Ц. ДЕ БРИДИА

ИСТОРИЯ ТАРТАР

HYSTORIA TARTARORUM

Часть третья

ИССЛЕДОВАНИЯ И МАТЕРИАЛЫ

11. МОНГОЛЬСКИЕ ПОХОДЫ В КИТАЙ (НТ, § 6)

По мнению Пейнтера, название восточной земли Эзурскакита (Esurscakita) в искаженном виде обозначает чжурчженей, завоевателей, основавших в 1115 г. династию Цзинь на [168] территории Северного Китая ¹¹⁶. Цзиньская династия владычествовала в Северном Китае свыше столетия (1115-1234), после чего была свергнута монголами. Брат Бенедикт пишет, что «люди этой земли называют себя китаи»; на самом деле китаями их называли монголы, а у мусульманских историков этот народ носит название хытай. О сложностях, возникающих при наименовании тех или иных народов, свидетельствует Рашид ад-Дин. Персидский историк рассказывает о военной кампании Чингис-хана против чжурчженей. Осенью 1211 г. Чингис-хан выступил «на завоевание областей Хитая, Кара-Хитая и Джурджэ, ¹¹⁷ областей, которые монголы называют Джаукут ¹¹⁸, а по-хитайски Хитай называют Ханжин ¹¹⁹. Что касается границ этой области, то у Мачина, по ту сторону Кара-мурэна [Желтой реки], она соприкасается с морем. Мачин же хитайцы называют Манзи ¹²⁰; другая граница соприкасается с областью Джурджэ. Слово Джурджэ — название, употребляемое монголами, а на языке Хитая Джурджэ называют Ну-чи; третья граница [прилегает] к области и степи Кара-Хитая. Все те племена — кочевники и родственны монгольским кочевникам» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 163-164).

В донесении брата Иоанна события, связанные с вторжением в Китай, следуют после описания войны с найманами и кара-китаями, что более соответствует реальности: «Монгалы же, вернувшись в свою страну, приготовились к сражению против китаев и, снявшись с лагеря, вошли в страну китаев. А император китаев, услышав об этом, выступил со своим войском против них. Завязалась тяжелая битва, в которой монгалы потерпели поражение и вся монгальская знать из этого войска, кроме семерых, была перебита. И отсюда повелось, что, когда кто-либо угрожает им, говоря: “Войдя в эту страну, вы будете убиты, ибо здесь множество народа готово к [169] смерти и битве”, — то они отвечают: “Нас также некогда перебили и не осталось у нас никого, кроме семи [вождей], и вскоре взросли мы в великое множество, и посему такого мы не боимся”» (LT, V. 7).

Сведения, полученные францисканцами о гибели монгольской знати в каких-то ранних кампаниях, находят подтверждение в персидских и китайских источниках. В «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина об этих событиях сообщается следующее: «Государь Хитая Алтан-хан, который был весьма великим и уважаемым государем и которому большинство монгольских и тюркских племен, оттого что они жили в пределах страны Хитая, во все времена выказывали покорность и повиновение, — тоже вел себя заносчиво [и], согласно прежнему, ждал от Чингиз-хана покорности и повиновения; кроме того, государи Хитая убили несколько человек из старших поколений [букв. дедов и дядьев] Чингиз-хана <...>. По этим причинам между ними появилась вражда и распря. Когда всевышняя истина даровала Чингиз-хану силу и мощь и к нему собралось множество войска, он счел для себя необходимым приступить к возмездию и мщению за старую вражду [и] выступил с многочисленным войском на войну против Алтан-хана. Он покорил большую часть областей Хитая и уничтожил их государей и гордых их вельмож, а все избежавшие [монгольского] меча покорились и подчинились [ему]» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 66; ср.: там же, с. 263). Для историка ан-Насави, противника Чингис-хана, события выглядят так: «Племя этого проклятого, известное под названием ат-те-мурчи, — обитатели пустынь, а зимовьем им служила местность под названием Аргун. Они известны среди тюркских племен своим злом и коварством, и государи ас-Сина из-за их непокорности не считали возможным ослаблять им узду. <...> Покинув своего господина [Алтун-хана] после разрыва, они взаимно поклялись помогать друг другу в союзе, обнажили лицо распри и извлекли зло из его оболочки. Чингисхан призвал к себе на помощь всех тех, кто примкнул к нему из его племени. Алтан-хан, пытаясь вернуть их к повиновению, неоднократно направлял к ним послания с таким требованием, смешивая в них извинения с предупреждением, а обещания с угрозой. Но его обращение лишь усилило распрю. [170] Каждый раз, когда он призывал их, “...они вкладывали свои пальцы в уши, и закрывались платьем, и упорствовали, и гордо превозносились” ¹²¹. Когда он потерял надежду умиротворить их, то прибегнул к сбору войска, стал накапливать силы и готовиться, но в сражении был разбит самым постыдным образом, а они устроили страшную резню джурджа-хита’и и другим племенам тюрок, входившим в состав его войска» (ан-Насави. 1-2). Ан-Насави собственное имя Чингис-хана — Темучин — относит к его племени.

Согласно сведениям южносунского дипломата Чжао Хуна (для которого династия Цзинь, правившая в Северном Китае, как и для Чингис-хана, оставалась потенциальным врагом), вражда между монголами и Цзинь имела глубокие корни: «Когда татары находились [еще в пределах] своего собственного государства, [в период правления] Да-дин (1161-1189) в Янь-цзине и киданьской земле распространялись слухи о том, что-де татары то и дело приходят и уходят и потеснят императора так, что [ему] будет некуда деваться. [... Правитель этого государства] с тревогой сказал: “Татары непременно явятся бедствием для нашего государства!” И тогда отдал приказ срочно отправить войска в [их] жалкое захолустье и истребить их. [В дальнейшем] через каждые три года посылались войска на север для истребления и уничтожения [татар], и это называли “сокращением совершеннолетних” [у татар]. <...> При этом, когда их [татар] государство ежегодно представляло дань ко двору, [цзиньцы] принимали их подарки за заставой и отсылали их обратно, даже не допуская на [свою] землю. Татары бежали в песчаную пустыню. Озлобление проникло в мозг [их] костей. <...> Тэмоджин ненавидел [цзиньцев] за их обиды и притеснения и поэтому вторгся в пределы [Цзинь]. Все пограничные округа были разгромлены и вырезаны. [...Цзиньцы] говорили татарам: “Наше государство, как море, а ваше государство, как горсть песка. Как же [вам] поколебать [наше государство]!” У татар и доныне все — и стар и млад помнят эти слова» (Мэн-да бэй-лу, с. 70-71). Удивительным образом последняя фраза об угрозе цзиньцев в адрес монголов перекликается с аналогичной угрозой в отчете брата Иоанна.

12. ОБЛАСТЬ НАЙМАНОВ (НТ, § 7)

Найманы — один из крупнейших монгольских племенных союзов в предчингизову эпоху. Слово найман по-монгольски означает «восемь» — некоторые исследователи полагают пережитком древнетюркских числовых обозначений перед названиями крупных племенных союзов и возводят найманов к монголизированным тюркским племенам огузов. Среди найманов было распространено несторианство, и они считались одним из самых культурных монгольских племен. Именно через найманского чиновника Та-та-тун-а, по происхождению уйгура, захваченного в плен Чингис-ханом в 1204 г., монголами было воспринято уйгурское письмо. Основной этнической территорией найманов был Монгольский Алтай. Только после разгрома и подчинения найманов в 1204 г. Чингис-хан смог утвердить свою власть над большей частью территории Монголии.

Сведения францисканцев о местоположении земли найманов достоверны, что лишний раз свидетельствует о надежной ориентации путешественников в пространстве Центральной Азии. Напомним, что маршрут миссии лежал через города Хорезма и Мавераннахра, «страну Биссерминов», как называет ее брат Иоанн. Посольство должно было переправиться через великие среднеазиатские реки — Аму-Дарью и Сыр-Дарью (в отчете упомянуты обе реки, но о переправе через них не говорится) и останавливалось в Янгикенте. Дальнейший путь пролегал вдоль предгорий Тянь-Шаня, по краю пустыни Джунгарии, через земли кара-китаев, где путешественники видели город Эмиль. На землях от реки Эмиль до Иртыша находилась орда хана Угедея. Чань-чунь, проезжавший здесь в 1221 г., упоминает о дороге через Алтай, проведенной во время прохода монгольского войска по приказу Угедея. По дороге, идущей вдоль берега озера Ала-Куль, францисканцы попали в горную страну найманов. Их путь лежал по долине реки Алтай, в пределах горного хребта Хангай к северу от Алтая. Дальше находилась земли Монголии.

Этим же маршрутом в 1254 г. проехал армянский царь Хетум, направляясь в ставку великого хана в Каракорум. Из столицы Киликийской Армении, города Сиса, царь проехал [172] на Волгу в ставку Батыя. Там «ему был оказан большой почет и гостеприимство. Потом его послали в долгий путь на тот берег Каспийского моря к Мангу-хану. Отправившись в путь от них шестого числа месяца марери [13 мая], переправившись через реку Айех [Яик], они прибыли в Ор, расположенный на полпути между [местопребыванием] Батыя и Мангу-хана. Переправившись через реку Ертич [Иртыш], они вступили в страну Наймана ¹²², [потом] поехали в Каракитай и достигли Татаристана [Монголии] четвертого числа месяца гори [13 сентября] и вдень праздника Воздвиженья креста были представлены Мангу-хану, восседавшему во всем величии своей славы» (Киракос Гандзакеци. 58) ¹²³. Путешествие армянского посольства от ставки Батыя на Волге до Каракорума в Монголии длилось четыре месяца, обратный путь в Киликийскую Армению через Среднюю Азию и Персию, по свидетельству Киракоса, занял более восьми месяцев.

13. КАРА-КЫТАИ (КИДАНИ) (НТ, § 7)

Первые известия о киданях относятся к IV в. н. э., а в середине IX в. окончательно складывается их государство — империя Ляо, которая включала юго-восточную и центральную части Монголии и значительные территории Северного и Северо-Восточного Китая. Во время своего господства в Китае кара-кытаи дали своей династии название Ляо, и под этим именем она известна в китайской истории ¹²⁴. У мусульманских историков этот народ носит название хытай. Династия Ляо, может быть, более других чужеземных династий, правивших в Китае, усвоила китайскую культуру; последним представителям ее, однако, пришлось уйти из Китая, когда в Маньчжурии усилились чжурчжэни, народ тунгусского происхождения. Династия Ляо пала в 1125 г. под натиском чжурчжэней, которые заняли ее место в Северном Китае. Часть китаев ушла на запад, другие остались в Китае, подчинились чжурчжэням и потом, во время усиления Чингис-хана и его войны с чжурчжэнями, подняли против них восстание. [173] Мусульманские источники впоследствии дают одно и то же название (кара-кытай) как кытаям, ушедшим на запад, так и кытаям, подчинившимся власти чжурчжэней. Успешным было движение другой части кара-кытаев. которые прошли северным путем через Западную Монголию и земли киргизов в верховьях Енисея и основали город Эмиль в районе Чугучака ¹²⁵.

Кара-кытаи, букв, «черные кытаи», — часть племенного союза кытаев (киданей), бежавших в Семиречье после разгрома государства Ляо чжурчжэнями. В 1130 г., овладев Семиречьем, они создали там свое государство со столицей в городе Баласагуне, их глава именовался «гyp-хан». В результате успешных походов на запад кара-кытаи поставили в зависимость от себя среднеазиатские владения Караханидов. В 1141 г. от кара-кытаев потерпел поражение, в степи к северу от Самарканда, султан Санджар. Это поражение могущественного сельджукского султана в борьбе с неверными произвело сильное впечатление на современников; темные известия о нем дошли до крестоносцев, которые в то время вели борьбу с мусульманами в Палестине и Северной Месопотамии. Событие 1141 г., по-видимому, способствовало созданию в Европе легенды, будто с востока нападает на мусульманский мир и идет на соединение со своими единоверцами в Палестине христианский царь-священник Иоанн. В действительности кара-кытаи тогда остановились на Аму-Дарье; их верховной власти подчинился весь мусульманский Туркестан до Бухары включительно и Хорезм ¹²⁶. Гур-ханы принесли с собой китайские принципы управления и продолжали пользоваться в делопроизводстве китайским языком. Существовал, как впоследствии у монголов, термин пайцза для обозначения должностных знаков и грамот. Впоследствии, в империи Чингис-хана, именно кытаи возьмут на себя роль переводчиков в администрации и армии монголов ¹²⁷.

