Год тысяча двести пятый

(10.IX.1790 — 30.VIII.1791).

11 мухаррама (20.IX.1790) прибыл ага Порты с указом о продлении полномочий Исма'ил-бея на новый год. Ему устроили торжественный въезд в крепость. В присутствии всех прочитали указы и дали пушечный салют.

В этот же день Исма'ил-бей арестовал му'аллима Йусуфа Касаба — му'аллима диванов — и приказал утопить его в Ниле. /189/ Наутро изгнали Салиха Агу — главного агу арнаутов. Говорили, что причиной тому послужил его сговор с эмирами Верхнего Египта. Упомянутый му'аллим Йусуф [305] посредничал в этом сговоре, целью которого был захват эмирами Верхнего Египта турецких судов и укреплений в районе Тура и Гизы. Эмиры обеспечили ему какую-то сумму дохода за счет илтизама, находившегося в ведении Йусуфа Касабы, последний по собственному усмотрению оформил на Салиха Агу эту ренту.

Тогда же усилились нападки Ахмада Аги ал-Вали на жителей ал-Хусайнийи. Он все чаще стал избивать и бросать их в тюрьму, вымогая деньги, и даже ограбил некоторые дома.

В пятницу 22-го числа этого месяца (22.Х.1790) Ахмад Ага направил своих агентов к Ахмаду Салиму — мяснику, возглавлявшему братство ал-Байумийа ⁷²⁵, пользовавшемуся большим влиянием в этом районе.

Агенты Ахмада Аги хотели арестовать Ахмада Салима, но против них выступили члены этого братства, взяв его под свою защиту. К восставшим [против вали] присоединилось собравшееся сюда в большом количестве население этого и других районов. Толпа с барабанами явилась в ал-Азхар. Закрыв дверь мечети, восставшие поднялись на минареты. Криками и боем барабанов они сорвали занятия. Шейх ал-'Аруси сказал им: “Я тотчас же отправлюсь к Исма'ил-бею, чтобы переговорить с ним относительно отставки вали”. Так он отделался от них и отправился к Исма'ил-бею. Тот предупредил его, что вали не из его приближенных, а из подчиненных Хасан-бея ал-Джиддави. Исма'ил-бей приказал некоторым своим подчиненным отправиться к Хасан-бею и сообщить о собравшемся населении и шейхах и об их требовании дать отставку вали. Хасан-бей не согласился с этим. Он заявил: “Если я дам отставку вали — своему приближенному, то Исма'ил-бей должен будет дать отставку другому из своих приближенных — aгe; уйдет в отставку Ридван Катхода ал-Маджнун, — тогда возьмет верх Мустафа Кашиф из Тура, он изгонит корабельщиков и арнаутов из Тура”. Так по этому поводу между Исма'ил-беем и Хасан-беем курсировали их посланцы. Затем Хасан-бей, как бы разгневанный, верхом отправился в район ал-'Адлийи. [Тем временем] Ахмад Ага ал-Вали во главе своей многочисленной клики много раз проехал по городу, пересекая его [в разных направлениях], для того чтобы вызвать ярость простонародья. Чернь же, в свою очередь, собралась в большом количестве, и между обеими группировками произошло несколько стычек во время проезда Ахмада Аги по городу. Сколько-то людей было ранено, а двое были убиты. [306]

Шейхи же верхом отправились в дом Мухаммада-эфенди ал-Бакри. Туда же приехал Исма'ил-бей, он успокоил их, обязавшись дать отставку вали. А последний в это время проезжал мимо дома шейха ал-Бакри, возле которого собралось много простонародья. Вали стал угрожать им саблей, чернь разбежалась, а вали поехал своей дорогой.

Положение вслед за тем усложнилось: все больше становилось сборищ, шуму. Толпы обходили лавки, требуя, чтобы их закрыли. Много людей собралось в ал-Азхаре. Разрешение этого вопроса затянулось до вторника 3 сафара (12.Х.1790). Затем Исма'ил-бей и эмиры собрались в крепости и договорились дать отставку вали и ага. Обоим им назначили санджаки, и их заменили: ага назначили из приближенных Исма'ил-бея, а вали — из окружения Хасан-бея.

Вновь назначенный вали по выходе из дивана направился в ал-Азхар. Он встретился с присутствовавшими здесь шейхами, [выразил] свое благожелательное отношение к ним, а затем уехал к себе домой. Все разошлись, как будто они получили что-то в руки, словно тот, кто ездил на осле, стал всадником на коне.

В ночь на пятницу 5 сафара (14.Х.1790) небо покрылось плотными многослойными тучами, полил сильный дождь, сверкали молнии, и раскаты оглушительного грома следовали один за другим. Вспышки молний ослепляли.

Так это продолжалось всю ночь на пятницу. В течение дня продолжал лить сильный дождь, так что ветхие дома разваливались и обрушивались на заселявших их. Горные потоки залили пустыню и просачивались в район, что за воротами Баб ан-Наср. Пыль всю прибило, а могилы проваливались. Это совпало со вступлением в город паломников и причинило им много осложнений. Поток унес палатку (саб-ван) амир ал-хаджжа вместе со всем тем, что в ней было, и покатил ее от ал-Хасвы вплоть до Биркат ал-Хаджж. Тоже произошло и с палатками других эмиров и некоторых других лиц. Вода через ворота Баб ан-Наср просочилась в город, она затопила торговые склады, мечеть ал-Хакима ⁷²⁶, погубила людей, находившихся в амбарах (хавасил). /190/ Люди, находившиеся в складах и лавках, погибли.

За воротами Баб ан-Наср образовалось большое озеро, по которому катились волны. Больше половины домов ал-Хусайнийи было разрушено. Создалось ужасное положение.

Тогда же вот что случилось с 'Абд ал-Ваххабом-эфенди, который был известен как Босняк-проповедник. Умер человек родом из Боснии, один из его земляков, завещавший [307] ему свое имущество. 'Абд ал-Ваххаб вступил в права наследования. У покойного в районе Александрии был компаньон по делу, и 'Абд ал-Ваххаб поехал туда, чтобы получить и здесь причитавшуюся ему часть наследства. Затем он возвратился в Каир, там явился к нему [другой] наследник и потребовал от 'Абд ал-Ваххаба полученное им. Он дал ему кое-что, но очень мало. Претендующий на наследство отправился к судье. Тот вызвал 'Абд ал-Ваххаба и повел с ним разговор на этот счет. 'Абд ал-Ваххаб заявил: “Я избран покойным в качестве наследника, и право на моей стороне. Нет никого, кто бы мог противостоять мне и кому я должен был бы передать наследство”. Судья сказал ему, что истец требует то-то и то-то и располагает подтверждающими эти требования документами. Пререкания между ними затянулись, и 'Абд ал-Ваххаб обрушился с нападками на кади, уличая его в невежестве. Кади обратился к паше с жалобой на 'Абд ал-Ваххаба. Паша приказал доставить его, и тот предстал перед диваном, где его осудили, но 'Абд ал-Ваххаб продолжал упорствовать вплоть до того, что обвинил всех присутствовавших в пристрастном отношении к нему, в попрании закона. Паша, рассвирепев от этих слов, приказал изгнать его из дивана. Его схватили и, повалив лицом на землю, потащили, избили его, арестовали и закрыли в помещении. Случилось также, что в это же время из района Медины было получено письмо от муфтия этого города. Оно было переслано упомянутым муфтием преднамеренно, так как в нем ['Абд ал-Ваххаб], упоминая пашу, обозвал его неудачливым воякой и примерно так же — и эмиров. Муфтий через некоторых лиц переслал это письмо Исма'ил-бею. Он (муфтий) был зол на 'Абд ал-Ваххаба из-за вражды между ними в прошлом. Исма'ил-бей переправил это письмо паше, и тот еще больше рассвирепел, он метал громы и молнии. Приказав доставить Босняка-проповедника из заключения, паша предъявил ему это письмо, а тот, уронив его из рук, стал просить помилования и извинения. Паша, ударив его по лицу, стал рвать ему бороду и хотел было всадить в него кинжал, но большинство подчиненных паши вступилось за 'Абд ал-Ваххаба. Затем его увели в тюрьму, и паша приказал произвести подсчет всему им унаследованному и тому, что с него взыскивается. Паша наложил арест на имущество 'Абд ал-Ваххаба. Последний продолжал оставаться в тюрьме до тех пор, пока за него неожиданно не вступился с ходатайством 'Али-бей ад-Дафтардар и не освободил его. [308]

В конце сафара упоминавшегося Ахмад-бея ал-Вали назначили кашифом ад-Дакахлийи , а 'Осман-бея ал-Хусайни — кашифом ал-Гарбийи, Шахин-бея — кашифом Шаркийи-Бильбейс, 'Али-бея Черкеса — кашифом ал-Мануфийи.

Клика приближенных Ахмад-бея при своем отъезде отнимала на рынках у людей скот, уводила лошадей. Когда же подчиненные Ахмад-бея рассеялись по деревням, то стали причинять страшное зло, угнетая феллахов всевозможными способами. [В течение] раби' I (8.XI. — 7.XII.1790) закончили сооружение дома Исма'ил-бея, побелили его, отделав самым совершенным образом. Фундамент ему выложили большими кусками мрамора от заброшенных колонн, которые переносили сюда из мечети ан-Насири, что у устья канала. Этот мрамор вделали в стены. В этом доме сделали обширнейшую залу, подобной не было в домах эмиров. Дом по сравнению с прежним значительно расширили. Возведен он напротив ал-Биркат. Рядом с домом разбили большой сад. Исма'ил-бей полагал, что будущее за ним.

В конце месяца джумада I (6.1. — 4.II.1791) разнесся слух, что в ночь на 27-е этого месяца, в полночь, произойдет сильное землетрясение и что продлится оно семь часов. Пустили эту молву некоторые лжеастрологи. Этому поверили в высших слоях, не говоря уж о черни. Уверовали в предстоящее землетрясение без каких-либо к тому оснований. /191/ С наступлением этой ночи большинство людей отправилось в пустыню и в места с открытым пространством, таким, как Биркат ал-Азбакийа, Биркат ал-Фил и другие. Погрузились и в барки. По домам оставались лишь те, кто вверил себя Аллаху. Так провели эту ночь до утра в ожидании землетрясения, но ничего не произошло. Одни стали издеваться над другими.

В этом же месяце вспыхнула эпидемия чумы, от которой погибло огромное количество людей.

Тогда же 'Абд ар-Рахман-бею 'Осману дали звание санджак-бея и назначили ведать джизйей. Исма'ил-бей стремился снарядить отправку дани Порте по старинному церемониалу. Он ввел униформу для должностных лиц, назначенных для этого дела, а такой распорядок [отправки дани] был отменен уже около тридцати лет тому назад. Исма'ил-бей захотел восстановить его, чтобы выслужиться перед Портой и ее высокопоставленными сановниками, но этого не пожелал Аллах и приблизил его конец.

В месяце раджаб (6.III. — 4.IV.1791) усилилась эпидемия чумы, которая в течение этого месяца все нарастала, как и [309] в течение месяца ша'бан. Эпидемия превзошла всякие пределы. Погибло несметное количество детей, подростков, юношей, молодых людей, невольниц, рабов, мамлюков, солдат, кашифов, эмиров. Умерло приблизительно двенадцать эмиров-тысяцких, и в числе их упомянутый выше Исма'ил-бей старший. Вымерли судовые воины, арнауты, расквартированные в Булаке, Старом Каире, Гизе. Покойников сбрасывали в ямы, вырытые в Гизе, поблизости от мечети Абу Хурайра. Из домов эмиров в один прием выносили по пять, шесть и десять трупов. Их накапливалось много из-за того, что не хватало обмывальщиков и носильщиков. Приходилось ждать очереди на обмывальщиков и обмывалыциц — из-за этого происходили и столкновения. Людям не оставалось никакого другого дела, как заниматься умершими и всем с этим связанным, то и дело попадались погребальные носилки или возвращающиеся с похорон, утешающие или возвращающиеся после погребальных молений, или занятые похоронами или же приготовлениями к смерти. Человек [стремился] оставаться наедине с самим собой и своей тревогой. В мечетях без перерыва совершались моления над умершими, одновременно над четырьмя, пятью или тремя. Редко кто из заболевших не умирал. Мало у кого из болевших чумой не было озноба. Сидит такой больной и дрожит от холода, падает без сознания, лежит в беспамятстве и умирает в тот же день или на следующий, а может быть, раньше или позже. Чума свирепствовала до начала рамадана, а затем эпидемия прекратилась, после чего следовали лишь редкие и незначительные вспышки.

Во время чумы умерли ага и вали, и вместо них были назначены другие, но и те умерли по истечении трех дней. Вместо них были назначены другие, но и эти умерли, в свою очередь. Случилось так, что в течение только лишь одной недели пришлось передавать назначения на эти посты трижды.

Когда умер Исма'ил-бей, то между Хасан-беем ал-Джиддави и 'Али-беем ад-Дафтардаром началась борьба за власть. Затем они договорились, чтобы эмиром и шайх ал-ба-ладом был 'Осман Топал — приближенный Исма'ил-бея, который продолжал жить в доме своего патрона. Хасан-бея Касаба Ридвана назначили амир ал-хаджжем. Затем из-за опасений и чувства раскаяния они (эмиры) изъявили готовность к тому, чтобы отменить вновь введенные налоги и поборы, и это (свое решение) они обнародовали.

В начале рамадана приехал гонец-татарин с указами об [310] отставке Исма'ил-паши, о назначении его пашой Морей и о назначении вместо него пашой Египта паши Морей — Мухаммада-паши 'Иззата, в прошлом году состоявшего пашой Джидды. Созвали диван, на котором прочитали указы. Эмиры заявили паше: “Не желаем твоего отъезда из нашей страны. Ты для нас лучше того иноземца — его мы не знаем”. Паша сказал: “Но как быть — нельзя противиться [этому назначению]”. Ему ответили: “Напиши представление Порте, и мы, со своей стороны, будем ходатайствовать об этом”. Он ответил: “Невозможно противоречить, так как вновь назначенный паша уже прибыл в Александрию, он решил наутро того же числа направиться [в Каир]”. Затем договорились /192/ все же написать ходатайство относительно оставления Исма'ил-бея из-за опасения, что прибудет [новый паша]. Для поездки с представлением назначили шейха Мухаммада ал-Амира.

В четверг 15 рамадана (18.V.1791) паша спустился из крепости в Булак с намерением сразу же уехать. Он потребовал барок, в которые погрузили его имущество. Паше проявляли сочувствие, но, увидев, что он торопится уехать, а другого паши еще нет, вознамерились задержать его до прибытия нового паши, чтобы произвести подсчет собранных [Исма'ил-пашой] поступлений. К паше явились старшины оджаков и имели с ним беседу. Паша возражал им, настаивая на отъезде на следующий день; явившиеся же нагрубили ему. Они заявили: “Это не годится, будут говорить, что паша, захватив средства Египта, сбежал”. Паша возразил: “А что можно взять с вас?” Ему сказали: “Непременно надлежит произвести подсчет, чтобы избежать разговоров”. Паша заявил: “Я оставлю вам катходу, он будет представлять меня при подсчете. Если установят, что с меня что-то причитается, то вы получите с него”. Но с этим не согласились. Паша же сказал: “Я непременно должен уехать сегодня или завтра”. Недовольные этим, они ушли, прислав агу и вали, чтобы воспрепятствовать у побережья отправке какой-либо из барок с имуществом паши и помешать доступу к паше кому-либо из его приближенных. Вали и ага изгнали команды барок, оставив на каждой из них по одному судовому воину. У дома паши они поставили охрану.

