Глава 19

Его Величество Гити-ситани фирдус-макани готовит свои силы против Раны Санги и поднимает знамена победы.

Когда намерение пускает корень в сердце того благословенного, на чью почтенную голову Аллах, Устроитель мира, возложил венец истинной верховной власти и чей возвышенный разум настроен на повиновение воле Господина Господ, его деяния возвышаются над мелочными взглядами обыкновенных [людей], и он достигает успеха во власти и вере (дин-у-дунья). Пример тому — удивительные деяния Его Величества Гити-ситани Фирдус-макани, поскольку его удача возрастала так же, как возросла его мудрость, и соразмерно с тем, как прибавлялось поводов для головокружения, возрастало его благоразумие. Он всегда пребывал в согласии с Аллахом — и при отправлении правосудия, и в управлении государственными делами, никогда и на толщину волоса не уклоняясь от пути благоразумия. И в то время, когда Рана Санга, гордясь своей силой и отвагой, с разумом, исполненным хвастливого безумства, начав самонадеянно действовать, убрал свою ногу из круга равновесия и большими шагами дерзости подбирался ближе, он (Бабур) создал милостью Божьей свой оплот и, не допустив ни капли смятения, отправился сокрушить этого злосчастного нарушителя спокойствия века.

В понедельник, 9 джумада ал-аввала (11 февраля 1527 г.), он выступил из Агры, дабы искоренить этот мятеж, и разбил лагерь по соседству с городом. Постоянно поступали сообщения, что злосчастный (Рана Санга) большой армией атаковал Биану, а войска, выступившие из города, оказались не в состоянии противостоять ему и повернули назад. При этом был убит Сангар-хан Джанджуха и ранен амир Китабек ¹. Сделав [165] четырехдневный привал, на пятый день он (Бабур) двинулся дальше и расположился лагерем на равнине Мандхакура ², что лежит между Агрой и Сикри. Он подумал, что больше нигде нет запаса воды для войск, кроме Сикри (который Его Величество Гити-ситани, после прочтения благодарственной молитвы за одержанную победу и присвоения знаков отличия, переименовал в Шукри ³ (Благодарение); сейчас он, благодаря благословенной удаче Царя Царей, известен как Фатехпур, ибо он дарует |106| победу сердцам), и может случиться, что вражеская армия поспешит овладеть им. Эта справедливая мысль заставила его на следующий день двинуться к Фатехпуру и послать амира Дервиш Мухаммада Сарбана вперед, чтобы он нашел подходящее место для лагеря. Амир остановил выбор на удобном месте по соседству с озером (куль) Фатехпура, подобным океану. Это место и признали удобным для расположения лагеря. Оттуда посыльные отправились за Махди Ходжой и другими беками, которые находились в Биане. Бек Мирак [Могол], слуга Джаханбани, и некоторые другие доверенные слуги падишаха отправились на разведку. Утром стало известно, что армия противника продвинулась на один кос выше Бисавара и находится на расстоянии 18 косов. В один и тот же день Махди Ходжа ⁴, Мухаммад Султан мирза ⁵ и другие военачальники, которые находились в Биане, прибыли и засвидетельствовали свое почтение. Всё это время между передовыми отрядами ежедневно происходили стычки, в которых храбрые солдаты проявили себя, за что получили царственную похвалу.

Наконец в субботу, 13 числа месяца джумада ал-ахира 933 г.х. (16 марта 1527 г.), Рана Санга с большой армией продвинулся к холму возле селения Канва ⁶ в саркаре Биана, приблизительно в двух косах от лагеря правителя.

Его Величество в своих “Записках” утверждает, что, согласно подсчетам индусов, территория, приносящая 1 лак годового дохода, обеспечивает 100 всадников, а 1 крор годового дохода снабжает 10000 всадников, таким образом, владения Раны Санги, приносившие 10 кроров дохода, могли обеспечить стотысячную кавалерию. Многие вожди, которые никогда прежде ему не служили, также присягнули ему на верность и увеличили его армию. Таким образом, Салах-ад-дин ⁷, правитель Райсина, Сарангпура и т.д., прибавил 30 000 всадников; Равал Удай Сингх из Нагаура — 12 000; Хасан-хан Мевати, правитель Мевата, — 12 000; [166] Бихари Мал ⁸ Идари ⁹ [Идри] — 4000; Нирпат Хада [Нарпат Нара] — 7000; Ситарви [Сатрви] Качи (из Кача) — 6000; Дхаран ¹⁰ [Дхарм] Део, правитель Миртхи, — 4000; Нарсингх Део Кахан — 4000; Махмуд-хан, сын Султан Сикандара, у которого не было территории, в надежде отобрать свой наследственный трон привел с собой десятитысячную кавалерию; так что все силы доходили до двух лаков и 1000 лошадей ¹¹.

Едва Его Величество узнал о прибытии врага, он занялся построением своих войск. Царская ставка находилась в центре. |107| Чин Тимур Султан ¹², Сулейман мирза ¹³, Ходжа Дост Хованд, Юнус Али, Шах Мансур Барлас, Дервиш Мухаммад Сарбан ¹⁴, Абд-ал-лах Китабдар, Дост ишик Ага и другие знаменитые военачальники были поставлены справа. Слева находились Ала-ад-дин ¹⁵, сын Султан Бахлула Лоди; шейх Зайн Хавафи; амир Мухибб Али, сын Низам-ад-дин Али Халифы; Тардибек, брат Кучбека; Шир Афган, сын Кучбека; Араиш-хан, Ходжа Хусейн и множество других слуг Султаната и столпов Государства.

Правое крыло украшало приносящее удачу присутствие Его Высочества Джаханбани, и справа от него находились Касим Хусейн-султан, Ахмад Юсуф Оглакчи [Оглаку], Хиндубек Кучин [Каучин], Хусрау Кокалташ, Кавамбек Урду шах, Вали Хазин, Кара Кузи, Пир Кули Систани, Ходжа Пахл[а]ван Бадахши, Абд-ал-Шукур [Абд-аш-Шакур] и множество других храбрецов. По победоносную левую руку от Его Высочества Джаханбани находились Мир Хама, Мухаммад Кокалташ и Ходжаги Асад Джамдар.

Были на правом крыле и индийские вельможи, такие как Хан-ханан Дилавар-хан, Малик Дад Карарани и шейх Гуран.

На левом крыле находились Сайид Махди Ходжа, Мухаммад Султан мирза, Адил султан, сын Махди султана, Абд-ал-азиз Мирахур, Мухаммад Али Джанг-Джанг, Кутлук Кадам Караул, Шах Хусейн Барги [Яраги], Джанбек Атка. А из индийских вельмож там были Джалал-хан и Камал-хан, сыновья Султан Ала-ад-дина, Али-хан Шейхзада Фармули, Низам-хан из Бианы и многие другие храбрые воины, несшие службу с безупречной преданностью. А в качестве флангового отряда в правом крыле находились Тарди Икка [Тардика], Малик [Мулк] Касим, брат Баба Кашки, и многие моголы. Мумин Атка и Рустам Туркмен [167] [Туркоман] со многими личными телохранителями правителя были определены в левое крыло.

