ИСТОРИЯ ДОМА ЦЗИНЬ,

ЦАРСТВОВАВШЕГО В СЕВЕРНОЙ ЧАСТИ КИТАЯ С 1114 ПО 1233 ГОДЫ

АНЬЧУНЬ ГУРУНЬ

V. ИМПЕРАТОР ШИ-ЦЗУН

1160 год

Ши-цзун был по имени Юн; первоначально назывался Улу. Он был внук Агуды и сын Олидо. (Олидо был девятый сын Тай-цзу Агуды.) Его мать звали Лиши, от коей Улу родился в седьмое лето Тянь-фу. Улу был необыкновенно осанист, имел окладистую бороду, переходящую за пояс, на персях - семь веснушек, кои расположены были подобно семи звездам в Северной Медведице. От природы был человеколюбив, сынопочтителен, тверд и благоразумен; по искусству в стрелянии из лука в государстве считался первым. В первое лето Тянь-дэ Улу был сделан главнокомандующим в Хой-нин-фу. В третье лето Чжэнь-юань возведен в графское достоинство (гун). (По кит. тексту: "...Улу был понижен в графское достоинство во второе лето Чжен-лун; прежде он был князем.)

В пятый месяц шестого лета Чжен-лун у него не стало матери Лиши (названной императрицей Чжэн-и). Однажды во время траура, когда Улу лег спать, его дом освещен был красным сиянием, и над его спальней показался желтый дракон. В другой раз на дом Улу спустилась большая звезда. В сие лето разлились воды Дун-лянские ⁴⁰⁶ и подступили к городу. Сравнявшись с городскою стеною, вода промыла щели между камнями в парапете и лилась в город фонтанами. Жители города были поражены страхом. Улу сам вошел на стену и, читая молитвы, сделал возлияние вина, после чего вода начала убывать. В восьмой месяц Вань-янь-лян сделал Улу главнокомандующим в Восточной столице. Помощником главнокомандующего Восточной столицы был Гао-цунь-фу, коего дочь находилась в гареме Вань-янь-ляна. Вань-янь-лян поручил Гао-цунь-фу наблюдать за поступками Улу. И когда Улу, по заготовлении военного оружия, из оставшегося железа выковал несколько десятков лат, Гао-цунь-фу тайно донес о сем Вань-янь-ляну. Гао-цунь-фу условился с Ли-янь-лун пригласить Улу играть в мяч и во время игры убить его. Но дворовый человек Гао-цунь-фу известил о сем Улу. Улу, употребив хитрость, назвался больным. Вань-янь-лян, услышав о его болезни, отправил одного из своих приближенных для удостоверения в оной. Кроме сего, он послал Моулянхо сделать ревизию князьям северной стороны Хуай-хэ, с намерением опутать их. Улу, узнав это, весьма беспокоился. Дядя Улу, Лиши, узнав о присмотре Гао-цунь-фу за Улу, советовал ему заранее принять против него меры. Улу приказал всем чиновникам собраться в Цин-ань-сы для рассуждения о мерах против мятежников, и когда прибыли туда Гао-цунь-фу и Ли-янь-лунь, то немедленно схватил их. В сем месяце в облаках, несшихся с запада, снова был видим желтый дракон. В десятый месяц отошедшие воевать на юг темники Вань-янь-ау-шэу, Гао-хжун-цзян и Лу-вань-цзя-ну прибыли из Шань-дуна с 20 тысячами войска, а Вань-янь-моу-янь пришел с пятью тысячами из Чан-аня, и все передались Улу. Вань-янь-моу-янь представился Улу, как подданный. Все войска вошли в город и, окружив дом Улу, охраняли оный в продолжении ночи. Взятые под стражу Гао-цунь-фу и Ми-янь-лун были убиты. В следующий день чиновники и войско упрашивали Улу быть царем. Улу, сколько ни отговаривался, не смог победить их настойчивость, почему, совершив моление в храме Тай-цзу, воссел на престол царский в палате Сюань-чжен-дянь. (По кит. тексту: "Улу долго отказывался от сего. Наконец, свершив благодарственное жертвоприношение в храме Тай-цзу, вступил на престол царский".) Он сделал Вань-янь-моу-яня главнокомандующим левого крыла, Гао-чжун-цзяна и Вань-янь-фу-шэу - инспекторами, а Лу-вань-цзя-ну - дивизионным генералом ⁴⁰⁷; издал милостивый манифест, коим простил всех преступников, и свое царствование назвал первым [145] годом Дай-дин. Император Ши-цзун указом обнародовал о злодеяниях Вань-янь-ляна, описав их более, нежели в десяти пунктах. За сим сделал угощение полководцам и войску, роздал по заслугам чины и награды, а народу простил на три года оброки. В это же время войска областей Хой-нин-фу, Хули-гай ⁴⁰⁸ и Супинь, отошедшие с Вань-янь-ляном на войну против Юга, пришли обратно. Император вынул из дворцового казначейства золото, серебро и разные вещи и раздал войску. В одиннадцатый месяц Ши-цзун назвал по смерти своего отца Олидо императором Цзянь-су, его первую супругу Пуса-ши - императрицей Цинь-цы, а свою мать Лиши - императрицей Чжень-и, императора Си-цзуна почтил названием Улинь-хуанди. Чины почтили Ши-цзуна титулом: жень-мин-шен-сяо хуанди (милосердный, премудрый и благочестивый император) ⁴⁰⁹. Император своих сыновей Шилула и Хутува сделал князьями, назвав первого Сюй-ваном, а второго Чу-ваном. При отъезде в Среднюю столицу император, по обыкновению, посетил храм Тай-цзу и могилу матери - императрицы Чжень-и. В двенадцатый месяц император Ши-цзун, по прибытии в Среднюю столицу, являлся в храм Тай-цзу; в следующий после сего день принимал поздравления от чинов в палате Чжень-юань-дянь. Он послал Гао-чжуна в царство Сунское с известием о восшествии на престол. Ши-цзун указом освободил на три года от службы воинов, сопровождавших его от Восточной столицы до Средней.

1161 год

Дай-дин второе лето. В первый месяц император говорил министрам: "Определять к должностям людей честных и отрешать от оных злонамеренных есть обязанность министров. Но есть люди, кои превосходят вас дарованиями и исправностью, и коих вы не допускаете сравняться с собою, быть может, из опасения, что они будут разделять с вами власть. Это для меня весьма прискорбно. Подобных мыслей вы не должны иметь". Дивизионный генерал Се-гэ и его помощник Пухой обвинены были в том, что они по произволу сменяли и определяли к должностям низших чиновников Средней столицы. За это Се-гэ был разжалован, а Пухой понижен двумя ступенями и лишен должности. Император Ши-цзун в палате тай-хэ-дянь сделал угощение всем чиновникам, родственникам царским и их женам, имевшим от двора степени, после коего одарил всех по достоинствам. Во время посещения кладбищ своих предков император хотел заняться облавой, но министр Валунь и другие представили ему, что на границах еще не водворено спокойствие, и государю неприлично для своего удовольствия делать выгоды. Ши-цзун, возвратясь во дворец, говорил по сему случаю Валунь и другим: "Мне всегда нравилось то, что в древности государи и великие князья в простоте сердца принимали увещевания. Господа! Когда имеете что сказать, говорите, не будьте молчаливы из своих выгод". Император повелел Субу-хэну и Гао-сы-ляню снабдить жителей Шань-дуна хлебом и всем потребным для жизни, сделать ревизию неженатым (в сей области) и донести до его сведения. Ши-цзун, желая совершить обряд жертвоприношения Небу, советовался о причтении своих предков к числу удостоиваемых жертв с Небом. При сем Ши-цзун говорил: "Почтить мертвого при жертвоприношении Небу, значит удостаиваемого жертвы сделать за себя ходатаем перед духом Неба". "Гость не может быть без хозяина, по сей по причине государи избирают своих предков и чествуют их при жертвоприношениях Небу. В Сяо-цзин ⁴¹⁰ сказано, что дом Чжоу при жертвоприношениях Небу удостаивал жертв хэу-цзы ⁴¹¹. Дома Хань ⁴¹², Вэй и Цзинь к числу удостаиваемых жертв с Небом присоединили по одному из своих государей. Танский государь Гао-цзун первый присоединился вместе к лику жертвоприносимых Гао-цзу ⁴¹³ и Тай-цзуна, а во времена сунского государя Жинь-цзуна были причислены Тай-цзу ⁴¹⁴, Тай-цзун и Чжень-цзун. Государи домов Тан и Сун, изменяя древние обычаи, присоединяли по два и по три государя, но после, на основании древности, сии дома причислили по одному предку. Если Ваше Величество намерены совершить теперь жертвоприношение Небу, то, по древним обрядам, надлежит одного из предков почтить жертвоприношением с Небом". Ши-цзун подтвердил, что царством Тан и Сун подражать не следует, что при жертвоприношении Небу надлежит почтить жертвою одного Тай-цзу. Сотник императорской стражи Асыбао вошел во дворец с мечом не в свою очередь и, во время ночи пробравшись в дворцовое казначейство, умертвил смотрителя казначейства Го-лян-чэня и похитил из оного золото и серебро в слитках и разных сортов жемчуг. Дворцовая полиция ⁴¹⁵ схватила по подозрению восемь человек и при допросе била палками. Трое из них лишились жизни, остальные пять ложно признались в хищении вещей, но от них не могли получить требуемой покражи. Император Ши-цзун, усомнясь в их показании, поручил вельможе Иладао тщательно допросить их. Иладао долго производил суд над отмщенными без успеха, как вдруг дело открылась продажа золота Асыбао. Асыбао был взят и предан смерти. "При истязательных допросах, - говорил после сего император, - чего нельзя вынудить? И зачем полиция, не исследовав дела в точности, употребила наказание?" Он повелел выдать в дома умерших от побоев по двести связок мелкой монеты (двести тысяч чохов), а тем, кои остались живы, по пятьдесят связок каждому и предписал указом, чтобы с сего времени сотники и пятидесятники ни под каким видом не входили во дворец с саблями, когда не есть день их очереди. [146]

В пятый месяц император объявил наследником Хутува, рожденного от императрицы Миньдэ Улиньдаши в бытность ее княгиней. Император говорил к Хутува: "По силе законов, ты, как старший сын княгини, сделан наследником. Люби братьев, обходись благосклонно с чиновниками и не будь надменен, гордясь тем, что ты наследник. Ежедневно прилежи к учению и не теряй времени, являясь ко мне во время стола, если я тебя не призываю". Ши-цзун сделал Шицзюя своим старшим советником и указал ему заняться определением законов. Шицзюй сделал представление в шести пунктах императору, в коем убеждал его: "Дать силу законам; награды и наказания сделать ясными; приближать к себе людей правдивых и честных и удалить льстецов и злонамеренных; уменьшить работы, не требующие поспешности, и прекратить незаконные службы поселян". Император остался весьма доволен сим представлением. Ши-цзун говорил министрам: "В древности чиновники, находившиеся при низших должностях, заботясь о государстве и народе, безбоязненно говорили правду. Почему ныне нет подобных?" "И теперь нет недостатка в сих людях, - отвечал Шицзюй, - но они еще не приобрели возможности проникать к престолу". На сие государь сказал: "Вам надлежит со всею тщательностью отыскивать и употреблять сих людей". Император, обратясь к министрам, говорил: "Еще нет полугода, как я сделался государем, а дел, требовавших исполнения, было весьма много. Теперь мне вовсе не представляют о них. Министры! Живя за девятью стенами (во дворце), я совершенно полагаюсь на вашу помощь. Всякий из вас обязан доносить мне обо всем, что находите нужным. Тогда могу ли я быть беспечен? Вникайте, -продолжал император, - в полезное и вредное для народа, исследуйте сообразность и несоответствие дел, относительно ко времени, и представляйте обо всем мне. Хотя бы за исполнением дел по службе и оставалось свободное время, вы не должны проводить его в праздности".

