Год тысяча двести тридцать второй

(21.XI. 1816 — 10.XI.1817).

Мухаррам начался в четверг. Правителем Египта и властителем над ним, над его областями, портами от границ Розетты и Дамиетты до Асвана и отдаленнейших районов Верхнего Египта, над портами, приморскими городами ал-Кусайр и Суэц и побережьем Красного моря, Джидды, Мекки и Медины и над областями Хиджаза в целом является Мухаммад 'Али-паша ал-Каваллали ⁷⁵². Его везир и катхода — Мухаммад-ага Лаз, дафтардар — Мухаммад-бей, зять паши и муж его дочери, ага Порты — Ибрахим-ага. Делами страны, ее [593] землями, вакфами, кадастром, сбором мири, сбором налогов, их поступлением и их расходованием ведает Махмуд-бей хазандар, а Сулайман-ага является силахдаром. Правителем Верхнего Египта является Мухаммад-бей дафтардар — зять паши, заменивший Ибрахим-пашу, сына паши, освобожденного от управления Верхним Египтом и только что уехавшего в Хиджаз, чтобы воевать с ваххабитами. А остальные государственные сановники — это, например, 'Абдин-бей, Исма'ил-паша — сын паши, Халил-паша — тот, что в прошлом был правителем Александрии, Шариф-ага, и Хусайн-бей Дали-паша, и Хусайн-бей аш-Шамаширджи, и Хасан-бей аш-Шамаширджи, который был правителем Файйума, и другие, и Хасан-ага — командир янычар, Ахмад-ага — командир частей ат-табдил, 'Али-ага — вали; катиб рузнаме — Мустафа-эфенди; Хасан-паша в Хиджазе [ведет борьбу с ваххабитами]. Глава корпорации купцов сейид Мухаммад ал-Махруки уполномочен снабжать экспедиции и караваны бедуинов, вести с ними переговоры, принимать сообщения, прибывающие из Хиджаза, направлять распоряжения туда, оплачивать грузы, погрузку на суда, отправляющиеся и прибывающие; он должен обеспечивать отправляющихся, путешествующих и проживающих, улаживать распри племен, родственников, их несчастья, управлять, судить их добром и устрашением и руководить ими наперекор их природе и натуре. Он уполномочен также решать вопросы, касающиеся купцов, продавцов, ремесленников города, разрешать разногласия и ссоры между ними, наказывать совершающих проступки и мошенников, и тех из них, кто жульничает. Он, сейид ал-Махруки, был уполномочен также обеспечивать военные экспедиции паши, вести его переписку, его торговлю, дела, связанные с его участием в компаниях, осуществлять его начинания, усердно, любым способом и путем изыскивать источники поступления денег. Он ответствен за снабжение дворца паши и за посылку боеприпасов войскам, находящимся в Хиджазе для завоевания страны ваххабитов. Он должен был беспрерывно, неустанно собирать подкрепления и резервы. Как только из лагерей, расположенных за пределами ворот Баб ан-Наср и [594] Баб ал-Футух, отправляется один отряд, как тотчас же должен прибывать на его место другой.

1-го числа этого месяца объявили членам ремесленных корпораций, продавцам, торговцам бакалеей, зеленью, мясникам, булочникам и прочим, об освобождении их от выплаты положенного с них помесячного и поденного вознаграждения в пользу мухтасиба; об отмене этого обложения объявили на рынках в присутствии мухтасиба. В виде возмещения мухтасибу установлена плата в пять кошельков в месяц, выплачиваемых государственной, казной.

В соответствии с отменой обложения в пользу мухтасиба снизили цены на товары. При этом не приняли во внимание соотношение большинства видов товаров, так как обычно фрукты или овощи при появлении их продаются по дорогой цене из-за недостатка их в это время, повышенного спроса на них, вызываемого вожделением ко всему новому — этой врожденной особенностью людей. Когда же употребление их становится частым, обычным, умеренным становится и спрос на них. /270/ Как говорится, удовольствие во всем новом. Это не предвидели, не посмотрели в корень вещей, так как на большинство товаров распространена монополия, увеличены городские ввозные пошлины, введенные в эти годы. Кроме того упустили из виду жадность торговцев и простонародья, их отвратительную натуру, их [склонность к] мошенничествам и мерзости, отсутствие у них набожности.

Когда объявили об этом и люди услышали об удешевлении товаров, то возмечтали неожиданно обрести благополучие, набросились по случаю удешевления на товары, подобно бешеным собакам, и унесли все, что было на рынках: мясо, разного рода овощи и фрукты, жиры. С наступлением же следующего дня на рынках ничего этого не оказалось, а фруктовщики заперли свои лавки, припрятали все имевшееся у них и стали тайком продавать это по ночам, по желательным им ценам. Мухтасиб стал чаще обходить рынки, шпионя за ними, арестовывал того, кто запирал свою лавку или у кого он находил ее пустой, равно как и того, кого случайно уличали в том, что он продавал по повышенным ценам. Он уводит их с собой, [595] тащит их связанными веревкой, с непокрытыми опущенными головами, и их мучительно бьют, распинают на перекрестках дороги; в косы им продевают по куску товара, проданного по завышенной цене, но торговцы не отказываются от своих привычек.

Хотя это объявление о понижении цен по видимости [направлено] на пользу населению, но удешевление по существу своему является хитростью и обманом для достижения того, что вскоре мы покажем. Это сделано потому, что стоящий у власти только тем и занят, что думает, помышляет и заботится о получении денег и доходов. Он лишает средств к жизни тех, кто пользуется доходами, и все обращает в монополию.

Тот, кто стремится приблизиться к нему, не может этого сделать иначе, чем способствуя осуществлению, его желаний и целей, а тот, кто будет противостоять ему в этом, тот совершенно не будет преуспевать у него. Если кто-то из именитых осмелится дать ему подходящий совет или действовать, встав на путь заступничества, то он его возненавидит, а быть может, отдалит или сошлет и будет непримирим к нему. Я узнал его характер и сущность, будучи в его же окружении и свите. Его приспешники не могут поступать иначе, чем способствуя его проектам, как из страха и опасения за свое господствующее и руководящее положение, за свои посты, так и из стремления достигнуть господства и руководства. Таких большинство, и особенно из числа врагов религии, из христиан — армян и им подобных, которые в настоящее время являются его приближенными и советчиками. Они его компаньоны во всех отраслях торговли, они являются авторитетными лицами, указчиками. Они заняты лишь упрочением своего благополучия, значимости и усилением влияния на своего господина. Поэтому они поступают в соответствии с его намерениями, заняты совершенствованием его замыслов. Возможно, что они обращают его внимание и наталкивают на такие дела, о которых он бы забыл, или мероприятия, которые он бы оставил и которые служат источником получения денег и дохода, используемых членами этих корпораций для своего существования и на содержание своих семей. [596]

Внимание их останавливается на сущности какого-нибудь явления и всего проистекающего из него; они исследуют, что произойдет, если паша возьмет это в свое распоряжение, учредит свой порядок, и что получится от этого после удешевления, с учетам издержек на писцов. Исполнители придадут начинанию паши видимость справедливости и будут утверждать, что оно соответствует интересам населения.

Когда обратили внимание на дело с бойнями, на получаемые с них доходы и на то, что зарабатывают обслуживающие их, начали с того, что закрыли все бойни, находящиеся в Каире, Булаке и Старом Каире, за исключением султанской бойни, расположенной за воротами ал-Хусайнийа. Заведование ею поручили одному из турок. Затем провели это удешевление и заставили за ратл продаваемого мясником мяса брать по семь пара, а цена его для мясника на бойне — восемь с половиной пара. До этого удешевления оно продавалось с огромной надбавкой. Мяса стало мало, мясники заперли свои лавки, так как терпели убыток на покупке овец, их забое и продаже по этой цене. О недостатке мяса довели до сведения власть предержащего паши, сообщив ему, что это происходит от уменьшения количества скота, повышения покупных цен на него и больших размеров поставок мяса для властей и солдат. Разнесся слух, что паша послал распоряжение кашифам провинций Верхнего и Нижнего Египта закупить в районах /271/ овец для удовлетворения его нужд, нужд солдат, знати и сановников, а забитое мясниками на бойне будет оставаться лишь для населения города, и в этот-то момент и произойдет снижение цен. Но впоследствии выяснилось противоположное, а эти слухи явились подготовкой к тому, рассказ о чем вскоре последует.

В середине месяца из районов доставили тощих овец, телят, буйволов, они продолжали терять вес из-за голода, отсутствия пастбищ. Некоторое количество этого скота, меньше обычного, было забито на бойне и распределено между мясниками. Каждый из них, получивший по две-три туши, пробирался в свою лавку, словно вор: ее окружали солдаты данного квартала, вокруг нее толпился народ, которому ничего не [597] доставалось, — мясо расходилось в мгновение ока. Мяса не стало, и положение оставалось все таким же — людям нечего было готовить для своих семей. Точно так же не стало овощей — люди добывали пищу лишь с огромными затруднениями. Они питались вареными бобами, чечевицей, бисаром ⁷⁵³ и тому подобным. Точно так же не стало животного и растительного масла из кунжутного и льняного семени, оливок и сезама из-за установленной на них государственной монополии. Маслобойни были закрыты. Прекратилось изготовление восковых и сальных свечей. Из-за монополии на сало и ареста тех, кто занимался изготовлением свечей, их перестали вырабатывать. Было объявлено, что свечи подлежат продаже по цене в двадцать четыре пара, в то время как они продавались по тридцати и сорока пара. Их припрятали и стали продавать тайком, почем вздумается. Перестали появляться [а продаже] и куриные яйца, так как продажная цена их за десяток была установлена в четыре пара, тогда как до этого пара яиц продавалась по одному пара. Невозможно стало достать на рынках курицу, так как была установлена цена в двенадцать пара, тогда как до этого она стоила двадцать пять пара и больше. Вместе с тем мухтасиб все время обходил рынки и улицы, строго наказывая продавцов, терзая их побоями и позоря.

Месяц сафар благословенный 1232 года (21.XII.1816 — 18.I.1817). В этом месяце прибыл из Верхнего Египта му'аллим Гали с письмами от Мухаммад-бея дафтардара, которому вверено управление Верхним Египтом вместо Ибрахим-паши — сына паши, направленного в Хиджаз для войны с ваххабитами.