Соперником гур-хана выступит хорезмшах ‘Ала’ ад-дин Мухаммад б. Текеш (1200-1220). При нем государство хорезмшахов достигло предела своего могущества и значительно расширило свои владения; после разгрома кара-китаев были присоединены Мавераннахр, Герат и нынешний Афганистан (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 182 и др.). В персидском географическом сочинении XIII в. этот факт отражен так: «Хата. <...> [174] Они владели городами Мавераннахра. Великий султан Мухаммад б. Текеш полностью истребил их и отобрал у них все клады на земле. Та сторона очистилась от них, так что вокруг не встретишь ни одного мужа — [кара-]китая» (Чудеса мира. 463). В 1210 г. кара-китаи вместе с найманами были разбиты Чингис-ханом, и их государство было ликвидировано. Однако название сохранилось. Например, Киракос Гандзакеци, рассказывая о пути Хетума в Монголию в 1254 г., пишет, что царь проехал землю Найман и Каракитай (Киракос Гандзакеци. 58; см. коммент. 12).

Интересно, что по имени этого народа главная культурная страна Дальнего Востока до сих пор носит у русских, монголов и отчасти у мусульман название Китай, хотя господство в этой стране кытаев прекратилось уже в XII в., а народ и его язык, вероятно, прекратили свое существование в эпоху монгольской империи ¹²⁸. В тюркских рунических надписях кидане называются двояко — либо qytan («он мною поразил на юге табгачей, на востоке — киданей, на севере — огузов») ¹²⁹, либо qytai («<...> табгач, огуз-татары, кытай и татабыйцы, столько народов прийдя, стонали и плакали») ¹³⁰. Перенос этнонима с киданей на китайцев мог произойти лишь со второй половины X в., когда кидане распространили свое влияние на Северный Китай. Именно это наименование китайцев было воспринято теми средневековыми европейскими путешественниками, которые проникали в Китай через Восточный Туркестан ¹³¹. Брат Иоанн называет собственно Китай термином Kytaorum. Он же использует этноним китаи (Kytai) и в его первоначальном значении, т. е. для обозначения киданей (кара-кытаев — Karakytai, id est nigri Kytai). Брат Вильгельм также различает кара-кытаев и кытаев. В книге Марко Поло термин Cathay употребляется как географическое название для обозначения Северного Китая. Южный Китай фигурирует под названием Манзи. К XIV в. относятся наиболее ранние упоминания о Китае в русских источниках (в Софийской второй летописи) в форме «Китай» (ПСРЛ.Т. 4. С. 125).

Западноевропейские топонимы (фр. Chine, англ. China и т. п.) восходят к арабо-персидскому названию Чин (китайская династия Цинь), поэтому долгое время европейские [175] географы полагали, что существуют две разные страны — Чин и Катай. То же самое разделение представлено в записках Афанасия Никитина (конец XV в.), который, перечисляя южные морские гавани от Индии до Китая, пишет: «<...> а от Певгу до Чини да до Мачина месяць итьти, морем все то хожение. А от Чини до Кытаа итьти сухом 6 месяць» (Афанасий Никитин, с. 24). Ибн-Баттута также называет Южный Китай Сином, а Северный — Хатаем. Лишь после путешествия из Кашмира в Западный Китай Бенедикта Гоэса (ум. 1607) окончательно стало ясно, что в обоих случаях речь идет об одной и той же стране.

14. НАЙМАНЫ И МОНГОЛЫ (НТ, § 7)

Параллельное место у брата Иоанна выглядит так: «Когда найманы прослышали, что Чингис настолько возвысился, они возмутились. Ибо сами они имели императора, который был чрезвычайно решительным и которому платили дань все вышеперечисленные народы. Когда он исчерпал страдания земной юдоли, ему наследовали его сыновья, но были они юны и глупы и не могли удержать народ, а, наоборот, разделились и раскололи [страну]. Вследствие этого вышеназванный Чингис тем временем сильно возвысился. Однако, невзирая на это, они совершали набеги на вышеуказанные земли, убивали мужчин, женщин и детей и захватывали их имущество. Чингис, прослышав про это, собрал всех подчиненных себе людей. Найманы, а также кара-китаи, то есть черные китаи, сошлись с обратной стороны в той же узкой долине, расположенной между двух гор, которую и мы пересекли по пути к их императору. И завязалась битва, в которой найманы и кара-китаи были разбиты монгалами. И большая часть из них была убита, остальные же, которым не удалось спастись бегством, были обращены в рабство» (LT, V. 4-5).

О разногласиях между братьями, правившими найманами, старшим Таян-ханом и Буюрук-ханом говорит и Рашид ад-Дин: «Буюрук-хан не оказывал повиновения брату и имел отдельное [от него] войско и область. Друг с другом они были в крайне плохих отношениях» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 112). Подтверждаются и сведения о битве, закончившейся [176] разгромом войска найманов. Чингис-хан отправился в этот поход осенью 1204 г. Государь найманов Таян-хан находился в долине реки Алтай, в пределах горного хребта Хангай к северу от Алтая. Битва длилась целы и день и закончилась поражением найманов. «Так как была ночная пора и войско Таян-хана было разбито, а войско Чингис-хана преследовало его, беглецы от чрезмерного страха и ужаса бросились в труднопроходимые горы. Ночью многие из войска найманов соскальзывали, скатывались, низвергались вниз с крутых гор и труднодоступного косогора, название которого Наку-Кун, и погибали. Это событие весьма известно и знаменито среди монгольских племен» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 148; ср.: Сокровенное сказание. § 196) ¹³².

15. ВОЙРАТ, САРИ-УЙГУРЫ И ДРУГИЕ НАРОДЫ (НТ, § 8)

15.1. В донесении брата Иоанна походы монголов против близлежащих территорий отнесены к событиям после войны с уйгурами: «Выступив оттуда против земли Сариуйгур и против земли каранитов, и против земли Войрат, и против земли Канана, он все эти земли войной одолел» (LT, V. 8).

Земля Войрат (Voyrat) — это территория ойратов, одного из монголоязычных племен, входивших в состав так называемых «лесных народов» ¹³³. Жили к северу от реки Дельгер, притока Селенги. Принимали участие в коалиции племен во главе с Чжамухой, заключивших союз против Чингис-хана. В 1207 г. во время похода старшего сына Чингис-хана Джочи против «лесных народов» южной окраины таежной зоны Сибири были покорены монголами, их правитель Худуха-беки подчинился и был пожалован главой четырех тысяч ойратов. Его владения простирались до Малого Енисея. Два сына Худуха-беки были женаты на принцессах из Чингисова рода. К концу первой трети XIV в., ко времени падения династии Юань, ойраты составляли четыре тумена.

15.2. Сари-уйгуры (Sarihuiur) — кит. сали вэй-у «желтые уйгуры». Сари-уйгуры проживали на территории тангутского государства Великое Ся (982-1227), прежде всего в долине реки [177] Эдзин-Гол, а также в областях Ганьчжоу (современный г. Чжанье, провинции Ганьсу) и к западу вплоть до Шачжоу — Дуньхуана. Тангутское государство было полиэтничным, основное население состояло изтангутов (самоназвание ми, минья, тибетское название миняги, китайское цяны или дансяны), китайцев, тибетцев и уйгуров. Судя по тангутскому Своду законов середины XII в., часть уйгуров, обитавших в пределах тангутских владений, вела кочевой образ жизни. Монголы совершали походы на тангутское государство в 1205, 1207-1208, 1209-1210, 1217, 1226-1227 гг. Осенью 1227 г. царство Тангут было покорено монголами окончательно ¹³⁴. В биографии монгольского военачальника Субедея в «Юань-ши» сообщается: в 1223 г. «назначен тысячником меркитов, найманов, кереитов [из которых] создали единую армию. В 19-м году [1224] преподнес [Чингис-хану] 10 тысяч лошадей. В 21-мгоду [1226] захватил народ тегина шара-уйгуров, а также центры округов Дэшунь, Чжэньчжун, Ланьху и Таочжоу, подарил [Чингис-хану] три тысячи кобылиц» ¹³⁵.

15.3. Караниты (Karanitas). По мнению большинства исследователей, караниты, равно как и канана у брата Иоанна, загадочные этнонимы ¹³⁶. С. Г. Кляшторный полагает, что под каранитами следует понимать монгольское племя каранут, входившее в племенной союз кунгиратов (упоминается у Рашид ад-Дина). Палеографически эта версия может быть подтверждена встречающимся во многих рукописях сочинения брата Иоанна вариантом Karaviti. E. И. Кычанов высказал другую точку зрения. Под каранитами следует понимать кереитов (кит. кэле, кэлеи). Кереиты кочевали по рекам Орхон и Толе, на востоке соседствовали с монголами, на западе — с найманами, на севере — с меркитами. Подчинены Чингисханом в 1203 г. Во времена междоусобной борьбы в Монголии Чингис-хан являлся вассалом правителя кереитов Тоорил-хана (он же Ван-хан). Следует обратить внимание на то, что в какой-либо иной форме наименование кереитов, народа, сыгравшего огромную роль в истории возвышения монголов и личной судьбе Чингис-хана, в книге брата Иоанна не упоминается. Этнолингвистическая принадлежность кереитов точно не установлена. Одни авторы полагают их тюрко-язычными, другие — монголоязычными. При правлении в [178] Северном Китае киданьской династии Ляо (906-1125) кереиты числились среди племен цзубу. В 1089 г. правитель кереитов Маркус (кереитская знать приняла несторианство) получил от императора Ляо пожалование и стал управлять всеми племенами кереитов. После распада в середине XII в. первого монгольского государства Хамаг Монгол улуса кереиты особенно усилились. В 1177-1178 гг. кереиты помогли Темучжину разгромить меркитов и освободить из меркитского плена его жену Борте. В 1189 г. Тоорил-хан кереитский был разгромлен найманами и вернул себе свой улус только при помощи Темучжина. В 1196 г. Тоорил-хан и Темучжин совместно с войсками чжурчжэньского государства Цзинь выступили в поход против татар. Татары были разгромлены. Когда Тоорил-хан решил породниться с Чингис-ханом и женить своего сына на дочери последнего, между ними возникла размолвка, кончившаяся войной. В 1203 г. Чингис-хан разгромил кереитов. Но в отличие от татар, кереиты не были подвергнуты всеобщему истреблению.

15.4. Космир (Cosmir). По мнению Пейнтера, Космир — еще более темная загадка, чем караниты. Название могло бы означать Кашмир, с которым Чингис-хан тесно соприкоснулся во время экспедиции вдоль верховий Инда. Ан-Насави, описывая родину монголов, говорит, что с наступлением зимы «они переходили воды Ганга вблизи Кашмира, останавливаясь на зимовку в прибрежной местности с ее прекрасными долинами» (ан-Насави. 1). Монголы не вторгались в Кашмир до 1253 г. в правление хана Мунке. Однако племена кашмирцев названы в списке завоеванных народов экспедицией Субудея (Сокровенное сказание. § 262, 270). По сведениям Рашид ад-Дина, во времена хана Мунке монгольские войска, назначаемые в завоеванные области для поддержания порядка и охраны границ, находились в стороне Кашмира и в пределах Балха и Бадахшана (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 279).

Марко Поло сообщает о Кашмире следующее: «В Кесимюре народ также [как и в Бадахшане] идолопоклонники, говорит особенным языком. Просто удивительно, сколько дьявольских заговоров они знают: идолов своих заставляют говорить, погоду меняют заговорами, великую темь напускают. Кто всего этого не видел, и не поверит, что они заговорами [179] делают. Это самые главные язычники, от них и начинается идолопоклонство. Отсюда можно дойти до Индийского моря. Люди черны и худы, а женщины хотя и черны, да хороши. Едят они мясо и рис. Страна умеренная, не очень тут жарко и не очень холодно. Городов, городков здесь довольно; есть леса, и пустыни, а укрепленных проходов столько, что народ никого не боится, живет самостоятельно; у них свой царь; он и творит суд и расправу» (Марко Поло, с. 75). Интересно, что Марко Поло считает область Кашмир неподвластной великому хану, тогда как, судя по Списку покоренных народов из донесения брата Иоанна, Кашмир причислен к землям, покоренным монголами (LT, VII. 9).

