РИЧАРД ДЖОНСОН

ПУТЕШЕСТВИЕ В РОССИЮ 1558 г.

(1558)

Ричард Джонсон приехал в Московию с первым английским кораблем, достигшим северных берегов русской земли (в 1553 г.). В 1556 г. вместе со Стефеном Берро он ездил на о. Вайгач и Новую Землю. В начале 1557 г. он побывал у самоедов, а в 1558 г. — в Новгороде (И. Гамель. Англичане в России. СПб., 1865. стр. 40, 49, 55; В.А. Кордт. Чужоземнi подорожнi, Киев, 1926, стр. 27-28). В том же 1558 г. вместе с агентом английской торговой компании Антоном Дженкинсоном он совершил из Москвы путешествие с караваном в Бухару, во время которого собрал от русских и иностранцев данные о путях из Москвы в Китай (Cathaya) и о разных народах, живущих между этими двумя государствами. Эти расспросные сведения заключают в себе «три маршрута татарских торговцев от Астрахани через Бухару в Китай», одно показание пермского торговца, будто бы ездившего туда же «другим путем», «ближе к морскому берегу», и, наконец, «сведения о некоторых странах самоедов, живущих по реке Оби и по морским берегам за этой рекой, переведенные слово в слово с русского языка». Эти отчеты напечатаны в сборнике Гэклюйта 1598 I, p. 387-389 (изд. 1809, I, 375-377) и перепечатаны в приложении к текстам путешествий Ант. Дженкинсона в издании Гэклюйтовского общества: «Early voyages and travels to Russia and Persia by Ant. Jenkinson and other Englishmen», ed. by D. Morgan, Lond. 1886 vol. I. p. 101-104.

Все эти краткие заметки, еще не переводившиеся на русский язык, полны громадного исторического интереса: любопытный англичанин буквально воспроизвел в них все то, что ему удалось узнать в России об еще таинственной и для русских Сибири. Особенно интересна вторая из приводимых ниже заметок Джонсона, так как она «слово в слово переведена с русского языка». Д.Н. Анучин в статье «К истории ознакомления с Сибирью до Ермака» («Древности», т. XIV, стр. 259-260) обратил внимание на то, что сообщенные в ней данные очень близко соответствуют тем, которые [124] приведены в одной старой русской этнографической статье — «О человецех незнаемых в восточной стране»; правда, сравнительно с русским подлинником, английская версия этой статьи много короче; из нее выпущено «все то, что представляется более невероятным и преувеличенным». Это дало основание Д.Н. Анучину думать, что «Джонсон ознакомился непосредственно или при помощи какого-нибудь русского» с этой статьей и что «упомянутый им житель Холмогор Федор Товтыгин был, быть может, именно составителем статьи "О человецех незнаемых"» (Ibid., стр. 260). В статье «Самоеды в XVII веке» («Северная Азия». 1925. № 5-6, стр. 85-94) С.В. Бахрушин использовал еще один из рассказов Джонсона о самоедах и их шаманах, которых английский путешественник наблюдал сам; но этот рассказ относится к северу Европейской России и поэтому у нас не воспроизводится.

В публикуемой ниже заметке Джонсона упоминается Обь. Первым англичанином, который водным путем старался доехать до Оби (в 1556г.), был, как известно, Стефен Берро. Он выехал из устья Печоры вместе с самоедами и впоследствии привез на родину те сведения об Оби, которые он собирал от местных рыбаков и охотников на моржей. Одним из его информаторов был некий Федор (Theodor), которого, вероятно, можно отождествить с тем «Pheother Towtigin», который дал Джонсону материал для следующего донесения (ср.: Hakluyt, ed. 1589, p. 311-312). Вторая из публикуемых заметок переведена А.Ю. Трубниковой. [125]