В этих письмах упоминалось о советах му'аллима Гали и его усердии в изыскании источников получения средств для казны, его изобретательности в получении большого количества денег. Он был встречен с почетом и милостиво, паша облачил его в шубу почета, отличил его и сделал его своим личным секретарем и приближенным. Он приступил к порученному делу. Ему доставили отчеты по всем книгам и статьям поступлений по вновь введенные налогам и их выполнению и отчеты правителей провинций. [598]

В этом же месяце отправили в Хиджаз большое количество солдат — турок и магрибинцев. Вместе с ними отправили [некоторое количество] ремесленников.

Тогда же паша отправил в порт Суэц лес, строительный материал, каменные плиты, железо и рабочих, чтобы воздвигнуть для паши дворец на случай его приезда туда.

Месяц раби' ал-аввал 1232 года (19.I — 17.II.1817). В этом месяце усилилась нехватка продуктов, зерна, жиров и повысилась цена на зерно, количество которого в амбарах и на пристанях очень уменьшилось. Чтобы добыть сколько-нибудь зерна, людям приходилось преодолевать большие затруднения.

В этом же месяце паша сместил правителей провинций, кашифов и их заместителей. Он приказал им явиться и дать отчет в том, что они брали с феллахов сверх полаженного с них. До этого он послал инспекторов, для того чтобы выявить и разузнать о возможных случаях получения [правителями взяток]. Стали допрашивать шейхов и феллахов, записывая стоимость разного рода вещей: овец, кур, |272/ соломы, фуража, яиц и прочего, полученного кем-либо из них в течение времени пребывания в районе. Со многими из их заместителей и их приближенными произошло несчастье, и были среди них такие, кто вынужден был продать свою лошадь и задолжать.

В этом же месяце прибыл из Бильбейса в аш-Шархийе 'Али-кашиф ⁷⁵⁴, отставленный [от управления этой провинцией]. Вместо него назначен его заместитель, а 'Али-кашиф был правителем провинции в течение нескольких лет. Это же произошло и с кашифами ал-Мануфийи и ал-Гарбийя; точно так же прибыл из Файйума и Хасан-бей аш-Шамаширджи, которому дана отставка. Паша направил его в район Дарана для ведения военных действий против племени Авлад 'Али.

Месяц раби' ас-сани 1232 года (18.II — 18.III.1817). В этом месяце запретили кому бы то ни было резать скот у себя на дому или где-либо еще, с тем чтобы мясо в пищу для себя люди получали лишь с бойни. На дорогах были расставлены солдаты для поимки тех, кто входит в город, ведя с собой овец.

Это произошло вот почему: когда были посланы [599] распоряжения кашифам о закупке у феллахов скота и отправке его в указанные для этого пашой места, с тем чтобы некоторое количество ежедневно брать для убоя на бойне на нужды тех, кто содержится за счет государства, и на продажу, то эти кашифы закупали овец, телят и буйволов у их владельцев по низкой цене, и многие феллахи по ночам бежали из деревень, уводя с собой овец. Их доставляли в город, и здесь на рынках феллахи продавали их по цене, какая им вздумается. Люди бросились закупать их из-за того, что эти овцы были откормленными. Они объединялись в группы и покупали овцу на паях, резали ее и делили ее между собой. Все это из-за недостатка мяса, на что было указано выше; его трудно было достать, и оно было тощим и скверным. Из Нижнего и Верхнего Египта ежедневно доставляли много скота в указанные для этого места, но затем не обеспечивали присмотр за ним, кормление и водопой, скот терял в весе и погибал. Когда же доставка феллахами овец в город и продажа их населению участились, об этом стало известно паше, и он приказал выставить солдат “а различных дорогах за пределами города со всех сторон, чтобы они забирали скот у феллахов за плату или препровождали бы его на бойню, где его забивали в этот или на следующий день, взвешивали чистое мясо и владельцу платили его цену — по восемь с половиной пара за ратл. Затем по этой же цене мясо распределяли между мясниками, засчитывая им сердце, печень, внутренности, половые органы и даже кишки с калом. Мясники же продавали покупателям мясо, учитывая большой спрос, с наценкой в один-два, а то и три, и четыре пара, если мясо было высокого сорта. Что же касается отходов, состоящих из голов, кож, требухи, то это шло в пользу казны. Точно так же поступали с принадлежавшими населению собственными овцами — их забивали на бойне, и владелец ежедневно получал то количество мяса, которое ему было необходимо для своего потребления.

Тогда же стал ощущаться недостаток зерна в амбарах и на пристанях, так что не стало хлеба на рынках. Паша отпустил в амбары из своего зерна тысячу ардаббов, продав его по тысяче двести пятьдесят пара за ардабб. Оно было [600] распродано в течение двух дней, хотя отпускали не свыше чем по одному или два кайла ⁷⁵⁵.

В течение этого месяца выделили место для мастерской по выделке сальных свечей в переулке Ибн 'Абдаллах-бея в районе ас-Суруджийа. Для этой мастерской монополизировали все сало на скотобойне и в других местах и запретили продажу сала в лавках, торгующих жирами, и запретили кому бы то ни было изготовлять свечи на дому. Тех, у кого были стеклянные формы, выслеживали и отбирали формы. Они очень опасались производить свечи где-либо, помимо мастерской. Установили цену на ратл свечей в двадцать четыре пара.

Месяц джумада ал-ула 1232 года (19.III — 17.IV.1817). /273/ В этом месяце перенесли мастерскую свече: в квартал ал-Хусайнийа на улицу, известную под названием ас-Саб' ва-д-Даб ⁷⁵⁶.

В этом же месяце в Хиджаз отправилась военная экспедиция.

Тогда же были отданы распоряжения кашифам районов об учете поголовья овец в селениях и деревнях и об изъятии каждой десятой и самой большой головы, будь то баран или овца, и отправке ее вместе с ягнятами для паши в овечьи загоны.

Ввели также обложение по ратлю масла с каждого феддана, при этом шейхи селений должны были собирать его с феллахов и доставлять кашифам районов, а те — пересылать в Каир.

Причиной этого нововведения послужило следующее: когда провели снижение цен и установили твердую цену на ратл масла в двадцать шесть пара и [животное] и растительное масло продавали с накидкой в два пара, то его не стало. Феллахи тайком по ночам появлялись с маслом и продавали его покупателям или мелким торговцам по ценам, какие им вздумаются, а торговцы точно так же тайком продавали его с наценкой тем, кто желал купить его. Ратл масла продавался по сорок-пятьдёсят [пара] и более. Торговцы мошенничали и подмешивали в него мужу, тыкву, сало, сливки, и половину масла приходилось выбрасывать. Купивший не мог [601] возвратить масло обманувшему его продавцу, так как тот стал бы отрицать и отказываться. В действительности невозможно было вторично обнаружить того, кто продал ему масло. А было оно очень дорого, и достать его было очень трудно. Группы солдат по ночам становились на дорогах и устраивали засады на прибывающих [в город] феллахов. Они забирали у них масло силой, расплачиваясь с ними по установленным ценам, и спекулировали на нем, точно так же перепродавая с огромной наценкой тем, кто желал его купить. Поэтому поступление масла прекратилось, за исключением редких случаев, когда оно доставлялось тайком, обманным путем или под охраной некоторых солдат и им подобных. Положение с нехваткой масла усугубилось и коснулось даже государственных сановников Тогда-то паша и изобрел это новшество и установил налог на каждый феддан пахотной земли по одному ратлю масла, выплачивая по двадцать пара за рат л. Стали собирать то, что несчастьем обрушилось на феллахов, — масло, которое соответствует количеству федданов обрабатываемой ими пашни. Тот, кто не сохранил сколько-нибудь масла от своего скота, или у кого не было скота, или же кому нужно было дополнить имеющееся у него, должен был покупать его по самой высокой цене у того, у кого оно имелось, чтобы покрыть причитающуюся с него часть.

В этом же месяце было дано разрешение приводить в город овец числом до десяти штук в один раз [также] и тем, кто закупает их на рынках. Причиной издания этого разрешения послужило то, что государственным сановникам доставили [в Каир] некоторое количество овец, но им было мало толку от этого, потому что доставить овец по дворам не давали. Они пожаловались паше, и он дал разрешение на доставку, но не свыше десятка.

Тогда же не стало зерна на складах и пристанях вследствие того, что на него было установлена монополия и продолжалась отправка его на барках из Верхнего и Нижнего Египта в район Александрии для продажи европейцам по повышенной цене, как это изложено выше. Кашифам районов были отправлены распоряжения запретить феллахам [602] продавать свое зерно желающим купить его торговцам, погонщикам вьючных животных и прочим. Все желающие продавать урожай со своих пашен должны сдавать его казне по установленным ценам. В этом месяце и до этого положение ухудшилось, так что на рынках было лишь ничтожное количество зерна, а в некоторые дни его совсем не бывало. Беднота — женщины и мужчины — являлась в амбары со своими корзинами и возвращалась оттуда ни с чем. Усилились страх и жалобы. Весть об этом дошла до паши, и он опять отпустил тысячу ардаббов для распределения торговцам по складам и продажи его населению лишь по одной руб'а ⁷⁵⁷ или кайла. Цена каждой руб'а — пиастр, каждый ардабб соответственно продавался по двадцать четыре пиастра.

В этом же месяце прибыл Хасан-бей аш-Шамаширджи. Он приехал из района Дарана и другого селения, именуемого Сабва ⁷⁵⁸. Его сопровождала группа бедуинов племени Авлад 'Али, вследствие того что племя это разделилось на две части. Одна из них осталась в повиновении паши, а другая восстала, вышла из подчинения и перекочевала в этот район. /274/ Паша снарядил против них упомянутого Хасан-бея. Он разбил и разгромил их, а в следующий раз они нанесли ему поражение, и он возвратился в Каир. Паша дал ему в подкрепление некоторое количество солдат и присоединил к нему вторую группу находящихся в повиновении бедуинов. Они направились все вместе и внезапно обрушились на своих братьев и выступили на битву с ними, истребили часть из них, захватили их скот, верблюдов и овец и переправили награбленное в район Файйума.

