ХАФИЗ-И ТАНЫШ БУХАРИ

КНИГА ШАХСКОЙ СЛАВЫ

ШАРАФ-НАМА-ЙИ ШАХИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

/122а/ О походе могущественного хакана [Абдулла-хана] на Хорасанскую землю с целью завоевания ее

Говорит Аллах всевышний, всеблагий: “...ведь партия Аллаха — они победят” ¹. Согласно этим словам, являющимся чудом стихотворчества, всевышний господь, на повеления которого опирается шариат, и от воли которого зависит устойчивость дел шариата, и от милости которого зависит устройство дел в стране, облачает в одежду победы и одоления такого государя, высокие помыслы которого устремлены на укрепление твердой веры; он возлагает венец божьей помощи и победы на возвышающуюся до Фаркада ² голову такого славного [властелина], чьи лучезарные мысли целиком направлены на продвижение предписаний шариата вождя пророков [Мухаммада], да будет ему благословение Аллаха и приветствие от господа миров! Закон божий всегда соответствовал тому, что всякий, кто поднимает меч мщения, чтобы водрузить стяг мусульманской веры, и поднимает руку смелости с саблей гордости в священной войне, чтобы опрокинуть знамя многобожия и поклоняющихся идолам, тот всегда выходит победителем в истреблении дьяволов и достоин принадлежать к “партии Аллаха”.

Цель изложения этого рассказа, этого повествования заключается в следующем. Его величество [Абдулла-хан] все время хранил в мыслях [намерение] завоевать мир, всегда поднимал знамя покорения стран, в особенности стран, где накопилась пыль неверия, [стран], погруженных во мрак тирании и многобожия. Поэтому благословенные мысли [хана] устремились на то, чтобы поднять пыль похода в сторону Хорасана, ибо в этом вилайете с давних пор, в течение многих лет всякого рода безбожники проявляют упорство, [следуя] по пути заблуждения и отклонения от истины, по стезе запрета и невежества. [Он желал] заставить осесть пыль мятежа и обнажить саблю мести для того, чтобы оставался в ножнах меч тирании и многобожия.

Словом, когда [хан] твердо решил [идти] походом на ту страну, последовал благословенный, непреложный приказ [его] о том, чтобы таваджии ³, могущественные, как Бахрам ⁴, храбрецы, сильные, как лев, поспешили бы в разные стороны, проявив старание в созыве [могущественного], как небо, войска, вернулись бы как можно скорее и поцеловали бы прах у высокого порога [хана].

После того как ко двору [Абдулла-хана], прибежищу Сатурна, с разных сторон непрерывно, одно за другим прибывали войска, многочисленные, как звезды, они удостаивались чести встретиться с ханом, поцеловать прах [у его порога]. В конце 974/май — июнь 1567 г. [Абдулла-хан] предпринял поход на Хорасан, чтобы водрузить знамя ислама, опрокинуть стяг неверия, [17] [объявив] войну бесславному Тахмаспу ⁵. Вследствие сильного рвения он опоясал душу поясом войны, священной войны, и выступил из столицы — Бухары, являющейся центром величия и великолепия, местом восхода солнца власти и счастья.

/122б/ Месневи автора

Шах, могущественный, как Джам ⁶, хакан, с которым дружит небо,
Выступил из города с большим числом мужей,
На коне соловой масти этот шах с приятным лицом
Казался солнцем, взошедшим до высшей точки небосвода.
Ему сопутствовали удача и успех,
Счастье шло быстро перед ним.
Он защищен щитом мщения,
В сильных руках [у него] лук.
Его боевая секира была [блестящей], как зеркало,
На ней были видны признаки победы.
Копье его пролагало путь к высшей точке неба [так, что]
Острием оно просверлило шар луны.
Лук его, прославленный во [всем] мире,
Был согнут, словно брови красавиц.
Развевалась бахрома знамен, полных складок,
Лаская локоны [хана], благоухающие амброй.
Загрохотал барабан, сорвался с места, стеная,
[Он] напоминал дитя, охватившее руками шею [барабанщика].
Звуки трубы лишали сознания [людей],
Они проникали в уши, чтобы похитить сердца.
Так высоко в небо поднялось знамя,
Что стало двойником крыла ангела.
Ради полумесяца на навершии знамени [хана] гордое небо
Само бросило в огонь подковы, [чтобы подковать коня] для отмщения [врагу].
В таком величии бесстрашный шах
Выступил отсюда и [шел] от стоянки к стоянке, словно луна.
Всадники окружили того султана, шаха, [подобного] Джаму,
Приблизились к нему, как Плеяды к Луне.
Храбрецы, [одетые] в кольчуги, словно волна за волной,
Выступили отрядами один за другим.
Все быстрые, подобно подмигиванию красавиц,
Охваченные [желанием] отомстить, как локоны мстительных красавиц.

Бодрствующее счастье идет впереди знамени августейшего [хана], твердая власть — слуга в счастливой свите [его]. По отношению к его величеству могущественному [хану] притеснитель — небо закрылось попоной повиновения и покорности, мстительная судьба опоясала [свою] душу любовью к государю, заботящемуся о слугах, суровый рок вдел в уши кольцо верности его величеству могущественному [хану]. В благословенной свите [Абдулла-хана] из счастливых братьев его участвовал в этом походе славный царевич Ибадулла-султан, благодаря благословенному лику которого светлы очи мира, око вселенной, на лице которого, выражающем счастье, явственно видны признаки, свидетельствующие о власти. В прекрасных землях Кеша ⁷ присоединился [к войску] подобный Хосрову ⁸ [Ануширвану] Хусрав-султан, [18] состояние дел и манеры которого свидетельствовали о счастье и власти, в его движениях и осанке явственно были видны признаки высокого положения и счастья. Из ташкентского войска его высочество прибежище страны Дарвиш-хан послал ко двору [Абдулла-хана], прибежищу Сатурна, своего брата Тахир-султана с огромным числом людей. Из самаркандского войска к стремени августейшего [Абдулла-хана] Са'ид-хан и Абдал-султан послали своего двоюродного брата Абд ал-Латиф-хана.

Месневи

Когда шах выступил в священный поход,
Покровительствуемый счастьем, божьей помощью,
[И] направил поводья в сторону Хорасана, /123а/
От страха перед ним дрогнули сердца врагов.
Со всех пределов и стран, со всех земель
Прибыли войска для отмщения [врагу].
Они пали ниц по пути следования шаха, говоря:
“Мы [твои] рабы, готовые к [битве]”.

Когда благословенное войско переправилось через реку Амударью, его величество [Абдулла-хан] направил поводья в Балх для встречи со счастливым дядей Пир-Мухаммад-ханом. После того как [Абдулла-хан] удостоился чести общения и беседы [с дядей, тот] устроил царское пиршество, чтобы приветствовать счастливое прибытие [Абдулла-хана].

Двустишие

Устроили пир по-царски,
Увеличили радость, удалили печаль.

Как только закончилось царское пиршество, его величество [Абдулла-хан] с армией, [неисчислимой], как капли дождя, как листья на деревьях, выходящей за пределы счета и исчисления, направился оттуда решительно и твердо в сторону Хорасанских земель. Он поднял знамя покорения стран, стяг миродержавия выше висячего купола [неба], выше сложенных из семи сводов [небес].

Месневи

Отряд за отрядом выступило войско, грозное, как море,
Где каждый всадник подобен быстрой волне,
В каждой волне скрывается крокодил,
У которого зубы — меч, когти — копье.

Когда его величество [Абдулла-хан], Джамшид по достоинству, со всей этой армией, одетой в кольчугу, с победоносным войском прибыл в Хорасанский вилайет, воздух от пыли, [поднятой] благословенным войском, заблагоухал амброй. Здесь известили [Абдулла-хана] о том, что Тахмасп еще раньше отправил в Герат своего сына султана Мухаммада Худабанде ⁹ с его сыновьями и с Шах-Кули ¹⁰, который отличался среди великих эмиров Ирака исключительной смелостью и храбростью, с армией, многочисленной, как дьяволы, с неисчислимым войском. [19]

После того как [Мухаммад Худабанде] узнал о походе его величества [Абдулла-хана], пошатнулись столпы его твердости и он поспешно отправился в крепость Турбат ¹¹.

[Стихи]

Когда в пути султан Мухаммад
Узнал о [походе] хана, Джама по достоинству,
Он бежал от шаха — покорителя мира,
От страха укрылся в Турбате.
Вблизи и вдали народ говорил,
Что враг своими ногами вступил в могилу ¹².

Его величество [Абдулла-хан], услышав это известие, не задумываясь повернул поводья победы и торжества и, подняв победоносное знамя ¹³, направился к крепости Турбат.

Месневи

Когда могущественный государь услышал эти слова,
Он направил коня в сторону Турбата,
Он опоясался для священной войны,
Сел на победоносного коня.
Поднялся в седло прославленный властелин,
Направился навстречу победе и торжеству. /123б/
Он тронул не коня, а [птицу] Хумай ¹⁴,
Он повесил не саблю, а молодой месяц.

Еще до того, как упала тень прибытия [Абдулла-хана] на город [Турбат, войска хана] приблизились к одной крепости с сильно укрепленными башнями и стенами, вздымающей макушку до неба. В этой крепости находился отряд из сельских жителей ¹⁵, каждый из которых считал себя Исфандийаром ¹⁶. Приготовив колющее и режущее оружие, они вознамерились воевать [с ханом].

Стихи

Воздвигнута прочная крепость,
Внутри ее создан целый мир для смерти,
Эта твердыня была вся из камня,
В ней заключено начало войны для всего мира.
Не говори, что это крепость, это величественная гора,
На той горе обитают леопарды.

Когда [Абдулла-хан] узнал, что [там] укрылась эта толпа, последовал благословенный приказ, действующий как рок, чтобы отряд храбрецов времени, отряд смелых в день сражения мужей, повязав талии усердия поясом достоинства и священной войны, окружил эту крепость, безжалостным мечом подверг бы пытке ту толпу неверных, ту проклятую свору, которая по невежеству и заблуждению выступила шагами вражды, низверг бы их крепость, разрушил бы башни и стены ее. [20]

Месневи

Тысячи похвал от Творца мира
Этому мудрому, правосудному, набожному государю,
У которого нет другого намерения, как обнажать меч,
Поднять знамя только для [блага] народа.

Согласно ханскому приказу войска, многочисленные, как звезды, заняли подступы к крепости и под звуки карная и трубы повели наступление ¹⁷. Подойдя к подножию крепости, они вступили на крепостной вал. Когда жители крепости убедились в силе и могуществе победоносных войск [Абдулла-хана], они с противоположной стороны пробили брешь в крепостной стене и поспешно направились в долину бегства. В соответствии с приказом [Абдулла-хана] победоносное войско сровняло с землей башни и стены ее (т. е. крепости) и захватило все, что было здесь из запасов и дорогих вещей.

Стихи

Из-за гнева могущественного султана была окружена,
Разрушена и уничтожена крепость.

После того как мысли его величества [Абдулла-хана] перестала занимать та растерянная толпа [врагов], он поднял победоносное знамя для выступления в поход. Когда местность Кавсу ¹⁸ по случаю прибытия [Абдулла-хана] превратилась в предмет зависти высочайшего рая, великие, знатные люди той местности, взяв достойные подарки, подобающие дары, поспешили навстречу [хану]; через посредство столпов государства [Абдулла-хана] они удостоились счастья поцеловать кончики пальцев щедрого [хана]. Они [показали] благословенный плащ вождя людей [Мухаммада], да будет ему молитва и мир! С давних пор в этой местности [плащ] переходил по наследству. /124а/ По этой причине [Абдулла-хан] оказал безграничную, беспредельную милость этому народу, взял их под свое заступничество и пощадил их. [Затем] он покинул эту местность.

Итак, в каждом селении и городе, куда он прибывал, население тех мест спешило навстречу, преподнося достойные дары; отмеченные царскими милостями, государевым милосердием, они возвращались обратно. [Так продолжалось] до тех пор, пока [хан], совершая переход за переходом, не [достиг] крепости Турбат и не осадил [ее], уподобив точке в центре окружности. Он поднял палатки и шатры до зенита, до высшей точки луны.

С той стороны Мухаммад-султан также стал на путь храбрости и укрепил башни и стены крепости. Приготовив все необходимое для сражения: орудия и средства для битвы, он поднял руки смелости. Он сильно укрепил заграждениями вход в улицы махалла.

Эта крепость широко славилась своей прочностью. Высота ее была такова, что, если сторож поднимался на ее башню, он испытывал страх перед небесным Львом ¹⁹; если высоко парящий орел воображения летел бы вверх годами, он не долетел бы до ее [вершины].

Месневи

Не говори, что это крепость, это возвышающаяся гора,
Сливающаяся с чертогами Сатурна,
Небо — лишь тень от ее стены,
[Стены] ее поднялись выше небес. [21]

В течение многих дней храбрецы обеих сторон, подняв мечи мщения, острые копья, гнали навстречу друг другу боевых коней, валили на землю гибели многих смелых мужей, каплями крови отважных воинов поле битвы превратили в луг, усеянный тюльпанами.

Месневи

С двух сторон [воины] тронули разъяренных коней,
Повесили на пояс мечи, [несущие] бедствие,
Они обрушились друг на друга,
В злобе отделяли головы от тел,
От обилия крови, пролитой на землю,
Перед глазами предстал луг, [усеянный] тюльпанами.

Когда смелость этой толпы неверных перешла всякую грань, забурлил фонтан хаканского гнева и последовал непреложный приказ о том, чтобы победоносные войска поспешили овладеть заграждениями. Согласно приказу победоносное войско, взяв чапары и тура ²⁰, начало осаждать крепость со всех сторон. Благодаря силе счастья могущественного [хана] при первой же атаке оно захватило ее и сровняло с землей. От страха перед государем земли его величеством [Абдулла-ханом], от натиска, силы и могущества [хана, великого], как Искандар, у неверных не стало сил оказывать сопротивление и противостоять [ему]. [Ведь] никогда пылинка не может соперничать с солнцем, /124б/ а лиса не в состоянии вступать в единоборство со львом. Поэтому [жители крепости] стали искать путь к отступлению. Они вошли в крепость и закрыли ворота. Победоносное войско [Абдулла-хана] насытило муравья — меч семенами — сердцами неверных, закалило сверкающие мечи жемчугами жизни неверных.

Таким образом, от [удара] блестящего меча многие из этих несчастных людей упали на землю унижения; отдав души ветру небытия, они направились к адскому огню.

Месневи

Силой руки, гневным мечом
Он создал для неверных день Страшного суда,
От множества убитых, которые были разбросаны [по полю],
Всюду образовались холмы.

После того как войска [Абдулла-хана, могущественные], как небо, овладели внешним укреплением крепости, победное знамя победоносного хакана бросило тень на подступы к самой крепости, подобной Хайбару ²¹. Торжественные звуки трубы и походного барабана оглушили обитателей голубого неба, звуки прославления бога ²², славословия ²³ [ему] борцов за веру вознеслись до высшей точки Сатурна. Собрались со всех сторон храбрые эмиры, смелые храбрецы и остановились против той укрепленной крепости.