ИЗВЕСТИЯ НЕКОЕГО ПЕРМЯКА, КОТОРЫЙ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ОН ЕЗДИЛ

В КИТАЙ ВЫШЕОПИСАННОЙ ДОРОГОЙ, А ТАКЖЕ ДРУГИМ ПУТЕМ

БЛИЖЕ К МОРСКОМУ БЕРЕГУ, ЗАПИСКА О ЧЕМ БЫЛА ОТПРАВЛЕНА

ИЗ РОССИИ ДЖИЛЬСОМ ХОЛМСОМ

Прежде всего из Двинской области (prouince of Dwina) известна дорога на Печору, а от Печоры до Оби, если путешествовать на оленях по суше — шесть дней пути, а летом — водою и больше.

Река Обь полна мелями, а устье ее [шириною] свыше 70 русских миль ¹; отсюда в трех днях пути по правую руку находится местность, называемая Чернолесье ² (Chorno-lese), что значит по-английски blacke woods; неподалеку отсюда живет народ, называемый пеший-конный (Pechey-kony), носящий волосы, по описаниям, вроде как бы по ирландской моде. От пеших-конных ³ до Желтых Калмыков ⁴ (Joult Calmachey) — три дня пути, а отсюда до Черных Калмыков ⁵ (Chorno Calmachey) три дня в юго-восточном направлении.

Оба этих народа имеют татарскую веру и платят дань великому хану.

О НЕКОТОРЫХ СТРАНАХ САМОЕДОВ, ЖИВУЩИХ ПО РЕКЕ ОБИ

И ПО МОРСКИМ БЕРЕГАМ ЗА ЭТОЙ РЕКОЙ, ПЕРЕВЕДЕННЫЕ СЛОВО В

СЛОВО С РУССКОГО ЯЗЫКА. СТРАНЫ ЭТИ БЫЛИ ПОСЕЩЕНЫ ОДНИМ РУССКИМ, РОДОМ ИЗ ХОЛМОГОР (COLMOGRO), ПО ИМЕНИ ФЕДОРОМ ТОВТЫГИНЫМ (PHEOTHER TOWTIGIN), КОТОРЫЙ, КАК ГОВОРЯТ, БЫЛ УБИТ

В СВОЮ ВТОРУЮ ПОЕЗДКУ В ОДНОЙ ИЗ НАЗВАННЫХ СТРАН

1. В восточной стране, за Югорскою землею ⁶, река Обь составляет ее самую западную часть. По берегу моря живут самоеды и страна их называется Молгомзей ⁷ (Molgomsay). Они питаются мясом оленей и рыб, а иногда и едят друг друга ⁸. Если к ним заезжают купцы, они убивают одного из своих детей, чтобы угостить их им. И если купец умрет у них они не хоронят его, но съедают его. Они едят также и своих умерших. Они некрасивы на вид, имеют маленькие носы, но проворны, очень хорошо стреляют, ездят на оленях и собаках и одеваются в собольи и оленьи шкуры.

2. В той же местности, за этим народом живет на берегу моря другое племя самоедов, говорящих на другом языке. Один месяц в году они проводят на море и в течение всего этого месяца не возвращаются на сушу.

3. Далее, на берегу моря имеется еще одно племя самоедов. Они питаются мясом и рыбой и торгуют соболями, белыми и черными лисицами (которых русские называют Pselts — песцами) и шкурами оленей и диких коз.

