ЭККЕХАРД ИЗ АУРЫ. ВСЕОБЩАЯ ХРОНИКА ЭККЕХАРДА. DrevLit.Ru

ЭККЕХАРД ИЗ АУРЫ

ВСЕОБЩАЯ ХРОНИКА ЭККЕХАРДА

EKKEHARDI URAUGIENSIS CHRONICON UNIVERSALE

Часть вторая.

Годы 1106 – 1125.

О король ¹, намеревающийся побеждать в вечности! Я, ничтожный человечек Эккехард, добравшись после многих лет несчастий до твоих золотых времён, и, наблюдая, как после отбора лучшего из сочинений различных летописцев корабль, излагающий ход времён от самого начала времени, уже добрался, наконец, через многочисленные опасности Сциллы и Харибды в гавань твоего славного царствования, радуюсь сверх всякой меры человеческого оценивания и вполне подобающим, как я полагаю, образом отказываю перу в награде свободы, которую оно, уже утомлённое, страстно жаждет; более того, я самым преданным образом посвящаю его, готовое и впредь служить по мере сил и даже сверх сил, твоему прославлению, пока им управляет это тело. Почему бы и нет? Ведь тебя, о государь народов, посредством многочисленных уже рыданий едва добытого, наконец, у отца духов главу находящейся в печали [церкви], по праву сопровождает всякий католический и православный член этой же церкви с такой благожелательностью, какая только в его силах, и весь римский мир, восставший уже из праха от моря до моря, вернее, весь мир от восхода солнца и до захода, поздравляет тебя с несказанным ликованием. В тебе все здравомыслящие сердца видят восставленную Давиду праведную отрасль ²; но, в особенности, служители Божьи, вырвавшиеся отовсюду из убежищ, свидетельствуют, что ты – воссиявший ради них свет во мраке, и, приводя о тебе некое Божье пророчество, говорят, что пришло уже Его время миловать; слышать о твоём таланте что-либо праведное или святое, является, как считают все святые души, результатом их служения царю Христу. Да будет блажен твой век и пусть длится он более славно, чем все великолепия твоих предков по отцу и по матери, если твою августейшую грудь сделает местом своего обитания Дух, которого день и ночь желают тебе и о котором молят все обеты тех, которые угодны Богу.

Завершается пролог. ³

1106 год от воплощения Господня.

При посредничестве Генриха Младшего в Майнце на Рождество Господне состоялось столь внушительное собрание всего Германского королевства, какого не видели на протяжении многих лет. Ибо те, которые присутствовали, рассказывают, что там было тогда 52 князя, или ещё более, так что было отмечено отсутствие только герцога Саксонии Магнуса, которому помешал прийти чересчур дряхлый возраст. Там прибывшие легаты апостольского престола, а именно, епископ Альбанский вместе с Констанцским, письменно и устно засвидетельствовав приговор об анафеме против Генриха Старшего, так называемого императора, неоднократно провозглашённый столькими следовавшими друг за другом папами, подтвердили, что всё множество людей, вернее вся рассеянная по всему кругу земному церковь уже многие годы властью Христа и блаженного Петра отделена от общения с ним.^1* По этой причине, в то время как он пробовал явиться в Майнц из крепости, в которой находился, князья, чтобы уберечься от возмущения народа, который обычно больше сочувствовал его партии, чем партии сына, сами вышли к нему в Ингельхайм и, наконец, окружив его общим собранием, вынудили его к признанию вины ^2* и изъявлению покаяния. Поскольку легаты не могли тут же вернуть ему церковное общение и указать меру покаяния без решения генерального собора и исследования со стороны папы,^3* он, вняв советам той и другой партии, передал во власть сына королевские и императорские инсигнии, а именно, крест и копьё, скипетр, державу и корону, желая ему удачи и с горьким плачем вверяя его князьям, и обещал впредь позаботиться о спасении своей души согласно решениям верховного священника и всей церкви.

Таким образом Генрих, 5-й этого имени, избранный в короли сперва отцом, а затем, уже вторично, всеми князьями Германии, и католически утверждённый посредством возложения рук апостольскими легатами, после того как принял, согласно обычаям отечества, присягу как от епископов, так и от мирян, начал царствовать 82-м от Августа в 50-й год правления своего отца, в 1858 год от основания Города, в 5058 год от начала мира^4* и, как сказано, в 1106 год от воплощения Господня.

Итак, когда перед королём и всеми князьями и епископами всей Германии, перед всем духовенством и народом были доставлены послания римского престола по поводу различного и укоренившегося осквернения церквей этого королевства, и, напротив, всеми было единодушно обещано исправление, то и король, и князья приняли решение отправить к святой матери римской церкви стольких и таких влиятельных послов от этих земель, которые были бы в состоянии надлежащим образом дать отчёт в обвинениях, тщательно исследовать спорные вопросы и во всех отношениях мудро позаботиться о церковных выгодах. Для этого дела были отобраны исполненные духом мудрости мужи, славные должностями, благородством рода, изысканностью или богатствами, достойные всяческого уважения как духовного, так и светского: из Лотарингии и Саксонии – архиепископы Бруно Трирский и Генрих Магдебургский, из восточной Франконии – Отто Бамбергский, из Баварии – Эберхард Эйхштеттский, оба назначенные епископы, из Алеманнии – Гебхард Констанцский и некоторые другие епископы, а также множество благородных мужей мирского чина со стороны короля; среди прочих заданий они получили самое главное – добиться, если это возможно, чтобы благодаря им в заальпийских землях было явлено присутствие господина папы.

Так собственно,^5* таким образом свет истинной веры, закрытый тучами в течение уже многих лет, вновь начал сиять в наших землях; ересь Викберта и Генриха оглашена и всесторонне обсуждена, уличена и изобличена, отвергнута и опровергнута, осуждена и предана анафеме; после того как были устранены или изгнаны еретики, на епископские кафедры были назначены католики, а некоторые из них даже посвящены посреди этих праздничных дней. Затем рвение к закону Божьему внезапно вспыхнуло с такой силой, что из церквей была исключена целая толпа лжеепископов, а всех тех, которые были ими рукоположены, отстранили от должностей вплоть до генерального слушания. Ибо римская церковь уже, после того как по Божьей воле возвысились её рога ⁴, велела для внушения страха всем членам раскола повсеместно даже кости его главы, а именно, так называемого папы Викберта, выбросить из его могилы, что уже шесть лет занимала место в Равеннской церкви, и постановила ликвидировать все его распоряжения, как распоряжения не истинного апостольского священнослужителя, но как безбожного захватчика.

Между тем ^6* Вернер ⁵, один из разряда королевских министериалов, который стоял во главе марки, находившейся в Аквинских пределах, будто намереваясь воскресить эту ересь, собрав отовсюду в Италии войска и подкупив также большими деньгами некоторых римлян, в то время как господин папа находился в Беневентских краях, посадил на кафедру святого Петра – о ужас! – некоего лжеаббата из Фарфы и пожелал назвать этого папу цезаря именем Сильвестра ⁶. Однако, спустя малое время он постыдно, как и заслуживал, был устранён католиками и в награду за своё безумие понёс ущерб в дурно приобретённых и ещё хуже растраченных деньгах, помимо ущерба в вере, о котором этот несчастный в слепоте сердца отнюдь не сожалел.

