БАРКУЛАБОВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ

Сейм великий был у Берести лета бож. нарож. 1545, на котором сейме был король его милость полский великий князь литовский Жикгимонт Казимерович з королевою Бонею и с королевнами. А при его милости сын его милости господарь наш другий кроль полский Жикгимонт Август и с королевою своею Алжбетою, дочкою короля ческаго и римскаго Фирдынанда. При которых на сейме при их милости обоих королех много было бискупов, панов рад, Панове рада великого князства, панята и вся шляхта хоруговная, и вси рыцерства всих землей и княжества Литовского, же было множество людей на том сейму, иж на обе стороны около Берестя на колконадцать миль стояли. А при их милостех обоих королех на том сейме Берестейском много было послов, яко от християнских господарей, также и от бесурменских, а был тот сейм у Берести так много — от святого Петра и Павла аж до святого Архангела Михаила. С того сейму Берестейского его милость господарь нашь кроль Жикгимонт Август и зь королевою Алжбетою [296] поехал до Вилни и взял его милость у свою справу все великое Литовское панство, Руское и Жомоицкое отца его милости Жикгимонт Старый король. Того ж сейму Берестейскаго, на котором сейме их милость кролеве обадва были, князь Семен Глебович Пронский принял веру римскую, а назван Фридрихом; на тот час дано ему воеводство Киевское.

Могилев

За господаря кроля Жикгимонта, за митрополита Иону, за владыку полоцкаго пана Хребтовича, за держанем пана Стафия Воловича, за старосту его пана Баркулаба Корсака, а пан Иван Чорный был городничим. А место Могилев засели люди прихожие на Леткове, к Печерску идучи, то вотчичи — Сухоч, Бутак Андросович, около места прихожие люди селяне с Княжич, з Головчина, з сел многих; которые сели за Дубровною, то Буйничане и Голынчане селяне, также и з Радивонкович. Бо первей было село Радивонковичи, а потом Буйничи — старые села давние; а которые сели на слободе на Гривцена берегу около Кощоваго, коло Десятиныя, продки их з Смоленска пришлые Смоляне, то ест Таврило Дристун, Иван Беляй, Максим и иных много, также Овтушко Богатый, — тые вси з Смоленска пришли. Лета 1526 болший замок зароблен и принято много горы Могилы, на которой теперя замок Могилев стоит по горце Могиле, назван Могилев. Почавши од Днепра, идучи подле Дубровны аж и за Печерское на гетой стороне кгрунты, то все Буйницкое было, а Буйничи село княженье можное держало: князь Крошинский, князь Мосалский, пан Баркулаб, пан Солтан, пан Филон и иных панов [много].

Полтеск

На запусты великие мясные князь Иван Васильевич Московский, царь восточный, град славный великий Полоцок взял под кролем Августом року 1563.

Баркалабов

Повзяти Полоцком за господаря короля Августа, за митрополита Девочку, за владыку полоцкаго Варсанофия Валоха, за ласкою господаря кроля, за великие и почстивые послуги, за силное горловане, за нелютование здоровя, и нежаловане маетности у справе рыцерской военной его милости пана Баркулаба Ивановича Корсака, ротмистра и старосту дисенского, на лесе глухом, на кгрунте лесном, на врочищу, прозываемом Брус, закликавши на волю и давши слободы год дванадцать людем прихожим за волею божиею и за благословенством людей духовных заложил замок именем своим Баркулабов року 1564.

Так же соорудил храм Святаго Духа а другий престол Рожство господа нашего Иисуса Христа и посветил его року 1568. За владыку Варсанофия, за митрополита Иону, року 1568, за кроля Августа, за пана Баркулаба и за врядника его Раковского села Вендорож, Куты, Ловечы, Будища людми прихожими засадили, а потом в том же Вендорожи року 1586 во великий пост церков святаго Покрова сооружена и попу Вендорожскому его милость князь Богдан Соломерецкий тую церков отдал, бо тая была первей парафея Баркулабоская, парафея отца Алексея Гавриловича Мстиславца, отца Феодора Филиповича Могилевца.

Року 1570 владыка полоцкий Варсанофий Валах переставился; у месте Могилеве поховано, албо погребено его через пана Фильна у святаго Спаса в Могилеве.

Того ж року 1570 священника Куренского совершено на владычество Полоцкое именем Феофана. [297]

Року 1576 наехал, албо взято Стефана Батуру, княжа Семикгродское, на кролевство Полское. Тот господарь король Стефан Батура, княжа Семикгродское, праве был человек побожный, рыцерский, военный, щасливый, правдивый, правый. Того ж року корону принял, а Гендрик король с кролевства Полского утек до своее земли.

На початку от него новый календарь украдоватися почал; прето немного лет и на свете мешкал.

Пан Баркулаб Иванович Корсак, староста дисенский и ротмистр кролевский, войт дисенский, рыцер и военник добрый, славный, замок Диену, замок Вороничи, замок Леплю, замок Чашники — тые вси замки по взятию Полоцком веспол с паном Романом Ходкевичом сами и з своим людом позакладали и места поосажали людми добрыми. А потом року 1576 месяца августа 20 дня в понеделок у вечере дву годин в ночи пан Баркулаб переставился на старостве Дисенском в замку Дисенке, а погребено честно тело его у месте Виленском у церкви Святыя Пречистыя Богородицы.

Року 1578 месяца генвара 2 на Стретение Господне князь Януш Чорторийский панну Евву Баркулабовну, дочку пана Баркулабову, в стан малженский за себе взял. Того ж року 1578 на святой недели у вовторок о полудни матка пана Баркулабова у Баркулабове переставилася пани Маря Кгитовтовна, городничая полоцкая, а поховано албо погребено тело ее милости у Могилеве Святаго Спаса у притворе.

Року 1579 господарь король Стефан Батура, кроль полский, княжа Седмикгродское, под князем великим Московским князем Иваном Василевичом Полтеск замок взял с поляцми и литвою.

Москва Могилев выжгла в Петров пост.

Року 1580, господарь кроль Стефан был под Псковом и взял город Псков, а Москва, то ест Серебреный, з немалым войском, место славное Могилев выжог; там же у край Шклов, Копысу, села велми выпустошили, так же и около Могилева. На Орши и до Радомли, Мстиславля тых замков не подходила ани рушила; а в Боркулабове князь Чарторийский Иван з войском своим на тот час был, так теж н Темрюк со тристами войска татарского при нем был у Боркулабове, на тот час и сторожу у Новоселках московскую поймали; а потом Темрюк и князь Чарторийский князь Иван, взявши ведомость певную от сторожи московское, которую поимали у Новоселках, то ест на имя Ивана, и князь Иван Чарторийский заехал от Шупень, дорогою великою Шкловскою до Могилева тягнул, а Москва под местом Могилевом места жгут, а Темрюк з Боркулабова дорогою Могилевскою на Задубровеня до замку Могилева з войском притягнул, а войско литовское у Шклове стояло. Тепер же от Могилева почали отпирати с трех сторон: Чарторийский от Шупень, Темрюк з Баркулабова, войско литовское з Копыси, из Шклова, Москву от Могилева отперли, побили, отогнали. Страшно было трупу московского гледети, реку Днепр силным трупом язовища загородили, иж колко недель днепровое рыбы не ядали и воды не пивали, для великого гнюсу трупу московского.

Року 1579, пан Андрей Гудовский, урядник баркулабовский, собравши войско немалое пешого и конного люду триста с паном Филоном и з его милостью князем Богданом Соломерецким, старостою кричевским, а надо всими тыми войсками люду учтивого яко шесть тисечей пан Андрей Гудовский гетманом был; под Смоленском и Рославлем так места выжгли волости, села попустошили; под замком Смоленским моцно и охотне штурм мели, толко не дал им господь бог его достати, албо выняти; з ласки божое з добычею великою до домов своих здоровы з доброю славою приехали.

Божею милостю царя и великого князя Ивана Василевича всея Руси, володимерского, московского, новгородского, казанского, царя витариханского [астраханскаго], господаря псковского, и великого князя смоленского, твердского, югорского, тримскаго, вядскаго, болгарского, и иных многих — Стефану, божиею милостю, королю полскому и великому князю литовскому, рускому, прускому, жомоитскому, мазовецкому, княжати семикгродскому. Што первей сего по взятию Полоцка зсылалися наши бояре с твоими паны понеоднокрот, и ты ото[м] нам явно знати не дал, и писал еси во своих листех и паны твои заводнем и мудрыми речами писали и того было явне зрозумети нелзе; што по прожнем обычаю послов своих слати не хотели есте, и мы к тобе послали послов своих, а ты приказал к нам нашим дворянином Григорием Афанасовичом Нощокиным рок, а к тому року нашим послом поспеть невозможно было. И мы к тобе послов своих отпустили, а наперед послов своих послали есмо к тобе гонца Федора Шимшарова з листом, жебы ты а наших послов з войском почекал, и ты к нам гонца своего отпустил еси, а сам еси не вернулся, идеш на конец землю з войском, а послом нашим росказал еси к собе ити наспех, прагнучи кров християнскую и хотячи видячи крови розлияния во хрестиянстве, и написал еси у своих листех, штобы нам своими послы приказати вси слова и нам почому позгинути, што тобе мило, албо любо, а от тебе не слышавши, албо которое уставиш новое дело, чему ся стать нелзе, и мы перед богом и перед тобою змирячися, послом своим к тобе ити росказали и на которой мере.

Року 1583, месяца септеврия 8 дня, его милость князь Богдан Соломерецкий, староста кричевский и луцкий, приехавши з войска з службы з двору его кр. милости с под Пскова, повзятию, панну Евву Баркулабовну старостянку дисенскую, у стан малженский за себе взял, а веселе было у месте Виленъском.

Того ж року 1585 у пост Филипов у пущи Сидоровской его милость князь Богдан Соломерецкий побил лосей десять великих а вепров диких великих осмь, где тепер село Сутоки и Махова.

Того ж року Василей Сескович з уряду зьехал, а пан Роман Ревут на вряд Баркулабовский наехал.

Того ж року 83, праве о светом Петре, албо на самый день Петра и Павла светаго у Головчине робили, пруд сыпалы. Якобы о полудни у месте Головчине у брони остроговой силный и великий гром забил 12 человек, а трех человек не знашли, не ведет гдеся подели, если вода занесла, албо песок засыпал.

Того ж року многа множества страшных и великих чудес господь бог оказати рачил: перуны и грады великия, сухость, морозы маль не через все лето были у Литве. От великого морозу на поли у колосьи жито посхло, многия домы панов зацных от перунов великих погорели, зиме з морозов и метелицы по дорогам многое множество людей убогих, также и купецких померло. А лете великий жар был: жито, яри, трава, так же ярины огородныя все погорело у Литве, а звлаща около Менска, около Вилни, люди убогия з хлеба на Русь давалися — молодцы, жонки, девки, много на Русь и на Украину понаходило.

Року божого нарож. 1584 великий князь Иван Василевич первей сына своего Федора посохом пробил, а потом сам и сын его старший умерли.

Року 1599 Стефан Василевич Годунов на царство Московское коронован. На весне великая вода была у Смоленску, у замку швырень зрыла, ставов, прудов много попсовало.

Року 1585 о семой суботе Хомутовский, врядник пана Любелского, села Гарбовичи, Хотетов, Следноки, и Струпищи, Заболотя, Батуня и [299] ины много сел побрал за пана Любелскаго держаня, а первей была волость замку Могилевского.