Комментарии

1. Устье ее... выше 70 русских миль]. …Выражение «70. Russe Miles» следует понимать, вероятно, в смысле верст. Для правильного истолкования обозначений расстояний в XVI и XVII вв. как в этом, так и во многих приведенных в этой книге текстах следует иметь в виду, что они в то время значительно разнились от последующих. До второй половины XVII в. у нас было в ходу исчисление расстояний днями пути, наряду со счетом на версты; однако верста в XVI в. состояла сначала из 700 сажен, впоследствии увеличена была до 1000 сажен и, наконец, уменьшена до 500 сажен. В 1518 г. были в употреблении еще семисотенные версты, что видно, например, из вполне точного указания М. Меховского («Verst est quinta pars miliaris germanici»). П. Буцинский (Заселение Сибири и быт ее первых насельников. Харьков, 1889, стр. 17), основываясь на книге Сошного письма 1629 г., говорит, что верста в XVII в. — 1000 сажен; это неточно. Г. Спасский («Временник Московск. Общ. Ист. и Др.» II, стр. XI) утверждает, что в 1672 г. в Сибири еще употреблялись семисотенные версты, а Ремезов в своей «Чертежной книге» (кон. XVII в.) пользовался уже тысячными; наконец, по летописи Черепанова Тобольская губерния измерялась уже пятисотенными верстами. Все это создает большую путаницу в расшифровке обозначений; для Сибири в ней попытался разобраться А. Миддендорф (Путешествие на север и восток Сибири. ч. I, отд. I, стр. 44), но вопрос этот нуждается еще в специальном исследовании. Нужно подчеркнуть также, что и старая английская миля в половине XVI в. была отлична от нынешней; последняя окончательно установлена лишь статутом Елисаветы в 1593 г. и с тех пор равняется 8 форлонгам (furlong — восьмая часть мили = 320 ярдам), или 320 польза'м (poles), или 1760 ярдам (см.: Ch. Close. The old English mile. «The Geographical Journal», vol. LXXVI, 1930, № 4, p. 338-342).

2. Чернолесье]. Приурочить эту местность к современному географическому названию довольно затруднительно. Чернь, черный лес, черный яр и др. — названия, обычные для диких и незаселенных местностей, густых, непроходимых лесов, покрывающих горы. В этом же смысле, вероятно, В. Персглоу говорит, что «между Обью и Енисеем находится высокая черная страна».

3. От пеших-конных]. Слова «Pechey-kony» в подлиннике, кажется, можно толковать только при помощи русского выражения, обычного в XVII в. для обозначения сибирских казаков («пешие» и «конные» казаки); однако трудно догадаться, о каком народе говорит Рич. Джонсон. Слова «по ирландской моде» намекают на большие волосы, которые носили ирландские пехотинцы в XVI — начале XVII в. «Может показаться, — пишет о них один из современников, — что они не христиане, а бразильские дикари» (D. Mothley. United Netherlands. II, p. 155).

4. Желтых Калмыков]. Слова подлинника «Joult Calmachey» можно понимать только в смысле русского обозначения «желтые калмыки», известного документам XVI—XVII вв.: «А по другую сторону черных мунголов желтые мунголы и до моря» (Андрей Попов. Изборник славянских и русских сочинений, внесенных в хронографы русской редакции. М., 1869, стр. 433; здесь же, стр. 436: «черные калмаки»). «Желтые» и «Черные» монголы различаются также в «Moscovitisch-tartarischen Reisebeschreibung» Таландера (= August'a Bohse) (J. Beckmann. Litteratur der aelteren Reisebeschreibungen I. 285-287). «Желтых калмыков» знает и Эрик Палькмвист.

5. Черных Калмыков]. В русских и иностранных сочинениях они называются также кара-колмаки.

6. За Югорскою землею] beyond the country of Vgori. Под Югорскою землею здесь следует понимать, вероятно, Северо-Восточное Приуралье. Однако П.Н. Буцинский («Г. Мангазея и Мангазийский уезд». – «Записки И. Харьковского Университета, 1893, I, стр. 36-37) думает, что под Югрий следует понимать самоедов, живших около устья Мезени. «О местоположении этой Югры, — пишет он, — высказывались довольно различные мнения, но мы полагаем, что она там, где место ей указано в чертежной книге Сибири, составл. Ремезовым в 1701 г.» (около устья Мезени).

