ЭВЛИЯ ЧЕЛЕБИ

КНИГА ПУТЕШЕСТВИЙ

СЕЙАХАТНАМЕ

ЗЕМЛИ МОЛДАВИИ И УКРАИНЫ

ТОМ V

X

[О ПОХОДЕ НА МОЛДАВИЮ] ¹

О ГРАМОТЕ С ЖАЛОБОЙ ХАНА МУХАММЕД-ГИРЕЯ НА ПРАВИТЕЛЯ МОЛДАВИИ КОНСТАНТИНА БУРУНСУЗА

/329/ Однажды Кёпрюлю Мехмед-паше были представлены грамоты с жалобами от крымского хана Мухаммед-Гирея, прибрежного аги Дедеш-аги и измаильского мутевелли Ахмед-аги, которые гласили: «Подданный двух священных городов, пребывающий в вашей области Молдавии, с презрением именуемый Бурунсуз ², вместе с распутными венграми короля Ракоци захватил власть в молдавском городе Яссах. Гика-бей бежал из Молдавии и ныне находится на Крымском острове в нашем Бахчисарае. В области Валахии Иоанн-бей ³ сбросил Джан-Арслан-пашу с войском в Дунай; и только три везира обороняются в крепости Джурджу».

Как только грамоты с просьбой о помощи были зачитаны в присутствии храброго везира Кёпрюлю, тотчас везир Кёпрюлю явился на аудиенцию к благоденствующему падишаху. И когда они посовещались в соответствии со славным изречением: «И мы посоветовались о делах», всем мирмиранам и мирлива Румелии, прибрежному aгe и татарскому хану были посланы распоряжения и высочайшие указы о том, что Молдавский бейлик пожалован Стефан-бею, родному сыну Лупул-бея, в прошлом смещенного с Молдавского бейлика и находившегося в вечном заключении в Семибашенном замке.

Кеманкеш Ахмед-ага, из людей Фазли-[паши], являющийся искемле-агой, получил по султанскому указу бунчук, барабан, знамя и десять тысяч славного, отборного войска и галопом поскакал в столицу Молдавии город Яссы. А Мусалла-ага, султанский конюший из людей Сеявуш-паши, отправился к татарскому хану. [162] А так как султанский силяхшор Иззи-заде Ахмед-ага, ныне бей, был назначен к Стефан-бею санджак-агой, а я, ничтожный, взял на себя присмотр за нашими пожитками, то и мы отправились в молдавский поход.

О ТОМ, КАК В СУББОТУ 23-го ЧИСЛА СЧАСТЛИВОГО СЕФЕРА 1070 (9 ОКТЯБРЯ 1659) ГОДА, КОГДА РОДНОМУ СЫНУ ЛУПУЛ-БЕЯ СТЕФАН-БЕЮ БЫЛА ПОЖАЛОВАНА МОЛДАВСКАЯ ЗЕМЛЯ, МЫ С АХМЕД-АГОЙ ОТПРАВИЛИСЬ ИЗ ЭДИРНЕ В МОЛДАВСКИЙ ПОХОД

/330/ Выйдя из Эдирне и идя на север, турецкое войско прошло села Гюльбаба, Чёмлек, Дербенди-кебир, Дербенди-сагыр, Папаскёй, Ашиклар, Эшкилер, Исмаил Факы, Эвренлер, город Карнобат, /331/ село Карасары, крепость Айтос, село Еникёй, крепость Провадию, /332/ села Кадикёй, Гюрзали, Алибей, Чобан, Мюрювветли, Чираджи, Танриверди.

Оттуда, идя на север, мы прибыли в благоустроенный город Бабадаг. В этот город пришло так много войска, что и описать невозможно. За три дня нашего пребывания здесь из окрестных деревень было записано три тысячи христианского войска: греков, болгар, валахов и молдаван. Слава богу, по случаю записи этого войска в Балканах, на Сучавской горе и на перевалах Копран и Казан не осталось разбойников, и места те стали спокойными и безопасными.

Отсюда, направляясь на север, мы пришли в крепость Тулчу. Из окружающих ее двенадцати крепостей пришло с оружием и было записано до десяти тысяч христианского войска. В тот день мы переправились через Дунай и прибыли на Тулчинский остров. Сделав остановку на берегу Дуная, а затем поспешно, в один день, на пятидесяти судах снова переправившись через Дунай, мы прибыли в большой портовый город Измаил. После трехдневной стоянки здесь толпа пришедших с оружием, а также записанные пивовары, трактирщики и рыбники увеличили число христианского войска до двадцати тысяч.

Когда мы, по милости бога, пребывали в этом городе, в Измаил прибыл бежавший из-под молдавского города Яссы Кеманкеш Ахмед-ага, бывший искемле-агой в Эдирне и ходивший прежде [нас] на Молдавию. В тот же день нашему Ахмед-аге и новому молдавскому бею Стефан-бею от прибрежного аги, килийского аги, [163] аккерманского аги, бендерского аги, от-аг буджакских татар и калга-султана Мухаммед-Гирея пришли грамоты, суть которых была такова: «Если будет угодно богу, 1070 года месяца раби I в двадцатый день (5 декабря 1659 г.) соберитесь под столицу всей Молдавской земли /333/ город Яссы, где мы попробуем сразиться раз-другой с врагом. Пан или пропал, но бог милостив!».

Тотчас сыграли на литаврах и трубах сигнал выступления, и в тот же день мы, выйдя из города с двадцатью тысячами христианского войска, прошли села Кышла, Дундар, Ахпаноз, Сапан, Постан, Тобак. Эти селения относятся к Измаильскому каза, и, хотя они населены христианами из молдаван и валахов, многие состоятельные и богатые люди разбежались в города Измаил и Браилу из страха перед Константином Бурун-сузом, наступавшим на Молдавию.

Выйдя из этого селения Тобак и вступивши в пределы Молдавской земли, мы пришли в покинутую жителями крепость Скарлат. Здесь мы сделали остановку, расставив кругом караулы и стрелков и выделив лазутчиков. Все войско пребывало при оружии и в боевой готовности.

Отсюда мы пришли на стоянку Беджене. По причине того, что весь ее народ ушел на помощь лагерю, находившемуся под Яссами, мы забрали найденную там добычу, а селение предали огню. Отсюда, пройдя на запад, мы расположились с караулами под Гёгюшскими горами. В ту ночь десять тысяч стрелков было послано через горы, а все войско спокойно расположилось по эту сторону.

Отсюда, придя в село Табечин, мы сделали остановку. А так как народ этого селения также ушел на помощь лагерю, то и оно было сожжено. Здесь наше войско приободрилось, когда служилые люди Молдавии — бояре, пырколабы, вамеши, разные логофеты и гетманы, поднявши свои знамена с крестами, с десятью тысячами отборного молдавского войска пришли к нашему бею и подчинились ему.

Отсюда мы пришли к мосту через реку Прут и сделали здесь остановку. С переправой на ту сторону этой великой реки вышли большие затруднения, ибо враг перерезал сделанный из плетней наплавной мост. Сначала на плотах и паромах на ту сторону были переправлены пятнадцать тысяч стрелков. На той стороне они тотчас же обосновали лагерь и засели в нем, а мы переправились с остальным войском. Тотчас с гор нашему войску были доставлены от молдавских подданных пять тысяч баранов, пятьсот коров и сто возов хлеба. Всему [164] войску /334/ была произведена раздача; была великая добыча, радость и веселье.

Этот Прут — не имеющая брода великая река с сумасшедшим течением — настоящая Абихайят ⁴. Она берет начало в Польской земле, протекает через Сигельские горы Трансильванской земли, потом течет через область Молдавию и впадает в Дунай между городами Браилой и Галацем; река очень широкая.

Затем, отойдя от Прута, мы сделали остановку в месте, называемом Холм султана Сулеймана.