Тогда же приехал хазандар вновь назначенного паши и сообщил, что его господин прибыл в порт Александрию и привез с собой указ об утверждении 'Осман-бея Топала в качестве каймакама. Хазандар привез также письмо эмирам о том, чтобы они и государственные сановники не [311] встречали пашу, как это было принято. Паша сообщил, что он приедет в Розетту водным путем на накирах и чтобы встречали его лишь аги [корпуса] ал-мутафаррика.

В тот же день Мустафу — кашифа Тура переместили на должность катходы 'Осман-бея — шайх ал-балада. Тогда же разнеслась весть о том, что 'Абд ар-Рахман-бей ал-Ибрахими, приехав из Сирии, обогнул ал-Джабал и отправился к своему патрону в Верхний Египет.

Первого шаввала (3.VI.1791) в ночь с пятницы на субботу на побережье Булака прибыл новый паша. Ему устроили здесь перекидной мостик, и эмиры верхом переправились в Имбабу и приветствовали его. Сопровождаемый ими паша переправился и поехал в Каср ал-'Айни. Отсюда менее торжественной, чем обычно, процессией паша въехал в крепость со стороны ас-Салибы. [По этому случаю] дали салют из крепостных пушек.

В тот же день шейх Мухаммад ал-Амир отправился в путь с письменным представлением. Его отъезд задержали вплоть до прибытия нового паши. Доложив последнему суть дела, изменили [текст петиции], затем произвели подсчет причитающегося с отставного паши с начала его правления, а именно с 17 раджаба. Правящему паше сообщили, что с его предшественника причитается двести кошельков и что эмирам также с него приходится некая сумма. Тот это покрыл частью деньгами и вещами, а частью письменными обязательствами, и ему разрешили выехать. Его имущество грузили в барки в течение всего четверга и пятницы. Паша намеревался уехать в субботу, но в ночь на субботу приехал бешли с указом Порты. Утром в субботу паша созвал с участием шейхов и эмиров диван и предъявил указ, содержавший предписание произвести с отставного паши подсчет с начала месяца тута и получить с него все, что причитается за это время с самого начала периода [его правления]. Тогда послали к [бывшему паше] и вторично задержали его, выгрузив из барок его багаж и арестовав команду барок. Это было 16-го числа этого месяца (18.VI.1791). Тогда же появились вести о том, что эмиры Верхнего Египта начали продвижение к Каиру.

Когда Исма'ил-бей умер и последовало то, что произошло между эмирами [Каира], то Мурад-бей из Асйута приехал в Минйу. Остальные же эмиры [Верхнего Египта] снялись со своих мест, и некоторые из них переправились в восточные районы, а их близкие прибыли в Каср ал-'Айат ⁷²⁸.

Что же касается Ибрахим-бея, то он продолжал [312] пребывать в Манфалуте, выжидая отправления паломников, чтобы направиться к Каиру.

'Али-бея ал-Джадида назначили в Тура вместо Мустафы Кашифа, а в Гизу послали Салих-бея. [Продвижению эмиров Верхнего Египта], вызвавшему тревогу, уделили большое внимание. /193/ Тогда же стали рыть укрепления и рвы с водой. На эти работы согнали феллахов из деревень. Подготовка к хаджу продолжалась, но требовалось [восполнить] недостающие денежные суммы, посылаемые в Мекку во время хаджа. Требовалось также устранить недостатки в погашении дополнительных сумм ал-джамакийи, установленных по дафтарам святых мест. Для [сбора всего этого] с мултазимов направили уполномоченных на это судовых воинов. В воскресенье 14-го числа (16.VI.1791) этого месяца приехал сейид 'Омар-эфенди Мукаррам ал-Асйути с секретными письмами эмиров Верхнего Египта, адресованными шайх ал-баладу, шейхам, паше.

В тот же день из Булака уехал Исма'ил-паша, отдав все с него причитавшееся. В понедельник 25-го числа этого месяца (27.VI.1791) выступили с махмалем. Сопровождал его амир ал-хаджж Хасан-бей Касаба Ридван.

Во вторник у паши состоялось заседание дивана, на котором прочитали письма от эмиров Верхнего Египта, а смысл их вот в чем: “Воистину и в прошлом мы добивались мира с нашими братьями и забвения того, что было, но покойный Исма'ил-бей противился этому и не доверял нам. Но все предопределяется судьбой, и всему свое время. Теперь же мы стремимся к своим семьям в родные места, от которых так долго мы были оторваны. Мы решили приехать в Каир на мирных основаниях. У нас также имеется на руках указ нашего повелителя султана, доставленный нам другом 'Абд ар-Рахман-беем, [которым нам даруется] прощение, забвение прошлого, выражается благосклонность, как к своим детям, при условии, что их святейшества шейхи обеспечат нам безопасность”.

По прочтении этого письма паша, обратившись к шейхам, спросил: “А что вы скажете?” Шейх ал- 'Аруси ответил: “Если бы речь шла лишь о расхождении между эмирами Верхнего Египта и эмирами, находящимися в настоящее время в Каире, то мы могли бы посредничать [в пользу их сплочения], но если это расхождение между ними и султаном, то это является предметом рассмотрения представителя нашего повелителя султана”. Затем согласились написать ответ следующего содержания: “Стремящимся к миру надлежит, [313] оставаясь на своем месте, предварительно представить послание об этом. Вы упоминаете о своем раскаянии, но и прежде вы часто говорили об этом, не давая тому подтверждения. Признаком исправления является отказ от произвола, а вы не делаете этого. Вы не доставили причитающиеся за это время мири. Если же вы действительно стремитесь к согласию, то возвратитесь в свои места, пришлите причитающиеся с вас налоги и зерно, тогда мы обратимся с ходатайством к Порте за разрешением для вас. Эмиры, находящиеся в Каире, вступили в город не при посредстве меча и силы. Это султан вас изгнал, а их ввел [в Каир]. Если будет дано вам разрешение, то никто не станет препятствовать этому, так как все мы подчиняемся [указам султана]”.

Ответ, подписанный пашой и шейхами, передали сейиду 'Омару, и в упомянутый вторник тот отправился с ним [к эмирам Верхнего Египта].

Затем занялись снаряжением хаджа. Надо было восполнить недостающие для этого суммы ас-сурра в размере шестидесяти кошельков; на эту сумму обложили купцов и владельцев лавок ал-Гурийи. После чего паломники из ал-Хасвы уехали в сопровождении каравана из Марокко. Было это в субботу в конце этого месяца. Заночевав в ал-Биркат, в воскресенье 1 зу-л-ка'да (2.VII.1791) паломники двинулись в путь.

В тот же день устроили в крепости диван, на котором приняли решение о высылке из Каира тех, кто имел отношение к эмирам Верхнего Египта. Аййуб-бея старшего и Ха-сана Катходу ал-Джарбана выслали к Танту. Составили также фирман, предписывавший оставить Каир всем приезжим из других мест.

Другим фирманом [жителям Каира] обеспечивались безопасность и спокойствие. Его обнародовали на улицах города [глашатаи] вали и аги. Было указано на необходимость восстановления дорог и предписывалось держать на запоре все ворота и учредить их охрану.

В четверг ага проехал по городу, а ему предшествовал глашатай, зачитавший фирман с предписанием воинам всех подразделений и мамлюкам собраться под открытым небом (ал-хала'и). В тот же день приехал посланец Порты, а это ага, назначенный, чтобы собрать наследство Исма'ил-бея и остальных эмиров, погибших от чумы. Для жилья ему отвели дом аз-За 'фарани.

Глашатаи объявили о выступлении в район Тура. Каждого, запоздавшего с явкой до полудня, ожидало наказание. [314]

В этот же вечер после захода солнца эмиры явились к паше и посоветовали ему спуститься из крепости и направиться в район Тура. Наутро паша по этому совету последовал туда, и эмиры тоже /194/.

Ага и вали объезжали улицы, объявляя алдашатам, имеющим отношение к оджакам, что им надлежит подняться в крепость, а остальным — занять укрепления в Гизе. Ода-паша и старшины оджаков заняли ворота.

В субботу разнесся слух о том, что эмиры Верхнего Египта намерены, обойдя ал-Джабал, занять округу ал-'Адлийи. Ахмад-бей и Салих-бей — приближенный Ридван-бея — направились к ал-'Адлийи. Послали также за бедуинами ал-'Айад ⁷²⁹, и те явились сюда. В тот же день эмиры Верхнего Египта прибыли в Хелуан и разбили здесь свой лагерь. Эмиры же Каира предприняли свои меры предосторожности. Они заняли окопы, что позади укреплений Тура. Во вторник в Тур явились шейхи, чтобы приветствовать пашу и эмиров. Затем шейхи возвратились. Это было устроено эмирами, с тем чтобы у их противников пошли разговоры о том, что народ и шейхи на стороне эмиров Каира.

Создавшееся положение вещей продолжалось до следующего вторника. В среду утром ага и вали, предшествуемые глашатаем, призывали людей в четверг утром сопровождать шейхов. Предупреждали, что недопустимо запаздывать. Призыв этот последовал за собранием в доме шейха ал-Бакри, когда туда явился шейх ал-'Аруси. Выйдя оттуда, ага и обратился с [упомянутым] призывом к народу. Это вызвало сильное возбуждение.

Настал четверг, но никто из жителей не явился.

Разнесся слух, что эмиры Верхнего Египта погрузили свой багаж в барки; говорили, что они намереваются возвратиться в Верхний Египет. Весь день прошел спокойно, [хотя] народ был в смятении. Эмиры же [Каира] относились друг к другу с подозрительностью. 'Али-бей ад-Дафтардар и Хасан-бей ал-Джиддави особенно настороженно относились друг к другу. Но никому не приходила в голову возможность предательства. Никто не подозревал о тайных планах 'Осман-бея Топала или паши, так как 'Осман-бей был приближенным Исма'ил-бея — самого крупного противника [мятежных эмиров]. 'Осман-бей уже был назначен на место своего патрона Исма'ил-бея правителем Египта. Что же касается паши, то он стоял вне обеих группировок. С наступлением ночи паша и эмиры выступили в район ал'Адлийи, туда вывезли ширкафалик и большое количество пушек. [315] Стали возводить здесь укрепления, работали до раннего утра пятницы. Все были на лошадях. Занятые сложным делом, никто не заметил эмиров Верхнего Египта, спускавшихся с ал-Джабала верхом в сопровождении своих людей. Спустившись, они обнаружили противника и укрепления.

Каирские эмиры стали совещаться, не перейти ли им в наступление, но 'Осман-бей не согласился и удержал их от нападения. Войска возвратились в Каир, оставаясь в походном строю.

Эмиры же Верхнего Египта не приблизились к ним, а отдалились, спустившись к Сабил 'Алам ⁷³⁰, чтобы дать себе передышку в ожидании пополнений, следовавших за ними. Когда подошли остальные их силы, они разбили лагерь и стали на отдых. Подкрепления их подошли к полудню. Тогда Мустафа Кашиф — зять Хасана — катходы 'Али-бея (а сам он из мамлюков Мухаммада ал-Алфи), которого сопровождали пять других мамлюков, отправился к своему патрону.

Мухаммад-бей ал-Мабдул вместе со своей свитой точно так же отправился к Ибрахим-бею. Затем Касим-бей со своей свитой отправился к Мурад-бею, так как по своему происхождению был его приближенным.

Мустафа Кашиф ал-Газзари — брат 'Осман-бея Топала шайх ал-балад — точно так же отправился, чтобы осведомиться о своем брате.

Ибрахим-бей написал 'Осман-бею, чтобы тот приехал свидеться с ним, но последний мог попытаться это сделать лишь ночью, когда он [надеялся] отделаться от Хасан-бея и 'Али-бея. Эти двое, догадываясь о намерении 'Осман-бея, возвратились к нему, оставив было его. Видя предательство, 'Али-бей упал в обморок, затем, придя в себя, уехал с Ха-сан-беем и его санджак[-беями], а это были 'Осман-бей, Ша-хин-бей, Салим-бей, именуемый ад-Дамарджи, который был возведен в ранг эмира вместо 'Али-бея ал-Хабаши. Мухаммад-бей Кишкиш, Салих-бей, который был назначен эмиром вместо Ридван-бея ал-'Алави, и 'Али-бей, который был возведен в эмиры вместо Салим-бея /195/ ал-Исма'или, — все они, обогнув крепость, поехали дорогой, ведущей в Тура, и направились в Верхний Египет, где их противники были изгнанниками.

Хвала всевышнему, меняющему положение!

Когда 'Осман-бей приехал к Ибрахим-бею, свиделся с ним, тот направил его к Мурад-бею в сопровождении своего сына Марзук-бея. Мурад-бей также принял его и [316] побеседовал с ним. Затем явились начальники оджаков и ихтийа-рийа. Их приняли, и они приветствовали [эмиров Верхнего Египта].

Свиты последних стали вступать в Каир, это продолжалось всю субботнюю ночь 21 [зу]-л-ка'да (22.VII.1791). С наступлением дня в город вошли их подчиненные с нагруженными кладью верблюдами, а было их очень много. Затем в Каир въехал Ибрахим-бей, проделавший круг почета по городу в окружении своих санджаков и мамлюков — большинство из них были одеты в кольчуги.

После Ибрахим-бея [в Каир] въехали Сулайман-бей Ага и брат его — Ибрахим-бей ал-Вали, а затем [в город вступили] 'Осман-бей аш-Шаркави, Ахмад-бей ал-Каларджи, Аййуб-бей ад-Дафтардар, Мустафа-бей старший, 'Али Ага, Салим Ага, Ка'ид Ага, 'Осман-бей ал-Ашкар ал-Ибрахими, 'Абд ар-Рах-ман-бей, который ездил в Стамбул, Касим-бей ал-Муску, их кашифы и аги.

Что же касается Мурад-бея, то он вступил в Каир со стороны пустыни. Он спустился к ар-Румайле в сопровождении 'Осман-бея ал-Исма'или — шайх ал-балада и своих эмиров, а это Мухаммад-бей ал-Алфи, 'Осман-бей ат-Танбурджи, который также ездил в Стамбул, их кашифы и аги.

Въезд их продолжался вплоть до послеполудня, не считая тех, кто отстал или был отрезан. Вступление [в Каир] закончилось лишь на следующий день.

Что же касается Мустафы Аги ал-Вакила, то он прибег к [покровительству] паши, равно как и Мустафа — кашиф Туры, — обоих их паша взял с собой в качестве сопровождающих, и они поднялись с ним в крепость. Вступившие [в Каир] эмиры отправились по своим домам и обосновались там, предав забвению [все] происшедшее.

Эмиры в большинстве случаев погибли во время чумы, и в их домах остались лишь их жены. А большинство женщин отсутствовавших эмиров вымерли. Возвратившиеся эмиры застали дома [каирских эмиров], заселенными женами, невольницами и слугами. Возвратившиеся эмиры переженились на этих женщинах. Они обновили обстановку и отпраздновали свадьбы.

Те же, у кого не было дома, вселялись в пришедшийся по вкусу дом, присваивали все, что нравилось, без какого-либо сопротивления.

Устроившись на мужской половине в ожидании истечения установленного срока, они становились полными хозяевами всего, что здесь оставалось. По воле Аллаха они [317] наследовали земли [покойных эмиров], их дома, имущество и жен.

