(1798-1801)

Год тысяча двести пятнадцатый

(25.V.1800—13.V.1801).

В тот же день были заперты и замурованы ворота Баб ал-Баркийа, известные под названием Баб ал-Гариб. Это создало для жителей неудобство, так как мешало им выносить на кладбище умерших. Тех, кого должны были похоронить на кладбище ал-Муджавирин, выносили на погребальных носилках через Баб ан-Наср и долго несли вдоль стены до того места, где их должны были похоронить. Это создало для жителей серьезные затруднения, особенно в связи с большим количеством умерших. В воскресенье, 21 зу-л-ка'да, несколько шейхов имели по этому поводу беседу с комендантом. Последний дал приказ капитану [коменданту] квартала проделать небольшое отверстие в стене в районе Кафр ат-Тамма'ин ⁵⁰⁴, чтобы в него могли пройти только носильщики с погребальными носилками и пешие люди.

22 зу-л-ка'да (6.IV.1801) группа высокопоставленных французов отправилась в Нижний Египет. В их числе были Эстев — главный казначей и начальник таможен, Фурье — комиссар дивана, Шенанило — управляющий государственной собственностью республики, Бернар — начальник монетного двора, Рид — казначей монетного двора, Лапорт — директор школы ал-Мактаб и хранитель французских архивов и деловых книг. С ними отправились некоторые важные лица из [393] числа коптов, среди которых был Джурджис ал-Джаухари. Среди жителей распространился слух, что их отъезд связан с заключением мира. Но это было не так.

23 зу-л-ка'да (7.IV.1801) в диван был назначен новый комиссар по имени Жерар.

В пятницу, 26 зу-л-ка'да (10.IV.1801), новый комиссар пришел в диван в сопровождении секретаря-историографа, нашего друга достойного и выдающегося человека сейида Исма'ила, известного под именем ал-Хашшаб, и Касима-эфенди Амин ад-Дина — секретаря дивана. Заняв свое место, он сообщил, что прибыло письмо от французского главнокомандующего Жака Мену на французском языке, датированное 20 зу-л-ка'да. В этом письме последний сообщал, что он находится в Александрии, а также писал о других незначительных вещах. В тот же день трое бедуинов в сопровождении французских солдат прибыли в Каир и отправились к дому коменданта. Они были допрошены, но во время допроса выяснилось, что они говорят неправду, и комендант приказал посадить их в тюрьму. В тот же день с востока прибыл отряд французских солдат с большим количеством пушек и другого военного имущества. Во время прохождения отряда по улицам города жителям было запрещено курить из опасения, что искра может упасть на порох. Причина прибытия отряда была неизвестна. Позднее выяснилось, что эти солдаты стояли гарнизоном в ас-Салихийе. Спустя несколько дней постепенно стали прибывать солдаты из гарнизонов ал-Курайна, Бильбейса и других восточных районов Египта.

Месяц зу-л-хиджжа 1215 года (15.IV—12.V.1801). В первый день этого месяца состоялось заседание дивана. Комиссар сообщил собравшимся, что французский главнокомандующий прислал накануне сообщение о смерти некоторых английских военачальников и о том, что большая часть английских солдат больна дизентерией и глазными болезнями, что можно ожидать в скором времени заключения мира и воззращения англичан на родину и что, наконец, последние страдают от недостатка воды и отправили за водой несколько кораблей, [394] испытывая из-за этого известные затруднения. В конце письма главнокомандующий интересовался положением дел в городе, спрашивал, спокойно ли ведут себя жители и как обстоит дело с зерном и продуктами питания. Верховному главнокомандующему ответили, что в городе все тихо, жители спокойны, а зерно имеется в достаточном количестве. В заключение ко- миссар сказал: “Вы должны сделать все необходимое, /155/ чтобы обеспечить спокойствие жителей”.

В тот же день распространился слух, что англичане и турки разбили находившихся в Розетте французов, изгнали оттуда их войско и заняли город Розетту и его форты.

В тот же день было арестовано и выслано из города более шестидесяти магрибинцев — жителей кварталов ал-Фаххамин, Тулун и ал-Гурийа. Это было делом рук аги 'Абд ал-'Ала. В тот же день комендант Бейар распорядился, чтобы ежедневно для успокоения жителей один из шейхов сопровождал 'Абд ал-'Ала во время объезда улиц города. С этого дня последнего сопровождали попеременно шейх Мухаммад ал-Амир и шейх Сулайман ал-Файйуми.

6 зу-л-хиджжа (20.IV.1801) в диване было зачитано письмо, которое, как утверждали, прибыло от верховного главнокомандующего Мену из Александрии. Вот его текст после басмалы, эпитетов Аллаха и обычного предисловия:

“Ко всем шейхам и почтенным улемам, членам высокого дивана в Каире, — да сохранит Аллах их высокие качества. Победа зависит только от бога и от заступничества его досточтимого посланника, да будет ему вечный мир.

В настоящее время французская и английская армии сосредоточили свои силы друг перед другом. Наши укрепления, траншеи и окопы неприступны.

Для того чтобы вас успокоить, мы должны сообщить вам также, что царь хранимой богом России через своего посланца довел до сведения его величества султана Салима, что если тот не отправит своим солдатам приказ прекратить борьбу, одуматься и полностью покинуть Египет, то он, император всей России, непременно объявит ему войну и двинет против [395] турецкой армии на Стамбул 100.000 солдат. В результате этого султан Салим разослал своим солдатам приказы полностью покинуть Египет, но у англичан оказалось достаточно золота, чтобы подкупить часть турецких солдат и заставить их не повиноваться приказам их султана.

Сообщите все это жителям Каира, следите за порядком, как вы это делали всегда, положитесь на Французскую рес-публику и проявляйте заботу о защите и охране ее интересов. Пусть Аллах всевышний сохранит ваши высокие нравственные качества и вдохновит вас на добрые поступки. Салам!

Написано 25 жерминаля IX года, что соответствует 3 зу-л-хиджжа 1215 года.

Перевел с французского слово в слово и буква в букву переводчик Лумака”.

После этого переводчик сказал, что французы, которые привезли это письмо, передали, что верховный главнокомандующий приносит шейхам глубочайшую благодарность за аккуратное выполнение ими своих обязанностей и выражает пожелание, чтобы они так же вели себя и впредь. Шейхи ответили, что они слушают и повинуются.

После этого один из присутствующих на заседании дивана шейхов сообщил, что один человек, проживающий в провинции ал-Мануфийа, по имени Муса Халид, которого французы облагодетельствовали и сделали начальником, после их ухода из ал-Мануфийи начал грубо нарушать порядок в деревнях и грабить жителей провинции, так что они даже не могли выйти за пределы своих селений, чтобы раздобыть необходимые для пропитания средства, что он схватил кади, шейха 'Абдина, и отобрал у него около 3000 реалов. Он отобрал много денег также у богатых жителей Мануфа и других населенных пунктов. Комиссар сказал: “Порядок будет восстановлен, а нарушители порядка наказаны”. После этого он приказал написать от имени шейхов дивана письма купцам, мелким торговцам и шейхам городов с приказом отправить в Каир зерно и продукты питания. Такие письма были отосланы в Махаллат ал-Кубра, Мануф, Мансуру, Фашн и Бани-Сувайф ⁵⁰⁵. [396]

В тот же день шейхи дивана написали ответ на вышеупомянутое письмо французского главнокомандующего.

В тот же день комендант Бейар сообщил некоторым высокопоставленным лицам, что если жители города будут повиноваться и сохранять спокойствие, то после победы и возвращения верховного главнокомандующего миллионный налог и другие налоги будут уменьшены наполовину.

10 зу-л-хиджжа (24.IV.1801) комендант Бейар приказал выпустить на свободу сына купца Мухаррама после того, как мать последнего внесла выкуп в размере 2000 французских реалов.

В тот же день 'Абд ал-'Ал выехал в район |156| Абу За'бал. Он возвратился с тремя крестьянами, одному из которых он приказал отрубить голову.

13 зу-л-хиджжа (27.IV.1801) 'Абд ал-'Ал арестовал некоторых жителей кварталов ал-Гурийа, ас-Сага, Марджуш ⁵⁰⁶ и других и заставил их заплатить контрибуцию. На вопрос о причине этого он ответил: “Я делаю это не по собственной прихоти, а по приказу французов”.

В тот же день около холмов ал-Баркийа была выкопана траншея. Жители, выносившие покойника, должны были теперь подыматься с телом на холм и спускаться, чтобы пересечь эту траншею, по деревянному перекидному мостику. Это создало для жителей большие трудности. Случилось раз, что покойник упал из рук носильщиков и скатился к подножию холма.

В тот же день пришло сообщение о смерти в Верхнем Египте Мурад-бея. Он умер 4 зу-л-хиджжа от чумы и был погребен в Сухадже ⁵⁰⁷ рядом с могилой шейха ал-'Арифа. В связи со смертью Мурад-бея его жене госпоже Нафисе были выражены соболезнования. Последняя распорядилась, чтобы мужу был сооружен мавзолей рядом с могилами 'Али-бея и Исма'ил-бея на кладбище около купола имама аш-Шафи'и ⁵⁰⁸, — да будет доволен им Аллах. Ходили слухи, будто собирались перенести его тело в этот мавзолей, но затем от этого решили отказаться. После того как французы заключили с Мурад-беем мир и передали ему управление в Верхнем Египте, они назначили eго [397] упомянутой жене ежемесячное пособие в размере 100.000 пара. Она получала это пособие до тех пор, пока французы не отправили письма приближенным Мурад-бея с соболезнованием по поводу кончины их предводителя и не назначили Осман-бея ал-Джухдара, известного под именем ат-Танбурджи, эмиром и главой хушдашей Мурад-бея вместо покойного, с тем чтобы приближенные Мурад-бея продолжали быть правителями в своих владениях и подчинялись французам.

В тот же день прибыли ответы на разосланные по городам письма с просьбой о присылке зерна и пищевых продуктов. Мелкие торговцы и купцы писали, что они готовы слушаться и повиноваться, однако им мешают и преграждают путь разбойники и совершающие нападения бедуины. Они писали, что ворота городов заперты и нет возможности выйти за их пределы и что если на дорогах будет установлен порядок, то они привезут то, что от них требуют, и так далее. Что касается посланца, отправленного в Мансуру, то он не смог добраться до этого города и вернулся с полдороги, так как армия противника уже захватила город.

В этом месяце эпидемия чумы еще более усилилась. Мустафа Ага Абтал заболел чумой в крепости. Когда у него появились признаки этой болезни, его вынесли из крепости, поместили в карантин около Баб ал-'Азаб и бросили его там. Члены дивана упомянули о нем, после чего его перевели в его собственный дом, где он и умер. Такая же судьба постигла купца Хусайна Кара Ибрахима и 'Али Катходу ан-Надждали. Все это произошло в начале месяца.

