АЛЬБЕРТ БУРХ, ИОГАНН ФЕЛДТРИЛЬ

ПОСОЛЬСТВО А. БУРХА И И. ФАН ФЕЛТДРИЛЯ К ЦАРЮ МИХАИЛУ ФЕДОРОВИЧУ

в 1630 и 1631 гг.

Глава IV.

Северные Нидерланды, в особенности же Голландия и гор. Амстердам, в начале XVII в. занимали первенствующее место на мировом хлебном рынке. Закупая хлеб в портах Балтийского моря, голландцы снабжали им юго-западную и южную Европу. Двенадцатилетнее перемирие с Испанией с 1609 по 1621 г. дало им возможность расширить эту торговлю и сделаться поставщиками хлеба разных стран, в особенности же Италии. После истечения перемирия цветущей хлебной торговле Нидерландов пришлось однако в течение двенадцати лет претерпевать кризис; с 1621 по 1632 г. хлебные цены подвергались колебаниям и быстрому повышению. Причиною этого явления служили военные события, понижение ценности денег вообще и в особенности в Польше, т.е. на главном хлебном рынке Нидерландов, затем, неурожаи, попытки Испании уничтожить торговлю Нидерландов на Балтийском море, наконец, утверждение Швеции на побережье этого моря и стеснительные, высокие пошлины, взимаемые Густавом Адольфом во всех портах и со всех предметов ввоза и вывоза. ¹ В начале 1606 г. ласт ржи стоил в Данциге только 16 гульд.; в десятилетие 1610-1620 гг. цена колебалась от [CLXXVIII] 42 до 65 гульд.; в сентябре следующего года она поднялась до 80 гульд., а в 1622 г. до 120 гульд. В 1623 г., со времени выпуска малоценных польских гульденов, цена была 138-139 гульд.; в 1624 г, 153, 156, 185, 190 и 200 гульд.; в 1626 г. 109, 110, 118, 105 гульд. ² Соответственно [CLXXIX] этому и в Амстердаме цена ржи за время от 1620 до 1623 г. поднялась с 44 гульд. золотом до 200 гульд.. В апреле следующего года цена понизилась до 144 гульд., а вследствие привоза с Балтийского моря до 120 гульд. В 1627 г. цена пала до 120 гульд., ³ за то в 1628 г. замечалось резкое повышение цены: ласт ржи дошел до 250 гульд., и затем цена уже не падала, а достигла небывалой высоты. ⁴

В начале XVII в., когда население Московского государства страдало от разных бедствий и еще не оправилось от разорения Смуты, нидерландские торговцы привозили в Россию, между прочим, и зерновые продукты. Так в 1601 г., когда страшный голод в России похитил тысячи жертв, нидерландцы привозили “множество [CLXXX] хлеба сюда на Русь” и продавали его дешевле русского. ⁵ В 1616 и 1617 гг., в то время, когда “в Новегороде всякой хлеб был дорог и запасы были скудны”, нидерландец Григорий фан дер Гейден доставил значительное количество хлеба, ржи и ячменя, привезенных им из-за моря, по умеренной цене в царские житницы в Новгороде и Ладоге, за что 31-го августа 1619 г. получил жалованную грамоту. ⁶ Случаи привоза хлеба из Нидерландов были и в следующие затем годы, как это видно из таможенных списков гор. Архангельска, где под 9-м июля 1621 г. значится, что к городу пришел корабль “голландского гостя” Георгия Кленка с грузом в 700 четвертей ржи. ⁷ Теперь же, в критические для нидерландской хлебной торговли годы, торговцы республики обратили свои взоры на Россию, которая уже тогда производила столько хлеба, что могла известное количество его продавать за границу; но вывоз хлеба не мог достигнуть больших размеров вследствие стеснительных мер, которым его подвергало правительство. В рассматриваемый период хлеб и зерновые продукты вообще отпускались за границу только царскою казною, или же по особому разрешению Государя. Царь наложил свою руку на хлебную торговлю, писали 7-го февраля 1631 г. нидерландские послы Бурх и Фелтдриль из Москвы, и строго воспретил всем своим подданным и всем другим лицам заниматься продажею хлеба иноземным торговцам; а это право имеют только царские гости (commissarissen). ⁸ Хлеб принадлежал к разряду заповедных товаров, и таможенные люди обязаны были задерживать зерновые продукты, отправляемые за границу [CLXXXI] “без государеву указу”, и отписывать их на Государя. ⁹ Правило это, как показывают следующие примеры, соблюдалось довольно строго. 18-го июня 1600 г. Осип Супонев и подъячий Роман Воронов били челом царю Борису Федоровичу из Архангельска, что они, во исполнение царской грамоты, “Русским людем заказали и головам таможенным памяти дали и велели того беречи накрепко, чтоб Русские люди хлебных запасов и заповедных товаров немцам на корабли тайно не продавали”. Вследствие этого русские торговцы и не поехали из Холмогор с хлебными запасами в Архангельск к корабельной пристани. Тогда английские и нидерландские торговые немцы обратились через Супонева и Воронова к царю с просьбой о дозволении им купить в Холмогорах хлеба, т.е. муки, круп и солоду, чтобы им, “живучи у корабленой пристани и морем идучи до своей земли, прокормитца”. ¹⁰ В 1616 г. бил челом царю нидерландец Карл де Молин о том, что он, торгуя по государевой жалованной грамоте рыбою с монахами Кирилло-Белозерского монастыря на реке Унбе, хотел отправить туда хлеб на обиход крестьянам, которые ловят рыбу, но встретил препятствие со стороны воевод, не позволявших ему возить туда хлеб на его корабле; посылая же хлеб на реку Унбу на ладьях, он терпит убытки, так как ладьи дорогою часто разбиваются. Поэтому, он просит дозволить ему возить на его корабле, который ходит за рыбой на Унбу, от 300 до 500 четвертей хлеба для прокормления тамошних крестьян. ¹¹ Заставляя его заменить корабль лодками, воеводы, надо полагать, хотели лишить К. де Молина возможности вывозить хлеб за границу. Впрочем, иностранные торговцы и шкипера в Архангельске пользовались льготой покупать и вывозить по полторы четверти ржи на каждого человека [CLXXXII] корабельной команды. ¹² Когда иноземец получал разрешение купить известное количество зерна, то посольский приказ посылал от себя грамоты, во-первых, воеводе той области, где иноземец предполагал купить хлеб, с уведомлением о данном ему разрешении, и во-вторых, воеводе в Архангельске с предписанием пропустить купленный хлеб за море. ¹³

Преграды, которыми Московское правительство обставило вывоз хлеба за границу, нидерландские торговцы старались устранить, главным образом, при помощи рекомендательных писем своего правительства. Масса и здесь принимал деятельное участие и отправился по этому делу в 1624 г. в Россию. 22-го августа он “горою”, через Новгород, приехал в Москву с грамотою статгальтера, принца Морица, и был принят как оффициальный представитель республики. 16-го сентября Масса объявил в посольском приказе думным дьякам Ивану Грамотину и Савве Романчукову, что на этот раз у него нет никаких больших дел от князя и от штатов: собираясь ехать в Москву по своим делам, он просил принца выдать ему проезжую грамоту, и тогда штаты, правда, по предложению принца, выразили желание, чтобы Масса бил челом царю о персидском деле и отвез их грамоту об этом; но он, Масса, им на это ответил, что этой грамоты отвезти не может, так как с восшествия на престол царя прошло уже 12 лет, а штаты до сих пор послов к нему не посылали. На это штаты ответили, что они, действительно, виноваты в этом перед царем, но намерены послать своих больших послов к царю будущим летом, и дали ему на этот раз все-таки грамоту о том, чтобы царь “их пожаловал, велел в их землю из Московского государства всякий хлеб пропускать для того, что у них всякий хлеб дорог”; о том же писал с ним царю и принц Мориц.

Не смотря на то, что Масса здесь ясно говорит, что он привез грамоту генеральных штатов, о последней [CLXXXIII] в статейном списке его приезда не упоминается, а передается лишь содержание двух грамот, присланных царю принцем Морицем. В первой из них, от 11-го декабря 1623 г., статгальтер обращается к царю с просьбой о разрешении нидерландцам Рейниру, Адриану и Михелю Пау, Бернгарту Яковлеву (sic) и Ионасу и Яну Витсенам ежегодно покупать в России и вывозить в Нидерланды по одному или по два корабля хлеба с уплатою пошлин. ¹⁴ В дополнение к этой грамоте, которая была представлена в посольский приказ, кажется, 30-го октября, Масса послал думному дьяку Ивану Грамотину объяснительную записку следующего содержания: принц Мориц Оранский обращается к царю с усерднейшею просьбою о разрешении всем нидерландцам вывозить разные сорта хлеба, в особенности же рожь, овес и ячмень; принц решился на это в виду того, что русская земля велика и хлебом богата, и что усиленный вывоз зерна увеличит доходы царя от пошлин. Примером в данном случае может служить Польша, откуда каждый год прибывает в Нидерланды по полуторы и по две тысячи кораблей с хлебом. В одном только Амстердаме из Данцига и Кенигсберга ежегодно получается больше ста тысяч ластов хлеба, считая каждый ласт по 120 пудов. Благодаря этому, торговые пошлины дают польскому королю большую прибыль, вследствие чего он и имеет возможность воевать; нидерландцы же с удовольствием предоставляли бы эту прибыль не ему, а кому-либо другому. Принц Мориц слыхал тоже, что на Руси на монастырских и других землях постоянно лежат большие запасы зерна и часто даже гниют. Кроме того, Сибирские земли, которые прежде нуждались в привозном хлебе и снабжались из России зерновыми продуктами, теперь обходятся уже без привозного хлеба. Злой недруг Нидерландов, король испанский, неоднократно уже писал к королю польскому и просил его воспретить [CLXXXIV] нидерландцам вывоз хлеба из своей земли; но польский король не мог исполнить этой просьбы потому, что поляки слишком любят угорские золотые, которых к ним приходит из Нидерландов ежегодно по сто тысяч. Что касается нидерландских земель, то оне, конечно, тоже плодородны, но их засевают, главным образом, льном и подобными растениями, и благодаря этому во всей стране процветает промышленность, произведения которой развозятся для продажи во все страны, так что сельское хозяйство в Нидерландах в настоящее время приносит больше выгод, чем в прежнее время, когда земли засевались хлебом. Только благодаря тому, что Нидерланды сумели добывать себе лишние доходы, они и были в состоянии воевать со своим сильным недругом. Французский король прошлою зимою дозволил им вывозить десять тысяч ластов хлеба из своей земли; ¹⁵ король шведский также обещал Нидерландам отпустить им много хлеба из своей земли, если царь разрешит вывоз из своего государства. Но если царь, по некоторым соображениям, не может дозволить нидерландцам вывоз ржи и пшеницы, то он, может быть, согласится допустить, по крайней мере, вывоз овса, ячменя, гречихи и подобных зерновых продуктов. И если, чего, конечно, не дай Бог, в поморских русских городах когда-нибудь окажется нужда в хлебе, то нидерландцы, с своей стороны, будут привозить хлеб в Архангельск, Холмогоры и Вологду, как они это уже и делали двадцать три года тому назад. Наконец, принц Мориц просит, чтобы царь, в случае если он не сочтет возможным дать просимое разрешение всем нидерланддам, сделал, по крайней мере, исключение для тех торговцев, имена которых перечислены в грамоте принца. 1-го октября Масса прислал Ивану Грамотину вторую записку, в которой он уверяет, что упомянутые в [CLXXXV] грамоте принца Морица шесть купцов, действительно, люди именитые. Они, объясняет Масса, заседали, как депутаты гор. Амстердама, в собрании генеральных штатов, когда Баклановский хотел заключить заем, и желали уважить просьбу русского посланника; но депутаты тех городов, которые с Россией не торгуют, противились тому и добились своего. В этой же записке Масса просил, чтобы его двум братьям, Ламберту и Христиану, на несколько лет разрешено было беспошлино торговать в России и чтобы Христиану был дан суд на таможенного голову Филиппа Облезова.

Через несколько дней, 6-го октября, Масса был у Государя и правил ему от принца Морица челобитье и поклон, а 12-го ноября был на отпуске в посольском приказе. Что касается ходатайства принца Морица в пользу шести амстердамских купцов, то царь разрешил им на этот раз купить 3000 четвертей хлеба и обещал впредь “учинить по рассуждению”. Братьям Массы в их просьбе о беспошлинной торговле было отказано, чтобы “иным иноземцам не завидно было”; но что касается жалобы Христиана Массы, то Государь повелел “дать суд и росправу учинить” на Облезова. ¹⁶

Однако, предстательство и просьбы штатов и статгальтера не всегда были уважаемы царем. 19-го ноября 1624 г. штаты постановили выдать рекомендательное письмо Герриту Якобсу Витсену, а 10-го января 1625 г. такие же грамоты получили Геррит фан дер Гейден и Самуил Браувер. ¹⁷ Грамоты эти были отправлены к царю с гонцом Враком, но царь не счел возможным уважить просьбу нидерландского правительства. Отказ Витсену царь объясняет в своей ответной грамоте, посланной принцу Морицу 4-го июня 1625 г., ¹⁸ тем, что Московское [CLXXXVI] государство вследствие минувших войн и неурожая “хлебом еще не наполнилось” и что имевшиеся в распоряжении правительства запасы, по просьбе принца, были уже отпущены нидерландцам, а именно: Петру Фенбрегину (sic) до 1000 четвертей, амстердамским торговым людям Рейниру Пау с товарищами, “о которых принц присылал посланника своего Исака Масса”, 3000 четв. и Карлу де Молину 1000 четв.. “А что ты Маврицыус князь”, продолжает царь, “писал к нашему ц. величеству в другой своей грамоте о голанце о Григорье Фандерхейне о хлебной же покупке, и мы тебе объявляем, что голанца Григорья Фандерхейна к нам служба есть, и за тое службу Григорей Фандерхейн нашим царским жалованьем пожалован; велено ему в нашем государстве торговать два года беспошлинно”. Г. фан дер Гейден, действительно, получил 19-го октября 1624 г. от царя новую жалованную грамоту, ¹⁹ и это царь, вероятно, считал достаточным вознаграждением за его “службу”, в вывозе же хлеба, судя по смыслу царской грамоты, и ему было отказано.

Что касается Массы, то он 30-го ноября 1624 г. был отпущен из Москвы и через Новгород, Выборг и Або отправился в Швецию, куда и прибыл в феврале 1625 г.. ²⁰ В Стокгольме он 7-го марта был возведен [CLXXXVII] королем Густавом Адольфом в дворянское достоинство. Масса сам описывает это событие довольно наивно в вестовом письме, посланном царю 15-го мая того же года из Амстердама; но он здесь ничего положительного не сообщает о том, чем он заслужил это отличие. ²¹ В дворянской же грамоте, данной Массе Густавом Адольфом, король говорит, что он обратил внимание на выдающуюся деятельность верного и любезного ему Исаака Массы, который уверял, что он происходит из славной фамилии, а именно из Люттихского рода Велорос (Veloroes), посещал государства и дворы иноземных государей, исследовал нравы различных людей и приобрел такую опытность и знание языков, что заслуживает, чтобы его считали не последним в числе выдающихся людей. “Желая воздать качествам Массы заслуженный почет”, продолжает король, “и принимая во внимание, во-первых, услуги, оказанные им нашим родственникам и приятелям, и, во-вторых, то обстоятельство, что Масса свято обещался впредь верою и правдою служить нам и нашему государству, мы его пожаловали в потомственные дворяне”. Масса представил королю и свой родовой герб, который был утвержден ²² и украшен новыми [CLXXXVIII] эмблемами. Дворянская грамота не говорит определенно об услугах, оказанных и обещанных Массою шведскому правительству. Что нидерландец того времени мог исполнять поручения Швеции, союзницы республики, в этом, конечно, нет ничего предосудительного; но мы, к сожалению, не имеем никаких данных о том, насколько Масса, оказывая Швеции услуги, соблюдал интересы Московского государства, о политике которого он, несомненно, был хорошо осведомлен. Доверием шведского правительства Масса во всяком случае пользовался в значительной степени. 7-го марта, т.е. в день пожалования дворянства, Густав Адольф отправил своему резиденту в Гаге Иоанну Рутгерзиусу письмо, в котором он ему рекомендовал Массу, как человека преданного ²³ королю, предлагая при этом Рутгерзиусу совещаться, в случае надобности, с Массою по делам, касающимся Швеции. ²⁴

На этот раз Масса вернулся в Нидерланды с разными проектами. Следуя из Москвы через Новгород и [CLXXXIX] Выборг в Стокгольм, он особенно интересовался речной системой и нашел, что устройство водного пути от Москвы до Новгорода и оттуда до Финского залива вполне осуществимо. Он проектировал, судя по указаниям Вассенара, водный путь из Персии по Каспийскому морю, Волге и т.д. вплоть до Балтийского моря. ²⁵ Затем, Масса предполагал играть известную роль в сношениях Франции с Московским государством. 15-го мая 1625 г. он сообщил царю в упомянутом выше вестовом письме, между прочим, и о том, что он от “некоторых великих людей” слышал, что король французский намерен прислать своего посла к царю, причем ему “подлинно говорили”, чтобы он провожал этого посла. Если царь соизволит на это, объясняет Масса, то он просит, чтобы царь повелел уведомить его о разрешении приехать с французским послом, чтобы он мог все подробно узнать и сообщить царю; посол же приедет в Москву к зиме или на следующее лето. ²⁶ — Третий план Массы касался хлебной торговли с Россией. 17-го января 1626 г. штаты слушали ходатайство его о назначении коммиссии, чтобы сообщить ей наблюдения, сделанные им во время своих путешествий по разным странам, ²⁷ которые, быть может, пригодятся для развития торговли Нидерландов. Просьба его была исполнена и назначена коммиссия из четырех членов штатов, Рантвейка, Нортвейка, Бомона и Схаффера, которым Масса представил записку (Propositie) с подробным объяснением предложений, сделанных им в 1624 г. Московскому правительству. Отправляясь на этот раз в Россию, объясняет здесь Масса, он был уверен, что именно теперь нидерландская хлебная торговля может упрочиться, опираясь на сношения с Россией. Государственными делами там теперь руководит отец царя, патриарх, искусный политический деятель и, вследствие своего плена в Польше, непримиримый враг поляков, которому хорошо [CXC] известно, кого надо считать друзьями и кого врагами Австрии и Испании. Интересуясь положением хлебного рынка Нидерландов, государства маленького, густо населенного, а потому принужденного покупать хлеб в иностранных государствах, он понял, что республика находится в зависимости от Зундских пошлин и от произвола короля польского, этого приверженца Испании, который уже не раз намеревался закрыть для нидерландцев свой хлебный рынок. Принимая при этом в соображение огромное пространство России, плодородность ее почвы, а равно тот факт, что производство хлеба превышает потребность страны, царь и патриарх обратили, уверяет Масса, внимание на его предложение и не могли не согласиться с его доводами. Они решили уважить эту просьбу и, для начала, дали Массе дозволение вывезти от трех до четырех тысяч четвертей хлеба, пообещав возобновить ему это разрешение по ходатайству нидерландского правительства или самого Массы. Дело это теперь заведено, говорит Масса, но патриарх человек уже не молодой, и потому нужно торопиться окончить начатое, чтобы избавиться от Зундской пошлины и от произвола короля польского. К тому же некоторые из нидерландских торговцев злоупотребляли в прошлом году рекомендательными письмами генеральных штатов и принца Оранского, посылая их в Россию с людьми неподходящими, что может подорвать репутацию республики и испортить заведенное им дело. В виду всего изложенного, Масса просит дать ему и его торговой компании привилегию на 30 лет на исключительное право вывоза зерновых продуктов из России в Нидерланды с тем, чтобы никто, кроме него и его компании, не получал рекомендательных писем ни от генеральных штатов, ни от принца Оранского. ²⁸

В резолюциях генеральных штатов сохранилось известие, что члены коммиссии, назначенной 17-го января по [CXCI] просьбе Массы, через неделю, т.е. 23-го января, доложили штатам, что они совещались с ним и что он вручил им свой письменный проект. ²⁹ В том же заседании представители отдельных провинций выразили желание получить копии проекта Массы, чтобы обсудить его в провинциальных штатах. ³⁰ Дальнейших сведений о проекте Массы в резолюциях не встречается; но из другого источника видно, что проект не имел успеха и что судьба его была решена в неблагоприятном смысле. Сохранилась челобитная Массы, поданная царю Михаилу Федоровичу 21-го марта 1629 г., в которой он докладывает о результатах своего предложения следующее: своим проектом 30-тилетней монополии, своим замечанием штатам быть осторожнее при раздаче купцам рекомендательных писем к царю и своим советом отправить посольство или назначить агента в Москву он возбудил против себя целую интригу. В то время в собрании штатов заседал и его противник, некий Дефрей (Devrij), который уведомил о предложении Массы амстердамских торговцев и достиг того, что большое число их, и между ними Марк и Ян де Фогелар, Гоммер Спрангер, Карл де Молин, Даниил Бернартс и другие, представили штатам записку, направленную против Массы и наполненную клеветами. На эту записку Масса ничего не ответил, а удалился пока от дел и мирно проживал до поры до времени на своем хуторе, ³¹ около города Алмело ³² в провинции Оферейссель.

