АЛЬБЕРТ БУРХ, ИОГАНН ФЕЛДТРИЛЬ

ПОСОЛЬСТВО А. БУРХА И И. ФАН ФЕЛТДРИЛЯ К ЦАРЮ МИХАИЛУ ФЕДОРОВИЧУ

в 1630 и 1631 гг.

ДОНЕСЕНИЕ

Высокомощные Господа! После того как в. выс-вам угодно было поручить нам, нижеподписавшимся, поездку к великому князю Московскому, чтобы исходатайствовать у него разрешение на свободный вывоз хлеба и селитры из его государств, а также и другия льготы для подданных нашей страны, согласно с прилагаемой выше инструкцией, которая была вручена нам, Альберту Кунратсу Бурху и Иогану фан Фелтдрилю, 26-го июня 1630 г., вместе с верительными грамотами к вел. князю и отцу его патриарху, от в. выс-в и светлейшего высокоблагородного князя и повелителя Фредерика, Божиею милостию принца Оранского, графа Нассауского, Катценэленбогенского, Фианденского, Дистского, Мюрского и пр. — я, Альберт Кунратс Бурх, немедля отправился в Амстердам, чтобы там, пользуясь указаниями людей, знакомых с русскими обычаями, приготовить подарки, которыми в. выс-ва повелели снабдить для большего блеска посольство. Этими делами и другими необходимыми приготовлениями для дороги я [15] был занят, пока 1-го июля не приехал в Амстердам Иоган фан Фелтдриль. Потом мы вместе обсуждали сделанное и выбрали окончательно подарки, перечисленные в прилагаемом при сем списке. Это нас задержало, и мы раньше 9-го июля не могли отправиться в дорогу: тогда мы выехали водою на Алькмар, куда и прибыли вечером. На другой день, в честь в. выс-в бургомистры поднесли нам шесть драгоценных кубков; после этого мы отправились на лошадях в Гелдер.

Утром 11-го июля мы перешли на корабль “Зеландию”, который состоял под командою капитана Иориса фан Катса, и вместе с кораблями Диониса Троноквойса и капитана Лидекеркена был назначен для нашей поездки и для конвоя купеческих судов, которые должны были отплыть в Московию.

12-го числа около 11 часов утра мы вышли в море при северо-северо-восточном ветре; в продолжение плавания приходилось бороться с противным ветром и переменчивою погодою, и 17-го числа мы увидели берег Норвегии.

22-го числа в полдень мы подплыли к Ромсдальским островам, которые, как и весь норвежский берег, видны издали с [16] моря, благодаря своим высоким скалам.

30-го июля мы были на высоте Лофоденских островов.

12-го августа мы проехали Северный мыс, находящийся под 71 градусом.

18-го числа мы вошли при западном ветре в Белое море и 21-го прибыли к Пудожемскому устью Архангельской реки ¹ и остановили корабль на семисаженной глубине, так как “Зеландия” сидела слишком глубоко в воде. В тот же самый вечер мы отправили письмо в. выс-в к Архангельскому воеводе с нашими гофмейстером, секретарем и капитаном, чтобы уведомить его о нашем приезде и просить принять и устроить нас, из уважения к в. выс-вам, по примеру послов других государей, приезжавших до нас в эту гавань.

24-го числа посланные наши возвратились и доложили, что воевода, по указу Е. Вел-ва, сделает все надлежащия распоряжения, чтобы принять послов в. выс-в с такими же почестями, какие были оказываемы прежде другим посланникам. Некоторые затруднения возникли лишь из-за нашего помещения, ко*** [17] [OCR: верхняя часть листа оригинала отсутствует. Предположительно - одна или две строки.] ***доме; но после некоторых переговоров он разрешил нам остановиться во дворе амстердамских торговцев Георгия Эверарда Кленка и вдовы Фогелар.

25-го августа прибыли на корабль для встречи и приветствия нас от имени воеводы сотник стрелецкий (capiteyn) Иван Владимирович [Чертков] ² и переводчик Ганс Дейкер и потребовали подробный именной список всех сопровождавших нас лиц, который мы им тотчас же и вручили с обозначением звания каждого лица. В тот же вечер воевода прислал еще к нашему кораблю русский дощаник, на котором мы отправили большую часть нашей поклажи в Архангельск; кроме того, почти вся свита перешла на корабль капитана Троноквойса, так как это судно могло свободно плыть вверх по реке.

Что же касается нас, то мы 26-го числа выехали в том же направлении на шлюпке капитана Катса и на русской лодке и прибыли к вечеру на корабль капитана Троноквойса, который, ожидая нас, бросил якорь за три мили от [18] Архангельска. Вышеупомянутые стрелецкий сотник и переводчик явились к нам после заката солнца и объявили, что все готово для нашего приема.

Утром 27-го числа причалил к борту нашего корабля дощаник, т.е. русский буер, на котором находились 24 стрельца и 24 матроса и который был выслан за нами для доставления нас и посольской свиты на берег. Приблизительно за полмили от Архангельска мы пересели на этот дощаник, и тогда нас везли то мимо, то сквозь ряды купеческих судов, в числе которых оказалось около ста принадлежащих подданным в. выс-в и несколько английских. Все они салютовали нам поднятием флагов, вымпелов и залпами из орудий, а от имени нидерландских торговцев приветствовала нас депутация. Когда мы причалили к тому месту, откуда надо было подняться ко двору Кленка, мы были встречены от имени Е. Вел-ва стрелецким головою (colonel van het garnisoen) Федором Федоровичем Дроздовским и переводчиком Елисеем Ангеларом. Провозгласив прежде всего титул Е. Вел-ва, так как это у них в обычае при всех оффициальных приемах, он спросил наши имена, осведомился о нашем здоровье и объявил, что нас в течение всего [19] времени нашего пребывания в их стране будут снабжать съестными припасами и напитками. Мы поблагодарили его подобающим образом за труды, и затем нас провели в отведенную нам квартиру, причем по обе стороны моста, по которому мы шли, стояли ратным строем стрельцы. Начиная с этого дня, великокняжеские приказные люди снабжали нас аккуратно припасами и напитками в более, чем достаточном количестве, но большею частью весьма дурного качества, вследствие недобросовестности или корыстолюбия тех лиц, которые доставляли припасы. Мы неоднократно выражали по этому поводу свое неудовольствие, указывая на то, что это не соответствует щедрости и указам Е. Вел-ва, но весьма редко достигали своей цели. 28-го числа мы обратились к воеводе с просьбою, чтобы он сейчас же сделал распоряжение относительно нашего отъезда вверх ³ и приказал приготовить необходимые для этого суда, чтo он и обещал исполнить немедля. В этот же и в следующие дни являлись к нам некоторые представители нидерландских торговцев, чтобы поздравить нас с приездом и заявить, что они давно с большим нетерпением ожидают приезда послов в. выс-в, надеясь при содействии [20] нашем избавиться от притеснений, которым подвергаются вопреки указу Е. Вел-ва со стороны его воевод и таможенных людей при взимании пошлин и в других случаях. Они предполагали дать нам по этому предмету подробные сведения в Москве. Мы обещали им свою поддержку во всех справедливых и благоразумных жалобах, так как мы были посланы с целью содействовать во всем благоденствию нидерландцев. Мы просили торговцев сообщить нам сведения о Московском государстве, и постепенно узнавали кое-какие подробности, из которых могли вывести заключение, что лучший способ достичь своей цели состоит в поднесении достаточного количества ценных подарков, и что с другой стороны Е. Вел-во, по своему обычаю, не преминет ответить в. выс-вам тем же. Купцы полагали, что применение этого способа не принесет убытка нашему государству, тем более что иное отношение могло бы служить причиною пренебрежительного приема посольства. Принимая во внимание все эти советы, мы решили прибавить к подаркам, привезенным с собою, еще четыре орудия и, кроме того, поднести лично от себя некоторые вещи. [21]

Стрелецкий сотник Иван Владимирович [Чертков] и Михаил Яковлевич [Цызырев], ⁴ назначенные состоять при нас в приставах, чтобы доставлять нам во время путешествия в Москву все нужное, сообщили нам 6-го сентября от имени воеводы при содействии переводчика, лифляндского купца, Гендрика Бока, что пять дощаников, приготовленных для нашей поездки, находятся в нашем распоряжении, и мы поэтому немедля приказали нагружать взятую с собою поклажу, подарки и остальные вещи.

Вследствие общей жалобы шкиперов, заявивших нам, что им в настоящее время отказывают в обычной льготе покупать и вывозить по полторы четверти ржи на каждого человека корабельной команды, мы 7-го сентября обратились письменно к воеводе, и, благодаря нашему ходатайству, он удовлетворил желание шкиперов. Отправляясь в дорогу мы, по принятому здесь обычаю, послали через нашего гофмейстера и секретаря подарки воеводе, дьяку и некоторым другим лицам, которые нам оказали содействие. [22]

8-го сентября мы выехали из Архангельска со всей свитою, с поклажею, с вышеупомянутыми приставами и с переводчиком, причем корабли снова салютовали нам поднятием флагов и вымпелов и пушечными выстрелами. 9-го числа мы передали капитану Троноквойсу наши письма с описанием наших приключений за это время и поручили ему представить их в. выс-вам и его превосходительству немедленно после возвращения на родину.

10-го числа около полудня мы приехали в город Холмогоры, расположенный на берегу реки Двины приблизительно в 12-ти милях от Архангельска, куда купцы переезжают на зиму; здесь мы пробыли целый день, чтобы снабдить наш дощаник хорошей мачтой; только к вечеру она была готова, и 11-го числа мы могли продолжать наше плавание вверх по Двине. 16-го числа мы приехали в Osinua, в ..... милях ⁵ от Холмогор. Тут был первый ям, или почтовая станция, где сменили русских лодочников, тащивших лодки. Около полудня мы опять продолжали плавание и прибыли 19-го числа во второй ям, Ягрыжский-Никольский; 20-го числа выехали отсюда [23] и 23-го прибыли в Устюг, древний и знаменитый торговый город на берегу Сухоны. Здесь в сентябре и октябре бойко торгуют мехами, так как русские купцы из Сибири и Перми привозят сюда свой товар к этому времени. Приблизительно четверть мили ниже этого города берет начало Сев. Двина, которая образуется из слияния двух больших рек: Юга и Сухоны. Местный воевода и дьяк угощали нас сверх того, чтo они обязаны были дать по указу великого князя, еще кушаньями и напитками со своего собственного стола. Это была единственная любезность, которую нам оказывали, как здесь, так и в других больших городах, причем русские должностные лица, за исключением приставов и людей, приносивших нам пищу, лично нас нигде не приветствовали. Нам также не разрешали ничего осматривать, ссылаясь на обычаи страны. Вышеупомянутым воеводе и дьяку мы поднесли небольшие подарки от имени в. выс-в и отплыли 25-го числа вверх по Сухоне, но были принуждены срубить наши мачты, так как по этой мелководной и каменистой реке нельзя было плыть на парусах, особенно по ночам. [24]

7-го октября мы доехали до города Тотьмы, находящегося в ..... милях от Устюга; промышленность здесь состоит главным образом в винокурении и солеварении. Воевода, перекрещенный лифляндец из рода Фаренсбеков, ⁶ угостил нас кушаньями и напитками и снабдил весьма любезно всем нужным для дороги. За это мы и его наделили подарком; но он не мог принять его от наших людей, чтобы не возбуждать зависти русских, и мы поэтому послали ему наш подарок с русскими приставами и с толмачем. 8-го числа мы опять пустились в дальнейший путь, 11-го числа приехали в Шуйское, маленький городок и ям; здесь переменили лодочников и 13-го числа прибыли в Вологду, где нас встретили точно так же, как в Архангельске, и отвели нам квартиру в доме лифляндца Гендрика Бока, отца нашего толмача. Этот город один из самых замечательных торговых центров России и лежит на Сухоне. Отсюда до Москвы приходится ехать сухим путем, вследствие чего мы 14, 15, 16 и 17-го числа были заняты перегрузкою наших подарков и поклажи. [25]

18-го числа мы обратились к воеводе с просьбою нарядить нам подвод и лошадей, чтобы продолжать путь в Москву, но с его стороны последовал ответ, что с таким большим количеством поклажи и людей невозможно ехать по испорченной летней дороге, что нам придется дожидаться зимней, которая может установиться на этих же днях, и что он в течение этого времени будет доставлять нам ежедневно съестные припасы. Потом же мы поняли, что эти доводы служили только предлогом, так как от царя еще не последовало повеления или разрешения пустит нас дальше.