Во второй месяц Ши-цзун послал в Шань-дун председателя палаты доходов Лян-Циу и его помощника (лан-чжуна) ⁴¹⁶ Елюй-дао. Он предписал им: "Водворить спокойствие между народом, мятежников склонить к подданству; крестьян, как уклонившихся из опасения злодеев, так и бежавших от повинностей, - всех возвратить в их селения, чтобы они занялись возделыванием земель. Наконец, не разбирая важности преступлений, всем оказывать прощение". В сем месяце Чжутула и другие генералы разбили сунцев в сражении при Шоу-ань-сянь ⁴¹⁷. На другой день после поражения Пуча-шицзе встретил сунское войско в Шихао и, вступив в сражение, снова разбил оное. Потом, разбивши еще трехтысячный отряд, шедший на помощь, немедленно окружил Шань-чжэу. Пуча-шицзе, узнав о приближении двух тысяч сунцев из крепости Тун-гуань, встретил их с 240 воинами. При выстреле из луков за один залп более десяти человек он положил на месте. Сунский отряд, пораженный страхом, обратился в бегство. Пуча-шицзе снова поразил сунцев при горе Ту-хао-шань, при чем взял в плен одного генерала. После сего Пуча-шицзе с тремя сотнями солдат подошел к городу Доу-мынь-чэн. Здесь он встретился с десятитысячным сунским корпусом. Три сунских офицера с направленными копьями приблизились к Шицзе и хотели заколоть его, но Шицзе пересек саблей уставленные в него копья. Сунское войско без сражения удалилось. За сим Шицзе с четырьмя моухэ, поразив сунцев в Ту-хуа, снова осадил Шань-чжэу. Шицзе, по обыкновению одевшись в доспехи и привесив меч, клал в колчан сотню стрел, брал в руку копье и, вскочив на коня, разъезжал в войске. Неприятели, увидя его, в удивлении говорили: "Поистине сей генерал подобен духу!" Шицзе с двумя сотнями отборных воинов, сделав подкоп, вошел в город. Шань-чжэу был взят. Кроме сего, Пуча-шицзе, разбив тридцать тысяч сунцев, взял город Го-чжэу ⁴¹⁸. Но после сего император отозвал его от войска. По прибытий Шицзе в столицу, император лично благодарил его за труды и сделал помощником главнокомандующего дивизией в Северо-западной области. При сем государь подарил ему свою саблю и лук со стрелами. Ши-цзун говорил министрам: "Господа! До меня дошли слухи, что на стороне жалуются на затруднительность делать мне представления. Я никогда не оставлял без исполнения того, что находил полезным. Итак, с сего времени строго воспрещается скрывать доклады; я непременно хочу знать оные. Чиновники и народ весьма часто делают свои представления через Сенат, который, тщательно разбирая, оные, не представляет их немедленно по получении. Народ империи может подумать, что я попусту, только выслушивая его советы, не хочу оных приводить в исполнение. Представляете мне без замедления и во всей точности делаемые доклады". В третий месяц генерал Тушань-хэси разбил сунское войско в Хуа-чжэу. В сие время сунский генерал Улинь, ворвавшись в форпост Гу-чжень в области. Шань-си, взял Сянь-гуань, Хэ-шан-юань, Шень-ча-хоу, Юй-нюй-тань, Да-чун-лин, Ши-би-чжай, Бао-цзи-сянь и Хэ-чжэу ⁴¹⁹ и расставил более ста тысяч войска для охранения сих мест. Тушань-хэси просил императора о прибавке войска, и Ши-цзун предписал присоединить десятитысячный корпус из Хэ-нани. После сего Тушань-хэси приказал Хума-юю ⁴²⁰ (Хума-юй есть первоначальное имя; в Лечжуань он известен под именем Чжан. Он - внук Вачжэ (по-маньчж.: Учжэ).) и Синиле с двадцатью тысячами войска производить нападения на неприятеля. Сунские войска при каждом нападении были разбиваемы, но Улинь, надеясь на многочисленность армии, нисколько не отступал. Отделив половину [147] своего войска, он повелел оному защищать Цинь-чжэу. Тогда Тушань-хэси, поставив свои войска между Дэ-шунь-чжэу и Цинь-чжэу, перерезал неприятелю путь, коим подвозились припасы. После сего Улинь начал отступать. Генералы Хума-юй и Синиле во время преследования, делая нападение на корпус Цзин-гао, побили в нем несколько тысяч солдат. Из сего войска взяты в плен сунский генерал Чжу-юн и более 20 офицеров. Сунский генерал Чжу-юн-фу охранял Дэ-шунь-чжэу. Бросив город, он также стал отступать, но Сулугай ⁴²¹ пресек ему путь и, сразившись, побил большую половину его войска, причем более десяти офицеров взято в плен. Дэ-шунь-чжэу был взят обратно. Сунский генерал, охранявший Цин-чжэу, удалился сам. Таким образом, в сию компанию все шестнадцать городов, (Шестнадцать городов: Линь-тао, Гун, Цинь, Хэ, Лун, Лань, Хай, Юань, Тао, Цзи-ши, Чжен-чжун, Дэ-шунь, Шан, Го, Хуан, Хуа.) захваченные царством Сун, были возвращены, и Шаньсийская область сделалась спокойной. Император Ши-цзун за разбитие и прогнание сунских войск офицерам и воинам, сообразно заслугам, давал чины и другие награды. Ши-цзун издал указ, коим убеждал в столице и вне оной находящихся при должностях чиновников и писарей соблюдать честность и правоту. В четвертый месяц Из царства Ся от государя Ли-жинь-сиа ⁴²² приезжал посол поздравлять государя со вступлением на престол и привез в дань туземные произведения. В пятый месяц темник Пэй-мань Ань-ла и тысячники Ила и Ша-лила ⁴²³ разбили сунское войско в Хуа-чжэу. В шестой месяц прибыл посол от сунского государя Гао-цзуна для поздравления Ши-цзуна со вступлением на престол. Генерал Пусань-чжун-и разбил изменника Ова (Ова был киданец. Он отложился при Вань-янь-ляне под предводительством Саба, потом, убив Саба, сам сделался предводителем киданьских мятежников.) в Сянь-цюань ⁴²⁴, причем взял живым его младшего брата Няо. В седьмой месяц сунский государь Гао-цзун ⁴²⁵ передал престол своему сыну Сяо-цзуну (по имени Цзи). Главнокомандующий корпусом в Шань-си Хума-юй разбил сунского генерала У-линь в крепости Чжань-и ⁴²⁶. Ши-цзун, по любви к своим родственникам, сделал Валунь (На маньчж. назван Вань-янь-чжэнь, кажется, неправильно. На странице третьей видно, что здесь говорится о том же министре Валунь, который говорил императору, что во время беспокойств на границе неприлично государю забавляться охотой (см. начало второго лета Дай-дин).) старшим министром. Вань-янь-шоу-дао, вразумляя императора, говорил против сего следующее: "По вступлении на престол Вашего Величества, хотя империя несколько и успокоилась, но на границах оной еще не водворено тишины. Настоящее время требует особенной деятельности. Поэтому делать министром Вань-янь-чжэня не следует из опасения, что его способности недостаточны для сей должности. Если Ваше Величество непременно хотите показать к нему родственную любовь, то назначьте ему достаточный оклад жалованья, не определяя его к должности". Ши-цзун согласился с ним, и Вань-янь-чжэня сделал чиновником тай-юй ⁴²⁷ без должности. Ши-цзун, приняв во внимание труды сопровождавших его военачальников и солдат, хотел сделать им награды, но в государственном казнохранилище не оказалось вещей. Он предложил взять заимообразно деньги с народа и раздать войску. Шеу-дао сказал ему: "Народ, изнуренный во время хищнического правления, радуется переменой жизни. Но до сего времени на него еще не были обращены милости и, между тем, открылось, что мы хотим всячески обирать его. Какими после сего надеждами он будет утешать себя? Можно выдать вещи из дворца, но брать имение у народа не следует". Император поступил по его словам. В восьмой месяц генерал Гао-чжун-цзянь разбил войско колена Си (Колено Си было возмущено также Ова, который ушел в оное по разбитии его в Сянь-цюане.) при горе Као-лао-шань и призвал к подданству шесть сел, находившихся около Си. Тех, кои не соглашались сдаться добровольно, он покорил, всех мужчин предал смерти, а женщин и детей раздал пленниками войску. Ши-цзун говорил министрам: "И в представлениях народа встречаются иногда полезные замечания насчет правления, сообразного со временем. Господа! Кольми паче вам, занимающим важные должности, прилично ли не представлять вовсе ни о чем? Выслушивать суды и споры и отмечать в журналах дни, кто не способен? (Тщательно исследовали то, что было представляемо от многих и часто, и тогда только могли произвести благоустройство.) Премудрые Яо и Шунь могли водворить благоустройство только при тщательном исследовании того, что представляемо было от многих и часто. (Дословно: "И премудрые Яо и Шунь тщательно исследовали то, что было представляемо от многих и часто, и тогда только могли произнести благоустройство".) Вань-янь-лян только собственные познания признавал верными и, действуя по оным, погиб. Я всегда желаю внимать верным и благим советам. Министры! Вы должны соответствовать моему желанию". Кроме сего, император предписал указом во все присутственные места, чтобы доклады чиновников и писарей, в случае задержки оных палатой приема представлений, непременно были доводимы до его сведения от тех мест, при коих находятся лица, писавшие сии доклады. "Рассматривая сии представления, - писал он, - мы будем знать способности людей, писавших оные". Император повелел генералу Вань-янь-сы-цзуну с подведомственным ему корпусом присоединиться к главной армии и воевать против изменника Ова. Вань-янь-сы-цзун, по присоединении к главной армии, напал на Ова и [148] взял его в плен живым, после чего все войско последнего покорилось. Ши-цзун, призвав членов прокурорского приказа, говорил им: "Господа! Ваши доносы вообще касаются только медленности производства дел по присутственным местам и неисправной явки чиновников к должностям, но сии дела маловажны. Надобно тщательно обращать внимание на честность и злонамеренные поступки всех вельможей, начиная с трех правителей (гун). Если при исполнении маловажных дел без внимания оставляемы будут великие упущения, во всем будете виновны вы".

