Ц. ДЕ БРИДИА

ИСТОРИЯ ТАРТАР

HYSTORIA TARTARORUM

Часть третья

ИССЛЕДОВАНИЯ И МАТЕРИАЛЫ

1. ПОСОЛ АПОСТОЛЬСКОГО ПРЕСТОЛА (НТ, § 1)

Брат Иоанн так характеризует свой статус: Sedis Apostolice nuntius ad Tartaros et ad nationes alias orientis ‘посол апостольского престола к тартарам и к другим народам Востока’ (LT, Пролог. 1). Это значит, что кроме миссии к монголам брат Иоанн имел полномочия выполнять поручения папы в любой из стран, которые он мог посетить во время дипломатического путешествия ³⁹. В частности, брат Иоанн вел переговоры с русским князем Даниилом Галицким ⁴⁰.

Брат Ц. де Бридиа именует папского дипломата легатом. Иннокентий IV в письме, адресованном князю Александру Невскому и датированном 22 января 1248 г., называет брата Иоанна протонотарием (Johanne de Plano Carpino de Ordine Fratrum Minorum, Protonotario nostro ad gentem Tataricam destinato referente dedicimus) ⁴¹.

Легат (legatus) — дипломатический агент или посланник. В соответствии с «Nova Compilatio Decretalium» (глава «De officio legati» — «О службе легатов») папы Григория IX различались два типа легатов: 1) legatus natus (назначенный) и 2) legatus datus, или missus (посвященный); последний мог быть также delegatus, или nuncius apostolicus, или legatus а latere. Права legatus natus, которые включали конкурентную юрисдикцию по отношению ко всем епископам, были сильно урезаны в XVI в. Полномочия легата-делегата (в основном ими являлись члены местной церкви) были ограничены и фиксировали функцию посланника с поручением. Апостольский нунций имел привилегию носить украшение красного цвета на одежде, пользоваться белой лошадью и золотыми шпорами. Он обладал обычной юрисдикцией в пределах провинции, в которую он посылался, но его власть ограничивалась сроком мандата. Тайный легат (всегда кардинал) обладал полнотой неограниченной власти, высочайшей прерогативой, при [129] наличии мандата имел право отстранять всех епископов своей провинции.

Папа Иннокентий IV покровительствовал францисканцам ⁴². В XIII в. курия охотно назначала легатов из среды новых нищенствующих орденов. Так, Матфей Парижский описывает двух миноритов, посланных Иннокентием IV в Англию в 1247 г.: «<...> они пришли, вооруженные многочисленными папскими буллами, проникли к королю, сохраняя внешнюю простоту, с опущенным лицом, с льстивыми словами; скрывая под овечьей шкурой волчью прожорливость, они блуждали по стране и выпрашивали подаяние на дело папы» ⁴³. Поручения, выполняемые братьями, носили самый разнообразный характер. Поначалу они ограничивались духовной сферой, потом были дополнены наблюдениями за клиром, борьбой с ересями, миссионерством и, наконец, поручениями фискального характера. Важно, что вследствие полученных привилегий нищенствующие ордена находились под контролем папы, епископы не могли давать им никаких поручений. Францисканцам и доминиканцам принадлежала ведущая роль в осуществлении дипломатических контактов христианского Запада с Монгольской империей ⁴⁴.

2. ЭТНОНИМ ТАТАРЫ (НТ, § 1)

Со времени первых сообщений о появлении монголов на границах христианского мира они именуются тартарами (Tartari). Так они названы уже в письме грузинской царицы Русудан папе Гонорию III (1224 г.) ⁴⁵. У Генриха Латвийского в рассказе о битве на Калке противники русских названы tatari ⁴⁶. В Лаврентьевской летописи, в рассказе о событиях 1223 г., слышится некоторая неуверенность автора в точном наименовании новых пришельцев из Азии: «Явишас языци их же никто же добре ясно не весть, кто суть и отколе изидоша и что язык ихъ. И зовуть я татары, а инши глаголють таумены, а друзии печенези, ини глаголють яко се суть о них же Мефодии Патомьскыи епископъ свидетельствует: яко си суть ишли ис пустыня Етриевъскы суще межю востоком и севером» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 445-446). В Ипатьевской летописи об [130] этих же событиях говорится: «Приде неслыханая рать безбожнии моавитяне рекомыи татаръве, придоша на землю половецькоую» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 740). Название «татары» пришло к русским через посредство половцев. И хотя русские авторы знали, что самоназванием племени Батыя было монголы, в письменных источниках закрепилась форма «татары».

В донесении брата Юлиана они именуются только «тартарами». В письме Ивона Нарбонского архиепископу Бордо фигурируют tartari, tattari и tatari (Английские источники, с. 122). В послании Людовику IX, отправлен ном в 1242 г. Понсом де Обоном, магистром ордена тамплиеров во Франции, описан поход монгольских войск на Польшу в 1240 г., Моравию и Венгрию в 1241 г. Понс де Обон, как и большинство западных средневековых авторов, именует монголов tartarins (Понс де Обон, с. 3-7). В хронике Матфея Парижского последовательно используется термин tartar ⁴⁷. В Трогирском кодексе один раз употреблен вариант Tatar (secundum quosdam tatar idem sonat, quod multitudo ‘по мнению иных, татар [по-монгольски] означает множество’) ⁴⁸. Фома Сплитский, называя азиатских кочевников, вторгнувшихся в XIII в. в Европу, tartari, сообщает дополнительно, что «упомянутые племена на своем родном языке называют себя монголами» (gentesque ille secundum proprietatem lingue sue Mongoli appellantur) ⁴⁹. Он же уточняет: «Как считают некоторые, “татар” означает “множество”». Брат Салимбене Пармский, передавая свой разговор с Иоанном де Плано Карпини, пишет: «И сказал он нам, что они называются не тартары, а таттары», и поэтому в своей хронике брат Салимбене далее использует «таттары» вместо «тартары» ⁵⁰. Китайские дипломаты XIII в., совершавшие поездки ко двору монгольских ханов, в своих отчетах именовали татар словом да-дань. Слово татары транскрибировалось по-китайски как та-тань или дада.

Этноним татары впервые появляется в древнетюркских рунических памятниках, обнаруженных в Северной Монголии (Орхонская надпись 732 г.) ⁵¹. В надписях говорится о племенных союзах отуз-татар (букв.: ‘тридцать [племен] татар’) и токуз-татар (букв.: ‘девять [племен] татар’). Из орхонских надписей известно, что татары были одним из самых [131] мятежных племенных союзов в составе тюркского каганата (VI-VIII вв.). В китайских источниках этот этноним в форме да-да в первый раз встречается в 842 г. в письме китайского сановника Ли Дэ-юя, адресованном уйгурскому кагану ⁵². Под хей-да или, при полном написании, хей-дада — ‘черные татары’ имеются в виду монголы (см.: Хэй-да ши-люе, с. 133).

В «Полном описании монголо-татар» татары, в соответствии с древней китайской литературной традицией, подразделяются на белых, черных и «диких» (Мэн-да бэй-лу, с. 45-48). Под белыми имеются в виду племена, кочевавшие вдоль Великой китайской стены, под черными — племена глубинных районов Монголии, а под «дикими» — монгольские племена северных, таежных районов. Южносунский дипломат Чжао Хун (1221 г.) пишет: «Так называемые дикие татары весьма бедны да еще примитивны и не обладают никакими способностями. [Они] только и знают, что скакать на лошадях вслед за всеми [другими]. Нынешний император Чингис, а также все [его] полководцы, министры и сановники являются черными татарами» (Мэн-да бэй-лу, с. 48). Далее Чжао Хун отмечает, что название династии звучит как «Великое монгольское государство» (Мэн-да бэй-лу, с. 53). В тексте «Тайной истории монголов», перетранскрибированной при помощи китайских иероглифов, этноним «монгол» передается через ман-хо с надстрочным переводом да-да (татары).

Рашид-ад-Дин сообщает, что еще в глубокой древности, то есть в дочингизову эпоху, существовало шесть отдельных татарских «государств». Крупнейшим из них был «татарский юрт» у озера Буир-нор в Восточной Монголии. Вот сведения о татарах, тех татарах, племена которых, по версии «Сокровенного сказания», полностью истребил Чингис-хан: «Их имя издревле было известно в мире. От них отделились и многочисленные ветви <...>. Места их кочевий, стоянок и юртов были определены в отдельности по родам и ветвям вблизи границ областей Китая. Их же основное обитание [юрт] есть местность, называемая Буир-Наур. Они также враждовали и ссорились друг с другом, и долгие годы длилась война между этими племенами и происходили битвы» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 1. С. 101) ⁵³. Из источников X-XI вв. известно о [132] существовании другого татарского юрта на западе провинции Ганьсу близ границы с Восточным Туркестаном. Точная локализация других татарских «государств» дочингизовой эпохи неизвестна. Татары властвовали над монголами в дочингизово время. По словам Рашид ад-Дина, «если бы при наличии их многочисленности они имели друг с другом единодушие, а не вражду, то другие народы из китайцев и прочих и [вообще] ни одна тварь не была бы в состоянии противостоять им. И тем не менее при всей вражде и раздоре, кои царили в их среде, — они уже в глубокой древности большую часть времени были покорителями и владыками большей части племен и областей, [выдаваясь своим] величием, могуществом и полным почетом [от других]. Из-за [их] чрезвычайного величия и почетного положения другие тюркские роды, при различии их разрядов и названий, стали известны под их именем и все назывались татарами». Далее Рашид ад-Дин добавляет, что ныне, то есть в XIV в., по тем же причинам тюркские племена именуют себя монголами, «хотя в древности они не признавали этого имени» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 1. С. 102). Сила и могущество центральноазиатских татар были в свое время столь велики, что и в конце XIII в., от Китая до Дешт-и Кипчак и Магриба, тюркские племена называли татарами. Термин «татары» рано утратил свое этническое содержание и приобрел престижное этнополитическое значение. Обширный регион между Северным Китаем и Восточным Туркестаном именовался «Татарской степью». Это название объясняет, почему столетие спустя монголы, занявшие то же пространство, в тюркской и мусульманской среде, равно как и в Китае, именовались татарами. Это тюркское обозначение монголов привилось не только в Средней Азии и на Ближнем Востоке, но и на Руси и в Западной Европе, вопреки тому, что сами монголы себя татарами не называли ⁵⁴.

В китайской политической традиции решительно преобладало поименование монголов татарами. Даже в тех случаях, когда для служащих военных и дипломатических ведомств не было сомнений, как на самом деле надлежит именовать новых соседей империи Сун, тексты редактировались желательным образом и этноним «монгол» заменялся либо на «татарин», либо на «монголо-татары». Напомним также, что один [133] из средневековых переписчиков книги брата Иоанна изменил ее название (Книга о Тартарах) на «Историю монгалов, именуемых нами тартарами». А ученый францисканец доктор Роджер Бэкон был вынужден объяснять современникам, что «хотя по этой причине мы называем тартарами этот народ, которому принадлежит власть и господство, все же императоры и вожди [его] всегда принадлежат к народу моал. И они хотят называться не тартарами, а моалами, ибо первый их император, а именно Цингис-хам, принадлежал к народу моал». Вопреки здравым суждениям средневековых интеллектуалов, восторжествовало наименование «татары», и даже в XVI в. обширные степные территории на восток от Европы воспринимались не иначе, как «Великая Тартария» ⁵⁵. Однако наиболее наблюдательные путешественники осознавали условность этого термина. Барон Герберштейн замечает: «Если кто пожелает описать татар, тому придется описать множество племен, ибо это имя они носят только по их вере, сами же суть различные племена, далеко отстоящие друг от друга» (Герберштейн, с. 165). Отметим, что до конца XVIII в. русские продолжали именовать татарами большинство своих восточных и южных соседей, тогда как обиходное словосочетание «татаро-монголы» по своему происхождению является исключительно «ученым» термином ⁵⁶.

В качестве курьеза приведем особую точку зрения, высказанную Г. Дёрфером ⁵⁷. Он пишет о так называемых «чужих» названиях, которые неоднократно появлялись в исторических источниках как обозначения, не соответствующие самоназванию тех или иных народов. Как табуированное название он рассматривает и обозначение татары в отношении монголов XIII-XIV вв. в западных источниках: «Хотя сами татары были, собственно говоря, истреблены, их название стало общепринятым обозначением монголов, их заклятых врагов. Возможно, что его себе избрали сами монголы, с целью избежать возмездия со стороны божеств завоеванных стран (после истребления такого большого количества людей). По мнению Э. Хэниша ⁵⁸, монголы, выдавая себя русским и другим народам за татар, отводили от себя ярость местных богов и направляли ее на вражеское племя». Существуют и другие теории ⁵⁹, но их обзор не входит в нашу задачу. [134]

3. ЗЕМЛЯ ТАРТАР (НТ, § 2)

В этой части исследования мы рассмотрим вопрос о том, как новые известия францисканской миссии 1245 г. повлияли на изменение традиционных европейских представлений об Азии. В определенном смысле, можно говорить о смене картины мира и чрезвычайном расширении географических горизонтов. С момента знакомства европейцев с донесениями миссии апокалиптические построения уступают место вполне рациональным суждениям об азиатских кочевниках и их родине. Для того чтобы убедиться в этом факте, следует сравнить описания земли тартар западными авторами до путешествия францисканцев и после. Прежде всего, претерпели изменения суждения, связывавшие появление монголов с Судным днем, в то же время легендарные представления об Азии оказались непоколебимыми. Наиболее любопытный материал для анализа последней темы дает записка кельнского схоласта, интерпретирующая донесение и устные рассказы брата Бенедикта. Два фантастических сюжета из «Романа о Чингис-хане» о походах монголов в Землю псов и в область «питающихся паром» в восприятии схоласта предстают как два традиционных для западной культуры сюжета. Это достигается путем игнорирования существенных расхождений между восточными и западными версиями легендарных сведений о кинокефалах и астомах.