Холм султана Сулеймана. На этом месте у султана Сулеймана было великое сражение с семью королями ⁵. Обратив врага в бегство, он собрал в одно место всех павших борцов за мусульманскую веру и насыпал над ними холм. Для молельни там сделали михраб. Холм очень высокий.

Я, ничтожный, сказал: «Холм этот — могила павших газиев и местопребывание высокославных», пешком поднялся на него и фатихой порадовал души Сулеймана хана и погребенных там мучеников. Посмотрев на находившееся внизу пестрое войско, я остался в совершенном изумлении.

Сотворив про себя молитву, я сказал: «О господи, ради погребенных здесь святых душ блаженных и мучеников пусто победа будет на нашей стороне, а мятежные молдаване побеждены и повержены!».

Божественным внушением я понял, что это место стало местом благосклонного принятия моей покорной мольбы и рыдания. Возрадовался я и возвеселился.

На следующий день, выступив вместе с войском стрелков, мы прибыли к реке Малый Серет. Эта река берет начало в Бузэуских и Брашовских горах Трансильвании, протекает здесь и впадает в Прут. Отсюда мы пришли на стоянку в деревню Фальчин; она также была предана сожжению.

На это место пришел прибрежный ага с сорока тысячами быстрых как ветер татар. И когда в ту вьюжную зиму они расположились там на снегу, соорудив палатки из епанчей, наш молдавский бей послал прибрежному aгe тысячу баранов, сорок коров и пять кошельков на дорожные издержки. А наш Ахмед-ага, говоря: «Добро пожаловать!», преподнес прибрежному aгe раззолоченный парадный халат.

Оттуда, отдав приказ караулам, мы пришли в Стефановскую церковь. Это сильный монастырь, подобный крепости. [165] Пехота сложила в городе все припасы /335/ и прочие грузы. Войско прибрежных татар сделало остановку вместе с нашими войсками. Во все стороны были посланы караулы и четники.

Согласно приказу на следующий день были взяты живым»: и невредимыми пятеро языков из вражеского лагеря. Будучи допрошенными, они сообщили: «Ныне наш лагерь находится напротив Ясского озера в месте, называемом Галата. Там находятся сорок пять тысяч наших стрелков-дарабанов и пятнадцать тысяч наших конных солдат». Отпустив этих пятерых языков, всю ночь до утра мы бодрствовали, находясь в полной готовности.

СРАЖЕНИЕ У БОЛЬШОГО ЛАГЕРЯ НА ЯССКОМ ПОЛЕ

Когда настало утро и все прибрежное войско и румелийская армия нашего бея, уповая на всевышнего бога, выступили к лагерю, пошел такой сильный снег, что все скрылось за плотной пеленой его. А потом, по мановению всевышнего, опять проглянуло солнце и погода стала мягче.

Как только с востока через горы с калга-султаном крымского хана пришло сорок тысяч войска, все воины, сойдясь в одно место и посовещавшись, решили: «Нужно тотчас в эту ненастную погоду напасть на врага и не давать ему мира и пощады».

Прибрежные татары были назначены лучниками, а крымское войско составило оба крыла, став справа и слева от войска молдавского бея. Наш молдавский бей с двадцатью тысячами стрелецкого войска и атбаши со своими знаменами, [сопровождаемые] барабанным боем, прибыли на Ясское поле по снегу, который достигал чуть ли не пяти пяденей.

Тотчас наше войско исторгло клич: «Аллах! Аллах!», от которого содрогнулись земля и небо. Снежная метель, поднятая копытами наших скакунов, взметнулась вверх и снова низверглась вниз, как будто вновь пошел снег. Наша армия и войско татар соединились и перемешались.

Как только это увидели из лагеря злые враги, они выпалили из нескольких сотен пушек. Однако попаданием не было сделано вреда ни одной живой душе; только одну лошадь /336/ задело большим ядром.

Чтобы поднять дух, у врага зазвонили во все церковные колокола, сколько их имелось в Яссах, и Ясское поле наполнилось стоном и перезвоном. А вокруг разгорелось сражение. [166]

В это время я и наш Ахмед-ага находились рядом с молдавским беем. Бей сказал: «Ну, теперь-то, Эвлия Челеби, я сяду на тот молдавский трон! А ведь с этого бейлика идет целых три тысячи кошельков денег». Я, ничтожный, тогда спросил: «Бей мой, если Аллах утвердит тебя на этом молдавском престоле, уверуешь ли ты в святейшего пророка?».

Бей поклялся: «Пусть Аллах будет свидетелем, тайно я уверую в пророка Мухаммеда. Научи меня». Тогда я, ничтожный, сказал: «Ну, бей мой, теперь отбрось печаль. Чудесной силой божьего избранника Мухаммеда молдавский престол, богатства и счастье — твои».

Тогда бей дал мне щедрые обещания: «Если будет так, то тебе, Эвлия Челеби, я подарю и пожалую пять кошельков, пять лошадей, пять рабов, пятьсот алтунов и еще многое другое».

Сражение между тем было в полном разгаре. Время подошло к полудню, и все войско, проголодавшись, нуждалось в куске хлеба. Алай-чавуши повсюду скликали людей и давали им наставления: «Давайте-ка, держа коней при себе, слегка отдохнем и подкрепимся у кого чем есть».

На Ясском поле, на снегу, стремя к стремени под открытым небом и в палатках был сделан привал.

В 1070 году раби I двадцать девятого дня, в пятницу (14 декабря 1659 г.), когда милостью бога сражение было временно прекращено, все расположились в садах и разожгли костры. Вдруг закричали: «Эй, враг вышел из лагеря, выкатил пушки и идет на нас!». В мгновение ока все войско ислама вскочило на коней и тотчас выступило ему навстречу.

С кличем «Иисус! Иисус!» идя на нас в атаку, враги сначала дали залп из пушек, потом ударили свинцом ружейного залпа. В самый разгар сражения калга-султан повернул своих людей, не обращая никакого внимания на врага, проник в лагерь, находившийся в Галате, и принялся грабить его.

Увидя это, враг вознамерился вернуться в лагерь и город Яссы. Он бежал, оставив нам все пушки, ружья, патроны, снаряжение и припасы. В это время наше войско с сорока тысячами буджакских татар, преследуя врага, вторглось в город Яссы. И когда татары /337/ превратили окрестности города в горящие угли и вражеская земля стала походить на страну гибели, стойкость врагов обратилась в бегство.

Между городом и Галатой находилось замерзшее озеро. Еще раньше несколько тысяч врагов перебрались по нему из Ясс в Галату и пребывали там. Теперь же, когда татары предали город огню и пять тысяч врагов с душевным трепетом вступили на лед, [167] лед сразу растаял. На наших глазах пять тысяч врагов с лошадьми ушли под лед и утонули. Те же, которые не смогли перебраться из города в галатский лагерь, в ту лютую стужу бросились в горы и убежали.

Мгновенно на берегу Ясского озера молдаванам был нанесен такой удар, что в полчаса двенадцать тысяч семьсот из них погибли от лезвия меча, и полегли они на белом снегу, словно галька. А до десяти тысяч, связанные и сокрушенные, стали пленниками. Слава богу, победоносные мусульманские газии захватили добычу и посадили на престол Стефан-бея.

Потом было дано разрешение на три ночи радости и веселья, а благоденствующему падишаху направлены радостные вести о победе.

Буджакским и крымским татарам был дан приказ преследовать разбитого врага. А я, ничтожный, заклеймил своих лошадей и, чувствуя, что тело мое полностью восстановило силы и крепость, взял разрешение у нашего Ахмед-аги и бея и с восемью лошадьми и семью слугами двинулся в путь.

