МУХАММЕД РИЗА МИРАБ АГЕХИ

ЦВЕТНИК СЧАСТЬЯ

ГУЛЬШЕН-И-ДЕВЛЕТ

|32б| Когда, вслед за убийством блаженной памяти хана Кутлуг Мурада, хивинские жители начали производить всеобщее избиение (йомутов), ⁵⁹ часть мятежников все же сумела кое-как спастись от народного мщения и с большим трудом бежала.

|33а| Еле живые от страха они (йомуты), сойдясь с разных сторон, собрались затем около туркменского аула (оба), расположенного в окрестностях мазара святого Исми Махмуд-ата.

Читающим эти строки да будет известно, что во времена йомутского возмущения при Абдулла-хане (1855 г.), когда восставшие йомуты уходили из района Хивы в сторону Старого Ургенча, предводитель рода орус-кошчи, [563] славный Ходжа Нияз-векиль, обладавший дальновидным умом и не принимавший поэтому участия в беспорядках, отделился от бунтовщиков и поселился с тысячью семейств в окрестностях упомянутого мазара в качестве подданного хивинского хана.

Собравшиеся в этом месте враждебные йомуты, объединившись под |33б| властью Баба-бахши, решили проведать о положении дел в Хиве и послали с тайными намерениями в Хиву трех-четырех человек во главе с Байрам Али-сердаром.

Явившись в качестве послов к хану, йомуты обратились к нему со лживыми словами о том, что они раскаиваются теперь в своих прежних дурных делах и готовы, дескать, верно служить его величеству, во всем подчиняясь его воле. При этом они просили хана, чтобы он смилостивился над ними и простил их прежние проступки и прегрешения.

Хотя его величеству и была ясна лживость и неискренность слов этого |34а| несчастного племени, однако, в силу обстоятельств времени, он простил их проступки и выдал им свою милостивую грамоту, с обещанием не подвергать их наказанию.

В качестве своего посланника он отправил вместе с послами йомутов Рахметуллу-ясаулбаши, который был лишен своего звания и отстранен от ханской службы Абдулла-ханом, а теперь снова был приближен и осыпан царскими милостями.

Когда прибыл Рахметулла-ясаулбаши, несчастные мятежники (йомуты) оскорбили его недостойными словами и отправили обратно, а сами направились в свое укрепление (сенгер) около Хан-абада.

Прибыв в указанный выше день, т. е. в субботу 10 джумади II (воскресенье, |34б| 17 февраля 1856 г.) ко двору, ясаулбаши доложил хану о всем, что он слышал и видел у бунтовщиков.

Об уходе джемшидского народа (халк) из Хорезма в Хорасан

Испытав на себе многочисленные заботы и благодеяния хорезмских |35а| государей, они (джемшиды) вместо верной службы за проявленные к ним милости стали на путь вражды и, избрав удобный момент, ушли со всем своим имуществом и людьми в Хорасан, который является их первоначальной родиной.

Подробности этого события таковы.

В течение долгого времени джемшиды проживали в Хорасане, где они влачили грязное полуголодное существование. С большим трудом добывая себе кусок хлеба, они едва могли спасти себя от смерти.

Во время счастливого царствования Алла-кули-хана, отца Рахим-кули-хана, в год коровы, соответствующий 1255 г. х. (1839/40 г.), когда |35б| победоносные (хивинские) войска направились в Хорасан, они, по ханскому приказу, переселили указанное племя (джемшидов) в Хорезм. После этого они (джемшиды) были, по их собственному желанию, поселены около крепости [564] (кала) Клыч Нияз-бая, ⁶⁰ где были им предоставлены орошенные пахотные земли. Здесь (хан) так много о них заботился, что вскоре же они по своей материальной обеспеченности стали превосходить всех прочих воинов (лешкерийе). Главный начальник их сердар мир Мухаммед-хан в течение пятнадцати лет служил на пользу могущества названных государей (Алла-кули и Рахим-кули). Но он был убит во время ужасных событий при Абдулла-хане . ⁶¹ После этого события его младший брат Мехди-кули-бек направился со своими войсками к своему племени в Клыч Нияз-бай. Здесь он убедился, что по количеству принадлежащего ему скота и богатства он стоит выше других племен, а по числу коней и вооружения |36а| он превосходит все прочие войска (ханства). Вследствие этого его обуяли мятежные замыслы. Он построил в окрестностях (Клыч Нияз-бая) крепость, после чего поднял знамя восстания.

Во время царствования Кутлуг Мурада он совершил набег на окрестности столицы государства (Хивы), забрав много имущества у окружающего населения. Не удовлетворившись даже этим, он в своей враждебности дошел до того, что, выступив со всеми своими войсками, забрал крепости (города) Клыч Нияз-бай и Хытай и предал жестокой смерти много ни в чем неповинных людей. Разграбив имущество убитых, он оставшуюся (в живых) часть населения переселил к себе в крепость. Затем он несколько раз выступал против (городов) Мангыта и Гурлена, создав таким образом |36б| чрезвычайно большую смуту и беспорядок во всех концах государства (стихи). ⁶²

Когда происходили тревожные и кровавые события, связанные с царствованием и гибелью хана Кутлуг Мурада и восстаниями йомутов, Мехди-кули-бек джемшидский, боясь возмездия со стороны вступившего на престол его величества (Сейид Мухаммеда) и пользуясь тем, что наступившие смуты продолжались и в первые дни его правления, избрал подходящий момент (для своего ухода). Приготовив все необходимое для пути, он в [565] понедельник 12-го числа месяца джумади II (вторник 19 февраля 1856 г.), что совпало с восьмым днем царствования (Сейид Мухаммеда), со всем своим |37а| народом, женщинами, детьми, скотом и имуществом выступил из своей крепости и устремился в сторону Хорасана, направляясь вверх по берегу р. Джейхуна (Аму-дарьи).

Его величество, зная, что этот народ не соблюдает верности и не знает дружбы, не препятствовал их уходу (стихи).