Ежедневно от чумы в крепости умирало тридцать-сорок французов. Их выносили из расположенного в крепости карантина на деревянных похожих на двери носилках, по три-четыре покойника зараз, причем перед переносившими их носильщиками шли два француза, которые не позволяли жителям приближаться и отгоняли их подальше. Они выносили покойников через Баб ал-Карафа и бросали их в глубокую, заранее подготовленную могильщиками яму и засыпали их землей так, чтобы она их покрывала, затем они бросали туда других и вновь [398] покрывали их землей. Так они делали до тех пор, пока яма не наполнялась, причем между телами умерших и поверхностью земли они оставляли около локтя, а оставшееся пространство засыпали землей и заваливали камнями. После этого они рыли другую яму и поступали таким же образом. В каждой яме они хоронили от двенадцати до шестнадцати и более покойников одного над другим, засыпая между ними слой земли. Умерших бросали в ямы в одежде и обуви и с постельными принадлежностями. Место, в котором они закапывали покойников, находилось на холме, расположенном за пределами мавзолея ал-Кадирийа между двумя дорогами, ведущими к мавзолею имама aш-Шафи'и, — да будет доволен ими Аллах.

В это время шейхи дивана осудили 'Абд ал-'Ала за то, что он конфисковывал имущество жителей и занимался вымогательством, хотя людям обещали их больше не трогать и обрадовали известием о снижении миллионного налога наполовину. Шейхам ответили, что этот налог носит характер займа в связи с тем, что перестал поступать налог мири, а армия нуждается в средствах на расходы. Им заявили также, что если бы они смогли написать в деревни и добиться уплаты мири, то с людей не требовали бы денег. Шейхи ответили, что эта невозможно, ибо деревни находятся в руках противника, |157| бедуины грабят на дорогах и порядок нарушен, что им хотелось бы видеть со стороны властей мягкое обхождение, снисхождение и сочувствие и что их обязанность состоит в том, чтобы давать советы и ратовать за доброе дело.

В четверг, 6 зу-л-хиджжа (20.IV.1801), в Каир возвратились казначей Эстев, Джурджис ал-Джаухари, копты и другие лица, кроме французов, уезжавших с ними. В связи с этим шейхам дивана, купцам и знатным лицам были разосланы листки с приглашением собраться на следующий день. На другое утро приглашенные собрались. Пришли казначей, комиссар, 'Абд ал-Ал, 'Али Ага, вали, некоторые купцы: сейид Ахмад аз-Зарв, хаджи 'Абдаллах ат-Тауди — шейх квартала ал-Гурийа, хаджи 'Омар ал-Малтили — купец квартала Хан ал-Халили, Махмуд Хасан и переводчик Клемент. [399]

Эстев обратился к собравшимся с речью, которую перевел переводчик. Он заявил, что верховный главнокомандующий передает им привет и свою большую благодарность. Нынешнее положение в конце концов по воле всевышнего изменится, верховный главнокомандующий возвратился в Каир, и жители Каира вздохнут с облегчением. Многие англичане уже погибли, а большинство оставшихся в живых страдает от болезни глаз и дизентерии. Некоторые из англичан, не выдержав голода и жажды, перебежали к французам и присоединились к ним. “Знайте же, — заявил он, — что французы отступили из Розетты не под давлением противника, но покинули ее умышленно. То же самое следует сказать об эвакуации Дамиетты. Мы хотим завлечь противника в глубь страны и заставить его распылить свои силы. После этого мы его целиком уничтожим.

Мы доводим до вашего сведения, что из Франции в Александрию прибыло судно с сообщением о заключении мира между Францией и всеми государствами, кроме Англии. Англичане отказались заключить мир, так как они не хотят, чтобы прекратилась война, и окончились смуты, потому что это помешало бы им захватывать имущество жителей.

Знайте, что заключенные в крепость заложники — шейхи и другие лица — вне опасности. Их арестовали и посадили в крепость с целью предотвратить мятеж, а также из опасения за их судьбу. Проведение этой меры предписывается французским законом, который нельзя нарушить, так же как вам нельзя нарушить предписание великого Корана.

До нас дошли сведения, что турецкий султан приказал своим солдатам прекратить войну против французов. Однако некоторые неразумные солдаты нарушили этот приказ, вышли из подчинения и ведут войну без его разрешения”.

Некоторые присутствующие ответили ему, что жители хотят лишь установления спокойствия и мира, что они в настоящее время предпочитают англичанам французов, так как они уже изучили французские нравы. “Мы знаем, что англичане, — говорили они, — присоединившись к туркам, преследуют только свои собственные цели. Они сражаются вместе с турками и [400] подстрекают их лишь для того, чтобы погубить их, а затем отрекутся от них, как они это уже сделали раз в прошлом”. Тогда казначей Эстев сказал: “Французы не любят лгать, ложь им несвойственна, и вы должны верить всему тому, что они говорят”. Тогда один из присутствующих сказал, что лгут курильщики хашиша, а французы не употребляют хашиша. После этого казначей сказал: “Если жители Каира начнут смуту, то они будут наказаны еще более жестоко, чем в прошлом году. Знайте, что французы не покинут египетскую землю и не уйдут из Египта никогда, так как эта страна стала их владением и вошла в состав их государства. Если даже предположить, что они потерпят поражение в Каире, то они уйдут из него в Верхний Египет, а затем вернутся в него снова. Пусть вас не смущает, что у французов мало солдат, ибо французы сильны своим единством, и, когда они соберутся, —- их будет много”.

Эта полная обмана и небылиц речь продолжалась очень долго. Присутствующие шейхи отвечали в соответствии с обстоятельствами. Затем казначей сказал: “Мы хотим, чтобы вы оказали содействие и помощь французам и заплатили половину миллионного налога, а мы в свою очередь будем после этого ходатайствовать перед верховным главнокомандующим, чтобы вас освободили от второй половины налога, в соответствии с тем что вам обещал комендант Бейар. Постарайтесь уплатить этот налог, собирайте его с богатых и оставьте в покое бедных”. Присутствующие шейхи ответили в конце разговора, что обещают выполнить его приказание. Тогда Эстев сказал: “Вы должны поторопиться, так как армия нуждается в средствах”. Затем он сказал: “Вам следует написать письмо верховному главнокомандующему и сообщить ему о том, что жители города /158/ пребывают в спокойствии, и о том, что вы выполняете свои обязанности. Тогда, если пожелает Аллах, он вскоре к вам приедет”.

На этом заседание закончилось. Требуемый ответ был написан и отправлен.

В тот же день было получено сообщение о прибытии Тахир-паши ал-Арна'уди ⁵⁰⁹ с отрядом албанских солдат в Абу За'бал. [401]

В тот же день отряд французских солдат выступил из города. Французы совершили нападение на четыре деревни под тем предлогом, что жители последних поддерживают бедуинов и разбойников, разграбили эти деревни и вернулись в Каир, захватив имущество жителей и их скот.

В тот же день комендант Бейар направил начальникам янычар приказ об уплате ими налога в двенадцать тысяч реалов, который они остались должны в качестве мултазимов. Он угрожал им, что, если они запоздают с уплатой, солдаты окружат их дома, а их самих отправят в тюрьму и даже заставят их тесать камни. Те ссылались на свое стесненное положение. Их посадили в тюрьму. Сейид Ахмад аз-Зарв ходатайствовал перед комендантом, чтобы тот временно удовлетворился уплатой четырех тысяч реалов, а уплату остальной суммы отсрочил и выпустил бы задержанных из крепости, чтобы они могли собрать и принести требуемую сумму. Комендант удовлетворил эту просьбу и перевел арестованных 'Али Ага Йахйа — агу корпуса черкесов и Йусуфа — баш чауша из крепости в дом 'Абд ал-'Ала. Вместе с арестованными в этот дом был заключен также Мустафа Катхода ар-Раззаз. 'Абд ал-'Ал угрожал арестованным, подсылал к ним своих помощников, которые уговаривали их поторопиться с уплатой налога и говорили, что в противном случае ага будет их бить розгами.

Воистину, Аллах всемогущий делает то, что пожелает, и возможно, что этот самый 'Абд ал-'Ал, который теперь им угрожает, прежде не осмелился бы на то, чтобы предстать перед кем-либо из свиты их, не говоря уже о них самих.

В тот же день французы окружили дом умершего накануне Хасана Ага ал-Вакила. Причиной этого послужило то, что в его доме нашли спрятавшегося юношу-француза, который принял ислам и побрил голову. Был арестован один из хушдашей Хасана Ага и заключен в тюрьму за то, что он знал об этом и не сообщил.

В тот же день из лагеря везира к коменданту Бейару прибыли посланцы. Они имели с ним встречу и беседовали наедине. В ту же ночь Бейар отослал их обратно. Когда на заседании [402] дивана комиссару был задан вопрос по поводу этого события, он ответил, что их действительно прислали просить мира.

18 зу-л-хиджжа (2.V.1801) был выпущен на свободу Ибрахим-эфенди — чиновник городской таможни, так как его собирались использовать для сбора налога в полмиллиона.

24 зу-л-хиджжа (8.V.1801) был арестован и заключен в крепость шейх ривака магрибинцев — Абу-л-Касим ал-Магриби, за то, что он в присутствии людей заявил: “Я шейх ривака магрибинцев и повелеваю ими”, а также хвастался в других подобных же выражениях. Все это было передано 'Абд ал-'Алу и французам, они поверили его словам и решили, что он может вызвать восстание, арестовали его и посадили в тюрьму. Арестовали также Мухаммада-эфенди Йусуфа, второго помощника начальника канцелярии, и другого человека по имени 'Убайд ас-Суккари.

25 зу-л-хиджжа (9.V.1801) в диван было доставлено письмо, причем, как утверждали, его прислал верховный главнокомандующий французов. Письмо было прочитано. Вот что в нем было написано после обычного вступления:

“Ко всем шейхам и благородным улемам, являющимся в настоящее время членами высокого каирского дивана, — да сохранит Аллах всевышний их добродетели.

Я получил ваше письмо, наполнившее мое сердце радостью. Оно свидетельствует о вашем здравомыслии, верности и приверженности к конституции. Продолжайте следовать по верному пути. Вы можете рассчитывать на благожелательное отношение и благосклонность со стороны Французской республики. Французская республика, ее первый консул великий Бонапарт и особенно я довольны вами и полагаются на вас.

Вопреки моим приказаниям господин Фурье, которому я предписал быть около вас, покинул свой пост и направился в Александрию. Его поведение в нынешних условиях свидетельствует о недостатке храбрости. Мы назначили к вам вместо него гражданина Жерара, достойного занять этот пост благодаря его заслугам и выдающимся качествам и особенно благодаря его энергии и храбрости. [403]

Гражданин Жерар пользуется моим полным доверием. Доверяйте всему тому, что он говорит от моего и своего имени. По милости всевышнего и с его помощью я скоро благополучно возвращусь в Каир и увижусь с вами.

Продолжайте управлять городом и проявлять заботу о поддержании порядка /159/ среди жителей, предоставьте политику другим лицам и положитесь во всем на бога и на лучшего из его рабов — Мухаммада. К нему мы обращаемся с просьбой о помощи.

13 флореаля IX года, что соответствует 18 зу-л-хиджжа 1215 года.

Подпись: 'Абдаллах Жак Мену. Конец. С подлинным верно”.

26 зу-л-хиджжа (10.V.1801) по распоряжению комиссара Жерара были собраны члены дивана. Все это напоминает слова одного поэта: “Упорствуй перед теми, кто злорадствует, и покажи им, что ты не отступишь перед превратностями судьбы”.