В воскресенье Салих Ага верхом объездил город, обнародовав предписание, обязывающее судовых воинов, арнаутов и сирийцев оставить [Египет] без какого-либо промедления. Предупреждали, что того из них, кого обнаружат по истечении трех дней, постигнет кара. После этого мамлюки при встрече оскорбляли их и отнимали оружие. Некоторые из арнаутов, сирийцев, собравшись в отряд, отправились с жалобой к паше. Последний отправил с ними одного из дулатов, который препроводил их в Булак и погрузил в барки. При появлении арнаутов и сирийцев на улицах города жители и дети насмехались над ними и оскорбляли их.

Мурад-бей поселился в доме Исма'ил-бея, словно сооруженном специально для него. В четверг 26-го числа этого месяца (27.VII.1791) эмиры поднялись в крепость, и их принял паша, а до этого дня он их не видел. Паша облачил их в одежды почета. Уйдя от него, эмиры стали готовить поход против бежавших, так как те захватили принадлежавшие эмирам барки с грузом, встретившиеся им в пути.

В ночь наступления эмиров [в Каир] паша направил Порте сообщение с изложением действительного положения вещей. Он отослал его со специальным гонцом-татарином.

В поход назначили Ибрахим-бея ал-Вали, 'Осман-бея ал-Ашкар и 'Осман-бея ал-Муради, последнему поручили править Верхним Египтом. Мурад-бей вызвал к себе Хасана — катходу 'Али-бея, дав ему гарантию безопасности. На приеме Мурад-бей поручил ему обеспечить снабжение войска и заготовку сухарей, обязал также нести расходы по содержанию своего дома, по снабжению его мясом, хлебом, маслом и прочим.

Хасану были предъявлены такие требования, что ему пришлось поступиться всем нажитым, продать свое имущество, вещи или отдать их в заклад, влезть в долги. Так продолжалось, пока Хасан не умер от огорчения.

'Али Агу — бывшего агу мустахфазан — назначили кат-ходой чаушей. 21-го числа месяца [зу]-л-хиджжа (21.VIII.1791), что соответствует 17 мисра, /196/ воды Нила достигли своего высокого уровня. Паша спустился во дворец, что у плотины, сюда явились кади и эмиры. В их присутствии открыли плотину, и соответственно обычаю, устроили празднество. Воды потекли в канал, но затем подъем их приостановился, а уровень их был невысоким, затем он стал снижаться вплоть до Салиба ⁷³¹. Это встревожило людей. [318]

Зерно редко появлялось в продаже, хотя и вздорожало. Люди стремились закупить его, но оно было недоступным из-за дороговизны.

Тогда же эмиры начали незаконно захватывать земли у их владельцев, начальников оджаков и других. Они захватили деревни амир ал-хаджжа. Тогда же паша примирил эмиров с Мустафой-агой ал-Вакилем. Ему освободили его дом, в котором было поселился 'Осман-бей ал-Ашкар. [Освободить дом] заставил Ибрахим-бей. Мустафа-ага ал-Ва-кил спустился из крепости и въехал в свой дом — он примкнул к Ибрахим-бею, полностью став его приближенным. Точно так же Мустафа Кашиф, который был в Туре, присоединился к Мурад-бею, он был связан с ним, принадлежа к его свите. Он стал приятелем и собутыльником Мурад-бея.

Упоминание об умерших в этом году именитых людях.

Умер наш шейх, который превосходил всех ученых, очаровывал умы, знаток языка и хадисов, с головой окунувшийся в пучины науки, подчинивший себе колосья слов, что засвидетельствовано перьями на бумаге; человек, сочетавший знания с добротой; он [занимался] исследованиями в области генеалогии, правовед-хадисовед, языковед, грамматист, поэт, прозаик — шейх 'Абу-л-Файд сейид Мухаммад ибн Мухаммад ибн Мухаммад ибн 'Абу ар-Раззак, известный под именем Муртада ал-Хусайни аз-Зубайди, ханифит. Мне известно, с его слов, что он родился в 1145 (1732-3) году; я видел эту дату, записанную его же почерком. Рос он на своей родине и путешествовал для самообразования, совершал много раз хадж. Он знал шейха 'Абдаллаха ас-Синди, шейха 'Омара ибн Ахмада, Ибн 'Акилу ал-Макки, 'Абдаллаха ас-Сакафа, Мухаммада ибн 'Ала' ад-Дина ал-Мизджад-жи, Сулаймана ибн Иахйу, Ибн ат-Тайиба, встречался в Мекке в [11]63 (1749-50) году с сейидом 'Абд ар-Рахманом ал-'Идарусом и с шейхом 'Абдаллахом Миргани ат-Та'ифи. После поездки в Йемен, по возвращении оттуда он в [11]66 (1752-3) году уехал в Та'иф. Здесь, он занимался законоведением у шейха 'Абдаллаха, изучил большое количество его произведений, и тот выдал ему иджазу.

Под руководством шейха 'Абд ар-Рахмана ал-'Идаруса-сейид Мухаммад изучал Мухтасар ас-Са'да ⁷³². Он усердно посещал занятия [этого шейха], стал его приближенным, тог посвятил его в свой тарикат и выдал ему иджазу на право распространять его учение и посвящение. Сейид Мухаммад Муртада рассказывал: “Шейх ал-'Идарус, вот кто возбудил во мне стремление к поездке в Египет; это он описывал мне [319] улемов, эмиров и литераторов Египта и здешнее великодушие, свидетелем чего он был. Я загорелся желанием повидать Египет и приехал сюда с караваном”.

В Египет Мухаммад Муртада приехал 9 сафара 1167 (6.XII.1753) года. Он поселился в Хане ас-Сага.

Первым, кого он узнал здесь, был сейид 'Али ал-Мукаддаси, ханифит — один из улемов Каира.

Он посещал занятия ученых того времени: шейхов Ахмада ал-Маллави, ал-Джаухари, ал-Хифни, ал-Балиди, ас-Са'иди, ал-Мадабиги и других. Они выдали ему иджазу, засвидетельствовали его научные достоинства, его превосходное чтение наизусть Корана. Исма'ил — катхода 'азабов взял попечение о нем, стал оказывать содействие ему, и Мухаммад Муртада скоро прославился, положение его стало превосходным: он стал широко известным среди знати и простонародья, стал носить великолепные одежды и ездить на породистых лошадях.

Трижды ездил он в Верхний Египет, встречался там с важными людьми, со знатью, с улемами. Ему оказывали большой почет шейх бедуинов Хумам, Исма'ил Абу 'Абдал-лах, Абу 'Али и [бедуины] Аулад Нусайр и Аулад Вафа, щедро одаривая.

Он посетил также и Нижний Египет: Дамиетту, Розетту, Мансуру. И остальные большие порты он посещал часто, так как жители принимали его наилучшим образом, все оказывали ему почет. Он встречался здесь с местными высокопоставленными людьми, с выдающимися деятелями науки, почтенными людьми, получал от них иджазы и сам выдавал их.

Некоторые из своих поездок сейид Мухаммад Муртада описал, включив в эти описания беседы, панегирики, /197/ поэтические и прозаические [отрывки]. Если бы собрать [эти описания] воедино, то получился бы огромный том. Сейид наш Абу Анвар ибн Вафа назвал его “Источником эманации” (Абу-л-Файд). Это было во вторник 17 ша'бана 1182 (27.XII. 1768) года в приветствии во время визита по случаю дня рождения.

Затем Мухаммад Муртада женился, [взяв жену] из догма в переулке ал-Гасал ⁷³³, но сам продолжал жить в Викалат ас-Сага.

Он приступил к комментированию словаря Камус. Эту работу он вел на протяжении многих лет. По завершении этот труд составил четырнадцать томов. Мухаммад Муртада дал название словарю “Венец невесты”) (Тадж ал-'арус). По [320] завершении этой работы он устроил многолюдное празднество в Гайт ал-Ма'дийа ⁷³⁴. Он собрал сюда слушателей и шейхов этого времени, а было это в 1181 (1767-8) году.

Мухаммад Муртада показал собравшимся свой труд. Присутствовавшие выразили свою радость, засвидетельствовали его достоинства, обширность и обстоятельность его языковых познаний, надписали на этом труде в стихах и прозе хвалебные отзывы. Среди выразивших свое восхищение известнейшие шейхи своего времени: шейх 'Али ас-Са'иди, шейх Ахмад ад-Дардир, сейид 'Абд ар-Рахман ал-'Идарус, шейх Мухаммад ал-Амир, шейх Хасан ал-Джиддави, шейх Ахмад ал-Били, шейх 'Атийат ал-Уджхури, шейх 'Иса ал-Баррави, шейх Мухаммад аз-Зайат, шейх Мухаммад 'Ибада, шейх Мухаммад ал-'Ауфи, шейх Хасан ал-Хавари, шейх Абу-л-Анвар ас-Садат, шейх 'Али-ал-Канави, шейх 'Али Ха-ра'ит, шейх 'Абд ал-Кадир ибн Халил ал-Мадани, шейх Мухаммад ал-Макки, шейх 'Абд ар-Рахман — муфтий Джирд-жи, шейх 'Али аш-Шаури, шейх Мухаммад ал-Хирибтави, шейх 'Абд ар-Рахман ал-Мукри, шейх Мухаммад Са'ид ал-Багдади по прозвищу ас-Сувайди. Этот последний в моем присутствии написал хвалебный отзыв в импровизированных стихах. (...)

/199/ Когда Мухаммад Абу-з-Захаб воздвиг поблизости от ал-Азхара свою известную мечеть, то он устроил при ней библиотеку, купив и разместив здесь большое количество книг. Ему сообщили о словаре Мухаммада Муртада, сказав, что, приобретя его для библиотеки мечети, он завершит ее устройство. Мухаммад Абу-з-Захаб, проникнувшись этим желанием, вызвал к себе Мухаммада Муртада, дал ему за труд сто тысяч дирхемов серебром и водворил словарь в библиотеке.

Мухаммад Муртада не перестал служить науке. Он продвигался вперед до ее самых высоких вершин. Он домогался [освоения] всех тех наук, которыми пренебрегали его современники, как, например, наука о родословных и о передаче хадисов и отношение современных ученых к методам изучения хадисов их предшественниками. Он писал на эти темы книги, послания, поэтические произведения размером раджаз.

В дальнейшем Мухаммад Муртада переселился в дом [в районе] Сувайкат ал-Лала ⁷³⁵, напротив мечети Мухарра-ма-эфенди, поблизости от мечети Шамс ад-Дина ал-Ханафи. Это было в начале 1189 (1775-6) года. В то время этот квартал был заселен людьми высокого положения, знатью. [321] Они окружили Мухаммада Муртада вниманием, а он проявлял к ним склонность. Они сблизились с ним, относились к нему с симпатией, одаряли его, а он держался с ними скромно, воспевал и возвеличивал их, приносил им пользу. Он способствовал их совершенствованию, выдавал им иджазы на чтение Корана или изучение аурад (Часть Корана, читаемая ночью) и ахзаб (Одна шестидесятая часть Корана).

К Мухаммаду Муртада приходили со всех сторон, посещали его люди различных мест. Общения с ним искали, так как, будучи чужестранцем, он по облику своему отличался от улемов Египта. Он владел турецким и персидским языками и даже некоторыми говорами грузин.

Впоследствии он стал излагать хадисы по методу предшественников, с указанием цепи передатчиков и источников. Его память воспроизводила их на различный манер. Каждому приходившему к нему он диктовал хадисы в полной передаче, у него искали благословения, и давал каждому просителю иджазу. Присутствовавшие слушали и изумлялись. Затем как-то некоторые улемы ал-Азхара явились к нему и попросили у него иджазу, но он сказал, что для этого необходимо, чтобы были проведены занятия по основным книгам. Договорились, что по понедельникам и четвергам они будут собираться в мечети Шайхун в ас-Салибе, уединившись от людей. Они начали с Сахиха ал-Бухари, который читал сейид Хусайн аш-Шайхуни. При этом присутствовали некоторые жители квартала и шейх Муса аш-Шайхуни — имам мечети и хранитель библиотеки, а это старый человек пользующийся большим уважением у жителей квартала и у других.

Рассказы людей о стремлении улемов ал-Азхара, таких,, как шейх Ахмад ас-Сиджа'и, шейх Мустафа ат-Та'и, шейх Сулайман ал-Акраши и других, совершенствоваться у Мухаммада Муртада очень повысили его престиж, его стали еще больше ценить.

К нему приходили жители этого и других районов — люди из простонародья и лица высокого положения, знатные, прося объяснить смысл им неясного. Он перешел от изложения к обучению и стал великим наставником. К этому времени большинство азхариотов перестало его посещать, а он уже не нуждался в них. Собиравшимся к нему он воспроизводил кое-что из ас-Сахиха, хадис из Мусалсалат или Фа-да'ил ал-'амал, перечислял лиц в цепи передатчиков, [322] приводил источники — и все это по памяти. Затем импровизировал несколько поэтических строк, что очень поражало, ибо не было принято среди египетских педагогов.

Другие занятия Мухаммад Муртада вел в мечети ал-Ханафи ⁷³⁶ по неурочным дням в послеполуденное время. Здесь он читал аш-Шама'ил. Популярность его очень возросла. Отовсюду приходили к нему люди, чтобы послушать его и взглянуть на него, поскольку и по виду своему он разнился от египтян. Многие из знатных лиц приглашали его к себе в дом, устраивали для него пышные приемы. Он отправлялся гуда со своими наиболее выдающимися учениками, их репетиторами и своим секретарем.

Прибыв в дом, он читал отрывки хадисов, /200/ как, например, из Саласийат ал-Бухари или ад-Дарими или же кое-что из ал-Мусалсалат, в присутствии всех собравшихся: хозяина дома, его друзей, близких, сыновей и дочерей, его женщин, отделенных занавеской. Во время чтения в руках они держали кадильницы с амброй и ладаном. [Чтение] завершалось молитвой пророку — да благословит его Аллах и приветствует! Молитва произносилась установленным образом.

Секретарь шейха Муртада переписывал присутствовавших слушателей, в том числе и женщин, девушек и детей. Ставилась дата, и шейх своей подписью подтверждал достоверность этих данных. Таким же образом поступали в старину ученые, занимавшиеся хадисами, как это следует из древних книг.

Сам я, ничтожный, был свидетелем и присутствовал в большинстве случаев на таких собраниях и занятиях, происходивших иногда еще в его старом жилище в Хане ас-Сага, и иногда в нашем жилище в ас-Санадикийе или же в Булаке и в других местах, куда мы отправлялись для отдыха на прогулку, как, например, в Гайт ал-Ма'дийа или в ал-Азбакийу, и прочих местах. Большую часть времени при этом шейх Муртада занимал нас цитированием хадисов и прочим. И до настоящего времени имеется много достоверных записей прослушанного.

Мухаммад Муртада привлек к себе сердца некоторых высокопоставленных эмиров, таких, как Мустафа-бей ал-Искандарани и Аййуб-бей ад-Дафтардар. Они посещали его на дому, приходили слушать его занятия, подносили ему щедрые подарки, присылали зерно.

Он приобретал невольниц, устраивал приемы для гостей, щедро угощал приходивших и приезжавших к нему издалека. Приехавший в Египет из Турции [323] 'Абд ар-Раззак-эфенди ар-Ра'ис приходил слушать шейха Муртада, затем он попросил у него иджазу на чтение Макам ал-Харири. Сейид Муртада отправлялся к 'Абд ар-Раззаку в свободное, время — по окончании занятий в Шайхуне — и читал с ним Макамы, разъясняя суть [прочитанного].