10-го ноября прибыл к нам в Вологду дворянин Томила Андреевич Кочкаров с извещением, что он послан из Москвы от Е. Вел-ва и патриарха — титулы их он исчислил полностью — спросить нас о нашем здоровье, что он в то же время привез с собою повеление пропустить нас дальше, что Е. Вел-ву и патриарху наш приезд будет чрезвычайно приятен и что нам всемилостивейше будет дозволено узреть светлые очи царя. Мы за все это его поблагодарили, пожелали Е. Вел-ву, патриарху и юному царевичу всех благ и уверяли, что в. выс-вам будет очень приятно, если результатом [26] порученных нам переговоров будет согласие между вашими добрыми намерениями и желаниями Е. Вел-ва. 18-го числа воевода уведомил нас, что все приготовлено для нашего отъезда. Мы ему ответили, что нам было бы очень приятно, если бы он потрудился прислать к нам на подворье как можно скорее сани; на другой день он исполнил нашу просьбу. Затем мы укладывали свои пожитки до 23-го ноября и в тот же день отправили вперед пристава Ивана Владимировича с обозом, а именно с пушками и оружием, чтобы дорогою избежать задержек, и приказали ему дожидаться нас в Ярославле. 24-го числа мы послали подарки воеводе и дьяку чрез гофмейстера и секретаря, а 25-го тронулись в дальнейший путь на санях. Нидерландские и лифляндские купцы провожали нас около трех миль, и по обеим сторонам пути был расставлен весь гарнизон под ружьем. 28-го числа мы доехали до слободы Ivan Sitmak на берегу реки Волги против Ярославля. Волгу считают самою большою рекою в России; по ней производится обширная торговля с царствами Казанским, Астраханским и с Персиею. Она изобилует рыбой и судоходна даже для [27] больших судов; теперь же уже несколько дней как она покрылась льдом, по которому перевезли обоз. В названной слободе нам пришлось оставаться, пока не сообщили воеводе о нашем прибытии. Он прислал нам на встречу двух из своих приказных людей, которые нас провожали в город, где тоже выстроились войска под ружьем и собралась густая масса народа. Нам разрешили остановиться в доме вдовы лифляндца Букгольта.

30-го ноября мы снова отправили вперед с обозом сотника Ивана Владимировича, поручив ему ожидать нас у Троицы, в 12-ти милях от Москвы. 4-го декабря мы послали воеводе и дьяку обычные подарки и в тот же день отправились в дорогу. 6-го числа мы приехали в городок Переяславль, переменили здесь сани, выехали 7-го числа и ночью прибыли к Троице, весьма знаменитому и богатому монастырю, который, говорят, владеет третьей частью земли Русской. Он построен из камня, в русском стиле, весьма капитально и роскошно. Обыкновенно здесь живет 300 монахов и еще большее число послушников, рабочих и солдат.

8-го числа мы ночевали в селе Братовщине, находящемся в 6-ти милях от Москвы. Здесь наши пристава и [28] переводчик получили чрез нарочного предписание, чтобы мы на другой день не ехали дальше пяти миль и затем ожидали особых распоряжений о продолжении нашего путешествия. Поэтому нам пришлось 10-го числа оставаться в деревне Ростокине, на берегу Яузы, в одной миле от Москвы, куда 11-го числа утром прибыл гонец с приказанием, чтобы мы сейчас же тронулись в дальнейший путь, так как теперь все готово для нашей встречи, вследствие чего мы немедля и поехали дальше на своих санях. Перед нами взад и вперед скакали гонцы, которых высылали, чтобы сообщать коммиссарам великого князя, как далеко мы находимся. За треть мили от Москвы нас встретил конюший, который от имени Е. Вел-ва предложил нам двое царских саней, а свите 17 аргамаков или персидских лошадей. Пересев в эти сани, мы увидели много сотен всадников, одетых по туземному самым блестящим образом; это были князья, бояре и другия знатные лица, которые, по повелению Е. Вел-ва, должны были присутствовать при нашем въезде. Когда мы немного отъехали, у наших саней остановился царский толмач по имени Михаил Розити и просил нас сойти с саней, чтобы выслушать [29] приветствие царя из уст высланных им сюда больших людей. Мы ответили ему, что согласны это исполнить, как только сойдут с саней большие люди, которые должны были принимать нас. Наш ответ, переданный им, вызвал взаимные пререкания и, наконец, решили оставить сани одновременно. Так и было сделано, и мы сошлись вместе. Большие люди в парчевых кафтанах и в шапках из чернобурых лисиц прежде всего подали каждому из нас руку и потом старший из них, по имени Федор Иванович Чемоданов, дворянин, бывший прежде воеводою (gouverneur) в Сибири в Верхотурье, ⁷ обнажил голову; мы последовали его примеру, и затем он начал так свою речь, которую переводил вышеупомянутый Михаил Розити:

“Бога в Троице славимого милостию, державнейший, светлейший государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея России самодержец, Владимирский, Московский, Новгородский, царь Казанский, царь Астраханский, царь Сибирский, [30] государь Псковский, великий князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; государь и великий князь Новгорода Низовские земли, Черниговский, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Лифляндский, Удорский, Обдорский, Кондинский и всея Северные страны, владетель и государь Иверские земли, Карталинских и Грузинских царей и Кабардинские земли, Черкаских и Горских князей и иных многих государств государь и обладатель, и Е. Вел-ва отец, великий государь святейший патриарх Московский и всея России Филарет Никитич, приказали нам, Федору Ивановичу Чемоданову да дьяку Большой Казны Ивану Григорьевичу Переносову, состоять при вас приставами и повелели спросить вас, Альберта и Иогана, больших послов высокомощных господ генеральных штатов и великого принца Гендрика, о вашем здоровье и о том, благополучно ли вы ехали по владениям Е. Вел-ва”. Затем Иван Переносов повторил вышеприведенный титул, приветствовал нас краткою речью и объявил от имени Е. Вел-ва, что во все время нашего пребывания в России будут заботиться о нашем продовольствии. На это мы [31] отвечали, что посланы высокомощными господами, господами генеральными штатами Соединенных Нидерландов, штатами княжеств, графств и областей Гельдерна, Зютфена, Голландии, Вестфрисландии, Зеландии, Утрехта, Фрисландии, Оферейселя, Гронингена, Оммеландов, Дренте, Ведде и Вестингволдингерланда, значительной части герцогства Брабантского и графства Фландрского, покровителями многих соседних областей и обладателями многих стран и королевств в Ост- и Вест-Индии и на берегах Африки, и светлейшим высокородным Фредериком Гендриком Божиею милостию принцем Оранским, Графом Нассауским, Катценэленбогенским, Фианденским, Дистским, Мюрским, Бюренским, Лердамским и иных: маркизом фан дер Фере и Флиссинген, владетелем и бароном городов Бреда и Графе и земель: Кэйк, Дист, Гримберген, Геренсталь, Кранендонк, Варнестон, Арлай, Нозероа, Зантфлит, Дасбурх, Поланен, Виллемстадт, Нейерфарт, Эйссельстейн, Ст.-Мартенсдейк, Гертрейденберх, Шато Ренар, верхнего и нижнего Свалюве, Налдвейк и иных: наследным бурхграфом Антверпенским и Безансонским, наследным маршалом Голландским, кавалером весьма [32] высокого и древнего ордена Подвязки, губернатором Гельдерландским, Зютфенским, Голландским, Вестфрисландским, Зеландским, Утрехтским и Оферейсельским, капитаном и генерал-адмиралом Соединенных Нидерландов, чтобы доложить Е. Вел-ву о важных и добрых делах, которые послужат к скреплению союза и дружбы, установившейся между столь могущественными государями; что мы лично здоровы и, благодаря милости Е. Вел-ва, благополучно путешествовали в пределах его государства и ни в чем не терпели недостатка. При этом мы выразили надежду, что и дальше к нам будут относиться таким же образом и что наше посольство Е. Вел-ву будет приятно. Наша речь длилась довольно долго и первый из приставов передал нам через толмача, чтобы мы прекратили ее, так как титулы обоих государей были перечислены и обряд исполнен, и пригласил нас сесть в сани. Это мы сейчас же и сделали: каждый из нас поместился в особых санях, так же поступили пристава, и между ними мы двинулись к городу, окруженные упомянутыми выше сановниками и нашей свитой, которые следовали верхом, при огромном стечении народа, толпившегося на дороге и на улицах. Когда мы проезжали по городу, по обе стороны улиц [33] стояли ратным строем стрельцы. Наш поезд вели мимо царского дворца, который показывают послам до первой аудиенции только в виде особой милости, и затем нас поместили в Персидском подворье, где обыкновенно останавливаются послы коронованных особ. Это подворье просторно и имеет разные деревянные палаты, которые однако лишены всякой домашней утвари, за исключением деревянных столов, лавок и изразцовых печей. Пристава сейчас же простились с нами и возвратились после обеда без провожатых объявить нам, что наш приезд приятен Е. Вел-ву и святейшему патриарху; они добавили, что будут заботиться о доставлении нам всего необходимого.

12-го числа пришли вышеупомянутые пристава с состоящими при них толмачами Елисеем Ангеларом ⁸ и Елисеем Мейером, ⁹ приветствовали нас, справились о нашем здоровье и спросили хорошо ли мы почивали; в этом главным образом и заключалась их обязанность за все время нашего пребывания. Мы обратились чрез них к Е. Вел-ву с просьбою о разрешении допускать к нам ежедневно нидерландских купцов Карла де Молина, Фабиана Нейзера и Гендрика фан Рингена, [34] при содействии которых мы могли бы купить себе и нашей свите цветное платье и другия необходимые вещи. Это мы главным образом сделали с той целью, чтобы от этих людей, пользовавшихся большим доверием у разных сановников, узнавать о придворных делах, о которых они от времени до времени могли нам кое-что сообщать.

13-го числа пристава принесли нам это разрешение и просили показать им грамоты нашего правительства и список подарков. На это мы ответили, что у нас есть грамоты от их выс-в и его княжеской милости принца Оранского к Е. Вел-ву и святейшему патриарху, и подарки для царя, патриарха и юного царевича, но что, прежде чем передать список, мы должны их разобрать и осмотреть, как они сохранились. 14, 15 и 16-ое декабря прошли в пререканиях между нами и приставами, которые настаивали на том, чтобы мы сообщили им список подарков, но мы не уступали и желали узнать, будет ли на аудиенции присутствовать патриарх, которому мы тоже привезли грамоты. Получив, наконец, от них ответ в утвердительном смысле, мы передали им список подарков, составленный следующим образом: [35]

Список подарков, подносимых от их высокомогуществ господ генеральных штатов:

Вооружение для пикинера, с острием или железом для пики; еще одно такое же вооружение; две пары красивых пистолетов; кираса, или панцырь для кирасира; кираса, непробиваемая пулями; два красивые ствола для карабинов; красивое узорчатое седло нидерландского образца с уздечкой, нагрудником и пахвой для лошади; 170 лат, непробиваемых пулями, для аркебузиров; две металлические пушки шестифунтовые; две металлические пушки восемнадцатифунтовые; две металлические пушки двадцатифунтовые; две металлические пушки двенадцатифунтовые, из которых одна на лафете с передком по нидерландскому образцу; для каждой пушки по сто ядер.

