В один день, когда эта [знать] присутствовало у этого проницательного [Темура], вдруг вошел кази Садруддин ал-Мунавий, который находился в неволе у людей Темура, он (кази) присоединился к бегству султана, люди [Темура] поймали его в Майсалунде и привели к Темуру. У него на голове была чалма, наподобие буржа (минары, купола), рукава свисали как мешок. Он прошел над людьми и без разрешения сел выше всех беседующих. Тогда Темур разгневался, не воздержался и наполнил собрание пламенем; его легкие взбухли, его горло переполнилось яростью и гневом; его голос стал хриплым и удушливым. Его море гнева забушевало и переполнило берега, и он приказал одному из своих агрессивных людей взять этого кази Садруддина для пытки. Тогда потащили этого кази, как собаку и разорвали его одежду на клочья. Его обогатили руганью и оскорблениями, накормили его пиньками. Потом Темур повелел держать его под сильным надзором, заново подвергнуть его пытке и, несмотря на возражение отдельных чиновников причинять ему повторно мучение, приказал увеличить наказание вдвое. Потом, как в день светопреставления угнетатель (повернув лицо назад) выводится без защиты Аллаха, также кази был выведен. Потом Темур, как обычно занялся [150] составлением своих замыслов и хитростей. Он надел каждому присутствующему (почетный) халат и проявил по-своему достойное уважение и почет. Потом, обрадовав их души, спокойно и весело возвратил их. [Однако] в его душе были бушующие различные гнусные и (плохие) дела. Та знать вот так пустились в путь.

Двустишье:

"Как жертвоприноситель возвеличивает и украшает свою жертву,
Однако скоро он будет накормлен на пиру смерти".

Темур поставил знати и им подвластным, условие, что если они отдадут ему богатство султана, а также принадлежащее ему (султану) и его эмирам драгоценности и их состояние, скот и табуны, рабов и слуг, тогда он даст им свободу.

Знать выполнила условие Темура, и отдали ему все явное и тайное. Однако приготовили к сопротивлению крепость и цитадель. Наместник крепости по имени Аздар, укрепил крепость, усилил хорошими оружиями и стал ожидать помощи от султана или же божьего облегчения от грядущего нашествия.

Сначала Темур даже не обратил внимания и не проявил интереса к крепости и не сделал даже маневренного действия. Однако он все свои действия и старания обратил на сбор состояния и погрузкой на коней ценного богатства. Когда драгоценности были собраны и поступили они в его казну, Темур наложил на город товары пощады. Чтобы собрать эти (товары) Темур, опираясь на помощь той знати, послал своих начальников канцелярии и секретарей, а также жадных и ненасытных инспекторов и учетчиков. Все это он поручил одному из своих государственных деятелей и преданного ему Аллахдаду. Он (Аллахдад) был по материнской стороне братом Сайфуддина, о котором было сказано в начале [этой] книги. Кроме них Темур дополнительно назначил вобравших в себя "упрямых и бессердечных" людей и выросших и достигших совершенства в уклоне грубости, а также выкормленные на молоке насилия. Потом он установил пощаду и спокойствие и обратился [к населению], чтобы никто из людей не обижал друг друга. Даже после того, как это обращение было доведено до всех и утверждено, некоторые чагатайцы продолжали разорять. Когда это [известие] дошло до ушей Темура, он приказал уничтожить (казнить) их при сборе народа. Тогда их казнили в начале торгового ряда продавцов материями, возле продавцов тонкими материями. Люди обрадовались этой мерой (наказания) и проявили большие надежды на Темура. Знать города открыли (городские) [151] ворота Баб ул-Сагир (Малые ворота) и начали подсчитывать имеющие в городе в наличие стоящие и не стоящие вещи. Потом они разделили эти товары и богатства по кварталам. Далекие и близкие люди угнетения и притеснения восклицали друг другу "Это грабеж"! и "Дор уз-захаб" («Золотой дом») превратили в казну. Они начали бросать людей в эту западню, и некоторые люди стали управлять над другими. Темур начал охотиться над местными зайцами и местными собаками.

[В этот] осенний период, отступал, наподобие войскам Египта, и как Темур своими воинами воспламенил [мир], точно также упал на мир своим холодом зимний период

Потом Темур переехал сначала в Каср ал-Аблак, а после в дом Танжаса и приказал разорить крепость и сжечь, а сам, возглавив большую группу, вошел в город через ворота Баб ул-Сагир и, поставив ханафийев впереди шафийев, прочитал пятничный намаз в мечети Бани Умайя. В его честь прочитал хутбу (прославле ние), упомянутый в начале из секты ханафийя, кази над казиями Муниддин Махмуд ибн ал-Изз и между тем (временем} произошли различные гнусные дела, комментарии их очень длинны. В частности, между Абдулжаббаром ибн Нуъман ал-Хорезмий из секты муътазилий и учеными из Шама, в частности, кази над казиями из секты ханбалий Такиуддин Ибрагим ибн ал-Муфлахом произошли дискуссии, диспуты (по религиозным проблемам) и обращения. Между тем Абдулжаббар, как переводчик Темура от его имени по всем вопросам проводил беседу. Одним из этих вопросов было происшедшее событие с Али Муавия и что произошло в те века между ними. И еще одно дело Язида, казнь счастливого шахида Хусейна; а так же и были рассмотрены вопросы о том, что те, кто считал без единого опровержения угнетение и безнравственность, также считал эти дела праведными, тот был кафиром (безбожником). Нет никакого сомнения в том, что это поганое дело произошло при помощи населения Шама, и если они считают это законным, то они кафиры (безбожники). Если же они считают это не законным, значит они не послушные, возму тители и преступные люди. В действительности, были вопросы о том, что нынешние являются ли последователями прошлой секты. В результате на этот вопрос были разнообразные ответы со стороны (шамийцев). Ряд (этих) ответов Темур опроверг, а некоторые удовлетворили его. Наконец, был хорошим и правильным ответ котиб ас-сира (Насируддин ибн Абу Тайиба) возможно он принес пользу: "Великий бог продли жизнь Мавлана Темура! Что [152] касается меня, то мая генеалогия связывается с потомков Умара и Усмана, дедушка мой был в те времена Умаром и Усманом, мой дедушка считался одним из знатных лиц времен. Он был очевидцем тех событий и участвовал в боевых действиях. Он был сторонником правды и был одним из богатырей душевной преданности. Из дошедших до нас его работ и расставление каждого доказательства на свои места, [становится] известно, что он, разыскав голову нашего саида Хусейна, спас его [голову] от надругательства и унижений. Потом он очистил, вымыл и, уважив и возвеличив, поцеловал и [обработав] ароматом закопал в землю. Он это дело сделал, посчитав, что это самое лучшее на божьем пути. По этой причине, эй дождевые облака, ему дали псевдоним Абу Таййиб.

Что бы ни было, эй мавлана Эмир, те предки и все (с этого мира), горестные облака разошлись и все выпившие (веру) и испробовавшие кушанья хоть горький или сладкий, все ушло от мира (сего). Эти покушения, от которых бог спас нас и дал блаженство и эти такие крови, от которых бог вычистил наши мечи. Однако, сейчас наше убеждение суннитского толка, эта вера населения, убеждение общества".

Услышав эти слова, Темур воскликнул: "Поразительно! И вы по этой причине получили название потомки Абу Тайиба"?

- Да, - ответил котиб ас-Сир, - вместо меня могут это доказать близкие и дальние. Я: (есть) - Мухаммед ибн Умар ибн Мухаммед ибн Абулкасым ибн Абдулмунъим ибн Мухаммед ибн Абу Тайиб ал-Умарий ал-Усманий.

Темур сказал: - "Ты достоин прощения, эй отборный хвастун. Если у меня бы не было бы явного извинения, то я бы обязательно поднял бы тебя на свое плечо. Однако ты и твои спутники еще увидят, как я проявлю к вам уважение и почет".

Потом Темур попрощался с казиями и проводил их с почетом. Во время вопросов и ответов специально для иронии задал обратный (коварный) вопрос: - "Какая степень выше: ученая или же степень происхождения"? Присутствующие на собрании поняли цель Темура, но все молчали, соблюдая тишину, и испугались ответить, и каждый из них понял, что Темур проверяет их. Первым решил ответить на вопрос кази из секты ханбалий Шамсуддин ан-Набулий: - "научная степень стоит выше степени происхождения, это степенство созидательной и поэтому среди существ считается выше всяких степенств. Ученого человека вышедшего из низких (слоев) сословий ставят впереди невежды, являющегося [153] (представителем) высших сословий. Человек, отец или мать которого является из низких сословий, если тот благочестивый, то он является предпочтительней, чем человек достойным халифского потомка. По этому поводу имеется всем известное доказательство; это то, что (соратника) пророка (Мухаммеда) поставили Абу Бакра впереди Али. Они все были едины в том, что среди (соратников) (Мухаммеда) Абу Бакр был самым ученым, и, по сравнении с ними, он делал уверенную поступь в религии и среди них он первым принял веру (в ислам). Доказательством пророка являются его слова: "многие мои последователи не ошибаются".

Потом кази Шамсуддин навострил уши и стал томительно ожидать, что ответит Темур и начал постепенно раздеваться. Он начал с пуговиц и подумав: "Жизнь не вечна, независимо от того далека или близка смерть, все равно ты испьешь чашу смерти. Погибнуть шахидом, это самое предпочтительнее молитве и убежденным верующим единственный верный путь к очам Аллаха и мученику при присутствии султана сказать ему правду".

Темур спросил: «Что делает этот неизвестный?»

Кази сказал: "Эй, величественный мавлана! Твои отряды войск многочисленны, как последователи Бани Израиля и они разделились по группам среди своих племен. Они разделили свою религию и будто бы создали отдельные группы. Без подозрений, сведения об этом собрании вашего величества будет рассказано (по всюду) и жемчужины этой дискуссии собрания войдут в души и накопятся в разуме. Если докажут, что эти слова были произнесены мною и если кто-либо из инаковерующих примут во внимание, особенно кто-либо, считающих себя другом (последователем) Али, услышит своей испорченной, узкой душой, что я возвеличиваю имя Абу Бакра, и точно поймет мою веру, и если будет знать, что у меня нет защитника и помощника, то тот обязательно открыто убьет меня и, при светлости дня, выпьет мою кровь. И если дело обернется таким образом, то я буду готовиться к такому счастью и приму с честью свою участь".

Темур сказал: «Удивительно, какой он четкий человек и на деле смел в своих словах и поступках". Потом он бросил на всех свой взор и сказал: "После этого пусть они вообще не заходят ко мне».

Этот человек, то есть Абдулжаббар был имамом и ученым, а также среди ныряющих в [море] крови мусульман передовым [154] [человеком] Темура. Этот ученый был способным исследователем и правоведом, хорошо знающим основные законы юриспруденции. Его отец ан-Нуъман был в Самарканде, он считался великим ученым в [отраслях] науки "Фуруъ", даже его звали вторым Нуъманом (имеется ввиду основоположник секты ханафия Имам Аъзам Нуъман ибн Сабит). Он был высказывающим, что в потустороннем мире нет рунята (видение Бога). Поэтому всевышний Бог, наподобие его высказываниям, в этом мире, ослепил его глаза. Многие ученые в Маварауннахре были современниками его и в фуруь (отраслях науки) обучались у него и в решении вопросов (религиозной) юриспруденции подражали ему. В отношении фуруь нет противоречий между суннитами и муътазалитами; только в некоторых основных правил религии были противоречия и придерживались неправильного пути в его толковании.

Каждый из отправленных для сбора дани с населения Шама был угнетателем, самовольным, испорченным, бессовестным, нуждающим и были наподобие Садака ибн ал-Ханий, Ибн ал-Мухаддис, Абдумалик Ибн ат-Такритий получивший прозвище "Суммака" и на других угнетателей и возмутителей. Это (дело) проходило при непосредственном участии упомянутых; городской знати и руководителей, проживающих в городе, а также сотрудников канцелярии, учетчиков (бухгалтеров), регистрирующих казну Темура и в присутствии секретарей, не было ни одной возможности промедления и рассуждения в разбое. Среди людей Темура были Хаджа Масьуд Самноний, мавлана Умар и Таджуддин Салманий. Все зти (дела) произошли в знаменитой местности "Дар уз-Захаб". Остановился он внутри Аллахдад Баб ус-Сагира в доме Ибн Машкура. Если у кого-либо были на кого-то гнев, тайная злоба или высокомерие, зависть или вред, может быть, сохранил досаду, то, делая намек на него "своих братьев", показывали на тех бессердечных злодеев и грубиянов, на сильных стражников.