В тот же день по ходатайству Хусайна Кашифа был выпущен на свободу Мухаммад Кашиф Салим аш-Ша'рави ⁵¹⁰. Он отправился в Верхний Египет.

28 зу-л-хиджжа (12.V.1801) прибыло известие, что кавалерия везира Йусуф-паши вступила в пятницу, 24 зу-л-хиджжа, в Бильбейс.

В тот же день комиссар дивана сообщил, что верховный главнокомандующий прислал письмо госпоже Нафисе с выражением соболезнования и установил для нее ежемесячную пенсию в размере 140.000 пара.

Так закончился этот год со всеми его событиями.

В этом году непрерывно сносились и разрушались кварталы города, что изменило его внешний облик, а на жителей обрушились различного рода притеснения.

Был полностью разрушен район ал-Хусайнийи за пределами Баб ал-Футух и ал-Харуби. Были разрушены кварталы, районы и улицы, бани, мечети, молельни и богадельни.

Были уничтожены пруд ал-Джанак ⁵¹¹ с расположенными [404] на его берегу зданиями и красивыми дворцами, большая мечеть ал-Джанбалатийа ⁵¹², расположенная около Баб ан-Наср, с большими сводчатыми куполами из обтесанных, прямоугольной формы, вроде пирамид, каменных колонн и огромным минаретом с двумя полумесяцами.

Продолжалось также разрушение зданий, расположенных за пределами Баб ан-Наср, Баб ал-Футух и Баб ал-Каус ⁵¹³ до Баб ал-Хадид, так что остались от них всех одни только бесчисленные развалины. При этом обнажилась главная стена города. Ее надстроили, а разрушенные ее части отремонтировали и очистили место около него от всего, что там было разбросано.

Около каждых ворот соорудили помещение для стражи и большие башни и ворота внутренние и внешние, а также сделали ограду из врытых в землю столбов, которые перекрещивались особым образом. У каждых ворот днем и ночью находилось несколько солдат и полицейских. Были замурованы ворота Баб ал-Фугух, Баб ал-Баркийа, Баб ал-Махрук ⁵¹⁴. На холме ал-Баркийа было сооружено несколько фортов. В них были расположены гарнизоны, снабженные военным имуществом, снаряжением и цистернами с водой. Форты были построены также на всем протяжении от Баб ан-Наср до Баб ал-Вазир ⁵¹⁵ и до района ас-Савва ⁵¹⁶ на одинаковом расстоянии один от другого. Французы выровняли верхушки холмов, отремонтировали дороги к ним и соорудили вдоль них скаты для облегчения подъема и спуска под прямым и тупым углом в соответствии с инженерным расчетом.

Были разрушены дома на Ра'с ас-Савва, около ал-Хат-таба ⁵¹⁷ и Баб ал-Вазир, под большой крепостью, в том числе расположенные там старые школы с высокими куполами. Была разрушена школа ан-Низамийа с ее превосходным минаретом, а на ее месте построена крепость. При этом французы разрыли находившиеся там могилы и разломали найденные в них саркофаги. Они рассчитывали отыскать внутри деньги, но нашли лишь останки великих людей. Тогда они вытащили эти саркофаги и выбросили их. Впоследствии жители этого района [405] собрались, устроили похоронное шествие, в котором приняло участие множество людей, перенесли эти останки и похоронили их внутри богадельни, расположенной по соседству с Баб ал-Мударрадж. После того как был сломан минарет школы, из нее соорудили крепость. Были разрушены также школа ал-Канибийа, мечеть, известная под названием “Мечети семи султанов” ⁵¹⁸, мечеть Черкеса ⁵¹⁹, мечеть Хунд, расположенная на берегу пруда ан-Насирийа, за пределами Баб ал-Баркийа. Такая же участь /160/ постигла постройки в районе Баб ал-Карафа с расположенными здесь школами и мечетями. Ворота были замурованы, а примыкающая к ним мечеть ан-Насири была превращена в крепость после того, как были разрушены ее минареты и купола.

Были замурованы также ворота, выходящие на площадь со стороны ар-Румайлы и 'Араб ал-Йасар ⁵²⁰, стены около Баб ал-Карафа были соединены с мечетью аз-Замр, а сама мечеть была превращена в крепость. Такая же участь постигла несколько фортов, соединенных акведуками, по которым доставлялась вода в большую крепость. Арка и источники были замурованы, и была образована сплошная стена, в которой была оставлена лишь одна небольшая арка со стороны ат-Тиби в Старом Каире, превращенная в ворота. К этим воротам была подведена дорога. У ворот была установлена сторожка, где разместились стражники и солдаты, собиравшие пошлины со всех, кто входил и выходил.

Дорога, ведущая из района моста ас-Садд, с плетеной оградой была разрушена, и в этом месте были построены также сплетенные из прутьев ворота с замком. Около ворот была выставлена постоянная охрана, так как здесь находятся водяные колеса, от которых вода идет по акведукам в крепость, а позади ворот выкопали ров.

В районах Александрии, Розетты, Дамиетты и городов Верхнего Египта за очень небольшой промежуток времени было построено множество крепостей, сторожевых башен и фортов.

Изменился облик площади ал-Азбакийа, расположенные [406] здесь дома были разрушены, а набережная озера была засыпана землей.

Был разрушен район моста ал-Муски ⁵²¹ и кварталы, находившиеся по соседству с ним, начиная от первого лежащего против бани моста и до ворот, известных под названием ал-'Атаба аз-Зарка', где расположена мечеть ал-Азбак, а также находившиеся внутри этого района дома, торговые ряды и торговые дворы. Был снесен холм Кум аш-Шайх Салама, в результате чего образовался проход на большом протяжении от моста до площади перед мечетью ал-Азбак. Был разрушен дом ас-Сабунджи, и образовался длинный, широкий мощеный проспект до моста ад-Дикка. В середине этот проспект пересекается другим проспектом, ведущим в левую сторону к разрушенному дому ат-Тавила и к дому ал-Алфи, где жил верховный главнокомандующий. Далее этот проспект тянется по прямой линии до моста ал-Магриби, затем до Булака и выходит к берегу реки, к причалу, где выгружают солому и где находятся амбары. По обеим сторонам проспекта были посажены деревья и кусты. То же самое было сделано вдоль тротуаров площади ал-Азбакийа.

Были разрушены мечеть и другие здания и сады, расположенные около моста ад-Дикка. Там были выстроены ворота и башни и размещен сторожевой пост, охранявший днем и ночью резиденцию коменданта Бейара, занявшего дом, принадлежавший ранее Джурджису ал-Джаухари, и прилегавший к этому дому район. Французы собирались продолжить этот проспект, разрушить город до моста ал-Муски у стены Баб ал-Баркийи. Они хотели разрушить участок города от бани ал-Муски до района ал-Ашрафийи и далее в Хан ал-Халили до конюшни ат-Тарма, известной в настоящее время под названием аш-Шанвани ⁵²², до района Кафр ат-Тамма'ин ⁵²³ и Баб ал-Баркийи и соорудить в этих местах широкую дорогу, расположить на всем ее протяжении по обеим сторонам торговые ряды и магазины, а около них установить колонны, решетки и беседки, посадить деревья и разбить парки от Баб ал-Баркийи до Булака. [407]

После того как французы снесли весь район до моста ал-Муски, они объявили, что прекращают на три месяца разрушать город и приступают к постройке набережной по обоим берегам около моста ал-Муски и к сооружению по направлению к европейскому кварталу и к кварталу ан-Набака спуска из тесаного камня, искусно выделанного и уложенного. Они отремонтировали также многие разрушенные мосты через канал и внутри Каира и за его пределами, например мост ас-Садд, мост, расположенный между кварталом ан-Насирийи и дорогой в Старый Каир, мост ал-Лимун, мост Кадидар, мост ал-Аваз и другие мосты. Но затем вспыхнула эпидемия чумы, в Египет вторглись войска противника, французы прекратили эти работы и занялись строительством укреплений. Мы еще вернемся к этому.

Был разрушен район Биркат ал-Фил и в особенности расположенные на берегу озера дома эмиров, а деревянные части разрушенных зданий /161/ были использованы для постройки крепостей, в качестве топлива и для продажи. Так же поступили со свинцовыми и железными частями этих зданий, а также с мрамором. А между тем район этого озера был одним из самых красивых мест Каира. Вспоминая Каир, Абу Са'ид ал-Андалуси ⁵²⁴ о нем говорил:

“Удивляет меня во внешнем облике города озеро Биркат ал-Фил, так как оно круглое, как луна, а поверхность его напоминает звезды в ночную пору. Здесь обычно прогуливается правитель. Около озера гуляют также люди, принадлежащие к различным слоям населения и занимающие различное положение. Таким образом, вид озера удивителен, и о нем я говорю:

„Посмотри на Биркат ал-Фил, которое, как глаза ресницами, обрамлено прекрасными видами.

Когда смотришь на него, то кажется, что это звезды окружили луну".

Я посмотрел на озеро утром, когда на него упали лучи солнца, и сказал: [408]

„Посмотри на Биркат ал-Фил, на поверхности которого лучи восходящего солнца начертали кровавую полосу.

И пусть твои глаза наслаждаются его прелестью и загораются от его красоты счастьем и любовью"”.

Была также разрушена и превращена в питейную лавку мечеть ар-Рувай'и. Такая же участь постигла часть мечети 'Османа Катходы ал-Каздоглу, расположенной около Расиф ал-Хашшаб, мечеть Хайрбея Хадида, находившуюся на улице ал-Хаммам, около Биркат ал-Фил, мечети ал-Банхави, ат-Тартуши, ал-'Адави, мечеть 'Абд ар-Рахмана Катходы, расположенную против Баб ал-Футух, причем от них не осталось ничего, кроме части стен. Мечеть Азбак была превращена в рынок, где продавали с торгов права на сбор налогов.

Французы изменили внешний вид ниломера. Они изменили его форму, разрушили его высокий купол и великолепный большой павильон и зал, в котором находился ниломер, и приступили к постройке нового ниломера другой формы. Новый ниломер был неплохой, но они не успели закончить его постройку, и он стоит в незаконченном виде до настоящего времени. Французы подняли колонну ниломера на один локоть, сделав это добавление из прямоугольного куска мрамора, и нанесли на него со всех четырех сторон деления для определения уровня Нила.

Французы разрушили мастабы выходящих на улицу лавок и увезли их камни под предлогом, что они хотят расширить дорогу для проезда больших телег, на которых они перевозят имущество и необходимые для строительства камни, гипс, известь и тому подобное, но истинная причина этого состояла в том, что они боялись, что жители будут из этих камней строить баррикады, как это было во время восстания. Они разрушили их до Баб Зувайлы и с другой стороны до перекрестка Марджуш, а также снесли их в районе Канатир ас-Сиба', ас-Салиба, улицы ал-Джамамиз, Баб Са'ада, Баб ал-Харк до ворот Баб аш-Ша'рийа. Если бы такое положение продолжалось еще некоторое время, они разрушили бы мастабы кварталов ал-'Аккадин, ал-Гурийа, ас-Сага, ан-Наххасин и так до [409] самых Баб ан-Наср и Баб ал-Футух. От этой меры большое неудобство испытывали владельцы лавок, которые должны были сидеть отныне внутри своих лавок, подобно мышам в щелях. Были разрушены также лестницы и лестничные площадки некоторых мечетей, молелен и домов, находившиеся за пределами стен зданий, в результате чего ведущие в них двери оказались на весу, и, чтобы войти в них, жители должны были пользоваться переносной деревянной лестницей, всякий раз подставляя и убирая ее, а это была большая работа.