Отсюда Масса написал царю целый ряд вестовых писем. В нашем распоряжении из них есть два на голландском языке, от 20-го апреля и 20-го июня 1626 г., ³³ и три в современном русском переводе, от 16-го мая [CXCII] и от июня 1627 г. и от июня же 1628 г. То обстоятельство, что иностранные торговые люди, а в числе их и нидерландцы, снабжали посольский приказ в Москве вестями о политических событиях в западной Европе, было самым обыкновенным явлением. Сохранились напр. вестовое письмо К. де Молина, присланное им в июле 1627 г. думному дьяку Ефиму Телепневу, и сообщения Кленка от 9-го января 1627 г. Писать в посольский приказ вестовые письма Масса начал, вероятно, в начале двадцатых годов. В 1623 г. архангельский воевода князь Дмитрий Пожарский и дьяк Матвей Сомов били челом Государю, что пришел к ним в съезжую избу Христиан Масса, брат Исаака Массы, приславшего “и наперед сего вестовое письмо”, и подал им письмо Исаака с вестями про царя и королей английского и испанского, причем просил воеводу отправить это письмо к Государю. Его просьба была исполнена; вследствие этого от Государя было писано на Двину князю Пожарскому и повелено позвать к себе в съезжую избу Христиана Массу и сказать ему, чтобы брат его Исаак и впредь служил Государю, который им доволен, не забудет его службы и желает, чтобы Исаак и впредь писал о разных делах и посылал свои письма с верным человеком, или же сам приехал в Москву, если “похочет ехать с большим делом”. Когда Исаак Масса приехал в Москву в 1624 г., он в своем заявлении, представленном 1-го октября в посольский приказ, упомянул и о том, что принц Оранский дозволил ему служить царю и писать обо всем и повелел даже спрашивать его о тех делах, которые ему не вполне известны. ³⁴ Тем не менее некоторые из присланных Массою в Москву вестовых писем оказались для него роковыми, так как он в них слишком резко отзывался о своих соотечественниках. Например, в письме от 20-го апреля 1626 г. Масса пишет: “я уже достиг того, что высокомощные штаты обещали отправить знатное посольство к ц. величеству, [CXCIII] но эти люди, торгующие икрою, вместе с другими личностями, о которых и говорить не стоит, а также Карл де Молин подговорили многих торговцев, расстроили, благодаря их поддержке, проект о посольстве и даже непочтительно говорили о Московии. Вот эти то негодяи пользуются в Москве милостями, а тех, кто верно служит вашему царскому величеству, не уважают”. ³⁵

В письме от 20-го июня 1626 г. Масса опять говорит о посольстве и объясняет, что этот план был оставлен вследствие частной ненависти, которую, без его вины, питают к нему в Нидерландах; а так как принц Мориц еще не пользуется таким влиянием, как покойный отец его, то и приходится все терпеть, тем более, что представители правительства большею частью купцы, из которых многие незнакомы с государственными делами. Каждый ищет своей собственной выгоды, не думая о благе страны. В заключение Масса просит царя снабдить его хлебом для домашнего обихода, за что он, с своей стороны, всегда готов служить царю и будет с гордостью говорить, что он ест исключительно царский хлеб, тем более, что он постарается быть достойным этого. Ему не совестно взывать к Богу и царю, раз он добросовестно заслуживает дары. Пуст царь пошлет его во Францию, Англию, Данию и Швецию — он везде охотно будет служить ему. ³⁶ В письме Массы от июня 1628 г. встречается указание на то, что он хотел бы написать царю о важном деле, но не смеет этого сделать, так как боится, что его письма могут перехватить; но он надеется побывать еще раз в Москве и тогда откроет, “что некоторые чинят к убытку Московскому государству”. ³⁷

В челобитной от 21-го марта 1629 г. Масса объясняет царю, почему он боялся, что перехватят его письма, и пишет, что Георгий Кленк и Карл де Молин, при помощи подарков, достали в Москве от дьяков [CXCIV] его письма, сняли с них копии, заверенные тремя или четырьмя нидерландскими купцами, и роздали эти копии в Ярославле, Вологде, Холмогорах и Архангельске, чтобы все знали, как Масса отзывается о штатах и о принце. Один из братьев Массы, находившийся тогда как раз в Архангельске, услышал об этом и написал Массе, советуя ему быть осторожнее. ³⁸

Копии двух писем Массы от 20-го апреля и 20-го июня 1626 г., действительно, были доставлены торговцами нидерландскому правительству, которое передало их на хранение в секретный ящик архива генеральных штатов; здесь они находятся и теперь и носят современную надпись: “два письма, написанные во вред государству”. Обе копии заверены доносчиками одинаково следующим образом: “мы нижеподписавшиеся, купцы города Амстердама, проживающие в настоящее время в России, объявляем и свидетельствуем по совести вместо клятвы, что это точная, верная и буквальная копия с письма, писанного вышеупомянутого числа Исааком Массою из Гарлема, почерк которого нам хорошо известен. Для удостоверения истины заказали эту копию и подписали ее в Москве: Карл де Молин, Юлий Виллем, Питер де ла Дале и Абрагам де Биттер”. ³⁹

О последствиях, которые имел для Массы донос Молина, Виллема, Де ла Дале и Биттера, мы узнаем из вышеупомянутой челобитной его от 21-го марта 1629 г. следующее: Кленк, которого Масса здесь называет человеком двуличным и нечестным, вернулся к этому времени из России в Голландию. Благодаря торговле икрой, говорит Масса, он нажил себе большое состояние и стал почти столь же богат, как прежние его хозяева, братья Де Фогелар. Не смотря на поддержку, которую ему оказывал в торговых делах патриарх Филарет, он непочтительно отзывался о царе и о его отце. Кленк начал распространять слух, будто бы вся деятельность Массы была направлена исключительно на то, [СХСV] чтобы самому сделаться посланником или агентом в Москве. Кленк хотел теперь вместе с Карлом де Молином, Гоммером Спрангером и др. учредить компанию для торговли с Россией и отстранить всех других нидерландских торговцев. — Масса, который сам в 1626 г. ходатайствовал о монополии хлебной торговли с Россией, теперь указывает царю на вред, который причинила бы России подобная компания, так как она совершенно стеснила бы торговлю. Кленк сам, уверяет он, желает сделаться консулом в Москве и уже получил от штатов рекомендательное письмо к царю для покупки хлеба. На этот раз, продолжает Масса, он сам перехватил письма Кленка и, посоветовавшись со своими приятелями, Трипом, Бартолотти, Гинделопеном и Нейкерке, решил вместе с ними, с своей стороны, обратиться к генеральным штатам с просьбою о рекомендательном письме для покупки хлеба в России; но в Собрании нашлись люди, которые заявили, что Масса предатель, потому что писал царю письма о принце и штатах. После заседания принц спросил Массу, правда ли это, и Масса, не отрицая факта посылки царю писем, уверял, что он ничего предосудительного не писал. ⁴⁰

Описанный здесь инцидент произошел, вероятно, в заседании генеральных штатов 7-го декабря 1628 г.. Штаты 20-го ноября 1628 г. постановили дать Георгию Кленку, а также Илье Трипу и его товарищам (Elias Trip cum socijs), по их просьбе, рекомендательные письма к царю и патриарху для вывоза хлеба. Но 25-го ноября некий Карл фан Хелдер заявил в собрании штатов, что, в виду их постановления от 20-го ноября о выдаче некоторым торговцам рекомендательных писем к царю, он считает необходимым, чтобы штаты сами взяли на себя ходатайство перед царем о вывозе хлеба и послали с этою целью в Москву от своего имени и на счет купцов лицо, которое, в случае согласия царя на вывоз хлеба, вошло бы с русскими людьми в [CXCVI] соглашение, чтобы они в апреле 1629 г. засеяли известное пространство и имели бы к осени в запасе требуемое для вывоза в Нидерланды количество хлеба. Представители Голландии выразили желание сообщит это предложение Голландским штатам; генеральные же штаты постановили не выдавать пока купцам обещанных рекомендательных писем. Вследствие этого Илья Трип, Гильом Бартолотти, Тиман Якобс Гинделопен и Иост Виллемс Нейкерке представили в собрание генеральных штатов заявление, в котором они указали, что эта задержка для них весьма неприятна, так как им грозит опасность потерять целый год, если они теперь же не обеспечат себе разрешение вывозить определенное количество ржи. Поэтому они и предполагали немедля, до закрытия навигации со Швецией, отправить через эту страну к царю одно лицо с обещанными рекомендательными письмами. Поставив это на вид, просители ходатайствовали перед генеральными штатами о выдаче им рекомендательных писем к царю и патриарху, чтобы они могли доставить их по принадлежности через Исаака Массу. Генеральные штаты слушали 7-го декабря это прошение и постановили удовлетворить просителей, выдав им без задержки обещанные письма к царю и патриарху, но с тем, чтобы в них отнюдь не было упомянуто про Исаака Массу. ⁴¹ Указанный выше донос на Массу, правда, не вызвал ни формального следствия, ни предания его суду, но он с этого времени лишился доверия нидерландского правительства. [CXCVII]

О деятельности Массы после этой неудачи известно мало. В декабре 1628 г. он уехал в Стокгольм, ⁴² чтобы через Швецию отправиться в Москву и передать царю и патриарху рекомендательное письмо, данное Трипу и его товарищам. 17-го марта 1629 г. он приезжал из Стокгольма в Москву вместе с шведским посланником Антонием Мониером. ⁴³ В Дворцовых разрядах по этому поводу говорится о приезде с Мониером “Галанского князя Индрика посланника Исака Массава”; но на этот раз Масса, конечно, не имел никаких поручений от своего правительства. 21-го марта Масса вместе с Мониером был принят царем в торжественной аудиенции, ⁴⁴ подал царю упомянутую нами уже неоднократно челобитную, в которой он изложил недоразумения, возникшие между ним и его соотечественниками, и ходатайствовал в пользу своих доверителей. ⁴⁵ Нам, к сожалению, не [CXCVIII] удалось вполне выяснить отношения Массы к Швеции и посольству Мониера в данном случае. Не подлежит сомнению лишь то, что Масса и после 1625 г. продолжал свои сношения с правительственными сферами этого государства. Шведский посланник в Гаге Л.Камерариус ⁴⁶ неоднократно упоминает о Массе в своей переписке с А.Оксеншерна; так, 7/17-го июля 1626 г. Камерариус пишет из Гаги: “когда я писал это письмо, ко мне пришел Исаак Масса и просил сообщить в. сиятельству, что он сделает все от него зависящее, чтобы исполнить [CXCIX] обещание; в задержке же виноват не он, а генеральные штаты” и т.д.. Затем 1/11-го августа 1626 г. Камерариус пишет из Гаги же: “брат Исаака Массы должен на днях приехать сюда из России и кое-что передать мне, я же немедля сообщу это в. сиятельству. Что касается самого Исаака, то его очень обвиняют амстердамцы, которые, соблюдая какие то личные интересы, мешают всему хорошему”. 27-го октября (6-го ноября) 1626 г. Камерариус пишет: “прилагаемые мною русские письма получил Исаак Масса из Московии и передал их мне”. ⁴⁷ — В 1634 г. Масса опять приезжал в Москву, в марте был отпущен и с дороги писал царю, предостерегая его от находившегося тогда в Москве венгерского посланника Якова Русселя. ⁴⁸ Из Москвы Масса направился в Швецию, 14-го апреля был уже в Стокгольме и вел здесь переговоры с правительством: 18-го апреля он предстал перед Государственным советом и предъявил “письменный рапорт о своем путешествии в Московию”, кроме того, некоторые приложения и копии грамот из переписки генеральных штатов с царем. ⁴⁹ Когда он оставил Собрание, последнее занялось обсуждением вопроса, воспользоваться-ли его услугами. При этом граф Яков Де ла Гарди заявил, что Масса весьма ловко узнает секреты других лиц и, по его мнению, может быть полезным в менее значительных делах, но не в делах первой важности. К этому было прибавлено [CC] Гавриилом Оксеншерна, что Массою можно пользоваться для того, чтобы убедить торговцев перенести торговлю из Архангельска в Нарву. ⁵⁰ Обсудив это дело надлежащим образом, Государственный совет постановил выдать Массе 4000 фунтов меди, 200 рейхсталеров на дорогу в Нидерланды и назначить ему ежегодное жалованье в размере 1000 гульденов. После этого Масса снова явился перед Собранием, которое сообщило ему об этом постановлении. Масса выразил свою благодарность и уверил, что он всегда будет исполнять даваемые ему поручения, насколько это будет допускать его совесть. 25-го апреля в Государственном совете обсуждался вопрос, не следует-ли взять с Массы подписку в том, что он будет служить шведскому правительству верою и правдою и держать все в секрете. ⁵¹

Дальнейших сведений об этой “дипломатической” деятельности Массы не имеется. Доверием нидерландского правительства он, кажется, уже не пользовался. Только в 1635 г., когда в Гагу приезжал царский переводчик [CCI] Иван Ангелар, посланный в Англию, Францию и Нидерланды с царскими грамотами о заключении вечного мира с Польшей и о смерти патриарха Филарета, генеральные штаты обратились к Массе с просьбою перевести грамоты царя и сопровождать Ангелара до Амстердама. ⁵²

He смотря на то, что Масса два раза, как выше сказано, потерпел убытки, он всетаки, благодаря торговле с Россией и, может быть, сношениям с Швецией, составил себе крупное состояние, давшее ему возможность жить спокойно и беззаботно, а также посвящать время не только коммерческим делам, но и своим любимым занятиям по картографии России. Масса был женат. ⁵³ Весьма интересен портрет его, написанный знаменитым голландским художником Франсом Галсом в 1635 г., когда Массе было 48 лет, и гравированный на меди А.Матамом. Под портретом выгравированы сочиненные, вероятно, самим Массою стихи, которые могут служить дополнением ко всему тому, что нам удалось собрать о его жизни. Эти стихи гласят следующее: Преследуемый ненавистью и завистью, он стяжал себе почет у императора (т.е. царя) и короля (т.е. Густава Адольфа) и снискал их милость, исполняя поручения, которые ему доверяли штаты; но расположение к нему последних охладело. Когда зависть возводила на него обвинения, он продолжал свой путь, уповая на Бога, приобрел еще более почестей у великого повелителя Готов (т.е. шведов) и посмеялся над завистью. Возведенный теперь в дворянство и разбогатев, он с спокойным духом ожидает вечного блаженства. ⁵⁴

В самом начале своей деятельности в России, в качестве доверенного лица от штатов, Масса писал им 29-го августа 1614 г. из Архангельска: “личная [CCII] ненависть, которую наши купцы питают друг к другу, так велика, что разоряет нашу торговлю во многих отношениях”. ⁵⁵ Эту ненависть Масса испытал в достаточной степени и на самом себе. Кто тут прав, кто виноват, Масса или его противники, — этот вопрос мы должны оставить открытым; вообще, многое в жизни Массы остается пока неразъясненным. Те нидерландские торговцы, с которыми он находился в более тесной связи и компании, Геррит Витсен, Нейкерке и Трип, принадлежали к крупным и почетным представителям нидерландского купеческого сословия того времени. Геррит Якобс Витсен, которого Масса сам называл “почтенным господином” и своим “другом” ⁵⁶ и за которого он хлопотал в Москве в 1615 г., занимал в управлении города Амстердама весьма почетные места. Он восемь раз был избираем в судьи, шесть раз в экстраординарные казначеи, восемь раз в бургомистры и с 1617 по 1619 г. был членом коллегии полномочных советников. ⁵⁷ Нейкерке принадлежал к числу крупных амстердамских торговцев, и его имя неоднократно встречается в резолюциях генеральных штатов. Наконец, Илья Трип играл в то время в Нидерландах ту же роль, какую теперь в Германии играет Крупп. ⁵⁸ Вообще, Масса, кажется, был осторожен в выборе своих компаньонов. [CCIII]

Он, без сомнения, был очень честолюбив, но нужно отдать ему справедливость — его энергия и неутомимость были удивительны. “У меня такая натура”, писал он царю, “что я люблю путешествовать, и когда сижу на месте, то большею частью чувствую себя нехорошо”. ⁵⁹ Решительно всем он обязан самому себе; это был self made man в полном смысле слова; он не получил никакого образования, но не смотря на это впоследствии владел пером, ⁶⁰ знал русский язык, понимал, кажется, латинский [CCIV] и шведский, написал историю Смутного времени, составил карты России, ⁶¹ вел дипломатические переговоры и [CCV] при всем этом находил достачно времени, чтобы заниматься коммерческими делами настолько удачно, что, родившись бедным, составил себе порядочное состояние. Он обвинял нидерландских торговцев, что они пользовались милостъю Московского правительства и отзывались о нем недоброжелательно; сам же он в своих донесениях и сочинениях в эту ошибку не впадал. В Швеции знали, говорит он, что Россия ему дорога, и называли его “настоящим русским”. ⁶² Для нас, конечно, несимпатична та готовность, с которой он предлагал свои услуги почти одновременно отечеству, Франции, России и Швеции; но люди его времени судили о подобных вещах не так строго. рассматривая его жизнь и труды, невольно думается: “и все это сделал торговец!”. При этом трудно не простить ему несимпатичных сторон его деятельности — “ведь он был только торговец”.

Вывоз из России хлеба при помощи рекомендательных писем генеральных штатов не мог удовлетворить [CCVI] торговцев и хлебный рынок Нидерландов. Конечно, не все желавшие могли получить подобные грамоты и не все владевшие таковыми достигали в Москве своей цели. Поэтому понятно, что торговцы хотели более радикальной меры для поддержки хлебной торговли, а таким средством являлось, именно, посольство к царю. 22-го октября 1626 г. штаты рассматривали “прошение купцов, торгующих в России и ходатайствующих об отправке посланника в Москву для переговоров об отмене правил, стеснявших свободный вывоз хлеба из России”, но постановили лишь войти в переговоры с торговцами относительно расходов на посольство. Этот вопрос был снова поднят только через год, 11-го ноября 1627 г. Приняв во внимание политические события и положение хлебного рынка в Польше, штаты постановили вторично рассмотреть прошение купцов о посольстве и назначить коммиссию из семи лиц для совещаний с купцами. ⁶³ О занятиях этой коммиссии я не нашел данных в нидерландских архивах. Во всяком случае, дело о посольстве двигалось медленно, и генеральные штаты пока предоставили провинциальным штатам выяснить предварительно некоторые принципиальные вопросы по этому предмету. В прошении, представленном, как выше указано, Трипом, Бартолотти, Гинделопеном и Нейкерке генеральным штатам между 25-м ноября и 7-м декабря 1628 г., просители указывают и на то, что они уже ходатайствовали перед штатами об отправке посольства к царю, чтобы добиться отмены постановлений, стесняющих вывоз хлеба из России, и что штаты препроводили это прошение Голландским штатам, которые, с своей стороны, передали его для отзыва бургомистрам Амстердама. ⁶⁴ Прошение вышеназванных торговцев, переданное генеральными штатами в Голландские штаты, не сохранилось; о содержании его мы сведений не имеем и можем судить о нем только на основании совещаний и решений [CCVII] Голландских штатов. Предметом совещаний 16-го марта 1629 г. служило здесь прошение купцов Трипа, Бартолотти, Нейкерке и Гинделопена, изъявивших желание послать на свой счет в Москву посланника, чтобы исходатайствовать у царя разрешение вывозить хлеб для организуемой ими компании, в которую они согласны принимать всякого нидерландского торговца по взносе известной доли на покрытие расходов, вызванных посольством. Однако, просители при этом ставили условием, чтобы им было дано на 15 лет исключительное право вести хлебную торговлю с Россией. Голландские штаты для обсуждения этого прошения назначили коммиссию из 6 лиц, которая 21-го марта представила свой отзыв с объяснением, что, по ее мнению, посольство к царю необходимо, но что оно должно быть отправлено от имени и с наставлением генеральных штатов, причем право участвовать в хлебной торговле следует предоставить всем торговцам, расходы же, вызванные посольством, возместить пошлинами, взимаемыми с хлеба, ввозимого из России. ⁶⁵ Этого взгляда Голландские штаты держались неуклонно, и 14-го и 29-го июня постановили, что посольство в Москву отнюдь не должно иметь результатом стеснения хлебной торговли монополией данной торговой компании. ⁶⁶

В марте и генеральные штаты приступили к совещаниям о посольстве. 24-го числа они назначили предварительную коммиссию, состоявшую из семи членов; 28-го числа они слушали заявление Трипа, Гинделопена, Бартолотти и Нейкерке о необходимости вести хлебную торговлю с Россией при помощи складочного капитала, составленного из взносов частных лиц, провинций и городов, и передали этот проект в назначенную коммиссию. 31-го марта член этой коммиссии Эк докладывал генеральным штатам, что коммиссия рассматривала прошения купцов, ходатайствовавших о посольстве в Москву, и совещалась с ними, причем оказалось следующее: [CCVIII] торговцы держались того мнения, что хлебная торговля с Россией должна быть предоставлена компании. Справедливость своего мнения они объясняли необходимостью устроить в России недалеко от портов большой склад, в котором должно всегда находиться достаточное количество зерна, привезенного из внутренних частей государства, так как хлеб на севере России, вблизи моря и посещаемых нидерландцами портов, не родится и его там не сеют. По мнению тех же торговцев, посольство следовало бы возложить на кого-либо из членов нидерландского правительства, поручив ему вести с царем переговоры о дружеских сношениях и о союзе с Нидерландами и просить царского покровительства для нидерландцев вообще. Для ведения же переговоров специально о хлебной торговле упомянутые купцы желали послать вместе с посланником своего коммиссионера, человека, знающего русский язык и имеющего связи при Московском дворе: ясный намек на Массу.

Решения штатов пока не состоялось, так как представители Голландии заявили, что их провинция еще не окончила совещаний по этому вопросу. ⁶⁷ Голландские штаты, действительно, продолжали обсуждать проект компании, и 6-го апреля член этого собрания Брейнингс докладывал, что некоторые из членов штатов вели продолжительные переговоры с амстердамскими купцами, желавшими учредить компанию, указывавшими на необходимость большого капитала для устройства в северных портах России хлебных складов и утверждавшими, что только компания может успешно вести эту торговлю. Купцы при этом обещали предоставить всем право вступать в эту компанию и предлагали утвердить их проект для опыта всего на несколько лет. На следующий же день Голландские штаты постановили твердо держаться своего прежнего решения от 21-го марта и не допускать монополии. ⁶⁸

Крупный подарок, сделанный царем Нидерландам в начале 1629 г., заставил генеральные штаты серьезнее [CCIX] подумать о необходимости послать к царю посольство. 14-го июня 1628 г. Илья Трип и Гоммер Спрангер обратились к генеральным штатам с просьбою о выдаче им убедительных рекомендательных грамот к царю, чтобы получить от него для потребностей нидерландского государства 14 или 15 тысяч пудов селитры. ⁶⁹ Просители при этом выразили желание, чтобы штаты в своих грамотах обещали разрешить Московскому правительству закупать в Нидерландах разные военные припасы. Просьба Трипа была удовлетворена: в рекомендательной грамоте, действительно, говорится, что штаты согласны, по заказу царя, отпускать ему из Нидерландов по прямой цене всякие военные припасы, ⁷⁰ и вскоре после этого Гендрик фан Ринген уехал в Россию с этой грамотой штатов. Последняя, очевидно, была хорошо принята Московским правительством и Ринген весьма удачно исполнил данное ему поручение. Царь уважил не только просьбу штатов, но повелел даже вполне безвозмездно отпустить в Москве нидерландскому правительству 92 бочки селитры, весом всего 3000 пудов. Нидерландскому правительству оставалось только уплатить за провоз от Москвы до Архангельска и, конечно, оттуда в Нидерланды. ⁷¹ Сам Ринген сумел воспользоваться случаем и выхлопотал себе царскую жалованную грамоту на торговлю в Москве и других городах России. ⁷² [CCX]

7-го апреля 1629 г. собрание штатов Голландии слушало доклад о том, что генеральные штаты получили от царя Михаила Федоровича две грамоты, от 26-го и 28-го февраля 1629 г.; в первой из них царь уведомлял о пожертвовании селитры, во второй же выражал просьбу отпустит ему за соответствующую плату 10000 ружейных стволов. Собранию, затем, было доложено, что нидерландское правительство оценило царский подарок свыше 10000 гульденов и намерено поднести царю, взамен этого, безвозмездно 2000 ружейных стволов, оцененных также в 10000 гульденов, а 8000 стволов ⁷³ отпустить за деньги. Кроме того, в интересах хлебной торговли, правительство решило отправить к царю посла, который должен был поздравить его с рождением сына и поблагодарить за подарок. Выслушав и обсудив этот доклад, Голландские штаты выразили свое согласие, с тем однако, чтобы расходы, вызванные посольством, были наверстаны особыми пошлинами с хлеба и других товаров, привозимых из Московии. ⁷⁴

В ответ на подарок царя, генеральные штаты 23-го мая 1629 г. отправили ему грамоту, в которой выражали свою искреннюю признательность и уведомляли о своем намерении отправить к нему посла. К этому штаты присоединяли просьбу о разрешении Г. фан Рингену вывезти еще некоторое количество селитры “по пристойной цене” и сообщали, что заказанные царем ружейные стволы будут высланы сейчас же по их изготовлении. ⁷⁵

Резолюция от 6-го июня 1629 г. довела, наконец, до известной цели безконечно тянувшиеся совещания о посольстве. Этим постановлением отправление посланника и [CCXI] составление для него инструкции было признано государственной задачей, т.е. возложено на генеральные штаты; покрыть же необходимые на посольство расходы должны были торговцы. Главною задачею посланника считали ходатайство о праве вольной торговли и вывоза хлеба из России в Нидерланды. Затем, он должен был поздравить царя с рождением сына, поблагодарить за селитру и поднести 2000 ружейных стволов.