Они занялись подготовкой к битве, [приготовлением] оружия, средств для захвата крепости. С помощью камня и дерева они соорудили высокие саркубы ²⁴, великолепные укрепления, на каждом из них поставили стрелков из ружей и метателей огня, чтобы взять на прицел заряда бедствия всякого, кто покажется на [стенах] крепости. [22]

Месневи

Когда войско окружило крепость,
Всюду раздались [крики] “давай”, “бери”, “держи”,
Подняли знамя для сражения,
Поставили по всем углам стрелков из ружей.
В каждого, кто смело показывался на стене,
Стреляли, так что тот падал сверху вниз.

Победоносные войска [Абдулла-хана], пуская смертоносные стрелы, разящие стрелы из белого тополя, создали такое безвыходное положение для врагов, что ни у кого из [них] не стало возможности высовывать голову из башен, показываться на стенах крепости. Несмотря на это, жители крепости от исключительного самомнения и спеси, полагаясь на прочность крепости, проявили упорство и, шествуя по пути дерзости, настойчиво [шли] к гибели.

Наконец последовал непреложный приказ [Абдулла-хана], чтобы столпы государства, сановники его величества, прочие храбрые мужи и все остальные воины отыскали где бы то ни было деревья, обрубили их, бросили бы в крепостной ров, сложили бы [их] до уровня крепостной стены.

[Стихи]

Последовал [приказ] шаха, прибежища мира,
Подобного небу и солнцу, обладающего войском, [многочисленным], как звезды,
Чтобы все сразу,
Тотчас же оседлали коней,
Силой счастья повалили бы деревья вокруг крепости,
Где бы они ни были.

Все знатные люди войска с исключительным старанием и усердием срубили все деревья, какие только были вокруг этой крепости, и /125а/ заполнили ими крепостной ров. [Это сооружение] было столь высоким, что оно сравнялось с самой высокой точкой крепости. Воины [Абдулла-хана] соорудили такие высокие валы, что они высились до покоев Венеры, до чертогов Сатурна. Они возвели вокруг крепости высокие укрепления, с помощью обрубков бревен ликвидировали крепостной ров. Положение дел врагов дошло до крайности, из-за отсутствия воды их мучила жажда. В это время неожиданно [случилось следующее].

Хусрав-султан по отношению к его величеству [Абдулла-хану] всегда проявлял исключительную покорность, полное повиновение, постоянно соблюдал обязанности брата, выражал единодушие и верноподданнические чувства. По подстрекательству группы [своих] слуг, по настоянию некоторых мятежников, которые были известными [зачинщиками] бунта и мятежа, главарями ссор и смут и распространяли [про Абдулла-хана] клевету, чтобы разрушить дружбу между ними (т. е. ханом и Хусрав-султаном), тот сошел с пути покорности, со стези повиновения [Абдулла-хану]. Он отложился от войска [хана], избегал [даже] разговора с его величеством и очутился в долине вражды [с ним]. Он покинул ту местность и без разрешения [хана] повернул поводья возвращения и поспешил в Шахрисябз, который был его стольным городом величия, столицей счастья и славы. [23]

В это время принесли весть о том, что шах Тахмасп для спасения своего сына выступил с 80 тысячами вооруженных людей и направил поводья смелости в ту сторону. Когда его величество [Абдулла-хан] услышал эти слова, он по просьбе некоторых сановников его величества и столпов государства послал человека за Хусрав-султаном. Короче говоря, он проявил великодушие по отношению к нему (т. е. султану), отчего голова гордыни султана поднялась выше Сатурна. Он повернул поводья назад, [сошел] с пути мятежа, направился к ставке [Абдулла-хана], являющейся прибежищем мира, и встал в ряды других братьев. После этого его величество [Абдулла-хан] вместе с сородичами и всеми братьями ушел от крепости Турбат и с войском, могущественным, как небо, сильным, как Бахрам, пошел на встречу с врагом.

Месневи

Когда хакан, Джам по достоинству, услышал,
Что шах Тахмасп намеревается воевать,
Он оседлал победоносного коня и выступил,
Направил поводья в сторону врага.
Счастливый, он воссел на трон величия,
Властно сел на коня счастья.
Он двинул весь народ для битвы,
Отважных храбрецов-сабленосцев,
Воителей, богатырей во время сражения,
Чтобы поднять пыль [сражения] до зенита.

После двух переходов от крепости Буриабад ²⁵ некоторые воины [Абдулла-хана] подошли к подножию трона, подобного [трону] Сатурна, и заявили следующее: “Жители крепости Буриабад по дерзости зажгли огонь гибели и в этом огне сожгли наших двух людей, // пришедших в эту крепость за соломой. Они вышли из крепости и преградили путь нашим десяти человекам, которые шли за ними (т. е. двумя первыми), протянули руки к их добру и раздели их”.

В результате этого происшествия его величество [Абдулла-хана] охватил огонь негодования и он сразу же повернул поводья назад, исполненный , желанием воевать, [объятый] мыслями биться и сражаться, он поспешил в Буриабад, чтобы истребить ту заблудшую толпу.

Месневи

Когда шах мира выслушал этот рассказ,
Он стянул войска к Буриабаду,
Он воодушевил войска для битвы,
[Воинов], вооруженных копьями, похожими на ресницы красавиц,
Все они подобны леопардам на горе мщения,
С головы до ног они похожи на крокодилов в океане бедствия.
Все крепкого телосложения, железнотелые,
С головы до ног они как железный рудник.
Все они, словно море мщения, [идут] волна за волной,
Щит за щитом, [как] слившиеся волны.

Его величество могущественный [Абдулла-хан] с безграничным войском, бесчисленной ратью выступил для осады этой крепости. Берега крепостного [24] рва он превратил в свой величественный лагерь и поднял стяг счастья, знамя покорения стран до зенита небосвода, до чертога Сатурна. Он приказал, чтобы храбрецы — прибежища света, победоносные воины, поднялись на крепостной вал и дали сражение, пошли дальше и сровняли с землей стены и башни ее (т. е. крепости); если жители крепости, ступая ногами верности, пойдут по пути подчинения, по дороге повиновения и покорности [хану], пусть [воины] пощадят их, в противном случае заключат в оковы бедствия эту толпу неверных, эту проклятую свору и уничтожат безжалостным мечом.

[Стихи]

Благословенный шах дал приказ,
Чтобы все, кто участвует в бою,
Шли бы к счастью:
Жертвовали бы собой ради покорения стран.
Чтобы [воины] прошли через крепостной ров и вал,
Быстро вцепились когтями в подножие крепости.
Если войско внутри [крепости] выразит покорность,
Опоясавшись поясом подчинения,
Изъявит повиновение [его] воле,
Пойдет по пути подчинения,
Тогда пусть вычеркнут их проступки,
В противном же случае пусть истребят их.

Согласно [этому] приказу войска, [многочисленные], как звезды, заняли все подступы к крепости [Буриабад]. Как они ни добивались пути примирения, жители крепости твердо стояли на ногах упорства. По невежеству и заблуждению они протянули руки храбрости для битвы. Наконец, уповая на помощь вечного господа, на силу счастья могущественного [Абдулла-хана], с разных сторон друг за другом направились к крепости следующие эмиры хана: могущественный, как небо, /126а/ эмир Джангельди-бий, который отличался среди великих эмиров, счастливый эмир Таныш-бий джалаир, который является непревзойденным воителем на поле сражения, а также человеком, выдающимся по складу ума, [умению] давать советы, Али-Мардан бахадур, о храбрости которого нет нужды говорить, Суундук пахлаван, который является прославленным бойцом, а также другие храбрецы и остальные воины. Они повели наступление. Из войска царевичей Хусрав-султана, Ибадулла-султана, Абдал-султана, Тахир-Мухаммад-султана храбрые воины, смелые всадники сошли с коней, спешились. Все эти победоносные воины, надев шлемы, перешли через крепостной ров. Звуки битвы они возвели до зенита вращающегося неба, голоса [их], прославляющие [бога], донеслись до слуха обитателей в кельях небесного царства.

Жители крепости, опоясавшись поясом храбрости, отказавшись от источника жизни, со стен и башен крепости стали бросать камни так, что некоторых борцов за веру могущественного [хана] они осчастливили мученической смертью.

Месневи

Прибыло войско, страшное, как день воскрешения из мертвых,
К окраинам этой крепости, подобной горе,
[Пришедшие] со всех сторон, с гор и равнин, герои [с копьями], [25]
Подобными ресницам красавиц, сражались друг с другом.
[И] была покорена крепость из прочного камня,
Та, что находилась [словно] на балконе чертога Сатурна.

Наконец великий и преславный бог отличил его величество могущественного [Абдулла-хана], увеличив ему помощь, подарив ему счастье. Он облачил его счастливый стан в дорогой халат [с надписью]: “Помощь от Аллаха” ²⁶; безграничная милость его наделила силой мощные руки борцов за веру и храбрецов, [согласно стиху]: “А усердствующим Аллах дал преимущество перед сидящими” ²⁷, ниспослала молитву ²⁸: “Ведь поистине они-то, наверное, получат помощь” ²⁹. Фирман о власти защитников сферы ислама она закрепила царской печатью с легендой: “И ведь Наше войско, оно-то победоносно” ³⁰. С места дуновения зефира безграничной [божьей] помощи начал веять ветер победы и торжества, что было припасено, предопределено, обещано богом борцам за веру из народа Мухаммада, храбрецам ристалища шариата Мухаммада, да ниспошлет [Аллах] приветствие ему; забрезжило утро победы и одоления на востоке счастья, [как сказано в стихах]: “Он дарует помощь, кому желает, — Он велик и милосерд!” ³¹.

Мусульманское войско по воле вечно бодрствующего бога устремилось вперед и дошло до склона [крепостного вала]. Мотыгами и кирками [воины хана] /126б/ пробили крепостной вал, прорубили брешь с четырех сторон в стенах [крепости]. Оттуда, направившись вперед шагами смелости, они проникли вовнутрь крепости, мечом священной войны убили большую часть этих неверных дьявольского рода, с повадками шайтана. От множества трупов образовались горы и холмы,

Месневи

От множества убитых, упавших друг на друга,
[Кучи трупов] выросли, как горы,
От большого числа [отсеченных] голов земля поистине
Поднялась до неба. Исчезло на земле постоянство,
[Даже] Хизр ³² потерял надежду на жизнь.

Мусульманские воины огнем мести подожгли дома и постройки в той крепости, разрушили все здания и сровняли [их] с землей. От урагана мести храброго войска [Абдулла-хана] просторы этой страны приняли такой вид, [о котором сказано]: “Как будто бы и не была она богатой вчера” ³³. Получилось так, что можно было думать, что в этой крепости не осталось ни одной живой души, [и вспомнились стихи]: “Такова хватка твоего Господа, когда Он схватил селения, которые были неправедны. Поистине хватка Его мучительна, сильна!” ³⁴. [Воины] взяли в плен много женщин и девушек и забрали все, что было в этой крепости из запасов и редкостных вещей. Положение их (т. е. жителей крепости) точно соответствовало содержанию [стиха]: “И усечен был последний из тех людей, которые были неправедны. И хвала Аллаху, Господу миров!” ³⁵. Государева милость распределила между воинами все, что попало в руки из добычи, к раненым [хан] проявил царское милосердие.

От некоторых лиц, заслуживающих доверия, я услышал следующее. Когда закончился тот день и невеста дня поспешила в склеп запада, его величество [Абдулла-хан] пожелал поспать. Согласно [стиху]: “И сделали сон ваш отдыхом” ³⁶, опираясь [на трон], он положил голову на подушку [26] покоя для отдыха. Грозный султан сна получил приказ уволить со службы повелителей чувств; подобно бутонам закрылись двустворчатые двери домов людей. Из неведомого мира донесся тайный, но несомненно сущий глас: “О Абдаллах, освободи рабов, обрадуй опечаленных узников!” Когда [хан] проснулся, он безошибочно, по-настоящему понял, что этот сон не принадлежит к числу неясных. Поэтому последовал высочайший приказ, которому повинуется мир, чтобы все, у кого имеются пленные, привели [их] к подножию трона — месту халифского достоинства, а не прятали и не скрывали бы [их]. Он приказал [также], чтобы бакаулы ³⁷ царского двора закололи несколько овец и приготовили пищу для пленных. После того как привели рабов и пленных в царский двор, подобный чертогу Сатурна, его величество [Абдулла-хан], который проводил жизнь в постоянных заботах о народе, /127а/ сам, собственной персоной пошел и накормил досыта пленных, обласкал голых, подарив одежду милосердия. Затем он приказал, чтобы всю ту рассеянную группу [пленных] привели в огороженное место, расположенное против крепости Буриабад, и передали бы жителям той местности.

В это время довели до высокого слуха могущественного [Абдулла-хана], что Хусрав-султан вновь поднял голову упрямства и направился в Шахрисябз. Он вернулся [туда], взяв [с собой] Дин-Мухаммад-султана, который сопровождал его [в этом походе], и сошел с пути единодушия с [Абдулла-ханом;]. От этого случая забушевал океан возмущения его величества, и он соизволил произнести следующие слова: “Те заботы, которые я беру на себя, это, во-первых, ради довольства бога, во-вторых, для спокойствия и благополучия братьев и родственников. Если они поступают таким образом и, идя по пути вражды, действуют таким способом, то зачем мне брать на себя все эти тяготы и, минуя путь благополучия [для себя], очутиться в положении, [когда лишь выслушиваешь] упреки?” После этого он приказал, чтобы [его] войска, подобные небу, предали бедствию грабежа все, что было в окрестностях тех крепостей. Сам он, испытывая истинное счастье и блаженство, во всем величии и великолепии ушел отсюда ³⁸ в Бухарскую землю, которая является резиденцией величия и верховной власти. Он шел от стоянки к стоянке, от перевала к перевалу и так шагами старания и усердия добрался до столицы.

Когда распространилась весть о возвращении его величества благословенного [Абдулла-хана], бедные и богатые, великие и знатные люди, торговцы и другие слои [населения] поспешили навстречу [хану]. Они преподнесли подобающие дары, достойные подарки и удостоились счастья поцеловать ковер [хана]. В садах надежд и благополучия всех распустились розы радости и веселья, от сияния лица августейшего хана озарились очи надежд.