7. Молгомзей] т.е. Мангазейская земля. Название это было получено англичанами от русских и долгое время именно в этой форме держалось в западно-европейской литературе и картографии. На карте Дженкинсона 1562г. страна Molgomzaia показана за Югорией, к востоку от р. Оби. Еще в 1683 г. в атласе Сансона на карте Московии и Татарии по берегу Ледовитого океана также показана страна Malgomzaia, соответствующая стране «немирной самояди юрацкой» на сибирском чертеже Ремезова 1701 г. Собранные Д.Н. Анучиным («Город Мангазея и Мунгазейская земля». «Землеведение». 1903. IV, стр. 35-42; нем. перевод: «Globus». 1905. Bd. 87. S. 12, 222 f.) данные показывают, что еще до основания в Тазовской губе г. Мангазеи (основан в 1601 г., следовательно, через 40 лет после известия Джонсона), игравшего большую роль в начале XVI в., а отчасти и после, «тоже или сходное название придавалось всей окружающей стране — от рек Таза и Пура вдоль Ледовитого моря до Енисея, а также и реке Тазу». В одном из хронографов Государственной публичной библиотеки в Ленинграде (нач. XVII в.) в статье «О сибирском царстве» говорится, что «меж теми великими реками Обью и Енисеем река, рекомая Таз, сия исходить из Пегия Орды и шествующи к северной стране и своим устьем течет в морскую губу; на той же реке Тазу город, зовомый Тазовский и паки Мангазея, сирень самоеджая земля». Исходя из этого текста и других соображений, Д. Анучин совершенно правильно заключил, что возникший в 1601 г. на р. Таз городок Мангазея получил свое название от всей окрестной страны, а не наоборот, и поэтому категорически отверг все прежние этимологические догадки об этом имени (Миллер возводил его к слову мокассе, другие к слову магазин) и предложил новую, которая представляется вполне правдоподобной. Обращая внимании на то, что в различных списках «Сказания о человецех незнаемых», вероятно, первоначальное написание «молгонзеи» изменяется в «молгозии», а затем в «молгозеи», Анучин возводит «молгонзеи» к зырянскому молгон — malhana «крайний, конечный»; след., молгонзеи — народ «краевой, окраинный, живущий на краю области самоедов», что вполне применимо к юракам, кочевья которых простираются на север до моря, а на восток соприкасаются с кочевьями тунгусов.