Об этой резолюции штаты уведомили Амстердамский магистрат и просили его довести о ней до сведения торговцев и предложить некоторым из них явиться в Гагу для дальнейших переговоров. ⁷⁶

В своем ответе от 9-го июня амстердамские бургомистры уведомляли штаты, что, по их мнению, посольство дело необходимое и не терпит отлагательства и что, в виду его большой важности, оно должно быть поручено почетному и влиятельному лицу, способному хорошо его исполнить. Что же касается 2000 ружейных стволов, которые предполагали подарить царю, то амстердамский магистрат выразил мнение, что эти стволы могут оказаться бесполезными, если они другого размера, чем русские. Кроме того, писали бургомистры, царь заказал 10000 стволов и если ему подарить 2000 стволов, то в России могут подумать, что весь заказ будет исполнен безвозмездно, а потому эти стволы следует заменить чем нибудь другим. Так как посольство, заявляли далее амстердамцы, посылается правительством и должно быть вполне блестящим, то нужно серьезно взвесить, не послужит ли ему в ущерб постановление генеральных штатов о возложении всех расходов на торговцев. Если об этом узнают в Москве, то посольство едва-ли достигнет своей цели, так как там будут уверены, что оно состоялось исключительно по просьбе и в пользу торговых людей. Генеральным штатам следует это обдумать еще и в виду того, что расходы вообще будут небольшие, так как посланник [CCXII] отправится из Нидерландов в Архангельск морем, и, по обычаям Московского двора, иноземные посольства освобождаются от всяких издержек с момента вступления в пределы Московского государства. Поэтому, лучше отправить посольство на счет государства и наверстать затем расходы налогом на хлеб, привозимый из России, на что потребуется немного времени. В заключение, бургомистры вполне одобряли мнение штатов, что старания посланника должны быть направлены главным образом на то, чтобы получить право свободной торговли и вывоза хлеба для каждого нидерландца и что привилегии и монополии частных лиц здесь неуместны. ⁷⁷ — Таким образом, по предложению Амстердама, ружейные стволы, в количестве 2000 штук, не были поднесены царю.

Совещание депутатов генеральных штатов с торговцами состоялось 13-го июня. Илья Трип, Иост Нейкерке и другие купцы, собравшиеся для этой цели в Гаге, заявили, что они затрудняются взять на себя расходы по посольству, так как не знают, будет ли разрешен вывоз хлеба из России, и, во-вторых, потому, что для найма кораблей необходимы большие средства, но что они готовы содействовать возмещению издержек чрезвычайными пошлинами с русского хлеба. При этом они не возражали против того, чтобы вывоз хлеба из России был разрешен всем нидерландцам без исключения.

Денежный вопрос генеральные штаты решили того же числа, приняв предложение торговцев и амстердамских бургомистров, и 22-го числа посольство было поручено Гендрику фан Эку, представителю провинции Гельдерланда в собрании штатов. ⁷⁸ Теперь, казалось бы, все препятствия были устранены, но и на этот раз посольству не суждено было осуществиться. Посланника смущало путешествие в неведомую ему Московию, а, в [CCXIII] особенности, дальнее плавание до Архангельска. Прошли лето и осень 1629 г., и фан Эк еще не собрался в путь. ⁷⁹ [CCXIV]

15-го ноября генеральные штаты постановили, чтобы посланник совершил поездку в Россию сухим путем, через Германию, и в это же время был поднят вопрос о назначении ему товарища на случай его болезни или другого несчастья. Однако, это решение неожиданно послужило новым препятствием: когда председатель штатов 15-го декабря предложил Собранию выбрать в товарищи Эку представителя Фрисландской провинции, то депутаты Голландии заявили, что вторым посланником должен быть представитель их провинции, как наиболее заинтересованной в успехе посольства. Спор, возникший вследствие этого между Голландией и Фрисландией, продолжался весьма долго. 17-го января 1630 г. торговцы обратились к штатам с просьбою ускорить отъезд посланника. ⁸⁰ Фан Эк, с своей стороны, уведомил штаты письмом от 30-го января, что в начале февраля он надеется отправиться в дорогу; ⁸¹ но 12-го февраля штаты, по предложению депутатов Голландии, постановили отложить пока отъезд Эка до открытия навигации. В том же заседании председателем было сообщено, что некоторые торговцы намерены в непродолжительном времени отправить в Москву сухим путем своего фактора, и, вследствие этого заявления, генеральные штаты решили послать с ним царю грамоту с извещением о предстоящем приезде посла и с разъяснением причин, побудивших их отсрочить отъезд посла до весны. ⁸² Купцы, предложившие так ловко штатам через председателя Собрания услуги своего фактора, конечно, действовали не безкорыстно; они надеялись, что поручение штатов откроет их поверенному двери посольского приказа в Москве и даст им [CCXV] возможность получить разрешение на вывоз хлеба. В своих расчетах они не ошиблись. Их фактор Лаврентий Кузорт выехал из Амстердама 7-го марта с грамотами штатов и принца Гендрика и через Гамбург, Любек и Ригу приехал в Псков 29-го марта. Здесь, в распросе, он заявил голове Немецкого гостинного двора, Андрею Сумовотскому, о поручении, данном ему нидерландским правительством, и о том, что он привез также письма и образцы от царского золотых дел мастера Гиллиса фан Экселя, прибывшего недавно в Нидерланды. Из Пскова Кузорт отправил новгородскому воеводе проезжий лист от принца и челобитье о пропуске его в Москву и 31-го марта был отпущен туда с псковским стрелецким сотником Гордеем Муравьевым. 16-го апреля он прибыл в Москву, остановился на Никольском крестце на дворе Георгия Кленка и на другой день в посольском приказе вручил думному дьяку Ефиму Телепневу грамоты штатов и принца.

Штаты в своей грамоте от 12-го февраля писали царю, что они, правда, еще 23-го мая 1629 г. извещали его о приезде посла, но вследствие военных событий не могли исполнить своего намерения, которое, однакоже, теперь, скоро удастся осуществить. В грамоте принца о посольстве ничего не говорилось, но выражалась просьба о разрешении амстердамскому торговцу Аврааму фан Бенерланту купить в России 2000 ластов хлеба.

Лично от себя Кузорт подал думному дьяку челобитную, в которой он указывал на убытки, которые потерпел во время дороги вследствие того, что старался возможно скорее доставить в Москву письма Экселя. ⁸³ К этому он прибавлял, что царь и патриарх [CCXVI] “всегда свою милость и жалованье показали над теми, которые от господ статов бывали посыланы”, и просил разрешить ему вывезти 1500 четвертей ржи, жита или других зерновых продуктов.

Послание штатов произвело хорошее впечатление в Москве. Царь, правда, не счел возможным уважить ходатайство принца, но за то исполнил просьбу Кузорта, разрешив ему вывезти 1000 ластов хлеба, и указал “послать о голанском после свой государев указ в Великий Новгород и к Архангельскому городу”, чтобы его в случае приезда “приняли и к Москве отпустили не задержав”. ⁸⁴

Разногласие, возникшее между Голландией и Фрисландией из-за назначения посла, было устранено 7-го мая таким образом, что обеим провинциям разрешили назначить Эку по одному товарищу. 15-го мая Фрисландия уведомила штаты, что она своим представителем выбрала Фелтдриля, а через три дня Голландия представила своего кандидата Альберта Бурха и при этом сообщила, что, по мнению Голландских штатов, посланникам нужно ехать на Архангельск. Выслушав в том же заседании заявление Эка о его желании ехать через Нарву, штаты тем не менее присоединились к предложению Голландии и окончательно установили маршрут через Архангельск. ⁸⁵ Вследствие этого Г. фан Эк 25-го мая письменно известил штаты, что он, в виду вышеупомянутого постановления штатов, принужден отказаться от поездки, так как не намерен проводить зиму в Москве, что окажется неизбежным при указанном маршруте. Таким образом посольство было поручено только двум лицам, Альберту Бурху и Иогану фан Фелтдрилю. ⁸⁶ [CCXVII]

В совещании представителей генеральных штатов с торговцами 13-го июня 1629 г., со стороны последних, как сказано выше, не было заявлено протеста против допущения всех без исключения к участию в русской хлебной торговле, но тем не менее агитация сторонников и противников хлебной компании и монополии не прекратилась. К лагерю противников компании принадлежал и служивший по управлению финансов Голландии Я. фан ден Брук. Он 5-го июля представил на обсуждение генеральным штатам составленный им проект упорядочения хлебной торговли предоставлением, при вмешательстве государства, всем торговцам возможности принять участие в вывозе хлеба из России. По его мнению, нидерландский посланник должен был всячески ходатайствовать перед царем о предоставлении исключительно нидерландцам права покупки и вывоза разных зерновых продуктов по цене, установленной по обоюдному соглашению царя и посланника. Цена эта ежегодно должна быть повышаема или понижаема, смотря по обстоятельствам. Далее, Брук предлагал назначить особое лицо, для приема в России хлеба от царя по доверенности Нидерландского государства, и выбрать кого-нибудь в Нидерландах для раздачи здесь торговцам, желающим покупать хлеб в России, билетов с точным обозначением количества и качества отпускаемого им хлеба. По этим же билетам, так предполагал Брук, нидерландский доверенный в России и мог бы тогда выдавать хлеб из запасов, принятых от царя. Этот проект был штатами пока лишь принят к сведению. ⁸⁷

Главный деятель по организации компании и главный сторонник монополии, Нейкерке, также продолжал работать в пользу своих идей. Он составил обстоятельную записку под заглавием: “Ясное изложение мер для устранения больших беспорядков в торговле и для развития ее на благо государства и всего общества” и 29-го июня 1630 г. представил ее генеральным [CCXVIII] штатам. ⁸⁸ В том же году Нейкерке напечатал эту записку в исправленном и дополненном виде под заглавием: “Ясное изложение или указание мер к устранению настоящей дороговизны хлеба и к развитию судоходства нашего отечества”. ⁸⁹ Записка начинается небольшим введением, в котором автор говорит следующее: “Припоминая наставление лучших наших наставников, что Salus populi suprema lex, т.е. что прежде всего надо заботиться о народном благостоянии, а, с другой стороны, принимая во внимание чрезвычайную и беспримерную дороговизну хлеба в нашем отечестве, которая тем более тяжела для нашего народа, что последний уже и без того обременен тягостями войны, каждый, на мой взгляд, обязан, по мере возможности, содействовать устранению дороговизны и предупреждению подобных явлений на будущее время; поэтому, я не могу не представить на общее обсуждение подходящую меру, надеясь, что она и будет принята после надлежащего рассмотрения и за неимением лучших”.

После этого предисловия автор, однако, не переходит сейчас же к изложению своего проекта, но, стараясь предварительно дать читателю общую картину современного состояния хлебного рынка в Нидерландах, рассматривает четыре вопроса, а именно: 1) о размерах дороговизны, 2) о причинах ее, 3) о возможности повышения или понижения цен и 4) о вреде дороговизны. Для выяснения первого вопроса, Нейкерке приводит пример из недавнего прошлого хлебной торговли, когда в 1556 г., во время войны Испании с Францией, остзейские торговцы [CCXIX] предложили испанскому королю доставлять ему в Нидерланды неограниченное количество ржи по 24 гульдена за ласт; король принял это предложение, заключил с торговцами контракт на 50 лет, и последние в 1557 г. построили громадный склад в Антверпене и большие амбары в других городах страны. Некоторые землевладельцы и духовенство, потерпевшие вследствие этого контракта убытки, подали королю прошение, в котором указывали, что при таких низких ценах они не могут существовать, и добились установления на привозимый хлеб налога в 10%. Остзейские купцы, узнав о налоге, заявили, что он противоречит договору, и прекратили доставку хлеба. Если бы этот договор не был нарушен, то имел бы силу до 1607 г.; по истечении же этого срока, остзейские купцы, без сомнения, охотно заключили бы снова подобный договор и доставляли бы хлеб по 50 и 60 гульденов за ласт. Из сравнения этих цен с нынешними становиться очевидным размер дороговизны в настоящее время.

Причиною высоких цен Нейкерке считает:

1) неурожаи в Нидерландах, вследствие которых в обществе явились страх и заботы, между тем как купцы, надеясь на наживу, посылали своих прикащиков в остзейские области для покупки возможно большего количества хлеба, чем и воспользовались остзейцы для повышения цен;

2) неурожаи в западной Европе;

3) увеличение населения и, следовательно — потребителей в Нидерландах;

4) большое число нидерландских торговцев и отсутствие организации торговли, вследствие чего торговцы, соперничая между собой при покупке, вызвали повышение цен;

5) неурожаи в Польше и опустошения, произведенные войнами;

6) мелководье впадающих в Балтийское море рек, препятствующее подвозу польского хлеба и способствующее повышению цен со стороны жителей Данцига и Кенигсберга, и

7) задержки, которым подвергались нидерландские корабли на Балтийском море со стороны датского и шведского королей.

Переходя к речи о возможном колебании цен в будущем, Нейкерке предсказывает продолжительную дороговизну, [CCXX] считая, в виду постоянных войн между Польшей и Швецией и опустошения Курляндии и Лифляндии, невозможным, чтобы вернулись прежния низкие цены. На основании этого, Нейкерке приходит к тому заключению, что дороговизна должна даже возрасти, так как война в Польше, этом источнике хлеба для Нидерландов, превращает ее в мельницу без ветра. Важно, по его мнению, и то обстоятельство, что король Швеции сам занимается хлебной торговлей и старается сделать ее источником дохода. В этом можно было убедиться недавно, когда Данциг и Кенигсберг решили прекратить вывоз хлеба, и король, с своей стороны, тоже запретил вывоз хлеба из Лифляндских портов, сам закупал рожь по 35, а продавал ее нидерландцам по 75 рейхсталеров за ласт, зарабатывая таким образом на каждом ласте не менее ста гульденов. Кроме того, в течение последних двух лет ему удалось закупить в России большое количество хлеба, который он продавал нидерландцам через своих прикащиков с большою для себя выгодою. Затем, король установил в Данциге и Кенигсберге новую таможенную пошлину, которую называют пятипроцентною, между тем как, на самом деле, она равняется 30 гульденам с ласта. Наконец, и сам Данциг недавно повысил прежния таможенные пошлины. При таких обстоятельствах, конечно, нельзя будет покупать остзейский хлеб по дешевой цене.

Что касается четвертого пункта, т.е. вреда, причиняемого дороговизной, то он, по мнению Нейкерке не поддается описанию. Смело можно сказать, говорит он, что, начиная с 1560-го по нынешний год, мы платили остзейцам на каждом ласте лишних 100 гульденов, и, если считать ежегодный ввоз в 40000 ластов (хотя были годы, когда мы покупали у них и 70000 ластов), то мы переплатили 2800 бочек золота, или 280 миллионов гульденов, брошенных без всякой надобности и пользы за хлеб, купленный на побережье Балтийского моря. При этом еще не принято во внимание, что мы ежегодно привозили из Дании и Франции 6000 ластов ячменя, причем опять-таки переплачивали по 30 гульденов на ласте. [CCXXI]

Вот почему остзейцы и поляки стали такими богатыми, могущественными и гордыми, вот почему они ездят в каретах четвериком, между тем как раньше ходили пешком, и после этого всякий поймет теперь, куда девались наши деньги. Да будет нам стыдно, что мы напрасно истратили столько денег и наделали таких крупных ошибок и при всем том желаем, чтобы нас называли догадливыми людьми.

Вследствие высоких цен на хлеб, мы лишились торговли с Португалией, что достойно большого сожаления, так как мы посылали туда от 200 до 300 кораблей. Высокая цена хлеба заставила португальцев самим взяться за производство хлеба и обрабатывать земли, которыми они не пользовались, пока наш хлеб был дешев. Мы лишились также имевшей для нас большое значение хлебной торговли с Италией. Дороговизна хлеба отразилась и на кораблестроении, так как, потеряв хлебную торговлю с Португалией и Италией, мы уже не нуждаемся в таком количестве судов, как прежде, а между тем торговое мореходство составляет один из капитальных столбов благосостояния нашего государства. Доходы страны уменьшаются, у промышленности подрезан жизненый нерв, число бедных ежегодно увеличивается, — и все это, главным образом, вследствие дороговизны хлеба. Ведь скромный рабочий, а их у нас тысячи, не в состоянии пропитаться с многочисленным семейством, когда за хлеб берут более, чем двойную цену. Вследствие повышения цены на хлеб поднимаются, конечно, и цены на все съестные продукты. Даже солдаты, сила нашего государства, не могут в настоящее время жить на свое жалованье и если не исчезнет дороговизна, то придется его увеличить, а это возможно лишь при установлении новых налогов или при сокращении войска, что, в свою очередь, должно пагубно отразиться на могуществе нашего государства.

Доказав, таким образом, вредные последствия дороговизны, Нейкерке предлагает для ее устранения различные мероприятия.

Чтобы избавить наше государство от всех этих забот, говорит он, безусловно необходимо совсем [CCXXII] или отчасти перенести в Россию нашу остзейскую торговлю; сделать это вовсе не трудно, так как в России можно получать все те товары, которые мы покупаем в Польше, и, кроме того, русский хлеб, будучи тверже и суше, для вывоза даже лучше остзейского, — обстоятельство, заслуживающее внимания: торговцу не надо бояться порчи груза во время плавания, что часто случалось с остзейским хлебом. Если с самого начала и не удастся получать из России ежегодно более 20000 ластов хлеба, то и это будет большим облегчением. За это количество придется посылать из Нидерландов в Россию не более 10 или 12 бочек золота, так как там можно будет покупать ласт по 50 и 60 гульденов; если эту цену сравнить с остзейской, считая последнюю даже только в 180 гульденов, то окажется, что мы можем ежегодно делать экономию в 24 бочки золота.

Если мы добьемся этого, то остзейский хлеб станет, конечно, дешевле, потому что всем будет известно, по какой цене отпускает свой хлеб Россия. Необходимое для нас еще количество хлеба, т.е. 20000 ластов, удастся тогда покупать по 80 гульденов, и это сбережение будет ежегодно равняться 20 бочкам золота, если считать Данцигскую цену в 180 гульденов.

Хлебная торговля с Россией будет способствовать развитию торгового мореходства и кораблестроения, так как для привоза из России 20000 ластов хлеба нужно иметь 160 кораблей по 120 ластов емкостью; если же мы будем вывозить хлеб только из Данцига и Кенигсберга, то для этого достаточно и 33 или 34-х кораблей. Затем излишне в виду общеизвестности факта и говорить о том, что русский фарватер представляет меньше опасностей, чем остзейский. Мало того, если мы будем иметь дешевый хлеб, то в наших руках снова будет торговля с Португалией и Италией, что, конечно, окажет влияние на развитие мореходства и кораблестроения. Наконец, в связи с этим начнет процветать промышленность, увеличатся государственные доходы и уменьшится число бедных в Нидерландах. [CCXXIII]

Кроме вышеизложенных существуют и другия важные причины, заставляющия нас обратить самое серьезное внимание на торговлю с Россией.

Во-первых, мы можем со временем окончательно лишиться остзейской торговли. Остзейцы завидуют нам и нашей торговле и всячески стараются подорвать ее, и весьма возможно, что они и, в особенности, ганзейские города начнут перевозить свои товары на собственных кораблях. С этого момента мы потеряем всю остзейскую торговлю, и, что еще хуже, за остзейский хлеб и другие товары нам придется платить тогда еще дороже, так как остзейцы не будут в состоянии перевозить их так дешево, как перевозим мы. Поэтому, необходимо, чтобы мы возможно скорее упрочили торговые сношения с Россией; тогда и остзейская торговля останется в наших руках, и нам будет возможно запретить остзейцам приезд в наше государство и таким образом заставить их отказаться от вышеупомянутых планов. Впрочем, можно быть уверенным в том, что они и не подумают об осуществлении подобных планов, узнав о наших торговых сношениях с Россией.

Во-вторых, всем и каждому известно, с каким успехом вел войну шведский король, как он силен и что теперь он один господствует во всех городах на берегу Балтийского моря и взимает там таможенные пошлины с ввозимых и вывозимых товаров. Это весьма опасно для нашего государства, так как мы находимся в его руках, пока не пожелаем совершенно отказаться от остзейского хлеба и других товаров. Мы будем получать дешевый или дорогой хлеб, смотря по его благоусмотрению. Благосостояние нашего общества, торговли и промышленности находится, таким образом, в полной зависимости от шведского короля: он может закрывать порты и повышать пошлины, все это зависит от его желания.