После того как его величество [Абдулла-хан] воссел на троне державы, на престоле величия, великие люди Бухары, знатные люди тех мест пришли к подножию высочайшего трона [хана], приложились лицом покорности к земле повиновения и произнесли:

Стихи

Они поцеловали землю перед шахом
[И произнесли]: “Да не лишится тебя этот трон,
Ты тот миродержец, покоритель стран,
Которого господь создал для правосудия, [защиты] веры.
Куда бы ты ни направлялся, в добре и зле
Да будет твоим птокровителем бог, опорой — разум”. [27]

[О том, как Абдулла-хан] поднял подобное солнцу знамя и выступил в поход в сторону Мерва для завоевания этого [города]

Когда по воле всеведущего господа величайшие мусульманские города очутились под властью бесславного Тахмаспа, его придворных и всякого рода хадимов, то от злосчастья их безбожия и лицемерия, распространенных в этих городах, в этих благословенных городах /127б/ законы веры, основы ислама ³⁹ пошли по пути расстройства и гибели. В результате бедствия, [возникшего ввиду] отклонения еретиков от истинного пути, мусульмане очутились вдали от своих жилищ, покинули свои родные места. Этот бесславный народ не пропускает в священные города [Мекку и Медину] многих святых, шейхов и праведных людей, лишая их счастья [совершить паломничество]. Естественно, что благодаря милости Творца и руководства [его] на пути истины неусыпное счастье [Абдулла-хана] всегда побуждало [его] радеть о вере Мухаммада, об упрочении шариата народа Ахмада, да благословит и приветствует Аллах его, его семью и его сподвижников! Чудодейственные мысли его величества были обращены на то, чтобы поднять победоносные знамена, [направить] их в те вилайеты, чтобы стереть пыль неверия, ржавчину тирании с зеркала времени. Есть твердая надежда, сильное упование на милость всевышнего Творца, что зло этой презренной толпы будет уничтожено самым лучшим образом, самым легким способом — “ведь это для Аллаха — легко” ⁴⁰.

Поскольку стремление высоких помыслов и взоров великих предков, дедов, дядей его величества [Абдулла-хана], подобного Искандару, всегда было обращено на то, чтобы изгнать эту невежественную свору, эту толпу притеснителей, то они, обитая в стольном городе Мерве, [оттуда] благодаря [своему] величию, могуществу, полновластию и независимости преспокойно занимались истреблением этой заблудшей толпы. По этой причине и его величество [Абдулла-хан] приказал, чтобы победоносное войско прибыло к подножию [его] трона, достойного халифа, и направило победоносное знамя в сторону Мерва, с тем чтобы там его величество с [яркой], как солнце, звездой счастья, всегда готовый к священной войне, войне за веру, обведя душу поясом старания и усердия, сделал предметом [своих] высоких помыслов покорение их, [чтобы], усмирив мятеж и бунт этой заблудшей толпы, стереть следы их со страниц времени. Победоносное войско, [которому] сопутствует божья помощь, поспешно прибыло к высокому порогу [Абдулла-хана] , чтобы припасть к его ногам, и удостоилось исключительного счастья и чести встретиться с [ханом].

Месневи

Всюду он открыл двери сокровищниц,
Одарив войско большим количеством золота и серебра,
Он дал коней, доспехи, мечи и стрелы,
Обрадовал сердца воинов дарами.
Военачальникам он подарил халаты, короны, пояса,
Каждому соответственно [его] положению дал серебра и золота.

[Абдулла-хан] направил все [свои] высокие помыслы на оснащение и снаряжение войска и начал поход для завоевания Мерва. Он выступил в упомянутом, {975} году из столицы величия, стольного города страны с такими воинами, от страха перед змееподобными копьями которых обливались [28] кровью сердца Луны и Меркурия, [разлилась] желчь у Венеры и Юпитера, от боязни перед их смертоносными мечами лик солнца на небе, [багровый], как цвет граната, /128а/ стал бледным, как лик айвы. Подняв победоносные знамена, они направились в Мерв.

Месневи

Шах, лицом похожий на Джамшида, [направляясь] в сторону Мерва,
Поднял знамя до зенита,
Шах выступил [с войском], многочисленным, как звезды,
С людьми, не поддающимися счету и исчислению,
Пришел в движение весь мир от края до края,
Пришли в смятение земля и время.

Благословенное войско, оберегаемое Творцом, помощью абсолютного владыки, осенило тенью величия берег Амударьи. Мисра: С божьей помощью и исполненный вдохновения*, шах, обладающий войском, [многочисленным], как звезды, переправился через Амударью со всем победоносным воинством и берег Чарджуя сделал местом расположения палатки величия. Из этой местности он отправил вперед все войско, [в котором были] такие [военачальники], как эмир Джан-Али, эмир Назар, султан Йар-бий, эмир Гурум, эмир Таныш, эмир Джангельди-бий, эмир Кулбаба и другие. Он приказал, чтобы [они] совершили быстрый налет [на Мерв], но так, чтобы об этом не знали [заранее] жители Мерва. Его величество могущественный [Абдулла-хан] языком, выражающим милость, воздал им хвалу, царскими молитвами вселил в [их] сердца смелость, надежду на помощь и соизволил произнести:

Двустишие

Да не лишится мир богатырей,
Ибо благодаря им высок венец величия.

Этот отряд подошел к хакану, который не имеет в мире равного [себе государя], упав лицом покорности на землю бессилия, [выражая] исключительную искренность, раскрыв уста любви, [воины] произнесли следующие стихи]:

Сто тысяч голов и сердец наших
Да будут жертвами копыт скакуна государя,
Погоним [коней] и благодаря ореолу счастья шаха
Пыль от [нападения] войска доведем до Рума.
Нанесем удар мечом мести [целому] миру,
Бросим под ноги головы врагов.

Наконец победоносное войско из этой местности повело наступление на Мерв. Когда они прошли пустыню Шир-Шутур ⁴¹, они остановились в местности Сар-и Аб ⁴². В этой местности столпы государства и сановники го величества [Абдулла-хана] собрались в круг и уселись для совещания. Султан Йар-бий выказал исключительное упрямство, самомнение, чрезмерное высокомерие по отношению к совещанию и выступил против всех эмиров. [29] Несогласие между ним и эмиром Назаром привело к ссоре. Эти два великих эмира бессовестным образом подняли друг на друга мечи. В результате этой ссоры и образовались две группы. Одна группа эмиров пошла вместе с Назар-бием, другая группа выступила с султаном Йар-бием. До того как султан Йар-бий с остальными эмирами прибыл в Мерв, эмир Назар-бий, зная лучше, чем другие, путь, ведущий к этому вилайету, в ту же ночь раньше всех прибыл в эту крепость. Проявив храбрость, /128б/ он зажег огонь. Закрывшись щитом, он огнем смелости сжег ворота крепости, расположенные в ее северной части и известные как ворота Пахлавана Ахмада. Как только он вступил в первый переулок, жители города, узнав [об этом], вступили в долину битвы шагами смелости. Перетянув талии ненависти поясом могущества, они распростерли руки сражения для оказания сопротивления [воинам Назар-бия]. Несмотря на то что этот всадник ристалища храбрости, [Назар-бий], так [смело] сражался, они вытеснили [его] из города, поранили ему руку стрелой.

Что же касается султана Йар-бия, то он в ту ночь сбился с пути, [затем] обнаружил дорогу, ведущую к воротам Мухаммад-Тебриз, расположенным в западной части города, и вложил поводья могущества в руки воли великого Творца. Когда [разгорелся] жаркий бой, сильное побоище, он сошел с коня мщения, закрыв голову щитом, зажег огонь и хотел поджечь ворота. Однако наверху один из врагов натянул тетиву лука. Щит предусмотрительности [Йар-бия] не помог: случайно эта стрела попала ему прямо в лоб. Таким образом этот великий эмир от одной деревянной стрелы за два-три дня распростился с жизнью, из этого мира, полного мучений, переселился в чертог того мира.

В результате этих событий захват крепости в ту ночь остался в пучине промедления.

На следующий день, когда владыка, лицом похожий на Минучихра ⁴³, — солнце — поднял золотистое знамя, собираясь напасть на небесную твердыню, могущественный, благословенный [Абдулла-хан], поддерживаемый покровительством, помощью бога, вместе со всеми славными братьями, победоносным войском соизволил расположиться лагерем на берегу крепостного рва. Был подписан приказ, которому повинуется судьба, чтобы войска, которым покорна победа, воины, многочисленные, как звезды, с оружием, средствами для завоевания крепости последовательно, один за другим поспешили с разных сторон и с наступлением ночи согласно воле [хана] приступили к осуществлению приказа.

[Стихи]

Храбрецы хакана, могущественного, как Джам,
Правящего миром победоносного шаха,
С целью завоевания этой величественной твердыни
Окружили эту великолепную крепость.

Во время вечерней молитвы, когда искусный наездник владений на востоке — [солнце] — поспешно направился к западной башне, черные полчища ночи одержали победу над центром румийского войска (т. е. Дня).

[Стихи]

Когда эфиопский шах сел на небесного коня,
Румийский трон оказался во власти Шама (т. е. ночи). [30]

Победоносное войско, [прославленные] победой воины согласно приказу его величества [Абдулла-хана], обладающего счастьем Фаридуна ⁴⁴, само забвение опоясались поясом покорности и /129а/ повиновения [хану]. В ту же ночь, закинув за плечи ружья, вооружившись и оснастившись, они затрубили в трубы и со всех сторон повели наступление. По мере своих сил и возможностей они проявили старание.

Месневи

От волнения войска и от звуков трубы
Испугался старик мир, как ребенок,
Укоротились жизни, возросла ненависть,
Остановилось дыхание Дракона на небе.
Стрелы точили ненависть в сердцах ратников,
Боевые топоры рубили головы, копья впивались в грудь.

Со своей стороны и защитники [крепости], поднявшись на крепостные башни, начали военные действия, распростерли руки битвы для оказания сопротивления [воинам Абдулла-хана] и часть людей, находившихся снаружи [крепости], пулями из ружья избавили от оков жизни.

Стихи

Два враждебных войска с двух сторон,
Одно внизу, другое наверху,
Храбрецы Мерва [вышли] из крепости
С ружьями в руках для битвы.

В ту ночь до утра сильные, славные мужи были заняты битвой, сражением, крепко опоясавшись поясом мести, [они] проявляли упорство во вражде. В конечном счете войско его величества могущественного [Абдулла-хана] согласно высокому приказу, по воле судьбы отступило от крепости, оставив позади долину битвы, ушло на свои [исходные] позиции.

Месневи

На другой день, когда государь, обладающий полчищем звезд,
Показал свой лик, [подобный] луне на краю горизонта,
Он поднял изумрудный меч,
Раскрыл путь мятежа до неба.
От жестокости мечей солнца — [солнечных лучей]
Потекла река крови по краям неба.

Его величество великий [Абдулла-хан] от сильного гнева и возмущения приказал, чтобы храбрецы, сильные, как львы, могучие, как слоны, воители, нападающие, как леопарды, пробивающие гранит, выступили со всех сторон для захвата крепости, на поле битвы и сражения отстояли честь [державы].

Стихи

Отважные храбрецы, вызывающие ужас [у врага],
В атаке похожи на львов, видом [своим] вселяют страх, как леопарды. [31]

Повинуясь этому приказу, счастливые эмиры, благословенные храбрецы облачились в кольчуги смелости, надели на головы богатырские шлемы. Высунув руки отваги из рукавов борьбы, шагами битвы они направились ко рву и валу крепости.

Месневи

Богатыри заткнули подолы за пояс,
Надели на головы шлемы для отмщения [врагу],
Они — возмутители спокойствия, как локоны мстительных [женщин],
Все быстрые, словно кокетливый взгляд красавиц.
Воины упрямы, как красивые [женщины],
Все они, жаждущие битвы, подобны соперникам.

Со своей стороны и жители крепости из-за исключительного самомнения, уповая на неприступность крепости, начали битву. Взобравшись на стены и башни крепости, ввиду крайней дерзости они осмелились воевать и сражаться; нескольких /129б/ подданных его величества [Абдулла-хана], переправившихся через крепостной ров на плоту, плот жизни которых оказался слабым, стрельбой из ружья вытеснили с [занятой ими] позиции. От этого обстоятельства забил фонтан хаканского возмущения, и он приказал, чтобы

Двустишие

Храбрые воины,
Отважные храбрецы, сбивающие с ног Рустама,

подняли знамя борьбы, со всей смелостью взобрались на стены крепости и сровняли с землей ее башни.

Когда столпы государства, сановники его величества [Абдулла-хана] услышали этот приказ, в согласии друг с другом они направились к высокому порогу его величества и, став на колени, заявили: “Если таким образом разгорится пламя гнева и благодаря [нашей] силе освободится эта крепость, то может случиться, что жители ее с помощью толпы легкомысленных людей, которые наполнили мозги самомнения и кичливости ветром гордыни и спеси, посыпав голову державы прахом вероломства, забыв о чести, славе [ее], предадут ее (т. е. крепость) мощному огню. Представляется наиболее правильным, отправившись на берег реки Мургаб, разрушить ее плотину, переселить [наших] людей и поднять знамя отступления. Когда здешний народ от отсутствия воды будет охвачен жаждой, он сам добровольно, по своей воле отдаст крепость”.

Это заявление было одобрено его величеством [Абдулла-ханом], и он приказал, чтобы переселили людей, переправили через Амударью и привели к окраинам Бухары. Сам [хан] пошел к плотине, разрушил ее и здесь поднял руку возвращения [в Бухару]. Как только он в здравии и благополучии достиг столицы державы, он обласкал людей царскими милостями, государевыми дарами.

Да не останется сокрытым, что это разрушение, которое постигло Мерв, и [расстройство] состояния дел его жителей как раз подтвердило то, что сказал за несколько лет до этого события его святейшество помощь мусульманам, путеводитель правоверных, создатель основ хакиката ⁴⁵, основатель [32] столпов тариката ⁴⁶, отмеченный помощью господа бога, то есть его святейшество Ходжа Джуйбари, да оросит Аллах его могилу! Языком, рассыпающим жемчуга слов, он [изрек]: “В скором времени Мерв будет разрушен”. Да, неудивительно и не странно, если покажет такие чудеса тот, кто является путеводителем на пути истины и восседает во дворце по соседству [с богом].

Стих из поэмы автора

Если кто и получил доступ в уединенный чертог [с надписью]: “У меня к Аллаху” ,
То этого добился Ходжа Джуйбари — кыбла ⁴⁸ жителей Бухары.

О том, как Абу-л-Хайр-султан путем обмана и хитрости захватил крепость Кеш и как могущественный [Абдулла-хан] повел войска для осады крепости и для битвы

В то самое время, когда его величество величайший [Абдулла-хан] из Мерва — обиталища безопасности прибыл в купол ислама — Бухару. Благодаря оказанию исключительной /130а/ милости, большой заботы о народе он взял под покровительство милосердия, под густую сень помощи всех подданных, всех райатов. Таким образом в счастливое время [его царствования] начал сильно оживляться базар благополучия и веры, а темная ночь смуты обратилась в бегство, враждебная рука огня не доставала до ватного подола, вода от соседства с камнем перестала плакать и стенать.

Месневи автора

Когда он, подобно солнцу, покорил небо,
Завоевал мир с помощью меча милости,
В цветниках мира вблизи и вдали
Он сразу вырвал с корнем мятеж.

