АБУ-Л-ФАЗЛ БЕЙХАКИ

ИСТОРИЯ МАС'УДА

1030-1041

ЛЕТОПИСЬ ГОДА ЧЕТЫРЕСТА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОГО

Первым днем месяца мухаррама было воскресенье ¹. В среду, четвертого числа сего месяца ², эмир, да будет им доволен Аллах. прибыл в Балх — это был первый [день] месяца азар ³ — и остановился в кушке /495/ Дер-и Абдала'ла. В понедельник, девятого ⁴ числа сего же месяца, он перешел в Баг-и Бузург и туда же перевели висаки и диваны, кои устроили прекрасно. Место было просторное и самое приятное. В тот же день, когда эмир прибыл в Балх, [туда же] приехал и владетель ⁵ Чаганьяна. Ему устроили добрую встречу, поместили в достойном месте и подали безмерное число яств и хранившихся наготове закусок для приезжих. На следующий день он явился на поклон, повидал эмира и ему было оказано много почета и ласки. [Затем] он возвратился в тот же кушк, который для него приготовили. Несколько раз в день к нему являлся посольский пристав Бу Али и всякий раз приносил с собой какой-нибудь знак милости и подарок по высочайшему повелению. А дары, кои привез владетель Чаганьяна, как-то: дорогих лошадей, турецких гулямов, соколов, пантер и предметы, происходившие из тех краев, доставляли к эмиру во множестве и пришлись они кстати.

В четверг, девятого числа месяца мухаррама, устроили большое и прекрасное угощение. Отправили заводных лошадей и привезли чаганьянского владетеля. Играли в човган, затем сели за стол, а потом пили вино. День прошел приятно. В среду, в половине месяца мухаррама ⁶, чаганьянский владетель надел на себя весьма дорогой халат, какой дают владетелям областей, а к нему еще сделали добавления; потому что сей благородный муж приходился зятем и состоял в свойстве с сей высокой стороной [по браку] с одной из царевен. Владетель Чаганьяна жив и поныне, в лето четыреста пятьдесят первое ⁷, [но] дело его испортилось, ибо оказался он нескромен, и в Чаганьяне за него находится ходжа-реис Али Микал ⁸. Столько, сколько мы сказали,— достаточно. [439]

Когда владетель Чаганьяна надел на себя халат, его представили пред лицо эмира и он, как полагается, исполнил обряд поклонения. Эмир удостоил его большого уважения и ласки и сказал: “Много неприятностей доставили эмиру эти не знающие своего места выскочки, сыновья Али-тегина. Когда до нас дошла весть, был послан сипахсалар с войсками и мы [сами] прибыли сюда ради исправления положения. Поезжай счастливо в свою область и собери свой народ, потому что отсюда через Джейхун переправится именитый салар с сильным войском, пусть твой народ возьмется рука об руку [с ним], дабы повергнуть ниц этих искателей подходящего случая”. “Сделаю так”,— ответил [тот], отдал поклон и удалился. Его усадили в саду в тереме, туда же пришли везир с начальником посольского дивана; они возобновили его договор с султаном и приняли от него присягу. [Потом] его отпустили обратно и он в час предзакатной молитвы отправился в Чаганьян.

/496/ Эмир в воскресенье, за четыре дня до конца месяца мухаррама ⁹, поехал в Дерегез на охоту с близкими своими людьми, недимами и мутрибами, и в воскресенье, в третий день месяца сафара ¹⁰, приехал в Баг-и Бузург. На другой день прибыл посол от сыновей Али-тегина по прозванию Ука, а по имени Муса-тегин, с одним самаркандским ученым мужем. Посольский пристав доставил их в город и хорошо угостил. Через три дня, когда отдохнули, их представили [пред лицо эмира], но эмир ничего не произнес, ибо был в обиде на пославших. Везир спросил: “В каком состоянии вы оставили эмиров?” Ука ничего не мог ответить. Заговорил ученый муж — он был красноречив — и сказал: “Мы приехали принести извинения, и подобало бы по великодушию великого султана [их] принять, ибо эмиры наши молоды, а дурные и зловредные люди побуждают их ходить в этот край”. Великий ходжа ответил: “Повелитель мира глядит на [внутренние] убеждения, а не на поступки”. Их проводили в терем.