«In Ruscia vero in antea habuerunt Morduanos a sinistris, hi sunt pagani et habent capud retro rasum pro maiori parte; postea Byleros et hii sunt pagani; postea Bascardos qui sunt antiqui Ungari; postea Cynocephalos capud caninum habentes; postea Parocitas qui habent os parvum et angustum, nec quidquam possunt masticare, sed sorbicia sumunt et vaporibus carnium et fructuum reficiuntur» (Relatio Fr. Benedicti Poloni. § 7). «В левой части Pycсии раньше жили мордваны: они язычники, и на голове у них сзади большая часть волос выбрита; далее билеры, и они язычники; далее баскарды, которые и есть древние венгры; далее кинокефалы, имеющие собачьи головы, затем пароциты, у которых рот очень маленький и узкий, и они не могут что-либо жевать, но в качестве пищи потребляют похлебку и насыщаются парами мяса и плодов». Например, в сочинении [135] французского теолога XII в. Гонория Отенского «Об образе мира», в главе, посвященной Индии, повторяются античные описания диковинных народов, в том числе, говорится, что «есть другие, у истока реки Ганг, которые живут только запахом некоего древесного плода и, отправляясь в дальний путь, берут плод с собой, а умирают, если вдохнут испорченный запах» (Honorius Augustodunensis. XII) ⁶⁰.

У папских дипломатов был предшественник, венгерский доминиканец, брат Юлиан, чьи сведения относятся к 1238 г. В своем отчете для курии он пишет, что страна, откуда происходят тартары, называется Готта ⁶¹ (Gotta = Cathay, т. е. Китай). Скорее всего, эти сведения исходили от монгольских послов (как правило, это были мусульмане), плененных суздальским князем. В восприятии мусульманских историков исконная земля монголов представлялась частью Китая (ас-Сина). Пассаж брата Юлиана, как и последующая легендарная история, связанная с местью за смерть воинственной сестры гур-хана, ⁶² должны быть сопоставлены с аналогичными сведениями ан-Насави, секретаря султана Джалал ад-Дина, описывающего историю восхождения Чингис-хана (ан-Насави. 2-4; см. коммент. 17.2).

До вторжения монголов в Польшу и Венгрию слухи о них не вызывали особого интереса у европейцев. Например, Фома Сплитский пишет: «Когда весть о пагубном нашествии тартарского народа дошла до венгров, она была принята ими за шутку или бессмысленный вздор — то ли потому, что такие разговоры они часто слышали беспричинно, то ли оттого, что полагались на силу войска своего королевства» (Фома Сплитский. XXXVI). После событий 1241 г. ситуация изменилась.

Послание Ивона Нарбонского, опирающееся на сведения пленного англичанина, служившего у монголов в роли посла, гласило: «Родина их, земля некогда пустынная и огромной протяженности, [лежит] далеко за всеми халдеями, откуда они львов, медведей и прочих хищников изгнали при помощи луков и другого оружия» (Английские источники, с. 150) ⁶³.

Русский архиепископ Петр, отвечая на вопрос Лионского собора (1245 г.) о происхождении монголов, ссылается на «Откровение» Псевдо-Мефодия. Согласно пророчеству [136] Псевдо-Мефодия, к скончанию времен явятся те, кого изгнал Гедеон и пленят всю землю от востока до Евфрата и от Тигра до Черного моря. «Откровение» Псевдо-Мефодия приобрело свой особый смысл для событий середины XIII в. «Неслыханная рать безбожных тартар» была признана мадианитами, бежавшими в глубокой древности от лица библейского Гедеона «до самых отдаленных областей востока и севера и осевших в месте ужасном и в пустыне необитаемой, что Этревом называется. <...> Они, — по словам Петра, — хотя и были взращены в горах высочайших и почти недоступных, грубые, не признающие закона и дикие и воспитанные в пещерах и логовах львов и драконов, которых они изгнали, все же были подвержены соблазнам. И вот вышли отец и сыновья с бесчисленными полчищами, и некий величайший город, название которого Эрнак, ⁶⁴ осадив, захватили <...>» (Английские источники, с. 151). По свидетельству Фомы Сплитского, «тогда многие ученые люди, изучавшие древние писания, заключали, главным образом со слов Мефодия мученика, что это и есть те народы, которые должны явиться перед пришествием Антихриста» (Фома Сплитский. XXXVII).

Матфей Парижский, следуя книжной христианской традиции, пишет, что бесчисленные полчища монголов внезапно появились из местности, окруженной горами, «пробившись сквозь монолитность недвижных камней, выйдя наподобие демонов, освобожденных из Тартара» (Английские источники, с. 137) ⁶⁵. В 1241 г. германский император Фридрих II в послании английскому королю утверждал, что монголы долго скрывались «в выжженном солнцем поясе, в раскаленной пустыне» у крайних пределов мира (Английские источники, с. 141). Со времени вторжения монголов в Восточную Европу вопрос об их исконной земле приобрел на христианском Западе особое эсхатологическое звучание. Пространство, откуда вышли монголы, их языки верования, были никому неведомы. Напряжение неизвестности было снято следующим способом: представления о монголах и любая поступавшая о них [137] информация были спроецированны в плоскость библейской легендарной географии.

Венгерский епископ Стефан Вацкий передает в письме парижскому епископу сведения, полученные от пленных монгольских лазутчиков: «Я спросил, где лежит земля их; сказали они, что лежит она за какими-то горами и близ народа, который называется Гог; и полагаю я, что народ этот Гог и Магог <...>. Я спросил, как они вышли из-за гор, за которыми были? Они сказали, что предки их до того, как вышли, добрых триста лет и [даже] больше трудились, прорываясь [через] деревья и камни, чтобы суметь выйти» (Английские источники, с. 174-175). Сведения о разрушении горной преграды удивительным образом перекликаются с монгольским генеалогическим преданием, изложенным в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 1. С. 153-154). Согласно этому преданию, далекие предки Чингис-хана расплавили огнем горный склон и вышли на простор степей.

Христианский «центр» земли — Иерусалим — являлся точкой отсчета в европейских средневековых землеописаниях. Удаленность тех или иных частей мира от священного центра заведомо определяла их некую отрицательную характеристику. Разные части света, равно как и разные страны обладали в глазах людей XIII столетия неодинаковым религиозным статусом. Были места священные, были и проклятые места. Как правило, пространства, лежащие за границами христианского мира, считались неосвоенными и труднодоступными. «В Скифии есть много государств, хотя и по большей части незаселенных, потому что во многие места, которые изобилуют золотом и драгоценными камнями, очень редко или никогда не заходят люди из-за змей и огромных грифонов» — писал неизвестный норвежский монах, пересказывая фрагменты из «Исторического зерцала» Винцента из Бове. В Скифии и Гиркании — на Иранском нагорье — обитает множество народов, «много ездящих и путешествующих ради плодов земли. Из них некоторые пашут ради пропитания землю; другие из них, чудовищные и ужасающие, питаются телами людей и пьют их кровь». Это область кочевников, которым из-за бесплодия почвы приходится много странствовать. Имя их Гог и Магог. «Там есть и такой еще [138] народ, который называется панотий, имеющий такие большие уши, что они полностью закрывают свое тело одним ухом <...>. Есть там и гипподы, которые имеют человеческий облик, кроме ног, которые являются конскими» ⁶⁶. Считается, что этими мифологическими сведениями ограничивались известия о Центральной Азии до великих сухопутных путешествий XIII в.

Опыт брата Иоанна и брата Бенедикта, совершивших путешествие к восточному краю земли, позволил им ввести неизвестные воинственные племена Азии в круг культурных народов мира. И, если в 1241 г. Фридрих II утверждал, что монголы долго скрывались «в выжженном солнцем поясе, в раскаленной пустыне» у крайних пределов мира, то есть в царстве хаоса, отгороженном непреодолимой природной преградой, то в «Книге о Тартарах» брата Иоанна земля монголов слита с единым человеческим пространством. Эта земля, пишет брат Иоанн, «расположена в той части востока, в которой восток, как мы думаем, соединяется с севером, а к востоку [от нее] расположена земля китаев, а также земля шлангов; с юга — земля сарраценов, с юго-запада расположена земля уйгуров, с запада — область найманов; с севера она окружена морем Океаном» (LT, I. 3). Другой европейский путешественник — Марко Поло также считал, что великий хан монголов «жил на краю земли между востоком и северо-востоком» (Марко Поло, с. 241). Считается, что Фома Сплитский цитирует брата Иоанна, когда пишет о земле монголов: «Их страна расположена в той части света, где восток соединяется с севером, и упомянутые племена на своем родном языке называют себя монголами. Доносят, однако, что расположена она по соседству с далекой Индией и король их зовется Цекаркан» (Фома Сплитский. XXXVII).

Первые достоверные сведения о Центральной Азии не сразу изменили мифологическую картину мира, в которой «Иерусалим» и другие освоенные человеком пространства имели свой божественный прототип на небе, а пустынные области, населенные чудовищами, невозделанные земли, неведомые моря, куда не осмеливался заплывать ни один мореплаватель — уподоблялись хаосу, бесформенному бытию. Согласно М. Элиаде, описать новый и неизвестный край [139] равносильно было акту творения ⁶⁷. Средневековые путешествия к земным пределам сужали пространство хаоса.

Ирландский географический трактат XIII в., озаглавленный «Описание земель», имеет характерное начало: «Дабы узнать о том, откуда произошел, как рассеялся и какие обычаи имеет народ, именуемый татарами, следует [вначале] отметить, что обитаемая земля разделена натри основные части. Это явствует из различных исторических сочинений. Сыновья Ноя — Сим, Хам и Иафет — по смерти отца заселили их и заполнили своими потомками. Это [во-первых] Азия, принадлежавшая сынам Симовым. Она берет начало у великой реки Евфрат и ограничена восточным океаном». Европа начинается «от сицилийских и сирийских гор Тавр и Аман и простирается между востоком летнего солнцестояния и северной стороной тех краев, ⁶⁸ где расположена земля татар Монгал <...>».

Завершается вступление следующими размышлениями: «Итак, следует знать, что упомянутое трехчастное членение земли должно рассматривать, учитывая [расположение] средоточия всей земли, где и пророки проповедовали, и Господь в середине ее послужил спасению многих. Это — Святая Земля. В ее северной [части], которая также называется Европой, обитали пятнадцать поколений Иафета сына Ноя, как гласят истории. Пророк Иезекииль открывает [нам], что от их корня в конце времен произойдет народ наихудший и жестокий, то есть Гог и Магог <...>. Два народа согласно Писанию грядут со стороны севера, чтобы в конце времен покарать неверных, так и верных. Пока же представляется неопределенным, эти самые народы придут или другие. Определенно же [известно] то, что из тех мест никогда прежде, при том что прошли [многие] века, такая масса народу не выходила, и на разные части света не нападала без устали и с таким многочисленным войском» (Описание земель, с. 217). Итак, аноним высказывает сомнение, следует ли принимать монголов за Гога и Магога. [140]

Рыцарь Жуанвиль со слов путешественников на Восток, утверждает: «Татары — выходцы из обширных песчаных равнин, где ничего не произрастало. Эти равнины начинались у подножья удивительно скалистых гор, что находятся на краю земли, на Востоке, и эти горы, как утверждают татары, никогда не преодолел ни один человек; и говорили они, что там обитает народ Гог и Магог, который должен выйти в конце света, когда явится Антихрист, чтобы все разрушить» (Жуанвиль. § 473). Эти сведения получены послами франков из уст восточных христиан, причем, как выясняется далее, образ Чингис-хана в пересказанных легендах имеет исключительно положительную оценку (см. коммент. 5.3). Важно в данном случае, что Гог и Магог, которых традиция обычно помещает на границах культурного мира, обитают за неприступными горами, тогда как татары происходят из местности, по эту сторону гор, и уже не соотносятся с «нечистыми» народами.

Интересно, что представления армянских историков XIII в. о положении земли монголов, благодаря путешествиям полководца Смбата и царя Армении Хетума в Центральную Азию, претерпели столь же разительные перемены: мифологическая картина сменилась вполне реальной (Армянские источники, с. 64-70). Киракос Гандзакеци пишет, что «в стране, [находящейся] на дальнем северо-востоке, которую они на варварском языке своем называют Каракорум, на границе Гатия [Китая], среди множества неведомых и неисчислимых варварских племен, проживающих там, жило племя, называемое татарами, во главе царей которых стоял [человек] по имени Чингис-хан» (Киракос Гандзакеци. 20). В середине XIII столетия границы познанного мира необычайно раздвинулись, потеснив монстров к крайним пределам Земли.