С этого времени женщины забыли всякую скромность, стыд и приличие и начали позорно себя вести. Дело в том, что некоторые из прибывших в Египет французов привезли с собой своих жен. Французы вместе с женами прогуливались по улицам, причем их жены ходили с открытыми лицами, были одеты в платья, покрыты платками из разноцветного шелка, а на плечи накидывали кашемировые шали, обшитые разноцветным позументом. Эти женщины со смехом и хохотом разъезжали по улицам верхом на лошадях и ослах, погоняли их во всю прыть, заигрывая с везущими их погонщиками и с разными подонками из простого народа. К ним тянулись низкие и наиболее развратные женщины легкого поведения. /162/ Французы, склонные к общению с женщинами, проводили с ними время и тратили на них свои деньги. В первое время, общаясь с французами, женщины старались скрывать эти отношения, соблюдая некоторую скромность, и боялись позора. Но когда в результате последнего восстания в Каире французы ворвались в Булак, перебили жителей его, овладели ценностями и захватили и превратили в своих пленниц понравившихся им женщин и девочек, переодели их в платья своих жен и заставили их подражать всем обычаям последних, то большинство их во всех отношениях обнаглело и сбросило покрывало стыда. С этими женщинами-пленницами стали общаться и другие развращенные женщины.

Даже когда жители города были покорены, унижены и разграблены, а их имущество перешло в руки французов и тех, кто был на их стороне, то все-таки, благодаря тому [410] вожделению, которое они испытывают к женщинам, французы подчинялись им, удовлетворяя все их прихоти и потворствуя всем их капризам, даже в том случае, когда женщины их ругали и били своими туфлями. Увидев все это, женщины отбросили всякую скромность и стыдливость, ни на что не обращали внимания и ни с чем не считались. Они стали привлекать к себе своих сверстниц и смущать их умы, ибо души людские, особенно души незрелых людей, стремятся к удовлетворению похоти.

Многие французы сватались к дочерям знатных лиц, и последние, стремясь к власти и рассчитывая на дары, выдавали за них своих дочерей. При этом французы делали вид, что принимают ислам, и произносили слова исповедания веры, ибо у них нет веры, которая внушала бы им страх и которой они боялись бы изменить.

Женщины-мусульманки вступали в связь с местными французскими начальниками, одевались во французскую одежду и ходили с ними по их району, в то время как те разбирали дела жителей и давали обычные распоряжения и указания. Женщины ходили одни или в сопровождении подобных себе товарок и гостей. Перед ними шли стражники и слуги с палками в руках и разгоняли жителей, как будто за ними шел правитель. Женщины сами распоряжались как хотели.

Когда вода в Ниле, достигнув своего высшего уровня, входила в канал, куда устремлялись лодки, то в них оказывались эти женщины, вследствие своей распущенности воспользовавшиеся своими связями и дружбой с французами. Они пели, танцевали и пили вино днем и ночью при свете горящих свечей и фонарей. Эти женщины были одеты в великолепные одежды, хороши собой и носили украшения, усыпанные драгоценными камнями. Они брали с собой музыкальные инструменты. С ними были гребцы, которые шутили, веселились и громко перекрикивались, вели непристойные разговоры и говорили грубости, особенно если хашиш ударял им в голову и туманил их сознание. Они кричали, били в барабаны, танцевали, играли на дудках, перекликались, коверкая французские слова, и [411] подражали французам, когда те пели. Что касается черных рабынь, то, когда они узнали о любви французов к женщинам вольного поведения, они начали ходить к ним по одной и парами, перелезали к ним через стены и проникали к ним через все щели. Они указывали французам потайные места, где их хозяева прятали деньги, имущество и так далее.

Йа'куба-копта, сотрудничавшего с французами, последние сделали генералом коптских отрядов. Он собрал молодых коптов, обрил им бороды и одел их в форму, сходную с формой французских солдат. Единственное ее отличие состояло в шапке, напоминавшей шляпу, к которой был прикреплен безобразный кусок черного овечьего меха. К этому следует добавить, что коптские солдаты имели омерзительный вид, были черны и издавали отвратительный запах. Йа'куб собрал их из южных районов Верхнего Египта, создал из них свою армию и опирался на них. Он разрушил дома, лежащие позади мечети ал-Ах-мар, по соседству с христианским кварталом, в котором он жил сам, и, построив на их месте крепость, обнес ее огромной стеной и фортами, проделал в ней большие ворота, по сторонам которых соорудил массивные башни. Он построил также башни за пределами квартала пруда ал-Азбакийа и вдоль всей стены соорудил в башнях бойницы для пушек и ружей наподобие тех, которые были в отремонтированной французами каирской стене. У ворот крепости с внутренней и наружной стороны он поместил несколько солдат-стражников, которые и ночью и днем стояли на часах с ружьями в руках на французский манер.

/163/ В этом году французы вырубили деревья и пальмы во всех садах и парках Каира, Булака, Старого Каира, на острове ар-Рауда, в районе Каср ал-'Айни за пределами ал-Хусайнийи, в парках около Биркат ар-Ратли, в Ард ат-Таббала ⁵²⁵, даже в парках, прилегающих к каналу, и во всех провинциях Египта: аш-Шаркийе, ал-Гарбийе, ал-Мануфийе, Розетте, Дамиетте. Все это пошло на постройку крепостей и стен во всех областях, на изготовление повозок и телег, на постройку укреплений и на топливо. С той же целью они разломали лодки и баржи, чтобы использовать их деревянные части. А между тем жители в них [412] очень нуждались, так как не могли строить новые лодки из-за бедности и из-за отсутствия необходимых материалов: дерева, жидкой и густой смолы, железа и так далее. Французы дошли до того, что, заняв Египет и обосновавшись в ал-Азбакийе, они разломали все лодки и челны, которые знатные лица держали для прогулок около своих домов. Так же они поступили с лодками, находившимися на Биркат ал-Фил. Результатом всего этого явились нехватка товаров, рост цен, прекращение торговли, стесненность в средствах к существованию и увеличение цен на перевозку товаров на судах в связи с недостаточным количеством последних.

В этом году были разрушены купола и могилы, находившиеся на кладбище ал-Карафа под крепостью, так как французы опасались, что в случае восстания повстанцы могут построить из них укрепления. Все это было взорвано при помощи мины. В результате взрыва зарытого в землю пороха все здание рушилось с оглушительным грохотом. Таким же образом, при помощи взрыва пороха, со стороны, обращенной к крепости, была разрушена большая часть горы ал-Мукаттам ⁵²⁶, так как французы опасались, что противник овладеет этой высотой и начнет обстреливать крепость.

В этом году во время разлива Нил достиг, чрезмерно высокого, не наблюдавшегося в течение многих лет, уровня. Посевы были затоплены, города окружены водой, дороги пришли в негодность. Большинство расположенных на берегах Нила селений оказалось затопленными, а множество находящихся в этих селениях домов разрушенными. В Каире вода хлынула по дороге со стороны квартала ан-Насирийа, вышла из берегов озера Биркат ал-Фил и затопила улицу аш-Шамси и дорогу, ведущую к мосту 'Омаршах ⁵²⁷.

Торговые пути и дороги по-прежнему оставались перерезанными. Разнообразные товары, привозимые из Турции, Сирии, Индии, Хиджаза и стран Северной Африки, подорожали, и все цены возросли в десять раз. Ратл мыла стоил восемьдесят пара, а один миндальный орех — два пара. Уже по одному этому можно судить. Что касается местных продуктов, то их было [413] много, и большая их часть стоила недорого, например масло, пчелиный мед, зерно и особенно рис. Последний продавался в некоторые дни по 500 пара за ардабб. Христиане — торговцы медом — объезжали город с погруженными “а ослов глиняными кувшинами, наполненными медом, и продавали его на улицах по дешевым ценам.

Вспыхнувшая в Египте и в Сирии эпидемия чумы сильнее всего обрушилась на селения Верхнего Египта. В присланном из Асйута письме мой друг, выдающийся ученый шейх Хасан, известный под именем ал-'Аттар ал-Мисри, писал мне:

“Сообщаю вам, друг мой, что в Верхнем Египте вспыхнула эпидемия чумы. Подобной эпидемии мы еще не знали, и ни о чем подобном мы не слышали. С особой силой она обрушилась на Асйут. Это несчастье постигло все селения Востока и Запада, и мы были свидетелями необычных вещей в развитии и характере этой болезни. Она уничтожила большинство жителей страны, главным образом мужчин, в том числе молодых, унесла высокопоставленных лиц, имевших заслуги и достоинства. Рынки закрылись, саванов не хватает. Большинство жителей либо стали покойниками, либо провожают покойников, либо еще больны, либо выздоравливают от болезни. Дело дошло до того, что человек узнает о смерти своего друга и близкого лишь через несколько дней. Покойники остаются в своем доме из-за отсутствия похоронных принадлежностей. Нет гробов, некому обмывать покойников, нет носильщиков, и найти их можно лишь с большим трудом. Если умирает какое-либо высокопоставленное лицо, то его провожают не более десяти человек, которых специально для этого нанимают. Умирают улемы, преподаватели чтения Корана, мултазимы, высокопоставленные лица, ремесленники. Вот уже месяц, /164/ как я не брил голову из-за отсутствия цирюльника. Эпидемия вспыхнула в ша'бане и усилилась и достигла крайних размеров в зу-л-ка'да и зу-л-хиджжа. Ежедневно в Асйуте умирает свыше шестисот человек, и, выйдя из дома, можно увидеть только либо похоронное шествие, либо больных, либо людей, занятых подготовкой к похоронам, и можно услышать лишь стоны плакальщиц. В мечетях не стало [414] муэззинов и имамов, так как многие погибли, а оставшиеся в живых заняты похоронными процессиями и чтением молитв. Прекратился сбор урожая, так как нет жнецов, зерно высохло на полях, и ветер развеял его, потому что некому его убрать. Можно предположить, что уже вымерло две трети жителей. К этому следует добавить, что бедуины совершают набеги на селения, в которых не осталось ни жителей, ни властей, и сеют всюду разорение и страх”. Шейх ал-'Аттар закончил свое письмо словами: “Если бы я пожелал рассказать вам, мой друг, что произошло здесь в результате эпидемии чумы, то я должен был бы исписать много страниц, но и при этом условии не сумел бы высказать все полностью”.