В девятый месяц Вань-янь-моу-янь взял в плен Хэ-чжу, (Вскоре после взятия Хэ-чжу Ова был усмирен. В биографии Ова говорится, что генерал Чжи-нин, взяв в плен Шао-хэчжу, убеждал его, посредством своих друзей в войске мятежника Ова, схватить его и передать цзиньцам. Шао-хэчжу ни сие согласился и вместе с Шень-дугань схватил Ова и представил цзиньскому главнокомандующему Сы-цзину.) тысячника из колена Си-чи. Тушань-хэ-си сильно поразил сунского главнокомандующего У-линь в Дэ-шунь-чжэу. В десятый месяц генералы Пуча-шицзе и Чи-чжан-хусу-лугай снова разбили сунцев при Дэ-шунь-чжэу. В одиннадцатый месяц делали ревизию чиновникам. Всех служащих разделили на три разряда, и по оным производили повышения и понижения. Ши-цзун, понизив по смерти императора Вань-янь-ляна, назвал его хай-лин-цзюнь-ваном.

1162 год

Третье лето Дай-дин. Во второй месяц из княжеств Корейского и Ся прибыли послы с дарами по случаю дня рождения императора Ши-цзуна. (По кит. тексту: "...прибыли послы для поздравления императора с днем рождения".) Сверх того, Корейское княжество прислало посла для поздравления императора со вступлением на престол. Монах (хэшан) Восточной столицы Фатун своим волшебством произвел всеобщее смятение. Дивизионный генерал ⁴²⁸ посредством боевых действий водворил спокойствие. В четвертый месяц император Ши-цзун обнародовал указ, что чиновникам, попавшим под суд за мздоимства, нет прощения, хотя бы в то время последовал милостивый манифест. (Исключая те случаи, когда издан будет при сем особый указ о прощении из них кого-либо (см. Дай-дин седьмое лето, девятый месяц в кит. подлиннике).) В пятый месяц от царства Цзинь отложился дивизионный генерал Южной столицы Ситабуе ⁴²⁹ и перешел в царство Сун. Сунское войско завладело городом Су-чжэу ⁴³⁰, но генерал Чжи-нин вскоре взял Су-чжэу обратно. В его войске во время сражения убит был дивизионный генерал Лудин-фан. В восьмой месяц император Ши-цзун предписал указом, чтобы о не получивших наград за ревностную службу при его предках чиновникам выше пятой степени были сделаны представления, а чиновников ниже шестого класса, равно как и не имеющих чинов, наградил оными Сенат. В одиннадцатый месяц император обнародовал указ следующего содержания: "Когда чиновник, домогаясь должности, войдет в дом имеющего власть вельможи, то сверх лишения полученной им должности, он понижается одной степенью. Если же таковой будет бесчиновный, то, лишив его данной должности, вовсе не принимать на службу. Наконец, расспросив подробно о подарках, розданных при прошении должности, и о принявших оные делать представления". Все чины, желая почтить императора титулом, трижды убеждали его к принятию оного, но император не согласился. В двенадцатый месяц Ши-цзун выезжал на звериную ловлю. Пойманного на оной зверя принес в жертву своему родителю Жуй-цзуну (По кит. тексту: "...пойманную на оной добычу принес в жертву на кладбищах в Шань-лин".) и с сего времени постановил законом ежегодно, по выезде на облаву, из добычи делать жертвоприношение на кладбищах предков.

1163 год

Дай-дин четвертое лето. Император повелел наместникам всех губерний, а равно начальникам областей и округов прекратить представление дани в день его рождения и в новый год. Ши-цзун спросил своих приближенных: "Почему Цинь-ван Нимаха, известный в государстве по своим заслугам, не оставил по себе наследника?" Вельможи, не зная сему причины, не отвечали. "Я слышал, - продолжал император, -что Нимаха, в бытность его в Западной столице, уморил, зарыв в городском рве живыми, тысячу нищих. Не это ли причина неимения наследников?" (По кит. тексту: "...неимение детей не есть ли возмездие за сей поступок?") Областной главнокомандующий доносил императору, что из царства Сунского прибыл вельможа Ху-фан для переговоров о мире, но он за нарушение прежних условий удержал Ху-фана при войске, а в царство Сунское послал ответ. При донесении он представил лист, присланный от сунского двора, и свой ответ на оный. Император, по рассмотрении бумаг, отвечал ему: "Хотя сунский двор нарушил верность, но в этом нимало не виновен прибывший посол. Поэтому [149] посла немедленно надлежит отправить обратно". Между тем, он повелел главнокомандующему в пограничных делах сообразоваться с обстоятельствами. Император выпустил из своего гарема 26 жен, приискав им мужей. В пятый месяц по причине засухи император предписал местным начальникам разыскать и освободить безвинно заключенных в темницы (По кит. тексту: "...разыскать и освободить безвинно осужденных".) и во дворце повелел прекратить все увеселения. ( По кит. тексту: "...прекратил музыку и распустил людей, прислуживающих при игре в мяч.) Сверх того, предписал президенту палаты церемониалов Ван-цзину для нспрошения дождя сделать жертвоприношение горе Севера ⁴³¹. (По кит. тексту: "...а министру Шицзюн и другим совершить жертвоприношение на Северной долине мне города.) После сего дождя выпало довольно. (По кит. тексту: "Император повелел по сему случаю принесть благодарственную жертву пяти горам и морям четырех стран".) В восьмой месяц император говорил министрам: "Ваши представления вообще касаются дел обыкновенных. О способах устроения государства и доставления народу спокойствия, а равно о выгодах и невыгодах правления вы вовсе не представляете. Таким образом, кто не в состоянии исправлять должность министра?" В девятый месяц Ши-цзун говорил министрам: "Когда подвергаются суду родственники или друзья сильных вельможей, то сии последние объявляют судьям и низшим чиновникам о своем родстве с подсудимыми, и производящие суд, преступая законы, судят по лицеприятию. Надлежит строго воспретить сие злоупотребление". В другой раз Ши-цзун сказал министрам: "Северная столица, И-чжэу ⁴³² и Линь-хуан-фу, - сии три губернии постоянно были грабимы от киданьских мятежников. В Пин-чжэу и Цзи-чжэу ⁴³³ снова появилась саранча, сверх того, случилась засуха. Народ доведен до крайности в пропитании самого себя. Отцы и дети, будучи не в состоянии помочь друг другу, многие с пожертвованием самого себя продавали в рабство детей и жен. (По кит. тексту: "Отцы и дети, будучи не в состоянии помогать друг другу, во множестве продавали самих себя в рабство".) Я весьма соболезную о сем. Разошлите немедленно особых чиновников, чтобы они, точно исследовав число таковых рабов, выкупили их за счет дворцового казначейства". Император, отправясь однажды на соколиный двор, увидел, что ловчий поместил соколов во внутреннем зале. "Сия зала есть присутственное место министров, - с гневом сказал император ловчему, - прилично ли помещать в ней соколов?" Он жестоко наказал ловчего палками, а соколов велел пересадить в другой покой. В одиннадцатый месяц отошедший на войну против Юга генерал Тушань-кэ-нин, разбив сунское войско, покорил Чу-чжэу ⁴³⁴, а генерал Гао-цзин-шань взял сунский город Шан-чжэу ⁴³⁵.

1164 год

Пятое лето Дай-дин. В первый месяц прибыл сунский вельможа Вэй-ци с договорным листом о мире между двумя царствами. В сем листе сунский государь, называя себя по имени, писал, что он, как племянник своему дяде, униженно подносит доклад императору великого царства Цзинь, и обещался ежегодно представлять двести тысяч концов ⁴³⁶ шелковых тканей и двести тысяч лан серебра. (По кит. тексту: "...будет платить годовой дани двести тысяч лан серебра".) При отправлении Вэй-ци обратно, император послал с ним ответную бумагу, в коей, назвав себя дядей, а сунского императора своим сыном, (По кит. тексту: "...своим пленником...") в заглавии употребил слово "препровождать". За сим Ши-цзун предписал главнокомандующему все войска, как старые, так и вновь набранные, распустить, оставив из них для охранения границ только шесть тысяч, и раздать им шелковые ткани и серебро, присланные от сунского двора. В третий месяц, в день рождения государя, вельможи поднесли ему титул инь-тянь-син-цзо-мэнь-дэ-шен-сяо-хуанди (милосердный, добродетельный, премудрый и благочестивый император, возвысивший престол через угождение небу), о чем обнародовано указом по всей империи. В четвертый месяц главнокомандующий Западной столицы Шоу-вань-цзин за его замысел к бунту был приговорен к смерти. Император, освободивши его от смертной казни, наказал палками, лишил чинов и сослал в Суй-чжэу. В шестой месяц в палате Дай-ань-дянь на колонне вырос гриб сабинга сэньче (лин-чжи) ⁴³⁷. (Сабинга сэньче (негниющий гриб) служил предзнаменованием возвышения государства.) В столице случилось землетрясение, после коего с дождем ниспал мелкий волос (фуне-хэн-аха). (Манч. слово "фуне-хя", равно кит. "мао", значит: "пух, мелкий волос".) В восьмой месяц прибыли послы царств Сун, Ся и Кореи для поздравления императора с принятием титула. Сии три царства не переставали присылать ежегодно послов с дарами для поздравления императора в день его рождения и в новый год. В одиннадцатый месяц император говорил вельможам: "По краткости моего царствования, я не успел еще совершенно распознать честных и неблагонамеренных [150] людей между служащими. Господа! Я во всем полагаюсь на вас. Вы обязаны возвысить людей со всей справедливостью. В настоящее время между чиновниками шестой степени и ниже нет людей с дарованиями. Это не согласно с моим желанием иметь людей мудрых".