Бедуины полагали, что добыча достанется им в качестве благодарности. Хасан-бей прибыл в сопровождении вождей бедуинов племени Авлад 'Али, состоящих в повиновении, которые помышляли о том, что добыча будет принадлежать им, что паша не посягнет на нее из-за участия бедуинов в одержанной победе и что этим он отблагодарит их и еще больше наградит. Они прибыли через Гизу. Хасан-паша явился к паше. Он попросил и вождей бедуинов явиться к нему, чтобы тот наградил их и облачил их [в почетные одежды], но когда [603] они явились к нему, то паша приказал посадить их в тюрьму я доставить добычу полностью из района Файйума. Через несколько дней ее доставили, и паша освободил шейхов бедуинов. Говорили, что добыча составляла шестнадцать тысяч голов овец или даже больше, восемь тысяч верблюдов и верблюдиц, а [иные] говорили, что и свыше этого.

В этом месяце завершили строительство оросительных сооружений, которые возводились пашой в долине, называемой Рас ал-Вади, в районе провинция аш-Шаркийа Бильбейс (Так в тексте — см. прим. 96).

Говорят, что количество их превышает тысячу, что это сакии с деревянными колесами и что они сооружены в местности, где близко находятся источники воды. Долго продолжалось изготовление приспособлений для них, которое производилось в здании ал-Джабджаби, то есть в доме ар-Раззаза, находящемся в квартале ат-Таббана, поблизости от каменоломни. На верблюдах эти приспособления отвозились в долину, а там производители работ, уполномоченные на это, высаживали благодаря этим приспособлениям большое количество тутовых деревьев для разведения шелковичных червей и производства шелка, как это делается в Сирии и в Джабал Друз. Затем по всем селениям аш-Шаркийи были отданы распоряжения относительно неработающих феллахов, у которых нет пахотной земли. Они должны были быть переселены в упомянутую долину, и для них следовало построить деревушки, где бы они жили, обслуживая оросительные сооружения и насаждения и обучаясь искусству разведения червей и выделке шелка. Из Сирии и Джабал [Друз] были привезены сюда знающие это дело лица. Им назначили полное содержание, пока не проявится результат, а в дальнейшем они будут компаньонами, получающими четвертую часть продукции. Когда были изданы распоряжения с требованием людей из селений аш-Шаркийи, в деревнях всех областей Египта распространились слухи и пошли разговоры: утверждали, что паша потребует из каждого селения по десять взрослых юношей и по десять девушек, с тем чтобы переженить их за свой счет [604] и что он будет содержать их на новых землях. Затем пошли слухи о том, что он потребует юношей необрезанных для посылки их в европейские страны, с тем чтобы они обучились специальностям, неведомым в Египте. Эти слухи ходили по деревням, жители поверили им и устроили обрезание всем своим юношам. Были и такие, которые отсылали своего сына или дочь в город, чтобы они находились у их знакомых и отсутствовали дома. Были и другие слухи, но ни один из них не подтвердился, за исключением того, о чем упомянуто вначале, — о доставке 'незанятых феллахов лишь из селений аш-Шаркийи.

В этой долине устроили оросительные сооружения, насадили деревья и заселили ее разного рода жителями. Возник новый обширный край в том месте, где до того не было этого, а была лишь необитаемая пустыня и обширные [пустые] пространства.

В этом же месяце отправлено большое количество солдат из турок и магрибинцев во глазе с Ибрахим-агой, который состоял катходой при Ибрахим-паше, а затем был кашифом ал-Мануфийи. Он вез для своего господина деньги, боеприпасы и все, требуемое им.

Месяц джумада ас-санийа 1232 года начался во вторник (18.IV.1817). В начале его прибыл в Каир сын Йусуф-паши — правителя Триполи, который приехал вместе со своим младшим братом. Очи просили у паши разрешения на приезд в Каир их отца, рассердившегося на их деда. Паша поручил ему управление районами Дарана и Бани-Гази. /275/ Несмотря на то что сын ничем ему не угрожал, отец решился все же пойти в поход против него. Тот послал своих сыновей с дарами к правителю Египта и просил разрешить прибыть в Каир и искать у него прибежища. Паша разрешил ему приехать. Он является сыном брата того, который был вначале в Египте, ездил с пашой в Хиджаз, возвратился в Каир и продолжал жить у ас-Саб' Ка'ат.

Тогда же пришла весть о том, что Ибрахим-ага, который отправился с экспедицией, по прибытии в 'Акабу приказал сопровождавшим его магрибинцам и солдатам продолжать [605] путь, а когда они тронулись, он сам отправился по дороге в Сирию.

В ночь на среду, 16-е число (3.V.1817), появилась в большом количестве саранча. Она спустилась на сад паши в Шубра, облепив деревья и цветы. Садовник и смотритель сада подняли крик. Паша послал в ал-Хусайнийу и в другие места, собрали в большом количестве факелы, зажгли их, ударили в барабаны и медные цимбалы, чтобы изгнать саранчу. Паша распорядился выплачивать по два пиастра каждому, собравшему по ратлю саранчи; феллахи и мальчуганы собрали большое количество ее.

Затем в ночь на субботу, 19-е число (6.V.1817), до захода солнца с востока появилось так много саранчи, что она шла, как туча, между землей и небом. Ветерок был тихий. Большое количество саранчи напало на сады и пашни. В полночь поднялся южный ветер, который продолжал дуть и еще более усилился к полудню; он поднял желтую пыль, насыщая ею воздух, и так продолжалось до послеполуденного времени субботы. Это изгнало саранчу и унесло ее. Слава Аллаху предусмотрительному и благому!

В воскресенье слепой глашатай с поводырем обходил рынки, провозглашая, что все больные, имеющие раны, страдающие воспалением глаз или грыжей, должны явиться в хан, находящийся в ал-Муски, где четыре врача-европейца окажут им помощь бесплатно. Людей это поразило, они стали обсуждать это и устремились туда, чтобы просить исцеления.

Тогда же прибыл сын паши Триполи и вступил в город в сопровождении около двухсот приближенных. Паша поселил его в жилище матери Марзук-бея, что находится в квартале 'Абдин. Паша взял на себя расходы по содержанию его и его приближенных.

В среду, 21-го числа (8.V.1817), до катхода-бея дошла весть о врачах и их глашатаях. Он вызвал главного врача и расспросил его, но тот отрицал, заявив, что ничего не знает об этом. Катхода-бей приказал доставить врачей и начал их допрашивать. Они путались в ответах, и он приказал изгнать их из города. Их сразу же изгнали, и они отправились бог [606] весть куда. Если бы кто-либо из мусульман поступил так, то несомненно его бы убили или посадили на кол. А действовали они таким образом: один из них сидел вне помещения, а другой — внутри помещения, а между ними — переводчик. Обратившись за лечением, больной попадал к первому, видимо, главному, тот щупал пульс его или яичко, как будто он знал болезнь его, и выписывал ему рецепт. Больной с этим рецептом и переводчиком входил к другому, находившемуся внутри помещения; тот давал ему какую-нибудь мазь, порошки или сложные пилюли и требовал от него один, два или пять пиастров, соответственно обстоятельствам — это была цена лекарства — и ничего больше сверх этого. Весть об этом распространилась среди людей, они передавали об этом друг другу, а [ведь] большинство из них больные. Они по природе своей подражают друг другу и стремятся к чужеземцам. Количество больных росло, они толпами являлись сюда, и за несколько дней врачи-европейцы собрали большое количества денег. Народ предпочитал этот их способ в противовес тому, как действовали те, кто претендовал на звание занимающихся медициной европейцев. А если кто-нибудь позовет кого-либо из врачей для оказания помощи в его заболевании, то врач первым делом потребует, чтобы ему уплатили деньги вперед — реал, французский талер или больше, соответственно обстоятельствам и положению. Затем он отправится к больному, освидетельствует его, утверждая, что распознал его заболевание и недуг, а может быть, и преувеличит больному опасность его болезни и трудность ее лечения, и поведет речь о своем намерении излечить его за французские талеры в сумме пятидесяти, ста или больше, в зависимости от положения больного, и потребует половину платы за лечение вперед, а также плату за каждый повторный визит, затем займется его лечением /276/ лекарствами, которые они делают, состоящими из воды, настоянной на травах, или же даст больному мазь в стеклянных, приятных с виду, флаконах, носящую название на их языке. Если Аллах вылечит больного, то врач возьмет с недостаток той суммы, которая была оговорена, а если тот умрет, то он потребует с наследников остаток платы и стоимость [607] лекарств, соответственно названной им сумме. Если же, возражая, скажут ему: “Ведь он умер”, то врач говорит в ответ: “Я не гарантировал отсрочку ему. Врачи не в силах ни помешать людям умирать, ни продлить им их век”. А были среди них такие, которые ежедневно зарабатывали по десять французских талеров.

В этот же период господин паша пришел к мысли рыть глубоководный канал по направлению к глубокому же бассейну, который должен быть точно так же вырыт у Александрии. По этому каналу должны следовать суда с зерном и прочими грузами. Этот канал возьмет свое начало у ал-Ашрафийи, что поблизости от ар-Рахманийи. Он потребовал изготовить для этого пятьдесят тысяч кирок, лопат с железными краями и приказал произвести разверстку, чтобы собрать по деревням и селениям сто тысяч феллахов для работ по прорытию канала, с тем чтобы там же их и оплачивали. Были изданы указы об этом, поставившие в затруднительное положение феллахов и шейхов селений, так как, согласно приказу, шейхи должны были явиться вместе со своими феллахами. Их стали торопить и с подготовкой припасов на время пребывания в пустыне, а они не знали, как долго им там придется пробыть, и некоторые из них определяли этот срок в год, а другие — меньше или больше.

Месяц раджаб 1232 года начался в воскресенье (17.V.1817). Во второй день этого месяца, в понедельник, соответствующий 12-му числу коптского месяца башанс и 7-му греческого месяца май ⁷⁵⁹, примерно за час до захода солнца, изменилась погода, небо покрылось тучами, воцарился мрак, раздались один за другим раскаты грома, после захода солнца пошел дождь, а затем прояснилось. Эти частности упоминаются по двум причинам. Во-первых, потому что это произошло в необычное время; во-вторых, потому что некоторые небесные приметы и большая часть общественных событий должны быть [отмечены], так как простонародье в массе своей ведет счет не по годам и месяцам, а лишь по происшествиям земным или небесным, особенно если последние случаются в неположенное время: кровопролитная резня [608] или сражение, отрешение или смерть высокопоставленного лица или эмира, эпидемия.