Следуя обычаю священных воинов Рума, из повозок, соединенных цепями, соорудили укрытие для стрелков и пушкарей, которые находились перед солдатами, и Низам-ад-дин Али Халифа был назначен командовать этой линией. Султан Мухаммад Бахши, распределив беков по местам, встал возле правителя, чтобы слышать его команды, продиктованные Божественным вдохновением, и рассылал во все стороны адъютантов (тавачиан) и курьеров, которые передавали военачальникам приказы. Когда столпы армии были распределены таким превосходным образом, |108| поступил приказ никому не двигаться со своих позиций без команды и без разрешения в бой не вступать. Дневной караул прошел, когда пожар войны разгорелся.

С каждой стороны двинулись солдаты,
Смешались день и ночь,
С обеих сторон раздались боевые кличи.
Два моря ненависти пенились на губах,
Подкованные сталью копыта покрылись
Землей, пропитанной кровью храбрецов.
Держатель мира посреди великолепного лагеря
Торжествуя передвигался на своем боевом коне.

На правом и левом флангах разгорелась такая битва, что дрожала земля, и Вселенная отзывалась лязгом металла. Левое вражеское крыло двинулось против падишахского правого и напало на Хусрау Кокалташа, Малик Касима и Баба Кашку. Чин Тимур Султан, получив приказ идти к ним на помощь, бесстрашно оттеснил врагов в самую глубину их центра ¹⁶. За это ему была назначена высокая награда. Мустафа Руми выдвинул вперед повозки из центра частей Его Высочества Джаханбани и разбивал вражеские ряды [выстрелами] мушкетов и [залпами] пушек (зарбзан), так что очистилась ржавчина с зеркал сердец храбрых бойцов, и много воинов врага было повержено наземь и уничтожено. И, поскольку время от времени вражеские войска продвигались вперед, Его Величество Гити-ситани посылал отборных людей на подмогу своим победоносным солдатам. [168]

Один раз приказы были отданы Касим Хусейн-султану, Ахмад Юсуфу и Кавамбеку; в другой раз — Хиндубеку Каучину; в третий раз — Мухаммаду Кокалташу и Ходжаги Асаду. Затем приказы получили Юнус Али, Шах Мансур Барлас и Абд-ал-лах Китабдар. Потом на подмогу послали Доста ишик Агу, Мухаммад Халила ахта беги. Правое крыло врагов непрерывно наседало на левое крыло победоносной армии, но каждый раз духовно преданные газии одних повергали на землю дождем смертоносных стрел, а других убивали молнии кинжалов и сабель. Мумин Атка и Рустам Туркмен, действуя согласно приказу, атаковали темные банды с тыла, а Мулла Махмуд и Али Атка [Атака] Бахлик, которые были слугами Ходжа Халифы, поспешили им на помощь. Мухаммад Султан мирза, Адил султан, Абд-ал-азиз Мирахур, Кутлук Кадам Караул, Мухаммад Али Джанг-Джанг, Шах Хусейн Барги и Могол Ганчи вступили в бой и удержали твердую позицию. Ходжа Хусейн |109| с отрядом гвардии (диваниан) отправился к ним на помощь, и все победоносные воины, которые, рискуя жизнью во имя служения, возвысили знамена усилий, охваченные желанием отомстить врагу, и заглушили источники вражеской надежды пылью поражения.

Руки копьеметателей — узел на узле (гирих бар гирих).
Спины бронзовотелых — кираса на кирасе (зирих бар зирих).
Со всех сторон копья, пробивающие камень,
Отрезали остриями путь к спасению.
Сверканье небесно-голубых сабель
Слепило глаза своим блеском.
Пыль земли покрыла завесой Луну
И остановила дыханье в горле.

Поскольку сражение было долгим из-за большой численности врага, находившимся за повозками гвардейцам, подобным закованным в цепи тиграм, были отданы приказы встать справа и слева от центра и, оставив в середине место для стрелков, атаковать с обеих сторон. Внемля этому благородному призыву, смелые и доблестные воины, как тигры, рвущиеся с цепей на свободу, стремительно бросились вперед. Звон (чакачак) мечей и свист (шипашап) стрел достигал небес, и перл сего века Али [169] Кули ¹⁷ стоял со своими соратниками перед центром и демонстрировал чудеса в метании камней ¹⁸ и стрельбе из пушек и мушкетов. Как раз тогда был отдан приказ выдвинуть вперед повозки из центра, и Его Величество сам двинулся против врага. Славная армия, заметив это, заволновалась, подобно вздымающемуся морю, и тотчас бросилась на штурм вражеских рядов. К концу дня пламя битвы разгорелось так, что под напором правого и левого флангов победоносной армии ослабевшие вражеские части — правый, левый фланги и центр сгрудились, и этому жалкому войску был нанесен удар такой силы, что все злосчастные омыли руки жизни и бросились на левый и правый центры падишахских войск. Они подступили очень близко, но высокие духом газии держались стойко и вели себя, как подобает мужчинам. Благодаря небесам противник оказался не в состоянии выдержать столкновение, и эти неудачливые негодяи были вынуждены выпустить вожжи стойкости из рук ухищрения и, обратившись в бегство, счесть за счастье свой уход полумертвыми из состязания в храбрости. Ветерок победы и успеха повеял на благословенные знамена, и бутоны мощи и спасения распустились на ветвях веры и прилежания. |110| Многие вражеские воины стали добычей меча-кровопийцы и разящей стрелы. И многие раненые, оставшиеся в живых, отвернули покрытый пылью лик храбрости, и метла испуга вымела далеко с поля битвы сор их присутствия, дрожащий, как зыбучие пески, уподобив их Сахаре презренности. Хасан-хана Мевати убила пуля, Равал Удай Сингх, Маникчанд Чухан, Рай Чандрабан, Дилпат Рао, Гангу, Карм Сингх, Рао Нагарси ¹⁹ и множество главных предводителей погибли. Тысячи раненых пали от рук и под стопами победоносной армии. Мухаммад Кокалташ, Абд-ал-азиз Мирахур, Али-хан и некоторые другие отправились с заданием преследовать Рану Сангу.