В третьих, нас ненавидят жители Данцига, думая, что мы были причиною вторжения в Пруссию шведского короля. Весьма возможно, что они, в самое неудобное для нас время, откажутся отпускать нам хлеб; одного этого достаточно, чтобы подумать о России. [CCXXIV]

Торговлю с этой страной однако нельзя вести иначе, как при помощи компании, в виду следующих обстоятельств:

1) Переговоры об этом деле нужно вести с царем и с патриархом, а не с частными лицами, потому что только верховная власть в России в состоянии повелеть обрабатывать известное количество земли; а царь и патриарх едва-ли согласятся на это, если не будут знать, кто будет закупать такое большое количество хлеба.

2) Из вышесказанного очевидна необходимость возможно скорейшего установления хлебной торговли с Россией, между тем частным лицам это едва-ли удастся; напротив, мы видим, как англичане, датчане и шведы, благодаря посредничеству своих государей, достигли того, что почти все они ежегодно получают разрешение покупать в России значительное количество хлеба, который затем продают нам же, зарабатывая от 80 до 100 гульденов на ласте.

При существовании компании нельзя опасаться чрезмерного возвышения цен, что неизбежно случится, если хлебная торговля будет разрешена всем, так как частные торговцы, соперничая между собою, будут повышать цены. Впрочем, царь и патриарх, или их доверенные, также могут увеличить цену, когда увидят, что приходит много кораблей и ни один из них не хочет возвратиться без груза.

Затем и самому царю, в его же собственных интересах, будет приятнее, если эта торговля в его государстве будет прочно организована. Внимательным наблюдателям известно, что царь склонен взять в свои руки все главные отрасли торговли своего государства, примером чему служит торговля шелком с Персией.

Наконец, заключив при помощи компании договор с Московским правительством, закупив большое количество хлеба и убедив царя не давать никому другому разрешения на покупку хлеба, мы можем быть уверены, что другим нациям нельзя будет отнять у нас эти выгоды. Подобные интриги весьма возможны; так напр., король шведский уже старается направить русскую хлебную торговлю [CCXXV] через свое государство или на Нарву, и это делается, без сомнения, для того, чтобы лишить нас этой торговли.

Нельзя упускать из вида и того обстоятельства, что, если эта торговля не будет в руках компании, то царь, вследствие усиленного спроса или чрезмерного повышения цен, может окончательно запретить вывоз хлеба из своего государства, опасаясь, что его собственные подданные останутся без хлеба.

Далее, Нейкерке старается защитить положение, что не всегда необходима свобода для заграничной торговли, но что иногда полезны и компании, и указывает на Ост-Индскую и Вест-Индскую компании. В числе его противников, уверяет он, конечно, находятся крупные нидерландские землевладельцы, потому что они преследуют свои личные выгоды: пока хлеб дорог, они могут дороже отдавать в аренду свои земли и дорого продавать земледельческие продукты. Эти вредные люди не обращают внимания на правило “salus populi suprema lex”. Нo в Нидерландах есть и такие люди, продолжает он, которые присоединились к противникам компании, надеясь получать время от времени рекомендательные письма генеральных штатов, принца Оранского или королей Англии и Дании, чтобы при помощи этих грамот вывозить из России несколько сот ластов хлеба и возможно дороже продавать его в Нидерландах. Подобными действиями эти люди доказывают, что они враги отечества.

В заключение Нейкерке посвящает несколько слов администрации компании. Правление (kamer) ее должно быть в Амстердаме, так как этот город является центром хлебной торговли и торгового мореходства, и должно состоять из определенного числа опытных торговцев, которые в апреле, мае, июне и июле месяцах будут отправлять в Россию необходимое количество кораблей. Генеральные штаты будут обязаны оказывать компании свою поддержку, не неся при этом никаких издержек; напротив, компания будет платить государству установленную пошлину. По прибытии кораблей, каждый член компании будет получать свою долю хлеба по русской цене с прибавлением только расходов. При этом необходимо, [CCXXVI] чтобы всем нидерландцам, не участвующим в компании, было запрещено покупать хлеб в России на свое имя или при посредничестве иностранных государей. Наконец, весь хлеб, купленный компанией в России, должен быть доставлен прямо в Нидерланды и только оттуда продаваться за границу.

Брошюра Нейкерке вызвала оживленную полемику. В том же 1630 г. в печати появились два возражения на нее. Автор первого из них, голландец, имя которого неизвестно, озаглавил свой ответ: “Опровержение ясного изложения или указания мер для устранения настоящей дороговизны хлеба”. ⁹⁰

Условия русской торговли составителю этого ответа настолько известны, что можно предполагать, что он был торговцем; но в то же время брошюра эта написана бойким пером публициста, и автор прибегает подчас к шутливому тону, чтобы высмеять своего противника.

Опровергая по пунктам соображения, высказанные Нейкерке в пользу торговли с Россией, автор приходит к заключению, что не следует отказываться от торговли на Балтийском море. Предположение Нейкерке, что дороговизна хлеба будет продолжительна, он считает сказкой, которой можно пугать только детей. Когда остзейцы заметят, что их торговля падает, они не замедлят принять меры, чтобы продавать свой хлеб дешевле. Они, может быть, единодушно потребуют от шведского короля понижения пошлин, и весьма возможно, что он на это согласится, так как не может не понять, что окончательно лишится таможенных доходов, если прекратится торговля. Меры, предлагаемые автором проекта компании для хлебной торговли, весьма нецелесообразны. Если торговые сношения не будут соответствовать ожиданиям, то Нидерланды легко могут очутиться в положении человека, севшего между двумя стульями, или шкипеpa, [CCXXVII] прыгнувшего при приближении грозы в море, чтобы спастись вплавь, и этим погубившего и свою жизнь, и свой корабль. Поэтому, нужно продолжать торговое мореходство по Балтийскому морю и покупать хлеб возможно дешевле; если же сверх того еще будет привозиться хлеб из России, то наверное можно ожидать понижения цен, так как продажная цена зависит не от покупной цены, а от количества предлагаемого на рынке хлеба.

Далее, неизвестно, в какой Московии, разве в находящейся, быть может, у антиподов, автор проекта компании надеется покупать хлеб по 50 или 60 гульденов за ласт. Хлеб, привозимый в течение последних пяти лет из той Московии, которая называется Россией, всегда стоил, как это всем известно, вместе с платой за провоз, не менее 75 гульденов. Что же касается тех 20000 ластов, которые предполагают вывозить ежегодно из России, то пока на это нет никакой надежды, так как русские ни в каком случае не в состоянии отпускать такое количество хлеба и не решатся на обработку новинных земель. На это, правда, можно возразить, что стоит только дать им указания, и они не замедлят приступить к делу; но нам известно, что частные лица при удобном случае уже давали соответствующия указания, на что русские отвечали, что им пришлось бы слишком много отдавать приказным людям, если они будут обрабатывать большие пашни. Зачем нам много работать, говорили они, когда нам все равно остается только на хлеб и соль. И если, сверх чаяния, развитие хлебной торговли с Россией окажется возможным, то, по мнению автора проекта компании, нужно иметь 160 кораблей вместимостью в 120 ластов, чтобы перевозить оттуда хлеб, и это де должно содействовать развитию нашего кораблестроения. Однако, можно спросить, на что тогда пригодятся те корабли, которые плавали до сих пор по Балтийскому морю, так как эту торговлю предполагается прекратить. Если эти корабли будут участвовать в плавании в Россию, тогда нам не нужно новых, и кораблестроители ничего не выиграют. Если же даже и придется увеличить число кораблей, то в виду того, что в Россию ежегодно совершается [CCXXVIII] по одному плаванию, они ни к чему не будут пригодны зимою.

Автор проекта, правда, указывает на то, что благодаря компании государственные доходы будут увеличиваться, а число бедных уменьшится. По всему видно, с какой точки зрения он делает свои предложения: он желает привлечь на свою сторону и высокопоставленных, и бедных, чтобы вернее достичь своей цели. И все это делается под вывеской общего блага; но в сущности оказывается, что дело начато ради личной выгоды и для того, чтобы вытеснить из России тех торговцев, которые обыкновенно там торгуют.

Чтобы доставить обществу дешевый хлеб, нельзя выбрать более неудачного и более вредного средства, как предоставить русскую торговлю вообще и хлебную в частности в распоряжение компании.

Автору проекта едва-ли удастся доставлять Нидерландам дешевый хлеб, — это скорее можно ожидать от частных торговцев. Он, вероятно, надеется, что англичане, шведы и датчане немедленно уступят ему свое место, лишь только он появится в России, и что генеральные штаты окажут ему поддержку; но они умнее его. Если бы они даже и не отказали в своей влиятельной поддержке, то и тогда ему не удалось бы устранить вышеупомянутых соперников. Царь обещал Швеции и Дании еще в течение двух следующих лет отпускать определенное количество хлеба, и штаты, наверное, также получат известное число ластов; но Швеция будет снова просить, и царь не откажет ей ряди штатов, так как она соседнее государство. Ведь короли и государи оказывают равным себе более дружбы и одолжений, чем республикам.

Все опытные торговцы знают, чего можно ожидать от компаний и как производится торговля теми товарами, которые им предоставлены. Автор проекта указывает, что Ост-Индская компания оказала Нидерландам великие услуги; но он не мог выбрать более неудачного примера. Компания была нужна в Ост-Индии потому, что мы должны были завоевать себе там почву, а для этого силы частных лиц оказались недостаточными. В России мы [CCXXIX] уже более 50 лет имеем право свободно торговать, страна для нас открыта, по милости царя мы можем приезжать и уезжать и пользуемся судом наравне с подданными царя, которые предпочитают торговлю с частными лицами. Известно, что английская компания в России уже доказала свою несостоятельность. Если автору проекта хочется ехать в Россию, пусть едет, дорога для него открыта, как и для всех других.

Автор проекта требует даже, чтобы нидерландцам, не принадлежащим к компании, был запрещен вывоз хлеба из России в Нидерланды и в другия государства, как на их имя, так и на имя иностранных государей. На это можно только ответить, что никто не смеет запретить подданным или прикащикам королей шведского, датского и английского покупать в России хлеб, если им это дозволено царем. Было бы неразумно с нашей стороны, если бы мы, нуждаясь в хлебе, отказались от него только потому, что нам его предлагают иностранные государи. Если бы мы запретили нашим подданным быть прикащиками вышеупомянутых государей, то они переселились бы в Данию, Швецию или в Гамбург, и в результате оказалось бы, что они покинули родину, вследствие эгоистичных происков жадной компании.

Кажется ясно, сколько вреда принесла бы нам подобная компания, говорит в заключение автор “опровержения”.

Вторая брошюра, направленная против Нейкерке, тоже анонимная и написана, вероятно, немецким торговцем. Она вышла в Амстердаме на немецком языке в 1630 г. и в том же году была переведена на голландский. ⁹¹ [CCXXX]

Автор этой брошюры рассматривает проект Нейкерке с другой точки зрения. Он не полемизирует против предлагаемой компании, а говорит, главным образом, против прекращения торговли с Пруссией и Польшей.

Высокие цены на зерновые продукты, по мнению этого автора, находятся в зависимости от шведско-польской войны. Торговля с остзейскими странами, Пруссией и Польшей весьма важна для Нидерландов, так как последние, взамен вывозимого оттуда хлеба, посылают туда нидерландские товары, между тем как в Россию им приходится возить наличные деньги. Единственное обстоятельство, могущее устранить дороговизну, — заключение прочного мира между Польшей и Швецией. Проект Нейкерке автор считает неудачным, ненадежным и вредным.

Неудачным он считает проект потому, что таковой не будет в состоянии содействовать устранению дороговизны, в виду следующих обстоятельств:

1) Россия сейчас не может отдавать такой избыток хлеба, на который рассчитывают в проекте.

2) Россия, получив предложение заключить договор о вывозе хлеба, будет дорого ценить зерновые продукты и поставит тяжелые условия.

3) Цена русского хлеба должна быть выше обыкновенных прусских цен, в виду того, что хлебное производство на севере России у берега моря незначительно, а провоз зерна из внутренних областей обходится дорого, что, конечно, должно отразиться на его цене.

4) Нужно также принять в соображение расходы, необходимые на вооружение кораблей, плавающих в Россию.

5) Если после окончания перемирия снова вспыхнет шведско-польская война и нельзя будет получать из Пруссии и Польши тех 20000 ластов, на которые рассчитывает автор проекта, тогда одного русского хлеба во всяком случае будет мало. [CCXXXI]

Ненадежным автор называет проект Нейкерке потому, что различные обстоятельства, а в числе их военные события и эпидемии, могут вдруг лишить Россию возможности отпускать обещанный хлеб. Убедившись, что в западной Европе цены на хлеб стоят выше, чем в России, царь может обложить хлебную торговлю высокой пошлиной, как это сделал когда-то испанский король; в случае смерти царя, его преемник может отказаться от исполнения договора и т.п. Наконец, вредным автор называет проект потому, что компания будет обязана покупать в России хлеб по назначенной цене, даже и в том случае, если в западной Европе он будет дешевле. И если поляки заметят, что нидерландцы обращаются за хлебом главным образом в Россию, то они, наверное, уменьшат производство его и, занявшись промышленностью, будут отпускать нидерландцам 20000 ластов за ту же сумму, за какую прежде давали 40000 ластов, и в конце концов начнут сами производить все те товары, которые раньше покупали у нидерландцев. Автор брошюры сравнивает автора проекта с человеком, который начал рыть новый колодезь, потому что старый засорился, и дал последнему высохнуть раньше, чем был готов новый, между тем как вместо этого легче было бы очистить старый. Подобную ошибку совершили бы и нидерландцы, променяв остзейскую торговлю на русскую.

На этом до поры до времени и остановилась полемика, а старания Нейкерке учредить компанию для хлебной торговли с Россией остались без результата. ⁹² Что касается заявления, представленного им в конце июня генеральным [CCXXXII] штатам, то последние, обсудив его 29-го июня, ограничились тем, что послали “на всякий случай” копию ⁹³ его посланникам, отправлявшимся в Россию. Бурх и Фелтдриль получили эту копию в Амстердаме, где они были заняты последними приготовлениями к поездке, и в первых числах июля уведомили генеральные штаты о получении заявления Нейкерке; заметив при этом, что они не понимают, для какой цели им доставлен этот проект, тем более, что он, видимо, противоречит данной им инструкции. ⁹⁴

Назначенные в мае послами в Москву Бурх и Фелтдриль ⁹⁵ весьма энергично принялись за исполнение возложенного на них поручения и 4-го июня уже были [CCXXXIII] снабжены инструкцией. Они должны были передать царю, что генеральные штаты, получив от него в подарок [CCXXXIV] 3000 пудов селитры, послали своих послов, чтобы поздравить его с рождением сына, царевича Алексея Михайловича, и выразить благодарность за подарок и за покровительство, которое царь оказывает нидерландским торговцам. Затем, послы должны были просить царя предоставить нидерландским купцам такие же льготы в торговле, какими пользуются русские; если же это невозможно, то по крайней мере те, которые даны лучшим друзьям и союзникам царя. Но главным образом послы должны были хлопотать о том, чтобы нидерландцы получили право вывоза селитры и свободной торговли хлебом в России. Взамен этого генеральные штаты желали предоставить царю право вывоза разных заповедных товаров и военных припасов из Нидерландов. Если в свободной торговле хлебом будет отказано, [CCXXXV] то послы должны были просить о разрешении вывоза нескольких тысяч ластов разных сортов зерновых продуктов. Если же торговля хлебом будет разрешена, то послы должны были заявить царю, что штаты желают держать при царском дворе своего постоянного агента или консула, который мог бы следить за тем, чтобы хлеб, вывозимый из России, был отправляем прямо в Нидерланды, а не в другия государства. В связи с этим послы должны были уверить царя, что штаты и в Нидерландах примут надлежащия меры, чтобы купцы, отправляющиеся в Россию за хлебом, были снабжены особыми, уполномочивающими их на это, грамотами штатов. ⁹⁶

Таково было в общих чертах содержание инструкции, в которой отразился, кажется, и проект Я. ф. д. Брука; а переговоры, веденные послами в Москве, доказывают, что она не исчерпывала данных им полномочий.

Капитанам трех военных судов, назначенных для поездки послов и для конвоя купеческих судов, плававших в Белое море, генеральные штаты дали особую инструкцию, в которой им было предписано строго следить, чтобы нидерландские торговые суда, нагруженные в Архангельске хлебом или другими зерновыми продуктами, возвращались прямо в Нидерланды. Для того, чтобы штаты могли привлечь к ответственности шкиперов, нарушивших это предписание, капитаны должны были записывать в Архангельске фамилии шкиперов и названия кораблей, зафрахтованных в России под зерновые продукты, а по возвращении в Нидерланды представить составленные ими списки адмиралтейству в Амстердаме. ⁹⁷ [CCXXXVI]

2/12-го июля Бурх и Фелтдриль отплыли с Тексельского рейда, 11/21-го августа благополучно прибыли к Пудожемскому устью Сев. Двины, бросили здесь якорь и 17/27-го сошли на берег у Архангельска. ⁹⁸ 18/28-го числа и в следующие дни они принимали депутатов нидерландских торговцев, которые поздравляли их с приездом, представляли жалобы и желания, касающияся торговли, и просили послов похлопотать за них в Москве. 8/18-го сентября послы выехали из Архангельска вверх по Двине и 3/13-го октября прибыли в Вологду. ⁹⁹ Здесь они оставались больше месяца и пустились в путь лишь 15/25-го [CCXXXVII] ноября; ¹⁰⁰ 18/28-го они были в слободе Ivan Sitmak ¹⁰¹ на левом берегу Волги против Ярославля; в городе их встретили войска, выстроенные под ружьем, и, продолжая путь, послы 26-го ноября (6-го декабря) достигли Переяславля. На следующий день они прибыли к Троице, 28-го ноября (8-го декабря) ночевали в Братовщине и 30-е ноября провели “на подхожем стану” в Ростокине. 1/11-го декабря состоялся торжественный въезд послов в столицу, ¹⁰² причем их ввели в Каменный город Сретенскими воротами по Сретенской улице, затем в Китай-город Никольскими воротами, а отсюда Никольским крестцом к Лобному месту; здесь поворотили на Ильинский крестец на Большой посольский двор, где для них и была приготовлена квартира. ¹⁰³ Первая торжественная аудиенция, на которой [CCXXXVIII] присутствовал и патриарх Филарет Никитич, состоялась 14/24-го декабря. Послы передали царю и патриарху верительные грамоты генеральных штатов и принца Оранского, ¹⁰⁴ поднесли подарки ¹⁰⁵ и сказали наказную речь, ¹⁰⁶ в которой выразили от имени генеральных штатов и принца благодарность за присланную селитру, оказавшуюся для них тем более ценною, что королю испанскому, благодаря связям с папою, удалось достигнуть запрещения вывоза ее из Польши в Нидерланды. Выразив затем пожелания счастья царю и всему царствующему дому, послы поздравили его с рождением царевича Алексея Михайловича. Уже полтора года тому назад, объясняли они, [CCXXXIX] штаты постановили отправит к царю посольство, но не могли до сих пор исполнить своего намерения потому, что должны были отражать нападения Испании и папского союза. Наконец, одержав блестящую победу и взяв города Гертогенбош и Везель, они успели отправить послов, чтобы быть с царем в дружбе и союзе.

22-го декабря (1-го января) послы были приняты царем во второй раз, и затем их отвели в ответную палату для обсуждения с думными людьми дел, касавшихся их посольства. Быть с послами в ответе царем было указано ближнему боярину кн. Ивану Борисовичу Черкасскому, боярину Михаилу Борисовичу Шеину, окольничему Льву Ивановичу Долматову-Карпову и думным дьякам Федору Федоровичу Лихачеву и Ивану Афанасьевичу Гавреневу. Переговоры начались обычной речью, которую бояре и дьяки говорили по очереди. Выслушав ее, нидерландские послы в общих чертах изложили думным людям данные им поручения штатов ¹⁰⁷ и 27-го декабря (6-го января) представили это заявление боярам на письме. ¹⁰⁸ Бурх и Фелтдриль объясняли здесь, что штаты проникнуты искренним желанием заключить с царем союз, по примеру тех, которые они раньше [CCXL] заключили с Францией, Венецианской республикой, Англией, Швецией и турецким султаном ¹⁰⁹ частью для противодействия коварным замыслам испанского короля, частью же для развития торговых сношений республики. Штатам известно, говорилось далее, что их подданные весьма охотно ввозили бы и в Московское государство деньги и товары из Нидерландов, если только царь предоставит им право приезжать со своими товарами в Архангельск и те города России, в которые уже допускаются иноземцы. Нидерландцы, конечно, согласны платить все уставные пошлины, и с развитием торговых сношений Нидерландов с Россией, может быть, окажется удобным распахать многия новинные земли и усиленно заняться в Московском государстве производством разных товаров, как то: поташу, льна, пеньки, которыми нидерландцы до настоящего времени снабжались из Польши. Если бы эта надежда осуществилась, то нидерландцы могли бы все эти товары покупать в Архангельске и не нуждались бы в торговых сношениях с Польшей. Штаты, кроме того, просят, чтобы царь и патриарх дозволили исключительно нидерландцам вывозить в порты республики хлеб и селитру в таком количестве, какое царь сочтет возможным отпускать из России. За это штаты готовы снабжать Московское государство разными заповедными товарами, а именно: боевыми припасами, порохом, свинцом, пищалями, пушками и разным оружием. И если царь и патриарх исполнят ходатайство штатов, то последние, с их же соизволения, предполагают назначить в Москву своего агента или консула. Последнему будет поручен надзор за тем, чтобы весь хлеб, вывозимый из России, шел прямо в нидерландские порты. Агент, кроме того, был бы в состоянии возможно скорее передавать штатам поручения царя и патриарха, когда последним угодно будет потребовать что-нибудь из Нидерландов. [CCXLI]

Таким образом, нидерландские послы весьма осторожно и довольно неопределенно выразили очень значительное требование штатов, а именно: желание заключить с царем торговый договор, отменяющий необходимость иметь жалованные грамоты, дающий всем нидерландцам право приезжать в Москву и другие города Московского государства и разрешающий республике учредить в России земледельческие колонии для производства хлеба, необходимого для хлебного рынка Нидерландов.