Если спросить кого-либо о времени его рождения, рождения его сына или дочери, даже о смерти отца или о его совершеннолетии, то он скажет, что это было после такого-то события, в дни того-то, но не знает, в каком это было месяце или году, в особенности если после этого прошло много времени. Необходимость установления дат часто встречается в вопросах шариата, в суде, например в вопросах воспитания и срока содержания несовершеннолетнего сына, юноши, установления срока, истекшего со времени смерти покойника ⁷⁶⁰. По их словам, рождение мальчика совпадает с днем разлива [Нила] от дождя, который разрушил могилы, или с днем смерти такого-то эмира, или с таким-то событием, а в установлении даты мнения расходятся. Тогда оказывается необходимым опросить тех, кто, возможно, записал дату этого. Когда же в этом нет необходимости, они насмехаются над теми, кто уделяет часть своего времени на такие дела, из-за своего обычного пренебрежения к наукам, записать которые позаботились наши предшественники в меру необходимости поддержания закона, которым добиваются мирских благ.

Если бы не велось записи наук, в особенности записи событий, то мы бы не знали ни прошлого, ни законоположений шариата. Да не усомнится сомневающийся в полезности записей и назначении их в соответствии с ниспосланным текстом, в котором всевышний сказал: “И все рассказываем мы тебе из вестей про посланников, чтобы укрепить тебе твое сердце. И в этом явилась к тебе истина, и увещание, и напоминание для верующих” (Коран, XI, 121).

10-го числа этого месяца (26.V.1817) из Хиджаза приехал гонец с вестями о том, что Ибрахим-паша прибыл в местность, называемую Мавтан ⁷⁶¹, где между ним и ваххабитами произошло сражение, в котором он истребил большое количество ваххабитов, взял пленных, захватил их палатки и пушки. [609] Обрадованные этими известиями, дали пушечный салют по этому поводу.

В среду, 18-го числа, паша /277/ в сопровождении сейида Мухаммада ал-Махруки отправился в порт Суэц, чтобы встретить суда, прибывшие с индийскими товарами.

Месяц ша'бан 1232 года начался в понедельник (16.VI.1817). В этот день паша возвратился из Суэца и очистил три караван-сарая для прибывающих товаров, чтобы сложить их в складах, откуда они затем будут распределены между торговцами по ценам, установленным пашой.

Тогда же было сообщено о том, что в порт Джидда прибыли суда и что на них находятся три слона.

Тогда же паша усилил внимание к рытью вышеупомянутого канала, ведущего к Александрии. Ширина этого канала — десять аксабов, а глубина — четыре аксаба ⁷⁶², с учетом подъемов и понижений местности. Кашифам провинции дано распоряжение собрать людей пропорционально количеству жителей каждого селения, из расчета один человек от каждых десяти взрослых. Они обязаны также собрать корзины и кирки, по одной на каждую корзину, и по три человека для обслуживания. Каждому человеку дали по пять пиастров на дорогу и установили в качестве платы за день работы по тридцать пара. Об этом озаботились в то время, когда феллахи заняты жатвой, молотьбой и посевом маиса, являющегося для них основной пищей. Подготавливая все необходимое для себя в дорогу, они стали покупать бурдюки для воды, так как в этой пустыне нет воды, за исключением некоторых ям, вырытых в поисках воды, но в них добывают соленую воду, так как почва здесь солончаковая.

Назначили группу учащихся инженерного училища вместе с их руководителями измерить трассу канала. Они измерили расстояние от устья канала ал-Ашрафийа у ар-Рахманийи вплоть до намеченной для рытья границы поблизости от колонны всадника ⁷⁶³ в Александрии. Это составило двадцать шесть тысяч касабов. Затем измерили расстояние от древнего канала, известного под названием ан-Насирийа, который начинается в местности, именуемой ал-'Атф ⁷⁶⁴, что у города [610] Фувва.

Оказалось, что оно короче первого на пять тысяч касабов, и решили, чтобы начало канала было именно там.

В это время, в середине коптского месяца ба'уна ⁷⁶⁵, очень поднялся уровень вод Нила, задолго до обычного срока; затопило баштаны с арбузами и дынями и огороды с огурцами. Рытье упомянутого канала пришлось приостановить до окончания разлива Нила. От феллахов потребовали возвращения данных им на дорогу денег. Они очень обрадовались приостановке работ. А паша уже было отпустил авансом на расходы по сооружению канала четыре тысячи кошельков.

18 ша'бана (3.VII.1817) возвратились в Каир инженеры. Они начертили на большой бумаге план канала, для того чтобы паша мог изучить его своими глазами.

В этом же месяце Ибрахим-ага, известный как ага Порты, был уполномочен проверить и упорядочить категории поступлений в казну и всех вновь введенных налогов, установить их соответствие с целью выявления хищений и того, что скрыто людьми, подделывающими распоряжения. Ему поручено проверить, изучить и проконтролировать каждый вид поступления со всей точностью.

В этом же месяце из Турции прибыло около двухсот армян и греков ремесленников-строителей: плотников, кузнецов, каменщиков, столяров и рабочих прочих профессий.

В этом же месяце паша занялся также сооружением дамбы в Розетте у Тина, справа и слева от порта, с тем чтобы сохранить воды и [предотвратить] песчаные заносы во время спада вод Нила, из-за чего происходит повреждение судов и пропадают деньги путешественников. Это было выполнено на протяжении текущего месяца. Это одно из важнейших государственных дел, подобных которому не было в прошлом.

20-го числа этого месяца (5.VII.1817) у ворот Баб Зувайла повесили человека, уличенного в размене денег с превышением установленного курса; к носу ему привесили французский талер. Между тем превышения [положенного курса] продолжают быть в ходу при покупке и продаже и не отрицаются. [611]

Тогда же мухтасиб проколол носы некоторым мясникам в различных районах и подвесил к их носам по куску мяса, потому что они превышали установленные цены на мясо; в некоторых местах они продавали его тайком по угодным им ценам. Сами мясники получают мясо с бойни, |278| но большей частью оно тощее; это мясо овец и коз, и очень малая часть его имеет соответствующее качество. Плохое мясо они вывешивают в лавках и продают его по установленным ценам открыто, а высококачественное они прячут и продают его в некоторых местах почем хотят.

В четверг, 25-го числа (10.VII.1817), доставили из Суэца трех слонов. Один из них больше двух остальных, но сам-то он средней величины. Их ввели через ворота Баб ан-Наср и Провели через центр города. Через ворота Баб Зуйайла по Дарб ал-Ахмар их отвели на Карамайдан. Чтобы посмотреть на них, сбежался народ, и мальчишки шли за ними следом. Рынки переполнились зрителями, среди которых были верховые и пешие солдаты. На спине большого слона было установлено деревянное сиденье.

Месяц рамадан 1232 года начался во вторник (15.VII.1817). В этот день вечером устроили рувайа ⁷⁶⁶. Мухтасиб собрал, как обычно, шейхов цехов, и они подтвердили появление в эту ночь серпа луны, а установить это было очень трудно.

Утром этого дня была дана отставка мухтасибу 'Осман-аге ал-Вардани и вместо него назначен Мустафа Кашиф Курд. Как повторяют слышавшие от паши, это явилось следствием поведения торговцев, нарушения ими положенного, их неповиновения, пренебрежения к избиению и пыткам, к тому, что он продырявливал их носы и выставлял их на позор. В кругу своих приближенных паша сказал: “Я имею власть над отдаленными областями, не говоря уже о близлежащих, меня боятся бедуины, разбойники и прочие, исключая лишь торговца Каира. Их не останавливают оскорбления и мучения со стороны мухтасиба. Поэтому над ними нужно поставить человека, который сломил бы их сопротивление, не жалел бы их, не давал бы им спуску”. Выбор его пал на этого Мустафу Кашифа Курда. Паша назначил его, предоставив ему полноту власти. [612]

Новый мухтасиб тотчас же выехал в сопровождении следовавшей за ним сзади кавалерии и турка, несшего впереди него эмблему его поста, слуг, выступавших с весами в руках, а кое-кто из них нес плети для наказания провинившихся и обвешивающих [покупателей]. Он стал обходить торговцев и без какой бы то ни было причины избивал их дубинкой и наказывал их, срезая им мочки ушей. Торговцы заперли свои лавки, и ничего нельзя было достать. Против обыкновения в рамадане даже перестали выпекать пирожные, лепешки, известные под названием сахир, и прочее. Он не обратил внимания на то, что торговцы заперли свои лавки, усилил притеснения и не отступал от своего стремления и усердия. Он неотступно шел к цели, и днем и ночью совершая свой обход. Он не опал по ночам, а засыпал лишь на мгновение, когда его разбирал сон, в любом месте, даже на мастабе лавки. Он начал разыскивать масло, сыр и тому подобное, припрятанное в складах, доставал его оттуда, выплачивал владельцу стоимость его по установленной цене и распределял между лавочниками для продажи с надбавкой в один-два пара на ратл. Он отправился в Булак и Старый Каир и вывез оттуда большое количество масла. Значительная часть его находилась на солдатских складах, так как солдаты подстерегали феллахов и других, отбирали [масло] по установленным ценам, то есть по двести сорок пара за десять ратлей, а затем перепродавали его тем, кому оно нужно, по цене, какая им вздумается, с непомерной надбавкой. Не страшась солдат, он насильно отбирал скрытое ими, а того, кто противился, он избивал, разоружал и строго наказывал. Однажды он отправился в Булак и извлек из складов, принадлежавших большому военачальнику, триста пятьдесят ратлей масла. Тот явился к нему вместе со своим отрядом, но мухтасиб не обратил на это внимания и сказал ему: “Вы и ваши солдаты получаете жалованье и довольствие: мясо, масло и прочее. Сверх того, вы скупаете продукты питания населения и перепродаете его по повышенным ценам”. Мухтасиб уплатил ему по установленной цене и на верблюдах переправил сосуды в подготовленное для этого место у ворот Баб ал-Футух. [613]

Когда владельцы лавок увидели его усердие, заботливость и суровое отношение к ним, они открыли запертые /279/ лавки, выставили припрятанное ими и наполнили сосуды и тазы маслом и разного рода сыром, так как боялись насилия со стороны мухтасиба, поскольку у него не было милосердия в отношении к ним, и мухтасиб посвятил свое внимание торговцам арбузами и дынями.