Его Величество Гити-ситани Фирдус-макани, став победителем, вознес благодарность и возвышенную молитву за эту великую победу Всемогущему Аллаху — да славится Его имя (он устанавливает ряды жребиев, определяя начало и завершение вещей видимых и невидимых)! — и преследовал врага на расстоянии одного коса от поля битвы, пока наконец не наступила ночь; тот день был черным для врагов, и та ночь — радостной для друзей. Затем он отвлек свой праведный дух от врага и, под громко бьющий барабан успеха, повернул и достиг своего [170] лагеря спустя несколько часов после наступления ночи. Так как Аллаху не было угодно, чтобы того неверного (Рану Сангу) схватили, люди, которые отправились за ним в погоню, не догнали его. Его Величество на это заметил: “Время не ждало, мне следовало ехать самому, а не поручать это другим”. Садр Шейх Зайн, обладавший выдающимися достоинствами, отыскал дату этой великой победы в словах Фатх-и-Бадшах-и-Ислам ²⁰, и мир Гису прислал такую же хронограмму из Кабула. Его Величество в своих “Записках” пишет, что в тарихе предыдущей победы в Дипалпуре имело место подобное совпадение, когда эти два человека запечатлели дату в словах Васат-и-шахр-и-Раби-ал-аввал. После столь великой победы преследование Раны Санги и нападение на его страну были отложены, и предпочтение отдано завоеванию Мевата. Мухаммад |111| Али Джанг-Джанг, шейх Гуран и Абд-ал-Малук Курчи отправились с крупными силами против Ильяс-хана, который поднял главу мятежа в Куиле ²¹ в Дуабе и захватил Качак [Кичик] Али, местного правителя. Когда подоспела всепобеждающая армия, он оказался неспособен сопротивляться ей и отступил. После того как победоносная армия подошла к Агре, этот бунтарь предстал перед судом падишаха и был подвергнут мучительной смертной казни ²².

Поскольку в планах украшающей мир души (Бабура) значилось завоевание Мевата, он направился в эту область. В среду, 6 раджаба (7 апреля 1527 г.) ²³, он прибыл в Алвар, столицу Мевата. Сокровища Алвара были дарованы Его Высочеству Джаханбани. И присоединив эту территорию, он вернулся в столицу для того, чтобы начать покорение восточных земель.

ОТБЫТИЕ ЕГО ВЫСОЧЕСТВА ДЖАХАНБАНИ В КАБУЛ И БАДАХШАН И ПОХОД ПАДИШАХСКОЙ АРМИИ НА АГРУ

Поскольку следовало наладить управление Кабулом и Бадахшаном, и дело не терпело отлагательства, и так как Бадахшан доверили во владение Хумаюну с 917 г.х. (1511 г.) ²⁴, когда умер Мирза-хан, и многие слуги были там заняты, Его Высочество Джаханбани, украшение мироподчинения, драгоценность меча удачи, чело славы, вершина [171] великолепия и чести, предварение несравненного образа, зрачок очей власти и Халифата, отец победы (абу-н-наср) ²⁵, Насир-ад-дин Мухаммад Хумаюн 9 раджаба этого благословенного года [933 г.х.] (хумаюн-фаль) (11 апреля 1527 г.) находился в трех косах от Алвара, направляясь в эту страну. В это время падишах поспешно занялся усмирением Бибан Афгана, который во время беспорядков Раны осадил Лакхнау и захватил его. Касим Хусейн-султан, Малик Касим, Баба Кашка, Абу-л Мухаммад Найзабаз, Хусейн-хан и — среди амиров Индии — Али-хан Фармули, Малик Дад Карарани, Татар-хан и Хан-Джахан отправились с Мухаммад Султан мирзой против него. Тот несчастный, услышав о приближении славной армии, бросил все свои богатства и бежал лишь с монетой жизни в ладони. В конце этого года Его Величество посетил Фатехпур (Сикри) и Бари ²⁶, а затем направился в Агру. В 934 г.х. он посетил Куил, а оттуда направился в Самбал на охоту и, осмотрев эти восхитительные горные земли, возвратился в |112| столицу. 28 сафара (23 ноября) Фахри Джахан бегим и Хадиджа Султан бегим ²⁷ прибыли из Кабула, и Его Величество взошел на корабль, встретил их и щедро одарил.

Поскольку не однажды поступали известия о том, что Мидини Рай [Рао], правитель Чандери ²⁸, собирает войска, и Рана также замышляет воевать и своими руками готовит почву собственного поражения, падишах выступил в счастливый час в поход на Чандери, а также отправил из Калпи 6000 или 7000 храбрецов под предводительством Чин Тимур Султана к Чандери. Утром в среду, 7 джумада ал-аввала [934 г.х.] (29 января 1528 г.), в Чандери была одержана блистательная победа. Фатх-и-дар-ал-харб (завоевание вражеской страны, т.е. страны неверных = 934 г.х.) — тарих этой Божественной помощи. После этого Чандери был передан Ахмад-шаху, внуку Султан Насир-ад-дина, и тогда падишах в воскресенье, 11 джумада ал-аввала (2 февраля), двинулся обратно. Достойные доверия летописцы утверждали, что Рана (Санга) замышлял мятеж до того, как падишах совершил поход против Чандери, и что когда первый из упомянутых прибыл в Иридж, то Афак ²⁹, слуга Его Величества Гити-ситани Фирдус-макани, привел его в состояние обороны. Тот злосчастный осадил это место, но однажды ночью увидел во сне своего предка в ужасном облике. Он проснулся в страхе и отвращении, [172] дрожа всем телом. После этого он решил немедленно вернуться, но на пути силы смерти атаковали его, и он умер. Победоносная армия пересекла реку Бурханпур, и до слуха падишаха дошло, что Мааруф, Бибан и Баязид собрали свои силы, а слуги падишаха покинули Канаудж и прибыли в Рапари, и что враг захватил крепость Шамсабад у Абу-л Мухаммада Найзабаза. Таким образом, поводья решительных действий были повернуты в этом направлении, и множество героев отправились вперед в качестве авангарда. Потрясенный одним только видом солдат, сын Мааруфа бежал из Канауджа; Бибан, Баязид и Мааруф, услышав о падишахской армии, переплыли Ганг и остались на восточной стороне, противоположной Канауджу, с целью преградить путь. Армия падишаха продолжала двигаться ³⁰, и в пятницу, 3 мухаррама 935 г.х. (18 сентября 1528 г.), мирза Аскари, которого перед беспорядками в Чандери вызвали из Кабула, чтобы обсудить (с падишахом) дела в Мультане, прибыл и встал на путь благословенного служения. В следующую пятницу, [день] Ашура (10 мухаррама), Его Величество сделал привал у Гвалиара и на |113| следующее утро лицезрел дворцы Бикрамаджита и Ман Сингха и затем направился к столице. Туда он прибыл в четверг, 25 мухаррама.