В заключение приведем отрывок из труда арабского космографа XIII в. Закарийа ал-Казвини. Ал-Казвини обращается к священным пророчествам, призванным объяснить непобедимость монголов, которых он именует войсками Аллаха, предуготовленными ко Дню возмездия. «Страна татар. Огромная ветвь тюркских народностей, проживающая на востоке шестого климата. Они чем-то похожи на хищных зверей по своему жестокосердию, резкости характера, крепости тела и грубости нравов. Они любят разбои, кровопролития и [141] мучить животных. Абу Бурда, со слов своего отца, передает высказывание пророка об их отличительных свойствах: «Он сказал: “Я сидел при посланнике Аллаха (да будет над ним мир!) и слышал, как он говорил: “Невежественный язычник тот, кто вел их — их, с широкими лицами и узкими глазами, лицами — будто шиты, выбитые тремя ударами, которые наносили им, прежде чем они появились на Аравийском полуострове. Первые, кто наносил им удары, уцелели потому, что бежали, вторые — частично погибли, а третьи были истреблены полностью”. Спросили: “А что это за народ, посланник Аллаха?” Он ответил: “Тюрки. И я призываю в свидетели того, в чьих руках моя душа, что именно они станут привязывать своих лошадей к колоннам мусульманских мечетей!” — Со слов его, да благословит его Аллах и приветствует, рассказывали: “У Аллаха на Востоке есть войска, имя которым — тюрки. Они убивают всех, кто бунтует против них. Как много тех, кто страдает от них и просит милосердия! Но не вымолят они пощады! Если вы не видели это, то будьте готовы ко Дню возмездия”. Что касается их верования, то нет для них разрешенного и запретного. Они поедают все, что найдут, а поклоняются солнцу и называют его богом. Язык их отличается от языка остальных тюрок, письменность от письменности остальных народов» (Закарийа ал-Казвини, с. 38-39). Ср. с тем, что пишет анонимный персидский автор XIII в.: «В 617/1220 году выступили тюрки-татары. Они дошли до Ирака [Персидского] и совершили бесчисленные убийства. Говорят, будто их правитель знаком с колдовством. Они заклинаниями превращают воду в лед, а на людей и неприятеля насылают ливни и грозы. Это — свойство камня, о котором будет рассказано в своем месте. Не было видно никакого конца продвижению тех тюрок. Наш пророк Мухаммад-Избранник, да благословит Аллах его и его семью и [да ниспошлет] мир, дал знать об их выступлении, а Бакави, ⁶⁹ да помилует его Аллах, привел [это] в книге “Шарх ас-Сунна”» (Чудеса мира. 151). Оба восточных автора воспринимают монголов как ответвление тюркских племен и поэтому переносят на монголов характеристику тюрок, которая сложилась в [142] арабо-персидской литературе в IX-XII вв. ⁷⁰ Характерно, что оба автора в поисках причин появления очередной волны «тюрок» аппелируют к высшей божественной воле, тем самым придавая событиям земной истории трансцендентный смысл: «Наш пророк Мухаммад-Избранник, да благословит Аллах его, его род и да приветствует, сказал: «Тюрки — [это] люди, которые отберут царство у моего народа» (Чудеса мира. 424). Сведения европейских авторов XIII в. о земле монголов (которых считали потомками Гога и Магога) важно сравнить с описанием родины тюрков, которое принадлежит якобитскому патриарху XII в. Михаилу Сирийцу. Михаил Сириец использует предание о железных воротах, построенных Александром Великим. «Земля, где пребывают тюрки, которые есть Гог и Магог, находится на северо-востоке. И не только из пророческого слова мы узнали это, но также из того, что видели и слышали мы и наши предки. [Там] они собирались, вышли оттуда и постоянно выходят. [Они жили от] края востока, или от того места, где восходит солнце, до предела северного, поблизости к стороне западной, в большом протяжении ее долготы [т. е. далеко на северо-запад]. В ширину же — до северного конца обитаемой [земли]. Об этой земле говорится, что она окружена непроходимыми горами. И только в двух местах имеется в них подобие ворот, через которые выходят те, кто там, и входят те, кто желает. Одни [ворота] — в восточной стороне, далеко на восток от Персии, а другие — на севере, в пределах иберских [на Кавказе]. Там есть и строения укрепленные [крепости]. Ворота [в Иберии], о которых мы говорили, построены по приказанию македонца Александра Великого, чтобы обманом народы, которые там, не вышли. И ныне эти ворота находятся во владении иберов. <...> Они выходили оттуда, из числа этого народа тюрок, из той внутренней земли, в которой они жили за горами, называемыми грудями земли» (Сирийские источники, с. 47-48).

4. ТЕРМИН МОНГОЛЫ (НТ, § 2)

В тексте брата Бенедикта фигурирует название моал (Moal) ⁷¹. Форма Moal используется также братом Вильгельмом де Рубруком и представляет тюркское moghal. У Марко Поло — [143] mungul. Монгольская форма была mongghol ⁷². У брата Иоанна — mongal, и он единственный, кто называет племя Чингис-хана Йека-монгал, что означает «великие монголы» ⁷³. Последнее является частью официального названия династии. Винцент из Бове, опираясь на донесение Симона де Сент-Квентина, пишет: Ipsi quoque Tartari proprie loquendo se vocant Mongli sive Mongol, quod verbum fortasse consonat Mosoth ‘Сами же Тартары, особенно в разговоре, называют себя Монгли или Монгол, именем, которое очень похоже на Мозох’ ⁷⁴. Во «Всеобщей истории» сирийского автора Абу-л-Фараджа бар-Эбрея (ум. в 1286 г.) используется форма mogolaje (Сирийские источники, с. 75).

Брату Бенедикту известно, что земля, где родился Чингисхан, называется Моал. Южносунские дипломаты, равно как и францисканцы, знали официальное название династии и истинное имя жителей империи, но, в силу традиции продолжали использовать термин «татары» ⁷⁵. Очень показателен в этом смысле факт, приводимый Ли Синьчуанем: «Когда монголы [мэнь-жэнь] вторглись в государство Цзинь, [они] назвали себя Великим Монгольским государством [да мэн-гу го]. Поэтому пограничные чиновники прозвали их Монголией [мэн-гу]» (Мэн-да бэй-лу, с. 123). Позднее последнее название было заменено на мэн-да. Подобные замены были обязательны для официальных текстов даже при описании непосредственных контактов. Так, в отчете сунского посольства 1211-1212 гг., опубликованном Г. Франке, монголы последовательно именуются татарами ⁷⁶.

Из китайских источников известно, что начиная с 1211 г. государство Чингиз-хана впервые получило официальное наименование Да мэн-гу, т. е. «Великое монгольское государство», что является калькой с монгольского «Иске монгол-улус». Это название в его монгольском написании впервые зафиксировано в надписи на печати Гуюк-хана, скрепляющей грамоту, направленную через Иоанна де Плано Карпини папе Иннокентию IV. Записки о монголах, составленные [144] южносунским дипломатом Сюй Тином в 1237 г., начинаются такими словами: «Государство черных татар <...> называется Великой Монголией» (Хэй-да ши-люе, с. 136). Термин Yeke monggol ulus означал ‘Великая монгольская империя’. Надпись на печати Гуюк-хана (1246-1248 гг.) начиналась словами: «Müngke tengri-yin küčün-dür yeke Monggol ulus un dalai-yin qan jarliq» («Силой Вечного Неба. Приказ Далай-хана Великой монгольской империи») ⁷⁷. Выражение «Yeke monggol ulus» встречается также в двуязычных китайско-монгольских надписях 1362, 1335, 1338 и 1346 гг. (Хэй-да ши-люе, с. 145, коммент. 2). Уничижительная этимология термина мовал представлена в тюркском эпосе «Огуз-наме», записанном в начале XIV в. Рашид ад-Дином ⁷⁸.

Новый взгляд на историю термина «монгол» в эпоху Чингис-хана представлен в исследовании П. О. Рыкина, который полагает, что в «Сокровенном сказании» термин mongqol играл роль не этнонима, а своего рода классификационной категории, куда включаются группы, провозгласившие Чингиса ханом ⁷⁹. С именем «монгольской» идентичности произошла занимательная трансформация: став обозначением обширной державы, раскинувшейся «от восхода солнца до его захода», термин mongqol приобрел престижные коннотации и превратился в нечто вроде статусного индикатора, обладание которым давало право на пользование определенными «корпоративными привилегиями». Для эпохи расцвета монгольской державы было характерно следующее явление. По словам Рашид ад-Дина, «в настоящее время, вследствие благоденствия Чингис-хана и его рода, поскольку они суть монголы, — [разные] тюркские племена, подобно джалаирам, татарам, ойратам, онгутам, кераитам, найманам, тангутам и прочим, из которых каждое имело определенное имя и специальное прозвище, — все они из-за самовосхваления называют себя [тоже] монголами, несмотря на то, что в древности они не признавали этого имени. Их теперешние потомки, таким образом, воображают, что они уже издревле относятся к имени монголов и именуются [этим] именем, — а это не так, ибо в древности монголы были [лишь] одним племенем из всей совокупности тюркских степных племен» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 1. С. 103). [145]

5. ЧИНГИС-ХАН. ИСТОРИЯ ВОЗВЫШЕНИЯ ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКОВ (НТ, § 3)

5.1. Параллельный пассаж из донесения брата Иоанна одновременно является началом пятой главы, посвященной истории возвышения Чингис-хана: «В восточных краях есть некая страна, о которой рассказывалось выше и которая называется Монгал. В старину в этой стране было четыре народа: один из них назывался йека-монгал, то есть великие монгалы; второй — су-монгал, то есть водные монгалы; сами же они именовали себя называли тартарами по названию некоей реки, которая протекает через их землю и называется Тартар. Другой же [народ] именуется меркит, а четвертый — мекрит. И все эти народы имели сходную внешность и один язык, хотя между ними и было разделение по провинциям и правителям. В стране йека-монгал был некий человек, которого звали Чингис. Он стал “сильным звероловом пред Господом”, ибо он обучился похищать людей и захватывать добычу. К тому же ходил он в чужие земли и не упускал случая захватить кого-либо и подчинить себе. А людей своего рода он склонил на свою сторону, так что они следовали за ним, как за вождем, к свершению всяческих злодеяний. Он же начал сражаться с су-монгалами, то есть тартарами, и после того как он собрал вокруг себя людей, он умертвил их вождя и в великих битвах подчинил себе всех тартар и сделал их своими рабами. После этого он сражался со всеми прочими: с меркитами, [чьи земли] непосредственно прилегали к стране тартар, коих войной он также подчинил себе. Выступив оттуда, он сразился с мекритами и их также победил» (LT, V. 2-3).

5.2. Обычно отмечается, что сравнение Чингис-хана с охотником принадлежит брату Иоанну, который цитирует известную ветхозаветную поговорку, связанную с Нимродом: Iste incipit esse robustus uenator coram Domino, didicit enim homines furari, capere predam (LT, V. 3). Соответствующий текст Вульгаты выглядит следующим образом (Gen. 10.8 — 9): «porro Chus genuit Nemrod / ipse coepit esse potens in terra / et erat robustus venator coram Domino / ab hoc exivit proverbium quasi Nemrod robustus venator coram Domino» (BS, p. 15). При этом в качестве цитаты рассматриваются только слова, выделенные нами при [146] помощи курсива. Нетрудно, однако, заметить, что парафраз начинается раньше и слова «Iste incepit esse» соответствуют словам «ipse coepit esse» в Вульгате.

В 10 главе книги Бытия говорится о потомстве сыновей Ноя. О Нимроде сказано: «сей начал быть силен на земле. Он был сильный зверолов пред Господом; потому и говорится: сильный зверолов, как Нимрод, пред Господом. Царство его вначале составляли: Вавилон, Эрех, Аккад и Халне, в земле Сеннаар». Образ и имя Нимрода в средневековой христианской литературе были символом гордыни и жажды славы и власти над людьми, полученной не от Бога. Английский богослов и писатель середины XII в. Иоанн Сольсберийский в сочинении «Поликратик» описывает пороки правителей и их окружения, где осуждает охоту как занятие, порождающее жестокость. Интерпретация образа Нимрода Иоанном Сольсберийским позволяет понять истинный смысл сравнения Чингис-хана с Нимродом в книге брата Иоанна. «Мы не сомневаемся, — говорите Нимроде Иоанн Сольсберийский, — что он имел дурную славу и все знающие порицали его. Установлено, что он достиг такой гордыни, что не боялся презирать законы природы, ибо он поработил те из ее установлений и видов, которые она создала свободными и равноправными. Поэтому тирания, утвержденная охотником наперекор создателю, находит свой единственный источник в тех, кто среди избиения животных, барахтаясь в крови, учится чувствовать презрение к Господу. Нимрод начал быть силен на земле, поэтому и было написано, что он не ждал получить силу от Господа» (Иоанн Сольсберийский, с. 357).