15 рамадана (29.VII.1817) доставили из Донголы останки Ибрахим-бея старшего. Когда прибыла весть о его смерти, жена, мать его сына, попросила у паши разрешения послать женщину по имени Нафиса, чтобы та доставила останки [в Каир]. Паша разрешил это, дал ей, как нам об этом сообщили, десять кошельков на дорогу и написал письма кашифам Верхнего Египта об оказании ей содействия. Она уехала и доставила в ящике его тело, уже иссохшее, так как он [при жизни отличался] сильной худобой. Это произошло примерно через шесть месяцев после его смерти. Для него устроили гробницу, и перед ней раздавали милостыню. Он похоронен на маленьком кладбище рядом с могилой своего сына — Марзук-бея.

В среду вечером, 17-го числа, мухтасиб потребовал к себе Хаджжаджа — торговца зеленью района ар-Румайла, увел его в ал-Джамалийу и повесил его у фонтана, что по соседству с кварталом ал-Мабайда ⁷⁶⁷. Это было в шесть часов перед наступлением рассвета. В назидание подобным он оставил его висеть в течение суток, а затем разрешил его родным снять его и похоронить. А Хаджжадж — это тот, имя которого уже упоминалось не раз в связи с Хуршид-пашой и другими. Он был известен своей отвагой, смелостью, был высокого роста, очень энергичен. Он был шейхом корпорации зеленщиков, был могущественным и авторитетным в этом районе, отличался благородством натуры. Это он в дни смуты построил ворота у входа в ар-Румайлу у склада зерна. После этих событий он часто скрывался, присоединялся к ал-Алфи, а затем, получив заверение в своей безопасности, приехал в Каир. Он жил тихо и спокойно и был взят не за совершенное им преступление, за которое его надлежало повесить, но был убит [614] несправедливо, из-за злобы на его прошлое и для острастки другим.

В понедельник, 28 рамадана (11.VIII.1817), соответствующего 6-му числу коптского месяца мисра, подъем вод Нила достиг высокого уровня. Во вторник утром в присутствии катхода-бея, кади и прочих открыли плотину, и воды потекли в канал. В отступление от обычая на этот раз не организовали празднества. Мухтасиб, усердствующий в работе днем и ночью, продолжал наказывать, увеча уши и избивая дубинной, а некоторых кондитеров он сажал на раскаленные над огнем противни. Он приказал подметать рынки, поливать их водой, а над воротами каждого дома держать зажженный фонарь, равно как и над каждой третьей лавкой. На рассвете он отправлялся в Булак навстречу торговцам, прибывающим с арбузами и дынями, устанавливал количество, привезенное для продажи, приказывал продавцам оплатить установленный городской сбор, а затем отдавал распоряжение отправиться к месту продажи и не продавать ничего до прихода его самого или того, кого он пришлет. Затем он возвращался с целой группой [своих людей], и один из них подсчитывал содержимое циновок, отделяя большие [арбузы и дыни] от маленьких, назначал цену на те и другие. Он оставлял у продающего своего человека или же оставался при нем сам, продавал публике по установленным им ценам и отдавал владельцу стоимость и прибыль, которая составляла к концу продажи, после погашения издержек и торгового сбора, десять пиастров или больше. Тогда мухтасиб говорил продающему: “Разве такому, как ты, не хватит этого дохода, чтобы хотеть еще прибавки к нему?”

Вместе с тем он продолжал обходить и других. Он забирал все прибывающее масло, которое земледельцы должны были поставлять, взвешивал его, расплачивался по установленной цене, то есть по двадцать четыре пара за ратл. Затем он возвращал им тару, а масло раздавал торговцам по установленной цене — по двадцать шесть [пара], а те продавали его с надбавкой в два пара на каждый ратл — по двадцать восемь [пара]. Население [теперь] получало масло без затруднений и было [615] гарантировано от фальсификации и мошенничества. Он отдал распоряжение обнаруженную продукцию — часть масла и осадок возвращать в таре его помощнику для того, чтобы взвесить его. Он забирал также то масло, что доставлялось частным лицам, _и даже то, что прибывало для государственных сановников, часть выдавал, а остальное забирал по установленной цене. Точно так же он поступал и с доставляемыми им арбузами, курами даже в том случае, если это предназначалось главе государства, — он действовал так в соответствии с его указанием, для того чтобы обеспечить изобилие. /280/ Распоряжения мухтасиба коснулись и купцов, торгующих индийскими тканями, торговцев кондитерскими изделиями и прочих. Он потребовал у них счета по закупке и стал следить за тем, как они отмеривают. Из-за этого большинство из них выходило из себя от гнева, так как они не привыкли видеть это от прежнего мухтасиба. Казалось, что до него дошли известия о начальниках хисбы ⁷⁶⁸ и их правлении в прежнем египетском государстве. В самом деле, обязанности честного мухтасиба — это судейские обязанности. Он всем полновластно распоряжается, ему все подсудно, и ему принадлежит решающее слово во всем. На эту должность назначался лишь тот, кто обладал познаниями во всех науках и областях деятельности, был законоведом и ориентировался в вопросах права. Больше того, даже тот, кто принимался за изучение наук, должен был явиться к нему в его маджлис, чтобы держать у него экзамен, и если мухтасиб находил его способным к этому изучению, то разрешал ему заниматься, а если нет, то запрещал до тех пор, пока тот не усовершенствуется. Точно так же он подвергал испытанию лекарей, хирургов, врачующих раны, ветеринаров и тех, кто обучает детей в школах, и обучающих плаванию на воде. Он обязан был также наблюдать за погрузкой барок, отправляющихся в путь, за тем, как нагружают скот при перевозке клади, и контролировать плату за это, а также за наполнение водой водоемов и за многое другое, что слишком долго перечислять. Перечню обязанностей мухтасиба посвящено сочинение Ибн ар-Рифа'а. Легче было бы справляться с некоторыми обязанностями, если бы господствовала справедливость, если бы не [616] было монополии и жадности правителя, его стремления к тому, чем обладают другие люди, к источникам их существования.

Известно, что ар-Рашид спросил ал-Лайса ибн Са'да ⁷⁶⁹: “Что могло бы улучшить положение вашей страны, то есть Египта?” Тот сказал ему: “Что касается улучшения ее положения и земледелия, то это зависит от Нила, что же касается улучшения порядка управления, то муть исходит из источника. Если вода выходит мутной из источника, то навсегда останется мутной”.

В конце рамадана мухтасиб усилил свои притеснения. Он послал своего глашатая в Старый Каир с оповещением для христиан — армян, греков и сирийцев, чтобы те очистили построенные ими по берегу Нила дома, которые они разукрасили и в которых они поселились, соорудив их. [Им было объявлено, чтобы они] возобновили ношение одежды, которую они носили раньше, то есть чтобы они носили голубые чалмы, чтобы не пользовались лошадьми и мулами, не брали рысаков, чтобы не нанимали [в качестве] слуг мусульман. Высокопоставленные христиане обратились к паше с жалобой, а он держал их сторону, так как они были в числе почитаемых государственных сановников и советчиков господина паши и его приятелей. Мухтасиб объявил также через своих глашатаев, чтобы все бреющие бороду перестали бриться, а ведь все солдаты и большинство пожилых турок бреют бороду, даже если это престарелые люди. Им объявили о распоряжении отрастить бороду, что противоречит их правилам и что они считают смертным грехом.

Неприязненно относился к мухтасибу и сейид Мухаммад ал-Махруки из-за того, что тот занялся товарами купцов и делами населения квартала ал-Гурийа, находившихся в ведении сейида ал-Махруки.

Тем временем прибыли сосуды с маслом для 'Абдин-бея, и он послал верблюдов в Бгулак, чтобы доставить его. Мухтасиб узнал об этом, отобрал масло и водворил его на свой склад. Верблюды возвратились ни с чем, и погонщики сообщили своему господину о наложенном мухтасибом аресте на масло. 'Аб-дин-бей послал большое количество солдат, и те извлекли [617] масло из склада и забрали его, а мухтасиба при этом не было. Случилась еще как-то, что мухтасиб свирепо избил дубинкой солдата-арнаута упомянутого 'Абдин-бея, и тот едва не умер. Это усилило ярость 'Абдин-бея, он поехал к катхода-бею и стал поносить мухтасиба, а случилось, что в одно и то же время на него поступило много жалоб. Катхода-бей доложил об этом паше, и тот распорядился передать мухтасибу, чтобы тот прекратил подобные действия. Катхода-бей вызвал его, прикрикнул на него и приказал ему не выходить за пределы управления торговцами и теми людьми, на которых распространялась власть прежних мухтасибов, чтобы перед ним были весы и чтобы он наказывал провинившихся курбашем ⁷⁷⁰, а не дубиной.

Месяц шавзал 1232 года начался в четверг (14.VIII.1817). Мухтасиб на время праздников прекратил работу, и среди простонародья разнесся слух об его отставке. Этому откровенно обрадовались, и торговцы все находившееся у них на виду масло и сыр попрятали с глаз и вернулись к прежнему мошенничеству, обману, повышению цен. Некоторые из них запер ли свои лавки, отправились на прогулки и организовали пиры.

4-го числа [этого месяца] (17.VIII.1817) повесили в различных местах большое /281/ количество лиц; говорили, что это воры и фальшивомонетчики; они были заключены в тюрьму в течение рамадана.

[В этот день] мухтасиб не выезжал по делам, вместо него проехал с весами его хазандар. Затем выехал также мухтасиб с дубиной в руке, но без прежнего высокомерия. Его полномочия не распространялись на христиан, не говоря уже о прочих.

10-го числа в субботу (23.VIII.1817), из крепости вынесли священное покрывало для Ка'бы, пронесли его по центральным улицам и оставили в мечети ал-Хусайни.

В субботу, 17-го числа (30.VIII.1817), провезли махмал, и амир ал-хаджж выехал через ворота Баб ан-Наср. В Инбабу и Булак прибыло большое количество паломников-магрибинцев. Они стали закупать у феллахов овец, резать их и продавать [мясо] в Булаке на улицах, не взвешивая, а на глаз; много людей покупало [это мясо] у них и очень просчиталось, так как переплачивали вдвое. Большинство по необходимости покупало у [618] них, так как мясо, приносимое мясниками со скотобойни, было скверного качества. Паше поставляли из провинций и деревень овец, которые становились тощими в пути из-за того, что их не кормили и не поили; много овец подыхало, и их тоже выдавали на вес мясникам для продажи жителям.