Везир с начальником посольского дивана уединились с эмиром для негласного совещания. “Да будет долгой жизнь государя! — сказал великий ходжа,— Хорасан, Рей, Гурган и Табаристан — все волнуются. Государь отозвал из Гургана Бу-л-Хасана Абдалджалиля с войском: с гурганцами заключили как бы соглашение и было благоразумно удалить [оттуда] Бу-л-Хасана под каким-нибудь видом. Сыновья Али-тегина нам наполовину враги, [но] лучше пусть будут между [нами] внешне добрые отношения, чем они станут настоящими врагами. Слуге [государя] кажется правильней принять извинения этих молодцов и заключить договор, как с их отцом”. “Ладно,— согласился эмир, ступайте в терем и совершите это дело”.

Великий ходжа и ходжа Бу Наср пришли в терем и внимательно рассмотрели послание сыновей Али-тегина. Послание было весьма [440] смиренное — они просили извинения за Термез и Чаганьян, ибо то случилась ошибка, и человек, который их к ней побудил, наказан по заслугам. Может быть великий султан найдет возможным простить то, что произошло, дабы снова была восстановлена передававшаяся по наследству дружба. Устные заявления были в таком же роде. Бу Наср отправился к эмиру, доложил и принес хорошие ответы с большой сердечной теплотой. Посольский пристав проводил послов [сыновей Али-тегина] в их помещение. Везир назначил послом Мус'ади. Егo дело справили, и написали послание и устное заявление. Али-тегишхским послам пожаловали халаты и награды. Все уехали. Наступил мир, заключили договор так, чтобы было спокойствие. Владетеля Чаганьяна тоже присовокупили к этому делу, дабы и на него не покушались.

/497/ В воскресенье, десятого числа месяца сафара ¹¹, везиру дали халат, весьма прекрасный халат. В тот же день хаджибу Субаши дали чин старшего хаджиба, халат и все принадлежности [к нему], как-то: значок, манджук, литавру, барабан малый, барабан большой, ковры, серебряные обертки ¹² и другие предметы, кои дают с этой должностью. Оба вельможи отправились домой и им отлично воздали должное. На другой день дали халат Тилаку на саларство над индийцами, халат прекрасный. Когда он предстал пред лицо эмира и поклонился, эмир сказал казначею: “Принеси украшенное самоцветными камнями ожерелье, которое приготовили”. Принесли. Эмир взял [его], подозвал Тилака и высочайшей рукой своей набросил ему ожерелье на шею и на словах выразил ему много любезного за услугу, которую он оказал в деле с Ахмедом Йинал-тегином. [Тилак] удалился.

В среду, четырнадцатого числа месяца раби ал-эввель ¹³, устроили большое угощение, очень пышное. Расставили семь столов в большой суффе и на всех лужайках Баг-и Бузурга. Всех вельмож, родичей, свиту и военных из разных отрядов ¹⁴ разместили и усадили за те столы. Подали вино, и дело пошло знатно. Из-за столов вышли пьяные. Из сада эмир перешел на один дуккан и сел за вино. День окончился прекрасно. Во вторник, двадцатого числа сего же месяца, дебиру Бу-л-Ха-сану Ираки дали халат и золотой пояс на саларство над курдами и арабами, а его брату Бу Са'иду дали халат, чтобы он был его заместителем и преемником во главе этого отряда и с отрядом пошел бы в Хорасан, покуда вслед за ним не прибудет Бу-л-Хасан. В воскресенье, двадцать пятого числа сего же месяца ¹⁵, пришло письмо из Газны о кончине Бу-л-Музаффара, сына ходжи Али Микала, да будет над ним милость Аллаха! Замещая [своего] отца, он был мужем проницательного ума, способным и дельным.