Когда [в Египет] прибыл Мухаммад-паша 'Иззат старший, при нем значение Мухаммада Муртада очень возросло. Он был вызван к паше, и тот даровал ему кунью шубу. Паша назначил ему достаточный паек из своей кладовой: мясо, масло, топливо, рис, хлеб. Ему отпускалось большое количество зерна по дафтарам святых и прочих мест, он получал зерно из амбаров.

Паша сообщил о нем Порте и получил для него указ о-назначении огромного жалованья за счет монетного двора — в размере ста пятидесяти пара серебром ежедневно. А было это в 1191 (1777) году.

Дела шейха Муртада пошли в гору, его известность все росла.

В [11]94 (1780) году его пригласили приехать в Стамбул, он дал согласие, а затем отказался. За этим от высокопоставленных сановников Порты последовали послания, ему стали-присылать оттуда дары и приношения, ценные вещи в шкатулках.

Он стал известен всему миру. С ним переписывались властители Турции, Хиджаза, Индии, Йемена, Персии, Басры, Ирака, Магриба, Судана, Феццана, Алжира и других стран.

К нему отовсюду приезжали посольства, одни за другими следовали дары. Они были поразительными. Из Феццана ему прислали однажды удивительных тамошних овец — с крупной тушей и головой, напоминающей голову теленка. Шейх Муртада переслал их детям султана 'Абд ал-Хамида, на которых этот дар произвел большое впечатление.

Ему присылали также птиц — попугаев, дарили невольниц, рабов, евнухов. Он также посылал дары в чужие страны, отправляя туда то, чего там недоставало или что там-было неведомо, а взамен оттуда ему присылали вдвое больше даров. Из Индии, Саны, что в Йемене, страны Сирт и других стран ему присылали великолепные подарки: духи, благовония, амбру, розовую воду, все, что можно только пожелать, и в огромных количествах, ратлами.

Особенно почитали шейха Муртада в Магрибе — там в него верили сверх всякой меры, полагая, что он самый выдающийся человек мира. Больше того, если кто из магрибинцев, отправляясь в хадж и побывав в Каире, не сумел [324] повидать его, то хадж такого паломника считался неполноценным. Когда же кто-нибудь из магрибинцев появлялся у него, то шейх Муртада начинал его расспрашивать, допытываясь его имени, прозвища, устанавливал его местожительство, название квартала, справлялся о его профессии, детях. Он запоминал все это или же записывал. Он расспрашивал вежливо, деликатно. Если визит одного предшествовал приходу другого, то Мухаммад Муртада расспрашивал одного о другом. Если при установлении имени и местожительства посетителя оказывалось, что оттуда у него уже кто-то побывал до того, он, вспоминая соседей и близких, Кого запомнил, спрашивал: “А как поживает такой-то, благополучен ли он?” Посетитель отвечал: “О да, мой господин!”. Затем Мухаммад Муртада спрашивал о брате такого-то /201/ или о детях такого-то, его жене и дочери и упоминал при этом название квартала, говорил о его доме и окружающем его. Это так поражало посетителя, что он то вскакивал, то усаживался, а то падал ниц перед шейхом Муртада, целуя землю. Складывалось убеждение об откровении ему свыше.

С наступлением хаджа его дом с утра до вечера был полон магрибинцами. Каждый из них приносил дары соответственно своему состоянию либо деньгами, либо финиками, либо восковыми свечами и так далее. Некоторые являлись к нему с посланиями и [текстами] молитв от улемов и знати своих городов. Они просили ответа. Тому, кто получал его, пусть это был клочок бумаги даже размером с муравья, это казалось благим знамением и бережно хранилось им как талисман. Это рассматривалось как показатель того, что хадж его был [угоден богу]. В противном же случае [хадж] считался безуспешным, начинались разочарование и сожаление, а жители селения порицали [неудачника], и тому оставалось горевать до самой смерти.

Мухаммад ал-Муртада составил комментарий на [труд] ал-Газали “Воскрешение наук о вере”. Части этого комментария, переписанные набело, он послал в Стамбул, Сирию и Магриб, для того чтобы слава о нем ширилась, подобно тому как это было с его комментарием ал-Камуса, й чтобы последовали запросы на экземпляры [последнего труда].

В [11]96 (1781-2) году умерла жена шейха Муртады, а он чрезвычайно горевал о ней. Похоронил он ее у мечети сейиды Рукайи. Над могилой он возвел усыпальницу с павильоном, который обставил мебелью и светильниками. Сюда он часто приходил, и к нему собирались люди для чтения духовных гимнов. Для них готовили похлебку, кускус, кофе, [325] шербет. Поблизости от усыпальницы он приобрел участок, яа котором построил небольшой дом. Здесь он поселил мать своей жены и иногда проводил здесь по нескольку дней.

Поэты слагали стихи на смерть его жены, и шейх Муртада принимал их. Он превзошел их в составленных им касыдах, обнаруженных уже наследниками после его смерти в бумагах. Они написаны в стиле [обращений] Маджну-на к Лейле. (...)

/202/ ...Им были написаны и другие стихи, которые я не привожу здесь из-за опасений затянуть [повествование], а приведенного здесь вполне достаточно.

Затем сейид Муртада женился во второй раз — это та же-“а, при которой он умер, и ей досталось все нажитое им, все его состояние.

Достигнув зенита славы и известности, шейх Муртада, к которому стекались люди высокого положения и простонародье, в дом которого съезжались со всех стран мира, он, пользовавшийся всеобщим признанием, уединился от своих друзей, устраивавших для него празднества, оставил ведение занятий и чтение, всецело закрылся внутри своего гарема. Он закрыл дверь своего дома перед дарами, которые посылались ему высокопоставленными египтянами. Однажды Аййуб-бей ад-Дафтардар послал ему со своим сыном дар: пятьдесят ардаббов пшеницы, хамл ⁷³⁷ риса, животное и растительное масло, мед и пятьсот реалов деньгами, /203/ кипы индийской ткани и сукна на одежду и прочее. Шейх Муртада возвратил все это. Было это в рамадане.

Точно так же поступил он и с дарами Мустафы-бея ал-Искандарани и другими, кроме них: к нему приходили, а он ото всех скрывался, не выходил к ним, и те возвращались, так и не увидевшись с ним.

Когда в Каир приехал Хасан-паша, то шейх Муртада не явился к нему. Хасан-паша сам навестил его, одарив ценной шубой по этому случаю. Хасан-паша подарил сейиду Муртада редкостного коня со сбруей, с седлом и 'аба' стоимостью в тысячу динаров, предварительно тщательно подобрав все.

Паша никогда не отводил его посредничества. Послания сейида Муртада паша принимал с большим почтением. До прочтения касался бумаги устами, прикладывал ее ко лбу. Он выполнял все, о чем тот просил его. Однажды сейид Муртада послал Ахмад-паше ал-Джаззару ⁷³⁸ письмо и упомянул в нем, что он и есть долгожданный махди и что ему [326] предназначено свершить великое. Джаззар-паша уверовал в эти слова из-за склонности душ [человеческих] тешить себя иллюзиями. Джаззар-паша постоянно носил это письмо как талисман — на груди, подобно амулету, и иногда тайком показывал его тем, кто претендовал на предсказание будущего, веруя в его правоту и не допуская сомнения. Когда к Ахмад-паше являлся приезжий из Египта, то он всегда справлялся о шейхе Мухаммаде Муртада. Если посетитель отвечал, что он встречался с сейидом Муртада, учился у него, видел его перед отъездом и вообще поминал его добром, то в этом случае ал-Джаззар выказывал приезжему расположение, принимал его с почетом, проявлял по отношению к нему щедрость. В противном же случае Ахмад-паша становился хмурым, отчужденным, недосягаемым, он отказывал приезжему в расположении даже в том случае, если посетитель был из заслуженных ученых. Это стало известно тем, кто знал Джаззар-пашу и благодаря своей проницательности пользовался этим. Ахмад-паша не переставал верить в шейха Муртада вплоть до смерти их обоих.

До своего уединения и отрешения от мира шейх Муртада возносил молитвы за Мулая Мухаммада — султана Марокко — да ниспошлет ему Аллах свое милосердие, — восхваляя; его. Это воспринималось с благодарностью и признательностью.

Случилось, что в [1]201 (1786-7) году [султан Марокко] прислал сейиду Муртада богатый дар, но тот отказался, стесняясь, принять его. Дар затерялся и не был возвращен султану. Последний узнал об этом из ответного письма сейида-Муртада и написал ему — я читал это письмо, оно было у меня, а затем затерялось в бумагах. Письмо содержало упреки и порицание за отказ от подарка. В письме султана говорилось: “Ты отверг дар, который мы тебе послали за счет средств байт ал-мал мусульман. Отказавшись от этого дара, ты бы поступил лучше, разделив его среди бедняков и нуждающихся, сделал бы тем самым для себя и меня доброе дело, а ты предпочел возвратить дар, и вот теперь он пропал”.

Султан упрекал его также за комментарий к “Воскрешению наук о вере”, сказав: “Лучше потратил бы ты свое время на что-нибудь полезное, а не на это”. При этом султан упомянул высказывания о нем улемов и коротко и внушительно обосновал свой упрек — да будет милостив к нему всевышний!

Кроме комментария к ал-Канусу и комментария к [327] “Воскрешению наук” шейху Муртада принадлежит много других сочинений: ал-Джавахир ал-мунифа — об основах мазхаба имама Абу Ханифы, — да будет доволен им Аллах! — и о тех его положениях, в которых сходятся все шесть имамов. Ценная книга, она полностью составлена по порядку сборников хадисов, начиная со вступлений, в которых излагаются [символы] веры, и кончая практическими вопросами, собранными на манер книг по законоведению. Труд ан-Нафха ал-кудсийа би васитат ал-бид'а ал-'идарусийа [представляет собой] собрание иснадов ал-'Идаруса и насчитывает около десяти куррас, ал-'Икд ас-самин фи ту рук ал-илбас ва-т-талкин, Хикмат ал-ишрак ила китаб ал-афак, Шарх ас-садр фи шарх асма' ахл Бадр — двадцати куррас. Он составил [последнее] в честь 'Али-эфенди Дарвиша. Он посвятил ему также исследование о значении слова “дервиш”. (...)

Он составил многочисленные послания, в том числе: Раф' никаб ал-хафа — о тех, кто присоединился к Вафа и Абу-л-Вафа; Булгат ал-ариб фи мусталах асар ал-хабиб; А'лам ал-и'лам — об обрядности во время хаджа в Мекку и Медину; Захр ал-акмам — о распознании источников [божественного] внушения с комментарием в редакции сейида 'Абд ас-Салама; Рушфат ал-мудам — прозрачная, как чистая вода, составленная по подобию молитв выдающегося и драгоценного ал-Бакри; Рушф сулаф — отменное [произведение] о происхождении Абу Бакра Правдивейшего; ал-Каул ал-масбут фи тахкик лафз ат-табут; Тансик кала'ид ал-минан фи тахкик калам аш-Шазили Абу-л-Хасан; Лукат ал-лали мин джаухар ал-гали /204/ — книга об авторитетных передатчиках хадисов в [трудах] шейха ал-Хифни. Последний дал Мухаммаду Муртада иджазу в [11]67 (1753-4) году по его прибытии в Каир. [Другие произведения того же автора]: ан-Навафих ал-ми-скийа 'ала-л-фава'их ал-канакийа — небольшая работа, в которой трактуется хадис — “Как хороша приправа, сдобренная уксусом”; Хадийат ал-ихван фи шаджарат ад-духан; Минах ал-файудат ал-вафийа — об атрибутах Аллаха в суре ар-Рахман (LV); Итхаф сейид ал-Хай би саласил бани Тай; Базл ал-маджхуд — истолкование хадиса — “Мои седины [вызваны] племенем Худ”; ал-Мурабба ал-кабили — о тех, кто передавал от аш-Шамса ал-Бабили; ал-Мака'ид ал-'ин-дийа — исследование тариката ан-Накшбандийа; рисала об ал-Манаши и ас-Сиффин; комментарий к хутбе шейха Мухаммада ал-Бухайри ал-Бурхани при истолковании им суры Йунус (X) и тафсир к этой суре. Он составил также комментарий на Хизб ал-бирр аш-Шазили ⁷³⁹ и дополнение к [328] комментарию ал-Факихи на Хизб ал-Бакри для шейха Ахмад” ал-Бакри и макаму под названием Ис'аф ал-ашраф, урджу-зу о законоведении, составленную им в честь шейха Хасана. ибн 'Абд ал-Латифа ал-Хасани ал-Мукаддаси; Хадикат ас-сафа — о родителях пророка, о ней хвалебно отзывался шейх Хасан ал-Мадабиги; послание о различных передатчиках ха-дисов; послание об обосновании слов Абу-л-Хасана аш-Шазили; 'Акила ал-атраб фи санади ат-тарикати ва-л-ахзаб — составлена в честь шейха 'Абд ал-Ваххаба аш-Ширбини; комментарий к Мусалсалат Ибн'Акила; ал-Минах ал-'алийа — исследование о тарикате ан-Накшбандийа; Инти-сар ли валидай ан-наби ал-мухтар; Алфийат ас-санад ва манакиб асхаб ал-хадис; Кашф ал-лисан' ан адаб ал-иман еа-л-ислам; Раф' аш-шаква ли 'алам ас-сирр ва-н-наджва; Тарвих ал-кулуб би зикр мулук бани Аййуб; Раф' ал-калал 'ан ал-'илал; послание, названное шейхом Муртада Калан-суват ат-тадж, составлено им в честь устаза, выдающегося ученого, благочестивого шейха Мухаммада ибн Бадира ал-Мукаддаси. А причиной тому следующее: когда Мухаммад Муртада завершил работу над комментарием к словарю ал-Камус, названному Тадж ал-'арус, то несколько начальных куррас он послал шейху Мухаммаду ибн Бадиру, который в то время был в Каире — в [11]82 (1768-9) году, — -для просмотра и одобрения им и шейхом 'Атийей ал-Уджхури, что и было сделано, а шейх Муртада получил иджазу в составил в одной куррасе Асанид ал-'алийа под названием Калансуват ат-тадж. (...)

/209/ ...Чума поразила шейха Муртада в месяце ша'бан.. Это произошло после его молитвы в мечети ал-Курди ⁷⁴⁰, что поблизости от его дома. По окончании молитвы он возвратился домой и заболел. В ту же ночь ему парализовало язык, а умер он в воскресенье. Жена его и ее родные скрывали его смерть до тех пор, пока не перенесли и не попрятали наиболее ценные вещи, деньги, его имущество и дорогостоящие книги. В понедельник разнеслась весть о его смерти. [В его дом] явились 'Осман-бей Топал ал-Исма'илк и Ридван Катхода ал-Маджнун — они претендовали на то, что избраны покойным в качестве его душеприказчиков, что” шейх Муртада назначил Ридван-бея назиром его наследства. 'Осман-бей свои притязания обосновал тем обстоятельством, что муж сестры вдовы по имени Хусайн Ага входит в окружение ал-Маджнуна. Эмиров при этом посещении сопровождал Мустафа-эфенди. Они забрали себе все приглянувшееся им. [329]

Покойника вынесли из дома и отправились с погребальными носилками, чтобы совершить молитву над ним. Похоронили сейида Мухаммада Муртада в усыпальнице, приготовленной им для себя рядом с могилой его [первой] жены у мечети сейиды Рукайи.