16. ОСАДА КИТАЙСКОЙ СТОЛИЦЫ (НТ, § 9)

16.1. История вторжения монголов в Китай в донесении брата Иоанна выглядит так: «После краткого отдыха он созвал всех своих людей и выступил войной, как и прежде, против китаев. И после долгих сражений с ними они покорили большую часть земли китаев. Императора же своего они [китаи] укрыли в своем большом городе, который [монгалы] осаждали так долго, что полностью закончились их припасы. А когда им совсем уже нечего было есть, то сей Чингис-хан приказал отдать одного из десяти человек на съедение. А те, кто был в городе, мужественно сражались против монгалов при помощи машин и стрел. Поскольку им недоставало камней, вместо камней они бросали серебро, по большей части расплавленное ¹³⁷, ибо этот город был полон многими [180] богатствами. И после того как долго сражались и совершенно не могли победить этот город войной, они проложили большой ход под землей от [места расположения] войска до середины города ¹³⁸ и, вскрыв внезапно землю, когда те не подозревали, вышли в середине города и бились с его жителями. А те же, которые находились вне [города], точно так же сражались с ними и, сломав ворота, вошли в город и, убив императора и множество народа, захватили город и унесли золото и серебро, и все его богатства ¹³⁹. И когда поставили во главе названной страны китаев своих людей, вернулись в собственную землю. После поражения императора китаев первое, что было сделано, это то, что императором стал вышеназванный Чингис-хан. Однако некая часть страны китаев, которая расположена на побережье, вплоть до сегодняшнего дня осталась совершенно непокоренной ими» (LT, V. 9).

Поход армии Чингис-хана в Северный Китай и осада столицы относятся к известным историческим фактам. Сомнение вызывает лишь версия событий, изложенная в донесениях францисканской миссии 1245 г. Особое удивление вызывает приказ Чингис-хана съедать каждого десятого. Если [181] довериться сообщению о голоде в монгольской армии, расположившейся у стен китайской столицы, то придется согласиться, что столица находилась в безлюднейшей пустыне. В противном случае хоть какую-то пищу можно было обнаружить в радиусе 500 километров. Предположим, что Китай превратился в пустыню, а припасы у осаждающих действительно закончились. В таком случае монголы съели бы запасных лошадей, но ни при каких условиях они не стали бы дожидаться того дня, когда пришлось бы съесть последнюю лошадь. На чем бы они отправились в обратный путь? К тому же следует напомнить, что осаждающие в первую очередь были заинтересованы в получении откупных даров, что подтверждают сведения из монгольского источника (Сокровенное сказание. § 248, 251). Спрашивается, если съедены все лошади и отдан приказ съедать каждого десятого, на чем оставшиеся в живых повезут захваченные богатства? Да и нужны ли золото и шелка, полученные в обмен на утраченное войско? Известно, что кочевники никогда не затягивали осады городов в ущерб собственному войску. К тому же неясно, как могли голодные и обессилевшие люди проложить подземный ход до середины города и успешно продолжить наступление. Следует согласиться, что францисканцы передают иррациональную версию событий. Возникает вопрос: чей взгляд на события отражает эта версия? Ясно, что он далек как от официальной (монгольской) точки зрения, так и от взгляда противников монголов — китайцев, а характер искажений не позволяет предположить некие фольклорные преувеличения.

Полное несоответствие сведений францисканцев реальной картине событий отметили все исследователи ¹⁴⁰. Известно, что войска Чингис-хана дважды, в 1213 и 1214 гг., осаждали Чжун-ду (Средний стольный город). Первый раз китайский император находился в городе, он смог откупиться от осады подарками и переехал в другую столицу. Впоследствии монголы не раз сражались с его войсками. Император пережил Чингис-хана и умер своей смертью. Об этом знали и союзники монголов, и их противники (см.: ан-Насави. 2). Поэтому сведения о пленении и убийстве китайского императора — не искажение фактов, а литературный сюжет, связанный с определенным замыслом. О проведении монголами [182] невероятной длины тоннеля официальные источники не упоминают. Сведения францисканцев о людоедстве в монгольском войске при осаде северной столицы Китая также не соответствуют истине. Наоборот, этой страшной участи подверглось население осажденного города. И, наконец, самое главное — приказ Чингис-хана в ситуации чрезвычайного голода съедать каждого десятого. Несомненно, перед нами картина, граничащая с абсурдом.

Остается ответить на вопрос, кому принадлежит авторство этого эпизода. Полагать вслед за Жере-Лаферте, что «исправления» и «вымыслы» принадлежат францисканцам, озабоченным созданием стройной композиции своих донесений ¹⁴¹, оснований нет. За «недостоверными» сведениями францисканской миссии угадывается анонимная фигура автора «Романа о Чингис-хане». Приписав же вымысел папским дипломатам, мы с неизбежностью попадем в тупик, поскольку объяснить мотивацию подобного творчества невозможно. В анализируемом сюжете Чингис-хан становится императором, прибегая к двум способам, указывающим на хтоническое происхождение его власти: приказав армии съедать каждого десятого (ритуальное убийство) и проложив подземный ход до середины города (в версии брата Бенедикта сохранилась важная деталь — монголы врываются в город ночью).

В известном смысле описание вторжения в Китай и осада столичного города несет в себе скрытый мотив «вселенского разрушения». Длительная осада «истинного» сакрального центра влечет профанацию фигуры предводителя монгольского войска. Дисгармония, внесенная им в мироустройство китайской цивилизации, оборачивается социальной дисгармонией внутри монгольского войска. Идеально организованный монгольский социум, поделенный на военно-административные единицы (десятки, сотни и т.д.), приобретает асоциальную функцию. Армия, чтобы продлить свое существование, вынуждена уничтожать сама себя. При этом порядок уничтожения копирует существующую систему управления. Жесткий сарказм автора «Романа о Чингис-хане» не смогли оценить ни средневековые дипломаты, ни современные исследователи.

16.2. Рассмотрим кратко дальнейшую судьбу вымышленного эпизода о приказе съедать каждого десятого. В [183] четвертой главе, посвященной нравам, пище и обычаям монголов, брат Иоанн утверждает, что при необходимости они едят человеческую плоть, и ссылается на эпизод осады китайской столицы (LT, IV. 7). Очевидно, что сведения из пятой главы дублируются им в четвертой главе. И, следовательно, утверждение брата Иоанна о том, что монголы «при необходимости едят человеческую плоть», имеет силу только в рамках сюжета об осаде, придуманного автором романа. Например, Дж. Таттерсаль, не обращая внимания на развернутый сюжет в пятой главе, комментирует пассаж только из четвертой главы книги брата Иоанна. Фраза о «необходимости» поедать людей ставит его в тупик, поэтому в своих объяснениях он пускается в туманные размышления; по его мнению, такого рода представления о чужестранцах близки к идеям эпохи крестовых походов ¹⁴².

В «Истории Тартар» Ц. де Бридиа эти сведения окончательно отрываются от исходного контекста. Исчезает упоминание приказа о съедении каждого десятого. Таким образом, вымышленный сюжет, усилиями переписчика рукописи, перемещается в область апокалиптических представлений европейцев о монголах: «Они едят без меры все нечистое: волков, лисиц, собак, падаль, последы, мышей, и в случае необходимости — человеческую плоть» (НТ, § 54).

Пассаж о странном приказе Чингис-хана из донесения брата Иоанна попал в энциклопедию Винцента из Бове (Симон де Сент-Квентин. XXX. 78) ¹⁴³. Брат Винцент, опираясь на подобные «факты» и собственное воображение, создал «классификацию» монгольского каннибализма, где называет три причины этого явления: голод, месть и стремление внушить ужас врагам (causa timoris et horroris incuciendi populis hoc audituris). Эта систематика была воспринята некоторыми исследователями как хотя и далекая от действительности, но своеобразная ученая модель, документирующая «коварную жестокость монголов» ¹⁴⁴. Поразительно, но факт: на обложке последнего немецкого издания книги брата Иоанна воспроизведена средневековая миниатюра из рукописи Матфея Парижского — монголы, пожирающие человеческую плоть ¹⁴⁵. Матфей Парижский пишет, что монголы лакомятся телами поверженных противников, тогда как в донесениях францисканской миссии 1245 г. говорится о том, что монгольское [184] войско было вынуждено съедать своих. Очевидно, что речь идет о разных вещах. Первую ситуацию следует рассматривать в категориях «свое — чужое», тогда как эпизод, связанный с осадой китайской столицы, должен рассматриваться в категориях «реальное» — «ирреальное». В первом случае говорится о войске Антихриста, а во втором — об императоре и армии, попавшей в «трудную ситуацию». Следовательно, мы имеем разные перспективы для исследования.

17. ТИТУЛ ХАН (НТ, § 9)

17.1. В донесении брата Бенедикта сказано, что после взятия китайской столицы титул Чингис-хана изменился: Ех tunc Cingis precepit se ‘сап’, id est ‘imperatorem’, appellari. ‘С этого времени Чингис начал именоваться каном, что означает император’ (НТ, § 9). Параллельный пассаж из донесения брата Иоанна гласит, что Чингис-хан после завоевания Китая был назван императором: Et tunc primo imperatore Kytaorum deuicto factus est prediclus Chingiscan imperator. ‘После поражения императора китаев первое, что было сделано, — это то, что императором стал вышеназванный Чингис-хан’ (LT, V. 9). Далее, брат Иоанн сообщает о старшем сыне Чингис-хана: «Одного из своих сыновей, по имени Тоссук, которого также называли каном, то есть императором, он послал с войском против команов» (LT, V. 11). Таким образом, францисканцы устанавливают связь между титулами хан и император.

Ни равенство титулов, ни сведения об изменении титула Чингис-хана после победы над Северным Китаем не соответствуют реальности. Собственно, титулом было новое «имя» Темуджина — Чингис-хан, этимология которого неясна и иногда трактуется как «Завоеватель мира» ¹⁴⁶. В донесении Чжао Хуна, посла Сунского двора к монголам в Пекин в 1221 г., приводится следующее объяснение: «[Татарский правитель] стал называться Чэн-цзи-сы хуан-ди ¹⁴⁷ в переводе [его титула на китайский язык]. Некоторые говорят, что Чэн-цзи-сы есть не что иное, как перевод двух [китайских] слов: [185] тянь-цы, [т. е. “Пожалованный Небом”]» (Мэн-да бэй-лу, с. 50, 118-119, прим. 76). Чжао Хун использует термин хуан-ди («император») для передачи тюрко-монгольского титула «хан».

Любопытной параллелью к сведениям францисканцев являются пояснения Рашид ад-Дина к краткой истории государей Китая. Речь идет о государе киданей, основавшем династию Великая Ляо: «Этот государь, завладев областью Кара-Хитая и Джурджэ, нарек себя Дай-Лиу [Великая Ляо], т. е. государь мира. Когда Чингиз-хан захватил государства, население Хитая назвало его соответственно этому термину Дайван, т. е. великий государь, приказ которого объемлет [весь] мир» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 77).

Сведения, полученные францисканцами, следует сравнить с монгольскими известиями. В «Сокровенном сказании», которое, как известно, сохранилось в китайской транскрипции, дважды под двумя разными датами упоминается интересующее нас событие, связанное с присвоением титула: 1) 1203 г.: «Тэмуджина же нарекли Чингис-хаганом и поставили ханом над собою» ¹⁴⁸; 2) 1206 г.: «Чингис-хану там дали титул хана» ¹⁴⁹. В китайском сказании о Чингис-хане под 1206 г. сказано: «Все, совокупно, поднесли ему титул императора Чингиса» (Китайское сказание, с. 180). С какими событиями связана та и другая даты в монгольской истории? В 1203 г. Чингис-хан убил Онг-хана, получив его государство и войско в свою собственность, а 1206 г. был убит им правитель найманов. Разницу в датах присвоения титула Рашид ад-Дин объясняет поздними попытками историков определить начало правления Чингис-хана. В частности, о событиях 1203 г. он замечает: «Астрологи и некоторые историки исходя из этого положили считать начало [его] царствования с этого года» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 252). В любом случае, обретение императорского титула Чингис-ханом не связано с китайской кампанией, развернувшейся в 1213 г., как о том информировали францисканцев. Следовательно, в отчетах отражен вымышленный эпизод, который получает объяснение в рамках более широкого повествования, а именно иррационального по своему содержанию сценария осады китайской столицы (см. коммент. 16). Исследование вопроса о содержании титула хан в представлениях монголов XIII в. не входит в нашу [186] задачу, поскольку этот вопрос уже разработан в научной литературе ¹⁵⁰.