В это же время приехали гонцы от хорасанского сахиб-дивана Сури и почтовых начальников, что туркмены-сельджуковцы и иракские [туркмены], кои примкнули к ним, принялись за дело: посылают по [441] областям в разные места, обижают раиятов, отбирают все, что находят и зло от них большое. Пришло письмо из Буста, что толпа туркмен пришла в Ферах и Зиркан и угнала множество скота. Прибыли письма и из Гузганана и Серахса по тому же поводу. /498/ [В них] напоминали, что следует принять решительные меры на сей счет, а не то Хорасанская область пойдет прахом. Эмир Мас'уд, да будет им доволен Аллах, созвал негласное совещание с везиром, столпами державы, родичами и свитой. Порешили на том, чтобы старший хаджиб Субаши отправился в Хорасан с десятью тысячами конных и пятью тысячами пеших [воинов], а брат Бу-л-Хасана Ираки со всем курдским и арабским войском пребывал бы в Герате, покуда вслед за ним не подоспеет Бу-л-Хасан. Всем слушаться распоряжения старшего хаджиба и действовать как будет повелевать взаимное наблюдение ¹⁶. Хорасанскому сахиб-дивану Сури обратить внимание на денежные средства для войска, дабы оно не терпело нужды, и Хорасан был бы очищен от туркмен в скорости.

В понедельник, четырнадцатого числа месяца раби-ал-ахир ¹⁷, эмир сел верхом, поехал в поле и остановился на одном высоком месте с чрезвычайной пышностью. Царевич эмир Мавдуд, великий ходжа и все вельможи державы стояли, готовые служить [государю]. Конные и пешие, все снаряженные, в полном вооружении и множество ярых, отборных слонов под доспехами, с балдахинами и седлами, в том числе и те войска, кои были назначены в Хорасан, стояли каждая народность и каждый полк отдельно. Старший хаджиб Субаши устроил все весьма великолепно, так что эмир похвалил. Точно так же сделали Бу-л-Хасан Ираки и прочие предводители. Сотворив пополуденную молитву, с этим смотром покончили.

Назавтра, в исходе ночи, брат Ираки с курдским и арабским войском выступил. Через три дня двинулся с войском, кое было назначено с ним, хаджиб Субаши. Должность войскового кедхудая и осведомителя эмир изволил дать Са'иду Серрафу. Получив распоряжение, тот отправился вслед за хаджибом. Говорили, что этим войскам, дабы заправлять их делами, надобен благоразумный и надежный ариз. Средства ¹⁸ войскам [пусть] давали бы по его бератам, [и право] разрешения и запрещения, утверждения и отмены должно быть у него, потому что положение в Хорасане меняется быстро и не всегда бывает возможно обращаться в [высочайшее] присутствие. Выбор пал на Бу Сахля Ахмеда, сына Али. Его наставник ¹⁹, ходжа Бу-л-Фатх Рази, ариз, отослал его к эмиру. Везир его очень расхвалил, и эмир соизволил насчет его дать указ со своей печатью. Послание к нему написал я, Бу-л-Фазл, и юн тоже уехал и очень прославился на этой службе.

/499/ Когда со старшим хаджибом в Хорасане случилась беда, как я расскажу, сей благородный муж лишился огромного состояния и [442] множества драгоценного убранства — оно попало в руки туркмен. Они причинили ему большие обиды и прочее его имущество отобрали [в свою] казну ²⁰. В конце концов он спасся от них и возвратился в присутствие государя. Он жив доселе, когда я сочиняю сию книгу, и является крепкой подпорой войскового дивана, но, само собой, за ряд помощников ²¹ он не продвинулся — слишком он нетребователен, одинок и любит уединение. Никому до него нет дела, когда отставляют одного ариза, сажают другого. Все мудрые люди предпочитают поступать так, как он поступает. [Итак], он тоже отправился, присоединился к старшему хаджибу, н все пошли в Хорасан.