Вместе с этим, в этот промежуток времени, Темур, окружив крепость, и, по мере своих возможностей, начал приготавливать оружия и снаряжения. Он приказал построить напротив этой крепости такое высокое здание, чтобы люди Темура взобравшись на него, сумели разрушить ту крепость. В результате этого они [155] собрали стволы и дрова, сверху насыпали камни и землю и, размель чив их, наполнили его. Это (здание) было воздвигнуто на северо-западной стороне. Потом воины взобрались на это здание и бросились с мечами и пиками на находяшихся в крепости. Штурм этой крепости Темур поручил одному из своих великих эмиров по имени Джаханшах. В результате Джаханшах, став гарантом, начал приготовление этому делу. Он установил напротив крепости манджанаки (камнеметы), сделал подкопы и набросил крюки на стены крепости. В крепости было мало людей и среди них самыми превосходными были Шихобуддин аз-Зардкаш ад-Димашкий и Шихобуддин аз-Зардкаш ал-Халабий. Они оба оказали достойное сопротивление и уничтожили много воинов Темура, и каждый раз, когда войска Темура обращались лицом в их сторону, то для них они оба преподносили им несчастную холеру и смерть. Таким образом, они оба в возгорании в пламени, в молнии и грозе ядер уничтожали бесчисленное множество, вне всяких исчислений в тетради переписи воинов Темура. Однако, сель от переполненного моря разорения, окружила крепость, с которого как дождь падающих с облаков снайперских стрел, грома и грозы остались в середине воинов Темура, которые, нагрянув на находящихся в крепости (людей), принесли им сверху и снизу, справа и слева одни мучения и страдания и у защитников крепости устали руки от сражения и сопротивления. Они попросили пощаду у Темура и, не колеблясь, спустились из крепости. Эти страшные дела и каверзы судьбы кончины свершились в конце месяца рабий ул-ахир (17 декабря 1400 года) и первого и второго жумади и раджаба (март 1401 года) месяцев. Но Темур добился своей цели только после сорока трехдневной осады крепости. В этот промежуток времени Темур был в потребности (среди) ученых, ремесленников, кустарей и других специалистов. Продавцы тонкой и изящной материи сшили из шелка и золота для Темура такой кабо (халат), что в нем не было ни одной сточки шитья, эта была удивительной вещью. В мавзолеях Баб ус-Сигар Темур воздвигнул над гробницами жен пророка, - да прославит его Бог - рядом два купола. Он (Темур), посчитав превосходнее чем чужие, пожелал собрать чернокожих рабов.

В Сафаде, среди жителей города, был один торговец, он был из руководителей и торговых сословий. Его звали Алауддин и [156] ему дали прозвище давадар. Кажется, он раньше служил (какое-то время) Султану и тот назначил его в том месте (Сафаде) хаджибом (привратником). Когда наместники уходили в Халаб, по обычаю при отсутствии наместника, временно исполняющим (должность) наместника возлагалось хаджибу. В Сафаде вместо Алтун-буга ал-Усманий наместником остался Алауддин давадарий. Впоследствие все наместники, в том числе ал-Усманий и ибн Таххан утонули в вихре урагана. Из них кто-то умер, кто-то бежал, а Алтунбуга и Умар остались в когтях плена.

Когда Темур прибыл в Шам, с его стороны в этом государстве, будто бы, из-за негодных казиев по отношении к вещам сирот, свершилась несправедливость и каждый правитель в своей стране начал, по мере своей возможности, свершать дела. В результате некоторые укрепили свои жилища, одна группа начала готовиться к войне с Темуром, другая группа стала готовиться к бегству, некоторые, привыкнув (к этому положению) смешались с ними, послали приветствие, отменялись подарками и составили договор. Упомянутый Алауддин, поразмыслив и взвесив разные предположения, хорошо обдумал о спасении своего города и его населения. Он был детищем предприимчивых людей и был знаком с хитростями и рассудительностью. В этом деле он всегда попадал (безошибочно) в цель и, спросив совета у своего ума, заставил его "говорить". Его ум сказал: "При помощи того, что у тебя имеется богатство и состояние, истрать те богатства и состояние". Когда его ум так говорил, он не давал обманный совет, потому что тот (ум) говорил ему: «Каждое примирение на пути славы для него занавес и милостыня». Алауддин владел несметным количество богатства и он сказал: "Я собирал желтые динары и белые дирхемы для черных дней". В результате, он стал поджидать состояние нужды Темура и сладославием и прекрасным отношением решил привлечь Темура к себе. Для решения этого дела он отнесся как (опытный) лекарь, нашедшего способ лечения больного. Он поспешил не к переговору и не к чтениям (восхваляющих) стихов, а к состоянию грусти. Алауддин, посылая из своего неисчислимого богатства; Темуру разнообразные подарки, привлек его память к себе и стал прислушиваться (дожидаться) к его указам. Потом он послал еще в два раза больше подарков, вес которых согнули стан даров. Из-за этих поступков Алауддина Темур выразил ему благодарность, в его глазах степень Алауддина была возвеличена еще выше. Он послал указ Алауддину о пощаде и рекомендовал ему быть с населением милостиво и вежливо; он послал указ для того, чтобы рассеять их тревогу, уменьшить страх, исчез ужас и [157] успокоить проживающих в той стране разнополых людей и владетелей разных профессий. Пусть будет так, чтобы люди свободно могли торговать друг с другом и свободно общаться с воинами Темура. Если же хоть один из воинов (Темура) – даже если тот окажется братом или же потомком Темура, – поступит несправедливо с населением, то пусть Алауддин запретит этот поступок и накажет его палочными ударами в присутствии населения: Темур требовал от Алауддина все, что пожелает, а Алауддин все это исполнял безупречно. Каждый раз, когда Темур требовал от него больше денег и вещей, Алауддин все больше радовался и веселел. В эти трудные условия (состояния) Темур требовал у Алауддина вместе с другими вещами, доставить белый лук, которого невозможно было найти не только в Сафаде, но и во всем Шаме и этим он был поставлен в тяжелое положение. Однако Алауддин нашел этот белый лук и, нагрузив им трех лошадей, отправил все Темуру, и это было сделано при помощи Бога. Наконец, Темуру понравился Алауддин и он пожелал, что бы тот был среди своих подчиненных. Группы воинов Темура направились в сторону населения Сафада и, войдя с ними во взаимоотношения, проводили торговлю, и эти нити преданности между ними происходили до тех пор, пока Темур не снял свой шатер и отправился в Дамаск. Когда же разошлись над Шамом его вредные облака и растелились его накидные веревки, Алауддин ад-Давадарий послал вслед этому яростному льву ценнейшие подарки достойный шахскому дару, а также одно прошение. Его содержание было ясным, смысл был интересным, строки говорили о подчинении и послушании, там были написаны такие милые слова, на которых тело сотрясало, железо-стальноподобные камни становилось мягким, как будто вода, текущая по удду (благоухаюшие), также нежно текло по сухому телу (людей). В своем прошении Алауддин упомянул о делах ал-Усманий и ибн Таххана, которые находились в заточении у Темура, и попросил отрезать косички ради свободы и милости, и, что бы он (Темур), в удовлетворении своего могущества, простил их обоих и дал бы каплю из моря милости, и, что они не стоят называться пленниками, по отношении (достоинства) Темура, потому что все падишахи мира мечтают быть в его покровительстве, как маленькие дети. Было изложено о том, что высокостепенная воля Темура превыше (всех дел), выполнение его указов высочайшее (дело).

Когда Темур узнал содержание этого прощения, понял с чего он начал и чем заканчивается то (дело), увидев подношения и [158] подарки, и, как ранее, он оказал ему услуги и протянул руки помощи - на самом деле добро оставляет след и тот человек, который начал это (добро) есть самым благородным человеком; а начинающий недоброе, постоянно приносит горе и страдание, и такой человек является самым большим деспотом. Хотя его рука была (крепка) как железо, Темур смягчился и трудное дело, попавшее в тупик, облегчилось. В результате Темур пригласил их обоих к себе, возвеличил их степенство, оказал им разные почеты и ознакомил их с просьбой Алауддина. Потом Темур успокоил их, заверив, что не причинит им вреда, и подарил трех коней, две ал-Усманийю и одного Умар ибн ат-Таххану. Потом дал им людей, которые должны были доставить их в безопасное место. И каждый из них добрался до места своей почести, один в Сафад, а другой в Газза.

РАЗДЕЛ

Когда Темур [полностью] завладел крепостью, он решил возвратиться и стал приготавливаться. Разными трудностями и разнообразными действиями, Темур извлек из крепости необходимое ему богатство и нежные товары.

Говорят, что когда султан бежал от Темура, написал ему послание, которое возбудило гнев Темура. Вот эти слова отражают содержание и смысл того послания: "Не считай, что мы бежим, испугавшись тебя. Возможно, отдельные из наших мамлюков решились вынуть головы из петли повиновения и, подумав, что каждый сопротивляющийся возвеличивает свое достоинство, и не берут пример у людей, которые [постепенно] поднимаются вверх по лестнице. Этим они тоже, как и ты, захотели принести разрушение, решили погубить божьих рабов и страну. К сожалению, чем достичь своей цели, легче [достичь] Харт ул-Каттада. Высокоблагородный человек, если в его теле появятся одновременно две болезни, то он сначала избавится от более страшной болезни. Твое дело мы сочли считать из двух опасных дел самым легким. По этой причине мы решили достойные вожжи потянуть за уши непослушных и повернуть их в сторону равновесия послушания. Бог свидетель, мы обязательно нападем на тебя, как разгневанные львы и источником ненависти напоим жаждущие наши пики и [159] напоим их кровью твоих воинов. Мы будем косить вас, как траву и как топчут камыши, так и вас растопчем. И когда вы попробуете твердые стволы наших пик, обязательно мельница войны, как рассыпает муку, так и тебя разбросает в разные стороны. Обязательно мы сузим дорогу к спасению и при бегстве, будете молиться с просьбой о возможности. (Коран, намек на с. 38, о. 3.) В послании было много таких, бессмысленных предложений и также были такие, наподобие этих [примеров], бесполезные слова, которые были такими, будто бы посыпали на рану соль и похожи на "ветер", выпушенный перед смертью. Если бы вместо этих бесполезных слов и неудобные слуху возгласов были слова, способные потушить пламя огненного гнева, преподнес бы небольшие подарки и попросил бы прощения за свои действия, и раскаялись бы, возможно Темур успокоил бы свой гнев и остыл бы немного. Однако такое прощение они сделали Темуру после сожжения Дамаска и разрушения Басры и отправили страусов и жирафов вместе со слугами и подарками. Однако эти меры были бесполезны, и время было упущено.

Байсак [об этом] говорил [так]: "Когда я вышел в приемную Темура и отдал ему послание, после прочтения письма Темур сказал мне: – Говори правду! Как твое имя? – Байсак – ответил я.

– Что обозначают по смыслу эти некрасивые слова? – спросил Темур.

– Эй, Мавлана! Я [этого] не знаю - сказал я ему.

Темур сказал мне: – Ты еще не знаешь даже смысл своего имени, эй проклятый, как же ты годишься доставлять такое послание?

Если бы не было привычки не причинять мучение - это они установили издревле и следовали по этому пути, - следующий по следу тех султанов и самым лучшим, претворяющий их обязательства, являюсь только я - конечно, я предпринял бы достойные тебя меры и поставил бы тебя в положение соответствующее тебя. Поэтому после этих слов у тебя нет греха, возможно грешен тот, кто тебе поручил это дело; однако и он не виноват, потому что его образованность достигает именно этой точки (уровня) и граница его ума и мысли вот это".