5.3. Оценка личности и деяний покорителя мира в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина резко контрастирует с жизнеописанием Чингис-хана в донесениях францисканской миссии. «Так как извечно воля всевышнего Бога была такова, чтобы он стал государем вселенной, — пишет составитель «Сборника», — он мало помалу развивался, дабы быть в состоянии одолеть путем выдерживания тягот и перенесения трудностей тяжкие дела <...>. Благодаря [его] щедрости <...>, слава и молва о нем распространилась по окрестностям и в сердцах [людей] зародилась любовь к нему. Племена склонялись и выказывали влечение к нему, так что он окреп и стал [147] могущественным и сделал [своих] друзей победителями и победоносными, а недругов унизил и покорил. Из-за того что его родичи, двоюродные братья и старшее поколение завидовали ему, а в особенности племена тайджиут, которые были [его] соседями, [то] он прежде всего напал на них и перенес всякие трудности до того момента, пока не уничтожил большую часть тех племен, а оставшихся ввел в ряд [своих] рабов <...>. После того он принял меры в отношении тех монгольских племен, которые сидели в пределах его юрта [мест обитания], [ибо] любой сосед по большей части бывает врагом и завистником» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 65-66). Если Рашид ад-Дин, занимая должность визиря при дворе персидских иль-ханов, мог свободно привлечь в помощники знатоков монгольской старины, а также ученых китайцев и персов, то остается неясным, каким образом западным послам за несколько месяцев пребывания в Монголии стали известны удивительные подробности бурной походной жизни Чингис-хана? Несомненно, что часть рассказов брат Иоанн и брат Бенедикт услышали от участников разных битв. Таковы, например, подробности столкновения монголов с найманами в ущелье реки Халха, ставшем ловушкой для последних. Проезжая через эту горную долину, посольство узнало от проводников о победном сражении с найманами (см. коммент. 14). Ибо «это событие весьма известно и знаменито среди монгольских племен» — утверждает Рашид ад-Дин. Однако это не объясняет полноту сведений, собранных францисканцами.

Интересно сравнить сведения миссии с теми историями, которые передавались из уст в уста в образованной среде города Бухары в первой половине XIV в. Вот что рассказывает Ибн Баттута: «Чингис-хан был кузнецом в земле Хата. Он был щедр душой, силен и прекрасно сложен. Вокруг себя он собирал людей и кормил их. Постепенно у них появилась группа людей, которая избрала его своим предводителем, и он захватил свою страну. Могущество его возросло и усилилось. Его дело приобрело большой размах, и он одержал сперва победу над царем Хата, а затем над царем Китая. Его войска увеличились, и он одержал победу над Хотаном, Кашгаром и Алмалыком» (Ибн Баттута, с. 80) ⁸⁰. Ср. с тем, что сообщает Марко Поло о возвышении Чингис-хана: «Случилось, что в [148] 1187 г. татары выбрали себе царя, и звался он по-ихнему Чингис-хан, был человек храбрый, умный и удалой; когда, скажу вам, выбрали его в цари, татары со всего света, что были рассеяны по чужим странам, пришли к нему и признали его своим государем. Страною этот Чингис-хан правил хорошо. <...> Увидел Чингис-хан, что много у него народу, вооружил его луками и иным ихним оружием и пошел воевать чужие страны. Покорили они восемь областей; народу зла не делали, ничего у него не отнимали, а только уводили с собою покорять других людей» (Марко Поло, с. 85).

Китайский дипломат Чжао Хун писал в 1221 г.: «Нынешний император Чингис родился в [году] цзя-сюй (14.11.1154-3.11.1155) [по китайскому лунному календарю]. <...> Чингис в малолетстве был захвачен в плен цзиньцами, обращен в рабство и только через десять с лишним лет бежал. Поэтому [он] знает все дела государства Цзинь [Северного Китая]. Этот человек мужествен, решителен, выдержан, снисходителен ко всем, почитает Небо и Землю, ценит доверие и справедливость. Тэмоджин, [имя], под которым известен [татарский владетель], есть не что иное, как [его] детское имя» (Мэн-да бэй-лу, с. 49). В «Сокровенном сказании» об избрании Темучина всемонгольским ханом сказано: «Когда он, [Темучин], направил на путь истинный народы, живущие за войлочными стенами, то в год Барса [1206] составился сейм и собрались у истоков реки Онона. Здесь воздвигли девятибунчужное белое знамя и нарекли ханом Чингис-хана. Так же и Мухали нарекли го-ваном. И тут же повелел он Чжебею выступить в поход для преследования найманского Кучлук-хана» (Сокровенное сказание, с. 158).

Современник событий начала ХШ в., ан-Насави, пытаясь со слов знающих людей составить «рассказ о проклятых татарах, начале их дела и об их родине», на самом деле передает весьма запутанную и малодостоверную историю конфликта Чингис-хана с правителем Северного Китая (ан-Насави. 1-4; см. коммент. 17.2). Сведения францисканцев отличаются своим «реальным» содержанием как от известий, излагаемых противниками монголов, так и от имперских легенд, известных участникам других западных миссий и армянским историкам.

Наиболее любопытная имперская легенда была зафиксирована послами Людовика IX в 1248 г. «Был среди татар один [149] мудрый человек, который объездил все равнины и поговорил с мудрецами из всех мест, и указав им на рабскую зависимость, в которой они находились, предложил собрать совет и решить, как избавиться от рабства, в коем их держали. И собрал он всех их на краю равнины, возле земель пресвитера Иоанна и все изложил им; и они ему ответили, что готовы выполнить то, что он предложит. Тогда он сказал, что они слабы, потому что не имеют над собой ни короля, ни сеньора, и они его послушали. И он предложил, чтобы из 52 родов, которые там собрались, принесли ему помеченные именем рода стрелы ⁸¹; и по соглашению со всем народом было решено разложить эти 52 стрелы перед пятилетним ребенком; и из того рода, стрелу которого ребенок возьмет первой, и выберут короля. Когда ребенок поднял одну из стрел, мудрец велел отступить всем прочим родам; и порешили таким образом, что род, из коего должно избрать короля, отберет у себя 52 самых мудрых и лучших человека, какие только у них есть. Когда они выбрали их, каждый принес туда стрелу, помеченную своим именем. Затем было решено, что чью стрелу ребенок поднимет, тот и станет королем. И ребенок поднял стрелу того мудреца, который их наставил; и народ был этим так доволен, что возликовал. Но он велел им замолчать и сказал: “Сеньоры, если вы хотите, чтобы я стал вашим королем, поклянитесь мне Тем, кто сотворил небо и землю, что будете соблюдать мои заповеди”. И они поклялись в этом. Его установления должны были держать народ в мире, так чтобы никто не отнимал чужого добра, и не бил других людей, если не хочет лишиться руки; и чтобы никто не вступал в связь с чужой женой или дочерью, если не хочет лишиться руки или жизни. Много прочих добрых заповедей он им дал, дабы жили в мире. Установив порядок и обустроив их, он им сказал: “Сеньоры, наш самый сильный враг — пресвитер Иоанн. И я приказываю всем вам приготовиться завтра напасть на него; и если случится так, что он нас победит (от чего сохрани Господь!), пусть каждый поступает наилучшим для себя образом. А если победим мы, приказываю, чтобы преследование длилось три дня и три ночи, и чтобы никто не дерзнул протянуть руку к какой-нибудь добыче, но все только убивали бы людей; ибо после того, как мы одержим победу, я поделю добычу между [150] вами столь хорошо и справедливо, что будет удовлетворен каждый”. С этим все согласились. На следующий день они напали на своих врагов и, как угодно было Господу, одолели их. Всех, кто был в доспехах, они перебили; а тех, кого нашли в церковном облачении, священников и монахов, оставили в живых. Все остальные народы земли пресвитера Иоанна, не участвующие в этом сражении, подчинились им» (Жуанвиль. § 475-480). Отсутствие правителя у монголов до воцарения Чингис-хана — мотив, совпадающий в рассказах Жуанвиля и Марко Поло. Напомним эти пассажи. Жуанвиль пишет: «Не имеют над собой ни короля, ни сеньора»; то же самое говорит Марко Поло: «Не было у них князей, платили они великому царю и звали его по-своему Унекан», т. е. пресвитер Иоанн (Марко Поло, с. 84) ⁸². В обоих повествованиях совпадает и итог битвы: победу одерживает Чингис-хан. Тогда как согласно донесениям францисканцев битву выигрывает пресвитер Иоанн (см. коммент. 23).

Памятная запись из армянской рукописи 1248 г. гласит: «Как мы сами услышали от них же, предки татар вышли из страны Туркестан и отправились на восток. Они жили в бедности и занимались разбоем и грабежом, у них не было богослужения. Они поклонялись солнцу и в целях колдовства имели войлочные иконы, которые они носили при себе. Спустя некоторое время кое-кто из них, чувствуя свое тяжелое положение, обратился к Богу, и он пошел им навстречу, сделал все, чтобы помочь [им]. Они [сперва] напали на один небольшой город, прогнали хозяев, захватили его и разместились там, со временем собрав вокруг себя своих единоверцев, укрепились, выступили на Персию и захватили там власть. У магов они научились искусству колдовства и получили повеление от своих бесов выступать и смело покорять все страны, так как все они даны им богом в наследство. И это неудивительно, так как [когда] король Вавилона Навуходоносор зачарованный вошел в Иерусалим — это Господь Бог дал в его руки город, а персидский царь Кир после своей коронации был призван Богом и направлен в Вавилон. Они также признали, что все делается по воле божьей, они сами рассказывали, что их появление произошло по велению самого Бога. Их единоверцы собрались [151] по их команде, выбрали себе вождя, которого назвали ханом. Их разделили на три части: одна часть двинулась в сторону Индии, вторая — в Северные пустыни, а на долю третьей части досталась Персия, через которую они прошли к нам [в Армению]. Говорят, их военачальников было трое» (Армянские источники, с. 46).

В грузинской летописи XIV в. «Картлис цховреба» излагается речь хорезмийского султана Джалал ад-Дина, обращенная к грузинскому военачальнику Авагу, с целью заключения военного союза против монголов: «<...> известны ли вам род мой, племя мое, величие и обилие царства моего и то, что ни одному владыке непосильно было равняться со мною? Я сын высокого и великого царя хорезмшаха, и под властью моей была вся Персия от Адарбадагана до Джеона и от Джеона до Индии, а [а также] Туран, Хатаети, Чинмачин и весь Восток. Но по промыслу Всевышнего явились в стране Чинетской, в земле неведомой, называемой Каракурум, люди некие дивные, с чуждым языком и с чуждым жизненным бытом, которые подчинили весь Восток и сокрушили множество государей. Царем же своим они сделали человека дивного, глубоко сведущего в делах, отважного в бою, по имени Чинги-каен. И как только прибрал он к рукам Хатаети, двинулся я на него с войсками из Ирана, Турана, Персии, Туркмана и многажды сражался с ними по ту сторону Джеона, а последний раз и по сю сторону Джеона. Но покинуло счастье дом хорезмшахов, и всюду я был осилен» (Хронограф II, с. 123-124).

Одна из имперских легенд, записанных Киракосом Гандзакеци, провозглашала рождение Чингис-хана от луча солнца. «Говорили, якобы Чингис-хан, отец хакана, родился не от семени мужчины, а просто из невидимости появился свет и, проникнув через отверстие в кровле дома, сказал матери [Чингиса]: ”Ты зачнешь и родишь сына, владыку земли”. Говорят, так он и родился. Эту [легенду] рассказал нам ишхан Григор, сын Марзпана, брат Асланбега, Саргиса и Амира из рода Мамиконянов, который сам слышал ее как-то от одного знатного человека, по имени Хутун-ноин, из [монгольской] высшей знати, когда тот поучал молодежь» (Киракос Гандзакеци. 32) ⁸³. Слышал эту легенду и русский историк XVII в. Андрей Лызлов и передает ее с некоторыми «поправками»: [152] «А о начале своем те ординцы сице повествуют. Яко во странах тех, отнюду же изыдоша, бяше некая вдова, породы между ими знаменитая. Сия некогда от любодеяния родила сына, имянем Цынгиса, юже первые ее сынове прелюбодейства ради хотеша убити. Она же обрете вину ко оправданию си глаголющи: "Аз от лучей солнечных зачала семь сына. И тако той ея сын время от время мужественным возрасте юношею и ту Заводскую орду распространил и умножил, яже множеством жителей, и дел мужественных деянием» (Лызлов, с. 19).

6. СУ-МОНГАЛЫ (НТ, § 3)

Су-моалы — Zumoal (у брата Иоанна — Sumongal); брат Иоанн также приводит пояснение этнонима су-монгалы как «водных монголов». Разъяснения, полученные братом Бенедиктом от переводчиков, касательно того, что su означает «вода», верны; тюркское su, монгольское usu — ‘вода’ ⁸⁴. Брат Иоанн говорит о четырех народах в «земле Монгал»: йека-монгал, су-монгал, меркит и мекрит. Как видим, татар нет в этом списке. Идентификация су-монгалов с татарами у брата Иоанна с современной точки зрения носит сомнительный характер (см. коммент. 7), хотя большинство исследователей рассматривает ее как объективную информацию ⁸⁵. Брат Вильгельм де Рубрук (XXIX. 45) использует форму Su-Moal, но, в отличие от брата Иоанна, не идентифицирует их с тартарами. Брат Вильгельм также объясняет, что су-моалы означает «моалы вод». М. П. Алексеев, комментируя этот пассаж, приводит сведения восточных писателей: Вассафа (су-монгал) и Абуль-Феды (су-моголь) ⁸⁶. По сведениям Пелльо, эта форма присутствует также в персидских ⁸⁷ и китайских источниках, в последних как Shui Ta-ta ⁸⁸. В «Кратких сведениях о черных татарах» Пэн Да-я и Сюй Тина имеется следующий пассаж в главе 48: «Обращение с побежденными», где упоминается некий водный народ (кит. Hu-su i-lu-yu, что соответствует монг. Usu irgan ‘водный народ’). Поясняющие дополнения Сюй Тина к отчету Пэн Да-я даны в квадратных скобках.

