В собрании ЛО ИВАН имеется рукопись под названием Джалис-и муштакин («Собеседник жаждущих») под шифром А 232. Сочинение представляет собой жизнеописание известного суфийского шейха Ходжи Исхака (ум. в 1008/1599 г.).

Рукопись ЛО ИВАН А 232, судя по печатным каталогам, является уникальным списком. Она была приобретена Азиатским музеем в 1897 г. от Я. Я. Лютша, бывшего секретаря консульства в Кашгаре.

Сочинение Джалис-и муштакин не исследовано и в научной литературе не описано. Краткое упоминание об этой рукописи есть у К. Г. Залемана, который характеризовал ее как жизнеописание шейха Ходжи Исхака ¹; основываясь на упоминании К. Г. Залемана, о ней сообщали А. З. Валидов и А. А. Семенов ².

Автор, как указано в тексте (на л. 5а), Маулави Шах Мухаммад ибн Маулана Хисам ад-Дин, известный под именем Маулана Пируй Бухараи. Сочинение начато, как это видно из хронограммы, скрытой в названии (л. 106), в 1004/1595 г., т. е. еще при жизни шейха, и, видимо, по его поручению. Закончено после смерти Ходжи Исхака, т. е. после 1008/1599 г. (хронограмма на л. 102а).

Жизнеописание шейха Ходжи Исхака составлено по личным воспоминаниям автора, который в течение многих лет был учеником и поверенным шейха. Сочинение состоит из десяти глав, неравномерных по величине.

Текст изложения с элементами рифмованной прозы перемежается стихотворными вставками. Язык сочинения несколько цветист и иносказателен. Риторическое пустословие нередко крайне затемняет содержание.

Известно, что шейх Ходжа Исхак был одним из проповедников мусульманства среди среднеазиатских племен и народов, в том числе и киргизов. Поэтому Джалис-и муштакин, особенно в сопоставлении с другим жизнеописанием шейха Ходжи Исхака — Зийа ал-кулуб, может представить известный интерес для историка Средней Азии XVI— XVII вв. [185]

МАУЛАНА ПИРУИ БУХАРАИ

СОБЕСЕДНИК ЖАЖДУЩИХ

ДЖАЛИС-И МУШТАКИН

/л. 9б/ И после этого его высокостепенство ³соизволил сказать ⁴. Во имя служения мусульманам я посвятил себя этому делу и благодаря святости душ лучших из великих ходжей — да будет над ними милость и благоволение! — несколько тысяч киргизов и калмаков я осчастливил светом веры, [вызволив их] из-под гнета невежества н распутства. А сколько мусульман я спас из тех, что волею злого случая попали в руки к калмакам и уже прощались с жизнью! Вот тогда-то я познал, какова польза служения мусульманству, и несколько лет я провел в областях Аксу, Кашгара, Куча и Хотана, наставляя людей на правильный путь.

/л. 17б/ Его высокостепенство, который, подобно подымающемуся из-за горизонта сиянию и освещающему мир солнцу, сделал сияющими эти девять сводов мира несправедливости, [очистив их] от мрака невежества киргизских и казахских племен, до такой степени, что эти народы удостоились счастья покаяния. [Он же] был причиной принятия веры калмаками...

/л. 46а/ После того как он (Ходжа Исхак) прибыл к невежественным киргизам и случилось такое событие, что племя лицемерных киргизов совместно с толпой казахов в местности Сарык-кол и некоторых других местах [нанесли] ущерб и причинили неприятности, его высокостепенство — да будет тайна его священна!— посетил меня однажды своей милостью и соизволил сказать: «О султан, помощью безграничной божьей милости и беспредельного божественного руководства да будет вам навсегда облегчено восхождение на престол власти и миродержия и шествие по ступеням могущества! В [дни. этих] испытаний, благословенных содействием господа во имя душ великих ходжей,— да освятит Аллах их тайну! — да будет у стремян высоких ваших милость и поддержка бога! Время ли медлить? Встаньте и отправляйтесь к этим невежественным киргизам и племени лицемерных казахов ⁵и силой святой, духовной /л. 46б/ явите промысел божий врагам этого мира!»

