МУХАММАД РАФИ' АНСАРИ

УСТАВ ДЛЯ ГОСУДАРЕЙ

ДАСТУР АЛ-МУЛУК

ГЛАВА ТРЕТЬЯ об обязанностях каждого приближенного к трону, кто носил титулы "приближенный к хакану" и "высокостепенный", она состоит из трех отделений. [50]

Первое отделение об обязанностях черных и белых евнухов, которых по причине большой близости [к государю] и по рангу в Куме и других [городах] величали "приближенные к хакану" и "члены собрания"; оно состоит из пяти разделов.

Раздел первый о приближенном к хакану старейшине гарема. В прежние сефевидские времена /67/ не было белых евнухов; и тех из черных евнухов, кто был умнее, старше и более подходящ к государевой службе, назначали старейшиной над евнухами гарема. Упомянутый старейшина распоряжался всеми черными евнухами и был их главой.

Прошения и доклады, которые дворцовые эмиры и эмиры окраин, а также правители областей, везиры, мустауфии и другие посылали к ишик-агасибашиям или дворцовым эмирам для доклада Его Величеству, вначале вручались ишик-агасибашию почтенного гарема, имевшего определенное приемное помещение, а ишик-агаси гарема передавал старейшине евнухов. [Старейшина гарема] внутри гарема представлял прошения государю и, заполучив ответ, призывал к себе эмиров в приемном помещении ишик-агасибашия и лично сообщал, каким образом государь разрешил их просьбы.

Во времена Покорителя мира были две личности. Один из них - старейшина свиты, который в походах и дома исполнял упомянутые обязанности в описанном выше порядке. Другой - старейшина Исфаханского гарема, который после отправления государя в поход распоряжался всеми делами гарема и двора. Правитель, даруга, везир, мустауфи и прочие достойные сановники Исфахана в важных делах, по которым он к ним обращался, не должны были противоречить.

Сумма тиюла Ага Мухлиса составляла пятьсот восемьдесят четыре тумана шесть тысяч пятьсот пятьдесят два динара. Ему также предназначались свечи, светильники и доля от благоустроенных дворцовых хозяйств.

Раздел второй, приближенный к хакану смотритель рикаб-хане, один из белых почтенных евнухов. У него тысяча обязанностей, и он постоянно имеет наготове всякие [51] мелкие принадлежности, как платок, гребень, ножницы, кусачки для ногтей, даже пилу, подпилок и прочее. Ему были назначены жалованье и тиюл, а также выдавались свечи, светильники и доля благоустроенных хозяйств.

/68/ Раздел третий, джуббадарбаши. Во времена предшествующих государей эту должность занимали приближенные кызылбашей. Шах Сулайман и Шах Султан-Хусайн поручили ее белым евнухам. Сначала джуббадарбашием был Махмуд-ага; затем эту должность стали поручать смотрителям дворцовых построек. После его смерти должность джуббадарбашия вручили белому евнуху Исмаилу-ага, а ведание [постройками] вновь вернулось к кызылбашам. Джуббадарбаши - старейшина над всеми служителями оружейного склада. От него зависит их назначение, замена, наличие и отсутствие.

В качестве жалованья ему выдавали танха по прежде утвержденному реестру, который просматривал смотритель, утверждал казначей и подписывал высокостепенный везир высокого Дивана. Мушриф получает отдельно. Назначение джуббадаров в арсеналах крепостей и других областях входит в обязанности джуббадарбашия. Приблизительная сумма его тиюла составляла триста пятьдесят туманов. Ему была назначена доля, поступавшая от благоустроенных дворцовых хозяйств. Он имел следующие сборы: с покупок и посылок в сто туманов - десять туманов, смотрителю - один туман, мустауфию казначеев - один туман, мушрифу - два тумана шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть динаров, казначею - пять туманов три тысячи триста тридцать три динара. В счет подарков джуббадарбаши получал одну десятую, с подношений - половину десятой доли; из них смотрителю - девятьсот динаров, мустауфию - девятьсот динаров, казначею - три тысячи триста динаров, сторожу и душалакчию ¹ -тысячу динаров. /69/ С половины десятой доли, получаемой им как жалованье в виде танха, выдавались: смотрителю - тысяча динаров, мустауфию налогосборщиков - девятьсот динаров, казначею - три тысячи девятьсот тридцать три динара, мушрифу - тысяча девятьсот шестьдесят шесть динаров четыре танга, писцам - тысяча шестьсот двадцать [52] динаров, сторожу - триста тридцать динаров, прислуге - двести пятьдесят динаров.