Подарки, подносимые юному царевичу:

Большая золоченная чаша; большая изящная золотая цепь.

Подарки, которые были предназначены для святейшего патриарха всея России:

Два больших золоченных кувшина; большая изящная серебряная лампада; прекрасный длинный индейский ковер. [36]

Подарки, подносимые Его Величеству от самих благородных господ послов:

Хрустальная чашка; хрустальная чаша; большое красивое зеркало в рамке, осыпанной жемчугом.

Подарки, которые благородные господа послы предложат от себя юному царевичу:

Кусок красной камки; хрустальная чаша; золотая цепь.

Подарки, которые благородные господа послы поднесут от своего имени партриарху всея России:

Кусок атласа красного цвета; хрустальная чаша с крышкою; янтарный прибор.

17-го числа мы показали приставам, по их просьбе, подарки, подробную опись которых они поручили составить одному из переводчиков.

23-го декабря пристава объявили нам, что на другой день около трех часов, или по нашему времени около одиннадцати, нам будет дана аудиенция, на которой узрим светлые очи Е. Вел-ва и патриарха. Мы ответили, что будем готовы и сообща установили, в каком порядке на другой день подарки будут [37] принесены ко двору. 24-го числа явились к нам пристава в парчевых кафтанах и в шапках из чернобурых лисиц и объявили, что все готово для нашего приема. Скоро после этого прислали на подворье двое царских саней, обтянутых красным атласом, и 16 аргамаков, или верховых лошадей для свиты. Мы приказали отправить подарки и нести их ко двору в следующем порядке:

Описание порядка, в котором несли и представили подарки ко двору.

Подарки, подносимые Его Величеству от их высокомогуществ:

Два металлических орудия шестифутновые; два металлических орудия восемнадцатифунтовые; два металлических орудия двадцатичетырехфунтовые; два металлических орудия двенадцатифунтовые, из них одно на лафете с передком нидерландского образца; за каждым орудием следовали сани с сотнею ядер. 170 лат, непробиваемых пулями; каждую штуку несли двое русских. 170 стволов для карабинов с принадлежностями; их несли на руках русские, по паре каждый. Полное вооружение [38] нидерландского образца для пикинера и острие или железо для пики несли двое русских. Другое такое же вооружение и пику несли таким же образом. Кирасу нидерландского образца несли четверо русских. Другую непробиваемую кирасу несли также четверо русских. Пару красивых пистолетов в кабурах с принадлежностями нес Яков Фоккен. Другую пару красивых пистолетов с принадлежностями нес Эгберт Иорианс. Два красивых ствола для карабинов нес Виллем Иорис. Уздечку для коня нес Езиас Винкель, а нагрудник и пахву нес Рейнир де Хонт. Красивое узорчатое седло несли оба наши эконома и слуги Карла де Молина и Гендрика фан Рингена.

Подарки, предназначенные молодому Русскому царевичу:

Большую позолоченную чашу нес Эгберт Анес. Большую, красивую золотую цепь нес Виллем Бехем.

Подарки, предназначенные великому государю, святейшему патриарху всея России:

Большой золоченный кувшин нес Геррит Стейлс. Другой золоченный кувшин нес Геррит Миддельбурх. Большую серебряную лампаду несли двое слуг Молина и фан [39] Рингена. Весьма длинный и красивый индейский ковер несли 12 русских.

Подарки, подносимые от самих благородных господ послов Его Величеству всея России:

Хрустальную чашку нес Тейс Янс. Хрустальную чашу нес Ян Пилор. Большое красивое зеркало в рамке, осыпанной жемчугом, несли шестеро русских.

Подарки благородных господ послов юному Русскому царевичу:

Кусок красной камки нес Христиан Родерфелт. Хрустальную чашу нес Барент фан дер Гус. Золотую цепь нес Яков Рейнирс.

Подарки, которые благородные господа послы преподнесли от своего имени святейшему патриарху:

Кусок красного атласа нес Гендрик Фокке. Хрустальную чашу с крышкою нес Иван ла Ге. Янтарный прибор нес Корнелис Симонс.

Дворяне, состоявшие при посольстве, ехали верхом по два в ряд на белых аргамаках; верительные грамоты несли: пастор Овитиус Аббема, капитан Иорис фан Катс, [40] секретарь Адриан Бодекер Тексель и гофмейстер Виллем Крайк. Затем следовали мы, сидя вместе в царских санях; спереди и сзади стояли по два из наших дворян. С боку ехали пристава, каждый в особых санях; таким образом нас повезли в Кремль, или царский дворец, между рядами стрельцов, расставленных в полном вооружении по обеим сторонам дороги, усеянной неимоверной толпой народа. На встречу нам скакали один за другим разные гонцы, которые уведомляли “на верху”, как далеко мы еще находились и привозили приставам приказание, чтобы мы то скорее, то медленнее ехали, и на этом коротком пути трижды изменяли движение поезда. Наконец, мы доехали до крыльца того здания, где нам была назначена аудиенция. Здесь мы сошли с саней, и нас провели крытым ходом в сени, которые были наполнены гостями, т.е. придворными русскими купцами в парчевых одеждах и шапках из чернобурых лисиц. При входе в сени нас встретили князь Иван Михайлович Борятинский и дьяк Никифор Спиридонов. ¹⁰ Опять повторили титул царя, спросили о нашем здоровье и, не дожидаясь ответа, повели нас чрез [41] передний покой в ту палату, где находились Е. Вел-во и патриарх. Как только мы вошли, Лев Иванович Долматов-Карпов, наместник Костромской, доложил громким голосом Е. Вел-ву и патриарху, что прибыли Альберт и Иван, большие послы великомощных господ генеральных штатов и великого принца Оранского. Е. Вел-во восседал на престоле в драгоценной короне, усеянной алмазами, жемчугом и разными драгоценными камнями, со скипетром в правой руке, в узорчатой парчевой одежде. По правую сторону царя сидел его отец, патриарх, на золоченом стуле в духовном одеянии и в золотой митре, украшенной крестом. По левую сторону от Е. Вел-ва стояла золотая пирамида с короною, которая, как нам после объяснили, символически изображает отсутствующего юного принца, или царевича. ¹¹ Подле царя стояли рядом четыре стольника, т.е. дворяне, которые прислуживают царю за столом, в белых одеждах и в белых шапках. На груди у них крестообразно висели золотые цепи и на плечах они держали золотые секиры. В зале кругом сидели важнейшие князья, [42] дворяне и бояре государства, все в парчевых одеждах и в высоких шапках из чернобурых лисиц, и кроме того пятнадцать духовных лиц в духовном одеянии, большею частью митрополиты или архимандриты (bischoppen). Мы потом неоднократно просили наших приставов сообщить нам имена присутствовавших лиц, чтобы иметь возможность лучше описать прием, оказанный нам Е. Вел-вом, но наши старания не увенчались успехом.

Когда мы стали против Его Вел-ва, думный дьяк Федор Лихачев произнес титул великого князя и объявил нам через Ганса Гелмса, старшего царского толмача, который служит переводчиком при всех торжественных приемах: “Альберт и Иван! Его Величество допускает вас к своей руке.” По окончании этого обряда мы обратились к Е. Вел-ву от имени в. выс-в и принца Оранского с следующею речью, которую тут же поднесли в списке Е. Вел-ву и патриарху вместе с верительными грамотами:

“Божиею милостию светлейший, державнейший царь и великий князь Михаил Федорович, самодержец всея России! (Следует [43] полный титул). Высокомощные господа генеральные штаты Соединенных Нидерландов (следует полный титул) и светлейший высокородный князь Фредерик Гендрик Божиею милостию принц Оранский (следует полный титул) неоднократно могли убедиться в искренней дружбе, благосклонности и милости, которые Ваше Вел-во являл с самого начала своего [44] царствования по нынешний день подданным их, торгующим в обширных Ваших государствах и владениях. К тому еще Ваше Вел-во изволил недавно всемилостивейше подарить их выс-вам 3000 пудов селитры, не взяв за это никаких денег в свою царскую казну. Таким образом их выс-ва и его княжеская милость видели с особенною радостью, что Вашему Вел-ву не только приятны установившиеся дружественные связи, но что предупредительное внимание Вашего Вел-ва даже простиралось до забот о благосостоянии нашего государства в то время, когда король испанский при содействии своих папских приверженцев достиг того, что нам запретили вывоз селитры из Польши в наше государство, надеясь тем лишить их выс-ва возможности продолжать войну, которую они ведут уже более шестидесяти лет победоносно и с большим успехом, к удивлению всего мира, против тиранства короля и его идей всемирной монархии. Этим благодеяниям и хорошему приему, оказываемому нидерландским подданным, всегда радовались их выс-ва господа генеральные штаты и принц Оранский, так как они всегда умели ценить могущество Вашего Вел-ва и благосостояние Вашего громадного государства. Они уже более, [45] чем полтора года тому назад решили отправить своих послов к этому славному двору для переговоров о добрых делах, но исполнению этого намерения помешало неожиданное нападение на наше государство врага, подкрепленного силами папской лиги в Германии. Это до того занимало всех членов высшего правительства в нашем отечестве, что за все это время никому из них нельзя было отлучиться из государства, о чем, впрочем, Вашему Вел-ву уже подробно известно из грамот их выс-в. Но когда, по милости Божьей и благодаря умному и храброму предводительству принца Оранского, враги опять были разбиты и грозные города Везель и Гертогенбуш со всеми их крепостями и владениями взяты и покорены высокомощными генеральными штатами, тогда их выс-ва и его княжеская милость снова стали с усердием наряжать посольство к Вашему Ц. Вел-ву и отправили из своей среды нас обоих в качестве послов, приказав нам почтительнейше представить Вашему Ц. Вел-ву об их искренних, добрых и дружественных к Вам отношениях, для блага обоих народов. Теперь после шестимесячного странствования мы удостоились, по милости Вашего Ц. Вел-ва, чести предстать [46] пред Ваши светлые очи и от имени их выс-в господ ге-неральных штатов и его княжеской милости принца Оранского выражаем Вашему Вел-ву пожелания всякого благополучия и здравия; государству и владениям царским благоденствия, приращения и всякого преуспеяния; предприятиям Вашего Вел-ва славного и счастливого успеха. Да победит Ваше Вел-во всех ваших врагов на бессмертную славу своего доблестного имени и на благо всех, кому дорого благосостояние Вашего Вел-ва! Кроме того их выс-ва и его княжеская милость принц Оранский поручили нам поздравить Ваше Ц. Вел-во с радостным событием — с рождением сына, принца и великого князя всея России Алексея Михайловича. Да будет он всегда утешением и радостью Вашего Вел-ва, так как ему Божиею милостию дано быть Вашим сыном. И мы молим Всевышнего о ниспослании благоденствия Вашему Вел-ву в лице этого сына и всех других детей, дабы могущественное Русское государство блестяще процветало и росло на многия лета под державою Вашего Вел-ва, царского дома и его потомства, дабы солнце всегда озаряло их преуспеяния, и его высочество, следуя по [47] стопам Вашего Вел-ва, возрастал во всех царских доблестях и оказал себя достойным потомком славного рода, из которого он происходит. Во исполнение наказа, данного нам их выс-вами и принцем Оранским, мы приносим далее благодарность Вашему Ц. Вел-ву за щедрый подарок, состоявший из трех тысяч пудов селитры. Наши господа повелители всегда с признательностью будут помнить этот дар и при случае докажут это Вашему Вел-ву. Наконец, мы должны повергнуть на благовоззрение Вашего Вел-ва разные добрые дела, которые могут способствовать установлению тесных отношений и еще большему укреплению союза между Вашим Ц. Вел-вом и нашим государством к взаимному удовольствию и благоденствию подданных обеих стран. Для более успешного исполнения этого поручения их выс-ва и его княжеская милость снабдили нас своими верительными грамотами к Вашему Вел-ву, которые мы теперь, светлейший державнейший царь и великий князь, почтительнейше подносим с просьбою, чтоб они были распечатаны, прочитаны и приняты, и чтобы затем нам было дано время и возможность доложить Вашему Вел-ву о наших [48] остальных поручениях, согласно доброму расположению и искреннему желанию наших господ повелителей. В заключение просим Ваше Вел-во, чтобы подарки, присланные их выс-вами и его княжескою милостью принцем Оранским, были приняты в казну по описи, переданной уже думному дьяку, и чтобы приношения, которые мы прибавили от самих себя, тоже удостоились внимания Вашего Вел-ва.”