1165 год

Дай-дин шестое лето. В первый месяц император предписал дворцовой конторе, чтобы вещей, употребляемых во дворце, не золотили. (По кит. тексту: "В четвертый месяц император издал указ, коим запретил в первый день каждого месяца закалывать животных. В пятый месяц император, во время пребывания своего в Западной столице, ездил в монастырь Хоа-янь-сы смотреть медные статуи государей прежней династии Ляо и повелел настоятелю монастыря иметь за ними особенный присмотр".) В одиннадцатый месяц император говорил министрам: "Министры! Вы обязаны обращать особенное внимание при избрании людей на службу. Возвышая достойных, в других можно возбудить соревнование, но если будут возвышения не по праву, то этим во всех можно возбудить зависть. Министры! По совершенном узнании достоинств и недостатков людей, производить в чины и должности тех из них, кои имеют истинные дарования". В сем месяце в день рождения наследника в Восточном дворце был дан обед, во время коего Щи-цзун, подавая вино министрам Лян-би и Чжи-нин сказал: "Ныне прекращение пограничных дел и водворение спокойствия в столице и во внешних областях империи совершено силами полководцев и министров". Лян-би на сие отвечал: "Не имея отличных дарований и занимая должности министров, дерзнем ли не употреблять всей деятельности нашей, подобно псу или волу, (В подлиннике употреблено слово "ма" - конь.) усердно служащим своему господину?" Император был весьма доволен ответом. Он назначил после сего Лян-би президентом Общества составления государственной истории. (В Китае доселе существует сие общество. По важности его занятий, президент оного всегда назначается императором из министров.) "Во времена Вань-янь-ляна, - сказал император Лянь-би, - историографы не вполне описывали происшествия. Добродетели и пороки государей, верность и коварство вельможей замечаются в поощрение и предосторожность будущих поколений. Если описания будет неполны, то какие могут доставить потомству сведения о происшествиях? Поручаю тебе заставить занимающихся составлением истории сделать полное описание деяний Вань-янь-ляна, расспросив об оных людей знающих". Ши-цзун, рассуждая со своими приближенными о качествах вельмож прошедших времен и настоящего, обратился к министрам и сказал: "В царствования Си-цзуна и Вань-янь-ляна, когда казнили вельмож за смертные преступления, весьма многие погибли безвинно. Министры! Вам вверено главное управление империи; не подвергайте себя вине, нарушая законы, и не вводите меня в обман, руководясь злыми намерениями. (По кит. тексту: "...и не вводите меня в обман, безусловно покровительствуя мне".) С верностию и сыновнею любовью служите мне, дабы тем доставить благоденствие государству". Лян-би на сие отвечал: "Пользуясь до избытка милостями Вашими, государь, дерзнем ли быть невнимательными? Беспрестанные наставления премудрого из царей будут для нас неотъемлемым благодеянием". Император продолжал: "Беспрестанно занятый мыслью о том, что в присутственных местах нет способных людей, я и во время ночи не нахожу для себя покоя. Господа! Употребите ваше старание в избрании людей достойных. Я, со своей стороны, также обращу внимание". Лян-би на сие отвечал: "Народ нашей нации (Под сими словами разумеются нюнчжисцы и киданьцы, как означено в подлиннике китайском.) непременно должен получить китайское образование, после чего легко будет найти способных. В настоящее время почти везде составились партии. Тот, кого представляет с хорошей стороны одна из них, бывает оклеветываем другою. Таким образом, трудно приобрести достойных". "Посему-то, - заметил государь, - я хочу сам обратить на сие внимание".

1166 год

Седьмое лето Дай-дин. В пятый месяц в Дай-син-фу опустела городская темница. Император в награду за сие повелел главноуправляющему городом отпустить триста связок (Каждая связка состоит из тысячи мелких монет.) мелкой монеты на сделание угощения всем служащим. В седьмой месяц постановлен закон, коим носящих одежду, шитую золотом (парчовую), и продающих золотые ткани повелено подвергать суду. В восьмой месяц президент общества, занимающегося составлением истории государства, старший министр Хэшиле-лян-би представили императору историю царствования Тай-цзуна. Ши-цзун принял оную стоя и за составление [151] подарил Лян-би золотой пояс и двадцать кусков лучших шелковых тканей; другие чиновники также награждены были по заслугам. В десятый месяц император во время путешествия своего на облаву говорил приближенным: "В непродолжительное время я узнал, что по городам и селам владетели больших зданий, в коих я имел квартиры, (Под большими зданиями здесь должно разуметь дома начальников городов и монастыри; по законам китайским в сих только зданиях император может иметь квартиры.) после моего отбытия оставляли оные не занятыми, потому что в них останавливался я. Это весьма несправедливо. Немедленно объявить им, чтобы они заняли свои жилища по-прежнему". Император, возвратясь в столицу, говорил министрам: "Вань-янь-лян, не различая людей способных и людей без дарований, весьма часто давал чины по произволу. С вступления моего на престол, я остерегался этого и только людей с истинными дарованиями выбирал на службу. Но в настоящее время узнаю, что начальник города Ли-чжэу ⁴³⁸ по имени Ила-янь-шоу со времени занятия должности сделался корыстолюбив и жесток. Расспрашиваю о его прежнем звании и узнаю, что он при Вань-янь-ляне был ловчим. Ужели ловчие и повара также могут управлять народом? Отселе таковым людям не давать должностей по управлению народа". Император повелел пред теремом Лян, занимаемым наследником, построить для него же тронную. Мэн-хао, отклоняя его, при сем говорил: "Пред наследником, несмотря на то, что он есть преемник государя, должно показывать бережливость. По сей причине для него не следует строить дворца, подобного дворцу Вашего Величества". Император принял его слова и остановил постройку. В одиннадцатый месяц император, обратясь к министрам, сказал: "Доносят, что между уездными чиновниками весьма много находится недостойных. Повелите послать чинов сделать ревизию и, по совершенном узнании, способных оставить при должностях, а негодных отрешить от оных". В двенадцатый месяц главноуправляющие Восточной столицы Тушань-хэси, Северной - Моу-янь и начальник города Чжао-чжэу ⁴³⁹ Пуча-тун перед отправлением в свои места представлялись императору. Государь, пожаловав им золотые пояса, сказал: "Вельможи! Вы имеете дарования, но часто бываете лживы, а я хочу иметь при себе людей верных, по сей причине даю вам должности вне. Сии пояса дарю вам за вашу долговременную службу". (По кит. тексту, золотой пояс был подарен только Пуча-туну, и сии слова равно были сказаны ему одному.) За сим, обратясь к Цзин-сы-хой, (Цзин-сы-хой был министром при Вань-янь-ляне.) император сказал: "Нельзя сказать, что ты не имел способностей, но у тебя нет правдивости. Всякий вельможа, желая снискать благоволение государя и приобресть вместе похвалу от народа, только в половину соблюдает верность и правосудие. Ты должен сего остерегаться".

1167 год

Дай-дин восьмое лето. В первый месяц император Ши-цзун рассуждал с Лян-би и Шоу-дао о том, что между чиновниками Мэн-ань и Моукэ весьма много молодых, кои, не получив образования, вовсе не знают обязанностей старшинства. "В древности, - говорил император, - в селах старики постоянно преподавали жителям наставления. Напротив, в настоящее время по селам, хотя и есть старцы, которые бы могли учить их, но или сами старцы, называя это не их обязанностью, не учат, или сии дворяне, почитая их не вправе давать наставления, не принимают оных". При сем он изъявил желание, чтобы по Китайским уставам (Под словами "Хань-чжи" китайский историк, кажется, разумеет уставы династии Хань, а не уставы китайцев, как переведено на маньчжурский. Научать молодых было вменено в обязанность старцев сел еще при династии Чжоу, за что они пользовались уважением большим, нежели чиновники, и свободны были от всякой службы (см. Чжоулн, ст. 7, Ди-гуань). Но из истории явствует, что сие постановление при династии Цин было уничтожено и уже при династии Хань вновь было принято навсегда. При настоящей династии для образования юношества заведены народные училища. Несмотря на сие изменение, старики и в настоящее время имеют полное право учить молодых и делать им выговоры за проступки.) избрать людей беспорочных и праводушных, способных быть наставниками, и поручить им образование молодых людей. "Намерение Вашего Величества, - сказал Лян-би, - послужит счастием для подданных". В другой раз император сделал следующий вопрос Лян-би: "Из истории протекших времен я усматриваю, что и низшего звания люди, занятые мыслью о государстве, говорили с откровенностью о выгодах народа. Почему нет таковых людей ныне?" "Возможно ли не быть подобным людям теперь, - отвечал Лян-би, - но, быть может, следуя в точности законам, они опасаются навлечь на себя вину и подвергнуться несчастию. По сей причине они остаются в безызвестности". Во второй месяц император сказал министрам: "Господа! Я управляю империей вместе с вами. Когда найдете несообразность в каком-либо деле, лично говорите о сем мне. Таким образом вы будете помогать моему бессилию. Не согласуйтесь с моими наклонностями из собственной предосторожности. Вы получили степени правителей государства (гун) и министров. Итак, для вас наступило время прославить свои [152] имена, действуя по законам! Если же вы станете искать собственного спокойствия и выгод, то вкусите счастия только в настоящее время. Но что тогда скажет об вас потомство?" По окончании речи, все министры громогласно провозгласили императору долголетие. Ши-цзун, разговаривая с Ила-цзы-цзин и другими вельможами, сказал: "В древности при государях Яо и Шунь все вещи делались без украшений; при династии Хань только Сяо-вэнь ⁴⁴⁰, подражая сим государям, соблюдал умеренность. Всего более я опасаюсь, чтобы при дворе не преступили меры (бережливости), поэтому-то, если случались когда постройки, то, уменьшив расходы на стол, производил оные. Теперь постройки уже все кончены. Но пиры постоянно должны быть только в день рождения наследника и в первый день года. Прежде угощения делались в пятнадцатый день первого и восьмого месяцев, но при сих угощениях наблюдалась умеренность". (В кит. тексте: "...но на оных не поили допьяна".) Император в своем разговоре, коснувшись религии буддистов, сказал: "Учению буддистов вовсе не должно вредить. Династии Лян ⁴⁴¹ государь У-ди сделался послушником монастыря Тун-тай-сы, а государь ляосский Дао-цзун отдавал во владение монахам народ и, наконец, сделал из них трех правителей государства. (Три правителя (сань-гун) суть: Тай-вэй, Сы-ту и Сы-кун.) Глубоко было их заблуждение!" Во второй месяц император постановил законом, чтобы дети, по смерти матери, имевшей после их отца другого мужа, также носили трехгодичный траур. В четвертый месяц Ши-цзун сказал: "Законом воспрещается убивать волов, но почему не воспретить бить лошадей? Лошади необходимы для войска, также как волы необходимы для возделывания земли". Он повелел прекратить убивание коней. Ши-цзун в палате Чан-у-дянь играл в мяч. Магуй-чжун, увидев его, сказал: "Ваше Величество, сделавшись государем, приняли на себя тягчайшее бремя в империи. Если каждодневно весною и осенью будете выезжать на облаву и, сверх того, играть в мяч, то в делах правления может произойти остановка. (По кит. тексту: "Облава и игра в мяч сопряжены с опасностью (жизни). Надлежит вовсе оставить подобные дела".) Подобные занятия государь обязан прекратить". Государь на это отвечал: "Я хочу показать через сие, что и я учусь военному искусству". В пятый месяц в северном Ван-дяне полосой, на 10 ли в ширину и 60 ли в длину, при сильной грозе выпал дождь с градом. Император Ши-цзун предписал министрам государственных доходов и строевых дел, чтобы во дворце не употребляли на украшения золото. Император говорил чиновнику пин-чжан-чжэн-ши по имени Вань-янь-сы-цзун и другим, что занятый мыслью о приобретении мудрых чиновников, он и во время сна не перестает думать о сем. Почему повелел, чтобы при отправлении от дворца вельмож во внешние провинции, поручили им тщательно выискивать честных и способных людей между служащими и между учеными, не имеющими должностей, но способными исправлять оные, записывать их имена и фамилии, делать представления. В другой день император говорил министрам: "Господа! Представляя людей способных для употребления на службу, вы часто заставляете других делать доклады о тех из них, которые вам известны. Для меня это весьма неприятно. Если кто действительно хорош, то следует ли его устраняться из предосторожности, что он ваш родственник?" Ши-цзун, призвав президента прокурорского приказа, сказал ему: "Обязанность прокуроров состоит в отличии верных от злонамеренных. Неужели нет ни одного хорошего человека между служащими внутри столицы и во внешних провинциях? В ваших докладах вы только обвиняете за проступки, а не представляете о людях честных. Разошлите по всем областям чиновников прокурорского приказа и прикажите им делать представления о чиновниках, беспорочно служащих, а вместе с тем, и обвинительные доносы на служащих бесчестно". В десятый месяц император Ши-цзун обнародовал увещательный указ о том, чтобы служащие воздерживались от корыстолюбия и жестокости. Император повелел начальнику города Чжо-чжэу ⁴⁴², чтобы он исправлял вместе и должность смотрителя императорских кладбищ, и каждомесячно первого и пятнадцатого числа совершал на оных жертвоприношения. Первого числа он приказал приносить жертвы чистые (бескровные), а пятнадцатого употреблять в жертву мясо, начав это с первого месяца в будущем году. Сверх того, он повелел ему в храме Тай-цзу поставить портреты заслуженных вельмож и воздвигнуть памятники тем из них, коим оные еще не поставлены. Император говорил министрам: "При Вань-янь-ляне составление истории (По кит. тексту: "...и составление записок о государях...") не было поручено вельможам, отличавшимся правдивостью. От этого в написанном много лжи. Ныне подробно описать мои дела, по тщательном исследовании оных. (По кит. тексту: "...надлежит тщательно разыскать истину происшествий (бывших при Вань-янь-ляне) и подробно описать оные".) "Если правдив историограф, - отвечал Мэн-хао, - то дела государя опишет верно. Издревле государи не рассматривали историю своего царствования по той причине, что к составлению оной определяли верных и правдивых людей". [153]