17.2. Далее привлечение сравнительных материалов преследует единственную цель — показать культурный фон и отношение к титулам в той среде, с которой контактировали францисканцы. Вопрос о титулах отличался особой значимостью. Ан-Насави, секретарь султана Джалал ад-Дина, знакомый по роду службы с тонкостями дипломатической переписки и требованиями этикета, значение титула хан определяет как государь. Ан-Насави говорит об этом титуле в контексте ранней истории возвышения Чингис-хана, который рисуется одним из ханов, некогда покорных правителю империи Цзинь, что отчасти перекликается со сведениями «Истории Тартар» о дани, которую монголы платили императору династии Цзинь (НТ, §6; см. коммент. 11). В книге ан-Насави описываются северные пределы этой империи, причем образ жизни правителей кочевых племен, обитавших около Китайской стены, приписывается владыке Срединного Китая: «Не один из тех, со словами которых считаются, рассказывал мне, что государство Китай [ас-Син] — обширное государство и обойти вокруг него можно за шесть месяцев. Говорят, что он окружен единой стеной, которая прерывается лишь у непреодолимых гор и широких рек. С давних пор ас-Син разделен на шесть частей, каждая из которых протяженностью в месяц пути. В такой части управляет хан, то есть “государь” на их языке, от имени великого хана. Их великим ханом, который приходился современником султану Мухаммаду, ¹⁵¹ был Алтун-хан ¹⁵². Они [ханы] наследовали Китай друг за другом — великий от великого, а вернее, неверный от неверного. Обычно они находились в Тамгадже, ¹⁵³ а это самая середина ас-Сина, и в окружающих местностях и перебирались в течение [187] лета с одной стоянки на другую, переходя из области в область до тех пор, пока не насту пал а зима с ее мрачным лицом, а тогда они переходили воды Ганга вблизи Кашмира, останавливаясь на зимовку в прибрежной местности с ее прекрасными долинами и возвышенностями, подобных которым нет в других краях. Охрана всего того, что оставлял государь, была тогда возложена на шестерых ханов, живших на землях ас-Сипа. Среди них в упомянутую эпоху был человек по имени Души-хан, который был женат на тетке, по отцу, проклятого Чингис-хана. Племя этого проклятого, известное под названием ат-темурчи, — обитатели пустынь, а зимовьем им служила местность под названием Аргун. Они известны среди тюркских племен своим злом и коварством, и государи ас-Сина из-за их непокорности не считали возможным ослаблять им узду. И случилось так, что, когда умер Души-хан, муж тетки кровавого Чингис-хана, а Алтун-хан отсутствовал, Чингис-хан посетил ее и выразил ей свои соболезнования. Затем она велела известить об этом Кушлу-хана и Чингис-хана ¹⁵⁴, которые правили областями, граничившими с двух сторон с территорией умершего. Известив их обоих о смерти своего мужа, она еще сообщила им, что покойный не оставил после себя сына и что если его место займет ее племянник Чингис-хан, то он будет следовать по стопам умершего, содействуя обоим ханам и подчиняясь их воле. Тогда они оба одобрили ее мнение о том, что она считала целесообразным, и посоветовали ей облечь его властью и закрыть брешь, образовавшуюся со смертью Души-хана. Они гарантировали ей поддержку такого положения по возвращении Алтун-хана в его резиденцию и пристанище его близким и сподвижникам. Чингис-хан стал [188] управлять тем, что было у Души-хана, и за небольшое время к нему примкнули зачинщики смут из числа негодяев — его соплеменников и злодеев из его рода — камней для смуты, огонь которой не угас и чьи острия не отскакивают и поныне. Когда Алтун-хан возвратился в свой город, именуемый Тамгадж, хаджибы, согласно обычаю, начали представлять ему ежедневно по нескольку дел из тех, которые имели место за время его отсутствия. И когда были преподнесены подарки Чингис-хана, он страшно разгневался, удивляясь, как те двое выдвинули его. Он приказал отрезать хвосты [подаренным] коням и прогнать их. Его хаджибы вышли, браня и упрекая двух ханов, поддержавших его (Чингис-хана), и в своих угрозах дошли до того, что Чингис-хан и двое его друзей увидели, что смерть недалека и гибель ближе, чем шейная вена. И тогда они перестали повиноваться и вместе нарушили заповедь союза [с Алтун-ханом]. Покинув своего господина после разрыва, они взаимно поклялись помогать друг другу в союзе, обнажили лицо распри и извлекли зло из его оболочки. Чингис-хан призвал к себе на помощь всех тех, кто примкнул к нему из его племени» (ан-Насави. 1-2).

В рассказе брата Бенедикта о путешествии миссии в Центральную Азию, записанном с его слов неким кельнским схоластом, великий хан Гуюк фигурирует под титулом Imperator Thartarorum — «император Тартарии» (Relatio fr. Benedicti Poloni. 12). Сохранился оригинал письма на персидском языке, которое привезли папе францисканцы от хана Гуюка ¹⁵⁵. В письме, адресованном папе Иннокентию IV, Гуюк именуется Далай-хан (Океан-хан) ¹⁵⁶. Винцент из Бове, имевший доступ к документам римской курии, передает содержание некой дипломатической реляции, где описана коронация Гуюка. О монгольской титулатуре он сообщает следующее: Cuyuc, qui et Gog chaam ¹⁵⁷ id est imperator vel rex dicitur, sublimatus est in Tartarorum regno ‘Куйук, который именуется Гог хаам, то есть император или царь, был вознесен на тартарский престол’ (Симон де Сент-Квентин. XXXII. 32). В другой части исторической энциклопедии Винцента из Бове сведения доминиканской миссии брата Асцелина восприняты следующим образом: «Имя хан или хаам является титулом и обозначает нечто подобное [титулам] царь или император, то есть славный [189] или благородный. Но тартары обращаются так исключительно к своему владыке, умалчивая его личное имя. Сам же он гордится тем, что является сыном Бога, и величается перед людьми этим [титулом]. Что и означает Куйук или, на другом языке, — Гог. Итак, личное имя императора Гог, а брата его — Магог, ибо Господь предсказал через Иезекииля ¹⁵⁸ пришествие Гога и Магога и предрек их поражение и гибель» ¹⁵⁹. Сопоставление имени Гуюка с Гогом является вольной импровизацией Винцента из Бове.

Монгольская формула о покровительстве Вечного Неба деяниям великого хана: Mungke tengri-yin jarliq qan ¹⁶⁰ вполне адекватно переводилась средневековыми европейскими дипломатами: Cingischam filius Dei dulcis et venerabilis — ‘Чингис-хан сын Бога, сладостный и досточтимый’ ¹⁶¹. Однако интеллектуалами в христианской Европе эта формула воспринималась крайне негативно.

Вот реакция Винцента из Бове на монгольские титульные формулы: «Они до такой степени нечестивы и надменны, что хаама, своего государя, называют сыном Бога и почитают его как занимающего место Бога на земле, произнося и демонстрируя тем самым воплощение следующего: “Господь неба небесного дал земле сына человеческого”. Так и сам хаам называет себя сыном Бога и в посланиях своих этим именем всеми повелевает». Киракос, рассказывая о начале военной [190] кампании монголов против султана Рума в 1256 г., пишет о сборе предводителей: «Это были знатные люди, стоявшие во главе государства. Вот их имена: Балахай, Тутхар, Гули, которых мы сами видели; это были внуки Чингис-хана, и их называли сыновьями Бога» (Каракас Гандзакеци. 59).

Анонимному автору персидской космографии (XIII в.) известна почти вся палитра титулов правителей от Китая до Кавказа: «Арабских падишахов называют амирами, правителей Хорезма, Ширвана, Киша, Армении — шахами, правителя Индии — райем. Правителей Абхаза и франков называют тагаверами, правителей Китая — фагфурами, ¹⁶² правителей Фарса и Азербайджана — атабеками, правителей Мисра — азизами, правителей Туркестана — ханами» (Чудеса мира. 576). Ибн Хордадбех, начальник почты и осведомления и визирь багдадского халифа, в «Книге путей и стран» (885 г.) перечисляет «титулы владык Земли»: «Владыка ал-Ирака, которого простонародье называет Кисрой, [носит титул] шаханшах. Владыка ар-Рума, которого простонародье называет Кайсар, — Басил ¹⁶³. Все владыки тюрок, тибетцев и хазар — хаканы, ¹⁶⁴ кроме владыки карлуков, которого называют джабгуйа, ¹⁶⁵ а владыка ас-Син — Багбур» (Ибн Хордадбех. 10). Ал-Бируни в главе «О разрядах царей» приводит обширный список титулов и, в частности, сообщает, что «царь тюрок из хазар и тогузгузов — хакан, царь тюрок гуззов — ханута» (ал-Бируни. Памятники минувших поколений, с. 111).

Ала ад-Дин Джувейни, излагая положения Ясы, пишет: «И еще у них похвальный обычай, что закрыли они двери [191] чинопочитания, похвальбы званиями и [воспретили] крайности самовозвеличения и недоступности, кои заведены у счастливцев судьбы и в обычае царей. Кто не воссядет на ханский престол, одно имя ему добавляют Хан или Каан, и только. Более сего не пишут, а сыновей его и братьев зовут тем именем, что наречено им при рождении, будь то в лицо или за глаза, будьте простые или знатные. Когда пишут обращения в письмах, одно то имя пишут, и между султаном и простолюдином разницы не делают. Пишут только суть и цель дела, а излишние звания и выражения отвергают». Сирийский автор Абу-л Фарадж бар Эбрей использовал сведения из книги Джувейни для описания монгольских правил: «Царям и знати не надо давать многообразных цветистых имен, как то делают другие народы, в особенности мусульмане. Тому, кто на царском троне сидит, один только титул приличествует — Хан или Каан. Братья же его и родичи пусть зовутся каждый своим первоначальным [личным] именем» (Джувейни, с. 40, 53).

В древнерусских известиях о монгольских великих ханах обычно употребляется слово «кан». В частности, о Гуюке, третьем великом хане, сказано: «Кююкь, иже вратися оуведавъ смрть канову и быс каном»; о Менгу: «Меньгоуканови же пришедшоу сглядать град Кыева»; «Чигизаконова мечтанья скверная» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 784; 782; 806). Очень странно в приведенном сообщении о походе на Киев в 1239 г. выглядит титул кан у Менгу, который, как известно, стал императором только в 1251 г. Позднее, к XV в., титул кан выйдет из употребления на Руси и будет забыт. Н. Серебрянский, анализируя поздние рукописи (Сказание о св. Михаиле, Васильеву редакцию жития Александра Невского), пишет: «Можно видеть, каким камнем преткновения для переписчиков XV и следующих веков являлась фраза древних текстов: “кан и Батый”. Они делали разнообразные замены первого слова: къханъ, къхановъ, каинъ; писали: каменеви, на р. Каму, к кановичемъ, даже: “иванновичемъ”; совсем пропускали титул далекого от Руси, номинального ее властителя» ¹⁶⁶. В одном из первых известий о монголах, которое принесли в Европу мусульманские посольства, утверждалось: «У них очень жестокий предводитель по имени Каан» (Английские источники, с. 136). В «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци употребляется титул [192] хакан: «Обычно они [монголы] рассказывают вот что: государь их — родственник Бога, взявшего себе в удел небо и отдавшего землю хакану» (Киракос Гандзакеци. 32). Эта формула известна и архиепископу Петру, выступавшему на Лионском соборе 1245 г.: «<...> они веруют в единого владыку мира, и когда отправили посольство к рутенам, поручили [сказать] такие слова: “Бог и сын его — на небе, а Чиархан — на земле”» (Английские источники, с. 152). Брат Роджер Бэкон, со ссылкой на книгу брата Вильгельма де Рубрука, путая термины хан и ком ‘шаман’, пишет: «Хам — титул и означает то же, что и прорицатель. Ведь предводители там управляют народом с помощью прорицаний и наук, которые сообщают людям о будущем, или являются частями философии, как астрономия и наука об опыте, или магическими искусствами, которым предан и которыми пропитан весь Восток. И все тартарские властители называются “хам”, как у нас они именуются императорами и королями ¹⁶⁷».

Австрийский дипломат XVI в. Сигизмунд Герберштейн сообщает: «”Хан” на татарском языке значит “царь”, (а не “собака”, как утверждают иные, а именно итальянцы, как если бы он звался сап или canis)» (Герберштейн, с. 161).

П. Пелльо, ссылаясь на сочинение Рашид ад-Дина, считает, что Чингис носил титул хан, а не хаган или хаан ¹⁶⁸. Существует предположение некоторых тюркологов об общем происхождении и единстве основ qagan > qaan > qan ~ хан в значении ‘хан’ ¹⁶⁹. По мнению Т. А. Бертагаева, хаган и хан — варианты, означающие ‘посланец неба, отправленный на землю, чтобы стать владыкой данной местности’ или же ‘царствующий с благословения тэнгрия’ ¹⁷⁰.

В XIV в. власть в Средней Азии от потомков Чингис-хана перешла к военной аристократии, и после многолетней междоусобной борьбы в 1370 г. в Самарканде правителем стал Тимур, унаследовавший от прежнего повелителя этого края — Хусейна — титул амира. Тимур создал огромную империю и мог бы называться ханом, но довольствовался титулом амира. Здесь дело было, конечно, не в скромности Тимура и не в [193] отсутствии у него честолюбия, пишет А. Гафуров ¹⁷¹. Формально, по представлениям тюрко-монгольской аристократии, ханом мог быть провозглашен только прямой потомок Чингис-хана. А Тимур при всем старании не смог бы возвести свой род к семейству великого монгольского завоевателя. Представителю кочевой тюркской аристократии легче было узурпировать власть, чем присвоить себе чужой титул. Особый кодекс чести осуждал такие действия.

