НУР АД-ДИН МУХАММАД АЛ-АУФИ

СОБРАНИЕ РАССКАЗОВ И БЛЕСТЯЩИЕ ИСТОРИИ

ДЖАВАМИ' АЛ-ХИКАЙАТ ВА ЛАВАМИ' АР-РИВАЙАТ

ИЗВЕСТИЯ «ДЖАВАМИʻ АЛ-ХИКАЙАТ» АЛ-ʻАУФИ О ГАЗНЕВИДАХ

(Окончание) ⁵⁶

27. СУЛТАН МАХМУД И ОПАЛА ХОДЖИ АХМАДА (622)

Однажды все столпы государства и вельможи прониклись враждой к Ходже Хусайну ⁵⁷, визирю Султана Махмуда, и стали клеветать на него султану, так что тот перестал благоволить к нему и решил отправить его в отставку.

По этому поводу Абу Наср Мишкани рассказывает: «Арслан написал мне послание, в котором упоминал о том, что «падишах перестал благоволить к Ходже Ахмаду, и что мы, его слуги, не можем идти против воли падишаха. Но из сострадания мы должны сказать то, что нам известно. Несомненно, что Ходжа Ахмад — самый способный визирь. Я работал вместе с ним в канцелярии, где он прошел через разнообразные жизненные испытания. В течение некоторого времени с его именем связаны обязанности визиря. Теперь каждый, кто занимает высокое положение — его враг. Причина их вражды к нему состоит в том, что он предан своему господину, а не поступает сообразно их желаниям. В канцелярии его сотрудники стали враждовать с ним [т. е. Ходжой Ахмадом] по этой же причине. Тебе следует передать это письмо его величеству падишаху. Я понимаю, что, хотя падишаха уже настроили против визиря и мое увещевание будет бесполезным, может быть, придет время, когда он почувствует сожаление, не будет нас упрекать и простит нам то, что мы писали [о визире]»».

[Абу Наср Мишкани продолжает]: «Я ждал удобного случая, чтобы представить падишаху это послание. Между тем визирь постоянно посылал ко мне людей, прося о помощи и поддержке. Я отвечал: «Поспешность здесь не нужна. Я должен ждать до тех пор, пока не представится удобный случай».

Султан Махмуд догадывался о том, что я жду такого случая, но никогда не заговаривал об этом, пока, наконец, не случилось так, что Султан Махмуд собрался на охоту. Хотя не было заведено, чтобы я отправлялся вместе с ним охотиться, но на этот раз я отправился.

Султан спросил у меня: «Причиной того, что ты отправился на охоту, было желание рассказать об Ахмаде?».

Я ответил: «Суждение падишаха-самое лучшее!».

Султан замолчал и ни о чем не говорил. [58]

Прошел день, а за ним ночь. На следующий день он стал говорить о разных вещах и осведомился у меня: «Ты не слышал или не читал где-нибудь о том, чтобы визири были врагами своего падишаха?».

Я ответил: «Нет, подобного я не читал. Но читал о том, что всякого, кому дают звание визиря, даже если он был врагом, его выбирают в друзья». После этого ничего больше не говорили на этой встрече.

Вернувшись в Газнин, султан остался вечером один, позвал меня и сказал: «Вплоть до этого момента я ни слова не говорил с тобой об Ахмаде. Отвечай прямо на то, о чем я буду тебя спрашивать, и не лицемерь в отношении него».

Я ответил: «Слушаю и повинуюсь!».

Султан сказал: «Этот Ахмад — человек способный. Он находится при мне с детства. Но он алчен к имуществу мусульман, вымогает его для себя и поступает вопреки моим приказаниям. До нашего слуха дошло, что он позволяет себе бесстыдство к рабам и подобным им людям. Поэтому я решил его отставить. Все, с кем я ни советовался, придерживаются такого же мнения. Что ты об этом думаешь?».

Я ответил: «То, что считает Ваше величество — и есть самое лучшее мнение, и никто не может этому противиться. Несколько дней назад Арслан-казначей написал мне письмо», представил султану это письмо и добавил: «Если падишах позволит, я скажу свое мнение, насколько это позволяют мои способности».

Султан повелел: «Говори!».

Тогда я сказал: «То, что говорят о Ходжа Ахмаде относительно его бесстыдства и дерзостей в гареме, нельзя оставить без внимания, следует назначить ему наказание. Но если эти обвинения вызваны подозрениями и опасениями падишаха по отношению к визирю, пусть он тщательно обдумает ради выяснения истины. Если у него есть при дворе человек, способный занять место Ахмада, то падишах может поступать согласно своей воле».

Султан сказал: «Ступай, а я поразмыслю».

Спустя какое-то время султан отправил Ахмада в отставку и заточил его в крепость. И вскоре дела в стране пришли в большое расстройство.

(Suppl. Pers. 95, л. 98б)

28. СУЛТАН МАХМУД И КОВАРСТВО ИНДУСОВ СУМНАТА (629)

Подобный этому ⁵⁸ обман совершили в правление Амин ад-давла ⁵⁹. Когда султан возвращался из похода на Сумнат, два индуса взялись быть его [59] проводниками и завели его в такую пустыню, где не было ни воды, ни растений.

Султан спросил у них: «Что это за пустыня? Здесь нет признаков жилья».

Сказали: «Нас послал раджа. Он дал нам много добра, чтобы мы завели тебя в это место. Впереди тебя — огромное море ⁶⁰, а позади — индийское войско. Теперь мы сделали свое дело, делайте с нами все, что хотите. Только никто из вас не спасется!».

Вдруг султан увидел пролетавших птиц. Он поскакал за ними, пока не достиг берега реки. Вдали показалась деревня. В ней была питьевая вода. Он остановился там.

В деревне он нашел алида с детьми и попросил показать ему дорогу. Тот ответил: «Мы не знаем. Но в другой деревне есть старик, может быть, он знает». Султан посадил на лошадь алида и отправился в ту деревню. Позвав того старика, султан спросил его: «Где переправа через реку?».

Тот ответил: «Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь переправился через реку, кроме одного случая, когда один отряд совершил такую переправу. Но я не знаю, в каком именно месте. Если бы у меня были силы, я бы поехал, и, может быть, вспомнил, где это было».

Султан приказал посадить его на лошадь. Старик привел их к берегу реки, достиг какого-то места и сказал: «Думаю, что это было здесь».

Султан велел людям войти в воду и искать брод, но его не нашли.

Тогда султан, уповая на Создателя и поминая Всевышнего, бросился верхом на коне в воду. Все, кто его сопровождал, устремились вслед за ним и целыми и невредимыми вышли на другой берег. Это чудо свершилось по божьей воле. Оно было одним из чудес, сотворенных султаном. А хитрость и коварство неверных стали известны всем. И подтвердилась истина следующего айата: «Но злое коварство постигло только тех, которые взялись за него» ⁶¹.

[СТИХ]

Мы хотим, и другие хотят.
Кому достанется счастье, кому станет оно другом?