О ТОМ, КАК ИЗ ЯСС МЫ ОТПРАВИЛИСЬ ГРАБИТЬ МОЛДАВСКУЮ И ВАЛАШСКУЮ ЗЕМЛИ

Сначала мы поскакали галопом и, настигнув в полях, садах и лесах до трех тысяч врагов, многих из них превратили в пищу для лезвий своих сабель, а многих пленили и заковали в цепи.

В этот день мы без страха и боязни расположились на берегу реки Бузэу, а на следующий день пришли к высокой крепости Сучава.

Крепость Сучава

Первооснователем ее был польский король. Затем она перешла к молдаванам. Сучава на молдавском языке означает возвышенное место. Причиной такого названия послужило то, что расположена эта крепость на крутой скале. /338/ Из-за похода я не смог войти в нее; так что мне неизвестно, что она из себя представляет.

В сущности в области Молдавии нет больше крепостей, кроме этой. Имевшиеся прежде разрушил Баезид хан Йылдырым; с того времени только эта крепость и осталась. От нее до крепости Хотин примерно один дневной поход, а до крепостей Рыдванец и Каменец, что по ту сторону Днестра, — примерно два [168] перехода. Истинное положение ее — к югу от них — на обширной равнине.

Правитель этой крепости, и гетман, и бояре от молдавского бея, располагавшие трехтысячным войском, доставили в дар нашему прибрежному aге и калга-султану повозки с провизией и хмельными напитками, а с крепости дали залп из семидесяти или восьмидесяти пушек.

Еще когда Константин Бурунсуз поднял в Молдавии мятеж, он захватил в Яссах троих мусульманских купцов и посадил их здесь в тюрьму. Слава богу, всех их мы стребовали от гетмана. Каждому из них без проволочки дали по лошади, и они, когда их освободили, пошли в поход с нами.

Выступив отсюда, мы прибыли на Кылычское поле, а оттуда — в Окненские горы. Там все горы и камни — из соли. Находившиеся там пленники долбили горы и добывали из них соль. При них состоял особый вамеш.

Здесь мы нашли до двухсот пленников-мусульман и, выведя их из пещер, освободили. Однако некоторые из них скончались, как только увидели дневной свет, и мы погребли их там, а некоторые скончались, когда вышли и отобедали с нами. Так что мало кто из них обрел свободу. Если бы мы, побывав там, изобразили эти Окненские пещеры, то получилось бы описание глубочайшей каменной ямы или нижайших подземелий ада.

Когда мы, пройдя оттуда через горы к западу, разыскивали добычу по селам и городкам, то вслед за нами один за другим прибыли капуджибаши с высочайшими указами, посланные великим везиром Кёпрюлю Мехмед-пашой и татарским ханом.

Повеление было такое: «Ты, великославного хана, брата моего, калга, и ты, слуга мой, прибрежный ага! Покоривши с сорока тысячами молодцов-татар область Молдавию, идите на проклятого и поганого Михню, поднявшего мятеж в области Валахии. Племя его и землю его разрушьте и опустошите. /339/ И пусть легко достанется вам добыча...».

Этот высочайший указ объединил татар нашего войска и каждого превратил в семиглавого дракона. И тотчас, в тот же день, восемьдесят одна тысяча татар с четырьмястами тысяч лошадей двинулись с именем бога на Валашскую землю.

О ТОМ, КАК МЫ ШЛИ ИЗ МОЛДАВИИ В ВАЛАШСКИЙ ПОХОД

Сперва все войско сошлось в одно место и держало совет. Потом оседлали подходящих коней и, на берегу реки Скынтеи пору» бивши мечами всех ранее взятых пленных, остались одни. [169] Проскакав в тот день до захода солнца расстояние в тридцать один час езды, мы прибыли в городок Скынтей. Мгновенно предали огню триста домов и забрали много добычи и пленных. Оттуда галопом пустились на запад и прибыли в городок Васлуй. Мы сожгли его, забрали добычу, а потом прибыли в городок Бырлад. Разрушив и его, мы прибыли в город Текуч. Жители этого города вышли нам навстречу с дарами, и поэтому город не был сожжен.

Отсюда снова поскакали галопом и прибыли на большую стоянку в Фокшаны. Это большой город, которым управляли, взимая таможенную пошлину, два боярина от Молдавии и Валахии. Народ его и гетманы вышли нам навстречу и вынесли невиданные дары. Грабеж и разрушение города не были допущены.

На следующий день мы на лошадях переправились через реку Фокшаны и оказались в Валашской земле.

/339-340/ Огнем и мечом прошло татарское войско путь от границы Валашской земли через город Рымник, городки Бузэу, Кергеджесе и Тырговиште до столицы Валахии города Бухарест. Взяв Бухарест, татары узнали от пленных, что валашский господарь Михня разбил и обратил в бегство все турецкие войска под командованием Торгуна Фазли-паши, Какчи Кара-Али-паши, Мир-Джана Арслан-паши и иных пашей и беев. Большинство турок сброшено в Дунай и утоплено. Только трое пашей засели в крепости Джурджу, и ныне идет там великое сражение. Если войска Михни возьмут Джурджу, то, после того как замерзнет Дунай, будут взяты города Никопол, Рущук и Силистра.

/341/ По пути к Джурджу татарское войско встретило много валахов, которые, узнав, что в Молдавии разгромлен Константин Бурунсуз и татары идут на Валахию, стали разбегаться из ополчения Михни. Они сообщили татарам о том, что валашский господарь, занятый осадой Джурджу, ничего не знает о приближении врага.

Напав врасплох на валашское войско, татары освободили осажденных в Джурджу турок. Подождав, пока замерзнет Дунай, /342/ татарское войско перешло через него по льду. Разграбив и опустошив все вокруг, крымский царевич с сорока тысячами войска и богатой добычей вернулся в Молдавию.

Особо останавливаясь на причинах мятежа в Валахии, Эвлия Челеби рассказывает, что прежний валашский бей перестал вносить деньги в султанскую казну. Подняв мятеж и возмущение, он бежал в Трансильванию.

Валашский престол был пожалован знатному валаху, известному под именами Михня Челеби и Иоанн Челеби ⁶, который состоял до того чиновником при турецком дворе. [170]

/343/ Новый валашский господарь щедрыми обещаниями усыпил бдительность турок. Затем он пригласил в Валахию множество мусульманских купцов с товарами, стоимость которых достигала десяти египетских даней. ⁷.

Неожиданно напав на мусульман, проживавших в Валахии, и приезжих купцов и перебив их, Михня в короткий срок стал обладателем несметных богатств. /344/ На эти средства он набрал стотысячную армию, состоявшую из трансильванцев, цыган, австрийцев, шведов, валахов, молдаван и казаков. Осадив Джурджу, куда удалось спастись отряду секбанов, отряду сарыджа и нескольким сотням янычар, Михня одновременно вел бои за овладение Силистрой, Рущуком, Никополем и Оряхово.

В это время бывший валашский бей-Константин Бурунсуз с 80-тысячным войском пришел из Трансильвании на город Яссы. Молдавский бей по имени Гика, не имея возможности сопротивляться, бежал в Крым к хану Мухаммед-Гирею.

Затем Эвлия Челеби рассказывает о том, как преследуемый турками и татарами Михня /345/ бежал в Трансильванию. Имея при себе множество драгоценностей, он рассчитывал найти поддержку у трансильванского князя. Однако Ракоци и Кемень Янош отравили его, а имущество его забрали. Валашский престол был пожалован Дуке ⁸.

О ТОМ, КАК МЫ ВМЕСТЕ С КАЛГА-СУЛТАНОМ НАПРАВИЛИСЬ В МОЛДАВИЮ ДРУГИМ ПУТЕМ

Выйдя из крепости Джурджу, татарское войско направилось на север. Проходя по Валахии, оно грабило и разоряло жителей, сжигало села, захватывало пленных, имущество, скот. В ряде мест жители подносили татарам подарки и выкупали из плена своих соотечественников. /347/ В Рымникских горах произошла ожесточенная битва с местными жителями; татары одержали победу, захватили много пленных, многотысячные табуны коней, стада овец и рогатого скота.