Року 1586 весну великий пост пан Михайло Гарабурда послом на Москву ходил. Оттоль вывез примиря на год двадцать, а мешкал на Москве аж до семое суботы, а приехавши у Литве умер.

Того ж року на святаго Юря мороз а снег у колена выпал. Тогды на Фом[иной] недели люди овсы, ячмени сеяли, а пред се был урожай добрый. Того ж року пан Любенскийи пан Троцкий умер, а пану Лву Сапезе волость пана Любелского досталася.

Року 1583 календар новый выдан за кроля Стефана, за митрополита Девочку, за владыку полоцкого Терлецкого ляха, бо перед тым был ротмистром, а век свой зжил. На тот же час было великое заметание промежи панами и промеж людми духовными, также и людми простыми было плачу великого, нареканя силнаго, похвалки, посварки, забуйство, грабежи, заклинания, видячи яко новые свята установляли, празники отменяли, купцом торги албо ярмарки поотменяли, праве было начало пристья антихристова, у таком великом замешанью. Того ж часу почали у во Лвове, у месте Виленском, у Берестю школы науку выдавати, братерство якоесь установляти и тым закон и веру утвержати, за патриархи не кажут бога просити, ани его успоминати, толко за папежа; тепер же почали сеймы — соборы чинити и до них изежчатися.

Року 1586 месяца июля на святаго Бориса и Глеба в месте Могилевском церков святыя Богородицы сооружена и через владыку посвечона. Того ж року, 86, было посту Петрова 5 недель. Того року ячмень, овес сеяли на десятой недели, предсе был урожай великий, добрый: жита мера была грошей по 14, а чверть жита по грошей полчварта.

Того ж року, 86, о Святом Духу на Москву ехал и на Орши был Еремея, патриарха Антиохийский, з своее земли до Москвы ехал рок; тогды на дорозе в него вси слуги отмерли, а мовил языком антиохийским.

Року 1586, месяца декабря 4 дня часа 9 о полудни, великий король полский Стефан Батура, княжа Семигродское, переставился, а поховано у Кракове.

Року божого нарож. 1588 взято на кролевство Полское кролем кролевича швецкаго.

Року 1587, зима была велми снежная, морозы силные, метелицы великие, так же и весна велми неуставична была: редкий день минул без снегу, аж до святого Юръя, а Юрей святый был 2 недели по святе; а потом на четвертой недели по святе в ночи были немилостивые страхи: великие дожды кгвалтовные домы подрывали, верхи позносили, яко через всю тую ноч не засыпали люде, по полям у пастухов статки градом побило, а в лесе деревем, у князя Головчинского много стирт з житом перун пожог, по селам статки мало не вси побив град по полям.

Того ж року 87 на весне пшеницы переводни сеяли на 5 недели, ярицы на 7, овсы, ячмени на 8 и на девятой, але не увошли от великих морозов; еще с первое Святыя Пречистыя почалися; гречихи не косили, а хотя кто и косил, немного пожитку мел. Того року жита жали по Покрову Святыи Богородицы, овсы и ячмени жали на 3 недели по Покрове. Тот рок 87 велми был на все згола незрожайный и голодный.

Року божого нарожения 1587 месяца июня 7 дня послы шли московские до Варшава кроля обирати на кролевство полское по смерти кроля Стефана: боярин и наместник коломенский, велико перимъский Стефан Василиевич Годунов, боярин и намесник коломенский Феодор Михайлович Троекуров ярославский, печатник и ближний дияк господарский Василей Яковлевич Щолканов, думный дияк Дружина Пантелеев Петелин. На том же сейму Варшавском ничого доброго не [300] усеймовали, бо межи панами была великая незгода: поляки вотовали на Максимилиана, цесаря християнского, литва вотовала на князя Московского, кролевая вотовала на кролевича шведцкого, и затым розехалися, не постановивши ничого доброго. На том же звезде было немилостивые посварки и забойства, выличили на том сейме невинне забитых сем сот голов. Были теж на том сейму з многих и далеких земль, то есть от царя турецкого, от князя московского Ивана Василевича, от Максимилияна, цесаря хрестиянского, от кроля шведского, всих тых было з розьных украин послов двадцать. Конвакация септебря 20 дня: пана Кишку послали послы по кролевича шведского Жикгимонта Третего, с которым кролевая сама послала двору своего выбраного люду коней пятсот.

Року божого нарож. 1588 взято на кролевство Полское кролевича шведскаго Жикгимонта Третего, а короновано у Кракове на Вознесение Христово. Того ж часу и тело кроля Стефана поховано.

Прето што ся почнет не з благословенства божого и старших панов господарей наших, а за призволеньем белых голов, не много господь бог помагает и грады множит, албо покой дарует. Теперь же за держаня кроля пана нашего Жикгимонта Третего явилася промеж панами великая немилость, показалося отщепенство и великое гонение у святой вере на церкви Христовы, а наболей на веру кафолическую, на веру хрестиянскую; оставивши голову Христа спасителя нашего, показуют и становят на то местце старшим головою Петра и насветшаго папежа. Были войны розные великие Зыкгимилем Волоским, з кролем шведским, с козаками запорозкими, праве згола якобы мало не пуста земля была. Так же у збожью неурожай, голоды великие, доров [дороговь] силная, поветрие, моры, лета непогодныя незрожайныя, праве на все недобро и неспоро было стало.

Року 1587 месяца октобря 1 дня за Жикгимонта Третего, за владыку полоцкого Феофана, за митрополита Девочку, на Вендорожи посвящено храм Покров Святыя Богородицы через Федора Филиповича, священника баркулабовскаго, за благословением Феофана, владыки полоцкого.

Лет две тисечи без закону пред потопом. Лет две тисечи зь законом со обрезанием. Лет две тисечи зь евангилием, то есть хрестиянство.

Року 1588 после Петра святаго был на Орши патриарха Цариградский именем; тот на Москву ехал до князя Федора Ивановича, а з ним три владыки, всих было при нем коней 50. Тот бо на собор до места Виленского листы писал до митрополита и до всих епископов.

Того ж року 88, у месте Виленском там у тых краях, так же у Киеве и на многих странах великий мор был. Того ж року 88, от семое суботы аж до Рожства Христова велми великая была непогода и неуставичность: в лете дожду не было, а у восень снегу не было, толко ветры а дожды, у восень о святом Покрове велми поводок великий был, аж по лугом пошла, праве яко на весне велика была, а до Рожства Христова у Днепре вода прибывала, из берегов выливалася.

Року того ж 88, месяца генваря 18, после святаго Афанасия на третий день дожды великие были, аж снег согнало, праве было яко не весне: пастухи на бор с статками погналися на паству, а потом за недель три знову зима лютая.

Того ж року архиепископ Феофан, владыка полоцкий, господин благоверный, у Полоцку преставился; там же погребено тело его честно.

Того ж року, 88, совершено на владычество Полоцкое Афанасия Терлецкого, за кроля Жикгимонта Третего, за митрополита Михаила Рагозу.

Року того ж от господаря кроля выслано напервей до Орши енералы, то ест над дванадцатми возными один енерал — местце старшое мает, Богдан Биряленок, якож пред тым у тых краях не бывало. [301]

Року 1589, месяца мая 30 дня, по запустах святаго Петра и Павла у пятницу ее милость кнежна Богдановая Соломерецкая, княгиня Евдокия Баркулабовна Корсаковна, у замку Кричевском за староства князя малжонка своего породила сына именем Исакия Долматского по прозвищу князь Богдан, а крестил его старец убогий.

Того ж року 89, пан Кгрикгор Вилянт у закупе Баркулабов держал год три; он уволоки меския роздавал. Тот рок 1590, яко в лете сухость, так зиме морозы силные великие; было так, иж ляда у восень палили.

Року 1590, были козаки запорозкие Матюша с полком, Голый с полком, у Могилеве аж до Минска приставъство по волостях брали, а кривды шкоды не чинилы, толко жонок охочих, тых намовляли и заклинали, абы з ними на низ ишли, и взяли з собою жонок и девок, яко двесте поголов.

Року 1592, о мясопустах, его милость князь Богдан Соломерецкий, — староста кричовский и олучицкий, Буйничи, Чайки откупил и уволоки поволочив, а пред тым было многих розных панов — князей Соколенских, князей Мосалских, князей Крашинских, пана Филона и далей.

Того ж року 92, его милость князь Богдан Соломерецкий староста кричевский и олучицкий, слободы осадил село Махова и Сутоки.

Того ж року 92, сталося великое и немилостивое замешане у вере от римлян на святую веру восточную греческую; почали соборы помесные чинити, то ест у месте Виленском братство навчоных людей до себе на поратунок прибавили з места Лвовского Григория Раготинца, Стефана Зизания. Тые силную и великую войну з рымляны мевали, не толко на ратушах и при рынку, по дорогах, но и посредку церкви святое войну, потарчку великую мевали, якож им господь бог противу их упоров великих измышленых уставов и законов николи но помог и не поможет. Теперь же почали от господаря кроля до архиепископов с прозбами и грозбами листы фалшивые писати и посылати по всих градех.

Року 1590, месяца июня 29, у Берестю Литовском на Рождество Иоанна Предтечи был собор, за митрополита Рагозу, а за владыку полоцкого Терлецкого, нижли на том зьезде ничого доброго не вчинили, на который собор и его милость князь Богдан, староста кричевский и олучицкий, посылал попа своего баркулабовского Федора Филиповича.

Року 1592. Жикгимонт третий, божею милостю король полский, великий князь литовский, руский, пруский, жамоицкий, мазовецкий, инфлянтский, кролевства Шведскаго наближний дедич и пришлый. Ознаймуем тым нашим листом всем посполите каждому зособна, кому бы новин ведати належало, нинешним и напотом будучим. Иж мы господарь видячи быти прихилных ку поровнаню у вере святой архиепископов релии греческое Ипатия, луцкого епископа, лвовскаго и холмского, которые до нас господаря с тым прислали, хотячи под зверхность и благословенство одного пастыря светейшаго отца нашего папежа римскаго быти, ему старшенство и зверхность признати, заховавши в себе вцале вси справы и церемонии в целости во церквах божиих. Што мы господарь видячи предся взяте их потребно до речей збавенных, то от них з вдячностю приймуем. А иж бы за таковую хуть свою ласки нашее господарское были вдячны и певны, тогды то им тым листом нашим привилеем, им самым и их потомком, по них всих епископом, презвитерем и всему епископству церкви восточный римския варуем и упевняем и словом нашим господарским прирекаем и обецуем, сами з себе и з яснейшими потомствы нашими кролевства Полского. Иж хотя бы тых речоных епископов подати и листу привиля нашего от патриархов и [302] митрополитов, яких же колвек причинку неблагословенству были на них винайдованя, клятвы выношены и выдаваны, иж то им епископом самым и всему духовенству их намней николи ни в чом шкодити не мает, обецуем, и словом нашим кролевским для вшелякаго оскарженя и клятвы и оглошенья, бы и добре противу станом их водлуг справ духовных и светских было для всих причин каковых духовенство владычеств, на которых оны мешкают з данины продков их и от нас, того от них не отоймовати, и при их животах и нашим особом не давати, але их заховуем вцале, с примноженьем ласки нашея и вывышеньем учстивости во упокою на тых владычествах, яко верных подданых и богомолцов наших, поки остатнего живота их ставати будет. И еще на тое им кождому, хто бы ся до таковое едности порядку прихилили, свободы волности потомуж, яко их милость духовные римские мають, также и они мають и будуть мети, што мы обецуем еще иншими привилеями нашими им надавати с примноженьем ласки нашея господарския. А то все обецуем мы господарь за нас и за потомки наши тым помененым епископом Кириле Терлецкому, владыце луцкому, Гедиону Болобану, владыце лвовскому, Леонтию Пелчицкому, владыце пинскому, Дионисию Збаражьскому, владыце холмскому, Гермогену, владыце полоцкому, вцале держати до их животов. И на твердость тое речи дали есмо им сесь наш лист привиле, подписавшися рукою нашею королевскою, до которого печать нашу коронную притиснути есмо велели. Писан в Кракове, месяца марта 11 дня року 1592.