В ал-Азхаре в этот день не знали о его смерти, помыслы людей были заняты чумой, да и жил он далеко.

А кто узнал и отправился, не догнал похоронной процессии. Вскоре вслед за этим Ридван Катхода умер, а 'Осман-бей, занятый перешедшими к нему после смерти его патрона делами управления, забросил дело с наследством сейида Муртада. Им завладела его вдова вместе со своими родственниками. Наиболее ценные вещи они перенесли в свои дома, и все это нашумевшее дело было позабыто, пока власть не перешла к мамлюкским эмирам, находившимся до этого в Верхнем Египте.

Тогда вдова сейида Муртады вторично вышла замуж. Ее муж был из числа приближенных [этих эмиров]. В это время из-за опасений, что могут появиться другие наследники, по поручению кади было предъявлено наследство сейида Муртада. Предъявили то, что извлекли из выбранных одежды, обстановки и книг, и пустили открыто в продажу в присутствии публики. Выручили свыше ста тысяч пара, из которых кое-что пришлось в байт ал-мал, а остальное вместе с тем, что было в свое время скрыто вдовой, досталось ей, а это очень большое состояние.

Покойный Хасан ал-Харири, а это был приближенный сейида Муртада, из тех, кто служил ему, будучи заинтересован в нем, — так вот он мне рассказал, что в субботу он пришел к нему. Как обычно, попросил разрешения войти. Он застал его лежащим с парализованным языком. Жена же его и шурины усердствовали в извлечении из тайников и сундуков спрятанных вещей. “Я видел, — рассказал он, — сваленными в огромную кучу индийские ткани, парчу, кашемировые шали, меха — примерно около двух хамлей [весом], а также свертки и мешки с неизвестным содержанием. Я видел большое количество ценных часов в упаковке соответствующих стран, разбросанных по ковру залы.

Я посидел у изголовья [больного]. Когда я взял его руки в мои, он открыл глаза, посмотрел на меня, как бы вопрошая, что же происходит, чем заняты домашние. Затем он закрыл глаза и погрузился в забытье. Я поднялся, а уходя, видел в передней перед залой огромное количество больших и малых свечей из пчелиного воска, обработанное [330] камфарное дерево, корзины и все прочее, чего не разобрал или на что не обратил внимания”.

Шейх ал-Муртада не оставил ни сыновей, ни дочерей, и никто /210/ из поэтов не оплакал его в стихах.

Он был невысокого роста, худощавым, с кожей золотистого цвета, пропорционального телосложения, стройным, с бородой, почти полностью седой, — большая часть ее заправлялась под одежду. Чалму он носил подобную той, что носят в Мекке: с легким наклоном; куфию обвивали полоса белого муслина, которая заканчивалась кисточкой, и шелковая лента, заправленная внутрь чалмы, а с нее также спускались шелковые ленты длиной с фитр ⁷⁴¹.

Он был спокойным человеком, приветливым, скромным, проницательным, одаренным, быстро схватывавшим суть, хорошо развившим свои способности. Он стремился заботиться о себе подобных. Да дарует ему Аллах место в раю и да будет его гробница местом паломничества, милосердия и отпущения грехов!

Умер ученый муж, имам, внимательный и проницательный исследователь, обладатель многочисленных достоинств, [человек] очень острого ума, грамматист, законовед, образованнейший шейх 'Омар ал-Бабили ал-Азхари, шафиит. Он учился у улемов того времени, посещал занятия шейха 'Исы ал-Баррави, шейха ас-Са'иди, шейха Ахмада ал-Били, шейха 'Абд ал-Басита ас-Синдиуни, он совершенствовался в науках, в ведении занятий. Примкнул он к тарикату ал-Халватийа — его посвятил наш шейх Махмуд ал-Курди, от которого он воспринял сокровенные имена. Он посещал занятия шейха ал-Курди и помогал ему проводить их, преуспевая в своих рассуждениях. Он женился на жене шейха Ахмада — брата шейха Хасана ал-Мукаддаси, ханифита. Жена его была богатой, и положение его было превосходным. Он носил красивые одежды. Стал пользоваться признанием людей. Упомянутая жена его умерла. Шейх 'Омар завладел ее наследством, илтизамом в доле, из которого ей принадлежало селение, именуемое Дар ал-Бакрийа. Тогда-то счастье улыбнулось ему. Он жил в обширном доме, приобретал рабынь, держал слуг w верховых лошадей, имел коров и овец, арендовал земли поблизости, на которых рос клевер, шедший на корм скоту. В течение всей весны наслаждался жизнью.

Затем женился на дочери шейха Махмуда ал-Курди и жил с ней в полном достатке. Вместе с тем он продолжал вести занятия, пока его не настигла смерть. Он умер в этом году от чумы. Шейх 'Омар был полезным, хорошим [331] человеком, [обладавшим] многими редкими достоинствами, человеком мягкого нрава, он был хорошим другом с прекрасными свойствами. Да будет милостив к нему всевышний!

Умер опора достойных, проповедник 'Абд ал-Ваххаб ибн ал-Хасан ал-Буснуви ас-Сарайи по прозвищу Босняк-эфенди. В Каир он приехал в 1169 (1755-6) году и читал проповеди в мечетях города. Эмиры — его соплеменники — оказывали ему почет. Затем он отправился в святые места и поселился в Мекке. Ему был установлен определенный оклад за чтение проповедей и ведение обучения.

Здесь он прожил некоторое время, пока не произошло столкновение между шерифами и турками, [когда] его дом был разграблен, а сам он бежал в Каир. Здесь он прибегнул к содействию улемов. Те обратились с представлением к Порте, изложив все то, что претерпел шейх 'Абд ал-Ваххаб, — ему было назначено некоторое возмещение вместо того имущества, которое было им утеряно. Он отправился в святые места. Однако в Мекке он не смог обосноваться в силу плохих отношений с правителем из-за своего язвительного языка, постоянно пускаемого им в ход. Шейх 'Абд ал-Ваххаб приехал в Стамбул, но пробыл там недолго. Получив с запозданием какую-то плату, он уехал в Мекку и стал здесь с кафедры читать наставления, направленные, по его обыкновению, против шерифов Мекки, порицая и пороча их и их окружение. Он напоминал об их скверных деяниях, о чинимых ими притеснениях.

Шериф Мекки приказал ему оставить город и уехать в Медину. Он отправился туда, преисполненный яростью против шерифа. В Медине, где он обосновался, вокруг него стали группироваться некоторые лица из простонародья и все недовольные шерифом. С кафедры 'Абд ал-Ваххаб начал поносить шерифа, во всеуслышание оскорблял его. Он утверждал, что шериф введен в заблуждение своим окружением, которому не в состоянии дать отпор.

Недовольные шерифом объединились, и ненависть к нему усилилась. Дошло до того, что они сместили везира — ставленника шерифа. Они составили [представление] Порте, ходатайствуя об отмене власти шерифа над Мединой, с тем чтобы правителем ее был лишь шайх харама [мечети]. С этим ходатайством отправили муфтия Медины. [Порта] ответила согласием на эти требования /211/ в письме, посланном амир ал-хаджжу Сирии и шерифу. Последний понял, что все это происходит от мединской группировки, в состав которой входил и 'Абд ал-Ваххаб. Шериф подготовился к встрече амир [332] ал-хаджжа, собрав войско многочисленнее обычного. Он намеревался атаковать амир ал-хаджжа, если тот нарушит договорные отношения. Амир ал-хаджж, уяснив себе положение дел, скрыл предписание и отрицал, что ему даны указания, [ущемляющие права шерифа]. Амир ал-хаджж, затаив ярость, выполнил обряды паломничества вплоть до посещения Медины. Он возвратился в Сирию. Когда паломник” оставили Мекку, шериф, собрав своих воинов, обрушился на бедуинов и дрался с ними до тех пор, пока не одержал победу над ними. В Медину он вступил совершенно неожиданно. Никому это не могло прийти в голову, население не могло это понять, но все же оно вышло навстречу шерифу. Он проявил дружелюбие и сообщил, что явился с целями паломничества — навестить могилу пророка — да благословит era Аллах и приветствует! Шериф заявил, что, кроме этого, у него нет других намерений. Этими словами он внес успокоение. Со своими войсками и рабами шериф проделал обход Медины, вступив через ворота Баб ас-Салам. Он выполнил обряды хаджа. Встреченный высшим мусульманским духовенством, шериф оказал ему почет и одарил одеждой.

Успокоив население, шериф неожиданно приказал схватить группу подстрекателей против него. Остальные, испугавшись, незаметно отступили. Ночью тайно бежала группа, в которую входил и 'Абд ал-Ваххаб. Облик свой он изменил, до побега три дня скрывался дома. Приехав в Каир, он пошел своей дорогой, став здесь проповедником в мечети Хусайна. Он встречался с эмирами. На его занятиях присутствовал эмир Йусуф-бей, который относился к нему очень благосклонно. Эмир одарил его шубой, приглашал к себе в дом, оказывал ему почет. Он часто посещал шейха 'Абд ал-Вах-хаба, относился к нему с уважением, возвысил его дом, прислушивался к его словам, внимал его речам.

Среди своих соплеменников как ученый шейх 'Абд ал-Ваххаб пользовался известным признанием. В Каире он жил в квартале ар-Рум ⁷⁴². От монетного двора он получал на расходы по сто пара в день. Среди своих соотечественников он пользовался влиянием вплоть до того времени, когда у него возникло столкновение с Исма'ил-беем по поводу опеки над наследством, как это изложено выше.

Исма'ил-бей унижал его достоинство, оскорблял, бросил его в тюрьму почти на три месяца. Его выручил своим посредничеством 'Али-бей ад-Дафтардар. После этого 'Абд ал-Ваххаб стал безразличным, он уединился в своем доме. Так [333] продолжалось вплоть до самой смерти, он умер от чумы в начале ша 'бана. Да простит его всевышний!

Умер высокочтимый, почтенный господин, глубочайший кладезь знаний, воплощение приветливости, эмир Хасан-эфенди ибн 'Абдаллах по прозвищу ар-Рашиди ар-Руми. По происхождению он был маула покойного 'Али Аги Баши-ра — представителя Порты в Каире. 'Али Ага его купил в юном возрасте, воспитал, дал ему образование. Хасан-эфенди изучил каллиграфию. Он так усердно работал в этой области, что превзошел 'Абдаллаха ал-Аниса. День вручения ему иджазы стал отменным торжеством, здесь было представлено избранное общество руководителей. Патрон затем женил его на своей дочери и назначил себе преемником.

На протяжении всей своей жизни Хасан-эфенди продолжал усердно заниматься каллиграфией, каллиграфическими образцами, исправлением черновиков. Он самым внимательным образом выполнял списки [Корана], причем превзошел своих современников и в искусности и заслужил всеобщее признание.

Когда умер шейх переписчиков Исма'ил ал-Вахби, то Ха-сана-эфенди единодушно избрали шейхом из-за его престижа, похвальных качеств, благородства, доброго нрава, приветливого отношения к просителям и признательности к нему со стороны улемов. Благодаря ему шейх сейид Муртада написал книгу Хикмат ал-ширак ила куттаб ал-афак. Он собрал в ней все относящееся к искусству [каллиграфов] с упоминанием передатчиков этого дела (асанид), а ведь сейид Муртада посторонний в этой области: он сосредоточил внимание на том, что возвышает [эту область]. Шейх Хасан продолжал возглавлять [корпорацию] каллиграфов и переписчиков, он был их опорой, к нему обращались за советом высокопоставленные лица.

Количество переписанных его руками листов и списков Корана огромно. Что же касается рукописей Дала'ил, то это не поддается учету, так что сделанное им получило широчайшее распространение. Написанная им проза — ожерелье [этого] собрания. Со смертью Хасана-эфенди искусство каллиграфии выродилось.

Умер друг наш, искусный литератор, образованнейший и блестящий, жемчужина века и радость эпохи — 'Осман ибн Мухаммад ибн Хусайн аш-Шамси, а он один из четырех братьев — самый образованный из них. /212/ Он [отличался] наибольшей глубиной в установлении [значения] тонкостей в [334] умозаключениях. Мать всех их — благородная Рукайа — дочь сейида Таха ал-Хамави ал-Хусайни.

'Осман ибн Мухаммад родился в Каире и воспитывался в доме своего отца. С детства его влекло к знанию, к постижению неизвестных наук. Он преуспел в этом надлежащим образом, усваивая [все] наизусть. Специально изучил он установления относительно прав наследования, порядка раздела имущества.

Он питал склонность и к поэзии. Вот два его стихотворения и отрывок прозы из его введения к одной книге. (...)

Его племянник 'Осман ас-Сафа'и [рассмотрел] оба эти полустишия, но об этом пойдет речь в биографии [последнего] — да будет милостив к нему Аллах!

'Осман ибн Мухаммад превосходно знал язык, много читал, находил решения щекотливых вопросов, своей сообразительностью он раскрывал необычное в науке и находил желательные решения. [В стихах он излагал] обязанности, предписываемые верой; [он воспевал] имена [участников битвы при] Бадре и многое другое. В числе его произведений — касыда в честь сейида Ахмада ал-Бадави.

В общем ему принадлежит много произведений, он был украшением своего времени. Умер он от чумы в конце ша'бана. /213/ 'Осман ибн Мухаммад оставил двух сыновей — Мухаммада Чорбаджи и Хусайна Чорбаджи, здравствующих и поныне, — да дарует им Аллах счастливую жизнь!

Умер почтенный, уважаемый, единственный в своем роде среди предков и потомков, именитый, добродетельный и образованный шейх 'Абд ар-Рахман ибн Ахмад — шейх тариката, основанного его предком Сиди 'Абд ал-Ваххабом аш-Ша'рани. Отец 'Абд ар-Рахмана умер в [11]84 (1770-1) году, оставив его малолетним, задолго до совершеннолетия. Опекала его мать. Их родственник — шейх Ахмад, который стал главой тариката, женился на ней и поселился в их доме.

Когда 'Абд ар-Рахман вырос, то стал руководить делами тариката совместно с упомянутым шейхом Ахмадом. А когда тот умер, 'Абд ар-Рахман стал всем ведать самостоятельно. Рос он в благоприятных условиях, в добродетели, благочестии, дружелюбии и любви. Он сделал свой дом значимым и воскресил былую славу отцов, предков и предшественников.

Чтили его больше, чем предков и предшественников. Был он скромным, застенчивым, смиренным, кротким, робким, добрым, спокойным, благородного характера. Полнота его совершенства не истребила в нем непосредственности. [335]

'Абд ар-Рахман ибн Ахмад умер в расцвете лет. Закатилось солнце его жизни, оборвав [связанные с ним] чаяния. У него остался малолетний сын по имени Сиди Касим — да благословит его Аллах!