18. ПРИКАЗ О ПОКОРЕНИИ МИРА (НТ, § 11)

18.1. Согласно донесениям францисканцев, завладев титулом императора, Чингис-хан разделяет свои войска на три части и приказывает им покорить всех людей, живущих на земле. Под страхом смертной казни армии не смеют вернуться из походов раньше установленного срока (НТ, § 18). Далее в донесениях следуют космографические описания удивительных народов и загадочных природных явлений, с которыми вынуждены соперничать воины Чингис-хана. Три монгольских похода превращаются в военные экспедиции к границам неосвоенного мира. Большинство исследователей видят в этих сообщениях ряд странных ошибок. Согласно же гипотезе Пейнтера ¹⁷², поддержанной Даффина ¹⁷³, с этого момента начинается изложение «Романа о Чингис-хане». Поскольку брат Бенедикт и брат Иоанн зафиксировали эпизоды романа с существенными расхождениями, наша задача сводится к уточнению картины перевода романа и восприятию его францисканцами как квазиисторического текста. В данном случае мы должны разъяснить причины расхождений в деталях средневекового перевода, не вдаваясь в анализ истинного смысла вымышленных событий (последняя проблема исследуется в книге «Империя и космос»).

Итак, остается без ответа следующий вопрос. Если войско Чингис-хана направляется к Каспийским горам, а второе войско — против Великой Индии, царства легендарного пресвитера Иоанна, и вымышленный характер этих событий сомнений не вызывает, то северный поход начинается с покорения земли команов и возглавляет его старший сын [194] Чингис-хана, Джучи (Tossuc). Исследователей смущал тот факт, что команы — вполне реальный противник монголов, в отличие от запертого в Каспийских горах народа, или армии индийцев, вооруженной медными огненосными фигурами. В балансе между «вымыслом» и «реальностью» чаша весов склонялась в пользу «реальности». Поэтому многие исследователи стремились в литературных описаниях пятой главы донесения брата Иоанна обнаружить историческую правду. Например, игнорируя катастрофическую ситуацию, когда войско Чингис-хана лишается оружия и снаряжения, притянутого магнитной горой, комментаторы принимают Каспийские горы за реальный Кавказ, ¹⁷⁴ страну Нараирген, где с шумом встает солнце, за Японию ¹⁷⁵, Великую Индию — за провинцию Мултан и т. д. Если мы встанем на обратную позицию и откажемся от поиска мифических стран на политической карте XIII в., как следует поступить со сведениями о «реальных» команах? Ситуация видится следующим образом. Сведения о команах, как и о назначении Джучи главой легендарного северного похода, внесены в исходный текст русскими переводчиками и являются своего рода пояснительным комментарием к переводу романа. Рейд Джучи завершается в земле самоедов и паросцитов («паром сытых»). Эти названия появились в латинском тексте исключительно под влиянием русских переводчиков. Мнимый поход Джучи рассматривается в коммент. 25.

Согласно замыслу неизвестного автора романа, план экспансии принадлежит Чингис-хану. Чингис-хан сам разделяет свои войска на три части. Два войска должны достигнуть пределов мира в северном и южном направлениях. Император во главе третьего войска устремляется на восток. Вымышленный характер изложенных событий заключается, во-первых, в том, что ни одно из них в том виде, как они представлены в донесениях, не имело место в реальности. А, во-вторых, каждое из войск во время своих странствий попадает в мифические пространства, где вынуждено сражаться с необычными противниками. Брат Ц. де Бридиа в другом месте вновь возвращается к приказу [195] Чингис-хана о покорении мира (НТ, § 41; см. коммент. 54). В этом случае о приказе говорится в контексте законов и постановлений, связанных с именем Чингис-хана, причем вновь упоминается пророчество о грядущей гибели завоевателей. Ранее о пророчестве шла речь в § 33 НТ. Это одно из ярких свидетельств того факта, что «Роман о Чингисхане» пронизывает всю литературную конструкцию донесений францисканцев, создавая необычное напряжение между описанием сверхмощной и высокоорганизованной военной машины империи и ее запрограммированным крахом, связанным с 60-летним китайским циклом всеобщего обновления.

В донесениях удивительным образом сочетаются две картины империи — «реальная» и «ирреальная». Он не конкурируют между собой и не дополняют одна другую, они создают новую реальность, отвечающую ожиданиям Запада. В руках скромного копииста брата Ц. де Бридиа ироничное пророчество автора романа обретает эсхатологическую глубину, выдающую весь ужас и тайные надежды Запада, бессильного что-либо противопоставить новым владыкам Евразии: «Рано или поздно они должны быть убиты христианами, но, однако, они не знают ни дня и ни земли, в которой Бог назначил этому случиться, когда неожиданно Бог мщения отомстит кровь неотмщенных» (НТ, § 33).

Факт раздела войск только между двумя сыновьями Чингис-хана в официальных хрониках не засвидетельствован. Вероятно, в этом эпизоде романа отразилось традиционное деление монгольской армии на три части: правое и левое крыло и центр ¹⁷⁶, причем центром командует сам Чингис-хан. В сюжете о разделе войск на три части обыгрываются символы империи. Символы, зримо воплощавшие мощь Монгольской империи, были предметом особого внимания сочинителя романа, который стремится придать им обратный или, как в данном случае, гипертрофированный характер. Войска правой и левой руки охватывают с севера и юга все доступные земли мира и устремляются к их мифическим пределам, причем одно войско попадает к песьелицым существам на севере, а другое — в Землю псов на юге. Упоминание каких-либо реальных противников [196] монголов в данном случае выглядит как искусственная вставка.

18.2. В сведениях францисканцев, касающихся приказа Чингис-хана, имеются расхождения. В версии перевода брата Иоанна сообщается: «Одного из своих сыновей, по имени Тоссук, которого также называли каном, то есть императором, он послал с войском против команов, которых он победил в большой битве. И после победы он вернулся в свою землю» (LT, V. 11). Тогда как в версии брата Бенедикта появляется небольшое уточнение, связанное с землей аланов: «Одно [войско] он отправил со своим сыном Тоссуком, который тоже именовался каном, против команов, которые обитают над Азами в западной стороне». Азы — это асы, или аланы, и появление их в легендарном контексте следует рассматривать как ученую поправку брата Бенедикта. На этом частном примере видно, каким образом легендарные сюжеты романа в процессе перевода постепенно обретают исторические контуры, создавая тем самым неразрешимые загадки для исследователей. Это не единичный случай, когда в донесениях реальные этнонимы вторгаются в легендарный контекст.

В средневековых персидских словарях Ас — «название города в области Кипчак» ¹⁷⁷. Согласно персидской космографии XIII в., «Аланийа — город между Абхазом и [степями] кипчаков, в нем много мусульман» (Чудеса мира. 381). В данном случае речь идет о знаменитых Аланских воротах в Дарьяльском ущелье, через которые шел путь, связывающий Грузию с Северным Кавказом. Под городом имеется в виду одно из селений, лежавших на этом пути. В Средние века Аланией считались области Северного Кавказа, предкавказских и приазовских степей ¹⁷⁸. В 1240 г. пала под натиском монголов столица аланов — город-крепость Магас (Сборник материалов. Т. II. С. 57). Этноним Aas ‘аланы’ встречается в сочинении брата Вильгельма де Рубрука ¹⁷⁹. Народ А су упоминается в китайских источниках. Палладий пишет: «А су, называемые иногда А сы и часто А лань асы, на рукописной карте XIV века помечены на юго-восток от России и Кипчаков, под соединенным названием А лань сы; очевидно, что это то же племя, которое известно в нашей истории под именем аланов и азов. [197] Первое упоминание о них относится ко временам Угедея. Когда войска этого хана, рассказывается в «Юань-ши» (цз. 132, 1), достигли страны А су, владетель ее добровольно покорился» ¹⁸⁰. В «Сокровенном сказании» (§ 266) в перечне народов, против которых был отправлен Субедей, упоминается Асут. В Ипатьевской летописи о первом появлении монголов сообщается: «Мы слышахом яко многы страны поплениша. Ясы, Обезы, Касогы и половець безбожных множество избиша» (ПСРЛ. 1962. Т. 1. Стб. 446).

18.3. О направлениях походов трех армий. В донесении брата Иоанна говорится только о восточном направлении маршрута Чингис-хана; согласно «Истории Тартар», миновав Каспийские горы, эта армия двинулась на северо-восток. Войско, посланное против Великой Индии, пошло на oriens hyemalis — т. е. туда, где солнце восходит зимой. О. Оннерфорс справедливо полагает, что в данном случае речь идет о юго-востоке ¹⁸¹. Пейнтер переводит это пассаж как «северо-восток» ¹⁸². И оба издателя текста настаивают на том, что францисканцы ошибаются относительно местоположения Индии. На самом деле, вопрос не зависит от того, знали ли францисканцы географию Азии или нет. Они передают фрагмент «Романа о Чингис-хане», где направления походов связаны с авторским замыслом, а не с реальной географией. Согласно этому замыслу, Чингис-хан стремится повторить самое известное деяние Искандера, побывавшего у восточного края земли, там, где восходит солнце. Поэтому Чингис-хан устремляется на восток и достигает страны «людей солнца». Соответственно, две другие армии выступают как правое и левое крыло, относительно центра, возглавляемого Чингисханом. Первая из них идет на юго-восток против Великой Индии, Страны псов и Буритебета. Вторая — на северо-восток против самоедов, укорколонов и нохойтеримов. В этой картине нет места западному походу Джучи против команов. Джучи вообще не воевал с команами. Появление сведений об этом походе в легендарном контексте романа можно объяснить лишь попыткой русских переводчиков каким-то образом прокомментировать историю западных походов монголов, начиная с рейда Субедея, закончившегося битвой при Калке. [198]

19. СОЛАНГИ (SOLANGI) (НТ, § 12)

19.1. Соланги — корейцы ¹⁸³. В «Сокровенном сказании» (§ 61) Солан-хас — корейцы. Согласно Рашид ад-Дину, после смерти Чингис-хана «Угедэй-каан, совместно с братом Тулуй-ханом, захватил полностью страну Хитай. <...> Точно так же они захватили область Сулангэ» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 68). Монголы установили свое господство на Корейском полуострове в 1231 — 1232 гг. ¹⁸⁴. Францисканы имели вполне достоверные представления о местоположении Кореи ¹⁸⁵, поскольку во время коронации хана Гуюка они, как отмечает брат Иоанн, располагались вместе с послами из Солангии. Поэтому, описывая географическое положение Монголии, брат Иоанн с полным основанием утверждает: «Вышеназванная земля расположена в той части востока, в которой восток, как мы думаем, соединяется с севером, а к востоку [от нее] расположена земля китаев, а также земля солангов» (LT, I. 3).

Ограничившись этим традиционным комментарием, мы рискуем не заметить следующее загадочное обстоятельство. В параллельном пассаже из донесения брата Иоанна фигурирует не Солангия, а земля Кергис: «Чингис-хан же в то время, разделив другие войска, сам отправился в поход на восток через страну Кергиз, жителей которой он в войне не победил; к тому же, как нам говорили, он достиг Каспийских гор. Горы же в той части, которой они достигли, из адамантова камня, к которому и притянулись их стрелы и железное оружие» (LT, V. 15). Какая из версий (Кергис или Солангия) более верна, пока сказать трудно. Большинство исследований демонстрируют нерешаемость этого вопроса ¹⁸⁶. Как будет показано ниже, перед нами два варианта перевода фрагмента «Романа о Чингис-хане». Та часть донесений францисканцев, которая отражает перевод и интерпретацию эпизодов романа, представляет собой весьма специфический источник, к которому неприложимы традиционные принципы исторической критики. Так, например, у нас нет оснований, вслед за Пелльо, рассматривать «землю Кергис» как изолированный исторический факт, а следующее затем описание магнитной горы, лишившей армию Чингис-хана оружия, — как [199] фантастический эпизод ¹⁸⁷. И то и другое являются звеньями одной цепи. Поскольку все странствия Чингис-хана совершаются исключительно в мифических пространствах, то можно смело предположить, что в данном случае «земля Кергис» — один из фрагментов этого пространства, и не более. Многочисленные попытки разрешить эту проблему в реалистическом ключе ни к чему положительному не привели.