В понедельник, 10 раби ал-аввала [935 г.х. (23 ноября 1528 г.)], из Бадахшана прибыли курьеры от Его Высочества Джаханбани и привезли несколько хороших новостей. Было написано, что благочестивая дочь Ядгар Тагая родила Его Высочеству Джаханбани сына, которого нарекли Ал-аманом ³¹. Поскольку имя это двусмысленное и в основном имеет неподобающее значение, оно не было одобрено. Имя не приняли еще и потому, что оно не получило признания благочестивого сердца Бабура. Угождение отцу, в особенности такому отцу и такому царю, приносит благие плоды, видимые и невидимые, а его неудовольствие — причина сотен несчастий, внешних и внутренних. Что удивительного в том, что опытные люди видят в скором исчезновении этих первых плодов власти знак этого неудовольствия.

Когда Его Величество прочно обосновался в столице, он созвал тюркских и индийских вельмож, и устроил великолепный праздник, и держал совет по поводу урегулирования отношений с восточными областями и погашения мятежного пламени. После продолжительного [173] обсуждения согласились, что, перед тем как Его Величество начнет наступление, мирза Аскари должен отправиться с большими силами на восток, и когда амиры, находящиеся по ту сторону Ганга, со своими силами присоединятся к нему, можно будет предпринять великий поход. Согласно этому решению мирза Аскари отбыл в понедельник, 7 числа месяца раби ал-ахира ³², в то время как сам падишах уехал в направлении Дхолпура нанести визит и поохотиться.

3 джумада ал-аввала [935 г.х. (13 января 1529 г.)] пришли вести о том, что Махмуд ³³, сын Искандера, захватил Бихар и поднял восстание. Его Величество вернулся с охоты в Агру, и было решено, что он лично должен отправиться в восточные области.

В это время из Бадахшана прибыли курьеры и доставили известия, что Его Высочество Джаханбани собрал войска тех областей и, сопровождаемый Султан Ваисом ³⁴, отправился с 40 или 50 тысячами людей в поход на Самарканд. Доложили также, что состоялся разговор о мире. В благоприятный момент было отправлено сообщение, что, если время для переговоров не прошло, он должен заключить мир на срок, пока не будут завершены дела в Индии. Письмом также вызвали Хиндал мирзу, упомянув, что Кабул должен быть владением царя. Он (Бабур) также писал: “Если Аллаху будет угодно, то, когда дела в Индостане, уже практически налаженные, будут окончены, мы оставим своих преданных слуг, а сами посетим унаследованные нами владения. Всем подданным этих стран надлежит подготовиться к походу и дожидаться прибытия падишахской армии” ³⁵.

В четверг, 17 числа вышеуказанного месяца, он пересек Джамну и направился в восточные районы. |114|

В эти дни послы Нусрат-шаха ³⁶, правителя Бенгалии, привезли ценные дары и засвидетельствовали свое почтение.

В понедельник, 19 числа месяца джумада ал-ахира, мирза Аскари достиг берегов Ганга и выполнил свой долг. Ему было приказано двигаться со своей армией вниз по противоположному берегу реки. Возле Карры ³⁷ поступили известия о поражении Махмуд-хана, сына Султан Сикандара. Подойдя к границам Газипура, он остановился у Бходжпура и Бихии. В этом месте Бихар был пожалован мирзе Мухаммад Заману ³⁸. В понедельник, 5 рамадана ³⁹, успокоившись насчет Бенгала [174] и Бихара, он [мирза Аскари] отправился в Сирвар ⁴⁰ усмирить Бибана и Баязида. Враг вступил в бой с победоносной армией и был повержен. После посещения Харида ⁴¹ и Сикандарпура, оставшись удовлетворенным тем, как там обстоят дела, он спешно поскакал в Агру и добрался туда за короткое время ⁴².

Его Высочество Джаханбани Джаннат-ашияни провел приятный год в Бадахшане. Внезапно жажда видеть и слышать Его Величество Гити-ситани, — который был вместилищем внутреннего и внешнего совершенства, — овладела им, и, будучи не в силах сдерживаться, он передал Бадахшан Султан Ваису, тестю мирзы Сулеймана, и направился к кибле удачи и каабе надежд. За один день он достиг Кабула. Туда же прибыл из Кандагара мирза Камран. Они встретились в Идгахе, и Камран, удивившись его появлению, спросил о причине его путешествия. Хумаюн рассказал об [охватившем его] желании лицезреть своего повелителя, и хотя он всегда видит его оком собственной памяти, это не сравнится с личным общением. Он повелел мирзе Хиндалу отправиться из Кабула на защиту Бадахшана и, поместив стопу намерения в стремя отваги и понукая скакуна радости, по дороге решимости в короткое время достиг Агры ⁴³ и был вознагражден за предложение своей службы.

Было нечто замечательное в том, что, когда Его Величество Гити-ситани сидел за столом и разговаривал с его (Джаханбани) матерью о нем, внезапно сияющая звезда взошла из-за горизонта Бадахшана. Сердца их возрадовались, а глаза просияли. |115| Каждый день принцев — праздник, но по случаю прибытия Его Высочества Джаханбани было устроено празднество, которое невозможно описать.

Мирза Хайдар пишет в своей “Тарих-и-рашиди”, что Его Высочество Джаханбани прибыл в Индостан в 935 г.х. (1528—1529 гг.) по вызову Его Величества Гити-ситани, а в Бадахшане оставил Факр Али.

В это время любимец (букв, “зрачок”) султаната мирза Анвар ⁴⁴ только что умер, и Его Величество глубоко скорбел из-за этого. Потому прибытие Его Высочества Джаханбани явилось великим утешением его сердцу. Его Высочество Джаханбани оставался какое-то время в его свите, и падишах многократно заявлял, что Хумаюн был несравненным собеседником. Воистину имя Инсан-и-камил ⁴⁵ (Совершенный человек) хорошо бы подошло этому величественному человеку. Когда он уехал из [175] Бадахшана в Индию, Султан Саид-хан ⁴⁶, который, являясь ханом Кашгара, был связан с Его Величеством [родством] и, более того, состоял у него на службе и принимал от него знаки благосклонности и наставления, подталкиваемый к неразумным домыслам сообщениями от Султан Ваиса и других амиров Бадахшана, оставил своего сына Рашид-хана в Яркенде и выступил на Бадахшан. Перед тем как он туда прибыл, мирза Хиндал достиг Бадахшана и обосновался в Калаи Зафаре ⁴⁷. Саид-хан осаждал крепость три месяца, но возвратился, не выполнив задуманного, в Кашгар. Его Величество Гити-ситани услышал, что кашгарцы захватили Бадахшан, и повелел Ходжа Халифе поехать и привести дела этой страны в порядок. Но Ходжа по своему неразумению не спешил повиноваться. Тогда Его Величество спросил Джаханбани, который, по счастью, приехал побыть с Его Величеством ⁴⁸, что он думает о том, чтобы поехать туда самому. Он [Джаханбани] дал понять в ответе, что испытал бы огорчение, лишась благословенного присутствия Его Величества, и поклялся, что никогда бы снова не удалился по своей воле, но если ему приказали ехать — делать нечего.