На следующий день правое и левое крыло нашего войска прибыли в город Фокшаны и переправились на противоположный берег реки. Вслед за тем захваченные в Валашской земле пленники и трофеи были вручены Батыр-аге и с тысячей удальцов отправлены в Крым. Благодарение богу, в этом городе мы встретились со всеми нашими и собрали воедино все войско. Но к нашим ногам были привязаны сто тысяч повозок с добром. Одну ночь мы провели в городе. [171] Поскольку эти места — пограничные с Молдавией, то от пришедшего вместе с нами молдавского бея прибыли бесчисленные дары калга-султану, прибрежному aгe и другим сановным мужам, от-агам и старейшинам. Было зачитано его обращение, где говорилось: «Отсюда простирается моя земля, мой край. Не грабьте и не разоряйте его». Когда была изложена эта просьба, от-аги и глашатаи стали кричать: «Отныне наш калга-султан накажет всякого, кто станет устраивать набеги, жечь селения и забирать имущество, провизию и рухлядь». Каждый, отчаявшись пойти в набег, хлопотал о том, чтобы сохранить в целости уже захваченных пленников и добычу. Затем, выступив из Фокшан, мы двигались по глазной дороге на восток. С трудом пройдя город Текуч, городок Бырлад и реки Бырлад и Васлуй, мы прибыли в городок Васлуй. Народ и бояре, придя с богатыми дарами, преподнесли нам множество всякого добра и выручили восемьсот пленников и семьдесят тысяч овец.

После этого, пройдя долиной Бырлада, мы в тот же день яаправились вдоль реки Скынтей. Претерпев немалые тяготы и заботы, мы прибыли в городок Скынтей и здесь продали несколько тысяч овец [и много] крупного рогатого скота. Однако [здесь] мы совершенно не продали ни коней, ни пленников, ибо то и другое составляло главный предмет вожделений татар. Когда мы отсюда двинулись на восток, наш новый бей Молдавии вышел под звуки оркестра с трехтысячным войском навстречу калга-султану и сказал: «Да будет благословенна ваша борьба за веру», — и накинул ему /347/ на плечи соболью шубу, опоясал : его украшенной драгоценными камнями саблей, на прибрежного агу надел расшитый золотом почетный халат, а на прочих сановных мужей — халаты и по одному суконному чекменю.

На сорок первый день похода, мы вошли в город Яссы и удостоились чести встретиться с Вели уль-наимом Газзаз-заде-агой, с Кеманкешем Ахмед-пашой из людей Фазли-паши и несколькими сотнями наших друзей и сподвижников. Благодарение богу, в этот город я вошел с десятью пленниками-гулямами, с четырьмя девушками-невольницами, с пятнадцатью конями и множеством другой добычи и преподнес дары Ахмед-аге. От него же, от бея и прочих я получил ответные подарки и в покое пребывал в своем конаке.

Так как мы обязались составить описание свойств города Яссы — столицы Молдавии, мы обошли и оглядели его со всех сторон. В эти дни калга-султан в возмещение услуги, оказанной молдавскому бею Стефану, получил от него двадцать кошельков и двести коней. Когда упомянутое количество пленников и [172] военной добычи было направлено в Крымскую землю, мне, презренному, он (Стефан-бей) подарил пятерых пленников и шесть коней-иноходцев. После этого Стефан-бей подарил прибрежному aгe пять кошельков на путевые расходы. И когда посланцы с пленниками и трофеями направились в аккерманскую сторону, мне, презренному, были преподнесены еще [и другие] подарки, В последующие дни мы отдыхали на наших стоянках, предаваясь утехам и наслаждениям.

Однажды я явился к Стефан-бею. Кланяясь до самой земли во время моей речи, я сказал: «Помнишь ли ты, мой бей, что в день битвы под этим городом Яссы ты давал клятвы и обещания?». Тогда он спросил: «И что же?».

Я, презренный, ответил: «В тот день ты соизволил сказать: “Если всевышний бог поможет мне сесть на престол Молдавии, я клянусь — и пусть будет ведомо Аллаху, — что перейду в мусульманскую веру". Вот теперь Аллах смотрит и ждет. Произнеси символ веры, исполни свое клятвенное обещание, подтверди, что пророк Мухаммед — мир ему — является обладателем истины; пусть этой клятвой утвердится твое положение щедрого. властителя. Ибо это положение дано тебе лишь под залог исполнения твоей клятвы. Если же ты клятвы не исполнишь, то несомненно, что это владение будет снова отнято у тебя, ты без истинной веры уйдешь из земного мира в вечный и там будешь обретаться в пределах геенны огненной». Он сказал: «О, когда мой отец был заключен в Семибашенном замке, я вошел в долги на три тысячи кошельков и стал беем. Если я стану мусульманина ном, то /348/ мне не позволят владеть этим бейликом. И каким же тогда будет положение мое и моего отца [в глазах моих подданных]?».

Я, презренный, сказал: «Эй, господин мой! Ей-богу, да никто и не узнает этой тайны. Ты по-прежнему в этом зеленом колпаке ходи по церквам и не переставай исполнять обряды поклонения Иисусу. А в сердце своем ты будь верен исламу». На это он ответил: «Эвлия Челеби, сейчас ты научи меня, как перейти в ислам, и пусть тайна о пророке Мухаммеде останется здесь». Благодарение богу, он поднял указательный палец и, обратившись к кыбле, трижды произнес слова символа веры. Он приобщился к исламу, совершил омовение, и мы вместе сотворили полуденную молитву.

Совершив еще несколько обрядов и наставлений, я преподал ему самые необходимые для мусульманина догматы веры, после чего отправился отдыхать в свою комнату. Благодарение богу, а этом походе за веру мы совершили столь великие благодеяния [173] Лик бея озарился светом истинной веры; разрешив столь многие затруднения, он стал обладателем сокровищ Каруна ⁹. После этого я, презренный, приступил к описанию достоинств города Яссы.

Описание города монаха Яшки

По свидетельствам греческих летописцев, изначальная история этого города такова. В древние времена на этой земле находилась обитель святых — огнепоклонников. Во времена пророка Иисуса здесь были его апостолы, сподвижники и друзья и место было весьма благоустроенным. Спустя шестьсот лет после пророка Иисуса здесь пребывал некий христианский священник, достигшей сана опоры пророческой миссии; его называли именем Яшка. Хотя он был всего лишь бренным стариком, все кяфиры давали ему обеты и дары; поэтому в руках у него собрались богатства, превышающие миллион. Однажды этот беспутный пастырь, по имени Яшка, скончался и был похоронен в том же месте, где жил. В этом месте на его несметные сокровища был построен громадный монастырь, названный Яшкин монастырь.

Спустя много времени здесь возник крупный город, названный по имени этого самого попа. Впоследствии город вместо Яшка по ошибке стали называть Яссы. После этого король по имени Куртия, один из сыновей короля Салсала, украсил и обстроил этот город и соорудил для себя великолепный дворец. До сих пор бей называют этот упомянутый дворец именем того короля Куртии (Видимо, от румынск. curtea 'дворец'). Это удивительный дворец, заслуживающий «внимания во всех отношениях.

В 805 (1402-03) году /349/ Баезид хан Йылдырым, появившись, словно молния, прошелся мечом по зубам всех кяфиров и завоевал город. А кяфиров, уцелевших от меча, он обложил налогом. В тот же год кяфиры, переправившись на лодках на противоположную сторону, в Санок, собрались все в одном месте, построили напротив города Яссы прочное укрепление и подняли восстание. Снова на них пошел Йылдырым хан, порубил кяфиров саблями, разрушил построенную ими крепость. [Но,] когда Йылдырым хан вернулся обратно в Анатолию, они снова подняли восстание. И в тот же год они семь раз таким образом поднимали восстание, но каждый раз Баезид хан, быстро и неожиданно появляясь, подавлял их, захватывал город и одерживал полную [174] победу. По этой-то причине его величество эмир султан Баезид хан и получил прозвище Йылдырым(Т. е. 'Молниеносный')-хан.