Благодаря справедливости и милосердию он придал новый блеск и исключительную свежесть просторам страны; сразу отступили обычаи притеснения, тирании, склонность к мятежу и бунту, [ведь говорится]: “Держава сохраняется при неверии, но не сохраняется при тирании. ⁴⁹

Стихи

Никто не вечен в мире,
Лучше всего, если в памяти остается доброе дело [человека].

В дни [господства] его величества должным образом укрепились законы государства, основы державы и веры, так что обитатели неба цвета ртути, херувимы вращающегося неба, с высоких мест послали в нижний мир такие слова:

Двустишие

О тот, для владений которого просторы мира [как бы] начало улицы,
От твоего царства до царства Сулаймана один волосок. [33]

Могущественные братья [Абдулла-хана], высокосановные князья, которые являются жемчужинами в шкатулке счастья, все они пребывали под сенью милости и милосердия [хана] в той стране, которая еще раньше была во владении каждого из этих правителей, уверенно они притязали на власть и независимость. В том числе счастливый Хусрав-султан поднимал знамена могущества в прекрасной стране Кеш, которая издавна является резиденцией достойных султанов. Благодаря [своему] могуществу и величию он удерживал за собой знамена счастья и благоденствия в этих землях.

Однажды славный [Хусрав-]султан выехал верхом на охоту вместе с великими эмирами. Охотясь, он доехал до долины Санг-и Сурах ⁵⁰, которая прилегает к берегу реки. В это самое время, когда в области Кеш никого не осталось, Абу-л-Хайр-султан ибн Джаванмард-Али-султан ибн Абу Са'ид-хан ибн Кучкунджи-хан по подстрекательству группы мятежников в [месяце] джумада II 975 года совершил набег на Шахрисябз. Ранним утром, когда Джамшид, у которого золотое стремя, — солнце — завоевал голубую твердыню неба, [Абу-л-Хайр-султан], прибегнув к хитрости, с помощью обмана проник в город. Он убил некоторых эмиров [Хусрав-]султана, таких, как Тугма аталык ⁵¹, его брат Чулак аталык и другие. Ограбив всех, мужчин и женщин, он вывел [их] из города; в башнях /130б/ и стенах крепости он устроил прибежище для своего войска.

Месневи

Когда счастливый шах, славный государь
Выехал из города на охоту,
Абу-л-Хайр, этот источник мятежа, услыхав об этом,
Тайно стянул войска к крепости.
Утром, когда государь, лицом подобный Джамшиду, — [солнце] —
Поднял знамя на четвертом небе,
[Абу-л-Хайр] придумал хитрость для захвата [крепости],
Гордо поднял знамя.
Он вошел в ту прекрасную крепость,
Высокомерно вступил на престол.
Он приказал, чтобы жителям города
Отравили сердца ядом.
В этой крепости не осталось никого, ни мужчин, ни женщин,
Кто бы тушил огонь грабежа и разграбления.
Он срывал с мужчин и женщин [даже] грубую одежду,
Вывел из города этот народ.

Когда весть об этом большом событии дошла до слуха [Хусрав-]султана, подобного Хосрову [Ануширвану], в нем вспыхнул огонь благородного гнева, [разгорелось] пламя рвения, загоревшись, как огонь мести, он тотчас же отправился для подавления этой смуты. Он изложил обстоятельства [возникновения] этого мятежа и отправил [письмо] его величеству могущественному [Абдулла-хану]. Сам он собственной благородной персоной в сопровождении небольшого отряда немедля прибыл в окрестности крепости Кеша и окружил [ее].

На другой день счастливый султан Ибадулла-султан, со стороны которого еще раньше поднялась пыль боязни и [осела] на зеркало сердца его величества [Абдулла-хана], простояв несколько дней на берегу Амударьи, соизволил прибыть [к Хусрав-султану] и встретился с его высочеством султаном. [34]

Услышав об этих событиях, его величество [Абдулла-хан] приказал, чтобы таваджии, подобные Бахраму, начали собирать победоносное войско, войско — прибежище победы, и, вооружившись до зубов, в скором времени собрались под сенью победоносных знамен. Отряд, которому было приказано собрать войско, за короткое время собрал такое войско, от страха перед высоко летящими стрелами [воинов] которого летящий в небе ястреб не мог спокойно расправить крылья, а стрела каждого из них [поражала] глаз муравья и сердце змеи, поставленных в один ряд. Они соизволили направиться в лагерь августейшего [хана] и стали под победоносные знамена, которые являют собой место восхода солнца победы и торжества.

Месневи

Когда о делах [Хусрав]-султана, подобного Хосрову [Ануширвану],
Узнал могущественный хакан [Абдулла-хан],
Он приказал, чтобы славное войско,
Победоносные тюрки, поддерживаемые божьей помощью,
Заволновались бы со всех сторон
Так, чтобы покачнулись земля и время.

После того как славное войско, храбрые копьеносцы присоединились к свите августейшего [Абдулла-хана], его величество могущественный [хан] открыл склады кольчуг, оружия и [прочих] предметов вооружения, раздал всему войску такого рода [предметы], /131а/ дал много денег.

Двустишие

Когда войско не жалеет жизни ради тебя,
Тебе не следует жалеть золото для него.

С твердой решимостью воевать [хан разбил] палатки и шатры, возвышающиеся до вершины небосвода, до высшей точки луны. От шума, [поднятого] войском, [страшным], как день воскрешения из мертвых, из-за многочисленности [его лагерь] уподобился долине судного дня.

Месневи

Шах, подобный Искандару, дарящий страны света,
Направил коня против врага,
Он двинул воинов-копьеносцев,
Прославленных и быстрых в бою.
Войско из храбрецов, которые во время битвы
Вырывают зубы в пасти крокодила.
Все они воинственные, все охотящиеся за душами,
Вооруженные копьями, напоминающими ресницы красавиц.

Как только [Хусрав]-султан, подобный Хосрову [Ануширвану], узнал о прибытии могущественного хакана [Абдулла-хана], со всей поспешностью он вышел навстречу. Он [обрел] счастье, встретившись с его величеством могущественным [ханом], и имел честь беседовать [с ним]. После этого они со всеми сородичами подняли победоносное знамя и выступили для осады Шахрисябза. В том же месяце джумада II упомянутого, {975} года победоносное [35] войско осадило эту крепость, окружило [ее], уподобив камню в перстне. Перед каждой крепостной башней был поставлен один эмир, против каждого [участка] крепостной стены — один храбрец [в качестве военачальника].

Что касается Абу-л-Хайр-султана, то он из-за крайней дерзости укрепил башни и стены крепости, засыпал ворота землей и вознамерился оказать сопротивление.

Месневи

От злобы нахмурились брови находящихся в крепости,
Вершина крепостной стены ощетинилась копьями.

Победоносные воины [Абдулла-хана], стреляя из луков и ружей, никому не дали возможности высунуть голову из-за стен и башен крепости.

Месневи

От злобы согнулись луки богатырей,
Следы от попадания стрел избороздили кольцом [входы и выходы].

В течение целого месяца [сохранялось] такое положение. Эта несчастная толпа [врагов] воевала против его величества, проявляя смелость, она бросалась в пучину гибели. [Тогда] сильные, как львы, храбрецы [Абдулла-хана], положив головы слабости и бессилия к подножию трона его величества, заявили: “Если последует непреложный приказ о том, чтобы мы, отряд рискующих жизнью перед очами его величества могущественного [хана], пошли на жертву, заткнув подол храбрости за пояс смелости, переправились вплавь через крепостной ров и разрушили башни и стены крепости,

Месневи

Если мы получим разрешение воевать, то,
Опоясавшись, мы поспешим в бой,
Если шах окажет нам помощь,
Даст разрешение воевать, сражаться,
Благодаря счастью шаха, обладающего войском, [многочисленным], как звезды,
Мы сорвем золотой венец с макушки луны”.

/131б/ Однако его величество [Абдулла-хан] не согласился с этим и, [как] всегда, облекая свою речь в приятные, прекрасные слова, заявил: “Есть надежда на то, что этот непредусмотрительный [Абу-л-Хайр-султан] будет раскаиваться в содеянном. Он сойдет с пути мятежа и бунта и попросит прощения, прекратит оборону крепости и встанет на путь бегства”. Однако этот безумный султан по настоянию некоторых скверных людей, как, например, Йар-Муса карахчи и другие, по-прежнему намеревался наносить ущерб [Абдулла-хану], когтями надменности царапал грудь наглости, сыпал прах бедствия на голову державы и проявлял настойчивость во вражде. Наконец его величество [Абдулла-хан] отдал приказ, которому повинуется судьба, чтобы храбрые воины всюду повалили деревья, обрубили [их] и наполнили [ими] крепостной ров. [36]

Месневи

Хакан, могущественный, как небо, обладатель счастливого сочетания светил,
Подобный Сулайману, счастливый, как Хумай,
Приказал, чтобы войско, великолепное, как звезды,
В окрестностях этой крепости, подобной горе,
Срубило деревья, где только можно,
И наполнило ими крепостной ров.

"Согласно высокому повелению великие и могущественные храбрецы повалили деревья, где только они имелись в окрестностях крепости, затем обрубили их. [Огромный], как океан, крепостной ров от множества обрубков бревен перестал существовать. Население, находящееся внутри [крепости], из-за крайнего недостатка воды подняло вопль от жажды, от огня безвыходного положения пошел дым изо рта этой жестокой толпы. В это время к ставке [Абдулла-хана] неожиданно пришли лазутчики и через посредство высоких эмиров сообщили [хану], что войска Туркестана и Ходжента, войска Андижана и Ташкента прибыли на Самаркандскую землю. Правители тех земель, такие, как султан Са'ид-хан, Джаванмард-Али-султан, Баба-султан и другие, с войском, не поддающимся исчислению, все разом направились в Бухарскую землю. В связи с этим обстоятельством его величество [Абдулла-хан] без промедления оставил окраины крепости Кеш и поднял руку возвращения. В Несефе он отпустил Хусрав-султана, а сам направился к славной столице, то есть в Бухару.

О прибытии [Хусрав]-султана, подобного Хосрову [Ануширвану], в Кешский вилайет и об окружении его султанами Самарканда с мятежным войском

После того как его величество могущественный [Абдулла-хан], покровительствуемый помощью и защитой господа, к которому обращаются за помощью, воссел на престоле величия, на троне господства, а [Хусрав]-султан, подобный Хосрову [Ануширвану], обосновался в степи Карши для подавления бунта мятежников, некоторые из видных лиц Шахрисябза послали человека к высокому порогу [Хусрав]-султана и /132а/ сообщили: “Большая часть мятежников забрала всю добычу, которую она захватила [в городе], и поспешила в Самарканд. Теперь их осталось [здесь] немного. Если его высочество направится к тому вилайету, есть надежда на всемогущего бога, что будет достигнута победа”. Как только эта радостная весть дошла до слуха султана, обладающего похвальными, чертами характера, славный султан вместе с незначительным числом храбрецов-меченосцев, воинов-копьеносцев, находящихся под сенью его победоносных знамен, устремился в свою крепость, свою цитадель, [захваченную врагами]. В полночь он достиг подножия крепости и бросил аркан завоевания на зубцы городских стен. Прежде чем находящиеся внутри [крепости] люди начали оказывать сопротивление, распростерли руки для сражения, он захватил крепость.

Месневи

Шах, величественный, как Джам, могущественный властелин,
Направил коня в сторону крепости Кеш,
С незначительным числом храбрых воителей,
Облеченных властью, победоносных,
Однажды ночью направился к своей крепости,
Сердцем уповая на помощь бога.
Он приказал, чтобы славное войско
Взобралось на крепостной вал.

Когда Абу-л-Хайр-султан узнал о том, что победоносное войско [Хусрав-султана] взобралось на самое высокое место такой [сильной] крепости, он избрал путь бегства и с большими трудностями выбрался из этой крепости; [прилагая] неимоверные усилия, он вытащил на берег [свою] душу из этой кровавой пучины.

После того как [Хусрав]-султан, подобный Хосрову [Ануширвану], отвоевал свою крепость, а Абу-л-Хайр-султан обратился в бегство, султаны Ташкента, хаканы Самарканда с войском, не поддающимся счету и исчислению, в [месяце] раджабе этого, [975] года подняли знамя вражды для Ъахвата Шахрисябза. Внезапно, как бедствие судьбы, они окружили эту крепость, создали огромный лагерь, [снарядив] войско, по числу подобное чертям. Отправив человека, они призвали [на помощь] правителей Хисара и присоединили [их воинов] к своему войску.

Месневи

Когда шах, подобный Хосрову [Ануширвану], вторично
Завоевал таким образом столь [сильную] крепость,
И ушел оттуда Абу-л-Хайр-султан
И поспешил оттуда к правителю Самарканда,
Войско из Самарканда, жителей Ходжента,
А также из Андижана и Ташкента,
Вся эта мятежная толпа
Направилась в сторону крепости Кеш.

Полный список султанов, которые участвовали в этом походе и проявили усердие при осаде этой крепости, следующий.

Хаканы Самарканда: Гадай-хан, султан Са'ид-хан, Худайберди-султан, Джаванмард-Али-султан, /132б/ Абдал-султан, Абу-л-Хайр-султан, Музаффар-султан, Махди-султан.

Султаны Ташкента: Баба-султан, Амин-султан, Дуст-Мухаммад-султан, Хорезм шах-султан, Касим-султан, Тахир-султан.

Правители Хисара: Хашим-султан, Факир-султан, Музаффар-султан, Абу-л-Касим-султан, Мухаммад-Шариф-султан, Мухаммад-Касим-султан.

Словом, когда соединились друг с другом неисчислимые войска, полчища, более многочисленные, чем муравьи и саранча, они осадили эту крепость, сжав кольцо теснее, чем кружочек [буквы] “мим”.

[Хусрав]-султан, подобный Хосрову [Ануширвану], дал знать об этом событии его величеству могущественному [Абдулла-хану] и просил помощи. Закрывшись в этой сильной крепости, он приказал, чтобы знатные люди, сановники и ремесленники не противоречили бы [его] благословенному Йриказу, укрепили город и уповали сердцем на милость всемогущего Творца. Согласно приказу, которому повинуется судьба, храбрые мужи, отважные воины привели в порядок, приготовили орудия для защиты крепости; поднявшись ногами смелости и храбрости на крепостную стену, они водрузили стяг [38] борьбы и бесстрашия. [Хусрав-султан], определив посты для столпов государства и сановников, укрепил башни и стены крепости, раздал воинам оружие и все необходимое для битвы. На каждой крепостной башне, на каждом зубце стены с вечера до утра горели факелы и лампы. [Воины Хусрав-султана] огнем мести зажгли пламя в груди находящихся снаружи крепости. Бои продолжались с ночи до утра и с утра до ночи. Мисра: [Война] пришила шлем к темени врагов.