19.2. Сведения о кергизах в отчетах францисканской миссии 1245 г. настолько неясны, что не поддаются никакому объяснению. Отсюда многочисленные попытки увидеть в сюжете то, чего там нет. Ф. Риш, которому принадлежит наиболее обстоятельный анализ сведений брата Иоанна, полагает, что речь идет о Кавказе и черкесах ¹⁸⁸. Идея Риша (с моей точки зрения — полное недоразумение) оказалась притягательной. Мнение о Каспийских горах как Кавказе поддержал Пейнтер, который считает, что в этом эпизоде нашел отражение поход Джебе и Субедея через Кавказ в 1221 г. ¹⁸⁹. Пиеткевич также считает, что речь должна идти о черкесах, жителях Кавказа ¹⁹⁰. При этом оба исследователя словно ощущают легендарные рамки, в которых представлен сюжет, и поэтому пишут о попытке брата Иоанна совместить реальные сведения с легендарными. Очевидно, что истинный ответ на эту загадку скрыт в сравнении двух взаимоисключающих версий перевода. Поэтому еще раз вернемся к сведениям францисканцев, справедливости ради отметив, что ни Риш, ни Пелльо не могли знать содержание «Истории Тартар» Ц. де Бридиа.

В приведенном выше отрывке из донесения брата Иоанна сообщается, что кергизы обитали на востоке от монголов; в реальности земли кергизов лежали северо-западнее Монголии. Покорить их Чингис-хану не удается, что также противоречит историческим фактам. Чингис-хан проходит через эту область, направляясь к неприступным Каспийским горам. Странный характер направления экспедиции Чингис-хана (на восток против кергизов) вызвал сомнения у брата Бенедикта, который по ходу перевода этих сведений заменил в тексте название Kergis на Solangia (Корея). Мысль брата Бенедикта отчасти понятна: францисканцы точно знали, что Корея расположена на восток от Монголии, равно как и мы сегодня знаем, что за Кореей не существовали ни магнитные [200] горы, где монголы потеряли все свое оружие и железные доспехи, ни запертый в горах народ, ни страна «шумящего солнца». Легендарный поход Чингис-хана к восточному краю мира начинается с прохождения земли Кергис. за которым следует ряд головокружительных катастроф. В этой перспективе земля Кергис представляется метафорой входа в неосвоенные пространства, и заимствована эта метафора из поэмы Низами Гянджеви «Искандер-наме», где описывается путь Искандера из Китая в северные пределы к земле Хирхиз и постройка вала, ограждающего яджуджей (Низами Гянджеви, с. 503-504). Привлечение эпизода из персидской поэмы в качестве типологического примера оправдывается в первую очередь тем обстоятельством, что описание страны «шумящего солнца» в обоих случаях совпадает до мельчайших подробностей.

Вопрос о «земле Кергис» из донесений францисканцев следует рассматривать в литературном контексте «Романа о Чингис-хане», и чем шире этот контекст, тем достовернее будут результаты анализа. Чингис-хан начинает свой легендарный поход от земли Кергис и завершает его у восточного края мира, в земле «шумящего солнца». В этой связи напомним, что уже у ранних арабских географов область Хиргис располагалась в тех же пределах, что и земли яджуджей и маджуджей ¹⁹¹. Эхом этой традиции являются сведения персидской космографии XIII в., где говорится, что по ту сторону Туркестана живет многочисленное племя, «называют их хирхиз. Они все маленького роста. Говорят, что все купольные постройки [там] принадлежат человеку и йаджуджам» (Чудеса мира. 574). Сведения о маленьком росте легендарных хирхизов перекликаются с рассказом ал-Хакима о низкорослом народе в странствии Зу-л Карнайна в сторону восхода солнца: «<...> Он пошел, пока не достиг места восхода солнца. Потом он пошел к двум преградам, а это две горы с гладкими склонами, на которых ничего не удерживается, и построил там стену. Потом он пошел к йаджуджу и маджуджу и увидел, что люди с собачьими мордами сражаются с йаджуджами и маджуджами. Он пошел дальше и увидел низкорослый народ, бившийся с теми, у кого собачьи морды, и увидел народ журавлей, которые воевали с низкорослыми. Он последовал дальше и нашел народ змей, из которых каждая могла [201] проглотить огромную скалу. А затем он дошел до моря, окружающего землю» ¹⁹². В восточных космографиях эта часть легендарного мира имела точную топографию, которая единственно и позволяет объяснить странные моменты в экспедиции Чингис-хана. Например, пустыня, где за три месяца монголы не встретили людей. В «Искандер-наме» объясняется отсутствие живых существ: песок пустыни, по которой движется войско Искандера, постепенно превращается в серебро, а в водных источниках оказывается ртуть (Низами Гянджеви, с. 503). Таким образом, можно полагать, что брат Иоанн корректно передает литературный перевод фрагмента романа, а брат Бенедикт вносит в перевод «ученую» поправку.

Исследователи, попадая в игровое поле романа, теряли ориентацию. Риш приходит к неутешительному выводу, что брат Иоанн ровным счетом ничего не знал о месторасположении упомянутых им стран ¹⁹³. Добавим от себя, что даже если бы брат Иоанн прекрасно ориентировался в вопросах географии Центральной Азии, как, например, его спутник, брат Бенедикт, или другой современник, брат Вильгельм (Вильгельм де Рубрук. XXIX. 44-46), это не спасло бы ситуацию. Потому что в данном случае брат Иоанн излагает перевод фрагмента из «Романа о Чингис-хане», где фигурируют легендарные кергисы (из восточной Александрии). Именно по этой причине все попытки идентифицировать кергисов из отчета брата Иоанна с реальными кыргызами, и тем паче с черкесами не выглядят убедительно. Что же касается упоминания Каспийских гор, то достаточно напомнить, что, согласно средневековым представлениям, Кавказом именовалась вся горная страна от Великой Армении до Индии, разделяющая беспредельные области севера и юга. Поэтому Роджер Бэкон писал: «Вследствие разнообразия областей она обретает различные названия. Иногда — Кавказ, из-за обилия снега [там], где она наиболее высока <...>; в других местах она называется Каспий, или Тавр, а иногда Гиркан и многими другими названиями именуется» (Английские источники, с. 208). Роджер Бэкон ссылается на сочинение брата Вильгельма де Рубрука, писавшего о Кавказских горах, между которыми живут народы Великого Китая. [202]

20. АДАМАНТ ИЛИ МАГНИТНАЯ ГОРА (НТ, § 12)

В версии перевода брата Иоанна сюжет с магнитной горой передан кратко: «Чингис-хан же в то время, разделив другие войска, сам отправился в поход на восток через страну Кергис, жителей которой он в войне не победил; к тому же, как нам говорили, он достиг Каспийских гор. Горы же в той части, которой они достигли, из адамантова камня, к которому и притянулись их стрелы и железное оружие. Люди, запертые между Каспийских гор, как полагают, услышали шум, [произведенный] войском и начали ломать гору» (LT, V. 15). В итальянском и польском изданиях книги брата Иоанна эти сведения оставлены без внимания ¹⁹⁴. Ф. Шмидер, автор последнего немецкого издания книги брата Иоанна, предлагает неожиданную интерпретацию ситуации. Она считает, что не гора притянула оружие монголов, а монголы взяли вещество из горы для изготовления стрел и оружия ¹⁹⁵. Казалось бы, параллельный отрывок из донесения брата Бенедикта, где дважды говорится о несущихся с грохотом железных вещах, исключает подобную трактовку. В противном случае оставалось бы неясным, почему монголов охватил чрезвычайный ужас. Причина ужаса в том, что конские подковы, панцири и шлемы неслись к горе со стремительностью и величайшим грохотом. Перечень железных предметов не оставляет сомнений в том, что именно магнитная сила горы внушила ужас монголам. Игнорировать параллельный текст невозможно. Однако Шмидер считает, что перед нами два разных текста, принадлежащих разным авторам. По мнению Шмидер, брат Ц. де Бридиа, взяв за основу рассказ брата Иоанна, объединил его с известными легендами о загадочных магнитных горах (которые нужно искать в море) и украсил рассказ в соответствии с европейскими представлениями о монголах. В результате появились летящие к горе конские подковы ¹⁹⁶. Донесению брата Бенедикта, сохранившемуся в пересказе Ц. де Бридиа, Шмидер не придает самостоятельного значения.

Согласимся, что в версии брата Иоанна эпизод с адамантовым камнем изложен не столь ясно, как в версии брата Ц. де Бридиа. Но эти расхождения вполне объяснимы. Принять [203] же толкование Шмидер невозможно по нескольким причинам. Во-первых, если перед нами «творческий» вариант брата Ц. де Бридиа, то остается неясной мотивация, по которой он привлекает восточную легенду о магнитной горе, губящей морские корабли (хотя в нашем случае описывается сухопутная экспедиция Чингис-хана). Во-вторых, неясно, почему Ц. де Бридиа столь неравнодушен к такой детали конского снаряжения, как подковы, и каким образом «полет подков» соотносится с европейскими представлениями о монголах, например, Фоме Сплитскому было известно, что монгольские кони обходились без подков (Фома Сплитский. XXXVII). И, наконец, самое главное, — с какой целью копиист придумывает фантастический эпизод, где армия Чингис-хана полностью лишается своего оружия и доспехов? Стремится ли он тем самым ввести в заблуждение своих читателей? На все эти вопросы гипотеза Шмидер ответа не дает. Согласившись же с интерпретацией Шмидер, мы попадаем в тупик. Брат Ц. де Бридиа не может быть признан автором анализируемого сюжета. В предисловии к своей книге он обращается к управителю ордена, отцу Богуславу, со словами: «Послушный Вашей отцовской милости, я вкратце переложил на письмо, хотя это и выше моих природных сил, то, что я понял о тартарах [из общения] с почтенными братьями нашего ордена, а именно с братом Иоанном, послом апостольского престола, <...> и его спутниками — братом Бенедиктом Поляком и братом Чеславом Богемским. При этом я опасался излишне утомить читателей» (НТ, § 1).

Из слов брата Ц. де Бридиа следует, что, переписывая дипломатический отчет папской миссии, он сокращал текст, не внося каких-либо смысловых дополнений. Вольное обращение с текстом, тем более внесение вымышленных ситуаций, исключалось. Перед братом Ц. де Бридиа была поставлена задача быстро сделать сокращенную копию донесения брата Бенедикта, которого давно уже ожидали в Лионе. Мы знаем, что именно сократил Ц. де Бридиа (сведения о головных уборах монголок, одежде кочевников и их вооружении), тогда как история фантастических походов Чингис-хана передана им полностью и корректно, с сохранением монгольских названий легендарных стран и народов. В противном случае [204] придется вообразить, что брат Ц. де Бридиа владел монгольским языком и украсил донесение не только арабской легендой, но и филологическими изысками ¹⁹⁷, а инициатива розыгрыша, разумеется, принадлежала отцу Богуславу. Мы можем смело согласиться с тем, что перед нами два варианта перевода одного и того же восточного сюжета, а не два разных текста, как полагает Шмидер. Перевод брата Бенедикта, как и большая часть передаваемых им сведений, отличается полнотой и ясностью. Что же касается содержания эпизода с магнитной горой, то он находит свое объяснение лишь в рамках «Романа о Чингис-хане».

В арабском сочинении X в. «Чудеса Индии», среди различных историй морских капитанов, имеется рассказ, который, вероятно, напрямую был использован автором «Романа о Чингис-хане». Пейнтер первым обратил внимание на эту близкую параллель; он же указал и на инверсию сюжета, перешедшего в роман ¹⁹⁸. В арабской новелле магнитная гора, способная притянуть подковы лошадей и железные части седел, а также стремена и удила, расположена в Китае. Бузург ибн Шахрияр, автор «Чудеса Индии», пишет: «Один моряк рассказывал мне, будто между Ханфу, столицей Малого Китая, и Хумданом, ¹⁹⁹ столицей Большого Китая (этот из обоих Китаев более могущественный), и там живет великий багбур, ²⁰⁰ будто в этих местах протекает река с пресной водой и [205] стремительным течением. Она шире, чем Тигр около Басры; на берегах ее попадаются магнитные горы. По этой реке невозможно проплыть, если на кораблях есть железо, потому что эти горы обладают такой силой, что притянут такое судно к себе. Всадники проезжают по этим горам на неподкованных лошадях и берут седла, в которых нет железных частей, деревянные стремена и удила» (Бузург ибн Шахрияр, с. 112).