После этого они еще неоднократно восставали и бывали наказаны. И, наконец, в результате окончательного покорения они были назначены в вакф Мекки и Медины. Султан Сулейман своим законом определил положение Ясс: отстранение и назначение беев сосредоточить в руках дома Османова; иметь барабан и знамя, на знаменах — изображение бычьей головы ¹⁰; в случае похода выступать вместе с домом Османовым, имея войско из двадцати отрядов конников и трех тысяч вооруженных ружьями дарабанов. Вновь назначаемые бей должны отдавать падишаху тысячу пятьсот кошельков и ежегодно отдавать ему сто пятьдесят кошельков за королевское достоинство. [Они должны] также поставлять на падишахскую кухню и содержание корпуса янычар ежегодно сорок тысяч овец и в начале каждого года поставлять. адмиралтейству тысячу февджей низкосортного масла для смоления галер, сто февджей очищенного меду, сто кантаров желтого воску, тысячу коровьих шкур и все это вручать очаковскому паше.

С тех пор эти места пребывали в покое, по временам же из-за размеров [собираемого] налога здесь поднимались восстания. Но в конце концов кяфиров наказывали: земли и области их подвергались набегу и разграблению. Законом Сулеймана хана было установлено также, чтобы при молдавских беях, как и при мирмиранах, имелись водоносы и стрельцы, стремянные в златотканых плащах, с секирами в руках, родом из мусульман. Чтобы было по шесть оркестров таких, как у дома Османова. И чтобы диван-эфенди, двенадцать капуджибаши и двенадцать аг [также] были мусульманами. И чтобы было еще двенадцать татарских аг, которые соблюдали бы интересы [крымского] хана и наблюдали за тем, чтобы ханам ежегодно направлялись в дар пятьдесят февджей меду и сто голов вьючного скота.

И этот закон Сулеймана хана до сих пор остается в силе: Молдавия и Валахия /350/ — это земли, каждый год поставляющие вельможам дивана, везирам и их помощникам в Стамбуле в качестве военной добычи собираемые беями восемь тысяч румелийских кошельков, две тысячи кошельков в виде даров и на две тысячи кошельков продовольствия. Я, презренный, хорошо осведомлен о состоянии этой земли. Это наместничество в Молдавии и Валахии более доходное, чем в Багдаде и Каире, однако. оно принадлежит христианским беям. [175].

Земли города Яссы. Прежде всего на восток от реки Дунай на два перехода и далее к северо-востоку здесь простирается холмистая местность, в сторону кыблы — и степь и пастбища, к югу — [равнина] с небольшими искусственными озерами, к западу — черноземные засеянные поля на склонах Балкан — всего двадцать тысяч возделанных полей. Населенных же пунктов с домами, крытыми черепицей и свинцом, здесь вовсе нет. Однако здания строятся на фундаменте. Имеется много дворцов и монастырей.

Дворец Куртие. Это высокий дворец; каждый вступающий во владение бей обстраивает его, и дворец растет этаж за этажом. Наиболее усердно благоустраивал его бей Лупул, заключенный ныне в Семибашенный замок отец Стефан-бея. Он был обладателем сокровищ Каруна и потому выстроил такой высокий замок, такие бани и бассейны в нижнем этаже, фонтаны и диванхане, что словами описать невозможно. Окна и балконы обращены в сторону озера. Дворец наподобие крепости со всех сторон обнесен прочной кругообразной стеной из камня— изящной, словно городская стена. Вокруг дворца имеется ров, на север открываются железные ворота, перед воротами стоят пять-шесть привратников. Есть одно великолепное диванхане, вмещающее пять тысяч человек. А окна его обращены одно к другому. Дворец выложен рядами выпуклых хрустальных плиток. Это прелестный, похожий на крепость дворец, имеющий комнаты для внутренней охраны, кладовые, шорные мастерские, тесбархане, или помещение, где пребывает дефтердар; рядом площадь.

Перед этим дворцом имеется озеро. Прежде его не было, но в 1045 (1635-36) году Лупул-бей, получив дозволение султана Мурада хана IV, воздвиг между двумя холмами плотину, и на реке Скынтей появилось большое озеро. В него была выпущена рыба тысячи видов. Тогда за откуп его было получено сорок тысяч алтунов. Теперь оно также сдается в аренду. Окружность его /351/ составляет восемьдесят тысяч миль, в нижней части имеются водяные мельницы. На берегу этого озера Лупул-бей построил бани — таких роскошных бань не сыщешь во всей Европе. Когда султан Мурад хан IV прослышал об изяществе и роскоши этих бань, он сказал: «Чего доброго, этот проклятый постепенно возжелает королевского сана».

Как только это коснулось ушей Лупул-бея, он тотчас же направил великому везиру Кара Мустафа-паше следующее послание: «Пригласите меня пред светлые очи падишаха. В присутствии падишаха я приобщусь к исламу. А за наместничество [176] мое в Молдавии я преподнесу моему падишаху пятьсот тысяч алтунов и [вам], моему господину, — сто тысяч алтунов. На послании стояла такая печатка: «Истинный друг дома Османо-ва Лупул, воевода рубежей Молдавии». Увидев эту рифмованную строку (В тексте рифмуется; Осман — Бугдан (т. е. Молдавия)), Мурад хан послал известие: «Пусть Лупул скорее прибудет и станет мусульманином». Однако он еще не прибыл, как Мурад хан уже отправился в обитель вечности. А Лупул-бей с дороги вернулся назад и так и остался в лоне заблуждений.

Посад города Яссы. К северу от дворца беев, на равнине, между двадцатью тысячами крытых тростником зданий проходит до семи сотен чистых, широких, выстланных бревнами и досками дорог. [Вдоль] идут рядами крытые дранкой и тесом торговые помещения бояр, вамеша, логофета, вестиара, гетмана, купара и богатейших купцов. В их дворах очень мало садов и палисадников. Большинство этих дворов огорожено камышом, плетнем и тростником. Из числа торговцев многие принадлежат к племени лазов.

Монастыри. Имеется одиннадцать монастырей, подобных тем, что в Киевской земле Московии. Первый из них, предназначенный специально для церемонии водосвятия, представляет собой капитальное здание; он расположен напротив дворца бея. Однако он не особенно благоустроен и украшен. Церковь при нем в годы правления Баезида хана Йылдырыма была мечетью, впоследствии же в ее михрабе были проделаны ворота, она снова стала церковью. Так как здесь в древности был храм огнепоклонников, местность эта весьма почитаема; здесь есть поп-раскольник, утверждающий, что он якобы приближенный пророка Иисуса.

Далее, на дороге, ведущей из города к порту Галац, в холмистой местности на берегу озера Бырновского ¹¹ расположен монастырь Манукуле. Это — образцовое здание, похожее на крепость; говорят, что оно сохранилось со времен пророка Иисуса. /352/ В нем имеется пятьсот магов-попов, священников, монахов и пастырей.

Далее, на берегу городского озера имеется монастырь Галата. Это обитель заблудших, подобная крепости. Когда Константин Бурунсуз захватил его, он выкопал вокруг него громадный укрепленный лагерь окружностью в шесть часов пути. Это был великолепный лагерь, украшенный в семи местах форверками, в пяти местах — воротами, которые подвешены над рвами, внутри [177] оборудованный подземными убежищами. Благодарение богу, наши воины сразу же всех здесь порубили саблями, а находившиеся в монастыре колокола побросали с колоколен вниз и разбили на куски.

