ЭВЛИЯ ЧЕЛЕБИ

КНИГА ПУТЕШЕСТВИЙ

СЕЙАХАТНАМЕ

ЗЕМЛИ ЗАКАВКАЗЬЯ И СОПРЕДЕЛЬНЫХ ОБЛАСТЕЙ МАЛОЙ АЗИИ И ИРАНА

XI

[ПУТЬ ИЗ ЭРЗУРУМСКОГО ЭЙЯЛЕТА НА АНКАРУ]

После того дня, [когда мы вступили в пределы Эрзурумского эйялета], зимняя стужа усилилась, палатки придавило снегом. Под предлогом, что армия /362/ ослабевает, на совещании меджлиса было решено не идти в Ереванский округ, а отправиться к своим родным местам. Наш господин паша расположился в своем шатре в Гюмюшлю Гомбеде, и мы предавались удовольствиям и наслаждениям. Но наш паша-эфенди немного сердился на меня, ничтожного. Я попросил Сейди Ахмед-пашу, чтобы он испросил мне его прощение. И вот он, выбрав момент, сказал ему: «Если это проступок, что Эвлию Челеби, прибывшего к нам на службу по вашему благородному приказу, мы взяли на освобождение Гонио, то мы просим его простить. Потому что Эвлия Челеби был первым, кто провозгласил призыв мусульман к молитве при взятии Гонио, и [потом] многократно оглашал этот эзан, для того чтобы воодушевить на сражение газиев ислама. Он, ваш раб, является ученым путешественником, недимом, хафизом, бойцом за мусульманскую веру на пути Аллаха. А то — наша вина. Простите его!» Наш господи» паша на эти умные слова ответил: «Его вина непростительна, потому что мы послали его с беями санджака в Ереванский округ, он же отправился туда, куда его не назначали. Его проступок будет прощен в том случае, если он в течение восьми часов прочтет Коран от начала и до конца. Право же, наказание языка мучительнее ран от острия копья». Когда он сказал [это], я, ничтожный, поцеловал его руку и, произнеся [227] «бисмилла», прочел Коран от начала и до конца за девять с небольшим часов. Подойдя снова, я поклонился до земли. Пожаловав [мне] соболью шубу, буланого коня в серебряной сбруе, набор одежды, двух рабов-грузин, [паша] назначил меня, ничтожного, в Эрзурумский эйялет на небогомольную службу. День и ночь мы предавались удовольствиям и развлечениям. Однако, по обычаю злосчастного мира, наша радость и наслаждение жизнью были отравлены, ибо, как сказано в одном двустишии:

Где радость, там и гнет несчастий следом,
За светлым днем идут напасти следом.

Так вот, из Порты прибыл гонец-татарин с сообщением: «Султан Ибрахим приказал казнить великого везира Салих-пашу, а на его место поставил великим везиром Тезкереджи Ахмед-пашу» ¹. [Наш] паша, хотя и чрезвычайно опечалился, не уведомил [об этом] ни одного человека, продолжая проводить день и ночь в беседах и совещаниях. Всему оставшемуся в Эрзуруме имуществу и недоимкам был составлен реестр, потому что Салих-паша был одним из личных гулямов Мустафа-паши — отца нашего паши. Именно он содействовал пожалованию Эрзурумского эйялета нашему господину паше. Что же касается Хезарпара Ахмед-паши, то еще с тех пор, когда он занимал пост баш тезкереджи у Мустафа-паши ², /363/ он был смертельным врагом нашего господина Дефтердар-заде. Паша продолжал вести разговоры и шептаться с Сейди[-пашой], Бакы-пашой, Кутфадж Дели-пашой и Дилавер-пашой. Так как я, ничтожный, уже давно был осведомлен о делах и обстоятельствах этих пашей, то посчитал уместным о каждом из них по отдельности напомнить [следующее].

[О ПЯТИ ПАШАХ]

Кетенджи Омер-паша-заде Бакы-паша ³. Это честный, гордый, любящий пышность, беззаботный человек открытого характера, с сердцем ясным, как зеркало. Некоторые его манеры и действия говорят о том, что он не отворачивался от влачащих цепи дервишей-мелами ⁴. Так, когда, возвратившись из похода на Гонио, все мирливы и эмиры пировали за мухаммеданской скатертью, уставленной кушаньями, этот Бакы-паша, поссорившись во время беседы с Сейди Ахмед-пашой, схватился с ним за грудки. Мне, ничтожному, они сказали: «Встань, Эвлия. Помолись за нас. А мы поборемся на голодный желудок, с тем чтобы потом хорошо поесть». Я, ничтожный, [228] сотворил молитву. Они схватились. Бакы-паша, будучи более сильным, одолевал Сейди-пашу. Когда он должен был вот-вот одержать победу над Сейди-пашой, тот, собрав все свои силы, так швырнул этого огромного, словно гора, Бакы-пашу на накрытую скатерть, что всё — и драгоценная посуда, и кушанья, [находящиеся] на столе, — разлетелось вдребезги и смешалось. Когда все присутствующие, оцепенев и остолбенев от изумления, собрались расходиться по своим шатрам, хозяин шатра, наш господин Дефтердар-заде Мехмед-паша, приказал [слугам]: «Немедленно другую еду!», и стол был снова накрыт. А обоим этим везирам была пожалована почетная одежда. Бакы-паша сказал: «Я побежден, я сыт» — и отправился в свой шатер. Наш хлебосольный, щедрый господин, приказав накрыть прекрасный стол, поручил своему чашнигирбаши отнести [его] в шатер Бакы-паши. Накрыв еще один стол, послал его также и к Сейди-паше. Он предупредил чашнигира, сказав: «Я подарил их со всей посудой моим братьям Сейди-паше и Бакы-паше». Затем, отправив по собольей шубе: Сейди-паше — с чухадаром Бехлюль-агой, [а] Бакы-паше — с силяхтаром Фулбели Мехмед-агой, он [их] предупредил, сказав: «Если они будут вам давать что-нибудь, смотрите не берите, не то я отсеку ваши головы». Все присутствующие изумились от такой щедрости.

Бакы-паша был чревоугодник с хосровским аппетитом. Он хорошо владел оружием и ловко вскакивал на коня, но не выносил брыкливой лошади. Однако все же он был быстрым наездником [и] веселым человеком. /364/ У него было много смешных жестов и телодвижений. Но [вместе с тем] он был чрезвычайно знаменитым газием на пути Аллаха. Когда он был правителем Карса, то ханы Еревана [и] персидские султаны плакали от него навзрыд. Так, однажды, исчезнув после полуночи из Карса с 300 джигитами, он возвратился невредимым с 300 пленниками и с [другой] захваченной добычей. Справедливость и беспристрастность, проявленные им в сражении у крепости Шушик, сравнимы с высшей справедливостью обоих миров. По своей мудрости и учености это был второй Тафтазани. В щедрости и великодушии он не имел себе равных. Собственно говоря, когда оба эти качества соединяются в одном каком-то лице, то, согласно [выражению]: «Богатство и знание покрывают любой порок», все его странности и недостатки остаются скрытыми. Благодаря своей храбрости в первую очередь он стал отважным предводителем и украшением вселенной. И в шутках и в анекдотах он не знал себе равных. В [229] падишахском диване он действовал твердо и внушительно. Это был человек доброго нрава и естества (возможно также чтение: *** — т. е. «человек противоречивых качеств»).

Гази Сейди Ахмед-паша ⁵. Он сам так рассказывал о себе. Между абхазами и черкесами живет народ, называемый «садзы». Они знают как черкесский, так и абхазский языки. Это отважные, смелые, разбойные люди. По большей части они смешаны и связаны с абхазами. Даже своеобразие их выговора показывает, что они ведут происхождение от этого народа. Этот народ нуждается в абхазах, так как у тех есть пристани на побережье Черного моря. Один из родственников Мелека Ахмед-паши, известный под именем Зенхос, отправился в горы на разбой [в области] садзов и, взяв этого Сейди-пашу [еще] ребенком в плен, продал его торговцу на пристани. Торговец, отвезя его в Египет, продал дряхлому старику (?) ⁶. Сейди-паша вплоть до достижения двадцати лет обучался там искусству владеть оружием и верховой езде. Он достиг в этом совершенства, как и в игре в джарид, когда он играл на площадках за пределами города [Каира]. Проявив искусство в любом виде верховой езды, Сейди-паша стал известным человеком в Египте. Когда однажды старик и юноша плыли на корабле, неподалеку от острова Хасан корабль разбился и все утонули, лишь Сейди-паша, проплавав на доске день и ночь, выплыл на берег. Попав в крепость под названием Мувейлих, он за несколько дней восстановил в ней свои силы. Найдя себе в сопровождение подходящего и верного друга, он отправился в Египет с посохом в руке. Идя по дороге, они /365/ повстречались с тремя арабами. Арабы решили их раздеть и сказали: «Снимай одежду, караманец» ⁷. К [груди] Сейди они приставили острие дротика. Сейди [Ахмед], сделав быстрый выпад, ловко выбил дротик из рук араба, ударил его по голове и растоптал словно сорную траву. [Затем] он вскочил на кобылу араба и, не дав опомниться двум другим, сбросил их с лошадей и отсек им головы. А его спутник Сейди Али надел на себя одежду, [снятую] с одного из арабов. [Потом] они сражались с другими арабами, [и вот наконец] два храбреца возвратились в Египет с 11 кобылицами. В Египте [Сейди Ахмед] поступил на службу к египетскому паше. Так как султану Ибрахим-паше требовались искусные наездники, то вместе со знатным эмиром из Египта [в Стамбул] вызвали 12 искусных наездников. С ними вместе отправился в Стамбул и этот Сейди-паша. Получив сначала в [230] султанском гареме чин сеферли, а затем должность кафтан алты, он честно и заслуженно достиг там внутренних покоев двора — хассода.

А сколько людей погубили себя, играя [с ним] в джарид! Однажды султан Ибрахим соизволил повелеть этому Сейди: «Эй, Сейди! Смотри, не бросай дротиков в моих приятелей-мусахибов». Сейди же со своим абхазским выговором отвечает: «Ну право же, мой падишах! Они бросают в меня, я бросаю в них. Тут шутки плохи. Если они бьют меня по голове, я даю им в зубы». [Тогда] Ибрахим-хан распорядился пожаловать [ему] 1000 алтунов, почетный соболий халат. Он получает чин мастабаджибаши.

[Но вот] однажды, когда он играл в джарид на площади под названием Чименсафа, он попал дротиком в нескольких приближенных падишаха. Один из них вступил в перебранку с Сейди. В тот же миг Сейди убил его: свалил дротиком с коня и убил. А когда его товарищ стал прицеливаться дротиком в Сейди, тот сейчас же метнул дротик и в него, свалив его под копыта коня, словно труп. [Их] унесли в султанскую больницу. Ибрахим-хан страшно разгневался и приказал: «Немедленно убейте и Сейди, валите его с коня на этой же площади». Находящиеся рядом с [султаном] его верные приближенные сказали: «Наш падишах, сейчас он подобен сидящему на коне семиглавому дракону с кровавыми глазами, он вцепился в обоюдоострый меч, на поясе у него 12 комплектов [дротиков]. Если мы теперь скажем: "Бейте и убейте его", его на этой площади не сможет ссадить с коня и тысяча /366/ человек. А если он убьет много народу на глазах у падишаха, пойдет дурная молва. Мы просим нашего падишаха: простите ему нынешнее пролитие крови, расправьтесь с ним позже». Султан Ибрахим-хан не удовлетворил их просьбы и сказал, покрывшись огненными пятнами гнева: «Он убивает в моем присутствии моих мусахибов, неужели я оставлю его в живых? Ведь я предупреждал [его], чтобы он не убивал моих любимцев!» На это собеседники падишаха сказали: «Наш падишах, эта площадь — поле боя. Здесь не место для любимцев и прочих. Это не площадь позора, [а] площадь мужества. На ней равны и те, кто убивает, и те, кого убивают. Это закон династии Османа. Джарид — разновидность сражения». Но несмотря на то что они просили [падишаха] и обращались [к нему] со множеством убедительных слов, тот настойчиво повторял: «Непременно убейте [его]». [Между тем] верные друзья Сейди делали ему безмолвные знаки. Сейди [понял их и] тотчас, пригнувшись к шее коня, ускакал с [площади] Чименсафа. Выскочив за ворота- султанской конюшни и миновав ворота султанского дворца, он затерялся в Стамбуле; отстранившись от дел, он [затаился] в [укромном] уголке. Спустя [231] несколько дней благодаря ходатайствам многих мусахибов — любимцев падишаха он вышел из султанского дворца в чине чаш$мигирбаши.

Отсюда он направился в Будин к Сиявуш-паше ⁸. Тот пожаловал ему санджак Самтурна. День и ночь ведя войну в нахие взбунтовавшегося санджака против крепостей Фок, Кеменвар и Эгервар на берегу озера Балатон с кяфирами Зрин-оглу ⁹ и Йакан-оглу, он нападал на области и края Средней Венгрии, разгромил и разорил районы Тата и Папа, Персейрима и Чопамидже, Уйвара и Сен-Мартина, Янины и Коморно. Австрийский цезарь неоднократно сообщал Порте, что [Сейди-паша] «совершает поступки, несовместимые с миром». Тем временем [Сейди] выступил против капитана крепости Персейрйм, ночью взял с собой воинов и направился к этой крепости. Оставив 65 из них в засаде около крепости, он сам и еще пять человек подступили к ней. Пока правитель крепости занимался делами управления, он перебрался через ров и на полном скаку ворвался в ворота. Вонзив булат в грудь правителя, он превратил его в прах. Остальные же в страхе бежали. И вот, когда он, расправившись с одним-полутора десятком и этих начальников, один-одинешенек прошел [в крепость], сразу /367/ вслед за этим из крепости залпом ударили пушки, и [вот уже] 300 всадников бросаются его преследовать. Сейди устроил засаду, [и те] 65 человек, выскочив вдруг с криками: «Аллах! Аллах!», зарубили мечами 150. из 300 солдат, а 50 из них бежали [обратно] в крепость. Что касается [оставшейся] сотни, то она была взята в плен со своим капитаном. Доставив их на следующий день утром с конями и сбруей к Сиявуш-паше, он получил в подарок почетный халат, челенк, коня с седлом, украшенным драгоценными камнями, три кошелька наличных денег.

День ото дня Сейди-паша становился [все более] знаменитым и прославленным [воином] пограничных крепостей Канижа, Буда и Эгри. Австрийский цезарь известил падишаха о том, что [Сейди] разбил капитана Персейрима и большое количество войск: все видят, что он творит вещи, несообразные с миром. Но в тот год стало известно, что персы совершают в районе Еревана дела, несовместимые с миром. Тогда великий везир Салих-паша дал Дефтердар-заде Эрзурумский эйялет, а [Сейди-паше] — Тортумский санджак, выказывая свое расположение словами: «Вот на границе пусть они и управляются как знают». Его царское величество, счастливый падишах, не посмотрев на список прегрешений Сейди Ахмед-паши, простил ему то, что он убил в его присутствии его [любимцев] мусахибов, [и] пожаловал ему кошелек алтунов, шатер, 10 караванов мулов, 10 [232] караванов верблюдов, бунчук, барабан, знамя. Пожаловал ему еще 7 чистокровных арабских скакунов и сказал, похлопав его по спине: «Пусть оказывают уважение моему Сейди-паше, доставляющему мне радость. Да поможет великий Аллах в его делах! Я посылаю тебя в Тортумский санджак, чтобы ты вел священные войны на персидской границе».

При его выступлении в Ускюдар аяны, знать и берайя прибыли из Стамбула с множеством подарков. Сейди-паша, делая стоянки между переходами, направился в Тортумский санджак. Я, ничтожный, встречался с ним в священных войнах против Шушика, Гонии, Мегрелии. Я был осведомлен p повседневных его делах, потому что наш господин, Дефтердар-заде, не послал Сейди-пашу [сразу] в Тортум, а задержал его при себе. Ведя с ним частные беседы; он ежемесячно выдавал [ему] один кошелек на карманные расходы. Так как он жил в Эрзуруме, я, ничтожный, тоже близко познакомился [с ним]. Долгое время мы были хорошими друзьями. Он даже с шуткой метнул в меня дротик на площади для игры в джарид, попал мне в лицо, и у меня изо рта выпало четыре зуба. Наш господин Дефтердар-заде, сильно огорчившись, взял в виде возмещения за мои четыре зуба один кошелек и чистокровного арабского /368/ скакуна. Мы помирились. Но [теперь], когда я читал великий Коран, то не мог уже, как полагается, произносить буквы син, шин, сад, зейн, заль, выговаривая их глухим голосом. Но да простится опять Сейди-паше то, что он выбил мне зубы. Я получил [за это] 7 чистокровных арабских скакунов, 2 рабов-грузин, 2 кошелька и много почетных халатов. Действительно, это был щедрый, без притворства и обмана, без злобы и ненависти, непосредственный, спокойный, здоровый, радушный, веселый, простодушный, чистосердечный, любимый всеми [человек], который привлекал к себе и подчиненных, и солдат, и военачальников, и [даже] врагов. Хотя он не был мужем учености и совершенства [знаний], но обладал чрезвычайной силой, властным характером и был отважным пехливаном. Это была достойная личность, не знающая никаких запретов, [человек] чистой веры, острослов. Да облегчит Аллах его затруднения!