«Их жестокости против других стран. Те народы, которые уже были уничтожены и с которыми они дальше не воюют: [153] на юго-западе — белые татары и варвары Цзинь [чжурчжени], на северо-западе — найманы, уйгуры, сари, сарты и канглы [имя мусульманского народа]. Прямо на север — да-та [они племя урсутов] и меркиты, прямо на юг — сихи. Те народы, с которыми уже были битвы, но они еще не закончились: на востоке Корея и Ван-ну в Ляотунде [империя джурдженей]. Их министр Ван Хин-цо старше 90 лет и у него есть дар предвидеть будущее. На востоке Ni-shu [не идентифицированы]. Noqai irgan [то есть, земля псов. Мужчины имеют грубые лица в форме кулака и их грудь волосата. Они могут бегать быстрее галопирующей лошади. Женщины красивы и обаятельны. Татары атаковали их, но не успели победить их] и Usu irgan [татан воды]» (Meng-Ta Pei-lu, s. 209, 216-2176 кomm. 15). Сюй Тин отождествляет Noqai irgan с Кои-Кио — ‘земля собак’.

7. «РЕКА ТАРТАР».
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ЭТИМОЛОГИИ ИМЕНИ «ТАТАР» (НТ, § 3)

В оба донесения францисканской миссии 1245 г. включены сведения, согласно которым название «тартары» восходит к наименованию реки «Тартар». Каково происхождение этой этимологической конструкции? Привлечем для анализа все доступные материалы. Картина выглядит следующим образом. Эти сведения францисканцы получили на Востоке и не от русских информаторов. Однако другой путешественник, брат Юлиан, которому известна эта этимология, определенно ссылается на русский источник: «Один русский священник, выписавший нам сообщения о некоторых событиях из книги Судей, утверждает, что тартары — это мадианиты, которые одновременно с хетеями напали на сынов Израиля, но были побеждены Гедеоном, как о том повествуется в книге Судей. Бежав из тех мест, названные мадианиты поселились возле некой реки, по имени Тартар, почему и называются тартарами» ⁸⁹. Происхождение последнего пассажа не ясно. В пророчестве Мефодия Патарского, где повествуется о библейском Гедеоне, изгнавшем нечестивые племена в необитаемую пустыню, о реке ни говорится ни слова. [154]

Матфей Парижский фиксирует эту этимологию со ссылкой на известия, полученные от исмаилитского посольства ⁹⁰. Известно, что исмаилиты Ирана поддерживали тайные отношения с монголами, а караваны исмаилитских купцов являлись прикрытием для послов к монголам и переписки монголов с правителями Малой Азии и Сирии, которые вели переговоры за спиной у хорезмшаха ⁹¹. В сербском пророческом сказании 1259 г., где также говорится о реке Тартар, указан источник этой конструкции: некие халдейские языки.

Определенно можно утверждать, что существовало племя под названием су-монгалы или «водные монголы». Неясно, кому принадлежит попытка связать между собой два имени — су-монгалов и тартар, однако, кажется, именно с этой целью и придумана река Тартар. Возможно, что во всех перечисленных выше известиях отражена одна и та же ироничная этимология, сделанная по всем правилам, принятым у восточных филологов, и получившая в силу каких-то неясных причин широкое распространение. Основанием для этого предположения является то обстоятельство, что она включена в ту часть донесений францисканской миссии, где излагается «Роман о Чингис-хане». Дело в том, что роман построен на этимологических парадоксах.

Очевидно, что многие средневековые авторы интересовались происхождением имени татар. Следовательно, не было недостатка в различных версиях, призванных дать объяснение этому имени. Интеллектуалам также было известно, что названия «монголы» и «татары» не связаны друг с другом. Например, Стефан Орбелиани, митрополит Сюнийский (XIII в.), пишет: «Народ стрелков, т. е. Мугал, называемых простолюдинами татар — народ без Бога и религии» (История монголов, с. 31). Широкое распространение получил этноним «татары» (см. коммент. 2), в то же время этноним «монголы», вследствие престижного характера, практически превратился в общеимперский политоним. Империя была открытой системой, ориентированной на включение и адаптацию новых групп. «Монголами» стали все, кто обрел свое место в новой иерархии власти. Причина этого стремления — величие и могущество монголов. «Ныне дошло до того, что монголами называют народы Хитая и Джурджэ, нангясов, уйгуров, кипчаков, туркмен, карлуков, [155] калачей, всех пленных и таджикские народности, которые выросли в среде монголов. И эта совокупность народов для своего величия и достоинства признает полезным называть себя монголами» (Рашид ад-Дин. Т. 1. Кн. 1. С. 103). На этом фоне попытка поставить знак равенства между «татарами» и «монголами» выглядит крайне вызывающе. Но именно эти сведения мы находим в отчетах францисканской миссии.

Кому могло принадлежать авторство интересующей нас этимологии? Не исключено, что это были сирийцы. Вот размышления ал-Бируни о происхождении слова «еврей»; ал-Бируни ссылается на книгу христианского автора Яхьи ибн ан-Нумана: «Евреи [“ибраниюн”]. Их название возводят к берегам реки, которая называется Эбер. Так [обстоит дело] со всеми названиями, под которыми известны различные народы» (ал-Бируни. Памятники минувших поколений, с. 215). По этому же принципу создана интересующая нас этимология. Западноевропейские средневековые авторы обыгрывали имя «тартары», сопоставляя его с «Тартаром» (Τάρταροζ, Tartarus — бездной ада), соответственно, тартары выглядели как выходцы из ада ⁹², однако река не фигурирует в этих построениях. Возведение имени «тартары» к названию несуществующей реки Тартар удовлетворяет традиционным нормам восточной учености и одновременно обыгрывает названия су-монгалы (водные монголы) и йека-монгал (великие монголы), к последнему возводил свой род Чингис-хан.

Согласно версии брата Иоанна: «В восточных краях есть некая страна, о которой рассказывалось выше и которая называется Монгал. В старину в этой стране было четыре народа: один из них назывался йека-монгал, то есть великие монгалы; второй — су-монгал, то есть водные монгалы; сами же они именовали себя называли тартарами по названию некоей реки, которая протекает через их землю и называется Тартар» (LT, V. 2). В версии брата Бенедикта содержатся дополнительные сведения: «Моал [по-тартарски] — земля, монголы — означает [имя] жителей земли. Однако сами [они] называют себя тартары от [названия] большой и стремительной реки, которая пересекает их землю и называется Татар. Ибо тата на их языке означает [по-латыни] ‘тащить’, а тартар — ‘тянущий’ ⁹³». Относительно этимологии этнонима татар Е. И. Кычанов [156] пишет: «В чжурчжэньском языке был глагол tatambi — ‘располагаться лагерем’. Причастие настоящего времени от этого глагола tatara — ‘располагающиеся лагерем, стойбищем’, на наш взгляд, может служить одной из рабочих гипотез для объяснения имени “татары”» ⁹⁴.

Как уже сказано, сходная этимология (от названия реки) приводится и Матфеем Парижским: «Полагают, что они, именуемые тартарами (от [названия] реки Тар) [и] весьма многочисленные, обитая в северных краях, то ли с Каспийских гор, то ли с соседних [с ними], словно чума, обрушились на человечество»; «А называются они тартарами от [названия] одной реки, протекающей по горам их, через которые они уже прошли, именуемой Тартар, так же как река Дамаска именуется Фарфар ⁹⁵» (Английские источники, с. 136, 138). Однако русскому архиепископу Петру, выступавшему на Лионском соборе, эта этимология, видимо, неизвестна (Английские источники, с. 151, 181).

В послании 1241 г. император Фридрих II замечает: «И нам неизвестно, по месту или по происхождению называются они Тартарами». Фома Сплитский, со ссылкой на тех, «кто с особым вниманием исследовал этот предмет», сообщает: «Название же тартары не является собственным именем народа, но они зовутся так по названию какой-то реки, которая протекает в их краях; или же, как считают некоторые, тартар [по-монгольски] означает ‘множество’» (Фома Сплитский. XXXVII). Сведения Фомы Сплитского, знакомого с донесениями францисканской миссии 1245 г., отражают ученые споры второй половины XIII в. В частности, он цитирует книгу брата Иоанна, когда пишет: «Их страна расположена в той части света, где восток соединяется с севером, и упомянутые племена на своем родном языке называют себя монголами» (Фома Сплитский. XXXVII). Вместе с тем Фома, кажется, осознает искусственный характер этимологии, привязанной к названию реки.

В так называемом «Пандеховом пророческом сказании» 1259 г. (сербская рукопись начала XIV в.) приводится эта же этимология имени татар: «Тар’та река есть велия. Прему граду тому, име еи наричеть се Тар’та. Темь же хальдеисци езыци наричють се Тар’тарие. Два мьча и вьторымь изидуть на землю. Дващи бо имь изити на землю гневомь. Кумане нигдере не будуть и погибнуть. Руси вльчьки повиють и разидуть ее, [157] люту Казань примуть, истають акы воскь от лица ог’ну» (Пандехово сказание, с. 164). В данном случае интересна ссылка на халдейские (сирийские? либо, более широко, восточные) источники. Итак, в четырех независимых друг от друга источниках (донесении брата Юлиана, хронике Матфея Парижского, отчетах францисканцев 1245 г., сербском сказании 1259 г.) сообщается о том, что тартары получили свое название от реки Татар (Тар, Тарта). Источником сведений Матфея Парижского послужили письма, прибывшие с мусульманского востока. Сербское сказание прямо ссылается на халдейские источники. Что же касается францисканских версий, то они передают фрагмент «Романа о Чингис-хане», авторами которого, вероятнее всего, были восточные христиане. Пока лишь ясно, что этимологическая конструкция, в которой этникон восходит к названию реки, попала в европейские источники с Востока. Впоследствии, из польских источников, она вошла и «Скифскую историю» Андрея Лызлова: «Но от пятисот лет и больши, егда скифове народ, изшедши от страны реченныя их языком Монгаль, ея же и жители назывались монгаилы или монгаили, поседоша некоторый государства, измениша и имя свое, назвашася тартаре, от реки Тартар или от множества народов своих, еже и сами любезнее приемлют или слышат» (Лызлов, с. 9).

Известны и другие средневековые этимологии имени татар. Армянский писатель XIII в. Григор Акнерци пишет: «Из смеси трех родов: Агари, Кетуры и Исава, под влиянием зла, возник безобразный народ татар, что означает: острый и легкий. Но Св. Нерсес называет их остатками родов Агари, смешанными с народами Гога, потомками Торгома, которые владеют Скифией, т. е. частью земли, заключенной между рекою Атилем, горою Имаусом и Каспийским морем. На этом пространстве живут 43 народа, которые на варварском языке называются Хуж и Дуж, т. е. народы, живущие отдельно. Главный из этих народов называется Бушх [Булх?], а другой — Тугары, которые, по моему мнению, и есть татары» (Григор Акнерци, с. 3).

По мнению Патканова, армянские писатели XIII в. тугарами называли древних тохаров и отождествляли последних с татарами. Византийский писатель Георгий Пахимер также называет монголов тохарами ⁹⁶. В «Истории» армянского [158] писателя Михаила Асори частично повторяется этимология, предложенная Григором Акнерци: «<...> ученые производят имя татар от этих слов [легкие и острые], или же может быть, оно произошло из слов тур и таг, т. е. бей и уноси, как бы татар, ибо они беспощадно уводили в неволю детей Сиона» (цит. по: Григор Акнерци, с. 58).

В записках о монголах, составленных южносунским дипломатом Сюй Тином в 1237 г., сказано: «Государство черных татар <...> называется Великой Монголией. В пустыне имеется гора Мэнгушань, а в татарском языке серебро называется мэнгу. Чжурчжэни называли свое государство “Великой золотой династией”, а потому и татары называют свое государство “Великой серебряной династией”» (Хэй-да ши-люе, с. 136).