Далее, внутри города Яссы имеется монастырь Лупул-бея. Его надо видеть, а обрисовать словами или описать пером невозможно. Так как это сооружение является близким нам по времени, каждый его гранитный камень многоцветен, отполирован и отшлифован, словно лист бумаги. Когда этот монастырь, ценою подарка султану Мураду хану IV ста тысяч алтунов, был в течение семи лет выстроен, султану Мураду был сделан такой донос: «Мой падишах! Лупул, получив от вас позволение, построил сильную крепость, так что, если даже вы лично прибудете с войском, подобным морю, то не одержите победу и вам придется трудно».

В ответ на это Мурад хан послал досмотрщика — одного из пятерых евнухов. Он прибыл, посмотрел: действительно, сооружение величественное, однако [вовсе] не крепость, а обитель пастырей, подобной которой не [сыщешь] по лицу земли. Когда люди, видевшие облик и особенности этого монастырского здания, прибыли и все подробно описали падишаху, он сказал: «Если угодно Аллаху, мы тоже выстроим такую же мечеть»... и благосклонно отнесся [к Лупулу].

И действительно, это здание монастыря таково, что внутри и снаружи его имеются портреты и картины, [достойные кисти] Мани, Бехзада и Ага Ризы. [Эти] изображения — словно живые, так что язык не имеет ни слов, ни сил, чтобы об этом рассказать. Пожалуй, их улыбка и взгляд являются образцом искусства и вполне соответствуют тому, что сказано в нижеследующем двустишии:

Когда в портрете грация жива,
    Скажи, Бехзад: в чем тайна мастерства?

Воистину, это так, ибо он (Бехзад) великий творец, придающий каждому живому существу движение, смех, оживление и покой.

В одной из стран я уже видел имеющиеся на куполах, сводах и арках этого монастыря волшебные изображения, которые нравятся франкам. /353/ Чтобы показать свое искусство, мастер-художник внутри этого монастыря изобразил на одной стороне райскую обитель, на другой — ад и чистилище, а кругом изобразил гурий, гулямов, райский сад, святых угодников, высшую обитель рая и, наконец, райские лотосы. В одной стороне он [178] нарисовал трон и кресло, табло и калам ¹², а в разного рода разукрашенных чертогах изобразил блаженство и услады обитателей рая, так что едва человек взглянет, как останется без души и немедленно захочет отправиться в рай.

Вместе с изображением адского пламени он огненными красками, в огне и дыме, показал «долину стонов», «долину [заблудших]», «долину жаждущих», «долину узников», «огненное ущелье» и тому подобные места и еще изобразил на одной картине Немруда, Фараона ¹³, Каруна, Шеддада, Хамзу,' Ламзу, Земмама, Неммама, Ашика, Фасыка, Фаджира, его жену, Гюльхани, Бути и Лути — всех вместе таким образом, что увидевший, раскаявшись и утвердившись в вере, становится чистым и непорочным.

А чистилище он изобразил еще искуснее. С одной стороны показаны весы деяний, с другой — прямой путь по мосту, так что у увидевшего все тело задрожит, словно осенний лист. В той стороне, где ворота монастыря, он изобразил место сбора в день страшного суда: на тысяча и одной ноге некий хаос, страдания, испуг, — и так все это нарисовал, что словами достоверно рассказать невозможно. Когда я, ничтожный, внимательно разглядывал все это, я почтительно молчал.

Из всего этого особенно восхитила меня картина «Дьявол, — проклятье ему!»; он изображен столь удивительным и со столь отвратительным ликом! А перед ним проводят грешников в пытках и муках. Я, презренный, хохотал, глядя на него. У попа, который показывал его, я, ничтожный, спросил: «Зачем вы изобразили все это таким образом?».

Поп ответил: «О господи боже, наш народ глуп; если бы мы читали ему проповеди, сидя в наших креслах, он не понимал бы наших слов. И мы совершенно не проповедуем языком толпы, как то делают ваши шейхи ¹⁴. Поэтому мы изготовили изображения: рай — вот такой, ад — такой, путь в потусторонний мир — такой, грешники — вот такие, и показываем их во время проповедей».

Я, презренный, спросил: «Ну, а почему вы этим идолам поклоняетесь, словно богу?». Он же сказал: «Вовсе нет! Мы не считаем их богами. Эти картины — /354/ изображения пророков Иисуса, святого Николы, Августа, апостолов и тому подобное. Какой-нибудь святой, скажем, воздвиг эту церковь и совершил еще какие-то обеты и благодеяния. Когда же мы видим его изображение, то обнажаем голову и, проходя мимо, поклоняемся ему, прославляем его. Но мы вовсе не считаем его богом, какой может быть о том разговор? А народ, видя, что мы таким [179] образом поклоняемся им, несет нам подарки. Мы же принимаем подарки и занимаемся изготовлением новых изображений».

У этого монастыря Лупул-бея створки ворот, открывающихся на запад, в сторону внешнего алтаря, инкрустированы слоем перламутра, сами же ворота искусно отделаны, выложены серебряными нитями и пластинками. А внутри монастыря имеются неисчислимые золотые и серебряные кадильницы, сосуды для розовой воды, подсвечники и светильники, украшенные драгоценностями распятия. Вокруг предметов, напоминающих михраб, стоят изящные скамейки на четырех ножках наподобие рахлов, чтобы класть на них евангелие; они стоят казны Египта.

На поверхности полированных камней, из которых сложена внешняя стена этого монастыря, нанесены изображения различных цветов, и буквально каждый камень расписан виньетками, узорами, розетками, плетенками и каллиграфическими надписями. Искусный гранильщик так обтесал их резцом, что солнце дивится; [что-либо] подобное этому, украшенное такими же картинами, было разве только в древнем стольном городе Афины, в храме божественного Платона.

Храм Платона в настоящее время является мечетью Абуль-Фатиха ¹⁵.

Вокруг запретного пространства этого монастыря, наверху и внизу, более чем в ста кельях попов, священников и монахов, живет более трехсот отшельников-аскетов; они, пожалуй, наподобие главного попа Рума (Имеется в виду греческий патриарх), стали сухими и чистыми, словно вяленое мясо, и некрасивыми с лица. Вакуфы этого монастыря велики, и на христианской кухне приготовляют обильные яства, которыми кормят всех проезжих. Даже новый бей, сын Лупул-бея, согласно обету послал этому монастырю светильник [стоимостью] в три тысячи алтунов. Окружность запретного пространства обнесена стеной, похожей на крепостную. Над воротами имеется временное укрепление, высота которого, если говорить об одной из его частей, достигает высоты купола над баней. Звон его колоколов слышен на расстоянии одного перехода.

По мнению знатоков и разбирающихся в драгоценностях строителей и мастеров, на этот монастырь истрачены в целом средства, составляющие десять сокровищниц Египта, — только их и видели. [180]

Близ этого монастыря [находится] монастырь Дона. Он построен женой короля Лупула Дона-бану ¹⁶. Дона по рождению черкешенка, племянница бывшего /355/ великого везира Дервиша Мехмед-паши. Она была матерью Стефан-бея, который ныне является нашим беем, и пребывала в заблуждении. Когда Дервиш Мехмед-паша был вали Сирии, он, обратившись с просьбой к султану Мураду, прилагал усилия к тому, чтобы вызволить эту девушку от Лупула. Лупул же, потратив на девушку немало средств, упорно не отдавал ее и впоследствии имел от нее нескольких детей. Монастырь же этот посвящен упомянутой девушке, он является местом занимательных зрелищ вблизи монастыря ее супруга.

Здесь имеется предмет, достойный описания и внушающий назидание.