Потом Темур сказал мне: "Пойди ты в свою крепость, в место своей воли почтения". Когда я пришел в крепость, то увидел, что та разрушена, здания и гаремы унижены и осквернены. Потом вернулся к Темуру и рассказал ему все, что увидел. [160]

Темур сказал: "Тот, который тебя отправил не стоит хорошего обращения с ним и не достоен, чтобы я отправил ему письмо. Однако скажи ему, вот я приду вслед за тобой, как будто бы мои львы уцепились когтями за твой подол. Пусть он подберет подол для бегства или остаться там. Какой он изберет путь [его дело, но] пускай по мере возможности, подготовит силу и мощь, конницу".

После его повеления, меня вывели из его приемной, и я отправился в сторону Египта. Я совершенно не верил, что меня отпустят назад.

После того, как Темур наполнил ненасытный мешок и кувшин изящными товарами, выдоил из вымяни (Шама) понемногу чистое и мутное молоко и, процедив через вату, отстоил их, приказал мучить ту знать. В результате измучили их водою и солью, заставили выпить золу и известь; раскалив их на пламени, будто бы выцедили оливковое масло, точно также вынудили выдать утаенную казну. Потом Темур разрешил своему войску общий грабеж, схватывать всех, бить, казнить, сжигать, пленить для вечного рабства. Тогда невежественные иноверцы яростно набросились на них и навлекли им мучение и страдания, унизили и старые развалины попадали на них словно [летящие] звезды. Они взбудоражились и стремительно стали убивать людей и грабить и, как хищные волки, набрасываются на баранов, точно так же они совершали не положенные дела, они делали то, что нельзя выразить словами. Они брали в плен женщин, находящихся за занавескою, красавицы открыли накидки, крепости спустили с небес солнце с покрывалами и с задорных небес спустили полноветренную (красиволикую) луну. Они мучили разнообразными методами старого и младого и принесли населению неисчислимое множество страданий. Они сжигали драгоценности людских душ и разнообразными ухищрениями и мучениями отбирали у людей изящные вещи и в этом они изобрели такие разнообразные методы, что от них остаешься в удивлении. Они так отделяли мать от детей; жизнь от тела, что "каждая кормящая забудет того, кого кормила". (Коран, с. 22, о. 2.) Кто бы, что быто сделал или не сделал, все равно роздали им их долю. Люди бежали «муж от брата, и матери, и отца, и подруги, и сыновей» (Коран, с. 80, о. 34-36.), потому что "у каждого мужа из них тогда - дело ему достаточное" (Коран, с.80, о.37.). Знатные и почетные [люди] были унижены, великие и большие дела показались незначительными, беда стала всеобщей и смерть стала общей, умы остались в удивлении, рассудок потерял себя, облака заботы, и беспокойства собрались в одну кучу. Клянусь [161] именем Бога, что на самом деле в те дни показались приметы светопреставления и, в тот момент, был показан один вид из условий светопреставления. Этот всеобщий разбой продолжался около трех дней.

Потом они, доведя до кондиции вреда и страдания разрушения, исполнили свои гнусные дела, замыслы и завершили свой хадж (паломничество) безнравственностью, злобой и унижением. Они, исполнив свой обряд таваф, бросили на души огонь и слишком много пролили крови мусульман, попавших в окружение, и на площади сжигания порубили [людей] и направили пламя огня в священные места города. В составе войска Темура были рафиизийцы из Хорасана. Они так подожгли соборную мечеть Бани Умайя, что его пламя охватило всю мечеть, а ветер своим дуновением помогал воспламениться огню. Пожар и ветер, очаровывая строение здания, гнались друг за другом. По согласию всевышнего Бога, это (положение) продолжалось днем и ночью. В результате чего, вечные, драгоценные вещи и люди сгорели. Написанное на теле текст города, был прочтен языком пламени. В этих обиталищах «не услышишь ты в нем болтовни" (Коран, с. 88, о. 2.) и ни единого шепота не было слышно. Город превратился наподобие пустого скошенного поля, «как будто бы и не была она богатой вчера" (Коран, с.10, о. 24.). Это произошло после того, как стало ясно их собранное богатство и состояние, и они навьючили их [на коней].

Потом третьего числа месяца шаъбан (19 марта 1401 года) в субботу Темур повел за собой, наподобие беспрерывно льющемуся дождю, беду (войско). Они забрали с собой больше чем возможно драгоценностей и богатства, они столько их подняли, что немыслимо подумать даже. В результате из-за тяжести их (богатства), они оставляли понемногу по пути в перевалах, на местах остановки и в труднопроходимых дорогах. Это было из-за большого количества вьюка и малого количества животного. Степи и [162] просторы, горы и долины были усыпаны материями и товарами и от множества их приходили в ужас, будто бы это базар (рынок) и земля открыла свои тайные сокровища. Вместе с этим, если бы даже из Дамаска взяли бы в два раза больше изящного товара, или же даже драгоценного богатства, отрезали бы из печени, в тысячу раз больше, и все это не принесло бы вреда его изобилию и не уменьшило бы море его богатства. Однако поставивший всех в ужас пожар оказался бесконечным горем. Потому что из-за отсутствия помощи в пожаре, сгорели много жителей города; а на счет зданий, материй и товаров, предметов обихода и подозревать не надо, [что все они сгорели]. В городе собаки научились пожирать мясо умерших людей. Никто не осмеливался войти в соборную мечеть Бани Умайя. Изложение о том, что произошло в Египте и в других странах после того, как только услышали точные известия об этих ужасах и опасностях. Однако [население] Египта и других земель (стран) попали в замешательство, ослабели и опустились их руки, стали не решительными и приготовились к бегству. Видел бы ты этих задумчивых и опьяненных людей, хотя «они не пьяны»! (Коран, с. 22, о. 2.) Их тела тряслись, души в изнемождении, голоса угасли, глаза выпучившие, губы опухшие, вид их жалостный, лица озабоченные, "думают, что совершается над ними сокрушение хребта". (Коран, с. 75, о. 25.) Все население города, жители гор и долин, каждый из них приготовились [к бегству], они навострили уши узнать точные известия, и они обдумали, как все привести в движение или умолкнуть (остаться).

А Темур, сделавший для себя законом и своим действием след наводнения, вернулся на путь самоуверенности и пошел по известному пути. Его войско закрыло весь горизонт, а величавость охватили все пространство вокруг.

Темур взял с собой из числа знати Шама и знаменитых людей этой страны кази над казиями Шихабуддина Абу-л-Аббаса, сына кази над казиями Мухиддина Ибн ал-Иззы ханафийи, которого раньше предали разнообразным мучениям и пыткам, рану посыпали солью и водою, утоляли жажду известью, жарили в огне. Отец и сын прибыли в Табриз, и некоторое время провели в нужде и трудностях. Потом они вернулись в Шам и их дела стали поправляться. Также [попавшие в немилость Темура] были кази над [163] казиями Шамсуддин ан-Набулисий ханбалий, кази над казиями Садруддин ал-Муновий шафиий утонул в реке аз-Заб и умер на пути божьей милости, а также сын уважаемого аш-Шахида Шихабуддин Ахмад, который, после того, как его хотели измучить и разжевать, взял на свои плечи бремя должности визиря. Он отправил в дальние области своих приближенных и остался в Дамаске один. Он рассказал [людям] Темура о себе и приложил все усилия скрыть имеющиеся у него [богатства]. Они взяли его под негласное наблюдение, отобрали его скрытые богатства, но не стали его самого мучить, однако, унижая и оскорбляя его, привлекли к беседе. Потом он прибыл в Самарканд и перенес разнообразные беды своего времени, как чужестранец, бедности и страдальца. Потом он вернулся в Дамаск и здесь нашел смерть, на милость всевышнего Бога.

Еще одним из главенствующих эмиров [взятых в плен в Дамаске] был великий эмир Бутхас. Он находился при Темуре на цепях, когда [Темур] прибыл в Фурат - он умер. Однако подвергли разнообразным пыткам кази Насируддина ибн Аби Таййиба. Его тело было худым, нежным и чернокровным. В результате Насируддин умер и его мучители не смогли добиться всего того, что они хотели от него. Он (Насируддин) умер и успокоился, испив бокал вина шахида, получил блаженство. Его похоронили близко к вечеру в медресе ал-Карусия.

Когда Темур приступил к массовому, беспощадному грабежу, то по ошибке казнили кази над казиями Такиуддина ибн Муфлаха. Бурхануддин ибн ал-Куша, проболев семнадцать дней, разорвал нить жизни в махалле (квартале) Талл ал-Жубн и присоединился к другим умершим.

Войска Темура, выступив против живых и мертвых, опасались, что бы кто-нибудь не притворился умершим и освободился от их рук. По этой причине они обыскали каждый дом и не разрешили живым выходить [наружу], а умерших - похоронить. Когда умер упомянутый [Бурхануддин], вопрос еще больше усугубился. Его [близкие] не знали, как похоронить. И для осуществления этого, они приложили много усилий. После множества стараний и усилий они вывезли его тело из Баб ус-Сагира и похоронили в ас-Салихия.

По своей воле Абдумалик ибн ат-Такритий ушел вместе с Темуром из Шама. Потом Темур назначил его наместником Сайрама. Однако Абдумалик мало находился наместником. Сайрам находился сзади Сайхуна. Другой человек по имени Ялбуга [164] Мажнун стал близким Темуру. Причиной этому было, то, что тот приложил много усилий в своих советах Темуру, и, как говорят, он извещал Темура о его врагах. Поэтому Темур спас его от гибели и опасностей пропасти. Из-за этого он стал для Темура близким другом и собеседником и [постоянным] спутником. Потом этот хищный лев (Темур) назначил его наместником города, называемым Янги Талас, который находился на пятнадцатидневном пути от Самарканда за рекой Ходжента. От Янги Таласа до Сайрама четырехдневный путь. Имя этого изменника было Ахмад, потом он получил прозвище Ялбуга Мажнун. Темур взял с собою из Дамаска владельцев таланта людей, различных профессий и вообще, как бы-то ни было хорошо владеющих специальностью ремесленников, кустарей-ткачей, вышивальщиков, камнетесов, плотников, изготовителей металлических шлемов, конюхов-пастухов, лекарей коров, строителей шатров, живописцев, лучников, сокольников - если сказать одним словом, он забрал с собой владеющих какой-либо специальностью. Как было уже сказано, он собрал также чернокожих. Эту категорию (чернокожих) Темур распределил между своими высшими начальниками и поручил им доставить их в Самарканд. Темур взял [в Шаме] с собою руководителей лекарей Жамолуддина и Шихабуддин Ахмад аз-Зардкаша, как сам говорил, он (Шихабуддин) находился в крепости. Он уничтожил бесчисленное множество людей из числа войска Темура. Его возраст был около девяносто лет, стан его был согнут. Темур, увидев Шихабуддина, встретил разгневанно и сказал ему: "Ты погубил моих подчиненных, побил камнями моих слуг и убил мое окружение. Если же я тебя убью одним ударом, то это не будет лекарством для моей болезни и не утолит жажду мести. Однако, я, несмотря на твой преклонный возраст, предам тебя мучению, на твои пороки наложу еще порок, на твою слабость доставлю изнурение".

Потом он приказал надеть на Шихабуддина выше колен цепи весом, по мерам Дамаска, семь с половиной ратла (1 ратл =1,65 кг) и этим он предположил сильно наказать его. На цепи была надпись "вечно, на всю жизнь" и он носил его, пока не умер Темур и не рассеялось зло. Потом он освободился от этой оковы и умер на пути милости всевышнего Бога.