“Божиею милостию светлейший, высокородный, великий государь Филарет Никитич, святейший патриарх Московский и всея России! Высокомощные господа генеральные штаты Соединенных Нидерландов и светлейший князь Фредерик Гендрик Божиею милостию принц Оранский, граф Нассауский и иных земель владетель, губернатор, капитан и генерал-адмирал Соединенных Нидерландов, поручили нам пожелать вашему святейшеству всякого счастья и долголетнего здравия, что мы теперь и исполняем. Да благословит Господь Бог престол вашего святейшества благами, которые ниспосылаются свыше и защитит вас от коварных замыслов врагов ваших. Наши господа повелители надеятся, что вами будут благосклонно приняты их грамоты, которые [49] мы теперь имеем честь вручить. Дай Бог, чтобы искреннее желание их выс-в и его княжеской милости заключить с Е. Ц. Вел-вом тесный союз и единение было приятно вашему святейшеству и встретило в вас поддержку, в виду того, что это желание касается благополучия славного Русского государства и пользы обоих народов. Далее мы покорнейше просим, чтобы вашему святейшеству благоугодно было принять подарки, присланные вам их высокомогуществами и его княжескою милостию, и наши собственные подношения по росписи, представленной нами думному дьяку. Наконец, просим, чтобы нидерландский народ и наши купцы, здесь проживающие, все более и более пользовались покровительством и обороною вашего святейшества.”

Когда мы изложили наши предложения, Его Вел-во и патриарх, каждый отдельно, спросили нас о здоровье в. выс-в и его княжеской милости принца Оранского. Мы за это поблагодарили надлежащим образом и отвечали, что при отъезде нашем в. выс-ва и принц Оранский находились в добром здоровье и победоносно сражались на поле брани. Мы выразили далее надежду, что в этом отношении и теперь ничего не изменилось [50] и высказали желание, чтобы Е. Вел-во всегда продолжал оставаться в дружественной связи с нашими повелителями. Затем царь и патриарх спросили нас, здоровы ли мы и благополучно ли ехали, на что мы почтительно ответили. После этого Е. Вел-во повелел принести маленькую лавку, покрытую ковром, удостоил нас приглашения сесть и допустил важнейших лиц нашей свиты к своей руке. По окончании этих обрядов, все подарки, за исключением пушек, были пронесены в том же порядке, как они были доставлены, мимо Е. Вел-ства в другую комнату, где их принимали из рук несших их назначенные для этого приказные люди. Вслед затем Е. Вел-ство объявил, что по его повелению наши верительные грамоты будут распечатаны и вместе с нашим предложением переведены на русский язык, что его милостивое решение по ним нам будет объявлено и что он нас в этот день жалует кушаньями и напитками от своего стола. Поблагодарив Е. Вел-ство за милостивую аудиенцию, мы откланялись и пристава нас проводили на наше подворье в том же порядке, как мы приехали. Немного погодя приехал к нам царский стольник Богдан Михайлович Нагой, в сопровождении [51] множества русских, которые несли кушанья и напитки на открытых блюдах и в кувшинах. Мы просили стольника отобедать вместе с нами и один из русских накрыл стол, поставив на него прежде всего хлеб и соль. Затем подавались одно за другим блюда, состоявшие, по случаю поста, все из рыбы и приготовленные, по русскому обычаю, большею частию с чесноком и луком. Богдан Михайлович Нагой сначала выпил чашу меду за здоровье Е. Вел-ства и вслед затем за здоровье царевича, т.е. молодого князя Алексея Михайловича, на что мы ответили, выпив за здоровье патриарха. Затем он, с своей стороны, предложил выпить за здравие в. выс-в и принца Оранского, но воздерживался за столом от разговоров и ограничивался тем, что угощал нас царскими кушаньями. Вскоре он уехал, получив, по принятому здесь обычаю, подарок; также подарками мы наделили и всех принесших кушанья.

26-го числа, по нашему ходатайству, разрешено было дворянам и остальным лицам нашей свиты выходить на улицу и на рынок в сопровождении стрельца или одного из стражи, и вскоре им даже дозволено было посещать нидерландских купцов и лифляндцев в их домах. 30-го числа пристава [52] уведомили нас, что нам через несколько дней будет дана аудиенция и предложили нам приготовиться. Мы ответили, что всегда готовы, но уверены, что гонец, отправленный в. выс-вами, уже прибыл к границе, почему нам хотелось бы сперва дождаться его приезда, чтобы одновременно доложить Е. Вел-ву о поручениях, данных нам нашими гг. повелителями, тем более, что мы ожидаем именно указания для заключения тесной взаимной дружбы и союза. Они нам ответили, что о гонцах пока ничего не слыхали и что, в случае подтверждения нашего предположения, гонца задерживать не будут. 31-го числа пристава нам объявили, что прием назначен на следующий день в третьем часу, т.е. по нашему в одиннадцать часов. Мы заявили, что согласны на то, хотя предпочли бы дождаться прежде приезда нашего нарочного. На это пристава ответили, что нарочного мы и потом можем ожидать, так как нам будет дана возможность иметь еще аудиенцию, если он действительно привезет новые поручения. Итак пристава просили нас именно теперь приготовиться, что мы и обещали.

1-го января нас повезли во дворец и встречали везде [53] таким же образом, как и в первый раз, Е. Вел-во сидел теперь в меньшей палате среди своих князей и бояр, одетых в парчевые кафтаны и шапки из чернобурых лисиц; патриарх не присутствовал. Когда окончились обычные приветствия, Е. Вел-во пригласил нас сесть на вышеупомянутую лавку, но сейчас же повелел нам встать. Затем дьяк Федор Лихачев, произнеся опять титул Е. Вел-ва, прочел ответ на наше первое предложение. В нем заключалась благодарность за поздравления и пожелания здоровья царю, его сыну и отцу, переданные нами от имени их выс-в и от принца Оранского, равно и за признательность, выраженную нами по поводу присланной селитры. В заключение высказывалось, что союз и дружба с высокомощными господами генеральными штатами и принцем Оранским царю будут приятны, что он принял наши верительные грамоты и поручил дальнейшие переговоры с нами своим большим уполномоченным и боярам: ближнему боярину и наместнику Казанскому князю Ивану Борисовичу Черкасскому, боярину и наместнику Тверскому Михаилу Борисовичу Шеину, окольничему и наместнику [54] Костромскому Льву Ивановичу Долматову-Карпову и своим думным дьякам Федору Федоровичу Лихачеву и Ивану Афанасьевичу Гавреневу, с которыми мы должны обсуждать все дальнейшее. Мы его почтительно поблагодарили за это решение, повторив его титул и титулы в. выс-в и его княжеской милости, принца Оранского. Таким образом кончился прием и наши пристава отвели нас в другую палату, где упомянутые уполномоченные открыли переговоры, повторив ответ, полученный нами во время представления царю, причем они по очереди прочли каждый свою часть из столбца; после этого спросил князь Иван Борисович Черкасский, каким образом и где генеральные штаты заключают свои союзные договоры и с кем из иностранных государей и держав они находятся в союзе. Мы на это ответили в общих чертах, что в. выс-ва находятся в союзе почти со всеми государями и державами, которые борются против гегемонии Испании, стремящейся к порабощению всего мира, напр. с королями: французским, датским и шведским, с Венецианской республикой и другими державами, даже с великим государем турецким (он, заметим, пользуется при Русском дворе весьма большим уважением). Далее мы объяснили, [55] что некоторые из этих союзных договоров были заключены послами в. выс-в за границею, другие же иностранными послами при дворе в. выс-в, что союзы заключаются или вследствие известного события, или когда представляется удобное время и случай, и соблюдаются и исполняются всегда точно, к обоюдному удовольствию. Затем Иван Борисович спросил, намерены ли в. выс-ва и принц Оранский помогать великому князю Московскому ратными людьми и деньгами против короля польского, от которого Е. Вел-во терпел не менее неправд и обид, чем мы, судя по нашим словам, от короля испанского. На это мы ответили, что нам не поручено вести переговоры относительно этого вопроса, так как во время нашего отъезда в. выс-ва и принц Оранский были уверены, что Е. Вел-во окончил все войны и что его отношения ко всем державам мирны; кроме того тяжелые войны, которыми мы обременены, может быть, в настоящее время и не позволят нам помогать кому-либо за границею ратниками и деньгами. На этом кончился разговор, и уполномоченные просили нас объявить им остальные поручения, возложенные на нас. Это мы сделали сначала устно, но, заметив, что наши слова, которые толмач Ганс Гелмс [56] тут-же переводил, записывались дьяком Иваном Гавреневым по-русски, обещали уполномоченным представить наше предложение в виде помещаемой ниже записки и просили их ходатайствовать пред Е. Вел-вом в пользу осуществления добрых намерений в. выс-в и его княжеской милости, принца Оранского. Они высказали готовность помогать нам и обещали добросовестно доложить царю о содержании наших переговоров. После этого уполномоченные вышли из палаты, предложив нам подождать, пока царь не пожелает отпустить нас. Немного погодя возвратились оба дьяка и справлялись о тех десяти тысячах ружейных стволов, которые в. выс-ва в одной из своих грамот ¹² обещали доставить. Мы объяснили, что не могли привезти их, потому что у нас не знали, по какому образцу стволы требовались. Дьяки, казалось, остались этим недовольны и, посовещавшись, выразили желание, чтобы мы послали в. выс-вам письмо с требованием выслать, по крайней мере, часть стволов по русскому образцу, а остальную часть нидерландского калибра. После этого нас отпустили и в прежнем порядке проводили на наше подворье. [57]

“Божиею милостью светлейший царь и великий князь Михаил Федорович, всея России самодержец!

Божиею милостью светлейший, высокородный великий государь Филарет Никитич, святейший патриарх Московский и всея России!