Кутфадж-паша ¹⁰. Он происходит из отважного черкесского племени болоткай. Он был прославленным, смелым, храбрым мирливой. Это паша, истребивший немало арабов, которые владели санджаками Хама и Хомс во владениях Сирийского Триполи. Это был справедливый, заботящийся о реайе предводитель войск. Но он совершенно не знал турецкого [языка]. Он разбирался только в мечах, конях, кирасах, хороших лошадях. Так, за Хомсом, на берегу реки Аси, он удобрил Арабскую пустыню, нагромоздив целую гору трупов. Сейчас она называется холмом Кутфадж-паши. Его дворец находится в городе [233] Антакье. У ворот дворца были натянуты цепи, подобные цепям в караван-сарае. Так вот рассказывают: как-то за Антакьей прошли арабы. Кутфадж-паша со своим отрядом сразу вскочил на Коней, но, сколько ни старался, не мог отыскать привратника, чтобы открыть ворота [и] опустить цепи. Быстро обнажив саблю, он нанес такой удар по цепи, что и сейчас на арке ворот висят ее обрывки. Здесь место гуляний для прохожих. Ни один муж не проявил такой смелости, какую показал он во время наших священных походов на Гонию и Мегрелию. Да исполнит бог его желания!

Дели Дилавеp-паша ¹¹. В то время, когда везир покорителя Багдада, султана Мурада IV, Кара Мустафа-паша являлся талимханеджибаши в янычарском оджаке, этот Дилавер-паша — один из его мамлюков — был предводителем [отряда] грузинского происхождения из племени ачик-баш ¹². [Известный] по имени Дели («безумный, безумно храбрый»), он был отчаянно храбрым. /369/ Когда Кара-Мустафа-паша был великим везиром, он пожаловал Дилавер-паше бунчук и Тортумский санджак. Позже, после того как Тортумекий санджак был передан Сейди-Ахмед-паше, смещенный Дилавер-паша, участвуя в захвате Шушика, Гонии, в набеге на Мегрелию, проявил большую отвагу. Это был бесхитростный, бешеного нрава человек. Но во время схватки это был воин, прекрасный всадник, не берегущий своих глаз от сучков и веток, храбрец, [меткий] стрелок из ружья, метатель аркана. Рассказывают такой смешной и удивительный случай: однажды от хана Еревана к нашему паше приезжает посланец — храбрец по имени Токмак Али-хан с редкостными дарами. Осмотрев его товары, везир принимает их. Посланец особенно расхваливает саблю с ножнами, осыпанными драгоценностями, — одну из шахских сабель, изготовленную в мастерской. Наш господин паша, показав эту саблю Дилавер-паше, говорит: «Паша! Проверь-ка саблю». А тот и говорит: «Самая хорошая сабля зуба не выдержит», берет саблю, подносит [ее] к своим зубам, с треском ломает [и] бросает [ее]. Бедный посланец пожалел, что расхваливал саблю. После еды Дилавер-лаше в особой чашке подносят кипящий кофе. Не медля ни секунды, паша все выпивает. Затем, когда принесли кадильницу и сосуд для розовой воды, он, открыв ради благовонного аромата кадильницу, с явным аппетитом съедает находящиеся в ней горящие угли. Посланец, изумившись этому, говорит, обращаясь к нашему Дефтердар-заде-эфенди: «Мой султан! [Кто это?] Каково его благородное имя?» Паша отвечал: «Это наш брат Дилавер-паша». Посланец в совершенном изумлении говорит: «Правильнее будет, если его назвать [234] Семендер-паша. Потому что есть огонь свойственно саламандре». Дилавер-паша был отважным и храбрым газием. Когда Уфак Ахмед-паша был капуданом, он проявил [свою] полезность в сражении при Каракуча.

Дефтердар-заде Мехмед-паша. Да спасет его всевышний Аллах! Наш паша-эфенди был любимцем дефтердара султана Мурада IV, великодушного Мустафы-йаши. Его отец, родом босниец, прибыв из касабы под названием Новасин в санджаке Херсек, оказался на службе у Экмекчи-заде Ахмед-паши; при султане Ахмед-хане он стал башбакы-кулу, а во времена султана Мурада IV — дефтердаром. Впоследствии великий везир Реджеб-/370/паша ¹³ и шейхульислам Хусейн-эфенди, сговорившись, отдали на убиение мятежным солдатам, [собравшимся] на площади Атмейдан, этого дефтердара Мустафа-пашу, янычарского агу Хасана Халифу, мусахиба падишаха Мусу Челеби и одновременно также велели разграбить дом дефтердара, находящийся около мечети Сулейманийе. Мать нашего господина Мехмед-паши, родственница нашего господина Мелека Ахмед-паши, является родственницей и мне, ничтожному: она приходится дочерью моей тетки с материнской стороны. Отсюда и происходит наша настоящая дружба с пашой-эфенди. Сам он родился на земле Стамбула в [квартале] Сулейманийе. До 14 лет нашего пашу-эфенди воспитывал, оберегая и опекая, рузнамеджи Ибрахим-эфенди; он стал ученым, образованным и знающим человеком. Затем, удалившись в уединенное место, он достиг возраста возмужания (букв. «стал обладателем бороды»). Обретая знания во всех науках, он стал единственным человеком своего времени, преуспевшим в письме, сочинении, риторике, лексикологии, просодии, стилистике. Когда Кара Мустафа-паша пожаловал ему пост кягыт-эмина, он сделался членом султанского дивана. Впоследствии он стал мухасебеджи Анатолии. При восшествии на престол Ибрахим-хана, как глава привратников Высокой Порты, он был удостоен награды и отличия.

После смещения везира по имени Джаван Капуджибаши великим везиром стал Салих-паша. Хотя паше и пожаловали должность янычарского аги, но он, не приняв [эту] должность, попросил [назначить его] в Эрзурумский эйялет и добился своей цели. Прибыв в свой эйялет, он творил повсюду должное правосудие и справедливость, сделав всех довольными. Персидские ханы и султаны, мегрельские, абхазские и грузинские беи, не испытывая радости от многочисленности его войска, отправляли к его везирскому порогу послания и посланников с различными подарками. Это был смелый везир, несравненный по величию и импозантности, по могуществу и непреклонности, по [235] тонкости ума и благочестию. Ни у одного везира, кроме как у покойного Байрам-паши, я не видел [таких] изысканных кушаний и сластей, какие готовились у него на кухне. Ни у одного везира не было видано [столь] вкусных блюд, какие были у него за столом. Его расходы были велики. Он обладал удивительной щедростью. Обычно он имел склонность к пурпурным, красным, зеленым почетным одеждам. В народе пашу называли вероломным тираном. Ему приписывали заносчивость, себялюбие, самодовольство. В действительности, так как он был могущественным человеком, он нарушал мир повсюду. Однако паша был не таким, каким его считал народ. В месте своего уединения он занимался фехтованием на саблях с равными себе [по положению и по возрасту] и недимами, будучи босиком и с непокрытой головой. /371/ Но, излагая в падишахском диване свой везирский доклад, он воздавал каждому по его способностям. Ни одну тяжбу он никогда не затягивал, потому что по своим знаниям и совершенству он был [подобен] глубокому морю — морю, в которое стекли и собрались 1060 вопросов шариата по предписаниям религии и фикху: [они] находились у него в памяти. Уладив пустую тяжбу слабого раба, он не принижал противника. Он не старался обрадовать истца лжесвидетельством. Одним словом, в каждом деле он следовал прекрасному полустишию: «Хоть кожу с себя сдери, но не знающим тебя покажи себя». Он был очень отважным, выделялся щедростью. Мне, ничтожному, он пожаловал много коней из-под своего седла со сбруей и коврами. Будучи сердаром на поле битвы, он для воодушевления всех солдат войска, исповедующего единобожие, на поле боя делал подарки. Каждый был готов пожертвовать за него душой и телом, хотел умереть ради него, [ибо сказано]: «Человек — раб благодеяния».

Когда в 1058 (1648) году во время правления великого везира Кара Мурад-паши ¹⁴ мятежники Гюрджу Неби, Катырджи-оглу, Лк Якалы-оглу, Чорма-бёлюкбаши с войском численностью 47 000 [человек] вторглись в Анатолию, этот наш господин Дефтердар-заде Мехмед-паша составил авангардный отряд из 3000 смельчаков; завязав сражение, он семь раз нападал на войско Катырджи-оглу и разгромил его. Вслед за тем ушло войско Гюрджу Неби. Полностью изгнав [мятежных беев], он прибыл в присутствие великого везира с богатой добычей, был обласкан, [одарен] золотым челенком и собольей шубой, получил [новый] чин. Его храбрость и неустрашимость, проявленные им [и] в других местах, мы, если будет угодно Аллаху, опишем в своем месте. Да поможет ему Аллах! В то время как этот наш господин Мехмед-паша подтягивал [236] войска в Эрзурумской долине к Ереванскому округу, из Порты пришло известие о кончине Салих-паши. Опечалившись, он повелел во всех ливах эйялета записать в судебных реестрах, что это произошло в день Касыма.

Когда наш господин паша прибыл наконец в Эрзурум, около него остался лишь Сейди Ахмед-паша. Однажды вечером, когда не было никого из посторонних, он пригласил на пиршество многих бывших аг и, разделив [с ними] по хорошему обычаю хлеб-соль, сказал: «Аги! Я хочу, как Абаза-паша, этой зимой поднять мятеж в Эрзуруме и, захватив казну /372/ и должности Анатолии, засесть в этой крепости. Что вы [на это] скажете?» Все аги ответили: «Слушаем и повинуемся!» И вот однажды ночью, имея при себе 200 лестниц с крючьями, все они и вместе с ними 2000 отважных и отчаянных сорвиголов и 200 бёлюкбсшш при полном вооружении изготовились [к атаке]. На рассвете, когда они собирались уже приставить лестницы к [стенам] цитадели, находящиеся в крепости для ее охраны янычары, получив предупреждение, вскричали разом: «Аллах един, един! Во имя Аллаха, сдавайтесь! Бей их!» Осветив со всех четырех сторон факелами ворота и стены, они призвали правоверных к бою. Направив все пушки цитадели на дворец и собрав в цитадели всех янычаров, находившихся в посаде, они не открыли внешних ворот крепости. Все воины паши и находившиеся у него под началом аги остались снаружи, а паша с 2000 человек — в своем дворце. Дабы не усугублять ошибок в своих действиях, в тот момент, когда из крепости уже приготовились обстреливать дворец, из числа эшрафов и аянов пришли посредники и, сказав: «Это недоразумение», преподнесли янычарскому аге и чорбаджи почетные халаты. За 10 кошельков была дарована должная тишина. Так мятеж был погашен.

Через 10 дней после этого, на десятый день месяца зилькаде [1057] (8 декабря 1647) [года], через Азербайджанские ворота вошел какой-то человек. Доставив на осле вьюк сушеной моркови, он прошел прямо в ясный шариатский суд. Он предстал перед добродетельным моллой-эфенди — зятем шейха бухарского эмира — и изрек: «Мой султан! Я привез вьюк моркови на осле. До того как я позову своего осла и прежде чем [ты] позовешь янычаров, а паша — свою охрану, назначь мне казенную цену за мою морковь». Кадий, тотчас завершив суд, говорит: «А ну, чего ты хочешь? А не то [смотри]!» Тот ему отвечает: «Захвата Эрзурума с помощью правоверных» (игра слов: арабской графикой муслим (мусульманин) и мюселлем (см. Терминологический комментарий) пишутся одинаково). Мулла [237] сразу понял, в чем хитрость, встал с места, сказал: «Добро пожаловать, мюссллем-ага!» — и приказал немедленно закрыть ворота Эрзурума. [Тотчас] он уведомляет [об этом] янычарского агу, чорбаджи, аянов вилайета. Дают знать также и паше. Так как теперь «мюселлем» уже не опасался, что паша что-нибудь [с ним] сделает, то, придя в диван паши с вескими аргументами и с янычарским оджаком, он зачитал хатт-и шериф и приказы падишаха. И вот оказалось, что пост Эрзурумского вали был пожалован Гюрджу Коджа Мехмед-паше. /373/ Наш паша-эфенди, сказав: «Да будет над ним благословение Аллаха!», приказал надеть на мюселлема почетный кафтан (возможно, игра слов: под «почетным каба» подразумевается смирительная рубашка). И когда бедный мюселлем учтиво пятился назад, [присутствующие в диване] люди схватили его за полы и опрокинули вниз головой. Тот возопил: «Пощади, мой султан! Я [только] исполнитель приказа. На мне вины нет. Ради своей драгоценной головы не вешай меня» — и начал молить о пощаде. Оказывается, еще раньше было оглашено, будто паша приказал созвать заседание дивана, дабы повесить мюселлема. И будто бы это и явилось причиной того, что мюселлем отправился в [шариатский] суд вместе с ослом и «морковью». Теперь, сообразив, что к чему, мюселлем обратился к нашему господину паше: «Мой султан! Не медли, завтра же утром выходи из крепости, в течение трех дней сделай [все] приготовления. Обязательно уходите из этого города!» Услышав такое, наш господин паша в ярости закричал: «Эй, бейте этого негодяя, смотрите, что несет, что предлагает этот проклятый. Я-то уважаю закон, а этот узнает, как ко мне приставать и надоедать». Тут в дело вмешался чорбаджи Халиль-ага, и было решено, что паша пробудет в крепости неделю, а затем двинется в Стамбул.

ОТПРАВЛЕНИЕ ИЗ ЭРЗУРУМА. В СТАМБУЛ СУРОВОЙ ЗИМОЙ 1057 ГОДА, ВОСЕМНАДЦАТОГО ЗУЛЬКАДЕ (15 декабря 1647 г.)

Начнем с того, что от ереванского хана прибыл шах по имени Яздан Баш со своим шатром и с караваном в 3000 голов. Их велели развьючить и по шариатскому закону взяли с них пошлину. Криков [о помощи] гюмрюк-эмина, армянина по имени Татос, слышно не было. Когда пошлина в 440 кошельков была [без споров] уплачена, огромный караван вышел наружу через Эрзинджанские ворота, расположившись в умножающем радость месте под названием Базарбаши Дегирменлери. От [238] эрзурумских аянов прибыло много берайи с дарами. Со всех сторон пришли аги разных [чинов и званий], и нас стало много.

Когда мы находились в Эрзуруме, то временами была хорошая погода, а временами — снег и вьюга. С известием о кончине багдадского вали Ибрахим-паши, кетхуды Салих-паши, прибыло 100 конных ич-аг, 70 капуджибаши, 7 байраков [численностью] /374/ 700 отважных сарыджей, 3 байрака секбанрв, и всем было определено полное довольствие. [Наш] паша очень сокрушался по Ибрахим-паше.

На следующий день из Порты прибыл гонец по имени Токмак-хасеки ¹⁵, доставивший такой благородный приказ: «Тебя, мой везир Мехмед-паша, по докладу твоего предшественника Сулейман-паши о вероломстве Аджема, я назначил в Ереванский округ вместе с эйялетским войском. Ты же, оказывается, действовал нерешительно и медлил с выступлением в поход. По получении моего благородного приказа тебе надлежит, не останавливаясь ни на один миг, идти в Карсский эйялет, который я пожаловал тебе в качестве арпалыка. Охраняй и стой на страже тех рубежей. Повинуйся моим благородным указаниям». После прочтения благородного приказа [паша] отправил Хасеки в столицу, выдав ему 3 кошелька на дорожные расходы. А сам он в Карсский эйялет не поехал, но со словами «Будь что будет» также направился в сторону Стамбула.