Назовем общие элементы, составляющие сюжетную ткань арабской новеллы и «Романа о Чингис-хане»: 1) магнитная гора на востоке мира, и, что важно, она расположена на суше, а не на море; 2) всадники, стремящиеся перейти через гору; 3) перечни предметов из убранства верхового коня. Отметим, что подковы, седла, стремена и удила, которые используют всадники в арабской легенде, не являются предметами специального военного назначения. Перечень же снаряжения, утраченного монголами у магнитной горы, можно разделить на две части: военную (стрелы, ножи, мечи, панцири, шлемы) и «мирную» (стремена от седел, трензеля от уздечек, подковы). Наборы предметов из убранства верхового коня совпадают в обоих случаях до деталей. Последнее обстоятельство дает основание говорить о заимствовании сюжета. Перечень военных предметов был добавлен в соответствии с авторским замыслом. При этом ситуация, описанная в романе, представляет собой инверсию арабской легенды. В легенде подчеркивается, что всадники используют неподкованных лошадей, седла без железных частей, деревянные стремена и удила. Следовательно, они заранее знают о таящейся опасности со стороны магнитной горы. Ситуация, описанная в романе, выглядит с точностью до наоборот.

Деревянные стремена известны в этнографической реальности. Интересно другое: этот предмет упоминается в списке [206] снаряжения знаменитой экспедиции Саллама ат-Тарджумана (IX в.), отправленной багдадским халифом ал-Васиком на поиски стены, некогда воздвигнутой легендарным Зу-л-Карнайном. Снаряжая Саллама в далекий путь, халиф «приказал изготовить для людей войлочные шапки, покрытые кожей, а также изготовить для них накидки из меха и деревянные стремена» (Ибн Хордадбех. 77). Из дальнейшего текста неясно, пригодились ли путешественникам названные вещи. Какое-либо оружие не упоминается. Занимательность этого перечня, где подчеркнуто отсутствуют железные предметы, в том, что он вполне сопоставим (функционально) со списком вещей из легенды о магнитной горе в «Чудесах Индии».

В «Романе о Чингис-хане» самой фантастической деталью эпизода с магнитной горой являются, как ни странно, подковы лошадей, которые с прочими железными вещами притянуты горой. Появление подков у монгольских лошадей требует объяснения. Одной из особенностей их экстерьера были копыта с крепким рогом, позволяющие совершать переходы по любому грунту и зимнюю тебеневку. Впечатляющую картину рисует неизвестный грузинский автор, когда описывает двухлетний разведывательный поход Джебе и Субедея: «Без доспехов и на некованых лошадях, проделав подобный путь, пройдя Кивчакию и обогнув море Дарубандское, достигли Каракурума и предстали пред царем своим Чингиз-каеном. И поступили они столь необычно — прошли все пути-дороги, выйдя из Каракурума, и без роздыха да на некованых лошадях вновь в него же вернулись» (Хронограф I, с. 119-120). Сведения о том, что монгольские лошади не подковывались, вошли и в энциклопедию Винцента из Бове (Симон де Сент-Квентин. XXX. 71). Не мог этого не знать и автор романа. Эпизод с конскими подковами, притянутыми магнитной горой, является ярким свидетельством вымышленности всего сюжета. Причем вымысел демонстрирует мастерство автора романа в использовании такого приема, как инверсия: всадники (из арабской легенды X в.) на лошадях, у которых предусмотрительно сняли подковы, с деревянными удилами и стременами «превращаются» в романе в монгольских всадников, чье снаряжение состоит [207] сплошь из железных вещей. Подковы у монгольских лошадей появляются вследствие инверсии исходного сюжета. Подчеркнутое обилие железных деталей в убранстве монгольских коней прямо противоположно снаряжению коней опытных путешественников, обладающих истинным знанием о магнитной преграде. Тогда как монголы даже не догадываются о поджидающей их опасности. В результате воины Чингис-хана утрачивают свое вооружение, притянутое магнитной горой. А как расценивался и восточными, и западными средневековыми воинами факт потери оружия — общеизвестно.

Автор романа с особым пристрастием относится к теме битв, к различным монгольским военным приемам и хитростям, к элементам воинского снаряжения. И стремится он к единственной цели: разыграть на страницах романа очередное поражение монголов, обреченных Чингис-ханом на многолетний легендарный поход к границам мира. Рассмотренный эпизод не является исключением. Избыток железного снаряжения в случае с магнитной горой «уравновешивается» отсутствием барабанов в сражении с «людьми солнца». Замысел автора романа станет ясней, если принять во внимание все эпизоды, представленные в § 12 «Истории Тартар». Герой «Романа о Чингис-хане» — царь-завоеватель, стремящийся покорить пространства хаоса. Чингис-хан не осваивает мир — он покоряет его, но эти героические усилия тщетны. Магнитная гора, лишившая монгольскую армию оружия и доспехов, демонстрирует «трудную ситуацию», из которой Чингис-хан не находит правильного выхода и в страхе покидает враждебное пространство. Горы, встающие на пути Чингис-хана, являются одновременно и Центром мира, и входом в инфернальное пространство. Притязания на овладение Центром мира оборачиваются воинственным вторжением в нижний мир. Так выглядит реконструкция авторского замысла. Автор романа выбирает темы, позволяющие выстроить непрерывный поединок с необычными преградами, ибо его герой не обладает знаниями о сакральной сущности тех явлений, с которыми он сталкивается. Заметим, что в исходных легендах все препятствия преодолимы. [208]

Комментарии

116. Pointer, р. 59, n. 6.1.

117. Джурджэ-чжурчжени, см: Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 77.

118. Джаукут, в «Сокровенном сказании» (§281) в форме Джахут, чему в китайском переводе соответствует выражение цзинь-жэнь-цзиньцы, т. е. подданные императоров Цзиньской империи.

119. Ханжин-кит. Хань-жень, самоназвание жителей Северного Китая.

120. Манзи-кит. Мань-дзы, жители Южного Китая.

121. Коран. LXXI, 6(7).

122. Долина р. Черный Иртыш и оз. Зайсан-нор.

123. См. также коммент: Boyle J. A. The Journey of Het’um I, King of Little Armenia, to the Court of the Great Khan Mungke // CAJ 9. 1964, pp. 181-182.

124. Таскин В. С. Киданьский император на китайском престоле // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в Средние века. Новосибирск, 1975.

125. См. также: Пиков Г. Г. 1) О столице государства западных киданей // Восточная Азия и соседние территории в Средние века. Новосибирск, 1986; 2) Западные кидани. Новосибирск, 1989.

126. Об истории кара-китаев в Средней Азии см.: Бартольд В. В. Сочинения. Т. II. Ч. 1. С. 48-56; См. также: Думан Л. И. К истории государств Тоба Вэй и Ляо и их связей с Китаем // Уч. зап. Ин-та востоковедения. 1955. Т. XI; Рудов Л. Н. Кидани //Дальний Восток: Сборник статей по филологии, истории, философии. М., 1961; Таскин В. С. Походные лагери киданьских императоров // Китай: общество и государство. М., 1973. С. 101-115; Василевич Г. М. К вопросу о киданях и тунгусах // СЭ. 1949. № 1.

127. Ср.: Викторова Л. Л. Роль киданей в этнокультурной и политической истории Монголии // Общество и государство в Китае. M., 1981.

128. Бартольд В. В. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов // Сочинения. Т. V. С. 103-111.

129. Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности. М.; Л., 1951. С. 65.

130. Там же, с. 36.

131. Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос в Средние века (VII-XIII вв.). М., 1984. С. 278.

132. См. также: Кадырбаев А. Ш. «Юань ши» как источник по истории кераитов и найманов // Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования. Ежегодник. 1976-1977. М., 1984.

133. Отождествление войрат с ойратами сомнений не вызывает, ср.: Pelliot. Recherches, p. 36; Painter, p. 60, n. 8.2; Daffinа, p. 433, n. 14.; см. также: Рамстедт Г. И. Этимология имени ойрат / Сб. в честь 70-летия Г. Н. Потанина // Зап. ИРГО по отд. этнографии. СПб., 1909.

134. Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 230-231. См. также: Кычанов Е. И. Некоторые суждения об исторических судьбах тангутов после нашествия Чингис-хана // КСИНА. 1965. Вып. 76. С. 154-165.

135. Кычанов Е. И. Субудай-боходур // Кюнеровские чтения. 1995-1997. Краткое содержание докладов. СПб., 1998. С. 44.

136. Pelliot. Recherches, p. 36; Painter, p. 60, n. 8.4; Daffinа, p. 433, n. 14.

137. Возможно, речь идет об одной из категорий китайских зажигательных снарядов в виде горшков, наполнявшихся расплавленным металлом. В этом случае становится ясен смысл фразы брата Иоанна о бросании серебра в расплавленном виде. Металл расплавляли в специальных переносных горнах. В качестве одного из зажигательных средств расплавленным металлом пользовались для наполнения метательных снарядов цзинь чжи пао. Такой снаряд назывался «огненный горшок с [расплавленным] металлом». Расплавленный металл в Китае издавна применялся при обороне крепостей. В 1236 г., когда монголы под командованием Аньчжура окружили чжурчжэньскую крепость Хуэйчжоу, защитники города «собрали все имеющееся в крепости золото, серебро, медь, железо и, смешав их в расплаве, изготовляли пао» (Цзинь ши, цз. 124), цит. по: Школяр С. А. Китайская доогнестрельная артиллерия. М., 1980, с. 183, 193. Школяр полагает, что имелась в виду отливка корпусов для пороховых снарядов.

138. Войны в средневековом Китае изобилуют случаями употребления минных галерей для разрушения фортификационных сооружений. До появления взрывчатых веществ тоннель, подводимый под стену, укрепляли столбами, которые затем поджигали, в результате обвала тоннеля рушилось и наземное сооружение, см.: Школяр С. А. Китайская доогнестрельная артиллерия, с. 327. Однако прорыв тоннеля до середины города- фантастическое преувеличение. Возможно, таким образом автор «Романа о Чингис-хане» придает монголам статус существ нижнего мира.

139. Сведения «Сокровенного сказания» (§ 252) подтверждают факт изъятия золота, серебра, шитых золотом узорчатых тканей, шелка, захваченных в сокровищнице китайского императора. Ср.: Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 174.

140. Risch, s. 113, komm. 2; Rockhill. Journey of William Rubruck, p. 63, n. 3; Painter, p. 61; Daffinа, p. 443, komm. 15; Schmieder, s. 133, komm. 75; Howorth Sir H. H. History of the Mongols from the 9th to the 19th century. 4 vols. London; New York, 1876-1928. Vol. I, pp. 122, 124, 125; Martin H. D. The Rise of Chingis Khan and his Conquest of North China. Baltimore, 1950, pp. 160,177; Ratchnevsky P. Genghis Khan. His Life and Legacy. Oxford, 1991, pp. 112-113. Исследователи пытались объяснить факт каннибализма, при этом приказ Чингис-хана остался незамеченным.

141. Gueret-Laferte M. Sur les Routes de l’Empire Mongol. Paris, 1994, p. 297.

142. Tattersall J. Anthropophagi and Eaters of Raw Flesh in French Literature of the Crusade Period: Myth, tradition, and reality // Medium Aevum 57. 1988, p. 244.

143. Гузман допускает, что в данном случае наблюдается повтор сведений брата Иоанна, см.: Guzman G.-G. Reports of Mongol Cannibalism in the Thirteenth-Century Latin Sources: Oriental Fact or Western Fiction? // Discovering New Worlds. Essays on Medieval Exploration and Imagination / Ed. by S. D. Westrem. New York; London, 1991, pp. 36-37. В своей статье Гузман анализирует шесть латинских источников, в которых, по его мнению, говорится о монгольском каннибализме. Согласиться с предложенным им выбором источников невозможно по той причине, что сведения брата Иоанна, брата Ц. де Бридиа и Винцентия из Бове восходят в конечном счете к «Роману о Чингис-хане», который не является латинским источником. Гузман, попадая в игровое поле романа, не замечает, что анализирует литературные сюжеты как исторические. Известия Вильгельма де Рубрука относятся к племенам Южного Китая, а «сведения» архиепископа Петра и Матфея Парижского созданы в рамках апокалиптической традиции и не имеют никакого отношения к реальности.

144. Fried J. Auf der Suche nach der Wirklichkeit. Die Mongolen und die europдische Erfahrungswissenschaft im 13. Jahrhundert // HZ 243:2. 1986, s. 317. Ср.: Kappler C. L’Image des Mongols dans le Speculum historiale de Vincent de Beauvais // Vincent de Beauvais. Intentions et receptions d’une oeuvre encyclopedique au Moyen Age. Actes du XIVe Colloque de l’Institut d’etudes medievales, organise conjointement par l’Atelier Vincent de Beauvais (A.R.Te.M., Univ. de Nancy H) & l’Institut d’etudes medievales (Univ. de Montrйal) 27-30 avril 1988. // Ed. M. Paulmier-Foucart, S. Lusignan and A. Nadeau. Paris, 1990, pp. 219-240.