Однако, во избежание вреда, который могло бы нанести богоспасаемому государству при своем движении это злобное племя, (хан) из предосторожности назначил, в целях охраны, отряд войск в Ургенчскую крепость, под командой Баги-бека-беглербеги, ⁶³ Вейс Нияз-бая и некоторых других начальников. Для охраны крепости в Ханака был назначен Мухаммед Риза-бек, сын Шах Нияз-аталыка с нукерами. Для охраны от посягательств джемшидов жизни и имущества населения, живущего по берегам реки, |37б| а также прочих степных жителей (сахранишин) ⁶⁴ в крепость Хазараспа был направлен Хаким Нияз-аталык, из кыпчаков, а также Хасэ-кушбеги и другие сановники из конгратов, во главе с царевичем султан Махмуд-бием (старший брат хана) и некоторым количеством войск.

До тех пор, пока это племя джемшидов не покинет Хорезма, войска должны были находиться в строю, показываясь время от времени с разных сторон. Когда это племя мятежных изменников поспешно проходило против Ургенча, бросая в страхе на каждой остановке свои вещи, хлеб (букв. зерно) и прочее имущество, Баги-бек-беглербеги, руководствуясь ханским приказом, вышел с подчиненными ему войсками из крепости (Ургенча) и стал сопровождать их. Когда (джемшиды) достигли крепости Ханках, и, пройдя мимо, направились с чрезвычайной поспешностью вверх (по реке), Мухаммед Риза-бек, вместе с находящимися при нем войсками, вышел из крепости и, присоединившись к названному выше беглербеги, стал двигаться также около джемшидских войск. Когда (все они) достигли местности Турангусы, Сейид Али-джан своевольно набросился на лагерь (коч) мятежников, чтобы поживиться добычей и пленными.

Увидев это, мятежники всеми своими силами устремились на победоносное (хивинское) войско. Началась свалка, которая вскоре же превратилась в сражение. После того, как с каждой стороны оказалось по несколько человек убитыми, обе стороны удалились с места битвы и стали снова [566] двигаться в прежнем порядке. Когда (джемшиды) поравнялись с крепостью |38б| Хазарасп, из крепости выступил царевич султан Махмуд-бий с находившимися в его распоряжении силами и, в целях охраны страны и населения, проводил джемшидское племя до границ Питняка и Теве-боюна.

После того, как райские поля Хорезма были освобождены от мусора, каким являлось джемшидское племя, все начальники и предводители войск собрались в Хазараспе, а затем все вместе выступили в обратный путь и в пятницу 23 числа названного выше месяца (суббота 1 марта 1856 г.), прибыли к хану, удостоившись его высокой милости. ⁶⁵

Об отправлении посольства Карлы-юзбаши совместно с Хубби-ишаном к чоудорам

Суть настоящего события такова: после ужасных событий, связанных с убийством хана Абдуллы, глава и предводитель поколения (тирэ) абдаль |39а| племени (халк) чоудоров, злосчастный ходжа Мухаммед-юзбаши, став во главе некоторых злодеев и разбойников этого племени (таифе), совершил несколько раз нападения на окрестное кочевое население (элят). Разграбив и опустошив владения и имущество сельских жителей, он тем самым создал большое беспокойство. Откочевав, наконец, с сочувствующими ему мятежниками и направившись в окрестности Старого Ургенча, он поселился там. Другая часть племени, не сочувствовавшая мятежным замыслам (ходжи Мухаммеда) и отличавшаяся благоразумием и любовью к (Хорезмской) державе, сгруппировалась в местности Кок-чеке, где и начала жить. Некоторые старшины этого племени прибыли в это время в сопровождении и под руководством благочестивого и набожного ишана Казак-бая к ханскому двору для того, чтобы засвидетельствовать здесь свою покорность и подчинение.

|39б| Оказав всевозможные милости и благодеяния представителям этого племени, хан во вторник 20 числа месяца джумади II (27 февраля 1856 г.) отправил к остальным старшинам этого племени, в качестве послов, Хубби-ишана и Карлы-юзбаши, с милостивыми и ласковыми письмами.

В понедельник 26 числа того же месяца (4 марта) хан отправил мужественного Мухаммед-мехрема с отрядом храбрых войск для удержания и охраны крепости Хиляли (Ильялы)...

|40а| В пятницу 8-го числа этого месяца (раджаба — суббота, 15 марта) прибыл к хану Худай-берген Орус от племени йомутов и получил прощение и извинение за все совершенные им проступки.

Подробности этого дела таковы: Худай-берген-юзбаши, известный под прозвищем Орус, состоял на ханской службе, от которой, однако, он после [567] убийства хана Кутлуг Мурада бежал и прибыл в Клыч Нияз-бай к мятежникам джемшидам. Находясь известное время среди мятежного племени, он активно участвовал во всех противозаконных делах, совершавшихся Мехди-кули-беком, так как состоял у него на службе. После того, как джемшиды ушли на свою первоначальную родину, (юзбаши) направился к мятежникам-йомутам, но, не находя здесь душевного покоя и испытывая раскаяние в совершенных им поступках, бежал от йомутов и прибыл в город Хиву, чтобы получить от хана прощение.

В эти же дни были пойманы и повешены пять-шесть слуг Сейид Назар-бека, |41а| а младший брат его, Абд-ур-Рахман-бек, был посажен в зиндан (тюрьму).

Суть этого дела заключается в том, что сын великого эмира Мухаммед Назар-инака во время тревожных событий царствования Кутлуг Мурад-хана, |41б| вместе со своим младшим братом Мухаммед Нияз-бием, действовал заодно с мятежниками-йомутами; однако, когда дела последних повернулись в худшую сторону, Мухаммед Нияз-бий испытал на себе гнев божий, будучи пойман и доставлен к хану.

Услышав об этом, он (Сейид Назар-бек), точно накурившись опия, потерял всякий рассудок и, присоединившись к некоторым туркменам, в момент общего замешательства бежал из города вместе со своим сыном Абд-ур-Рахман-беком.