Возможно, Темур взял с собой способных, высокоблагородных людей из знати, из саидов, но как мне их описать, если я их не знаю? Вместе с этим каждый из его эмиров и высших начальников забрали с собою бесчисленное и неимоверное количество [165] ученых [по юриспруденции], певцов Корана, ученых мыслителей, хороших специалистов, рабов, женщин, детей и девочек, число которых никто не сможет сосчитать. Также каждый воин Темура, поймав взрослого и маленького, сделал своим пленником. Потому что тогда считалось безгрешным грабить и присваивать что-либо, и кто первым протягивал руки к чему-то, то это была его (добычей). Так происходило после того, как отпускались вожжи массового грабежа и в это время воины Темура и само население были все равноправны - даже если кто-либо был пленником Темура или же случайно примкнувшие к его войскам. На это разрешалось при условии, если они проходили смотр, поддерживали их привычки и характер. Но если до разрешения кто-либо, даже если он считался отцом или сыном. Темура, или же хоть капельку сделает несправедливость, или же скажет хоть одно слово о грабеже, то тут же его наказывали и проливали его кровь, конфисковывали его имущество и унижали его честь и гарем. Никакая его просьба и умаление о пощаде не помогали, его подчиненные и слуги тоже ничем не могли помочь ему и никто даже не осмеливался сказать, что он это дело сделал невзначай". Это было как бы твердым неизменяемым правилом – [устойчивым] одним зданием.

После того, как Темур забрал богатства и скосил урожай с огородов Дамаска и когда приблизился срок его ухода, по его следам пришла саранча (съедающие колосья и высушивающие их) и начала двигаться вместе с Темуром до Мардина и Багдада. Эта саранча съедала все, что было на земле, деревья, на которых были толстые листья или вообще отсутствовали – все обчищали, оставляли голышом. Потом Темур прибыл в Хамс и, как было сказано [раньше], посвятил его духу Халида [ибн Валида] – да пусть будет благодарен им Бог – и не стал разорять [город]. Но люди Темура разграбили окрестные кишлаки Хомса и уничтожили их силу. Потом они отсюда перешли к Хама, разграбили его изящные товары, захватили скрытые богатства, взяли в плен их невест и стали обладателями красавиц. Семнадцатого числа месяца Шаъбан (2 апреля 1401 года) это наводнение (войска) начало течь в сторону Жабулги. Темур отправил [людей] в Халаб и забрал из его крепости временно оставленные [богатства]. По [166] том он прибыл к [реке] Фрату и при помощи лодок и других [приспособлений] переправились через нее. Потом Темур, прибыв в ар-Руха, разграбил его и выдоил все молоко. После [этого] Темур отправил посла в Мардин и потребовал явиться к нему Малик аз-Захира. Однако Малик аз-Захир отказался явиться к Темуру, даже не стал слушать его слова и даже не ответил на его послание. Потому что, как было уже сказано, однажды он испробовал горечь и у него не было желание еще раз повторно испробовать и, придерживаясь безопасной дороги по отношению к нему, сказал следующее: «Если кто еще раз испробует испытанное, то он обязательно будет сожалеть. Однако Малик аз-Захир оправдываясь и ища повода своей неявки, через одного из своих слуг ал-Хаджи Мухаммед ибн Хасбека, отправил Темуру подарки и подношение. Его ответ и степенство соответствовало отношению Темура.

Темур, не обращая внимания на его слова, стал сам себя ругать: "Как же Малик аз-Захир в первый раз сумел живым и здоровым освободиться из его когтей"!

Десятого числа месяца Рамазан (24 апреля) в понедельник войска Темура дошли до Мардина. Они выбрали стоянкой Дунайсир, а утром начали осаду Мардина. Однако стало известно, что население оставило Мардин и укрепилось в крепости.

Эта крепость наподобие птицы Анка (невидимая легендарная птица), ее вершина была выше охотничьей черты, эта крепость, как старая дева отказывается выйти замуж и войти в объятия жениха. Потому что эта крепость была построена на вершине горы, которая упиралась в купол небес. Однако купол неба всегда был в движении, а этот был устойчивым, и там не было никакого движения. На плече этой горы была одна долина, его живот (площадь) был шире груди свободолюбивых людей. В этой долине были сады, а в низине протекала речка. В этой долине были огороды и поля для скота, границы этой долины таковы, что к его берегам не сможет дойти даже любой способный человек; были похожи на буквы и умам не были постижимы их сосчитать и [167] составить из них слова. Дорога, проходящая по этой долине, приводила к этой крепости и обратно уводила. Эта крепость была неприступной и величественной. А город был построен вокруг у его подножия, а от его плодородия (урожая) питалось население города, а от приятного селя утоляли жажду. Население города иногда находилось между урожайностью и недостатками, "их доля, обещанная им, находится в небесах" (Коран, намек на с. 2, о. 25.).

Темур начал искать узкие пути к крепости, чтобы сузить окружение. Потому что вокруг крепости не было площади для сражения и негде было установить камнеметы. Тогда Темур, опираясь на помощь (советы) ученых и начальников, начал ломом и топором делать под крепостью подкоп. Однако стены и безупречность крепости были настолько благочестивы, что они ни одну строчку сшитого места не смогли расстрочить, потому что эта крепость была похожа на благочестивую девушку и своею благочестиивостью ставила в удивление своих мужей. В результате этого, ломы ломались, топоры уставали, остриё гнулось, продолжали безостановочно сгибаться чукичи, будто нежный стан тела. Темур продолжал это бесполезное и трудоемкое дело до двадцатого числа месяца рамазана (4 мая 1401 года), и, не получив никакой пользы, не добился цели.

Когда Темур понял, что ему у этой крепости пришло бесчисленное множество беды, у него не хватит терпения для этого [дела], если же проявить упрямство, то это выведет его из прямой дороги [в сторону] и совершенно четкое выражение на чужбине может оказаться заикой, он (Темур) скрыл свой недостаток и сохранил частично свое величие и достоинство. Он разрушил гoрод и его стены, уничтожил их следы, разрушил его мезану (место призыва к молитве), соборные мечети и башни, раздробил камни оснований фундамента города. Потом со своим неисчислимым войском, наподобие муравьев, бабочек и саранчи, потоком пошел в сторону Багдада, а часть своих людей [вместе] с Аллахдадом отправил в Самарканд. Они прибыли в город Сур, где не было ни одного высокого здания, оттуда пришли в Ахлат и Иъйд ал-Жавз. [168] Это были города курдов, там было много населения и зданий. Эти места считались областями Табриза и Азербайджана и одними из первых подчинившиеся власти Темура.

Группа Аллахдада провела праздник рамазан в (городе) Иъйд ал-Жавзе, потом шагнули в область Табриза; оттуда перешли в Султанию, а потом пришли в земли Хорасана. В это время прошла зима и наступила, богатая своими очаровательными дарами, весна, когда своими разнообразными цветами красок, нежными пальчиками разукрасили сады и просторы, сады, как невеста, из божественных украшений, «приобрела блеск и разукрасилась" (Коран, с. 10, о. 24), а также сотни соловьев и тысячи птиц в цветниках своими чудесными голосами приносили приятность слуху. Они посвящали людей почувствовать наслаждение и радость, привлекали к себе [всех] посмотреть «на следы милости Аллаха: как Он оживляет землю». (Коран с. 30, о. 50.)

Группа Аллахдада шли не как хаджи днем по дороге и ночью отдыхали, а [напротив] шли днем и ночью без остановки и они сначала прибыли в Нишапур, а потом пришли в Жам. После они, прорезав степи Бавард и Махан, перешли в Андхай и, наконец, дошли до реки Джейхун и при помощи лодок переправились через реку, как "летящие звезды" прошли дорогу. Они торопливо продолжали путь и тринадцатого числа месяца мухаррам 804 года (23 августа 1401 года) во вторник дошли до Самарканда. Среди прибывших была группа людей из Шама из знаменитых среди них был визирь - сын аш-Шахида, кази Шихабуддин Ахмад, а остальные были лекари коров (ветеринары), красильщики, шелкоткачи. Это были первыми предвестниками груза из ценных добыч Темура в Шаме, плодами пленников и богатства, доставленные в Самарканд. Потом Темур стал отправлять в Самарканд один за другим добычу - состояние и богатство, караваны пленников.

РАЗДЕЛ

Потом Темур, назначив Карайлук Усмана правителем Омида, двадцатого числа месяца Рамазана (5 мая) в четверг отбыл из Мардина и начал в тех краях озорничать. Он разорил Насибин, растоптал его огороды, потом уничтожил разные страницы тела (города), разрушил стены и водные постройки. Город освободился от свих жителей и остались пустыми здания и постройки. Потом Темур направил свою заботу в сторону Масула и, как ночная мгла, навалился на Масул. После того как опусташил город, Темур [169] подарил его (духу) Хусейн Беку ибн Пир Хусейну. Потом он шумно и возбужденно напал на район Кантара и, закончив свой гнусть, распустил слух, что отправился в свои края. Однако Султан Ахмад хорошо знал, что Темур скрыл свои истинные намерения и, как подобает его характеру и целям, шел, посматривая на Багдад.

Когда до Султана Ахмада дошли слухи, что после прихода Темура в Дамаск, а оттуда перешел в Мардин и теперь решил идти в Багдад, он (Султан Ахмад) сказал: "Самое хорошее дело отступить, и стал готовиться к этому. Однако он захотел бежать в какую-то сторону и осуществить неустойчивое дело. Потом он назначил вместо себя Фарружа наместником, поручил ему и ибн ал-Балийкийу несколько дел и сам вместе с Кара Юсуфом направился в сторону Рума. Из рекомендованных дел Султан Ахмадом были, в частности, когда придет Темур не закрывать занавесью предметы, на которые падет взор Темура, не закрывать ворота перед ним, не оголять против него мечи и на его повеления не задавать ему вопросы "как сделать?", "для чего?" Когда об этом дошли сведения до Темура, он направил в Багдад двадцать тысяч воинов. А начальниками над ними назначил из своих злых эмиров, руководителей и визиров эмирзаде Рустама, Джалал ал-Исламийя и Шейх Нуриддина, а также приказал руководителям всех [главнокомандующим] назначить эмира Рустама, а когда будет взят Багдад, то он (Рустам) определялся там правителем. Когда же солнце Султан Ахмада закатилось на западе скорби, а мгла насилия распростерла крылья войска Темура над горизонтом Багдада и когда были направлены в те горизонты летящие звезды, то упомянутый Фарруж отказался добровольно отдать им город и, не подчиняясь, стал готовиться к сражению. Чтобы отразить окружение, стал собирать все имеющиеся оружия и в душе подумал о ссоре. Тогда же (эмиры) сообщили об этом Темуру и стали нетерпеливо ожидать его повеление. Однако Темур озорно задумал повернуть узды гнева в сторону Багдада, потопить и сжечь все, куда дотянется рука. После того, как на багдадцев навалились молнии и громы, Темур ниспослал им на головы тени грусти и печали. Потом он прибыл с той группой к городу, принес для населения беду и заботу, а также надел [им] «одеяние [170] голода и боязни" (Коран, с. 16, о. 112.). Потом Темур так потряс их - ох, какая эта была тряска! И в месяце хаджа (паломничества) окружил (их). Воины Багдада мужественно противостояли им и увеличили число погибших и раненных воинов Темура. Тогда, очень разгневанный Темур, приказал всем своим пешим и конным воинам наступать на [крепость] города. В день праздника жертвоприношения (Курбан хайит) Темур силой захватил крепость и, принося в жертву мусульман, исполнил жертвоприношение и по его предположению удостоился снисходительности Бога.

Потом Темур, согласно канцелярского списочного состава воинов, а также из числа своих воинов авангарду приказал каждому из них принести по две головы багдадцев. В результате каждому жителю Багдада приказали выпить кубок изъятия жизни и состояния. Воины по одному или кучами стали приносить головы, их же кровь полили в реку Дажла. Тела их бросили на те площади, а из голов построили пирамиду. Таким образом, были измучены и казнено около девяноста тысяч человек из населения Багдада. Некоторые воины не смогли найти головы багдадцев и из-за этой беспомощности, они отрубили головы бывших в плену из Шама и других земель и принесли их взамен; некоторые же, не найдя головы мужчин, принесли головы женщин. У некоторых же не было пленных и поэтому они убивали каждого встречного, даже своих спутников и таким образом покушались на жизнь своих врагов и друзей. Они не стали смотреть на друзей и добрых людей. Потому что не было возможности выйти из оковы подчинения (традициям) войска (Темура), "душа ничем не возместит за другую душу, и не будет принято от нее заступничество, и не будет взято от нее равновесие, и не будет оказана помощь!" (Коран, с. 2, о. 48.) В число упомянутых (90 тысяч) чисел не входят погибшие во время осады крепости, казненные при захвате или же утонувшие в реке Дажле. Потому что многие люди сами побросались в реку и утонули. B том числе был и Фарруж, который хотел бежать в лодке, но выпушенные стрелы с обоих берегов ранили Фарружа, а лодка перевернулась и поэтому Фарруж утонул в реке.