Был сенод у Берестю року 1593 месяце октоврия 16.

Так се деяло на день зьезду зложоно октобра по старому, а 16 по новому. Сходилися духовен ства и рыцерства послы и Панове засесть и духовенства до господы княжати его милости воеводы киевского до каменицы пана Раского, отколь посылали до митрополита двох особ от духовных, а двох с кола рыцерского, ознаймуючы, иж се зьехали на сенод, абы ознаймил местце, на которое бы ся сходили з ними для намов, тому часови належачих. Он отказал, иж еще не намовилися о местцу, але до заутрешнего дня четверга 7 октобра отложил. И прибита была карта от него в церкви соборъной мурованой, там местце схоженю ознаймуючи. В том часе мел быти ему дан позов духовный от отца Никифора, ексарха, посланого на то от Гаврилия, патриархи Костентинополского, абы перед ним становился назаутрее для усправедливеня в таковых выступках, в чом будучи от когось перестережоный, митрополит и владыка крылися у господе ксендза бискупа луцкого. Того дня не рано у середу прибыль до Берестя его милость пан воевода Троцкий, и зараз был у его милости княжати воеводы киевского, который поведил, иж ест послове от его крол. мл. на тот сенод зь его милостю паном канцлером и паном подскарбьм, которых же немаш, абы се тым его мил. не ображал. Тую обмову его милость кгды княжа в коле поведил, тым вси были ображени людским повоженьем, же их милость знати не дают и не давали и стерегли уплыненье ся часу сыноду. Сынод зачали того дня. На самым року маршалка обрали духовные, также поселств скидку поветов слухали. У четверг заседали княжа воевода киевский и з сыном княжатем, воеводою волынским, велми рано на свитанью до его мл. пана воеводы Троцкого, а были там годин зекгаровых болш пяти под полудень. В тым приехал пан канцлер с подскарбим и шли просто до воеводы Троцкого, где и князя застали и знову толкож час не малый сами стравили. От себе слали послов до митрополита шесть особ с кола рыцерского, 6 особ духовных, 6 послов з места, давши до него мовене, и на писме доложивши в нем, абы часу не зволочил, а з ними сышолъся и намовил. Кгдыж тот зьезд толко народу рускому зложон, дознавши его быть, и тых владыков отщепенцами оных за пастыров не мети, а [303] иных обрать, а их зложить старатисе будут, если о собе справы певное не дадут публице, если при старой вере и благословенстве патриарха стоят.

Тых послов поткало княжа, — вжо ехали до митрополита. Тые послы митрополита зостали вже в панов сенаторов менованых. Которому кгды так поселство веселое прочитали, просили о цедулу тую; одно ей им не дано. Тые вси прошли от митрополита без отказу, обецуючи своих послать, яко зараз и прислали пана Прецвица, кашталяна каменецкого, пана Шуйского, третего каменицкого инстикгатора. Тые до княжати его милости шырокими словы реч учынили о том поселстве, иж в то з господы в[ашей] м[илости] ровне яко отповедь, або декрет яким был послан до митрополита, ображаючисе тым о то, иж им того там писма не зоставили: кгдыж они головного по того зъезде местце его кр. милости поведаючисе быть конклюзыи оной, одное справы без их милости быти не могла. Княжа учинил обмову, иж там был у их мл. однак держачи то от их мл., всих, же што колвек чинили, то бачне чиним и при них стоит и стояти будет; потом розвелися троха з речу до плачу, же се то они ни чым ображают: «Мы вси маем ся тым ображати от тых здрайцов наших, которые то наварили и от тых, хто им того помогаеть, жив, вжды терпливе зносячи явную крывду, на бога помету и оборону положив». Потом поведил пан Гулевич, человек досыть добре годный, маршалок обраный, иж [не] княжа его милость, але мы вси послали, а княжа его мл. ест яко одна персона. Если их милость и оные послы поведели же хмы не до вас посланы, але до их милостей княжат, а до новокрещенцов и евангеликов, не мем жадное справы. На тот час где они будут, там ничого слушного постановлено быть не может. Он теж поведал: «я теж вас не прошу, абысте який отказ чинили от мене». Княжа теж оповедаючисе вобец, же ничого без них в той справе чинити и мовить без их милостей не хочет. Потом по малой хвиле прислали их милость, же сами хочут быти у княжати. И приехал пан воевода Троцкий, пан канцлер, пан подканцлерий и шли на упокой до княжати. По године мают быть у княжати, прислал до кола, иж хочут их милость быти у в[ашей] м[илости], а то вже было смеркшисе; чекали на них килка годин. В том образившысе тым вси, иж так долго на них чекают, кгдыж не вем, о чом намовы сами з собою чинят: зде идет о всих нас и сумненя нашого. Прирекши у пятницу о 14 године зьехалисе и речи зача[тыи] кончити и разъехалисе, а гурмом з нареканьем. И то могли сенаторое слышать добре, бо были окна на улицу, а гук немалый тиж бы людей. На завтрее в пятницу по мене прислав пан подскарбий и иных, собрав до себе, там же напоминал: а што ведать, якую с того потеху, обецуючы на потомные часы, ведучи до згоды; чого а николи в нас не мог зеднати з отказу, же мы не хочем быть таковыми, яко там тые отщепенцы. Он мне отказал: в[аша] м[илость] не смееш пана воеводы смоленского. И на том заплатил, жем не от его милости приехал, але сам от себе. Потом ехали смы до кола до братии. Там же была инструкция поселств, читаных зо всих земль и поветов, земли Волынское, с Подоля, с Подгоря, з Руси, из Литвы, не Лвова, с Киева, с Премышля, с Пинска, же много их плачом были порушони, у послов самых привилев браты их; указовано, колко постановеных порядков патриархи Костентинополского, а по тым часе от к[о]р[олей] их м[и]л[остей] конфермованых доводов. Засе на писме, што ведят, як много указалосе на митрополита, як писал до людей листов зашитых и отвористых, упевняючи их, иж не ведает, ани мыслит о том отщепенстве. За тым реченье мовены были, не быти им послушным, от духовных. Теж декрет на писме был наготован, коли пан каменецкий и з ним княжа воевода волынский от панов послов его крол. милости, абы с кола [304] рыцерского было высажено депутатов чтыри, а з духовных чтыри. Также много они своих не ведаючы, иж до добрых речей хочут се зносит, до чого далися намовити, еднак не инде и на иншом месте, одно там же, где смы заседали; в другой избе варовавши собе тож, абы их депутаты в жадную се реч без ведомости всего кола не вдавалися; але поданые, от них слышавши, до кола принесли. Там Панове сенатарове дали невинне нашим латине. А потом скоро казанье вчынил на две године княжа. Наши килку посланцов слали, зовучи своих до себе, что обачивши сенатарове казали му кончить. И пришли наши. Тож штосмы розумели, принесли нам, иж хочут згоды, абы папежа головою признати, календар принята. На то собе не дали наши реч ани слова, отказали до них через пана Древинского и пана писара володимерского, иж на то зезволити не могут з многих причин на тот час, аж не всим порадком тако верячы и неслушным поступком зачалися о направы в речах духовных, с так малою частю людей духовных ничого становити не могут; але папеж нехай с патриархами о том помовит, або порозумене вчинившы сенод зложат и о том становят, а мы без старших своих духовных о том и мыслити не хочем. Тыи принесли орацыи до них, жалосно учинено, упорными зовучы. За тым декрет от того наместника патриархового оферован. В том ночь зашла. В суботу скоро смы се зешли до кола, декрет патриаршый и проклятство на митрополита и владыки было по руску чытано, переложено з кгрецкого, барзо словы пиенкными и досыт жалосными. В том пан канцлер литовский прислав до мещан виденъских, зовучи от их до себе, которые пойти не хотели до их згоды. Тот же им отповедал, иж того з жалем и со клопотом уживете, — што они светчили в коле.

Пан маршалок теж наш усказал до пана канцлера, иж есте, Панове Литва, стратили, — тым преводим не мало панства до Полски. В том зараз от пана канцлера и от пана подскарбего пришли до княжати воеводы киевского инъстикгатор каменский с килку слуг их, припоручаючы у тридесяти тысечей золотых оного екзарха посла патриаршеского, зовучы его шпекгом з Бел гор [ода] и до того Стефана и попов зовучы их выволанцами. На што княжа им отказал, иж не толко в.е тридесети тисечей золотых, але и в килку кроть сто тысечей приймую и на сойме их становити будут, а там се откажет, если то слушне выдают выволане на людей невинных; а хто слушне заслужил, на того не выдают; а коли колко был, а вказувано на то и грека, тот отец Никифор Азар Протасый, сей яко бы первоседалник по патриарсе, пытал, што то за кголк; поведал му по грецку иж его припоручают. И встав на лаве упросивши, поведил, иж тот сам здрайца, хто мене здрайцою подоймоваеть, духовный жены детей ни маш, абых семел того подоймовать для набытя маетности, але и свое острадал для имени христова; але тые сами суть здрайцами, иж крадут християн, подмовляют, розные причины найдуют. И вказал привилей свой всих чтырех патриарху посланныя его в тот край зо всякою моцъю, яко бы сам патриарх был доброволного приехан я на сейме, обецуючысе ставити, яко и станет. Так же княжа его милость, жалем будучы порушоный, вказал до пана канцлера и до пана подскарбего, иж нехай королем его милостю не грозят, бо он весть, яко повинность и веру пану своему хова, и его фамилия старожитна, не новотна; але нехай их милость мовят, мне грозят сами собою; если што мают до мене, ставлюся их милости всюды, где ми кажут. Потом прислали князя Шуйского и з другим якимсь лешком, иж в нас згода доходит в костеле, если воля в[ашей] м[илости] быть там з собою помочь быти. Поведил, же зараз пошлем. Десять человек с кола рыцерского, десять особ духовных, десять послов мещан выправлено, або протестацыи осветченье вчинили, — на то не зезволят. [305] И возные были з княжатем и енералов килка. Которые кгды приехали до костела, там их до фортки гайдуки пана подскарбего и пана воеводы Троцкого и слуга не пустили; они теж ехали назад з великою жалостю. А то было в суботу вже не рано. Того дня княжа воевода волынский, волынцов и подолян мело быть не мало у пана подскарбего на обеде, и не были там, будучи тым барзо ображоны. Протестацыи не принято в замку неяких наших. Митрополита и владыков праве кгвалтом, слыше, примушано до присяги. Они просили для бога на отложенье до сейму, але арцыбыскуп лвовский, бискуп луцкий, пан канцлер их упевняли ласкою кр. его мл., обецуючи то им, привели их до присяги, а там же митрополит з четырма владыками присягнул на старшинство папежу, на календар и на артикул, иж дух святый от отца и сына походит и на едность костела. И зараз в неделю езуита в соборной церкви служил имшу, а Скаркга казане поведал, а Потей службу служил у костеле в Рожейского олтара. Там же у олтара руского, где служил римлянин, в келиху вино у кров барзо шпетную смродливую обернулася, же езуита непоживал, а у олтаря римского у Потея вино обернулосе у простую горкую воду. Там же у Берестъю нашолъся был человек якийсь простый, который великие речы мовил, же страх слов его людей преникал, бо писмо все на паметь знает; штось дивного, певне не тот, што мел у голову заходити, и напоминал, абы люде своей веры моцность держали. Тых лотров, митрополита, их владык не видали, бо их не пустили римляне. Того ж дня в суботу зараз с костела пан воевода Троцкий приехал до княжати, пожекгнал, жалуючи незгоды и ехал до Чернавчич. А мы в неделю вси разьехалися, заварши то и запечатовавшы и подписавшисе до того писомом, албо универсалу его кр. мл. послалисмы; ужили пана Тулевича [Гулевича], маршалка, а пана Еламолинского и пана Броневского, людей годных: праве два евангелицы, а третый новокрещенцов.