Блеск копий наполнял пространство смертоносными лучами, сверкающие стрелы водружали в саду сердец саженцы белого тополя, каждая весть [о смерти], которую приносил свист стрелы, оставляла след в сердце, как тайна. Словом, с обеих сторон ярко запылал огонь битвы и сражения. Счастливый [Хусрав]-султан все время со всем старанием и рвением защищал крепостные стены и башни. /133а/

[О том, как] собрались для битвы победоносные войска из Балха, Шибиргана ⁵², Термеза и подвластных им областей в городе Касби, и [о том, как] присоединилось [к ним] великое и славное войско Мианкаля

Когда весть о том, что [Хусрав]-султан, подобный Хосрову [Ануширвану], находится в осажденной крепости, дошла до высокого слуха его величества могущественного [Абдулла-хана], к подножию его трона, подобного обиталищу Сатурна, собрались великие эмиры, достойные почитания царевичи. Они устроили высокое собрание, подняв знамя совещания, обмена мнениями, пришли к следующему решению: его величество [Абдулла-хан] отправится в путь шагами старания и, собрав победоносные войска со всех стран, направит знамя к крепости Кеш. На основании этого решения [Абдулла-хан] сначала послал человека к Дин-Мухаммад-султану и сообщил ему следующее: “Несмотря на то, что твой отец, да освятит бог доказательства его, который был образцом [в исполнении] законов управления государством, обрел покровительство милости бога (т. е. умер), ты для меня теперь как сын, даже дороже сына. Дело в следующем.

Если из-за дальности расстояния ,,между мной и тобой" ⁵³ некоторые несчастные люди, являющиеся источниками мятежа и зла, пролагают путь к раздорам и расстройствам, просьба и сотни просьб: не слушай ушами согласия ничем не подтвержденные слова их, по дальновидности и совершенству ума не обращай на это внимания. Дружат ли друзья, враждуют ли враги, соблюдай [со мной] отношения, существующие между старшим и младшим братьями, не возгордись из-за мишурного блеска мирских [благ, слова] ,,благодетельствуй, как благодетельствует тебе Аллах" ⁵⁴ считай путеводителем в делах, соблюдая [со мной] единодушие, словно цепь, направь капли деяний по руслу повиновения, во время совещания врагов будь [на моей стороне, согласно стиху]: ,,...как и единой души" ⁵⁵. Если между братьями и родственниками не будут соблюдены отношения милосердия и сочувствия, то не будут установлены добрые, хорошие отношения, нельзя будет упрочить узы дружбы, не поправятся дела единодушия. Следовательно, при всех обстоятельствах с родственниками, с родней поступай так, чтобы друзья радовались и ликовали, а враги испытывали горечь и бедствие.

Цель сего предисловия заключается в следующем. Слушай, враги, [многочисленные], как полчища звезд, напали на окрестности Шахрисябза и окружили моего брата Хусрав-султана. Нужно, чтобы ты, позаимствовав [39] скорость у ветра, прибыл сюда и остановился в городе Касби, где мы назначили сбор”.

Итак, последовал непреложный приказ [Абдулла-хана], чтобы с разных сторон победоносные войска подняли знамя похода и остановились в степи Касби, что является местом сбора. Прежде чем /133б/ славные войска из разных стран устремились к высокому порогу [Абдулла-хана], изволил прибыть [к нему] султан, подобный Рустаму, Узбек-султан. После беседы [с ним] его величество, достоинством равный Искандару, [Абдулла-хан] в честь его высочества [Узбек-султана] устроил царское пиршество и совещание в Чар-баг-и Хани ⁵⁶. Он одарил его высочество и все [его] войско, подданных многочисленными дарами и почетными халатами, каждого из них он обласкал подобающими подарками.

После совещания, советов, обмена мнениями было принято следующее решение. Сначала они отправятся в Самарканд, [рассчитывая на то], что Правитель Самарканда, правители Ферганы и Ташкента, узнав о походе не имеющих себе равных хаканов, возможно, снимут осаду крепости Кеш и поспешат к своим землям и [Хусрав]-султан, подобный Хосрову [Ануширвану], освободится от осады. В соответствии с этим его величество могущественный [Абдулла-хан] в том же месяце ша'бане [975 года] вместе собратьями и победоносным войском выступил против мятежников.

Месневи

Шах, подобный Искандару, обладающий войском, [многочисленным], как звезды,
У которого трон — Плеяды, двор — небо,
Быстро тронул коня с решимостью воевать,
Одарил войско золотом и деньгами.
Он сел на коня с намерением отомстить [врагу],
[Выступил] с многочисленным войском, с неисчислимым количеством людей.

Когда известная местность Хам-Рабат ⁵⁷, подвластная Бухаре, стала лагерем [могущественных], как небо, войск [Абдулла-хана], его величество созвал отряд храбрецов войска, отважных мужей-придворных. Начальником этого славного отряда он назначил храброго эмира, смелого героя Али-Мардан бахадура и послал [этот] отряд на разведку.

Месневи

Он послал на битву такой отряд,
Который поднял бы пыль в Оманском море ⁵⁸,
Смелых храбрецов, покоряющих львов, опоясанных саблями,
Покорителей храбрецов, как черные локоны красавиц.
Отряд весь преисполнен гнева, он плавно движется,
[Держа копья], напоминающие ресницы красавиц.

Когда этот эмир [Али-Мардан] со всем остальным войском, прославленным храбростью, поднял победоносное знамя, он получил разрешение [от Абдулла-хана] выступить в поход и направился к врагам державы.

Со стороны врагов выступил большой отряд молодых и старых, умных и рассудительных людей, хорошо владеющих мечом и луком, числом около [40] четырехсот человек, таких, как Шах-Саййид оглан, Калкан-Кулак-бий и другие. [Они выступили], чтобы узнать о положении дел в счастливом войске [Абдулла-хана].

Месневи

Все гордые, быстрые, возбужденные,
Испытанные в боях, воинственные [храбрецы].

Два [враждебных] войска снялись со своих позиций и, двигаясь вперед в определенном порядке, неожиданно встретились в местности Джам, которая называется также Йам ⁵⁹ и /134а/ подвластна Самарканду.

Ранним утром, когда властелин небесного простора — солнце — поднял расписанное золотом знамя, с двух сторон приблизились друг к другу храбрецы. Они построили правый и левый фланги и, высунув сильные руки из рукавов воинственности, поднялись на битву и борьбу. Опоясавшись поясом мужества, взявшись смелой рукой за меч храбрости, они вцепились друг в друга, как злые осы. Они разом тронули коней для битвы, сражения и смешались друг с другом. От движения быстроногих коней, быстрых, как ветер, в воздухе появилось столько пыли, что она поднялась выше седьмого неба. Огонь битвы разгорелся так, что земля и время раскалились, как печь. Сверкание мечей, блеск копий доходили до вершины неба и до высшей точки Сатурна. Дрожали сердца, души убегали из тел.

В тот день Али-Мардан бахадур с отрядом смелых храбрецов сражался так, что об этом событии никак нельзя ни рассказать, ни описать [его] в письме, это надо было видеть воочию. Размах сражения, ожесточенность их битвы дошли до того, что на ристалище битв и побоищ [словно] был расстелен разноцветный, пестрый ковер, [запачканный] кровью смелых воинов. Они так рубили друг друга мечом, пронзали копьем, что франкские кольчуги превратились в панцирь Давида ⁶⁰, а стальные чешуйки кольчуг [рассыпались], напоминая Биктар Дербента ⁶¹.

Месневи

Герои все скачут [на конях], с привязанными колчанами,
Вооруженные луками, подобными бровям красавиц,
Во время этого сражения при ударе [копьем] храбрецов
Разящая стрела раскрыла рот [от удивления].
В этом бою от быстрой стрелы из белого тополя
Знамя уподобилось ветке розы с шипами.
От стрел, покрывающих кровью тела,
Из сотен глаз непроизвольно лились слезы.
Кольчуги мести стали багровыми от крови,
Как очи красавиц от вина цвета тюльпана.
От обилия потоков крови поле битвы превратилось в Джейхун,
[Словно] потонули в крови земля и небо.
На этом ристалище, [где] разрываются сердца,
У одного от стрел не стало надежды [на жизнь],
Другой упал от ран, проливает слезы, словно туча,
Его лекарь — смерть, его шербет — кровь (букв. “вода меча”).

Как ни старались враги осилить [Али-Мардана], но не смогли. Передают из уст в уста, что среди врагов не было ни одного человека, кто не нанес бы [41] удар копьем, смертоносным мечом. Сам [Али-Мардан] из-за блеска счастья могущественного [Абдулла-хана] и помощи милости господней при всех этих ударах [мечом] остался живым и невредимым. Таким образом, во вражеском войске не было никого, кто бы не получил раны от блестящих мечей, сверкающих копий его [воинов].

Словом, было время заката, когда противники разошлись.

Победоносные храбрецы /134б/ [Али-Мардана] захватили в плен несколько человек из вражеского войска и с победой и торжеством возвратились в стан августейшего [Абдулла-хана]. Его величество [хан] оказал посланным [в поход] безграничные милости, наградил их бесчисленными дарами, отважного эмира Али-Мардана бахадура он отличил среди прочих [эмиров], повысил его в чине и должности. Он вызвал пленных и расспросил о состоянии дел у врага. Пленные сообщили, что, когда враги узнали о походе его величества могущественного [Абдулла-хана и о том, что] он созвал войска из Балха, Андхоя ⁶² и Шибиргана, они посоветовались, посовещались и вынесли такое решение: отправить некоторых смелых султанов с благословенным войском на берег реки [Амударьи] с тем, чтобы это войско настигло у реки наибов его величества неограниченного властелина [Абдулла-хана] и вытеснило их [оттуда]. Услышав эти слова, хакан земли и времени [Абдулла-хан] в этом месте немедленно поднял победоносные знамена и расположился лагерем в долине Касби для отражения нападения врагов, направившихся к [берегу] Амударьи.

С той стороны реки поспешил к великому и славному порогу [Абдулла-хана] правитель Балха Дин-Мухаммад-султан с победоносным войском, с войском, сопутствуемым божьей помощью. Он удостоился чести и счастья поцеловать руку справедливого, правосудного государя [Абдулла-хана] и занял место среди остальных братьев.

Прибыл также Дустим-султан, [по образу жизни] подобный дервишу, с войском Мианкаля и [его] предместий и присоединился к победоносному войску [Абдулла-хана]. С разных сторон одно за другим шагами старания и рвения непрерывно шли войска, состоящие из прославленных [мужей], волнующиеся, как бушующее море, и направлялись к войску августейшего [Абдулла-хана].

Месневи

Когда хакан, могущественный, как Джам,
Расположился в Касбийской степи,
Со всех сторон герои подняли крик,
Заволновались, как грозное море.
Они направились к месту сбора,
Пришли к шаху с целью отомстить [врагу].

Когда в назначенный срок с разных сторон [пришли] войска и собрались у подножия трона его величества [Абдулла-хана], счастливого, как Фаридун, [войска], определить количество которых не могли бы ни пальцы, ни прозорливость счетчика, его величество созвал всех великих султанов, величественных и почтенных эмиров. Заговорив языком, рассыпающим драгоценные камни [слов], жемчуга [фраз], он соизволил сказать: “Вот уже в течение долгого времени, многих дней эта толпа мятежников затевает смуты, подобно [злому духу] Виду ⁶³, обнажает меч вражды против наших подданных. Что лучше предпринять?” [42]

Все великие, славные султаны, победоносные царевичи и храбрые воины царского двора, [выражая] уверенность и преданность, стали на колени и вознесли благословение и хвалу [Абдулла-хану], изъявляя исключительную покорность и повиновение, они сказали: “Все, что будет приказано и велено, /135а/ рабы твои исполнят”.

Месневи

Все, что нам прикажешь, мы исполним,
Поразим мечом сердце злого [врага],
О нас останется память в мире,
Знакомые с [этими] событиями запишут [все] в тетрадь.
Много государей находится под твоим покровительством,
Готовые охотно служить и покорные тебе.

Когда его величество [Абдулла-хан] увидел на их лицах признаки смелости, храбрости, мужества, он вознес безмерную хвалу, исключительную благодарность [Аллаху]. Он двинулся с этого места с [беспредельным] войском; о численности его крайне затруднится сказать неутомимый в объяснениях красноречивый оратор, и путешественник воображения не дойдет до его предела. Он приготовил обмундирование и орудия, привел в порядок средства вооружения и все необходимое для сражения и выступил.

Месневи

После совещания счастливый властелин
Двинулся со славным войском,
Он спешил отомстить [врагу],
Повернул поводья для битвы,
С конницей, с войском, [страшным], как Судный день,
Направился он к злобному врагу.

Смотр славного войска по приказу могущественного [хана]

Когда его величество прославленный [Абдулла-хан] со всем этим войском, одетым в кольчуги, поднял победоносное знамя и направился в сторону врага, степь Каратикана ⁶⁴ он сделал лагерем войска, [сильного], как небо. Правильное мнение [Абдулла-хана], являющееся передовым отрядом лучей сокровенности, зеркалом истинных тайн, Мисра: Направило луч благосклонного внимания на осмотр славного войска, коней, оружия и всего того, что необходимо для битвы и сражения. Согласно приказу, которому повинуется мир, победоносное войско, армия победы и торжества, закованная в железо, как жемчужина [в раковине, воины], опоясанные проливающими кровь мечами, как Марс, пустили галопом быстроногих, горячих коней, [движущихся плавно], как вода по поверхности земли.

Месневи

Войско, неисчислимое, как муравьи и саранча,
Испытанные в битвах [бойцы], подобные Рустаму,
Все как опьяненные трубящие слоны,
С саблями в руках, похожими на бивни слона. [43]

Таким образом [построилось] войско, не поддающееся исчислению, более многочисленное, чем капли дождя.

Месневи

Все одетые в кольчугу,
Закованные в железо, как жемчуг [в раковине],
Всадники в кольчугах, жаждущие мести [врагу],
Напоминают облако на вершине горы.

Отряд за отрядом, полк за полком они направились к назначенным местам так, что от движения их изнемогли все горы и степи.

Месневи

Когда приготовилось славное войско,
Полновластный шах, испытывая счастье, сел на коня,
Он быстро подготовился для нападения на врага,
Взял в руку золоченый жезл ⁶⁵,
Он тронул боевого коня,
С большой быстротой проехал к правому крылу войска. /135б/
К войску, где все бесстрашные, воинственные,
Во время битвы побеждающие леопарда,
Все держат в руках острый меч,
Чтобы сразить врага со всех сторон.
Все к этому шаху, дарящему страны света,
Подвели быстрых коней и стали на колени,
Все произнесли устами похвалы:
“Да будет мир навеки твоим,
Везде, куда бы ты ни направлялся дорогой справедливости,
Да будет наша жизнь жертвой на дороге шаха”.
Этому отряду людей хакан просторов земли
Красивыми словами произнес хвалу.

После того как его величество могущественный [Абдулла-хан] осмотрел внимательным взором правое крыло войска, он повернул поводья решительности, в блаженстве и счастье, во всем величии и славе он направился к левому крылу войска. Он увидел войско, от блеска мечей которого бывает лучезарным солнце победы, среди тучи мечей которого сверкает молния победы. Мисра: Все подобные сверкающему небосводу.