Далее, в то время как названные уже вельможи, собравшись каждый из своей земли в Тридентской долине, заночевали в городе того же названия, то есть в Триденте, некий Адальберт, молодой человек, замечательный всё же неким графством в тех землях, ранним утром напал на них, безоружных и паломников, вместе с вооружёнными горожанами, ограбил, захватил в плен и отдал под стражу, тем самым одобрив переданное ему через послов поручение его государя, а именно, бывшего императора Генриха ^7*. Ибо этот Генрих, пользуясь обычными уловками, тайно наполнил города и провинции королевства жалобными письмами и какими только мог послами, и жаловался в этих письмах, что претерпел насилие от князей, вернее, свергнут с императорского трона единственным сыном, а королевство в его несчастьях приведено в беспорядок, и предостерегал всех отцов повсюду от достойного страха примера его судьбы. По этой причине никто уже не давал свободного прохода по Италии его послам. Только Гебхард, епископ Констанцский, вместе со своими людьми, пройдя по тайным альпийским тропам, был представлен вооружёнными силами графини Матильды, этой, бесспорно, второй Деворы, к ногам папы. Остальные магнаты, схваченные, как мы сказали, глупейшим пленителем, подверглись недостойному обращению, за исключением Отто, епископа Бамбергского, которого этот Адальберт вынужден был пощадить, потому что был его вассалом. При его посредничестве были отпущены также Бруно, епископ Трирский, и граф Викберт с условием, что они встретятся с бывшим императором, чтобы заключить с ним мир, а затем вернутся, чтобы сообщить, что он велит делать с остальными ^8*. Но Иисус, который всегда рядом с теми, кто взывает к нему, и возле тех, кто печальны сердцем, внезапно, словно извлекая из своих ножен меч, вывел на этих восставших против него людей Вельфа ⁷, герцога Норика ^9*; тот, внезапно придя на третий день с сильным отрядом, прорвался через загромождённые клузы. Гебхарда ⁸, испытанного мужа, поставленного католическим королём новым епископом Тридентской церкви ^10*, которого граждане сговорились никогда не принимать к себе, он заставил принять обратно, а самого Адальберта и соучастников его преступления настолько устрашил, что они вернули новому епископу выведенных из заключения князей и саму крепость, а сами, сверх того, с босыми ногами просили прощения у тех, кого унижали. Тогда же с первой недели 40-дневного поста, в середине которого мы претерпели это, вплоть до страстей Господних^11* мы наблюдали комету необычайной яркости. Возвращаясь домой, как бедные, так и богатые, не без личного ущерба для каждого, мы получили дурную весть, что наш король Генрих претерпел несчастье со стороны некоторых восставших против него в Эльзасе мятежников ^12*, а отец короля привлёк к себе немалую помощь против сына, а именно, епископа Льежского ⁹, Генриха ¹⁰, герцога Лотарингского, Кёльн, Юлих, Бонн, называемый также Вероной, и прочие города этого края; и католической религии вновь угрожали некоторые шатания.

Впрочем, король Генрих, укреплённый уверенностью в Боге и не менее воодушевлённый врождённым великодушием ^13*, в то время как направился в Льеж, будто для того, чтобы покарать вражеские земли и на Пасху провести там хофтаг, после Вербного Воскресения ¹¹, довольно весело проведённого в Кёльне отступившими врагами, двинув свиту вперёд, вновь ощутил, как колесо фортуны повернулось к нему обратной стороной, в то время как он повёл дело весьма неразумно. Ибо он, узнав об уловках отца, который, как муж воинственный с юных лет, с помощью войск, стянутых отовсюду в город, где, как мы писали выше, был назначен хофтаг, готовил довольно основательное сопротивление, тем не менее, охваченный юношеской отвагой, хоть и был окружён небольшим отрядом, отправился туда также, как и начал путь. Ради этого дела вперёд были высланы 300 мужей ^14*, которые должны были охранять мост, построенный на реке Маас в месте под названием Визе ¹², – ибо все переправы через эту реку уже разрушили враги, – и, в то время как король праздновал в Ахенском дворце вечерю Господню ¹³, герцог Генрих с императорским ^15* войском напал на королевских рыцарей у моста и, выманив их, упорно сопротивлявшихся, благодаря искусству верховой езды, которым этот народ владеет более прочих, на равнину, окружил множеством отрядов, подавил, разгромил и взял в плен; некоторых павших также поглотила река. Здесь можно было видеть, как храбрейшие Маккавеи в битве за католический мир, после страшной резни, учинённой нечестивому народу, в великой вере и радости вверяли свои души Христу, пострадавшему за них, и утешали друг друга тем, что за такого рода переправу обрели в этот день милости прощение за прошлые грехи. От этих козней судьбы, вернее, промысла высшего судьи, настроение еретиков ^16* поднялось, но надежда православных отнюдь не начала убывать. Ибо король посреди празднования Пасхи ¹⁴, которую тогда из-за исхода дела праздновал в Бонне, по приговору вельмож лишил герцогства герцога Генриха, как виновного в оскорблении величества и врага государства, и, приняв от князей присягу, объявил по всему королевству о всеобщем походе против Лотарингии и сделал [необходимые] приготовления. Затем, когда он направился в верхние земли, отец вернулся к жителям Кёльна и, изгнав епископа ¹⁵, превосходно укрепил этот город рвами, бастионами и всякого рода оборонительными сооружениями; а сам вместе с самыми верными своими людьми отправился в Льеж ^17*.

Итак, почти уже в середине месяца июня король Генрих с многочисленным войском, то есть 20 000 человек, осадил Кёльн; но, поскольку тот, как сказано, был всеми способами сильно укреплён^18*, он почти в напрасных трудах провёл там три или четыре недели, не считая того, что молодёжь, как обычно бывает, порой вступая в схватки перед стенами, ибо не выносила задержки, в жестокой забаве обращала в бегство или повергала наземь один другого. Там также граф Дитрих ¹⁶, вернейший [вассал] короля, был поражён недугом и умер обычной смертью, муж происходивший из благороднейшего саксонского рода, ревностно преданный как всяческому благочестию, так и защите католицизма, и немало сведущий также в науках.

Между тем ^19* перед королём Генрихом предстали послы от отца, присланные из Льежа, доставив как ему, так и князьям королевства письмо, образец которого мы сочли нелишним привести здесь, а именно, для доказательства разнообразной увёртливости этого мужа, посредством которой он до сих пор на протяжении всей своей жизни лживым смирением одолевал всех своих противников:

«Генрих, Божьей милостью римский император-август, возвращает милость и расположение епископам, герцогам, маркграфам, графам и прочим князьям королевства, которые их достойны. Мы жалуемся всемогущему Богу, госпоже Пресвятой Марии, блаженному Петру, нашему покровителю, и вам, всем князьям, на то, что мы, положившись на ту верность, в которой не должны были сомневаться, подверглись беззаконному, бесчеловечному и жестокому обращению и вопреки божескому и человеческому праву, в поношение и упрёк государству были лишены как королевского достоинства, так и поместий и всего, что мы имели, так что нам не оставили ничего, кроме одной только жизни. Поскольку почти все вы там были, большинство из вас, кажется, негодовало и скорбело; но ваша печаль – увы! – ничем нам не помогла, и над нами даже восторжествовала ненавистная воля наших врагов. И поскольку мы, по совету и просьбе нашего сына, сперва приняли от него честное слово и гарантии безопасности нашей жизни и чести, доверчиво и охотно направились в Майнц в присутствие римского легата и князей, чтобы по их разумению принять меры как в отношении статуса церкви и чести государства, так и в отношении спасения нашей души, он не побоялся вопреки данному слову схватить нас в этой доброй воле и послушании и вести чуть ли не под страхом смерти; мы не осмеливаемся довериться ему так, чтобы он, как прежде, мог по своей воле подвергать нас беззакониям и оскорблениям. Поэтому мы убедительно просим вас и настойчиво умоляем, чтобы вы ради страха Божьего, чести королевства и вашего достоинства соизволили постараться, как бы мы благодаря вам смогли восстановить справедливость в нанесённых нам вашими руками обидах. Мы также охотно готовы по вашему совету и совету других благочестивых и не питающих к нам ненависти мужей дать возмещение как нашему сыну, если мы его в чём-то оскорбили, так и любому другому в королевстве. Кроме того, мы, как и были готовы оказать послушание господину папе в присутствии его легата и в вашем присутствии, так и теперь с чистым сердцем и смирением готовы лично оказать ему всё должное уважение и послушание, и по совету как вашему, так и нашего духовного отца Гуго, аббата Клюнийского, и других религиозных мужей, распорядиться по поводу статуса церкви и чести государства, насколько то в наших силах. Итак, поскольку мы готовы ко всему этому, то просим вас и настойчиво умоляем, чтобы вы ради Бога, а также ради чести государства и вашей собственной упорно увещевали нашего сына, поскольку согласно вышеназванному положению у него не осталось более никаких доводов против нас, прекратить отныне преследовать нас и наших верных и позволить нам жить в мире и покое, чтобы в спокойствии полностью завершить всё вышеназванное. Если он откажется, то мы во имя авторитета римской церкви, которой вверяем себя, и чести государства просим вас не нападать на нас и на наших верных; ибо очевидно, что он затеял всё это не из рвения к закону Божьему, или любви к римской церкви, но из стремления к королевской власти, незаконно лишив её отца. Если ни ваше вмешательство, ни какое-либо иное заступничество не смогут ныне иметь у него успех, то мы взываем к римскому понтифику и святому вселенскому римскому престолу и церкви».