По сведениям, данные мне казием Таджиддин Ахмад ан-Нуъман ханафийем, "Темур воздвиг (в Багдаде) около ста двадцати пирамид" [из голов]. Он был правителем Багдада в начале месяца мухаррам 834 года (l9 сентября 1430 года) умер в Дамаске - да пусть смилостивится всевышний Бог.

Потом Темур захватил городскую казну, его население сделал бедными гражданами, а их жилище опустошил как степь, высоких [171] сделал низкими и после этого превратил город в развалину. В результате город Багдад после Мадинат ус-Салама ("Мирный город") стал дар ус-Сам ("дом смерти"). Оставшихся в живых женское население взяли в плен и разделили их по группам. После того, как багдадцы находились в тени блаженства справа и слева находившиеся между двух раев «обратили Мы их в повествование и разорвали на клочки» (Коран, с. 34, о. 19.). В эти же дни в их жилищах свили себе гнезда совы и разные пресмыкающие, и «что видны только жилища их» (Коран, с. 16, о. 25.) Этот город был знаменит, чем любое комментарие, там процветало просвещение и наука. Достаточно даже то, что Багдад соответствовал своему названию и был городом Мадинат ус-Салом и говорят, что здесь ни один падишах не умер.

Потом Темур с теми тюрками, которых можно было бы назвать на тюркском языке преступными возмутителями, вернулись назад и по своим настоящим, истинным свойствам решили остановиться на зимовку в местности, которое можно было назвать Карабаг. Он (Темур) взволнованный сокол стал осматривать вокруг, как озорной поступь совы бросил взгляд в даль, в окрестности горизонта, особенно [внимательно] стал следить за землями Рума (Турции).

Потом Темур открыто без утайки и намеков написал письмо и изложил о своих намерения в землях Рума (Турции) старателю [на пути религии], борьцу [за веру] султану Баязиду. Причиной он указал на султана Ахмада и Кара Юсуфа, которые бежали от ударов своих же мечей, что они являются основами аморальшины и беспорядков, для стран катастрофичны, зло на головах [божьих] рабов, они люди с черными (плохими) намерениями, [они] основа банкротства, в высокомерии и подлости они похожи на Фиръавна и Хамона. Еще в письме отметил, «что они со своими людьми нашли у него (Баязида) укрытие. Хотя, куда бы они ни пришли, там появляются беспорядок и беда. Пусть спасет Бог правителя Рума от укрытия под его крылом этих двух проклятых людей. Поэтому Вы остановитесь от предоставления им укрытия, [172] напротив выдворите их (со своей страны), «схватывайте их и убивайте, где бы ни нашли их" (Коран, с. 4, о. 89.).

Вы воздержитесь быть противником моих повелений. В противном случае падет на вас круг моего гнева. Кстати, вы слышали, каково стало положение моих врагов и им подобных и как пало на их головы удары от войн и сокрушение. Вам известно, какие дела проделал я с ними. Не только состязаться или воевать со мной, даже не давайте возможности распространению между нами разных сплетен. Вот мы изложили вам наши доводы и примеры".

Об этих слов было много разнообразных размышлений и наговоры, различные выдумки и угрозы. Несмотря на то, что ибн Усман (Баязид) будучи торопливым и волевым человеком, справедливым падишахом, однако у него не было ни капли терпения. Если он начинал выступать на собрании, от беспрерывного движения и, впадая в изнеможение, подходил к краю айвана (крыльца). Из-за его справедливости, время ему помогало, увеличилась его слава и степенство. В результате этого он присоединил земли Карамана и, став единоличным (правителем), казнил его падишаха Алауддина, а двух его сыновей взял в плен. Он также захватил земли Мантама и Сарухан. [В это время] правитель области Кермиян эмир Якуб ибн Алишах бежал от него и перешел к Темуру; земли иноверцев от горных областей Балкана до земель Арзинджана стали также его единой собственностью.

Когда Баязид узнал о письме Темура, понял его смысл требований, он подскочил с места; его гнев закипел, загорелся и воспламенился. Как будто бы выпивший отстой анаши (опиума) человека, то повышая голос, то понижая его, сказал: «Он хочет запугать меня с этими вымыслами? Или же хочет этими враньями организовать покушение на меня, или же он считает меня наравне с другими (Ажам) падишахами? Или же он читает непонятные слова, как татары Дашта? Или же ему видится сбор войска, наподобие индийцев? Или же он сравнивает мои разрозненные войска с толпами Ирака? Или же он сравнивает моих борцов за ислам с войсками Шама? Или же посчитал мои войска такими же, как его высохшие толпы? Или же он не знает что ли, что мне известно все о нем? Мне известно все - как он, применяя хитрость, обманывал падишахов, каким образом он овладел властью и как потом проявил неблагодарность, что происходило между ним и падишахами, и как он постоянно одну группу обессиливал, хотя он в самом начале своего дела был поганым, проливающий кровь, испорченный аморальшиной, распространяющий дружеские договора и [173] был одним из подскользнувшихся людей с праведной дороги - в ошибочную. Потом он, возвеличиваясь, стремился напасть на окрестности и, подняв мятеж, повернулся лицом к несправедливости. Потом превзошли его собрания, люди остались в неведении и с тех пор, как он появился, поступал как мальчишка и постарел своими гнусными делами. В результате добыл то, что хотел, достиг того, к чему стремился. Его тлеющий фитиль воспламенился. Его созревшие зерна рассыпались и превратились в ничтожества. Что же касается зарубежных падишахов, сначала он (Темур) своими хитростями и обманами спустил их сверху вниз, потом разместил их между своими людьми и лошадьми. Те (падишахи) упустили свой шанс казнить его, а теперь Темур поспешил казнить их. Что же касается Тохтамышхана, то большая часть его войска изменила ему. Куда уж татарской толпе давать отпор острым мечам? Перед львами Рума (Турции) у них кроме стрел никакого другого оружия нет. Потом основа индийцев ослабла. Особенно, после смерти султанов, если говорить о войсках Шама, то об этом все известно. Что пришло на них [со стороны Темура] ясно. Потому что известное не закроешь занавесью. Когда же умер их султан, они остались без опоры, дела иx смешались и пали лицом вниз. Они, потеряв великие головы, от них остались только маленькие злые головы. В результате, время рассеяло их положение, а их страну и Шам охватило разрозненность. Они на рисунке кажутся весною, а по содержанию они, как холодная трескучая зима. Он стремится только к одной вещи. Они ложатся спать все вместе, но потом по двое и по одному встают и расходятся. Конечно [по этой причине] эти группы толпы разошлись в разные стороны. Тогда войска Темура занялись запрещенными делами, потом, оставшись свободным, Темур беспрепятственно стал управлять".

Если же у них было бы единство, они бы его (Темура) разрубили бы на куски и рассеяли бы как пшено и растолкли бы. Однако их считаешь собранными, но их души разные (Коран, намек на с. 58, о. 14.).

Хотя они привели в действие свое положение, правильно направляют стрелы в цель, сильны в плавании, упорные борцы, крепки их пики, нуждающимся является опорой и похожи на разгневанных львов, однако где у них дисциплина строя нашего войска, взаимопомощь и единство для победы? Какая [большая] разница между человеком гарантом и босоногими, голыми и человеком взявшего на себя обязательство [быть гарантом] дело борцов [174] за веру? Потому что, война наше желание, поражать (врага) наше начинание, джихад наше искусство, законы, борющихся за веру на пути Всевышнего Бога, наш закон. Если кто-то воюет ради обогащения, то мы воюем только для того, чтобы выше всего поставить Божье слово. Наши люди ради того, чтобы попасть в рай на пути Божьем отдадут свою жизнь и богатство. Сколько безбожников остались глухими от звонов ударов их мечей; сколько звона издали шлемы на головах врагов от ударов сабель, сколько звонов издали кресты на шеях людей от стрел "нун"ов (луков) Если мы повелевали, то они шли даже на дно моря. Если же мы повелевали пролить кровь безбожников, то они проливали их кровь. Когда они выходили из своих крепостей и обращались взором на крепость безбожников и громили его, удерживали вожжи коней. Все время, когда они узнавали об ужасном призыве, сразу же они летели туда. Вдруг если их владыка даже подставлял их на беду, они ему не говорили: "Ступай же ты и твой Господь, и сражайтесь вдвоём, а мы здесь будем сидеть». (Коран, с. 5, о. 24.).

У нас есть пешие борцы за веру, которые сражаются даже лучше конных бойцов. Они будто бы ломающие [врага] львы, смелые леопарды, хищные волки, их топоры остры, когти у них победоносные. Их сердца полны к нам любовью, в душе у них никогда не было по отношению к нам измены. Напротив, в войне их «лица в тот день сияющие, на Господа их взирающие" (Коран, с. 75, о. 22, 23.). Выводы наши таковы, все наши дела и поступки войска должны быть направлены для того, чтобы собрать опровергающих, созвать пленников, и добычу. "Аллах приведет людей, которых Он любит и которые любят Его, смиренных перед верующими, великих над неверными, которые борются на пути Аллаха и не боятся порицающих" (Коран, с. 5, о. 54.). Я знаю, что они эти слова тебя совершенно не остановят и заставят тебя обуздать коней и направиться в нашу страну. Если же ты не придешь [в нашу страну], то пусть будут три раза талак (развод) твои жены. Если же ты придешь в нашу страну и если я не буду с тобой воевать и убегу от тебя, то тогда пусть мои жены окончательно будут три раза талак (развод)".

Потом он закончил свой возглас и в этом смысле отправил ответ. Темур, когда узнал о взволнованном ответе, сказал: «Ибн Усман сумасшедший и дурак, потому что он оскорбляет, находясь в трауре».

Темур когда прочитал то место, где говорилось о женах, сделал вывод. Потому что задевать жен считалось у них большой виной и [175] сильным оскорблением. Даже они своих жен и дочерей не произносят по именам, а заменяют их другими фразами и всегда напоминали людям избегать этого. Если жена одного из них рожала дочь, то их звали "ребенок с занавесью (вуалью)" или же "хозяйка красоты" или "сокровенная".

В результате Темур нашел повод пойти в поход против ибн Усмана и, с этой целью, он стал искать спутников, разыскивать проводников и дорогу. Когда он устроил смотр своего войска, то они были похожи будто бы "собрались дикие", войска будто бы "рассыпавшиеся звезды рассыпались по всей земле, когда взволновались, были похоже "будто бы горы пришли в движение", когда [они] шли будто бы могилы переворачивались", при движении будто бы сильное землетрясение происходит, будто бы в судный день показывает свои ужасы.

Темур, послав письмо своему наследнику трона - внуку, сына Джахангира Мухаммед Султану, где сообщил, чтобы эмир Сайфуддин со своими людьми отправился из Самарканда к нему. А сам же он направился в Рум и ему не координация, а случайность стала помощницей. Он с этим черным морем и ночною мглою (со своим войском), идя и кружась, прошел много мест и, наконец, прибыв к крепости Камах, остановился.

Крепость была по прочности как вера человека, признающего только единого бога, в величии (обороне) и преимуществе был силен, как убежденный боголюбивый человек. Оборонительный ров этой крепости нельзя было пройти даже мыслью, чтобы добиться желаемого пути, даже правильно мыслящий разум не мог указать дорогу; основателем его величественных столбов (колонны) была божественная мощь архитектора, инженером куполов здания был плотник природы. Крепость была не слишком высока и не низка, но, несмотря на это в обороне была на высоком уровне. Если с одной стороны крепости целует река Фрот, а другую сторону обороняет широкая долина. В долине нет никакой возможности сделать даже один шаг, это [место] водный путь, вливающаяся в реку Фрот. Остальные стороны состоят из холмов и, как только падает туда взор, выражаясь словами [176] разума, произносишь: "Поистине, это ведь вещь удивительная!" (Коран, с. 38, о. 5.)