Раздел четвертый, приближенный к хакану главный казначей процветающей казны. Он принадлежит к числу уважаемых черных евнухов; в уважении и почете был наравне со старейшиной почтенного гарема. Если определенная сумма поступлений с провинций государства, которая предназначалась для процветающей казны, задерживалась сановниками, правителями и сборщиками диванских налогов в поставке в казну, главный казначей назначал сборщиков из числа подчиненных, посылал в области, и они взимали.

Позже, во времена Шайх Али-хана, появилась такая практика, что главный казначей назначал сборщиков. Прежде такого правила не было, и это тоже соблюдалось непостоянно.

Драгоценные товары, такие как жемчуг, изящные и парчевые ткани, соболи и прочее переданы в ведение главного казначея. Иногда обязанности старейшины гарема и главного казначея исполнял один человек; он является старейшиной среди служащих казны, писцов, сторожей и менял. Жалованье им определялось по дафтарам с утверждением старейшины и разрешением [смотрителя] дворцовых построек. Упомянутому [главному казначею], служащим, сторожу и прочим полагалось следующее жалованье и причитались сборы: приближенному к хакану главному, казначею государственной казны - жалованье деньгами [и] натурой в счет поступлений из Исфахана, Papa, Миздаджа и Фарса семьсот двадцать /70/ пять туманов семь тысяч двести двадцать два динара; сборы согласно представленному списку наместников своего времени, да будет им место в раю; половина десятой подношений и одна десятая наград - один туман три тысячи динаров; половина десятой покупок - один туман пять тысяч триста тридцать три динара два данга; половина десятой товаров, даваемых как жалованье, - один туман, три тысячи динаров; с жалований, выдаваемых из процветающей казны, - тысяча динаров; сборы - восемнадцать динаров. Доля главного казначея - двенадцать динаров. На нужды двора - одна сотая; сторож, прислуга, писцы; жалованье для сторожа, прислуги, [53] сборы на подарки, халаты, подношения из суммы в один тебризский туман установлены в две тысячи четыреста динаров. С подарков и халатов удерживается одна десятая часть. С подношений удерживается половина десятой части; один раз удерживается с жалованья победоносным воинам и сборов. С жалований и сборов, даваемых наличными, с одного тумана удерживается десять динаров; с той же суммы им выдается по четыре динара с каждого тумана. С товаров по бератам удерживается половина десятой доли. С собираемых сборов в один туман после вычета одной десятой доли, которая выдается высокостепенному смотрителю, им остается сумма в две тысячи сто шестьдесят динаров.

Писцы, жалованье, сборы: с суммы в один туман, взимаемой со стоимости подарков, халатов и подношений, им устанавливается шестьсот динаров. /71/ С бератов удерживается половина десятой доли. С собранной суммы с одного тумана им принадлежит пятьсот сорок динаров.

В некие годы в Диване бывал необходим один писарь; ему полагалось жалованье в тридцать туманов, чтобы он исполнял обязанности при главном казначее. Упомянутый казначей имел также свою долю.

Раздел пятый, приближенный к хакану воспитатель придворных и военных гулямов. Раньше был один, и он следил за порядком среди гулямов, а также назначался для них специальный учитель. Когда гулямы обрастали бородой, они вступали в сотни, десятки и становились подданными куллар-агасия. За их службу им назначали жалованье пятьдесят туманов жалованья и шестимесячный тиюл, составлявший приблизительно сто туманов. Позднее для дворцовых и военных гулямов назначался отдельный воспитатель.

Отделение второе главы второй ² об обязанностях белых евнухов, которых из-за близости [ко двору] и ранга сотников величают "высокостепенными". Оно состоит из двух разделов.

Раздел первый, высокостепенный сотник белых гулямов, коим был Ибрахим-ага; он командовал ими и следил за порядком среди них; пользовался большим уважением. [54]

Он имел тиюл в счет двухсот туманов, однако приблизительная сумма его составляла четыреста тридцать туманов восемь тысяч девятьсот одиннадцать динаров. Ему полагались также довольствие, свечи и светильники из доходов от дворцового хозяйства.

Раздел второй, высокостепенный сотник черных евнухов. До сих пор был Илйас-ага. Его положение соответствует положению сотника белых гулямов. В прежние времена сотник у белых был один, это был Йусуф-ага Бузург. Он был до тех пор, пока у Илйас-аги не выросла борода. Бывали и другие сотники, как Хосров-ага и Ибрахим-ага. Был почтенный сотник в прежние времена до царствования Шаха Султан-Хусайна. Белые и черные евнухи, телохранители, смотрители заповедников, блюстители порядка среди евнухов, погонщики слонов и прочие подчинялись ему. [Сотник] имел жалованье в двести туманов и шестимесячный тиюл, составлявший четыреста шестьдесят /72/ шесть туманов пять тысяч семьсот шестьдесят четыре динара. Ему также были положены довольствие, свечи и светильники с доходов от дворцового хозяйства.