Облаченные в кольчугу мести, [воины], подобные Марсу, вынули из ножен проливающие кровь мечи для битвы.

Месневи

Гордые всадники, все со щитами,
Все стремящиеся к битве, похожие на сонм гурий,
Львы, охотящиеся за душами, как очи красавиц,
Все копьеносцы, все жаждущие битвы,
Храбрецы с заостренными мечами в руках,
Благодаря которым оживлен базар битв и сражений. [44]

Выражая единодушие, единогласие, они исполнили церемониал преподнесения подобающих даров, достойных подарков [хану] и выказали исключительное повиновение и подчинение [ему]. Все с исключительной искренностью и любовью, с полной верой произнесли:

Месневи

Все приложились лицом к земле,
Все раскрыли уста, чтобы вознести молитву,
Они воздали хвалу шаханшаху,
Великому шаханшаху, могущественному, как Джам:
“Да будет мир всегда [согласовываться] с твоими желаниями.
Да будет небо [твоим] слугой, звезда — твоим гулямом,
Да будут у нас повсюду тысячи голов и душ,
[Чтобы] принести [их] в жертву под подковы коня государя!”
Шаханшах увеличил почет им,
Очень похвалил и быстро отошел.

После того как [Абдулла-хан] осмотрел левое крыло войска, он направил свое овеянное победой знамя к победоносному войску [своего] брата Ибадулла-султана, подобного Джамшиду. Он увидел войско, от смелости которого [во время] нападения разлилась желчь у Венеры и Юпитера, а победоносный наездник войны — солнце — от крайнего смущения, беспредельного страха задрожал так, как его отражение в воде. [Воины стояли], выстроив ряды, подняв знамя победы и торжества.

Месневи

Войско величественное и суровое, как море,
Выстроило ряды, подобные горе Эльбурз ⁶⁶,
[В нем] все одетые в кольчуги,
Все как крокодилы железного моря.
Отряд, [в котором] все гордые, жаждущие мести врагу, /136а/
По твердости и стойкости подобные железу.
Все до единого испытывают злость и гнев [к врагу],
[Все] насуплены от негодования.

Когда полумесяц знамени, являющегося прибежищем мира, поддерживаемый божьей помощью и безграничной [его] поддержкой, бросил тень внимания на голову [Ибадулла]-султана, подобного Искандару, счастливый шахзаде [Ибадулла-султан] поспешил исполнить долг служения, выражения единодушия и преданности [Абдулла-хану]. После того как он выразил знаки повиновения, верноподданнические чувства [хану], он, заговорив языком, рассыпающим жемчуга [слов], драгоценные камни [выражений], начал возносить молитвы и восхваления.

Месневи

Он помолился за государя эпохи:
“Да будет небо всегда покорно тебе,
Да [повинуются] твоей воле небо и судьба, [45]
Да будет стражем твоей жизни ангел!”
Эти слова обрадовали счастливого шаха,
Он сильно похвалил его (т. е. Султана) и ушел.

После того как победоносный хакан [Абдулла-хан], поддерживаемый божьим покровительством и помощью, ушел оттуда, он вместе с бесчисленным войском направил поводья к войску прославленного султана Дустим-султана.

Стихи

Мир подвластен [ему], небо — раб, ангел — молельщик,
[У него] надежда верная, власть сильная, счастье молодое,
Победы — справа, удачи — слева,
Небо — ведущий [его] коня, судьба повинуется его поводьям.

Он увидел [великолепное] войско. С тех пор как Джамшид-солнце поднимает вышитое золотом знамя до вершины зубцов твердыни голубого неба, такое храброе войско еще не превращало просторы земли в ристалище.

Стихи

Все лучники, стрелки, испытанные в боях,
Все военачальники, покоряющие крепости, жаждущие мести [врагу],
Могущественные, как рок, сильные, как судьба, которым небо — помощник,
По отношению к которым победа — слуга, божья помощь — товарищ, счастье — друг.

Добронравный царевич [Дустим-султан] сошел с коня, подобного небу, согласно обычаю улджамиш ⁶⁷ подвел коня, преклонил колени учтивости на землю искренности, раскрыв уста для молитвы [за хана] и восхваления [его], он доложил следующее:

Месневи

“О благочестивый, правосудный шах, достоинством Джам,
Да не лишится тебя престол и [царский] перстень,
Да осуществятся все твои дела согласно желанию,
Куда бы ты ни отправился, да будет всюду [открыт] путь!
Если на нас обрушатся стрелы и мечи,
Мы никогда не пожалеем жизни за тебя”.
Когда блаженный, могущественный хакан
Услышал этот рассказ от того славного [султана],
[Он, хан-]миродержец, поблагодарил его,
Сильно восхвалил и быстро ушел.

Затем полумесяц палатки [Абдулла-хана], возвышающийся до неба, бросил высокую тень на воинственное войско Дин-Мухаммад-султана, [войско], яростное, как леопард, смелое, как лев. Он увидел войско, у [воинов] которого острие мечей напоминало подмигивание китайских красавиц, [46] свернутые арканы /136б/ напоминали локоны китайских красавиц. Оно было снаряжено и выстроено для битвы, [воины] с мечами в руках [были] готовы жертвовать собой.

Месневи

Все подобные льву, все разгоряченные,
Мстительные леопарды, внушающие страх,
Они неисчислимы, как ресницы красавиц,
Все меченосцы, все вооружены саблями.

Когда его величество счастливый [Абдулла-хан] обратил свой внимательный взор на хорошо организованное, победоносное войско, многочисленную рать [Дин-Мухаммад-султана], царевич — защитник веры, выразив покорность и повиновение [хану], преподнес [ему] достойные дары, исполнил [надлежащую] церемонию, с исключительной чистосердечностью обратил [к хану] лицо, выражающее искренность, для чтения молитвы.

Месневи

“О счастливый шах, могущественный, как небо,
Который достоин трона, достоин престола,
Благодаря тебе стал благоденствующим престол власти и веры,
Благодаря тебе взошла звезда счастья для мира.
Достоинство твое не от короны,
Ибо благодаря тебе прославлена [сама] корона.
Да будет место твое выше солнца,
Да будет твоим другом на пиру Венера!
Да будет вращаться небо вокруг твоего порога,
Да будет твоим нижайшим стражем Сатурн!
Да будет тебе сопутствовать счастье и благоденствие,
Да будет [у тебя] превосходство над врагом!
Мы душой рабы при твоем дворе,
Гулямы ⁶⁸, готовые служить.
Если ты пожелаешь, мы погоним яростных коней,
Не думая о жизни, пожертвуем собой”.
Могущественный [хан] произнес ему сотни похвал
И, радостный, оттуда погнал коня.

После этого хакан, подобный Искандару, [Абдулла-хан] ушел [оттуда] и конь его [точно] осыпал дорогу амброй, [птица] Хумай благословенного знамени от исключительного счастья и могущества [хана] распростерла крылья величия и славы над войском Узбек-султана, который стоял в центре армии. [Абдулла-хан] увидел людей, которые во время нападения [вызывали] ревность у небосвода, по счету превышали число звезд.

Двустишие

[Войско], нападающее [быстро], как ветер, отражающее нападение [стойко], как гора,
Клич которого подобен грому, разящее мечом, как молния. [47]

Вооруженные, выстроенные, держащие в сильных руках лук отмщения, они стояли готовые к битве и сражению. Упомянутый [Узбек-]султан исполнил все, что полагалось по церемониалу [встречи хана]. Мисра: Такому славному такое и подобает.

Таким же образом подошли прославленные эмиры, могущественные сыновья эмиров, как, например, Низам ад-дин Джан-Али-бий найман, Мингли-бий кушчи, Назар-бий найман, Таныш-бий джалаир, Джангельди-бий утарчи, Тардика-хан кушчи и другие; каждый из них превосходил храбрецов эпохи, стоял на ристалище верности и искренности по отношению к этому роду, который является прибежищем для жителей мира, [роду], /137а/ который да осеняет головы людей, пока вращается мир. Они перевязали талию души поясом единодушия с ним (ханом).

Его светлость высокодостойный Кулбаба кукельташ, который благодаря исключительным умственным способностям ⁶⁹ достиг высоких степеней совершенства и сочетает в себе такие достоинства, как мужество, храбрость, рассудительность, красноречие, а также могущественный эмир Валиджан-мирза джалаир, Али-Мардан бахадур и другие столпы государства, остальные сановники его величества [Абдулла-хана], великие и славные военачальники — будет многословно, если перечислить их [всех] по именам, — каждый из них заботливо построил и оснастил свой туман ⁷⁰, выстроил ряды своих вооруженных и оснащенных войск и встал на свое место. К какому бы войску ни подходил хакан, подобный Дарию [Абдулла-хан], [ему тут же] эмиры подводили коня и становились на колени. Со своей стороны его величество [хан] осчастливил всех царскими дарами и милостями, повысил их почетные и служебные звания, обещал исполнить их [желания]. В тот день с самого раннего утра, когда на ристалище небосвода показался победоносный наездник войны — солнце, и до вечера продолжался смотр столь [огромного] войска, пока султан, обладающий полчищем звезд, — [солнце] — не воспрепятствовал осмотру войск [света].

Когда по всем правилам выстроилось войско, победоносная армия, последовал приказ благословенного [Абдулла-хана], чтобы грохот барабанов, [звуки] труб и литавр вознесли до макушки Сатурна, до зенита небосвода, чтобы смелые храбрецы, отважные воины громким криком потрясли небесную сферу. Согласно этому [приказу] грохот военных барабанов, звуки боевых труб оглушили небосвод. Ржание коней, крики храбрецов и клич воинов вызвали землетрясение в горах и смятение в войске столь [сильное], что от грохота барабанов, звуков труб и крика отважных воинов, от [их] славословия и прославления бога много людей, молодых и старых, упали с седла на землю и, охваченные ужасом, испустили дух, [тем самым] опустошив тело. В числе их был и его святейшество [один из] шейхов [последователей] того, чья могила обильна светом, того, кто шел по ступеням тариката, повелителя повелителей хакиката, полюса правоверных, помощи исламу и мусульманам, путеводителя идущих по пути истины, руководителя ходжей, избранника всемогущего господа, то есть ходжи Абд ал-Халика Гидждувани, Да, освятит Аллах великий тайну его! От крика, [поднятого] страшным войском, что напоминал шум над степью в судный день, его охватил страх и ужас. Он заболел и в те же дни покинул мир.

Словом, после того как крик /137б/ храбрецов и [шум их] наступления вызвал смятение в чаше вращающегося небосвода, его величество [Абдулла-хан] направился к вратам державы и поднял знамя, овеянное победой. [Сама] судьба удивилась величию могущественного [государя] эпохи [Абдулла-хана], силе войска [хана], повелевающего, как Искандар, многочисленности [48] [его] огромного войска. Для обитателей мира подтвердилась правильность [следующих] стихов:

О ты, у которого военачальник войска — победа, авангард — божья помощь,
Поистине о численности твоего войска хорошо знает [только бог].

Встреча его величества могущественного [Абдулла-хана] с врагами, их бегство и неминуемое событие [— смерть Хусрав-]султана

Его величество [Абдулла-хан], величественный, как Искандар, наделил бесчисленными дарами своих сановников и других [мужей] из войска, могущественных, как Марс, сильных, как Сатурн, осчастливил их царскими подарками, увеличением царских милостей, повысил их в должностях. Затем он построил правое крыло, левое крыло, центр войска, фланг, организовал арьергард, [устроил] засаду и направился на врагов. Он отправил дружественное письмо Хусрав-султану, подобному Хосрову [Ануширвану], сообщив о своем выступлении, о [своем] дружественном войске.

Месневи

Хакан, могущественный, как небо, в золотой шапке,
Как только освободился от [забот] о смотре войска,
На следующий день для битвы
Он построил два крыла: правое и левое.
Он снарядил для сражения такое войско,
[В котором] все нападают подобно тигру, льву и леопарду,
Сражаются как львы, убивающие людей,
Смелые, сильные телом, разбивающие ряды [вражеских] войск.
Выступил шах против врагов
С конницей из львов в железных шапках — [шлемах].

Когда Йанги-Базар ⁷¹ украсился благодаря блеску расположившегося лагерем победоносного войска [Абдулла-хана], в этой местности [услышали], что произошел удивительный случай, случилось необыкновенное событие. Из Шахрисябза прибыл человек и сообщил о неминуемом событии — [смерти] Хусрав-султана, подобного Хосрову [Ануширвану]. Это произошло следующим образом.

После того как его величество могущественный [Абдулла-хан] снялся с лагеря в степи Касби, он направился к врагам, сел на коня могущества и величия и повернул поводья [в сторону врагов]. Проходя ежедневно около одного фарсаха пути, он двигался шагами старания и усердия. Всегда, когда случалось победоносному войску останавливаться, издавался действующий, как рок, приказ, чтобы вокруг лагеря августейшего [Абдулла-хана] рыли рвы и из арб, поставленных цепью одна возле другой, делали нечто вроде стены. Таким образом двухдневный путь был пройден за целую неделю. Поскольку враги не знали о распоряжениях хакана, подобного Искандару, они по недостатку рассудительности подумали: “Не появился ли у его величества страх, ужас [перед нами], не лишился ли он сил и возможностей /138а/ продвигаться дальше?” Поэтому они стали смелыми, вследствие заблуждения расхрабрились [49] и подняли знамя для захвата города [Шахрисябза]. Они ввели в заблуждение толпу людей, находящихся внутри [крепости], которые были главарями в деле [организации] мятежа. Они распорядились: “Как только мы снаружи подступим к подножию крепости, вам нужно вступить на путь единодушия и на стезю согласия [с нами], чтобы наши люди смогли легко взобраться на башни и стены крепости”.

Месневи

Ночь подобна дракону — бедствию мира,
В той ночи скрыто двести дней судного дня,
В ту темную ночь звезды перед глазами
Темнее, чем родинки на лицах красавиц.

После этого многочисленное войско, бесчисленная армия простерли руки смелости, полк за полком, отряд за отрядом, подняв чапары, держа перед собой щиты, с разных сторон направились к крепости. [Хусрав-]султан, подобный Хосрову [Ануширвану], укрепил подступы к крепости, [ее] башни и стены и простер руки сражения для отпора. Показывая образцы храбрости и смелости, он вступил в бой с врагами.

Стихи

От большого шума содрогнулись горы,
От сильного страха опечалилось небо,
Языки богатырей заплетаются, подобно локонам красавиц,
Рты мужей сухие, как глаза низких людей.

Вдруг группа лицемеров внутри крепости, которая была в союзе с врагами, направила [на помощь последним] несметную толпу, несчетное множество людей. Они повели наступление, звуки трубы вознесли до зенита вращающегося неба, до вершины солнца.