Темур взял эту крепость без единой трудности, и без остановки, не озираясь вокруг, прошел прямо в гарем. Это произошло после прибытия Мухаммад Султана в прием Темура, который поручил ему взять штурмом цитадель. Причина взятия крепости такова. Долина в его задней стороне была извилистой и каждый, проходящий с той стороны, возвращался без надежды, потому что там было скользкая и широкая местность, а также было далеко от цели. Язык стрел не мог поразить (перелететь) ширину долины, а также шаги подводника не могли ходить по земле долины. Однако, как только Темур взглянул на эту (долину), разумом своим, приказал принести палки и бревна. Не успели моргнуть глазом, как войско Темура, разорили дома, вырубили деревья и каждое увиденное сучья ветки и бревна были собраны и принесены на край долины и сравняли ее с поверхностью земли, заполнили ширину и длину долины. Защитники крепости, узнав об этом, побросали туда огня и пороху, подожгли эти ветки и сучья, бревна воспламенились и стали гореть. Однако дойти до основания крепости было невозможно, оно было установлено на вершине гор. Но это не поколебало Темура, и он не отказался от своих намерений. Он немедленно приказал каждому своему воину принести из степи по мешку камней. Они быстро разбрелись по холмам и горам, по полям и низинам, как муравьи и саранча, «которые пробивали скалы в долине" (Коран, с. 89, о. 9.) и в один миг наполнили этот сай мелкими и крупными камнями. Потом Темур здесь пробыл один день, по отношению к этим камням поступил также, как поступают с пропастью, то есть спрашивают у пропасти "полна ли ты стала?" - и скажет она: «Нет ли добавки?» (Коран, с. 50 о. 30.). Потому что из собранных войском холмы камней, побросали в долину только часть камней, а осталось еще более чем в два раза их. Когда же долина была наполнена камнями, войска Темура прошли по ним и приблизились к стенам крепости и, поставив лестницы, стали взбираться наверх, и зависли на воротах. Тогда защитники крепости отказались от возгласов и, прося пощады, попросили войти [в крепость] «с миром в безопасности!» (Коран, с. 15, о. 46. Намек на с. 50, о. 34.)

Этот штурм и вынужденная просьба о пощаде произошли в месяце шаввале 804 года (май-июнь 1402 года). Когда Темур укрепился в крепости, он приказал убрать камни из долины. Сразу воины подняли камни и отнесли их на свои прежние места. Потом [177] Темур назначил одного человека по имени аш-Шамс наместником крепости, а сам [через день] вернулся назад. Эта крепость находилась на полудневном пути от Арзинджана и своей оборонительной возможностью и упрямством была известна в мире. Конечно, он (Темур), взяв эту крепость, достигнув его своими острыми мечами и захватив ее со злобой, достав его [без] мучений, обо всем этом и о легкой добыче написал письма и разослал эти душевные сведения [во все концы мира].

Темур напомнил в письме о своем послании Ибн Усману и о его дурацком ответе. Вообщем смысл таков: "Мы ему написали без единой грубости и по отношению к нему не грубили. Однако в [правдивых] словах мы мягко отнеслись к нему и проявили к нему уважение. Мы посоветовали ему выгнать из своей страны бывших основой раздора, разоривших области, погубивших людей Ахмада Жалайирийа и Кара Юсуфа Туркманийа. Потому что покровительствовать грешнику тоже грех, помогать безбожнику тоже безбожество. Гнусный безбожник, несчастный, аморальный [человек] хуже, чем плутоватый угнетатель (изверг). Если в аморальщине и беспорядке Ибн Усман является эмиром, то эти двое его визиры, если в упрямстве он старший, те двое младшие [братья]. В этом отношении они его настоятели и помощники, "потому что, каков наставник, таковы и его последователи" (Коран, намек на с. 22, о. 13.). В результате они испортили Ибн Усмана и сами не исправились, ему принесли вред и сами не получили пользу. Как будто бы они думали о его делах и стали как люди, выражавшие его действие и слова. "Однако он не вернулся с кривой дороги, а напротив он покровительствует им, стал похож на мать эмира, которая дала покров хромому волку".

Мы предотвратили его от этого, но он не остановился: мы его предупредили, однако он не обратил внимания на это, [мы] привели пример о других, однако он не внял этому, наш язык, берущий месть у наших противников, простонал: "брезгуй брегливость!" Мы в своем послании, согласно нашим великим традициям этики, его имя мы написали наравне с нашим именем. Однако он слишком зазнался и проявил свою бессовестность. В частности, в одном из своих посланий, написанных писем свое имя поставил после имени Тахартана. Это дело относится ему, и это подходит ему?" "Без сомнения, Тахартан, понашему, является одним из наших рабов, и наподобие самого ничтожного нашего гражданина". Потом он "то есть Баязид, познакомившись с нашим посланием, отрицательно отвечал нам, в результате, из-за множества [178] его застольников и неприличий, свое имя написал золотыми буквами выше нашего имени».

Потом Темур сообщил, что пошел в поход на земли Рума и решил завоевать иx. В этом письме он употребил высокопарные слова и использовал разнообразные намеки. Это было одним из его приемов по намекам, употребляемые (в письмах) писарями.

После того, как до Ибн Усмана дошли вести о том, что Темур свою судьбу решил испытать на небе войны (на поле сражения) Ибн Усман обратился лицом сразиться с ним и стал готовиться на встречу. В это время он, ибн Усман находился в городе Истанбуле и осаждал виновных непослушников и он был накануне захвата города и был близок к войне. Несмотря на то, что рядом с ним было его войско, Ибн Усман повелел своим борцам за веру и батракам (тысячникам), хищным орлам и соколам своего войска, начальникам групп, благородным кармиянам, мужественным отрядам не боящих морских берегов, вольным мужчинам Карамана, воинам области Манташа, конницам Сарухана, всем эмирам районов и округов, знаменосцам войска и военачальникам, наместникам обоих столиц Бруса и Адарна и им подвластным землям и границам, кто бы ни было держащий в руке его белое знамя, окрасившие море кровью белокожих римлян и оседлавшие коней-скакунов своими черными стрелами разорвавшие на куски сердца вороньеглазых врагов - все должны были позаботиться о своей пользе (безопасности) предосторожности и взять в свои руки оружия и снаряжения. В этом отношении, чтобы бороться против любого возмутителя и разрушителя, призвал начавших заботиться о безопасности мусульман каждую долину, сделал своей опорой дурь, и высокомерие, а также призвал татар на помощь. Они были сильными, богатыми и требующие пользу людьми, у них было неисчислимое количество скота, заполняли все четыре стороны, их старшины и помощники заполнили все горы и возвышенности. В большинстве случаев у многих и у каждого было по тысячу верблюдов и (даже) их не загружали (грузом). Также у них были и лошади, на них не было ни седел ни вожжей. Однако у них было бесчисленное множество баранов и коров, также было бесчисленное количество воинов (на подобие) "количество божьего войска, [179] кроме его самого никто другой не знает" (Коран, намек на с. 74, о. 34.). "Для этих рабов, кроме предупреждений ничего не существует". Их зимовки и летовки простирались в окрестностях между землями Рума и Карамана до Сиваса, падишахи и султаны признавали это. Также они взамен разным сочувствиям преподносили подарки. Если к ним приходил какой-нибудь нуждающийся (человек) или чужестранец, деятель науки или просветитель, то они ему собирали и преподносили столько добра, баранов, коров, шерсти, сыра, мягкой кожи, что все это хватило бы ему на всю жизнь и его потомкам.

Из-за множества числа татар и бывших с ними вместе народностей их называли "восемнадцать тысяч миров". В результате из тех "гор" послышались во весь голос "лаббай" и поспешили подчиниться указам и повелениям ибн Усмана. В тот же момент все татары одновременно направились в ту сторону. Их воины, как горы и войска, как море, без единого оставшегося присоединились к ибн Усману. Он призвал воинов за веру и борцов идти на встречу (для сражения) с Темуром.

Занятый некоторое время своим делом Темур, так воспламенил молнии своих мыслей, что из них появились искры возвратить назад татарское [войско] от ибн Усмана. В результате Темур написал письмо предводителям татар, эмирам и великим руководителям, а также эмиру по имени Фазил - он на самом деле считался, что он достиг высокой степени в учености, а на деле у него было мало опыта и не мог понять хитрости и коварства плохих людей: "[На самом деле], ваша степень и моя степень, ваше происхождение и мое происхождение родственны, наша страна с вашей страной, наши предки с вашими предками, все мы притоки одной реки, ветви одного дерева. С древних времен наши отцы и деды выросли в одном доме и, размножившись в одном жилище, нашли свое степенство. По этой причине, без сомнения, вы один из моих стволов и ветвей; вы один из моих частей тела, вы мои бескорыстные друзья. Если [вы] для меня, как внутренняя одежда, то они только верхняя одежда (т.е. татары ближе к Темуру, чем другие). Если другие завоевывают степенство падишахов, то вы получаете это по наследству, так как с [180] древних времен ваши отцы и деды были падишахами земель Турана. Из них одна группа не по своей воле пришел сюда и нашли себе здесь Родину. Они, как будто бы постоянно пребывали здесь, держали знаки государственности и вожжи правления, а также продолжали веселье и наконец, удостоившись благословения всевышнего Бога, находятся в таком уважении и почете. Покойник Эртана был вашим последним падишахом, самый великий правитель земель Рума (Турции) был наподобие вашего самого маленькогo мамлюка. Слава Богу, у вас нет изъяна в величии, отсутствует недостаток в процветании. Как же вы согласились на такое унижение? Неужели вы будете терпеть, как загипнотизированные слуги? Раз вы великий среди великих, как же вы стали маленьким среди маленьких? Вы же не в положении униженных и нуждающихся, вы же не в тяжелом положении ведь, хотя земли всевышнего Бога обширны. Как же вы стали рабами потомков рабов освобожденных (из рабства) Али Салжукием? Никак мой разум не может понять причину этого. Как же появились близость и братство, если ничего не было кроме раздоров и противоречий? Как бы то ни было, я для вас более величественный [человек, чем ибн Усман] и я говорю в вашу пользу, и делаю предпосылки [для будущих дел] в вашу пользу. Если вам необходимо жить в этих землях, неужели вам необходимо те просторные долины продать этим узким землям Рума, не лучше ли, как минимум, вроде ваших предков быть правителями этой [страны], пусть вожжи управления этих крепостей будет в ваших руках. Вы сядьте на горб тел земель и, протягивая оттуда свои руки, свободно управляйте [их] вожжами. Это важное дело произойдет после того, как мы удовлетворимся этой войною и добьемся мы в этом сражении цели и площадь [земли] будут нашими и уйдет с середины [между нами] Ибн Усман. Только после того, как очистится мир от противника, места этой страны станет только моим, когда я буду ходить [свободно] по дорогам и тропинкам, тогда я возвращу лук победы - лучнику, дома отдам строителям; воды поверну опять в свои русла, а вас сделаю правителями их кишлаков, крепостей, городов и окрестностей; утвержу каждого из вас в достойные должности. Только вы не будете оказывать помощь нашим противникам и найдете возможность перейти в нашу сторону. Не теряйте времени [напрасно] и постарайтесь получить выгоду и взять свою долю. Потому что вы похожи на нас и по содержанию (нраву) вы намного ближе к нам. Однако, открыто пока будьте на стороне ибн Усмана, а тайно будьте с нами. Когда же мы встретимся (на поле [181] сражения), вы отделитесь от них и присоединитесь к нашим войскам».

Игривый конь воззвания Темура, [без остановки] изощренными выражениями, так поскакал прямо к лошади татарским умам, что эти красивые слова возбудили отвращение даже воззванию Асвад ибн Яъфара. Таким образом, Темур сумел отвернуть их от Ибн Усмана и так увлечь за собою, что они, как водолазы, нырнув в водоворот мысли, стали похожи на чертей, призывающих людей быть неверующими. Наконец, своими обращениями привлек к себе умы татаров и вспорхнуть крыльями [и полететь] в сторону содержания своих (Темура) выражений. И так увлек их мыслями о руководящих [должностях], что даже хоть немного думающие, умные, свободолюбивые люди становились рабами, а умных магов, перед глазами народа, бросал в пропасть пламени. Таким образом, татары согласились перейти на сторону Темура перед началом сражения.