Отделение третье главы третьей об обязанностях приближенных Священного Порога, находившихся на почетной государевой службе; их титуловали "приближенный к хакану" без титула "высокостепенный". Они входили в число сидящих на раеподобном собрании, кроме приближенного к хакану ишик-агасибашия гарема, приближенного к хакану хранителя благородной печати и приближенного к хакану главного привратника, которые на раеподобных собраниях стояли. Об их занятиях уже упоминалось. Это отделение состоит из одиннадцати разделов.

Раздел первый о приближенном к хакану ишик-агасибашие почтенного высочайшего гарема. Эта служба всегда зависела от чула ³. Ее доверяли самому старейшему и обладавшему добродетельными и справедливыми качествами. Его обязанность состояла в том, чтобы он и его подданные соблюдали порядок при вратах почтенного гарема. Денно и нощно он был обязан присутствовать при вратах гарема в своем караульном помещении. Только по пятницам вечером ему [55] дозволялось идти домой, чтобы утром снова вернуться. Сторожа и привратники гарема были подвластны и подчинены ему и поочередно присутствовали на карауле гарема.

В походах, когда брали с собой гарем, упомянутый [ишик-агасибаши гарема] вместе с подчиненными и ишик-агасибашием Дивана на протяжении всего пути следил за неприкосновенностью [гарема] и исполнял прочие обязанности. Все, что присылали государю в виде даров и подношений и всякие покупки, касавшиеся обитательниц гарема, все полностью им записывалось и учитывалось. [Ишик-агасибаши] давал согласие на службу и жалованье своих подчиненных. Он имел жалованье в сумме четыреста туманов и шестимесячный тиюл, составлявший шестьсот тринадцать туманов четыре тысячи шестьсот шестьдесят три динара.

Раздел второй о приближенном к хакану духовном наместнике ⁴. В свое время один из наместников, гнездо алидов, Шах Исмаил сам был наставником учеников. Поскольку государственные дела мешали делу наставления учеников, /73/ то назначали наместника, который в священной молельне с полным совершенством учителя наставлял суфиев и учеников на путь истины. Его занятия заключались в том, что в священной келье для молений обучал суфиев явному и тайному зикру и обычаям тариката, предписывал им благодеяния и удерживал от дурных поступков. Если намечался наместник или наставник для общин и последователей в областях, чтобы поощрять людей к делам богоугодным и удерживать от дурных поступков, то до тех пор, пока вышеупомянутый [духовный наместник] не даст согласия и предписания и не сделает его служителем двора, ему не выдавалось генеалогическое свидетельство на сан наместника. Тадж, какой носил шейх Сафиаддин, должен был надевать на голову удостоившего его человека или государь, если он из этого ордена, или духовный наместник, и никто не мог самовольно появиться в этом одеянии. Назначение слуг в кельи для молений тоже было с его согласия и одобрения. Расходование еды, халвы, свечей, светильников в молельне и хранение даров в походе и дома лежало на его обязанности. [56] Было заведено, что суфии в послеполуденное время присутствовали в молельне и совершали зикр. По четвергам после полудня эмиры, бегларбегии, ханы, султаны и сановники всех областей, удостоившиеся чести носить тадж, надев тадж на голову без султанчика и тумара, войдя в молельню, приступали к чтению первой суры Корана. Было также заведено, что каждый хан, султан, бегларбеги, сановник и прочие, удостоившиеся чести служить [двору], посылали в молельню в виде подношения некоторую сумму денег и сладости. Из них двести динаров ради доброго предзнаменования посылали государю; остальное распределялось между суфиями.

В походах смотрители дворцовых помещений предусматривали палатку для молельни, подстилки и другие необходимые вещи, а также еду, сладости и прочее из средств благородной государевой казны, и суфии по установившемуся обычаю ежедневно после полудня совершали зикр и читали молитву.

На собраниях по обычаю эмиров [суфии] надевали на голову тадж и тумар.

/74/ Долгие времена наместничество вручалось правителям Карача-Дага ⁵ и только в конце царствования шаха Султан-Хусайна стали поручать и другим.

[Наместник] имел жалованье в сумме сто туманов и тиюл, приблизительная сумма которого, а также годового пособия и канцелярского сбора составляла двести восемь [туманов]. На раеподобных собраниях он восседал по правую руку от государя после высокостепенного хакимбашия.