(Suppl. Pers. 95, л. 99б-100а) [60]

29. СУЛТАН МАХМУД И БЕГЛЫЕ РАБЫ (634)

Рассказывают, что во времена Йамин ад-давла рабы из его дворца поклялись сбежать от него. В полночь они взломали дверь, вывели лошадей, вышли из дворца, ускакали в Систан и примкнули к Халафу Систанскому. А Халаф был человеком вероломным, хитрым, сеявшим смуту.

Йамин ад-давла подумал: «Эти рабы были доверенными слугами, посвященными в мои тайны. Если они поднимут смуту, с ней нелегко будет справиться». Чтобы достичь своей цели, он позвал одного верного раба, прельстил его богатством и сказал: «Ты должен бежать от меня, присоединиться к тем рабам, соблазнить их наградой, так чтобы они сговорились, неожиданно напали на Халафа Ахмада, убили его и избавили меня от этого смутьяна. А тебе следует хранить это поручение в тайне. Польза от этого состоит в том, что если они добьются своего, то будет убит сильный враг, а если нет, то погибнут сами, и я избавлюсь от них!».

Итак, этот раб скрытно бежал в Систан и пробыл некоторое время при эмире Халафе. Тонкой хитростью он привлек к себе рабов, дав им много посулов и обещаний, так что все они стали единодушными и поклялись убить Халафа. Но они были молоды и неопытны и не смогли скрыть своего заговора. Когда эмир Халаф узнал об их клятве, он схватил их всех и приказал казнить. Так султан был избавлен от беспокойства, связанного с их смутой, и благодаря этому мудрому совету и прекрасному средству достиг своего желания.

(Suppl. Pers. 95, л. 100б-101а)

30. СУЛТАН МАХМУД И ВРАЖЕСКАЯ ЗАСАДА (639)

Рассказывают, что Султан Йамин ад-давла выступил в поход на Хорезм, сразился с Инал-тегином, при поддержке и помощи небес обратил его в бегство и выиграл сражение. Сам султан с несколькими рабами, находясь на одном фланге, наткнулся на засаду. Когда он понял то, что произошло, то подумал: «Как жаль, что я разгромил такое войско, а сам в конце боя попал в ловушку». Но говорят же: «Нельзя предаваться отчаянию. Нужно придумать способ, чтобы хитростью добраться до войскового лагеря».

Сбросив с себя доспехи, султан поспешил к сидевшим в засаде врагам и закричал: «Я — посланник Султана Махмуда, везу сообщение, если позволите, то изложу его». Всадники из засады подскакали к нему и спросили: «Какое сообщение?».

Ответил: «Султан говорит: я считаю вас своими людьми. Мне очень понравилась ваша предусмотрительность, [что вы выжидали и не вступали в бой]. Услугу, которую вы мне оказали, я принимаю и пожалую вам икта в [61] вилайете. Я разбил тех врагов, которые особенно проявили себя в неблагодарности, и воздал им по заслугам. Вам необходимо завтра на рассвете явиться в мои покои. Я пожалую вам свой указ и подарки».

Все вражеские воины отвесили поклон и сказали: «Нам нужен условный предмет для завтрашней встречи».

Тогда султан отдал им свою саблю и сказал: «Это ваш условный знак. Завтра в войсковом лагере спросите владельца этой сабли. Я доложу султану о вас». Воины обязались это выполнить.

Благодаря такой хитрости султан благополучно избавился от засады. На следующий день все сидевшие в засаде явились в его лагерь. Султан обласкал их. Так с помощью этой прелестной уловки и прекрасной затеи он избежал смертельной опасности.

(Suppl. Pers. 95, л. 101а-б)

31. ОТВАГА САБУКТЕГИНА (702)

Рассказывают, что когда Билгатегин вернулся в Газнин, Саманидам сообщили, что из Хорасана движется войско тюрок. Когда саманидский правитель узнал об этом, он направил своего визиря Абу Исхака с отрядом, чтобы воспрепятствовать движению тюрок. Когда это известие достигло Билгатегина, он назначил Сабуктегина с отрядом, чтобы также воспрепятствовать движению врага ⁶². Отправившись с заданием, Сабуктегин воспользовался маневром притворного бегства. Враги, бросившись за ним в погоню, вышли из ущелья на равнину. Тогда эмир Сабуктегин напал на них и обратил в бегство. Враг опять побежал в ущелье. Тут с двух сторон его атаковали из засады и взяли врага в кольцо, так что никто не смог спастись. Когда Алптегин ⁶³ увидел отвагу и сноровку Сабуктегина, он воздал ему по заслугам. [Что касается Сабуктегина, то] он благополучно прошел через все перевалы. Этот случай — свидетельство здравого суждения эмира Сабуктегина.

(Suppl. Pers. 95, л. 113а-б)

32. ПРИЧИНА ОПАЛЫ ВИЗИРЯ АБУ-Л-АББАСА (782)

Рассказывают, что были два достаточно умных визиря, у которых было два раба. Одного визиря звали Ходжа Мухаммад Ахмад бен ал-Хасан, владевший рабом по имени Арамиш. Когда Султан Махмуд попросил его у владельца, тот стал клясться и отрицать, что у него есть такой раб. Когда же [62] выяснилось, что он все-таки у него есть, то визиря постигла опала.

Другим человеком был Абу-л-ʻАббас Исфарайини, визирь султана Махмуда. Абу-л-ʻАббас владел рабом по имени Рамиш, чрезвычайно красивым и прелестным. Соглядатаи донесли до слуха Султана Махмуда, что у него есть красивый раб, которого он держит в гареме и никуда не выпускает. Султаном овладело желание заполучить этого раба.

Однажды, когда Абу-л-ʻАббас стоял перед ним, султан сказал ему: «Я слышал, что ты построил хорошие и высокие здания».

Визирь поклонился и ответил: «Разве такое не построишь [при таком] падишахе [как ты]!».

Султан изъявил желание: «Покажи мне эти постройки».

Визирь поцеловал землю и сказал: «Когда великие падишахи проявляют такую фантазию по отношению к своим верным рабам, как я осмелюсь сделать приглашение (истидʻа) падишаху придти ко мне в дом? Но если падишах, оказывая своему рабу честь, подобно взошедшему солнцу придет сам, то это будет высшая милость для раба!».

Султан повелел, чтобы это свершилось во вторник, который — середина недели, время, удобное для свершения дел и выходной день для канцелярии. Визирь вернулся домой и стал готовить угощение.

В назначенный день султан пришел в дом визиря. А тот приготовил такое угощение, которое привело султана в восторг. Присутствующие были поражены зданием, убранством, золотом и прочим богатством визиря. Тем временем визирь привел к султану десять тюркских рабов. Султан подумал: «Неужели один из них — Рамиш?». Но соглядатай дал султану понять, что тот раб, Рамиш, лучше этих десяти рабов. Султан сказал хозяину дома: «Уведи этих рабов и приведи другого раба!».

Хозяин возразил: «Я отдам его только вместе со своей жизнью».