Ибн Усман был встревожен с наступлением Темура на земли Рума (Турции). Потому что было такое время, когда урожай созрел, результаты и фрукты подняли свою грудь (т.е. поспели), зелень на земле потемнела от зрелости, а население в тени спокойствия, мира и обилия спокойно проживало в стране. По этой причине ибн Усман опасался, что Темур принесет вред населению, от пламени огня Темура рассыпятся искры на племена своих областей. Поэтому [ибн Усман] поспешал на встречу с Темуром, будто бы судьба погнала его выпить чашу [вина] с Темуром. Ибн Усман решил сразиться с войском [Темура] за пределами своих земель в окрестностях Сиваса. Свои войска, как бурляший поток, направил в сторону одной бесплодной степи. Он так поступил, потому что он не хотел, чтобы его народ не остался под копытами всадников Темура. Потому что, он был снисходительным к своим гражданам, он был жалостливым к своим подчиненным и слугам.

Рассказывают, в одном из походов ибн Усмана, одного из крайних одолела жажда, и он подошел к одной женщине из кишлака и попросил воду для питья. Эта женщина была озорнее, чем Басус и о ее озорстве были сочинены басни. Эта женщина сказала ему: "У меня ничего нет для питья, иди своей дорогой и не [182] утруждайся". Однако он был измучен жаждой. Потом он, увидев молоко в ведре этой женщины, отнял и выпил его. Женщина сказала ему: "Это было долей моих детей" и подала жалобу на него ибн Усману. Ибн Усман вызвал того человека и потребовал объяснения. Он испугался ибн Усмана и отверг случившееся. Тогда ибн Усман сказал женщине: «Я сейчас распорю ему живот и узнаю, правду он говорит или обманывает. Если из его живота выйдет молоко, то я заплачу его стоимость. Если же он окажется прав, то тогда ты попадешь в его положение». Женщина сказала: "Именем Бога, утверждаю, что он выпил молоко, и я не обманываю. Однако я прощаю его вину и отказываюсь от его долга". Ибн Усман сказал: "Однако я должен восстановить справедливость, и я должен довести до конца это решение и обязан запретить (несправедливость)" и, вызвав [палача], положил меч на пояс обвиняемого и исполнил условие - распороть живот. Живот был распорот и он стал раненным. Полилось молоко, а раненый обмазался кровью. Ибн Усман связал его и издал указ и приказал глашатаям объявить "в государстве справедливого ибн Усмана, кто скушает чужое, то судьба каждого будет вот такой".

Таким образом, ибн Усман продолжил свой поход и, накинув занавес встречи, в месяце рамазан вышел в путешествие.

Когда услышал о том, что Ибн Усман выбрал непригодный путь, как будто еврей, бросивший назад книгу Аллаха, Темур выбросил из своего внимания его (Ибн Усмана) и сам, выбрав свободный путь, со своими войсками прибыл в удобное место, "ведь среди тени, и источников, и плодов, каких ни пожелают» (Коран, с. 77, о. 41-42.). Они продолжали пребывать в этом состояние и проводить время в блаженствующих садах, полях и скотоводческих местностях, "среди роз с шипами и без колючек, длинных тенях, вливающихся и влекущих водах" (Коран, намек на с. 56, о. 28,29,30,31.), блаженствующем воздухе, окунувшись в оздравливающие благодеяния, в спокойствии и благополучии, безопасно от испуга, не спеша в гулянии, совершенно уверенные в [божьей] помощи и победе, предсказывая имущество и управление, увлекая за своим мероприятием смерть. Что бы возгорелась зависть врага и легко овладеть добычей, ни на миг не охладится его пыл чести; нет рассеянности у венцов (военачальника), наподобие звезд, его дисциплинированных [бесчисленных] войск. [183]

Также нет грызни и рычания между его львоподобных воинов, на скатерти пищи тел готовы оказать гостеприимство врагам своим острыми мечами и у них отсутствует боязнь и измена.

Ибн Усман проснулся только после того, как Темур уничтожил их земли (разгромил его войско). В результате для него (ибн Усмана) настало время светопреставления и, от скорби и печали, стал кусать свои руки. Он стал плакать навзрыд. От скорби и печали Баязид, приведя на эту местность воинов [Темура], пропел им такие строки: "Эй, гости! Если встретите нас, то найдешь такое, что мы гости, а ты хозяин местности". Когда же войско приблизилось к войску, хищники ударились с хищниками, пустыни и степи наполнились ими, а левая [сторона] встретилась с правой [стороной], а правая [сторона] встретилась с левой [стороной], татары отделились из состава войска Ибн Усмана и, как было ранее объяснено и указано Темуром, в точности исполнили обещание и присоединились они (татары) к воинам Темура. Татары представляли сильную часть их (турецких) войск, были более многочисленнее чем войско [самого] Ибн Усмана, даже говорили, что татары представляли приблизительно две трети части бесчисленного множества воинов турков, возможно, говорили, что они составили приблизительно две трети части войска Темура. С Ибн Усманом вместе находились также и его сыновья, самым старшим из них был эмир Сулейман. Когда Сулейман увидел характер (поступок) татар, то почуял поражение отца. Тогда он взял оставшуюся часть войск, отступил от поля сражения и остался позади, и, бросив своего отца в труднейшем положении, вместе находившимися с ним людьми отделился в сторону Бруса. В результате, вместе с Ибн Усманом остались только пешие воины и близкие к ним, составлявшие меньшинство вооруженных воин. Понимая, что бегство равносильно [позорному] разводу, Ибн Усман вместе с оставшимися спутниками приготовился к сражению.

В результате он (Ибн Усман) выдержал события эпохи и трудности, а также решил остаться преданным учению имама Малика и не отступать от избранного пути. Тогда войско [Темура] стало окружать, точно так же, как браслет сжимает руки (запястье). Когда же стало определенным поражение, потомство усманийцев и его войско попало в тяжелейшее положение, пешие стали бросаться на конницу и заработали топоры и острые мечи. На этом поле сражения было около пяти тысяч воинов, они рассеяли столько же [противников] и погубили равное количество [врагов]. [184]

Однако они были похожи на людей, которые хотели веером перенести холм песка, или же решетом перелить воды моря, или же взвесить горы мискалем (золотником). Они на вершине тех гор и на полях, удерживающих этих львов, из черных облаков извергали кровавые молнии и посыпали дождем черные пики. Злобный призыв кончины, охотник смерти погнал собак на коров. Воины Ибн Усмана остались между падающими и сваливающими. Они стали наподобие ёжиков громко пронизывающих стрелами смерти.

Уроки сражения между этими группами продолжались от зари до вечера, отряды Темура, перейдя на захват, стали читать над румийцами (турками) суру «ан-Наср» («Победа»).

Потом, когда их (турков) руки устали, уменьшилось сопротивление и оружие, над ними стали господствовать пришедшие издали бедные люди [Темура], которые смяли их мечами и копьями, наполнили озеро их кровью, наполнили долину их телами. Ибн Усман стал добычей и заперли его, как птицу в клетке. Это случилось на одной мили от города Анкара в среду двадцать седьмого числа месяца зу-л-хиджжа 804 года хиджры (28 июля 1402 года). Большая часть войска погибла от жажды и бессилия, потому что [в тот день] был двадцать восьмое число Таммуза (2 июля).

РАЗДЕЛ

Эмир Сулейман прибыл в Брус, являющимся местом проживания Ибн Усмана и занялся переносом бывшей там казны, состояние, женщин-красавиц, детей, изящных драгоценностей за море в сущу Адирна. Это море после разделения на русла Египетского моря ведет в сторону земель Дашта и Куржа. Это море и море Кулзум разделяет гора Черкес.

После падения на голову страны Рума этого жалостливого дела, встретившие тела воинов сильного удара и приведший их к катастрофе поражающее войско [Темура], в тот роковой случай на заре пришло далекое, как карканье вороны, известие. Вечером, [когда произошел] тот случай, как свист совы и, стоя на алтаре смерти и судного часа, читали оят "Побеждены Румы" (Коран, с. 30, о. 2.). Головы и лбы румийцев склонились вниз, крепости и [185] цитадели подверглись землетрясению, задрожали близкие и дальние, остались потрясенными подчиненные и возмутители. В результате побежали они как ослы. Они потеряли надежду на своих жен, Родину, состояние и богатство, а также на свою жизнь, потому что их предводители ушли, и не осталось между ними оказывающих упорное сопротивление. Когда эмир Сулейман, проплыв море, собрал в объятия людей, [которые] услышав, что он решил перейти на сушу Адирна, стали к нему стекаться потоками [люди] из долин и гор, а также, чтобы спастись от этой безграничной беды, нашли опору у него (Сулеймана). Тогда эмир Сулейман договорился с населением Истанбула, побратался с ними и поклялись, что не будут изменять друг другу. Потом, перейдя морские перешейки Калиполи и Истанбул, попросил оказать ему помощь. Потому что для этих двух морей, от этих двух перешеек не было более близкой дороги для выхода на другую сушу и не было удобного места. Потому что после Антиохия и Алаяна море Искандария, сворачивает в сторону земель Рума, а, не доходя до северных земель, его окружают горы. В этом виде он продолжает суживаться и расстояние между двумя берегами становится хрупким (коротким) и, наконец, оба берега становятся видимыми друг другу и остается немного для перешептывания их губ.

Это расстояние между этими соединяющимися местами, примерно равна двухдневному пути. Потом оно расширяется, раскрывает свою душу и весело, свободно расплывается, тогда его группы волн собираются ввиде круга. [Потом] они бегут в сторо ну земель Дашт и Курж и, наконец, они продолжают до упомянутых земель Черкеса. Даже самый умный философ и самый лучший инженер никто не могли и были не способны найти третьей дороги между этим узким местом к этим двум перешейкам. А теперь этот перешеек Калиполи в руках мусульманских моряков, а Истанбул у иноверцев - в руках христиан. Перешеек Истанбула является самым большим среди них и находится в ведении христианских моряков. Тогда большинство людей начали идти по дороге к этому проливу и стали стекаться сюда. В результате фаранги (европейцы) от радости помахали крыльями, потянули шеи к несправедливости и, проливая мусульманскую кровь, захватывая их гаремы, богатство и состояние, стали озорничать. Тогда Ибн Усман окружил его, все его кишлаки и окрестности были разорены, все были обречены на гибель и были сужены пути процветания населения. Вот тогда, когда (потоки) "селя дошли до высшей границы" и "ремень стал выше груди", а также в то [186] время, когда каждый вред направил свое острие против европейца, вдруг пришел Темур и после напора принес им спокойствие. Ибн Усман был вынужден удалиться от них. В связи с этим у европей цев появилась свобода и пощада, а это положение усилило нужду у мусульман по отношению к ним. Они попросили (у Темура) помощи против врагов, бросили себя [к его стопам] перед ним и когда горе отошло от них, решили не терять времени отомстить мусульманам. Тогда они, наполнив свои корабли людьми и грузами, направились в сторону Истанбула. Истанбул был расположен за вершинами гор и находился под наклоном одной из вершин. Он являлся одним из самых больших городов мира, и, как говорят, считали, что он (Истанбул) был Великим Константом мира. Когда они со своими кораблями свернули за холмы, когда они спрятались в тени тех величественных холм, то в мыслях находившегося на этом берегу человека казалось, будто бы они были уложены в могилу, брошенные мертвецы на дно гробов и могилы. Они не знали куда шли и не ведали, к какому зову они идут. То ли к дому здоровья ислама или к остаткам дома войны, безвредных простофилей? Потом ушедшие уходили (умирали), они даже не успевали сказать свое завещание и не возвращались к своему народу. Однако, когда подплывал к берегу пустой корабль, каждый из этого народа, с всею силою и старанием, не думая, что может произойти и упасть на его голову, что может случиться с ним, цеплялись за эти корабли. Своими необдуманными шагами (поступками) и великими страданиями, они были похожи, как было сказано в книге "Калила", на белую овчарню и рыб. Короче говоря, из этих бесчисленных черных ворон, только с белыми пятнами, то есть очень малое количество остались живы и здоровыми. Враги веры причинили столько, сколько хотели мучений мусульманам. Эмир Сулейман переплыл это море и захватил ту сушу, завоевав те земли, закрыл дороги. Та сушь была обширнее этого берега, более укрепленнее и были крепки, столицей являлся город Адирна. В результате люди стали собираться вокруг Эмира Сулеймана. Вообщем можно сказать, что дела намного облегчились.