Раздел третий об обязанностях приближенного к хакану главы астрологов. Он был из числа приближенных, имел доступ во внутренние покои и разрешение без доклада и позволения присутствовать в большинстве тайных собраний. Если государю, эмирам или государственным сановникам надо было определить нужный час, то он его определял.

Многие дела, исходившие от государя, должен был держать на заметке упомянутый [глава астрологов] и по мере надобности о них докладывать. Определение расстояния между стоянками, высоты возвышенностей, площади земельных участков, садов и построек также входило в его обязанности. [57]

Ежегодно [глава астрологов] высчитывал наступление дня рождения государя и докладывал об этом. В тот день государь выходил из покоев, а эмиры, столпы государства, приближенные и слуги, каждый по степени своего ранга и чина, приносили определенную сумму денег на благотворение и дары государю. Некоторую сумму вручали главе астрологов, чтобы тот передал достойным людям. Одежда, которую надевал государь в дни рождения, жаловалась как почетная одежда главному астрологу.

Каждый раз, когда случались солнечные или лунные затмения, поступали соответствующим образом. Глава астрологов докладывал те обстоятельства, которые он выводил из сопоставления гороскопа нынешнего состояния с гороскопом рождения государя.

Когда предполагалось жаловать кого-либо чином или службой, глава астрологов по приказу определял и докладывал о часе явки на аудиенцию и приступления к обязанностям. После разрешения государя этого человека оповещали и доставляли к тому часу. По вручении должности и чина [астролог] читал молитву ради благополучия /75/ этой службы. Чтение молитвы в честь обстоятельств, сопутствующих дню рождения, также входило в его обязанность. Он также определял час для совершения других дел, о чем затем докладывал.

Каждый раз, когда появлялась необходимость в присутствии кого-либо из астрологов, это делалось с ведома главы астрологов.

Прежде один из астрологов назначался на службу в почтенном гареме. Одна из обязанностей астролога почтенного гарема была такова, что если кто-либо рождался, то он по оповещению старейшины гарема записывал время рождения. Когда обитателям гарема было необходимо узнать час [совершения какого-либо дела], упомянутый астролог рассматривал [показания гороскопа] и сообщал старейшине. Каждый год он вручал главному астрологу данные всех выписок, сопоставлений и исправлений, а тот, изучив эти данные и предписания года и месяца, составлял полный календарь и [58] представлял его государю. В ночи священного месяца рамазана, когда государь назначал соответствующий предрассветному часу момент для битья в барабан, главный астролог и другие звездочеты собирались для дежурства возле наккаре-хане и по их сигналу били в барабан. В ночь первого дня каждого месяца главный астролог сообщал о появлении новой луны и сопутствующих обстоятельствах.

Титулы главных астрологов в царских указах и повелениях писали так: "приближенный к хакану с судьбой Птолемея, царь звездочетов мирза такой-то". Нет сведений, чтобы в указах имелось слово "баши", но устно обычно их называли "мунаджжимбаши". Для них был установлен тиюл в сумме двести семь туманов пятьсот тридцать динаров и два данга. В раеподобных собраниях они сидели без таджа и тумара после духовного наместника.

Раздел четвертый об обязанностях приближенного к хакану хранителя августейшей печати с оттиском: "подтверждено августейшей печатью", каковая находилась при нем.

Его обязанности в том, что грамоты на тиюлы эмиров и правителей, а также государевы указы и повеления, разрешения на везирство, калантарство и должности некоторых налогосборщиков, союргалы, привилегии, освобождения от налогов /76/ и дарование икта, после записи в дафтарах и тугры ваки'а-нависа, если они проходили через канцелярское ведомство, доставлялись ему, а он на последних строках заглавия каждого [документа] ставил оттиск упомянутой печати. Такого рода указы проходили редко.

Упомянутый [хранитель печати] удерживал для себя сборы за реестровые записи. Раз в три года от дафтарных записей получалась сумма в тридцать тебризских туманов как стоимость приложения печати. За тиюлы годовое пособие эмирам и союргалы в первый год один раз, а затем раз в три года он получал душуллук ⁶. Прежде в далекие времена хранителям печати ежедневно выдавали одну лепешку из дворцовой пекарни.

В раеподобном собрании [хранитель печати] восседал с повязанной через плечо печатью в тадже с тумаром, по [59] левую сторону после упомянутого высокостепенного маджлис-нависа.