В четверг, девятого числа месяца джумада-л-ула ²², эмир поехал на охоту в окрестности Мерварруда и в понедельник тринадцатого числа сего же месяца приехал в Баг-и Бузург, а в среду, семнадцатого числа месяца джумада-л-ухра ²³, он из Баг-и Бузурга возвратился в кушк Дер-и Абдала'ла. На другой день он оттуда поехал в Термез охотиться на львов. Прекрасная охота длилась семь дней; [затем] он снова вернулся в кушк. В субботу, в первый день месяца раджаба ²⁴, он выступил из Балха по дороге в столицу Газну и в пятницу, двадцать первого числа [сего же] месяца ²⁵, здрав и невредим прибыл в столицу и счастливо расположился в старом махмудовом кушке в Афган-Шали. Мас'удов кушк был уже построен. Поздним утром он сел верхом и поехал туда, все обошел, пытливо осмотрел и назначил помещения для чиновников, висаки для дворцовых гулямов, для диванов везира, ариза, начальника посольского дивана и правителя двора. Затем он возвратился в старый Махмудов кушк. Все люди спешно занялись делом, каждый устраивал свое место. Ферраши расстилали султанские ковры и прибивали занавесы. Такой кушк нигде не показывают и ни один падишах подобного здания не изволил построить. Все [эмир Мас'уд] подготовил благодаря своему знанию и мастерству зодчего, и чертежи он начертал высочайшей своей рукой; в подобного рода приборах, особенно в зодческих, он разбирался отлично, да будет им доволен Аллах!

Сей кушк воздвигли в четыре года. Сверх средств ²⁶, которые он истратил на содержание [наемных рабочих], еще в два раза больше пришло хашара и бесплатных рабочих ²⁷. От Абдалмелика, художника-зодчего, я слышал, что однажды у серхенга Бу Али, кутвала, он говорил: у меня-де записано семь раз по тысяча тысяч диремов, истраченных на содержание. Бу Али сказал: /500/ а мне, дескать, известно, что хашара и бесплатных рабочих было в два раза больше, и все с моего ведома. Ныне этот кушк знаменит на весь мир, даром что приключилось много бедствий. Здания и сады — целы и уже двадцать лет, как к. зданиям делают добавления, и только кое-где у этих зданий произошли повреждения. Навсегда останется эта великая столица и славные здания жителям на радость, клянусь Мухаммедом и семейством его! [443]

Эмир, да будет им доволен Аллах, во вторник, за пять дней до конца месяца раджаба ²⁸, переехал в сей кушк и там обосновался. В понедельник, девятого числа месяца ша'бана ²⁹ над несколькими эмирами-сыновьями совершили обряд обрезания. Устроили большой званый праздник с отменной пышностью. Семь суток развлекались и услаждали себя вином. Эмир ради удовольствия по [случаю] этого торжества и кулух-андаза ³⁰ — приближался месяц рамазан — развлекался в этих садах. Были и пиры с вином. Потом приготовились к месяцу поста и с понедельника запостились. В пятницу, пятого числа того же месяца ³¹ пришли тайные извещения из Хорезма, весьма важные, что та область утвердилась за Исмаилом Хенданом, сыном хорезмшаха Алтунташа, и всех гулямов, кои убили его брата, поймали и в скорости казнили смертью, а также всех тех, кто принадлежал к великому ходже Ахмеду, сыну Абдассамада; другого его сына тоже убили. Хутбу прочитали на имя повелителя верующих и на имя Хендана. Все дела в руках Шукр-Хадима, дороги преграждены. От туркмен к нему непрерывно ездят посланцы и от него к ним.