После прочтения перед толпой как этих, так и других писем, кроме слов ничем не отличавшихся от предыдущих ни смыслом, ни замыслом, и направленных лично особе сына, король Генрих по совету вельмож отправил к отцу ответное послание, которое всё же велел прежде официально огласить Генриху, архиепископу Магдебурга, и этим деянием весьма скрепил с собой души своих людей. Послание было такого рода:

«После застарелого, то есть примерно сорокалетнего, раскола Римской империи, который уже почти уничтожил как божеские, так и человеческие законы, и, не говоря о всевозможных убийствах, святотатствах, клятвопреступлениях, грабежах и поджогах, не только обратил всё наше королевство в пустыню, но и довёл его до отступничества от католической веры, чуть ли не до язычества, Божья милость, наконец, обратила взор на свою церковь, и мы, сыны этой невесты Христовой, благодаря Духу Святому все разом вернулись к единству веры; ради рвения Божьего и послушания апостольской веры мы отреклись от неисправимого главы этих расколов, а именно, Генриха, нашего так называемого императора, и избрали себе католического короля, хоть и рождённого от его семени. Видя, что начало его правления является концом для него, он, будто бы добровольно, но, как свидетельствуют уже его письма, крайне неохотно, также одобрил это, возвратил регалии, со слезами вручил сыну заботу о нашей вере вместе с королевством, и обещал впредь не стремиться более к королевскому величию, но думать скорее об исцелении своей души. И вот, вернувшись ныне к прежним своим увёрткам, он на весь мир жалуется на то, что потерпел ущерб; он замышляет пронзить наши сердца мечами галлов, англичан, датчан и прочих соседних народов, а также умоляет восстановить справедливость за нанесённые ему обиды, обещает отныне с готовностью прислушиваться к нашим советам; на деле же он пытается обычными доводами расколоть этот лагерь Господень, разоружить войско Христово и старается, как то очевидно для всех, виноградную лозу Господню, которая довольно поздно уже начала цвести, отчасти сам, как лесной зверь, вновь ободрать ¹⁷, отчасти же через лисиц ¹⁸, то есть тех пагубных людей, которые к нему примкнули, потравить; посредством повторного святотатства жрецов Велиала он замышляет вновь подпасть под анафему, вернее, что и сказать-то жутко, распять во всех сердцах вторично уже воскресшего в своей церкви Христа. Поэтому как королю, так и всем князьям королевства, вернее, всему православному воинству, угодно следующее: пусть этот старик, дабы не было у него справедливых поводов жаловаться на нас, избрав какие угодно гарантии безопасности, отдав предпочтение какому угодно месту, защищает своё дело перед нынешним сенатом и народом; пусть получит правосудие и окажет правосудие, чтобы после того как все причины смуты от самого начала раскола будут всесторонне изучены, как если бы ещё ничего не было решено по этому поводу, его собственное правосудие дало ответ как сыну, так и отцу, и чтобы положение церкви и государства не после долгого перемирия, как предлагает он сам, но уже в настоящий момент перестало шататься посредством улаживания этих споров».

Когда это послание, поддержанное как королём, так и всеми князьями, вернее, всем войском, особы испытанной и исключительной мудрости, а именно, священники Альбуин и Рихвин, вместе с некоторыми благочестивыми мужами светского звания доставили часто называемому бывшему императору, едва добившись у него аудиенции и разрешения говорить, то жутко и вспоминать, какому недостойному обращению они подвергались в течение шести дней, какому огромному риску для своей жизни, из-за того, что ни в коем случае не желали вступать в общение с этим собранием злодеев; наконец, спасённые от толпы народа, бросившейся на них в той самой тюрьме, где они содержались, они без всякого сопровождения и охраны вернулись в расположенный возле Кёльна лагерь; главным всё же среди сообщённых ими ответов старика было следующее: немедленно сложить оружие и объявить [всем] на будущее о созыве хофтага по поводу такого рода враждебных отношений.

Кроме того ^20*, было слышно, что Генрих, бывший император, и Генрих, бывший герцог, отовсюду набирают войска и готовы всеми способами ещё не раз испытывать судьбу. Поэтому всё королевское, вернее, Христово войско, решив по крайней мере мечами положить конец делу, дабы стоявшие на стороне цезаря горожане случайно не оказали против них помощь, – что было весьма вероятно, – сняли осаду и, двинувшись против Лотарингии, разрушили, тем временем, укрепления и прочее, что было у мятежников, отправив к Генриху Старшему вторых послов, которые должны были предложить ему на выбор – или в скором времени выйти навстречу сыну в Ахен для заключения мира на описанных выше условиях, или не сомневаться в предстоящей ему войне. Передав тем не менее этих послов под стражу, он задумал всеми способами, но тайно готовиться к сопротивлению; однако, вслед за этими, отпущенными спустя несколько дней послами, последовал неожиданный слух о смерти самого императора Генриха ¹⁹, приятней которого ничто не могло дойти до этого лагеря. Всё же жалко говорить, что муж такого имени, такого достоинства и такой души, завладевший миром на такой большой срок времени, не заслужил благочестивой или сочувственной скорби со стороны хоть какой-либо особы среди стольких христиан, подобно любому умершему бедняку, но скорее сердца и уста всех истинных христиан и там, и где-либо ещё наполнились бесконечной радостью при известии о его смерти. Не громче пел хвалу Господу Израиль, когда утонул Фараон, не громче аплодировал Рим самому августейшему Октавиану, или кому-либо ещё из августов во время триумфа! Ибо узда, что была в челюстях народов, обернулась у них в песнь, как в ночь священного праздника ²⁰. Итак, поскольку умер, наконец, сборщик податей, прекратилась и дань, и в скором времени все, которые, только ради прибыли до этих пор примыкая к этому князю [тьмы], выставляли свои души на продажу, предали себя королю и католическому причастию. А Льежский [епископ] Отберт и прочие соепископы были среди прочего приняты в общение на том условии покаяния, что они должны вырыть из земли труп этого отлучённого, ими же погребённый в монастыре накануне, и положить в неосвящённом месте без какого-либо погребального или похоронного причастия, а архиепископы и епископы, которые там были, одобрили это, ибо тем, кому церковь отказывает в причастии при жизни, нельзя давать причастие также и после смерти. Малое время спустя после того, как это было сделано, его тело с согласия короля в каменном саркофаге доставили в город Шпейер, и оно целых пять лет оставалось там не погребённым за стенами церкви.