Письмо датировано 28 зу-л-хиджжа этого года. В этом году умерли следующие знатные лица. Умер великий имам, одаренный разумом и талантами, природа которого орошена влагой познания и сродни образованности, выдающийся, не имеющий себе равных, единственный в свое время знаток своего дела ученый шейх Мухаммад ибн Ахмад ибн Хасан ибн 'Абд ал-Карим ал-Халиди, шафиит, известный под именем Ибн ал-Джаухари. Он был самым младшим из трех братьев, и поэтому к его имени добавляли слово ас-сагир. Шейх Мухаммад родился в 1151 году и воспитывался в добродетели и скромности в доме отца, оберегавшего его от всего дурного. Чтению Корана его обучали отец, старший брат шейх Ахмад ибн Ахмад, а также шейхи Халил ал-Магриби, Мухаммад ал-Фирмави и другие достойные ученые этого времени. Шейх Мухаммад ал-Малави ⁵²⁸ выдал ему свидетельство о том, что он прослушал его лекции. Он посещал также лекции шейха 'Атийат ал-Аджхури об основах мусульманского права и других науках, был его учеником и под его руководством получил звание преподавателя. Он посещал также лекции шейха 'Али ас-Са'иди и ал-Баррави. Он многому научился также у моего отца шейха Хасана ал-Джабарти ⁵²⁹ и посещал постоянно его лекции как с другими студентами, так и в одиночку. Отец его любил, испытывал к нему склонность и приблизил его к себе. В 1186 году он вместе со своим отцом совершил хадж и [415] провел в Мекке некоторое время. Там он встретился с шейхом сейидом 'Абдаллахом Амиргани ат-Та'ифи ⁵³⁰ и почерпнул у него свет и знания. Он был удивительно проницательным, смышленым и глубоким человеком и умел разрешать сложнейшие вопросы. Он читал книги и преподавал в ал-Ашрафийе ⁵³¹, был скромен, воздерживался от общения с жителями и посещения домов высокопоставленных лиц и был крайне щепетилен в отношении их собственности. Люди его любили и становились, его последователями и почитателями. В этом отношении ему помогли его богатство и обеспеченность, а также знатность его отца, которого жители любили, прославляли и стремились посещать.

Шейх Мухаммад ал-Халиди женился на дочери ходжи ал-Карими и поселился в ее доме, по соседству с домом своего отца в ал-Азбакийе. Ему было отведено также специальное место в доме его отца, где он иногда проводил время, и его отец каждому, кто к нему приходил в гости, чтобы поговорить с ним, — будь то знатный человек или простой, — предлагал посетить сына, встретиться с ним и попросить у него благословения. При этом отец рассказывал гостям об особенных дарованиях сына, о чудесах, которые тот творил, о ниспосланных ему откровениях, об его прилежании и умеренности. В результате этого вера в него людей еще более возросла. Он общался с образованнейшими достойнейшими людьми своего времени, как старшими, так и его сверстниками. Он ходил к ним в гости, и они посещали его и ночевали у него. Он их угощал и оказывал им почет. Во время праздника Нила он прогуливался с ними, держал себя достойно и благопристойно, избегая всяких неблаговидных поступков.

После смерти его старшего брата шейха Ахмада, взявшегося после отца читать лекции, все единодушно сошлись на том, чтобы поручить чтение лекций в ал-Азхаре и в мечети ал-Хусайни в месяц рамадан шейху, жизнь которого мы описываем. Но шейх Мухаммад отказался от этого предложения, продолжал вести замкнутый образ жизни, усердно работал, придерживаясь своего толка, и читал лекции в ал-Ашрафийе. [416]

/165/ В 1187г. он вторично совершил хадж и оставался в священных местах в течение года. Там он читал лекции в святой мечети, и студенты перенимали у него знания. Затем он возвратился на родину, еще больше замкнулся и проводил в уединении большую часть времени. Любовь жителей к нему еще более возросла. Он отказывался принимать их подарки, говоря, что не нуждается в них, и это еще больше привлекло к нему сердца людей, наполняя их любовью и верой в него. Эмиры стали посещать его целыми группами, стремясь добиться с ним свидания, и в этом стремлении подражали друг другу, но он, бывало, уклонялся от встречи с ними. Не было случая, чтобы он вошел в дом какого-либо эмира или отведал у кого-либо пищи, если только не считать шейхов, у которых он учился. Эмиры и знатные люди не отвергали его ходатайств и принимали его советы и замечания, которые он им делал прямо в глаза во время их визитов. Слава о нем все росла и распространялась все шире. К нему приезжали посланцы из Хиджаза, Северной Африки, Индии, Сирии и Турции, стремившиеся посетить его и испросить его благословения.

В 1191 году он снова совершил хадж. Когда началась междоусобная война между мамлюкскими эмирами в Египте, он отправился со своими близкими и семьей в Хиджаз, чтобы побывать около святых мест, и оставался там в течение года. Он читал там лекции, покупал ценные книги, а затем, после возвращения в Каир, вновь обратился к своим старым занятиям, стал вести замкнутый образ жизни, даже чрезмерно удалясь от людей. Он читал лекции и диктовал их в ал-Ашрафийе, иногда в небольшой мечети на улице Шамс ад-Даула, а иногда в собственном доме в ал-Азбакийе.

После смерти шейха Ахмада ад-Дамаихури ⁵³² пост главного шейха ал-Азхара, с согласия эмиров и главных улемов, занял шейх 'Абд ар-Рахман ал-'Ариши ⁵³³, ханифит. Это вызвало взрыв негодования среди шейхов-шафиитов, и они отправились к шейху Мухаммаду и попросили его занять место главного шейха. Однако последний отказался от этого предложения, но обещал им свое содействие в назначении на пост главного [417] шейха того, кого они пожелают. Тогда шафииты собрались в доме шейха ал-Бакри, избрали на этот пост шейха Ахмада ал-'Ару-си и послали сообщение об этом эмирам, но последние на это не согласились. Тогда шейх Мухаммад отправился в сопровождении группы лиц к гробнице имама аш-Шафи'и и оставался там до тех пор, пока не было отменено решение улемов и эмиров. После этого должность главного шейха ал-Азхара вернулась к шафиитам, и на этот пост был назначен шейх Ахмад ал-'Аруси. О том, чем закончилась деятельность последнего, мы уже говорили выше, в рассказе о жизни ал-'Ариши. В тот момент, когда шейх Ахмад ал-'Аруси должен был принять пост главного шейха, шейха Мухаммада не было в Каире, так как он отправился посетить могилу Сиди Ахмада ал-Бадави. Тогда церемония вступления в должность была отложена до его возвращения. Шейх 'Абдаллах аш-Шаркави также был назначен по его совету.

Так он жил, уважаемый всеми, пока Египет не был занят французами и все дела не пришли в расстройство. Тогда он разделил судьбу всех остальных жителей, его имущество перешло в руки купцов, а дом и собрание книг были разграблены. На него обрушились невзгоды и болезни. Он помешался, и в воскресенье, 21 зу-л-ка'да прошедшего года умер в квартале ал-Барджаван ⁵³⁴. Молитва по усопшем была прочитана с большой торжественностью в мечети ал-Азхар. Покойника похоронили рядом с его отцом и братом в мечети ал-Кадирийа на улице Шамс ад-Даула.

Шейх Мухаммад был одним из достойнейших людей Египта, выдающейся личностью своего времени, человеком блестящего ума. Он был человеком от природы любезным и мягким, привыкшим к изысканности в еде и одежде. Он написал сокращенный курс мусульманского права. Затем он добавил к нему ценный материал, сократив несколько заглавие и название его просто “ан-Нахдж” (“Курс”). После этого он составил к этой книге превосходные комментарии. Он написал также [418] комментарии к сочинению своего учителя шейха сейида 'Абдаллаха Амиргани — ал-Му'джам ал-ваджиз (“Краткий словарь”). Он проявлял большой интерес к этому сочинению и зачитывал его во время лекций. Он написал также превосходные комментарии к лекциям своего отца и выпустил их отдельными частями под названием Манказат ал-'Абид (“Спасение рабов”), а также ряд других лингвистических, богословских и юридических трактатов ⁵³⁵.

/166/ Умер также выдающийся и именитый человек, почтеннейший и достойнейший сейид 'Абд ал-Фаттах ибн Ахмад ибн Хасан ал-Джаухари, брат Мухаммада, жизнь которого мы только что описали. Он был старше Мухаммада и моложе другого своего брата, шейха Ахмада. Он родился в 1141 году и рос под наблюдением своего отца. 'Абд ал-Фаттах посещал лекции шейха ал-Малави, а также некоторые лекции своего отца и других лиц, но он не проявил интереса к наукам, не надел одеяния факиха, а предпочел заняться торговлей. Он участвовал в торговых компаниях, совершал коммерческие сделки, вел торговые книги и переписку.

После того как старший брат шейха Ахмад умер, а младший брат шейха Мухаммад отказался взяться вместо покойного за чтение лекций, 'Абд ал-Фаттах согласился занять место Ахмада, чтобы сохранить преемственность и традицию семьи в занятии науками. Тогда он облачился в одеяние факиха — большую чалму и широкую фараджу ⁵³⁶ — и приступил к изучению наук. Он общался с учеными, усердно занимался и, несмотря на небольшие знания, приступил к чтению лекций о хадисах Мухаммада в мечети ал-Хусайни в месяц рамадан. Ему помогал шейх Мустафа, сын шейха Мухаммада ал-Фирмави; он подготавливал с ним накануне лекцию, которую тот должен был прочитать на следующий день, и они вместе обсуждали все вопросы. Так он трудился до тех пор, пока его положение в качестве главного шейха не окрепло и пока за ним не утвердилось звание улема. Свою преподавательскую деятельность он [419] совмещал с занятиями торговлей. Он посетил священные города Мекку и Медину, разбогател, приобрел ценные книги и имущество, завел слуг и служанок, накупил мамлюков и рабынь, обзавелся недвижимым имуществом и илтизамом. Так он жил до прихода французов. Последние конфисковали его имущество и забрали у него пятнадцать тысяч французских реалов. Это ввергло его в глубокую скорбь и вызвало у него сильные переживания. Он уехал в деревню под названием Кум ат-Туджжар и оставался в ней несколько месяцев. Затем он переехал в Шибин ал-Кум ⁵³⁷, деревню, где находились его родственники, и жил там до самой смерти, последовавшей в этом же году. Он умер через пять дней после кончины его брата шейха Мухаммада и был похоронен в этой деревне, — да смилостивится над ним Аллах всевышний.

Умер также выдающийся ученый, пользовавшийся уважением и авторитетом, человек, не имевший себе равного в достоинствах, имам Абу Мухаммад Ахмад ибн Салама, шафиит, известный под именем Абу Салама. Он изучал традиционные науки и слушал лекции по грамматике, логике и мусульманскому праву таких крупнейших ученых, как шейх 'Али Каитбей ⁵³⁸, ал-Хифни, ал-Баррави, ал-Малави и других. Он глубоко изучил источники мусульманского права и его различные направления и превосходно разбирался в них а также в неясных вопросах четырех толков ислама. Он глубоко погружался в изучение спорных вопросов фикха и читал древние, преданные в последнее время забвению книги об его источниках. Ученые обращались к нему за разъяснениями по этим вопросам, верили его словам и полагались на точность его ответов. Однако жизнь, как это бывает обычно, не проявила к нему дружелюбия, и он прозябал в нужде и носил грубую одежду. Он до такой степени опустился и носил такую обветшалую одежду, что знакомые не могли его узнать. Абу Салама был высокообразованный и воспитанный человек. Он обладал прекрасным характером, хорошо относился к друзьям и славился своим остроумием, добротой и скромностью. Он поселился на время в мечети 'Абд ар-Рахмана Катходы, находившейся напротив Баб ал-Футух, платил [420] за это восемь пара и жил за счет того, что ему давали некоторые факихи и простые люди, прибегавшие к его помощи /167/ при рассмотрении дел и составлении фетвы. Когда после прибытия французов упомянутая мечеть была разрушена и доходы с вакфов перестали поступать, Абу Саламе также никто не стал давать денег. Однако, несмотря на то что Абу Салама был семейным человеком, он ничего не просил и не выказывал своей нужды. Он умер в воскресенье, 21 джумада ал-ахира ⁵³⁹ этого года приблизительно в возрасте семидесяти тяти лет, — да смилостивиться над ним Аллах.