Эмир крепко задумался при этом известии и приказал задержать в Газне брата Хендана — Рашида. В среду праздновали ³² по всем правилам и пышно. Царевичей и свиту усадили за столы и подали вино. В воскресенье, пятого числа месяца шавваля ³³, эмир отправился на охоту в Жех с близкими военными людьми, недимами и мутрибами. Загнали много зверей и всадники на верблюдах доставили [добычу] каждому из вельмож державы. В другoе воскресенье, двадцать шестого числа месяца шавваля ³⁴, Бу-л-Хасан Ираки, салар курдов и арабов, отправился в Герат через Гур с прекрасной сбруей и богатым убранством. Еще раньше двинулся в Хорасан /501/ с войском хаджиб Субаши; по этой причине заволновался и Джибаль.

В субботу, в третий день месяца зу-л-ка'да ³⁵, царевич эмир Мадждуд надел на себя халат эмирства в Хиндустане с тем, чтобы поехать в Лахор, халат прекрасный, какой дают эмирам, когда они сыновья подобного падишаха [как Мас'уд]. Ему придали трех хаджибов с войском. Бу Наср Али Новки из нашего дивана поехал с ним за дебира, Са'д Салман за мустовфия, а [право] развязывать и завязывать ³⁶ получил серхенг Мухаммед. Были у этого царевича и литавра, значок, большой барабан, слон и балдахин. На другой день он предстал пред лицо отца, да будет им доволен Аллах, построив [свое войско] в полном порядке в Баг-и Пирузи. Султан обнял его, а он откланялся и отбыл. Рашида, сына хорезмшаха, в узах повезли вслед за ним, чтобы ему находиться безвыездно в городе Лахоре.

В четверг, восьмого числа месяца зу-л-ка'да ³⁷, прибыло письмо из Рея с тремя конными вестниками, что победоносное войско нанесло поражение Ала ад-довле Сыну Каку, и область Джибаль успокоилась. [444] Некоторое количество туркмен, коих он лаской приманил из Хорасана, дав им золота, снова ушло. С получением сего известия эмир повеселел. Протрубили в рога, пробили в барабаны, а вестников наградили и отослали обратно; они много чего получили. Написали ответы с похвалой ходже-начальнику Ирака Бу Сахлю Хамдеви и сипахсалару Таш[феррашу]. Было сказано: “Теперь знамя наше двинется в Буст, а оттуда мы пойдем в Герат, и дела поправятся”. Вестники уехали. Я потому не описываю эти бои, чтобы не лишить порядка “Историю”. Обстоятельное изложение того, что происходило в Рее и Джибале, будет подробно представлено в отдельной главе, начиная с того времени, как Бу Сахль поехал в Рей и до той поры, когда он возвратился в Нишабур, и мы потеряли Рей и Джибаль. В той главе изъясняются все события.

В субботу, двадцать четвертого числа месяца зу-л-ка'да ³⁸, был михреган. Эмир, да будет им доволен Аллах, сел праздновать михреган сначала в суффе нового серая в пишгахе ³⁹. Престол, венец и сидения ⁴⁰ еще не были сделаны, их изготовляли золотых дел мастера и закончили только спустя долгое время. Для того был другой день, как будет описано в своем месте. Царевичи, /502/ родичи и свитские предстали пред лицо [государя], осыпали его монетами и удалились. Всех по чину усадили в той большой суффе, которая на правой и левой [стороне] от серая. Начали приносить дары от властителя Чаганьяна, от Бакалиджара, владетеля Гургана,— когда Бу-л-Хасан Абдалджалиль из того края вернулся обратно, и в Хорасане стало беспокойно, было признано за благо снискать расположение Бакалиджара, чтобы снова привлечь его [на свою сторону]; [от него] приезжал посол, отсюда ездил доверенный человек, и опять было заключено соглашение, хотя Бакалиджар был обижен и побит; одним словом, он успокоился и с его стороны никаких покушений не происходило и никакой крамолы не объявлялось,— от владетеля Мекрана, от хорасанского сахиб-дивана Сури и от прочих чиновников со всех сторон государства. Заняло порядочно времени, покуда с этим покончили.