1168 год

Девятое лето Дай-дин. В первый месяц император, разговаривая с Цзин-сы-хоем и Ила-цзы-цзином о делах минувших времен и настоящего, сказал: "При дворе Дайляо ежедневно убивали триста баранов. Этого количества совершенно потребить было невозможно, и животные истребляемы были вотще. Я всегда, при принятии мною пищи, помышляю о том, что и народ, подобно мне, имеет потребность в оной. Какая польза, производя зло, искать услаждений вкуса?" Еще говорил император: "Когда советниками царскими будут сделаны люди, подобные Чжан-чжун-кэ, бывшем при Вань-янь-ляне, то как возможно будет слышать верные советы? Господа! При рассуждениях с вами о каком-либо деле, я не говорю несправедливого. Если вы не будете давать мне прямых ответов, то будет ли это законно с вашей стороны?" Ши-цзун постановил, чтобы вдовы из поколений Бохай и китайские по окончании траура возвращались из домов мужей к своим родственникам, а если который-либо из братьев умершего пожелает взять после него оставшуюся вдову, то чтобы сие делалось с воли старшего в ее доме. Сенат постановил законом присуждать к ссылке тех, кто будет ловить сетями зверей, и представил на утверждение императора. "Осуждать в ссылку за зверей и птицу, - сказал император, - значит дорожить зверями и птицами, а жизнь народа считать ничего не значащей. Могу ли я думать таким образом? Виновных в этом бить палками и отпускать".

В четвертый месяц император говорил министрам: "Я замечаю, что вельможи, находящиеся при должностях, сначала при вступлении в службу всячески стараются распространить о себе добрую славу, чтобы таким образом добиться чинов. По получении важных должностей, они делаются уступчивыми и молчаливыми, не производя ни малейшего шороху, кое-как заставляя делать о себе хорошие отзывы, думают только о своем спокойствии. Такие люди для меня неприятны". В пятый месяц Сенат сделал доклад о том, чтобы назначить оброчных для производства построек во дворцах царевичей Юэ-вана Юн-чжун и Суй-вана Юн-гун. Император на сие сказал: "Я заметил в саду дворцовом посохший бамбук и хотел приказать вновь посадить оный, но из опасения отяготить народ оставил свое намерение. Каждый из царевичей имеет своих мастеров и, кроме того, весьма много рабов. Зачем же еще заставлять народ для них работать? Вы представляете о сем на основании узаконений, но можно ли без изъявления признавать законными безмерные работы народа, производимые при Вань-янь-ляне? Отселе только незначительные оброчные работы в столице, узаконенные издревле, должны производиться по-прежнему, но для производства других, не установленных прежде, вообще нанимать рабочих за счет казны. О трудных оброчных работах доносить мне". В девятый месяц император говорил чинам прокурорского приказа: "Недавно я узнал, что некоторые из придворных чиновников, принимая на себя поручения евнухов в распоряжении их вещами, сделались чрез то корыстолюбивы и жадны к имению. Почему вы не доносили о сем мне?" Прокуроры отвечали, что они не знали о сем. "Когда мне сделалось известным это, - продолжал император, - возможно ли, чтобы вы не знали? Если я сам буду делать открытия, то для чего буду употреблять вас?" Император постановил законом, чтобы в храме предков вместо вола приносился в жертву олень.

1169 год

Дай-дин девятое лето. Во второй месяц из стана Ань-хуа-цзюнь ⁴⁴³ казнены за корыстолюбие главный командир Тушань-цзы-вэнь и его помощник Лао-цзюнь-ну. Ши-цзун говорил приближенным: "Мои телохранители впоследствии все будут чиновниками в управлении народа. Прикажите им всем учиться". В третий месяц по случаю дня рождения императора прибыли послы из царств Сун, Кореи и Ся. При угощении их Ши-цзун приказал лучшим стрельцам из своих телохранителей стрелять из луков. В этой стрельбе участвовал и посол сунский. Сунский посол пятьдесят раз попал в цель. Между тем, из телохранителей только некоторые попадали по семи раз. Ши-цзун сказал тогда двум генералам, при нем находящимся: "Мои телохранители, по прошествии десяти лет службы, выпускаются офицерами пятой степени. На стражу во дворец они являются через три дня однажды, поэтому их служба легка. Если, позволив им думать только о пресыщении и сладком покое, не упражнять в стрелянии из луков, то в чем будет состоять их обязанность?" Хэнаньский тун-цзюнь-ши по имени Цзун-сюй сделан чиновником цан-чжи-чжен-ши ⁴⁴⁴. "В бытность твою в Хэнане в должности тун-цзюнь, - сказал ему император, - ты доносил мне о выгодах и вреде, зависящих от поправки берегов Хуан-хэ, и твое донесение совершенно было согласно с моим мнением. Заботясь о народе, я беспрестанно посылаю туда чиновников, но они, с общего между собой согласия, делают злоупотребления. Они не помышляют о сем деле заблаговременно, а когда наступит время, то с поспешностью собирают рабочих людей и оброки. От сего траты бывают чрезмерны. Сей вред немаловажен. Вельможа! Принявши на себя государственное правление (цань-чао-чжень), тебе надлежит уничтожил, все злоупотребления и предпринимать все полезное". Император говорил еще к старшему [154] чиновнику чэн ⁴⁴⁵ по имени Ши-цзюй: "Нюйчжисцы, получая вдруг высокие должности, не разумеют трудностей и бедствий народных. Но ты и подобные тебе возвысились из низших чинов; нельзя не знать вам дел народа. Итак, вы обязаны подробно объяснять все, что хорошо и что худо". В пятый месяц царства Ся вельможа Жинь-дэ-цзин ⁴⁴⁶ принудил своего государя Ли-жинь-сяо сделать доклад Ши-цзуну о том, чтобы ему позволили разделить свое королевство (с Жинь-дэ-цзином). Император спросил об этом министра Ли-ши. "Сие дело, - отвечал Ли-ши, - относится до другого царства, то лучше оставить оное на их произвол и отказаться от участия". "Но Жинь-дэ-цзин есть вассал, - сказал император, - который, захватив власть, делает притеснения своему государю". Он объявил указом, что не согласен на раздел и присланные дары отослал обратно. В десятый месяц Ши-цзун выезжал на облаву в Ба-чжэу ⁴⁴⁷. Возвратившись с оной, он говорил главным вельможам: "По выезде на охоту я узнал, что начальник города Гу-ань-сянь ⁴⁴⁸ не исправен по должности, за что и повелел его отрешиться от оной. В Ба-чжэу чиновник сы-хоу ⁴⁴⁹ по имени Чэн-фын-сянь внимателен и прилежен к своей должности, его можно повысить одной степенью и определить начальником города Гу-ань-сянь". Император говорил министрам: "Часто при совещании о каком-нибудь деле, польза или вред оного мне не совершенно известны. Господа! В таком случае вы обязаны с откровенностью и точностью объяснять мне оные. Не будьте уступчивы мне с тем, чтобы, по возвращении от меня, говорить о сем заочно". В одиннадцатый месяц постановлено законом, чтобы воров, похитивших вещи из храма предков, подвергать одинаковому суду с учинившими кражу во дворце. Государь царства Ся, казнивши Жинь-дэ-цзина, хотевшего отнять у него престол, прислал к Ши-цзуну посла с благодарностью за его участие в деле. Император отправил к нему утешительный манифест. В двенадцатый месяц император говорил министрам: "Ныне я сделался слаб, отчего государственные дела пришли в замедление. Из докладов ваших я вижу, что вы вообще представляете мне только о тех делах, о которых обязаны представлять по постановлению; кроме сих дел в них нет ничего полезного для государства. Когда бы с каждым днем совершать хотя бы по одному хорошему делу, то в течение года для государства можно бы сделать весьма много полезного. Но, живя внутри дворца, могу ли знать совершенно дела внешние? Господа! Вы обязаны печься о сем". Император отправился для жертвоприношения в храм Шэ-цзи ⁴⁵⁰ (земледелия). Заведывавшие сим делом вельможи представили ему, чтобы написал свое имя на днище. Тогда император спросил Ши-цзюя: "Следует ли писать свое имя?" Ши-цзюй отвечал, что в старину сие обыкновение существовало. "Господа! - сказал после сего император. - К обрядам жертвоприношения вам особенно надлежит быть внимательными; не доводите себя до осуждения в потомстве. Я помню, когда Си-цзун давал по смерти титул императору Тай-цзу. Юй-вэнь-сюй-чжун, определив для сего церемонию, не предписал чиновникам одеться в одежду, употребляемую при жертвоприношениях, и позволил быть в обыкновенной, в какой являются ко Двору. В то время, хотя я был малолетен, но заметил его ошибку". Ши-цзун отвечал: "Совершить жертвоприношение есть дело великое. И если на то нет древних постановлений, то дерзнем ли поступить сами собой?" При совещании государя с вельможами касательно выливки медной монеты некоторые говорили, что на сие требуются весьма большие издержки, и предлагали открыть рудники и очищать серебро и золото. Но государь сказал: "Сокровища гор и рек должны быть общи с народом; но монета не может быть отливаема частным образом". (Добыча металлов никому не воспрещалась, выливка же монеты, собственно, принадлежала казне.) Тогда Ши-цзюй, выступив вперед, говорил: "Вассал слыхал, что богатство сына Неба заключается между подданными. В самом деле, если народ богат и силен, то государь подобен источнику, неиссякаемому при беспрестанном течении. (По кит. тексту: "Вассал слыхал, что богатство сына Неба заключается в Империи. Поистине (сын Неба) подобен источнику, из коего воды свободно разливаются".) "Но пользовался ли народ свободою в отливке монеты в древности?" - спросил Ши-цзюя император. "Если позволить народу, - отвечал Ши-цзюй, - свободно лить монету, то низкие люди по жадности и корысти тем паче стали бы лить монету тонкую и худую. Поэтому в древности сие было воспрещено". В день рождения наследника император дал пир в Восточном дворце и, развеселясь на оном, заставил танцевать царевну Юй-го. "Императрица Улиньда-ши, - сказал в слезах император, - мать сей моей дочери, вполне соблюдала обязанности супруги. И я не назначаю на ее место другой, потому что, вспоминая о добродетелях императрицы, в настоящее время не нахожу ей подобной".