Пройдя сперва от Эрзурума на запад 3 часа, мы сделали остановку в деревне Кян. Это цветущая деревня в центре Эрзурумского плато. Пройдя еще 5 часов на запад по Эрзурумекой равнине, мы пришли в деревню Илыджа. Здесь, на краю западной части Эрзурумского плато, находится приятный горячий минеральный источник. Он имеет над собой купол. Это благотворительное и богоугодное деяние одного из падишахов Ак-Коюнлу. Дно бассейна покрыто песком. Вода не совсем горячая, умеренная. Вода некоторых источников пахнет серой. Она полезна от чесотки и проказы. Двигаясь отсюда 5 часов на запад, мы пришлите деревню Хыныс. В деревне 200 домов. Идя [затем] 5 часов опять на запад, мы прибыли в деревню Мама-хатун. Это мусульманская деревня, насчитывающая 200 домов, в долине у подножия скал. У подножия белой отвесной скалы находится усыпальница Мама-хатун. Среди жен падишахов Ак-Коюнлу она слыла благотворительницей. Когда ее вакф был приписан к казне, его имарет стал приходить в упадок. Снова двигаясь отсюда на запад, мы пришли в деревню Котур. Это цветущая деревня и зеамет. Реку Евфрат здесь переходят по мосту из необожженного кирпича. Паша, пробывший тут 3 дня, /375/ послал меня, презренного, в крепость Кемах к управляющему солеварней эмирахору Хасан-аге.

Выступление в крепость Кемах. Выйдя из [239] деревни Котур и пройдя 9 часов по цветущим местам берегом Евфрата, мы пришли в деревню Шурим. Она находится на границе Кемаха. Отсюда шли опять на юг 7 часов вдоль реки Евфрат и сделали стоянку в деревне Эмин. Она также на границе Кемаха, является хассом управляющего солеварней. Отсюда, снова двигаясь берегом Евфрата, мы пришли в крепость Кемах.

Описание Дома благоденствия — крепости Кемах

Ее основателем является один из древних кесарей. Затем она попала в руки Узун-Хасана. Ее осаждал Тимур, но она оказала сопротивление. Впоследствии, когда султан Селим находился в качестве шахзаде в Трабзоне, он захватил эту крепость, поскольку она была недалеко, и оставил в ней солдат. Затем этой крепостью овладел вероломный шах Исмаил. Далее, когда султан Селим стал самодержавным падишахом, он, объявив прежде всего священную войну против персов, пришел из Анатолии с войском, подобным морю, и осадил эту крепость Кемах. Захватив руками Быйыклы Мехмед-паши эту крепость, он завоевал еще множество крепостей и продвинулся в глубь Аджема. Крепость по реестру Сулеймана входит в воеводство Куручай на территории [эйялета] Эрзурум. Это хасс и субашилык эрзурумского паши. Наместник получает жалованье 300 акче [в день]. С нахие, названия которых Гюрджас, Куручай и Шехир, кадии получают ежегодно 3000 курушей. Народ подчиняется и повинуется шариату, разъясненному пророком. Правитель [города] является также и комендантом крепости. В крепости находится 500 человек гарнизона. Жалованье за службу они получают от [доходов] солеварни. Есть янычарский сердар, сипахийский кетхуда, накыбульэшраф, аяны и эшрафы. Правитель, который живет на расстоянии одного часа [ходьбы], на противоположном берегу реки Евфрат, /376/ в деревне Кёмюр, насчитывающей 700 домов, является и управляющим солеварней. Соль здесь белее снега, вкуснее, чем соль Кыршехира; она славится повсеместно. Все люди, отправляясь на летовье Бингёль из Курдистана и Туркестана, покупают поваренную соль из этого города Кемаха. В этом городе славится также тонкий и крепкий холст для палаток, подобного которому ни в одной стране быть не может. Он лучше румелийского холста, [называемого] «дирама» или «дерама», гладкий, как полотно паранджи. В народе тут ходит даже поговорка: «Кемахский холст что эрзинджанский барашек, что байбуртская девушка».

Кёмюрсу, протекающая через виноградники в окрестностях деревни Кёмюр, берет начало в горах Караджасу, вливается и впадает в реку Евфрат у подножия крепости Кемах, неподалеку [240] от текке султана Мелика Гази, которое находится на расстоянии одного дня [пути]. Недалеко от него, напротив, — деревня Мубарак. Это процветающая деревня, хасс эрзурумских [капу]-кулу.

Божья мудpость. Холодная вода, что течет в июле месяце из пещер, находящихся в этой деревне Мубарак, замерзает и превращается в лед. Однако в зимние дни в банях от воды становится теплее. Удивительна мудрость творца! Все жители вилайета хранят в этих пещерах сыры, которые называются твердыми сырами. Такой это сардаб. Когда приходишь сюда из Эрзурума, нужно перейти большой одноарочный мост через реку Евфрат и пробираться через скалы под названием Кайян высотой 500 шагов. Это утесы, доходящие до небес. Под самой крепостью эти утесы Кайян обрываются справа, [образуя] пропасть, подобную глубочайшей бездне ада. В реку Евфрат здесь впадает еще речка, которая называется Айн-Манзар. Эта речка течет с горы Манзар и, пройдя в долине Салими по городским садам, впадает в Евфрат ниже [скал] Кайян; [в ней] чистая, прозрачная, искрящаяся вода.

Место под названием Кайянкайя является основанием крепости. Оттуда бьет ключом вода, подобная живой воде. Недалеко от этого места находится скала, которую называют скалой Али: Так как халиф Али, прибыв [сюда], отдыхал, прислонившись поясницей [к скале], то жители этого города, страдающие болями в пояснице, выздоравливают, если прислонят свои спины к скале. И это их владение — /377/ от Аллаха. Городские жители называют скалу Кирликайя («грязная скала»);[недалеко] от этой скалы, на пригорке, находится немусульманский посад. [В городе] есть 2 караван-сарая, две бани, большая соборная мечеть. Одна из бань — это баня чорбаджи, примыкающая к суду, другая же — баня кетхуды — находится недалеко от [скалы] Кайян, на берегу реки Евфрат. Рибата вокруг посада нет. Выше этого посада стоит огромная, вознесшаяся до небес крепость.

Топография крепости Кемах. Эта красивая крепость представляет собой пятиугольное по форме, прочное сооружение. Стены крепости и башни сложены из больших камней. Пока ничего подобного в пределах [эйялета] Эрзурум нет. Правда, вдоль берега реки Евфрат укрепления по преимуществу небольшие, но вреда с той стороны не бывает, [В крепости] имеются ворота, обращенные на кыблу, и напротив них двойные ворота, [открывающиеся] внутрь. Все трое ворот — прочные, железные; все они украшены. Внутри у самых ворот, справа и слева, стоят две бронзовые пушки. Имея в длину по 27 карышей, они стреляют ядрами весом 3 кантара. Удивительно здесь то, [241] что [неизвестно], как затащили и установили па отвесной скале эти тяжелые диковинные пушки, которые трудно поднимать и опускать. На высоком пороге ворот стоит пехливан с булавой [и] висят колчан и стрелы халифа Али.

В цитадели имеется 600 крытых землей домов. Однако это дома без садов и виноградников, и расположены они в тесном месте. Кроме [садов] в домах Кара Якуба-оглу [и] Ибрахима Челеби, домов с садами в крепости нет. В крепости много свободных, брошенных земель. На свободных участках расположено 5 амбаров для пшеницы. Со времен Селим-хана они заполнены латунными челенками и просом ¹⁶. Тот, кто видит [эти амбары], считает, что в амбарах хранится то, что поступает с гумна. Этим питаются солдаты во время осад. В цитадели имеется 11 михрабов. Три из них — в соборных мечетях.

Внутри, за крепостными воротами, находится очень большая, старого стиля соборная мечеть Бей-джами с каменным минаретом; кроме этого есть и деревянный минарет. Другие мечети без минаретов. В северной части крепости на Башне шехидов находятся 32 большие [и] малые пушки. Ниже ворот проложен вырубленный в скалах водопровод, который спускается вниз до самой реки. Во время осады оттуда доставляют воду /378/ и [ею] тушат пожары. Внизу недалеко друг от друга расположены три родника. В одном живая вода, в другом вода с селитрой, в третьем солоноватая вода.

Этот красивый город известен во всем мире; он находится на территории [эйялета] Эрзурум. Население турецкое. Здесь есть удивительно гостеприимные, набожные, спокойные люди. Известны производимые [здесь] холст для палаток, белая вкусная соль, плиточный сыр, который называется твердым сыром. [Он подобен] таким сырам, как сыр из козьего молока под названием митиленский или курейшитский из священного Багдада; он свеж, вкусен и быстро переваривается. Весной в горы окрест этого города прилетают божественные птицы, называющиеся «сельви», и садятся на огородах и в горах. Жители Кемаха узнают по их прилету о наступлении этого сезона, они ловят [этих] птиц, ощипывают, солят и маринуют [их]. Едят [их] зимой. Очень вкусная птица, ее мясо придает силы. Вырвавшиеся из рук птицы летят в другие приятные места.

Неподалеку от скал (?) находится усыпальница Кенд-эфенди, и у моста — усыпальница султана Мелика Гази. Так как город стоит не на большой дороге, караванный путь здесь не [пролегает]. Он находится в каменистом месте, и река Евфрат, спустившись с горы Домлусултан, орошает земли этого города. [242] Обогнув скалу, на которой стоит эта крепость, она течет на запад, проходит через курдское [селение] Изолу, за Бингёлем принимает еще и реку Мурат. Дальше река Евфрат течет через ущелье Кёмюрхан близ Малатьи. Те, кто хочет заехать в такие места, как Харпут, Эгиль, Палу, Диярбакыр, не смогут попасть в них, не переехав через Евфрат на судне.

В течение трех дней мы осматривали этот город и проверяли отчеты воеводы Куручая — [местечка], которое является владением паши, после чего [нами] в счет недоимок было получено 700 курушей. Мне, ничтожному, выдали в виде платы за прошедшее время 100 курушей. От управляющего солеварней Эмир Хасан-аги мы получили от недоимок с имущества 150 курушей. Выезжая отсюда, мы устроили и другие наши дела. На обратном пути снова одну ночь провели в Кемахе. На следующий день, двигаясь с утра в течение 9 часов берегом реки Евфрат, мы достигли деревни Шурим. Эта деревня, насчитывающая 200 домов, является зеаметом. /379/ Отсюда, идя 10 часов берегом реки Евфрат, иногда по плохим дорогам, мы пришли на стоянку Джебеджехан. В старину здесь было процветающее населенное место. Снова двигаясь на север, мы оставили реку Евфрат справа от себя. Выбравшись отсюда и следуя по широкой равнине, мы пришли в деревню Джимен. Это благоустроенная деревня на территории Азербайджана; здесь славятся хлеб из рисовой муки, разваренные и высушенные зерна пшеницы. С большой опаской перенося здесь неприятности вьюги, бурана и снега, мы получили отвращение к [такой] жизни. Выйдя отсюда, мы пришли в расположенную на пути крепость Эрзинджан.

Крепость Эрзинджан

Она подчиняется непосредственно [паше] Эрзурума. Так как место это — рай, подобный саду Ирем, то тысячи правителей прилагали [мною] сил, чтобы овладеть им. Наконец в 855 (1451) году султан Захиреддин ¹⁷, являвшийся государем [Эрзинджана], прибыл в Амасью в тот день, когда Амасийская крепость была взята Йылдырымом Баезид-ханом, который оказывался победителем повсюду, куда бы он — подобно молнии — ни бросался, мстя окружавшим его врагам. Он вручил Йылдырыму Баезид-хану ключи от крепости Эрзинджан, после чего его величество падишах со всем великодушием снова пожаловал султану Захиреддину престол Эрзинджана. Однако и монета чеканилась, и хутба читалась от имени Йылдырыма Баезид-хана. Когда на третий год этого правления султан Захиреддин скончался, область перешла в руки Кара-Юсуфа из [династии] шахов Кара-Коюнлу. После того как он процарствовал еще [243] 7 лет, появился темный Тимур. Кара-Юсуф, в страхе перед ним оставив свой трон и спокойствие, бежал вместе с правителем Багдада султаном Ахмедом Джелаиром ¹⁸ к Йылдырыму Баезид-хану и укрылся под его защитой. /380/ Хотя Тимур потребовал у Йылдырым-хана обоих этих падишахов, тот их не выдал. [Тогда Тимур] сказал: «Удали [их] из твоего государства, из твоих владений». Однако Йылдырым Баезид-хан не внял словам Тимура. Это происшествие послужило причиной ссоры Тимура с османами. Когда Тимур с подобным морю войском пошел на Йылдырыма Баезид-хана, Кара-Юсуф, а также султан Ахмед Джелаир, сев на корабли, бежали из Антальи в Египет и нашли убежище у султана Беркука ¹⁹.

Затем [на землях] вплоть до Эрзинджана установил свою власть Узун-Хасан; здесь на его имя чеканилась монета и читалась хутба. И ныне поблизости от караван-сарая Мевлеви виден монетный двор. Впоследствии, когда Иылдырым Баезид-хан отправился в горние выси рая, Узун-Хасан стал в Эрзинджане самовластным правителем.

После Йылдырым-хана, в период [правления] шахзаде Мусы, йсы, Сулеймана и шахзаде Мехмеда Челеби, в Анатолии происходили смуты ²⁰, наконец султан Мехмед Челеби стал самодержавным падишахом. Так как в то время не было возможности сражаться с Узун-Хасаном, то Узун-Хасан вплоть до правления Фатиха не переставал посягать на османские владения. В конце концов Фатих нанес ему поражение в знаменитой битве в 878 (1473) ²¹ году и захватил все территории Эрзурума и Эрзинджана, став их вторым [османским] завоевателем. Впоследствии, во времена Баезид-хана, когда [будущий] султан Селим как шахзаде находился в качестве вали в Трабзоне, шах йсмаил попутно захватил и Эрзинджан. Когда же султан Селим со славой и блеском вступил на престол, рн двинул армию против шаха йсмаила, подошел к Эрзинджанской долине и взял в 921 (1514) году сдавшийся без боя Эрзинджан, став, таким образом, третьим [османским] завоевателем Эрзинджана.

Согласно переписи Сулейман-хана, [Эрзинджан] отделен от хасса паши на территории Эрзурума, [его] управителем является субаши. Есть благородный кадий с жалованьем 150 акче [в день], имеются нахие и деревни. Власти выплачивают кадию 6 кошельков [в год]. Имеются шейхульислам, накыбульэшраф, кетхудаери сипахиев, янычарский сердар, 150 торговцев, рядовые гарнизона крепости ²². [В числе] его правителей есть мухтесиб-ага и городской наиб.

Четырехугольная по форме крепость стоит на ровном, радующем глаз плато и представляет собой небольшое красивое каменное сооружение. Но [все] четыре стены ее очень низкие. Находящиеся со всех сторон башни не имеют прочного [244] основания. Крепость древняя. Ров вокруг /381/ крепости совсем неглубок. Когда в Эрзуруме взбунтовался Абаза-паша, [крепость] обороняли и восстановили ров и башни. Но так как от Абазы не было спасения, то волей-неволей крепость сдалась ему. В ней есть одни железные ворота. От внешнего посада в город через ров перекинут мост. В цитадели находятся 200 домов без виноградников и садов. Есть одна соборная мечеть, других имаретов нет, потому что внутри крепости тесно. Во внешнем посаде [Эрзннджана] находится 1800 домов. Высокие [дома] среди них редки. Имеется 70 больших [и] малых михрабов, 7 из них — в соборных мечетях. Есть 7 дервишских текке. Самым зиаменитым является текке святого Мевляны ²³, в нем каждый вечер [дервиши] Мевляны вращаются [в зикре]. Из сыновей Мевляны на территории текке похоронен также Челеби-эфенди. Вакфы их — места защищенные. В библиотеке [одной обители] находится написанный рукой святого Мевляны Коран, а также священные месневи. Известно также текке Абд ал-Кадира Гиляни ²⁴.

Самыми знаменитыми банями являются баня Калем и баня Искендера. Есть 11 больших караван-сараев. В 48 кварталах находится 40 школ для детей. Так как много улемов, набожных людей и учащихся, то в каждой соборной и простой мечети дается достаточно уроков для простонародья. [В них] обучают всем наукам. Люди [здесь] смышленые, разумные, понятливые, набожные, добронравные, спокойные. Поступая согласно священному хадису: «Лучшая из одежд — короткая», они носят короткие одежды. «Слава — это беда», — говорят они и шелковых одежд не носят. То и дело [встречаешь] красивых [людей]. Их женщины, будучи непорочными, как Адавиа, покрыты чадрой. Они носят на ногах сапоги, на головах — высокие ермолки из узорной шелковой ткани.