Для подробного выяснения всех статей предложения 1/11-го января послов снова повели во дворец, в ответную палату. Думных людей смущало заявление послов о “союзе” штатов с Турцией. Им не было известно, что это был просто торговый договор, и они желали знать, “с турским солтаном, какая у штатов дружба и соединенье основано и утвержено и столь давно” и “как и на какове мере штаты хотят в ближней дружбе и в ссылке быти” с царем. Послы объяснили, что основою дружеского союза штатов с царем должно служить разрешение “всем нидерландцам, сколько их на Русь приедит” торговать с русскими людьми повольной торговлей и ездить из Архангельска в Москву и другие города России, а что дружба и союз с султаном основаны на данном нидерландцам праве вести в Турецкой земле повольную торговлю. Затем, послы были допрошены относительно того, “какие земли и кому распахивати, и какие товары и кому делати и куда вывозити и какая в том царского величества казне прибыль будет”. Наконец, бояре хотели знать, какую помощь штаты могут оказать Московскому государству в случае войны с Польшей и удастся-ли царю нанять в Нидерландах ратных людей. Послы ответили на последние вопросы, что при их отъезде из Нидерландов там были получены вести, что царь находится со всеми окрестными государями в мире, вследствие чего штаты и не дали им указаний [CCXLII] o помощи против Польши; что же касается найма ратных людей, то это, вероятно, возможно. ¹¹⁰ В том же заседании послы указали на необходимость урегулировать фарватер Пудожемского устья Сев. Двины, которым нидерландцы до сих пор пользовались. В конце заседания бояре спросили послов, нет-ли у них каких-либо поручений, не относящихся к торговле, и когда нидерландские послы ответили, что их поручения касаются только торговли, предмета, играющего на их взгляд весьма важную роль в сношениях между государствами, то бояре заметили: “коли бывает меж которых государей и государств дружба и любовь, и то бывает не для одной торговли”. ¹¹¹ Царское решение на предложения послов бояре читали им 6/16-го февраля и при этом выслушивали разные возражения и дополнительные объяснения нидерландцев, напр. относительно уступки новинных земель нидерландским хлебопашцам и относительно товаров, которые нидерландские торговцы желали вывозить из России вместо Польши, т.е. пеньки, льна, смолы и золы. Количество хлеба, нужное ежегодно Нидерландам, послы, отвечая на соответствующий вопрос бояр, определили в 200 тыс. четвертей и, к высказанным уже ранее просьбам, присоединили ходатайство о разрешении [CCXLIII] нидерландцам рубить и вывозить за море дубовый и сосновый лес, находящийся в изобилии на берегах Сев. Двины. Бояре, с своей стороны, просили сообщить им, какие поручения привез послам гонец, прибывший в Москву с грамотами штатов. ¹¹² На это послы ответили, что эти поручения штатов касаются хлебной торговли, о содержании же их они объявят тогда, когда в Москву прибудет второй гонец штатов, которого они еще ждут. Наконец, бояре сообщили послам царский указ, что великие государи решили послать от себя к штатам и принцу своих послов, и просили Бурха и Фелтдриля, если у них есть еще какое-либо дело, объявить им о нем. Послы ответили на это, что у них, действительно, есть еще “дело невеликое” и обещали прислать о нем боярам особое заявление. ¹¹³

Ответ, сообщенный послам в этом заседании устно, был им доставлен на письме 5/15-го марта, причем были приняты в соображение и дополнительные объяснения, данные послами 6/16-го февраля. Из этого ответа ¹¹⁴ послы должны были убедиться в тщетности надежды штатов сделать из России свою житницу. Результатом переговоров, в частности, было следующее: в просьбе о дозволении всем нидерландцам торговать, не только в Архангельске, но и в Москве и в других российских городах, было отказано. Не было уважено также и ходатайство о разрешении нидерландским хлебопашцам приезжать в Россию и заниматься здесь земледелием на новинных землях. Московское правительство держалось того взгляда, что появление в России нидерландских хлебопашцев может стеснить русских, вызвать споры о земле и причинить убытки русской хлебной торговле. [CCXLIV]

Просьба о разрешении вывоза хлеба только нидерландцам тоже не была исполнена: царь и патриарх сочли возможным разрешить генеральным штатам лишь единовременно в 1631 г. купить 23 тыс. четвертей ржи из запаса, предназначенного для нужд местных войск в Астрахани, и предоставили им, кроме того, те запасы ржи, которые случайно найдутся для продажи в Архангельске. Желание штатов держать в Москве своего консула или агента не встретило препятствий. Нидерландцам было разрешено также рубить лес по берегам реки Сев. Двины, с условием, чтобы они для этого нанимали русских людей и, конечно, платили уставные пошлины. В вывозе селитры нидерландцам было безусловно отказано, причем послам объяснили, что все имеющиеся в России запасы этого товара понадобятся царским ратным людям для войны с Польшей. Относительно русских товаров, на которые, по заявлению послов, в Нидерландах был большой спрос, т.е. пеньки, льна, смолы и золы, царь предоставил штатам войти при помощи их будущего агента в соглашение с русскими торговыми людьми.

Таким образом, главная цель посольства не была достигнута, между тем как Нидерландское правительство возлагало на него большие надежды и придумало целый ряд проектов и мер по народному продовольствию, надеясь получить из России необходимое количество зерна. 19-го октября 1630 г. депутаты Голландии заявили генеральным штатам, что, по наведенным ими справкам, хлебные запасы республики настолько истощились, что в Нидерландах легко может наступить голод. После надлежащего обсуждения этого вопроса, штаты пришли к тому заключению, что для борьбы с возникающими продовольственными затруднениями следует принять исключительную меру, а именно, отправить в Москву к нидерландским послам гонца с предписанием купить для провинций 20000 ластов хлеба. В своем заседании 28-го октября штаты назначили отдельным провинциям, для соответствующих заявлений о необходимом для каждой из них количестве хлеба, трехнедельный срок, за исключением Голландии, которая настаивала, чтобы от ее [CCXLV] имени был немедленно отправлен в Москву к послам гонец, с предложением купить для нея отдельно 10000 ластов хлеба. Требование Голландии было исполнено, но с условием, чтобы был послан второй гонец, если в назначенный срок от других провинций поступят заявления о необходимости купить в России хлеб. На тот же случай, если с этим гонцом случится дорогой несчастье или ко времени его прибытия в Москву не окажется уже для продажи хлеба, генеральные штаты постановили дать отдельным провинциям право на пропорциональную долю из 10 тыс. ластов, которые послы должны были купить в Москве по требованию Голландии.

Доставку послам письма, с поручением закупить требуемые Голландией 10 тыс. ластов хлеба, генеральные штаты поручили Дирку фан дер Коге, который уже 1-го ноября отправился в дорогу. ¹¹⁵ Заявление других провинций о количестве нужного им хлеба поступали в течение ноября и первой половины декабря, вследствие чего штаты 14-го декабря постановили поручить послам купить в Москве еще 18 тыс. ластов хлеба для отдельных провинций. Это письмо должен был доставить послам гонец Ян фан Горле, который и уехал в начале января 1631 г. Продовольственный вопрос между тем обострялся; хлебные цены сильно повышались ¹¹⁶ и на нидерландском хлебном рынке не оказалось товара. В ноябре 1630 г. в Амстердаме ласт ржи стоил 16 гульденов золотом, а мешок пшеницы (т.е. 1/28 ласта) продавался в Гаге по 22 гульдена, так что ласт пшеницы стоил 616 гульденов. В некоторых городах Голландии дороговизна вызвала брожение в народе. ¹¹⁷ Нидерландское правительство было теперь до такой степени заинтересовано аккуратною доставкою в Москву своих грамот, что уже 9-го января 1631 г. назначило туда еще [CCXLVI] двух гонцов, Христиана Говертса и Андриса Буленсена, ¹¹⁸ с копиями писем, посланных раньше с фан дер Kоге и фан Горле. Говертс и Буленсен должны были выбрать разные дороги, чтобы, в случае задержания одного из них, другой достиг Москвы. ¹¹⁹ Независимо от этих распоряжений, направленных на обеспечение продовольствием населения, генеральные штаты, по предложению Голландии, приняли еще одну меру. 28-го декабря 1630 г. голландские депутаты заявили штатам, что 19-го числа их провинция, обсудив вопрос о русской хлебной торговле, пришла к заключению, что эта торговля необходима для страны и требует серьезного внимания, вследствие чего Голландия теперь и предлагает штатам заключить с царем договор на три года о доставке ежегодно 10000 ластов хлеба, которые должны распределяться между провинциями. Вместе с этим Голландия поставила условием, чтобы все провинции назначили одно или несколько надежных лиц, которые поручились бы за исправный взнос денег в случае отказа одной из них, во избежание неприятностей для нидерландских торговцев в России, так как царь требует крайней аккуратности в делах. ¹²⁰ Предложение Голландии генеральные штаты приняли сочувственно и, чтобы получить возможно скорее согласие других провинций, отправили 25-го января Иоста Нейкерке к отдельным провинциям с письмами и с поручением разъяснить им, в случае надобности, все значение этого дела. 20-го марта генеральные штаты окончательно приняли предложение Голландии и немедленно же отправили к послам в Москву через Балтийское море гонца Дуббелд-Ворста с грамотами, касающимися этого вопроса и дороги в Персию через Россию. Наконец, 18-го апреля штаты постановили сообщить послам, чтобы они, при заключении договора о покупке хлеба, не предлагали более 30 рейхсталеров за ласт с доставкою товара [CCXLVII] в Архангельск, ¹²¹ и с этим предписанием немедля были отправлены в Москву опять-таки два гонца, Баудевейн Феркрейсен и Виллем Гейгстейн.

Первый гонец штатов, Дирк фан дер Коге, прибыл в Москву 31-го января (10-го февраля), т.е. всего за несколько дней до получения послами ответа на их второе предложение, данного боярями 6/16-го февраля. Как выше сказано, в аудиенции послы не говорили с боярами относительно покупки хлеба для Голландии, ¹²² но когда они 17/27-го февраля представили думным людям обещанное 6/16-го февраля заявление “о маленьком деле”, в котором они изложили нужды нидерландской торговли в России, ¹²³ то при этом упомянули и о хлебном вопросе. Перечислив в своем заявлении весьма подробно неправильности, допускаемые таможенными людьми при взимании торговых пошлин и при осмотре товаров, послы передают желания нидерландских торговцев вообще ¹²⁴ и просьбы и жалобы отдельных из них в частности и, в заключение, напоминают о поданной ими уже памятной записке, касавшейся данного им нидерландским правительством предписания купить “значительное количество” ржи. При этом они просят уведомить их о том, сколько [CCXLVIII] ржи имеется в царской казне для продажи. Таким образом, надо полагать, Бурх и Фелтдриль уже в промежуток времени от приезда Коге до 17/27-го февраля известили бояр о данном им поручении купить для Голландии 10 тыс. ластов ржи.

Царский ответ на это заявление, присланный послам 26-го февраля ¹²⁵ (8-го марта), служит доказательством того, что Московское правительство искренно желало продолжать торговые сношения с Нидерландами и, в виду этого, старалась по возможности уважить просьбы послов. Царь обещает здесь заботиться о том, чтобы приказные и таможенные люди не причиняли затруднений нидерландским торговцам в их делах, а, напротив, оказывали им содействие и не требовали с них лишних пошлин. Далее, царь соглашается исполнить просьбу послов о постройке в Архангельске второго моста ¹²⁶ и отпустить из государевой казны необходимую для этого сумму, чтобы [CCXLIX] нидерландские торговые люди не терпели от тесноты потерь и убытков. Царь обещает также послать в Архангельск свой указ и предписать таможенным людям не причинять торговцам убытков при покупке необходимых для царского обихода товаров. Для предупреждения несчастий, царь, по просьбе послов, повелит воеводе в Архангельске следить за тем, чтобы иноземцы не держали кабаков на Немецком гостинном дворе, не продавали табаку и не брали к себе постоятельцев. Что же касается просьбы послов о разрешении им купить для республики хлеба, то в ответе лишь сказано, что послам будет объявлено “на отпуске”, сколько им разрешено купить.

2/12-го марта к Бурху и Фелтдрилю явился гость Надей Светешников и сообщил, что царь повелел воротить из хлебных запасов, отправленных в Астрахань для местных войск, 23000 четвертей, т.е. около 2000 ластов, и эту партию предоставляет теперь в распоряжение послов. ¹²⁷ Что касается цены, то Светешников [CCL] требовал по 2 рубля за четверть, т.е. около 76 рейхсталеров за ласт, но послы заявили, что они на такую высокую цену не согласны.

14-го марта послы откланялись царю и патриарху, которые при этом снова объявили им о своем намерении послать к штатам и принцу великих послов; но о хлебном вопросе во время аудиенции речи не было. ¹²⁸ Переговоры с Светешниковым продолжались еще 15-го и 19-го марта, но сделка не состоялась, не смотря на то, что послам сделали уступку и требовали уже по 1 руб. 30 коп. за четверть, т.е. по 49 рейхсталеров за ласт. 20-го марта Фелтдриль оставил Москву, чтобы через Новгород, Псков и Лифляндию возвратиться на родину, его же товарищ Бурх считал своею обязанностью оставаться пока в Москве, в ожидании дополнительных поручений штатов, и, когда 6-го апреля туда прибыл гонец Ян фан Горле, то Бурх, чтобы исполнить привезенное им поручение, уведомил на следующий день бояр о желании штатов купить для республики еще 18000 ластов зерна. 9-го апреля послу ответили на это, что он сам отказался от покупки предложенных ему 23 тыс. четвертей; царь же, согласно данному обещанию, должен отпустит значительное количество хлеба в некоторые другия государства, вследствие чего в царской казне лишнего хлеба нет и всякие переговоры по этому делу бесполезны. [CCLI]

Получив такой ответ, Бурх 7/17-го апреля оставил Москву, чтобы через Архангельск возвратиться в Нидерланды. Он достиг уже Вологды, когда к нему 18/28-го мая прибыл гонец Дуббелд-Ворст с тремя грамотами штатов. Первая из них, от 20-го марта, содержала упомянутое выше предписание штатов заключить на три года договор о покупке ежегодно по 10 тыс. ластов хлеба; вторая грамота, от 8-го января, содержала поручение купить для пивоваров 21 тыс. ластов ячменя; в третьей же грамоте, помеченной 25-м января, послам предписывалось ходатайствовать о разрешении нидерландскому торговцу Эрнесту Филипсу и его товариществу на 30 лет проезда через Россию в Персию и обратно. Кроме того, Дуббелд-Ворст представил Бурху памятную записку, заключавшую в себе те условия, которыми посол должен был руководиться при переговорах с боярами о персидской торговле. Согласно этой записке, Бурх должен был ходатайствовать перед царем о предоставлении Филипсу и его товариществу исключительной привилегии ходить в течение тридцати лет через Россию в Персию для торговли шелком и другими товарами. Компания предполагала платить в государеву казну два процента с наличных денег, провозимых ею через Россию для торговых целей. Кроме того, царская казна должна была получать по 15 гульденов с каждого тюка шелка обычного веса, привозимого товариществом из Персии в Московию, а с более тяжелых тюков определенную прибавку. Затем, при нагрузке шелка на нидерландские корабли в Архангельске, компания предлагала вторично уплачивать по 15 гульденов с тюка за вывоз, с тем, однакоже, чтобы Московское правительство очищало всю дорогу от Архангельска до Каспийского моря от разбойничьих шаек, могущих причинить компании убытки. За ввоз и вывоз из России других товаров, кроме шелка, компания была готова платить соответствующия таможенные пошлины по уставным грамотам. Товарищество ходатайствовало и о том, чтобы деньги и товары, привозимые им в Россию запакованными, пропускались без предварительного вскрытия приказными или таможенными [CCLII] людьми. В случае же, если Московское правительство согласно взять на себя доставку шелка от Астрахани до Архангельска через своих подданных, компания желала платить пошлинные деньги и за доставку, всего по 70 гульденов с каждого тюка обычного веса. Ко всему этому компания требовала еще, чтобы Московское правительство отказалось от права задерживать или арестовывать ее агентов и разрешило ей держать при царском дворе своего представителя, который мог бы соблюдать интересы компании и пользовался бы положением и преимуществами, предоставленными другим иноземным агентам. На всякий случай, компания предложила еще одну комбинацию, по которой Московское правительство должно было принимать в Астрахани шелк по цене, уплачиваемой компаниею шаху, с тем, чтобы компания покупала тот же шелк у Московского правительства уже в Архангельске по условленной цене.

Получив эти новые поручения, Бурх 29-го мая (8-го июня) ходатайствовал о разрешении вернуться в Москву, на что 10/20-го июня последовал утвердительный ответ, и 17/27-го июня посол вторично прибыл в столицу. ¹²⁹ Через десять дней, 27-го июня (7-го июля) Бурх был принят [CCLIII] думными людьми. ¹³⁰ Быть с послом в ответе царь указал на этот раз боярам Михаилу Борисовичу Шеину и Семену Васильевичу Головину и думным дьякам Ф.Ф.Лихачеву и И.А.Гавреневу. После приветственных речей думных людей, Бурх изложил им данные ему штатами новые поручения и вручил им соответствующую докладную записку на голландском языке. ¹³¹

Царское решение на предложения штатов последовало 30-го июня (10-го июля). Что касается первой статьи, а именно, желания штатов заключить договор о покупке в течение трех лет, начиная с 1632 г., по 200 тыс. четвертей ржи по определенной цене, то это ходатайство было отклонено, “для того, что угадати тово непочему, каков хлебу род будет и в какову цену купить станут вперед”. Желая, однакоже, по мере возможности придти на помощь штатам, царь повелел кн. Черкасскому послать к Бурху гостей Григорья Микитникова и Надея Светешникова [CCLIV] с поручением предложить послу к осени 1631 г. (на 7140 г.) 100 тыс. четвертей ржи. Дать нидерландской компании дорогу в Персию через Россию царь не считал возможным и повелел сказать послу, что в подобной просьбе отказано уже и английскому королю, так как царю били челом гости и торговые люди Московского государства, уверяя, что, если англичанам будет дана дорога в Персию, “им всем быти оскорбленным и торгов своих отбыти”. ¹³²

Микитников и Светешников по государеву указу, действительно, явились к Бурху ¹³³ и предложили ему назначенные царем 100 тыс. четвертей или 6000 ластов ржи по 14 гривен или 2 3/4 рейхсталера за четверть, т.е. около 55 рейхсталеров за ласт.

Оба гонца, которые должны были уведомить послов о цене, предлагаемой штатами, благополучно прибыли в Москву, — В.Гейгстейн 22-го июня и Б.Феркрейсен 3-го июля. Бурх, следовательно, знал, что он может предложить лишь 30 рейхсталеров за ласт, и, так как гости заявили, что им не дано полномочие сбавить цену, то он и отказался от покупки, ссылаясь на определенное поручение заключить договор о покупке в течение трех лет по 200 тыс. четвертей. ¹³⁴

6/16-го июля Бурха опят повезли в ответную палату, где думные люди на этот раз прочли ему подробный ответ на его предложения, составленный на основании царского решения от 30-го июня. ¹³⁵ В тот же день подъячий Г.Львов принес ему на подворье письменный ответ, и, кажется, уже на следующий день Бурх выехал [CCLV] из Москвы. ¹³⁶ — 13-го августа он прибыл в Архангельск, где за время его отсутствия было применено важное распоряжение штатов относительно хлебной торговли. Возвращаясь из Вологды в Москву, Бурх взял с собою только нескольких лиц из своей свиты, а бoльшую часть ее отправил в Архангельск, предварительно доверив трем лицам, а именно, секретарю посольства Текселю, гофмейстеру Крайку и капитану Катсу принимать и вскрывать получаемые там на имя послов грамоты генеральных штатов, чтобы делать соответствующия распоряжения. По предложению Амстердамского адмиралтейства генеральные штаты 20-го мая 1631 г. решили напечатать в виде плаката свое постановление от 3-го июля 1630 г. об обязанности нидерландских шкиперов привозить русский хлеб из Архангельска исключительно в Нидерланды. Это было исполнено через три дня, и новый “Placaat van 23 Мei 1631” имеет следующее содержание: В числе разных мероприятий по народному продовольствию генеральные штаты сочли нужным отправить к царю в Москву посольство, чтобы ходатайствовать перед ним о разрешении всем нидерландским торговцам вывозить из России хлеб; теперь же, известившись, что царь разрешил некоторым нидерландцам вывезти значительное количество хлеба (een goede quantiteyt granen), и узнав, что спекуляторы намерены, по примеру прежних лет, отправить хлеб из Архангельска не в Нидерланды, [CCLVI] a в иноземные гавани, вследствие чего, в связи с военными событиями в Германии, Нидерланды могут испытать большие продовольственные затруднения, генеральные штаты предписывают нидерландским шкиперам, под страхом строгого наказания, возить хлеб из России прямо и исключительно в Нидерланды. ¹³⁷ Этот плакат был послан в нескольких экземплярах в Архангельск с предписанием послам наблюдать за его исполнением. Получив здесь эту грамоту штатов от 23-го мая в отсутствии Бурха, Крайк и его товарищи вывесили означенный плакат на Немецком гостинном дворе и у своей квартиры. Заметив, что это строгое постановление вызвало большое неудовольствие, они собрали 21-го июля всех нидерландских шкиперов, объявили им, что плакат будет применяться беспощадно, и напомнили, что шкипера, принявшие хлебный груз, обязаны совершить обратное плавание в Нидерланды сообща, целой флотилией, под конвоем военных кораблей, присланных для этой цели в Архангельск Амстердамским адмиралтейством. Соответственно этому, Крайк и поручил 7-го августа капитану Д. де Гроту конвоировать в Нидерланды несколько кораблей с хлебом. Когда же в Архангельск 13-го числа прибыл Бурх, то к нему в течение нескольких дней ходили нидерландские шкипера и торговцы и просили не применять к ним плаката, разрешив отвозить хлебные грузы по желанию не на родину, а в иноземные гавани; но эти просьбы не были уважены. Число просителей было, судя по словам Бурха, довольно значительно, и это обстоятельство подтверждает опять-таки тот факт, что хотя старания послов заключить с царем определенные условия о покупке штатами хлеба не увенчались успехом, все же довольно многие нидерландские торговцы зимою 1630/31 гг. получили возможность снабжаться из царской казны ¹³⁸ хлебом, который они теперь и желали отправить [CCLVII] на место сбыта, минуя отечество. 30-го августа Бурх выехал из Архангельска и 30-го сентября благополучно прибыл в Нидерланды. ¹³⁹

Посольство Бурха и Фелтдриля показало, что Россия еще не могла служить для нидерландского хлебного рынка таким же обильным источником, каким для него до сих пор были остзейские области. Генеральные штаты в то же время должны были убедиться в том, что Московское правительство не увлекалось вежливыми фразами о борьбе Нидерландов с Испанией и ее католическими приверженцами и о желании их получать в будущем из России товары, вывозимые до сих пор из Польши. Московское правительство не прельстилось и приманками [CCLVIII] в роде обещания штатов дать ему право получать из Нидерландов разные боевые припасы. ¹⁴⁰