Умер также эмир Мурад-бей Мухаммад. Смерть настигла его в Сухадже 4 зу-л-хиджжа, когда он по приглашению французов направился в Каир. Он был похоронен, как мы уже говорили, около могилы шейха ал-'Арифа.

Мурад-бей был одним из мамлюков Мухаммад-бея Абу-з-Захаба. Последний ранее был мамлюком 'Али-бея, который в свою очередь был мамлюком Ибрахима Катходы ал-Каздоглу. Мухаммад-бей купил Мурад-бея в 1182 году, в тот самый день, когда был убит Салих-бей старший. Мурад-бей оставался в рабстве очень недолго, вскоре хозяин освободил его, сделав эмиром, возвысив его над его сверстниками и пожаловав ему прекрасные поместья, женил на госпоже Фатиме — вдове Салих-бея. Мурад-бей поселился в большом доме последнего на улице ал-Кабш ⁵⁴⁰. После смерти 'Али-бея он женился также на вдове последнего — госпоже Нафисе, известной своей добротой. Когда Мухаммад-бей сделался полновластным правителем Египта, Мурад-бей и Ибрахим-бей стали у него главными эмирами, причем никто, кроме них, не достиг столь высокого положения.

Когда Мухаммад-бей отправился в поход против аз-Захира 'Омара ⁵⁴¹ в Сирию, он оставил вместо себя в качестве правителя Египта Ибрахим-бея, а Мурад-бея и остальных эмиров взял с собой.

После смерти Мухаммад-бея в 'Акке его эмиры уступили настояниям мамлюков Мурад-бея и избрали единодушно последнего своим главой. Мурад-бей решился занять этот пост и стать во главе мамлюков. Мамлюки все вместе возвратились в Каир [421] и привезли с собой тело Мухаммад-бея. Однако здесь они пришли к единодушному решению избрать на должность главного эмира Ибрахим-бея, которого их господин назначил на период своего отсутствия в качестве своего заместителя, и пожелали, чтобы он стал во главе и управлял ими, так как он отличался большим умом и самообладанием. Ибрахим-бей сделался правителем Египта, его главой, наместником и везиром.

После этого Мурад-бей уединился и стал предаваться всевозможным развлечениям и распутству. Он проводил большую часть времени за пределами города либо в построенном им на острове ар-Рауда дворце, либо во дворце Джазират аз-Захаб, или, наконец, во дворце Каймаз, расположенном в районе ал-'Адлийи. Вместе с тем он наравне с Ибрахим-беем принимал участие в управлении страной, в решениях высшего суда, в издании законов, в распределении доходов и средств и в назначении на государственные посты. Своих мамлюков и приближенных он назначал на должность в провинции и на другие посты. Он не жалел для своих эмиров и приближенных средств и денег, и к нему присоединились некоторые эмиры 'Али-бея и другие мамлюки, чьи господа, например 'Али-бей, известный под именем ал-Малти, Сулайман-бей аш-Шабури, 'Абд ар-Рахман-бей 'Осман, умерли.

Мурад-бей оказывал своим мамлюкам всяческие почести и помогал им. Он прощал им их промахи и был снисходителен к их ошибкам. Каждый, кто был смел, неправедлив и до крайности жесток, был у него в почете. Положение этих людей изменило их характер, и они стали корыстолюбивы и высокомерны. В этом отношении они соперничали друг с другом и кичились друг перед другом. Они с завистью смотрели на положение своего господина, держали себя с ним заносчиво и даже осмеливались посягать на его собственность, в то время как он славился своей щедростью и гостеприимством. К Мурад-бею шли все кто хотел. Его восхваляли поэты и почитатели. “Он отнимает то, что ему не принадлежит, и передает тому, кто этого недостоин” (Арабская поговорка). Один поэт сказал: [422] “Стоит только искушению охватить его разум, как он дает и отнимает, но не от скупости и не от щедрости”.

Затем, когда дальше идти по этому пути было невозможно и он увидел, что нельзя удовлетворить всех людей, он начал от них скрываться. Ему стали приходить на ум тревожные мысли и искушения. Он был малодушен и труслив, вспыльчив и несдержан, нерешителен и подвержен колебаниям. Не было случая, чтобы он победил в каком-либо сражении, однако он был хвастлив, кичлив, тщеславен и высокомерен, несправедлив и жесток.

Как сказал поэт:

“Передо мною он лев, а в сражениях страус, который обращается в бегство от свистка свистуна”.

/168/ После прибытия Хасан-паши в Египет Мурад-бей со своими хушдашами и домочадцами бежал в Верхний Египет и жил там до тех пор, пока правлению Хасан-паши, Исма'ил-бея и их приближенных не наступил конец. Тогда, спустя четыре года и несколько месяцев, Мурад-бей и его мамлюки возвратились без какого-либо соглашения, договора или войны. Мурад-бей сильно возгордился. Он захватил дома Исма'ил-бея и сделал дворец в Гизе своей резиденцией. Он расширил и украсил свой дворец, построил перед ним превосходную пристань, а внутри его разбил большой сад, в который он пересадил финиковые пальмы, разнообразные деревья и виноградные лозы. Большую часть деревень провинции Гизы он превратил в свою собственность покупкой, обменом и прямым насилием.

Мурад-бей отремонтировал также дворец Джазират аз-За-хаб и посадил в нем большой сад. Так же он поступил с дворцами Тарса ⁵⁴² и Бустан ал-Маджнун. Переезжая из одного дворца в другой, он проводил большую часть времени на охоте. Он приобрел много скота — коров, дойных буйволиц и овец различных пород — и держал все это в Гизе.

Мурад-бей приказал построить военные мастерские, сверх тех, которые находились в городе, и собрать в них ремесленников, умеющих изготовлять военное снаряжение: пушки, снаряды, бомбы, ядра. Здесь же он построил пороховой завод. [423] В эти мастерские он велел собрать всех кузнецов, литейщиков и плотников. Сюда свезли все имеющееся железо и свинец, уголь и дрова, так что стал ощущаться недостаток этих материалов, так как он забирал все, что находил. Дело дошло до того, что в качестве топлива для обжига извести и гипса, необходимых для строительных целей, начали собирать стебли дикого шафрана, волчьи бобы и кукурузу.

Мурад-бей отправил людей во все стороны, чтобы они задерживали баржи, груженные привозимыми из деревень дровами. Эти люди забирали дрова, собирали их в одно место, а затем продавали их друг другу или кому хотели. Они взимали также плату с владельцев за то, что разрешали последним брать их собственные дрова, и возвращали владельцам их дрова лишь после ходатайств и просьб.

Мурад-бей собрал турецких моряков, христиан-греков и корабельных мастеров и заставил их построить ему несколько военных кораблей и галиотов и установить на них пушки и другое вооружение по образцу турецких военных кораблей. На изготовление этих кораблей были истрачены большие деньги. На построенных кораблях Мурад-бей разместил солдат и моряков, которым он назначил большое жалованье и многочисленные пайки. Главным начальником он поставил над ними христианина по имени Никула и построил ему два дома, один, большой, — в Гизе, а другой — в Каире. Этот Никула имел большую свиту из солдат-греков, носил великолепную одежду, ездил верхом на лошади по улицам Каира, причем перед ним и позади него ехали стражники, которые расчищали ему дорогу, как это делалось по пути следования эмиров.

Все затеи Мурад-бея были результатом его тщеславия. Никто не знал, для чего нужны все эти приготовления и для какой цели тратятся средства на покупку дерева и железа и уплату жалованья христианам-грекам. По этому поводу у жителей были разные мнения. Одни говорили, что Мурад-бей все это делает из страха перед своими хушдашами, другие говорили, что он боится турок, как это уже было сказано выше, когда говорилось о Хасан-паше. Некоторые искали этому иную [424] причину. На самом же деле здесь не было ничего, кроме тщеславия, нелепых измышлений и страха.

Все собранное Мурад-беем военное имущество, порох, ядра и бомбы оставались на его складах до тех пор, пока их не захватили французы. Передавали со слов управляющего арсеналом, что Мурад-бей собрал на складах своего арсенала только одних ядер одиннадцать тысяч. Все это захватили французы в тот день, когда заняли Гизу и овладели дворцом.

Однажды произошло столкновение между группой христиан — греческих моряков и несколькими простыми людьми Старого Каира. Христиане объединились против жителей города, напали на них и убили более двадцати человек. Об этом столкновении стало известно Мурад-бею. Он потребовал начальника христиан-моряков, но тот взбунтовался против него, отказался встретиться с ним, приказал зарядить находившиеся на кораблях пушки и навести их на дворец Мурад-бея. Последнему ничего не оставалось делать, как притвориться, что он ничего не заметил. На этом все кончилось.

Мурад-бей назначил одного нубийца по имени Ибрахим Катхода ас-Саннари везиром и сделал его своим катходой и советником. Этот нубиец стал влиятельнейшим в Египте человеком и достиг такого высокого положения, /169/ какого не занимали самые высокопоставленные эмиры. Мурад-бей построил ему в ан-Насирийе дворец. Ас-Саннари приобрел красивых мамлюков и слуг, а также белокожих и чернокожих наложниц. Он научился турецкому языку и придумывал различные дьявольские ухищрения для того, чтобы устроить свою жизнь.

Ас-Саннари выбрал одного из представителей черни и сделал его своим катходой. Этот человек слепо повиновался его приказаниям, и самые высокопоставленные жители просили у него покровительства в своих делах.

Когда Мурад-бею пришлось уехать в Гизу и там поселиться, этот дьявол уговорил его отделиться от его хушдашей и людей, равных ему по положению. Мурад-бей предоставил Ибрахим-бею управление всеми делами и учреждениями и передал ему пост наместника турецкого султана, хотя Ибрахим-бей не [425] делал ни одного дела, не выслушав его мнения и не спросив у него совета. Мурад-бей совершенно уединился, перестал встречаться с людьми и даже с самыми высокопоставленными, равными ему по положению эмирами, и общался с ними только через упомянутого Ибрахима Катходу. Последний везде представлял его и даже иногда отменял приказы Ибрахим-бея и других эмиров от своего собственного имени или от имени своего господина.