Здесь есть небольшой каменный бедестан. В нем продаются всякие драгоценные изделия. На рынке имеется 50 — 100 лавок. Воздух довольно легкий. К востоку, по ту сторону горы, на расстоянии двух переходов, находится Эрзурум. Здесь бывает снег, но больше трех дней он не лежит. Летом ли, зимой ли недостатка в овощах [здесь] нет, изобилие всяких злаков. Из фруктов славятся 70 различных [сортов] груш. Паше доставили отсюда груши 17 разных [сортов]. Здешний виноград сохраняется до появления нового. Славятся абрикосы «зердали», сушеные груши, сушеные тутовые ягоды, белые /382/ и желтые, лиловые и черные. Эти сушеные тутовые ягоды продают на местном рынке и на базаре и целыми вьюками везут в другие страны. Для их выращивания имеется особый тимар. [А многие] варят разные сорта ароматного и пахучего тутового бекмеса. Одна его чашка освежает нутро. Много мест для прогулок. Фрукты за два дня [245] доставляют в Эрзурум на конях. Это город, который в изобилии снабжает фруктами Эрзурум.

Пробыв в этом городе вместе с пашой 3 дня, мы взяли деньги и имущество, полученные нами в доход от управляющего солеварней Кемаха и субаши Куручая. Население вилайета устраивало паше великие пиршества. Мы пребывали в радости и блаженстве, когда со стороны Стамбула прибыл гонец и [устно] сообщил, что взбунтовался Варвар Али-паша. Кроме того, он доставил письмо. Вручив [его] паше, он призвал на помощь Варвар Али-паше нашего господина Дефтердар-заде. Содержание письма, которое он привез, таково: «Сын мой! [Великий] везир Ибрахим-хана Хезарпара Ахмед-паша сместил нас с поста [вали] Сивасского эйялета. От Порога счастья пришли письма от всех везиров, векилей и аянов, а также тезкере от валиде-султан ²⁵. Все они говорят: "Не медли (В тексте, видимо, опечатка: *** «не торопясь»), двигайся с войском, подобным морю, в Ускюдар; под тем предлогом, что у тебя есть судебное дело по шариату, вызови везиров, Джинджи-ходжу, муфтия и титулованного кадиаскера, Бекташ-пашу, Челеби-кетхуду, Муслихеддин-агу, Кара Чавуша" ²⁶. Сын мой! Будучи смещенным с поста [вали] в Сивасе, я с огромной армией намереваюсь идти к Порогу государства с моим сыном Чавуш-заде Мехмед-пашой, с моим сыном Ипшир-пашой, с моим сыном Шахсувар-оглу Гази-пашой, с моим сыном, пашой Кютахьи, Кючюк Чавушем — одним словом, с тремя везирами, с 7 мирмиранами, с 11 мирливами. Если ты тоже хочешь спасти свою голову от Ахмед-паши, давай встретимся с тобой у крепости Токат. [Там] договоримся обо всем друг с другом и двинемся в сторону Порога счастья». /383/ Когда это письмо, пришедшее к паше в Эрзинджан, было прочитано и смысл его уяснен, он собрал всех аг и держал с ними совет. И все левенды сказали: «Умрем за тебя», и за это намерение была прочитана Фатиха. Так было решено взбунтоваться вместе с Варвар Али-пашой.

В авангарде с бунчуками впереди пошли Аладжаатлы Хасан-ага и 1000 отборных солдат, с ними захиреджи, килерджи, матбах-эмин, ставший конакчи. Варвар Али-паше вместе с Сиявуш-агой были посланы письма [со словами]: «Если будет угодно милостивому Аллаху, мы готовы вместе с тобой идти к столице [государства]».

Таково было положение дел; увидев [это], я, ничтожный, растерялся. В замешательстве стал я день и ночь думать и прикидывать, что мне делать с таким богатством и караванами вьючных животных. [246]

Как мы пошли зимой на помощь Варвар Али-паше

Сначала, идя 7 часов из Эрзинджана на север, мы пришли на стоянку Башхан, оттуда — на стоянку в деревню Эрзинес. Это процветающий зеамет и армяно-мусульманская деревня. Идя 6 часов снова на север, мы достигли деревни Шейхменан. Этот [Шейх Мекан был] человек из ходжей, он погребен в большом монастыре, и людям следует посетить его усыпальницу. Неподалеку отсюда, в деревне Бару, находится усыпальница хазрата Бехлюля Самарканди. Здесь же похоронен и Чобан Кордуман-шах, строитель моста Чобанкёпрю, соединяющего берега реки Араке в трех часах [пути] от Хасанкале. Рассказывали и писали, что когда открыли ход к подземному склепу с сокровищами, который находится в горной долине [реки] Занга, то пламя, вырвавшееся из этого мрачного клада, погубило Мелека Чобана Кордумана со всей его свитой. Он заслужил любовь своими добрыми деяниями. Мост в форме золотого кольца через реку Араке, [протекающую] неподалеку от крепостей Тифлис и Малазгирт, — это и есть тот мост, который называется Чобанкёпрю. Там написаны тарихи на его имя. Да помилует его Аллах!

/384/ Выйдя отсюда, мы прошли 8 часов опять на север и прибыли в деревню Эзиндерлер. Это цветущая деревня в Терджанской нахие. Идя отсюда 4 часа снова на север, мы достигли стоянки Тапан Ахмед-аги. Здесь Ахмед-ага попросил у паши [разрешения] быть его гостем в течение 10 дней. Чавушам было приказано [располагаться] на десятидневный отдых. Всем солдатам были отведены места в деревнях. Я же, ничтожный, получив у паши разрешение, двигался вместе с людьми Ахмед-аги на запад по краю Шебинкарахисарской долины. [И вот] мы прибыли в Шебинкарахисар.

О ШЕБИНКАРАХИСАРЕ

Это восточный Карахисар, его называют также Шебинкарахисаром. Есть два Карахисара. Один из них, [тот, что] на территории Эрзурума, называют в просторечии восточный Карахисар. Другой — это Афьон-Карахисар в Анатолии, его в просторечии называют главный Карахисар. Причиной, по которой Карахисар назван так, послужили черные камни, [из которых сложена] крепость (букв. «Черная крепость»). Она была завоевана Абуль-Фатихом, внесена в реестр в правление Селим-хана и стала местопребыванием самостоятельного санджакбея. Хасс бея дает 13000 акче. [247] В ливах — 32 зеамета, 94 тимара. Войско паши состоит из 2000 воинов. Паша ежегодно получает 40 кошельков. Много раз вместе с арпалыком [его паше] жаловались 3 бунчука. Говорят даже, что когда это место было пожаловано везиру Ахалцихе Сефер-аге, то Дервиш-ага, его человек и соратник, получил там 50000 курушей [дохода]. Здесь сидит благородный кадий с жалованьем 150 акче [в день]; ежегодно кадий получает 4000 курушей, есть шейхульислам, накыбульэшраф, аяны и эшрафы. Сипахийским кетхудой является Тапан Ахмед-ага. Есть янычарский сердар, субаши, муфти, капан-эмин, комендант крепости, 150 тимарных воинов гарнизона крепости.

Описание крепости Шебинкарахисар

Это семиугольная по форме крепость на самой высокой вершине доходящих до небес гор. На первый взгляд она кажется похожей на галион без мачт и без рей. Высота стен со всех семи сторон — 70 локтей, [на них] 70 башен, /385/ 100 бойниц; ее окружность — 3600 шагов. Так как со всех сторон глубокие, подобные аду пропасти, то рвов нет. Есть резные в три ряда железные ворота. Стража день и ночь несет [при них] охрану, потому что население находящихся вблизи от Черного моря деревень в страхе перед казаками прячет все ценное имущество в этой крепости. В крепости 70 домов. Но дома тесные. Жители из-за отсутствия воды страдают от жажды и [потому] сухопары. Воду возят на ослах даже с низовий реки. Имеются водопроводы, однако они действуют лишь во время осад. В крепости есть резервуары с водой, в хлебных амбарах хранятся [запасы] проса и неочищенного риса на сто лет. Однако так как это внутренняя, [не пограничная] область, то соответственно [размерам] крепости и арсенал в ней — 50 больших [и] малых пушек. Половина гарнизона крепости [и] тимарные воины нашего господина Дефтердар-заде были отправлены [отсюда] в Гонио. В этой крепости есть небольшая, но хорошая соборная мечеть Абуль-Фатиха. Другие имареты и соборные мечети находятся в расположенном ниже пригороде.

Пригород [Шебинкарахисара]

В нем 9 кварталов, 1600 крытых землей домов. Окна домов выходят на север. Всего здесь 42 михраба, есть соборные мечети, в которых совершают пятничные молитвы. Имеются 3 текке, 2 бани, 4 караван-сарая, 7 школ для детей, около 750 лавок. Рынки не очень красивы, хотя есть 2 каменные лавки, похожие [248] на бедестаны, которые построил Тапан Ахмед-ага. Между ними большой проход, над ним — крыша, а с двух сторон имеются крепкие ворота. Каждый вечер они закрываются, есть сторожа.

Лев. С внутренней стороны этого бедестана, v ворот, обращенных в город, выше этих ворот, на широком помосте стоит лев, шкура которого набита ватой. В глаза ему вставили крупные померанцы. Пасть его открыта, как у семиглавого дракона, а вместо языка в нее вставлен кусок красного войлока, торчат клыки, и каждый из них похож на кривой кинжал. От носа до кончика хвоста в нем будет 45 карышей. Этот лев был очень свирепым. 7 лет он жил в этих горах, уничтожая овец, коз и крупный рогатый скот, он жирел, словно лошадь [племени] махмуди; нападая время от времени и на деревни, /386/ он принялся охотиться на мулов, ослов, верблюдов, людей. В конце концов один смельчак сдвоенной пулей прострелил этому льву голову, и тут-то настал ему конец. С него содрали шкуру и преподнесли Тапан Ахмед-аге. Он же для назидания установил ее с внутренней стороны ворот бедестана, водрузив на этот помост. И бог знает, [почему так вышло, но] тот, кто видит его, думает, что он живой. Четыре его ноги похожи на столбы, лапы — на подошвы быстроходного верблюда. Голова у него как кувшин, [достойный] Хосрова. Однако этот лев [внешне] не такой привлекательный, как львы Верхней Месопотамии, Хилла, Багдада, Эль-Курна. Этот страшный, крайне редко встречающийся лев имел желтую окраску, а его шерсть длиной в карыш, как у ангорской козы, свисала завитками; льва такой масти никогда не видали в здешних горах. Поэтому те, кто разбирается в животных, называют его исчадием пустыни. В этих обрывистых Карахисарских горах очень много тигров, зайцев, диких баранов, диких ланей, куниц, каменных куниц, гиен, волков, полосатых волков, черных волков, лисиц, шакалов. Рассказывают, что однажды тигры и волки разорвали на части казаков, которые, подойдя с Черного моря, словно птицы, слетелись в эти горы; когда проклятые сказали: «Давайте поохотимся», от хищных зверей никто не мог спастись. Так сказывают.

О диковинном. В этом городе я увидел перед цирюльней невинного младенца. Ему было лет 8 — 9. Его отец, стоя рядом с ним, просил у прохожих для него милостыню. Вечный творец, для того чтобы явить свою мудрость и могущество, сотворил этому мальчику такую голову, что, начиная [счет] с [249] народов ад и самуд ²⁷, такая голова была разве что у Салсала, [похороненного] в Аккермане. Она похожа на аданскую тыкву, на [кочан] ванской капусты, на хосровский кувшин. Что же касается его шеи, то это было нечто похожее по своей тонкости на волос. Поскольку такая тонкая шея не может держать столь удивительную голову, то две раздвоенные [с конца] палки, обвязанные войлоком и связанные, с двух сторон подпирали голову [сего] неразумного. А на концах палок укреплены железные наконечники, и их втыкают в землю. Таким образом, голову мальчика /387/ поддерживают эти раздвоенные палки. А без этого повернуть голову на шее невозможно. Мальчик, прислонившись затылком к цирюльне, смеялся, рассматривая прохожих. Хотя уши у него [по форме] такие же. как у [любого] человека, но каждое из них похоже на курдские чарыки. Глаза как у совы: крупные и пестрые и очень большие. Ресницы черные. Нос, словно свисающий клюв, похож на морейский баклажан. Когда он вдыхает и выдыхает, то его ноздри бьются друг о друга, словно подгрудок у вьючного животного. Рот такой большой, что если он его полностью откроет, то будет с карыш. Мелкий арбуз быстро проскальзывал у него в желудок. Хотя он и имел 32 зуба, но два из них торчали изо рта вниз с верхней челюсти, а два других выступали вверх с нижней челюсти. Его губы, хотя и розовые, походили на верблюжьи. Изо рта у него постоянно капала слюна. Волосы у него были курчавые, а руки, грудь, ноги были словно от тела маленького ребенка. Пальцы были тонкие, похожие на маленькие палочки.

Я, ничтожный, увидев это дитя, оцепенел от изумления. Обратившись к отцу, я спросил: «Отец! Жива ли мать этого невинного ребенка?» — «Да, еще жива», — ответил он. Я, ничтожный, сказал: «Бывает, что при беременности довольно крепко обвязывают живот с находящимся внутри ребенком. Может быть, срок от зачатия был неполным и он — выкидыш». Его отец сказал: «Я понимаю тебя. Ты хочешь пошутить. Но его мать говорит: "Я совсем не знаю, отчего я родила такого младенца. Я родила без труда и мук"». Я, ничтожный, сказал: «Отец! Так в чем же тут загадка? Ведь среди людей на нашей памяти не появлялось существ с такой головой и лицом. А нет ли у тебя какого-нибудь предположения насчет того, твой ли родился сын?» /388/ Отец сказал: «Клянусь Аллахом, сын мой! Однажды, когда мы с матерью этого дитяти отправились в горы, чтобы напилить дров, я проявил себя мужчиной. Как буря налетела страсть. Мы с женой затеяли в лесу борьбу; то она меня, то я ее перебарывал, [затем] мы вели душевный разговор; моя жена отдыхала под деревом. Вдруг она забеспокоилась, испугалась и подбежала ко мне. Сзади за ней гналось чудовище со стеклянным туловищем, с огромной головой, с [250] чрезмерно огромными членами. Со всех ног мы побежали домой. Жена [после этого] заболела и забеременела. Затем она родила это невинное дитя. Его голова увеличивается изо дня в день. Что же касается его возраста, то сейчас ему 9 [лег]. Что будет дальше, не знаю. Моя жена не знает ничего, кроме того, что видела это чудовище». Я, ничтожный, пошутил: «Отец! Если этот ребенок, даст бог, вырастет и его голова тоже увеличится, давай мы привезем тебя с сыном в Стамбул и будем [там] его показывать аянам и вельможам; ежедневно из 2000 курушей 1000 тебе, 1000 мне».

Карахисарские квасцы. Однажды в здешних горах нашли красные квасцы. Они годятся для" ювелиров; их везут по разным странам. Их находят в горах в виде четырехугольников, пятиугольников, шестиугольников и [круглыми — ] в форме Сулеймановой печати. Говорят, что ювелиры отбеливают ими серебро, а хирурги добавляют их в уксусные пластыри. Тяжелые раны также лечат этими квасцами. У них есть множество и других достоинств. [А еще] город славится айвой и тонким лавашем.

Прогостив 3 дня во вновь отстроенном и достойном обозревания дворце Тапана Ахмед-аги, благоустроенном и цветущем, который стоит у основания крепости, мы выступили в путь, закупив на рынке кофе, сахар и другие необходимые припасы. [Сначала] мы перешли реку, образованную слиянием рек Магрувал и Курт. Пройдя на запад 6 часов, мы прибыли на стоянку в деревню Якубага. Это процветающий мусульмано-армянский зеамет. Отсюда, идя снова на запад 5 часов берегом реки Келькит-чай (В тексте — Киркук-чай; примечание издателя: Киркук-чай = Келькит-чай), мы прибыли в крепость Хаджимурад.