Таков был конец, такова смерть, такова последняя участь Генриха, который назывался его людьми четвёртым под этим именем среди римских императоров, а католиками, то есть всеми, сохраняющими по христианскому закону верность и послушание блаженному Петру и его преемникам, соответственно звался архипиратом и ересиархом, а также отступником и гонителем скорее душ, нежели тел; ибо он, не довольствуясь естественными и обычными преступлениями, выдумал и совершал, как говорит молва, некоторые неслыханные в веках и потому невероятные деяния. Если кто, по мнению тех, которые считают достойными бумаги как дурно, так и славно совершённые императорами деяния, пожелает их описать, то мы уступаем ему место, тем более, когда не сомневаемся, что некоторые из них достойны скорее забвения, нежели памяти. Благодаря многочисленным свидетелям мы могли бы также доказать, что никто в наше время ни по рождению, ни по природным задаткам, ни по силе и отваге, ни по росту и всему изяществу тела не был, казалось, более пригоден для императорской власти, чем он, если бы в борьбе пороков не опустился и не пал под их тяжестью человек внутри него. Далее, поскольку всё ещё живы и даже пребывают на высших постах многие, которых изобличило соучастие в делах этого мужа, мы, хоть и чрезвычайно боязливо, приведём здесь один факт, чтобы этот пример его осуждения они обратили себе на благо, и не добывали неправедно цветы почестей, но обращали внимание на семя, считая целесообразнее скорее стараться выкорчевать дурные посевы, чем срывать с них в будущем плоды вечной смерти. В противном случае весьма безрассудно верить, что исцелиться рана, наполненная железом, и желать служить одновременно и Богу, и мамоне; точно также невероятно с вершины фарисейской гордыни, когда он вознёсся благодаря подкупу нечестивцев, присваивать достоинство апостольского смирения и надеяться на плод иерархии от семени отступничества. Но хватит об этом. Благодарение Богу, который, хоть и поздно, но блестяще даровал победу своей церкви; ему также обратил в юбилей пятидесятый год взыскания с этого Навуходоносора тот самый галилеянин, который некогда победил Юлиана. Если же кто-то является таким ревнителем, что, словно о дне гибели Амана, не желает также остаться в неведении о дне смерти Генриха во имя будущности церкви, то пусть знает, что она наступила 7 августа, а именно, в день, когда он, впервые напав на свою мать церковь при Унштруте ²¹, отправив перед собой в преисподнюю бесчисленное множество душ, и в тот самый день марта, когда он по языческому примете имел также обыкновение совершать все свои битвы.

После этого ^21*, в четвёртую неделю месяца октября в провинции Ломбардии, на берегу реки По, в месте под названием Гуасталла ²² был проведён генеральный собор, на котором под председательством воистину апостольского во всех отношениях мужа Пасхалия II, перед огромным множеством клириков, а также и мирян, которые прибыли сюда из церквей различных королевств, и в присутствии ещё послов господина короля Генриха, многие из вражеских плевел, как то диктовала каноническая справедливость, были вырваны с корнем, многие из воздвигнутых на песке строений разрушены, очень многие насаждения подлинного семени были также посажены ещё глубже и орошены, а по церквям построены некоторые укрепления невероятной прочности. Ибо, когда в то воскресенье, которое было 21 октября, он посвятил в епископы Зальцбурга Конрада ²³ и в епископы Тридента Гебхарда, долго рассказывать, насколько неутомимо этот мудрый и верный управитель отцов семейств ежедневно восстанавливал силы своих соневольников отборнейшей пшеницей слова Божьего, низлагал лжеепископов, ставил [на их место] католиков, архиепископам жаловал паллии, а монастырям – привилегии, присутствовавших пастырей овец Христовых наставлял медовыми речами, а отсутствовавших – отеческими увещевательными письмами; некоторые, отсечённые некогда церковные члены он вновь включил в её состав, а некоторые, которые казались неизлечимыми, окончательно отсёк мечом анафемы. По поводу рукоположений, совершённых во время раскола, из-за чего возбуждались многочисленные жалобы, он с благоразумием материнской любви провозгласил весьма целительный декрет в следующих словах ^22*:

«В течение уже многих лет территория Германского королевства была отделена от единства апостольского престола. В результате этого раскола возникла такая страшная опасность, что на столь огромном пространстве земель, о чём мы говорим с болью, едва нашлись хоть немногие католические священники или клирики. Итак, поскольку столько сынов оказалось в этой беде, необходимость христианского мира требует, чтобы в отношении них было открыто лоно матери-церкви. Итак, наученные примерами и сочинениями наших отцов, которые в разные времена принимали в свои ряды новатиан, донатистов и других еретиков, мы принимаем в епископском звании епископов названного королевства, рукоположенных во время раскола, если только не доказано, что они узурпаторы, или виновные в симонии, или преступники. То же самое мы постановили и относительно клириков всякого чина, которых рекомендует их жизнь и учёность».

Обрадованные этими и тому подобными сияниями зари взошедшего над церковью света Божьего, ибо, наконец, пришло Его время миловать, и одновременно умилостивленные апостольскими благословениями, они возвратились по домам; мы же, то есть живущие по эту сторону Альп, более всех не помнили себя от особой радости, потому что убедились в том, что отбытие господина папы распланировано таким образом, что он намерен, следуя как можно скорее по нашему пути, отпраздновать Рождество Господне в Майнце, в присутствии нашего нового короля ^23* вместе со всеми князьями королевства.

В этом году умер герцог Саксонии Магнус; вместо него стал править Лотарь ²⁴. Умер также Удо ²⁵, маркграф из Саксонии. Роберт, епископ Вюрцбургский, в то время как отправился на собор, скончался в пути ²⁶. После его смерти как духовенством, так и народом Вюрцбурга был всеми силами испрошен как истинный пастырь господин Эрлонг ^24*, недавно незаконно низложенный ради него, но вновь предложенный по справедливому Божьему приговору; получив разрешение как от короля, так и от папы, он через легатов римского престола был принят при великом нетерпении и невероятном ликовании всего города и очень многих людей и с величайшими почестями возведён на престол.

1* В С. вместо слов: «письменно и устно засвидетельствовав … отделена от общения с ним» записано следующее: письменно и устно огласили при всех приговор апостольского пастыря, который обвинял господина императора во многих правонарушениях, и т.д.

2* В С. слова: «к признанию вины» отсутствуют.

3* В С. вместо слов: «Поскольку легаты не могли … со стороны папы» записано: Когда легаты заявили, что не могут снять с него отлучение, или указать меру покаяния без исследования со стороны генерального собора и решения апостольского престола, и т.д.

4* В С.: 88-м от Августа …, в 1857 год от основания Города.

5* В С. начало этого абзаца звучит так: Так собственно, так благодаря глубинам милосердия нашего Бога, поскольку для нас взошла столь светоносная [звезда], церковный свет, на протяжении уже стольких лет покрытый мраком, вновь воссиял, и, говоря коротко о многом, поскольку Генрих, этот особенный цвет всего круга земного, принял в свои руки государство и взял на себя защиту римской кафедры, все соблазны расколов были повсеместно искоренены до самого основания, разорванная туника Христова заштопана, добрые рыбы отобраны в сосуд церкви, а дурные выброшены из невода Петра.

6* Данный абзац отсутствует в С.

7* В С.: «его государя императора».

8* В С. часть этого абзаца: «Ибо этот Генрих … велит делать с остальными» отсутствует.

9* В С.: «внезапно, словно извлекая из своих ножен отточенный меч, вывел на этих глупейших пленителей столь видных магнатов Вельфа, герцога Норика».

10* В С.: «Гебхарда, во всех отношениях достохвального мужа, поставленного нашим королём Генрихом епископом Тридентской церкви».

11* В С. вместо: «вплоть до страстей Господних» записано: «в течение двух недель».

12* В С. окончание абзаца такое: «также в Лотарингии против короля вооружились герцог Генрих и Льежский епископ Отберт, а Кёльн, Юлих и Бонн, он же Верона, и прочие города по ту и по эту сторону Рейна приготовились к сопротивлению ему».

13* Слова: «и не менее воодушевлённый врождённым великодушием» отсутствуют в С.

14* В С. вместо слов: «в то время как он повёл дело весьма неразумно. Ибо … были высланы 300 мужей» записано: «в то время как он повёл дело весьма неразумно, в то время как он, воспылав юношеской отвагой, хоть и с малым отрядом, попытался явиться на хофтаг, назначенный вопреки врагам. Итак, вперёд были высланы 300 мужей, и т.д.».