Султан чрезвычайно огорчился, потом разгневался, ушел с пира и не принял подарка. Он перестал благоволить визирю, и тот впал в немилость. Когда визирь Абу-л-ʻАббас увидел это, он отправился в цитадель Газнина. Комендант вышел ему навстречу и спросил: «Зачем господин потрудился пожаловать сюда?».

Ответил: «Затем, чтобы ты приготовил для меня жилище, чтобы я в нем жил», и поселился там. Он написал послание султану, чтобы тот взял во владение все его постройки и жилище, а также рабов, которые в них были.

Султан, увидев послание, сказал: «Мы как раз собирались посадить этого визиря в крепость. Поскольку он сел туда добровольно, и его место — именно там, мы не можем не удовлетворить его желания ⁶⁴», и [63] повелел конфисковать все его имущество и владения. Того раба приблизили к султанскому трону. Султан осчастливил его и поставил выше Айаза ⁶⁵. А визирю так и не удалось поправить свое положение. Это проистекло из-за его неуступчивости. Нужно не упрямиться падишахам, а стараться им уступать, дабы оба, [и падишах, и уступивший], жили под сенью счастья.

(Suppl. Pers. 95, л. 122а-б)

33. СУЛТАН МАХМУД И УМАЛИШЕННЫЙ (799)

Рассказывают, что как-то Султан приказал построить в Газнине лечебницу. Когда закончилось строительство, он пришел посмотреть на здание, оно ему понравилось, и султан совершил благодарственный намаз в два раката за божественную помощь ⁶⁶. Среди больных был один помешанный, которого держали в цепях. Когда султан совершил намаз, сумасшедший спросил: «Эй, Махмуд, что это был за намаз?».

Ответил: «Благодарственный намаз Всевышнему за его содействие в том, что я построил такую вещь».

Сумасшедший сказал: «Эй, Махмуд ⁶⁷, сумасшедший-то ты, но в оковах почему-то держат меня. Не гневайся на умных и не обращайся за советом к дуракам, ведь больных может излечить только сам Всевышний Бог!».

Махмуд сконфузился и вышел прочь.

(Suppl. Pers. 95, л. 123б-124а)

34. СУЛТАН БАХРАМШАХ И ПРИДВОРНЫЙ ПОЭТ (895)

[Рассказ 895 отсутствует в рук. Suppl. Pers. 95. Отсутствует он и в издании Рамазани, и во всех других доступных мне изданиях. Краткое его содержание по М. Низамуддину следующее: Султан Бахрамшах наказывает своего придворного поэта, которого ему случилось увидеть утром. Но после победоносного возвращения Бахрамшаха из похода в Индию, поэт отмечает, что их встреча принесла несчастье поэту, а не Бахрамшаху ⁶⁸]. [64]

35. ОБРАЩЕНИЕ СУЛТАНА МАХМУДА В СУННИЗМ (982)

Рассказывают, что как-то Имам Абу Исхак Исфарайини сидел перед Султаном Махмудом и их беседа зашла о том, что вначале Султан Махмуд верил маздакидам и придерживался их учения, но позднее, когда он раскрыл лживость их слов, то отвернулся от них и поверил в истинность учения суннитов и чистоту их общины. Абу Исхак Исфарайини был тогда неизвестен. Однажды он находился при Султане, и в собрании присутствовали мудрецы-каррамиты ⁶⁹. Абу Исхак, положив одну свою руку на другую, сказал: «Что означает быть одной вещью под другой? Если Всевышний Создатель находится на седьмом небе, означает ли это, что он выше этого неба, или на одном уровне с ним или ниже его? При каждом из этих утверждений, следует допустить, что он разделяется на три части, будучи подобным человеку лицом и образом! ⁷⁰». Каррамиты были бессильны что-либо ответить на это. Когда некоторое время спустя в собрание вошел визирь султана Абу-л-Аббас Исфарайини, султан спросил его: «Где ты был? Земляк из твоего города показал каррамитам рукой на их бога!».

Всевышний, на которого клевещут притеснители, возвеличивается от этого еще больше! ⁷¹

(Suppl. Pers. 95, л. 135а)

36. СУЛТАН МАХМУД И БАГДАДСКИЙ ХАЛИФ (996)

Передают, что, когда Султан Махмуд домогался от его величества халифа большего титула, чем он уже имел, а халиф был от этого в затруднении, [султан] однажды сказал: «Если мы захотим, то приведем слонов, растопчем ими Багдад и поставим другого человека халифом». Затем написали к халифу письмо с этим содержанием.

Когда его величество халиф получил это послание, для написания ответа ему принесли свиток чистой бумаги. Он написал только одну строчку: «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, неужели ты не знаешь, что совершил...?» ⁷² и оставил остальную часть бумаги чистой. Приложив свою печать, халиф отправил письмо с посланцем Махмуда. [65]

Получив это письмо, Махмуд не мог понять его смысл, и никто не знал, что хотел выразить этим халиф. Наконец, он вызвал Абу Бакра Кухистани, одного из выдающихся и замечательных людей того времени. Тот сказал: «Это намек на [коранический стих]: Неужели ты не знаешь, что сотворил твой Господь с воинством слона?» ⁷³. Если ты приведешь слона в Багдад, Создатель, разгневавшись, нашлет на тебя погибель и сотрет с лица земли твое войско».

Тогда султан понял истинный смысл послания халифа. Он стал извиняться и просить у него прощения. Халиф стал оказывать ему разнообразные почести, и между ними установились хорошие отношения.

(Тегеран, 1956, 269)

37. О ТИТУЛАХ «МАВЛА» И «ВАЛИ» В СНОШЕНИЯХ СУЛТАНА МАХМУДА И БАГДАДСКОГО ХАЛИФА (997)

Рассказывают, что его величество халиф письменно титуловал Султана Махмуда «Десница государства, раб повелителя правоверных (йамин ад-давла мавла амир ал-муʻминин)». Султан же все время думал о том, как бы сделать изменение в этом титуле в сторону еще большего его возвеличения. Но халиф затруднялся это сделать.

Случилось так, что султан отправил к халифу посланцем Хасанака, раʻиса Нишапура. Вместе с ним поехал один вельможа из числа видных ученых людей. Прежде этого Махмуд послал халифу много подношений, состоящих из более чем тысячи поклаж. Султан просил: «Нижайший раб Вашего величества просит титуловать его короче, если Его величеству будет благоугодно писать меньше слов в титуле, это будет абсолютная милость».

Халиф ответил посланцам: «Уберите из титула то, что хочет убрать султан». Посланец ответил: «Извольте убрать одну букву из титула. Прежде Вы писали «Раб повелителя правоверных (мавла амир ал-муʻминин)», теперь выбросьте [первую] букву «мим» из титула». Когда эта остроумная мысль [66] дошла до слуха халифа, она ему очень понравилась. С тех пор султана стали титуловать «друг повелителя правоверных (вали амир ал-муʻминин)». Благодаря этому остроумию желание султана исполнилось.