Потом эмир встал, перешел в маленький, личный свой серай и, переменив одежду, явился в зимнее помещение, в гумбад, который находился слева от приемной суффы. Такие два помещения, летнее справа и зимнее слева, никто не видывал, честное слово; помещения и до сего времени стоят на месте — и пусть стоят вечно!— нужно [только] пойти и посмотреть. Это [зимнее] помещение, весьма большое и просторное, украсили и сложили в нем печь, на которую ферраши подымались по ступенькам и закладывали топливо; и печь еще на месте. Дрова зажгли, вошли гулямы-стольники с вертелами и начали вертеть кур, [варить] яйца, каваже ⁴¹ и что требуется царям в день михреганз из сухты ⁴²; шпарили барашков ⁴³. [445]

На собрание явились вельможи державы, уселись и недимы и принялись /503/ за дело. Съедали все без остатка, вылизывая пальцем. Вкруговую пошло вино в многочисленных кадахах, балбалахисатгинах, заиграли мутрибы, и день выдался такой, какой выдается только у таких падишахов. Везир вина не пил и, когда оно обошло один-два кpуга, он удалился, а эмир оставался почти до часа пополуденной молитвы, так что прихожие недимы ⁴⁴ удалились. Затем он пришел в суффу наибов, которая неподалеку от сада,— там с царским великолепием было устроено собрание. Туда явились ближние недимы ⁴⁵ и мутрибы и [государь] пробыл там до часа предзакатной молитвы, потом разошлись.

В понедельник, в девятый день месяца зу-л-хиджжа и в десятый день ⁴⁶, праздновали. Эмир, да будет им доволен Аллах, пришел на хазру, которая на возвышенной части площади лицом к Дашт-и Шабехар, и остановился. Сотворили праздничную молитву и исполнили обряд жертвоприношения. С хазры эмир спустился вниз и сел в большой суффе, где приготовили стол. За стол посадили родичей, свитских и вельмож. На стол подали вино и пустили вкруговую.

На другой день эмир открыл прием, а после него созвал негласное совещание с визиром и вельможами державы. После многих прений было решено, что эмир отправится в Буст и везир будет находиться при нем — ежели потребуется, то высочайшее знамя двинется в Герат, а ежели [в этом] нужды не будет, [государь туда] пошлет везира. Царевич эмир Мавдуд и сипахсалар Али Абдаллах получили распоряжение выступить в Балх со своими людьми и сильным султанским войском и стоять там, покуда весь Хорасан не будет заполнен вельможами и свитскими. [Царевич и сипахсалар удалились] и стали готовиться.

На следующий день эмир сел на слона и с ближними людьми остановился на поле Шабехар для того, чтобы возлюбленный сын и сипахсалар прибыли со снаряженным войском и, построившись в порядке, прошли мимо [него]. Оба могущественных мужа и предводителя откланялись и двинулись в Балх; халаты они получили еще до того, как тронулись [в путь]. Эмир счастливо приехал в кушк. Справили весьма дорогой халат эмиру Са'иду; он надел его на себя, а султан оказал ему ласку и дал распоряжение пребывать в Газне, в кушке Абу-л-Аббаса Исфераини в Дих-и Ахангеран. В крепости серхенгу Бу Али, кутвалу, /504/ дали халат, и он получил распоряжение руководить сына [государя] и ведать дела Газны. Законоведу Нуху на сей год султан повелел быть недимом царевича, а это человек, достоинство и важное значение которого ныне не составляет тайны, и он мой друг. О нем я [здесь] скажу лишь столько, впоследствии, по правилу бытописания, скажу еще, ибо обстоятельства меняются. Ходже Мухаммеду, сыну Мансура Мишкана, [446] да будет над ним милость Аллаха, тоже повелено быть недимом [царевича].