Року 1592, июня по старому 11 дня в неделю. Была брань великая, велми страшная: почавшы от западних краев замков украинных Чернигову Гомель, Любеч, Белая Церков, Переяславль, Стрешин, Речица, Рогачов, Кричов и иных многих мест и замков в тых всих по селах и местах и местечках немало збожя попсовала град и буря великая, а на бору на лесе и по лугом со пчолами дерева бортное на воде угляды згола, штось троха застала, буря великая поламала; якож на тот час давали справу и жалосно поведали, иж дей у водного мужа северскаго бортного дерева сто поломило, у другога двесте, у третего триста, иж страшно о том слышати было; а дороги каждый от села до села волостью прочищали, навет и тепер на лесех на бору и по болотах поломатые видети много.

Якож тот рок 92 был урожайный: жита, овса, гречихи, хотя ж не росла, але добра, пшеницу и ржа побила. Цена житу была таней: чверт по грошей пять, мера, жита по грошей двадцать.

Того ж року по Феофане владыце совершено на владычество Полоцкое Нафанаила Терлецкого, началника новому календару безаконому его даному и безыменнаму как того зовут хто то подал? Ни Моисей, ни Христос! И то было велми скрыто, потайне межи собою ховано, аж до року 96. Того ж року 92 дал господь бог видымый знак, иж у восень о Покрове на дереве лист не опал, и был зелен у восень так, як на весне; а на других деревех так и зымовал.

Року 1594, на весне, заложена церков у Могилеве святого Спаса, у манастыри, была велми иконами украшена. Потом настало якоесь братство от святаго Спаса: по месту ходили, новые церемоние чинили не ведлуг уставу святых отец, на осляти по колку рок ездили; згорела церков святаго Спаса; жеребя волк заев; дитя, которое седело вместо Христа, то [306] ослепло. Того ж року, весне, у Могилеве заложен костел святаго * на селищу Овтушка небожчика Богатого, бо пред тым у Могилеве полских костелов не бывало. Року 1594, за кроля Жикгимонта Третего, за митрополита, за владыку полоцкого Афанасия Терлецкого, за стараньем и великою пилностью его мл. пана хрестиянского его милости князя Богдана Соломерецкого, старости кричевского и олучицкого, и за христолюбивою женою его мл. княгинею Евдокиею Баркулабовною Корсаковною, а за урядниками их милости паном Федором Глетивским сооружен и посвящен бысть храм святаго великомученика Георгия через священника боркулабовского Федора Филиповича и бысть поручена или подана во служение действования службы божественный везати и решити детей духовных отцу Тимофею Алексеевичу.

Замет заметано около церкви, и келия постановлена, и монастыр заложен чернцы; отца Афанасия его милость князь Богдан благоверный упросил, абы братия при нем была.

Был у Береетю собор року 1594.

Того ж року пан Островинский умер. Тот рок велми был мочлив, бурлив, студен; на збожье мерный был урожай.

Того ж року 94 месяца декабря 17 дня, во второк по ранной службе, у Буйничах принявши тело христово от рук своего духовника у светлицы Буйницкой, ее милость пани Борколабовая Паланея Крошинская того ж часу по приятию святых христовых тайн побожне, богобойне, з великим набоженством, принявши святыя тайны, душу свою господу богу предала; якобы с полгодины на руках духовника своего была и преставися. И похована того ж року месеца мая в неделю середопостную в церкви Баркулабовской; вышей крыласа левого гроб ей бысть.

Того ж року 94, по святе велебном, Нафтанаил Терлецкий, владыка полоцкий, с того света переставился. Жил на свете своего живота лет шесть. Тот помаленку уводил новый календар, бо был родом поляк и мовил по полску.

Лета божого нароженя 1595, месяца ноября 30 дня в понедело[к] за тыдень пред святым Николою, — Севериян Наливайко; при нем было козаков 2000, дел 14, гаковниц ¹⁷. Место славное Могилев, место побожное, домы, крамы, острог выжгли, домов всех яко 500, а крамов з великими скарбами 400. Мещан, бояр, людей учтивых так мужей, яко и жон, детей малых побили, порубали, попоганили, скарбов теж незличоных побрали с крамов и з домов. Тут же войско литовское пана Радивила Троцкого, гетмана литовского, до Могилева у погоню за козаками притегнули люду рыцерского конного збройного, татар 4000, литвы 14000. Над тым людом был гетманом на имя Миколай Буйвид. В той час Наливайко лежал у Могилеве две недели. Услышал о том Наливайко, иж гетман з великим людом и з делами до Могилева тягнет, тогды Наливайко з Могилевского замку на гору Илинскую, где тепер церков святаго Георгия стоит, бо на тот час не было, выехал. А так войско литовское на поли Буйницком, именю велможного его мл. князя Богдана Соломерецкого, старосты крычевского и олучицкого, на войско Наливайково вдарили и кругом оступили. Там же зранку аж до вечера, яко бы вже к вечерни звонити час, межи собою битву мели, якоже литва з войском великим натискали на войско Наливайкино. Предсе один другому войску мало шкоды учинили, бо великую армату, так дел и гаковниц, пулгаков велми при собе множество мел, также люд свой отаборив конми, возьми, людом, шол моцно. Якож з дела с табору Наливайкины козаки пана зацного пана Григория Анюховского забили; первей коня под ним застрелили, а потом, выпадши с табору, [307] козаки его самого розсекали. Тепер же литва от козаков отступивши, до Могилева на болший луп поехали, а козаки на всю ночь ехали до Быхова аж на низ. Литва за козаками гналася аж до Рогачева, до ничого згола не вчинили козаком; а литва и татары рушилися до Менска, до Новагорода и до Вилни, набравшися тутешнего краю лупу.

По выеханью козаков и литвы, тогды было зиме ни зима, ни лето, ни осень, ни весна аж до месяца мая до святаго Афанасия снегу не было.

А иж козаки Наливайкиного войска почали творити шкоду великую замком и паном украйного замку. Того ж року 95, з войском литовским погонивши в селе Лубни, на речце Суле, козаков побили. Первей Савулу стяли, Панчоху чвертовали. А Наливайка Северина, поймавши по семой суботе, до кроля послали, там же его замуровавши, держали аж до осени святаго Покрова; там же его чвертовано.

Року 1596. После духа Святого поставлен на владычество Полоцкое Григорей, протопопинич виленский, назван быст на владычестве Гермогеном. Того ж року 96, за митрополита Рагозу, за Жикгимонта Третего, за канцлера Лва Сапегу, у Берестю правдиве на соборе владыка луцкий, владыка володимерский, владыка полоцкий, иных мало не вси приступили и подписалися до нового календару. Того року почали бога просити за патриарху Гавриила Костантинополского, 1596. Лета божого нарож. 1597 было Благовещение в пя[то]к великий. Тот рок велми был недобрый: были хоробы, болести розмаитые, многие, великие; зима была люта, снежна, на санех ездили по святе Велебном недели две. Почали орать пашню по святе на пятой недели и то велми было грязно; также и вода велми велика была, шкоду великую низким местом и двором, прудом починила, плоты, также иструбов много также порозносила. Жита чверть купили по гр. 12, овса чверть гр. пять. Ярицу, овес того року починали сеяти на девятой недели, досевали овес и ячмень на 13 недели. Того року было Петрова посту недель 5. Тогды позная ярица высыповалася за неделю пред святым Илею, а предсе увошла; умолот был средний — ни лих, ни добр.

Року 1596. Никифор великий протосинкгел и екзарх патриаршего престолу, от всих четырех посланий престола костантинополского со всим собором.

Понеже святая божая апостолская кафолическая церкви, сиречь патриарша, сиречь престол костантинополский, отвержению конечному предаете митрополита киевского Михаила Рагозу и некоторых еще с ним епископов его яко отступников и разорителей церкви соборное, сего ради, силою и властию святаго духа, подаем всем благочестивым иереем, дияконом, иже наше мудрствующим обычае и догматы на власти имети, иерейская совершати невозбранно во всей епархия и где еще ключими будут отцу Радиону, протопопе менскому, со всеми до владзы его належачими, поминающе имя патриарха Гаврилиа, донеле же ими вместо отверженых поставленны будут епископом приимати приходящих ку соборной церкви нашой, иж хранит божественная истинная обычая и догматы, яве известно исповедающих. Тако убо повелеваем усем. По сем благодать божая и неизреченная милость да будет со всими вами, иже наше мудрствующими. Писан у Берестю на сыноде, року божого нароженья 1596, месяца октобра 10 дня. Тут подпись по грецку: Никифор первоседалник престола великого костантинополского.

Гедион, епископ лвовский, власная рука.

Кирил, митрополит сербский, власная рука.

Епископ премысский, власная рука.

Никифор Тур, архимандрит киевский монастыря Печерского, власная рука.

Року 97. Во великий пост его мл. князь Богдан именем Исакий [308] у месте Баркулабове почал учитися по руску грамоте и по кгрецку; з был бакаларем пан Лаврентий Зизаний, человек навченый, з места Виленского прибавленый. А родился его мл. князь Богдан в року 88.

За господаря кроля Жикгимонта Третего, за канцлером Лва Сапеги, за митрополитом Михаилом Рагозою, за владыкою полоцким Гермогеном, за новым календаром. За смирением и благословенством преосвященнаго святейшаго вселенского патриархи Кир Рафаила, за архиепископа его Гедеона Болобана, владыку илвовского, также и за духовника своего отца Федора Филиповича, священика баркулабовского. Благоверный пан его мл. князь Богдан Соломерецкий, староста крычевский и олучицкий, на власном кгрунте своем Панковском и Новоселском на речце прозываемой Дашковце, на лесе — пущи сыром корени, закликавши и давши слободы, албо волности людем прихожим на год петнадцать седети, волно мед сытити, пива варити, горелку курити, заложити рачил именем своим место Богданово, на тот же час и церков то ест храм святого ¹⁸ заложити рачил, на том же именью своем именованом Богданове, — также именем и сына своего князя Богдана место Богданово.

Року 1598. Того року были хоробы, болести многие розмаитые, зима была мала снежная, а предсе рано стала, запором зышла. Того ж року пану Сапезе Лву, канцлеру литовскому, досталося староство Могилевское в держане, а от него урядником был на Могилеве Голубицкий, хоружий полоцкий.