(Тегеран, 1956, 269-270)

Рассказы 996-998 (стр. 269-271 в издании Рамазани), 1016-1017 (стр. 287 в издании Рамазани) отсутствуют в Suppl. Pers. 95

38. СУЛТАН МАХМУД, ХАЛИФ И КАРАХАНИДЫ (998)

Передают, что из Багдада хана Самарканда жаловали различными титулами. Это вызвало ревность у Султана Махмуда. Как он ни старался, чтобы и его багдадский халиф величал этими титулами, тот этого не делал и не проявлял уважение к Газневидской династии.

Тогда султан придумал одно средство. У него во дворце была доверенная женщина, воспитанная в его гареме, прекрасно говорившая на тюркском (тюрки), персидском (парси) и индийском (хиндуви) и обладавшая совершенным умом. Султан дал ей много богатств, послал в Самарканд и сказал: «Постарайся добыть у султана Самарканда указ на его имя из столицы халифата».

А у той женщины был сын пятнадцати лет от роду. Она взяла его с собой. Через Бадахшан она прибыла в Кашгар и, стараясь приблизиться к жене хана Кашгара, она сделала ей много подарков и подношений. Проведя там некоторое время, она попросила жену хана о рекомендательном письме ее мужа к хану Самарканда. Заручившись поддержкой из Кашгара, эта женщина через Фергану приехала в Самарканд и стала добиваться покровительства супруги самаркандского хана. Она оказала последней много услуг, подарила ей бесчисленное количество изящных вещей из Хиндустана и Туркестана и говорила: «Моим мужем был один купец. Он умер в Кашгаре. Я приехала оттуда к тебе и привезла с собой сына». Каждый день она приходила к жене хана и приносила ей всякие диковинки в подарок и занимала ее чарующими беседами, пока супруга хана не привязалась к ней и не стала передавать содержание ее бесед хану. Тогда хан соизволил сказать: «Ее следует привести. Пусть она увидит нас, а мы — ее». Когда состоялась ее встреча с ханом, она принесла ему много даров, молилась за него и превозносила его. Хан был поражен ее изящными манерами и красноречием. Он сказал: «Скажи свое желание, оно будет исполнено».

Та женщина молвила: «Слуги всегда доставляют хозяевам беспокойство. Но если уж мы завладели нитью доверия Вашего величества, то выражаем надежду, что все Ваши желания осуществятся». Затем она сказала ханской жене: «Я хочу поселиться здесь и приобрести землю». А еще до этих слов она [67] велела маклерам приискать ей деревни. Везде, где продавались поместья, она приходила и осматривала их.

Однажды она пришла в покои ханской жены (хатун) и сказала: «У меня есть просьба, но я смущаюсь ее высказать».

Жена хана (малика) ответила: «Уже давно мы хотим исполнить твои просьбы. Какая бы ни была твоя нужда, она законна, какую бы просьбу ты ни имела, она будет исполнена».

Женщина сказала: «У меня есть сын. Он учится чистописанию и приобретает навыки писцового дела. Он уже изучил все предметы и теперь у него страсть к чтению указов из Багдада. Однако его учителя не обладают знаниями о них. Никто же другой не может ему в этом помочь. Если из милости ко мне будет отдан приказ, дать мне на время один-два указа из столицы халифата, так чтобы один день сын прочитал его, переписал и в тот же день вернул, это было бы совершенной заботой обо мне».

Жена хана ответила: «Эту просьбу легко исполнить» и изложила ее просьбу хану. Хан приказал принести из сокровищницы два-три указа, присланные из Багдада, и передать их той женщине. А она уже все приготовила к дороге и держала наготове лошадей для дальнего путешествия. Как только она получила указы, она оставила в доме невольниц, которых купила в Самарканде, сказав им: «Я отправляюсь в одну деревню, хочу присмотреть ее и купить. Через неделю я вернусь. Если кто-нибудь спросит меня, вы будете знать, куда я уехала».

Она взяла с собой только деньги и легкий провиант. Сев на коней, помчались со всей быстротой. Спустя неделю, переправившись через Аму-Дарью, она прибыла к султану и доставила ему указы халифа.

Султан отправил эти указы вместе с послом в Багдад и написал: «Я с полным почтением отношусь к указам повелителя правоверных и ради чести своих потомков прошу увеличить мой титул. Но Ваше величество, не удостаивая меня этим, жалуете его другим, которые не ценят Вашей милости и выкидывают Ваши указы. Вот эти указы некоторые мои слуги купили на самаркандском базаре за пять дирхемов у переписчиков. Я послал их Вашему величеству, чтобы Вы оказывали честь тому, кто это ценит».

Рассказывают, что когда халиф получил это послание, он очень обиделся на Султана Махмуда. Как бы милой ни была его хитрость, она была далека от учтивости. Этот рассказ должен послужить примером хитростей или сообразительности женщин. Пусть [читатели] не попрекают [меня] в том, что рассказ следует по порядку раньше подобных ему рассказов ⁷⁴.

(Тегеран, 1956, 270-271) [68]

39-40. ХУСРАВШАХ И НАСРАЛЛАХ БЕН АБДАЛ-ХАМИД (1016-1017)

Вначале великий садр Насраллах Мухаммад [бен] Абд ал-Хамид был секретарем Хусравшаха ⁷⁵. Несмотря на то, что он обладал совершенством знания и ученостью и мог отделывать и исправлять красноречием смысл текста, в секретарском деле у него не было опыта, и его перо время от времени допускало грубое выражение. Передают, что как-то Султан Хусравшах приказал ему: «Напиши указ о моем выезде на Махмудову плотину (сарбанд-и Махмуди), пусть там устроят охоту к моему приезду». Насраллах составил указ, и в его тексте были такие слова: «Наше высочайшее стремя направится на Махмудову плотину (банд-и Махмуди)».

Султан прочитал текст указа и сказал: «Какая жалость! Столько учености в тексте, но есть одна грубость: «мое стремя», а затем — «плотина». Разве ты не знаешь, что это звучит невежливо?» ⁷⁶.

Великий ходжа Насраллах ответил: «Как я могу написать иначе, если эту местность называют «Плотина (банд) Махмуда»?».

Султан сказал: «Когда ветер дует на воду, и на ней образуются складки и «морщины», на что она походит?».

Ответил: «На женщину (зан)».

Султан приказал: «Тогда напиши так: «Мое державное стремя направится к жене (зан) Махмуда». Так это будет звучать вполне учтиво».

Все ученые люди одобрили эту остроумную замену в тексте и признали, что слова царей — цари слов.

(Тегеран, 1956, 287)

41. ВЕЩИЙ СОН САБУКТЕГИНА (1066)

Рассказывают, что когда справедливый эмир Сабуктегин еще в начале своей карьеры был в руках у купцов, как-то ночью ему приснился сон, что солнце, луна и одиннадцать звезд упали в его сторону и долгое время пребывали там. Проснувшись, он стал расспрашивать у людей в Самарканде о значении сна. Хотя они истолковывали его по мере своих познаний, его сердце не находило покоя, пока он не пришел к имаму Йакубу Катани и не рассказал о своем сне. Йакуб, пристально посмотрев на него, сказал: «Толкование сна следующее: ты станешь великим падишахом, и тринадцать человек из твоего рода или из твоих людей будут падишахами. Мир озарится светом их справедливости». [69]

Сабуктегин обрадовался толкованию, его сердце обрело покой. С тех пор он старался воплотить значение этого сна в действительность. Всевышний Создатель сделал этот сон явью. А Аллах знает лучше!