Описание крепости Хаджимурад

Она построена по плану одного из везиров Узун-Хасана, мудрого везира по имени Хаджи Мурад-/389/хан. Когда Абуль-Фатих сражался в здешних местах с Узун-Хасаном, эта крепость была без боя сдана везиру Коджа Махмуд-паше ²⁸. Это сильная и неприступная крепость, возвышающаяся до края [небес]. Окружность [ее стен] — 1000 шагов. На юг обращены железные ворота. Так как она стоит на высоком холме, то рва нет. В цитадели находится 70 домов. Есть соборная мечеть. Рынка и базара здесь нет совсем. Однако много виноградников, садов, орешника. На берегу реки Келькит, протекающей под этими отвесными скалами, находится небольшой, но хороший караван-сарай. Крепость является субашилыком на территории Шебинкарахисара. Она относится к нахие Коюлхисар. [251]

Застав здесь нашего господина пашу, мы поднесли [ему] фрукты Шебинкарахисара, по порядку рассказали о виденных нами диковинках. Он подивился прочности восхваляемой нами крепости.

Выступив отсюда в сторону севера и поднявшись на высокую гору, мы через 6 часов пришли в деревню Чавдар. Эта деревня — зеамет. Отсюда, пройдя еще 5 часов на запад, мы придали в деревню Эрмени. Это зеамет. Отсюда, снова следуя на запад 4 часа и миновав Юксеккилиседжик (Букв. «Высокую церковку»), мы пришли в деревню Килердживелиага. Эта деревня на склоне высокой горы, насчитывающая 200 домов, находится в каза Эсефкесер во владениях [Шебин]карахисара и является зеаметом Вели-аги. Отсюда, двигаясь на запад, мы пришли в деревню Башчифтлик. Эта процветающая деревня в каза Эсефкесер на земле [Шебин]карахисара находится на границе Эрзурумского и Сивасского эйялетов; ее описание приводилось раньше. Снова двигаясь отсюда на запад, мы пришли в крепость Никсар.

Описание Никсара

По-настоящему она называется Ник Хисар, то есть «Хорошая крепость». Когда раньше войска шли на Эрзурум, они делали привал в долине Илыджа. Однако, так как теперь была зима, наш господин паша остановился [здесь] в доме одного человека по имени Халиль-эфенди и ночевал [у него] 3 ночи. Я же, ничтожный, воспользовался гостеприимством имама старой соборной мечети. Так как хозяин дома паши служил в качестве диван-эфенди у Варвар Али-паши, то он стал мятежником-джеляли вместе с Али-пашой.

Выступив отсюда и идя в западном направлении, мы сделали стоянку в деревне Казан. /390/ Это цветущая деревня в Никсарской нахие. Опять двигаясь отсюда на запад и пройдя место под названием Богазкесен, мы пришли в деревню Куманова. Это процветающая деревня на территории Никсара. Отсюда, снова двигаясь на запад, мы пришли в касабу Сунтаса. Это небольшая благоустроенная касаба, насчитывающая 300 домов, с одной соборной мечетью, одной баней, одной мечетью, с садами и виноградниками. Она находится на территории [эйялета] Сивас на границе с Никсаром. Снова идя отсюда на запад, мы пришли в деревню под названием Давудитекке. Эта благоустроенная и состоятельная [деревня] недалеко от вершины высокой горы, насчитывающая 200 домов, представляет собой большой вакф на границе [владений] касабы Лядик. Здесь похоронен [252] кутубульактаб Давуд-султан. Имеется текке, при нем — служители и дервиши. Большинство их происходит из членов общины добродетельных и благородных сейидов. Наш господин паша совершил здесь в 1057 (1647) году намаз [по случаю] праздника курбанбайрам ²⁹ и, принеся жертвы, устроил большой пир в месте собраний шейхов. Утром, выступив снова на запад и перевалив гору Ситлибели, мы через 5 часов пришли в деревню Хамид. Эта деревня с соборной мечетью, [утопающая] в садах и виноградниках, находится на берегу реки Лядик в нахие Лядик. Равнина тут очень плодородна. Снова идя отсюда 5 часов на запад, мы пришли в древний город — крепость Лядик.

Описание крепости и древнего города Лядика

Его основателем является некий Хавик из кесарей Амасьи. После того как [город] побывал в руках многих людей, Мелик Гази из Данишмендидов подступил [и] захватил его. Один из его эмиров, Салман-хан, сказал: «Не будем водружать знамя на крепости». Мелик Гази говорит: «Нет (ля), водрузите (дик) знамя» ³⁰. Отсюда и дали название крепости: «город и крепость Лядик». В османских вилайетах есть три Лядика: один из них — Конийский Лядик, который в настоящее время из-за бесчинств джеляли и мятежников превратился в незначительную касабу. Второй — является [центром] санджака Гёрлядик в Ванском эйялете. А третий — этот амасийский Лядик. Поскольку он является вакфом Аллаха, он не был разрушен. Когда Йылдырым Баезид-хан захватил крепость Амасью, эта крепость Лядик была без боя и сопротивления сдана Тимурташ-паше.

[Здесь] есть люди, любящие повеселиться, есть и люди из общины добродетельных. Когда шахзаде Баезид Вели /391/ был в Амасье мутасаррыфом, он ежегодно, приезжая [сюда] на б месяцев, проводил лето в горах. И вот шахзаде повелел устроить [здесь] прекрасный собственный сад, в котором теперь есть главный садовник, служители-садовники, сторожа и подносчики кушаний. Пастбищем [хасса] владеет старший эмирахор.

[Лядик] является вакфом матери покойного султан-хана Бюльбюль-хатун. Его население освобождено от налогов и является мусульманским. Если в этот город и присылают кого-нибудь от вали эйялета, [тот человек] не может вмешиваться [в его дела]. Это почетная каза с [дневным] жалованьем кадия 300 акче. Ее кадию ежегодно выдается 6 кошельков. Есть шейхульислам, накыбульэшраф, улемы и эшрафы, кетхудаери сипахиев, янычарский сердар, городской наиб и мухтесиб, [253] капанэмин, бахире-эмин. Крепость [Лядик] находится в южной части города, она представляет собой сооружение древней постройки четырехугольной формы и достигает небес. Внутри ее памятников и имаретов нет. В городе 17 кварталов. Известны кварталы Веля-бей, Келлез, Ени-джами, Текке, Шехрекюсди, Ярымджа, Даг, Пулат, Яхши-махалле. Имеется 47 михрабов, в шести из них совершается пятничная молитва, три из них являются соборными мечетями прежних султанов. Славятся соборные мечети Султан Ахмед-джами, Давуд-паша-джами, Текке-джами, Шехрекюсди-джами, Келлез-джами.

[В городе] насчитывается до 3020 крытых черепицей домов с виноградниками, садами. Есть 7 дервишских текке, самым знаменитым является текке Сейида Ахмеда Кебира. Имеется две бани: Старая баня на рынке и Новая баня в квартале Ени-джами. Есть 7 караван-сараев, [в том числе] караван-сарай Капан, караван-сарай Халим-бея, караван-сарай Эмира Хасан-оглу, караван-сарай сына Сейида Ахмед-эфенди Али Челеби, Тесный караван-сарай на Хлебном базаре. На рынке Давуд-паши есть очень красивый каменный бедестан, который всех повергает в изумление. Вокруг него — 400 лавок. В городе имеется 41 дворец везиров и аянов. Из них [наиболее] известны: дворец Осман-паши, дворец Ибрахим-паши, дворец Хаджи-бея, дворец Хусейн-бея, дворец алайбея, дворец Мустафа-бея и другие. Специальных дарультедрисов [здесь] нет. В каждой соборной мечети проводятся ученые беседы на разные [темы], даются уроки для всех [желающих]. /392/ Имеется 18 школ для детей. Есть 2 имарета, где готовят и раздают еду. Так как климат приятный, много красавиц. Аяны носят почетные ткани и собольи шубы. Беи, паши являются верховными господами, занимающими свыше 200 высших должностей. Среди великих шейхон и праведников есть люди здоровые и спокойные. В городе много сипахиев — грузинских и туркестанских всадников, мужей и друзей просвещенности. Есть торговцы среднего достатка и ремесленники.

[Здесь] носят суконные плащи и кунтуши, различные белые и голубые одежды. Женщины ходят в желтых сапогах, надетых поверх бархатных чакширов, и суконных ферадже, закрывшись белой чадрой, покрывалами и вуалью. Они носят высокие ермолки из узорчатой шелковой ткани, держатся благовоспитанно. Они не могут никуда выйти [из дома], кроме бань [и] мест паломничества. Это добродетельные, скромные женщины.

Из кушаний и напитков славятся груши «гёксу», караманские груши, мемеджикский продолговатый хлеб. В османских вилайетах после хлеба из Сапанджи [больше всего] славится лядикский продолговатый хлеб. Поскольку [место здесь] — горное плато и зимы холодные, таких фруктов, как виноград, [254] дыни, арбузы, инжир, маслины, гранаты, нет. Но есть такой чистый белый мед, известный под названием акдагский, который не похож ни на гедидский, ни на мед Аданы и Сикле; этот душистый и благоухающий амброй [мед] возят коробками в Стамбул в качестве подарков аянам. Известна и акдагская бело-розовая ткань, она гораздо тоньше персидского полотна и мосульской бязи.

Места гуляний. Одно из мест гуляний — у истоков реки Баллыкая. Оно находится в той части города, которая выходит на кыблу. В восточной части города течет широкая река, известная под названием Ференкгёзю. Хусейн-паша построил над этой рекой Хаварнакский [потешный] дворец ³¹, чтобы он стал местом развлечений. Все люди от души наслаждаются, приходя [сюда]. В июле [вода] в этой речке бывает такой холодной, что из нее невозможно [рукой] вытащить 3 камня [подряд]. Как Баллысу, так и Ференкгёзю, протекая через город, снабжают водой караван-сараи, бани, сады. Вращая множество мукомольных мельниц, они впадают в Лядикское озеро. Живописно и приятно для гулянья место, где находится исток Акпынара, но эта речка не заходит в город, течет вне его /393/ и орошает поля и виноградники. Исток же этой речки в горах, что к северу от города; она впадает в [то же] озеро. В западной части крепости, в месте под названием Монастыр, находится живописное место для гулянья. Это луг, всегда радующий [глаз]. Речку, которая начинается здесь, называют Рамджасу, в ней самая приятная для желудка вода. Ниже по течению, у подножия крепости, эта речка делится на два рукава. Один рукав, ниже усыпальницы Хызырлык, протекает через квартал Коза, другой же рукав протекает мимо места гулянья, около усыпальницы Ялы-деде-султан, откуда отправляются в мусульманский хадж аяны и эшрафы города, [проходит] ниже ореховых садов и впадает в Лядикское озеро.

Описание горячих источников Лядика. На расстоянии полутора часов от Лядика на высоком холме находится мусульманская деревня, вся в садах и виноградниках, под названием Хыллыз. Под этой деревней течет небольшая речка. Приведя в движение [лопасти] многих мукомольных мельниц, она течет в Кызыл-Ирмак. Она не впадает в Лядикское озеро, так как на ее пути — Лядикские горы. На берегу этой речки находится горячий источник Хыллыз. Над ним [построены] купола, в сезон [цветения] черешни [сюда] тысячами приезжают на арбах люди со всех нахие; купаясь в этом горячем источнике, они излечиваются от проказы и язв. Вода [этого] горячего источника течет в реку Хыллыз. В каза Коза, [255] что в трех часах пути к западу от Амасьи, также есть горячий источник. Арабы называют горячий источник «хамам», в стране персов его называют «гармаб-и кудрет»; в илях Лядик и Амасья называют «коза», в Татаристане [он] называется «ылысы»; на монгольском языке — «черенде»; в Туркестане — «илыджа»; в областях Рума — «кайнарджа»; в Боснии и в части Румелии — «йайар». Однако [вернемся к источнику]; эта Лядикская «коза» очень целебна. Над ней выстроен огромный двойной купол. Для женщин имеются отдельные [источники с] куполами. Для мужчин есть горячий источник и бассейн с целебной водой, подобный бухте, [размером] десять на десять [аршин]; и если в него окунется человек, то он обретет вечную жизнь. /394/ Вода в нем не очень горячая. Она плавно льется из пасти белых мраморных львов, [что стоят] со всех четырех сторон, и попадает в огромный бассейн. Но есть и маленький бассейн, [вода в] котором очень горячая. Войти в него человек не может. Под сводами со всех четырех сторон большого бассейна есть 8 ханифитских курн — углублений для воды. В этом горячем источнике, известном под названием «Кыз гёзю», из-под белой мраморной [плиты] течет вода, [холодная], как лед. Те, кто пьет [ее], обретает вечную жизнь. И расстояние между этими холодной и горячей струями составляет кулач. Удивительное творение божье! Поистине Аллах над каждой вещью всемогущ!

Озеро Лядик. К востоку от Лядика находится видимое издалека озеро. Окрестности его можно объехать всего за один день. Это вода жизни. В нем водится 11 разных [видов] рыб; если подробно писать о вкусе и пользе каждой из них, то не хватит слов. Но щука такая же вкусная и питательная, как на столе Мусы ³². Берега озера украшены процветающими и благоустроенными деревнями. Оно принимает 26 рек, стекающих с четырех сторон с гор Зара, Сонуса, Коза, Зейтуна, но стока ни в одну сторону нет; это полноводное озеро. На его берегу находится очень красивая, процветающая деревня Богазкёй. На берегу этого озера еще 30 деревень. Такого каймака, какой делается в этой деревне, нет ни в одной стране. Если внутри сосуда на каймак встанут два козленка, то их твердые копыта не оставят и следа на белом каймаке. Каймак этот режут ножом, он растягивается, как смола, вкусен и ароматен. Каймак. подобный этому, можно найти разве лишь у Эрзурума на летовье Бингёль. К югу от Лядика в 8 часах [пути] находится Амасья, неподалеку, к востоку, — Никсар, [отсюда] один переход до каза иля Кавак, на запад от него — Кёпрюараит. Еще [через] один переход на запад будет каза Зейтун. Пристани [Лядика] на севере, на берегу Черного моря, это Самсун и Синоп.

Места паломничества в Лядике. В высоком [256] текке похоронен великий шейх Сейид Ахмед Кебир. Получив наставление [на истинный путь] от Шейха Акбара, он впоследствии стал его преемником. Это великий султан. Сейчас здесь место паломничества знати и простонародья. Они оба похоронены в соборной мечети Эски-джами. /395/ Эту Эски-джами они заложили в 852 (1448) году. Улемы Орхана Гази были из ее шейхов. У подножия крепости находится усыпальница Шейха Давуд-султана; в квартале Коза — высокая усыпальница Хызырлык, в месте, где встречают паломников, совершающих хадж, — усыпальница Ялы-деде. Вместе с [другими] усопшими здесь же под высоким куполом похоронен Гази Тайяр Мустафа-паша ³³.

Пробыв в этом городе с нашим господином пашой 3 дня, мы присутствовали на великолепных пиршествах. Затем, выступив [отсюда] и двигаясь 5 часов на запад, мы пришли в деревню Шахинага. Это мусульманская деревня, насчитывающая 200 домов. Пройдя отсюда 6 часов, мы пришли в деревню Касымага. Это мусульманская деревня, имеющая 200 домов, одну соборную мечеть. Здесь Касым-ага устроил великое пиршество. Мы предавались удовольствиям и развлечениям. Затем мы пришли в деревню Кёркёй. Эта деревня, вся в садах и виноградниках, насчитывает 300 домов [и] одну соборную мечеть. Здесь пребывает осыпанный милостями род, известный под именем Чорбаджи-заде. Паша был здесь гостем один день. На следующий день в тот момент, когда уже собирались вынести бунчуки, со стороны Порога прибыли некие лица, а именно Мурад-хасеки и Хаврузджу-чавуш ³⁴. Когда они сказали: «Мы едем с посланием в Диярбакыр», паша, взяв их под стражу, приказал тщательно обыскать подкладку их одежды и вещи. Были [найдены] письма [садразама Ахмеда Хезарпара-паши] к брату Салих-паши [Муртаза-паше, вали Багдада]. Муртаза-паше было направлено высокое повеление, суть которого такова: «Ты смещен [с поста вали] Багдадского вилайета. Тебе пожалован чин капудан-паши. Скачи галопом к Порогу счастья». В тот же день, когда паша заключил под стражу [этих] гонцов, он отправил надежного гонца к вали Багдада, брату Салих-паши Муртаза-паше, написав ему такое письмо: «Мой брат, я заключил под стражу поименованного подлого чавуша [и человека по имени] Мурад-хасеки с хатт-и шерифом, когда они везли повеление и хатт-и шериф о [пожаловании тебе] чина капудана. Разумеется, когда к тебе приедет мой гонец, ты, не полагаясь на чин капудана, ищи другой выход из положения. Не дай застать себя врасплох. Отправляйся в сторону столицы, [но] затаись в каком-нибудь углу. Мой дорогой отец, мы договорились с Варвар Али-пашой держать путь на Стамбул во что бы то ни стало. [Ведь недаром] говорят: "Старательному — прибыль горой, с [257] беспечного — /396/ голова долой"». На четвертый день после отправки гонца он выпустил из заключения хасеки и чавуша, они также отправились в Багдад. Паша же, пробыв 6 дней в [деревне] Кёркёй, на седьмой день выступил и прибыл в крепость Мерзифон.