Ныне мы удостоились во второй раз чести предстать пред светлые очи Вашего Вел-ва и святейшего патриарха, и нам поручено нашими повелителями, высокомощными господами генеральными штатами Соединенных Нидерландов, штатами княжеств, графств и областей и пр. и пр., и светлейшим, высокородным князем Фредериком Гендриком Божиею милостью принцем Оранским, графом Нассауским и иных земель владетелем, губернатором, капитаном и генерал-адмиралом Соединенных Нидерландов, пожелать при этом случае светлейшим особам Вашего Вел-ва и его святейшества всея России всякого счастья, здравия и царского благополучия, государству и владениям Вашим преуспеяния и славной победы над всеми врагами. Исполняя это теперь со всевозможным старанием и почтением, мы молим Бога о ниспослании Вашему Ц. Вел-ву и его святейшеству самого приятного исполнения всех желаний и [58] затем приступаем к изложению посольства, которое изволили нам поручить высокомощные господа генеральные штаты и его княжеская милость, принц Оранский, чтобы доказать искреннее и усердное желание их выс-в и его княжеской милости заключить с Вашим Ц. Вел-ством такой-же тесный союз и общение, в каком они имеют честь находиться, к обоюдному удовольствию, почти со всеми великими государями христианского мира, напр. с королями: французским, английским, шведским, с Венецианской республикой и многими другими державами и даже с великим государем турецким. Союзы эти заключены и совершены отчасти для того, чтобы помешать честолюбивым замыслам и коварству испанского короля, который при помощи папского престола в Риме и его приверженцев стремится к порабощению всех тех, которые не признают папу главою церкви; большею же частью эти союзы заключены для развития свободных торговых сношений между народами и поэтому государства предоставляют в них друг другу разные облегчения и необходимые льготы относительно ввоза и вывоза тех товаров и продуктов, в которых тот или другой народ нуждается. [59]

И так как их выс-ва удостоверились из жалованных грамот, данных как другим нациям, так и некоторым из их собственных подданных, что достохвальная заботливость Вашего Вел-ва простирается и на торговлю, то они повелели нам объявить Вашему Вел-ву, что им известно, что их подданные весьма охотно будут ввозить морем деньги и товары в это великое Русское государство, если, по милости Вашего Вел-ва и святейшего патриарха, нидерландцам, наравне с другими нациями и отдельными лицами, будут предоставлены льготы и право приезжать с деньгами и товарами в Архангельск и те города, в которые уже допускаются иноземные нации. В этом случае подданные их выс-в, конечно, будут обязаны платить таможенные пошлины, установленные уже прежде Вашим Вел-вом. Благодаря этому торговля оживилась бы и процветала бы в государстве и владениях Вашего Вел-ва, так как товары и деньги привозились бы из за моря в большом количестве, и вследствие этого увеличился бы и спрос на местные продукты. Ведь не подлежит сомнению, что те государства и города процветают, куда торговцы и покупатели съезжаются в большом количестве; и, может быть, благодаря этим торговым связям [60] нашей нации с великим государством Вашего Вел-ва даже окажется возможным распахать многия новинные земли и заняться производством разных товаров, привозимых в настоящее время нашими подданными из соседних Вашему Вел-ву стран. И если, с помощью Бога, все это осуществится, тогда государство и подданные Вашего Вел-ва будут получать неимоверные выгоды. Да изволит Ваше Вел-во принять во внимание, что вышеупомянутые соседи служат доказательным примером того, как огромны прибыль и выгоды, извлекаемые из производства и свободного вывоза разных товаров. Из одного нашего государства вывозятся многия сотни тысяч рейхсталеров, и большая часть их окажется в руках Вашего Вел-ва или Ваших подданных, если нам будут предоставлены те льготы, о которых мы просим. Их выс-ва согласны, с своей стороны, дать Вашему Вел-ву и Вашим подданным относительно ввоза и вывоза разных товаров все льготы, которые предоставлены у нас самым благоприятствуемым нациям. Кроме того таможенные книги Архангельска и других городов, где, благодаря разрешению Вашего Вел-ва, наши нидерландцы торговали, могут служить доказательством, сколько пользы и [61] прибыли они приносили Русскому государству. Далее нам поручено усерднейше просить Ваше Вел-во и его святейшество о том, чтобы Вашему Вел-ву благоугодно было оказать особую милость нашему государству и дозволить исключительно нашим подданным вывозить в порты Соединенных Нидерландов то количество хлеба и селитры, которое Ваше Вел-во сочтет возможным отпускать из своей страны. Их выс-ва и его княжеская милость будут считать себя обязанными при всяком случае вознаградить Ваше Вел-во и царский дом за это благодеяние, и Ваше Вел-во или, по Вашему усмотрению, подданные Вашего Вел-ва будут получать за эти товары настоящую цену, ибо морская хлебная торговля находится почти исключительно в руках нашей нации. Наша страна так плотно населена, слава Богу, что собственного зерна не хватает, и нам приходится ввозить хлеб из за границы для прокормления населения и торговать им, причем обогащались все те, у кого мы до сих пор покупали этот товар. И в прошлом году Ваше Ц. Вел-во дозволил разным другим иноземцам вывозить известное количество хлеба, но тем не менее наши торговцы купили здесь в России почти весь этот хлеб за [62] высшую цену и вывезли его в Нидерланды. Таким образом досталась лишь прибыль тем людям, которым было дано разрешение, а хлеб направился в Нидерланды. Все эти излишки достались бы Вашему Вел-ву или Вашим подданным, если бы мы пользовались льготою покупать и вывозить хлеб. Господа штаты, с своей стороны, готовы и согласны отпускать Вашему Вел-ву и, по Вашему усмотрению, всем Вашим подданым не только разные товары и деньги, как сказано выше, но и разные боевые припасы, напр. порох и свинец, пищали, пушки и тому подобное оружие, не смотря на то, что это обыкновенно воспрещается всеми государствами. Кроме того, они будут стараться оказывать Вашему Вел-ву разные дружеские услуги в пределах или при содействии своего государства, если дружественные узы будут твердо укреплены и основаны на вышеизложенном. И это без сомнения будет иметь последствием то, что их выс-ва и его княжеская милость, по мере того, как имущественные интересы их подданных будут связаны с благосостоянием государства Вашего Вел-ва, все более и более будут считать себя обязанными содействовать, когда к ним обратятся, словом и делом сохранению и развитию этого благосостояния. [63]

Да благоволит Ваше Вел-во обратить серьезное внимание на это предложение, сделанное нами от имени высокомощных господ генеральных штатов и его княжеской милости, принца Оранского, и поверить нам, что мы в состоянии привести доводы в доказательство того, что наше предложение более, чем что-либо другое послужит к обеспечению действительных польз и выгод славной Русской державы и ко вреду ее противников. И если Вашему Вел-ву и его святейшеству благоугодно будет отнестись сочувственно к этому предложению, сделанному от имени и по поручению господ генеральных штатов и его княжеской милости нами, их послами, то генеральные штаты и его княжеская милость назначат, с Вашего соизволения, сюда, в Москву, своего консула или резидента. Он не только будет заботиться о том, чтобы весь хлеб, вывозимый из государства Вашего Вел-ва, шел прямо по морю в порты Соединенных провинций и напоминал нашему государству постоянно о милости и благосклонности Вашего Вел-ва и его святейшества, но и может от времени до времени принимать заказы на то, что Вашему Вел-ву и его святейшеству угодно будет потребовать из нашей страны. Об этом он будет уведомлять их выс-ва и его княжескую милость для того, чтобы [64] эти требования были исполнены возможно скорее и добросовестнее. Все это будет содействовать установлению более тесных сношений и взаимного общения. Да благословит Господь это дело.”

Дирк фан дер Коге, которого в. выс-ва отправили к нам с грамотами, прислал нам 8-го числа письмо с уведомлением, что русский воевода во Пскове задерживает его на границе в Выбутине и что он не считает возможным доверить посторонним лицам привезенные им государственные грамоты, в которых, как он полагает, заключается предписание нам купит несколько тысяч ластов хлеба для нашего государства. Мы в этот же день и в следующие усердно ходатайствовали о его пропуске. В то же время мы осведомились о состоянии хлебного рынка и узнали, что Карл де Молин и его компания желают купить у царя 80000 четвертей хлеба и предлагают за это меди на 80000 рейхсталеров, по 4 рубля за пуд, и 80000 рейхсталеров деньгами. 10-го числа некий Андрей Дионис ¹³ купил 100000 или 120000 четвертей по 14 гривен, т.е. по два и три четверти рейхсталера за московскую четверть; 19 или 20 [65] таких четвертей составляет ласт. Все удивлялись этой высокой цене и, как мы писали в. выс-вам, надо опасаться, что в виду этого едва ли можно будет покупать в России хлеб дешевле и теперь на русском рынке будут держаться прежния высокие цены.

11-го числа пристава повезли нас опять в прежнем порядке во дворец, где мы должны были с уполномоченными вести переговоры по поводу нашего предложения. Последние приготовили целый ряд запросов, касающихся наших заявлений, вследствие чего мы сочли нужным просить их изложить нам все это на бумаге, чтобы мы имели возможность ответить с точностию и согласно намерению наших господ повелителей. Толмач передал нам, что это им очень приятно и что они в самое непродолжительное время доставят нам желаемое. С тем нас и отпустили на наше подворье.

13-го числа пристав Федор Иванович от имени уполномоченных предложил нам представить им на бумаге те заявления, которые мы еще намерены сделать. На это мы ответили ему, что ждем списка запросов, сделанных нам уполномоченными в последнем совещании, и что мы, по получении их, не преминем дать немедленно надлежащий ответ, согласный [66] с добрым намерением наших господ повелителей. 14-го числа пристава сообщили нам, что гонец, отправленный в. выс-вами, находится на границе и что из приказа или из дворца послано всем воеводам предписание пропустить его без задержки, снабдить съестными припасами и напитками и дать ему подводы.

15-го числа разрешили нам присутствовать при водоосвящении, которое ежегодно совершается в день Богоявления в Москве патриархом, а в областях высшим представителем духовенства. 16-го числа в 10 часов утра приехали пристава на наше подворье на царских санях и лошадях, чтобы провожать на это торжество Иогана фан Фелтдриля со всею свитою; Альберт Кунратс Бурх не мог поехать по случаю нездоровья. Их повезли на стену Кремля на берегу Москвы-реки, где во льду была сделана большая прорубь, обложенная досками и окруженная деревянными перилами. Совершение обряда этого праздника происходило следующим образом:

Впереди шли четыре боярина, а за ними четыре лица, которые несли длинный ковер и скамейку; затем несли подножие или лесенку в три ступеньки, покрытую ковром; далее шли [67] три боярина, а за ними четыре человека, которые несли по пучку восковых свечей; потом следовали служители ключника с пятью кувшинами и пятью золочеными водосвятными чашами; затем несли что-то, покрытое красным покрывалом, и на длинных древках четыре знамени, украшенные образами. Потом следовало духовенство, в соответствующем облачении и в преднесении золоченых крестов и дощечек, на которых были изображены некоторые Святые; далее шли митрополиты и епископы государства. Двое из высшего духовенства поддерживали под-руки его святейшество патриарха всея России, державшего в левой руке золотой посох. Потом следовали гости, т.е. московские придворные купцы Е. Вел-ва, в золотных кафтанах и шапках из чернобурых лисиц; далее бояре, т.е. высшие чины государства, по два человека в ряд. Двое вельмож, Василий Иванович Стрешнев и Михаил Борисович Шеин, поддерживали под-руки Е. Вел-во; за Е. Вел-вом шел дядя его, воевода князь Иван Борисович Черкасский, а вслед за шествием ехали государевы сани, покрытые красным атласом и запряженные белою персидскою лошадью. Поровнявшись [68] со стеной, Е. Вел-во прислал своего думного дьяка, который осведомился о здоровии посла и всей свиты и передал, что Е. Вел-во, по случаю праздника, жалует его высокоблагородие двойным количеством яств и питья. Когда Е. Вел-во вступил на свое место, почти все собрание стало усердно осенять себе грудь и голову крестным знамением. Затем зажгли восковые свечи и передали кадило одному из митрополитов, который начал им кадить над прорубью. Потом патриарх вставал три раза и подходил к воде: в первый раз он погрузил в воду крест и сказал при этом несколько слов; во второй раз он кадил над прорубью, а в третий раз он вылил в прорубь из вышеупомянутых кувшинов душистую воду. Затем митрополиты подержали ему книгу, из которой он что-то прочел; потом он подошел к Е. Вел-ву и дал ему приложиться к книге и дважды ко кресту. После этого Е. Вел-во подошел к патриарху, который окропил его св. водою. Когда его святейшество и Е. Вел-во опять сели, тогда все священники и бояре тоже были окроплены св. водою. Сейчас после этого Е. Вел-во сел в сани и возвратился во дворец с патриархом [69] в том же торжественном порядке.