1170 год

Одиннадцатое лето Дай-дин. В первый месяц государь повелел указом, чтобы чиновникам от 70 лет и более, оставившим (за старостью) службу, давать половинное жалование, не принимая в счет их чинов. Из Сената представили, что цзе-ду-ши из стана Фынь-ян-цзюнь ⁴⁵¹ по имени Нюй-синь-чан в день своего рождения принимал приносимые ему подарки, за что по законам должно лишить его должности. "Если [155] в делах правления, - говорил им император, - мы не соблюдаем правоты, то как она может быть в государстве? Членам Сената и государственного совета в дни их рождения и в дни торжеств, (Дней торжеств у китайцев восемь. Они суть следующие: начало весны; середина оной или весеннее рапноденствне; начало лета; середина лета или летний поворот солнца; начало осени; середина осени или осеннее равноденствие; начало зимы и середина зимы или зимний поворот солнца.) равно разносятся подарки и в немалом количестве. Но от них не требуют в сем ответа. Между тем, строго судят за взятки низших чиновников. Ужели таков закон водворения правоты в империи? С сего времени равно отрешать от должности министров и членов государственного совета, когда они примут принесенные к ним вещи". Тогда же император говорил министрам: "В прошедшем году, уклоняясь от жары (в Лю-хэ-чуани), я проезжал ближней дорогой через Шань-си и как, по причине большого пространства полей, не было мест для пастбищ, то я повелел, чтобы хлеб сеяли в пяти ли от города. Теперь слышу, что все крестьяне переселились оттуда в другие места. Я весьма сожалею о них. Итак, пусть прикажут им делать посевы на своих прежних местах. Господа! Когда встречаются подобные дела, мы обязаны о них доносить мне". В пятый месяц император говорил: "В числе податей, получаемых по обыкновению с каждой области, из Тун-чжэу требуются бараны ша-юань ⁴⁵². Но в такой дани нет необходимости, ею вотще отягчают народ; должно прекратить ее. Живя в глубине дворца, могу ли я знать совершенно все тяготы народа? Итак, вы обязаны доносить мне о подобных делах". В этот месяц император ежегодно обозревал пашни, находившиеся вблизи столицы. В восьмой месяц Ши-цзун говорил вельможам: "Я беспрестанно напоминаю вам, чтобы вы с откровенностью говорили мне о выгодах государства и об упущениях в правлении. Даже чиновники внешних областей и простолюдины представляют иногда свои мнения о правлении, а вы, напротив, не скажите о сем ни одного слова. После этого возможно ли, чтобы все дела были исправляемы как должно? С сего времени верно доносить мне обо всем, что выгодно и что вредно; не будьте скрытны". Император еще говорил министрам: "Ныне чиновники свободно говорят, что после первой ревизии можно получить такую-то должность, а после второй - такую-то, и постоянно остаются нерадивы и беспечны. Отселе, делая ревизию как провинциальным, так и служащим при дворе чиновникам, правдивых и прилежных возводить в высшие должности, а сказавшихся беспечными и нерадивыми - отставлять от оных, даже (еще) до исполнения срока. Если не будет соблюдаема справедливость в наградах и наказаниях, то можно ли возбудить соревнование?" В другой раз Ши-цзун говорил министрам: "Весьма большой недостаток у нас в чиновниках от пятой степени и ниже, и достойные люди приобретаются с трудом. Мне известны чиновники, начиная с третьей степени и выше, но чиновников ниже пятой степени я вовсе не знаю. Господа! От вас я также не слыхал еще ни одного слова, сказанного в похвалу кого-либо. Сколько я не старался приобрести средство к долговременному спокойствию и к возвышению выгод народа, но при недостатке хороших помощников, что ни предпринимал, вообще выходили дела обыкновенные. Вы ежедневно являетесь ко мне, но какая от сего польза? Господа, об этом вы тщательно должны подумать". В десятый месяц император сказал министрам: "Господа! Мое решение какого-нибудь дела вы считаете для себя совершенным повелением, которого будто бы и изменить нельзя. Поэтому, с подобострастием выполняя оные, вы ни об одном деле не представляете противного. Господа! Когда я не соглашался на какие-либо представления ваши? С сего времени, хотя бы и издан был мною указ, но вы должны рассмотреть оный и, если найдете его применимым, обязаны исполнить, если же встретите в нем что-либо невыгодное, то обязаны представить мне о перемене оного. Равным образом, если бы низший чиновник объявил о невыгодности какого-либо дела, решенного Сенатом, в таком случае вы также обязаны переменить оное, смотря по -приличию, и никак не должно отвергать его представления". Старший министр Хэшиле Лян-би составил историю об Жу-цзуне - отце государя Ши-цзуна - и поднес ее императору. Государь подарил за сие Лян-би пояс из кости носорога и 20 кусков лучших шелковых тканей. Ши-цзун говорил министрам: "Когда во дворце Янь-цин-гун изображали портреты заслуженных вельмож, повелено было умножить число оных до двадцати. Министр Хань-ци-сянь, по возвышении нашего дома, издал законы и постановления для оного. При решении какого-либо важного дела он советовался только с главными вельможами и никак не позволял знать о сем людям посторонним. Прежние и после него бывшие министры из китайцев не могут сравняться с ним. Для поощрения его примером других, конечно, было бы достаточно и того, если прославить его, восписав ему похвалы. Но, при всем том, не следует оставить не написанным и его изображения". В одиннадцатый месяц император, в бытность свою в Восточном дворце, говорил наследнику: "Назначив тебя наследником престола, я устроил империю, и нет более в делах запутанности и беспорядка. Тебе остается только не забывать великих и достойных уважения обычаев предков; из почтения к родителям, тщательно усовершенствоваться в учении и добродетелях и для порядка в правлении соблюдать правоту и верность и наградах и наказаниях. В древности танский государь Тай-цзун завещал своему сыну Гао-цзуну следующее: "Я не успел завоевать корейцев; завоюй после меня ты". (Но кит. тексту: "Я начал войну с корейцами, и если не успею победить их, то ты должен продолжить оную".) Таких поручений я тебе не [156] оставляю. Дайляосский государь Хай-бинь-ван, возненавидя своего сына Цзинь-вана за то, что подданные его любили, предал его смерти. Законно ли это? Если сын заставит себя любить, то тем более ему честь. Но поступая таким образом, можно ли не погубить царства? Танский Тай-цзун, государь, обладавший умом, говорил своему сыну Гао-цзуну: "Ты не расположен к Ли-цзи ⁴⁵³. Ныне я, обвинив его, отрешил от должности. После моей смерти ты дай ему должность пу-и ⁴⁵⁴, (Пу-и есть достоинство и должность, равная министру.) и он, без сомнения, будет жертвовать для тебя жизнью". Прилично ли государю употреблять обман? Тот, что пользовался благодеяниями отца, ужели забудет воздать за оные сыну? В отношении к вельможам я руководствуюсь только справедливостью". При сих словах все вельможи воскликнули: "Да здравствует государь!" В сем месяце вельможи почтили императора Ши-цзуна титулом: Инь-тянь-син-цзо цинь-вэнь-гуан-у-жинь-дэ-шен-сяо- хуанди, (Сообразно с волею Неба, возвысивший престол, облагородивший науки, распространивший военное искусство, милосердный, добрый, премудрый и почтительным к родителям государь.) о чем обнародован манифест во внутренних и внешних областях империи. В двенадцатый месяц Ши-цзун возвел всех сыновей своих в достоинства князей первой степени, причем, Юн-чжуна назвал князем Чжао, Юн-гуна - князем Цао, Юн-чэна - князем Бинь, Юн-жена - князем Юй, Юн-дао - князем Сюн и Юн-цзи -князем Тэн. Юн-чжуна и Юн-гуна назначил на должность мэн-ань (полковых команд).