Добравшись тайком до аула (оба) предводителя мятежного туркменского племени имрели, недостойного Эвез Мухаммед-векиля, он оставался некоторое время гостем в его доме. Здесь он усиленно пытался возбудить враждебные действия (против Хивы), но потерпел полную неудачу. Через |42б| некоторое время, убедившись в полной своей беспомощности, он ушел от племени имрели и стал переживать различные злоключения в пустыне, пока не добрался до мятежников-джемшидов (стихи). Здесь, у джемшидов, он, совместно с неверным Мехди-кули-беком занимался некоторое время недостойными делами. Когда же джемшиды ушли из Хорезма в Хорасан, он снова пришел к племени имрели и стал жить среди них. С течением времени оказавшись раздетым, голодным и нуждаясь во многом, он отправил людей к своему младшему брату Абд-ур-Рахман-беку, жившему в своем доме в столице. Приготовляя все необходимое для своего брата, Абд-ур-Рахман-бек все это посылал к нему, проявляя таким образом полное с ним единодушие и солидарность. Преданные и верноподданные люди, узнав об этом, донесли обо всем хану.

После соответствующего расследования пять-шесть человек из числа слуг преступника были задержаны и доставлены хану. Когда преступление окончательно подтвердилось, слуги были повешены, а сам Абд-ур-Рахман-бек |43а| был посажен в тюрьму. ⁶⁶ [568]

|48б| Продолжение рассказа о посольстве Хуббн-ишана и Карлы-юзбаши

Прибыв к чоудорам, послы предъявили им ханские грамоты, а затем в течение 30 дней всяческими способами убеждали некоторых невежд из этого племени, после чего сердца их, бывшие до сих пор твердыми и бесчувственными, как железо, стали мягкими, как воск. После этого из знатнейших и лучших людей этого племени было составлено посольство, которое, во главе с ишаном Казак-баем, Карлы-юзбаши, казием и другими учеными людьми, направилось к ханскому двору для выражения своей преданности и покорности.

В среду 20-го раджаба (четверг 27 марта) (посольство) прибыло к хану и было удостоено его высоких милостей.

|49б| В это же время, т. е. в конце месяца раджаба (начало апреля 1856 г.) Хасан Мурад-бек, сын высокопоставленного Шах Нияз-аталыка, |50а| присоединившись к старшинам чоудоров, прибывших с Хубби-ишаном и Карлы-юзбаши, отправился с ними в качестве посла к другим чоудорам, имея при себе милостивые (ханские) грамоты.

В пятницу 6 числа ша'бана (суббота, 12 апреля) уехавшие доставили к хану посольство чоудорских старшин, во главе с их казием и ишанами, которые выразили полную преданность и покорность его величеству и были милостиво награждены.

|50б| В начале месяца ша'бана (начало апреля) один из занимавших высокое положение при дворе хана, Нияз Мухаммед-юзбаши, был послан к мервским теке и сарыкам с ханским предписанием о том, чтобы указанные племена прислали свои войска в помощь войскам хана для борьбы с йомутами в целях полного их истребления. ⁶⁷

Во вторник 10-го числа месяца ша'бана (среда 16 апреля 1856 г.) удостоились ханского приема предводители кыятов, Рустем, Исфендияр и Худаяр-бий, а также известные своей долгой службой хану некоторые старшины гокленов, которые, для того чтобы засвидетельствовать свою верность этому (Хивинскому) государству, произвели нападение на аул йомутских |51а| мятежников и овладели их многочисленным имуществом. Все они были обласканы ханом. Присоединив к гокленам упомянутых начальников, хан послал их к этому племени в Старый Ургенч для того, чтобы они после совершенных ими действий были осторожны.

|51б| В довершение гостеприимства, оказанного ханом старшинам чоудоров, прибывшим ранее ко двору для выражения своей покорности, к ним в субботу 14 ша'бана (воскресенье 20 апреля) был присоединен старший брат кушбеги Хасан Мурада, Мухаммед Риза-бек, который направился к месту жительства этого племени. [569]

Мухаммед-риза-бек, как описывалось уже ранее, присоединился к старшинам |55а| чоудоров и направился с ними (к их местожительству) и здесь остановился.

В это время один из предводителей бунтовщиков-чоудоров, проживавших в Старом Ургенче, по имени Карнай-юзбаши, под влиянием чувства привязанности к хану и желания служить его особе, отделился от прочих |55б| бунтовщиков и явился к Мухаммед Риза-беку, который находился среди чоудоров в местности Кок-чеке.

Он пожелал, чтобы бек взял его с собой (в Хиву) и там представил хану. Мухаммед Риза-бек в сопровождении (Карная-юзбаши) и других старшин прибыл затем ко двору, где всем им был оказан милостивый прием.

О том, как мятежники-йомуты напали на окрестности |56а| (города) Хивы и как они были отражены и обращены в бегство узбеками и чоудорами, находившимися в войсках Якуба-мехрема

Когда великий повелитель (Сейид Мухаммед) вступил милостью божьей на царский престол, его мудрость и человеколюбие, подобно светлому лучу солнца, коснулись всех туркмен и особенно йомутов и имрели. Проявляя |56б| свою милость и благоволение, (хан) обратился к ним с следующим ласковым письмом: “О, туркменский народ! Уже с древних времен вы ревностно служите (Хивинскому) государству, с которым вас тесно связывают узы близкого родства. Все превратности судьбы и различные треволнения, какие происходили в последнее время, ныне миновали. Оставьте же теперь все ваши прежние возмущения и беспорядки и без задержки и замедления приходите на ханскую службу, пользуясь здесь всеми благами и дарами, какими будет награждать вас хан”.

Однако это злосчастное племя продолжало оставаться (в цепях) невежества и преступлений, какими оно было до сих пор сковано. Не послушавшись высокомилостивых ханских слов, они (снова) стали на путь мятежа и непослушания.

Значительное число аламанщиков из этого племени собрались вместе |57а| и несколько раз они совершали нападения на окрестности Хивы, Ургенча и Гурлена.