Описание крепости Мерзифон

Она основана Данишмендидами. Затем была захвачена [османами] в эпоху Йылдырыма. Это красивая крепость каменной постройки па земле санджака Амасья в Сивасском эйялете. В ней совершенно нет домов. Для [охраны] боевых и необходимых для жизни припасов назначены сторожа. Город является вакфом Пир-деде-султана. В настоящее время его правителем является кызлар-ага. Это почетная каза, дающая кадию [ежедневно] 300 акче. Кадий ежегодно получает 6 кошельков. Так как крепость земляная, то коменданта [и] гарнизона нет. Имеется шейхульислам и накыбульэшраф, кетхудаери сипахиев, янычарский сердар, мухтесиб, наиб. В каза насчитывается до 300 эфенди, получивших высшие должности; есть праведные шейхи общины, эшрафы, аяны и аги и кетхудаери, достойный звания паши. И кроме того, силяхтар хозяина дома нашего господина паши Тапани Исы Мехмед-паши, Дилавер-ага, благородный храбрец, и его имя действительно подходит к нему (Дилавер — храбрец). Он кормил 10 дней 300 ич-аг, нашего господина пашу и меня пирогами с миндалем в меду и другими лакомствами, ни разу не обнаружив нехватки [в чем-либо]. Это турецкий край, жители его очень здоровые и спокойные люди. Город процветает и отличается дешевизной и достатком. Он находится у подножия горы Дашан; насчитывает 4000 крытых черепицей и глиной домов, имеет 44 квартала, 74 михраба. Знамениты соборная мечеть Джами-и атик и находящаяся на рынке соборная мечеть султана Мурада II. Из медресе [отметим] медресе султана Мурада II; это дом учения и занятий для всех с большим числом келий; здесь изучаются также хадисы. Имеются два дома обучения [чтению] Корана, 70 школ для детей, 2 имарета, где бесплатно дают еду. Есть 7 дервишских текке: текке Пир-деде; у подножия горы Дашан — текке Хырка-султана; недалеко, в часе [ходьбы] от города, находится [одна из] больших обителей — текке хазрата Акка-шаха; в городе есть также текке [ордена] кадири и хальвети. Имеются и караван-сараи. На городском рынке, неподалеку от [мастерских] цирюльников, /397/ в левом от [258] ворот углу старого караван-сарая, висит гигантская булава. Местом паломничества знати и простонародья является одна из бань, Эски-хамам, заложенная султаном Мехмедом Челеби. Эта баня с двумя отделениями, для мужчин и для женщин, — красивая, приятного вида, хорошей постройки, огромная, на 70 курна, баня. В бане Эрлер-хамамы одну треть [пространства] занимают валяльщики фетра. Еще одну треть — кожевники, которые выделывают и красят прекрасную голубую, желтую, красную, сафьяновую кожу. Сейчас под это занято 40 курна. [Здесь] ниоткуда, ни с куполов, ни со стен, не капает ни одной капли. [Баня] старинной постройки, потому она довольно темна.

Так как по городу [веет] приятный прохладный ветерок, его жители здоровы. Много тысяч мужчин с женами и детьми, выбираясь на летовье в горы Дашан за Мерзифоном, вместе с племенами туркмен 6 месяцев пасут скот. Это летовье было передано сыновьям Дашана, прибывшего вместе с Данишмендидами и османами из страны Махан, теперь это наследственное владение. Его главой и правителем является один из сыновей Дашана, по имени Сейди-бей.

Множество речек с живительной водой стекает с этого летовья, и часть из них орошает и обводняет сады и виноградники Мерзифона. Если же идет благодатный дождь, то, каким бы ни был он сильным, эта долина не даст урожая, пока не напитается водой [как следует]. Из посеянного пшеничного зерна вырастает 15 — 20, а бывает, и сотня, а из одного киле зерна получают урожай в 80 киле. Для орошения этого летовья имеется мири-ага, [ведающий] этими водными источниками. Сыновья Дашана также выплачивают долю от огромного богатства, получаемого тут. Это хороший агалык. Если бы на этой реке не было аг, жители Мерзифона перебили, уничтожили бы друг друга. Сейчас тоже происходит много драк. Один из рукавов реки течет по долине города Лядик в нахие, подчиненную кадию Хавзы. Другой же рукав течет на север в сторону Османджика, орошает [там] виноградники и сады. Город Мерзифон, расположенный в холмистой местности, прислонился к Дашанским горам. Амасья отсюда в 15 часах в стороне кыблы, Лядик — в 12 часах, Османджик — в 16 часах, город Гюмюш — в 10 часах, Касаба — в 8 часах. У подножия северного склона Дашанских гор находится обращенная к городу Кёпрю огромная /398/ крепость. После трех переходов отсюда добираются до крепости Самсун, здесь пристань; можно дойти также до пристани Синоп, но Самсун все же гораздо ближе.

Кушанья и напитки, ремесла. [Здесь] есть чистый, подобный антебскому бекмес, вкусный и сочный виноград. Около текке Пир-деде и в [кварталах] имеется 600 лавок; много [259] лавок красильщиков. Персидская краска дает приятный цвет. Славится голубая краска. Ежегодно торговцы, доставляя отсюда в Крым тысячи кусков розового полотна, меняют его на пленников. Плащи и одежда жителей Крыма [сшиты] исключительно из мерзифонской бязи. Славятся также розовые нитки. Еще известны городские тюфяки, городские голубоватые подушки, ситец ручной набойки, [материя для] верха и подкладки стеганых ситцевых одеял, чаршафы и покрывала. Здешние же красавицы известны во всем мире.

/399/ В этом городе [Мерзифоне] мы отдыхали десять дней и, объезжая, осматривали его. А на десятый день ашура священного мухаррема (5 февраля 1648 года), выйдя из Мерзифона на север и перевалив через Дашанские горы, мы пришли в деревню Бейуран, а оттуда за шесть часов достигли крепости Коджа.

Описание крепости Коджа

Это маленькая крепость на высоком холме, известном под названием Коджакая. Но это весьма прочная крепость, которую очень трудно взять. Башни и крепостные стены — все воздвигнуто сильной рукой. Она как монолит. Есть дорога и ворота, через которые входят в крепость. Выйти можно и из другого места. Башен и бойниц мало. Все скалы [вокруг] острые. Сколько бы раз джеляли по имени Кара Языджи-оглу, Сейид Араб, Календер-оглу ни осаждали [ее], они никак не могли одержать победы. Ее силой захватил у румов Мелик Гази из династии Данишмендидов, затем она перешла в руки Йылдырым-хана. Однако ее основатель мне неизвестен. Она входит в нахие каза Кёгтрю. Внутри крепости около 200 домов для солдат, есть диздар, до ста/400/ пятидесяти солдат. Имеются соборная мечеть, водоемы, амбары для зерна, 7 — 8 небольших пушек, достаточное количество боеприпасов. Бань и других имаретов нет. Однако есть несколько лавок. Все жители изготавливают из сосны будудж. На [народном] турецком языке стаканы с горлышком называются будудж. Они получают доход, изготавливая сазы, которые называются: чёкюр, танбура, равза, кара дюзе, шаркы, юнка. Большинство музыкантов, играющих на сазе, — небогомольные турки.

Выступив отсюда, мы шли через цветущие села и, прибыв в касабу Кёпрю, остановились как гости в доме Хаджи Юсуф-аги. [260]

Описание крепости и города Кёпрю

[Город] находится в холмистой местности у подножия Дашанских гор, с двух сторон от него текут реки. Эта красивая крепость является сооружением четырехугольной формы. Одну из рек называют Йога-Кейсу. Она течет у подножия города. Другая река, находящаяся на расстоянии часа [пути] от города, называется Иставлороз. Город находится между этими двумя реками. Когда эти реки выходят из берегов, они затопляют долину [вокруг города] Кёпрю. Эти реки текут с Дашанских гор. [А] так как в город через Иставлороз переходят по огромному деревянному мосту, то и [сам город] называют Кёпрю-шехри (Дилавер — храбрец). Это удивительный мост, очень искусно сделанный из сосновых столбов. В эпоху амаликитов этот город называли крепостью Шин, потому что на языке амаликитов шин значит «мост». Этот мост развалился еще в те времена, когда посланник [Аллаха] только появился на свет. Затем его снова построили из дерева. Таким образом, две реки, проходящие под этим мостом, текут от города Кёпрю вниз; у места под названием Челтиклик они впадают в большую реку Бафра. Первые строители этой крепости были из амаликитских царей. Затем Мелик Гази из Данишмендидов отвоевал [эту местность] у текфура Трабзона, позже ее захватил Йылдырым Баезид-хан, пощадивший [ее жителей]. Сейчас одна ее часть является зеаметом на территории Амасьи, а [другая] — субашилык правителя Токата, и тут все находится в его ведении. Это почетное каза, [кадий которого] получает триста акче [в день]. Имеется сто сорок деревень, [несколько] нахие. Касаба Юзгазкёй насчитывает в общей сложности семь тысяч домов. [Деревни] Девьянкёй, Акдихкёй, Акуранкёй, в сторону кыблы от города Бахчекёй, /401/ принадлежат Хасан-аге. А [деревня] Уранкёй принадлежит Хамамджи-оглу. Ее кадий ежегодно получает семь тысяч курушей. Есть шейхульислам, накыбульэшраф, кетхуда, янычарский сердар, мухтесиб, наиб. Но так как это внутренний иль, то диздара и солдат в крепости нет. Однако когда джеляли Кара Языджи и Сейид Араб во время похода [османов] на крепость Эгри ³⁵ разрушили [это место] и бежали, то для того, чтобы защитить от них этот город (В тексте опечатка: *** «река» вместо *** «город»), [Кёпрю], воздвигли земляную крепость с одним рядом [степ], соединенную с этой каменной крепостью. Всего у обеих крепостей имеется четверо ворот. Рынок и базар находятся в, пригороде. Внутри города и на его окраинах насчитывается шесть тысяч домов, крытых черепицей, нижние и верхние этажи — кирпичные, а самый верх — из дубовых досок. Так как [261] снаружи и внутри доски выкрашены белой известью, то этот город красив и блестит, как жемчуг. А поскольку зима длинная, то в домах есть дымовые трубы, которые возвышаются словно белые минареты; ни в одной стране нет таких красивых дымовых труб. Это процветающий город, весь покрытый ярко-красной черепицей, придающей городу великолепие и нарядность. В каменной крепости есть дворцы Элмаджи Юсуф-аги, Кёпрюлю Мехмед-паши, Муэззин-заде, Кючюк Мехмед-аги, Хасан-аги, Кыблалы Вудур Аджак-чавуша. Всего здесь 20 кварталов, 11 мечетей, в которых читают хутбу. В каменной крепости это соборная мечеть Хаджи Юсуф-ага-джами — новая мечеть с бассейном и фонтаном, с одним минаретом, крытая чистым свинцом. Мечеть Эски-джами также крыта свинцом. Махкеме-джами — с деревянными минаретами — находится на рынке. Знамениты текке Шейха Акбара, текке [орденов] кадири, халвети ³⁶. Имеется 11 постоялых дворов. Известны постоялый двор Хаджи Юсуф-аги, Хаджи Исы, постоялый двор имарета. В двух имаретах есть помещения для еды. Много улемов и шейхов и обучающихся [разным] наукам. Есть 48 школ для детей. Школа Хаджи Юсуф-аги является большим вакфом, она крыта свинцом. Из бань славится баня Хаджи Юсуф-аги. Снаружи у Земляной крепости находится смешанная — [с отделениями для мужчин и женщин] — баня Ахмед-паши. Славится также старая баня недалеко от Эски-джами. Есть 1000 лавок. Имеется прочный бедестан с четырьмя воротами, представляющий собой четырехугольное сооружение. Хаджи Юсуф-ага, способствовавший /402/ возрождению этого города, воздвиг 70 благотворительных и богоугодных заведений. Этот бедестан также его богоугодное деяние. В этом городе нет более красивого рынка, чем кожевенные ряды. Известны родники, [которыми пользуются] дубильщики. Они [работают] на берегу реки, и каждый вечер, повесив на лавках светильники и осветив их огнями, они вытаскивают мокнущие кожи. Из продуктов и изделий славятся груши, виноград, розовая бязь и бязь из голубой пряжи. Его пристани на берегу Черного моря — Бафра и Синоп. Расстояние между ними — один переход. Недалеко отсюда, в 5 часах [пути], расположена крепость Эрдоган.

Описание крепости Эрдоган

[В эту крепость, стоящую] на крутой и острой скале, поднимаются по 800 ступенькам, [вырубленным] в скале. Ни одно живое создание, кроме человека, подняться [по ним] не может. Есть железные ворота, выходящие в сторону кыблы. Самой высокой точкой крепости является Эгриджекая. [Поскольку [262] скала кривая], смотрящий думает, что она должна вот-вот упасть. Мелик Гази, победитель Никсара, захватил [крепость] у румов, затем она попала в руки Йылдырым-хана. Эта крепость известна в истории под названием Седд-и Теран. В настоящее время внутри крепости находится 150 домов, соборная мечеть и водоемы, хлебные амбары. Здесь хранилища жителей [города] Кёпрю, где они прячут все свои ценные вещи. Часть же вещей, принадлежащих жителям Кёпрю, хранится в крепости Коджа. Охрана этих укрытий поручена диздару [и] 48 солдатам крепости. У ворот имеется висячий мост. Каждый вечер этот мост поднимают с помощью подъемных колес, обеспечивая безопасность крепости от джеляли и других мятежников. Ниже, по берегам Кызыл-Ирмака, много садов. Эта крепость — [центр] нахие, [подчиненной] каза Кёпрю.

Отсюда, двигаясь 6 часов на запад, мы пришли в [центр] нахие Гёль. Это процветающая деревня в каза Зейтун. Здесь есть соборная мечеть, постоялый двор, баня и несколько лавок. Отсюда через 6 часов мы прибыли в крепость Сурук. [Это] доброго достатка деревня в каза Зейтун. Отсюда, перевалив за 6 часов яйлу Кундуз, мы прибыли в [центр] каза Зейтун. Это благоустроенная касаба на территории санджака Амасья, там есть 2000 домов, соборная мечеть, постоялый двор и баня, школа для детей, /403/ рынок и базар, аяны и эшрафы. Много садов и виноградников, [так как здесь] есть вода.

Выйдя отсюда, мы через 6 часов прибыли в касабу Каргу. Эта касаба, входящая в субашилык Чанкыры, имеет 600 домов, сады и виноградники, соборную мечеть, постоялый двор, баню и несколько лавок. Выступив отсюда, мы через 6 часов прибыли в благоустроенный город Тосью. Его описание приводилось раньше. Погостив здесь один день, мы встретили 11 левендов при полном вооружении. Направившись снова к Мерзифону, мы на третий день вошли в город Кёпрю. В городе царили большая суматоха и волнение. Кёпрюлю Мехмед-паше ³⁷ пришел приказ из Порты идти на джеляли Варвар Али-пашу. Народ поднял большой шум: «Как же мы пойдем в такую страшную зиму! Мы же утонем в крови!»

Выступив отсюда и пройдя снова в сторону кыблы 6 часов, мы пришли в деревню Бейуран. Это процветающая деревня у подножия [Да]шанских гор. Мы уже гостили здесь раньше. Выступив отсюда и снова прибыв в город Мерзифон, мы встретились с. нашим господином Дефтердар-заде Мехмед-пашой. Когда я сказал: «Я привел 100 отважных сарыджей», он был премного доволен, быстро назначил двух бёлюкбаши, [пожаловав] им халаты, а на головы повязав тюрбаны. Одновременно с призывом на молитву было развернуто знамя. Так как эти два бёлюка привел я, ничтожный, то им (бёлюкбаши) дали [263] наименования Эвлия чираги гузврли бёлюкбаши (Прошедший ученичество у Эвлии) и Хабиб бёлюкбаши (Любимый бёлюкбаши). С присоединением их к другим 22 бёлюкам получилось 26 байраков (Так в тексте). Так как в каждолг байраке было менее 100 джигитов, то развертывать знамя было стыдно.