С другой стороны, штаты не могли не видеть, что царь готов был содействовать расширению торговых сношений с Нидерландами и упорядочить положение нидерландских торговцев в России. Красноречивым доказательством искренности обещаний Московского правительства, данных по этому предмету послам, служит тот факт, что уже 9/19-го марта, когда послы еще не оставили Москвы, царь повелел дьякам Баиму Болтину и Дементью Образцову распорядиться об исполнении желаний, выраженных Бурхом и Фелтдрилем. ¹⁴¹ Сам Бурх в своем [CCLIX] донесении, посланном из Москвы 18-го февраля 1631 г. бургомистрам Амстердама, винил не Московское правительство в повышении хлебных цен, а Андрея Виниуса, который 10-го января сторговал от 100 до 120 тыс. четвертей хлеба по 1 руб. 40 коп. или 2 3/4 рейхсталера за четверть, т.е. около 55 рейхсталеров за ласт, что вместе с пошлинами и платою за провоз и страхование составляло 75 рейхсталеров за ласт. Остальные нидерландские торговцы удивлялись этой покупке Виниуса, так как они до тех пор предполагали покупать хлеб по 1 руб. за четверть и были уверены, что цены повысились только вследствие опрометчивости Виниуса. ¹⁴²

Можно, конечно, с полною уверенностью утверждать, что штаты ни в каком случае не достигли бы в Москве удовлетворения таких притязаний, как предоставление исключительно нидерландцам права вывозить хлеб и селитру. Временам Грозного не суждено было вернуться. Но еслибы штаты от фраз и обещаний перешли к деятельному содействию Московскому правительству, то их послы, [CCLX] вероятно, вернулись бы домой с иными результатами. Ведь по мере того, как подходил к концу срок заключенного 1-го декабря 1618 г. четырнадцатилетнего перемирия с Польшею-Литвою, в Москве начинались оживленные приготовления к новой решительной борьбе. Это, вероятно, было известно и нидерландскому правительству; Бурх же и Фелтдриль были об этом положительно осведомлены, ¹⁴³ а ссылаясь в переговорах с думными людьми на то, что во время их отъезда в Нидерландах ничего не знали о натянутых отношениях царя с Польшей, они, конечно, только желали отделаться пустыми фразами. Они не хотели понять, что могли рассчитывать на более удачное решение хлебного вопроса только в том случае, если бы имели поручение удовлетворить требования Московского правительства, касавшиеся союза или субсидии для борьбы против Польши. Впрочем, весьма возможно, что здесь сказалось и влияние Швеции, старавшейся противодействовать Нидерландам в Москве. ¹⁴⁴ Но как бы то ни было, интересен во всяком случае тот факт, что Россия уже в первой половине XVII в. могла бы занять значительное место на мировом хлебном [CCLXI] рынке. Московское правительство, однакоже, тогда еще не было подготовлено к этой задаче, не сочло нужным воспользоваться, по мере возможности, этими преимуществами и не решалось отступить от принятого им пока направления. Защищая и отстаивая в переговорах с послами соответствующие этому основные взгляды и принципы, думные люди, правда, действовали вопреки интересам народного хозяйства России, но, нужно им отдать справедливость, поступая так, они были искренно убеждены, что делают то, что “пригоже, что государеву имени к чести и повышению и Московскому государству к добру”. ¹⁴⁵

Комментарии

1 W. Bunk, Geschiedenis van den Amsterdamschen graanhandel. Amst., 1856, pag. 22-26. — W. Naude, Getreidehandelspolitik der europ. Staaten. Berlin, 1896, pag. 331-332, 351-353. — Amsterdam in de XVII eeuw. Afl. 13/14: Н. Brugmans, Handel en Nijverheid, pag. 57.

2 Grontlijke Tegenbericht van de waerachtige remedie der tegenwoordige dierte in de Granen in Nederlant. (Amst. ) 1631, pag. 4. Автор этой брошюры дает следующий обзор хлебных цен за время от 1567-1626 г. :

См. тоже Е. Laspeyres, Gesch. der volkswirthschaftlichen Anschauungen der Niederlander, pag. 199-203.

3) W. Naude, l. c. pag. 352-353.

4 W. Bunk, l. c. pag. 30.

5 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1624 г. № 2. Приезд в Россию Исаака Массы.

6 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1624 г. № 1. Дело о дозволении голландцу Григорию фан дер Гейдену торговать в России беспошлинно.

7 М. Гл. арх. М. И. Д, Таможенные списки разных городов, 1621 г. Приказные дела старых лет. Св. 8, № 4.

8 Гос. арх. в Гаге. Связки Moscovie 1631 г.

9 Отчет Бурха и Фелтдриля, стр. 123.

10 Сборн. Имп. Русск. ист. общ., т. 38, стр. 381.

11 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1616 г. № 3. Об угодьях этого монастыря в Умбской волости см. статью Е. Огородникова, Записки И. Р. геогр. общ., отд. этногр. II, стр. 607.

12 Отчет Бурха и Фелтдриля, стр. 21.

13 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1624 г. № 2.

14 Во второй грамоте принц Мориц просит царя отпустить на родину в Нидерланды врача Матфея Дамиуса, задержанного русскими властями в Холмогорах.

15 24-го ноября 1623 г. французское правительство издало декларацию, воспрещавшую вывоз хлеба. Е. Fridrichowicz, Die Getreidehandelspolitik des Ancien regime. Weimar, 1897, pag. 84.

16 Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1624 г. №. 2. “Приезд в Россию голландского посланника Исаака Абрамова сына Массы”.

17 Гос. арх. в Гаге. Резолюции 31-го октября и 19-го ноября 1624 г. и 10-го января 1625 г.

18 Витсен в царской грамоте называется “Якоб Виц старой бурмистр и казначей города Амстердама”; но это ошибка, ибо в данном случае просителем был и отказ получил не Якоб Витсен, которого в это время, кажется, уже не было в живых, а сын его Геррит Якобс Витсен, который, действительно, был казначеем и бургомистром Амстердама. J. F. Gebhard, l. c. I, pag. 7, 8. У Бантыша-Каменского, Обзор внешн. снош. I, стр. 176, сказано, что 4-го июня “ответствовано на сие с дозволением”; но это неточно: в царской грамоте прямо сказано, что Государю “ныне не мочно” исполнить просьбы Витсена.

19 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1625 г. № 1. Отпуск грамоты царя Михаила Федоровича. Этою грамотою было велено с товаров Гейдена в те два года не брать по сто руб. пошлин в год, “а досталные пошлины что с него доведетца взяти, имать с него по царскому указу”.

20 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1625 г. № 2. Wassenaer, Historisch. Verhael, XIV, 41a.

21 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1625 г. № 2. (Современный перевод письма Массы).

22 Гос. арх. в Стокгольме: Отпуск дворянской грамоты Массы, от 7-го марта 1625 г. Грамота написана по-латыни. В ней описан подробно герб Массы. Описание это напечатано в издании: Schlegel och Klingspor, Den ej introducerade Svenska adelns attar-taflor, pag. 185. Здесь, однако, неточно показано, что дворянская грамота выдана в 1626 г. Что касается до имени Veloroes, то точно такой фамилии до XVII в. не встречается в Люттихе, но за то там процветал в XIV-XVII вв. род “Velroux”. Родовой герб Массы, утвержденный королем Густавом и описанный в дворянской грамоте словами “clypeus bifidus. . . . in quo ruber leo, posterioribus pedibus insistens, rugiens auram petit, redimitus tempora corona aurea” etc., есть именно герб фамилии Velroux, т. е. щит разделенный в ширину на две половины и занятый во всю величину рычащим львом с золотою короною на голове. Не подлежит, таким образом, сомнению, что Масса заявил королю о своем происхождении от фамилии Velroux, с которой состоял в родстве, надо полагать, лишь по женской линии. Генеалогические сведении о роде Velroux, со снимками его герба, находятся в следующих изданиях: J. de Hemricourt, Miroir des Nobles de Hasbaye. A Bruxelles, 1673, pag. 287, 293, 321. Recueil heraldique des bourguemestres de la noble cite de Liege. A Liege, 1720, pag. 157, 179. Baron L. de Herckenrode, Collection de tombes, epitaphes et blasons, rec. dans les eglises de la Hesbaye. Gand, 1845, pag. 560.

23 Rebus nostris studentem.

24 Гос. арх. в Стокгольме. Письмо короля. Дворянскую грамоту Массы и письмо короля любезнейше сообщил мне, по моей просьбе, г. Пер Зонден в Стокгольме, за что выражаю ему искреннюю мою благодарность. Что касается Яна Рутгерзиуса (Janus Rutgersius, или Rutgers), то он был родом нидерландец и по совету Я. фан Дейка перешел в 1615 г. на шведскую службу. Исполнял в 1616 г., в 1617-1618 гг. и в 1621-1622 гг. дипломатические поручения шведского правительства в Гаге. Приехал туда же 31-го января 1624 г. в качестве резидента и скончался в Гаге 26-го октября 1625 г. А. v. d. Burgn, Gezantschappen, pag. 33, 34. E. Wrangel, Betrekkingen, pag. 57-58. Macсa вошел и в сношения с государственным канцлером Швеции, графом А. Оксеншерна. В Государственном архиве в Стокгольме хранятся четыре письма, посланные Массою канцлеру в 1625 г. Мне удалось получить копию с одного из них, а именно с письма помеченного 16-м мая; оно носит характер вестового письма.

25 Wassenaer, Historisch verhael XIV, 41а.

26 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1625 г. № 2.

27 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 17-го января 1626 г.

28 “Propositie” Массы, рассмотренное штатами 23-го января 1623 г., напечатано в Histoire des guerres, t. I, pag. 263-267.

29 Т. е. вышеупомянутое “Propositie”.

30 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 23-го января 1626 г.

31 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1629 г. № 2. Челобитная Массы от 21-го марта.

32 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1628 г. № 2. Письмо Массы царю от июня 1628 г.

33 Гос. арх. в Гаге. Secreete kas. Duytslant № 33.

34 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1627 г. №№ 1 и 3, 1628 г. № 2, 1624 г. № 2.

35 Под “людьми, торгующими икрою” Масса, кажется, подразумевал Кленка, своего противника.

36 Гос. арх. в Гаге. Secreete kas.

37 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1628 г. № 2.

38 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1629 г. № 2.

39 Гос. арх. в Гаге. Secreete kas.

40 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1629 г. № 2.

41 Гос. арх. в Гаге. Резолюции генеральных штатов от 20 и 25-го ноября и 7-го декабря 1628 г. — Связки Moscovie, копия прошения Трипа и его товарищей. На этой копии нет даты, но прошение, конечно, написано между 25-м ноября и 7-м декабря 1628 г. В Гос. арх. в Гаге хранится также черновая рекомендательной грамоты, данной штатами Трипу и его товарищам. Грамота помечена 7-м декабря 1628 г. Интересно, что в этой грамоте штаты не обращаются к царю с просьбою о разрешении вывозить определенное количество хлеба, но ходатайствуют о предоставлении Трипу, Бартолотти, Гинделопену и Нейкерке права вывоза хлеба вообще. О Массе в этой грамоте, действительно, не упомянуто.

42 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1629 г. Челобитная Массы от 21-го марта.

43 Антон Мониер родом был нидерландец и в 1616 г. занимал в своем отечестве должность контролера артиллерии. Желая устроить арсенал для пушек, снарядов и другого оружия на подобие Нидерландского, король шведский Густав Адольф летом 1616 г. поручил нидерландским посланникам Бредероде, Бассу и Иоахими просить у генеральных штатов позволения Мониеру временно отправиться в Стокгольм и пригласить из Нидерландов несколько человек инженеров, канониров, фейерверкеров и тому подобных людей. Генеральные штаты дозволили Мониеру поехать в Стокгольм до 1-го апреля 1617 г., но он скоро окончательно перешел на шведскую службу и в 1621 г. был уже шведским генерал-лейтенантом. В 1621 г. он приезжал в Нидерланды, чтобы вербовать здесь ратных людей, а в 1626 г. для покупки оружия. В России А. Мониер был три раза в качестве шведского посланника, а именно в 1629, 1630 и 1631 годах. См. Сборник Имп. Русск. ист. общ., т. 24, стр. 486. — А. v. d. Burgh, Gezantschappen, pag. 2, 34, 55. — Г. Форстен, Балтийский вопрос, т. II, стр. 356-366. Дворцовые разряды, II, стл. 46, 50, 116, 120, 206, 208, 216. Мониер был принят в число шведских дворян в 1622 г. Schlegel och Klingspor, l. c. pag. 991.

44 Дворцовые разряды, II, стл. 47, 50.

45 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1629 г. О результатах, добытых Массою, сведений не имеется. Что касается Георгия Кленка, который по постановлению генеральных штатов от 20-го ноября 1628 г. тоже должен был получить рекомендательные письма к царю и патриарху, то, после заявления К. фан Хелдера, обещанные письма и ему пока не были выданы. Вследствие этого Кленк 19-го декабря обратился к штатам с новым ходатайством по этому же делу, прилагая к нему на этот раз составленный им самим образец рекомендательного письма к царю. В проекте Кленка говорится, что Польша, благодаря торговым сношениям с Нидерландами, отпускает ежегодно большие количества хлеба, селитры, свинца, меди и других товаров и вследствие этих доходов в состоянии воевать с Россиею и Швециею. ее политика направлена на то, чтобы, покончив с Швециею, возобновить с новыми силами и энергичнее чем прежде войну с Россиею, чтобы подчинить и это государство влиянию папы. Зная, однакоже, что все товары, доставляемые Польшею, можно получать из России, штаты уже несколько лет тому назад постановили послать своих послов к царю, чтобы заключить условия относительно этой торговли, и надеются, что им удастся исполнить свое намерение летом 1629 г. Для хорошего же почина штаты пока обращаются к царю с просьбою разрешить Кленку купить десять или двенадцать кораблей хлеба и всяких зерновых продуктов. — Штаты постановили рассмотреть этот проект Кленка, но, кажется, не одобрили его и выдали Кленку 23-го декабря рекомендательные письма, составленные после их первого постановления от 20-го ноября; о предполагаемом посольстве здесь не говорится. (Гос. арх. в Гаге. Черновая грамота для Кленка от 20-го ноября 1628 г. с отметкою в начале: “Великому князю Московскому, 23-го декабря 1628 г., и, mutatis mutandis, патриарху”. — Резолюция 19-го декабря 1628. Прошение и проект Кленка в связках Moscovie). Сo своими рекомендательными письмами Кленк приехал в Москву 1-го апреля 1629 г. и получил разрешение вывозить 20 тыс. четв. ржи. (М. Гл. арх. М. И. Д. Стат. список Бурха и Фелтдриля 1631 г. ).

46 См. о нем А. v. d. Burgh, l. c. pag. 35, 36. Е. Wrangel, Betrekkingen, l. c. pag. 119.

47 M. G. Schybergson, Sveriges och Hollands dipl. forb. l. c. pag. 403, 421, 422, 474.

48 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1634 г. март. № 1. — Бантыш-Каменский, Обзор, I, стр. 178. См. о Русселе ibid. стр. 157-158. — Дворцовые разряды, т. II, стл. 199, 204.

49 18-го апреля 1634 г. члены Государственного совета Швеции писали канцлеру А. Оксеншерна, что Масса прибыл из Москвы и желает кое-что сообщить. 10-го мая они же пишут канцлеру, что отправили ему донесение Массы. (Handlingar rorande Skandinaviens historia. D. 29. Stockholm, 1848, pag. 307, 349). По моей просьбе г. Пер Зонден предпринял в Государственном архиве в Стокгольме поиски донесения Массы; но, к сожалению, оно изчезло бесследно.

50 Развитие торговли в Архангельске было весьма чувствительно для шведских областей, прилегающих к Финскому заливу, и шведы поэтому всячески старались возвратить Нарве прежнее ее значение. Впоследствии этот план был оставлен и шведское правительство обсуждало тогда вопрос о возможности направить торговлю из Архангельска в Ревель. В королевской библиотеке в Стокгольме хранится в рукописи большая докладная записка (122 стр. ), представленная в 1647 г. по этому поводу королеве Христине Филиппом Крузиусом (Крузеншерна). Она озаглавлена: Grundtliche Nachricht vnd Anweisungh Worinnen die Russische Handlung furnemblich bestehe, Wie es mit der Archangelschen Farth eigentlich beschaffen. . . . vnd auf wass Arth vnd weise, der Handel von dannen wieder anhero nach Reval konne gezogen werden. Ha эту же тему писал в 1653 г. швед J. de Rodes свои “Bedenken uber den russischen Handel”; его “мнение” издано в Beitrage z. Kenntn. Russlands v. G. Ewers u. M. v. Engelhardt. Bd. I, pag. 239-276. См. тоже W. Greiffenhagen, Archangel als Handelsconcurrentin Revals im ХVII Jh., в Beitrage z. Kunde Ehst-, Liv- u. Kurlands, IV, 2, pag. 162.

51 Svenska Riksradets Protokoll, D. IV, (1634). Stockholm, 1886, pag. 88, 95-100. Издание это содержит протоколы Госуд. совета Швеции, напечатанные по подлинникам, хранящимся в Госуд. арх. в Стокгольме.

52 Гос. арх. в Гаге. Резолюции от 17—24-го апреля и 10—19-го мая 1625 г.

53 Гос. арх. в Стокгольме. Письмо Массы графу А. Оксеншерна от 16-го мая 1625 г.

54 Хорошая копия портрета Массы издана Археографической Коммиссией в С. -Петербурге, как приложение к русскому изданию Сказаний Массы и Геркмана.

55 Вестн. Евр. 1868 г. январь, стр. 248.

56 Ibid. стр. 237.

57 J. F. Gebhard, Het leven van N. C. Witsen, D. I, pag. 8.

58 Илья Трип происходит из старинной нидерландской фамилии. Он родился около 1570 г., жил сперва в Дордрехте и переселился в 1617 г. в Амстердам, где вел крупную торговлю оружием и пушками. Он принимал заказы на вооружение целых полков. Весьма обширны были его торговые сношения со шведским правительством, которое ему в 1633 г. было должно полтора миллиона гульденов. Племянник И. Трипа, Гендрик (Якова сын), выстроил с своим братом с 1660-1665 г. роскошный дом в Амстердаме, который сохранился поныне и называется “домом Трипов” (het Trippenhuis). В нем помещался с 1814 г. Нидерландский Государственный музей, пока не был переведен в собственное здание, выстроенное в 1877-1885 гг. См. Н. J. Trip, De Familie Trip. Groningen, 1883, pag. 34-62, 214-219.

59 Гос. арх. в Гаге. Secreete kas. Письмо Массы к царю от 20-го июня 1626 г.

60 Из литературных трудов И. Массы отметим здесь следующие: 1) Две статьи о Сибири: а) Beschryvinghe vander Samoyeden Landt in Tartarien; b) Een cort verhael van de Wegen ende Rivieren uyt Moscovia Oostwaerts en Oost ten Noorden aen te Laendewaert. Обе они напечатаны в сборнике Гесселя Герритса в 1612 г. в Амстердаме; библиографические указания о них см. выше стр. CXV. 2) Сказания о Смутном времени: Een cort verhael van begin en oorspronck deser tegenwoordighe oorloogen en troeblen in Moscouia totten Jare 1610; подлинная рукопись Массы хранится в королевской библиотеке в Гаге. Сочинение это (как указано выше стр. CXV) было впервые издано Археографическою Коммиссиею в С. -Петербурге; голландский текст с переводом на французский язык напечатан в издании князя М. Оболенского и А. фан дер Линде: Histoire des guerres de la Moscovie (1601-1610) par Isaac Massa. Русский перевод: Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени в России. С. -Пб., 1874 г. 3) Четыре письма из Архангельска к генеральным штатам, писанные 2, 4, 29 и 30-го августа 1614 г. ; голландский текст напечатан в издании кн. Оболенского и Фан дер Линде, т. I, стр. 225-240, русский же перевод писем от 2, 4 и 29-го августа в Вестнике Европы, январь 1868 г., стр. 233-245. 4) Письмо из Архангельска генеральным штатам от 25-го июля 1616 г. ; голландский текст у кн. Оболенского l. c. стр. 241-244, русский перевод в Вестнике Европы, август 1868 г., стр. 797-799. 5) Донесение генеральным штатам о пребывании в Москве в 1616 и 1617 гг. ; подлинник хранится в Госуд. архиве в Гаге, французский перевод напечатан в издании кн. Оболенского, l. c. т. II, стр. ХС-СХІІ. 6) Две докладные записки, представленные Массою в конце 1617 или в начале 1618 г. генеральным штатам о русской торговле; хранятся в Гос. арх. в Гаге. 7) Письмо генеральным штатам из Архангельска от 4-го сентября 1618 г. ; русский перевод в Вестнике Европы, август 1868 г., стр. 801-804. 8) Донесение о пребывании в Москве в 1618 и 1619 гг. ; русский перевод в Вестнике Европы, август 1868 г., стр. 804-814. 9) Два вестовых письма от 16-го и 23-го сентября 1624 г. . М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1624 г. № 2. 10) Четыре письма к графу А. Оксеншерна 1625 г. ; в Гос. архиве в Стокгольме. 11) Вестовое письмо от 15-го мая 1625 г. из Амстердама. М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1625 г. № 2. 12) Докладная записка генеральным штатам о русской торговле от 26-го января 1626 г. ; напечатана в издании кн. Оболенского, т. I, стр. 263-267. 13) Два вестовых письма, посланные царю, от 20-го апреля и 20-го июня 1626 г. ; в Госуд. архиве в Гаге. 14) Русский перевод вестовых писем от 16-го мая и июня 1627 г. и от июня же 1628 г. М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1627 г. № 3, 1628 г. № 2. 15) Челобитная царю от 21-го марта 1629 г. . Ibid. 1629 г. № 1. 16) Письмо, присланное царю в 1634 г. о Якове Русселе. Ibid. 1634 г. № 1.