Мурад-бей прожил в уединении на западном берегу Нила около шести лет подряд. Он никогда не переезжал на восточный берег, не приходил на заседания дивана и не посещал своих сверстников. Когда назначенный правителем Египта паша прибывал в Инбаба, он отправлялся вместе с эмирами приветствовать его, а затем возвращался в свой дворец, и более его никогда не видели. Мурад-бей возгордился и стал высокомерно обходиться со своими сверстниками и соотечественниками. На пороге его дома теснились просители и дрались за право попасть к нему на прием, а он укрывался и прятался от них. Если Мурад-бей узнавал, что к нему пришел человек, которого он не хотел принять, или проситель, которому он стыдился или опасался отказать в чем-либо, он садился верхом и уезжал в горы. Случалось так, что проситель неожиданно приезжал к нему по какому-нибудь делу, а тот уже удрал. Если же проситель случайно встречал Мурад-бея и подходил к нему, то последний отдавал ему все, что имел, давал щедрые обещания или дарил чужое владение. “И вот однажды владелец узнает, что орлы похитили у него кусок”.

Мурад-бей нарушал права диванов по сбору десятины ⁵⁴³ и пошлин на внутренних таможнях. Он давал письменные распоряжения диванам об уплате денег и передал своим мамлюкам право накладывать печать на эти распоряжения. Он боролся с Ибрахим-беем за этот доход. Распоряжения Мурад-бея и Ибрахим-бея противоречили друг другу, и они, как это обычно бывает, опасались один другого. В конце концов они помирились и договорились, что Мурад-бей будет получать доходы с морских таможен, а Ибрахим-бей — доходы с пошлин на [426] хиджазские товары, на товары, облагавшиеся налогом на внутренних таможнях и числящиеся в налоговом реестре. При этом каждый из них самостоятельно собирал налоги и чинил при этом всяческие несправедливости. Это записано на страницах жизни Мурад-бея. Мурад-бей основал в Розеттском порту специальную таможню для сбора налогов с зерна, отправляемого в страны Европы, и назвал ее Новой таможней. Он разрешил продавать зерно каждому, кто его вез в европейские или какие-либо другие страны, и установил на каждый ардабб налог в один динар, не считая ал-баррани ⁵⁴⁴. Сбор этого налога взял на себя один из его помощников, по профессии шорник, человек, известный своею жестокостью. Этот человек поселился в Розетте, стал влиятельным и приобрел известность. Он сумел извлечь из своей должности значительный доход. Это дурное новшество было одной из главных причин, вызвавших у французов сильное стремление захватить Египет. Кроме того, этот человек отнимал имущество у жителей и без компенсации конфисковывал их товары и ценности. Его эмиры подражали ему и соперничали друг с другом в этом. Каждый из них делал то, что ему было выгодно и что приходило ему в голову.

Мурад-бей выделил сейида Мухаммада Кураима ал-Искандари из числа его сверстников, поручил ему от своего имени управлять всеми делами в Александрийском порту и предоставил ему право собирать контрибуции и производить конфискации. Он посвятил его во все секреты и подсказал ему, как следует конфисковывать имущество мусульманских и европейских купцов, что посеяло вражду между египтянами и французами и явилось, как это было объявлено французами в момент казни сейида Мухаммада Кураима, одной из главных причин занятия ими Александрийского порта. Когда французская эскадра отплыла из Франции, никто не знал, в каком направлении она двинулась. В погоню за ней устремились английские корабли. Англичане прибыли в Александрию, но не обнаружили здесь французов, так как последние сперва направились к острову Мальте. Англичане бросили якорь перед Александрией и отправили своих посланцев в город, чтобы те собрали [427] сведения /170/ о французах. Но Мухаммад Кураим встретил их враждебно. Англичане описали ему истинное положение дел, сообщили, что они враги французов, что им известно об отплытии последних и что они их разыскивают. “Мы хотим, — говорили они, — чтобы вы предоставили нам за деньги воду и продовольствие. Мы же останемся для того, чтобы наблюдать за морем и помешать французам войти в ваш порт”.

Однако Мухаммад Кураим отказался их пропустить и снабдить продовольствием, и они отправились в другие порты, чтобы запастись провиантом. Спустя четыре дня после их отплытия прибыли французы и произошли известные события.

По совету некоторых факихов Мурад-бей решил заняться восстановлением мечети 'Амра ибн ал-'Аса ⁵⁴⁵. Эта древняя мечеть была разрушена тогда жe, когда подвергся разрушению Старый Каир. От нее остался лишь холм. Поблизости от этой мечети сохранились лишь развалины, и во всем этом районе не осталось строений, кроме тех, которые были на берегу Нила. Мечеть была разрушена в период господства ал-Каздоглу и в дни правления Хасан-паши, разместившего в ней своих солдат. На берегу Нила также остались лишь некоторые дома в районе Дар ан-Наххас и близ устья канала, в которых жила свита эмиров и христиане — сборщики налогов. В этом районе находилось несколько небольших мечетей, в которых молились люди, живущие на берегу реки, и моряки, а также владельцы кофеен и торговцы. Это была древняя мечеть, и ее никто не посещал, так как она находилась в отдалении и была расположена среди развалин. В нашей памяти сохранились воспоминания о том времени, когда люди молились в ней в последнюю пятницу рамадана. В этой мечети для развлечения собирались жители Каира, Старого Каира и Булака, некоторые эмиры и знатные лица. Во двор мечети приходили актеры, фокусники, вожаки обезьян, певцы и знаменитые танцовщицы, известные под названием гавази. Эта мечеть была закрыта около тридцати лет тому назад, так как она была разрушена, как и расположенные вокруг нее другие строения. Крыша и колонны ее обвалились, а стена с правой стороны сперва наклонилась, а затем [428] обрушилась. По совету некоторых шейхов Мурад-бей решил снести ее и построить вновь, чтобы “наложить заплату на свою изношенную веру” (Существует арабская поговорка: “Когда ты подаешь нищему пиастр — ты накладываешь заплату на свою изношенную веру”.).

Вот что писал об этом один поэт:

“Мечеть расположена на пустом пространстве, а ее старательно ремонтируют. Все это не что иное, как притворная забава.

Как будто 'Омар сказал: ,,О ты, грешник! Возьмись и починив ее, наложи заплату на твою изношенную веру"”.

Мурад-бей занялся этим делом и поставил во главе его в качестве управляющего строительством своего помощника хаджи Касима, известного под именем ал-Мусалли. Он потратил на строительство мечети большие деньги, незаконно им взятые и использованные не по назначению. Он возвел стены мечети, построил здание, соорудил колонны. По его приказу стены мечети были расписаны орнаментом, над мечетью были построены два минарета, крыша была покрыта отборным деревом, и все здание было побелено. В конце концов мечеть стала даже лучше, чем была. Мурад-бей покрыл пол ее файйумскими циновками, а на стенах повесил светильники.

В последнюю пятницу рамадана 1212 года в нее пришли на молитву жители. Приехали эмиры, знатные лица, шейхи, и собрался простой народ. После окончания молитвы шейх 'Абдаллах аш-Шаркави обратился к присутствующим и прочитал хадис со словами: “Кто строит для бога мечеть [тот строит для себя дом в раю]” и стихи Корана: “Оживляет мечети Аллаха тот, кто...” (Коран, IX, 18). После окончания речи шейха Мурад-бей подарил ему и имаму мечети шубы из собольего меха.

После того как в прошлом году французы заняли Египет, с мечетью случилось то же, что и с другими зданиями. Она была разрушена. Французы сняли с нее деревянные части, так что она стала уродливее и безобразнее, чем была. Лучше бы он не [429] старался и не делал доброго дела. Нет возможности перечислить и нельзя добросовестно и подробно описать все дурные дела Мурад-бея. Он был одним из главных виновников разрушения Египта. Вся деятельность его, а также его мамлюков и приближенных была наполнена насилиями и необузданными действиями. Он попустительствовал своим приближенным во всем этом, и, может быть, его гибель положила конец всем этим делам.

Мурад-бей был светловолос, среднего роста и плотного телосложения, носил густую бороду и имел грубый голос. На лице его был шрам от удара саблей. Он был тиран, несправедливый и жестокий, высокомерный, самодовольный и кичливый. Вместе с тем он с уважением относился к улемам, держал себя с ними вежливо, прислушивался к их словам и принимал от них ходатайства. По природе своей он любил ислам и мусульман. Он любил проводить время с друзьями, людьми, обладающими красноречием и вкусом, а также с учеными-богословами. Состоя с ними в приятельских отношениях, он держал себя в их обществе просто и никогда не скучал в их присутствии. Мурад-бей играл в шахматы /171/ и приглашал к себе людей, знакомых с этой игрой, любил слушать игру на музыкальных инструментах и пение и щедро раздавал подарки. Он был очень энергичным человеком.

Мурад-бей не оставил после себя ни сыновей, ни дочерей. После его смерти остались следующие санджаки: эмир Мухаммад-бей, известный под именем ал-Алфи, 'Осман-бей ал-Джухдар, известный под именем ат-Танбурджи, 'Осман-бей, известный под именем ал-Бардиси, Мухаммад-бей ал-Манфух, Салим-бей Абу Дийаб, в прошлом мамлюк Мустафа-бея ал-Искандарани.

После смерти Мурад-бея похоронили в Сухадже, как уже говорилось, около могилы шейха ал-'Арифа, да отпустит Аллах ему грехи.

Умер также эмир Хасан-бей ал-Джиддави, в прошлом мамлюк 'Али-бея. Он был одним из хушдашей Мухаммад-бея Абу-з-Захаба. Ал-Джиддави умер в Газе от чумы. Это был один из известнейших своей храбростью людей. Когда 'Али-бей был [430] полновластным правителем египетского государства, он назначил Хасан-бея правителем Джидды, откуда и произошла кличка последнего ал-Джиддави. Это произошло в 1184 году. Хасан-бей прославился в Джидде своей смелостью и совершил там ряд подвигов, свидетельствующих о его храбрости. Их описание заняло бы много места.

Когда вспыхнула ссора между Исма'ил-беем и сторонниками Мухаммад-бея, ал-Джиддави был в числе тех, кто предал Мухаммад-бея и вместе со своими хушдашами Ридван-беем и 'Абд ар-Рахман-беем поддержал Исма'ил-бея. Сторонники последнего победили, и он возвысился, его положение улучшилось, и он приобрел известность, в то время как раньше пребывал в забвении. Поэтому он осмелился убить Йусуф-бея ⁵⁴⁶ в его собственном доме посреди его мамлюков и родственников. После этого Хасан-бей отправился в Верхний Египет, чтобы сразиться со сторонниками Мухаммад-бея, но вскоре изменил Исма'ил-бею и перешел на сторону противника. Мухаммад-бей и его сторонники писали ему, и им удалось переманить его на свою сторону. Хасан-бей присоединился к ним вместе со своими спутниками. Все они возвратились в Каир, а Исма'ил-бей со своей свитой бежал в Сирию.