Его сборы были таковы: не помнится, чтобы он имел какое-либо жалованье; с тиюла эмиров, с каждого тумана - двести шестьдесят динаров; с годового пособия эмиров, с каждого тумана - сто семьдесят три динара и два данга; с денежных танха, с каждого тумана - восемьдесят четыре динара и четыре данга; за эмиров и людей, не состоявших на службе, а также с жалованья, с комиссионных сборов налогосборщиков дарованных икта, союргалов и привилегий - пятьсот двадцать динаров.

Раздел пятый, приближенный к хакану хранитель почетной печати. Его обязанности в том, что на поступавшие к нему тиюлные грамоты эмиров, указы о везирстве, должностях, калантарстве, должностях налогосборщиков, так же, как это было изложено при описании [обязанностей] хранителя августейшей печати, после записи в дафтарах и тугры высокостепенного маджлис-нависа или приближенного к хакану ал-мамалика, он на первой строке названия указов и повелений против августейшей печати ставил оттиск маленькой почетной печати.

Если обладатели тиюлных и прочих жалованных грамот ради избежания уплаты установленных взносов за печать не представляли их к хранителю печати, то хранители печати, /77/ выяснив и точно определив данные по дафтарам тауджих ⁷ высокого Дивана и в ведомстве забита ⁸, свои положенные сборы получали в виде возмещения на основании этих дафтаров. Если получатели сборов свои взимания записывали в упомянутом ведомстве, то тогда производили расчеты в том ведомстве. После того, как доходило до ведомства Дивана, они требовали возмещения от обоих казначейств; выяснив положение по дафтару и заручившись подписью везира высокого Дивана, они получали сумму, выявленную по дафтарам. Было принято, что возмещения за упомянутые взимания им не выдавались.

Сборы упомянутых хранителей печати в первый год были таковы: с годового пособия эмиров, полученного в тот [60] год; от разового жалованья триста пятнадцать динаров; с ежегодного пособия сто семьдесят пять динаров; с тиюлов эмиров и жалования, исчислявшихся от суммы постоянного дохода, а также с жалованья и комиссионных сборов налогосборщиков - триста пятнадцать динаров. Не помнится, имели ли жалованье от Дивана. В последующие годы по предписаниям хранителя августейшей печати душуллук не возобновлялся.

В собрании [хранитель почетной печати] стоял в тадже с тумаром после носителя меча.

Раздел шестой, приближенный к хакану мустауфи дворцовой казны. Его обязанность в том, что в его ведении находятся подать, поступления из Исфахана, районов Гиляна, Мазандерана, Кашана, Бендера, Иезда и некоторые суммы других областей, джизья с армян, торговля табаком, подорожный сбор, учет овец Исфахана, ушровые сборы, пошлины с высочайших портов, взимания с монетных дворов подвластных княжеств, подношения калантаров, душуллук, положенные подношения и прочие суммы служащих благородной дворцовой казны, а также исправление счетов служащих этой казны.

Жалованье и сборы [мустауфия] и писцов упомянутой казны таковы: мустауфия: жалованье в сорок туманов, смета на сумму в семьдесят шесть туманов четыре тысячи шестьсот динаров; /78/ сборы от местных налогов Гиляна и Исфахана за ведение реестра авариджа ⁹ наличными двадцать один туман пять тысяч [динаров] и натурой по прежнему исфаханскому весу две тысячи сто двадцать девять манов [пшеницы], которые по установке мустауфи ал-мамалика он получает из средств дворцовой казны; от эмиров, приближенных и агаев за каждый туман постоянного тиюла по берату сорок пять динаров, вычет тридцать динаров, деньгами пятнадцать динаров; от эмиров и людей, не служивших во дворе, союргалов, привилегий, жалований и комиссионных сборов податных чиновников - с каждого тумана девяносто динаров; от арендной платы - с каждого тумана сто динаров; взимание за счетоводство с каждого тумана сорок пять динаров, доля [мустауфия] тридцать динаров. Для пяти человек писцов [61] какого-либо жалованья установлено не было.

На раеподобном собрании он восседал на правой стороне в тадже с тумаром после правителя Ардебиля.

Назначение авариджа-нависа в благородной дворцовой казне не практиковалось. Приближенный к хакану [мустауфи] в действительности сам был авариджа-нависом. Для него были установлены сборы за ведение книги прихода. Во времена шаха Султан-Хусайна согласно докладу Мухаммад-Мумин-хана, веры государства, была введена должность авариджа-нависа и поручена его секретарю Мирзе Мухаммад-Али. Ему установили жалованье двух писцов упомянутой казны в сумме двадцать семь туманов.