Произведя грабеж среди степного населения (сахранишин) и прибрежных жителей и захватив большое количество женщин, детей и разного имущества, они после этого поспешно бежали, благодаря чему им удавалось избежать справедливого возмездия со стороны войск, посылавшихся вслед за ними в погоню. ⁶⁸ [570]

В конце месяца рамазана (конец мая 1856 г.) они (йомуты) собрались в количестве около 1500 человек конных и направились в районы, расположенные вокруг города Хивы, чтобы совершить на них нападение. Об этом узнал доблестный Якуб-мехрем, которому в это время была поручена охрана крепости Ильялы. Он спешно послал ко двору сообщение о замыслах мятежников, а сам с подчиненными ему войсками направился вслед (за йомутами).

|57б| Посланное (Якуб-мехремом) известие в пятницу 27 рамазана (воскресенье 1 июня) было доложено хану. Его величество приказал, чтобы часть хивинского гарнизона, совместно со старшинами чоудоров, во главе с Карнай-юзбаши и войсками теке, прибывшими из Мерва, под начальствованием Вейс Нияз-бая, Рахметуллы-юзбаши и Мухаммед Яр-бия, из кыятов, выступила бы против йомутских мятежников, с тем, чтобы не только проучить их, но и нанести им решительное поражение.

Согласно высокому приказу, все назначенные выступили утром в субботу 28-го числа указанного месяца (2 июня) из столицы и в конце дня прибыли к крепости (кала) Гази-абад (Газават, Хазават). Здесь же в ближайших |58а| окрестностях были и бунтовщики. После намаза “шам” разъезды обеих сторон издали заметили друг друга. Не будучи в состоянии подойти ближе, бунтовщики ударились в противоположную сторону.

Думая, что они (йомуты) отправились вверх, т. е. на восток, наши (т. е. хивинские) разъезды сообщили об этом своим командирам. Начальники в тот же вечер все вместе выступили и дошли до крепости (кала) Кош-копрюк. ⁶⁹ Не обнаружив здесь следов вражеского войска, они направились в сторону Шах-абада (Шават), пройдя через Чукур-кум. Когда они на рассвете в воскресенье (т. е. на следующий день—3 июня) находились уже вблизи Шах-абада, то услышали, что йомуты напали на (селение) Чагатай ⁷⁰ и производят (там) грабеж и насилие.

Победоносные (хивинские) войска тотчас же с большой поспешностью направились в сторону Чагатая. Случилось так, что во время туркменского набега на Чагатай, туда прибыл со своими войсками Якуб-мехрем, который, как уже отмечалось, занимался преследованием мятежников. Оказавшись, [571] по счастью, готовым (к бою), он со своими войсками направил коней на |58б| йомутов. Благодаря тому счастью, которое сопутствует могуществу великого государя, (войска) убили трех-четырех (йомутов) и овладели имуществом, захваченным ими в качестве добычи у населения. Не вынесши натиска победоносных войск, йомуты обратились в бегство. Случайно между йомутами и войсками (мехрема) оказался широкий и глубокий канал (яб) Манак, благодаря чему мятежникам удалось спастись от возмездия со стороны (хивинских) богатырей. Йомуты ушли на далекое расстояние в пески и там остановились. В это время к отряду (аламан) Якуб-мехрема подошли и присоединились начальники и хивинские войска, находившиеся под командованием Рахметуллы-ясаулбаши и Вейс Нияз-бая. Туркмены увидели это издали и поняли, что им надо бежать. Разделившись на отдельные мелкие части, они скрылись, рассеявшись в разные стороны. (Хивинские) войска, не будучи в состоянии переправиться через указанный канал, долгое время передвигались по его берегу и только к вечеру, найдя |59а| мост, сумели переправиться на противоположную сторону. Однако йомуты в это время поспешно скрылись, разбежавшись в разные стороны, так что преследование их являлось бесполезным. Поэтому начальники остановились здесь, послав некоторое количество разъездов в погоню за бунтовщиками. Посланные не сумели обнаружить следов йомутов или что-либо узнать о них. (В конце концов) указанные начальники, после общего совета, по необходимости должны были направиться со своими войсками в сторону Хивы, а Якуб-мехрем с подчиненными ему войсками возвратился в Ильялы.

Однако мятежники-йомуты, узнав во время своего бегства о том, что их никто не преследует, напали на некоторых жителей (сахранишин) кишлака Кары в районе Ташауза, захватив (часть их) в плен. Казак-бай-ишан, узнавший еще ранее о том, что йомуты отправились в чапаул, собрал войско из икдыров и чоудоров и отправился в погоню за ними.

Встретив мятежников случайно в кишлаке Кары, он с большим рвением |59б| вступил с ними в бой. Не будучи в состоянии сопротивляться, мятежники отступили в порядке. Якуб-мехрем, узнав об этом происшествии при возвращении своем в Ияьялы, отправил для преследования мятежников отряд из чоудоров и узбеков, во главе с отважным Дост Нияз-мехремом, сыном Карлы-юзбаши.

В полуденное время, во вторник 1 числа шавваля, (именно) во время праздника рамазана (четверг 5 июня 1856 г.), когда йомуты прошли около одного фарсаха (6—8 км) далее местности Кокче и беспечно расположились в одном месте на отдых, они (воины Дост Нияза) внезапно набросились на них и начали неистово их избивать.

Оставив захваченных пленных, йомуты пустились в поспешное и беспорядочное бегство.

Убив мечом мщения четырнадцать человек йомутов, воины захватили |60а| их головы, прочие спаслись от гибели бегством. [572]

Веселые и довольные (хивинские) воины направились отсюда обратно и, пройдя большое пространство, прибыли в среду 2 шавваля (пятница 6 июня) в Хиву, к хану, который щедро наградил Дост Нияза-мехрема и всех других, находившихся под его командованием, и возвысил их среди других служилых людей ханства.

|67а| [Описывая события, происшедшие около середины месяца шавваля (около 20 июня 1856 г.), автор, между прочим, сообщает следующее:] Некоторое время тому назад высокопоставленные придворные Нияз Мухам-мед-юзбаши и Мухаммед Назар-бек, согласно высочайшему приказу, были отправлены гонцами (сурдаул) в область Ахала, а Эйдек-юзбаши в Мервскую |67б| область с тем, чтобы они собрали и доставили из упомянутых областей войска из теке и сарыков. В настоящее время эти лица явились к хану с многочисленным и храбрым войском из этих племен и были щедро за свою службу награждены ханства.