Пробыв в Мерзифоне 12 дней, мы выступили на 21-и день мухаррема (16 февраля 1648 г.) и через 6 часов прибыли на стоянку в чифтлик Муртаза-паши. Он находится под управлением Дилавер-аги, силяхтара Табаныяссы Мехмед-паши. Это богатый чифтлик на Мерзифонской равнине. Ночью здесь пошел снег, разразилась буря и поднялся сильный ветер, воины не могли поднять ни руки, ни ноги и падали на эту яйлу. Как бы то ни было, перенеся столько мучений, мы через 4 часа прибыли на стоянку Кулакхаджикёй. Это село с постоялым двором, соборной мечетью, 200 домами. Воины, которые уцелели, пошли по домам. /404/ Но все жители села сбежали — никого не осталось. В ту ночь все кони и животные погибали от голода. По воле всевышнего, ночью [снова] разразились метель и буран, так что к утру выпало снега на пять карышей. На рассвете затрубили трубы; [отовсюду] слышалось: «Ох, тяжело!», каждый ругал эти просветы [в небе], и [никто] не двинулся с места. Наконец хазинедар Али-ага, кетхуда Бошнак Али, дав щедрые обещания, с трудом заставили [людей] навьючить верблюдов. С огромным трудом волей-неволей отправились в место под названием Диреклибель, вынося [при этом] бури и ураганы. [Но тут] в погоде произошло большое изменение: ударили такие сильные и жестокие морозы, что измученные жители пришли в полное отчаяние. Подул сильный холодный ветер, подобного которому [прежде] не видывали. Низвергающегося с неба снега и дождя не могла вынести ни одна живая душа — [ни зверь], ни человек. Ни покоя, ни отдыха, ни ясного пути, ни дороги, ни ячменя, ни сена! Все погрузились в мрачные думы и двигались как живые трупы. Когда подошли к ущелью Диреклибель, оказалось, что оно было завалено снегом. Паша заставил нескольких отважных воинов [и] жителей городка — наших проводников — замотать ноги обмотками из конских волос, и они немного продвинулись по ущелью вперед. Но все были засыпаны снегом. Не видно ни обмоток, ни рук, ни ног! Среди солдат было много разговоров, [мол], все верблюды и мулы погибли в снегу и под дождем потому, что были сильно, сверх головы, перегружены казной. Охваченные тревогой, все начали кричать и вопить. И вот — первыми секбаны, [а за ними] банды сарыджа и татарские воины, — побросав знамена, все по отдельности рассеялись в разные стороны. [264]

Хотя паша так и не сумел перейти через Диреклибель, мы с огромными муками и усталостью через 6 часов вместе с оставшимися солдатами и обозом вступили наконец в город Гюмюш. В этом городе мы сварили [еду] и утолили голод, [расплатившись] серебряными поясами и тазами шатыров. Здесь мы пребывали и отдыхали 3 [дня]. Заметив в воздухе некоторое успокоение, [а потом] и тишину, мы [словно] вновь обрели жизнь. /405/ Но у каждого, кто садился к огню, тотчас глаза заволакивало, [словно] серебряной водой, и он становился слепым. [Поэтому], не заходя в дома, располагались у стен и оград, под крышами и навесами. Те, кто не смотрел на огонь, избавлялись от слепоты, становились зрячими. Но в городе у 17 [наших] людей от жестоких морозов были отморожены руки и ноги; когда, отрезав [руки и ноги] ножом и пилой, [их культи] погружали в котлы со смолой, крики доносились до самых [небес]. Однако жители этого города Гюмюша оказали нам гостеприимство и отнеслись ко всем нам, как хазрат Хызр ³⁸. Да сотворит творец их лица чистыми, как серебро, умножив достоинство и честь жителей этого города!

Описание города Гюмюша

Его основатель — кесарь. Его завоеватель — Мелик Гази из династии Данишмендидов. Впоследствии, когда [Баезид I] Йылдырым-хан шел завоевывать Амасью, население этого города преподнесло Йылдырым-хану ключи от него. Поэтому в настоящее время жители города Гюмюша (Гюмюш по-турецки «серебро») освобождены от обычных налогов и назначаются на работу в мастерские по изготовлению [изделий из] серебра. Эта важная [государственная] собственность во владениях санджака Амасья сдана на откуп. Ежегодно за аренду уплачивается государственной казне 70 кантаров чистого серебра, 1000 пар шитых серебром конских попон и торб. У османского правителя серебряные рудники есть в 70 местах. Однако ни в одной стране нет такого чистого серебра, как в этом [руднике]. Если человек возьмет [его] в руки, то оно мнется, как тесто. Серебро, выплавленное на огне, белое, как молоко, оно идет на [изготовление] большой султанской печати. Под землей [здесь] залегают 7 рудных жил. Все жители этого города со своими семьями работают в серебряных мастерских. Это каза с жалованьем [кадия] 150 акче. Ежегодно кадию выплачивают 7 кошельков. Город разрушается, крепость тоже местами обваливается. Разрушенная крепость четырехугольной формы стоит на высоком холме. Внутри ничего [из строений] [265] нет. Есть сипахийский кетхуда, янычарский сердар. В городе 1000 домов, обшитых и крытых досками, И михрабов. Хотя лечебницы нет, но приятный воздух исцеляет жителей. /406/ Есть соборная мечеть, постоялый двор, текке, 3 школы для детей. Славятся конские попоны и торбы, [отделанные] чистым серебром. В садах есть сладкий виноград. Чтобы найти руду, в городе [копают] и наваливают землю кучами.

Пробыв в этом городе 3 дня, мы выступили и, двигаясь 5 часов к югу, прибыли в деревню Данказа. Это процветающая деревня из 100 домов на территории Амасьи в каза Гюмюш. Здесь, недалеко от чифтлика Кёше Шабан-паши, находятся места паломничества Бардаклы-баба-султан, Акче-баба-султан. Посовещавшись там, мы направились в сторону горы под названием Кыркдилим. Валил густой снег, мы испытывали большие трудности и мучения и шли сквозь сильную бурю и ураган. Учинив насилия и жестокости по отношению к рабам божьим, воины по обыкновению расположились у огня в теплых, брошенных [жителями] домах и жарили в масле пышки «локма»; при переходе горы Кыркдилим их языки превратились в 40 — 50 кусков (Игра слов: Кыркдилим по-турецки «сорок кусков»), [а] при переходе ущелья согнулись их поясницы. Из-за сильного мороза они отмораживали руки и ноги. Часть из них возвратилась назад и пришла в Данказа. Кетхуда Али-ага одарил всех [еще] владеющих руками и ногами отважных храбрецов; он велел разрезать на куски войлок и ковры, приказав обвязать [ими] ноги верблюдов и мулов в караванах. Разгруженные животные с огромным трудом перевалили гору Кыркдилим. Но все тяжелые грузы, относящиеся к арсеналу, кладовым провизии, кухне, ящики с оружием и казной остались в снегах. Кетхуда паши, снова щедро одарив и вознаградив [солдат], приказал [им] перетащить по снегу тяжелые поклажи и вьюки, и они выволокли их к выходу из ущелья. Оттуда скатили их под гору и на ту ночь оставили в лесистой долине. Ни у кого не осталось сил идти куда-либо, у 70 человек были отморожены руки и ноги. Они вернулись назад в Данказа. Большинство животных из-за жестоких морозов забили. Из возвратившихся в Данказа иные умерли, иные остались в живых. Утром, выступив из горной долины Дилим и перенося огромные мучения, мы прибыли в деревню, названия которой мы не знали. В ней не было ни следа ни взрослых, ни детей. Они убежали, узнав о приближении наших солдат. Хотя в ту ночь мы заночевали там, большая часть животных была на грани гибели. С середины ночи снова поднялись метель и вьюга, /407/ к утру навалило снега еще на один аршин. [266]

На рассвете, когда вьюга утихла, предводители охранения, погонщики верблюдов, военачальники, музыканты и другие, прослышав о том, что предстоит выступать, собрались у палатки паши и сказали: «Если [даже] нам всем переломают [кости], у нас нет больше сил двигаться». А когда он им сказал: «Погодите, я вам дам по 10 курушей бакшиша», они отвечали: «Сперва душа, потом война». Паша, выйдя вперед, воскликнул: «Сыны! Можно сидеть [и ждать]. Но из-за нехватки продовольствия и припасов мы здесь все умрем. Так как же тут сидеть?» После этих слов начальники стражи, получив от паши 15 кошельков бакшиша, ушли. Оседлав лошадей, они принялись навьючивать их. Пройдя недолго в метели, вьюге, буране, мы вступили в рощу и немного отдохнули от снегопада. Но не было, видно ни зги.

Через 5 часов мы пришли в село Бююк-Бардакчи. Это мусульманское село из 100 домов в каза Гюмюш. Снова идя в сторону кыблы сквозь буран, мы перевалили через невысокую гору и прибыли на стоянку в село Кыркдилим. Это мусульманское село из 200 домов на территории санджака Чорум. [Когда мы были] в этом селе, погода немного улучшилась; всем стало легче. На следующий день, идя при улучшившейся погоде через процветающие и благоустроенные села, мы прибыли в крепость Чорум.

Описание крепости Чорум

Говорят, что ее основателем является сельджукский шах Кылыч Арслан ³⁹. Так как [здесь] приятный климат, шах Кылыч Арслан посылал в этот город своего сына. Якуб-мирзу и сотни хворых и больных ((чурлю) «хворый, больной»), и так как они излечивались, то его назвали Чорум. Но аяны вилайета ошибочно называли [его] Чоррум. Затем он попал в руки Даиишмендидов, а от них перешел к Йылдырым-хану. Это местопребывание санджакбея в Сивасском эйялете. Хасс бея дает 300000 акче; имеется 19 зеаметов, 31 тимар. Есть алайбей, черибаши. Это каза с жалованьем [кадия] 150 акче [в день]. Кадию ежегодно выплачивают 5 кошельков. Есть шейхульислам, накыбульэшраф, аяны и эшрафы, /408/ диздар я гарнизонные солдаты, капан-эмин, мухтесиб, городские наибы, субаши. Сипахийский кетхуда является большим правителем, [по рангу] равным бею. Большим человеком является также янычарский сердар, потому что в этом Чорумском санджаке очень много воинских подразделений, [ибо это] — разбойничье и бандитское место, такое, что они не [267] хотели, чтобы наш паша остановился в этом городе. При вмешательстве посредников было дано разрешение шариатского суда. Было приказано, чтобы в течение трех дней все в городе сидели в своих домах.

В городе 42 квартала и 42 михраба. Имеется 4300 домов с садами, виноградниками. А соборную мечеть Султан Алаеддин построил Сулейман-хан. [Мечеть] на рынке является творением архитектора Синана; ее община многочисленна. Известны соборные мечети Тахиль-пазары, Бей-джами, Дефтердар-джами, Медресе-джами, Ага-джами. Но нет ничего прекраснее соборной мечети Мурад-хана. Из бань очень красива Новая баня. Это вакф и благотворительное заведение, относящееся к бане Али-паши в Токате. Известны баня Олма-паша, Бейлер-челеби. Есть до 40 дворцовых бань. Хотя в 7 местах имеются места для обучения, но самое благоустроенное и знаменитое из них — медресе Мурад-хана Гази. Имеется 11 школ для детей, 7 постоялых дворов. В 18 местах есть проточная вода. Сулейман-хан провел сюда воду из местечка, что на расстоянии одной стоянки, и проложил в этом городе дорогу. Есть 3 текке. Имеется 300 лавок, существуют разного рода ремесленники. Много просвещенных лиц, остроумных челеби, улемов, праведников и шейхов, разных чужестранцев из друзей, добродетельных правоверных-единобожцев. Так как климат приятный, лица жителей румяны. Мужчины среднего роста, крепкого сложения. Много также красавиц. Жители в большинстве своем носят чуху. В городе, в стороне кыблы, находится четырехугольная красивая крепость, назначение которой — обезопасить [город] от вреда джеляли и других мятежников. Но она небольшая, с одними воротами. Есть диздар, воины, соответствующий арсенал, несколько домов и амбаров. Это [настоящий] бастион ислама, но Аллах знает это лучше.

В тот день, когда мы вступили в этот город, от Порога счастья прибыл вышедший из придворных брадобреев /409/ капуджибаши вместе с 40 капуджи и заявил: «Я доставил [назначение в] Диярбакырский эйялет» ⁴⁰. Когда раздались звуки музыки, паше показалось, что это пришло помилование [от султана]. Но это было невозможно. Когда собрались все придворные, секбаны, сарыджи, храбрые гёнюллю и около 300 ич-гулямов [паши], он сказал: «Пусть капуджи войдут»; тот со своими 40 капуджи вошел и начал дрожать, как осенний лист. Все левенды, окружив пашу, стояли при полном вооружении. Паша изволил сказать: «Милости просим! По какому делу пришли?» Капуджибаши отвечал: «Мой султан! Мы едем в Диярбакыр». Тогда паша спросил: «Ну, а где же Диярбакырский вилайет, который вы будто бы нам привезли, — где приказы?» Тут 40 капуджи, вскричав одновременно: «Вот приказ падишаха!», [268] бросились к паше. Паша не двинулся с места, а ич-аги крепко связали 40 капуджи. Паша хотел немедленно передать их палачу, но аяны вилайета обратились к нему с просьбой, сказав: «Наш господин, они рабы приказа. В благодарность за то, что это будет вам искренний совет, помилуйте их. Есть решение падишаха. Освободи их всех». И он тотчас удовлетворил их просьбу. Все были освобождены.

Но лучше было бы, если б их убили. Они отправились к городскому кадию, вызвали в суд мирливу Али-бея. Достав приказы о всеобщей мобилизации и хатт-и шерифы, они сказали: «Всех воинов надо задержать в городе». Аяны вилайета дали правильный ответ капуджибаши, сказав: «Помилуй бог, в этом городе такое невозможно. Ведь их 10 000 человек, их души и тела что огненные сабли. Да если мы поднимем на них руку, они спалят весь город. Пропадет и сгинет наше богатство, жены и дети будут плакать и печалиться. Куда нам идти в такую суровую зиму? Они же, взбунтовавшись, наверняка пойдут в Тосью к Варвар [Али-паше]». Эту новость немедленно принес паше один ретивый горожанин. Паша вознаградил этого субъекта. Направив начальника отряда дворцовой стражи в суд, паша сказал: «Пусть капуджибаши немедленно садятся на коней и убираются туда, откуда пришли. Не то сдеру [с них] кожу на бурдюки и отправлю туда, откуда они прибыли». Назначив особого бёлюкбаши, он выгнал их всех из города. На следующий день, описав это крайне досадное дело, он послал к Варвар Али-паше конного /410/ гонца. После этого, одарив и вознаградив всех [знатных] горожан, он призвал их на совет. Аяны вилайета увидели, что этот высокопоставленный везир — достойный человек, и сказали: «О султан! Не поступи опрометчиво! Берегись, в Стамбул не ходи! Выступай в поддержку, Варвар Али-паши. Пусть между вами будет расстояние в 1 — 2 перехода. Теперь, когда вы благополучно возвратились домой, заготовили пропитание и погуляли по таким богатым добычей местам, как Токат и Казова, отдохните и развлекитесь. Даст бог; со дня на день начнется весна, суровая погода, зима кончатся. В тот день и прикажи выступать». И действительно, он распорядился готовиться. Недалеко от этого Чорума есть могила Шейха Ульван Челеби ибн Ашик-паши. Сам он был одним из шейхов Орхана Гази. У него много сочинений.

Одним словом, когда мы в тот день, подкрепившись, выступили, от Варвар Али-паши прибыл гонец. [В доставленном им послании] говорилось: «Сын мой, остерегайся! Снова собери войско; когда наступит султанский Новруз и погода станет ясной, двигайся к Стамбулу. Мы будем иметь честь снова известить ваше превосходительство». Паша распорядился повернуть в сторону Анкары, и на 11-й день мы прибыли на стоянку [269] Сейидим-султан-текке, находящуюся на Чорумской равнине. Это большое текке. Есть дервиши, [которые ходят] с обнаженными головами и ногами. Паша, расположившись со всеми своими ич-агами и охранниками во дворе этого текке, устроил великое пиршество.