Как указано во введении к настоящему тексту, в другой более ранней своей статье Д.Н. Анучин («Древности». XIV, стр. 259-260) указал и на источник этого известия Джонсона — статью «О человецех незнаемых в восточной стране и о языцах розных». Эта статья нередко встречается в старых рукописях (древнейший список ее относится к XV в.) и давно уже была издана Н. Фирсовым в книге «Положение инородцев Северо-Восточной России в Московском государстве». Казань, 1866. стр. 30-31) по той же рукописи Соловецкой библиотеки, которую в основу своего текста положил и Анучин, давший, однако, более отчетливое чтение ее и приложивший варианты из других рукописей, но не обращала на себя внимания исследователей, потому что баснословные подробности, которыми она украсила рассказ о «незнаемых людях», заставляли ее относить к числу фантастических средневековых сказаний, где так трудно бывает докопаться до зерна истины. Некоторым ученым казалось даже, что в данном случае было не только наивное фантазирование о малоизвестной стране, но и намеренная выдумка (так у А.Н. Пыпина. «История русской этнографии», т. IV, СПб., 1892. стр. 185). Реальный комментарий, который к указанной рукописи с большим тщанием и эрудицией составил Д.Н. Анучин, показал, что мы имеем дело с весьма ценным этнографическим источником, данные которого могут получить соответствующее истолкование на основании более поздних наблюдений или в свете истории представлений о народах Крайнего Севера. Таковы и те данные, которые Рич. Джонсон сообщает о самоедах «молгомзейской» земли. Известие Джонсона является простым переводом части указанной русской статьи, но с характерными сокращениями: англичанин выбросил все, что ему показалось неправдоподобным, и оставил только то, что представлялось заслуживающим доверия. Поэтому выброшенными оказались известия о самояди, которая ежегодно умирает на два месяца, — рассказ, уже ранее воспроизведенный у Герберштейна в басне о лукоморцах (см. выше), о «немом торге» и т.д.; первые же абзацы переведены почти слово в слово. Для сравнения текста Джонсона с его русским источником приводим соответствующий отрывок из статьи «О человецех незнаемых» по тексту, напечатанному в сборнике А.А. Титова «Сибирь в XVII веке». М., 1890, стр. 1-6 (он воспроизводит рукопись Погодинского собрания): «На восточной стране, за Югорьскою землею, над морем, живут люди Самоедь зовомыи Малгонзеи. Ядь их мясо оленье, да рыба, да межи собою друг друга ядять. А гость к ним откуду придеть, и они дети свои закалають на гостей да кормять; а который у них гость умреть, и они того снедають, а в землю не хоронять, а своих також. Сии ж людие не великий возрастом, плосковиды, носы малы, но резвы велми и стрелцы скоры и горазды. А ездят на оленях и на собаках; а платье носять соболие и оление, а товар их соболи. В той же стране, за теми людьми над морем, живут иная Самоедь такова: Линная словет; лете месяц живут в море, а на сухе не живут того деля: того месяца понеже тело в них трескается, и они тот месяц в воде лежат, а на берег не могут вылезти» и т.д. О сказании этом см. еще: И.К. Сибирь по одной старинной рукописи. Енисейск. Губ. Вед. 1900. № 25. По указанной выше книге Н. Фирсова «Сказание» перепечатал А. Оксенов («Слухи и вести о Сибири до Ермака» - «Сибирский сборник», IV, СПб., 1887, стр. 113-114). К статье Анучина в «Древностях» (немецкий перевод ее: H. Michow'a. Zur Bekanntschaft mil Sibirien vor Jermak. Alt-russische Erzaehlung «Ueber die unbekannten. Voelker der Ostgegend», - «Mitteilungen der Anthropologischen Gesellschaft in Wien». Bd. X и отдельно: Wien, 1910; в это издание Д.Н. Анучин внес несколько поправок, изменив также и иллюстрации): Ed. Brueckner. «Petermann's Mitteilungen». 1892. Lit.-Bericht. № 47; O.A. Johnsen. Et traeck af den dansk-norske regierungs handelspolitik under Kristian III og Fnedrik II. Christiania Videnskabsselskabs Forhandlinger for 1909. № 3. S.25; А.Н. Пыпин. Первые известия о Сибири. «Вестник Европы». 1891. № 8, стр. 753; Cronheim. «Quellen und Forschungen zur Erd- und Kulturkunde». 7, 1913. S. 160-162; C.B. Бахрушин Очерки по истории колонизации Сибири в XVI и XVII вв. М., 1928, стр. 149.