61 Список карт, составленных Массой, приведен в статье Аделунга о древних иностранных картах России до 1700 г. (Журн. Мин. нар. просв. ч. 26 (1840 г. ), стр. 1-26, 73-98) и в биографии Массы, составленной Фан дер Линде (Histoire des guerres, t. II, pag. XVII-XVIII); но оба списка неточны. Масса составил следующие карты и планы: 1) Карту северного берега России, от Архангельска до устья р. Енисея: Caerte van 't Noorderste Russen, Samojeden, ende Tingoesen Landt: alsoo dat vande Russen afghetekent, en door Isaac Massa vertaelt is. Карту эту Масса получил от одного из своих русских приятелей. “Я достал эту карту”, замечает Масса, “с большим трудом, ибо русский, сообщивший ее мне, подвергся бы смертной казни, если бы о том узнали в России”. Карта, когда получил ее Масса, была немая; она составлена, вероятно, не позже 1608 года. Масса снабдил ее голландскими надписями и издал как приложение к своему “краткому описанию путей, ведущих в Сибирь”, вошедшему в сборник Гесселя Герритса. (См. Beschryvinghe, pag. D. 2 b; Гамель, Англичане, стр. 208-212, 215, 216. А. Пыпин, Ист. русск. этнографии, т. IV, стр. 210, 211. Р. А. Tiele, Memoire bibliographique sur les journaux des nav. neerl. pag. 187). 2) Карту России: Novissima Russiae Tabula Authore Isaaco Massa. Эта карта Массы была напечатана в первый раз в 1633 г. в “Дополнениях к атласу Меркатору”: Gr. Mercatoris et I. Hondii Appendix Atlantis oder Ander Theil des Weltbuchs. Amst., 1633. Об отношении этой карты к карте России Гесселя Герритса 1614 г. см. Материалы по истории русской картографии. Вып. I, стр. 14, 15. 3) Карту южной России: Moscoviae Pars Australis. Auctore Isaaco Massa, напечатанную в 1633 г. в вышеупомянутом Appendix Atlantis. (См. Материалы по ист. русск. карт. В. I, стр. 15. 4) Карту северной России: Russiae, vulgo Moscoviae dictae, Partes Septentrionalis et Orientalis. Auctore Isaaco Massa. Она находится в 3-й части атласа W. et J. Blaeu, Theatrum orbis terrarum, sive Atlas Novus. Amsterdami, Anno 1635. 5) Карту северо-западной России: Russiae, vulgo Moscovia dictae, Pars Occidentalis. Auctore Isaaco Massa. Я затрудняюсь определить, когда эта карта была впервые напечатана; оттиски, мною виденные, находятся в атласах: Ioannis Blaeu, Geographia Blaviana, vol. II. Amstelaedami, 1662, и Jean Blaeu, Geographie, t. II, Amsterdam, 1668. 6) План Москвы. Подлинник был приложен Массою к рукописи составленной им истории московских войн и хранится в корол. библиотеке в Гаге; издан Археографическою Коммиссиею в С. -Петербурге, как приложение к русскому изданию Сказаний Массы и Геркмана. Этот план Масса достал около 1606 г. в Москве от одного дворянина, который был ранен в ногу, так что должен был постоянно сидеть дома. Он пристрастился к живописи и выучился рисованию у одного из своих слуг, бывшего иконописцем, и нарисовал пером вид Москвы. Сказания Массы, стр. 187-189. 7) План Москвы, второй тип. Подлинник хранится в корол. библиотеке в Гаге в альбоме Массы; снимок с него приложен к описанию альбома в Archief voor Nederl. Kunstgeschiedenis (4-е deel) 1882. (См. Отчет о занятиях в голл. архивах. Известия Имп. Акад. наук, 1896 г. сентябрь).

62 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1629 г. № 2.

63 Гос. арх. в Гаге. Резолюции 22-го октября 1626 г. и 11-го ноября 1627 г.

64 Гос. арх. и Гаге. Связки Moscovie, 1628 г.

65 Resolutien der Staten van Holland en Westvriesland, 29-го ноября 1628 г. и 16 и 21-го марта 1629 г.

66 Ibid. 14 и 29-го июня 1629 г.

67 Гос. арх. в Гаге. Резолюции 22, 24, 28 и 31-го марта 1629 г.

68 Resolutien der Staten van Holland, 6 и 7-го апреля 1629 г.

69 Трип, в данном случае, вероятно, был заинтересован в получении селитры, как поставщик правительства. Может быть, он взялся изготовить известное количество пороху.

70 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 14-го июня 1628 г. В Гос. архиве в Гаге хранится и отпуск грамоты штатов к царю в двух редакциях, которые, впрочем, между собою весьма мало отличаются.

71 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1629 г. № 1. Современный перевод грамоты штатов к царю от 23-го мая 1629 г. — Гос. арх. в Гаге. Связка Moscovie: Отчет, представленный Гендриком фан Рингеном генеральным штатам о деньгах, израсходованных им на поездку в Москву и обратно и на перевозку 92 бочек селитры из Москвы до Архангельска, всего 600 гульд.

72 М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1629 г. № 1. Дело по челобитью Голландской земли гостя Андрея фан Рингена о даче ему жалованной грамоты. — Последняя помечена 28-м февраля 1629 г.

73 Это событие, кажется, произвело большое впечатление в Нидерландах. Современник А. фан дер Капеллен отмечает даже в своих записках (за май 1629 г. ), хотя и не совсем точно, подарок царя и намерение штатов отдарить его двумя тысячами ружейных стволов. См. А. van der Capellen, Gedenkschriften. Te Utrecht, 1777, Deel I, pag. 505.

74 Resolutien van Holland, 7-го апреля 1629 r.

75 M. Гл. арх. М. И. Д. Современный русский перевод грамоты генеральных штатов к царю от 23-го мая 1629 г.

76 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 6-го июня 1629 г.

77 Гос. арх. в Гаге. Связка Moscovie; 1629 г. 9-го июня, письмо бургомистров и правителей гор. Амстердама генеральным штатам.

78 Гос. арх. в Гаге. Резолюции 13 и 22-го июня 1629 г. Составление инструкции для Эка было поручено Бассу, Бомону и Фелтдрилю. Фан Эк должен был взять с собою свиту из 16 лиц.

79 13/23-го июня Эк уведомил генеральные штаты о своем отъезде домой, чтобы приготовиться к путешествию в Россию, просил не задерживать инструкции и царских подарков, а также желал узнать мнение штатов о том, каким путем ему ехать, через Нарву или через Архангельск. Того же числа штаты назначили ему 1200 гульденов подъемных, и решение вопроса о его маршруте предоставили депутатам, которым было поручено составить инструкцию. Через два дня, 15/25-го июня, Эк послал штатам из Амстердама письмо, в котором сообщал, что, по собранным им здесь 13-го и 15-го сведениям, на дорогу в Россию через Ревель или Нарву потребуется половина времени, нужного на путь через Архангельск. В доказательство он приводил, что прикащик Кленка выехал 3/13-го мая из Москвы и через Ревель прибыл в Амстердам 3/13-го июня. В том же письме Эк просит увеличить его свиту до 24-26 человек и назначить в нее также пастора и хирурга. В ответ на это штаты постановили 29-го июня, что он должен ехать через Архангельск и предписали Амстердамскому адмиралтейству задержать военный конвойный корабль, готовый к отплытию в Московию, еще на 3 или 4 дня, чтобы Эк мог на нем совершить переезд. Приехав из Амстердама домой в Гарсло, Эк в письме от 21-го июня (1-го июля) выразил надежду, что штаты присоединятся к его мнению о преимуществах кратчайшего и более безопасного пути в Московию, и прибавил, что встретил затруднения при наборе подходящих лиц из дворян для своей свиты, так как охотников не оказывается. Уезжая из Гаги, объяснял Эк, он заявил, что может быть готовым к путешествию через 14 дней, так что теперь в его распоряжении еще дней восемь. Получив непосредственно после отправки этого письма вышеупомянутое постановление штатов от 29-го июня, Эк указал в письме от 22-го июня (2-го июля) на невозможность окончить свои приготовления, по желанию штатов, в 3 или 4 дня и отказался исполнить предписание их. Штаты обсуждали отзыв Эка на следующий день, постановили просить его окончить возможно скорее свои приготовления и задержали пока военный корабль. 9-го июля Эк лично изложил штатам причины, в силу которых он затрудняется ехать через Архангельск, и получил разрешение отправиться морем на Ревель, а оттуда через Новгород в Москву. 18-го июля штаты утвердили инструкцию посла, а Эк — всетаки не уезжал. О причинах его колебаний в резолюциях нет прямых указаний. (Гос. арх. в Гаге. Резолюции 23, 29-го июня, 3, 9, 10, 11, 18-го июля 1629 г. . Письма Эка от 15/25-го июня, 21-го июня (1-го июля), 22-го июня (2-го июля) 1629 г. . Резолюции помечены по нов. стилю.

80 Гос. арх. в Гаге. Резолюции 15-го ноября и 15-го декабря 1629 г. и 17-го января 1630 г.

81 Гос. арх. в Гаге. Связки Moscovie. Письмо Эка от 30-го января 1630 г. . Эк теперь, кажется, серьезно приготовлялся к отъезду; 26-го он уведомил штаты, что от герцога фон Валенштейна получил опасную грамоту для путешествия через имперские области в Москву. (См. Резолюцию от 26-го января 1630 г. ).

82 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 12-го февраля 1630 г.

83 “И для того” пишет Кузорт в своей челобитной “что я для тех грамоток наспех ехал и телеги свои на зади оставил, чтоб мне к Москве скорее поспеть; и без меня проводники небереженьем телегу мою с плота в воду упустили и сундук мой подмочили и в сундуке что у меня ни было и то все перемокло и перегнило, как многие люди то видели”. Думный дьяк сказал Кузорту 17-го апреля, что он “царского величества очи увидит иным временем”. На это гонец-фактор ответил “что ему при Государе быть не в чем, потому что он ехал к Москве наспех, и едучи дорогою платье помочил”.

84 М. Гл. арх. М. И. Д, Дела Голландские, 1630 г. № 2. “Приезд в Москву голанского гонца Лаврентия Кузорта”.

85 Гос. арх. в Гаге. Резолюции 7, 15 и 18-го мая 1630 г.

86 Гос. арх. в Гаге. Связки Moscovie. Письмо Эка от 25-го мая 1630 г. Резолюции 27 и 29-го мая 1630 г.

87 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 5-го июля 1629 г.

88 Подлинник находится в Гос. арх. в Гаге в отделе “текущих дел” (Loopende). Записка напечатана в издании L. van Aitzema, Saken van Staat en Oorlogh, Deel I, pag. 1042-1044 и перепечатана в сборнике: Joh. Marquardus, Tractatus politico-juridicus de jure mercatorum. Francofurti, MDCLXII, pag. 634-640.

89 Klaer-Bericht ofte Aenwysinge. Hoe ende op wat wijse de tegenwoordige dierte der Granen sal konnen geremedieert werden, ende de Schipvaert deser Landen vergroot. In 's Graven-Haghe, By Aert Meuris, Anno 1630. 23 страницы в малую четв. долю. 2-е изд. вышло в том же году в гор. Гоорне.

90 Teghen-Bewys op het klaer bericht ofte aenwijsinge, hoe ende op wat wijse de teghenwoordighe dierte der Granen sal konnen geremedieert worden, ende de Schip-vaert deser Landen vergroot. Ghedruckt int Jaer ons Heeren, 1630; s. l.

91) Gruntlicher Kegenbericht vom wahren Remedio der Gegenwertigen Theurung am Getreidig im Niederlandt, und was bey der Muskowischen Handlung zu bedenken sey. Gedruckt im Jahr 1630. — Списки этой брошюры находятся в разных архивах. В. Науде (Die Getreidehandelspolitik, l. c. pag. 367) пользовался списком, хранящимся в Данцигской городской библиотеке; Г. Форстен нашел список в Гос. архиве в Берлине и напечатал его в Актах и письмах к ист. Балтийского вопроса. Вып. II. С. -Пб., 1893, стр. 104-116. — Голландский перевод этой брошюры вышел под заглавием: Grontlijcke Tegen-bericht van de waerachtige remedie der tegen-woordige dierte in de Granen in Nederlandt, ende wat by de Moscovische handelinghe te bedencken is. Overgeset uyt het Hoochduytse Exemplaer. Ghedruckt by Broer Jansz. Anno 1631; s. l. (Amsterdam).

92 Полемика возобновилась в августе 1631 г. Узнав, что требования Бурха и Фелтдриля относительно вывоза хлеба не были приняты в Москве, Нейкерке подал 22-го июля 1631 г. Голландским штатам новое заявление (Remonstrantie) o хлебной торговле с Россией и напечатал его с разъяснениями в августе этого же года под заглавием: Naerder Bericht, ofte Aenwysinge, Hoe en op wat maeniere datmen altijdt goedt koop Broodt voor de Gemeynte sal veroorsaecken, ende den uytvoer van 't Cooren wederom vry stellen. Waer in wederleyt worden Twee Tractaten, die tegens ons Claer Bericht uyt gegeven zijn, waer van het eene is ghenaemt Grondigh Teghen-Bericht ende 'tander Tegen-Bewijs. t' Amsterdam, By Broer Iansz. 1631. 40 стр. 4°. В своем антикварном каталоге “Histoire des Pays-Bas”, вышедшем в начале 1902 г., Ф. Миллер в Амстердаме называет автором второй части этой брошюры Яна Мурбека, напечатавшего в 1624 г. записку о задачах Вест-Индской компании в Бразилии. При этом Ф. Миллер ссылается на то, что видел уже три экземпляра брошюры с современными отметками, указывающими, что автор ее Мурбек. Но автор предисловия к Naerder-Bericht'у подписывается J. W. N., т. е. Иост Виллемсон Нейкерке, и говорит, что напечатал в этой книжке некоторые из своих записок (eenige van mijne Schriften). Нейкерке следовательно желал, чтоб его считали автором, и если Мурбек и участвовал при издании брошюры, то, без сомнения, исполнял только роль секретаря Нейкерке. Naerder-Bericht вызвал со стороны автора Teghen-Bewys'а ответ, изданный под заглавием Naerder verantwoordinghe van 't Teghen-Bewys, op het Claer-bericht ende Naerderbericht hoe en op wat maniere datmen altijt goet coop Broot voor de Gemeynte sal veroorsaken. S. l. Gedruckt in 't Jaer ons Heeren 1631. 4°. 8 стр.

93 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 29-го июня 1630 г.

94 Гос. арх. в Гаге. Связка Moscovie. Донесение Бурха и Фелтдриля генеральным штатам из Амстердама (без даты; начало июня 1630 г. ).

95 Альберт Кунрада сын Бурх был врачем в Амстердаме. В 1619 г. он был назначен здесь членом суда, впоследствии (год не известен) был выбран в представители Голландии в собрании генеральных штатов и состоял также попечителем высшей школы в Амстердаме. В 1629 г. его, вместе с Бернардом Кундерсом фан Гельпеном, посылали в Данию для дипломатических переговоров. С 1638 г, он был бургомистром в Амстердаме (А. v. d. Aa, Biogr. Woordenboek, II, 4, pag. 1585). Любитель поэзии и приятель известного нидерландского поэта Фонделя, он советовал последнему, еще при жизни принца Морица, изобразить печальную судьбу Ольденбарнефельта в форме трагедии, на что Фондель и согласился: он стал обдумывать этот сюжет и решил перенести его на классическую, а именно древне-греческую почву, чтобы не задеть принца, главного виновника смерти Ольденбарнефельта. Для этого он остановился на сказочной личности грека Паламеда, который по преданию был обвинен в предательстве и безвинно убит по приказанию Агамемнона и Одиссея. Трагедия Фонделя “Паламед” появилась в печати в 1625 г. (Vondeliana. IV, Palamedes door J. H. W. Unger; в журнале Oud-Holland, IV. 1888, pag. 51-53). В голландской литературе встречается указание, что Бурх имел пивоваренный завод в Амстердаме на улице Oudezijds Achterburgwal. (D. C. Meijer jr., De Amsterdamsche Schutters-Stukken. Oud-Holland 1888, pag. 233). Известно три достоверных портрета Бурха: а) В 1638 г. после приезда и торжественной встречи в Амстердаме матери Людовика XIII, Марии де Медичи, амстердамские бургомистры поручили художнику Томасу де Кейзеру написать картину, изображающую их сидящими в ратуше, в ожидании королевы, в момент доклада начальника почетной стражи о приближении королевского поезда. Кейзер исполнил данное ему поручение, и эта картина, которая теперь находится в королевском музее в Гаге, считается одним из лучших памятников нидерландской школы XVII в. Картина стала очень известной благодаря прекрасной копии, гравированной на меди Ионасом Зейдергуффом. Хорошая копия находится также в издании: А. Bredius, Die Meisterwerke der konigl. Gemaldegalerie im Haag. Munchen, s. a., pag. 10. Список всех существующих копий имеется в книге: Musee Royal de la Haye (Mauritshuis), Catalogue raisonne des tableaux. La Haye, 1895, pag. 203. (См. тоже статьи: Мейера, в Oud-Holland, 1888, pag. 233. — J. De Vries, De blijde inkomst van Maria de Medicis te Amsterdam, в книге: Pelgrimages, Haarlem, 1901, pag. 60-78). b) В Государственном музее в Амстердаме хранится картина нидерландского художника Вернера фан Фалькерта, на которой изображена группа амстердамских стрелков, причем Бурх в форме их капитана является главной фигурой. С этой картины Г. Потгофен срисовал Бурха, а Гаубракен гравировал портрет его на меди, но выставил на своей гравюре неточную отметку “Р. Moreelse pinx”. с) В Государственном музее в Амстердаме находится еще картина Ховерта Флинка, написанная в 1642 г. по случаю освящения нового дома стрелковой гильдии Кловениров (Kloveniersdoelen). Нa картине изображены четыре представителя этой гильдии, а в числе их находится и Бурх. (Любезнейше сообщено г. помощником директора кабинета гравюр в Госуд. музее в Амстердаме Э. В. Мусом). Эта картина X. Флинка описана в статье Д. Мейера в Oud-Holland VII, 1889, pag. 45. См. также Р. Scheltema, Aemstels oudheid. Amst., 1885, D. VII, pag. 135, № 1. Kramm, Levens der Hollandsche Kunstschilders. Amsterdam, 1858, D. II, pag. 492). В 1647 г. Бурх был вторично послан штатами в Москву вместе со своим сыном, но, не доехав до столицы, 24-го декабря умер в Новгороде. После смерти отца молодой Кунрад Бурх, с согласия царя и штатов, принял на себя посольство. (Гос. арх. в Гаге. Отчет Кунрада Бурха о посольстве в Москву в 1647 и 1648 гг. ). Заметим здесь еще, что в голландском языке гласное u между двумя согласными звучит как o, так что фамилия Burgh выговаривается собственно “Borgh”.

Иоган фан Фелтдриль был бургомистром в Доккуме и представителем Фрисландии в собрании генеральных штатов. О его жизни нам больше ничего не известно. Во время посольства в Россию, он, в сравнении с Бурхом, играл второстепенную роль и, что весьма характерно, вскоре после прибытия в Москву счел нужным бить челом царю, что ему “идет государева жалованья поденново питья меньши товарища ево Албартуса; а товарищ де его Албартус ево Ягана ничем не лутче, каков тот товарищ его, таков де и он”. М. Гл. арх. М. И. Д. Статейный список Бурха и Фелтдриля. В свиту послов вошло 15 дворян, 30 дворянских людей, секретарь и пастор — всего 47 лиц. (Ibid. ).

96 Отчет Бурха и Фелтдриля, стр. 1-10.

97 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 5-го июля 1630 г. В том же заседании штаты постановили взимать с привозимого из России хлеба особую пошлину в размере 2%, для покрытия расходов, вызванных посольством в Россию. — По прибытии в Архангельск капитаны нидерландских военных судов, действительно, привели в исполнение вышеупомянутое предписание генеральных штатов относительно хлебных грузов. Вскоре после приезда Бурха и Фелтдриля в Архангельск к ним явился шведский агент Иоган Меллер и заявил, что он зафрахтовал нидерландские корабли для отправки в Швецию хлеба, купленного в России шведским правительством; капитаны же нидерландских военных судов, Катс, Троноквойс и Лидекеркен, воспретили нидерландским шкиперам отвезти куда следует эти хлебные грузы, вследствие чего он и шкипера поставлены в весьма тяжелое положение. Гос. арх. в Гаге. Донесение Бурха ж Фелтдриля штатам из Архангельска от 7-го сентября 1630 г. О Иогане Меллере см. Fechner, Chronik d. evang. Gem. in Moskau. Bd. I, pag. 211. Форстен, Балтийский вопрос, т. II, стр. 367. Соловьев, Ист. России, т. IX, изд. 2-е, стр. 184. Цветаев, Протестантство, стр. 152-154. Meddelanden f. Svenska Riks-Archivet, III, 68.

98 Для описания посольства Бурха и Фелтдриля имеются три источника: а) Донесения, отправленные послами генеральным штатам во время путешествия; b) Отчет (Verslag) послов, представленный штатам после возвращения на родину и издаваемый здесь; с) Статейный список этого посольства, хранящийся в М. Гл. арх. М. И. Д. — В своем Отчете Бурх и Фелтдриль преимущественно считают время по новому стилю; исключения указаны ниже, стр. CCLII, прим. 1.

99 Послы ехали по Двине и Сухоне до Устюга через Холмогоры, ямы “Osinua” и Ягрыжский-Никольский; отсюда они через Тотьму и Шуйское прибыли в Вологду. Что касается упоминаемого здесь яма “Osinua” (Отчет, стр. 22), первого места смены русских лодочников, то в настоящее время этого поселения не существует и в “списке населенных мест Архангельской губ. ” деревни с подобным названием не значится. Гюи Мьеж в “Relation de trois Ambassades de le comte de Carlisle” называет этот ям Arsinoa, издатель же Мьежа кн. А. Голицын (Paris, 1857, pag. 30) утверждает, что это село Моржегорское, Архангельской губ. Холмогорского уезда. С. М. Соловьев в своей статье “Географические известия о древней России” (Отеч. Зап. т. ХCVІ, стр. 16) называет это село, вероятно по Мьежу, просто Арсиноа. Недавно, А. Ловягин собрал исторические справки об этой древней местности и установил, что это был Осиновский ям. (Посольство Кленка, стр. 318, прим. 1).

100 Что касается причины пребывания послов в Вологде, то они в своем Отчете (стр. 25) говорят, что местный воевода предложил им подождать санной дороги. Однако, в статейном списке сохранилась отписка вологодского воеводы, кн. Бориса Хилкова, от 14/24-го октября, в которой он бьет челом царю о том, что 5-го октября послы присылали к нему пристава Михаила Цызырева с заявлением, что они желают “побыть на Вологде до первого до зимнево пути, для того, что де им до зимнего пути поднятца не мочно, наряд де пушечный с ними большой”. Кто тут прав, решить трудно.

101 Мне не удалось установить соответствующего русского названия.