По поводу того, что гонца в. выс-в задержали на границе, мы предъявляли 18-го числа и в следующие дни через приставов уполномоченным устные и письменные претензии, указывая на то, что этим нарушаются интересы Е. Вел-ва и в. выс-в. Для нашего успокоения мы просили разрешения отправить туда вместе с царским нарочным двух лиц из нашей свиты, чтобы проводить сюда гонца или получить привезенные им грамоты. Просьба эта была уважена лишь 30-го числа, и мы в тот же день послали Рютгерта Фельтгофа и Виллема Бехема с русским гонцом в Новгород и дальше до Пскова с поручением устранить все, что препятствовало приезду Дирка фан дер Коге.

1-го февраля мы ходатайствовали о выдаче нескольким молодым людям из нашей свиты проезжих грамот для возвращения в отечество, так как путешествие их утомило; 2-го числа последовало на это разрешение.

Посланные нами Рютгерт Фельтгоф и Виллем Бехем застали Дирка фан дер Коге в Новгороде; 10-го числа он благополучно приехал в Москву и вручил нам грамоту в. выс-в от 1-го ноября 1630 г. с поручением купить для Голландской [70] провинции десять тысяч ластов ржи. В тот же день пристава просили нас от имени Е. Вел-ва и святейшего патриарха снабдить рекомендательными письмами к в. выс-вам и его княжеской милости полковника Александра Лесли, отправляемого вместе с русским коммиссаром в Швецию, Нидерланды и Англию, для найма ратных людей и закупки оружия. Эти письма мы дали им в тот же день вечером, за что нас поблагодарили от имени Е. Вел-ва.

16-го числа нас повезли опять во дворец в таком же порядке, как прежде, для переговоров с уполномоченными. Мы объявили им, что тщетно ждали до сих пор их запросов, которые они сделали в последнем заседании и обещали доставить нам в письменном изложении. Это, видимо, их удивило, так как толмач им тогда передал, будто мы намерены дать им письменный ответ. После этого объяснения они прочитали нам из столбца, по очереди, нижеследующий ответ на наше второе предложение и затем отпустили нас.

“Ответ великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича, всея России самодержца (следует полный титул), [71] переданный Его Царского Величества боярами: ближним боярином и наместником Казанским князем Иваном Борисовичем Черкасским, боярином и наместником Тверским Михаилом Борисовичем Шеином, окольничим и наместником Костромским Львом Ивановичем Долматовым-Карповым и Его Царского Величества думными дьяками: Федором Федоровичем Лихачевым и Иваном Афанасьевичем Гавреневым — вам, Соединенных Нидерландских и Голландских земель славных, вольных владетелей и Гендрика князя Оранского, графа Нассауского и пр. послам, Альберту Кунратсу Бурху и Иогану фан Фелтдрилю, на грамоты штатов и князя, а также на речи, которые вы, послы, говорили перед великим государем царем и великим князем Михаилом Федоровичем, всея России самодержцем, и пред его отцом, великим государем патриархом Филаретом Никитичем Московским и всея России, [72] и вместе с тем на то, о чем вы вели переговоры с боярами. Бога в Троице славимого милостью великий государь царь и великий князь Михаил Федорович, всея России самодержец и многих государств государь и обладатель, и Е. Вел-ва отец, великий государь святейший патриарх Московский и всея России, повелели сказать вам, нидерландских и голландских владетелей и Гендрика князя Оранского послам, Альберту и Иогану: вы справили ваше посольство у нашего великого государя, Е. Ц. Вел-ва, и у его отца, великого государя святейшего патриарха Филарета Никитича, вручили им грамоты, произнесли речи и представили их в списке. И великий государь наш, царь и великий князь Михаил Федорович, всея России самодержец, и его отец, великий государь святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России, выслушали ваши речи, повелели принять грамоты голландских штатов ¹⁴ и князя Гендрика и отнеслись к ним любезно и милостиво. И ваши нидерландские и голландские владетели и князь Гендрик пишут в своих грамотах к нашему великому [73] государю, Е. Ц. Вел-ву, и его отцу, великому государю святейшему патриарху, то же, что и вы, послы их, передавали устно, выражая пожелания счастия нашему великому государю, Е. Ц. Вел-ву, и Е. Ц. Вел-ва сыну, царевичу Алексею Михайловичу, благосостояния их великому, преславному Российскому государству и здравия на святительском престоле Е. Ц. Вел-ва отцу, великому государю святейшему патриарху Филарету Никитичу Московскому и всея России. Кроме того, голландские штаты и князь Гендрик пишут и вы, послы, передали устно, что великий государь наш, Е. Ц. Вел-во, и его отец, великий государь святейший патриарх, соблаговолили и повелели в позапрошлом году послать штатам безвозмездно три тысячи пудов селитры, когда те во время войны весьма в том нуждались. И голландские штаты и князь Гендрик пишут, что они вечно с признательностью будут помнить этот дар и всегда за это будут стараться оказывать всякие добрые услуги нашему великому государю, Е. Ц Вел-ву, и Е. Вел-ва отцу, великому государю святейшему патриарху.

И наш великий государь, Е. Ц. Вел-во великий князь Михаил Федорович, всея России самодержец, и Е. Вел-ва отец, великий [74] государь святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России хвалят нидерландских и голландских правителей и князя Гендрика за то, что они оценили любовь и милость, которые оказал им великий государь, что они выразили это, принося поздравления Е. Вел-ву, и, вспоминая о помощи, полученной ими от Государя, прислали в знак благодарности вас, послов, с подарками к великому государю; а великий государь, Е. Ц. Вел-во, и Е. Вел-ва отец, святейший патриарх, и впредь будут оказывать им свою государеву милость и поддерживать с ними дружественные сношения.

Нидерландские и голландские владетели и князь Гендрик писали также в своих грамотах к нашему великому государю, Е. Ц. Вел-ву, и Е. Вел-ва отцу, великому государю святейшему патриарху, а вы, послы, потом передали устно, что штаты и князь Гендрик повелели вам просить нашего великого государя, Е. Ц. Вел-во, и отца его, святейшего патриарха, о некоторых других делах; и наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, [75] и отец его повелели нам выслушать вас о тех делах, верить вам во всем и дать вам по этим делам благосклонный ответ, согласный с обстоятельствами.

И великий государь наш, Е. Ц. Вел-во, и Е. Вел-ва отец, великий государь святейший патриарх, повелели вам переговорить с нами, Е. Ц. Вел-ва боярами и думными дьяками, а нам выслушать вас и дать вам ответ по делам, которые вам поручены.

Во время переговоров вы, послы, говорили нам, боярам, что голландские штаты и князь Гендрик просят нашего великого государя, Е. Ц. Вел-во, и отца его, великого государя святейшего патриарха Филарета Никитича, чтобы великие государи соблаговолили быть с голландскими штатами и князем Фредериком Гендриком в тесных и дружеских сношениях и дозволили голландским торговым людям приезжать в Россию к Архангельскому городу, в Москву и другие города Московского государства и торговать повольною торговлею с русскими купцами; а с привозимых ими товаров они обязываются платить следуемые [76] пошлины, что принесет большой доход казне нашего великого государя, Е. Ц. Вел-ва, и подданные обеих стран получат значительные выгоды; английские же гости и торговые люди, по вашим сведениям, торгуют, благодаря милости Государя, свободно в Московском государстве, а пошлин с своих товаров в казну Е. Ц. Вел-ва никаких не платят.

И голландские торговцы просят, чтобы наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и Е. Вел-ва отец, великий государь святейший патриарх, соблаговолили и повелели пропускать без задержки с товарами тех из них, которые пожелают для торговли ехать в другие города, и приказали бы взимать с их товаров и с торговых людей пошлины по государеву указу и по уставным грамотам.

И если нашему великому государю, Е. Ц. Вел-ву, и отцу Е. Вел-ва, святейшему патриарху, благоугодно будет дозволить всем голландцам приезжать из Архангельска в Москву и другие города, то эти торговые люди не будут ездить с своими товарами в другия государства, а только в Московское, и тогда [77] доходы Е. Ц. Вел-ва от пошлин значительно увеличатся и подданным обеих стран все это будет очень выгодно.

И Е. Ц. Вел-во великий государь Михаил Федорович, всея России самодержец, и отец Е. Ц. Вел-ва, великий государь святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России, повелели объявить вам свой царский указ о том, что они не считают возможным дозволить, чтобы большое число незаявленных и мелких голландских торговцев приезжало в Московское государство и торговало в Москве и других городах, потому что гостям и торговым людям, подданным Е. Ц. Вел-ва, это будет стеснительно и причинит их оборотам убытки и затруднения. И по указу Е. Ц. Вел-ва и отца Е. Ц. Вел-ва, великого государя святейшего патриарха, дозволено торговать в Московском государстве только определенному небольшому количеству английских гостей, именно двадцати трем человекам, а отнюдь не разрешено всем английским торговым людям торговать в Москве и других городах Московского государства, и согласно с этим им и даны царские жалованные грамоты. И по указу Е. Ц. Вел-ва и отца Е. Ц. Вел-ва, святейшего патриарха, нам поручено сказать вам, [78] послам, чтобы вы представили письменное заявление о том, кто именно из голландских торговцев и сколько их желают торговать в Москве и других городах, и Е. Ц. Вел-во и отец Е. Ц. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, пожалуют и дозволят увеличить прежнее число купцов на сколько им, государям, будет угодно, и разрешат голландцам приезжать в Московское государство и торговать в городах так, как торгуют и англичане, из которых допускается лишь определенное количество заявленных людей, а государевы пошлины повелят брать с них по справедливости и их государеву указу, как оне взимаются и с других иноземцев.

И вы, послы, говорили нам, боярам, что известите голландские штаты и князя Гендрика об этой милости царя и нашего великого государя святейшего патриарха, но что вам без их ведома нельзя и не надлежит подавать поименный список тех голландских торговцев, которые желают торговать в Московском государстве и в городах, так как вам на это не дано полномочий, и что штаты и князь Гендрик в будущем, при удобном случае, будут просить об этом Е. Ц. Вел-во. [79]

И вы, послы, говорили, что слышали и что вам подлинно известно, что в Московском государстве есть много обширных, пустых, но удобных для хлебопашества земель, которые вовсе не обрабатываются и где никто хлеба не сеет, и, если Е. Ц. Вел-во и отец Е. Ц. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, пожалуют и дозволять приезжать из Голландии не только торговцам, но и таким людям, которые знакомы с земледелием и занимаются им, то вы просите нашего великого государя, Е. Ц. Вел-во, и отца Е. Вел-ва, великого государя святейшего патриарха, чтобы Е. Вел-во милостиво дозволил вышеупомянутым людям распахивать эти новинные земли и засевать их; они же будут обрабатывать пашню по своему, как у них это дело ведется, и добывать разные необходимые для них продукты, что будет приносить и казне Е. Ц. Вел-ва большой доход в виде пошлин и Московским торговым людям большую выгоду. Вы говорили также, что из Швеции, Ост- и Вест-Индии и из Голштинской земли, которая находится во владении датского короля, часто будто бы присылают к голландским штатам и к князю Гендрику с просьбой, чтобы они дозволили своим подданным приезжать в те [80] страны и обрабатывать там пустопорожния новинные земли; штаты же и князь Гендрик на это не соглашались и этого не разрешили, а повелели просить Е. Ц. Вел-во и отца Е. Ц. Вел-ва, великого государя святейшего патриарха, о том, чтобы они дозволили приезжать в Московское государство всем голландцам для торговли и земледелия.