1171 год

Дай-дин двенадцатое лето. В первый месяц император предписал палате, рассматривающей доклады, следующее: "Так как в большей части докладов представляют о выгодах или вреде для государства, то с сего времени те из них, в коих найдутся мнения, приличные для проведения в действо, отсылать запечатанными в палату шу-ми-цзянь ⁴⁵⁵, (На кит:, ми-шу-цзянь.) а сия, сделав выписки того, что должно привести в исполнение, будет сообщать оные местам, от коих зависит исполнение". Во второй месяц император, призвавши управителей княжеских дворцов, говорил им: "Я избрал вас в сии должности (единственно) с тем намерением, чтобы вы наставлениями и руководством научали царевичей быть добродетельными. Итак, если в поведении князей заметите что-либо нехорошее, вы тщательно должны отклонять их от сего. Если они не будут слушать ваших увещаний, то вы обязаны доносить мне, записав, что в такой-то день князь сделал то-то. Но если вы, потворствуя им, не будете доносить мне, то я непременно буду винить вас". Сенат представил Ши-цзуну, что при исследовании поведения чиновников, оказались беспорядочными и весьма ревностными по службе управляющий полком чэн-ян-цзюнь ⁴⁵⁶ по имени Шань-хэшан и другие. "О них, - сказал император, - узнавали тайным образом и открыто делали расспросы у других, но они равно оказались отличными по службе. Если верно исполняются награды и наказания, то сии честные люди поощряются, а порочные удерживаются в страхе. Таким образом, при продолжительном действии по сим законам, легко приобрести людей честных. (Сего периода в китайском подлиннике нет, отчего следующий за ним период на китайском неясен. Я следовал маньчжурскому переподу.) Итак, сообразно с заслугами, каждого возвышайте в чины и удостаивайте наград. О сих чиновниках немедленно составьте совет и назначьте их к высшим должностям". Ши-цзун издал следующий указ: "Отныне, если главный начальник какого-либо присутственного места будет действовать беззаконно, и если его помощник, будучи не в состоянии исправить его, не сделает при том на него донос, то оба должны быть подвергаемы одинаковому суду". В третий месяц император указал Сенату: "Если, по открытии корыстолюбивых и хищных чиновников, оставлять их по-прежнему при должностях, то они опять будут угнетать народ. Разославши гонцов во все области, прикажите им немедленно, по прибытии, отрешать таковых от должностей". Ши-цзун повелел своему дежурному генералу Сы-ле отправиться с грамотой для возведения корейского Ван-хао на престол в его княжестве ⁴⁵⁷. Начальник города Дай-мин-фу, князь Цзин-ван-вэнь, лишен за корыстолюбие княжеского достоинства и сделан чиновником фан-юй-ши ⁴⁵⁸ в Дэ-чжоу ⁴⁵⁹. В пятый месяц император, в проезд свой к водам Бо-хоа-чуань, сказал министрам: "По станциям, на коих я имел остановки, посуда для корма лошадей вообще была получаема от крестьян; из оной множество было растеряно и не возвращено хозяевам. Причиной таких беспорядков была неисправность прокуроров. В настоящее время изберите на их места людей достойных и повелите им, по производству розыска в проезжаемых мною местах, вознаградить народ платою за утраченные вещи". В десятый месяц князь корейский Ван-хао прислал к Ши-цзуну посла благодарить за возведение его на княжество. Император призвал в тронную наследника и царевича Чжао-вана Юн-чжуна и при них говорил министрам: "Вань-янь-цзинь постоянно замышляет о восстании. Если теперь не погубим его, чтобы впоследствии не произвел беспокойств. [157]

Впрочем, государство, - продолжал император, - всегда достается добродетельным. Вань-янь-лян попрал законы, и я приобрел оное. Остается только тщательно усовершенствоваться в добродетели. О прочем зачем беспокоиться?" "Наставления вашего величества, - воскликнули наследник, князь Юн-чжун и все вельможи, (По кит. тексту: "...воскликнули наследник и князь Юн-чжун...") - поистине суть наставления премудрых!" После сего Вань-янь-цзин немедленно был освобожден от казни. В одиннадцатый месяц император говорил министрам: "Между родственниками царскими находятся некоторые без должностей. Я опасаюсь, чтобы, не оказывая им милостей, не сделать маловажными законы любви к родственникам. Я хочу дать им чины без должностей и по оным производить жалованье, но неизвестно, как бывало при прежних династиях". "Танский государь Яо ⁴⁶⁰, -отвечал Ши-цзюй, - оказывал любовь к 10 коленам родства, а государи династии Чжоу жили в мире с родственниками девяти колен, как явствует из древних стихотворений из книги Правления ⁴⁶¹. (Ши-цзин и Шун-цзин.) Эта любовь к родственникам почитается добрым делом государей". Начальник уезда Вань-пин-сянь ⁴⁶², (Вань-пин-сянь есть часть Пекина.) по имени Лю-янь-би, бил палками за учиненный проступок раба княжны Цаэ-го. Царевна, вступившись за своего слугу, бранила за него уездного начальника. Ши-цзун, узнав о сем, сделал строгий выговор царевне, а сверх того, лишил прокуроров месячного жалованья за то, что они, из опасения царевны, скрыли сей ее поступок. Император, желая советоваться о делах с министрами, велел удалиться своим приближенным. В это время с ними удалился также чиновник исторического общества, записывавший слова императора. По сему случаю император сказал: "Обязанность историка - замечать добрые и худые поступки государя. Поэтому для него не только должно знать мои обыкновенные распоряжения, но и мои совещания с вами, дабы внести это в историю без всякой утайки. Объясните ему мое намерение". В двенадцатый месяц Ши-цзун выпустил из своего сераля более 20 наложниц. Император запретил чиновникам уголовных палат ездить на пиры и через то делать упущения в должности. Еще обнародовал указ, коим позволил народу свободно добывать золото и серебро, запретив брать за сие пошлину.

1172 год

Тринадцатое лето Дай-дин. Из Сената представили Ши-цзуну, что сунский купец Цзюй-цзюнь и другие, прибывши на торг с чаем, по незнанию переехал границу, за каковой поступок по законам они заслуживают смертную казнь. "Они без намерения учинили сей проступок, - отвечал император, - простить их и отпустить обратно, не давая знать о сем в их государствах, дабы и там их не судили". Император издал следующий приказ Чжань-ши ⁴⁶³ (дядьке), находившемуся при наследнике: "Служащих при наследнике надлежит особенно избирать из людей правдивых, а о тех, кои не пекутся об усовершенствовании самих себя, равно кои неспособны к возложенным на них должностям, доносите мне". В третий месяц Ши-цзун говорил министрам: "Хой-нин-фу есть место происхождения государей нашего дома. Со времени переселения Вань-янь-ляна в Янь-цзин (Юн-янь) нюйчжисцы время от времени забывают свои древние обычаи и весьма пристрастились к обычаям китайским. Я знал обычаи нюйчжи прежде и доселе их не забываю. Ныне в пиршествах и музыке вообще приняты обыкновения китайцев, вероятно, потому что их обряды совершеннее. Но мне это не нравится. Наследник и все князья вовсе не знают обычаев нюйчжи, и только для меня остаются оные еще несколько в употреблении. Опасно, что впоследствии совершенно изменятся наши обычаи. Это изменение не составит великих и долговременных законов правления. Я непременно хочу отправиться в Хой-нин-фу с намерением, чтобы мои дети и внуки могли видеть древние наши обыкновения и, хотя бы несколько приучась к оным, могли им следовать". Находившийся при наследнике Чжань-ши просил государя о пополнении чиновников, имеющих смотрение за стадами наследника, и о прибавке разных вещей, нужных для употребления во дворце наследника. "По всем канцеляриям наследника, - сказан император, - для чиновников определен комплект, равным образом количество вещей для его дворца назначено полное. Какого же еще желать пополнения? Наследник, живя в богатстве и знатности, легко может пристраститься к роскоши. Его наипаче надлежит учить бережливости. Я сам со вступлением на престол в одеждах и во всех вещах, употребляемых мною, следую древнему положению. Объясните наследнику мою мысль". В четвертый месяц Ши-цзун в зале Жуй-си приказал певцам петь канты нюйчжи и сам, обратясь к наследнику и прочим князьям, сказал: "Вспоминая о делах прежних государей, я никогда не могу забыть их. Посему-то я всегда слушаю сии звуки и хочу, чтобы и вы знали оные. С детства привыкнув к обычаям китайским, вы не знаете простых и совершенных обычаев нюйчжи. Но не знать своего наречия и письмен, значит забыть свою родину. Итак, вы обязаны не только сами сообразовываться с моими желаниями, но и вашим потомкам должны [158] внушить мои наставления". Из Сената докладывали императору, что житель города Дэн-чжоу по имени Фань-сань учинил смертоубийство, за что по законам должен быть казнен. Но у него есть престарелые родители, у коих кроме него не остается воспитателя. Император на сие сказал: "Почтительным сыном называют того, что при обиде не входит в распри. И тот только способен питать отца и мать, кто приобрел уже название почтительного сына. Сей человек в минуту гнева забыл самого себя. Возможно ли, чтобы в его душе была мысль о служении родителям? Судить его по силе законов, а его родителям дать содержание от казны". В седьмой месяц Хой-нин-фу снова сделан столицей Шан-цзин. В одиннадцатый месяц император спрашивал министров: "Почему во внешних провинциях оказывается большой недостаток в чиновниках пятой степени?" Чиновник тэй-юй по имени Ли-ши отвечал, что сие зависит от малого числа низших чиновников, выслуживающих срок до повышения. Император на сие сказал: "Если действительно есть люди умные и способные, то, не держась порядка, надлежит их с повышением определить к должностям". Президент палаты чинов Лян-су представлял императору, чтобы запретить слугам носить шелковые одежды. "Недавно, - сказал на сие Ши-цзун, - запрещено им носить одежды парчовые. Надлежит действовать исподволь. Притом, если хотим сделать преобразование, то необходимо начать оное с государя и приближенных к нему вельможей. Что касается меня, то в моем дворце постоянно храню умеренность в одеянии: золотые нити моей старой одежды уже до половины утратились. Ныне я слышу, что обычаи народа, в сравнении с временами Вань-янь-ляна, сделались несколько постояннее и умереннее. Господа! Вам особенно надлежит со всем вниманием блюсти умеренность и простоту в одеждах, и тем подавать собой пример народу".