Султан возвышал этого сына и прибавлял ему драгоценных вещей гулямов, [всяких] принадлежностей, челяди и слуг. Казалось он любит его сильней всего. Так хотел отец, а господь бог, велик он и всемогущ — иначе: ибо царевич отошел [в иной мир] в юности, как я расскажу ниже и престол царства после отца достался Мавдуду, и отмстил за отца сей отпрыск льва. Все они померли, да смилуется над ними Аллах, велик он и всемогущ, и да будет жизнь вечная великому султану Ибрахиму ради Мухаммеда и всего семейства его!

Когда эмир Мас'уд освободился от дел, сераперде разбили на дороге в Буст, и он выступил из Газны в четверг, тринадцатого числа месяца зу-л-хиджжа, [и остановился] в Тегинабаде в среду двадцать шестого числа сего же месяца. Там он семь дней предавался удовольствиям и питью вина, а затем потянулся в Буст. *А Аллах знает лучше!*

Комментарии

1. 5 ноября 1035 г., среда.

2. 8 ноября, суббота.

3. Азар — месяц древнеиранского календаря. Ныне соответствует времени 23 ноября — 22 декабря. См. примеч. 47 к летописи 421 г.

4. Так как ниже правильно указывается дата — четверг 9 мухаррама, то здесь, очевидно, следует читать понедельник 6 мухаррама.

5. ***

6. 20 ноября 1035 г.

7. 1059—1060 г.

8. Фраза в оригинале не совсем ясна. Возможно, текст не исправен.

9. 30 ноября 1035 г.

10. 7 декабря.

11. 14 декабря 1035 г.

12. ***

13. 18 декабря.

14. ***

15. 29 декабря 1035 г.

16. Т. е. взаимное наблюдение отдельных групп своих войск и оказание своевременной поддержки в случае надобности.

17. 15 февраля 1036 г.

18. ***

19. Т. е. начальник.

20. ***

21. ***

22. 10 марта 1036 т.

23. 17 апреля, суббота.

24. 30 апреля.

25. 20 мая.

26. ***

27. ***

28. 25 мая 1036 г.

29. 7 июня.

30. *** — последние дни или только один последний день месяца ша'бана, который отмечают разного рода развлечениями, увеселениями и угощениями перед постом месяца рамазана.

31. 2 июля 1036 г.

32. Праздник окончания поста.

33. 1 августа.

34. 22 августа.

35. 28 августа.

36. Т. е. разрешать и запрещать и вообще иметь полномочие на управление делами.

37. 2 сентября 1036 г.

38. 18 сентября 1036 г.

39. *** — портик, галлерея.

40. ***

41. ***, — яйца, сваренные в мешочек.

42. *** — хлеб из теста, замешанного на луковом соке. СН, II, 615.

43. ***; согласно примечанию на поле АП, 511, туши ягнят обдавали кипятком, удаляли руками шерсть, затем целиком жарили на вертеле.

44. *** - они, по-видимому, присутствовали только на торжествах и собраниях в приемных апартаментах дворца.

45. *** - ближние или личные недимы обязаны постоянно присутствовать при принятии пищи или питье падишаха независимо от того, присутствуют ли при этом другие недимы или нет. “Кабус-наме”, перевод Е. Э. Бертельса, 191. Кроме того, эти недимы, составлявшие более тесное окружение султана, имели, как видно, доступ и в личные покои его.

46. 3 октября 1036 г. В оригинале ошибочно вместо девятый второй. День жертвоприношения мусульмане празднуют 10 зу-л-хиджжа.

Текст воспроизведен по изданию: Абу-л-Фазл Бейхаки. История Мас'уда. Ташкент. Изд-во АН УзССР. 1962