О том, как мятежники-йомуты снова направились для грабежа окрестностей Хивы и как они были рассеяны вышедшими против них хивинскими войсками

|67б| Когда среди йомутов, вследствие недостатка хлеба, распространился сильнейший голод, а в богохранимом государстве (Хорезме) посеянная и созревшая пшеница дала обильную жатву, эти мятежники решили напасть (на хивинское население) с тем, чтобы завладеть его хлебом, или— |68а| если это не удастся — то поджечь гумна. Вступив на путь заблуждений с такими злобными намерениями, они выступили в количестве свыше трех тысяч конных, для того чтобы совершить нападение на Хивинский район.

Известие об этом достигло двора в пятницу 25-го числа шавваля (воскресенье 29 июня). Хан приказал, чтобы прибывшие для службы хану войска теке и салыров, совместно с ханскими приближенными, а также |68б| всеми биями и юзбаши аральских и каракалпакских племен, которые после взятия крепости Эр Назара ⁷¹ находились в распоряжении хана и теперь собирались возвращаться в свои земли, чтобы все они вместе, под общей командой Махмуд Нияза-ясаулбаши, сразились бы с мятежниками-йомутами и защитили бы от них (жизнь и) имущество населения.

В силу высочайшего приказа, все назначенные в тот же день после намаза “шам” выступили, отряд за отрядом, из города и направились к назначенному им месту. Пройдя на следующий день утром около времени намаза [573]  “бамдад” около Шейх-кала ⁷² и подойдя близко к Зейкешу к югу от крепости Гази-абад, ⁷³ они издали увидели неприятельские войска.

Остановившись в одном месте, (йомуты) направляли свои отряды |69а| для набегов на Гази-абад, Узбек-яб, Бурлак ⁷⁴ и другие (хивинские) крепости.

Когда взошло солнце и осветило расположение войск, обе стороны произвели все необходимые для боя приготовления и выстроили свои войска как правого, так и левого крыла.

Когда войска обеих сторон стали друг против друга и привели себя в боевой порядок, удальцы с той и другой стороны выступили на поле сражения. ⁷⁵

Горячий бой продолжался с раннего утра до полудня, когда доблестное |70а| (хивинское) войско, особенно теке и кара-калпаки, проявляя необычайную храбрость, прорвались вперед и несколько раз своим натиском потрясали ряды йомутов. Дело приближалось уже к тому, что мятежники должны были понести поражение и пуститься в бегство, но в этот момент прибыли с разных сторон те отряды (йомутов), которые перед тем уходили в набеги. Присоединившись (к сражающимся йомутам), прибывшие тем самым укрепили их ряды.

Общими силами они набросились на победоносное (хивинское) войско, |70б| которое, вследствие своей малочисленности, через некоторое время отступило к крепости Шейх-кала, где остановилось и стало крепко держаться, ведя упорное сражение. Около полудня мятежники прекратили сражение и отступили с поля битвы. Отойдя на расстояние одного фарсаха, они остановились для отдыха.

В ту же ночь они двинулись поспешным маршем к своим аулам (оба).

Махмуд Нияз-ясаулбаши со своими доблестными войсками в эту же ночь победоносно отправился в обратный путь и явился в распоряжение хана.

С нашей стороны в описанном выше сражении погибло приблизительно тринадцать человек, а кроме того оказалось ранеными два-три человека из племени (кара) калпаков, ⁷⁶ из которых наиболее известным является отважный Раджеб-юзбаши. Все (участники похода) были обласканы и награждены ханом. Кутлуг Мурад-бий, принадлежавший к числу знатных лиц аральских конгратов, попал в плен. [574]

Из числа мятежников-йомутов от меча наших воинов пало свыше двадцати человек, кроме того, пять-десять человек из них получили тяжелые ранения, вследствие которых они через некоторое время умерли.

Что касается Мухаммед Якуб-мехрема, то он, услышав о движении йомутов по направлению к Хиве, выступил на них из Ильялы со своими войсками и в тот же день к вечеру прибыл в крепость Гази-абад. Утром (следующего дня), когда подтвердились сведения об их отступлении, он возвратился в Ильялы.

|71а| (После окончания похода) во вторник 29 шавваля (3 июля) хан милостиво наградил всех конгратских и кара-калпакских биев, юзбаши и старшин |71б| и разрешил им возвратиться в свои земли, приказав при этом, чтобы войска всех аральцев и кара-калпаков в конце месяца зуль-ка'да (начало августа) прибыли в Старый Ургенч для войны с мятежниками-йомутами.

Изъявив полную готовность исполнить ханское повеление, они, довольные и веселые, отправились к себе.

|74а| В четверг 8 числа месяца зуль-ка'да (пятница 11 июля) один из высокопоставленных ханских придворных Махмуд Нияз-ясаулбаши, руководствуясь высочайшим приказом, отправился к кара-калпакам, чтобы собрать все их войско и направиться с ним по направлению к Старому Ургенчу. Прибыв к этому послушному народу, (ясаулбаши) собрал здесь всех нукеров и, явившись с ними в Ходжа-эли, стоял здесь долгое время, в ожидании |74б| дальнейших высоких распоряжений. В середине месяца мухаррема (1273 г. х. — середина сентября 1856 г.) он, согласно приказу хана, отправил в Таш-хауз (Ташауз) в распоряжение царевича Махмуд-торе-бия, ⁷⁷ а сам с некоторыми нукерами из указанного народа (т. е. кара-калпаков) отправился в Старый Ургенч и там остановился.

В понедельник 12-го числа упомянутого выше месяца зуль-ка'да (вторник 15 июля) его величество, выполняя просьбу йомутских старшин, назначил послами высокопоставленного сановника Мухаммед Салиха-аталыка и благочестивого представителя ученых богословов Ибадуллу-ишана и отправил их с ласковым письмом к непослушным йомутам, во главе которых находился Ата Мурад-хан. ⁷⁸

Назначенные лица, в соответствии с изданным приказом, прибыли к этим мятежникам, ознакомили их с милостивой грамотой его величества и вели |75а| с ними соответствующие назидательные беседы. Однако эти несчастные мятежники, сбившиеся с истинного пути и попавшие в пустыню вражды и возмущения, не послушались благоразумных советов и, не внимая словам [575] людей мудрости, отослали (послов) обратно, присоединив к ним по несколько человек от каждого рода, с выражением своих ничего незначащих извинений.