Року 1599, у вилию Рожства Христова по старому, рачил быти на чести у Баркулабове у его мл. князя Богдана Соломерецкого его мл. пан Лев Сапега з многими зацными паны велможными у месте Боркулабове. Того ж року 99, месеца генваря 6 дня у волторок, князь Петр Жижемский, староста речицкий, рачил заручити панну Крыстину у его мл. князя Богдана Соломерецкого, старосты крычевского и олучицкого; а веселе было року 1600, по светом Крещении в неделю.

Року 1599. Тот рок был велми меженский, албо голодный: жито куповали чверт по таляру, а мера жита по две копе без двадцати грошей; а предсе здоровый на люди. А куповати збоже было везде много, так у домах, як и в торгу, толко дорого.

Року 1599, месяца мая 27 дня, праве в семую суботу с полудня, у месте Баркулабове пришла до церкви Боркулабовское дочка жидовки Марямки, арендарки боркулабовское, именем Стирка; и пилне слезне упадала и просила священика боркулабовского Федора Филиповича для бога, абы была прекрещена у веру християнскую. Якож порадившисе с паны постронными, з боярми, земянми, з шляхтою и з урядником боркулабовским паном Федором Плетинским, наупоминаючы писмом святым и приводячи ее до памети, если правдиве маеш тот умысл християнкою быти, ни для малженства, абысь мела за которого человека християнского замуж пойти, албо для лакомства маетности, али правдиве. Оная жидовка именем Стирка тыми словы отповедала, стоячи пред церковъю пред всеми зацными паны и пред народом хрестиянским: иж дей я, Панове мои, вже давно з молодости моее, а правдиве дей вже полтора рока, яко сама ся на то позволила, просячи со слезами господа бога, и кладучи честный святый крест, ложачися и вставаючи, на лицы своем, абы мне дал то видети, християнкою зостати; с хутъю и з великою радостю того прагну христову веру мети. Якож на завтрии в день Сошествия Святого духа з народом божим и много множество панов шляхты людей учтивых, так мужей яко и жон и детей, яко ярмарочного часу крещена была, у ванне погруженна, и названо во святом крещении именем Елена. Того ж дня матка ее Марьямка с криком, с плачем, для бога просечи, приходила тут же до крестилницы, падаючи просила, абы ее не крестившы пустили, обецуючи [309] за то великий поклон и подарок дати. Якож некоторые мещане видели многое чарован е оное Марямки, што она поганскими чарами египетскими дочце своей чинила: яко была везена до их милостей князей до Буйнич, оная Марямка, улезши у лазню студеную, голову открывши, волосы роспустивши, печку розметала, чаровные поганские слова говорила, проклинала, обема рукама назад кивала, ноги свои везала, иного много зла поганства творила, проклинала, абы жива не была. Тот рок 99 был велми урожайный, добрый, здоровый, на всем добрый. Жито куповано чверть по грошей петнадцать, а мера по 40 гр., овса чверт по 4 гроши, мера овса гр. 16, жито, гречиха, овес, пшеница — на то на все велми был урожай добрый.

Року 1600. Того року была зима люта и снежная. Благовещение было на святой недели в [пя]ток. Почали орати по святе на четвертой недели. Того ж року, месеца апреля у понеделок на святого Мартина папы римского, взявши з науки от Лаврен тия зараз дано до науки латинския, до пана Максима Герасимовича Смотрицкого.

Лист от пана некоторого з рокошу выписаный о новинах рокошовых.

Новины в. м. ознаймую, которые ми в тую пришлую среду, праве вседаючому на рокош с Подляша мене дошли. Препис з листу слов власных до мене писаного в. м. выписую. Нещасливые новыны моему милостивому пану ознаймую, же наши битву з рокошаны програли, што кролевской милости пришло людей тридцать тысечей чужоземского на помоч. Который надею великую маючи а до того рады злое услухавши, легце собе важечи панов рокошан, которых не было болш над пять тисечей, хотев их смерти, але они плац отрымали. Хотя з обу сторон не мало пало, але еднак стороны нашей чужеземского люду немцов не мало пало. То уже битва была по выезде моем с Подвислицы, зачым тут наши Мазурове и подляшане и инших воеводств бегут заразем за ознайменьем от там толь от панов депутатов, як на кгвалт, яко перепис универсалу тые новины от понеделка 8 дня октобра на выезде моим тые новины принесены.

Универсал рокошовый року 1606 месяца сентября 25 дня. Мы, рады и станы рыцерские, которые смы се тут до кола зьезду рокошового, для актикованя справ Речы Посполитей, на тым рокошу на мовеных так же и давано знать о респонсе его королевское милости на поселство от нас да не депутоване, и тут на том месяцу зоставлени суть всим, их милостем коронным и в князстве Литовским обывателем ознаймуемы, иж дня вчоракшого од его королевское милости их милость панове послове нашы воротилисе и з отповедю и з респонсем нам всим не тылко барзо жалосным нам не тылко очекиваню нашему, але першим респонсем и деклярациям его к[о]р[олевской] м[и]л[ости] противным, бо место того в чом есмо од его к[о]р[олсвской] милости о тух отрымати мели смы тераз згола ничого ани наветь дирректум респонсум на жаден артикул не однесли смы и о вшем усим правам пригана, яко бы не слушне не уважне навет и не побожне в нас подане быть мели ест учинена за тым турбоване Речы Посполитой ест нам приписано и пены таковым служащие на нас с прегрозками се ть захрона зась иустификованьем тым, которым от рады злые, ад абсолютум доминум, служаще коле нашым вина была дана. А тот ест ефентия респонсум его к[о]р[олевской] м[и]л[ости] против зданю пред ним сенаторов до него, которая она рада ад абсолютум доминум служонца, которые тераз, яко иншые уразы Речи Посполитой тылко некгативе там зноша юж праве скутечне выража, кгдыж при тым наступила резолюция талия аб ту на нас з войском на трет. А тот рокош кровию нашею обляти, их конатус наше про реипублице боно предсе взяте розервать, так же бы нам до далших консултаций и попарти прав волностей [310] наших прийти не могло до которых консултаций, иж в респонсе нашим на поселство коло там того вижлидкого даным одозвали мы се ту ани кгвалтовным на нас наступом попредити и розервати хотят, если им до конца цнота зацного рыцерства в том якого не учинит встроту, которые яко мают ведомость почувают се в том, што отчизне што волностям шляхекцим на своим повинни так се декляровали, же рачей нам Речь Посполита до помочи хочет, ани ж бы на нас брони свои поднести мели, иж теды юж праве отрешт иде. А иншого ратунку на тот час отчизне нашой невидимо в[ашей] м[илости] наших милостивых панов и ласковых братии просимо, абы сте в[аша] м[илость], яко на кгвалт с тою готовостю овде посилать се и з оною Речи Посполитой опатроватся в[аша] м[илость] рачили бежит нас посилят тые, што суть поблизу зараз. А што одле глаголешые на день 19 месяца откобра, тут под Сондомир же бысте прибывать в[ашей] м[илости] рачили, где и респонсови его к[о]р[олевской] м[и]л[ости] и той то, которой еще и некоторые прагнут о пратктыках посторонных инъформации припатрившисе до завартя, зась сполна до пана бога згода рокошу того приступити нам прииде, а мы тым часом на той стражи будучы кгвалтови прав и волностей нашых одпор давать и оным здоровъем своим заставят се незанехаемо где бысте в[аша] м[илость] нас рихлым прибытем своим так же и ратунком пенежным до затрыманя и причиненя людей служебным посилить незанехали з рук в[ашей] м[илости] пан бог крви нашое апостеретас прав и волносте утрачоных певне бы патрали, але и сами пострадавши милых свобод юкгум серенитатис про патрия, а на кгарлах своих носячи дни з неулютованным жалем провадити и кончити бысте мусели, а еднак мы статечне в[аша] м[илость] против Речи Посполитое и против нам братии своее взаемною милостю жадного не маючи вонтпеня певнисмы же в[аша] м[илость] в той ледво неостатней, юж то ни Речи Посполитей и нас братии своей отбежати не будете рачили, могучи звлаща в добрым уваженю о вси поступки зьездов прешлых с того рокошу же ничого иншого едно што до варунку и беспеченства Речы Посполитой и целости прав и свобод наших належит, то собе ничого важачы. А з другой стороны абы кандоре яко щирий их противко нам поступок лацно уважити, бо хгдысьмы за суспициею, которою нас не слушне во гиду подавали о замыслу отмены пана з себе з речью самою знесли осведчат и он це тож же на правы самой Речи Посполитой такой еднак, которая бы не проформа без скутку, але ретелною была потребуем. Они своими артикулы нас зарутили роботе нашое, ми на прерыпендии нас хотячи отразити, заразь з инъшеи меры на нас натиратти, вси поступки наши потопят, абы так зачатой окултате реймен вцале зоставал незанехало за тым в[ашей] м[илости], паметаючи на тот звязок конфедерации прикладом продков наших межи нами учиненую на з которой имена свои зь обовязком веры почтивости и сумненя с подписом рук дате, се же ни в чом не отступаючи скутком и речью самою оное выпелнит и досит оному учинити будете в[аша] м[илость] хотели дать в Сендомеру 20 дня месяца вресня року 1606. Миколай Жебрыдовский воевода и енерал краковский, Ян Швейковский рукою своею, Самуел Ташицкий депутат воеводства Краковского, Войтех Сосницкий депутат воеводства Виленского, Федор Субчавский Проскура депутат киевский, Петр Стабровский кашталян пернавский рукою, Станморский з Морска рукою своею, Иоан Суличостовский з Суличустова депутат воеводства Судомирского; Станислав Стадницкий староста жикгволский депутат воеводства Руского; Януш Радивил маршалок зьезду рокошового; Иоан Гаръбурт с Тулщына хоружый лвовский з Руского воеводства. Миколай Щенец Сондомирский; Войтех Страж Белахова, Одровеж депутат повету Опочинского; Героним Прылецкий [311] депутат с повету Освотиского заторского; Иан лемахий з воеводства Любелского; Героним Милиша депутат воеводства Беленого, Павел Рашовский з Рашова, депутат повету Высогорского; Иан Швейковский до книг подал рукою своею.

Року 1606. Ассекурация то ест волность.

Миколей Жебрудовский з Жебрудович воевода и енерал краковский, Ян Хоронский Снятинский староста, Януш Радивил княжа на Биржах и Дубинках, подчаший великого князства Литовского. Ведомо чиним всем и каждому, зособно, иж мы дознавши ласки его к[о]р[олевской] м[и]л[ости] пана нашего вее покое и в той то Речы Посполитой замешане, абы далей до крве сполней братии нашой розлияня не пришло, а то в том же тая ассекурация его к[о]р[олевской] м[и]л[ости] под Вислицею братии нашое обывателев панов тых дать тут упевненьем с всим панским утвердити того не занехал, же на вси помноженя прав и свобод тое сполное отчизны нашое, на которое бы ся над вислицкие артикулы сталы тое Речи Посполитое вси згодитися позволит и близко пришлом сейме есть готов, для того упевняем в том его к[о]р[олевскую] м[и]л[ость] пана нашего милостиваго, иж люде вси пенежные, которые мы под тот час над звычай зобрали, были роспустимо и потом хоругови подносити не будем ездов жадных изобраня братии через универсалы иншые складати не маем и тых, которые суть через нас зложоны не толко сами занехаем, але тежи других от того отводити будем стараючися о тое пилностию, абы тые речы в том замешаню узрушоные успокоены били и далши узрух першей турбации в Речи Посполитой не чинили до того ся сполне его к[о]р[олевская] м[и]л[ость] так яко смы повинны зо всих сил наших приложим, што колвек будет доброго и сполного отчизне належало. В тот час до домов наших спокойне жадных схадок болшей не чинечи розедемъся и на сейми даст ли пан бог пришлым, если на нем будем без войск и приймована людей над звычай, яко до упокойных рад становимысе у во всих справах Речи Посполитое зычливе и верне его к[о]р[олевской] милости ради ти будем, на што тое все писмом нашим даем еднак руками нашими подписание и печатми нашыми запечетованые, деялосе у Янове 2 у вобозе под Ядловцем октобра первого по старому, по новому десятого року 1606.