Поэтому в Бадахшан был отправлен мирза Сулейман, а письмо, адресованное Султан Саиду, гласило: “Если посмотреть на мои многочисленные требования с вашей точки зрения, дело кажется странным; я отозвал Хиндал мирзу и послал Сулеймана. Если вы уважаете какие-либо наследственные права, вы будете добры к Сулейману и оставите ему во владение Бадахшан ради того, что он нам обоим как сын. Это было бы хорошо. В противном же случае я, снимая с себя ответственность, вручу наследство в руки наследника. Остальное вы знаете” ⁴⁹. |116|

Прежде чем мирза Сулейман доехал до Кабула, Бадахшан был освобожден от гнета злоумышленников и превращен в обитель мира, как уже говорилось. Когда он прибыл в Бадахшан, Хиндал, согласно приказу (Бабура), передал ему страну и направился в Индию.

После недолгого присутствия Его Высочества Джаханбани в свите Его Величество послал его в Самбал ⁵⁰ [Самбхал], который являлся его поместьем (джагиром). Через шесть месяцев счастливого пребывания там на него внезапно напала лихорадка. Болезнь неуклонно развивалась, и Его Величество Гити-ситани Фирдус-макани, взволнованный тревожными известиями, из любви к нему приказал перевезти его [176] в Дели, а оттуда по воде — в Агру, для того чтобы его недуг исцелили искусные врачи под присмотром самого падишаха. Множество ученых лекарей, которые всегда сопровождали царский двор, были направлены туда проявить свои способности в использовании лекарств. Быстро его [Джаханбани] перевезли на лодке. Несмотря на мастерство врачевателей и проявление ими познаний, подобных познаниям Мессии, лучше ему не стало. Поскольку болезнь продолжалась, падишах советовался с выдающимися святыми века возле Джамны и говорил с ними о лекарственных средствах. Мир Абу Бака ⁵¹, который был одним из наиболее почитаемых праведников того времени, заявил, что, как известно от древних мудрецов, в тех случаях, когда лекари в замешательстве, есть средство — подать милостыню наиболее ценными вещами больного и ждать исцеления от Аллаха. Его Величество Гити-ситани сказал: “Я — наиценнейшее из того, чем обладает Хумаюн; лучше меня у него ничего нет; я принесу себя в жертву ради него. Да примет ее Аллах-Создатель”.

Да и Ходжа Халифа с другими придворными говорили, что Хумаюн милостью Аллаха наверное поправится и вернется к обычной жизни под тенью счастья Его Величества. Почему такая фраза сорвалась с его [Его Величества] языка? Значение этого изречения великих мужей древности заключается в том, что самая ценная вещь, имеющаяся в собственности, должна быть отдана в виде милостыни, а значит, тот бесценный алмаз, что был добыт в войне с Ибрахимом и подарен Хумаюну, должен стать пожертвованием. Он ответил: “Какой ценностью обладает земное богатство? Разве может оно быть выкупом за Хумаюна? Я сам пожертвую собой ради него. Он на краю смерти, и у меня |117| нет больше сил (такат) видеть его бессилие (битакати), но я могу вынести все его страдания”. После этого он удалился в свою молельню и, исполняя особенные ритуалы, предписанные случаю, трижды обошел вокруг Его Высочества Джаханбани Джаннат-ашияни. Когда его молитву услышал Аллах — да прославится Его имя! — он ощутил неведомое дотоле чувство и вскричал: “Мы преодолели это! Мы преодолели это!” Тотчас же странная лихорадочная горячка охватила Его Величество, а у Его Высочества Джаханбани жар вдруг спал. Вследствие этого в короткое время он полностью исцелился, тогда как состояние Гити-ситани Фирдус-макани ухудшилось, и печать смерти стала очевидной. [177]

Затем, благодаря своему деятельному разуму и стремящейся к истине душе, он созвал своих беков и вельмож и заставил их вложить руки присяги царству (Халифату) в руки Хумаюна, назначил его своим наследником и преемником, посадив его на престол верховной власти, в то время как сам он оставался прикованным к постели (сахиб-и-фараш) у подножия трона. Ходжа Халифа, Камбар Алибек ⁵², Тардибек, Хиндубек и все остальные прислуживали ему. Высказывались [Бабуром] возвышенные советы и веские наставления, как можно создать стержень постоянной удачи и вечного благословения. Были даны советы о щедрости и справедливости, о достижении благосклонности Аллаха, о воспитании подданных, о защите рода человеческого, приеме покаяний тех, кто не исполнил долг, и помиловании грешников; о воздаянии почестей тем, кто хорошо исполняет службу, и подавлении мятежей и притеснителей. И он воскликнул: “Лучшее из наших заветных наставлений таково: “Не делай ничего против своих братьев, даже если они того заслуживают”. Воистину, именно благодаря соблюдению наставлений падишаха Его Величество Джаханбани Джаннат-ашияни претерпел такое множество обид от своих братьев, не мстя им, как выяснится из дальнейшей истории.

Когда Его Величество Гити-ситани Фирдус-макани находился при смерти [букв, “на пике своей болезни”], у мира Халифы возник неразумный план — характерный для человеческой натуры [?] — и из-за подозрений, которые он испытывал по отношению к Его Высочеству Джаханбани, он захотел посадить на трон Махди Ходжу ⁵³. Ходжа из злонамеренности, безнравственности и глупости тоже дал волю тщеславным помыслам и, каждый день приходя в Дарбар, вызывал волнения. В конце концов вмешательство здравомыслящих и дальновидных людей наставило мира Халифу на путь истинный и избавило его от таких мыслей, и он запретил Ходже появляться в Дарбаре, а также запретил кому бы то ни было посещать его. Таким образом, с Божьей помощью всё вернулось на свои места, и право было укреплено на своем стержне.

Он (Бабур) покинул этот мир 6 джумада ал-аввала 937 г.х. ⁵⁴ в Чахарбаге на берегу Джамны в Агре. |118| Красноречие века составило хронограммы и элегии о Его Величестве. Среди них была и эта хронограмма мауланы Шихаба Муаммаи (Мастер загадки): [178]

Хумаюн становится наследником его королевства ⁵⁵.

Даже исписав целые тома, невозможно было бы подробно передать все достоинства этого святого, которыми он обладал, и среди них восемь неотъемлемых черт верховной власти, а именно: 1) удачливость, 2) великие намерения, 3) завоевательная сила, 4) организаторские способности, 5) воспитательный дар, 6) забота о благосостоянии слуг Аллаха, 7) забота об армии, 8) удержание ее от зла.