Умер один из самых дорогих наших друзей, образованнейший, даровитейший, благочестивый, преуспевавший собрат по духу, тот, чья дружба была благодатью и блаженством, обладатель разносторонних познаний — Сиди Ибрахим ибк Мухаммед ал-Газали ибн Мухаммад ад-Дада аш-Шара'иби. Он родом из богатой, знатной, могущественной и благородной семьи, прославленной своей щедростью. Он был последним отпрыском этого рода, прекратившегося с его смертью. Мы уже говорили о нем в жизнеописании покойного Сиди Ахмада — сотоварища теперь уже тоже покойного эмира Рид-вана Катходы ал-Джилфи. Мы описывали присущие Сиди Ибрахиму побуждения творить добро, его стремления к похвальным поступкам, к нравственности, быть готовым к загробной жизни, ко дню Страшного суда. Он творил благодеяния, тайно раздавал милостыню, и прежде всего помогал нуждающимся учащимся, одиноким; он сочувствовал и содействовал им. Он покупал в большом количестве книги, школьные пособия, [грифельные] доски и раздавал их доверенным для распределения в мактабах среди детей несостоятельных мусульман, чтобы [те] могли усвоить Коран. Он заботился о наполнении водоемов, предназначенных для утоления жажды.

От своих феллахов Сиди Ибрахим ничего не требовал сверх установленных податей. Он помогал тем из них, кто нуждался: давал им взаймы семена и все необходимое для земледелия и все прочее. Дары феллахов он засчитывал как погашение податей.

Законоведению он обучался у ученого — шейха Мухаммада ал-'Аккада, маликита; он ежедневно посещал его занятия. После же смерти [этого шейха] он занимался у шейха 'Абд ал-'Алима ал-Файйуми, [причем] давал ему на расходы, снабжал одеждой шейха и его семью.

Он оставался спокойным, улыбающимся, веселым, до тех: пор пока не сразила его чума. Смерть его была неожиданной, она положила конец зависти его противников. Да будет милостив к покойному Аллах!

Я бы отказался от всей жизни за удовольствие побыть с ним один день. Я отдал бы вторую жизнь за то, чтобы этот день повторился.

Умер также человек того же круга, благородный Ахмад [336] Челеби — сын эмира 'Али. Это был прекрасный юноша очень хороших качеств, приятного нрава, хорошо воспитанный.

Из лиц того же положения умер также эмир 'Осман ибн 'Абдаллах — вольноотпущенник покойного Мухаммада Чорбаджи, а это один из влиятельнейших домов. Эмир 'Осман — последний представитель этого дома. Он был лицом значительным, отличался скромностью, высоким достоинством, способностями.

Из лиц того же круга умер также эмир Ридван — зять упомянутого Ахмада Челеби. Покойный был порядочным человеком.

В этих же знатных семьях умерло за это время очень много женщин, детей и невольниц.

Умер брат наш, единственный в своем роде, способный, образованный, выдающийся, подобного которому нет, друг наш самый уважаемый, самый дорогой нам и высокопочитаемый Ибрахим Челеби — сын Ахмада Аги ал-Баруди. Он воспитывался в кругу своей семьи вместе со своими братьями 'Али и Мустафой. Когда в 1182 (1768-9) году умер их отец, то их мать вышла замуж. Она дочь /214/ Ибрахима Катходы ал-Каздоглу. Она вышла замуж за хазандара своего [покойного] мужа по имени Мухаммад Ага, который после этого стал известным. Он заботился о сыновьях своего патрона, особенно об образовании Ибрахима, о постижении тем наук. Ибрахим Челеби ежедневно посещал занятия в ал-Азхаре, слушал законоведение у сейида Ахмада ат-Тахтави, посещал занятия шейха Ахмада ал-Ханиунси, а науки умозрительные изучал у шейха Мухаммада ал-Хушани и у шейха 'Али ат-Таххана. Он занимался так, что в высшей степени преуспел и оказался способным держать ответ на вопросы, которые могли ставиться учеными в области умозрительных и традиционных наук. Он отличался высокими достоинствами. Смерть постигла его в расцвете молодости.

Спустя два дня после его смерти умер и его брат Сиди 'Али. Он отличался прекрасными свойствами, был преисполнен достоинством, обладал тонкой душой, услаждал слушателей великолепной речью. Умер он в расцвете юности.

Умер примерный друг, верх благородства, лишенный каких-либо недостатков Абд ар-Рахман-эфенди по. прозвищу ал-Халвати — старший катиб баб тюфекджийа ⁷⁴³ из числа высокопоставленных писцов Каирского дивана. Он занимался науками и посещал занятия шейхов, изучал науки умозрительные и традиционные, чем отличался от других [337] представителей своей профессии. Был он хорошего нрава, [обладал, прекрасными врожденными способностями. 'Абд ар-Рахман посещал занятия шейха Мустафы ат-Та'и, изучал у него Китаб ал-хидайа по законоведению, а у сейида Муртада — хадисы. Вместе со мной он слушал у него многие отрывки из ал-Мусалсалат, из ас-Сахихайн и другие.

'Абд ар-Рахман-эфенди составил комментарий на ал-Мараки ал-фалах ⁷⁴⁴. Он приобретал ценные книги, участвовал в обсуждениях. Спорил он сдержанно, не преступая пределы приличий, спокойно, дружелюбно, со всей обстоятельностью, пока спорящий не соглашался с ходом его рассуждений. С его смертью усложнилось положение отца, которого одолели долги; он страдал из-за того, что бывшие друзья сына сторонились и чуждались его. Тоскуя по сыну, он при каждом упоминании о гибели его все плакал. Так продолжалось до тех пор, пока он не умер примерно через два года.

Умер почтенный эмир, образованный, достойный человек 'Али ибн 'Абдаллах ар-Руми. По происхождению он — маула эмира Ахмада Катходы Салиха. Своим господином он был куплен совсем малолетним, рос в его гареме. Он изучил Коран и некоторые тексты по законоведению. Одновременно он обучался ратному делу, стрельбе из лука. Он настолько преуспел во всем, что стал хазандаром своего патрона. Его дом посещали ученые, которых он принимал с почетом. Он относился к ним с уважением, занимался с ними наукой.

Затем господин дал ему свободу и назначил правителем одной из своих деревень. Ценя его строгость и порядочность, патрон дал ему более высокое назначение, отправив начальником отряда, сопровождавшего дань для Высокой Порты.

[Выполнив это поручение], 'Али ибн 'Абдаллах возвратился в Каир. Он был одним из тех, кто уверовал в нашего шейха — сейида 'Али ал-Мукаддаси. Он часто общался с ним. Обладая отменной памятью, он отличался способностью к умозаключениям, к обобщениям. В стрельбе из лука он усовершенствовался в такой степени, что стал в этом деле мастером своего времени, не зная равного.

Но вот его поразила болезнь глаз. Он много лечился, но безуспешно. Несмотря на это, к нему продолжали обращаться за указаниями по поводу стрельбы и полагались на него. Во время его болезни к нему явился один турок по имени Хасан. 'Али ибн 'Абдаллах поселил его у себя и обучил этому делу — стрельбе из лука. За короткое время тот так [338] преуспел, что превзошел в этом учителя. Современники признали это. Тогда Хасан попросил у него иджазу на право заниматься этим делом [профессионально]. 'Али ибн Абдаллах призвал к себе людей этой специальности, чтобы они присутствовали на этом собрании. Он послал к сейиду Муртада попросил его составить текст иджазы соответственно этим обстоятельствам; тот написал, и со слов его она цитируется здесь. (...)

/216/ ...У 'Али ибн 'Абдаллаха ар-Руми имелись ценные книги по каждой отрасли знания — да смилостивится над ним Аллах!

Умер хорошо воспитанный юноша, вежливый, учтивый, скромный Мухаммад ибн ал-Хасан ибн 'Абдаллах ат-Тайиб. Его отец был маула ал-Касима аш-Шара'иби. Отец его умер, когда /217/ он был еще малолетним, а он родился в 1164 (1750-1) году. Заботу о нем взял на себя его шурин Сулайман ибн Мухаммад ал-Катиб, один из писцов дивана земельных поместий (ал-муката'ат).

Мухаммад ат-Тайиб рос в благополучии и довольстве. Он стремился к знанию, его усилия увенчались успехом, и это спасло его от петли невежества. Он чувствовал призвание к поэзии. Шейх Мухаммад ибн Ибрахим ал-'Ауфи, маликит, обучался у него стихосложению. Он достиг в этой области искусства и написал много поэтических произведений. Однако его поэзию критиковали из-за присущего ей необязательного. Друг наш искусный ученый сейид Исма'ил ал-Вахби по прозвищу ал-Хашшаб писал о диване Мухаммада ибн Хасана. (...) Он умер в начале ша'бана (5.IV. — 3.V.1791) этого года.

Умер единственный в своем роде человек, выдающийся, редкостный, проницательный, бесподобный, достойнейший, замечательный, превосходный стихотворец и прозаик Сиди 'Осман ибн Ахмад ас-Сафа'и ал-Мисри. Он был упомянут при описании биографии его отца Ахмада-эфенди — катиба ар-рузнамджи Каирского дивана.

Сиди 'Осман рос под сенью благоденствия и роскоши. Он изучал Коран, грамматику, логику у шейхов 'Али ат-Таххана, Мустафы ал-Мархуми и достиг совершенства в этом. Он участвовал в спорах и обсуждениях, оспаривая [мнения] ученых в вопросах, относящихся к наукам умозрительным и традиционным. Он изучал стихосложение и совершенствовался в постижении его сути. В своих поэтических произведениях он старался подбирать остроумные словечки. Было в нем что-то от небрежности и распущенности. Ему [339] принадлежат многие тонкие поэтические произведения. Вот стихи о нем 'Османа аш-Шамси. (...)

/218/ ...Он преуспевал и пользовался успехом, но важничал, пока его не постигла смерть в расцвете лет. Он умер от чумы в Малидже ⁷⁴⁵, когда он направлялся в Танту на праздник дня рождения Сиди Ахмада в месяце раджаб (6.III. — 4.IV.1791), а было ему под сорок. Тело его на верблюде доставили в Каир, где обмыли и предали погребению, похоронив рядом с отцом — да смилостивится над ним Аллах!

Умер почтенный, крупнейший купец сейид Ахмад ибн ас-Сейид 'Абд ас-Салам ал-Магриби ал-Фаси. Он вырос в отчем доме, воспитывался в роскоши и благоденствии вплоть до совершеннолетия. Он занимался торговлей, участвовал в [торговых] компаниях, действовал и стал известен среди купцов. Когда отец его умер, он занял его место, упрочил свою торговлю, став еще более известным людям. Ежегодно, подобно своему отцу, он ездил в Хиджаз. Дом, находившийся по соседству с ал-Фаххамин ⁷⁴⁶, он перестроил, сделав его более обширным, и присоединил к нему помещение для счетоводства. Он построил другой большой дом в квартале ас-Сакит в ал-Азбакийе.

Сейид Ахмад взял в компаньоны сейида Ахмада ал-Махруки, полюбил его и полностью объединил с ним свое дело. В Хиджазе жил его брат, известный там под прозвищем ал-'Араиши, который был богатейшим купцом, торговый дом его слыл крупнейшим. Случилось так, что в приезд сейида Ахмада в Хиджаз брат его умер. Он наложил свою руку на состояние покойного и его бухгалтерские книги, его имущество, женился на вдове и, забрав его невольниц и рабов, возвратился в Каир. Его возможности еще больше увеличились, и он стал вести дела на широкую ногу. Заняв ведущее положение среди купцов, он стал их главой (шахбендер). А они приветствовали его руководство, его решения были авторитетными для них. Свои дела и имущество сейид Ахмад ал-Фаси передоверил сейиду Ахмаду ал-Махруки, так как он был доволен им, его смелостью, выдающимися /219/ способностями, удачливостью и родовитостью. Он вел такой образ жизни, пока его не настигла смерть. Он умер от чумы в ша'бане этого года. Тело обмыли, завернули в саван и совершили над ним молитву в мечети Хусайна. Похороны обставили с большой торжественностью, вечером, при светильниках. Похоронили его рядом с отцом у завийи ал-'Араби, поблизости от ал-Фаххамин.

Сейид Ахмад ал-Махруки прибег к покровительству [340] Мухаммада Аги ал-Баруди — катходы Исма'ил-бея, стремясь к тому, чтобы его утвердили вместо покойного. Ахмад ал-Махруки женился на вдовах покойного, поселился в его доме. Он наложил свою руку на склады с товарами, завладел его состоянием. Развитие дел в Египте в то время: взятки, подношения, деяния эмиров и властителей — [все это] привело к тому, что сейид Ахмад ал-Махруки достиг того, чего достиг, и далось ему то, что не давалось другому, и о чем мы услышим и увидим, как это говорится: “Если богатство повернет свой взор в твою сторону, будь спокоен, все опасения превратятся в уверенность!”.

Умер высокопоставленный эмир Исма'ил-бей. Он из мамлюков Ибрахима Катходы, присоединившихся к 'Али-бею Балуту Кабану; [последний] сделал его своим доверенным, дав ему образование и подготовив к предстоящей деятельности. После смерти их патрона 'Али-бей отвел Исма'ил-бею санджак. Он женил его на дочери Ибрахима Катходы. По этому поводу 'Али-бей устроил большое торжество в Биркат ал-Фил, оно длилось целый месяц. Было это в [11]74 (1760-1) году, как упомянута выше. Это было колоссальное празднество. Впоследствии ничего подобного этому не наблюдалось в Каире.

Исма'ил-бей продолжал оставаться эмиром 'Али-бея. Тот его посылал с секретными поручениями и использовал для важных дел.

'Али-бей послал его с экспедицией против Сулайма ибн Хабиба, с кем он воевал, пока не нанес поражения. Тот бежал в Бухайру, но Исма'ил-бей настиг его и там, устроив засаду, схватил, убил и с его головой явился к своему господину. Это было в конце 1182 (1768-9) года.

Исма'ил-бей отправился в Сирию сопровождать Мухаммад-бея Абу-з-Захаба, чтобы воевать с 'Осман-пашой ибн ал-'Азамом. Они ввели в заблуждение Сирию и в течение четырех месяцев вели осаду Яффы ⁷⁴⁷, пока не овладели ею. До этого Исма'ил-бей [неоднократно] отправлялся с экспедициями в Верхний Египет и возвращался победителем в военных действиях, которыми он руководил вместе с Мухаммад-беем или независимо от него. Так было до тех пор, пока не началось отчуждение между Мухаммад-беем и его господином — ' Али-беем.

Исма'ил-бей вместе с Мухаммад-беем находились в Верхнем Египте, где договорились о том, что Аййуб-бей убьет 'Али-бея. А последний с большой торжественностью отправил огромную экспедицию против Мухаммад-бея, [341] командующим которой был назначен Исма'ил-бей. Когда войска пришли в соприкосновение, то последний, обуреваемый сомнением, восстал против своего господина и вместе со всеми находившимися при нем присоединился к Мухаммад-бею, помог ему, предав своего властителя, и произошли те перемены, которые произошли и о которых уже упоминалось.

Исма'ил-бей продолжал быть заодно с Мухаммад-беем, охраняя его неприкосновенность, он представлял его [во всех делах]. Все, что совершалось, осуществлялось лишь после совета с Исма'ил-беем и после рассмотрения им. В течение двух лет он был дафтардаром и амир ал-хаджжем и [выполнял эти обязанности] хорошо и доблестно.

После смерти Мухаммад-бея Исма'ил-бей не домогался выдающегося положения в руководстве, а предоставил это своим приближенным. Он был удовлетворен своим положением, поместьями и не требовал иного. Он оставался в своем доме, выстроенном им в ал-Азбакийе. Но ему досаждали, причиняли огорчения. Мурад-бей стремился погубить Исма'ил-бея, предательски убить его. Последний из-за преследований оставил Каир. На него имел свои виды Йусуф-бей и другие. А получилось то, что выглядит легендой и объяснение чему дано в своем месте: при содействии алавитов Исма'ил-бей захватил и убил Йусуф-бея и Исма'ил-бея младшего, а затем, вероломно преданный, вынужден был ходом событий оставить страну. Он направился в Сирию, расставшись со своими подчиненными, затем уехал в Стамбул в сопровождении некоторых его приближенных и мамлюков, большинство же из них бросило его.