И мы, Е. Ц. Вел-ва и отца Е. Вел-ва, святейшего патриарха, бояре и думные дьяки, объявляем вам, послам, указ и повеление Е. Вел-ва, что многих неизвестных голландских торговцев и других людей, сверх тех, которые числятса в списке, допускать в Московское государство для земледелия невозможно, потому что, если голландским торговым людям дозволят заниматься земледелием в Московском государстве, русским людям это будет стеснительно, вызовет споры о земле и причинит убыток их хлебной торговле.

Еще вы, послы, говорили, что, кроме этого, вам приказано просить нашего великого государя, Е. Ц. Вел-во, и отца Е. Вел-ва, великого государя святейшего патриарха, чтобы наш великий [81] государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, оказали милость и поддержку вашей стране и ее подданным и дозволили исключительно голландским торговцам покупать в Московском государстве хлебные запасы, запретив торговым людям других государств покупать здесь хлеб. За эту царскую милость и попечение голландские штаты и князь Гендрик дозволят русским людям закупать в Нидерландской и Голландской земле всякое оружие и боевые припасы, какие только окажутся нужными нашему великому государю, Е. Ц. Вел-ву, для борьбы с неприятелями, хотя другия государства не имеют права покупать у них и вывозить оружие; и в благодарность за милость и дружбу нашего великого государя, Е. Ц. Вел-ва, они намерены издать плакат, т.е. строгий закон, воспрещающий всем государствам, за исключением Московского, закупать у них и вывозить оружие и военные припасы.

И наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, не могут дозволить, [82] чтобы одни только голландские торговые люди закупали хлеб, потому что к нашему великому государю, Е. Ц. Вел-ву, и отцу Е. Вел-ва, великому государю святейшему патриарху, присылают своих послов и посланников великие христианские государи: король английский Карл, король датский Христиан, король шведский Густав Адольф и другие государи, и пишут Е. Ц. Вел-ву и великому государю святейшему патриарху в своих грамотах, что в их государствах неурожай хлеба и что для прокормления их подданных не хватает зерна, вследствие чего и просят, чтобы им оказали содействие и разрешили снабжаться хлебом и вывозить его из Московского государства для облегчения нужды, которую они терпят.

И наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, государи милостивые: по своему государеву милосердию они не отклоняют просьб и ходатайств этих государей и, оказывая им дружественную услугу, дозволяют покупать хлебные запасы в Московском государстве.

И вам, послам, и нам самим подлинно известно, что [83] те государи могут счесть себя обиженными и что между ними и нашим великим государем возникнет вражда и разлад, если дозволить одним только голландским торговым людям закупать хлеб в Московском государстве. И далее вы, послы, говорили, чтобы наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Ц. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, повелели русским людям добывать селитру в Московском государстве и привозить ее в Архангельск, где голландские торговые люди будут покупать селитру у русских людей и платить с нея пошлины, от которых наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, будет получать большие доходы.

И мы, Е. Ц. Вел-ва бояре и думные дьяки, объявляем вам, послам, что селитры в Московском государстве никому продавать не будут, так как наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, решил воевать в нынешнем году со своим недругом, королем польским, от которого терпел много неправд; и для этой войны понадобится селитра ратным людям нашего великого государя, Е. Ц. Вел-ва. А по просьбе голландских штатов и князя Гендрика наши великие государи, Е. Ц. Вел-во [84] и отец Е. Вел-ва, святейший патриарх, соблаговолили и повелели в позапрошлом году дать им партию селитры безвозмездно, а не за деньги.

И вы, послы, говорили, что для Голландии требуется ежегодно до двухсот тысяч и того больше четвертей хлеба, и если Е. Ц. Вел-во и отец Е. Вел-ва, великий государ святейший патриарх, соизволят и разрешат покупать эти хлебные запасы в Московском государстве, то голландские торговые люди условятся о цене с теми из гостей Е. Ц. Вел-ва, которым приказано заведывать покупкою и продажею хлеба, и будут платить деньги по установленной цене; в Литовскую же землю и Данциг голландские люди для покупки хлеба тогда ездить не будут и перестанут снабжаться оттуда этим товаром, что принесет большую прибыль Е. Ц. Вел-ву и убыток королю польскому.

И наш великий государь царь и великий князь Михаил Федорович, всея России самодержец, и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России, не отказывают голландским владетелям и князю [85] Гендрику в их просьбе и желании, хотя в настоящее время и не следовало бы допускать закупки хлеба в Московском государстве, потому что в этом году, в сравнении с прежними годами, урожай небольшой, а между тем из того количества хлеба, которое по просьбе христианских государей им уже разрешено купить в прежние годы, довольно значительная часть еще не доставлена, и, сверх того, до вашей просьбы продано тоже не мало хлеба. Тем не менее ходатайство голландских штатов и принца Гендрика уважено и им всемилостивейше дозволено купить в нынешнем 7139 (1631) году 23000 четвертей ржи из того запаса хлеба, который по указу Е. Ц. Вел-ва и отца Е. Вел-ва, великого государя святейшего патриарха, был предназначен для Астрахани. А что касается денег, которые за этот хлеб следует уплатить казне Е. Ц. Вел-ва, то ближний боярин Е. Ц. Вел-ва, наместник Казанский князь Иван Борисович Черкасский, пришлет к вам гостей, с которыми вы можете условиться о цене, и, если сойдетесь, тогда вам отпустят этот хлеб еще в нынешнем году в Архангельске; а если сверх [86] того там окажется еще хлеб, предназначенный для продажи, то и эту партию можете купить; в следующие же годы хлеб будет продаваться вышеупомянутым государствам и вам, голландцам, на одинаковых условиях.

Далее вы, послы, говорили, чтобы наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, пожаловали и дозволили штатам и принцу Гендрику, князю Оранскому, держать в Москве постоянного агента для надзора за торговыми людьми, т.е. такого же агента, какого имеют английские гости в Московском государстве. Пользуясь милостивым покровительством Е. Ц. Вел-ва и отца Е. Вел-ва, великого государя святейшего патриарха, агент этот мог бы в случае, если Е. Ц. Вел-во пожелает потребовать что-либо из Голландии для своего обихода, извещать сейчас же голландские штаты и князя Оранского, чтобы все там было исполнено возможно скорее и немедленно отправлено в Москву без задержки и потери времени.

И наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, [87] великий государь святейший патриарх, уважили просьбу и ходатайство голландских штатов и князя Гендрика, жалуют голландских торговых людей, и дозволяют им подобно англичанам держать в Москве агента, который имел бы надзор над голландцами, чтобы они правильно вели свои торговые дела.

И вы, послы, говорили, чтобы наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, дозволили русским людям завести и изготовлять в Московском государстве разные продукты и товары, которые требуются в вашей стране, как-то: пеньку, лен, смолу и золу, и повелели им привозить эти товары в Архангельск, где голландские торговые люди их будут покупать у русских и пошлины платить с них в государеву казну. В Польшу они за этими товарами тогда ездить не станут, вследствие чего доходы нашего великого государя от пошлин будут увеличиваться; и для подданных обеих стран это будет выгодно, для польского же короля убыточно, ибо его подданные обеднеют и даже оскудеют, если голландские торговцы прекратят торговые [88] сношения с Литвою и перестанут снабжаться оттуда товарами.

И мы, Е. Ц. Вел-ва бояре и думные дьяки, вам, послам, объявляем: когда с соизволения Е. Ц. Вел-ва и отца Е. Вел-ва, великого государя святейшего патриарха, в Москве будет назначен агент для ваших голландских торговцев, тогда он может войти в соглашение относительно этих товаров с Е. Ц. Вел-ва русскими торговыми людьми, которые их изготовляют, так что вам представится возможность свободно торговать с теми купцами, с которыми агент договорился о поставке известного количества товаров.

И далее вы, послы, просили нашего великого государя, Е. Ц. Вел-во, и отца Е. Вел-ва, великого государя святейшего патриарха, и с нами, боярами, говорили о том, чтобы великие государи пожаловали и дозволили вашим голландским торговым людям самим рубить лес в Московском государстве по берегам реки Сев. Двины и у Архангельска, и покупать у русских дубовый и сосновый лес; далее, чтобы государи дозволили им строить самим из этого леса корабли у Архангельска и вывозить за море в Голландию такой лес, в котором вы [89] нуждаетесь, а именно: дубовый и сосновый в два дюйма толщины и тоньше, длиною же в сорок или тридцать футов, но не короче двадцати; нужен же вам этот лес за морем для кораблестроения, причем то, что для этого не годится, идет на постройку домов. А прежде голландцы покупали лес для кораблестроения и постройки домов в других государствах: в Пруссии, Курляндии и Норвегии; теперь же, если наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, пожалуют и дозволят голландцам рубить такой лес в Московском государстве на реке Двине и покупать его у русских людей, они перестанут ездить за ним в те страны, и Е. Ц. Вел-во будет тогда иметь большие доходы от пошлин.

И наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, святейший патриарх, пожаловали и дозволили рубить лес в Московском государстве по берегам реки Сев. Двины, с условием, чтобы голландцы нанимали с этой целью русских людей в Московском государстве и, купив у русских тот лес, что [90] имеется по берегам реки Двины, поручали им же рубить его; и Е. Ц. Вел-во и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, повелели взимать пошлины с этого леса по государеву указу и по уставным грамотам.

И вы, послы, говорили о морской губе, то есть об устье рукава, по которому до сих пор ходили голландские корабли вверх по реке Сев. Двине до Архангельска, и заявили, что оно обмелело от наносного песку, и что вследствие мелководья корабли этим путем не могут входить в реку, и голландским судам приходится бросать якорь перед устьем, на рейде, и терпеть все невзгоды открытого моря. При таком положении вещей выгрузка голландских товаров и нагрузка русских сопряжены с большим риском и расходами; но существует, говорили вы, другое устье, по которому корабли могут свободно входить в реку Сев. Двину. И вы просите, чтобы наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, святейший патриарх, пожаловали и дозволили голландским торговым людям, во избежание новых убытков, приходить и уходить на своих кораблях с товарами тем устьем, по которому корабли [91] могут свободно плавать.

И наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, повелели местному воеводе и дьяку осмотреть и исследовать старое устье, по которому до сих пор ходили корабли из разных государств и из вашей Голландской земли, чтобы установить, можно-ли пользоваться этим устьем, и когда воевода и дьяк напишут из Архангельска о своих исследованиях Е. Ц. Вел-ву и отцу Е. Вел-ва, святейшему патриарху, тогда Государь пошлет им в будущем году свой указ, а именно: если старое устье, по которому до сих пор ходили корабли, действительно неудобно для судоходства и обмелело от наносного песку, тогда великие государи всемилостивейше повелят и дозволят ходить кораблям с товарами по другому более удобному устью, чтобы таким образом избавить всех торговцев от препятствий и убытков в их торговых делах.