Там было мясо уже с душком и такое, которое вызывает отвращение. По этой-то причине люди и были вынуждены покупать мясо у этого племени [магрибинцев] в ущерб себе и переносить то, что во вред их натуре, то, что огорчает их. Между магрибинцами и некоторыми солдатами произошли стычки, и среди них были убитые и раненые. Паша и правители сделали вид, что не заметили этого, из опасения, как бы не вспыхнула смута. Паломников было очень много, и они заполнили улицы и переулки. Затем паломники-магрйбинцы отправились

Прибыл также караван [паломников] из Марокко с двумя сыновьями султана Сулаймана и с сопровождающей их свитой. Паша устроил великолепный въезд и поручил сейиду Мухаммаду ал-Махруки встретить их должным образом, поселить их в доме по соседству с мечетью ал-Хусайни и оплатил расходы, соответствующие их рангу. Они привезли подарки паше большое количество мулов, шелковые бурнусы и прочее

28-го числа (10.IX 1817) из Биркат отправился египетский караван паломников. В этом году было огромное количество паломников самых различных национальностей турок, татар, боснийцев, черкесов и крестьян разных племен Многие, отправляющиеся в Хиджаз по Красному морю из Суэца, возвратились оттуда из-за недостатка судов, которые могли бы перевезти их. Город задыхался от тесноты, так как это прибавилось к находящейся в городе массе солдат, сброду, состоящему из простонародья, феллахов из деревень, проезжих, провожающих паломников, сирийцев, христиан — греков, армян, — дулатов и прибывших из [Джабал] Друз, ал-Мута'аввала и нусайритов ⁷⁷¹ и прочих, вызванных пашой для разведения шелка и организации производства его, впервые вводимого в Вади аш-Шарк. Дошло до того, что человеку было трудно пройти по улице из-за многолюдья, верховых, проходящих с грузом осликов и верблюдов, перевозящих землю, щебень и камень для [619] государственных построек, — кроме тех, что нагружены топливом и товарами, — погонщиков скота, так что в узких переулках получалась давка. К этому надо добавить огромное количество собак, пересекающих путь, так как они двигались стаями, насчитывавшими около пятидесяти штук, их непрерывный, возбужденный лай на проходящих, особенно по ночам, — их свалки между собой — все это вызывало в душах тревогу, мешало спать.

Французы сделали доброе дело, уничтожив собак. Когда они, обосновавшись, стали часто передвигаться, то увидели множество собак, которые не нужны и от которых нет пользы, кроме лая и шума Они особенно лаяли на французов из-за их необычного вида. Тогда-то французы однажды накормили часть из них отравленным мясом, и, едва наступило утро, как на всех улицах обнаружили лежащих мертвых собак. Жители и [их] дети стащили их на веревках за пределы города, и земля и находящиеся на ней обрели от этого покой. И Аллах избавляет нас полностью от горести в этом и потустороннем мире — /282/ все от него и его милосердия!

Месяц зу-л-ка'да 1232 года (12.IX—11.X.1817). 6-го числа, в среду (17.IX.1817), вечером из Хасвы отправился караван паломников-магрибинцев. В конце этого месяца богословы ал-Азхара получили распоряжение читать ас-Сахих ал-Бухари; они, а также студенты ал-Азхара собрались в большом количестве и распределили между собой по частям куррасы ⁷⁷² ал-Бухари, и стали читать его по два часа в день после восхода. Так его читали в течение пяти дней для того, чтобы Аллах даровал победу Ибрахим-паше над ваххабитами. От него уже давно не было известий, и это причинило отцу его большое беспокойство. Когда дни чтения ал-Бухари закончились, паша отдал двадцать кошельков для распределения между богословами, а также детьми-школьниками.

Месяц зу-л-хиджжа 1232 года начался в воскресенье (12.Х.1817).

4-го числа этого месяца повесили нескольких человек; говорили, что их пятеро и что это воры.

В тот же день отправили в Стамбул четырех слонов вместе [620] с [другими] подарками: тремя седлами, отделанными золотом (а одно из них — и драгоценными камнями), лошадьми, баранами, деньгами, индийскими тканями, сахаром и рисом.

В тот же день доставили других слонов — больших. Их провели по центру города и отвели во двор дома сейида Мухаммада ал-Махруки, где они простояли до конца дня. Сюда собрался народ, чтобы посмотреть на них. Затем их отвели в крепость и поставили в топхане, а это место, где изготовляются пушки.

В качестве сопровождающего вместе со слонами приехал человек, претендующий на знание медицинской науки и врачевания; при нем был том, равный величиной большой подушке, который содержит [список] шести книг хадисов, написанных мелким почерком. Этот человек говорит, что переписал его собственноручно. Он остановился в доме сейида Мухаммада ал-Махруки и приготовил ему лекарственное вещество, на которое он затратил огромную сумму денег, красный корень (кахла) и сурьму. Он сделал также составы и для других лиц, но обусловил, что употреблять некоторые из них будут лишь по истечении шести месяцев, а другие — по истечении двух и трех месяцев. Он пробыл несколько дней, а затем уехал, возвращаясь в Сан'а.

Во вторник, 10-го числа этого месяца (21.Х.1817), был праздник жертвоприношения, но большого количества скота не пригнали, как в прошлый праздник, когда было очень много овец, буйволов, которых доставляют из районов и которыми обычно бывают переполнены рынки, караван-сарай и ар-Румайла. [На этот раз] за два дня до праздника прибыло лишь небольшое количество скота, который продавался по очень высокой цене. Мясники, вопреки обыкновению, забили лишь немного скота. Каждый покупающий или продающий скотину обязан кожу ее сдавать государству, которое оплачивает ее по чрезвычайно низкой цене.

И завершился год, в течение которого продолжали вводить новшества. Из них за последний год [отметим следующие].

Установлена монополия и опека над ткачеством и над всеми теми, кто работает ткацким челноком и кто ткет при [621] помощи ткацкого станка или подобного ему, изготовляет разного рода шелка или хлопчатобумажные ткани, выделывает грубый холст, дерюгу, циновки. И это во всех провинциях Египта, вдоль и поперек Верхнего и Нижнего Египта, от Александрии и Дамиетты до крайних пределов Верхнего Египта и Файйума. В каждом районе они отданы в ведение специального управляющего, и для этого организованы особого рода диваны. Заседания дивана происходят иногда в доме Махмуд-бея хазандара, а временами в доме сейида Мухаммада ал-Махруки, в присутствии упомянутых и му'аллима Гали. Главным управляющим над всем этим является му'аллим Йусуф Кан'ан аш-Шами и му'аллим Мансур Абу Сарбамуи — оба они копты.

Для этого введен регистр. По районам, селениям и деревням разъезжают чиновники, которым отпускаются необходимые средства на расходы и положена определенная помесячная оплата, вполне достаточная для них с учетом порученной им работы. Они обходят районы и берут на учет все ткани и бязь, которую они застают в ткацких станках, /283/ шерстяную одежду, именуемую за'абит и дафафи. Они записывают количество ее, находящееся в изготовлении, а после того, как ткань будет готова, они забирают ее и уплачивают ее владельцу ими же установленную за нее цену. Если же хозяин сам захочет ее забрать у чиновников, то обязан платить по ценам, назначенным ими. Ткань они продают после того, как пометят ее клеймом казны. Если же у кого-либо окажется какая-нибудь вещь без казенного клейма, то ее отбирают, а этого человека даже наказывают и облагают исправительным штрафом, как за злоупотребление и в назидание другим. Это относится к тканям, имеющимся у ткачей. Что же касается процесса их дальнейшего производства, то уполномоченный по району и чиновники вызывали из каждой деревни одного из числа известных шейхов, назначали его уполномоченным, вручали ему деньги, обязывали учесть в [специальном] регистре количество ткацких станков и работающих и неработающих ткачей и распорядиться, чтобы неработающие ткали на бездействующих станках для казны за плату наравне с другими. Этот уполномоченный должен был дать денег двум-трем лицам, с тем чтобы те обошли женщин района, [622] прядущих пряжу из конопли, измерили бы ее, закупили у них по установленным ценам и передали бы ее ткачам. Затем все виды тканей должны быть собраны в местах, предназначенных для продажи ее по повышенным ценам. Такими пунктами были установлены Хан Абу Такийа ⁷⁷³ и Хан ал-Джалад ⁷⁷⁴. Здесь находились му'аллим Кан'ан, его подручные и прочие. Цена хлопчатобумажной одежды, называемой ал-битана, достигла теперь трехсот пара, тогда как ее покупали за сто пара или около того, соответственно ее качеству и достоинству. А мы еще знали прошлые времена, когда она продавалась по двадцати пара. Цена куска грубой ткани достигла шестисот пара, а он, бывало, продавался меньше чем за треть этого; точно так же обстоит дело и с остальными сортами тканей. Это новшество относится к числу наихудших нововведений, так как оно во вред всем, богатым и бедным, высокопоставленному и ничтожному. Но все определяется Аллахом всевышним, великим!

И из событий этого же года. Вышеупомянутый паша разрушил дворец, что в ал-Асаре, и построил его заново в турецком стиле, наподобие сооружений в Каире. Он разрушил этот дворец и построил его за короткое время. Произошло это вследствие того, что как-то, проведя в нем две ночи, он был поражен тамошним воздухом и решил перестроить дворец по своему желанию. По окончании строительства он украсил его, обставил и стал часто наведываться сюда на некоторое время вместе со своими наложницами, гулямами, как раньше он перебирался во дворцы в Гизе, Шубра, ал-Азбакийе, в крепости и в другие дворцы своих сыновей и зятьев, — властитель подчинен одному лишь Аллаху!