С этим благословением его высокостепенства — да будет тайна его священна! — я поднялся и сделал символом своего могущества знамя завоевания мира и флаг украшения мира, склоненные перед его высокостепенством,— да будет тайна его священна! С победоносным войском через несколько дней я прибыл на их смущенные головы. [187]

От [одного вида] пучины волн храбрецов и скопления полков за веру дрожь пробежала по их членам. Они не нашли [в себе] никакой силы к сопротивлению и, отрешившись от жен и детей, обратились в бегство. И под сильным натиском наших победоносных войск дети и .внуки их, с обнаженными лицами и голыми ногами, покидали родные места и, оглашая своими криками все стороны и края, разбегались кто куда.

Нищие от жестокости испытаний, козней и вражды, [они] искали у каждой двери кусок хлеба и одежду и, смятенные и унылые, блуждали по безводной пустыне. Это племя, кочующее по пустыне, подобно пыли под лазурным небосводом, дошло до крайности и под воздействием тягот втянуло голову в воротник благопристойности, укоротив повод [своих] желаний по отношению к высоким проповедникам.

Благодаря сиянию могущества и знакам великолепия его высокостепенства — да будет свет над его могилой! — которые проявились в отношении меня, ничтожного, я выказал столько старания и усердия, [находясь] в этом войске, что мрак язычества и вражду этих варваров ⁶я совершенно стер с зеркала мира, и знаки юности и процветания, подобно свежим весенним розам, появились на всем этом пространстве, а личина горя, мрака и /л. 47а/ притеснения исчезла с их чела.

Благодаря благословению его высокостепенства и помощи душ великих шейхов — да будет над ними милость и благоденствие! — силой плеча могущества и мощи кулака и .победы и торжества, при поддержке острых сабель [дело] покорения мятежников и врагов в [нужный] срок было отмечено успехом — по милости всевышнего бога, милостью его и благостью.

И было еще так, что, в то время как в области Аксу его высокостепенство — да будет тайна его священна!—проявлял свою благородную миссию, я, [претерпевая] трудности ради того великого, был невольно охвачен тревогой, одержимый в служении его высокостепенству, и произнес, обращаясь к себе, бейт:

— Кааба соединения с ним — цель для этого скитальца,
Доведи меня, несчастного, господин мой, до желания моего сердца!

Никого не осведомив, тайно я достиг того высокого прибежища, которое является приютом справедливых и жилищем искренних *** ⁷.

Тотчас после нашего прибытия его высокостепенство — да будет над ним милость и благоденствие! — вышел из дома и произнес языком «фактов: «Добро пожаловать! У нас возник трудный вопрос, и мы вас для того пригласили, чтобы спросить: в чем причина, что этот поход, который предпринял Хазрат-хан с несметным войском и с вашей помощью [в сопровождении] группы сметливых султанов в направлении Чалыша (?), не был сломлен? ⁸»

И я быстро вскочил, склонил свою чалму в поклоне до самой земли и произнес со /л. 47б/ смирением и кротостью, бейт:

Не этот вращающийся купол делает дело,
Все, что он совершает, [он совершает благодаря] стараниям благородных мужей. [188]

Он (Ходжа Исхак) встал и направился в храм. И от смысла этого благорасположения, которое [он мне] выказал, живительное благоухание, словно дуновение зефира, пробудило глаза [мои] от дремоты безнадежности навстречу радостной вести. После этого я вернулся и провел весь день в совершенном веселии. [Когда] наступил следующий день,— в то же время и при тех же обстоятельствах,—я размышлял сам с собою, как соизволили сказать великие***.

И снова вчерашним путем, верхом на коне, направился я к порогу убежища судьбы — его высокостепенства — да будет тайна его священна! — и говорил ***.

Когда я прибыл, его высокостепенство вышел навстречу ко мне, ничтожному, и соизволил сказать: «Принесли ли вы ответ на вчерашний вопрос?»

И снова я языком кротости и смирения произнес, бейт:

То, что юноша увидит [только] в зеркале,
Старец видит и на [поверхности] обожженного кирпича.