Из сыновей знаменитого султана Баязида (упомянутый) эмир Сулейман - он самый старший, а младшими были Иса, Мустафа, Мухаммад, а Муса был самым маленьким. Каждый из них искал [187] себе укрытие. Ни каждому приходили чистосердечно присоединиться группы, отделившиеся от их отца. В результате, из них Мухаммад и Муса прибыли в крепость Амосия. Это был высоким и возмутительным (городом) Харшана, об этом Абу Таййиб (ал-Мутанаббий) говорил так: "Наконец, когда он был на стенах Рума, крестоносцы, идолопоклонники и огнепоклонники получили от него много несчастий. Их жены стали добычами, дети были взяты в плен; урожай был сожжен, а накопленное (богатство) разграблено. Вершина его крепости была очень высокой, будто бы находилась в невесомости в небесном куполе: чем подниматься вверх чужой крепости, намного труднее спускаться с него. Его население говорят, что эта крепость Багдад Рума, потому что посредине основания земли протекает река, разделяя ее. Если путешествовать быстро, то расстояние между ним и Тукатом равно однодневному пути.

Однако Иса укрывался в одной из крепостей до тех пор, пока его собственный брат эмир Сулейман не казнил его. Попозже в отместку за Ису, Муса казнил эмира Сулеймана. Самым послед ним Мухаммад казнил Мусу. В результате, Мухаммад до своей кончины в начале 824 (142I) года своим указом отменял произведенные инструкции Мусы и Исы, или же он умер от вложенного Кучкаром чего-то в подарки от Малика Муайида. После этого падишахство перешло от его руки в руки его сына Мурада и до настоящего времени 840 (1436) года правит самостоятельно. Однако Мустафа исчез бесследно, из-за него около 30 (из людей по имени) Мустафы были казнены.

После взятия [в плен] Ибн Усмана, группу своих военачальников и своего войска Темур направил в Брус и присоединил их шейху Нуриддину. Потом он сам тоже величаво и спокойно отправился в путь по их следам, догнал их и, как будто прилетевший сеющий смертью, остановился там и насколько доставали руки, захватил гаремы общества Ибн Усмана, состояние и богатство, казну, чиновников и слуг. Темур надел халаты татарским предводителям и успокоил их мысль и желания приветствиями [в их адрес] и распределил их эмиров между своими эмирами. Каждого из них закрепил за каждым своим предводителем и повелел быть с ними очень вежливым и услужливым и создать для них все благоприятные условия и возможности. А сам пошел по [188] прежней дороге - то есть удовлетворить свои желания, заполонить женщин, поохотиться за людьми. Он каждый день приглашал к себе Ибн Усмана, оказывал ему видимое уважение и почет, выражал сожаление, [иногда] подсмеивался и смеялся над ним.

В один из дней Темур, находясь на одном собрании и расправив крылья радости над высокопоставленными и простолюдинами, собрав все свои унижающие указы, расстелил скатерть для вина и веселья. Когда помещение было наполнено людьми, Темур приказал немедленно привести Ибн Усмана. Он (Ибн Усман) пришел в состоянии потрясенный сердцем, связанный своими домыслами. Темур, дав его душе успокоение, отвел подозрение страха и, посадив его на хорошее место, своими любезностями рассеял его грусть. Потом Темур приказал привести в движение судьбу радости, небосвод завертелся, солнце питья, кубки тамады; повелел прогуляться губам с востока на запад. И они стали гулять до тех пор, пока не поднялись облака звезд и в этом небосводе веселья не возник указ Темура и, как в полнолунье, не были увидены возбуждающие круги звезд, и когда Ибн Усман бросил взгляд, то увидел, что тамады - его [бывшие] исполнители, многие из них его же собственные жены и наложницы. Тогда перед его (Ибн Усманом) глазами мир стал темным, а заботы горькой смерти показались слаще этой жизни. Его сердце разбилось на куски, его душа разлетелась в клочья, его грусть прибавилась, печенка раздробилась, усилилось его оханье, увеличилась в несколько раз его печаль, раскрылась заново его рана, заново поскреблись его болячки, посыпали соль через дудку в его раненные страдания.

Причиной этого внимания и заботы, оказанное Ибн Усману было то, что тот в своем письме [Темуру] упомянул о [его] женах и поклялся [отпраздновать среди них]. Потому что, упоминание о женах и нарекания на них у чагатайцев и тюрков является большим грехом, даже величавее, чем покушение на семью. Также, это было награждением Ибн Усману в Арзинджане [за дело] по отношению к женщинам в Тахартане. Однако самой сильной печалью для Ибн Усмана причиненной Темуром было оказанная милость потомкам его - караманийцам. Это было то, что еще раньше Ибн [189] Усман захватил земли Караман, окружил его мутаваллийя Султан Алауддина, схватил его и казнил, а его детей Мухаммада и Али заточил в Брусе. Они оба были у него в унижении и затруднении. Эта продолжалось до тех пор, пока Темур не арестовал его [Ибн Усмана] и не освободил их. Темур, освободив их из заточения, надел им халаты и, оказав почести, определил им [должности] достойное их положения. Это было сделано не из-за любви к Али, пусть Бог облаготворит его лицо, а в связи с ненавистью к муавию.

А этот эмир Мухаммад был таким [человеком], которого взял в руки (плен) Эмир туркменских возмутителей эмир Насируддин, связав руки и ноги, отправил в ал-Малик ал-Муайяд. Это произошло в месяце раджаб 821 года (август-сентябрь 1418 года. Очевидно, год указан ошибочно, так как эмир Мухаммад правил с некоторым перерывом до 1424 года.).

В это время эмир Исфандияр ибн Баязид, он был одним из падишахов Рума и правление попало ему по наследству от отца, самостоятельно управлял владением, между ним и усманийскими падишахами существовали наследственные притязания и ненависть (друг к другу). Под его управлением и подчинением находились несколько городов и крепостей, равнины и возвышенности (холмистые места). В том числе и город Синоп, получивший псевдоним (прозвище) «остров влюбленных» и из-за его красоты в разных уголках мира были сочинены о нем легенды.

Этот город был расположен на перешейке моря, на большом острове и войти туда было слишком затруднительно. На этом острове была одна гора, которая была красивее задницы (лежащей задом) красавицы и была соединена с местом нежнее, чем любовь тонкая талия. Этот город был опорой и верным пристанищем Исфандияра, был местом хранения казны и находился в руках крепкого человека - более упрямого и не подчиняющегося чем черт, боящегося остаться беднее самого жадного [человека]. Также еще одним из его городов был Кастамания, который считался троном его состояния и морским портом для кораблей; еще одним из его городов считался Самсун, который был крепостью, принадлежащей мусульманам. Против него находилась другая похожая на [190] нее крепость, принадлежащая иноверцам. Промежуток между ни

ми было на расстояние удаления броска камня. Эти обе крепости постоянно находились в отвращении друг к другу. Кроме них также у него находились в долинах и [горных вершинах] еще городки, кишлаки и крепости.

После того, как Исфандияр узнал, как хитрый Темур поступил по отношению караманийским потомкам и татарам, правителю Караймука и Арзинджана, Тахартану, мутаваллию Кармияна эмиру Якуб ибн Алишаху и его сторонники правители Манташо и Саризхана подчинились ему и приклонили перед ним (Темуром), и, узнав о получении ими спокойствия [и покровительства], Исфандияр тоже поспешил пойти к очам Темура и поклониться ему. Потом он в соответствии с высокостепенством явился к приему Темура с подарками и дорогими презентами. Темур его встретил с радостью и отнесся к нему полностью в соответствии с его положением и, выражая обиду на Ибн Усмана, утвердил на прежней должности Исфандияра. Потом повелел Исфандияру, караманийским потомкам и подчинивших себе окрестным эмирам, получивших от него печать читать хутбу именем Махмудхана и великого эмира Темура Курагана и чеканить монеты. Они выполнили указы Темура и были в отвращении от запрещенных им [дел]. Этим они освободились от разорения и конфискации. Упомянутый Исфандияр дожил до возраста и скончался в 843 (1434-1440) году. Он был последним падишахом, из пришедших с выражением о [добровольном] подчинении. После него правителем (его) земель стал его сын Ибрагимбек. Между Ибрагимбеком и его братом Касим-беком произошел разлад и Касим перешел на сторону Мурада Ибн Усмана. Однако, начало и конец ведом только одному Богу.

РАЗДЕЛ

Потом Темур вынес драгоценности Ибн Усмана и принадлежащих чужим, унаследованные драгоценности Румских падишахов и сделавшие себе профессией, собрал все настоящие предметы драгоценности в свою казну и зазимовал в области Манташо. Также на урок [другим] [о богатстве] Манташо ввел по своему желанию дискуссию и это дошло до самых окраин: он поставил вопрос об изъятии одной пятой части добычи [в пользу государственной казны] и этот вопрос решил он резко (и конкретно). Его войско рассыпалось до каждого уголка Манташо. Его земли находились в морях и с вершин высоких гор до глубин пропастей. Одни [191] восходили на лоб гор, косички находились на вершинах, вторые его ворота свисали [как серьги] на ушах и еще одни дома прилипли к подолам, другие грудью восседали на ладонях, через них попадали на берега Манташо, некоторые из них растоптали своими бродяжными ногами видимые красивые места Манташо, а родники богатства разыскивали плечи, и чтобы радовать глаз выкопали мозги души населения Манташо. Из-за отсутствия ожидаемого человека, пока хватали силы, то одной рукой или же двумя руками достигали своего желания, кто-то схватывал выпуклое место на груди населения Манташо и чтобы взвалить их на спину, взбирались на их головы и лица. Из-за отсутствия запрещающего, протянули до плеч руки тиранства, и некоторые своими гнусными шагами растоптали животы запада и ляжки востока [Манташо]. Они отделяли головы, резали горло, отрывали шеи, разрубали руки, сжигали печень, изуродовали лица, выплескивали жемчуга глаз и терли возможность видеть, онемели языки, оглохли уши, отрезали носы, разрывали рты, измяли грудь, согнули спины, размельчили позвонки, разорвали пупки, растворили души, изворотили кишки, пролили кровь, оголили попки, пустили на самотек беды желания, погубили людей, сжигали мужчин и угасали жизни. Из-за их жестокости даже не смогли спастись одна треть, даже одна четверть населения Рума. Румийские общества остались среди них задушеными, безногими свалившимися, убивающими друг друга, бодаясь и оставались в умирающем состояние для съедения хищным зверям.

Темур сразу окружил крепость Измирь. Крепость находилась посреди моря, и взять ее было невозможно. (Слово "Измир" состоит из "хамза", с касром, "зо" с точкой, "мим" с касрой, "йо" с сукуном и "Ро" без точки). На самом деле эту крепость окружало море и своим величием и непокорностью разжигала огонь в душе. Она была более непокореной среди крепостей Джибала и была далеко от захвата ее конницей или людьми (пешими). Темур приготовил ряд методов для взятая этой крепости и в среду десятого числа месяца жумад ул-ахира 805 года (5 января 1403 года) по румийскому году в месяце канун ул-аввал (декабрь) шестого дня [Темур] взял эту крепость. Он казнил великих людей этой крепости, а женщин и детей взял в плен; из тел мертвецов соорудил [192] собор, а из их голов построил пирамиду. Потом он разграбил имеющееся богатства, привел крепость в состояние бедности, оставив его свободным от драгоценностей, разорив, оставил пустым. Темур забрал все золото и серебро крепости. Этими делами он замахал крыльями прогноза и подразумевал это [приятной] вестью и, счастливо загадывая прогноз, быстро разослал по миру это.

(пер. Х. Н. Бабабекова)
Текст воспроизведен по изданию: Ибн Арабшах. История амира Темура. Ташкент. Институт истории народов Средней Азии имени Махпират. 2007