102 Торжественная встреча послов за городом состоялась на Ярославской дороге за Сретенскими воротами, причем приветственные речи послам говорили дворянин Федор Иванович Чемоданов и дьяк Иван Григорьевич Переносов, которым и было повелено быть у них в приставах во время пребывания в Москве. Упоминаемый послами конюх (Отчет, стр. 28), который им и их свите предложил царские сани и верховых лошадей, был Михайло Титов. Данный ему наказ сохранился в статейном списке. Послы отмечают неточно (Отчет, стр. 28), что при встрече присутствовали князья, бояре и др. По статейному списку на встрече находилось 1000 стрельцов, а “на выезде указал Государь быть столником и стряпчим и дворяном Московским, опричь болших столников и дворян, да жилцом и дворяном и детем боярским из городов”. См. статейный список посольства.

103 В Отчете послов (стр. 33) говорится, что их поместили в Персидском подворье (het Persiaansche hoff).

104 На подарки царю, патриарху и царевичу штаты ассигновали 16 тыс. гульденов. (Резолюция 5-го июля 1629 г. ). Купить и приготовить подарки должны были Бурх и Фелтдриль; они занимались этим накануне своего отъезда в Россию, с 16/26-го июня до 29-го июня (9-го июля), в Амстердаме. Отсюда они писали штатам в первых числах июля об этих приготовлениях и докладывали, что, по их мнению, самым подходящим для царя подарком является оружие. Поэтому, они между прочим купили у Трипа 4 орудия и просили штаты прислать к ним соответствующие лафеты. Эту просьбу штаты исполнили летом 1631 г., и лафеты были получены в Архангельске, когда Бурх уезжал из России. 2/12-го июня послы писали штатам из Гелдера, что они передержали ассигнованные 16 тыс. гульденов. Прибыв в Архангельск и посоветовавшись там с нидерландскими купцами, они решили тем не менее прибавить к подаркам еще четыре орудия, так что царю было поднесено всего 8 орудий. (Гос. арх. в Гаге. Связки Moscovie. Донесения послов: из Амстердама от начала июля; из Гелдера от 2/12-го июня 1630 г. Отчет послов, стр. 20, 169). Список всех подарков, поднесенных послами во время аудиенции 14/24-го декабря, см. в Отчете послов стр. 35, 36 и в статейном списке посольства.

105 Бурх и Фелтдриль представили всего четыре верительных грамоты, а именно: грамоты царю от штатов и принца Гендрика и грамоты патриарху от штатов же и принца. Эти грамоты вошли в современном русском переводе в статейный список посольства.

106 Наказная речь послов или, по их словам, первое предложение (propositie), приведена в Отчете послов (стр. 42-49) и в статейном списке: “Перевод з голанского писма, каково писмо подали на посолстве Государю и святейшему государю патриарху галанские послы Албертус да Яган речем своим”.

107 В этом же заседании думный дьяк Лихачев предложил послам вопрос, готовы-ли ружейные стволы, которые царь заказал в начале 1629 г., надеясь, что одна часть их будет прислана в Архангельск летом того же года, другая же на следующий год. Послы должны были признаться, что заказ еще не исполнен; но судя по донесению, отправленному ими штатам в начале июля 1630 г., вина в этом замедлении падает только отчасти на штаты, так как Г. фан Ринген лишь накануне отъезда послов доставил из России необходимые образцы. — 1/11-го февраля послы писали штатам из Москвы, что их пристава объявили им что царь крепко надеется получить по распоряжению штатов все 10 тыс. стволов по присланному им образцу или же часть их по нидерландскому калибру.

108 Послы назвали это заявление своим вторым предложением. Оно вошло в Отчет послов (стр. 57-64) и в статейный список посольства: “Перевод з галанского писма, каково писмо прислали в посолской приказ галанские послы Албертус да Яган декабря в 27 день речем своим, которые речи говорили они в ответе з бояры . . . . декабря в 22 день”.

109 Что касается Франции и Англии, то послы могли иметь в виду договоры, заключенные в Компьене 12-го июня 1624 г. и в Саутгемптоне в сентябре 1625 г. (Wenzelburger, l. c. pag. 895, 903). С Венецией штаты заключили союз в 1620 г. (De Jonge, Nederl. en Venetie, pag. 135). Договор (Capitulatie), заключенный в июле 1612 г. генеральными штатами с султаном, напечатан у Вассенара, Historisch verhael, VI, 13 b — 20 b.

110 Если царь пошлет в Нидерланды, для найма ратных людей, говорили послы, то, по их мнению, штаты “царскому величеству радеть будут и ратных людей нанять велят, где дешевле”. (Статейный список). Вероятно, вследствие этого заявления послов Московское правительство просило их 1/11-го февраля дать полковнику А. Лесли, отправляемому за “границу для найма ратных людей, рекомендательные письма к штатам. Послы исполнили это желание. (Отчет стр. 70. Донесение послов от 1/11-го февраля 1631 г. ). Лесли был в Нидерландах в сентябре. См. его прошение, представленное генеральным штатам 9-го сентября 1631 г. (Гос. арх. в Гаге). См. о нем Дм. Цветаев, Протестантство, стр. 371-379.

111 См. статейный список. В своем Отчете Бурх и Фелтдриль сообщают об этом заседании весьма мало, а именно: послы просили бояр дать им все их запросы письменно, на что толмач последних ответил утвердительно. Однако потом оказалось, что бояре не поняли послов и ожидали получить от них письменный ответ на все вопросы. Отчет, стр. 60, 70.

112 Дирк фан дер Коге, прибывший 31-го января (10-го февраля). Отчет Бурха и Фелтдриля, стр. 69.

113 Статейный список. В Отчете послов имеется краткая заметка об этом заседании на стр. 70.

114 Ответ в этой окончательной редакции имеется в статейном списке и в Отчете послов, стр. 70-94. Русский оригинал врученный послам в Москве хранится в Гос. арх. в Гаге.

115 Гос. арх. в Гаге. Резолюции 19, 28 и 29-го октября и 1-го ноября 1630 г. Дирк фан дер Коге вел во время дороги дневник, который хранится в Гос. арх. в Гаге в связке Moscovie 1631 г.

116 Золотой гульден был равен 28 стейверам, а серебряный 20 стейверам.

117 А. v. d. Capellen, Gredenkstukken, I, pag. 603.

118 В Отчете послов (стр. 153) он назван Булис.

119 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 1-го ноября 1630 г., 9-го января и 6-го февраля 1631 г.

120 Гос. арх. в Гаге. Резолюция 28-го декабря 1630 г.

121 Гос. арх. в Гаге. Резолюции 25-го января, 13-го февраля, 20-го марта, 18 и 19-го апреля 1631 г.

122 См. выше, стр. CCXLIII.

123 В Отчете Бурха и Фелтдриля значится, что они представили свое заявление 24-го февраля (нов. стиля), но это, вероятно, неточность: в статейном списке в трех различных местах встречается указание, что заявление было подано 17-го февраля старого стиля; оно вошло и в статейный список и в Отчет послов, стр. 95-104.

124 Послы здесь выражают желание, чтобы приказные и таможенные люди исполняли свои обязанности согласно благим намерениям царя, выраженным в грамоте 1619 г., т. е., без сомнения, в отпускной грамоте от 5-го августа 1619 г., данной Массе, в которой царь обещал нидерландцам свою защиту. (См. выше, стр. CLXXII). Кроме того, послы указывают на необходимость выстроить в Архангельске второй мост, чтобы можно было у старого моста нагружать корабли, у нового же выгружать товары. Что касается нужд отдельных лиц, то мы здесь встречаем жалобы и прошения Абрагама де Биттера, Абрагама Иостенса фан Бека, вдовы К. де Мушерона, Самуила Браувера; затем, передается претензия целой группы нидерландских торговцев, у которых в 1627 г. отписали на Государя значительное количество крупы, предназначенное для вывоза. Между прочими здесь бьет челом и Георгий Кленк о том, что в 1629 г., когда он получил разрешение вывезти 20 тыс. четвертей ржи, ему в это число зачли и 1571 четверть льняного и копопляного семени.

125 Ответ от 26-го февраля вошел и в статейный список, и в Отчет послов (стр. 105-125), которые его почему-то называют договорной записью.

126 Упомянутый здесь старый мост был, конечно, правительственный. Найденные нами в источниках известия о частных мостах в Архангельске до 1631 г. сводятся к следующему. В 1615 г. нидерландец Еремей Иванов (фан дер Гус) бил челом царю о разрешении ему “у Архангельского города жити в старом его дворе и мост держати против его Еремеева двора по прежнему, по чему товар из судов катати”. Просьба его была уважена. (М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1615 г. № 4). О том, как долго существовал этот мост, сведений не имеется. — В 1616 г. Георгий Кленк подал царю челобитную следующего содержания: После пожара, уничтожившего в 1613 г. в Архангельске гостинные дворы и амбары, царь не только разрешил ему снова выстроить свой двор, заложенный больше 16-ти лет тому назад Адрианом Зебрехтсеном, но и прибавил ему места и дозволил против своего двора поставить и держать мост; однако, против двора Кленка стоял амбар, принадлежавший вологодскому купцу Григорию Герасимову, и загораживавший проезд к мосту Кленка. По челобитной последнего царь повелел Герасимову перенести свой амбар на то место, где стояли амбары русских людей, или же продать его Кленку. Герасимов выбрал последнее и потребовал за амбар 60 руб. ; но торг не состоялся, так как Кленк давал лишь 40 руб. . После того Герасимов подал новую челобитную, и амбар остался за ним. Однако, была уважена и встречная жалоба Кленка: амбар был разобран, и место отведено Кленку по цене, установленной воеводами. Герасимов не успокоился, отказался принять эти деньги, снова бил челом царю и выхлопотал себе грамоту, по которой Кленк должен был возвратить место и восстановить сломанный амбар. Кленк защищался, указывал на то, что он уже успел застроить отведенное ему место и заложить. Наконец, 10-го августа 1616 г. последовало окончательное решение, по которому амбарное место и мост остались за Кленком. (М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1616 г. № 4). Мост или пристань, выстроенная Кленком, называлась его именем (Klinke brug) и существовала еще в конце XVII в. См. А. Ловягин, Посольство фан Кленка, стр. X, 37, 313 прим. 4.

127 Послы отмечают в своем Отчете (стр. 125), что Светешников явился к ним вследствие их заявления о желании штатов купить для Голландии 10000 ластов хлеба, т. е. по заявлению, сделанному после приезда Дирка фан дер Коге; но послы ошибаются. Из статейного списка посольства видно, что уже в заседании 6/16-го февраля, когда послы объявили, что штаты желают вывозить ежегодно по 200 тыс. четвертей хлеба, думный дьяк Федор Лихачев отметил в протоколе: “Указали Государь и святейший патриарх хлеба продать послам 23 т. чети ржи, ис тово хлеба, который помечен был в Астрахань”.

128 Отчет Бурха и Фелтдриля, стр. 127-130. В статейном списке есть маленькие пробелы: так, напр., о прощальной аудиенции никаких записей не имеется. Об отъезде Фелтдриля в статейном списке есть данные, напр., наказ его приставу, стрелецкому сотнику Меркурию Якимову, и царский указ воеводам от Москвы до Пскова о встрече посла.

129 . . . . “месяца июня в 17 день, пришел к Москве Галанской земли посол; а воротился он к Москве с Вологды”. Дворцовые разряды, II стл. 216. В статейном списке данных о первом отъезде и вторичном прибытии Бурха не имеется. Из Отчета послов (стр. 146) мы узнаем, что в день прибытия Бурха прежняя его квартира в Москве, в Большом посольском дворе, была занята шведским посланником Мониером и что ему поэтому отвели “Koupsinske dwor”; но мне не удалось приурочить этого названия ни к одному из зданий старой Москвы. После отъезда Фелтдриля, Бурх в Отчете не придерживается, по прежнему, нового стиля, но пользуется, при обозначении чисел, то тем, то другим стилем. Так, Вербное воскресенье у него помечено 13-м апреля по нов. ст. (стр. 137); из Вологды он писал воеводам 29-го мая “по местному”, т. е. стар. ст., и так как он ответ на это письмо получил “10-го июня”, то, конечно, и последнее число отмечено по стар. ст. (стр. 143). День вторичного прибытия Бурха в Москву, т. е. 17-ое июня по стар. ст. , в Отчете ошибочно помечен 8-м (стр. 145). Числа: 20 июня (стр. 146) и 22-го июня (стр. 152) поставлены, несомненно, по стар. ст. День первого совещания с думными людьми Бурх отмечает 7-м июля, т. е. по новому ст., ибо из статейного списка нам известно, что это совещание состоялось 27-го июня по стар. ст. . Затем, в некоторых случаях (см. напр. стр. 158 и 160) он чисел не обозначил, а поставил вместо них точки.

130 В Дворцовых разрядах (II, 216) сказано: “Того же месяца июня (27) день, был у Государя (Галанской) посланник. А Государь был в царском платье, в золотой полате” и т. д. — Но это, без сомнения, неточность. Бурх сам в Отчете ни слова не говорит о том, чтобы он был принят на этот раз царем в торжественной аудиенции. В статейном же списке записи о вторичном пребывании Бурха в Москве начинаются именно с 27-го июня (7-го июля), причем, однако, под этим числом отмечено: “июня в 27 день указал государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Руси быти на своем государеве дворе у бояр в ответе Галалскому послу Албертусу Кондрадусу”. Затем следует подробное описание приезда посла ко двору, встречи его боярами в ответной палате и следующих за сим переговоров; об аудиенции же у царя и здесь ничего не говорится.

131 Эта записка вошла в Отчет послов (стр. 155-158) и имеется в современном русском переводе в статейном списке. Бурх, вероятно, не знал, что на этот раз кн. И. Б. Черкасский будет заменен С. В. Головиным, и, по старой привычке, в своей записке обращался к боярам кн. Черкасскому и Шеину.

132 Статейный список Бурха и Фелтдриля.

133 О посещении Бурха Микитниковым и Светешниковым говорится как в статейном списке, так и в Отчете послов (стр. 159), но ни посольский приказ, ни Бурх не отметили числа. Это было, однакоже, после 30-го июня (10-го июля), но не позже 1/16-го июля, т. е. дня, когда Бурху был прочитан окончательный ответ.

134 Отчет Бурха и Фелтдриля, стр. 146, 153, 159. Стат. список.

135 Статейный список. Бурх не упоминает в Отчете об этой аудиенции у бояр.

136 Бурх не говорит в Отчете, какого числа он оставил Москву. В статейный список вошли следующие документы, относящиеся к отъезду посла: а) Память приставу Федору Прохоровичу Малыгину, с поручением провожать Бурха до Архангельска, от 7-го июля. b) “Роспись, почему давати послу в дороге поденного корму и питьа”. c) Царский указ воеводам от Москвы до Архангельского города о том, чтобы они послу давали “питье доброе” и “подводы по подорожным”, от 7-го июля. d) Челобитная Бурха о том, чтобы ему дозволили стоять в Ярославле полтора дня на дворе его родственника Аврама Горкого, от 6-го июля. е) Указ воеводе в Ярославле Дмитрию Васильевичу Лодыгину о том, чтобы он исполнил эту просьбу Бурха, от 7-го июля. f) Указ вологодскому воеводе о встрече посла. g) Указ двинскому воеводе о том же, от 7-го июля.

137 Groot Placaet-Boek. D. I, pag. 935. — Over de aloude vrijheid van handel en nijverheid in Nederland. Deventer, 1840, pag. 153.

138 Что касается русского хлебного рынка, то, по донесению Бурха и Фелтдриля из Архангельска от 7/17-го сентября 1630 г., урожай в России был хороший, и, кроме того, оказались еще запасы от прошлого года, так что в хлебе недостатка не было; не доставало лишь разрешения вывозить его, которое, впрочем, “все старались получить всякими средствами”. Московское правительство, действительно, еще осенью того же года и в начале 1631 г. разрешило разным иноземцам, а в том числе, как мы сейчас видели, и нидерландцам купить хлеба из царской казны. Это подтверждается и челобитной нидерландца Андрея Денисова Виниуса о выдаче ему жалованной грамоты, уваженной 26-го января 1631 г. Виниус здесь говорит: “В нынешнем, Государь, во 139-м г. (т. е. после 1-го сентября 1630 г. ) по твоему государеву указу велено нам иноземцем продавать из твоей государевы казны твои государевы запасы всякие хлебные”. (М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1631 г. № 1). В своем Отчете (стр. 64) послы сообщают, что в январе 1631 г. К. де Молин торговал 80 тыс. четвертей хлеба. Надо полагать, что 10-го февраля Дирк фан дер Коге привез послам и предписание штатов воспретить нидерландским торговцам покупать в России хлеб, пока их правительство не получит требуемой им партии. Во всяком случае, Бурх и Фелтдриль 7/17-го февраля писали штатам из Москвы: “что касается желания ваших высокомогуществ не допускать, чтобы ваши подданные покупали хлеб, пока мы не заключим договора на покупку требуемого правительством количества, то на наш взгляд это неудобно и бесполезно. Другие торговцы, а именно датчане, англичане, шведы и прочие, которых здесь больше, чем нужно, воспользуются этим, чтобы забрать в свои руки имеющиеся для продажи хлебные запасы; русские же сочтут это удобным случаем, чтобы поднять цены”. Гос. арх. в Гаге. Связки Moscovie.

139 Отчет Бурха и Фелтдриля, стр. 125 и след.

140 Такое же предложение, как упомянуто выше (стр. ССІХ), штаты представили уже царю в рекомендательной грамоте, данной Трипу и Спрангеру 14-го июня 1628 г. . В начале июля 1630 г., накануне своего отъезда из Амстердама, Бурх и Фелтдриль сообщили штатам, что Г. фан Ринген писал из России о переговорах, веденных им с кн. И. Б. Черкасским о доставке 3000 стволов. Вероятно, по поводу этого и подобных фактов послы и писали штатам из Москвы 7-го февраля 1631 г. : “Что касается той статьи нашей инструкции, по которой царю предлагается снабжаться из Нидерландов боевыми припасами, то нельзя не пожалеть, что она потеряла свое значение вследствие того, что в рекомендательных грамотах, данных частным лицам, последним разрешается доставлять подобные же предметы. Эти люди успели уже до нас предложить свои услуги, и поэтому здесь при дворе держатся того мнения, что в Нидерландах не трудно получить это разрешение”. Гос. арх. в Гаге. Связка Moscovie.

141 По указу царя Б. Болтин и Д. Образцов должны были послать в Архангельск, Вологду и иные города, в которые приезжали нидерландские торговцы, государевы грамоты к воеводам и дьякам, “чтобы воеводы Галанским торговым людем обид никаких и тесноты и задержанья и в торгех их никакие помешки не чинили и во всем их оберегали”. Воеводы должны были, далее, следить за тем, чтобы таможенные головы и целовальники взимали пошлины “по государеву указу и по уставным грамотам в правду”. У Архангельска царь повелел выстроить второй мост “государевою казною”. Глашатай в Архангельске должен был “прокликать не по один день”, чтобы на гостинном дворе не держали и не продавали питей и табаку и т. д. Московское правительство, следовательно, немедленно приступило к исполнению данных им обещаний. См. Статейный список.

142 “Мой товарищ Фелтдриль”, писал Бурх из Москвы 18-го февраля 1631 г. бургомистрам Амстердама, “взял этого Дениса (т. е. Виниуса) с собой из Архангельска (в Москву), и оба они постоянно совещались, так что является подозрение, что Фелтдриль более интересовался этою покупкою, чем подобает человеку, посланному сюда не для того, чтобы содействовать повышению хлебных цен, но для того, чтобы отечество могло совершить свои покупки по дешевой цене. Торговля икрой уже показала, что весьма трудно достигнуть понижения цен, раз оне повысились. Я говорил весьма серьезно с моим товарищем по этому поводу, но ничего не мог добиться”. (Общинный архив в Амстердаме). Виниус, впрочем, не даром платил так дорого: когда он сторговал свою партию хлеба, у него не было жалованной грамоты, а в челобитной о таковой, поданной, вероятно, в январе 1631 г., он говорит, что его “братья иноземцы торговали государева хлеба малою ценою”, он же служил Государю “верою и правдою, и государевы хлебные запасы купил болшою прямою ценою без хитрости и без корысти и государевой казне многую прибыль учинил”. (М. Гл. арх. М. И. Д. Дела Голландские, 1631 г. № 1). Виниус играл впоследствии известную роль в Москве, крестился со своей семьей и был записан в московские дворяне. См. Fechner, Chronik, I, pag. 268. Д. Цветаев, Протестантство, стр. 394-403.

143 7-го сентября 1630 г. послы писали генеральным штатам из Архангельска, между прочим, и о том, что по дошедшим до них слухам, Московское правительство собирает в Москву “всех князей, бояр, офицеров и большую часть войска”, частью для того, чтобы вообще увеличить свои военные силы, частью же для предстоящей борьбы с Польшей. Гос. арх. в Гаге. Связки Moscovie.

144 Не смотря на существование нидерландско-шведского союзного договора, Густав Адольф не стеснялся противодействовать нидерландцам в России, чтобы защитить шведские интересы. Отправленному в ноябре 1629 г. в Москву шведскому посланнику Мониеру, Густав Адольф, между прочим, поручил уведомить царя, что до короля дошел слух о том, будто Гамбург, Голландия и другия государства, желая сделать своей монополией вывоз товаров из России, намерены помешать установлению между Швецией и Россией торговых сношений. Мониер должен был доказать царю, что эта попытка, в случае успеха, весьма вредно отзовется на русской торговле. Когда Мониер в ноябре 1630 г. снова был отправлен в Москву, то в инструкции ему предписывалось также возбудить Московское правительство против нидерландцев, чтобы лишить их торговых преимуществ в России. Бурх и Фелтдриль, впрочем, были осведомлены о происках Швеции. Они писали 7-го сентября 1630 г. генеральным штатам из Архангельска, что, по дошедшим до них слухам, шведский агент Меллер приехал в Россию главным образом для того, чтобы противодействовать успеху их посольства. Гос. арх. в Гаге. Связки Moscovie. См. тоже Г. Форстен, Политика Швеции в Смутное время. Журн. Мин. Нар. Пр. 1889, ноябрь, стр. 46-49. Отчет Бурха и Фелтдриля, стр. 146.

145 Статейный список.

Текст воспроизведен по изданию: Донесения посланников республики соединенных Нидерландов при русском дворе. Отчет Альберта Бурха и Иогана фан Фелдтриля о посольстве их в Россию в 1630 и 1631 гг. с приложением очерка сношений Московского государства с республикой соединенных Нидерландов до 1631 г. СПб. 1902