8. МЕРКИТЫ И МЕКРИТЫ (НТ, § 4)

Брат Иоанн также пишет о четырех монгольских племенах: йека-монгал, су-монгал, «другой же [народ] именуется меркит, а четвертый — мекрит. И все эти народы имели сходную внешность и один язык ⁹⁷, хотя между ними и было разделение по провинциям и правителям» (LT, V. 2). Меркиты — одно из крупнейших монгольских племен; они упоминаются в «Сокровенном сказании» как обитатели областей к югу от Байкала ⁹⁸. Чингис-хан неоднократно сражался с меркитами, и последняя война, окончившаяся полным разгромом мер-китов, относится к 1204-1205 гг. Остатки меркитов во главе с вождем Токтай-беки бежали на Алтай. Обратимся к сведениям, сообщаемым Рашид ад-Дином. В 1177 г. «Чингис-хан выступил против Токта, эмира меркитов. Несмотря на то что племя меркит было от монголов отдельное, оно было сильно и велико. Дав сражение в местности Карас-Мурас, не доходя до [реки] Кэлурэн, поблизости от реки Селенги <...> он разбил удуит-меркитов, которые являются одной из ветвей меркитов». Спустя 20 лет союзник Чингис-хана Он-хан «выступил на войну с меркитами и поразил их в местности Букур-кэхэр», семья Токты попала в плен. Асам «Токта-беки бежал в местность, называемую Баргуджин ⁹⁹, а эта местность расположена выше реки Селенги, на востоке Монголии, — к [159] одному из монгольских племен, которое называют баргут» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 111). Осенью 1204 г., когда Чингисхан выступил с намерением сразиться с государем найманов Таян-ханом, к последнему на помощь прибыл Токтай-беки, государь меркитов. Эти события происходили на реке Алтай у горного хребта Хангай к северу от Алтая ¹⁰⁰. В монгольском тексте «Жизнеописания Чингис-хана» названа страна Барху (вар.: Бархучжин), в которую бежали меркиты, разбитые Чингис-ханом. Согласно «Юань-чао-ми-ши», меркиты принадлежали к разряду племен юрточных, т. е. кочевых или степных, тогда как исконное население Бархучжина принадлежало к лесным племенам ¹⁰¹. Историко-этнографическая загадка заключается в том, что в местности Баргу, куда бежали меркиты, согласно Марко Поло, обитали лесные племена мекритов, занимавшихся оленеводством.

Марко Поло пишет о мекритах: «На север от Каракорона [Каракорума] и от Алтая <...> есть равнина Бангу ¹⁰², тянется она на сорок дней. Народ тамошний дикий и зовется мекри, занимаются скотоводством, много у них оленей; на оленях, скажу вам, они ездят. Нравы их и обычаи те же, что и у татар; они [люди] великого хана. Ни хлеба, ни вина у них нет. Летом у них есть дичь, и они охотятся и на зверей, и на птиц; а зимою от великого холода там не живут ни зверь, ни птица. Через сорок дней — море-Океан» (Марко Поло, с. 92). Касаясь названий меркит и мекрит, Рашид ад-Дин поясняет: «Их также называют племенем удуит, хотя некоторая часть монголов называет меркитов мекритами, [но] смысл обоих [названий] один и тот же» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 1. С. 114). Это уточнение окончательно запутывает проблему ¹⁰³.

Пелльо ¹⁰⁴ и Пейнтер ¹⁰⁵ видели в мекритах кераитов. Эта точка зрения основывается на следующем не очень ясном пассаже брата Вильгельма де Рубрука, излагающего легендарную историю правителя по имени Унк, брата пресвитера Иоанна. Пелльо принимает Унка за Онг-хана кераитского. Согласно брату Вильгельму, Унк правил народом, именовавшимся крит и меркит: populum qui dicebantur Crit et Merkit, qui erant christaini nestorini. Отсюда делается вывод, что народ crit (мекриты) есть [160] кераиты ¹⁰⁶. Однако вышеприведенные сведения Марко Поло и Рашид ад-Дина не позволяют разделить уверенность Пелльо. Определенно известно лишь, что мекриты — большое племя, занимавшее земли юго-восточнее Байкала, и что францисканцы разграничивают мекритов и меркитов не только терминологически, но и территориально. Согласно Марко Поло, мекриты занимались оленеводством и охотничьим промыслом. М. П. Алексеев отождествляет мекритов с тунгусами ¹⁰⁷.

9. УЙГУРЫ (НТ, § 5)

9.1. Уйгуры — одно из древнейших тюркоязычных племен — впервые упоминаются в Орхонских надписях VIII в. В VII-VIII вв. «десять племен уйгуров», или он-уйгур, как они обозначены в Орхонских надписях, возглавляли крупнейшую племенную конфедерацию Центральной Азии токуз-огузов, т. е. ‘девяти племен огузов’. В эту эпоху племена токуз-огузов составляли основное население тюркского каганата. В 844 г. уйгуры в союзе с другими токуз-огузскими племенами, а также карлуками и басмылами сокрушили власть тюркских каганов из династии Ашина и создали новую могучую центрально-азиатскую державу — Уйгурский каганат, который возглавила династия Яглакаров. В 756-762 гг. уйгурские ханы помогли императорам династии Тан подавить восстание Ань Лу-шаня и его преемников, опустошившее Срединную империю. В течение короткого периода уйгуры обладали всем центральноазиатским регионом. Позднее уйгуры соперничали с тибетцами за власть над Восточным Туркестаном и в начале IX в. имели в этой стране преобладающее политическое влияние. После принятия уйгурами манихейства (762) большинство городов-оазисов Таримского бассейна, где эта религия была одной из преобладающих, признало протекторат уйгурских ханов. Затяжная двадцатилетняя война уйгуров с енисейскими кыргызами закончилась в 840 г. поражением уйгурских сил и разгромом ханской столицы — города Ордубалыка на реке Орхон в Северной Монголии. Большая часть уйгуров вместе с другими огузскими племенами мигрировала на западную периферию своего государства — в Восточный [161] Туркестан, где вскоре закрепилась первоначально в Джунгарии со столицей в городе Бешбалыке, а затем и в Таримском бассейне, где они создали государство Кочо со столицей в Турфанском оазисе. В европейской литературе это государство обычно называется Уйгурским Турфанским царством. Государство Кочо в 1207 г. добровольно подчинилось Чингис-хану, а его государь (идикут) стал верным вассалом и союзником монгольских каганов. Уйгурские воины участвовали, в частности, в войне Чингис-хана против хорезмшаха. В 1275 г. уйгурское государство стало частью Чагатайского улуса. Свое автономное существование Уйгурское Турфанское государство прекратило в середине XIV в. Уйгуры сыграли решающую роль в приобщении монголов к письменной культуре. Именно уйгурская письменность, восходящая к согдийскому, а ретроспективно — к арамейскому курсивному письму, была принята монголами. Образованные уйгурские чиновники и писцы играли важную роль в государственном аппарате Монгольской империи. Брат Иоанн упоминает трех высокопоставленных чиновников-уйгуров, с которыми он непосредственно встречался при дворе Гуюка: несториан Чингая, Кадака и Бала. Брат Иоанн именует их протонотариями, т. е. составителями ханских посланий. (По возвращении в Лион брат Иоанн был назначен на должность протонотария при папском дворе.) Полиэтничные города Таримского бассейна, где господствовали уйгуры, были вместе с тем и важными центрами, где сосуществовали несколько мировых религий — буддизм, манихейство и христианство несторианского толка. Среди монгольских племен еще в дочингизову эпоху наибольшее распространения получило несторианство, заимствованное через уйгуров, и поэтому францисканцы пишут о стране уйгуров как о стране христиан-несториан.

9.2. Параллельное место у брата Иоанна гласит: «Чингис после краткого отдыха вновь приготовился к битве и пошел войной на страну уйгуров. Эти же люди — христиане из секты несториан; их он также войной покорил. Они [монгалы] приняли их письмо, ибо ранее не имели письменности, а теперь именно его называют письмом монгалов. Выступив оттуда против земли Сариуйгур, и против земли каранитов, и против земли Войрат, и против земли Капана, он все эти земли войной одолел» (LT, V. 8). [162]

В действительности монголы не завоевывали уйгуров. Это обстоятельство было известно брату Вильгельму (Вильгельм де Рубрук. XXVIII. 1). Уйгурское Турфанское княжество подчинилось монголам добровольно, хотя и под давлением обстоятельств. После того как властью в государстве кара-китаев завладел найманский хан Кучлук, он стал совершать походы против уйгуров. В 1209 г. правитель уйгуров иди-кут Барчук-арт-тегин убил кара-китайского наместника Шаукама и просил Чингис-хана принять его в свое подданство. В 1211 г. Барчук-арт-тегин лично прибыл ко двору Чингисхана и привез богатые дары. Чингис-хан выдал за уйгурского идикута свою дочь Алтын-беги и признал идикута своим пятым сыном. «Прибыл с выражением рабской покорности его величеству [Чингис-хану] иди-кут, государь уйгуров. Он преподнес в знак покорности дары и доложил: “Если Чингисхан окажет [мне] благоволение и возвысит своего раба за то, что тот услышал издалека и быстро пришел к нему, и я получу подарок, состоящий из алого верхнего платья и золотого пояса, и буду пятым [сверх] четырех сыновей Чингиз-хана, то я приумножу [свою] покорность и усердное [ему] служение!” Чингис-хан понял, что тот просит дочь, и соизволил сказать: “Я [ему] отдам дочь, и он станет [мне] пятым сыном”» (Рашид ад-Дин. Т. 1. Kн. 2. C. 163). Этаже ситуация в «Сокровенном сказании» (§ 238) передана следующим образом: уйгурский идикут обратился к Чингису: «Не пожалует ли меня государь Чингисхан. Не найдет ли и для меня хоть шнурка от золотого пояса». Золотой пояс в Монгольском государстве служил знаком высокого положения его владельца, нашедшего покровительство у реального обладателя власти ¹⁰⁸. Желание получить золотой пояс означало стремление правителя уйгуров занять важное место в иерархии новой власти. Уйгуры приняли участие в походе Чингис-хана на хорезмшаха, воевали с тангутами. С 1238 г. монголы стати назначать к уйгурам своих наместников-даругачи и облагать уйгуров поборами и налагать повинности. Но войн между уйгурами и монголами не было. Это обстоятельство было известно и анонимному грузинскому автору, излагающему легендарную историю воцарения Чингис-хана: «[...] двинулся он на уйгуров, тех, что называли царя своего Едутом. В ту же пору эмиром у уйгуров был некий Сарчук, дивные дела которого сказочны да и суть сказки и поганы, и потому говорить о них ныне не [163] место. Но Чингизкаен смилостивился над ним, держат его в уважении, прибрал множество татар и подчинил [их], подчинил он также каркитов» (Хронограф II, с. 116). В этой перспективе сведения о войне монголов с уйгурами являются преднамеренной ошибкой информатора францисканцев ¹⁰⁹.

10. МОНГОЛЬСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ XIII в. (НТ, §5)

Появление монгольской письменности, зафиксировавшей монгольский литературный язык, относится к концу XII — началу XIII вв., причем до сих пор не установлено, какое монгольское племя и при каких обстоятельствах ввело у себя письменность на основе уйгурского алфавита ¹¹⁰. Считается, что это могли быть найманы или кереиты, наиболее культурные из монгольских племен, жившие в ту пору по соседству с уйгурами. Предполагается, что монгольский письменный язык возник именно у этих племен до эпохи Чингис-хана и что Чингис-хан ввел для нужд своей державы уже готовый литературный язык, изображавшийся при помощи уйгурских букв ¹¹¹. Известно, что так называемый «Чингизов камень» и легенда на печати хана Гуюка (1246 г.) написаны на монгольском языке уйгурскими буквами. В качестве доказательства найманского происхождения монгольской письменности обычно приводится широко известное историческое предание о том, что в 1204 г. Чингис-хан, одержав победу над найманами, захватил в плен уйгура по имени Та-та-тун-а, служившего хранителем печати у найманского Даян-хана. С помощью этого плененного чиновника и была введена Чингис-ханом письменность на уйгурской основе. Эта версия наиболее популярна среди исследователей. Однако никаких найманских памятников до сих пор не обнаружено. Как известно, кереиты задолго до Чингис-хана приняли христианство несторианского толка, длительное время находились в культурных отношениях с уйгурами и другими народами Туркестана и Семиречья и опережали в своем развитии другие монгольские племена. Существует еще одна, третья, версия, связывающая происхождение письменного монгольского языка с семиреченскими киданями (кара-кытаями) ¹¹². [164]

Интерес папского посла к монгольским письменам не случаен, ведь он должен был вернуться в Европу с ответом великого хана. «Эти же люди — христиане из секты несториан; их он также войной покорил, — пишет об уйгурах брат Иоанн. — Они [монгалы] приняли их письмо, ибо ранее не имели письменности, а теперь именно его называют письмом монгалов» (LT, V. 8). Спустя 20 лет, в 1266 г. английский францисканец, университетский доктор Роджер Бэкон воспользуется отчетами путешественников в Центральную Азию для характеристики видов письменности восточных народов. Уйгуры, по его мнению, «являются отличнейшими писцами. Вот почему тартары заимствовали их буквы, и являются они великими писцами тартарскими. И пишут они сверху вниз и множат строки слева направо и [так] читают» (Английские источники, с. 218). В сирийской летописи Григория Абу-ль Фараджа имеются следующие сведения: «Поскольку у монголов не было письменности, Чингис-хан повелел уйгурским грамотеям обучить письму татарских детей. И посему монгольские слова пишут уйгурскими буквами, так же как египтяне [пишут] греческими буквами, а персы — арабскими. И он также повелел записать следующие постановленные им законы» (цит. по: Джувейни, с. 53). В анонимном грузинском сочинении, известном под названием «Хронограф XIV в.», о роли уйгуров сообщается следующее: «Уйгуры же были служителями идола, которого называли Куджном. Обрели они письмо с малым [количеством] букв, ибо пишут они книги ¹¹³, имея [в алфавите] шестнадцать букв, которые просты для изучения и легко понимаемы. Они же создали в виде короникона [цикл] двенадцать лет по названию двенадцати бессловесных животных и каждого бессловесного животного поставили во главе каждого года, как некогда в древности мудрые эллины [создали] двенадцать зодиаков, что суть звезды и созвездия солнца и луны» (Хронограф II, с. 115).