15* В С. слово «императорским» отсутствует.

16* В С. «раскольников».

17* Конец абзаца: «Затем, когда он … в Льеж» отсутствует в С.

18* В С. начало абзаца передано так: «Затем, почти в середине месяца июня он с 20 000 воинов осадил Кёльн; но, поскольку тот был уже превосходно укреплён рвами, бастионами, множеством рыцарей и всякого рода оборонительной техникой, и т.д.».

19* Пять приведённых ниже абзацев отсутствуют в С.

20* В С.: В это самое время, когда отец короля находился в Льеже, – ибо льежцы верно держались его со старинным расположением, – послы и письма неоднократно сновали туда и обратно. Между тем, в то время как этого ожидали всего менее, в лагере распространился слух о недомогании императора и, после короткой болезни, о его смерти. Те, которые при этом присутствовали, рассказывают, что он окончил свою жизнь в добром исповедании и не без твёрдой веры, и, распорядившись во всех отношениях своим имуществом, а также отправив послов как к папе, так и к сыну королю, принял предсмертное причастие и, словно уснув, испустил дух. Держа бразды правления Римской империей в течение 50 лет, он то заботился о римлянах, когда те набожно проявляли свою добрую волю, то по необходимости противостоял этим неблагодарным, когда те пытались унизить Германское королевство, муж деятельный и воинственный, имевший обыкновение предоставлять всякой особе, всякому возрасту и всякой вещи то, что им причиталось, и едва терпевший быть о чём-либо в неведении. По обычаю своего отца он желал иметь в своём окружении клириков и, особенно, грамотных людей, и, обращаясь с ними весьма достойно, доверительно занимался с этими людьми то пением псалмов, то чтением или беседой, либо изысканиями в области Писания и свободных искусств. Благодаря многочисленным свидетелям мы могли бы также доказать, что никто в наше время ни по рождению, ни по природным задаткам, ни по силе и отваге, ни по росту и всему изяществу тела не был, казалось, более пригоден для императорской власти. Из всех церквей своего королевства он более всего любил Шпейерскую церковь, и возвысил её благодаря королевским и восхитительным строениям и почестям. Там же он и покоится ныне, с честью погребённый рядом со своими предками, в присутствии своего сына и всех князей королевства.

21* В С. начало абзаца передано так: После этого, в четвёртую неделю месяца октября в провинции Ломбардии, на берегу реки По, в месте под названием Гуасталла был проведён генеральный собор, на котором под председательством воистину апостольского мужа Пасхалия II, перед огромным множеством как клириков, так и мирян, которые исполняли посольства от различных королевств или церквей, в присутствии также послов господина короля, многие из вражеских плевел, как то диктовала каноническая справедливость, были вырваны с корнем, очень многие насаждения подлинного семени были посажены ещё глубже; воздвигнутые на песке строения были разрушены, а укрепления невероятной прочности построены по церквям. Ибо, когда в то воскресенье, которое было 21 октября, он лично посвятил некоторых епископов, долго рассказывать, и т.д.

22* Последнее предложение абзаца отсутствует в С.

23* В С.: Генриха. Далее, вплоть до 1111 г. С. полностью согласуется с остальными рукописями.

24* В Е. вместо слов: «После его смерти … Божьему приговору» записано: После его смерти как духовенством, так и народом Вюрцбурга был всеми силами испрошен господин Эрлонг, изгнанный накануне.

1107 год Господень.

Король Генрих праздновал Рождество Господне в Регенсбурге, а именно, в присутствии легатов господина папы Пасхалия, прихода которого он уже долгое время ожидал в Аугсбурге, столице Алеманнии, и прочих верхних землях. Тот же, следуя совету своих людей, как будто избегал немецкого своеволия, особенно из-за некоего мятежного возмущения, которое встретилось ему, когда он гостил в Вероне, а также ввиду того, что некоторые присовокупили, что, мол, нелегко наш народ примет тот декрет, что запрещает принимать из рук мирян ту или иную церковную инвеституру, и что отважное сердце молодого короля ещё не во всех отношениях послушно игу Господнему; обдумав эти и многие такого рода основания, муж Божий со вздохом объявил, что не открыты ещё для него двери в германские земли, и вместе с испанскими послами направил свой путь через Бургундию в Галлию, немало умножив своим присутствием радость клюнийцев по поводу Рождества Господнего. Уйдя оттуда,^25* он, как истинный ученик Христов и наместник апостолов, с великими почестями был принят всеми церквями тех земель; ему оказывали достойное уважение и выслушивали не иначе, как посланного с неба законодателя. Итак, он, как верный и мудрый правитель, осуществляя таким образом в течение нескольких месяцев ежедневную заботу обо всех церквях, наконец, около Вознесения Господнего ²⁷ провёл в Труа немалый собор, на котором среди многих дел, которые нуждались по времени и необходимости в исправления и которые он исправил, он, согласно декретам своих предшественников, объявил решение по поводу свободного избрания пастырей и по поводу требующей ограничения дерзости мирян в церковных должностях. А король Генрих, обойдя пределы Саксонии, после проведённого в Майнце праздника Пасхи ²⁸, вместе с некоторыми епископами и князьями оказался поблизости от этого собора, но всё же не присутствовал на нём; когда собор начал работу, он вместе с ними отправил к папе уважаемых послов, через которых они объявили как ему, так и всему собору, что власть назначать епископов была пожалована императору Карлу апостольскими привилегиями. Поскольку по поводу этой жалобы принимались какие-то решения в чужом королевстве, Генрих не допустил этого, ибо начал уже владеть римским скипетром, и ему в качестве передышки было дано всю время следующего года, чтобы прийти в Рим и обсудить это дело на генеральном соборе. Тогда же некоторых наших епископов господин папа наказал отрешением от должностей за то, что они не приняли участия в этом соборе, но малое время спустя милостиво разрешил их после извинений с их стороны. Вновь изрядно сетуя на то, что ещё не нашёл в германских сердцах того смирения, какого искал, он решил нас так и не посещать, как собирался, но вместе со своей свитой отправиться в итальянские земли. Придя туда, хоть и очень медленно, он был принят римским как духовенством, так и народом с такими ликованиями, как если бы полагали, что он воскрес из мёртвых.

Король же, вернувшись в восточные земли, провёл в Регенсбурге совещание с баварцами, на котором назначил поход во Фландрию против Роберта ²⁹. Предприняв его около октября, он вторгся в землю мятежников и не без тяжкого урона для своего войска опустошал её на протяжении чуть более одного месяца, пока через посредников не отдалил спор, перенеся дело на ближайший хофтаг.

25* Е₁. добавляет здесь на полях: Умер Генрих, 10-й архиепископ Магдебурга.

1108 год Господень.

Король Генрих, отпраздновав в Майнце ³⁰ Рождество Господне, принял названного Роберта в свою милость.

В это же время возникла вражда между Коломаном, королём Паннонии, и его братом по имени Альм, потому что каждый из них настаивал, что скорее именно ему по праву этого народа причитается королевское достоинство; лишённый как средств, так и герцогской власти, знаменитый среди венгров и, как и подобало брату короля, почитавшийся вторым после короля, Альм пришёл к королю Генриху и, оплакав свои несчастья на глазах у всего сената, не иначе, как некогда Адгербал, брат Гиемпсала ³¹, позаботился склонить к состраданию себе и защите величие Римской империи. Король Генрих, тронутый этими жалобами, а также из-за того, что этот Коломан захватил пределы нашего королевства, а именно, в приморских местах, напал с войском на Венгрию; однако, поскольку противники были всячески подготовлены и, в особенности из-за загромождённых отовсюду речных бродов, он после тягостной и безуспешной осады замка Пресбург ³² почти без всякого результата вернулся домой.

1109 год Господень.