Во вторник 27 числа указанного месяца (среда 30 июля) названные выше послы прибыли к хану и доложили ему о всем слышанном и виденном среди этих бунтовщиков и возмутителей.

По просьбе покорных Хиве йомутских племен Ибадулла-ишан был |76б| отправлен в субботу 29-го числа месяца зуль-хиджа (воскресенье 31 августа 1856 г.) с милостивой ханской грамотой к той части йомутов, которая продолжала вести себя недостойным образом, с тем, чтобы внести в их среду успокоение.

На следующий день, т. е. в воскресенье, приходившееся на первый день месяца мухаррема наступившего 1273 г. х. (понедельник 1 сентября 1856 г.), он (ишан) отправился по назначению. Одиннадцатого числа того же месяца (11 сентября) Ибадулла-ишан возвратился к хану, приведя с собой посольство, в состав которого входила группа старейшин племени имрели, во главе с Баба-бахши, Алла-кули-векилем и Ата Нияз-ханом. Раскаявшись в своих прежних преступлениях и полагаясь на заступничество |77а| Ибадулла-ишана, они привели с собой также находившегося некоторое время у них в плену Кутлуг Мурад-бия, одного из благородных конгратов (см. выше). Самоуниженно склонив голову перед ханом и выражая раскаяние как в старых, так и в новых своих проступках, они просили у него извинения. Хан простил все их проступки и преступления и осыпал их своими милостями и наградами.

В пятницу 13-го числа названного месяца (13 сентября) облагодетельствованные |77б| (послы) отправились обратно, захватив с собою также названного выше ишана, чтобы (с его помощью) привести к покорности некоторых еще не подчинившихся хану бунтовщиков.

Прибыв к йомутам, они (послы) подробно рассказали этим непокорным о всех тех милостях и благо деяниях, какие оказал им его величество, и употребляли всяческие усилия к тому, чтобы погасить их вражду и направить их на путь мира и подчинения (хану). Весь непокорный народ, после размышлений и совещаний, единодушно признал (необходимым) примирение (с ханом) и подчинение ему.

Собрав пушки, оставшиеся еще со времени тревожных событий при Абдулла-хане, а также знамена и снаряжение и вручив все это нескольким лицам, выделенным от каждого рода (уруг), йомуты направили их вместо с названным выше ишаном к ханскому престолу с просьбой о прощении.

Все посланные в четверг 26-го числа указанного месяца (пятница 26 сентября) были милостиво приняты ханом. В воскресенье 29 числа этого же месяца им (послам) было разрешено отправиться в обратный путь. |78а| Вместе (с йомутскими послами) из числа уважаемых шейхов были отправлены также Ибадулла-ишан, Сабир-ишан и Мухаммед Назар-бек, сын Шах Нияз-аталыка, с тем, чтобы они направились к йомутам, с целью [576] улучшения и укрепления мирных отношений с ними, а также направления на истинный путь тех из них, которые находились еще во вражде.

Прибыв, согласно высочайшему приказу, к мятежникам-йомутам и начав с ними мирные переговоры, они (послы) своими ласковыми советами и наставлениями склонили их к повиновению богу, его посланнику и падишаху.

Однако, опасаясь ханского гнева и возмездия за совершенные ими тяжкие преступления и злодеяния, они воздержались от прибытия с повинной к высокому престолу и, не послушавшись призывавших их к истине и справедливости советов указанных ишанов, эти несчастные отправили их ни с чем обратно.

|78б| О выступлении эмир-уль-умара, царевича Сейид Махмуда-торе, из Ташауза и перенесении лагеря его в окрестности Ильалы, об обращении йомутов с просьбой о мире, о возвращении эмир-уль-умара из Ильялы в Хиву и о поселении йомутов в окрестностях Хан-абада

[Опускается напыщенное предисловие, которое сводится к краткому пересказу некоторых уже приводившихся выше сведений.]

|79б| Находясь в течение четырех месяцев в Ташаузе, он (царевич) занимался со своими войсками охраной богохранимого государства.

Ханом была отправлена к царевичу грамота, которой предписывалось отправиться в окрестности Ильялы и принять меры к тому, чтобы наказать и стеснить бунтовщиков. В случае, если последние откажутся от враждебных действий, выразят раскаяние в совершенных ими преступлениях и проявят искреннее стремление к миру, то чтобы он (царевич) не подвергал их испытаниям, а заключил бы с ними мир, а затем, наведя соответствующий порядок в тех местах, возвратился бы (в столицу).

Исполняя предписание ханской грамоты, (царевич) в последний день месяца мухаррема (30 сентября 1856 г.) без всякой задержки и замедления |80а| послушно выступил со своими войсками (стихи) и через некоторое время торжественно прибыл в окрестности этой высокой, как небо, крепости. Здесь, на западной стороне (крепости) войска расположили свой лагерь (стихи).

|81а| С прибытием победоносного войска к этой крепости, положение мятежников стало тяжелым и опасным. Они теперь не находили другого средства к избавлению себя от грозившей им опасности со стороны (ханского) войска, как только в покорности и повиновении.

С некоторого времени во всем Хорезмском государстве хлеб стал дорог, особенно среди этого злосчастного племени, в виду того, что они, находясь теперь вне обычных своих мест и привычной им родины, не в состоянии были производить посевы. По этой причине среди них (йомутов) широко распространились голод и дороговизна, от которых часть народа погибла, некоторые [577] из них стали считать для себя дозволенным нечистое (харам) и трупы покойников (стихи). ⁷⁹

|81б| Когда это племя увидело, что с одной стороны ему грозит опасность от победоносных (хивинских) войск, а с другой угрожают голод и дороговизна, оно, окруженное со всех сторон несчастьями, потеряло всякую надежду на спасение. Некоторые из старшин (кедхуда), выделявшихся своей искренней преданностью интересам (Хивинского) государства, под руководством бахши и векилей созвали бунтовщиков на великое собрание (улуг маджма), во время которого они всячески угрозами и запугиваниями удерживали их от мятежных выступлений и стали склонять к повиновению (хану) Ата Мурад-хана, Билима и Берды-Инглиса, ⁸⁰ которые, не пренебрегая |82а| ни обманом ни хитростью, стояли во главе мятежников и в течение продолжительного времени производили возмущения.