Как только [Хусрав-]султан, подобный Хосрову [Ануширвану], узнал об этом, он тотчас же поспешил отразить нападение противника вместе с отрядом славных эмиров, храбрых воинов копьеносцев и меченосцев, таких, как Кучак оглан, Мирим оглан, Аллах-Йар оглан. Баки хаджи, Шахим-Йаргак, Ширафган-мирза, Аллах-Кули бахадур мангыт, Турди Лаванде мангыт и другие. Поражая стрелой, пробивающей гранит, пронзая сверкающим копьем, он выбил врагов из крепости и низверг их с высоты крепости к подножию вала. Войско врагов вновь все сразу направилось к крепости, подобно толпе чертей оно устремилось [вперед], чтобы занять позицию наверху, оно простерло руки смелости и начало взбираться на вал и стены крепости. Как мужественно ни сражались жители крепости, как храбро ни бились, пользы не было. Наконец, окончательно отчаявшись, группа преданных слуг счастливого [Хусрав-]султана, такие, как Кучак оглан, Мухаммад-бий кушчи, Шах-Мухаммад-мирза мангыт, Шахим кукельташ Бухари, Ай-Тимур бахадур, Турди аталык и другие, /138б/ взяли поводья коня султана и стремительно вышли из городских ворот Термез ⁷². Подняв мечи мщения, копья, [подобные] дракону, они простерли руки величия и могущества в сторону врагов. В то время, когда храбрецы обеих сторон воевали друг с другом, в местности Дуаба ⁷³ вдруг увяз в глине конь [Хусрав-]султана. Упомянутые храбрецы, [50] особенности его светлость Кучак оглан, смертоносными стрелами из белого тополя отражали нападение несчастных врагов до тех пор, пока [Хусрав-]султан, подобный Хосрову [Ануширвану], не сел верхом на своего коня. Несмотря на то что рука и лицо [этого] оглана были поранены в нескольких лестах, он не выпустил из рук могущества лук отмщения и, пуская стрелы вместе с его высочеством [Хусрав-]султаном, держал врагов в отдалении. Когда султан дошел до могилы Ходжи Кутейба ⁷⁴, конь его сильно ослаб, как ни старался султан, он не смог [заставить коня] двигаться. Наконец, Уташ кушчи подвел султану своего коня, чтобы тот сел на него верхом. Не успел [султан] проехать небольшое расстояние, как конь оглана выбился из сил и сдох. Хотя в то время при его высочестве султане было лишь ограниченное число людей, его высочество, сражаясь с врагами, продвигался [дальше]. Поскольку счастье его нашло завершение, жизнь, предначертанная богом, пришла к концу, эти старания [его] были совершенно бесполезны. Войско врагов окружило его высочество и по воле судьбы когтями ловкости захватило в плен. [Враги] привели его, связанного, к своему султану Баба-султану и тотчас же убили этого повелителя, подобного Юпитеру.

Месневи

У неба стало привычкой срубать головы,
Не следует противиться судьбе.

Да, на горизонте событий не восходило такое солнце счастья, которое бы не закатилось. На просторах явлений не возносилось до неба такое здание величия, которое не разрушалось бы от землетрясения в тленном мире. Не вырастал еще такой человек со станом, подобным кипарису, в цветнике бренности, которого не свалил бы ураган событий на землю гибели. Не рос еще такой зеленый саженец в цветнике жизни, корни которого не срубила бы рука смерти топором гибели.

Месневи

В цветнике мира не росло такого дерева,
Которое осталось бы невредимым от жестокости дровосека.

Словом, несчастная, жестокая толпа [врагов, совершая] это ужасное дело, осмелилась думать, что, как только хакан, освещающий мир, [Абдулла-хан] узнает об этом страшном событии, сановников его государства сразу охватит ужас и [хан], повернув поводья назад, поспешит в столицу. /139а/ По недальновидности они совершили такое необыкновенное дело. Они не задумались над тем, что этот случай не повлечет за собой поражения его величества [Абдулла-хана]; хотя в саду державы осыпалась одна роза, в чаще жизни сломалась одна ветка на дереве султанской власти, однако сад [этого] благословенного рода украшен освежающей особой его величества [Абдулла-хана], [сад], являющийся предметом зависти райского сада.

Стих из поэмы

Хотя осыпалась одна роза, да будет жить цветник,
Хотя закатилась одна звезда, да будет непоколебимо небо! [51]

Они не ведали, что слуги его величества [Абдулла-хана] под счастливым предзнаменованием языком смертоносного меча очень скоро доведут до слуха, их (т. е. врагов) возглас: “...и узнают угнетатели, каким поворотом они обернутся!” ⁷⁵, а также глас: “О да, поистине, партия сатаны, они— потерпевшие убыток!” ⁷⁶, что ураганом нападения они повалят дерево их жизни на землю унижения в лужайке вражды так, как и ожидается благодаря помощи судьбы.

Что касается его величества [Абдулла-хана], то, узнав о том, что произошел этот горестный случай, он сделал своим каба халат терпения, согласно обстоятельству напевно произнес эти слова:

Стих из поэмы

Кому я расскажу о том, что на сердце, если у меня не стало друга, [чтобы посвятить в свои] тайны,
Я не нахожу средства избавления [от горя], оттого что не стало у меня близкого друга.

Полчища горя и печали обрушились на его благословенное сердце, ополчения заботы и смятения завладели его лучезарными мыслями, в полном одиночестве он обнаруживал исключительную беспомощность, крайнее нетерпение, но не видел пользы [в том, чтобы] открыто показать горе, которое он таил в глубине сердца ⁷⁷ и в душе.

Стих из поэмы

Опечаленный муж должен смеяться,
Однако невероятно, чтобы было много таких мужей.

После того как произошло это горестное событие, могущественные эмиры [Абдулла-хана], такие, как эмир Джан-Али, эмир Мингли, эмир Назар, Джангельди-бий, Тардика-хан, Таныш-бий и другие столпы государства, и сановники его величества, как, например, Кулбаба кукельташ, Мирза Валиджан, собрались у подножия трона, достойного, халифа, государя — покорителя мира.

Эмир Джан-Али, заговорив красноречиво, достиг совершенства [в красноречии], сказав: “Да не останется тайным для лучезарных мыслей, Для чудодейственного сердца его величества, что писец тугры ⁷⁸ вечности, согласно [изречению]: ,,Всякая душа вкушает смерть" ⁷⁹, книгу жизни ни одного человека не писал пером вечности. Художник, рисующий тварей на страницах возможностей, изобразил картины жизни только согласно выражению: ,,Всякая вещь гибнет, кроме Его лика" ⁸⁰.

Двустишие

Все, что существует, тленно; в мире нет постоянства,
Вечность есть лишь удел бога. /139б/

Портной мастерской древности никому не сшил одежды без узора „уничтожение", в палате судьбы фарраш не зажигал еще такой красивой свечи, которая не погасла бы от сильного ветра бедствия. [52]

Кыт'а

С тех пор как небо стало архитектором этого мира,
В саду жизни никто не находил ни одной розы радости без шипов, причиняющих боль,
На лужайке эпохи, в цветнике жизни
Никто не видел раннюю весну, которая [затем] не сменилась бы осенним ветром.

От этой раны нет другого бальзама, кроме терпения, от этой болезни нет другого лекарства, кроме неизбежной терпеливости.

Двустишие

Необходимо терпение, ибо от этой боли сердца
Нет лекарства, кроме терпения.

Месневи

Если мир заключил его в деревянные оковы,
Да не будет причинен ущерб державе хана,
Помощь державе — шах, которому да будет благословение,
От его славы получают свет очи ее (т. е. державы),
Прибежище державы Абдулла — такой государь,
Подобного ему не было другого прибежища державы.
Подножие его высокого трона — звезда,
Подковы его коня являются для неба местом поцелуя.
Да будет он навеки шахом мира,
Пусть достигнет он цели во всем, что он пожелает в мире!

Следовательно, представляется правильным и удобным спрятать нам руки довольства в подол судьбы, в данном случае терпеливо облачиться в халат терпеливости и неизбежности и без промедления выступить походом на врагов державы и проявить старание в истреблении их”. На основании этих [слов] его величество [Абдулла-хан], могущественный, как Искандар, сделал бальзамом для этой раны вселяющее радость указание [в Коране]: “...и обрадуй терпеливых”. Он начал налаживать дела армии и приводить в порядок все необходимое для победоносного войска. В этой местности он поднял победоносные знамена, чтобы отразить нападение несчастных врагов.

Месневи

Выступил шах, обладающий войском, [многочисленным], как звезды,
Со знаменами и барабанами против врага,
От [поступи] войска храбрецов, полных гнева и [жажды] мести,
Заколебалась, пришла в движение земля.
Двинулись величественные герои,
[Словно] тронулась с места гора Эльбурз,
Вознеслись в небо знамена мести,
Направились к этой крепости с железными зубцами. [53]
Копья так высоко подняли наконечники в небо,
Что они причесывали челку луны и солнца.
Загрохотал барабан, застонала труба так,
Что закружился голубой купол [неба].

После того как его величество [Абдулла-хан], славный, как Искандар, в полной форме и [полном] порядке выступил [в поход] и прошел Пул-и Мирза ⁸², передовые отряды [враждующих] сторон увидели друг друга. Его величество могущественный [Абдулла-хан] благодаря силе счастья от вечного [бога], божественной помощи своей благословенной особой понял, как приготовить [к битве] победоносное войско — прибежище победы и выстроить, оснастить победоносную рать. Поэтому последовал приказ, которому повинуется [весь] мир, чтобы войско, [могущественное], как небо, с головы до ног облачилось в латы, /140а/ чтобы все надели кольчуги и железные доспехи и в полном вооружении проявили усердие в истреблении врага. Согласно приказу испытанное в боях храброе и смелое войско, сокрушающее крепости, облаченное в кольчуги мщения, со шлемами усердия на голове, вооружилось и оснастилось так, что с тех пор, как владыка звезд — [солнце] — вращается на четвертом небе, [он не видел] такого войска, подобного Марсу. Мисра: Не видело еще [такого] око вращающегося неба, око старца-мира.

Месневи

Заволновалось войско отряд за отрядом,
Как бушующее море, когда [оно] волнуется.

Его величество могущественный [Абдулла-хан], украсив правое крыло войска [своим] счастливым братом Ибадулла-султаном, поднял знамя величия. В его свите он оставил большой отряд воинственных мужей и смелых бойцов.

Месневи

Все воинственные, все копьеносцы,
Возбужденные в бою, словно львы,
Войско, бушующее в сражении, как море,
Все заострили когти для битвы.

Он сильно укрепил это [крыло], окружив его всадниками ристалища храбрости, храбрецами поля битвы.

Месневи

Гордые герои, поражающие мечом,
Победоносные, испытанные в боях,
Воинственные всадники, смелые мужи,
Которые поднимают пыль огнем меча.

Левое крыло войска [хан] украсил своим братом, по образу жизни похожим на дервиша, Дустим-султаном. Он выбрал группу храбрецов, подобных львам, воинов, стремящихся отомстить [врагу], блеск мечей которых [53] увеличивал огонь [страха] в сердце неприятеля, и присоединил их к благословенной свите его (т. е. Дустим-султана).

Месневи

Войско, нападающее быстро, стремительно,
[В котором] вооруженные, воинственные храбрецы.

Центр войска, [построенного] согласно правилам Чингиз-хана, осветился светом счастья Узбек-султана, подобного Рустаму. Отряд всадников эпохи, мстителей в день битвы, которые огнем копий, пламенем смертоносной стрелы сжигают мозг Сатурна, встал под победоносным знаменем его (т. е. Узбек-султана).

Месневи

Он встал в центре войска,
Поднял в небо знамя смелости,
Вокруг него всадники сабленосцы,
Все стрелки из лука, подобные очам возлюбленной.

Сам [Абдулла-хан] благословенной особой в стороне организовал другое крыло. Он выстроил [здесь] великолепное войско из огромного числа людей и встал, как Искандарова стена.

Стихи

Все смелые, испытанные в боях сабленосцы,
Искусные, покоряющие страны копьеносцы, /140б/
Войско, [численностью], как звезды, величественное, как Сатурн, великолепное, как небо.
Могущественное, как рок, сильное, как судьба, [величественное], как небо.

На правый фланг [хан] определил отряд смелых всадников, отважных храбрецов, с тем чтобы в разгар пламени битвы, огня сражения, если возникнет необходимость, эти воинственные, отважные мужи и храбрецы были бы готовы к бою и сражению.

Стихи

Все вставшие грудью перед мечом, как щиты,
Все одетые в железо, подобные блеску меча.

В авангард [хан] назначил великого и могущественного султана Дин-Мухаммад-султана вместе с другими военачальниками. Отряды отважных храбрецов, стремительных, как тигры, смелых [воинов] он определил под сень его знамен.

Итак, эмиры правого и левого флангов, вооруженные и облаченные в кольчуги сражения, выстроили ряды и, обратив свои отважные лица на борьбу с врагами державы, приготовились к битве. [55]

Месневи

Он построил такое неисчислимое войско,
Что от этого побледнел лик солнца,
По приказу шаха, у которого пояс, словно Плеяды,
Поднялись высокие знамена,
Загремела труба, как трубный глас ⁸³ в день воскрешения из мертвых,
Двинулось с места войско, [словно] сто гор.
От пыли, [поднятой] войском, и грохота барабана
Взволновался голубой купол неба.
Двери неба затянуты завесой пыли,
Для мира закрылись двери благополучия.

Грохот барабанов донесся до купола голубого небосвода, звуки труб и литавр долетели до вращающегося неба, и их услышали уши Сатурна. Ржание быстроногих коней похитило сердце свирепого льва и опьяненного слона. Возгласы воинов, прославляющих [Аллаха], величие воинов-всадников увеличили страх и ужас в сердцах врагов. Прежде чем смелые воины, захватывающие в плен врагов, покоряющие крепости, победоносные, испытанные храбрецы [Абдулла-хана] зажгли огонь битвы и сражения, страх, ужас, беспредельная боязнь так овладели этими величественными, сильными войсками [противника], что они без промедления оставили крепость Шахрисябз Факир-султану Хисари и, покинув стоянку высокомерия, [поле] битвы, обратились в бегство. От крайнего смятения, спешки, сильного страха и волнения в растерянности не отличали поводья от стремени, холмы от равнин. Подобно тому как слабая птица в страхе летит прочь от орла, от белого сокола, от морской бури или как слабые звери убегают в страхе от разъяренного льва, от тигра Байана, так и они обратились в бегство.

Месневи

Когда шах, по отношению к которому небо — гулям, направился
К врагам для отмщения,
[При виде] этого величественного [войска] бежали ряды вражеских войск, /141a/
[Словно] настал день Страшного суда и разрушились ⁸⁴ горы,
Да, когда выходит [на охоту] леопард,
Покидают гору дичь и горный козел,
Когда обнажает острый меч султан звезд — [солнце],
Полчища звезд обращаются в бегство,
Когда выходит на охоту белый сокол,
Он истребляет стаю голубей.