(Suppl. Pers. 95, л. 142б)

42. ВЕЩИЙ СОН ИМАМА МУХАММАДА НИШАПУРИ (1069)

Кази Имам Мухаммад Нишапури, да помилует его Аллах, в своей книге «Халк ал-инсан» рассказывает: «Однажды я увидел во сне, что султан Йамин ад-давла Бахрамшах стоит среди гор и пустынь, а один из царей ударяет по мячу (гуй), а затем подбрасывает в воздух клюшку (чавган) и мяч (гуй). Когда они стали падать, их схватил Бахрамшах». Проснувшись, Имам пошел к Бахрамшаху, рассказал об увиденном сне и прибавил: «Знай, что толкование этого сна следующее: мяч — это земля. Есть надежда, что некоторые земли, принадлежащие падишахам, достанутся тебе. А то, что падает сверху, означает, что это таинственная помощь небес и дар Бога.

(Suppl. Pers. 95, л. 142б)

43. ВЕЩИЙ СОН ХОДЖИ БЕХРУЗА (1070)

Из подобных этому рассказов есть такой. Великий Ходжа Бехруз, который впоследствии стал визирем Султана Ахмада ⁷⁷, увидел во сне, как мяч (гуй) для игры в чавган ⁷⁸ упал перед ним, и он стал писать на поверхности мяча своим каламом. Когда наступил день, Бехруз пошел к одному слепому старику, который обладал видением в науке толкования снов, и пересказал содержание сна.

Тот ответил: «Писать на поверхности мяча для игры в чавган означает устраивать дела в одном климате (иклим), а это — дело визиря». Ходжа Бехруз обрадовался и поклялся в том, что если этот сон сбудется, он составит указ в пользу старика и его детей. Когда он достиг звания визиря, он сдержал свое обещание. Призвав к себе детей этого старика, он назначил им вакфы ⁷⁹, которыми они пользовались до конца правления Хусрав Малика ⁸⁰. А Аллах знает лучше!

(Suppl. Pers. 95, л. 142б) [70]

44. СОН САБУКТЕГИНА ПРИ РОЖДЕНИИ СУЛТАНА МАХМУДА (1072)

В «Таʻрих-и Насири» сообщается, что эмир Сабуктегин еще до рождения Султана Махмуда увидел сон, будто он держит трех соколов, двоих в своих объятиях, а одного — на руке. Он спросил об этом сне у одного мага. Тот растолковал так: «У тебя три сына. Двоих ты потеряешь, но один останется. Он завладеет целым миром». Произошло так, как он предрек.

Ночью в четверг 10 числа месяца мухаррама триста шестьдесят первого года ⁸¹ эмир Сабуктегин проснулся и подумал: «Мое государство станет великим!». В это время вошел слуга и сообщил: «У тебя родился сын!». Сабуктегин воздал хвалу господу, обрадовался и назвал сына Махмудом.

В мире появились знамения, связанные с появлением на свет этого человека. Одним из них было следующее. В одном индийском городе был храм, в котором находился украшенный драгоценными камнями идол в образе животного (нахджир), на которого обычно охотятся в пустыне. Этот храм построили на берегу реки. В час, когда родился Султан Махмуд, храм рухнул, его стены упали в воду, а идол опрокинулся. Индусы опечалились, пришли к радже и сказали: «Ты выделил место мусульманам и разрешил им распространять среди нас их веру. То, что случилось [с храмом и идолом] — следствие колдовства мусульман!».

Раджа известил общину мусульман: «Я дал вам место под сенью своей справедливости, а вы стали колдовать, так что наш храм обрушился!». Среди мусульман был один ученый, который ответил: «О, падишах! Ты — мудрый и справедливый раджа. Мы невиновны в той клевете, которую на нас возводят. Колдовство для нас запретно (харам) и неподобающе. Мы все время поминаем имя великого бога и читаем Коран, дабы колдовство и чары не оказали на нас своего воздействия».

Был один звездочет, который сказал радже: «Не трогай этих мусульман. То, что произошло, — дело не земное, а небесное. Вчера родился ребенок. Появление, сближение и сочетание звезд показывает, что твое царство будет опустошено им. Он завоюет весь Хиндустан и разрушит множество храмов. А у этих мусульман нет в этом никакой вины».

Раджа сказал мусульманам: «Как бы то ни было, вам следует покинуть мой вилайет. Я даю вам одну неделю для того, чтобы вы закончили свои дела и уехали» ⁸².

Эти мусульмане прибыли в Газнин и рассказали о том, что произошло с [71] храмом, эмиру [Сабуктегину]. Записали об этом в летописи и сказали: «В ночь на десятое у нашего эмира родился сын». Вскоре появились новые знаки [судьбы], высоко вознеслось знамя счастья государей рода Махмуда (Махмудийан). Он разрушил храмы, ислам усилился, а войско неверных было побеждено.

(Suppl. Pers. 95, л. 143а)

45. СУЛТАН МАХМУД И ПОЭТЫ (1124)

Передают, что при Султане Йамин ад-давла Махмуде был поэт по имени ʻАбдаллах Мухаммад бен Салих ⁸³, стихи которого имели вкус чистой воды, а их размер был отмечен печатью волшебства. Однажды он сочинил таких два бейта:

[Когда она хочет улыбнуться], для нас ее губы становятся зинданом ⁸⁴
Для ее маленьких зубов (данданак), [каждый из которых по весу] — лишь шестая часть дирхема (данг)
Если увидишь ее губы, то скажешь, что кто-то под рубинами
Спрятал сахар среди двух роз.

Султан приказал переложить эти стихи на арабский язык. Но как ни пытались это сделать все ученые люди, не нашлось ни одного, кто способен был сделать это. Наконец Ходжа Абу-л-Касим, сын визиря Исфарайини, сделал такой перевод, который понравился всем знатокам и удостоился их похвал.

[Приводится арабский перевод этих двух бейтов]

Когда султан услышал об этом, он стал заботиться о переводчике, удостоил его падишахского подарка и за эти два бейта сделал секретарем по важным делам.

(Тегеран, 1956, 352-353)

46. СУЛТАН МАХМУД И АМИР ХАСАНАК (1172)

Рассказывают, что Султан Махмуд постоянно спорил с Амиром Хасанаком относительно каррамитов и говорил: «Они — благородные (сахиб-и карамат) и набожные (парса)». Но Амир возражал: «О, господин! Они все — обманщики и вышивальщики (тарраз) ⁸⁵».

Случилось так, что султан отправился в поход против Абу ÔАли [72] Симджура. Последний имел титул «поддерживаемый небом (ал-муваййад ассама)» и подчинил себе весь Хорасан. Когда султан достиг Бурукана, ему сообщили, что здесь живет один отшельник-каррамит. Султан решил навестить его и взял с собой Амира Хасанака.