145. Johannes von Plano Carpini. Kunde von den Mongolen: 1245-1247 / Ubersetzt, eingeleitet und erlautert von F. Schmieder. Sigmaringen, 1997. Миниатюра взята из Corpus Christi College. Cambridge. MS. 16 f. 166. Как выяснилось из беседы с редактором серии проф. Ф. Райхертом, размещение миниатюры на обложке преследовало исключительно коммерческую цель и не было ошибкой.

146. Панкратов Б. И. Об этимологии титула «Чингис» // Страны и народы Востока. Вып. XXVI. Кн. 3. Средняя и Центральная Азия. М., 1989. С. 189.

147. Чэн-цзи-сы хуан-ди-«император Чингис».

148. Юань-чао би-ши (Секретная история монголов). 15 цзюаней. Т. 1. Текст. Издание текста и предисл. Б. И. Панкратова. М., 1962. § 123. С. 163-164; ср.: «Сокровенное сказание», с. 109.

149. Юань-чао би-ши (Секретная история монголов). § 202.

150. См., например: Скрынникова Т. Д. Потестарно-политическая культура монголов XI-XIII вв. // Средневековая культура монгольских народов. Сб. науч. трудов. Новосибирск, 1992. С. 58-59. По мнению Скрынниковой, хан не был главой государства, он избирался для организации облавных охот и проведения военных действий и был «первым среди равных».

151. Султан Мухаммад правил в 1200-1220 гг. Хорезмом и Хорасаном.

152. Алтун-хан («золотой хан»)-пятый император из чжурчжэньской династии Цзинь, правившей в Северном Китае в 1115-1234 гг. По словам Рашид ад-Дина, всех государей Цзиньской династии монголы называли Алтан-хан (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 167).

153. Тамгадж (Тамгач, Табгач)-общее название Северного Китая, где тюрками была создана империя Северная Вэй (IV-VI вв.). Ср.: Махмуд Кашгарский о Китае (XI в.): «Чин в основе своей состоит из трех частей: первая- Верхний Чин, который находится на Востоке, его называют Тавгач. Вторая- Средний Чин, это Хытай. Третья-Нижний Чин, это в Кашгарии»; цит. по: Кононов А. Н. Способы и термины определения стран света у тюркских народов // ТС. 1974. М., 1978. С. 82.

Табгач в форме Тавгаст упоминается в византийском сочинении VII в.: «Тавгаст- известный город, от тех, кого называют тюрками, он находится на расстоянии 1500 миль и сам расположен по соседству с Индией» (Феофилакт Симокатта. с. 188).

154. Это неизвестное лицо, тоже носившее (по ан-Насави) имя Чингис-хан.

155. Pelliot P. La lettre du Grand Khan Guyuk a Innocent IV // Revue de l’Orient Chretien. 3e serie 3. Vol. XXIII. Paris, 1922-1923, pp. 3-30.

156. de Rachewiltz I. Qan, Qa’an and the Seal of Guyug // Documenta Barbarorum. Festschrift fur W. Heissig, hg. von K. Sagaster, M. Weiers. Wiesbaden, 1983, ss. 272-281.

157. Chaam, возможно, соответствует монг. qa’an, ср.: Boyle J. A. On the Titles given in Juvaini to Certain Mongolian Princes // HJAS 19.1956, p. 152.

158. Книга пророка Иезекииля. 38-39.

159. Simon de Saint-Quentin. XXXII. 34: Et hoc quidem nomen chan sive chaam est appellativum idemque sonat quod rex vel imperator, sive magnificus vel magnificatus, sed hoc Tartari singulariter attribuunt domino suo, nomen ejus proprium reticendo. Ipse quoque gloriatur se esse filium Dei, seque sic ab hominibus appellari. Idem autem sonat Cuyuc quod et Gog secundum aliam linguam. Est itaque nomen imperatoris proprium Gog et fratris ejus Magog. Siquidem per Ezechielem Dominus Gog et Magog adventur predicit eorumque interitum se facturum per eundem promittit.

160. Как полагает П. О. Рыкин, эта формула представлена в «Сокровенном сказании» (§ 244): mungke tenggeri-yin jarliq qan ja’arit ьbьlemь nikente temьjin ukus barituqai ke’emь nikente qasar-i ke’emь-«Указания [относительно] хана, [которые суть] указ Вечного неба, гласят: “Пусть какое-то время народом правит Тэмуджин, а какое-то время Касар”» (Перевод П. О. Рыкина).

161. Voegelin E. The Mongol Orders of Submission to European Power, 1245-1255 // Byzantion. 1941-1942. Vol. 15, pp. 378-413.

162. Фагфур («сын бога»)-староперсидский перевод титула китайских императоров («сын неба»). Ср.: Византийский автор VII в. Феофилакт Симокатта пишет, что правитель Северного Китая «называется “таисан”, что на эллинском языке означает “сын бога”» (Феофилакт Симокатта, с. 191).

163. Кайсар-арабская передача латинского «цезарь». Басил- арабизированное греч. василевс-официальный титул византийского императора.

164. Согласно ал-Хорезми, хакан означает «хан ханов», хан- предводитель.

165. Тюркский титул йабгу см.: Бартольд В. В. Сочинения. Т. VIII. С. 42, прим. 5.

166. Серебрянский Н. Древнерусские княжеские жития (Обзор редакций и тексты). М., 1915. С. 122.

167. Omnes igitur imperatores Tartarorum vocantur Cham, sicut apud nos vocantur imperatores et reges, цит. по: Английские источники, с. 202, 216.

168. Pelliot Р. Notes on Marco Polo. I, p. 302. О титуле каган см. также: Бартольд В. В. Сочинения. Т. V. С. 24, 34, 357, 359, 602; ср.: Krader L. Qan-Qagan and the Beginnigs of Mongol Kingship // CAJ l. 1955, pp. 17-35.

169. Баскаков Н. А. Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве». М., 1985. С. 155.

170. Бертагаев Т. А. Об этимологии хан-хаган, хатун и об их отношении к хат // Тюркологические исследования. М., 1976. С. 49.

171. Гафуров А. Имя и история. Об именах арабов, персов, таджиков и тюрков. Словарь. М., 1987. С.79-80.

172. Painter, p. 62, n. 11.1.

173. Daffinа, pp. 423-424.

174. См. коммент. 19.2.

175. Szczesniak B. B. Notes and Remarks on the Newly Discovered Tartar Relations and the Vinland Map // JAOS 86. 1966, p. 376; Sinor D. Mongol and Turkic Words in the Latin Versions, pp. 542-545.

176. О трехчастном устройстве армии см.: Трепавлов В. В. Система крыльев в Монгольской империи XIII в. // История и культура народов Центральной Азии. Улан-Удэ, 1993. С. 10-24.

177. Баевский С. И. Географические названия в ранних персидских толковых словарях (ХI-ХV вв.) // Страны и народы Востока. М., 1980. Вып. XXII. С. 85.

178. Кулаковский Ю. А. Христианство у алан // Византийский временник. 1898. Т. V. Вып. 1-2; Кузнецов В. А. Алания в X-XIII в. Орджоникидзе, 1971; Батчаев В. М. Феодальные замки Алании //Аланы и Кавказ. Владикавказ, 1992.

179. Об этнониме as ‘асы’, ‘яссы’, ‘осетины’, см.: Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.; Л., 1949. 1. С. 157, 41; см. также: Русь и Асы на военной службе в Китае // Живая старина. 1894. Т. IV. Вып. I. С. 65-73; Готье Ю. В. Яссы-аланы в ранней русской истории // Изв. Таврического общества истории, археологии и этнографии. Симферополь, 1927. Т. I. (58); Бубенок О. Б. Ясы южнорусских степей: (Палеоэтнографическое исследование). Автореф. дис. к. и. н. / РАН. Ин-т этнологии и антропологии им. H. H. Миклухо-Маклая. М., 1995.

180. Палладий, архимандрит. Старинные следы христианства в Китае, по китайским источникам, с прим. В. В. Григорьева // Восточный сборник. СПб., 1877. Т. I. С. 47.

181. Onnerfors, s. 9.

182. Painter, p. 63.

183. Pelliot, Recherches, pp. 16, 131; Painter, p. 64, n. 3.

184. Ванин Ю. В. Феодальная Корея в XIII-XIV вв. / Отв. ред. М. Н. Пак. М., 1962; Henthorn W. E. Korea: The Mongol Invasions. Leiden, 1963; Ledyard G. The Mongol campaigns in Korea and the Dating of the Secret History of the Mongols // CAJ 9, 1. 1964, pp. 1-22.

185. Ср.: Underdown M. European knowledge of Korea during the Yuan dynasty // Etudes mongoles et siberiennes 27. Actes de la 37e P.I.A.C. 1996, pp. 385-404.

186. Painter, p. 63, n. 2; Daffinа, pp. 439-441, n. 24; A. D. von den Brincken. Die «Nationes Christianorum Orientalium» im Verstandnis der lateinischen Historiographie von der Mitte des 12. bis in die zweite Halfte des 14. Jahrhunderts. Koln; Wien, 1973. S. 64; Richard J. Sur les pas de Plancarpin et de Rubrouck: la lettre de Saint Louis a Sartaq // Journal des Savants, 1977, p. 53.

187. Pelliot, Notes on Marco Polo. II, pp. 620-621.

188. Risch, ss. 130-131.

189. Painter, p. 63, n. 2.

190. SDS, s. 193.

191. Демидчик В. П. Описание Волги в «Книге изображений земли» арабского географа X в. Абу-л-касима ибн-Хаукаля // ИАН ТаджССР. Отделение общ. наук. 1962. Вып. 2. С. 54-56.

192. ‘Абд ар-Рахмани ибн ‘Абд ал-Хаким. Завоевание Египта, ал-Магриба и ал-Андалуса / Пер. с араб., предисл. и прим. С. Б. Певзнера. М., 1985. С. 59.

193. Risch, ss. 130-131; Пелльо поддержал мнение Риша о Каспийских горах как о реальном Кавказе и «кергизах», отождествляемых с черкесами, ср.: Pelliot, Notes on Marco Polo. II, pp. 620-621.

194. Daffinа, pp. 439-441; SDS, ss. 193, 257.

195. Ср.: Montes autem illi in ea parte ad quam applicuerunt sunt de lapide adamantino, unde eorum sagittas et arma ferrea attraxerunt (LT, V. 15). Перевод Шмидер (Schmieder, s. 67): «Jene Berge sind in dem Teil, den die Tartaren erreichten, aus stahlhartem Gestein, woraus sie ihre Pfeile und eisernen Waffen machten», ‘Те горы в той части, которой достигли тартары, из камня твердого как сталь, из которого они делали их стрелы и железное оружие’. Перевод Шмидер отличается от всех известных переводов этого эпизода, в том числе и от старого немецкого перевода, ср.: Risch, s. 131.

196. Schmieder, s. 134, komm. 90.

197. Кажется, на этой странной идее настаивает Беццола, см.: Bezzola, s. 129.

198. Painter, р. 64. Пейнтер ссылается на издание: Livre des merveilles de l’Inde par Ie capitaine Bozorg fils de Chahriyer de Remhormoz. Texte Arabe publie d’apres Ie manuscrit de M. Schefer, collationne sur Ie manuscript de Constantinople, par P. A. van der Lith. Traduction francaise par L. M. Devic. Leide, 1883-1886, p. 92-93, XLVII.

199. Ср.: согласно ал-Истахри (X в.), жителей земли Син и Туббет «связывают с царем Сина, пребывающим в Хумдане, как царство Рум связывают с царем, пребывающим в ал-Кунстантинийа, царство ислама связывается с повелителем правоверных, пребывающим в Багдаде, а царство Хинд-с царем, пребывающим в Каннудже». Цит. по: Материалы по истории киргизов и Киргизии / Отв. ред. В. А. Ромодин. М, 1973. Вып. I. С. 16.

200. Багбур, или фагфур,-перс. fagfur; букв, «сын бога», наименование китайского императора, неточный перевод китайского титула тянь-цзы -«сын неба»; ср.: Pelliot, Notes on Marco Polo. II, pp. 652-653. Согласно Ибн Хордадбеху (IX в.). титул владыки ас-Сина -Багбур (Ибн Хордадбех. 10); Гардизи (XI в.) пишет: «У китайцев много царей, но величайший из них-Фагфур. Он носит только одежду из парчи, шитую золотом, и ездит только па белых конях» (Гардизи, с. 54); Ср. также со сведениями из персидского сочинения XIII в.: «Син-обширная страна. Ей положил начало Син, сын Фагфура» (Чудеса мира. 556). Также именует китайского государя и Марко Поло: «В большой области Манги царил великий государь Факфур; был он могуществен и своим богатством, и своими землями, и народами» (Марко Поло, с. 151).