Увещевая их, (старшины) говорили: “Против нас движется огромное войско, угрожающее нам своим мстительным гневом, и вместе с тем народ наш находится на краю гибели от голода. Если мы теперь не исполним ханского приказа, предписывающего нам покорность и подчинение, и не возвратимся в Хиву, чтобы на базарах ее покупать необходимый нам хлеб, то все мы погибнем вместе со своими семействами. Совет наш таков, что всем нам следует теперь повесить себе на шею меч и саван и идти с выражением |82б| своей покорности и подчинения к великому торе эмир-уль-умара и просить у него разрешения перекочевать на свою родину. Такой покорностью мы сумеем спасти себя от гибели, так как других путей к спасению нет. Следует (поэтому), чтобы вы теперь же, вместе с нами, отправились к царевичу и, признав полную свою беспомощность, выразили бы ему свою покорность и подчинение. Таким путем вы сумеете спасти себя от гибели и всяких несчастий, а весь народ избавить от бедствий, голода и нищеты” (стихи).

Услышав эти добрые советы и увещания со стороны живущих в подчинении |83а| (Хивы) йомутских старшин, начальники и предводители мятежников во главе с Ата Мурад-ханом, Мухаммедом-вели, Билимом и Берды-Инглисом, с искренним доверием и надеждою последовали этому бескорыстному дружественному совету, и, отказавшись от злых дел, согласились служить его величеству и во всем исполнять его волю. Для того, чтобы выразить свою искреннюю преданность, они единодушно и со смирением написали |83б| великому эмир-уль-умара следующее: “С некоторого времени мы, в силу своего полного невежества и преступных наклонностей, очутились в пустыне [578] вражды и злодеяний и, сбросив с себя благодетельное иго послушания его величеству, увидели себя в пучине бед и несчастий, являющихся заслуженным наказанием (за совершенные нами дела). Раскаиваясь в настоящее время во всех совершенных нами недостойных делах и недопустимых проступках, мы проявляем искреннее намерение и чистосердечное желание со всем своим народом и населением переселиться на свою первоначальную родину и прежнее свое местожительство в пределах вечной державы (Хивы) и служить верой и правдой могущественному государю. Однако при настоящем положении, когда победоносные войска его высочества (царевича Махмуд-торе) стоят во всеоружии и полной боевой готовности в окрестностях Ильялы, мы опасаемся пройти через их (ряды) со своим народом, семействами, детьми и имуществом. Наша просьба к вашему |84а| высочеству теперь заключается в том, чтобы вы увели свои войска из окрестностей Ильялы к Хиве и дали бы нам возможность со всем нашим народом и имуществом перейти на свои прежние места и найти там себе успокоение. После этого мы с еще большим, чем прежде, усердием будем исполнять все ханские повеления и всей душой и сердцем служить его величеству” (стихи).

|84б| Подтвердив присягой и клятвой правдивость написанного, все знатные и начальствующие лица вписали в грамоту свои имена и поставили свои печати, после чего они вручили свое послание некоторым честным и уважаемым старшинам, во главе с Баба-бахши, ⁸¹ и смиренно направили ее (Сейид Махмуду). Все вышеуказанные старшины удостоились милостивого приема со стороны царевича, которому они с подобающим почтением и изложили написанное в их грамоте.

В полном единении с находящимися при нем эмирами и сановниками и в соответствии с приказом его величества, он (царевич) выслушал слова [579] о покорности и подчинении этого народа и отнесся милостиво к их просьбам. Осчастливив прибывших старшин деньгами и халатами, он в ответ на |85а| доставленное ими письмо написал любезную ответную грамоту и, вручив ее старшинам, ласково отпустил их с своим ответом, а сам, руководствуясь высочайшим приказом, направился со своей ставкой из окрестностей Ильялы в обратный путь.

Остановившись по пути в Ташаузе, он распустил по дороге свои войска, чем те были чрезвычайно довольны, сам же в сопровождении главных начальствующих лиц, сановников и избранных людей из своей свиты, направился в столичный город Хиву. Прибыв в пятницу 3 числа месяца раби I (суббота 2 ноября 1856 г.) в город, он удостоился лицезрения его величества и его бесчисленных наград (стихи).

Когда эмир-уль-умара (Сейид Махмуд) заключил мир с йомутскими |85б| старшинами и, удовлетворив их просьбу, возвратился из-под Ильялы, йомуты ожили и радостно стали собираться в путь. Однако Ата Мурад-хан, Мухаммед-вели, Билим и Берды-Инглис, являвшиеся главными зачинщиками среди бунтовщиков и возмутителей, испугались ханского гнева и наказания и с некоторой группой (гурух) йомутов воздержались от |86а| перекочевки.

Пообещав явиться со своими извинениями к его величеству позже, они со скопищем своих родственников и прочих находившихся в их ведении бунтовщиков остановились в местности Хан-абад, где они находились прежде. Прочие йомутские племена отделились от них и со всем своим имуществом, скотом и всяческого рода движимостью, с семействами и детьми прибыли в Ак-сарай, Муз-кумган, Бедркент и Янги-яб, территория которых являлась первоначальным местожительством их, и поселились здесь каждый на своей земле. ⁸²

Однако и оставшаяся часть йомутов несколько позже явилась смиренно к хану и также поселилась затем на своих старинных местах.