В «Юань ши», официальной истории Китая времен владычества монгольских ханов, содержится историческое предание о введении уйгурской письменности для нужд императорского двора ¹¹⁴. Оно перекликается со сведениями францисканцев, поэтому мы приводим текст из «Юань ши» полностью.

В 1204 г. во время похода на найманов был захвачен в плен уйгур Та-та-тун-а. При нем обнаружили золотую печать хана найманов, что свидетельствовало о высоком ранге пленника. [165] «Он был от природы умен и сообразителен и искусен в беседах и рассуждениях. Он глубоко постиг письменность своей страны <...>. Когда Тай-цзу [Чингис-хан] выступил в карательный поход на запад и найманское государство погибло, Та-та-тун-а положил печать за пазуху и бежал. [Когда он] был схвачен, император стал порицать его: “Люди и земли Даяна полностью перешли ко мне! Куда ты шел с печатью?” [Та-та-тун-а] отвечал ему: “Это долг слуги! [Я] собирался сохранить [печать даже ценой своей] жизни, хотел разыскать старого хозяина и вручить ему. Как бы [я] посмел иначе”. Император сказал: “[Это] верный и почтительный человек!” — и спросил [его], для чего употреблялась эта печать. [Та-та-тун-а] ответил ему: “Она употреблялась как свидетельство [подлинности указа хана] во всех делах, когда взимались налоги и назначались люди [на должности]”. Император одобрил это и приказал [Та-та-тун-а] оставить в свите. После этого во всех случаях, когда издавались императорские указы, стала употребляться печать. [Та-та-тун-а] было приказано по-прежнему ведать ею. Император спросил [его]: “Хорошо ли ты знаешь письменность своей страны?”. Та-та-тун-а в ответе изложил все, что [он] знал. [Это] пришлось по душе [императору], и он приказал Та-та-тун-а обучить царевичей и князей писать на своем языке уйгурскими буквами» (цит. по: Мэн-да бэй-лу, с. 125-126). Когда Угедей-хан (1229-1241) вступил на трон, было приказано Та-та-тун-а ведать императорской печатью и сокровищами казначейства.

В 1220 г. китайский чиновник Чжао Хун совершил дипломатическую поездку к монголам Северного Китая, встречался с наместником Чингис-хана — Мухали и по возвращении написал небольшую записку о том, что видел и слышал, общаясь с монголами. Представитель Срединной империи, достигшей непревзойденных высот в искусстве управления государством, смотрел на степняков как на варваров: «Нынешние татары очень примитивны и дики и почти не имеют никакой системы управления». Касаясь вопроса о рассылке приказов, Чжао Хун пишет: «При первом возникновении [монгольского государства] у них совсем не было письменных документов. Во всех случаях, когда рассылались приказы, повсюду отправлялись послы, [при этом] вырезались только метки [на кусках дерева], чтобы запомнить их [приказы]. [166] Послы не смели прибавить или убавить хотя бы одно слово. [Это] обычай их страны <...>. В документах, применяемых ими самими [в отношениях] с другими государствами, до сих пор во всех случаях употребляется уйгурская письменность. [Она] похожа на китайские нотные знаки для флейты» (Мэн-да бэй-лу, с. 52).

Южнокитайский дипломат Сюй Тин писал в 1237 г.: «Что касается тех [документов], которые имеют распространение в собственном государстве татар, то [они] пользуются только маленькими дощечками длиной 3-4 цунь. [Они] надрезают их по четырем углам. Например, если посылается [куда-либо] десять лошадей, то делается десять нарезок. В общем, вырезается только число их [предметов]» (Хэй-да ши-люе, с. 141).

По свидетельству Рашид ад-Дина, «в давние времена у монголов был обычай большинство посланий передавать [устно] искусно рифмованной и иносказательной речью» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 117). Не исключено, что первоначально необходимость использовать уйгурский алфавит для монгольского языка была связана с внешними контактами правящего дома, тогда как внутренние дела оформлялись по-прежнему устно. Посол Сюй Тин специально исследовал этот вопрос. Пишет он о китайском советнике великого хана Елюй Чу-цае и старшем секретаре монгольского двора Чжэньхае. «Что касается тех [документов], которые имеют распространение среди мусульман, то они пользуются уйгурскими буквами. Ведает ими Чжэньхай. Уйгурская письменность насчитывает только 21 букву. <...>. Что касается [документов], имеющих распространение в погибших государствах — среди северных китайцев, киданей и чжурчжэней, — то применяется только китайская письменность. Ведает ими Ила Чу-цай. <...>. В делах [управления] всеми краями [государства] право полностью распоряжаться жизнью и имуществом [населения] при отсутствии [изданных] указов татарского правителя переходит в руки того, кто распоряжается [ханской] печатью. [Я, Сюй] Тин, исследовал это. Только когда дело воспроизводится в документе, они могут проводить в нем личные идеи, ибо татарский правитель не знает грамоты. Что касается таких важных дел, как походы, война и другие, то [они] решаются только самим татарским правителем. Однако он еще обдумывает их вместе со своей родней. Китайцы и другие люди [167] не участвуют [в этих обсуждениях]. Правитель обычно называет татар “своей костью”» (Хэй-да ши-люе, с. 142).

На протяжении жизни следующего поколения монголов ситуация с распространением письменности изменится. Персидский чиновник и автор «Истории завоевателя мира» Джувейни, путешествуя в 1248 г. по пути из Багдада в Монголию, узнал, что «император издал указ обучать монгольских детей уйгурскому языку». Наиболее древним образцом монгольской письменности на уйгурской основе является так называемый «Чингизов камень» (хранящийся в Эрмитаже), надпись на котором датируется приблизительно 1225 г. Приказы на золотых и серебряных пластинках — пайцзах — также писались по-монгольски буквами уйгурского алфавита. О распространенности уйгурского алфавита в XIII-XIV вв. на всем пространстве Великой Степи свидетельствует следующий факт. В 1930 г. на левом берегу Волги близ села Терновки была найдена золотоордынская рукопись на бересте, датируемая началом XIV в. ¹¹⁵. Рукопись была написана уйгурским алфавитом большей частью по-монгольски, меньшей — по-уйгурски. Берестяной свиток содержал лирические стихи.

По собственному свидетельству Марко Поло, он, проведя в Азии 26 лет в качестве ханского посла, «научился их языку и письменам: <...> четырем азбукам» (Марко Поло, с. 51). В его книге, однако, осталось неразъясненным, какие это четыре азбуки. Со слов персидского историка Рашид ад-Дина известно, что при великом хане Хубилае должности по гражданскому управлению занимали представители четырех народов: таджики, китайцы, уйгуры и аркауны, то есть христиане-сирийцы. Так как главные должности, по словам Марко Поло, китайцам не поручались, то, возможно, четыре упомянутых им алфавита — это арабский, уйгурский, сирийский и басыпа (квадратное монгольское письмо, изобретенное при Хубилае).

Комментарии

39. Saunders J. J. John of Plan Carpini: The Papal Envoy to the Mongol Conquerors who traveled through Russia to eastem Asia in 1245-47 // History Today 22. 1972, pp. 547-555.

40. Дашкевич Н. Переговоры пап с Даниилом Галицким об унии юго-западной Руси с католичеством // УИ. Киев, 1884. № 7; Большакова С. А. Папские послания галицкому князю как исторический источник // ДГ. 1975. М., 1976. С. 122-129; Noye E. OFM. Legatio Fr. Joannis a Plano Carpini ad Tartaros // Collectanea commissionis synodalis 8. Peiping 1935, pp. 22-33; Szczesсiak B. The Mission of Giovanni de Plano Carpini and Benedict the Pole of Vratislavia to Halicz // Journal of Ecclesiastical History 7. 1957, pp. 12-20; Rouhau G. Innocent IV devant Ie Peril tatar: ses lettres а Daniel le Galice et а Alexandre Nevsky // Istina 6. 1959, pp. 167-186.

41. Historica Russiae Monumenta. Saint-Petersbourg, 1841 / Ed. A. J. Turgeniev. T. I. Doc. LXXVIII. P. 63; Пер. на русский язык: 1) Рошко Г. Иннокентий IV и угроза татаро-монгольского нашествия. Послания Папы Римского Даниилу Галицкому и Александру Невскому // Символ. Париж, 1993. № 30. С. 102-104; 2) Матузова В. И., Пашуто В. Т. Послание папы Иннокентия IV князю Александру Невскому // Studia Historica in honorem Hans Kruus. Tallinn, 1971. C. 136-138.

42. Dictionnaire historique de la papautu. Sous la direction de Philippe Levillain. Fayard. 1994, p. 882.

43. Matthai Parisiensis, monachi Sancti Albani, Chronica Majora / Ed. H. R. Luard. London, 1877. Vol. IV, p. 599.

44. Котляревский С. А. Францисканский орден и римская курия в XIII и XIV веках. М., 1901.

Oliger L. Franciscan Pioneers Amongst the Tartars // Catholic Historical Review XVI. 1930; Orlini A. OFM Conv. Fra Giovanni di Pian del Carpine ambasciatore di Roma // Miscellanea Francescana di storia, di lettere, di arte 43. 1943, ss. 55-79; Simonut N. Il metodo d’evangelizzazione dei Francescani tra Musulmani e Mongoli nei secoli XIII-XIV. Milano, 1947; Pisani L. L’attivitа politica d’Innocenzo IV e i Francescani (1243-1254). Neapel, 1957. (Pontificium Athenaeum Antonianum. Facultas Sacrae Theologiae-Theres ad Lauream 118); Petech L. I francescani nell’Asia centrale e orientale nel XIII e XIV secolo // Espansione del francescanesimo tra Occidente ed Oriente nel secolo XIII. Atti del VI Convegno internazionale alla Societа internazionale di studi francescani: Assisi, 12-14 ottobre 1978. Assisi, 1979, pp. 213-240; Espansione del francescanesimo tra occidente e oriente nel secolo XIII. Atti del VI conv. int. Assisi 12-14 ott. 1978. Assisi, 1979; Altaner B. Sprachkenntnisse und Dolmetscherwesen im missionarischen und diplomatischen Verkehr zwischen Abendland (papstliche Kurie) und Orient im 13 und 14. Jahrhundert // Zeitschrift fur Kirchengeschichte 55. 1936, ss. 83-126; Richard J. Le discours missionnaire: ‘exposition de la foi chretienne dans les lettres des papes aux Mongols // Predication et propagandes au Moyen Вge. Islam, Byzance, Occident. Paris, 1983, pp. 257-269.

45. Monumenta Germaniae Historica (далее MGH). Epistolae saeculi XIII. Berolini, 1881. T. I, p. 178 ff.

46. MGH. Scriptores ad usum scholarum. Hannover, 1955. T. 31, p. 186.

47. Sounders J. J. Matthew Paris and the Mongols // Essays in Medieval History Presented to Bertie Wilkinson. Toronto, 1969, pp. 119-120; Connell C. W. Western views of the origin of the «Tartars»: an example of the influence of myth in the second half of the thirteenth century // The Journal of Medieval and Renaissance Studies 3. 1973, pp. 117-118.

48. Monumenta spectantia historiam Slavorum meridionalium. Zagrabiae, 1894. Vol. 26, p. 169, цит. по: Назаренко А. В. Русь и монголо-татары в хронике Сплитского архидьякона Фомы (XIII в.) // История СССР. 1978. № 5. С. 155.

49. Фома Сплитский. XXXVII; см. также: Gockenjan H. Tataren // Lexikon des Mittelalters VIII. 1996-1997. Sp. 487-488; de Rachewiltz I. The name of the Mongols in Asia and Europe: A reappraisal // Etudes mongoles et siberiennes 27. Actes de la 37e P.I.A.C. 1996, pp. 199-210.

50. Cronica Fratris Salimbene de Adam ordinis minorum edidit O. Holder-Egger // MGH.SS. T. XXXII. pars I. Л. 296.

51. Малов C. E. Памятники древнетюркской письменности. М.; Л., 1951. С. 30.

52. Wittfogel K. A., Feng Chia-sheng. History of Chinese society: Liao (907-1125). Philadelphia, 1949, pp. 101-102.

53. Ср.: Кычанов E. И. О татаро-монгольском улусе XII в. // Восточная Азия и соседние территории в Средние века. Новосибирск, 1986.

54. Кляшторный С. Г. Государства татар в Центральной Азии (дочингисова эпоха) // Mongolica. К 750-летию «Сокровенного сказания». М., 1993; Weiers M. Herkunft und Einigung der mongolischen Stamme: Turken und Mongolen // Die Mongolen in Asien und Europa / Hrsg. S. Conermann und J. Kusber. Frankfurt am Main, 1997, ss. 27-41.

55. Рыбаков Б. А. Русские карты Московии XV-XVI века. М., 1974. Вклейки на с. 12, 23, 81.

56. Егоров В. Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М., 1985. С. 154-158.

57. Дёрфер Г. О языке гуннов // Зарубежная тюркология: Древние тюркские языки и литературы. М., 1986. Вып. 1. С. 79-80.