В 1061 (1650-51) году, когда Мелек Ахмед-паша был великим везиром, ему сообщили: в местечке под названием Кум-бургаз, близ крепости Силиври, в спрятанной в одном древнем монастыре мраморной раке обнаружено тело девушки по имени Кралинца, дочери Янко ибн Мадияна, впервые построившего укрепления Стамбула, у которой за три тысячи лет сохранилось все на своих местах — свежее и цветущее лицо, брови, глаза, нос, уши и покрой одежды. Паша направил меня, презренного, отыскать это, и я доложил паше всю правду обо всем написанном здесь.

А в то время беем Молдавии был Лупул. Он, заплатив падишаху, везирам и различным сановникам двадцать тысяч алтунов, погрузил на повозку эту мраморную раку с телом девушки, привез ее и поместил в строившуюся в то время церковь Дона. Он разукрасил эту мраморную раку, отделав ее рубинами, яхонтами, алмазами, топазами, камнем «кошачий глаз» цвета сока спелых фиников, камнем «рыбий глаз», изумрудами, яшмой и прочими драгоценными камнями, [а сверху прикрыл ее] алым атласом и раззолоченным муаровым покрывалом. Она стала так красива и изящна, что глаза мутились у каждого, кто любовался ею. Прочие удивительные сооружения этого монастыря тождественны тому, что имеется в монастыре Лупул-бея. В действительности оба эти монастыря воздвигнуты польским мастером.

И еще в этом городе Яссы имеется расположенный напротив описанных [зданий] монастырь Стефан-бея; он также похож на крепость. Имеются монастыри Сансара, святого Саввы, Касыма, Константина; они знамениты, велики и благоустроенны. Их вакуфы весьма богаты, и в каждом из монастырей каждый [181] день и каждую ночь останавливаются конные и пешие путники. /356/ Помимо них, в кварталах имеются также небольшие церкви, они являются как бы обителями этих [монастырей].

Торговые ряды и базары Ясс. Всего имеется две тысячи шестьдесят лавок. Некоторые из них построены на фундаменте, другие крыты камышом и досками. Правда, каменных крытых рынков нет, зато в лавках — редкости и драгоценности из всех стран. В лавках сидят женщины и девушки, они по своей воле и желанию продают товары. В этих торговых рядах сидят также таможенные досмотрщики, они взимают с торговцев пошлину. Портом этого города является Данциг на берегу океана, в стране .. (Пропуск в тексте) Индийский рис, перец, корица, гвоздика — все это в больших количествах (?) (*** (немецк. viele, viele?)) доставляется в повозках из города Данцига, который расположен от этого города (Яссы) почти в двадцати дневных переходах к северу.

В этом городе Яссы — тысяча шестьдесят погребов; в них помещаются кабаки и притоны разврата. Палисадников мало. Из-за крайне суровой зимы садов нет. Между прочим, из сортов медовых напитков [здесь] бывают ароматные вина, горилка, различные сорта водок, пиво, ячменный напиток, овсяный и ржаной напиток (квас?) и еще водки прочих цветов и названий. Поэтому все жители города ходят пьяные, спотыкаясь и переваливаясь, как медведи, разгуливают без дела и без надобности.

Имеется шесть хороших постоялых дворов для торговцев; в них можно найти за плату все, что угодно. Есть одна гостиница, специально предназначенная для аг, приезжающих от Обители Счастья. В ней сорок-пятьдесят комнат, конюшня, кухня и баня; банщики всегда прислуживают посетителям. Здесь отдыхают и татарские аги. Однако в этом городе совершенно нет чистых источников. Все его население пользуется водой, которую доставляет повозками в бочках, называемых «чилер».

Развратные женщины этого города, называемые казда, поселяются в кабаках. Один день они одеты в юбки из атласа, другой — из камки, бархата, муара; на ноги они надевают башмаки с высокими каблуками; головы у них непокрыты, черные челки растрепаны. Тем, кто к ним приходит, они предоставляют продажную красу и ложную близость. Ежегодно они [182] выплачивают бею Молдавии подать в шестьдесят кошельков золота.

Приличные женщины из коренного населения ходят в юбках из цветного шелка, подпоясанные голубыми шелковыми фартуками со стамбульского берега. /357/ По одежде можно узнать, что та или иная женщина не распутна. Богачи одеваются в сукно, на головах у них татарские шапки, на плечах расшитые серебром' кафтаны; в большинстве они занимаются торговлей. Одно из сословий — военные; эти подобно татарам являются конниками, пригодными на то, чтобы, носить колчан. Весь народ здесь — христиане, они читают евангелие.

Еда и питье. Из того, что достойно похвалы, много разных масел и воска. Имеется даже сорт воска, добываемый из земли. После сильного зноя разрывают землю, там устанавливают ящики с медом; мед тает и стекает вниз, а на поверхности остается воск; его собирает каждый. Численность скота здесь одному Аллаху ведома. Эти места славятся изготовлением разного рода водок и белого молочного хлеба.

Эта область простирается на западе до города Фокшаны; в сторону же кыблы до города Измаил — двенадцать дневных переходов; на востоке она доходит до крепости Бендеры в эйялете Очаков. Отсюда по реке Дунай она граничит с [землями] кардаш-казаков. В ее северной части имеются крепости Хотин и Ова, а по реке Дунай она граничит с Польским королевством. На (северо)-западе она доходит до гор Сухан-Самур в области Сигель земли Трансильвании, на западе — до валашской земли. По реке Дунай она граничит с османами. В окружности вся область простирается на сорок дней пути. В этом краю имеются правители — бояре.

Здесь существует такой обычай: все драгоценные вещи складывают на золотой поднос и носят на голове, на виду у всех. Однако взглянуть на них никто не смеет. А порядок достиг такой степени, что, если какой-либо подданный взбунтуется, его немедленно и без пощады сажают на кол, даже слова сказать не дают. В каждом селении есть управитель и воины. Ни один человек ни в малой степени не притесняет другого. В канцелярии бея выслушиваются жалобы, и никто не лжесвидетельствует.

ТЕРМИНЫ АДМИНИСТРАТИВНОГО УСТРОЙСТВА МОЛДАВИИ

Баш логофет — он является главным над всеми боярами, в его руках печать всего края. Первый вторник — он [183] выслушивает все жалобы, поступающие от половины области вплоть до крепости Хотин, и от местностей, [расположенных] /358/ до [границы с] Польским государством, с Трансильванией и Бендерами по берегу реки Днестр. Баш гетман — главный начальник над войсками всего края. Второй гетман — начальник над половиной войска края. Постельник — он является кетхудой [всех] капуджи бея, ведает личным имуществом бея и представляет ему просителей и простолюдинов. Пахарник, купар — эти двое являются виночерпиями бея, только по их совету бей пьют из их рук вино, а от других — не пьют. Спатар — это меченосец, несущий меч рядом с беем. Вестиар — это дефтердар, в его руках все богатства и казна. Комис — главный конюший. Житничар — старший по сбору зерна. Третий логофет — летописец. Помимо перечисленных, назначаются еще диван-эфенди из мусульман-турок. Ушар — главный капуджибаши. Шатрар — старший шатерничий. Камораш — хазинедар бея. Армаш — асесбаши, начальник полиции. Избавь нас Аллах: истязания, какие совершаются этим человеком, не творят даже в стране персов. Стольник — чашнигирбаши, старший над кухарями. Ватаф — кетхуда чавушей. Ключар — старшина кладовщиков. Медельничар — старший сервировщик. Сулджар — старший над мясниками. Ага дарабанов — янычарский ага. Вамеш — начальник таможни.

В течение сорока дней мы заводили приятельские отношения с разгуливавшими по этому городу людьми и получили сведения о многих обстоятельствах их жизни. Мы вкушали обильные угощения; несколько раз в саду, подобном саду Эдема, находящемся в четырех часах пути на север от города, бей устраивал для нашего господина Ахмед-аги роскошные пиры, вручал ему разнообразные подарки.