Что же касается приобретенных достоинств, и здесь он стоял впереди своего века. Он [Бабур] занимал видное место среди поэтов и писателей, особенно в тюркской поэзии. Тюркский диван ⁵⁶ (диван-и-турки) Его Величества — образец красноречия и чистоты, и его содержание чарующе. Его книга “Маснави”, которая носит имя “Мубин” (ясная) ⁵⁷, — знаменитое произведение, упоминаемое критиками с большим одобрением. Он переложил на стихи “Рисола-и валидия” ⁵⁸ Ходжа Ахрара, являющуюся жемчужиной в океане знания, и сделал это превосходно. Он также с поразительной точностью и в ярком красноречивом стиле описал собственные деяния (“Вокиат”) от начала своего царствования до времени ухода. Это произведение является образцом для всех земных монархов и наставлением в обучении правильным размышлениям и надлежащим идеям. Это Установление власти и удачи по мироподчиняющему приказу Царя Царей было переведено на персидский мирзой ханом Хан-хананом, сыном Байрам-хана, в 34 году Божественной эры, во времена возвращения знамен славы из розовой весенней обители Кашмира и Кабула, дабы изысканная щедрость его могла смочить губы всех жаждущих, а его скрытые сокровища могли узреть все лишенные познания.

Его Величество также был искусным музыкантом и сочинял чарующие стихи на персидском языке. Среди них — следующее четверостишие, создание его щедрой музы.

Хоть и не отношусь к дервишам,
Я всё же их последователь сердцем и душой.
Не скажите, что король далек от дервиша;
Король я, но всё же дервишей я раб. [179]

Две следующие матла ⁵⁹ несомненно являют искры его просветленного разума. |119|

I

Разлука с тобой была бы проклятьем,
Иначе я мог бы оставить этот мир.

II

Покуда мое сердце опутано ее волосами, как ветвями кипариса,
Свободен я от горестей земных.

Его Величество прославился трактатами по просодии, среди них книга “Муфассал”, которая является научным комментарием.

Его Величество оставил четырех сыновей и трех дочерей: 1) Его Величество Джаханбани Насир-ад-дин Мухаммад Хумаюн Падшах, 2) Камран мирза, 3) Аскари мирза, 4) Хиндал мирза. Дочери: Гулранг бегим, Гульчехра бегим, Гульбадан бегим — все трое от одной матери ⁶⁰.

Среди известных людей, придворных и соратников, которых постигла удача на поле почета Его Величества Фирдус-макани, были:

1) Мир Абу-л Бака ⁶¹ занимал высокое положение по учености и мудрости.

2) Шейх Зайн Садр, внук Шейх Зайн-ад-дина Хавафи ⁶². Он приобрел знания практических наук (улум-и-мутпа арифа) ⁶³ и имел выдающиеся способности. Известен искушенностью в прозе и искусством писать письма. Он отличался долгим общением с Его Величеством. Он также был знаменит во времена Его Величества Джаханбани Джаннат-ашияни ⁶⁴.

3) Шейх Абу-л Ваджид Фариги ⁶⁵, дядя Шейх Зайна по материнской линии. Он был доброжелателен и являлся приятным собеседником. Писал стихи.

4) Султан Мухаммад Куса (безбородый). Приятный человек и ценитель поэзии. Он был соратником Мир Алишера ⁶⁶ и жил в славном обществе Его Величества.

5) Маулана Шихаб Муаммаи (Мастер загадки) ⁶⁷, имевший псевдоним Хакири ⁶⁸. Он в изобилии обладал эрудицией, красноречием и способностью к поэзии. [180]

6) Маулана Юсуфи — лекарь ⁶⁹. За ним послали в Хорасан. Он был известен хорошими качествами: искусностью в хирургии и своим усердием.

7) Сурх Видаи. Старинный безыскусный поэт. Писал на персидском и тюркском.

8) Мулла Бакаи. Обладал тонким вкусом (салика-и-дараст) в поэзии. Он составил маснави в размере махзан ⁷⁰ в честь Его Величества.

9) Ходжа Низам-ад-дин Али Халифа ⁷¹. Благодаря своей долгой службе, надежности, разумности суждений и твердости совета он был на высоком счету у Его Величества. Обладал различными превосходными достоинствами и, в частности, являлся преуспевающим лекарем.

10) |120| Мир Дервиш Мухаммад Сарбан ⁷², любимый ученик Насир-ад-дин Ходжа Ахрара. Отличался [разносторонними] познаниями и дружескими качествами, двор на него весьма полагался.

11) Хонд-е Мир [Хондемир], историк. Он был образован и являлся приятным собеседником. Его сочинения хорошо известны — “Хабибу-с-сияр”, “Хуласату-л-ахбар”, “Дастуру-л-вузара” ⁷³ и др.

12) Ходжа Калан-бек, один из великих военачальников, удостоился чести сидеть ⁷⁴. Отличался серьезностью манер и осмотрительностью. Его брат Кичик Ходжа ⁷⁵ был хранителем печатей и пользовался особым доверием, и ему также дозволялось сидеть.

13) Султан Мухаммад Дулдай, один из великих военачальников, человек превосходного нрава.

Я воздерживаюсь от упоминания других, поскольку цель этой славной работы — описать высокое происхождение Его Величества, Царя Царей, и приступаю к повествованию о священных чертах Его Величества Джаханбани Джаннат-ашияни. А завершая описание сих предшественников (бузурган), я подготавливаю себя к отображению великого человека царства и религии и господина всего видимого и невидимого.

Комментарии

1. Он был братом Мир Ахмад Касима Кохбара.

2. [В “Бабур-наме” (309 б, 344 б) упомянут округ Мадхакур.]

3. [Сикри начинается с буквы син, а Шукри — с буквы шин, написание которых различается лишь диакритическими знаками.]

4. Зять Бабура. Сестра Бабура, Ханзада, была женой Махди Ходжи.

5. Внук Султан Хусейна из Герата. Бабур сделал его правителем Канауджа [см.: Бабур-наме, 329 а].

6. [В “Бабур-наме” (310 а) говорится, что Канва располагается в 5 курухах (1 курух — около 2 км) пути от Сикри, а лагерь Бабура был разбит в двух курухах от лагеря врага (см.: Бабур-наме, 318 б). Сражение произошло 17 марта 1527 г.]

7. В тексте — Силхади.

8. Бармал Идри [см.: Бабур-наме, 318 а].

9. Идар или Едар в Катхияваре, штат Гуджарат, Индия.

10. В тексте — Парм [см.: Бабур-наме, 318 а].

11. Этот отрывок цитирует отчет о победе, составленный Шейх Зайн-ад-дином [см.: Бабур-наме, 318 а]. Есть некоторое расхождение в написании имен собственных.

12. Восьмой сын Султан Ахмад-хана и внук Юнус-хана был двоюродным братом Бабура, т.е. племянником его матери. Умер от дизентерии в Агре.