8. Иногда и едят друг друга]. Новейшие писатели (начиная с XVIII в.) большей частью опровергают мнение, что самоеды были людоедами и пытаются имя самоед возвести не к словам «сам» и «есть», как это делали прежде. Различные этимологии слова см.: в статье Д.Н. Анучина («Древности», XIV, стр. 263-264); Огородников. Прибрежья Ледовитого и Белого морей с их притоками по Книге Большого Чертежа. - Зап. Геогр. Общ. по отд. этнограф. 1879. т. VII, стр. 37-41; Е. Замысловский. Герберштейн, стр. 416 и след…). «Что касается до производства названия самоедов от сам и ед, то я считаю совершенно излишним доказывать эту нелепость, ибо никакие предания не доказывают, чтобы они друг друга пожирали», — замечает еще Ф. Белявский («Поездка к Ледовитому морю». М., 1833. стр. 154). Однако некоторые этнографы полагали, что людоедство самоедов в древние времена факт возможный. На людоедство как на характерный usus азиатцев указал уже Геродот в своем рассказе о массагетах, говоривший о том: «Если у них кто-нибудь состарится, сходятся его родные, убивают и варят с мясом разных животных и потом съедают»; подобные же предания имеются и о «педиях» — индийских кочевниках (Н. Баталин. Сказание об Индейском царстве. Воронеж, 1876, стр. 36-38). Позже, по замечанию Анучина, «с расширением пределов известного мира, местопребывание антропофагов переносилось все далее — к северу и востоку; русские же люди, по-видимому, с давних пор отождествили их с самоедами». Культовое людоедство, после обряда убийства дряхлых стариков, засвидетельствовано также у многих народов, стоящих на низкой ступени развития (см. напр. статью В. В. Каллаша. «Положение неспособных к труду стариков в первобытном обществе» — Этногр. Обозр.» 1889 III, стр. 142-151). По-видимому, этот обряд существовал также и у самоедов. Интересное свидетельство на этот счет находим у Ю. И. Кушелевского (Северный полюс и земля Ялмал. Путевые записки. СПб. 1868, стр. 52-53): «В беседах с самоедами (Тазовской губы), я спрашивал их: отчего им дали такое название? Единолично почти все отозвались, что это не название их, ибо их зовут хaзово (человек), а что самоедин — слово бранное, которым их предков поносили русские», однако «в преданиях самоедов и остяков еще в настоящее время сохранилось в памяти следующее обыкновение самоедческих предков; удрученный летами самоедин, когда чувствовал себя неспособным к промыслам и езде на оленях, когда жизнь свою считал в тягость потомству... приказывал себя убить в честь счастливой жизни своего потомства и тело свое съесть. Этот обряд отцеубийства исполняли дети при шаманстве с особенным благоговением и тело съедали». Далее Кушелевский рассказывает, что «в преданиях остяков сохранилась еще быль, как одного казачьего сотника Какаулина, приехавшего с самоедом за сбором ясака, самоедский старшина, желая угостить прилично, убил дочь свою, и, отрезав у нее груди, вынув сердце, положил то и другое в котел, чтобы поподчивать казака этим блюдом, но тот, испугавшись, убежал из чума». Ср. самоедское предание, записанное также на Ямале: Б. М. Житков, Полуостров Ямал. СПб. 1913, стр. 245. Если подобные предания существовали еще в половине XIX в., то тем вероятнее существование их в более ранние времена. Во всяком случае, писатели XVI-XVII вв. упоминали о людоедстве самоедов большею частью со ссылкой на русских; Герберштейн толкует слово Samoged как «сами себя ядущие»; Флетчер говорит, что «самоиты» (Samoits) «носят такое название (по словам русских) от того, что они едят самих себя, ибо в прежние времена они жили как людоеды и ели друг друга. Что это правдоподобно, можно заключить из того, что они и теперь еще едят всякое сырое мясо, даже падаль, валяющуюся в ямах»; тоже сообщает Петрей («Samiedi — es ist em solch Volk, das sich selber frist») и Олеарий: русские назвали самоедов так, потому что «они действительно ели человеческое мясо и даже тела своих умерших друзей, которые они смешивали с дичиной» (Д. Анучин. op. cit. стр. 274). Англичанин Ричард Джемс в своих недавно опубликованных заметках о русском севере (1618-1620 гг.) утверждает, в свою очередь: «Самоед (Samoed — народ этот так зовут русские — как будто самоеды (autoborox), что правдоподобно, — как те, которых мы там видели пожирающими, как то: сырые внутренности собак, лисиц и медведей» (П.К. Симони. Заметки Рич. Джемса о чуди, лопарях, самоедах и черемисах. «Сборник Ленинградского О-ва Исследователей Культуры Финно-угорских народностей». Лгр., 1929, I, стр. 127-128).

Текст воспроизведен по изданию: Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей. Т. I. Иркутск. Крайгиз. 1932.