В Стамбуле Исма'ил-бей пробыл некоторое время, а затем его выслали в Дарданелльскую крепость. Перехитрив ее коменданта, он выбрался оттуда и морем доехал до Дараны. Весть об этом дошла до эмиров Каира. Чтобы перерезать Исма'ил-бею дорогу в Верхний Египет, Мурад-бей устроил засаду, но прошли месяцы, а об Исма'ил-бее не было никаких вестей. Все это время он скрывался у бедуинов — ему пришлось даже свыше сорока дней провести в пещере. Наконец ему удалось перехитрить Мурад-бея — он подослал [человека], который сообщил, что Исма'ил-бей поедет якобы в таком-то направлении. /220/ Мурад-бей, полный ярости, тотчас выехал, чтобы перерезать тому дорогу. Отряд, размещенный на установленном наблюдательном пункте, тронулся [вслед за Мурад-беем]. Исма'ил-бей тут же пересек это [свободное от наблюдения] пространство. Несколько [342] бедуинов переправили его в безопасное место, откуда вела дорога в Верхний Египет.

Мурад-бей, отправившись в указанном ему направлении и не обнаружив следов Исма'ил-бея, возвратился к месту, где ему были доставлены ложные сведения о пути продвижения того. Здесь, при внимательном рассмотрении, он обнаружил следы стоянки, что подтвердило, что его перехитрили, а времени для преследования уже не было. Мурад-бей возвратился вне себя от гнева. Исма'ил-бей оставался в Верхнем Египте вплоть до прибытия Хасан-паши, как это уже описано. Он вступил в Каир, стал его правителем. Исма'ил-бей стал самостоятельным вершителем дел после девяти лет изгнания и тяжелейших бедствий. Он полагал, что для него настало безмятежное время. Он стал приобретать большое количество мамлюков. Вместо сгоревшего дома он построил дом еще лучше, еще красивее. Он возвел укрепления вокруг города — крепостные стены у Туры и Гизы, от ал-Джабала и до Нила, которые очень укрепили [Каир].

Но вот его настигла чума. Созвав к себе эмиров, он в их присутствии сказал 'Осман-бею Топалу: “Ты самый старший среди остальных, раскрой глаза, будь внимательным. Я так укрепил вам город, что его можно отстоять от всяких вторжений, если бы им управляла даже женщина. Враг не в состоянии взять Каир”.

Проболев два дня, он умер во вторник шестнадцатого ша'бана этого года (20.IV.1791).

Исма'ил-бей был великим эмиром, способным к руководству, очень энергичным, с громким голосом. Он был глубоким человеком, замышлял большие дела, любил людей благочестивых, улемов, был с ними вежлив и отзывчив, принимал их посредничество, много делал для них, чествовал их, питал к ним большое доверие.

Тело Исма'ил-бея обмыли, завернули в саван, совершили над ним молитву и похоронили в усыпальнице 'Али-бея, где покоится прах их господина — Ибрахима Катходы, на кладбище поблизости от мавзолея имама аш-Шафи'и.

Его преемник 'Осман-бей не преуспевал. Он упустил свои владения, передав их врагам Исма'ил-бея и врагам его патрона.

Умер эмир Ридван-бей, а он — сын сестры 'Али-бея старшего, который возвел племянника в сан эмира, отвел ему санджак, сделав одним из наиболее влиятельных. Когда дядя Ридван-бея умер и неограниченным правителем стал Мухаммад-бей, то он сместил Ридван-бея, лишив его сана эмира, [343] и тот остался не у дел, как и Хасан-бей ал-Джиддави. Так это было на протяжении всего времени правления Мухаммад-бея. Когда же последний умер и власть перешла к Ибрахим-бею и Мурад-бею, то Ридван-бей по-прежнему продолжал оставаться бездеятельным. Так продолжалось до столкновения между Ибрахим-беем и Мурад-беем, [с одной стороны], и Исма'ил-беем, [с другой стороны]. Тогда Ридван-бей и Хасан-бей присоединились к Исма'ил-бею, они поддержали его, а он восстановил их в правах эмиров и восхвалял за их дела. Они же лицемерили по отношению к Исма'ил-бею, а затем оставили его, когда он отправился вместе с ними в Верхний Египет. Оба они явились причиной длительного изгнания Исма'ил-бея, как об этом уже упоминалось.

Затем с ними произошло то же, что и со всеми мухаммадитами, — оба они отправились в Верхний Египет и обосновались там. Когда же Исма'ил-бей возвратился из своего изгнания, Ридван-бей и Хасан-бей присоединились к нему вторично и продолжали оставаться при нем. [Затем] Ридван-бей отделился от Исма'ил-бея и Хасан-бея, явился в Каир и примкнул к мухаммадитам.

Когда в Египет прибыл Хасан-паша, Ридван-бей вместе с мухаммадитами ушел из Каира, но вскоре он вторично возвратился туда, заручившись гарантией безопасности. Он оставался в Каире и по возвращении Исма'ил-бея, сохранил звание эмира и занимаемое положение, общался с этими двумя [правителями]. Он встречался с 'Али-беем — катходой чаушей и стал его побратимом. Часто разъезжая по провинциям, он чинил насилия.

После отъезда Хасан-паши, когда правителями стали Исма'ил-бей и Хасан-бей, Ридван-бей распоясался еще больше, он самовольничал, чиня жестокости, стал хватать людей, бросал их в тюрьму, отнимал у них состояния. Зло и насилия "причинял он и многим беднякам. Так он поступал, пока смерть не положила предел его действиям. Развязкой [явилась] чума, покончившая с его беззакониями, от нее он не ускользнул. Это принесло облегчение людям. Ридван-бей был скверным человеком. Он был белокурым.

Умер знатный эмир Ридван-бей ибн Халил ибн Ибрахим-бей Балгийа (В тексте здесь ошибочно — Балфийа). Он происходил из прославленной, могущественной семьи, занимавшей высокое положение. Дом их из знатнейших, старинных и хорошо известных в Египте. Не было в стране более укоренившегося в управлении и [344] господстве, чем этот дом и дом Касабы Ридвана. Все египетские эмиры ведут свое происхождение от этих двух домов, восходя к ним. Род ал-Каздоглийа своим происхождением и господствующим положением обязан /221/ дому Балгийа, как это следует из предшествующего изложения. Ибрахим-бей Балгийа — дед Ридвана, — был мамлюком, а последний был мамлюком Хасана ал-Балгийа, а он-то был патроном Мустафы Катходы ал-Каздоглу. Мустафа был сарраджем Хасана Аги, который продвигал его, возвел его в ранг эмира и далее до катходы мустахфазан. Дело его процветало, он занял важное положение, став родоначальником всего клана ал-Каздоглу — все они восходят к нему, как об этом уже упоминалось не раз.

Когда в [11]85 (1771-2) году в Хиджазе умер Халил-бей — отец описываемого здесь, а был он тогда амир ал-хаджжем, то после него остались его брат 'Абд ар-Рахман Ага и сын его — этот Ридван. Упомянутый 'Абд ар-Рахман возвратился с паломниками, после чего собрались знатные члены рода, они пожелали назначить 'Абд ар-Рахмана санджак-беем вместо его [умершего] брата, но тот отказался. Тогда договорились назначить [на этот пост] сына его брата — упомянутого Ридвана. Тот открыл свои дома, и они стали заполняться [толпами]. К Ридван-бею присоединились приближенные [рода], а он держал себя хорошо, руководил благоразумно. И это несмотря на недостатки речи.

В 1192 (1778) году Ридван-бей был назначен амир ал-хаджжем и выполнял это дело должным образом: он отправлялся и возвращался с [караваном паломников] в полном благополучии и спокойствии. Так он продолжал управлять [делами хаджа] вплоть до смерти, наступившей в этом году. Смерть Ридван-бея ознаменовала упадок этого рода, вымерли знатные и именитые представители его, он полностью рухнул. Исчез след их, угас их блеск, иссякли их добрые дела, их деятельность пришла к концу.

Из добрых дел Ридван-бея отмечу то, чему сам был очевидцем: во время совершения каждой из пяти ежедневных молитв постоянно у него находилось сто чтецов Корана, каждые двадцать чтецов читали Коран. (...)

Умер эмир Сулайман-бей по прозвищу аш-Шабури. По происхождению он из мамлюков Сулаймана Чауша ал-Каздоглу; он был хушдашем Хасана Катходы аш-Ша'рави. Эмиром и санджак-беем он был назначен в [11]69 (1755-6) году, а в [11]73 (1759-60) году был выслан вместе с упомянутым Хасаном Катходой и Ахмадом Чаушем [345] ал-Маджнуном, о чем уже говорилось. Во времена 'Али-бея, когда Порта потребовала присылки из Египта военных подкреплений, 'Али-бей послал за Сулайман-беем и назначил его командующим войском. Тот выступил с воинами в процессии, соответственно давнему обычаю. Он прибыл в Турцию в [11]83 (1769-70) году и пробыл там некоторое время, но по возвращении оставался почитаемым человеком, стоящим в стороне, не у дел. Перед сановниками Порты он лицемерил. Присоединившись к Мурад-бею, он все время проводил с ним в беседах, а тот оказывал ему почет.

Когда [в Каир] прибыл Хасан-паша, Сулайман-бей оказался в числе правящих. Когда же Исма'ил-бей утвердился в качестве правителя Египта, он отнесся со вниманием к Сулайман-бею. На всем протяжении своего правления Исма'ил-бей выдвигал его, вводил в состав правящих эмиров. По сущности своей Сулайман-бей был здравомыслящим, неплохим человеком. Он умер от чумы в этом году.

Умер знатный эмир 'Абд ар-Рахман-бей 'Осман. Он из мамлюков 'Осман-бея ал-Джирджави, который был убит в сражении у Карамайдан при Хамза-паше в [11]79 (1765-6) году, как это изложено выше. Вместо него и назначили этого 'Абд ар-Рахмана в качестве санджак-бея, и он был достойным [этого назначения].

'Абд ар-Рахман-бей был женат на дочери крупного купца 'Османа Хассуны, пользовавшегося известностью, умершего при эмире 'Осман-бее Зу-л-Факаре, от этой его жены остался сын Хасан-бей. 'Абд ар-Рахман-бей 'Осман был [человеком] верующим, хорошего поведения, здравым по своей сущности, любимым приближенными. Был он красив, хорошо сложен. Мухаммад-бей Абу-з-Захаб любил его, продвигал его на высокие посты, прислушивался к его словам и не отводил его посредничества. 'Абд ар-Рахман-бей обладал врожденной склонностью к знаниям, любил людей науки, достойных ученых. Он отлично играл в шахматы.

Из сооружений, воздвигнутых им, [отметим] построенную им мечеть Абу Хурайры, которая находится в Гизе, — она теперь в том виде, в каком была сооружена. Рядом с этой мечетью он построил в [11]88 (1774-5) году дворец.

/222/ Когда завершили сооружение дворца и побелку, то устроили большой пир, на котором собрали улемов ал-Азхара. После молитвы шейх наш 'Али ас-Са'иди поднялся на кафедру и в присутствии всех прочитал хадис о тех, кто сооружает мечети. Среди приглашенных был наш шейх Мухаммад Муртада, многие другие улемы и шейхи, в том числе [346] и я, ничтожный. Это я указал направление для михраба. Затем мы перешли [из мечети] во дворец, где был накрыт стол и даны шербеты и вкусные вещи. То был превосходный день.

'Абд ар-Рахман-бей умер — да будет милостив к нему Аллах — в ша'бане (5.IV. — 3.V.1791) в своем доме, находящемся в Кусуне по соседству с домом аш-Шабури. Похоронили его на кладбище рядом с его патроном. Вслед за ним умер и его сын — упомянутый Хасан-бей. Он был умным, даровитым, почерк у него был каллиграфический. По природе своей он был склонен к добродетелям и был лишен каких бы то ни было недостатков и пороков — да возместит ему Аллах раем юность!

Умер эмир Салим-бей ал-Исма'или из мамлюков Исма'ил-бея, который в [11]91 (1777) году возвел Салим-бея в ранг эмира. Вместе со своим патроном Салим-бей отправился в Сирию, а затем, после отъезда патрона в Турцию, возвратился в Каир и оставался не у дел. Он жил в своем доме, что по соседству с мечетью Хусайна. При нем состояло небольшое количество слуг. В часы пяти ежедневных молитв он отправлялся в мечеть и молился вместе со всеми собравшимися, и даже намного больше обязательного. Так он и жил, пока в Каир не возвратился его патрон, который восстановил его в правах эмира и водворил его в большой дом. В [120]2 (1787-8) году Салим-бей был назначен амир ал-хадж-жем. Он отправился в районы ал-Мануфийи и собрал там для хаджа деньги и верблюдов. По возвращении он отправился с караваном паломников и благополучно возвратился с ним. Он продолжал выполнять свои обязанности вплоть до самой смерти, наступившей в этом году от чумы. Добро в нем перевешивало зло.

Умер эмир 'Али-бей по прозвищу Черкес ал-Исма'или — он также из мамлюков Исма'ил-бея. В прошлом тот произвел его в эмиры и поселил в доме Салих-бея в ал-Кабше. Когда же Исма'ил-бей отправился на чужбину, то 'Али-бей явился в Каир и, праздный, поселился в [районе] ал-Ка'кийин. Он был человеком приятным, легкого нрава, весельчаком. Он любил улемов и [людей] благочестивых, был вежлив с ними, оказывал им почет.

После смерти своего хушдаша Ибрахим-бея Кишта 'Али-бей женился на его вдове — дочери Исма'ил-бея. Умер он спустя всего несколько дней после смерти своего патрона.

Умер эмир Гайтас-бей из дома Салих-бея — [347] приближенного Мустафы-бея “Обезьяны”. Сперва его именовали Гайтас Кашиф. Эмиром он стал в [1]200 (1785-6) году, а в 1201 году был назначен амир ал-хаджжем. Он хорошо выполнил свое дело, отправился в хадж и благополучно возвратился; эмиром он оставался до самой смерти. Умер он от чумы у себя в постели в своем доме в квартале Баб ал-Лук.

После него эмиром назначили его мамлюка Салиха, который жив и поныне. Гайтас-бей был важным эмиром. Однако он был застенчив, мало улыбчив, со стороны он мог казаться высокомерным, невозмутимо спокойным. А в общем он был человеком неплохим.

Умер эмир 'Али-бей ал-Хасани из мамлюков Хасан-бея ал-Джиддави. Во время правления Хасан-паши он стал эмиром. Он женился на вдове Мустафы-бея ад-Даудийа, именуемой ал-Искандарани. Он был человеком красивым, любезным, хорошего нрава, легко поддающимся внушению, не очень упорным. Умер он от чумы враджабе (6.III. — 4.IV.1791) и похоронен в мечети Хусайна в месте погребения кадиев. Жена его очень горевала по нем скорбью великой.

Умер эмир Ридван Катхода из мамлюков Ахмада Катходы Маджнуна. Он занимал много постов, вплоть до того, что стал катходой [мустахфазан]. Он держал себя скромно, благородно, мудро и спокойно. Когда Египтом стал управлять Исма'ил-бей, то он отметил Ридвана Катходу, полюбил его. Ридван Катхода стал собеседником Исма'ил-бея, советником в делах, влиятельным в руководстве и управлении. Он делал много добрых дел и прославился больше своего патрона.