13. Сын Мирза-хана, впоследствии — правитель Бадахшана.

14. Ученик Ходжа Ахрара.

15. Брат султана Сикандара и дядя султана Ибрахима, который был убит при Панипате [см.: Бабур-наме, 267 а, б]. В основном Ала-ад-дина знали как Алам-хана.

16. [“Почти до центра их войска”. См.: Бабур-наме, 321 б.]

17. Устад Али Кули, пушечник [см.: Бабур-наме, 322 б].

18. [Санг — камень.] Может означать “ядра пушек”.

19. В тексте Дунгарси. [В “Бабур-наме” (323 б) — Дангуси.]

20. Сумма числовых эквивалентов букв равна 933.

21. [Современный Алигарх (Коил Алигар), штат Уттар-Прадеш, Индия.]

22. С него живого содрали кожу [см.: Бабур-наме, 325 б].

23. [Это неверно. 17 марта 1527 г. — воскресенье. В “Бабур-наме” (326 б) днем прибытия Бабура в крепость Алвар названа среда, первое число месяца раджаб 933 г.х., что соответствует 3 апреля 1527 г.]

24. Эта дата, которую также привел Хайдар мирза, представляется неверной, вероятно, должно быть 927 г.х. (1521 г.). В 917 г.х. Хумаюну было три или четыре года, и в Бадахшане в 924 г.х. правил Мирза-хан. Бабур говорит, что Бадахшан принадлежал ему во время завоевания им Индии (932 г.х.), из чего ясно, что Мирза-хана не было в живых после 927 г.х. [см.: Бабур-наме, 270 а]. Вероятнее всего, он умер в 926 г.х. События этого года не отражены в мемуарах Бабура, в которых опущены шесть лет с сафара 926 г.х. до 932 г.х. Гульбадан не дает точной даты смерти Мирза-хана, но говорит, что после этого Бабур послал Хумаюна в Бадахшан, и добавляет интересную подробность: Бабур и Махам (мать Хумаюна) последовали за ним туда и оставались несколько дней.

25. [Слова абу-н-наср правильнее было бы перевести с фарси как “отец дара”, подразумевая, что Акбар, сын Хумаюна, явился даром Аллаха человечеству.]

26. [Город в 70 км к юго-западу от Агры.]

27. Тетки Бабура по отцовской линии [они оставались с ним до начала месяца мухаррам 935 г.х. (сентябрь 1528 г.), а затем вернулись в Кабул. См.: Бабур-наме, 331 б, 339 а].

28. [Город в 165 км к югу от Гвалиора, штат Мадхья-Прадеш, Индия.]

29. [В “Бабур-наме” (296 а, 332 б) — мулла Аппак, предводитель одного из отрядов армии Бабура, сформированного на родственной основе.] [

30. В тексте нет описания событий начала марта 1528 г. до 18 сентября 1528 г. — период, подробно освещенный в “Бабур-наме” (336 б —339 а).]

31. [См.: Бабур-наме, 346 б.] Аль-аман по-арабски — мир или защита [безопасность, пощада], также — защищенный, надежный. Но Бабуру имя не понравилось из-за того, что в народе в основном его произносят как аламан или иламан, а эти слова на тюркском значат: аламан — грабитель или контрабандист, а илиман — “я не чувствую”. Возражения Бабура по поводу этого имени выражены в его письме Хумаюну [см.: Бабур-наме, 348 а—350 а]. Кроме вышеупомянутой двусмысленности он протестовал еще и потому, что не принято было таким образом ставить частицу аль перед именем.

32. [В “Бабур-наме” (353 б) назван понедельник, 8 число месяца раби ал-ахира 935 г.х. (20 декабря 1528 г.).]

33. Брат Ибрахима, убитого в Панипате.

34. [В “Бабур-наме” имя Султан Ваис принадлежит четырем лицам: Султан Ваис мирза, сын Байкар мирзы; Султан Ваис мирза — третий сын Султан Махмуд Мирзы, известный и как Хан-мирза, Мирза-хан; Султан Ваис Савади, правитель Свата, и Султан Ваис Лагари, Тугчи.]

35. [В приводимых в “Бабур-наме” отрывках из писем Хумаюну (358 б) и Ходжа-и Калану (359 а—361 а) этих строк нет.]

36. Сын Ала-ад-дин Хусейн-шаха. Бабур кратко упоминает о нем [см.: Бабур-наме, 271 а, б]. Его также звали Насиб. Очевидно, он царствовал с 1518 по 1532 гг.

37. [Область между Гангом и Джамной в районе современного Аллахабада.]

38. В “Бабур-наме” [375 б] сказано, что Мухаммад Заману было даровано управление Джунпуром, но он владел и Бихаром [367 б].

39. [По “Бабур-наме” (375 а), 5 рамадана 935 г.х. (13 мая 1529 г.) было не понедельником, а пятницей.]

40. Так в тексте, но в “Бабур-наме” [376 а, б] вместо Сирвара [Сарвара] упомянуты реки Сара [Сарджу] и Гагра [Гогра] и рассказывается, что Бабур отправился из своего лагеря на ее берегах, чтобы подавить волнения. [Следует отличать область Сарвар от реки Сарва.]

41. [Область вблизи Джаунпура.]

42. Вероятно, потому, что его семья только что прибыла из Кабула. Он встретил Махам, свою любимую жену и мать Хумаюна, в полночь в воскресенье 27 июня 1529 г. [В “Бабур-наме” (380 б) говорится о воскресенье. В месяце шаввал 935 г.х. воскресенье пришлось на 6, 13, 20 и 27 числа. Беверидж останавливается на дате 21 шаввала (27 июня 1529 г.), но трудно поверить, что дары от Хумаюна могли быть преподнесены Бабуру только через десять дней после прибытия Махам. Поэтому более вероятной кажется дата 27 шаввала 935 г.х. (3 июля 1529 г.).]

43. Нам неизвестна дата его прибытия, но так как он был в Кабуле во время Курбан-байрама и достиг Агры за несколько дней, он, вероятно, прибыл в конце августа 1529 г.

44. Гульбадан называет его Алур или Алвар мирза, и он появляется в ее списке как самый младший ребенок ее матери, Дилдар бегим. Он, вероятно, был совсем ребенком, когда умер в 1529 г., т.к. его старшей сестре Гульбадан было только 8 лет, когда 26 декабря 1530 г. [6 джумада 937 г.х.] умер Бабур. Она описывает болезнь и смерть Алура, который родился в Кабуле.

45. [См. примеч. 62 к Вступлению.]

46. Двоюродный брат Бабура, сын Султан Ахмад-хана, брата матери Бабура. В 912 г.х. Бабур радушно принял его в Кабуле и одарил владением в Фергане [см.: Бабур-наме, 200 б]. Именно Бабур предложил Саид-хану назвать сына Абд-ар-Рашидом. Султан Саид-хан приехал в Бадахшан в начале 936 г.х. (приблизительно в сентябре 1529 г.).