Раздел седьмой об обязанностях приближенного к хакану муаййир ал-мамалика. Его обязанности в том, чтобы ведать и надзирать за всеми служащими в монетных дворах провинций государства. Их назначение на должность и смещение зависит от его утверждения и согласия. На его обязанности лежит присмотр за доведением до совершенства пробы золота и серебра, привозимых в монетный двор, независимо от того, идут ли они на изготовление монет или изделий. Приказом [государя] постановлено, что чиновники, наемные лица, служащие и работники монетного двора в провинциях, ювелиры и золотых дел мастера, менялы, инкрустаторы и медники без ведома муаййир ал-мамалика и его доверенного никаких сделок с золотом и серебром не должны совершать. /79/ Чиновники, наемные лица и все служащие монетных дворов в вопросе назначения на должность или смещения зависят от него, кроме. главного чеканщика и главного менялы, назначение и смещение которых зависят от государя. В присутствии помощника [муаййир ал-мамалика], помощника шейх-ал-ислама, казия, везира, старейшины и мухтасиба [упомянутые выше лица] делают закупки и приобретают серебро и золото по действительной цене полностью, ничего не убавляя. В день, когда чеканят золото, совместно раскрывают мешок; после совершения чеканки по уставу мешки с чеканенным золотом и серебром, за пробу которых отвечает муаййир ал-мамалик, помощник муаййира запечатывает, [62] а мешок с сырцовым золотом опечатывают помощник везира, старшина и мухтасиб. Если кто-либо из чеканщиков произведет чеканку вне присутствия упомянутой группы людей, а муаййир и помощник не накажут его, то отвечать будут они. Перед тем, как пыль кунха (?)... ¹⁰ Одна шестнадцатая продукта и беспримесная золотая пыль причитается муаййиру. Нет сведений о том, чтобы он получал какое-либо жалованье.

В раеподобном собрании он сидел после хранителя августейшей печати.

Раздел восьмой об обязанностях приближенного к хакану ал-мамалика. Обязанности его состоят в том, что кроме написания приказов, относящихся к высокостепенному ваки'а-навису, все остальные указы, писавшиеся писцами секретариата с дафтарных копий или черновиков ал-мамалика и проходившие через августейшую канцелярию, находились в его ведении: тиюлные грамоты эмиров, бегларбегиев и султанов провинций, постоянные пособия, танха по бератам, союргалы, жалованье, арендные, икта, привилегии, освобождения от налогов, указы о назначении на должности везиров, мустауфиев, старшин, мухтасибов и следователей областей, письменные указы, исходившие из Дивана - оплота справедливости, сопроводительные указы, представлявшиеся в высокий Диван вместе со своими просьбами, направлялись в необходимые места и попадали в руки ливанских сборщиков податей. Указы, издававшиеся по поводу разных дел великих садров, подтверждения дафтаров о положенных сборах хранителей печатей, а также то, что не поступало в канцелярию, вроде /80/ родословных грамот духовных наставников в провинциях, приказы, указы и прочее с черновиков ал-мамалика писали секретари. [Мунши ал-мамалик] соответственно каждому повелению, указу и приказу выводил на них различные тугра красными чернилами и золотом.

Если по высочайшему повелению предстояло написать письмо какому-либо государю, ал-мамалик писал черновик; после того, как его зачитывали Его Величеству и [63] получали одобрительное мироукрашающее мнение, один из подчиненных писарей приступал к написанию с совершеннейшим вниманием и прилежанием почерком насталик с превосходным искусством без единого небрежно написанного слова.

Было так заведено, что бумагу для каждого письма выдавали из библиотеки; мастера в соответствии с положением, саном и степенью достоинства того государя, согласно правилу и уставу, за которыми следили ал-мамалик, чертили линии, украшали позолотой, окропляли золотом место для текста и после этого писарь приступал к написанию. После написания и оформления каждого письма по заведенному с давних времен обычаю писца милостиво вознаграждали каким-либо подарком.

Приближенный к хакану ал-мамалик постоянно был близким к государю и хранителем тайн государевой переписки. Он должен был зачитывать присланные из соседних государств письма и писать на них ответы. Просьбы и претензии послов, приезжавших во двор - ось вселенной, посредством доклада приближенному к хакану великому везиру и Благодетелю мира он приближал к благоприятному разрешению.

Изображение тугры с позолотой и красной, пурпуровой и лазуревой красками, которую рисуют на повелениях, приказах, родословных, указах, письмах и прочих в разных видах, а также выбор титула каждому лицу в упомянутой переписке входит в обязанности ал-мамалика и никто другой касательства к этому не имеет.

Ежегодно выдавали сумму денег как плату за бумагу, равную стоимости тридцати пачек давлатабадской бумаги, для написания указов, распоряжений, приказов и прочих из средств, находящихся под ведомством везира Исфахана.