Посидев у аскета около часа и поговорив о разных предметах, султан сказал ему: «Тебе нужно что-нибудь дать из богатств (дунйа)».

Отшельник ответил: «Мне нет нужды до мирского добра». Подняв руку, он словно взял с неба пригоршню золотых монет и отдал их Амиру Хасанаку. Тот, посмотрев внимательно на них, увидел, что все они отчеканены Абу ÔАли.

Когда Султан Махмуд закончил посещение отшельника, он спросил у Амира Хасанака: «Как можно доказать, что «чудо» отшельника на самом деле — обман?»

Ответил: «О, господин! Я не могу это сделать. А тебе, повелитель, не следует воевать против человека, с именем которого на небе чеканят золотые монеты» и показал их султану. Султан долго смеялся и понял, это золото — подарок [отшельнику от Абу ÔАли]. С той поры султан отвернулся от каррамитов.

(Тегеран, 1956, 392)

47. СУЛТАН МАХМУД И ШУТ (1175)

Рассказывают, что у Султана Махмуда был обычай проводить лето в Газнине, а зиму — в Балхе. Однажды он решил поехать на охоту. Шут, узнав об этом, взял в руку корзину, купил чистую скатерть с приборами (дастархан), два-три мана хлеба в виде мелких лепешек, два узелка очищенной редиски и лучших овощей, сверток соли, чашу процеженного вина, изящную пиалу, блюдо миндаля в сахаре. Все это он положил в корзину и взял еще рубаб. Тайком унеся это с собой, он сел на берегу ручья в том месте, где должен был проезжать Султан Махмуд. Когда султан стал возвращаться с охоты, наступил полдень. Хитрый шут разложил дастархан, положил свежий хлеб, редиски, соль в двух местах. Когда султан с визирем достигли этого места, их воины далеко отстали от них. Шут вскочил и сказал: «Эй, султан! Сделай остановку у ручья там, где проходил эмир Сабуктегин, отведай этой еды с солью!».

Поскольку шут упрашивал султана (а тот был голоден), он спешился, вместе с Хасаном Майманди сел за дастархан и принялся за еду. Когда он закончил есть, шут убрал скатерть, положил перед гостями миндаль в сахаре, налил вина в пиалу и предложил султану. Когда тот выпил, шут вымыл пиалу, снова наполнил ее вином и предложил султану. Тот взял чашу. Между тем шут взял рубаб, заиграл на нем и стал распевать стихи. [73]

Султан молвил: «Гостеприимный хозяин в степи не смог бы лучше угостить, чем ты», и, обратившись к Хасану, сказал: «Спроси у него, что ему нужно».

Ходжа Хасан спросил: «Эй, молодец! Падишах соизволил спросить, какая у тебя нужда?».

Тот ответил: «Мою нужду султан не сможет удовлетворить».

Султан, выпив к тому же вина, стал еще более настойчивым и сказал: «Ты должен сказать, какая у тебя нужда!».

Шут ответил: «Я скажу, а он меня за это вздернет. Я хочу совокупиться с султаном».

Визирь засмеялся и сказал: «Ты прав, падишах не может удовлетворить твою нужду. Он очень извиняется перед тобой».

Так как султану не терпелось узнать, в чем дело, визирь передал ему, что было нужно шуту. Махмуд рассмеялся и сказал: «Эй, молодец! Ты не можешь меня поиметь».

Шут ответил: «Если у меня есть право поиметь властелина мира, я не позволю, чтобы Ходжа избежал этого!».

Ходжа разгневался ⁸⁶ и сказал: «Я большой человек, ты не получишь услады, овладев мною. Если ты продашь право на овладение мною за пятьсот динаров, ты можешь купить себе невольницу, а меня ты освободишь от этого обязательства и проявишь великодушие».

Шут ответил: «Изволь!».

Ходжа приказал дать шуту пятьсот динаров, а султан пожаловал шуту еще тысячу динаров.

С помощью этой ловкой шутки этот плут избавился от нужды.

(Тегеран, 1956, 394-395)

48. СУЛТАН МАХМУД И ШЕЙХ ХУСАЙН ЗАНГАНИ (1200)

Передают, что Султан Махмуд отправился в паломничество к Шейху Зангани, который был из шейхов, совершавших путь мистического познания (тарикат) и великих людей своего времени. Когда взгляд шейха упал на справедливого султана, шейх опустил голову и стал бить поклоны, совершая молитву.

Когда шейх поднял голову, визирь султана Такиййат ал-мулк Тахир бен ÔАли спросил у шейха: «О, шейх! Что это были за поклоны?».

Ответил: «Они — в знак благодарности богу за то, что он привел Махмуда [74] к Хусайну, а Хусайна свел с Махмудом ⁸⁷, что приход его к дервишам — это поклонение богу (ибадат), а приход к нему дервишей — заведенный обычай (адат). Я поблагодарил бога за то, что он держит Махмуда в состоянии поклонения к себе (ибадат), а для меня не сделал привычкой (адат) посещать султана. За смирение, которое проявил султан, преславный и всевышний Создатель сделал бесспорной (мусаллам) ⁸⁸ степень величия султана в этом и загробном мире!»

(Suppl. Pers. 95, л. 151б)

49. СУЛТАН ИБРАХИМ И ПОДАТЬ С ЖИТЕЛЕЙ САКАВАНДА (1230)

Передают, что у Султана Рази Ибрахима, да помилует его Аллах, был заведен такой обычай. Каждый год он призывал к себе пира и имама Машакани Йунуса Саджаванди, чтобы тот произнес речь на собрании и наставлял султана, его войско и слуг мудрым словом. А этот благочестивый имам говорил прямо, без лицемерия. Как-то, когда султан вспомнил об этом и [собирался позвать имама], Ходжа МасÔуд Рахджи (?), который был султанским визирем, сказал [имаму]: «Султан подобен огню и морю. Его можно взволновать неосторожной мыслью. Если его беспокойство обратится на тебя, тебе не спастись!».

Имам Йунус на следующий день взошел на минбар и, невзирая на сделанное предупреждение, сказал, повернувшись к визирю: «Эй, беспечный старик! Вчера ты мне сказал: ÔНе говори правды и проявляй лесть, для того чтобы все вы вместе с притеснителями отправились в ад! Но я не последую тебе и скажу вам правду, чтобы пойти вместе со мной в рай. Подать, которую наложили на Сакаванд ⁸⁹, — несправедлива! Если ты, [султан], это знаешь и взимаешь, то перестань это делать. Если все-таки считаешь, что у тебя есть на это право, то считай, что твоей вере пришел конец!».

Султан Рази простил эти резкие слова. А подать перестали взимать вплоть до конца правления Султана Хусрава Малика. Все это было следствием учтивости и кротости падишаха Рази, принявшего добрый совет и назидание бесподобного имама. Поэтому память об этом имаме и доброе имя того великого султана не забыты.