Король Генрих празднует Рождество Господне в Майнце, а несколько позже, проведя во Франкфурте собрание знати, поместил пфальцграфа Зигфрида ³³ под стражу у Вюрцбургского епископа за то, что он, как заявил Генрих, ранее герцог Лотарингии, уже вернувший себе милость короля, задумал его убить и восстать против его власти. Там же он, низложив Готфрида ³⁴, аббата Фульды, поставил во главе фульденцев Вольфхельма ³⁵ из той же конгрегации. После этого он двинул войско в Польшу, против отдалённого народа, и, потея там во многих и долговременных трудах, взял с этой земли дань, которую та задолжала и давно уже не платила.

Умер Рутард, архиепископ Майнцский ³⁶.

1110 год Господень.

Король Генрих, празднуя Рождество Господне в Бамберге, был внезапно встревожен дурной вестью, что, мол, Вернер ³⁷ захватил с войском Прагу, столицу Чехии, и вопреки воле короля присвоил себе герцогскую власть над этим народом. Тут же придя в ярость, он выслал туда впереди себя самых верных своих князей с сильным войском, которое, удивительно быстро добившись успеха, взяло город вместе с захваченными в нём врагами и с триумфом вышло навстречу осторожно следовавшему за ним королю.

На Богоявление ³⁸ Генрих, проведя в Регенсбурге совещание с князьями, открыл им намерение своей души, а именно, что он хочет оказаться в заальпийских пределах, чтобы получить от верховного понтифика императорское посвящение в римском граде, который является главой мира, и включить обширные провинции Италии в состав Германского королевства посредством братского мира, справедливости и старинных законов, а также показать себя готовым ко всему, что по приказу апостольского отца будет нужно для защиты церкви. Когда души всех были пробуждены к желанию заботящегося о благочестии консула и уже несомненного любителя отечества, было решено, что если кто-то попытается уклониться от участия в столь мужественном предприятии, не считать его более мужчиной. Итак, подкрепив это решение полностью добровольной клятвой со стороны присутствовавших, король не прекращал бодро и упорно вести переговоры по поводу такого рода похода по отдельным провинциям Германии; и, хотя появление на протяжении почти шести месяцев кометы, несчастливой звезды, устрашило души некоторых людей, он, обильный королевской щедростью, раздав всюду неисчислимые суммы в виде жалованья, около августа приказал двинуть отовсюду войска, в то время как одни переходили через Альпы вместе с ним через гору Юпитера ³⁹, а другие – через Тридентскую долину. Зная, что Римское государство имело обыкновение управляться некогда не столько оружием, сколько мудростью, король, не уступавший во всякой предусмотрительности никому в мире из королей, позаботился по необходимости обеспечить себя не только вооружёнными людьми, но и образованными мужами, а именно, готовыми дать отчёт по всякому требованию.

Среди них славился некий шотландец по имени Давид, который руководил школой в Вюрцбурге и которого король за честность нравов^26* взял к себе капелланом. Итак, получив от короля приказ, он изложил в трёх книгах ⁴⁰ всю последовательность этого похода и совершённых в нём деяний, столь лёгким стилем, что он почти ничем не отличается от обычной речи, позаботившись при этом также о читателях мирянах и других необразованных людях, чьё разумение могло бы это понять.

Итак, согласно свидетельству вышеназванного историка, король, с величайшим трудом преодолев крутые горы, радостный и невредимый прибыл со своими людьми в Иврею; а второе войско, захватив прежде несколько крепостей, после взятия им Новары, радостно встретило [короля] возле Вирункалии ⁴¹, как и было условлено. Пробыв там несколько дней, он благополучно перешёл через По; разбив лагерь в Пьяченце ⁴², он, приняв от горожан богатые подарки и клятву в верности, находился в этих землях в течение трёх недель; придя в Парму ⁴³, он одарил своей милостью и собственными имениями графиню Матильду, подчинившуюся ему через посредников. После этого, поражённый чрезвычайно суровой зимой, он с большим уроном для войска и достойными сожаления потерями в имуществе и лошадях перешёл через гору Бардо, в то время как над ним, согласно условиям тамошнего климата, беспрестанно шли проливные ливни; страдая от них в течение семи недель, они в сильном расстройстве добрались, наконец, до Флоренции, когда близился праздник Рождества Господнего.

26* В С.: который некогда руководил школой в Вюрцбурге и которого король за честность нравов и всяческий опыт в свободных искусствах взял к себе капелланом.

1111 год Господень.

После того как король Генрих, благополучно уладив дела в Ломбардии и Тоскане, с великим ликованием среди своих людей и восхитительной и до сих пор никогда не виданной гражданами этого отечества красотой и славой отпраздновал во Флоренции радость Рождества Господнего, войско было двинуто оттуда в направлении Ариции ⁴⁴, и он, придя туда, был благожелательно принят клириками и с некоторым коварством горожанами; изрядно и даже с избытком он укротил их высокомерие, а именно, до основания разрушив их город вместе с башнями, которые они приготовили для сопротивления королю, и по просьбе клириков возвратив церкви все её имения, которые те же горожане силой [у неё] отобрали. Отправившись оттуда к Аквапенденте, он застал там своих послов, недавно отправленных из Ариции, доставивших добрые вести от папы; отпустив их вместе с другими послами римлян, которые смиренно пришли туда ему навстречу, он потихоньку добрался до Сутрия. Там ⁴⁵ папские легаты, придя вместе с послами короля, заявили, что папа готов к посвящению и ко всякой королевской чести и желанию, если тот, правда, признает ради него свободу церквей, удалив от них светскую инвеституру, но получив, тем не менее, обратно от церквей герцогства, марки, графства, фогства, монету, пошлины и совокупность прочих регалий, которыми они владеют. Король дал согласие, но с тем условием, чтобы эта перемена была утверждена надёжным и достоверным образом, а также по совету и с согласия всей церкви и князей королевства; что, как полагали, или вообще недостижимо, или может произойти только с большим трудом. Заключив это соглашение, король, после того как были отпущены послы и обе стороны обменялись заложниками, радостно поспешил к Городу; а господин папа со всем духовенством, вернее, всем Римом, приготовился ко встрече с ним ⁴⁶.

О том, что произошло после этого, слишком долго рассказывать; а именно, о том, с каким чрезмерным почтением он был принят и по древнему римскому обычаю проведён через Серебряные ворота к центральной площади; о том, как там были публично зачитаны привилегии, и князья страшно возмутились из-за ограбления церквей и тем самым лишения их бенефиций; о том, в какой страшной опасности, в каких различных спорах прошёл весь этот день; и, наконец, о том, как отец папа содержался под стражей епископами и другими верными короля, вплоть до оговоренного церковного посвящения последнего в императоры по примеру патриарха Иакова, говорившего ангелу: «Не отпущу тебя, пока не благословишь меня» ⁴⁷. – После того как это совершилось в воскресенье 40-дневного поста, все, собравшись ночью в Рим, рано утром совершили со всех сторон нападение на войско короля ⁴⁸, так что, в то время как сражение продолжалось какое-то время, королю пришлось лично прийти на помощь войску; что он и сделал весьма энергично; вплоть до исхода дня исполняя обязанности храбрейшего воина и отличного полководца, он по милости Божьей добыл своим людям победу, а врагов после страшного кровопролития обратил в бегство.

Через три дня уйдя из Рима ⁴⁹, он увёл с собой господина папу, и держал его в такой чести, в какой только мог, пока, приведя в порядок дела по областям, как того требовали обстоятельства, и усмирив всех противников, он не отпраздновал в лагере неподалёку от Города наступившую Пасху ⁵⁰; там, когда между ним и папой, между духовной властью и светской, были улажены застарелые разногласия, он после отдания Пасхи при чрезмерном ликовании со стороны римского народа, вернее, со стороны всей церкви и неисчислимого войска принял у гроба святого Петра титул августа и императорскую власть от Христа, был надлежащим образом помазан и посвящён елеем и коронован с поистине императорским блеском ⁵¹; [как нам передают присутствовавшие тогда там люди, хотя некоторые говорят об этом совершенно иначе] ^27*. После этого ему тут же, при свидетельстве стоявшей рядом церкви, была передана рукой папы привилегия церковной инвеституры, согласно тому, что было угодно обоим предшественникам и осталось в обычае; её нерушимую прочность господин папа тут же подтвердил под угрозой анафемы. Так, в этот день, наконец, слава Богу в вышине и мир людям доброй воли на земле были, так сказать, восстановлены, в то время как столь застарелые и до сих пор неисправимые соблазны расколов были удалены от царства Христова.