/81/ В подчинении ал-мамалика было двадцать восемь человек из секретариата. Одним из них был секретарь Дивана, имевший ежегодное жалованье в тридцать туманов. Он писал сопроводительные распоряжения, исходившие от [64] диванбегия, и знал толк в сопроводительных распоряжениях и предписаниях. Другой занимался написанием приказов и тоже имел ежегодное жалованье в тридцать туманов. Остальные двадцать шесть человек занимались написанием жалованных грамот и канцелярских указов, черновики которых составляли казначеи и которые исправлял, скашивал или увеличивал мустауфи ал-мамалик, а также других распоряжений, родословных, приказов и указов, составленных ал-мамаликом. Они получали положенное вознаграждение с каждого человека.

Утверждение и жалованье писцов секретариата, оценка их достоинств и способностей зависят от упомянутого приближенного к хакану [ ал-мамалика].

Издавна вошло в правило: когда по высочайшему повелению секретари писали победные реляции, то каждому, кто отвозил их в провинции, давалось вознаграждение; ал-мамалик избирал области для отправки реляций и о каждом из тех, кто находился в стесненном положении и нуждался в вознаграждении, докладывал Его Величеству, и государь того милостиво одаривал.

Мунши ал-мамалик имел тиюл в пятьдесят туманов; сумма его получалась сто пятьдесят три тумана семь тысяч шестьсот шестнадцать динаров. Он имел сборы, которые получал от следующих оплачиваемых объектов: награды эмиров, жалованье, комиссионные сборы налогосборщиков, союргалы, льготы, дарованные икта, а также награды лицам, не находившимся на дворцовой службе - пятьдесят динаров; годовое жалованье эмиров, приближенных, старшин - с каждого тумана восемь динаров и два данга; арендные - с каждого тумана - восемнадцать динаров и полтора данга. Он имел официальный ежегодный сбор за секретарство, взимавшийся с объектов, - девять туманов шесть тысяч четыреста тридцать восемь динаров.

/82/ На собраниях [ ал-мамалик] постоянно надевал на голову тадж без тумара, обмотанный платком с подвесками, но во времена шаха Султан-Хусайна ему был пожалован тумар и решено, чтобы на голову он надевал тадж с [65] тумаром. На раеподобном собрании он сидел на правой стороне после везира дозволенных деяний.

Раздел девятый, приближенный к хакану мустауфи-йи хуласе. Его должность не была общепринятой и постоянной. Когда-то во времена одного из прежних государей упомянутую должность поручали Мирзе Хашиму. Через семь-восемь месяцев обнаружилось, что должность бесполезна, и ее отменили. Приказ, вышедший на имя упомянутого Кирзы Хашима, был с таким разъяснением: поскольку мустауфиев и писцов везирей, учетчиков ассигнований, сборщиков платежей, сборщиков подоходных налогов, управляющих и других в прошлом специально не назначали, то по причине задержки подсчеты сумм вверяли плательщикам. Со времен Покорителя Мира до времени пять лет назад существовало ведомство недоимок и в действительности не требовалось назначения [мустауфи-йи xyлаce]. Поскольку дафтары не имели исправного указателя, то суммы оставались у плательщиков, дабы они выявились после уточнения приходов и расходов и указателя дафтаров. Доходы, ежегодно записывавшиеся по предварительному подсчету, каждый раз подсчитывались в течение года, какая сумма израсходована и что осталось, кроме поступлений непредусмотренных сумм. В ведомстве расходов поименно вели учет тиюлам, годовым пособиям, танха по бератам, наличии и отсутствию поездок, отмененным [поездкам], а также учитывались возмужалость, старательность или проступок каждого воина, количество эмирских слуг и служилых людей, союргалы и привилегии. Дафтарные расчеты, которые изо дня в день становятся все более расчлененными, лежали на обязанности казначеев, а учет танха для воинов и составление необходимых списков, таких как несоответствие в счетах между везирами, налогосборщиками и другими, поручены уважаемым служащим канцелярии и писцам. Если требовались подробные данные о каких-либо важных делах, то для их выяснения было необходимо обращаться ко всем основным канцелярским книгам и записям. Если понадобился какой-либо документ, то писцы, получившие задание по указанному делу, проявив свои старания, справлялись без [66] промедления; записав необходимые данные, /83/ вручали [мустауфи-йи хуласе], а также передавали приходно-расходные ведомости налогосборщиков и прочих учетчиков поступлений и имеющиеся приказы и распоряжения относительно приходов и расходов. Ассигнации, подписанные везирами и налогосборщиками, и прочие утвержденные расходные ведомости представляли к подписи вышеупомянутого [мустауфи-йи хуласе], чтобы тот вместе со своими писцами регистрировал в порядке поступления все приказы, распоряжения, утвержденные ведомости и на их основе ежемесячно составлял список расходов и численности воинов, держал его наготове и представлял в случае появления необходимости. В приказах на его писцов, которых в наличии восемь, и получают они сто семьдесят девять туманов жалованья, есть условие, что главную ответственность за составление документов на жалованья, тиюлы, годовые пособия, награды, платежные обязательства оруженосцев, стрелков, гулямов, эмиров, сокольничих, агаев, ясаулов, канцеляристов, работников дворцовых помещений, пушкарей при арсенале и других победоносных воинов, а также на союргалы, награды, годовые пособия, дарованные икта, жалованье, скидку с пожертвований, ссуды, денежные пособия, пенсии, финансовые распоряжения и распоряжения о танха должен нести он и содержать в поименной записи. Каждый месяц, когда к нему поступали указы, распоряжения, подтверждения и прочие документы, сложив отдельно за каждые десять дней в установленном порядке по формам и очередности поступления, он должен был принести их в месяце мизан; а в конце года, сверив с каждым дафтаром общей очередности, не произошла ли ошибка в датировке месяца, он действовал соответственно действительным данным. Его обязанностью было соответственно данным представлять расходные ведомости на скончавшихся воинов, на возвращенных [из похода], присутствующих и отсутствующих в походах, сделав отметку под каждым именем, а также делать отметки в приходных ведомостях везирей, налогосборщиков и прочих. Годовое жалованье [мустауфи-йи хуласе] составляло сумму в сто туманов. Сборы ему не полагались. [67]