И мы, Е. Ц. Вел-ва бояре и думные дьяки, говорили и объявили вам, послам, что король польский Сигизмунд исконный [92] враг нашего великого государя, Е. Ц. Вел-ва, и спрашивали, окажут-ли голландские штаты и Гендрик, принц Оранский, свое содействие нашему великому государю, Е. Ц. Вел-ву, против этого Е. Ц. Вел-ва недруга, когда наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, объявит ему войну, чтобы отомстить за его неправды и вражду. И вы, послы, ответили, что когда вы выезжали из Голландии, отправляемые штатами и принцем, то в Голландской земле было получено известие, что отношения нашего великого государя, Е. Ц. Вел-ва, ко всем христианским государям вполне дружественны и мирны, так что ни штаты ни принц вас не уполномочили вести переговоры о помощи; но голландские штаты и принц Оранский помогают ратными людьми и казною против неприятелей тем государствам, с которыми они находятся в дружбе и тесном союзе, и вы, послы, уверены, что штаты и принц окажут посильное содействие нашему великому государю, Е. Ц. Вел-ву, против недруга Е. Ц. Вел-ва, короля польского, как только наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, изволит отправить своих послов к голландским штатам [93] и принцу Гендрику Оранскому с просьбою о помощи против литовского короля.

И нашему великому государю, Е. Ц. Вел-ву, и отцу Е. Вел-ва, великому государю святейшему патриарху, благоугодно послать к голландским штатам и принцу Гендрику своих послов для переговоров о великих и добрых делах. И вам, послам, объявляется об этом указе, желании и повелении нашего великого государя, Е. Ц. Вел-ва, чтобы вы о том известили штаты и принца Гендрика.

И вы, послы, говорили, что голландские штаты и принц Гендрик прислали уже к вам своего гонца и поручили вам, послам, просить нашего великого государя, Е. Ц. Вел-во, о разрешении вам купить хлеб, но что вы ждете еще одного гонца и просите, чтобы наш великий государь, Е. Ц. Вел-во, и отец Е. Вел-ва, великий государь святейший патриарх, пожаловали и повелели пропустить его к Москве, когда он прибудет к границе, причем обещаете нас уведомить, если он привезет [94] вам какие-либо новые поручения.

И по указу Е. Ц. Вел-ва и отца Е. Вел-ва, великого государя святейшего патриарха, послан в Великий-Новгород и Псков государев указ и повеление принять гонца, когда он приедет к Новгородской или Псковской границе, пропустить его без задержки в Москву с приставом и дать ему подводы. И 23-го февраля ст. стиля ¹⁵ воевода прислал свою отписку о том, что голландский гонец еще не прибыл к границе и что, как только он приедет, его немедля пропустят в Москву”.—

17-го числа вернули нам зеркало, которое находилось в числе подарков, поднесенных от нашего имени, и объявили при этом, что оно не понравилось, так как стекло отражает не верно, но что Е. Вел-во тем не менее остался очень доволен подарком и выразил свою благодарность. В полдень мы провожали нашего пастора Овитиуса Аббему, так как он по болезни просил и получил разрешение уехать; с ним мы [95] отправили письма в. выс-вам и принцу Оранскому с донесением о всех событиях, происшедших до сих пор во время нашего посольства. Вместе с ним уехало еще несколько наших дворян и молодых людей, которые, утомившись путешествием, пожелали возвратиться на родину.

18-го числа в первый и последний раз нам разрешили сделать прогулку в санях и на лошадях Е. Ц. Вел-ва и осмотреть город; но лютый мороз уже через полчаса заставил нас возвратиться на наше подворье, и после этого мы уже никуда не выезжали.

24-го числа мы вручили приставам, для передачи уполномоченным, следующее заявление и просили доставить нам ответ возможно скорее.

“Пресветлейшего, державнейшего царя и великого князя Михаила Федоровича, всея России самодержца и многих государств государя и обладателя, ближниму боярину и наместнику Казанскому князю Ивану Борисовичу Черкасскому, боярину и наместнику Тверскому Михаилу Борисовичу Шеину, окольничему и наместнику Костромскому Льву Ивановичу Долматову-Карпову и думным дьякам Федору Лихачеву и Ивану Гавреневу. [96]

Согласно искреннему желанию наших господ владетелей мы в первой речи объявили Е. Ц. Вел-ву, что штатам и принцу Гендрику доставляла и доставляет особое удовольствие милость, которую Е. Ц. Вел-во и святейший патриарх изволят оказывать некоторым из наших соотечественников в особенности и торговым людям нашей земли вообще, заключающаяся в том, что первым дозволяется свободно приезжать с товарами в Москву, а остальным в Архангельск, для продажи там своих товаров и закупки новых, как это принято у добрых и честных торговых людей, по уставам и правилам, указанным и утвержденным Е. Ц. Вел-вом в грамоте 1619 г., ¹⁶ данной по славному примеру его предков и на основании соответствующих уставных грамот. Их выс-ва и его княжеская милость повелели нам выразить Е. Ц. Вел-ву за это еще раз их искреннюю благодарность и изъявить покорнейшую просьбу, чтобы эта милость все более и более возрастала, содействуя процветанию торговли и промышленности этого великого государства, и приносила таким образом пользу [97] подданным того государства, которое искренно желает быть в числе лучших приятелей и союзников Е. Ц. Вел-ва. Их выс-ва и его княжеская милость не могут не признать с благодарностью, что Е. Вел-во всемилостивейше уже изволил утвердить для торговли и взимания тамги и других уставных пошлин прочные основы и правила, по которым каждый охотно и правильно сводит свои счеты. Однакоже, с другой стороны, они не могут не заявить Е. Вел-ву через нас, своих послов, о тех обидах и притеснениях, которые, вопреки его начертаниям, постоянно совершают некоторые из его приказных людей, чем нарушаются уставные грамоты Е. Вел-ва, которые нужно соблюдать свято и ненарушимо, чтобы избавить иноземного торговца от затруднений и притеснений и дать ему возможность пользоваться милостью Е. Ц. Вел-ва. Иначе торговец может лишиться всего того, что его привлекает в это великое государство, торговля придет в упадок и, наконец, прекратится; ибо у торговцев такой обычай, что они до поры до времени предпочитают терпеть несправедливости со стороны приказных людей, нежели постоянными жалобами мешать высоким помыслам Е. Вел-ва. Мы же, с своей стороны, не можем [98] умолчать об этом в виду того ущерба, который причиняется целой группе наших подданных вопреки повелениям Е. Вел-ва и впоследствии может лишить их охоты и возможности расширять и увеличивать торговлю в этом славном государстве, тогда как наши владетели проникнуты искренним желанием, чтобы она с каждым днем все больше и больше процветала. Надежда достичь улучшения заставляет нас повергнуть эти дела к стопам Е. Вел-ва с усерднейшею просьбою всемилостивейше соизволить на то, чтобы тамги и другия пошлины взимались с торговых людей по старому обычаю и по уставным грамотам и чтобы всем приказным людям было запрещено нарушать эти правила. Для полного выяснения данного дела, мы приведем здесь некоторые подробности, указывающия на необходимость улучшения и реорганизации: так, в Архангельске в настоящее время взимаются мостовые, паузочные и дрягильские деньги с цены товаров, тогда как прежде мостовые и паузочные деньги взимались в размере по полутора рубля с каждого торгового человека или амбара, а дрягильские деньги уплачивались смотря по количеству и объему товара. [99]

Далее таможенные люди нарушают прежний обычай, требуя с товаров, которые привозятся сверху (из Москвы) для отправки за море, по деньге с каждого рубля даже и в том случае, когда пошлины за эти товары уже сполна уплочены.

В Холмогорах поступают весьма произвольно при оценке кожи и других товаров, оценивая их вдвое и втрое выше настоящей их стоимости и взимая по 4 и 5 руб. с тысячи пудов, между тем как по уставным грамотам следует брать всего по 3 руб. 10 алтын.

В Устюге и Тотьме с проезжих судов прежде взимали по 3 алтына с сажени и мерили их от одной иглы до другой; теперь же берут с сажени по 5 и 6 алтын и меряют не так, как следует, а снаружи по борту баржи. Те же баржи, с которых прежде брали по 3 рубля, должны теперь платить 8 рублей, если торговец желает, чтобы его пропустили. В Вологде со всех возов берут проезжих и приезжих пошлин по 4 алтына, а следует брать всего по 11 денег.

И здесь, в Москве, наши подданные жалуются, что их товары оцениваются вдвое выше против продажной цены, и соответственно такой оценке взимаются пошлины. С товаров, оставшихся [100] непроданными и отправляемых обратно в Архангельск, тоже требуют пошлины вопреки прежнему обычаю; по дороге между Вологдою и Москвою с торговых людей берут часто мостовые и перевозные деньги, чем опять таки нарушают прежний обычай и уставные грамоты.

1 Т.е. Сев. Двины.

2 В статейном списке посольства Бурха и Фелтдриля не говорится об этой встрече послов, но зато сказано, что в приставах у них были М.Цызырев и стрелецкий сотник Иван Владимирович Чертков, т.е., без сомнения, упоминаемый в голландском подлиннике “capiteyn Ivan Volodimirwits”.

3 Т.е. вверх по реке Сев. Двине в Москву.

4 “А от Архангельского города до Москвы с Голанскими послами в приставех были дети боярские: Михайло Цызырев да .....” (Дворцовые разряды, т.II, столб.172). Имя второго пристава — Ивана Владимировича Черткова — или пропущено в Дворцовых разрядах или не было разобрано издателями.

5 В голландском подлиннике донесения расстояние как здесь, так и в некоторых других местах, не обозначено.

6 Т.е. Иван Андреевич Францбеков. См. Книги разрядные, т.II. С.-Пб., 1855, столб.297.

7 “А в приставех, по государеву указу, у Голанских послов были: Федор Иванов сын Чемоданов да дьяк Иван Переносов”. — Дворцовые разряды. Т.II, столб.172. В списке Верхотурских воевод Ф.И.Чемоданов не числится. См. А.Дмитриев, Пермская Старина. Вып.VII. Пермь, 1897; стр.130.

8 Елисей Ангелар был церковным старостою при построении лютеранской церкви в Москве в 1626 г. См. о нем Дм.Цветаев, Протестантство и протестанты в России; стр.57,58. Fechner, Chronik der evang. Gem. I, стр.198,203.

9 См. о нем Fechner, Chronik I, стр.187,198.

10 См. Дворцовые разряды. т.II, столб.173-176.

11 Подле самого престола, как известно, стояла золотая держава на пирамидальной подставке из серебра.

12 В грамоте от 23-го мая 1629 г. М. Гл. арх. М.И.Д. Дела Голл. 1629 г. мая 23.

13 Т.е. нидерландец Андрей Денисович Виниус.

14 Грамоты были получены от генеральных штатов. Бояре смешивали ошибочно “генеральные штаты Соединенных Нидерландов” с “Голландскими штатами”, т.е. с провинциею Голландией.

15 В этом ответе, прочитанном боярами 16-го февр. нового стиля, упоминается отписка воеводы от 23 февр. ст. стиля; это объясняется тем, что в письменном изложении ответ был доставлен нидерландским послам лишь 15-го марта нового стиля.

16 Грамота, о которой здесь идет речь, без сомнения отпускная, данная в 1619 г. Исааку Массе, который 1-го февраля 1619 г. приехал в Москву с поручениями генеральных штатов и откланялся царю 6-го августа.

Текст воспроизведен по изданию: Донесения посланников республики соединенных Нидерландов при русском дворе. Отчет Альберта Бурха и Иогана фан Фелдтриля о посольстве их в Россию в 1630 и 1631 гг. с приложением очерка сношений Московского государства с республикой соединенных Нидерландов до 1631 г. СПб. 1902