Малое время спустя Генрих, блистая императорской щедростью, раздал как своему духовному отцу, папе, так и отдельным его кардиналам-епископам и большим и малым клирикам так много столь ценных и столь богатых подарков, что это может показаться совершенно невероятным тем, кто отсутствовал; [уйдя] таким образом как от папы, так и от всех, которые желали ему успехов и какое-то время сопровождали его ввиду прочнейших уз любви, он благополучно вернулся через Ломбардию к Альпам, а оттуда в германские земли.

После его возвращения ⁵² как самим императором, так и сопровождавшими его епископами некоторые дела, которые, казалось, требовали исправления, были, согласно тому, что верховный понтифик уступил или навязал каждому, полностью сглажены, а пороки дочиста выжжены. Когда Христос поглядел таким образом на землю со своего святого неба, то как благоговение и христианская религия повсюду, так и благополучие в делах, изобилие в плодах и новая радость повсеместно начали возрастать.

Итак, император Генрих созывает в августе месяце в Шпейер очень многих епископов и аббатов, а также некоторых князей; при их согласии и содействии он с большим великолепием отмечает годовщину своего отца. Ибо бывшие в течение пяти лет под запретом обряды похорон и молитв были разрешены апостольской властью теми священниками, которые даже в Риме перед папой дали свидетельство о его раскаянии и свидетельствовали об этом тогда ещё раз; ему [были устроены] такие пышные похороны, какие ещё не устраивались никому из императоров, и он был погребён в церкви рядом со своими предками ^28*.

После этого, проведя в Майнце хофтаг, [король] инвестировал посохом и перстнем своего канцлера Адальберта, недавно избранного на эту кафедру.

27* Слова в скобках присутствуют только в Е.

28* Этот абзац отсутствует в С.

1112 год Господень.

По совету и просьбе князей [король] примирился с пфальцграфом Зигфридом, измученным довольно длительным заключением, и, отпустив его, начал обращаться с ним весьма любезно, так что воспринял из купели его сына и обещал предать забвению прошлые обиды ^29*.

В это же время господин папа претерпел от римской церкви многочисленные обиды, в то время как ему ставили в вину то, что он вопреки установлениям всего церковного распорядка возвысил короля Генриха, тиранического опустошителя государства и разорителя церквей, посредством посвящения в императоры, и, сверх того, пожаловал ему святотатственную привилегию. Вынужденный вследствие этого, он на состоявшемся 18 марта в Константинианской церкви Латеранском соборе, в заключительный день собора, сделал перед всеми исповедание католической веры и, чтобы никто не усомнился в его вере, сказал: «Я принимаю всё священное писание Ветхого и Нового Завета, закон, записанный Моисеем и святыми пророками, принимаю четыре евангелия, семь канонических посланий славного наставника, блаженного апостола Павла, святые каноны апостолов, четыре вселенских собора, как четыре евангелия, – Никейский, Эфесский, Константинопольский и Халкедонский, а также Антиохийский собор, и декреты святых отцов, римских понтификов, и, особенно, декреты господина моего, папы Григория VII, и блаженной памяти папы Урбана. Всё, что они одобряли, я одобряю, всё, что они держали, я держу, всё, что утверждали, я утверждаю, всё, что осуждали, я осуждаю, всё, что изгоняли, я изгоняю, всё, что отлучали, я отлучаю, а всё, что запрещали, я запрещаю во всём и во всех отношениях; в этом я всегда буду упорствовать».

Когда это было исполнено, поднялся Герхард, епископ Ангулемский, легат в Аквитании, и с общего согласия – господина папы Пасхалия и всего собора – зачитал перед всеми следующий текст: «Эту привилегию, которая не является привилегией, но в действительности должна зваться правилегией ⁵³, исторгнутую у господина папы Пасхалия ради освобождения пленников церкви насилием короля Генриха, все мы, собравшиеся на этом святом соборе, в силу канонического решения и церковного авторитета осуждаем по приговору Святого Духа и объявляем недействительной, и, дабы не имела она ни силы, ни значения, решительно проклинаем. Она потому осуждена нами, что в этой привилегии содержится, что канонически избранное лицо не может быть никем посвящено, если ранее оно не будет инвестировано королём, что противно Святому Духу и каноническим установлениям». После того как грамота была прочитана, все воскликнули: «Аминь! Аминь!». Архиепископы Иоанн, патриарх Венеции, Сенн Капуанский, и почти 100 других епископов подписали её.

По этому поводу архиепископ Вьеннский ⁵⁴ со своими сторонниками замыслил посеять в наших землях новую схизму и обнажить против императора меч анафемы; но, поскольку его начинание, казалось, было лишено папского, а отсюда и всякого церковного авторитета, то он мало чего смог добиться. Однако, вследствие семян этого раздора повсюду начало исподволь распространяться зло зависти, так что некоторые, замыслившие что-либо против государства, задумали воспользоваться причиной этого дела в качестве прикрытия своего выступления. Среди них и названный Адальберт ⁵⁵, назначенный епископ Майнцский, который всегда и во всём был вторым после короля и обычно никогда ничего не делал без его совета, вступил в сговор против императора с некоторыми князьями, – чему едва кто-либо мог поверить, – и, когда об этом стало известно, был помещён им под стражу.

В эти времена умер один из князей Саксонии по имени Ульрих ⁵⁶, совсем недавно зять графа Людвига, а теперь ненавистный ему из-за развода с его дочерью. На его владения заявил, согласно порядку наследования, притязания вышеназванный Зигфрид, но господин император попытался вовлечь их во власть государства. Это обстоятельство стало подливать масла в огонь возобновлённой вражды. Ибо этот граф, прибавив к прежним своим несчастьям последующие, почти всю Саксонию, а именно, свою родину, наполнил такими жалобами, что отвлёк от службы императору как герцога Лотаря, так и маркграфа Рудольфа ⁵⁷, пфальцграфа Фридриха ⁵⁸, Викберта, Людвига и некоторых других. Но и епископ Хальберштадтский ⁵⁹, а также Гертруда ⁶⁰, та самая могущественная в Саксонии вдова, завопили, что и они вследствие решений императора претерпели насилие из-за захвата их поместий. Эти и подобные им тернии соблазнов возбудили бесконечное недовольство в совсем недавно замиренном королевстве ^30*.

29* В С. под 1112 г. записано лишь следующее: По совету и просьбе князей [король] примирился с графом Зигфридом, измученным довольно длительным заключением, и, отпустив его, начал обращаться с ним весьма любезно, так что воспринял из купели его сына и обещал предать забвению прошлые обиды. В это время распространился слух, что названный Адальберт, назначенный Майнцский епископ, который всегда и во всём был вторым после короля и обычно никогда ничего не делал без его совета, вступил в сговор против императора с некоторыми князьями, – чему едва кто-либо мог поверить, – и, когда об этом стало известно, был помещён им под стражу.

30* 6 – 11. добавляют: Умер аббат Альтман.

1113 год Господень.

Император Генрих праздновал Рождество Господне в Эрфурте. Когда названные князья Саксонии не явились туда ко двору, император, охваченный страшным негодованием, прямо посреди праздника приказал разграбить их имущество, опустошить огнём владения, а малое время спустя уничтожил после долгой осады исключительно укреплённую крепость Хорнбург ⁶¹. Затем, расставив по крепостям своих верных, он поражал презревших его вельмож засадами и схватками; посреди этого пал часто называемый пфальцграф Зигфрид, благороднейший и никому в своё время не уступавший во всякого рода порядочности муж, Викберт был взят в плен, а Людвиг принуждён к сдаче; таким образом, наступил, между тем, хоть и относительный, но покой ^31*.