Однажды он даже поднял со дна Ясского озера трупы утонувших там в дни борьбы за веру ясских воинов и подарил нашим воинам их имущество, оружие и воинские доспехи. Затем, на четвертый день, он вручил Ахмед-аге сорок кошельков, сорок коней-иноходцев, три собольи шубы, три куска цветного сукна для воинских кафтанов, расшитые серебром татарские одежды, потники и еще много других драгоценных даров. После этого он вручил нам свидетельство на получение от молдавских кетхуд на каждый день пути по пятьдесят окка мяса. Всем приближенным нашего начальника он выдал по десять кошельков, по куску сукна для кафтанов и по коню. А мне, презренному, многогрешному, /359/ он даровал три кошелька, пять коней-  иноходцев, трех вьючных животных, одни часы, одно [184] украшенное серебром платье, один такой же татарский потник, пять кусков различного сорта сукна на кафтаны, а также свидетельство на пять окка мяса на каждый день пути. Моим слугам было выдано по сто курушей, по куску сукна для кафтанов и по коню. В одном часе пути от города мы простились с беем, со всеми боярами, гетманами, вестиарами и купарами и направились в сторону кыблы.

Из Молдавии Ахмед-ага, чтобы захватить пленных, направился к крепости Измаил, а другая часть войска, в которой находился Эвлия Челеби, пошла вдоль Дуная. Следует описание крепостей и населенных пунктов по Дунаю. Особенно подробно описывает Эвлия Челеби устройство и историю крепости Исакча. /360/ Вместе с крепостью Тулча эта крепость образует прочную систему укреплений на Дунае. /361/ Сделав еще несколько переходов, эта часть войска в Бабадаге соединилась с той которую вел Ахмед-ага. Все войско, пройдя множество болгарских сел, 4 джумада II 1070 (16 февраля 1660) года прибыло в Эдирне. Здесь Эвлия Челеби гостил в доме Ахмед-аги.

Комментарии

1 Предшествующие и последующие главы настоящего издания представляют собой художественные произведения, основанные на действительных исторических фактах, свидетелем или современником которых был Эвлия Челеби. В этих главах автор, формально придерживаясь хронологических рамок, на деле самым причудливым образом перемешивает события. Читатель Эвлии Челеби получал отчетливое и очень часто верное представление о странах, которые посетил автор, и народах, их населявших, об их прошлом и настоящем. Населенные пункты данной страны или области, народ и его правители, как правило, отмечены и описаны Эвлией Челеби с поразительной для такого колоссального труда точностью. Однако такие факторы, как последовательность маршрутов автора последовательность и синхронизм описываемых событий (т. е. все то, что давало бы исследователю возможность пользоваться трудом в целом как хронографом, как дневником путешественника), зачастую выпадают из поля зрения Эвлии Челеби.

Настоящая глава является одним из немногих счастливых исключений в труде Эвлии Челеби. В целом она читается как дневник, все события, о которых здесь говорится, имели место в описываемое время, что и определяет ее особенный интерес для исследователя.

2 Бурунсуз по-турецки значит безносый. По поводу происхождения этого прозвища у Константина Бассарабы Павел Алеппский говорит следующие: «Господарь Матвей некогда велел разрезать нос этому Константину в его детстве, так как он был сын господаря. В этих странах обыкновенно тот, у кого разрезан нос, остается отверженным и не может сделаться господарем. Но у Константина с течением времени разрез носа; сросся и стал неприметным. Точно так же новый господарь Молдавии Стефан (Георгий. — Ред.), взяв в плен сына господаря Василия (Лупула. — Ред.) и мать его, немедленно разрезал ему нос, чтобы он не мог сделаться господарем. Но кто знает?» (Павел Алеппский, Путешествие:.. вып. I, стр. 148). Действительно, описанная операция не помешала и сыну Василия Лупу Стефану стать господарем Молдавии (1659—1662).

3 Мятежного валашского господаря звали Михней. Иоанн (славянск. Иван, румынск. Ион; сокращ. Ио) — имя, которое в средневековых валашских и молдавских официальных документах ставилось перед именем собственным господаря. «... У господарей Молдавии и Валахии в обычае ставить перед своим именем Иоано: в здешних странах это есть прозвище» (Павел Алеппский, Путешествие..., вып. I, стр. 89).

4 Абихайят — букв. 'вода жизни', мифический источник «живой воды», олицетворяющий вечно живую природу.

5 Вообще число семь считалось священным у многих народов. Семь королей — собирательное имя для обозначения сильного и многочисленного противника. Современники пытались как-то объяснить это выражение. Вот, например, что пишет Павел Алеппский о семи королях: «... турки» убили семерых царей, кроме беев и иных властителей, и завоевали их земли: первый царь — греческий, второй — египетский, третий — болгарский, четвертый — сербский, пятый — арнаутский (албанский. — Ред.), шестой — требизондский, седьмой — царь Херсонеса, что есть страна татар» (Павел Алеппский, Путешествие..., вып. III, стр. 149—150).

6 См. прим. 3,

7 Египетская дань, или казна, — налог с Египта, самой богатой провинции Османской империи, который равнялся 600 000 алтунов. Десять египетских даней — гипербола, символизирующая огромную сумму денег.

8 Валашский престол получил в 1659 г. Георг Гика (1659—1660). Александр Дука был валашским господарем в 1673—1678 гг.

9 Карун (библейский Карой) — синоним обладателя огромных богатств.

10 Изображение бычьей головы входило в герб и печать Молдавии. «Печать господарей Молдавии... на их официальных бумагах и письмах и. над воротами дворцов и принадлежащих им церквей и монастырей есть лишь бычачья голова, как говорят, в честь евангелиста Марка» (Павел Алеппский, Путешествие.., вып. IV, стр. 144).

11 Озеро Бырновского — Ясское озеро. Мирон Бырновский, молдавский господарь (1626—1630), построил монастырь Успения Богоматери, в пользу которого было отписано и Ясское озеро.

12 Табло — дощечка, с одной стороны покрытая воском, которой в средние века в европейских странах пользовались для письма. Калам — тростниковое перо, применявшееся народами, пользовавшимися арабским шрифтом.

13 Вообще фараон — титул древнеегипетских царей. По библейскому преданию Фараон — имя египетского царя, погибшего во время «всемирного потопа» и тем наказанного богом за свою беспримерную жестокость. Впоследствии в Египте всех жестоких царей стали якобы называть фараонами. Эта легенда, как и многие другие библейские предания, была воспринята мусульманами.

14 Значительная часть богослужения в Молдавии проводилась в то время не на молдавском, а на славянском или греческом языках. На этих же языках были написаны и богослужебные книги.

15 Речь идет о всемирно известном Парфеноне — храме богини Афины-девы в Афинах, построенном в 447—438 гг. до н. э. на афинском Акрополе. После того как в 1458 г. Афины были захвачены турками, Парфенон был превращен в мечеть, названную в честь турецкого султана Мехмеда II Фатиха мечетью Абуль-Фатиха. В 1687 г. Парфенон подвергся разрушению при осаде Акрополя венецианцами во время венециано-турецкой войны 1683—1699 гг. В начале XIX в. снятые с Парфенона статуи и выломанные из стен барельефы были вывезены в Англию.

16 Дона, т. е. домна (господарыня) — жена молдавского господаря Василия Лупу Екатерина, черкешенка по происхождению. Сын ее. Стефан, в 1659—1662 гг. был молдавским господарем, одна дочь была замужем за польским гетманом Янушем Радзивиллом, а вторая—   Роксанда (Александра) — за старшим сыном Богдана Хмельницкого Тимофеем. На сестре Екатерины был женат Сефер-Гази-ага — везир крымского хана Мухаммед-Гирея IV. Домна Екатерина «пребывала в заблуждении», т. е. не исповедовала мусульманскую веру, была христианкой.