(Suppl. Pers. 95, л. 155б) [75]

50. СУЛТАН МАХМУД И ГОРОД РЕЙ (1286)

Передают, что когда Султан Махмуд твердо решил отправиться в поход на Рей, чтобы завоевать [Персидский] Ирак, Ахмад бен Махмуд, который у него был на месте главного визиря, не одобрил этого и не видел ничего хорошего в этом походе. Однажды, находясь при особе султана, он сказал: «Отныне весь Хорасан, Мавераннахр, города Хиндустана и прилегающие области находятся в руках твоих рабов. При таком множестве владений нет нужды увеличивать их еще более, потому что тогда придется рисковать, полагаясь на исход битвы. А в Рее находится [большое] войско».

Султан Махмуд соизволил сказать: «Ничего, если то, что у нас есть, уменьшится. Ведь мы держим в руках меч владычества над миром. Если те, кто хочет большего, будут нас в этом стеснять и из равнодушия не окажут нам содействия, то от этого наши друзья не достигнут желаемого, а страх перед нами врагов не только не возрастет, а, наоборот, у них появится желание отнять у нас владения. Мы не можем мириться с такой беспечностью».

Несомненно, благодаря таким высоким помыслам Султан Махмуд завоевал в короткий срок все эти владения, и знамя его державы достигло всех климатов мира.

(Suppl. Pers. 95, л. 160б-161а)

51. САБУКТЕГИН И ГАЗЕЛЬ (1319)

Передают, что в начале времени правления Газневидов ⁹⁰ Насир ад-давла Сабуктегин был рабом и имел лишь одного коня. Он жил в Нишапуре и ежедневно выезжал поохотиться в степь. Однажды, кружа по степи, он увидел газеленка. Пришпорив коня, он погнался за ним, поймал его, и, связав ему передние и задние копыта, положил на коня перед собой. Проехав некоторое расстояние, он увидел, что за ним следует матка газеленка, и понял, что она идет за своим детенышем. Тогда он подумал, что ему следует удовлетворить ее желание. Он отпустил газеленка, и тот ускакал к матке. А она все смотрела Сабуктегину вслед.

Когда он вернулся в город, ночью ему явился во сне пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и да приветствует, сказал: «Эй, Сабуктегин! Милость и сострадание, которые ты выказал к несчастному детенышу, и жалость, которую ты проявил, приблизили тебя к могущественному Создателю. Ты станешь властелином. Ты должен и к рабам божьим проявлять такую же жалость и сострадание, дабы твое царство и власть укрепились!». [76] С тех пор его дела пошли в гору, и он стал совершать великие поступки. И одно это сострадание стала причиною его великого счастья. А Аллах знает лучше.

(Suppl. Pers. 95, л. 164б)

52. МУДРОСТЬ УПОВАНИЯ НА ВСЕВЫШНЕГО (1325)

Передают, что однажды в Нишапуре справедливый эмир Сабуктегин услышал от святых людей хадис, значение которого неувядающе. Он рассказывал впоследствии: «Хадис таков. Пророк, да помилует его Аллах, соизволил сказать: ÔВсевышний приказал мне: Не ищи покоя в мирских утехах: я не для этого тебя создал; не отрывай от сердца надежду на рай: я ведь создал его для тебя; проявляй усердие в совершении намаза перед сном, ибо в нем заключена победа правоверных; не будь алчным к людям: они ведь ничем не обладают, но уповай на меня, ибо всё ко мне возвращается!».

Когда справедливый эмир услышал этот хадис, он положил его в основу своих действий и постоянно просил успеха, совершая ночной намаз, пока не подрос покойный Султан Махмуд, и в нем не стали проявляться добродетели. Его послал бог. Тогда Сабуктегин рассказал ему этот хадис. Султан Махмуд принял хадис и стал руководствоваться им.

В полночь накануне сражения с ханом Туркестана (а это было в Балхе) Султан Махмуд встал и потребовал теплой воды. Но ее не оказалось. Тогда он совершил омовение холодной водой (а в ту ночь шел снег). Совершив омовение, он приступил к молитве и был занят ею до утра. Его увещевали: «Завтра будет битва, тебе нужно поспать перед ней».

Он отвечал: «У меня есть важное дело этой ночью. То, что произойдет завтра — это божье дело. От меня ничего не зависит», совершил предрассветный намаз и, посмотрев на небо, сказал: «О, боже! Из нас двух [т.е. Султана Махмуда и хана Туркестана] тому, кто есть твой раб и будет им впредь, дай победу!». Произнеся эту молитву, он сел на скакуна удачи и под счастливой звездой устремился в бой. Ему достались великая победа и блистательный успех.

Да будет известно беспечным: ни одно человеческое деяние не остается без внимания Всевышнего!

(Suppl. Pers. 95, л. 165б) [77]

53. СУЛТАН МАХМУД И АСТРОЛОГИ (1327)

Рассказывают, что у Султана Махмуда было несколько известных звездочетов, несравненных в искусстве астрологии и составления гороскопа. Они постоянно были готовы исполнить свои обязанности, но Султан Махмуд никогда не советовался с ними. Как-то приближенный спросил у султана: «У падишаха на службе столько великих звездочетов. Почему он никогда их ни о чем не спрашивает?».

Ответил: «Звездочеты есть согласно заведенному в стране порядку. Но основание моих дел покоится на двух вещах: упование на Всевышнего и фетвы, издаваемые столпами веры».

А для искренних, достигших совершенства людей нет сомнения, что когда он положил это в основу своих действий, то овладел миром и оказал свое влияние на все страны и части света.

(Suppl. Pers. 95, л. 166а)

СУЛТАН МАХМУД И ВИЗИРЬ АБУ-Л-АББАС (1536)

Рассказ повторяет сюжет рассказа (782), поэтому его перевод опущен.

(Suppl. Pers. 95, л. 197а)

54. ХОДЖА АХМАД МАЙМАНДИ И ГЛУПЫЙ АБУ САХЛ (1650)

Рассказывают, что во время правления Султана Йамина ад-давла Махмуда в визирство Ходжа Ахмада Майманди был один человек, которого звали Абу Сахл Баззаз ⁹¹, богатый и щедрый, но глупый, болтливый и неблагоразумный. У него был сын по имени Ахмад Абу Сахл, расточитель и мот. Однажды этот Ахмад взял у султана шесть тысяч манов индиго и часть из них распродал и растратил.

Как-то Абу Сахл Баззаз пришел на поклон к визирю. Визирь стал упрекать его: «Я слышал, что твой сын растратил султанское добро. Раз ты видел, что твой сын отклонился от правильного пути и погубил султанское добро, почему ты не остановил сына?».

Абу Сахл ответил: «Да будет долгой ваша жизнь, господин! Простите мое дитя, потому что его имя — Ахмад. А всякий, кто носит это имя — дурак. Всё, [78] что он сделал — от глупости и неблагоразумия. Его надлежит простить».

Ходжу Ахмада Майманди очень расстроили эти слова, но его и развлекла глупость и невежество Абу Сахла. Визирь сказал: «Ты еще хуже, чем твой сын. Будь ты проклят, болван!».