Року 1600. Панове волынские, панове литовские, также козаки запорозкие, змовившися и знявшися вси вкупе, Волохи отгамовали, войска Могилево побили, армату отняли; воевода Мултянский втек из Мигалем, троха не поймали, и много за ним гонили аж до границы Мултянское. Троха ся было успокоило. За то была дана козаком лежа у Киеве, гетманом был Самуел Кошка; лежала у Гоми, в Речицы, в Рогачове, у Баркулабове на пристанство аж у ждали. Року 1600, месяца августа 8 дня с понеделка на второк пан Лев Сапега, канцлер великого князства Литовского, староста могилевский, албо теж за росказанем его мл. слуги его мл. пан Голубицкий, врядник Печерский, Ян Рожновский Требухи до замку Могилевского привернули, а тое имене было от веков на манастыр Печерский Святыя Богородицы надано от княжат Буйницких по самую речку Дубровню, — то все Буйницкий кгрунт был.

Року 1600. Того року было Благовещение на святой недели у во второк.

Року 1600, месеца септевриа 18, в не[тверто]к пан Ян Варшавский, также его мл. пан Лев Сапега, канцлер литовский, староста могилевский, на Москву до царя восточнаго князя Василия Годунова послами ходили, и з ними княжат панов зацных множество и мешкали на Москве недель 20. Тамо ж приняли примире на год 20.

Того ж року 1600, октов. 7 дня, Гермоген, владыка полоцкий, если за грех свой, албо з божого допущеня, первей того хорев у Полоцку, потом у месте Виленском лекарство поживал, там же едучи з Вилни в [312] дорозе [в] Сморкгоинех там же смертию ганебною живот свой скончал, смерть претерпев; яко был на пастырство дирею взлез, так же в дири, в дорозе, зле живот скончал. Того ж року у самую у восень не по обычаю месяца септеврия 17 дня у волторок от западу силный великий гром был в нас и по всим сторонам велми силно гримел, также и блискане молони было; а в ночи мороз и ветер был, а тое было прознаменование — напреде будеш читати рок Христа 602, 603; великие болести, хоробы, так же войны великие, голод, неврожай силный; было поветрие албо мор на людей перехожих, множество на низ идучих; около тысещ 4 з голоду мужей и жон детей пошло, так иж страшно было видети, иж на улицах по дорогах, по гумнах, у ровех псы мертвых многих тела ели.

Року 1601 великая война была у Вифлянтех с кролем Шведским за Жикгимонта Третего. Того ж року запорозкие козаки у Швецыи были, да ничого не помогли, толко великую шкоду господарю вчинили, бо место славное место богатое Витебск звоевали, мещан побили, панны поплюгавили, скарбы побрали, многое множество людей порубали, незличеные скарбы побрали.

Того ж року 1601 по волости Могилевской гайдуков до Выфлянт выбранцов выбирали.

Того ж року 1601, за господаря кроля Жикгимонта Третего, за митрополита Потея отщепенца, за вселенского патриархи Кир Рафаила, постановлено на владычество Гедиона, а первей звано его Миколаем; и тот отщепенец. Того ж року 601, месеца августа пятого дня, преставился священик Юревский отец Тимофей Алексеевич, а справовал ерейства своего год 4. Парафея его была полместа: село Былевичи, Ходутичи, Линовка, Панковичи, Новоселки, Тризнина слобода, село Лежнево, Богданова слобода.

Року 1601. Тот был неуставичный: то ест почали жито на хлеб жати голодные люди пред Усекновением главы святого Иоанна Предтечи, а в копы почали жито жати на святого Симеона Столпника; и то было зерня велми мякко. А дожали жита перед Покровом за 2 недели, бо дожд уставичне шол недель 12. Яр почала высыповатися о святом Петре, а по святом Покрове за две недели почали яр жати; и то было зелено. А потом после святого Симеона Столпника ок. 4 дня снег великий выпал; прето што было пашни, ярицы, овса, пшеницы, ечмень, горох, боб, то все снегом напало, и великую яри шкоду учинило. Згола было всему не добро, як збожю, также и людем; а предсе цена збожю средняя была. Якожь и знак тому упадку збожю: в року 600 было зле, гром гримев у восень по Воздвижению честнаго креста.

Того ж року 601 были у Швеции козаки запорозкие люду четыре тысечи, над ним был гетманом Самуель Кошка. Там же того Самуила убито, а поховано у Киеве. Нижли там у Швеции козаки запорозкие ничого доброго не вчинили ани гетманови и пану королю жадного ратунку не дали, толко з Швеции утекли, а тут на Руси Полоцку великую шкоду чинили, а место славное и великое Витебск звоевали, злата сребра множество побрали, мещан учтивых порубали, и так шкоду содомию чинили горше злых неприятелей, албо злых татар.

Того ж року 1601, месяца октобра десятого дня, целую неделю снег силний и кгвалтовный ишол, выпал до полголени; также и буря силная была. Тогды пшеницы, ярицы, овес, гречиху, горохи и вси овощы, виликое множство ярицы на полях непожатые, также и копы жатые снегом позаметала метелица, иж было жалосно и страшно гледети и выповедити уздыханя и плачу людей убогих, пашников немаетных. А так лежал тот снег 2 недели аж до Дмитровы суботы; якож з великих морозов река Днепр был замерз, и ездили по нем яко серед зимы. А потом за [313] ласкою всемилостивого господа бога для плачу и великого уздыханя снег ростал и река Днепр росплынулся. А потом почали жати — горовати по снегу у стужу. Были теж морозы великие, огне клали, сами грелися, иж страшно и жалосно было гледети: три-два человеки на день ледво снопов 40 нажнут овса албо ярицы, бо велми к земли [прилегло]. Люди убогие, ярь на весне жали-горевали, але вже толко для статку, а того много статками на весне сами господари свое збоже травили; маки, горохи, бобы, проса, репа — то все згола погинуло. А которые молотили ярь, зерня толко знак, а коли змелет, спечет, — то у печи испечется, а з лопаты у печ не зложит; с печи аж ополоником выберет. Также и жито велми было не умолотно; а коли муку житную у хлебе спекут, то тесто печеное солодко, а за скорину хотя ложки клади, а в печи не печется. У восень роли и жито сеяли которые старым житом, то предсе ни во што, а которые житом новым сеяли, тые ни жали. Якож две доле тых людей было которых оралы и не сеяны были. На лето куповали жито чверть по грошей 35, яры по гр. 40, пшеницу куповали чверть 40 грош., овес по гр. 40, конопель чверть 20 грош., горох чверть 20 гр. А тот гнев божий был и непогода, почавши от Менска до Полоцка к Витебску, до Орши, до Мстиславля, до Пропойска, до Рогачова, Могилева, Любошаны. Потом у Речицы, в Лоеве, в Киеве аж на Волынь добрый врожай был. А так потом много множества людей убогих з голоду на низ з жонами и детками и з семею, што иж страшно было не толко видети, але трудно было и выписати, то ест з верху з волости Шкловское, з Друцка, з Дубровны, з Круглы, з Бобря, з Витебска, с-под Полоцка, с-под Менска и з инших многих украин. Того ж року была зима злая, снеги великие и силные были, морозы. Многим людем поморозило кому ногу, кому палцы, другому вид, уши, нос, а другие з морозу померли. А коли вже была весна в року 1602, тот наход людей множество почали мерти; по пятеру, по тридцати у яму [хоронили]. Хворых, голодных, пухлых многое множество, — страх видети гневу божого. А так при великих местах человека по едному у яму ховали, священники проводили. Там же которые ишли на низ, тые вси там померли, мало се зостало. А так мерли одны при местах, на вулицах, по дорогах, по лесах, на пустыни, при роспутиях, по пустых избах, по гумнах померли. Отец сына, сын отца, матка детки, детки матку, муж жену, жена мужа, покинувши детки свои, розно по местах, по селах разышлися, один другого покидали, не ведаючи один о другом, — мало не вси померли. А коли тот наход у ворот, албо в дому у кого стоячи хлеба просили, отец з сыном, сын с отцем, матка з дочкою, дочка з маткою, брат з братом, сестра з сестрою, муж з жоною, тыми словы мовили силне, слезне, горко, мовили так: «Матухно, зезулюхно, утухно, панюшко, сподариня, солнце, месец, звездухно, дай крошку хлеба!». Тут же подле ворот будет стояти зраня до обеда и до полудня, так то просячи; там же другий под плотом и умрет.

Того ж року куповали жита чверть 40 грош., пшеницы чверть 50 грош., овса чверть грош. 38, гречихи чверть грош. 40, гороху чверть гр. 40, конопель чверть 50 грош., капусты ведро кислое 3 грош., ушаток капусты кислое 24 гр., ячмень чверть грош. 70. А коли варива просили, тые слова мовили: «Сподариня, перепелочко, зорухно, зернетко, солнушко, дай ложечку дитятку варивца сырого!». Того ж року 602 з ласки божей весна почалася добре, нижли до святого Юря ледво штос жито посееное почало з земли являтися, а другое усходити, и то потросе; почали орати на Страстной недели, а некоторые до свята потросе маку, пшеницы посеяли.

Того ж року на Страстной недели во среду гром загримел велми грозный з дождем и з бурею немалою. А то был знак недобрый и праве злый, бо на десятой недели того ж року 602, в четверток великий, [314] страшный был мороз: што было цветов, то все поморозил. Правда початок был грозный, а остаток плачливый: што было огородных речей — капуста, ботвинье, цибуля, маки, горохи, ячмень, ярица, то все мороз побил, чого з великим плачем было видети — тых людей голодных, которые толко огороды были засеяли, а жита не починали. У восень цена всему збожю была такова, як в року выш описан.

Того ж року 602, у восень жито посеяное велми было урунилося [уродилося]. 3 ласки божей осень была погодлива и вдячно глядети, — было велми зелено. Также севба позная добра была. Того ж року 602, весне и лете на люди были з божого допущеня хоробы великие, горючки, бегунки; по местах, по селах много малых деток померло.

Того ж року 602 за кроля Жикгимонта Третего, за митрополита Патея отщепенца, за владыку полоцкого Гедеона, за светейшаго патриархи Кир — Гедиона, месеца септебря 7 дня со олторка на среду о полночи, канон Рожства Святыя Богородицы, славный пан християнский пан побожный церкви божой миловник князь Богдан Соломерецкий, во святом крещении называемый Алимпей, его мл. староста крычовский и олучицкий, на старостве своем во граде Крычове переставился в добром сумненю и памети; а погребено при славной памети пану отцы Иване в Соломеричах в церкви святого Покрова. Того ж року князь Иван Соломерецкий у Высоцку переставилъся.