У него были дети, родичи, приближенные, мамлюки. Для своих старших детей он построил дом у Дарб Са'ада, а сам жил в доме своего патрона. /223/ Умер он в конце ша'бана, умерли также его дети, невольницы, мамлюки. Менее чем за месяц их дома оказались опустошенными.

Умер эмир 'Осман ал-Джилфи — ага мустахфазан. Он из мамлюков Ридвана Катходы ал-Джилфи. Воспитывался он у Халил-бея ал-Каздоглу — шайх ал-балада.

Занимая посты, общаясь с эмирами, 'Осман-бей в правление Исма'ил-бея стал агой, затем был отставлен и вторично назначен на пост аги, который на этот раз занимал недолго. Умер он также от чумы.

После него осталось огромное состояние, которое полностью забрал Хасан-бей ал-Джиддави, считавшийся его покровителем. А у эмиров принято наследовать тем, к кому они имеют какое-либо отношение или с кем соседствуют. [348]

'Осман ал-Джилфи был приличным человеком, восприимчивым к добру. Он любил приобретать книги, любил и вечеринки [с обсуждением] новостей, [слушанием] анекдотов и с присущей этому глупостью.

Умер почтенный эмир Хасан-эфенди Шакбун, чиновник из ведомства по дани Порте, он был мамлюком Ахмада-эфенди, [являвшегося], в свою очередь, мамлюком Мустафы-эфенди Шакбуна. По своему положению он общался с высокопоставленными сановниками, с везирами [Порты]. Он обладал ценным книжным собранием, среди которого были книги и не на арабском языке, а на фарси; некоторые были написаны почерком та'лик, с позолотой и иллюстрациями, как, например, “Калила и Димна”, “Шах-Наме”, диван Хафиза, в этом же роде ат-Таварих ⁷⁴⁸, украшенная изображениями царей превосходного и совершенного исполнения. [Это были] дорогие и редко встречающиеся книги. Хасан-эфенди, скромный по натуре, был склонен к добру. Умер он также от чумы. И рассеялись книги и сокровища его.

Умер эмир Мухаммад Ага ал-Баруди из мамлюков Ахмада Аги, который, в свою очередь, был мамлюком Ибра-хима Катходы ал-Каздоглу. Он воспитывался у своего патрона. Последний сделал его своим хазандаром и женил на своей дочери. Когда в [11]88 (1774-5) году умер Ахмад Ага, Мухаммад Ага развелся с женой и женился на вдове своего патрона Ханум — дочери Ибрахима Катходы, одной из женщин дома ал-Барудийа. Эта жена родила ему трех сыновей: Ибрахима, 'Али и Мустафу, о которых ранее уже говорилось. Первая его жена была дочерью не Ханум и вышла замуж за Хасана Кашифа — одного из их приближенных.

Мухаммад Ага выделялся своими способностями. Он стал эмиром, приобщился к высокопоставленным. Примкнул он к Хасану Катходе ал-Джарбану, который в то время был катходой Мурад-бея. Хасан Катхода назначил ему пост, поручал ему ведение разного рода дел. Его поражало, как тот справлялся с делами управления, как хорошо он работал. Катхода был им доволен. Случалось, что упомянутый Хасан Катхода из-за недомогания должен был не выходить из своего дома, и тогда он уполномочивал Мухаммада Агу выполнять его обязанности катходы Мурад-бея. Тот все делал умело и управлял делами наилучшим образом, обеспечивая интересы Мурад-бея. Последний полюбил его, поражался ему, поручал ведение важных дел, сделал его своим доверенным лицом. В это время возрос престиж Мухаммада Аги, он преуспевал, стал богатым. В его открытый теперь [349] дом устремились посетители, к нему стали обращаться и знатные для разрешения нужных дел. У дверей дома Мухаммеда Аги стояли теперь хаджибы ⁷⁴⁹. Он обзавелся приятелями и собеседниками из интересных лиц — жителей города, проводил с ними часть ночи, они занимали его беседой, разговорами, шутками, пили с ним. Умерла жена его — дочь его патрона, происходившая из дома ал-Барудийа. Мурад-бей женил его на своей главной наложнице — матери его сына Аййуба. Она принесла в его дом большое приданое. Благодаря этой женитьбе Мухаммад Ага стал свойственником Мурад-бея. Авторитет, его известность еще более возросли.

Когда же последовали события, связанные с приездом в Египет Хасан-паши, и Мурад-бей покинул Каир, то Мухаммад Ага не последовал за ним, а оставался в Каире. Исма'ил-бей схватил его и вместе с 'Омар Кашифом держал под арестом в своем доме. Спустя некоторое время Мухаммад Агу перевели в крепость в казармы мустахфазан. Он находился здесь в заключении, пока не внес за себя выкуп, и был выпущен на свободу, обязавшись служить Исма'ил-бею. Они сблизились до такой степени, что Исма'ил-бей назначил его своим катходой. Он полюбил его и очень ценил его ум. Исма'ил-бей передоверил ему управление всеми делами и был им доволен. Мухаммад Ага был назначен главой монетного двора и всего прочего. Он стал еще более влиятельным, слава о нем разнеслась по всей стране. Двери его дома в еще большей мере осаждали просители. Увеличился приток денег в его карман. Все доходы страны сосредоточились в его руках, он распоряжался и всеми расходами. Он выплачивал ал-джамакийу военным, посылал подати и дары Порте, ведал расходами по управлению и снаряжению военных походов, удовлетворял нужды амир /224/ ал-хаджжа и все прочее. Он делал все это осмотрительно, с тактом, без суеты, наилучшим образом. Он не чинил при этом насилий — ничего этого никто не ощущал. Его господин все спрашивал с него, а указания делал в соответствии с его желанием и действием. Мухаммад Ага всегда был безукоризнен.

Во время Исма'ил-бея амир ал-хаджжи не заботились ни о чем для хаджа. Именно Мухаммад Ага обеспечивал все необходимое: верблюдов, седла, бурдюки, меха для воды, палатки, фураж, снаряжение для путешествия по воде я по суше, вознаграждение для бедуинов, одежду для них, быстроходных верблюдов, мулов, погонщиков и все прочее. И днем и ночью в местах, отдаленных от его дома, действовали его исполнители, выполнявшие возложенные на них [350] обязанности. Если кому-нибудь из них требовалось что-либо, то он приходил к Мухаммаду Are и шептал ему на ухо, и тот словом направлял его. Присутствовавшие при этом ничего не улавливали.

Когда наступало время выступления с махмалем, то все необходимое для этого амир ал-хаджж находил уже подготовленным и организованным самым лучшим образом. Когда его патрон выдал дочь замуж за своего хазандара — 'Али Агу, то Мухаммад Ага устроил им величественную свадебную церемонию, длившуюся ряд дней. На ней присутствовали Исма'ил-бей, эмиры, знать. Они прислали роскошные дары, равно как это сделали и все купцы, христиане, писцы-копты, шейхи страны. Несколько дней и ночей после заключения брачного контракта были заполнены развлечениями, представлениями, фейерверками. Свадебную процессию устроили великолепную, дотоле невиданную. В ней участвовали представители всех ремесел, цехов и производств. Каждой группе была предоставлена арба с установленными на ней необходимыми средствами труда, как, например, кахваджийа со своими приспособлениями и всем, что надлежит иметь, кондитер, пирожник, ткач, каззаз со своим ткацким станком, вплоть до лудильщика меди, прядильщика волокна, [лиц], изготовляющих бязи, лекарственные смеси. Здесь были и комедианты, женщины-певицы и другие. Таких арб было свыше семидесяти — это не считая акробатов, жонглеров, танцовщиков и джинк ⁷⁵⁰. За этой процессией следовали ага, женщины, слуги, посыльные и чауши. Затем следовал выезд невесты — она ехала в великолепной карете французского образца. За ней шли мамлюки казначейства, одетые в кольчуги; за ними следовала турецкая музыкантская команда и горнисты. Это была поразительная свадебная процессия, подобной впоследствии уже не бывало.

В это время Мухаммад Ага достиг такого величия, которого не знал никто из начальствующих лиц. Если его внимание останавливалось на чем-либо, то он неизменно добивался желаемого результата и получал вознаграждение за это. Человеку же, которого он жаловал, нужное тому дело он совершал безвозмездно.

Когда его патрон Исма'ил-бей умер, то назначенный вместо него 'Осман-бей Топал сделал Мухаммада Агу своим везиром и передал ему управление всеми делами. Это он посоветовал 'Осман-бею изменить отношение к эмирам Верхнего Египта, когда Хасан-бей ал-Джиддави досаждал Юсман-бею своими кознями. Мухаммад Ага тайно написал [351] эмирам Верхнего Египта, побуждая их приехать и обосноваться в Каире.

В это время Мухаммад Ага и умер — это было в начале рамадана, спустя четырнадцать дней после смерти Исма'ил-бея. С его смертью настал и конец [эпидемии] чумы.

Изречение поэта гласит:

Если жизнь завершается смертью,
то все равно, длинна ли она или коротка.

Умер столь же именитый человек, выдающийся по своей образованности, — Мухаммад-эфенди ибн Сулайман-эфенди ибн 'Абд ар-Рахман-эфенди ибн Мустафа-эфенди Какли-вийан, или, как его именовали по народному, — Джумлийан. Он рос здоровым, благополучным, благочестивым, стремился к знанию, занимался математикой; [в частности], Мухаммад-эфенди посещал моего покойного отца, много занимался с ним вычислениями, астрономией, составлением календаря. Во всем этом он преуспевал и стал первоклассным ученым.

Мухаммад-эфенди покупал ученые книги, делал много выписок, у него был прекрасный почерк. Он приобретал затейливые инструменты, занимался вычислениями. Он составил календарь на предстоявшее тогда десятилетие, к которому была приложена история жителей [страны], свершившихся событий, а также даны многочисленные чертежи /225/ удивительных инструментов. Его работа и вычисления отличались исключительной тщательностью, точностью и достоверностью.

По натуре он был добр, воспитан, имел хороших друзей. Умер он также от чумы. Это было в ша'бане (5.IV. — 3.V.1791). И остались втуне его книги, математические и астрономические инструменты.

Умер любящий друг, ему ровня, одаренный эмир Ридван ат-Тавил, в прошлом мамлюк 'Али Катходы ат-Тавила. С юных лет он страстно увлекался наукой. Он учился у выдающегося, очень способного шейха 'Османа ал-Вардани и других, преуспевал в занятиях по математике и астрономии. Днем и ночью его мозг работал в этом направлении. Он выполнил точные и совершенные квадранты — большой и малый. Ридван ат-Тавил сделал солнечные часы, мунхарафат ⁷⁵¹ и многое другое из оригинальных инструментов и точных чертежей. Он прославился своим умением в этой области, стал широко известным, так что пожинал плоды блестящей славы. Ее погасила смерть.

Умер высокочтимый господин, один из главных [352] старшин — эмир Исма'ил-эфенди ал-Халвати — ихтийар чаушей. Он был из числа знатных старшин (ихтийарийа). Его очень почитали за благопристойность, солидность, умение управлять и руководить. Умер он от чумы в ша'бане 1205 (1790-1) года.

Умер также уважаемый господин — Мухаммад Баш Калфа, происходивший из мамлюков Йусуфа-эфенди Баш Калфы. Он был хушдашем Мухаммада-эфенди Сани Калфы и 'Абд ар-Рахмана-эфенди. Он был красив и обладал наилучшими качествами. Его назначили главой писцов при том, что сейид Мухаммад Баш Калфа возглавлял писцов ар-рузнама. Вел себя Мухаммад Баш Калфа наилучшим образом, был [полон] похвальных стремлений. Таким он оставался до самой смерти.

Умер также образованный и добродетельный человек Ахмад-эфенди — весовщик монетного двора. Он был прекрасным человеком, красивой внешности, тонкой души, скромным, смиренным, всеми любимым.

Комментарии

725 Ал-Байумийа — египетское суфийское братство, названное так по имени его основателя ал-Байуми. Это братство играло значительную роль в общественной и духовной жизни народных масс Египта, см. прим. 508.

726 Мечеть ал-Хакима — находится к югу от Баб ал-Футух, у городской стены. Строительство мечети началось в 990 г. и было завершено в 1022 г.

727 Ад-Дакахлийа — провинция Нижнего Египта.

728 Каср ал-'Айат — селение по дороге в Верхний Египет, на западном берегу Нила, к северу от ал-Васты.

729 Ал-'Айад — бедуинское племя, в описываемый период обитало в провинции ал-Калйубийа. См. прим. 682.

730 Сабил Алам — местонахождение не установлено.

731 См. прим. 400.

732 Имеется в виду произведение Са'д ад-Дина Мас'уда ат-Тафтазани — Шарх ал-мухтасар фи-л-усул, написанное в 1369 г.

733 Ал-Гасал — переулок на территории Каирской цитадели.

734 Гайт ал-Ма 'дийа — парк Каира.

735 Сувайкат ал-Лала — рынок Каира юго-восточнее ворот Баб ал-Вазир.

736 Ал-Ханафи — мечеть в квартале западнее Кантара Дарб ал-Джамамиз.

737 Хамл — мера веса, равная 249,6 кг.

738 Ахмад-паша ал-Джаззар (1720 — 1804) — босняк по происхождению, турецкий паша в Палестине. В своем пашалыке Акка он непрерывно повышал подати и вводил все новые налоги. Отстоял крепость Акку от Бонапарта.

739 Аш-Шазили, Hyp ад-Дин 'Абд ал-Джаббар ал-Хасани ал-Идриси ал-Му'тари аз-Зарвили (1196 — 1258). Родом из Туниса, учился в Фесе, эмигрировал в Александрию. Ему принадлежат тексты шести молитв — ахзаб (мн. ч. от хизб “молитва”). Основатель шазилитского ордена.

740 Мечеть ал-Курди расположена в юго-западной части Каира, к за паду от оз. Биркат ал-Фил.

741 Фитр — мера длины, равная 18 см.

742 Ар-Рум — квартал Каира юго-западнее ал-Азхара.

743 Катиб баб тюфекджийа — слово катиб, употребляемое обычно в значении “писец, секретарь”, относится в данном случае к должностному лицу конного корпуса турецкой армии в Египте.

744 Мараки ал-фалах — руководство по мусульманскому праву. Автор — шейх ал-Азхара аш-Шурунбулали (XVII в.).

745 Малидж — селение в Дельте севернее г. Шибин ал-Кум.

746 Ал-Фаххамин — рынок Каира юго-западнее ал-Азбакийи.

747 Яффа — город в Палестине на берегу Средиземного моря.

748 Ат-Таварих — возможно, речь идет о произведении Абу 'Абдаллаха Хамзы ал-Исфахани (280/893 — 360/970).

749 Хаджиб — придворный чин, лицо, ведавшее допуском к носителю власти, церемониймейстер.

750 Джинк — публичные танцовщики, юноши или мальчики, обычно евреи, армяне, греки или турки. Их костюмы состояли из предметов мужской и женской одежды. Они носили длинные волосы, иногда заплетенные в косы.

751 Мунхарафат — очевидно, речь идет об одном из астрономических приборов.

Текст воспроизведен по изданию: Абд ар-Рахман ал-Джабарти. Египет в канун экспедиции Бонапарта. М. Наука. 1978