Хасан-бей ал-Джиддави и его хушдаши стали участвовать, в управлении Египтом вместе со сторонниками Мухаммад-бея. Они начали вести себя высокомерно в отношении последних, жаждали полностью захватить власть в свои руки, ожидая для этого лишь удобного случая. Их безрассудство заставило противников остерегаться их, что ускорило начало междоусобицы. Между двумя враждебными лагерями начались военные действия, и Каир был осажден. Дело кончилось тем, что ал-Джиддави потерпел поражение и его войско было разгромлено. Сторонники Мухаммад-бея одержали победу, перебили многих знатных лиц и мамлюков, а также тех, кто к ним присоединился, и возможно, что пострадали также и лица, не замешанные ни в каких преступлениях, как уже писалось об этом в соответствующем месте. Ал-Джиддави с группой оставшихся в живых родственников бежал к турецким морякам. Его схватили и [431] препроводили в Каир, но он снова бежал в Булак, уже в одиночку, и укрылся в доме шейха ад-Даманхури. Солдаты окружили дом последнего, но ал-Джиддави с обнаженной саблей в руке спрыгнул с плоской крыши дома и скрылся в переулке. По дороге он натолкнулся на солдата, убил его, захватил его коня и ускакал на нем. Солдаты, стремясь поймать его, бросились в погоню и начали окружать его со всех сторон, но он то действовал саблей, то прибегал к хитрости, пока не укрылся в доме Ибрахим-бея. Ибрахим-бей вступился за него, и было решено отправить беглеца в Джидду. Но когда корабль, на котором находился ал-Джиддави, отчалил из Суэца, последний приказал капитану везти его в ал-Кусайр и грозился убить его, если он этого не сделает. Капитан поплыл в ал-Кусайр, а затем отвез его в провинцию Исна. Узнавшие об этом родственники, хушдаши и мамлюки Хасан-бея поспешили присоединиться к нему. После множества событий, о которых долго рассказывать, они обосновались в этой провинции и находились здесь свыше десяти лет, до тех пор пока, после долгого отсутствия, к ним не возвратился Исма'ил-бей. Последний заключил с ними мир и присоединился к ним. Далее произошло следующее. Хасан-паша прибыл в Египет, изгнал сторонников Мухаммад-бея, позволил ал-Джиддави вместе с Исма'ил-беем, Ридван-беем и их приближенными приехать в Каир и назначил их правителями Египта. Они продолжали управлять страной также после возвращения Хасан-паши в Турцию. Далее вспыхнула эпидемия чумы, от которой умерли Исма'ил-бей, Ридван-бей и другие эмиры. Ал-Джиддави, оставшийся в живых, вместе с некоторыми другими эмирами, начал держать себя с подданными ему мамлюками высокомерно, глупо и злобно. Это заставляло их возненавидеть благополучную жизнь под его началом. Ему изменили те, которые раньше были ему верны, и он вынужден был бежать вместе со своими приближенными из Каира. Ему пришлось согласиться на это унижение и позор. Сторонники Мухаммад-бея вступили в Каир, а ал-Джиддави поселился в Верхнем Египте, как прежде, и провел там последние семь лет и несколько месяцев до занятия Египта французами. [432]

После прибытия в Египет турецкой армии, которую сопровождал Йусуф-паша, /172/ и подписания, а затем расторжения мира ал-Джиддави оказался в осажденном городе вместе с египтянами и турками. Он отважно сражался и проявлял смелость в священной войне. Турки, французы и египтяне были свидетелями его храбрости и решительности.

Когда борьба окончилась и турки ушли в Сирию, он стал проявлять осторожность, выдержку и упорство, пока не умер от чумы в истекшем году. Он умер со словами исповедания веры на устах и всепрощающий и милосердный господь даровал ему отпущение всех грехов. Из числа эмиров Хасан-бея дожили до настоящего времени 'Осман-бей, известный под именем ал-Хусайни, и Ахмад-бей. Последнему везир приказал наследовать права своего господина.

Умер также эмир 'Осман-бей, известный под именем Табл. В прошлом он был одним из мамлюков Исма'ил-бея, который сделал его эмиром в 1192 году. Позднее 'Осман-бей уехал со своим господином и долгое время жил за пределами Египта. В период правления Хасан-паши он возвратился в Египет и был назначен в 1205 году амир ал-хаджжем. Исма'ил-бей выдвинул его среди сверстников и способствовал его успеху.

Когда Исма'ил-бей стал стар и почувствовал приближение смерти, он призвал 'Осман-бея к себе, дал ему ряд советов и предостерег его против врагов. Он сказал ему: “Я укрепил для тебя Каир и его стены и сделал город столь неприступным, что им может управлять слепая девочка”.

После смерти Исма'ил-бея началась борьба за эмирскую власть между Хасан-беем ал-Джиддави и 'Али-беем ад-Дафтардаром, но ни один из них не сумел победить другого, и, опасаясь друг друга, они договорились о назначении на должность главного эмира упомянутого 'Осман-бея. 'Осман-бей поселился в доме своего бывшего господина, где собирались заседания дивана. Он отказался от должности амир ал-хаджжа в пользу Хасан-бея, приближенного Касаба Ридвана, занялся государственными делами и занял пост шайх ал-балада Каира. Но 'Осман-бей не имел успеха на этом поприще и тайно [433] перешел на сторону противников своих и своего господина. Он примкнул к ним, поверив их лжи и обману, чем обрек себя и свою власть на неудачу. Так он поступил, как это уже говорилось, из злобы к Хасан-бею. Между тем Хасан-бей ал-Джиддави и 'Али-беи ад-Дафтардар ждали друг от друга измены, как это уже неоднократно имело место во время прошлых событий, и потому испытывали друг к другу глубокую неприязнь. Но никому из них, ни одному безумному, — не говоря уже о разумных людях, — не приходило в голову, что 'Осман- бей будет искать опоры у своих противников и наследственных врагов своего господина. Между тем дело обстояло так, что всякий раз, когда они начинали осуществлять какие-либо военные планы, он мешал им и удерживал их. Они же думали, что его советы искренни, и были уверены в его преданности и в его военных познаниях, ибо он изучал тактику ведения войны у своего господина, а тот имел в этом деле большой опыт и к тому же много путешествовал. Но о том, что этим он подготовляет себе путь для перехода на сторону противника, они не догадывались до тех пор, пока он, сыграв на руку врагам своей небрежностью и бездеятельностью не дал им возможности перебраться в восточную часть Египта. После этого он открыто перешел вместе со своими приближенными и родней на сторону врагов, и тем, кто к нему до этого не присоединился, ничего не оставалось, кроме бегства. Таким образом 'Осман-бей сам сдался противникам. Те начали всячески выказывать ему свою склонность и, согласно данному ими ранее обещанию, назначили его на должность амир ал-хаджжа, с тем чтобы он оставался на этом посту до конца своей жизни.

Комментарии

504 Кафр ат-Тамм'а'ин — улица на восточной окраине Каира.

505. Бани-Сувайф — главный город одноименной провинции в Верхнем Египте.

506. Ас-Сага — улица в северо-восточной части Каира, к юго-западу от дома кади; Марджуш — см. прим. 246.

507. Сухадж — селение в Верхнем Египте.

508. Мавзолей имама аш-Шафи'и (см. прим.1) находился за пределами городской стены Каира, к югу от Баб ал-Карафа.

509. Тахир-паша ал-Арна'уди — начальник отряда албанских солдат, находившегося в составе прибывшей в Египет турецкой армии.

510. Мухаммад Кашиф Салим аш-Ша'рави — один из мамлюкских военачальников.

511. Ал-Джанак — пруд за пределами городской стены на северной окраине города.

512. Ал-Джанбалатийа — мечеть за пределами городской стены близ Баб ан-Наср.

513. Баб ал-Каус — ворота в северной части Каира, к востоку от канала ал-Харуби.

514. Баб ал-Махрук, или Баб Дарб ал-Махрук, — ворота на восточной окраине Каира.

515. Баб ал-Вазир — ворота на восточной окраине Каира близ цитадели, К востоку от ворот находилось большое кладбище.

516. Ас-Савва (Рас ас-Савва) — холм к югу от Баб ал-Вазир.

517. Ал-Хаттаба — квартал и кладбище к юго-востоку от Баб ал-Вазир.

518. Мечеть семи султанов — мечеть к востоку от Баб ал-Вазир.

519. Мечеть Черкеса — мечеть к югу от площади ар-Румайла.

520. 'Араб ал-Йасар — площадь на юго-восточной окраине Каира.

521. Ал-Муски — мост через канал в центральной части Каира, к востоку от площади ал-Азбакийа.

522. Аш-Шанвани — улица в восточной части Каира, к востоку от дома кади.

523. Кафр ат-Тамма'ин — квартал на восточной окраине города. Таким образом, по свидетельству ал-Джабарти, французы собирались проложить широкую магистраль, которая пересекла бы город с востока на запад, и соединила их крепости к востоку от города со штабом французских войск на площади ал-Азбакийа и с Булаком.

524. Абу Са'ид ал-Андалуси (ум. в 1596 г.) — мусульманский правовед и историк.

525. Ард ат-Таббала (“земля певицы”) — место возле пруда ар-Ратли. Происхождение названия см.: текст, стр.104 — 105.

526. Ал-Мукаттам — возвышенность к юго-востоку от Каира, у подошвы которой расположена Каирская крепость.

527. 'Омаршах — мост через канал того же названия к западу от Бир-кат ал-Фил.

528. Халил ал-Магриби, Мухаммад ал-Фирмави, Мухаммад ал-Малави — каирские богословы XVIII в.

529. Хасан ал-Джабарти (ум. в 1774 г.) — отец автора хроники 'Абд ар-Рахмана ал-Джабарти, египетский ученый — правовед, филолог, математик, географ.

530. 'Абдаллах ибн Ибрахим Амиргани ат-Та'ифи — хиджазский богослов XVIII в.

531. Ал-Ашрафийа — мечеть и одновременно мусульманская школа в квартале ал-Муски, построена последним мамлюкским султаном ал-Аш-рафом Сайф ад-Дином Бейбарсом в 1424г.

532. Ахмад ад-Даманхури (ум. в 1776 г.) — главный шейх ал-Азхара.

533. 'Абд ар-Рахман ал-'Ариши (ум. в 1779 г.) — один из главных шейхов ал-Азхара.

534. Ал-Барджаван — квартал и улица в северной части города, к востоку от канала ал-Харуби.

535. Переводчик счел возможным опустить в переводе перечень трактатов богословского и юридического содержания, которые написал или к которым составил комментарии шейх Мухаммед ал-Халиди.

536. Фараджа (или фараджийа) — верхнее широкое платье.

537. Кум ат-Туджжар и Шибин ал-Кум — селения в Нижнем Египте в провинции ал-Мануфийа.

538. 'Али Каитбей — мусульманский богослов и правовед XVIII в.

539. Джумада ал-ахира — то же, что джумада ас-санийа (см. прим. 204).

540. Ал-Кабш — квартал на южной окраине Каира.

541. Аз-Захир 'Омар (ум. в 1779 г.) — правитель Сирии.

542. Тарса — остров на р. Нил южнее Старого Каира.

543. Десятина — таможенный налог, первоначально равный одной десятой стоимости товара.

544. Ал'баррани (букв. “посторонний, поддельный”) — дополнительный налог, образовавшийся в результате превращения добровольных подношений или временных взносов в постоянный налог.

545. Мечеть 'Амра ибн ал-'Аса — одна из древнейших каирских мечетей. Сооружена была в Старом Каире на берегу Нила арабским полководцем 'Амром ибн ал-'Асом (594 — 684), завоевавшим Египет в 642 г. и заложившим мечеть около 643 г.

546. Йусуф-бей — один из мамлюкских военачальников.

Текст воспроизведен по изданию: Абд ар-Рахман ал-Джабарти. Египет в канун экспедиции Бонапарта. М. Наука. 1978