Року божого нароженя 1603. Были козаки запорозкие — неякий гетман на имя Иван Куцкович. При нем было люду козацкого яко 4 тисечи; брали приставство з волости Боркулабовской и Шупенской, то ест грошей коп 50, жита мер пятсот, яловиц полтораста, кобанов 50, сал свиных 100, меду пресного пудов 60, масла пудов десять, куров пятсот, сена воз триста.

Того ж року 603, в месте Могилеве Иван Куцка здал з себе гетманство козацкое для того, иж у войску великое своволенство: што хто хочет, то броит. На тот же час был выеждый от его крол. милости и от панов и рад, напоминал, грозил козаком, иж бы они никоторого кгвалту в месте, по селах не чинили. Перед того ж выеждчого от его крол. милости приносил один мещанин на руках своих девчину у шести летех змордованую, кгвалчоную, ледвей живую, чого было горко, плачливе, страшно глядети. На тое вси люди плакали, богу сотворителю молилися, абы таковых своеволников вечне выгладити рачил.

Потом по Иване Куцку был гетманом Иван Косый. Тые козаки брали приставства у Полоцку, у Витебску, на Орши, у во Мстиславлю, у Крычове, у Могилеве, у Головчине, у Чечерску, у Гомли, у Любечу, у Речицы, у Быхове, у Рогачове и по всих местах. А на Волыню, на Подолю, у Киеве там на тот час жолнери лежали, которые з Волох выехали, яко десеть тысящ; в тых всих краех приставство брали.

Так же у Менску и по всей Литве там жолнери татарове, которые выехали з Швецией, по тых местах приставство брали. Якож в тых роках 600, 601, 602 великие силные были незрожаи, также голоды поветрее, хоробы, бо в летех тых бывали летом великие морозы, силные грады. У Могилеве жита чверть куповали по грошей 40, ячмень грош. 50, пшеницу гр. 50. А около Головчина, Полоцка и Витебска куповали жита чверть по грош. 60, ечменю чверть по грошей 70, пшеница чверть по грошей 70. Так же гречихи, конопель знаку не было, — все мороз побил. Тогды всего того насеня в Киеве, на Волыню куповали, и то потросе; ледве можный огород засеял, а на поли по лядах, по нагноях нихто не бывал, албо редкий сеял, бо насеня ярнаго каждый мало мел. А коли козаки запорозкие назад на низ отсоля выеждчали, теперь же великую силную шкоду по селах по местах чинили: жонки, девки и хлопята з собою много брали. Так же коней много з собою [315] побрали. Один козак будет мети коней 8, 10, 12, а хлопят трое, четверо, жонки албо девки две албо три.

Того ж року 603. Народ божий з низу до домов своих назад пошол — великое множество мужей, жон, детей, но еще болши тых было, которые на низу померли. Року 603, Весна велми была студена, морозлива аж до недели Фомины; того року был святый Юрей во великую суботу. А предсе з ласки божое на весне у восень жито на поли зелено было, якож с тою зеленъю и зацвило на 7 недели по святе, а никако ж пожовкло. Почали ярь сеяти до великодня, а досевали яри на 7 недели; хто сеял на третей недели, тые загорели, а хто сеял яр на 7 недели, того яр добра была Житу добрый урожай был и вмолотистый чисто. Жито почали люди голодный до Ильи святого, а дожинали в копу за тыждень по Или. Тот рок 603 велми был сухий, жаркий; як был дожд о Дусе Святом, потом о десятой пятницы, а потом на святого Илию. Того року напал снег месеца ноембра 5 молодика и оттоле стала зима за две недели до запуст Филиповых. А потом мороз, снег, метелица великая была от Юря святаго аж до Крещения; по Крещению святом колко недель великая неуставичность; так было: если настанет месец молодый, то снег, дожд, буря, метелица, морозы, гололедица, ковзота, студень, иж трудно было выповедати; потом недели третей в пост великий у вовторок в ночы был дожд силный, аж снег согнало и весна стала.

Того ж року 603. В месте Виленском, в Менску, у Радошковичах, на Орши, у Шклове и по инших многих замках было поветрее великое в пост Филипов; а в которых замках поветрее не было, в тых местах по дорогах, по улицах страж великую день и ночь мевали аж до Рожства Христова; а предсе господь бог тых в целости здравых заховал. А потом з ласки божое было по всим странам здорово. Теперь же з ласки божое урожай на все добрый был; жита мера копа гр., ярицы мера копа грош., овса мера грошей 50, гречихи мера грош. 60. А за таковое милосердие и великую его ласку честь и хвалу господу богу воздавали, пили и ели. А которые померли, тых успоминали, плакали, жаловали и паметку творили за тых душ и за грехи их господа бога просили, абы господь бог не поменул грехов их. Теперь же радость великая была, иж муж жену в далеки странах знашол, отец сына, матка дети, дети матку, приятель приятеля, ближний ближнего своего; а где который умер, от тых один одному поведал, где похован.

Року 1604, на Василя святаго, то ест новаго лета была зима велми добра, погодлива до великого посту, а потом на пятой недели великого посту снеги, дожды великие были, аж Днепр ростекся, а снег согнало. Предсе весна непогодная была, — тогды жито у цвету мороз побил; также огурки у цвету мороз побил, якож на тот час у господарстве мало хто бы ся мел огурками похвалити, хотя ж их гораздо и добре кукобили; ягод, яблок, иных овощов мало ся зостало для великих дождов, морозов, градов, толко грибов-абабков в лете велми много было зродило, иж кождый человек по двакрот у грибы на день ходил. Так же за великими дождами около великих рек трав ни троха сена некосили. Вода вешняя стояла по святом Петре тыждень; а коли почала вода вешняя спадывать, якобы три дни было. Потом болшая вода дожчевая нашла; и так поведали, якобы серед лета на Москве снег великий и мороз был колко недель на санех в Лете ездили. В нас на низких местах у вогородех капусты, цыбули, яри згола потопило; и стояла вода мал не до Или святаго. Зима была велми суха, людем купецким велми шкодила, бо снег мал был. Жита, гречихи, пшеницы, овес, ечмень, горох в той цене был, яко в року 603, бо тот рок вари мало было толко грибы, ледники, опенки ели, а рыб вялых мало было для великих поводков. На люди з ласки божее было здорово. [316]

Року 1605. Весна з ласки божей была добра, снег заразом согнало; жито на зиму сеяное, як было зелено у восень, также было зелено и на весне, стою зеленостю и зацвило. Предсе житу сухость была велми зашкодила, дожду мало бывало; у цвету яко у жите так и яр мороз, сухость зашкодила. Двои были усходы. Гречихи добрий урожай был и пленна была. Того року укуповали жита чверть 8 грош., овса чверть грошей 4, пшеницы чверть гр. 16, конопель чверт гр. 6, маку не было ни троха, ни цыбули, чоснику; и того было велми малый урожай.

Того ж року 605. У Баркулабове за Лахвою у волоки порезано через урядника пана Федора Плетинского.

Того ж року 605. Якийся знашол у краю Низовом, а звлаща у дворе князей Вышневецких якийсь Дмитр Иванович царевич; якож бывши при дворе их милости панов радных и собравши войско немалое люду низовского и козаков запорозких, так же люду руского множество, с тым людом поехавши, Стародуб, город Московский, узял, лысты по всей Москве розослал, поведаючи себе быти царя Дмитра Ивановича Московского, которого еще малого яко бы мел Годун стратити, нижли страшно и до царя Годуно принесено, але не оного Дмитра Ивановича, в него место малое дитятко, а его дивне было сховано и на Украину Низовскую было вывезено. Якож о того Дмитра Ивановича животе имешканю, о бытности его, обычаех и поступках и мешканю его дивне и плачливе и трудно было выписати, якож история о нем ест написана по достатку у других летописцах. Якож не по малом часе оный Дмитр Иванович з людом взявши град Стародуб и Москву осел, а Годуна с царства своего Московского согнал, и не ведати где ся Годун подел. Якож Дмитра Ивановича познавши его Москва по давных знаках царских, был корунован царем вместо отца своего Ивана, царя Московского на Москве. А хотя ж и короновали его, предсе не мели со собою доброе и зуполное згоды; одна Москва приймовала его за царя, а другая не приймовала; тут же промежи ними была силная и великая незгода и посварок и велми о нем штось дивне радили, хитре, мудре, скрыте, молчком радили, о чом наперед услышыте.

Року божого нарож. 1606. Тот рок з ласки божей был здоров, на всем добрый, нижли рок мокрый; жито, яри плохи были, а предсе цена была яко в року 1605 описано; предные поводки были частые; сенов мало было статку. 3 ласки божей было здорово, также на люди.

Того ж року 1606 Дмитр Иванович, будучи ему коронованому царем на Москве, не порадившися, ани пытавшися сынов боярских, по своей ему воли, по своей мысли, послав и змовивши панну зацную за себе у пана ¹⁹ воеводы сондомирского в Полщи; якож оные послы, змовившы панну, привезли на Москву и самого пана сондомирского воеводу, так же з ним много множество добрых, зацных панов и паней и панянок зацных шляхетных. Якож того ж року 606, было веселье на Москве и было при том веселю Литвы, Руси и поляков, волынцов, поведали яко сем тысящей выбранцов, коштом великим выбраных, в злате и сребре, в жемчугу, у каменью дорогом, иж того ум человеческий сказати не возможет. Якож потом веселю за колко дней, албо недель Москва вся, забравшисе и змовившися межи собою, в ночи без вести безпечне, грозно вдарили на палацу самого царя Дмитра Ивановича и на весь почет его, так Литву, Русь и поляки на пана Сондомирского. В тот час побито от Москвы много множество почту царя Дмитра Ивановича, люду зацного, люду служалого рыцерского, панов зацных шляхетных, также зацных паней, панянок; тым всим великое насилство, посмеване што их злый умысл мыслил, то чинили; плачливе и страшно было слышати о таковой злой пригоде тых людей учтивых, а самого царя [317] Дмитра не ведати где ел он по дел. Одны поведали, — убит, а другие поведали, — жив утек, о том нихто на тот час певное ведомости не мел, а самого пана Сондомирского не згубили и з дочкою его до вязеня посадили. А которых на тот час панов не побили, тых множество люду служалого, яко убогих, так и богатых полупивши, шаты добрые з них собравши, брони поотнимавши, нагих, босых за границу выгнавши, попускали. А то за великие прикрости литовские и насмеванье полское сталося им, иж был збудовал царь Дмитр ку воли жоне своей на Москве костел полский и мниши служили службу божую, а з руских церквей великое насмеванье чинили, попов московских уруговали, з ни ся насмевали, — мели то собе за великую кривду и великое зелживости своей, не хотячи у царстве своем, абы была вера ляховитинская; бо в них того от веков не бывало, ани хотели того во царстве своем мети. Прето их побили, помордовали и с царства своего Московского прочь выгнали, а собе на царство царем помазали Шуйского. Потом того ж року 606 господарь кроль полский Жикгимонт Третий послал гонца своего о том до Москвы пана Яна Кгенсевского; и того тамже на Москве посадили, и седел тот гонец много.