Его высокостепенство соизволил сказать: «Придите к решению в эти ближайшие дни и проявите старание в этом намерении». И после этого ушел в храм.

От этих речей сердце преисполнилось надеждой, словно весенний ветер принес на цветник дыхание жизни, и лужайка желаемого от радости и веселия расцвела и заулыбалась.

Я, ничтожный, вернувшись, вошел в [свое] жилище и провел всю [эту] ночь до наступления дня. Когда утро счастья показалось на горизонте благорасположения /л. 48а/ и солнце начало свое неизменное движение, я снова отправился для блаженного лицезрения его высокостепенства — да будет тайна его священна! — и говорил про себя, бейт:

О великий, чистая совесть твоя — зеркало, являющее бога,
Да не уменьшит бог сень твоего покровительства над нашими головами!

Когда я прибыл и остановился на пороге благороднейшего из ишанов, в дверях появился он, [облеченный] величием бога. Он осветил мир и соизволил произнести: «О султан, произнесите обет ходжам и направляйтесь в область Чалыша и Турфана, и да помогут [вам] новые милости божьи и безмерная благость господня! Ступайте же и соберитесь с мыслями!» ***.

От этой оживляющей душу милости, которая была словно откровение с небес, дворец желаемого увеселился дружбой, и от живой воды его слов сад сердца преданных друзей стал цветущим и благоуханным.

Я тотчас же вскочил и, поцеловав со смирением порог служения и произнеся обет ходжам, прочел благоухающую фатиху, облачился в одежды паломника и отдал приказ, чтобы войско, оседлав коней, [выступило] по направлению к Чалышу и Турфану.

Поскольку киргизам и казахам, [находящимся поблизости], была дана острастка, никто из эмиров не выразил согласия. [Они] говорили:

«Эту зиму надо переждать, а вот весной — все, что приказано, следует выполнить».

Оттого что моя вера в слово племени Али была тверда и непоколебима, я не смог выжидать и не сделал так, как говорили воины. /л. 48б/ Стремительно вскочил я в седло, проехал один-два перегона ⁹, [189] — войско сзади нехотя подоспело. Возле местности Джам, которой я достиг, эмиры потеряли терпение, объединились и обратились ко мне:

«Докладываем, говорим по дружбе: пришло известие, что казахи, оседлав коней, задумали [напасть] на эту область. Давайте отъедем от этого [места] на расстояние одного месяца пути. Что тогда смогут сделать эти бесстрашные псы [вашим] подчиненным?»

Когда я понял единодушие этой толпы, я сказал: «О несчастные! Знаменитыми было сказано...*** ¹⁰. После того как тот великий приказал выступить к Чалышу и Турфану, что за мысль может быть о промедлении?.. Исполните свой долг, и все, что сказано, совершите. Я, который голову благоговения положил на порог счастья этого осененного знанием старца и сердце служения отдал слугам его высокостепенства, разве я пойду против его мнения?!»

Так сказал и протянул руку к стреле и луку. Вся эта толпа бросилась от меня бежать. А я, вложив стрелу в лук, выстрелил, чтобы устрашить это сборище, и попал в какого-то человека...¹¹

Комментарии

1 «Melanges Asiatiques tires du Bulletin de Г Academic Imperiale des Sciences de St.-Petersbourg», стр. XIII.

2 А.-З. Валидов, Восточные рукописи в Ферганской области, стр. 304; А. А. Семенов, Указатель персидской литературы, стр. 20.

3 См. предисловие "Сияние сердец".

4 Передается один из первых разговоров между шейхом Ходжой Исхаком и вступившим в число его учеников автором тазкире.

5 Весь отрывок написан рифмованной прозой, и повторение одних и тех же эпитетов к киргизам и казахам определяется во многом, по-видимому, соображениями рифмы: киркuз-u би тамиз казак-и пурнифак.

6 В тексте: залиман.

7 Звездочки обозначают пропуск бейта.

8 Неясен смысл фразы: ***.

9 В тексте: манзил.

10 Пропуск месневи.

11 В дальнейшем рассказе упоминаний о киргизах не встречается.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории киргизов и Киргизии. М. 1973