Услышав это ругательство, Абу Сахл, еще не поняв, что он такое предосудительное сказал визирю, и, не подумав, что визиря тоже звали Ахмад, и было бы непристойно говорить ему подобные слова, вскочил и воскликнул: «Может быть, кто-то наговорил вам на меня, и поэтому вы на меня рассержены?».

Визирь ответил: «Нет, но я услышал это из твоих же уст», выгнал его самым позорным способом и не допускал больше к себе.

Те, кто имеет доступ к царям и вельможам, и кто служит им, должны отдавать отчет в своих действиях и словах, не совершать неблагоразумные поступки, не болтать глупостей и не произносить слов, в которых они будут впоследствии раскаиваться, и которые им будут дорого стоить. Они должны почтительно обращаться к своему господину, чтобы воспользоваться плодами своей службы.

МИСРАʻ

Мудрый не поступит так, как поступил с тобой невежда.

(Тегеран, 1974, 312-315)

омментарии

56. Начало см. в «Иран-наме», 2008, № 1, с. 124-160.

57. Здесь, очевидно, описка, и вместо «Хусайн» должно быть «Ахмад», т. к. везде ниже речь идет о Ходжа Ахмаде, известном газневидском визире.

58. В предыдущем рассказе свода Ауфи повествуется о походе царя Забулистана против раджи Канауджа и о том, как один индус, вызвавшийся быть проводником у царя Забулистана, чуть не погубил его и его войско в пустыне.

59. Титул Султана Махмуда.

60. Сумнат находился у берега Аравийского моря.

61. Коран. Сура 35, айат 41.

62. Билгатегин был одним из военачальников Саманидов.

63. Первый Газневид, тесть Сабуктегина.

64. Здесь Махмуд состязается с визирем в придворной учтивости (ср. приведенные выше слова, в которых визирь рассыпается в вежливости перед султаном: «Когда великие падишахи проявляют такую фантазию по отношению к своим верным рабам, как я осмелюсь пригласить падишаха к себе? Но если падишах, оказывая своему рабу честь, подобно взошедшему солнцу придет сам, то это будет высшая милость для раба!»).

65. Тюркский раб и фаворит Махмуда.

66. По мусульманскому обряду, намаз в два раката совершают только во время утренней молитвы; в остальное время суток намаз совершают в 3-4 раката.

67. Подразумевается Султан Махмуд.

68. Nizamuʻd Din, p. 176.

69. Мусульманская секта, существовавшая в IX-XIII веках в центральных и восточных областях Багдадского халифата и оспаривавшая первенство как у суннитов, так и у шиитов. Центром каррамитов был Хорасан. Одно время главы их общины пользовались поддержкой Газневидов, но затем потеряли ее из-за крайней нетерпимости к другим учениям и жестокого деспотизма в управлении вверенными им городами, в частности, Нишапуром.

70. Здесь Абу Исхак намекает на взгляды каррамитов об антропоморфизме (ташбих) и телесности (таджсим) божества.

71. Последняя фраза — на арабском языке.

72. Фраза, отмеченная курсивом — на арабском языке.

73. Коран. Сура 105 «Слон», айат 1. Далее в Коране: «Разве Он не разрушил их козни и не послал на них стаи птиц? Они осыпали их осколками обожженной глины и превратили в подобие нивы, изъеденной саранчой» (Коран. Перевод с арабского и комментарии М.-Н. О. Османова. Кум-Иран: Ансарийан, 2000, с. 396). В комментарии к этой суре отмечается, что в ней содержится намек на исторические события 570 года: «Эти события случились в год, в который родился Посланник Аллаха — да благословит его Аллах, да приветствует. Этот год известен как «год слона», и вот рассказ: Некий муж из племени Кинана... поклялся разрушить Мекку. Он выступил в поход с войском, у него был мощный слон по кличке «Махмуд», а также слониха. Готовясь к походу, он снарядил свое войско и велел привести слона. Но каждый раз, когда слона направляли в сторону Мекки, тот опускался на землю, не желая двигаться с места. Когда же его направляли в Йемен или какую-либо другую сторону, он пускался вскачь. И тогда Аллах послал стаю птиц: у каждой птицы в клюве был камень, в лапках — два камня, каждый из которых больше зерна чечевицы и меньше горошины. Они сбросили эти камешки на воинство. Камешек попадал в голову воина и выходил со стороны спины, так что все они погибли» (Там же, с. 565-566).

74. Рассказ помещен в первой части в 18-ю главу, повествующую об остроумных секретарях. Рассказы о женской хитрости и коварстве помещены в последней главе третьей части свода Ауфи.

75. Предпоследний газневидский султан, правивший в 1152-1160.

76. Полный смысл рассказа остается неясным (почему это сочетание выглядело неуместным в глазах Хусравшаха?). Известно, что наряду со значением «запруда» слово «банд» имеет много других значений — связь, перевязь, сустав, кандалы, путы, задержание и т. д., так что текст указа действительно мог быть истолкован по разному.

77. Здесь должно быть описка, так как в других списках Джавами ал-хикайат дается полное имя Бехруза — Ходжа Бузург Бехруз бен Ахмад, и речь идет о газневидском Султане Ибрахиме. Кто такой был Султан Ахмад, неизвестно.

78. Чавган (чоуган) — конное поло.

79. Имеются в виду доходы от обращенных в вакф имуществ.

80. Последний газневидский правитель.

81. Четверг 2 ноября 971 года.

82. На жестокость (для сравнения) этого указа указывает тот факт, что беспрецедентная по бесчеловечности акция зальцбургского архиепископа фон Фирмиана по изгнанию из его владений осенью 1731 более 20 тыс. не католиков в течение трех месяцев вызвала возмущение по всей Европе. Подвиг протестантов, которые предпочли потерять свое имущество и подвергнуться изгнанию и лишениям, но остаться верными своей религии, воспет В. Гете в поэме «Герман и Доротея».

83. Абу ʻАбдаллах Мухаммад бен Салих ал-Валвалиджи — поэт времени Саманидов и Газневидов.

84. Т. е. губы сдерживают ее улыбку.

85. Этим ремеслом занимались евреи, они освоили его еще в Египте (Деххода).

86. Вариант перевода: «смутился».

87. Здесь шейх, очевидно, проводит в качестве параллели близкородственные отношения между пророком Мухаммадом, лакабом которого было имя Махмуд (хвалимый), и внуком пророка, имамом Хусайном.

88. Здесь возможен намек шейха на Муслима ибн ÔАкила, двоюродного брата и сподвижника имама Хусайна, т. к. слова мусаллам и Муслим пишутся на арабском письме одинаково.

89. Сакаванд — деревня близ Газни.

90. В оригинале — Насиридов (Насири).

91. Баззаз — торговец сукном, бельем и мелким товаром.

(пер. Н. С. Бейсембиева)
Текст воспроизведен по изданию: Известия "Джавами' ал-хикайат" ал-'Ауфи о Газневидах // Иран-наме. Научный востоковедческий журнал, № 1 (9). 2009