После этого некий Регинольд, граф в провинции Бургундии и, как говорят, родственник императора, побуждаемый юношеским безрассудством, начал совершать насилия против государства; всё же, когда август Генрих напал на него с сильным войском, он был взят в плен и потерял укрепление Муссон ⁶², на которое особенно полагался; после того как борьба была таким образом быстро завершена, он был отдан под стражу ^32*.

31* Е₁. добавляет на полях: Умер аббат Хильдибольд. В С. на месте этого абзаца записано следующее: Император Генрих праздновал Рождество Господне в Эрфурте. Герцог Лотарь, названный Зигфрид, маркграф Рудольф, Викберт Старший, пфальцграф Фридрих и граф Людвиг готовят мятеж против императора; последний, без промедления напав на них с войском, не переставал тревожить поджогами и разрушениями укреплений, пока, после того как Зигфрид был убит его верными, Лотарь и Рудольф примирились с ним, а Фридрих и Викберт Старший были по праву взяты в плен и помещены под стражу, судьба, вернее, милость Христова не положила конец этому делу.

32* В С.: В этом же году император, не терпя, чтобы какой-то раздор возникал в его королевстве, напал с войском на некоего Регинольда фон Муссона, сопротивлявшегося ему и опустошавшего земли его епископств; он осадил Регинольда в Баре, его крепости, и захватил его, мужественно оборонявшего себя и крепость, ещё более мужественно вместе со многими вельможами этого отечества, а саму крепость сжёг.

1114 год Господень.

Господин император с величайшим великолепием и с огромным множеством князей празднует Рождество Господне в Бамберге; и это было не просто так, ибо мужа Божьего Отто, тамошнего епископа, который из-за уже возникших в королевстве соблазнов отказывался бывать при дворе, он отчасти считал подозрительным. А тот, не щадя ради церковного согласия преходящих благ, неустанными благодеяниями с блеском победил непреклонность короля. После этого, объявив о сейме в Майнце, [Генрих] с поистине императорским великолепием отпраздновал после Богоявления свадьбу; он также не хотел, чтобы на ней отсутствовал хотя бы кто-нибудь из магнатов; по их совету и с их согласия он, сочетавшись законным браком с дочерью короля Англии Матильдой ⁶³, недавно с ним обручённой, сделал её соправительницей королевства ^33*.

Затем император с большим усердием предпринял морской поход против тех, которые обитали в болотистых местах по ту сторону фризских островов. Но, в то время как он туда направлялся, он обнаружил, что Кёльн восстал против него, и очень многие жители по ту сторону Рейна и вестфалы пребывают в том же настроении; в их числе были весьма именитые люди: Фридрих, архиепископ Кёльнский, герцог Готфрид ⁶⁴, Генрих ⁶⁵, некогда герцог, и Фридрих фон Арнсберг ⁶⁶. Итак, приостановив поход, он, желая двинуть войско на нынешних врагов, расположился в пределах Кёльна. Не сумев взять верх над этим удивительно укреплённым городом, он опустошил всю окрестную область; наконец, распустив собрание, он объявил о повторном походе против тех же мятежников. Собрав войско около начала октября, он напал на владения Фридриха. Опустошив их отовсюду, он построил в центре этого края укреплённый замок и, обеспечив его рыцарями, оружием и жалованьем, сложил оружие ввиду наступившей зимы ^34*.

33* В С.: Император Генрих праздновал Рождество Господне в Бамберге, назначив свою свадьбу на Богоявление в Майнце. Ибо три года назад он обручился с Матильдой, дочерью Генриха, короля Англии, девушкой благородных нравов, а также привлекательной и красивой лицом, которая считалась красой и славой как Римской империи, так и Английского королевства. Так, она с обеих сторон происходила от длинного ряда царственных предков и высшей знати, а в речи её и поступках с избытком отражался блеск будущего добросердечия, так что все желали, чтобы она стала матерью наследника Римской империи. На эту свадьбу собралось такое множество архиепископов, епископов, герцогов и графов, а также аббатов, приоров и образованнейших клириков, что ни один старик этого века не мог ни вспомнить, ни каким-либо образом засвидетельствовать, что видел или по крайней мере слышал, чтобы такое множество столь видных князей собиралось разом на одном собрании. Так, на эту свадьбу прибыло 5 архиепископов, 30 епископов, 5 герцогов, из которых герцог Чехии был главным виночерпием. Число же графов, аббатов и приоров не могло быть открыто никем из присутствующих, каким бы проницательным он ни был. Подарки же, которые разные короли и неисчислимые князья прислали господину императору на эту свадьбу, а также те, которые император сам раздал от себя неисчислимому множеству шутов, актёров и разного рода людям из разных народов, поскольку ни один из его камерариев, ни тот, кто принимал, ни тот, кто раздавал, не смог их сосчитать, то ни один историк этого императора не смог их описать.

34* В С.: В этом же году, на этой же свадьбе, князья поклялись, что во вторую неделю после Троицы предпримут поход против фризов, поскольку те отказались оказывать господину императору должное подчинение и платить дань, которую по закону обязаны были давать каждый год. Ибо они, раздувшись от высокомерия и полагаясь на крепость мест, считали для себя недостойным подчиняться любому господину и выполнять повеления любого, хоть и очень могущественного, лица. Когда же войско начало продвигаться по направлению к ним, архиепископ Кёльнский с некоторыми другими князьями перекрыл ему путь, и вместе с жителями своего города, а также множеством рыцарей и помощью от разных графов стал ожесточённо сопротивляться своему государю, императору, и день и ночь беспокоить его людей. Итак, император по совету и с согласия князей вернулся в Майнц, не окончив дела и лишь напрасно потратив свои силы и силы своих людей. Те же, которые замыслили этот мятеж против императора, не имели другого повода, по которому они могли бы его обвинить, кроме того, что какой-то его министериал, по их свидетельству, чересчур сурово осуществляет господство в их землях. – На этом рукопись С. заканчивается.

55. Адальберт I фон Саарбрюккен (ум. 1137 г. 23 июня) – архиепископ Майнца в 1109 – 1137 гг. Поначалу был другом императора Генриха V, однако, затем, став архиепископом, стал его злейшим врагом.

56. Ульрих II (ум. 1112 г. 13 мая) – граф Веймара в 1070 – 1112 гг.

57. Рудольф I (ум. 1124 г. 7 дек.) – 4-й сын Лотаря Удо II; граф Штаде; маркграф Нордмарка в 1106 – 1114 гг.

58. Фридрих I (ум. 1120 г. 18 окт.) – граф Зоммершенбург; пфальцграф Саксонии в 1086 – 1120 гг.

59. Рейнхард фон Бланкенбург (ум. 1123 г. 2 марта) – епископ Хальберштадта в 1106 – 1123 гг.

60. Вдова Генриха, маркграфа Мейсенского.

61. Хорнбург – город на р. Ильзе к северо-западу от Остервика.

62. На р. Маас выше Седана.

63. С Матильдой (р. 1105 г. ум. 1167 г.) – дочерью Генриха I, короля Англии. В последующем Матильда вышла замуж за Готфрида Плантагенета.

64. Готфрид VI Бородатый (ум. 1139 г. 25 янв.) – 2-й сын Генриха II Лувенского; граф Лувена; герцог Нижней Лотарингии в 1106 – 1128 гг.

65. Граф Лимбурга. См. выше, прим. 275 к Ч.1.

66. Фридрих I (ум. 1124 г.) – граф Верла и Арнсберга в 1092 – 1124 гг.

Источник: Ekkehardi chronicon universale. MGH, SS. Bd. VI. Hannover. 1844

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

ЭККЕХАРД ИЗ АУРЫ

ВСЕОБЩАЯ ХРОНИКА ЭККЕХАРДА

Комментарии