Того ж року 606, месяца июня 5. Почался починати якийсь рокош. Там же на тот рокош зьеждчалися Панове руские, пруские, жомоитские, мазовецкие, подляские, волынцы, литва, поляки, згола от всих землей и поветов Панове велможные, панове зацные, всяких вер, всяких языков. И стоял тот рокош у Сондомиру месяцей шесть. Якож там тот край выгубивши, выпаливши, спустошивши от Покрывници две миле, и не учинивши и не постановивши ничого доброго у восень о святой Покрове розехалисе прочь. Тот рок 606 з ласки божей добрый был, толко на фребру много было хворых, а збожю была цена: жита мера по гр. 24, овса мера гр. 14, гречихи мера гр. 20, ечменю мера гр. 20. Той же рок 606 велми дивный был, а то в том, иж вода все лето так была велика, яко праве весне, не толко летом, но и о запустех Филиповых: раз упадет, потом прибудет, из берегов выливалося; прето сена велми мало косили.

Року 1607. Тот рок з ласки божей был здоров на люди, также и врожай збожу середний был, также и цена збожу была: жита чверть гр. 8, пшеница чверть грошей 6, ечмень гр. 6, овса чверть грош. 5, гречихи чверть гр. 4. Нижли того реку 607 великая была незгода и замешане кролю с панами, паном с кролем, з рокошанами, великий бунт, забите, кровопролите; от господаря кроля на домы насылане; шляхте шкоду великую починене. Велми страшно было слышати, албо тым, где се то деяло, видети. Якож и конституцыя были выдали релии греческой; а потом за великою и дивными справами разорвалося. На том так не постановилося, толко великое забийство, мордерство, кровопролитство поделали рокошаном; якож о таковом постановеню рокошанском тут же в том року 606 ест вышей описан.

В том же року 607 было великое на християне и немилостивое жолнерство, лупежство; по местах, по селах жолнери берестейские, жолнере кгроденские тые по волости кролевской капщизну брали, а на панских и княжеских приставство на подданых вытегали. К тому зас особливе жолнеры Лисовского, жолнеры Кгроденского тые по подданых кролевских и князских, панских, шляхецких великое и немилостивое приставство, албо стацию по волостях брали, яко збожем, также и пенезьми.

Того ж року 607, месяца мая после семое суботы, ишол со Шклова и з Могилева на Попову гору якийсь Дмитр Иванович; менил себе быти оным царем московским, который первей того Москву взял, и там же оженився. Бо тот Дмитр Нагий был напервей у попа шкловского именем дети грамоте учил, школу держал; а потом до Могилева [318] пришол, так же у священника Федора Сасиновича Николского у селе дети учил. А сам оный Дмитр Нагий мел господу у Могилеве у Терешка, который проскуры заведал при церкви святого Николы. И прихожувал до того Терешка час не малый, каждому забегаючи, послугуючи; а мел на собе оденье плохое, кожух плохий, шлык баряный, в лете в том ходил. А коли были почали познавати онаго Дмитра Нагого, в тот час з Могилева на село Онисковича Сидоровича аж до Пропойска увышол. Там же у Пропойску были его поймали, во везенью седел. А потом пан Рагоза, врядник чечерский, за ведомостю пана своего его мл. Зеновича, старосту чечерского, оного Дмитра Нагого на Попову Гору, то ест за границу Московскую пустил, со слугами своими его пропровадил. А коли приехал до Москвы, то ест Поповы Горы, там же его Москва по знаках царских и по писаных листах, которые он, утекаючи з Москвы по замках написавши, давал, — через тые уси знаки его познали, иж он ест правдивый певный царь восточный Дмитр Иванович, праведное солнце. Тут же почали радоватися, в шаты, убиоры коштовные одели; потом конного люду сем сот до него прибегло. Тут же почал лысты писати до Могилева, до Оршы, до Мстиславля, Кричева, до Менска и до всих украинных замков, абы люде рыцерские, люде охотные до онаго Дмитра Нагого прибывали, гроши брали его. И заразом с Поповы Горы оный Дмитр Нагий, сей мнимый царь московский, осел замок московский Стародуб. Теперь же почался люд гулящий, люд своволный — скоро Дмитро, то и молодцы. Якийсь наймит з Мстиславля до него пришол. На тот же час на Москве царем князь Андрей Шуйский. Тогды собравшы войско Дмитраш, и почал войну творити з Москвою и с князем Шуйским, нижли одны Москвачи признавали его царем быти и самая Москва и вси болшые бояре московские, — и иныя многая Москва, которая первей его добре знала быти царем московским: ино дей якийсь вор московский, а другие поведали быти и называли его так — плут. И так до оного Дмитра Нагого Москва писала быти его таким — царь вор, Гриша Отрепич, рострыга. Потом зась явился другий царь на Москве именем Недведок. Тот Недведок з людом немалым сам передался на Москву царю Андрею Шуйскому. Теперь же почали войска до царя Дмитрия прибывати, войска великие, войска силные. Отселя з Литвы, Руцкий з ротою, Лисовский, Велемовский, Сапега и иных много, а з низу роты великие: князь Вышневецкий з ротою, князь Ружинский з ротою; там же волынских, подолских зацных панов з ротами. А с Полщи пан Стадницкий з ротами великими. Там же на Москве в тот час бог ведает, што ся там деяло: места, замки малые выплендровали, але под столицею все лето стояли, много штурмов утратили, — не достали. Там же купцы шли многие з горелками, и тые великую шкоду Москве делали, — хотя купцы, и тые жолнерами себе поведали быти; якож оные жолнере и вси купцы, которые там на Москве были, чудно и велми дивно о цари Дмитре поведают: якось дивне у войску справует, иж дей у ночи не спит, толко убравъшися во платье леда каковое то. ²⁰

Року 1608. Летом великие и силные войска ишли на Москву до царя Дмитра, а нам в том краю силную великую шкоду починили у статку, а наболшей у конях. Тые то ишли жолнери имена их описано в року 607.

Того ж року 608 разгневане божее было, много псов устеклых попсовалося, коней и людей много покусали и померли. Того ж року 608 патриарха вселенский Кир Рафаил переставился. Того ж року на местце его был посвящен вселенским патриархом именем Кир Неофата. [319]

Того ж року 608 лето было мокрое, поводки были частые, мало хто при реках великих сена косил, бо и до восени поводки великие были. Того ж року 608 много деток малых з воспы померло. ²¹

Король Владислав ишол под Смоленск в року 1635. Шеин на тот час з войском великим под Смоленском был и кролю Владиславу поклонился и делы его, што Смоленск добывал, королю Владиславу досталися меновите, напарвей: Однорожец сажний три и болей — 1, Кгранат сажний чтыри — 2, Гладки сажний три — 3, Кречет сажний три — 4, Волк сажний три — 5, Царь-пушка сажни три и болей — 6, Коваль сажни три — 7, Юрей сажни три — 8, Пасынок сажни два и болей — 9.

При тых и иншых дел малых припроважено з Смоленска, числом всих.

Описание собора в Берестъе

На день святого Иоанна рожства, в понеделок. Вбежал отец нитрополит в место Берестко. Службы тогды при нем было архимандритов, то ест именем з намостыра Супресля, на имя отец Исайя Великая Борода, з Бытенино монастыря пана Тризны игумен Паисей, диякон Игнатей, а архидиякон Калист, архимандрит лаврешовский Гедион Бролиницкий, архимандрит городенский, архрдиякон Осаф, господина нитрополита дворный Григорей Иванович, протопопа Нестер з Городна, иных много множество — архимандритов, игуменов, протопоп[он], попов. Того ж дня была читана козане от владыки володимерского Патея о ржестве Иоанове душе полезно. По казаню зошлися. Того дня митрополит был на обеде во отца Патея. Во второк службы божии не было, толко поведал казане тоеж владыко володимерский Патей о пастырех: аз есм пастырь добрый, душу свою полагая за овца, владыко луцкий видит волка градуще и прочие. Того ж дня владыко луцкий приехал со братие своею.

Того ж дня на том же козаню, коли пытал владыка володимерский туж всех стоящих во церкви, мовячи: ели добре ест читано, албо зле? Весь собор рек: добре. Тут же стоячи подж слово рек владыце володимерскому на оча некто Волериян Палисвет, иж дей, отче владыко, ты читаешь зле, то ест противу себе читаеш. В тот час и того ж дня было во церкви великое забурене и замешане, аж Полисве [та] тако вон с церкви вивести. Того ж дня по обеде козали Велирияна поставити сред номостыра пред собою весь себор и пытали его тыми словы: Што ты за потребу мел мовити до мене во церкви? Мов ты со мною теперь очивисто пред всеми Тогды Валериян, принявши благословенство от всего збору, рек: Ото чесный светый архиепископе и твоя светыне, нас добре учиш, а сам зле чиниш, малых робят неразумных у попы ставиш, а от них по осми коп берешь. В тот час был посред монастыря великое замешане и посварак, аж Валириана, бивши и мардовавши, во багаделню в ланцуг казали посадити.

Во среду скоро по взатрени козали звонити на збор. Собравшимся святым отцем во церков, напервей отчинили царские врата, запалили свечи, поставили налой на онбоне, положили евангелие разгорненое. Митрополит сел на особливом месте, владыки на особно, архимандрити на особливом месте, также архидияконы, протопопы, игумены, священницы, братства на особливом месте, также панове, бо их мало было. Слышали, иж римляне будут. Напервей рекли: амин! Потом рек архидиякон велегласно: встанте, встанте, встанте, падши ниц, молитву, молитву мовити о пришествию святого духа на собор сей и на люди сия! По сем [320] пытали владыки всех мовячи, на штося тут собрали, албо зъехалися. Тут если бы были иноверцы, тут же бы почали о вере годатися. По опыте онем, иж се не было с ким годатися, туж покозывали кривды свои, кому от кого деет се. Потом подавали листы и жалобы братства на владыку лвовского Болобана. Потом, тут же во церкви стоячи, дал жалобу отец владыка володимерский Ипатей на владыку лвовского Болобана, иж дей позвал от нитрополита посланых не принял и попа посланнаго до него козал збивши втопити. По сем Лъвовяне и Виленско братство право свое братское туж покладали, яко они братство моцне мают и где школы братские мают мети. Потом листы от многих панов до нитрополита и до всех владык писаных подавали, так жалобных. Потом был вечер, хлеба ети розошлися.

Во четверток тую справу справовали: которие листы на кого показывали, на которой бы мели вырок отдати и их проклятию поручити.

В пяток вырок выдал [и], иж маем в неделю прокляти владыку лвовского, также анхимандрита и попов его. Того ж дня подан был лист от арцыбискупа Станислава з Незна, абы мы сами також и вы соборов жадных не чинили без битности его к[о]р[олевской] м[и]л[ости]. В тот час было забуреня и плач всем великий.

В суботу постановлене творили — церковное правило, яко се мают справовати во церквах, и со крестами за Муховец реку до монастыря вси отцы ходили, там же было дивно зрети.

В неделю по службе божей было выволане и проклинане владыки илвовского, также и архимандрита его, што страшно слышати и жалосно велми то поведати, яко се там деяло. Тут же седячи отец Михайла митрополит показовал лист писаный от велможнаго княжати Соломерецкого через посланца его.

В понеделок духовное право было з великим жалем, иж маят ехати вес собор до его к[о]р[олевской] м[и]л[ости] о всех справах.

Второк рок розехалися з Берестя; митрополит ехал до монастыра Супресля.

Комментарии

17. В тексте пропуск.

18. В тексте пропуск.

19. В тексте пропуск.

20. В тексте пропуск, равный примерно девяти строчкам.

21. В тексте пропуск.