1173 год

Дан-дин четырнадцатое лето. Вельможа Чжан, по повелению императора, отправился послом в царство Сунское. Вслед за ним император послал гонца, через коего приказывал Чжану следующее: "Если сунцы не будут выполнять древних обрядов и не представят Вас к своему государю, то не отдавайте грамоту, а отправляйтесь с ней обратно. (По кит. тексту: "Если сунцы не соблюдают древних обрядов, то не оставляйте им грамоты; т.е. когда не позволят вам видеть их государя, то вы отправьтесь с бумагой обратно".) Если же насильственно возьмут у вас бумагу, тогда вы не идите к ним на пир и не принимайте никаких подарков". По достижении Чжаном царства Сунского, (По кит. тексту: "...по достижении Лин-аня...".) сунцы предложили ему привезенную бумагу передать наследнику, на что Чжан не согласился. Но когда сунцы, прибывши в его квартиру, настоятельно требовали от него грамоту, Чжан отдал оную и, вопреки повелению своего государя, ходил на пир и принял от них множество подарков. По возвращении Чжана, местное начальство донесло на него императору, и Щи-цзун в гневе хотел казнить Чжана. Но министр Лян-би представил ему, что Чжан, когда был полководцем, сильно разил сунские войска, и сунцы издавна в неприязни к нему. Поэтому неизвестно, не с намерением ли ввели его в преступление, достойное казни; и теперь, казнивши Чжана, чтобы не впасть в их сети. Государь, признав сие представление справедливым, наказал Чжана 150 ударами и лишил чинов; его товарищу Гао-юю дал 100 ударов, а все вещи, привезенные ими, взяты были в казну. После этого Ши-цзун отправил в царство Сунское вельможу Лян-су спросить сунский двор о причине насилия. Вельможи цзиньские, различно толкуя о сем, говорили между собой, что в год, циклическое обозначение которого содержит знак "У" постоянно бывает война. Император, узнав об этом, спросил министра Лян-би. "Государь Тай-цзу, - отвечал Лян-би, - завоевал царство Дайляосское в год Цзя-у, а Тай-цзун победил сунцев в год Бин-у. Теперь сунцы насильственно взяли нашу бумагу, что также случилось в год, содержащий знак "У". Сие-то было причиной толков. Впрочем, это еще не есть неопровержимая истина". Император признал его слова справедливыми. По прибытии Лян-су в царство Сунское, сунский государь, по прежнему обыкновению, стоя принял от него грамоту. После чего Лян-су возвратился обратно. Вслед за ним сунский государь Сяо-цзун прислал к Ши-цзуну с просительным письмом Чжан-цзы-яня и Лю-чуна. Содержание сего письма было следующее: "Издавна владея наследственно великим престолом, я думаю, что заслужил блистательные милости высокого двора. По заключению мира на клятвенных условиях, в продолжение с лишком 10 лет я тщательно выполнял обыкновения взаимным посольством (Здесь разумеются ежегодные посольства от сунского двора к цзиньскому императору с поздравлением и данью в новый год и в день рождения императора и послы цзиньского государя к сунскому двору с ответными грамотами на представления. Сунский государь по договору обязан был принимать сих послов, как вассал ближайших слуг своего повелителя.) между двумя империями и ни на один день не забывал о продолжении взаимного дружества в будущности. Я хочу только присылаемые от вас бумаги принимать по обрядам дружеских держав и несколько раз извещал о сем своем намерении. В настоящее время прошу [159] снова об этом высокий двор через моих послов. Благосклонно размыслив о сем прошении, возможно ли не удовлетворить оное?" Когда Ши-цзун советовался о сем с вельможами, министр Лян-би сказал: "Сунского государя перестали называть вассалом, назвав его сыном старшего брата, его бумаги перестали называть докладами и назвали грамотами; в этом ему уже оказана большая милость. Ныне он снова просит о том, чтобы освободить его от приема лично бумаг. Желания его бесконечны, никак не следует соглашаться на его прошение". И-ла-дао и Вань-янь-шоу-дао были согласны с мнением Лян-би, но Ши-цзюй и Тан-го-ань возразили, что если не согласиться на сие прошение, то непременно начнется война. "Господа! - сказал им на сие Ши-цзун. - Ваши возражения несправедливы. Когда бы он просил от нас еще чего-либо большего, то ужели бы и тогда следовало угождать ему?" Принявши совет Лян-би, он писал в ответ сунскому государю следующее: "Не соблюдая обязанностей, зачем просить о прекращении личного принятия бумаг? Говоря о самом себе, что наследовал великий престол, ты еще более показываешь сим твое величие. Действуя самовольно, зачем просить об исполнении твоих желаний? Обряды, бывшие в употреблении, изменять неприлично, поэтому и обряд личного принятия тобой бумаг никогда переменен быть не может". Отдав сию бумагу сунским послам, он отправил их обратно.

В третий месяц Ши-цзун говорил министрам: "Вань-янь-лян почитал в чиновниках совершенством исправность по должности. Почему министры того времени почитали своим долгом одно решение бумаг. Господа! Ваша обязанность придумывать средства для управления государством. Вам неприлично оставаться в подобном состоянии". В то же время издал указ следующего содержания: "Не позволить полковым (мэн-ань) и ротным (моукэ) начальникам для жертвоприношения убивать животных. В дни торжеств (цзе) и в дни жертвоприношения Небу позволять им свободно собираться на пиры, но с первого числа второго месяца и до конца восьмой луны пиры совершенно прекратить и никогда не позволять делать собраний, дабы не причинить замедления в земледельческих работах. Равно и в праздные месяцы (Т.е. свободные от земледельческих работ. Сии месяцы суть девятый, десятый, одиннадцатый и двенадцатый.) не позволять им упиваться. Нарушивших сии повеления подвергать суду, о чем и повелевается обнародовать всюду". Ши-цзун повелел, чтобы его телохранители, не знающие языка нюйчжи, учились оному и чтобы с сего времени не говорили на языке китайском. В четвертый месяц император Ши-цзун говорил министрам: "Я слышу, что глупый народ, желая обрести счастье, во множестве воздвигает капища божеству Фо и, не слушая запрещений, еще более преступает оные. Надлежит подтвердить запрещение и (отнюдь) не позволять ему расточать по пустому имение". Ши-цзун, находясь в зале Чуй-гун-дянь, говорил наследнику и прочим царевичам: "В поступках чиновников нет важнее почтения к родителям и обязанности младшего брата. Кто почитает родителей и уважает старших (братьев), тот не остается без помощи Неба. Исполняйтесь почтительности к отцу и матери и взаимной любви между собой. Издревле между братьями производили разногласие их жены, отчего весьма многие разрывали между собой связи. Но жена есть лицо постороннее в семействе, можно ли ее уравнять родству братьев? Поэтому слушать речи жен и разрывать через то узы братства весьма незаконно. Впечатлейте слова мои в вашем сердце". В пятый месяц государь отправился в Цзинь-лянь-чуань ⁴⁶⁴. Когда, по достижении Фу-ли-шэ, он остановился, среди дня из ручья, находившегося на восточной стороне императорского шатра, показался белый дракон и вдруг с громом поднялся на облака. В девятый месяц император обратно прибыл в столицу. По возвращении из тронной, государь говорил своим приближенным: "Со времени получения мной княжеского достоинства и доселе я не оказывал никогда, вопреки совести, особенной снисходительности к родственникам и издавна известным мне людям. Но недавно из прокурорского приказа представляли, что мой сын Юн-чжун однажды писал к Хэнаньскому дивизионному начальнику Вань-янь-чжуну, чтобы сей продал его лошадь. Я, узнав о сем, не потребовал от него ответа. В сем только деле я поступил вопреки совести. Днем и ночью я мысленно беспокоюсь о сем, как о тяжкой болезни". Император говорил министрам: "Я хочу знать совершенно между чиновниками добрых и порочных, но если послать, по обыкновению, для исследования их особых людей, то я опасаюсь, чтобы не употребить к сему недостойных. Какими бы средствами узнать о сем?" Лян-би на сие отвечал: "За вас, государь, обязаны об этом позаботиться мы (вассалы)". "Пусть будет так, - сказал император, -только именитость надлежит сверять с истиной. (Сего предложения в китайском подлиннике нет, а в маньчжурском прибавлено.) Слава и истина не должны быть смешаны". Когда Ши-цзун сообщников бунтовщика Сяо-ао-ва хотел расселить порознь в области Ляодунской, Лян-би представлял, что их преступление единожды оставлено, посему, если теперь переселить их, опасно, чтобы не произвести в них негодование. "Твои слова, - сказал ему император, - касаются пользы и вреда настоящего времени, но я думаю о потомстве будущих веков". "Для вассалов, - отвечал Лян-би, - это было неизвестно". После сего мятежники переселены были в колено шиле, что в Улули ⁴⁶⁵. Ши-цзун спрашивал министров: "При императоре Яо девять лет продолжалось безводие, а при Чэн-тане ⁴⁶⁶ (Чэн-тан был государь династии Шан.) семь лет была засуха, но народ не терпел голода. Ныне, при неурожае одного или двух лет, у народа [160] оказывается недостаток в хлебе. Какая сему причина?" "В древности, - отвечал Лян-би, - земли (поля) были пространны и народа мало. (В кит. тексте: "...и народ был прост". Кит. слово "чунь" ("искренний, простой") в сем месте употреблено, кажется, ошибочно. Ниже, в противность сему, министр говорит, что "ныне земли сделались сжаты и народу стало много".) Ценя более всего умеренность, он (народ) заботился при том о земледелии, почему, собирая в избытке хлеб, он не терпел бедствий голода. В настоящее время земли сделались ограничены, а народа много. При том, оставив главное, он (народ) ухватился за постороннее, (Дословно: "...оставив главное, хватается за конечное", т.е. оставив земледелие, взялся за другие промыслы.) отчего оказалось мало приобретателей (хлеба) и много потребителей. По сей причине при неурожае одного года народ приходит в скудность". Государь признал сии слова совершенно справедливыми и тогда же повелел местным начальникам празднолюбцев, не занимающихся своим делом, подвергать наказанию. В другой раз Ши-цзун спросил министров: "Я требовал от чиновников, находящихся в столице и во внешних провинциях, чтобы представляли честных и способных людей, но доселе еще не слыхал о представлении кого-либо. Какая сему причина?" Чиновник цань-чжен ⁴⁶⁷ по имени Вэй-цзы-пин просил императора, чтобы дозволено было каждому из начальствующих чиновников представить по одному человеку из людей достойных, но чтобы при представлении обращали внимание только на свойства представленных, не определяя за них наград или наказаний тем, кои представили. Император на сне сказал: "По уставу Сунского царства касательно выбора людей, за представление представляемого равно понижается или передается суду и представивший его начальник, хотя бы сей был министр. Но мало найдется людей с непоколебимым духом: при виде выгод и корысти они возмущаются и теряют дотоле хранимую правоту. Напротив, обязанности министра велики и важны. Прилично ли за подобные дела возвышать или понижать его?" В одиннадцатый месяц император, призвав чиновника шан-ши-цзюй-ши ⁴⁶⁸, (Шан-ши-цзюй называлось присутственное место, то же, что теперь ча-шан-фан (дворцовая контора).) заметил ему, что съестные припасы, потребляемые во дворце, вообще достаются трудами народа и что, несмотря на то, яств различного рода ежедневно приготавливается так много, что их невозможно всех потребить. (Так переведено на маньчжурский, но в кит. тексте употреблено выражение "бу-кэ-бянь-цзюй", которое можно перевести так: "что невозможно всех их перечислить".) "Во тще делаются такие траты! - продолжал император. - Отныне приготовлять только по нескольку кушаний, достаточных удовлетворять вкусы".

Комментарии

(пер. Г. М. Розова)
Текст воспроизведен по изданию: История золотой империи. Новосибирск. Российская Академия Наук. Сибирское отделение. 1998