Победоносное войско [хана] захватило в плен некоторых людей из этой спесивой толпы, из несчастного, потерпевшего поражение войска. [Их] привели к подножию трона, достойного халифа, и освободили сердца от забот о них.

В это время сообщили его величеству [Абдулла-хану], могущественному, как Искандар, что враги, ушедшие от страха перед победоносным [56] войском [хана] с поля битвы, вознамерились совершить набег на Миан-каль и устремились в ту сторону. Услышав об этом, могущественный хакан [Абдулла-хан] сразу же велел Узбек-султану отправиться из степи Несефа ⁸⁵ в славную благословенную столицу [Бухару]. Остальное войско он присоединил [к своему] августейшему войску и, подняв знамя величия и счастья, отправился в Мианкаль.

Когда враги узнали о преследовании их победоносными войсками [Абдулла-хана], они при всем своем величии и великолепии немедленно избрали путь отступления и устремились в долину бегства.

После бегства врагов державы зодчий высоких помыслов его величества [Абдулла-хана] распределил между эмирами Балха [участки] крепости Дабусия ⁸⁶ с целью восстановления. Как только закончилась [эта работа, хан] направился в Бухару.

В честь Дин-Мухаммад-султана и других сородичей [хан] устроил царский пир, пиршество, как у Кай-Хосрова ⁸⁷. Одарив [их] золотыми поясами, почетными халатами и всем, что подобает и является украшением государей, он проводил каждого из них в стольный город [их] страны, в родные земли величия и славы.

Месневи

Он устроил пир, напоминающий райский сад,
От смеси амбры и мускуса земля стала [словно] смешанной с мускусом,
На этом пиру великий шах,
Радостный государь, величественный, как Джам,
Проявив дружелюбие, одарил каждого сородича
Почетным халатом и золотым поясом,
Перед лицом каждого он раскрыл двери милости,
С исключительной благосклонностью он отпустил [их]. /141б/

Рассказ о счастливом рождении благословенного царевича Абу-л-Фатх Абд ал-Му'мин-султана, да будет долгой его жизнь! ⁸⁸

Когда Баба с прочими врагами прибыл в окрестности Шахрисябза и окружил покойного, прощенного [богом] Хусрав-султана, его величество могущественный [Абдулла-хан] со всеми братьями выступил из столицы государства и пошел воевать с врагами, чтобы отразить их. [В это время] для его величества вдруг взошла звезда желанной цели на горизонте божьей помощи, с места проявления безграничной помощи [господней] взошла звезда счастья следующим образом.

В ночь на пятницу 16-го [числа] почитаемого месяца раджаба 975 года в шкатулке султанской власти и счастья его величества могущественного [Абдулла-хана] прибавился блестящий жемчуг; /142а/ на горизонте счастья и власти, такой, как у халифа, взошла яркая звезда, сверкающая, как солнце. Нет, [это было] солнце, которое с апогея могущества в зодиаке величия и славы осветило лик положения дел [различных] слоев людей гак, что озарило очи тех, кто поднимается по ступеням покорения стран. Из сокрытий небытия во дворец в саду бытия вступил такой счастливец, который осенил милостью и щедростью головы [различных] слоев людей. [57]

Месневи

По милости предвечного бога
В нити перлов прибавилась [еще] одна жемчужина,
Появился [на свет] удивительный счастливец,
По красоте — незаходящее солнце.
Существование его озаряет светом око надежд,
Появление его [на свет] — залог вечного счастья.

Комментарии

1 Коран V, 61.

2 Фаркад — одна из двух ярких звезд в созвездии Малая Медведица.

3 Таваджи — должностное лицо, которое посылалось ханом в подвластные ему земли для сбора, войска, для оглашения реляций о победе; в обязанность таваджи входило также определить поле битвы и построить войско.

4 Бахрам — имеется в виду сасанидский царь Бахрам V Гур (421 — 438).

5 Речь идет об иранском шахе сефевидской династии Тахмаспе I (1524 — 1576).

6 Джам, или Джамшид, — иранский царь из легендарной династии Пишдадидов; согласно преданию, он научил людей разным ремеслам.

7 Кеш — древний город, с XIV в. получивший название Шахрисябз.

8 Хосров — Хосров I Ануширван, сасанидский царь (531 — 579). Согласно литературе, отражающей традиционные представления, является справедливым, правосудным государем.

9 Султан Мухаммад Худабанде — впоследствии шах, правил с 1578 по 1587 г.

10 Шах-Кули-султан устаджлу — один из видных эмиров шаха Тахмаспа, правитель Герата, эмир ул-умара Хорасана. Искандар Мунши, с. 104 — 105.

11 Здесь имеется в виду Турбат-и Джам, селение и крепость в Джамском вилайете Хора-сана.

12 В тексте для обозначения слова “могила” стоит “гур”, что является синонимом слова “турбат”, которое служит названием крепости.

13 В списке А по ошибке “райат-и айат” вместо правильного в списке Т — “райат-и нусрат айат”.

14 Хумай — мифическая птица. Согласно легенде, тот, на кого упадет ее тень, станет государем или обретет большое счастье.

15 В тексте — “мардум-и карай”. В приписке на полях списка Ла (л. 112а) объясняется, что это аймаки.

16 Исфандийар — богатырь, один из главных героев “Шах-наме” Фирдоуси.

17 После этого слова в списках Д, Ла, Т имеется следующее предложение: “Держа перед собой тура и чапары, они направились к крепостному рву”.

18 Кавсу — название вилайета, расположенного к западу от Герата.

19 Небесный Лев — подразумевается зодиакальное созвездие Льва.

20 Тура — щит в рост человека, который воин держит перед собой во время сражения. Будагов, т. 1, с. 391. — Чапар — “род решетки, употребляемой во время сражения вместе со щитом для ограждения от камней и стрел неприятеля” (там же, с. 469).

21 Хайбар — селение-крепость, которое было расположено на расстоянии 150 км к северо-востоку от Медины и захвачено войском пророка Мухаммада в 7/628 г. у еврейских племен.

22 В тексте — “такбир”, т. е. произнесение слов “Аллаху акбар” (“Аллах велик”) — славословия Аллаху.

23 В тексте — “тахлил”, т. е. произнесение слов “ла илаха илла Аллаху” (“Нет божества кроме Аллаха”), являющихся символом веры.

24 Саркуб — высота, господствующая над зданием или крепостью.

25 Точное местонахождение крепости Буриабад не удалось установить. Издатели перевода “Шараф-нама-йи шахи” на узбекский язык считают возможным отождествить ее с селением Буриан Гератского вилайета. Абдулланома, т. 2, с. 327, примеч. 46

26 Коран LXI, 13.

27 Коран IV, 97.

28 В тексте — “та'виз”, молитва, написанная на бумаге и носимая на шее или привязанная к руке якобы для предохранения от несчастья.

29 Коран XXXVII, 172.

30 Коран XXXVII, 173.

31 Коран, XXX, 4.

32 Согласно поверью мусульман, пророк Хизр испил “живой воды” и обрел бессмертие

33 Коран X, 25.

34 Ср.: Коран XI, 104.

35 Коран VI, 45.

36 Коран исхут, 9.

37 Бакаул — должностное лицо при ханском дворе, в обязанность которого входило приготавливать и пробовать пищу перед тем, как подать ее.

38 Согласно данным Искандара Мунши, Абдулла-хан покинул этот район на следующий же день после ухода Хусрав-султана. Причиной ухода обоих была весть о том, что на помощь Мухаммаду Худабанде пришло войско из Ирака. Искандар Мунши, с. 71.

39 В тексте — “аркан-и ислам” (“столпы ислама”). Имеются в виду основные обязанности, которые должен выполнять мусульманин: 1) признание единого бога, 2) пятикратная молитва, 3) пост 4) закят — подушная подать, 5) паломничество в Мекку и Медину.

40 Коран IV, 167.

41 Пустыня Шир-Шутур — восточная часть Каракумов, территория между Мервом и Амударьей.

42 Издатели перевода “Шараф-нама-йи шахи” на узбекский язык отождествляют эту местность с селением Сайраб (Абдулланома, т. 2, с. 326, примеч. 76). Ныне селение Сайраб входит в Сырдарьинскую область Узбекской ССР.

43 Минучихр — внук Фаридуна, персонаж поэмы “Шах-наме” Фирдоуси.

44 Фаридун — легендарный иранский царь, воспетый в “Шах-наме” Фирдоуси. Он является олицетворением справедливости, правосудия и мудрости.

45 Хакикат — последняя ступень самосовершенствования суфия.

46 Тарикат — путь самосовершенствования суфия. Подробнее см.: Суфизм и суфийская литература, с. 36 — 39.

47 “У меня к Аллаху” — начало арабской фразы, целиком приведенной на полях списка Ла (л. 16) и переведенной на персидский язык. Фраза переводится так: “У меня к Аллаху такое внимание и отношение, какое не проявляется ни к близкому ангелу, ни [к какому] пророку, посланнику”.

48 Кыбла — направление в сторону Мекки, куда обращаются мусульмане при совершении молитвы.

49 Арабская пословица, перевод ее на персидский язык дан на полях списка Ла (л. 1176).

50 Санг-и Сурах — пустыня в окрестностях кишлака того же названия (нынешний Тишик-Таш) к северу от реки Джад, притока Мульяна. Вяткин. Материалы, с. 25; Абдулланома, т. 2, с. 329, примеч. 88.

51 Аталык — букв. “отцовство”, самая высокая должность, которую хан жаловал самому уважаемому лицу. Аталык назначался при наследнике престола государства или отдельного вилайета “вместо отца”. Если наследник был несовершеннолетним, аталык играл роль опекуна. Бухарский трактат, с. 144 — 147.

52 Шибирган (Шабурган) — область с главным городом того же названия к юго-востоку от Андхоя (на севере современного Афганистана).

53 Коран XXVIII, 28.

54 Коран XXVIII, 77.

55 Коран XXXI, 27.

56 Чарбаг-и Хани — ханский чарбаг. Слово “чарбаг” (“чахарбаг” — букв. “четыре сада”) обозначает сад с высокими зданиями в нем. Хозяйство джуйбарских шейхов, с. 35.

57 Хам-Рабат — местность по дороге из Бухары в Карши; обозначена на карте, приложенной к книге Ханыкова “Описание Бухарского ханства”.

58 Оманское море — Оманский залив в Аравийском море.

59 Йам. В списке А — Бам вместо правильного Йам в остальных списках. Джам — современное селение в Пастдаргомском районе Самаркандской области.

60 Панцирь Давида — в словарях определяется лишь как особый вид панциря.

61 Биктар-и Дербенди — панцирь, изотовленный в Дербенте.

62 Андхой (Андхуд) — область с главным городом того же названия в Северном Афганистане. Современный город Андхой расположен около древнего города Андхуда (к северу от него).

63 Бид — имя злого духа, обитавшего, согласно иранскому эпосу, в Мазандеране и убитого Рустамом.

64 Каратикан — на карте, приложенной к книге Ханыкова “Описание Бухарского ханства”, обозначен колодец под названием Кара-текин севернее современного Мубарека (Кашкадарьинской области). Возможно, и сама степь носила то же название.

65 В списке А по ошибке 'атаи-йи вместо правильного 'асаи-ий в остальных списках.

66 Эльбурз (Эльбурс) — горы на севере Ирана.

67 Улджамиш — в тексте приводится в форме “улджамиши” — выражение верноподданнических чувств по отношению к хану, состоящее в обычае стать одним коленом на землю, положить руку на голову, представиться (Будагов, т. 1, с. 153; Радлов, т. 1, с. 1094 — улчамак). На полях рукописи Ла (л. 123а) этому термину дается следующее объяснение: “Обычай монгольских (могольских) султанов, состоящий в том, что, когда великий государь останавливался в их доме или прибывал в их стан, ему подводили коня, и это называлось „улджамиш", т. е, такой милостью нас сделали „улджа", т. е. покорным и своим пленником”.

68 Гулям — здесь в значении “раб”.

69 Букв. “в приобретении первенства в собирании камыша умственных способностей”. Выражение “собирать камыш” связано с одним из видов скачек на конях у арабов, когда на определенном расстоянии от того места, где начинались скачки, ставили камыш, который обозначал финиш скачек и назывался “камыш первенства”. Когда хотят кого-нибудь похвалить за исключительную мудрость, способности, о нем говорят, что “он получил первенство в собирании камыша”. Список Ла, л. 123б (поля).

70 Туман — первоначальное значение 10 тысяч, как термин обозначал крупное военное соединение.

71 Йанги-Базар — точное местонахождение этого пункта не удалось установить. Издатели перевода “Шараф-нама-йи шахи” на узбекский язык считают возможным отождествлять этот пункт с Янгикентом (к востоку от Карши). Абдулланома, т. 2, с. 333, примеч. 151.

72 По всей видимости, это название южных ворот Шахрисябза, которые назывались также Воротами мясников. Бартольд, т. 1, с. 188.

73 Дуаба — по-видимому, речь идет о пункте Дуаб, расположенном к северу от Шахрисябза, на южном склоне гор Шахрисябз-тау. Пункт отмечен на карте, приложенной к книге Ханыкова “Описание Бухарского ханства”.

74 Точное местонахождение этой могилы не удалось установить. Под Ходжой Кутейба, по-видимому, подразумевается здесь бухар-худат Кутейба, сын Тугшада (VIII в.). См. о нем: Бартольд, т. 1, с. 253; т. 3, с. 379.

75 Коран XXVI, 228.

76 Коран LVIII, 20.

77 Букв. “в черной точке внутри сердца”. Существовало поверье о том, что в самом центре сердца находится черная точка.

78 Тугра — монограмма из букв имени и титулов султана, помещаемая в начале султанских грамот и дипломов. Здесь слово употреблено метафорически.

79 Коран III, 182.

80 Коран XXVIII, 88.

81 Коран II, 150.

82 Пул-и Мирза — местность близ Шахрисябза, иначе называемая Булджар. Абдулланома, т. 2, с. 334, примеч. 165.

83 В тексте — “сур-и кийамат” (“труба судного дня”), иначе называемая “сур-и Исрафил” (“труба Исрафила”). По представлениям мусульман, в нее будет дуть архангел Исрафил, возвещая о наступлении Страшного суда.

84 Букв. “рассыпались”.

85 Несеф, или Нехшеб, — древний город в долине Кашкадарьи, невдалеке от которого в XIV в. возник город Карши, постепенно занявший место этого древнего города. Зимин, с. 197 — 214.

86 Дабусия — крепость, находившаяся на пути из Самарканда в Бухару, на расстоянии 5 фарсахов к юго-востоку от Кермине (современного Навои).

87 Кай-Хосров — царь из мифической древнеиранской династии Кеянидов.

88 Данный рассказ (о рождении Абд ал-Му'мин-султана) отсутствует в списке А, перевод сделан по списку Ла.

Текст воспроизведен по изданию: Хафиз-и Таныш Бухари. Шараф -наме-йи шахи (Книга шахской славы). Наука. 1983