47. Старая столица Бадахшана. Располагалась на реке Кокча. Прежнее название Шаф-тивар [см.: Бабур-наме, 154 б]. Была переименована Мубарак-шахом в начале XVI столетия. Он назвал ее Кала-Зафар в честь победы [зафар — победа], которую одержал там над узбеками, а также потому, что он принадлежал к племени Музаффар (Ал-и-Музаффар времен Тимура (?). Развалины крепости сохранились, но современная столица Бадахшана — Файзабад.

48. Ясно, что внезапный отъезд Хумаюна в 935 г.х. нарушил планы Бабура по отвоеванию его родового владения и привел к беспорядкам в Бадахшане. Однако Бабур, вероятно, чувствовал свой близкий конец и слишком любил Хумаюна, чтобы ссориться с ним из-за того, что он оставил свой пост и приехал в Агру. Визит, возможно, оговаривался между Хумаюном и матерью.

49. [Бабур пишет: “Султан Саид хан, Кашгарский хан, пришел ко мне с пятью-шестью пешими, голыми йигитами; я принял его как родного брата и отдал ему Мандраварский туман...” [см.: Бабур-наме, 200 б]. Саид-хан тогда не был ханом Кашгара. Это показывает, что Бабур не писал свои “Записки” год за годом.

50. [Город в штате Уттар-Прадеш, в 125 км восточнее Дели.] Был пожалован Хумаюну в качестве поместья в 1526 г. [см.: Бабур-наме, 297 а].

51. Очевидно, он был родственником Ходжа Хонд Махмуда, именуемого также Ходжа Нур.

52. [Вероятно, речь идет о Камбар Али, сыне Касим-бека Каучина, который был воспитателем Хумаюна и полновластным вельможей при дверях Бабура (см.: Бабур-наме, 14 а, б и др.).]

53. [Мир Мухаммад Махди Ходжа, наместник Атавы, был сайидом, сыном Муса Ходжи, зятем Бабура (см. примеч. 4 к этой главе).] Возможно, Мир Халифа опасался склонности Хумаюна к употреблению опиума. То, что Хумаюн внезапно покинул свой пост в Бадахшане, могло создать у старца плохое мнение о нем.

54. [Понедельник, 26 декабря 1530 г.]

55. Хумаюн бувад варис-и-мулк-и-вай.

56. [Диван — здесь сборник стихотворений в мусульманской поэзии. “Диван” Бабура неоднократно издавался на русском языке.]

57. [“Мубайин” — трактат по мусульманскому законоведению, написанный в стихотворной форме на староузбекском языке около 1521 г. (927 — 928 г.х.).]

58. [“Рисола-и валидия” (“Родительское пожелание”) — этико-дидактический трактат Ходжа Убайд ал-лах Ахрара, одного из наиболее ярких представителей среднеазиатского дервишества XV в. Бабур начал перекладывать его в стихи 27 сафара 935 г.х. (10 ноября 1528 г.) (см.: Бабур-наме, 346 а) и закончил перевод на тюркский (староузбекский) к весне 935 г.х. (1529 г.) (см.: Бабур-наме, 360 б).]

59. [Матла – первый бейт (двустишие) касыды, который несет рифму касыды в обоих полустишиях.]

60. Дилдар бегим, которая также была матерью Хиндала. Список детей Бабура у Абу-л Фазла весьма неточен. Согласно Гульбадан, ее отец имел 18 детей; все родились в Кабуле, кроме двух дочерей, рожденных в Хосте. Очевидно, она считала и Фахри Нису, которая родилась в Самарканде и жила только 40 дней [дочь Аиши Султан бегим]. Вот ее список:

1) Дети Махам бегим: Хумаюн, Барбул, Михр Джахан, Ишан Давлат, Фарук.

2) Дети Гулрух: Камран, Аскари, Султан Ахмад, Гулазар.

3) Дети Дилдар: Гулранг, Гульчехра, Хиндал, Гульбадан, Алур.

4) Ребенок Масумы [Султан бегим]: Масума [Султан бегим].

Число детей в списке не достигает 18, так как Михр Джан и Гулранг — дочери, рожденные в Хосте; возможно, 18 — ошибка вместо 16. Гульбадан говорит, что взятие Кабула было хорошим предзнаменованием, т.к. там у Бабура после этого родилось много детей, и она приводит это в качестве причины его любви к Кабулу. Его преданность Кабулу доказывается также и выбором его в качестве места погребения.

61. Он был братом Ходжа Доста.

62. [Шейх Зайн-ад-дин Хавафи, садр — историк, литератор. Умер в 1533 г. (940 г.х.).]

63. Возможно, это означает “наука объяснения и устройства”.

64. Он был первым переводчиком или, скорее, пересказчиком “Бабур-наме” на персидский.

65. [В “Бабур-наме” (252 б, 346 б) — шейх Абу-л Ваджид.]

66. [Речь идет о великом поэте Мир Алишере Навои Фани (1441—1501).]

67. [Мулла Шихаб-и Муаммаи.] Он приехал из Герата с Хонд-е Миром в 1528 г. [см.: Бабур-наме, 339 а].

68. Вариант псевдонима — Факири [фокусник, волшебник].

69. “Очень способный в искусстве щупать пульс и ставить диагноз болезней”. Это Юсуф бин Мухаммад Харати, автор нескольких медицинских трудов.

70. [Имеется в виду следование образцу Низами, поэме религиозно-философского характера “Махзан-ал-асрар” (“Сокровищница тайн”) с соблюдением размеров.]

71. [В “Бабур-наме” — Мир Халифа].

72. [Низам-ад-дин Дервиш Мухаммад Сарбан. Был известен тем, что дал обет не употреблять алкоголя. См.: Бабур-наме, 240 б.]

73. [“Наставления везиров”.] Содержит биографии известных везиров.

74. Ахл-и-нишаст. Этот эпитет в основном применяется к отшельникам, но, думаю, здесь это означает, что Ходжа Калану и его брату позволялось сидеть в присутствии Бабура. Ходжа Калан был поэтом и сочинил элегию на смерть Бабура.

75. Кичикбек, старший брат Ходжа Калана, упоминается в “Бабур-наме” [158 б], но его убили в 911 г.х. Очевидно, их было семь братьев, и все погибли на службе у Бабура, кроме Ходжа Калана. Есть Кичик Ходжа, упомянутый в “Бабур-наме” [378 а]. Вероятно, Абу-л Фазл имеет в виду Ходжаги Муллу, также старшего брата Ходжа Калана. Он был садр (главный судья), и отец Бабура сделал его хранителем печатей. Он погиб, сраженный стрелой, в 902 г.х. [см.: Бабур-наме, 39 б].