И из событий этого же года: группа европейцев-англичан вознамерилась изучить прославленные пирамиды, расположенные у Гизы, к западу от ал-Фустата. Англичане по природе своей склонны к изучению любопытных вещей и к детальному их исследованию, в частности древних памятников и диковинок разных стран, изображений и статуй, находимых в пещерах и древних храмах Верхнего Египта и в других местах. Некоторые из них бродят по всем провинциям, задавшись этой целью, и тратят значительные суммы денег на расходы на все [623] необходимое им и нанимаемым ими слугам. Некоторые из них даже отправились к отдаленным границам Верхнего Египта и доставили оттуда каменную глыбу с нанесенной на нее резьбой, надписями, рисунками, а также саркофаги из белого мрамора, внутри которых находятся покойники в своих саванах. Их тела сохранились по той причине, что окрашены и набальзамированы мазями, предохраняющими их от разрушения. На памятнике, находившемся над гробницей, высечено лицо погребенного таким, каким оно было три его жизни. [Эти англичане привезли также] человеческие статуи из черного пятнистого камня — известняка, на который не действует железо. Они изображают сидящих на стульях с руками, положенными на колени, и в левой руке у каждого что-то похожее на ключ; статуя вместе со стулом высечена из одного куска и по длине равняется росту высокого человека. Над головой [каждой статуи] высится полуокружность размером в пядь. По внешности они похожи на уродливых негров. Их всего шесть, и все они однотипны, как будто были отлиты в одной форме. Для переноски одной из статуй потребовалась целая толпа грузчиков. /284/ [Среди доставленного] седьмая статуя, [изображавшая] красивого человека из белого мрамора, и голова большого идола, за транспортировку которой на судне уплачено шестнадцать кошельков, то есть триста двадцать тысяч пара. Все это [англичане] отправили в свою страну, чтобы перепродать это там вдвое дороже того, во что это им обошлось, так как антикварные и редкие вещи составляют у них предмет торговли.

Когда я услышал об упомянутых статуях, то в сопровождении нашего сынка шейха Мустафы Бакира, прозванного ас-Са'ати, и сейида Ибракима ал-Махди ал-Инглизи я отправился в дом консула, что на Дарб ал-Барабира ⁷⁷⁵, поблизости от Кум аш-Шайх Салама в районе ал-Азбакийи. Я увидел то, о чем упоминал, и мы были поражены мастерством изготовления, сходством вещей, рельефными [линиями] их тел, удивительной сохранностью по истечении лет и веков, о количестве которых известно одному лишь Аллаху всеведущему.

[Эти англичане], желая обследовать пирамиды, получили разрешение на это главы государства и отправились туда, [624] раскинув здесь свои палатки. Они доставили сюда рабочих, лопаты и корзины, проникли во входы пирамид, извлекли оттуда большое количество земли, помета летучих мышей и прочего. Спустившись в окат, они извлекли и оттуда большое количество земли, помета и проникли в квадратное [помещение] — дом из отесанных камней без входа. Об этом я узнал от них же. Они откопали большую голову, которая находится поблизости от пирамид и которую люди называют головой сфинкса. Оказалось, что она с полным длинным туловищем, высеченным из одной каменной глыбы; в протянутом положении сфинкс словно лежит на своем животе, приподняв при этом голову, которая и была видна людям, а туловище оставалось скрытым, ввиду того что оно было засыпано песком. В протянутых перед собой лапах он держит что-то напоминающее квадратный ящик из красного камня, покрытый резьбой, напоминающей иероглифы. Внутри же [обнаружили] статую льва, высеченную из камня, окрашенного красной и белой краской, величиной с собаку; ее также доставили в дом консула, и я смотрел ее в этот день. Измерили длину туловища сфинкса, от груди его до макушки головы, и она составила тридцать два локтя, а это лишь четвертая часть всего остального тела. На эту работу было затрачено около четырех месяцев.

Что же касается тех, кто умер в этом году из известных лиц, то умер знающий, выдающийся ученый, достойный, проницательный, автор блестящих исследований и превосходных сочинений, глава всех ученых, занимающий самое почетное место среди мудрых, искусный во всех науках, в переложении их, уразумении их, в развитии их. Ему принадлежало руководство науками в пределах Египта; никто, кроме него, не поражал так Египет своими великолепными исследованиями. Он вывел ветви [науки] из [ее] корней и добыл драгоценные жемчужины из морей логики и традиции и дал на хранение листам [своих рукописей все] полезное, облачив их ожерельем редкостных перлов. Это устаз.шейх Мухаммад ибн Мухаммад ибн Ахмад ибн 'Абд ал-Кадир ибн 'Абд ал-Азиз ибн Мухаммад ас-Санбави маликит из ал-Азхара, известный по имени ал-Амир. Это титул его ближайшего деда Ахмада, который так титуловался по [625] той причине, что Ахмад и отец его 'Абд ал-Кадир были эмирами в Верхнем Египте. Покойный шейх рассказал мне лично, что их род из Алжира, что они переселились в Каир при сейиде 'Абд ал-Ваххабе Абу-т-Тахсисе, как это видно из документов. Затем они взяли на откуп поместье в районе Санбу, переехали туда и поселились там. Здесь-то шейх Мухаммад и родился, по данным его отца, в месяце зу-л-хиджжа 1154 (1741-42) года. В возрасте девяти лет вместе со своими родителями он переехал в Каир, а к этому времени он уже заканчивал изучение Корана, и под руководством шейха ал-Мунайира он стал совершенствоваться в чтении Корана по системе аш-Шатиби и ад-Дурра ⁷⁷⁶. [Шейх ал-Мунайир] привил ему интерес к науке, и он начал изучать грамматические тексты и слушать у сейида 'Али ибн ал-'Араби ас-Саката ас-Сахих и аш-Шифа ⁷⁷⁷. Он посещал занятия наиболее выдающихся шейхов своего времени, усердствовал в учении, посещал занятия шейха ас-Са'иди по богословию и другим философским текстам, Посещал занятия сейида ал-Балиди, посвященные комментарию ас-Са'да на 'Ака'ид ан-Насафи ⁷⁷⁸ и Арба'ин ан-нававийа ⁷⁷⁹. Он изучал также Myватта’ /285/ у шейха Мухаммада ат-Тауди ибн Суда — луны Магриба ⁷⁸⁰ — в год, который тот, возвращаясь после хаджа, провел в ал-Азхаре.

В течение двух лет он посещал занятия моего покойного отца Хасана ал-Джабарти и его ученика шейха Мухаммада ибн Исма'ила ан-Нафрави маликита. Он обучился у них ханифитcкому праву и другим наукам, как, например, космографии, геометрии, астрономии, философии, стилистике, врачеванию.

Шейх Хасан ал-Джабарти выдал ему иджазу, удостоверенную в списках его шейхами. Шейх ал-Амир посещал занятия шейха Йусуфа ал-Хифни по изучению литературы и [комментария] на Банат су'ад ⁷⁸¹. Он слушал также лекции его брага Мухаммада ал-Хиф“и о Джами ас-сагир ⁷⁸², аш-Шамаил ⁷⁸³ и Наджм ал-гайт фи-л-мавлид ⁷⁸⁴. Он посещал также занятия шейха Ахмада ал-Джаухари по комментарию на ал-Джаухара шейха 'Абд ас-Салама. От него он воспринял первоначально ал-Мусалсал, а также метод чтения молитв аш-Шазилийа по традиции, восходящей к господину нашему 'Абдаллаху [626] аш-Шарифу. Шейх ал-Маллави выдал ему общую иджазу. Он получил от него многое, когда посещал того под конец его жизни, а тот уже не выходил из дома. Шейх ал-Амир стал очень знающим и начал сам вести занятия еще при жизни своих учителей. Дела его процветали. Благодаря своим достоинствам он стал широко известен, особенно после смерти обучавших его шейхов, и слава его стала беспредельной, в особенности в Магрибе. От султана этих мест он ежегодно получал подарки, к нему присылали оттуда студентов, чтобы они обучались у него и воспринимали от него науку. Его направили по некоторым делам в Стамбул, и там он вел занятия, посещавшиеся улема-ми, которые оценили его и засвидетельствовали его достоинства; они дали ему иджазу на ведение обучения, и он [в свою очередь] дал свое разрешение им на поучение по тем текстам, толкователем которых он являлся. Он составил несколько сочинений, пользующихся большой популярностью среди студентов ч очень хорошо написанных. Среди них сочинение по вопросам права его толка, именуемое Маджму', в котором он, следуя конспекту Халила, собрал наиболее приемлемые решения противоречий права ханифитского толка. Он составил ценный комментарий к этому сочинению Оба эти сочинения были одобрены, когда пост шейха занимал шейх ал-'Адави, так что, если по какому-нибудь вопросу у шейха ал-'Адави возникали сомнения, он говорил: “Обратитесь к Мухтасару ⁷⁸⁵ ал-Амира — это достойное и почтенное произведение”. Он составил комментарий к Халилу, толкование к ал-Мугни Ибн Хишама, заметки на комментарий шейха 'Абд ал-Баки, заметки на Джаухара шейха 'Абд ас-Салама, заметки на комментарий аш-Шузур Ибн Хишама ⁷⁸⁶, заметки на ал-'Азхарийу аш-Шиншаури ⁷⁸⁷, на ар-Рахабийа фи-л-фара'ид ⁷⁸⁸, заметки на историю вознесения пророка, заметки на комментарии ал-Маллави на ас-Самаркандийу. Ему принадлежат сочинения под названиями Матла ан-наййирайн фима йата’аллака би-л-кудратайн, Итхаф ал-инс фи-л-фарк байна исм ал-джинс ва 'илм ал-джинс, Раф' ат-талбис 'амма йус'алу бихи ибн Хамис, Самар ас-самам фи шарх адаб ал-фахм вa-л-афхам. [Он составил] толкование к ал-Маджму' и: комментарий на суру [Корана] ал-Кадр ⁷⁸⁹. [627]

А вот выдержки из составленных им стихов:

“О изнеженный господин! В любви к тебе погибло то, чем владею, ты заставил меня забыть благочестие.

Богом заклинаю, не питай склонности ни к кому, кроме меня. Прими решение, даже если в нем моя гибель.

Соблюдай в своем безмятежном величии справедливость, которая все может сгладить, кроме поклонения многим кумирам”.

У него [имеются] метафоры:

“Как прекрасно солнце во время заката в саду дружбы — утехи душ!

Как будто его гнездо в моих глазах — золото, сверкающие на шелковом ковре”.

Ему принадлежит также:

“Я представил себе солнце, и под ним — море, и протянулись от солнца к морю молнии.