58. Haenisch E. Die Geheime Geschichte der Mongolen. Lpz., 1948. S. 137.

59. Клапрот Ю. Что такое татары? // Северный архив. 1823. Т. 6. № 11; Наумов П. Об отношениях российских князей с монгольскими и татарскими ханами от 1224 по 1408 год. СПб., 1823; Попов А. И. Татары. Монголы // Русская речь. 1973. № 1. С. 119-123; Фахрутдинов Р. Г. Золотая Орда и ее роль в истории татарского народа // Из истории Золотой Орды. Казань, 1993.

60. Подробнее см.: Юрченко А. Г. Империя и космос. СПб., 2002. § 3.9 и § 3.11.

61. Terra autem de qua prius sunt egressi Gotta vocatur (Юлиан, l .2).

62. Юлиан говорит о правителе Готты, которого звали Gurgutam. Дёрри, со ссылкой на Хайссига, высказывает предположение, что речь идет о Чингис-хане или Джучи (Юлиан, с. 167-168). На самом деле, Gurgutam-это gur can каракитайский; его история имеет лишь косвенное отношение к войне Чингис-хана против хорезмшаха. См. также: Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 96-98; Ан-Насави сообщает, что хорезмшах требовал у Кушлук-хана, захватившего гур-хана, дочь последнего со всеми сокровищами (ан-Насави. 3).

63. См. также: Rudolf K. Die Tartaren 1241/1242. Nachrichten und Wiedergabe: Korrespondenz und Historiographie // Romische Historische Mitteilungen 19. Wien, 1977, ss. 79-107.

64. Эрнак-Ургенч, упоминается также в НТ, § 24; подробнее см. коммент. 35.

65. Connell C. W. Western views of the origin of the «Tartars»: an example of the influence of myth in the second half of the thirteenth century // The Journal of Medieval and Renaissance Studies 3. 1973, pp. 115-137.

66. Мельникова Е. А. Древнескандинавские географические сочинения. Тексты, перевод, комментарий. М., 1986. С. 146.

67. Элиаде М. Космос и История. М., 1987. С. 36.

68. В литературе отмечается, что обозначение страны света-«летний закат» (estivalis occidens)-находит соответствие в «Истории Тартар» брата Ц. де Бридиа. Ср. также: Страбон. I. 2. 28.

69. Бакави-знаменитый толкователь Корана, жил в нач. XII в.

70. См., например: Мандельштам А. М. Характеристика тюрок IX в. в «Послании Фатху б. Хакану» ал-Джахиза // ТИИАЭ АН КазССР. 1956. Т. I. Археология; Зайончковский А. Старейшие арабские хадисы о тюрках (VIII-XI вв.) // ТС. М. 1966.

71. Объяснение этой формы см.: Serruys H. Mongyol: Moyal and Mangyus: Mayus // AOH XXXVI. 1982, pp. 476-479.

72. Hambis L. L’histoire des Mongols avant Gengis-Khan // CAJ XIV. 1970, pp. 125-133.

73. Pelliot. Notes on Marco Polo, I, p. 285.

74. Симон де Сент-Квентин. XXXII. 34. «Мозох» соответствует «Мешек» в русской транскрипции (Быт. 10:2). Обзор латинских источников см.: Bezzola, s. 125f.

75. Подробный анализ этой темы см.: Weiers M. Herkunft und Einigung der mongolischen Stamme: Turken und Mongolen // Die Mongolen in Asien und Europa / Hrsg. S. Conermann und J. Kusber. Frankfurt am Main, 1997, ss. 29-39.

76. Franke H. A Sung ambassy of 1211-1212: the Shih-Chin-lu of Ch’ehg Cho // BEFEO. 1981.T. LXIX, p. 170.

77. Хэй-да ши-люе, с. 145, комм. 2, со ссылкой на: Pelliot P. Les mongols et la papaute. Paris, 1923, p. 22 et pl. II.

78. Фазлаллах Рашид ад-Дин. Огуз-наме / Пер. с перс., предисл., коммент., прим. и указатели Р. М. Шукюровой. Баку, 1987. С. 28-29. См. также: Мункуев Н. Ц. Заметки о древних монголах // Татаро-монголы в Азии и Европе: Сб. ст. М., 1970; Кычанов Е. И. 1) К вопросу об уровне социально-экономического развития татаро-монгольских племен в XII в. // Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии. Улан-Батор, 1974; 2) Монголы в VI-первой половине XII в. // Дальний Восток и соседние территории в Средние века. Новосибирск, 1978; 3) О татаро-монгольском улусе XII в. // Восточная Азия и соседние территории в Средние века. Новосибирск, 1986.

79. Рыкин П. О. Создание монгольской идентичности: термин «монгол» в эпоху Чингис-хана // Вестник Евразии. Acta Eurasica. M., 2002. № 16. С. 61.

80. См. также: Бартольд В. В. Образование империи Чингис-хана // Сочинения. Т. V. М., 1968. С. 253-265; Палладий [Кафаров П.] Старинное монгольское сказание о Чингис-хане // ТЧРДМ. СПб., 1866. Т. 4; [Палладий]. Старинное китайское сказание о Чингисхане Шэн-ву-цин-чжен-лу. Описание личных походов священно-воинственного. Перевод с предисловием и примечаниями архим. Палладия // Восточный сборник. СПб., 1877. Т. I.; Владимирцов Б. Я. Чингис-хан. Пг.; М.; Берлин, 1922; Майский И. М. Чингис-хан // ВИ. 1962. № 5; д’Оссон К. История монголов от Чингис-хана до Тамерлана. Т. I. Чингис-хан / Пер. и предисл. Н. Козьмина. Иркутск, 1937.

81. В XIII в. рассылка стрел обозначала сигнал сбора и вызова (ан-Насави. 96). Чжурчжэни делали зарубку на стреле для объявления о каком-либо деле. Если дело спешное, на стреле делали три зарубки (Сюй Мэн-синь, с. 276).

82. Эта же история была известна и русскому писателю XVII в. Андрею Лызлову, см.: Лызлов, с. 14.

83. О дальнейшем развитии этой легенды см.: Неклюдов С. Ю. Заметки о мифологической и фольклорно-эпической символике у монгольских народов: символика золота // Etnografia Polska. Wroclaw; Warszawa; Krakov; Gdansk. 1980. T. 24. Z. 1.

84. Sinor, pp. 546-547.

85. Ср.: Risch, ss. 108-109; Pelliot. Recherches, p. 29; Painter, p. 56. n. 3.2.

86. Алексеев М. П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей. Введение, тексты и комментарий, XIII-XVIII вв. Иркутск, 1941. С. 18.

87. Juvaini. Vol. 1, p. 196.

88. Pelliot, Recherches, p. 29; См. также: Mediaeval researches from eastern Asiatic Sources. Fragments towards the knowledge of the geography and history of Central and Western Asia from the 13th to the 17th century, by E. Bretschneider. London, 1910. Vol. 2, p. 275.

89. Unde fugientes dicti Madyanite habitaverunt iuxta, fluvium quendam nomine Tartar, unde et Tartari sunt vocati (Юлиан, 6. 1-3). Ср. с древнерусскими известиями: «Приде неслыханная рать безбожнии Моавитяне, рекомыи Татаръве» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 740).

90. У нас нет оснований, вслед за Матузовой, приписывать этимологические изыскания самому Матфею Парижскому, см.: Матузова В. И. Английские средневековые источники, IX-XIII вв.: Тексты; Пер.; Комментарий. М., 1979. С. 164-165, прим. 13, 24; ср.: Painter, p. 56, 3.3.

91. ан-Насави. 71; 92. См. также: Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М., 1978. С. 206 и след.

92. I. de Rachewiltz. Papal Envoys to the Great Khans. London, 1971, pp. 72-73.

93. Ср. коммент. Daffinа, pp. 422-423; Sinor, p. 547.

94. Кычанов E. И. Чжурчжэни в XI в. (Материалы для этнографического исследования) // Древняя Сибирь. Сб. ст. Вып. 2. Сибирский археологический сборник. Новосибирск, 1966. С. 270, прим. 10. (Материалы по истории Сибири)

95. О реке Фарфар, протекающей через Дамаск, сообщает еврейский путешественник XII в. Вениамин из Туделы: «С горы Ермона, при подошве коей стоит город, стекают сюда две реки: Амана и Фарфар <...>. Река же Фарфар течет между садами и рощами вне города и обильно орошает их своими водами» (Вениамин из Туделы, с. 60).

96. Подробнее см.: Graf A. Die Tartaren im Spiegel der byzantinischen Literatur // Jubilee Volume in Honour of Prof. Bernhard Heller. Budapest, 1941, ss. 77-85.

97. Ср.: Михайлов Г. И. Монгольский язык в летописях Рашид ад-Дина // Кр. сообщ. Ин-та народов Азии. М., 1964. № 65. С. 118-119.

98. Pelliot, Recherches, p. 30.

99. О местности Баргу см.: Бертагаев Т. А. Об этимологии слов Баргуджин, Баргут и Тукум // Филология и история монгольских народов. Памяти академика Б. Я. Владимирцова. М., 1958; Ксенофонтов Г. В. Ураангхай-сахалар. Очерки по древней истории якутов. Республика Саха (Якутия), 1992. Т. 1. Кн. 2. С. 131-135; Скрынникова Т. Д. Этнотопоним Баргуджин-Токум // История и культура народов Центральной Азии. Улан-Удэ, 1993. С. 41-51.

100. Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 147. См. также: Buell P. D. Early Mongol Expansion in Western Siberia and Turkestan (1207-1219): a Reconstruction // CAJ 36. 1992, pp. 1-32.

101. Комментарий архимандрита Палладия Кафарова на путешествие Марко Поло по Северному Китаю // Известия ИРГО. 1902. Т. XXXVIII. Вып. I. С. 18-20.

102. Бангу-Баргу-Забайкалье.

103. Ср.: Гумилев Л. Н. Монголы и меркиты в XIII в. // Уч. зап. Тартусского гос. ун-та. Тарту, 1977.

104. Pelliot, Recherches, pp. 30-31; Даффина принимает точку зрения Пелльо, см.: Daffinа, p. 423, n. 6.

105. Pointer, p. 57, n. 4. 2.

106. Ср.: Dunlop D. M. The Karaits of Eastern Asie // Bulletin of the School of Oriental and African Studies. 1943-1946. XI, pp. 276-289.

107. Алексеев М. П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей. Иркутск, 1941. Изд. 2-е. С. 37-38.

108. Ср. согласно исследованию Э. Шефера, чужеземные владетели, ища расположения или покровительства династии Тан, направляли грамоту, прося о золотом поясе и облачении императорского подданного, см.: Шефер Э. Золотые персики Самарканда. М., 1981. С. 45.

109. См. также: Радлов В. В. К вопросу об уйгурах // Приложение к XII тому Зап. имп. АН. 1893. № 2; Позднеев Д. Исторический очерк уйгуров: По китайским источникам. СПб., 1899; Молов С. Е. Остатки шаманства у желтых уйгуров // Живая старина. СПб., 1914. Год XXI. Вып. 1; Бартольд В. В. 1) Туркестан в эпоху монгольского нашествия. СПб., 1900. Ч. 2. С. 416-420; 2) История культурной жизни Туркестана. Л., 1927. С. 41-48; Тихонов Д. И. Хозяйство и общественный строй уйгурского государства XI-XIV веков. Л., 1966; Кызласов Л. Р. Уйгуры // История Сибири. Л., 1968. Т. 1; Клосон Дж. О названии уйгур // Исследования по уйгурскому языку. Алма-Ата, 1965. Т. 1; Малявкин А. Г. 1) Уйгурское Турфанское княжество в XIII веке // ТИИАЭ АН КазССР. Алма-Ата, 1962. Т. 15; 2) Материалы по истории уйгуров в IX-XII вв. Новосибирск, 1974; Семенов А. А. Очерк культурной роли уйгуров в монгольских государствах // Материалы по истории и культуре уйгурского народа. Алма-Ата, 1978; Исхаков Г. М. Этнографическое изучение уйгуров Восточного Туркестана русскими путешественниками второй половины XIX века. Алма-Ата, 1975; Allsen Т. T. The Yuan Dynasty and the Uighurs of Turfan in the 13th century // M. Rossabi. China among Equals. Berkeley, Los Angeles; London, 1983, pp. 245-247.

110. Richard J. La limite occidentale de l’expansion de l’alphabet oumgour // JA 239. 1951, pp. 71-75; Орловская M. H. О периодизации истории развития монгольского письменного литературного языка // Mongolica. M., 1986.

111. Владимирцов Б. Я. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия. Введение и фонетика. Л., 1929. С. 19-20.

112. Викторова Л. Л. К вопросу о найманской теории происхождения монгольского литературного языка и письменности (XII-XIII вв.) // Языки народов Востока. Л., 1961.

113. Груз, «цигни» означало и «книга», и «письмо».

114. См. также: Allsen T. T. The Yuan Dynasty and the Uighurs of Turfan in the 13th century // M. Rossabi. China among Equals. Berkeley, Los Angeles; London, 1983, pp. 266-267; de Rachewiltz I. Turks in China under the Mongols: a preliminary investigation of Turco-Mongol relations in the 13th and 14th centuries // M. Rossabi (ed.). China among Equals. Berkeley; Los Angeles; London, 1983, pp. 283-284.

115. Поппе H. H. Золотоордынская рукопись на бересте // Советское востоковедение. М.; Л., 1941. Т. 2. С. 81-134.