Отсюда мы пришли в деревню Каракечили. Это также турецкая деревня с двумя сотнями домов на территории Чорума. Кызыл-Ирмак находится в часе [пути отсюда]. В этой деревне в ту ночь снова выпал большой снег и разразились метель и вьюга. А подлые сарыджи и секбаны выгнали из домов всех, включая женщин и детей, побросав в снег колыбели с младенцами и [даже] срыв дверные пороги! От самого Мерзифона видны были свежие следы творимых ими насилий, [достойных] Хаджаджа ⁴¹. Утром мы выступили отсюда, они же (воины) направились не на Чашнигиркёпрюсю у Кызыл-Ирмака, а в ущелье Каракечили и учиняли [повсюду] злостные деяния. Оттуда они решили идти в противоположную сторону, и, как говорят, это был бесплодный поход. Хотя снегопад прекратился, /411/ но мороз был до такой степени жестокий, что кони не могли стоять на земле, они тряслись, словно осенний лист на ветру. Как бы то ни было, алай-чавуши сделали солдатам строгое внушение. Утром первыми переправились [через реку] верблюды с шатром паши, [затем] кухня и продовольственный обоз, обоз конюшни, 21 знающий местность проводник и несколько всадников. Переправились 200 караванов верблюдов, принадлежащих паше, [и] 100 караванов мулов. Я, ничтожный, твердя: «Аллах! Аллах!», ехал со своим караваном. Весь обоз следовал в касабу Курдсарайи.

[Переправа была трудной]. Когда я, ничтожный, кетхуда паши и другие аги на берегу Кызыл-Ирмака дожидались переправы, к берегу в совсем ранний час подошли нагруженные караваны паши и грузы других аг. Но как только они вместе с проводниками вступили в реку, по воле творца случились буря, ураган, темень, гром и молния. Река вышла из берегов. Когда караваны и кони с грузами, растянувшись цепочкой, двинулись [через реку], Кызыл-Ирмак, бешено вскипев, понес куски льда, дробя их, как на молотьбе. А между тем еще несколько дней назад река недалеко от Чашнигиркёпрюсю замерзла, и образовалась плотина. Теперь же ее прорвало, и множество людей беспорядочно несло по реке, как мелкий мусор. Видя такое, обозники на другой стороне не шли в реку, а богачи на этой стороне испускали вопли, крича: «Мусульмане, помогите!» В это время паша, приказав команде музыкантов возвращаться, прибыл к реке. Он послал аянам касабы Курд известие [о том, что происходит], и пообещал деньги и имущество тому, кто спасет не только войско, но и мулов, верблюдов, лошадей, и [270] избавителю обещал многое. Часть воинов, словно обезумев, бежала по берегу реки в одну сторону, другая — в противоположную. Из множества храбрых воинов, пустившихся вплавь, кого унесло в море, кто утонул, кто продолжал плыть. Связки верблюдов и люди перемешались друг с другом, те, кто каким-то образом спасся, выбирались на берег. Некоторые курдские и туркменские вожаки, раздевшись на таком сильном морозе, поплыли, переправив [таким образом] на другой берег множество верблюдов, мулов, лошадей. Однако, из-за того что одежда у переправившихся на противоположный берег осталась на другом берегу, а на том не нашлось никого, кто дал бы им одежду, большинство из них замерзало от холода. До того как по Кызыл-Ирмаку пошел лед, [часть] грузов была переправлена и спасена, но множество /412/ караванов мулов, верблюдов, лошадей пропало вместе со своей ношей, да и людей погибло [немало]. [За время] с рассвета до полудня было причинено столько убытку, что аги не могли подсчитать, сколько они потеряли денег и имущества, рабов и слуг. Большинство утонувших были охранники, погонщики мулов и ослов, секбаны и сарыджи. После полуденной молитвы от льда и вьюги не осталось и следа, и подошедшие к тому времени татары, дели, гёнюллю [и] аги со своей реайей переправились целыми и невредимыми.

Отсюда, снова перейдя с тем же сбродом перевал Бардаклыбель, мы прибыли в деревню Курддереси; выгнав из домов жен и детей — рабов божьих, выбросили на снег колыбели с невинными младенцами. Из-за такого несчастья множество домов было совершенно разорено. Три невинных младенца умерли. Я, ничтожный, увидев такое, впал в беспокойство и сказал: «О, настанет день, и Аллах, всемогущий мститель, еще нашлет множество бед на это войско».

Затем Эвлия Челеби описывает гробницу святого Бардаклы-баба /413/ и рассказывает о своих беседах с ее хранителем. Возвратившись к своему обозу, он вместе с войском вступил в касабу Курдсарайы, небольшой городок на берегу Кызыл-Ирмака, с четырьмя сотнями домов. Многие задержались тут, /414/ чтобы разыскать утонувшее в реке имущество. Отсюда они прибыли в деревню Кучибаба, население которой — турки — живет под землей, в известковых пещерах, где помимо жилых помещений устроены и конюшни, и кухни, и комнаты для гостей. «Дома их под землей — из-за холодных зим», /415/ Далее на пути следования Эвлии Челеби лежала крепость Каледжик.

Каледжик

Текфур Бурсы, король по имени Сердане, построил ее для своей дочери. Затем [ее] завоевал правитель Кастамону Топал Баезид и, не подчинившись османам, начал распространять тиранию на многие села и города. Наконец однажды Йылдырым [271] Баезид-хан, неожиданно напав на эту крепость, завоевал ее. В настоящее время это хасс паши и субашилык на территории санджака Чанкыры. Это почетная каза с жалованьем [кадия] 150 акче [в день]. Ежегодно кадию выдается 4 кошелька. Есть кетхуда и янычарский сердар, муфтий и накыбульэшраф, аяны и эшрафы, должность кетхуды, комендант крепости, до 20 человек крепостного гарнизона.

Топография Каледжика. Частица джик — это уменьшительная частица, и слово это означает «Маленькая крепость». Но эта крепость является творением Фархада: воздвигнутая на отвесной скале, она достает до трех небесных сфер. Стены ее толщиной в 60 локтей. Так как она находится на отвесной скале, /417/ то рвов вокруг нее нет. Железные ворота выходят на кыблу. В крепости есть около 20 домов, соборная мечеть, хлебный амбар и водоем, арсенал, 6 больших пушек шахи. Так как крепость находится во внутренних владениях, она сохранила обособленность. Все аяны города из страха перед джеляли и мятежниками прятали и укрывали в этой крепости свои ценные вещи. Комендант крепости назначен для охраны этого приходящего в ветхость строения. Равнины и степи со стен кажутся изумрудными. Нижний пригород представляет собой благоустроенную касабу с садами и виноградниками, расположенную у крепости со стороны кыблы. Но стен вокруг него и рибата нет. Имеется до 1200 домов, крытых черепицей и землей. Прекраснее всех дворец Шахсувар-паши. Все дома обращены к кыбле, улицы чистые, но мостовых совсем нет. Здесь 17 михрабов, на рынке небольшая и исцеляющая баня; есть три постоялых двора, 6 кофеен. Хотя воздух и приятный, воду не похвалишь. В городе мы пробыли 3 дня. Наш господин паша гостил во дворце Шахсувар-паши. Поскольку мы три дня читали молитвы за Гази-бея, сына Шахсувар-паши, его мать пожаловала нам из гарема белье и рубашку. И вот, хвала Аллаху, мы смогли здесь спокойно спать 3 ночи, надевая чистую одежду. Байраки секбанов и сарыджей в страхе перед общей мобилизацией выставили повсюду часовых во всех четырех сторонах города.

Выступив отсюда и вынося множество мучений из-за снежного бурана, мы прибыли в деревню Курбаглы, благоустроенную, с двумя сотнями домов, расположенную в нахие Каледжик во владениях Чанкыры. Затем мы прибыли в турецкую деревню Ненеклер. Здесь также в ту ночь выпало до аршина снега, и не было никакой возможности выйти из дома на улицу. Утром заиграл рог, и каждый со страхом душевным, /418/ возложив все надежды на всевышнего, погрузил свою поклажу на лошадей и вьючных животных. Все население деревни Ненеклер затаилось. Через три часа мы отправились. Однако в том месте, где мы должны были перейти перевал Сарыалак, [272] разразились страшные метель, буран и ураган, войско было рассеяно. Все имущество, все вещи остались в горах, на перевалах, на дорогах — каждый думал только о спасении своей жизни. Кто спасся, а кто полег. Ич-аги и дыш-аги паши думали только о своей голове; они бросили пашу и его казну и разбежались в разные стороны. Пропал даже сын паши Мустафа-бей вместе со своими лала, слугами и учителями, а бездомные бродяги сбежали в горы с караваном казны. Я, ничтожный, нашел укрытое место в горной долине. Когда буран смилостивился [и утих], я с моим гулямом и тремя конюхами выбрался [из укрытия] и нашел еще трех моих рабов. Наконец нас собралось 25 человек, и, перенося страшную стужу, мы перевалили через Сарыалак и спустились на равнину по ту сторону перевала. Теперь нас осталось совсем мало из-за этой погибели, и, отчаявшись, потеряв надежду на спасение, мы пустились в путь где на конях, а где пешком.

Далее Эвлия Челеби подробно рассказывает о том, как ему и /425/ его спутникам удалось найти одно пристанище в большой деревне и пересидеть там холода и непогоду. /426/ После этого он еще целый месяц скитался по разным каза и нахие охваченной мятежом и солдатским разгулом обширной области Центральной Анатолии, когда наконец наступила поздняя в том году весна и начали подниматься травы и всходы.

Однако, вынужденные каждый день и каждую ночь навьючивать и спускать вниз тяжелые грузы, мы совершенно обессилели. К тому же из страха перед всеобщим вооружением мы спали в латах и кольчугах и находились в постоянном беспокойстве. [Наконец] в первый день рабиульэввеля тысяча пятьдесят восьмого (26 марта 1648) года мы пришли в село Хусейн-гази, [а отсюда] ... достигли Анкары.

Комментарии

1 Ахмед-паша Тезкереджи (Составитель тезкере) — великий везир (1647 — 1648) Ибрахима I. Отличался крайней алчностью. Когда янычары свергли Ибрахима I, они изрубили этого великого везира на куски, и потому он известен в истории как Ахмед-паша Хезарпара (Тысяча кусков).

2 Имеется в виду Кара Мустафа-паша Кеманкеш (Стрелок из лука); впоследствии — великий везир (1638 — 1644).

3 Кетенджи Омер-заде Бакы-паша ранее правил Карсским эйялетом.

4 Дервиши-мелами — мистики школы циников.

5 Он же Коджа Гази Сейди Ахмед-паша. В описываемое время — санджакбей Тортума; в 1658 — 1659 гг. — вали Боснии.

6 Предлагаемый перевод слова фыртына (фортуна) условен; это «человек-судьба», человек, назначенный судьбой.

7 Караман был центром государства Караманидов (1256 — 1483), завоеванного османами.

8 Сиявуш-паша — великий везир Мехмеда IV в 1651 и 1656 гг. (оба раза по нескольку недель). Участвовал в походе на Багдад (1638), Азов (1641 — 1642), был вали Эрзурума, Диярбакыра и Силистрии (между 1643 и 1651 гг.).

9 Сыновьями Зрина (Зриньи) турки называли хорватских кнезов. Среди них особенно известен Миклош Зриньи, полководец и бан Хорватии (1542 — 1566), возглавлявший оборону венгерской крепости Сигетвар (1566) и сорвавший поход Сулеймана Кануни на Вену.

10 Дополнительных сведений о нем нет.

11 Был назначен санджакбеем в 1639 г.

12 Т.е. имеретинцем (см. примеч. 28 к гл. VIII).

13 Реджеб-паша Топал (Хромой) — великий везир Мурада IV в 1632 г., босняк по происхождению.

14 Кара Мурад-паша, по происхождению албанец, был великим везиром Мехмеда IV дважды — в 1649 — 1650 и 1655 гг.

15 Токмак-хасеки — здесь едва ли имя, скорее прозвище, означающее «служка для пощечин».

16 Любопытное свидетельство того, что, постоянно воюя с Ираном на армянских, грузинских и азербайджанских землях, османское правительство создавало в пограничных районах запасы не только продовольствия, но и воинских наградных знаков.

17 Год ошибочен: Амасью и Эрзинджан османы завоевали в 1392 г. Захир Сейфеддин Беркук был египетско-сирийским мамлюкским султаном дважды — в 1382 — 1389 и в 1390 — 1399 гг. В войнах с османами опирался на поддержку туркмен Диярбакыра и Караманидов.

18 Гияседдин Ахмед Джелаир — внук основателя государства Джелаиридов в Ираке, Курдистане и Азербайджане, правитель этого государства (1382 — 1410).

19 Неверно: мамлюкским султаном в это время был Насиреддин Фарадж (1399 — 1412, с перерывом в 1405 г.).

20 Имеется в виду борьба за власть между сыновьями Баезида I в период с 1402 по 1413 г.

21 О Терджанской битве 1473 г. см. примеч. 41 к гл. IV.

22 Грамматически точный перевод: «сто пятьдесят торговцев — рядовых гарнизона крепости». Наше чтение основано на предположении, что переписчик или наборщик допустил ошибку.

23 Имеется в виду Джелаледдин Руми.

24 Шейх Абд ал-Кадир Гиляни (ум. 1166) — основатель суннитского ордена кадири.

25 Всегда довольно значительная в дворцовой жизни роль валиде-султан (матери правящего падишаха) в описываемое время распространялась и на политическую жизнь, что отражало общее усиление позиций дворцовой камарильи, а отчасти было обусловлено также и тем, что при вступлении на престол Мураду IV было 11 лет, Мехмеду IV — 7, а Ибрахим был деморализован и запуган неожиданной смертью всех своих четырех малолетних братьев.

26 Приближенные Ибрахима I.

27 Ад и самуд — народы древней Аравии, согласно легенде уничтоженные Аллахом за неповиновение.

28 Коджа Махмуд-паша — великий везир Мехмеда II (1453 — 1466 и 1472 — 1473 гг.); захватил эту крепость в 1473 г.

29 Курбанбайрам 1057 г. приходился на январь 1648 г.

30 В своей страсти к доморощенным этимологиям Эвлия Челеби искусственно соединяет в названии города Лядик арабское отрицание ля (нет) и повелительную форму турецкого глагола дик (втыкай).

31 См. примеч. 54 к гл. VI.

32 Реминисценция из Библии об изобилии Моисеева стола. Эвлия Челеби вспоминает, вероятно, то место, где ропщущий народ, которому опротивело питаться одной манной небесной, говорит Моисею: «Мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы и дыни, и лук, и репчатый лук и чеснок» (Числа, XI, 5).

33 Гази Тайяр Мустафа-паша — командующий турецкими войсками, осаждавшими Багдад в 1625 г., и там погибший.

34 Как и Токмак-хасеки (см. примеч. 15), Мурад-хасеки (Служка Чего Изволите) и Хаврузджу-чавуш (Унтер — Подавальщик Ночного Горшка), конечно, не имена собственные. Давая этим людям уничижительные клички, Эвлия Челеби хотел (возможно, задним числом) подчеркнуть свое отрицательное отношение к их миссии.

35 Имеется в виду австро-турецкая война 1592 — 1606 гг., которую в турецкой литературе часто называют «походом на Эгри» (Эгер, Эрлау) в память об удачной для османов битвы под этой крепостью в 1553 г. В 1596 г. в местечке Керестеш, неподалеку от Эгера, турки снова разбили австро-венгерские войска, но в целом эта война кончилась для них неудачно, одной из важнейших причин чего была джелялийская смута (см. примеч. 24 к гл. IV).

36 Орден кадири, названный так по имени своего основателя (см. примеч. 24), — один из самых распространенных суннитских орденов в Иране до победы там шиизма (XVI в.), а также в ряде других стран Ближнего и Среднего Востока. Халвети — суннитский орден, члены которого совершают все обряды в затворничестве; его основатель — шейх Абдаллах Сираджуддин Омер.

37 Кёпрюлю Мехмед-паша — великий везир Мехмеда IV (1656 — 1661), основатель династии великих везиров Кёпрюлю.

38 Хызр — святой чудотворец, нашедший живую воду и ставший бессмертным (см. также примеч. 26 к гл. IV).

39 Из четырех сельджукских султанов Рума, носивших это имя, здесь, видимо, может упоминаться Кылыч Арслан I (1092 — 1107).

40 Намек на то, что за неповиновение султану паша будет отправлен в казематы Диярбакырской крепости.

41 Хаджадж ибн Юсуф — военачальник и сановник омейядского халифа Абд ал-Малика (685 — 705). Кровавые расправы с недовольными в Иране и Хорасане, куда в 694 г. Хаджадж был послан правителем, сделали его имя синонимом алчного грабителя и палача.