Раздел десятый, приближенный к хакану курчи-йи рикаб.

Его обязанности в том, что он должен был присутствовать в свите во время походов, дома и конных выездов государя; когда личные кони государя бывали оседланы и наготове и государь собирался садиться верхом, тот одной рукой придерживал стремя государевой лошади, а другой подсаживал государя.

На раеподобных собраниях [курчи-йи рикаб] сидел после мухтасиб ал-мамалика. Сумма... ¹¹

Раздел одиннадцатый, приближенный к хакану тушмалбаши, относившийся к числу близких и влиятельных людей [двора]. На его ответственности лежала подача горячей еды, как обычной, так и дополнительной, в благородном царском дворе в походах и дома, на собраниях, для слуг и гостей. Он ежедневно по установленному порядку получал все необходимые продукты от казначеев дворцовых хозяйств, а затем готовили еду.

В дни собраний, после того, как угощение для царского стола и Дивана было готово и представлено, [тушмалбаши] являлся на собрание в тадже с тумаром и стоял рядом с даругой дворцовой кладовой и абдарбашием. Все работники кухни были в его подчинении ; в его обязанность входила проверка их присутствия и отсутствия.

Он имел жалованье в сумме девяносто туманов, которое вырастало до трехсот одиннадцати туманов; с каждой овцы - двадцать динаров, с ягненка - десять динаров; со шкурки ягненка нестриженной и стриженной, с пяти голов - десять динаров. С половины десятой части покупки производился вычет сто динаров; из них сорок динаров - доля мушрифa и казначея, остальное - доля тушмалбашия ; получается шестьдесят динаров и шестьсот семьдесят пять динаров; таковы его сборы сверх [упомянутого].

Комментарии

1 Значение термина душалакчи нами не выяснено.

2 Здесь описка; должна быть глава третья.

3 Термин не ясен.

4 Духовный наместник носил титул "халиф халифов" (халифат ал-хулафа) и управлял делами ордена "Сафавийа".

5 Карача-Даг (Кара-Даг, Сийах-Кух) - горный хребет к северу от Тебриза.

6 Душуллук - что-то вроде чаевых; слово, видимо, тюркского происхождения (ср. душум и душул "спуск, доход, прибыль").

7 Тауджих - реестр официального распределения государственных доходов [см. обязанности сахиб-и тауджих на с.111; см. также 13, с.33-38; 29, с.84].

8 См. обязанности забита-нависа на с.112, 113.

9 Авариджа - реестр налоговых объектов и причитающихся с них денежных и натуральных поступлений [см. обязанности авариджа-нависа на с.114, 115; см. также 7, с.103-105; 13, с.33-38].

10 Здесь отсутствует часть текста.

11 Далее часть текста пропущена.

Текст воспроизведен по изданию: Мухаммад-Рафи' Ансари. Дастур ал-мулук. Ташкент. Фан. 1991