[Оно] — красавец, который пришел смотреться в зеркало. И сияние изливается от поверхности моря навстречу солнцу”.

Он писал также:

/286/ “О ты, единственный среди красавцев властелин сердца, хотя другие воображают, что сердце мажет принадлежать многим!

Я ревную к тебе ту долю счастья, которая досталась мне у тебя. Ревнуй же и ты мое сердце, влюбленное в тебя, смущенное.

Скажи им, пусть они воздержатся от зла в их душах, которым заклеймили их пройденные дурные пути.

Они воображают, что любимы и стали владыками, но Аллах знает, что они не любимы и никем не владеют.

О обладающий всем, о вершина красоты! О тот, кого называют царем в царстве красоты!

Мое сердце не в состоянии любить кого бы то ни было, кроме тебя, о моя надежда! Оживи мое бездыханное тело, ведь влюбленные все равно что мертвецы.

Устрани разлуку и откинь преграду меж нами, чтобы исцелился разум мыслью [о тебе], взволнованный благодаря твоей милости. Не разрушай надежд человека, при всех недостатках верного узам договора [любви]”.

Он говорил также: [628]

“Оставь мир, в нем нет никаких радостей и не избежишь ты печали.

Предположим, что радость в нем есть, все равно печаль при утрате ее неизбежна.

Останься в нем чужим. Готовься к миру вечному, о чем ты скорбишь.

Если же отвлечение [в этот мир] необходимо, то оно должно быть чем-нибудь полезным, и Аллах знает лучше!”

Он был мягкосердечен, кроткого нрава, [вечно] беспокоился, хотя не имел оснований для тревоги и страдал от одного воображения; проявления враждебности делали его немощным и больным. К концу жизни он обессилел, его одолели болезни, умножились его жалобы, и он постоянно хворал. Его беспокойство усилилось, заболевания следовали друг за другом, как будто рок преследовал его, не отступая до тех пор, пока он не умер в понедельник, 10-го числа священного месяца зу-л-.ка'да (21.IХ.1817). Процессия по случаю его похорон была чрезвычайно многолюдной. Его погребли в пустыне, {примыкающей к Каиру], по соседству с могилой шейха 'Абд ал-Ваххаба ал-'Афифи, поблизости от мечети султана Каит-бея ⁷⁹⁰. О нем очень сожалели и печалились.

Он оставил сына — выдающегося ученого шейха Мухаммада ал-Амира, который теперь, как и его отец, занимает почетное место, ведет занятия, приносит пользу студентам, входит в состав высшего государственного дивана, — да благословит его Аллах!

Умер выдающийся ученый богослов шейх Халил ал-Мадабиги, [прозванный так потому], что он приживал в квартале ал-Мадабиг. Он посещал занятия шейхов первого разряда, овладел богословием, философией. Достоинства его приобрели известность и вместе с его бедностью, аскетической жизнью и скромностью привлекли к нему людей. Он зарабатывал на жизнь перепиской за плату, не украшал себя одеждой, украшениями богословов, считая себя невежественным, выходцем из простонародья. Он умер в понедельник, 18 зу-л-ка'да этого года (29.IX.1817).

Умер шейх, благочестивый богослов по прозвищу Абу [629] Зикри ал-Булаки, так как он жил в Булаке и читал лекции в [мечети] Булака. Он приходил в ал-Азхар ежедневно и проводил занятия со студентами, принося пользу, и после полудня возвращался в Булак. Осел, на котором он ездил в ал-Азхар, издох, но он не отказался от принятого порядка и являлся пешком. Так это продолжалось в течение некоторого времени, пока над ним не сжалились некоторые сердобольные жители Булака и не купили ему осла. Так он жил смиренно, пока не умер. Это произошло в четверг, 8 зу-л-ка'да этого года (19.IX.1817). Да будет Аллах милостив к нему и ко всем нам вовеки, аминь! Умер государственный сановник по имени Вали-эфенди, прозванный Вали Ходжа. Он был секретарем казны паши. Он построил великолепный дворец в районе ворот Баб ал-Лук, включив в него несколько домов и дворов, примыкающих к нему с двух сторон; некоторые из них выходили к водоему, именуемому Биркат аш-Шавариб. В изложении /287/ событий прошлого года было сказано, что паша дал ему зятя, женив “а дочери Вали-эфенди одного из своих родственников, относительно которых говорят “благородный ага” и тому подобное. По этому случаю паша устроил чрезвычайно торжественное свадебное празднество, процессию и гулянье в то время, когда тот болел, пока не умер 22 раби' ас-сани (11.III.1817), и дочь паши получила наследство, в котором оказалось много денег, драгоценностей, вещей и прочего. Хвала Аллаху бессмертному!

Комментарии

752 Ал-Каваллали — нисба Мухаммада 'Али-паши (см. прим. 429).

753 Бисар — египетское национальное блюдо из бобов и чечевицы.

754 'Али Кашиф — речь идет об 'Али ас-Сабунджи (о нем см. прим. 140).

755 Кайла — мера веса сыпучих тел, равная 8 кадахам = 1/2 ардабба = 16,5 л.

756 Ас-Саб' ва-д-Даб' — улица Каира северо-восточнее Биркат ар-Ратли.

757 Руб 'а — мера веса, равная 1/4 кадаха.

758 Сабва — селение в провинции ал-Бухайра.

759 Вторая дата — 7 мая — по юлианскому календарю.

760 Здесь речь идет о сроке, в течение которого вдова должна получать содержание до наступления права на новое замужество — четыре месяца и десять дней.

761 Мавтан — селение по дороге из Медины в Анейзу (область Кассима в Неджде).

762 Касаба — см. прим. 649; в дальнейшем в тексте вместо аксаб (форма множественного числа), как здесь, касаба дана в единственном числе.

763 Колонна всадника — колонна Помпея, сооруженная в Александрии префектом Помпеем в честь императора Диоклетиана.

764 Ал-'Атф — селение северо-восточнее Даманхура.

765 Ба'уна — десятый месяц коптского календаря.

766 Рувайа.— В ночь накануне рамадана шейхи некоторых цехов (мельников, пекарей, мясников, торговцев маслом и фруктами) во главе огромной процессии жителей направлялись к кади, куда являлись и аги янычар-с начальником полиции. Здесь ожидали возвращения специального посланца кади, который должен был в пустыне, примыкающей к Каиру, где воздух прозрачен, установить факт восхода луны. Как только тот возвращался с известием о появлении луны, кади объявлял о начале поста. После этого огромная процессия, возглавляемая мухтасибом, обходила город, а глашатаи извещали население о начале поста.

767 Ал-Мабайда — квартал Каира юго-восточнее ал-Мадабиг.

768 См. прим. 12.

769 См прим. 364.

770 Курбаш — плеть из шкуры гиппопотама.

771 Нусайриты (или алавиты) — сирийские племена провинций Латакии, Хомса и Хамы, воспринявшие учение секты того же названия Ал-Мута'аввала — горские племена между Сайдой и 'Аккой (Ливан); другая часть этих племен населяла Баальбекскую долину.

772 Курраса — брошюра; выпуск (часть книги)

773 Хан Абу Такийа — постоялый двор для купцов юго-западнее ал-Хурунфиш.

774 Хан ал-Джалад — постоялый двор, расположенный северо-западее Хан ал-Хамзави.

775 Дарб ал-Барабира — улица Каира восточнее ал-Азбакийи.

776 Абу-л-Касим ибн Фиррух ибн Ахмад ар-Ругайни аш-Шатибк (1143—1194) был чтецом Корана в одном из каирских медресе; его семь модусов чтения Корана признаны правильными и ритмическими Кораночтение ад-Дурра — три других модуса.

777 Аш-Шифа' — название одного из апологетических сводов преданий о жизни пророка, принадлежит перу магрибинского кади 'Иада (1083—1149).

778 Наджм ад-Дин Абу Хафс 'Омар ибн Мухаммад ибн Ахмад ан-Насафи (1068—1142), уроженец Средней Азии (умер в Самарканде) — один из виднейших теоретиков ханифитского права. Его основное произведение — ал-Ака'ид в котором изложены основы вероучения, вызвало огромную литературу. Указанный в тексте один из многочисленных комментариев принадлежит уже упоминавшемуся Са'ду ат-Тафтазани,

779 Арба'ин ан-Нававийа — сборник сорока избранных хадисов Абу Закарийа Йахйи ибн Шарафа ибн Мури Мухйи ад-Дина ан-Навави (1233—1278); он является автором многих произведений по преданию, преподавал этот предмет в каирском медресе ал-Ашрафийа.

780 Абу 'Абдаллах Мухаммад ат-Тауди ибн ат-Талиб ибн Суда ал-Мурри (ум. в 1795 г ) — богослов испанского происхождения; долго путешествовал по арабскому Востоку, был шейхом мечети в Феце. В числе оставленных им произведений — Шарх мухтасар ал-Халил.

781 Банат су'ад — этими словами начинаются стихи, восхваляющие пророка; они написаны современником Мухаммада — Ка'бом ибн Зухайром; его касыда вызвала большое количество комментариев.

782 Джами' ас-сагир — сборник хадисов, в котором в алфавитном порядке перечисляются и передатчики хадисов. Принадлежит перу египетского богослова и историка Джамал ад-Дина ас-Суйути (1445—1505).

783 См. прим. 559.

784 Наджм ал-гайт фи-л-мавлид — сочинение, трактующее историю рождения пророка.

785 Мухтасар шейха ал-Амира (1741—1817) — краткое пособие по маликитскому праву.

786 Аш-Шузур аз-захаб фи ма'рифат калам ал-араб 'Абдаллаха ибн Йусуфа ибн Хишама (1308—1359) — труд по арабской грамматике.

787 Мухаммад ибн Джамал ад-Дин 'Абдаллах аш-Шиншаури (ум. в 1590 г.) — проповедник ал-Азхара.

788 Ар-Рахабийа фи-л-фара'ид — изложенные в стихотворной форме правила раздела наследства.

789 Сура ал-Кадр — XCVII сура Корана.

790 Мечеть Каит-бея расположена юго-западнее цитадели.

Текст воспроизведен по изданию: Абд ар-Рахман ал-Джабарти. Египет в канун экспедиции Бонапарта. М. Наука. 1978