Прочие туркменские племена, являвшиеся до сих пор разбросанными и рассеянными в различных местах, теперь собрались вместе, и каждое из них заняло прежде принадлежавшую ему территорию. Однако в смущенные сердца племени (таифе) гокленов проникли страх и опасение, вследствие |86б| чего они покинули уже несколько лет занимавшиеся ими места и все откочевали из Хорезма, с намерением направиться на Гюрген. К гокленам же присоединился боявшийся ханского гнева Эвез Мухаммед-векиль, из племени имрели, со своими сородичами и близкими. Когда они все вместе прошли значительное расстояние и достигли границ Хорасана, один из курдских ханов, Джафар-кули-хан, являвшийся наиболее могущественным из всех ханов этой страны, поместил племена гокленов и имрели внутри [580] горного района, в местности, носившей название Карры-кала, где им и были предоставлены вода и земля. ⁸³

[В рассказе о событиях 1273 г. х. (1856/57 г.) между прочим сообщается следующий эпизод, связанный с изложенными выше известиями:]

Один из могущественных и славных военачальников, избранный среди |103а| придворных, Махмуд Нияз-ясаулбаши, согласно высочайшему |103б| распоряжению, отправился в Куня-Ургенч и в течение пяти месяцев охранял эту крепость. В настоящее время он по ханскому приказу оттуда возвратился.

Ходжа Мухаммед-юзбаши, который принадлежал к числу мятежных чоудоров и находился с подвластными ему людьми в окрестностях Куня Ургенча, из страха ханского наказания за множество совершенных им преступлений, до сих пор не являлся еще с повинной к хану. (Теперь) он также, откочевав от Куня Ургенча, присоединился к (возвращавшемуся) ясаулбаши и, поручив себя его заступничеству, в четверг 11-го числа указанного выше месяца (джумади II — пятница 6 февраля 1857 г.) явился со всевозможными извинениями к его величеству и получил прощение.

|117б| (События 1274 г. х. — 1857 г.). Около 30 лет тому назад воды р. Аму-дарьи силой прорвались в канал (арна ⁸⁴) Лаудан. Значительное количество воды (из реки) направилось по этому каналу, (вследствие чего) большинство возделанных земель превратилось здесь в озера. Направившись в старое русло (Аму-дарьи), которое находится к юго-западу от Куня Ургенча и носит название Шаркраук, вода потекла по нему на большое пространство. Не обрабатывавшиеся ранее земли сделались необычайно плодородными. ⁸⁵

Снимая обильную жатву с этих земель, большинство (живших здесь) туркмен, во главе с йомутами, благодаря чрезмерной (собств. полной) своей сытости (!), начали возмущаться.

Поскольку проток воды по указанному каналу (Лаудану) являлся причиной беспорядка и возмущения со стороны туркменских мятежников, его величество в четверг 4-го числа раби I (пятница 23 октября 1857 г.) назначил высокопоставленного сановника и великого везира государства, Хасан Мурада-кушбеги, для того, чтобы тот запрудил указанный канал и тем самым лишил бы мятежников надежды на сбор жатвы. В |118б| соответствии с высочайшим повелением, кушбеги в тот же день направился для [581] выполнения порученной ему обязанности, захватив с собой множество землекопов (бельдар) и прочих рабочих из числа населения (райя) богохранимого государства.

Приблизительно в десять дней он соорудил плотину (бенд), сделав ее такой же мощной, как стена Александра (Македонского). После этого кушбеги направился обратно и в средних числах указанного месяца явился к хану.

[Рассказывая о выезде хана на охоту в 1274 г. х., автор, между прочим, |124а| сообщает, что во время этой поездки к хану явился Палван Какелли, который поднес своему повелителю девять голов, отрубленных им у мятежных теке.]

Подробности этого дела таковы: один из славных военачальников, отважный и высокопоставленный Палван Какелли, некоторое время тому назад отправился, по приказанию хана, в пески на хорасанскую дорогу и занимался здесь со своим отрядом охраной (хивинских) сборщиков топлива (отунчи) и угольщиков (комурчи). Совершенно неожиданно появилась группа конных хорасанских теке, которые приближались воровским путем к хивинским пределам, чтобы совершить нападение на угольщиков. Храбрые (хивинские) воины были застигнуты врасплох. Увидев их (теке), Палван Какелли и находившиеся при нем слуги направили своих коней на этих злодеев и, набросившись на них, стали их избивать своими мечами. |124б| Не выдержав их ударов, аламанщики обратились в бегство. (Хивинские) храбрецы стали так действовать своим смертоносным оружием, что среди песков полились потоки крови. Ни один из злодеев не мог спастись (стихи). ⁸⁶

[С этой же охотой связан другой эпизод:] В то время, когда его величество |129б| благополучно прибыл в Хазарасп и здесь расположился, толпа аламанщиков из хорасанских теке появилась в окрестностях Питняка и напала в песках на сборщиков топлива. Когда до слуха его величества |130а| дошло, что (эти теке) захватили трех-четырех человек (вместе) с верблюдами и вьючными лошадьми (ябу) и бежали, хан назначил для их преследования одного из своих приближенных, славного Дост Нияза-мехрема с отрядом войск. Исполняя ханский приказ, названный мехрем с молниеносной быстротой прошел большое расстояние, после чего напал на след (теке). Те, увидев издали (хивинских) храбрецов и почувствовав страх, стремительно пустились в бегство, бросив захваченную ими добычу и пленных.

Вследствие утомленности своих лошадей, храбрецы воздержались от преследования и, захватив брошенное ими имущество и пленных, направились в обратный путь. Достигнув через семь дней указанного места (Хазараспа), они явились к хану, который удостоил их своих милостивых наград. [582]

|131а| [Когда хан во время охоты находился в Шурахане], к нему с разных сторон явились сюда ханы всех казахских племен, (кара)-калпакские бии, аральские старшины, а также вожди и сердары всего туркменского народа. |131б| Преподнеся хану достойные его величества подарки и подношения, они удостоились милостивого приема и царской ласки (стихи).

|132а| [Далее сообщается, что за время охоты хана в государстве произошли "беспорядок и смута", вследствие чего хан прервал свои развлечения и направился в столицу.]

Все находившиеся при особе его величества йомутские старшины, как только услышали об этом событии (т. е. “беспорядках”), пришли в большое смятение и страх и, уйдя от хана без всякого разрешения, рассеялись по своим аулам (оба). Придя по этой причине в гнев, хан приказал задержать некоторых из йомутов, находившихся в столице.

После того как его величество вернулся с охоты и воссел на свой царский престол, он решил наказать и проучить мятежников из йомутского племени. Назначив место и время сбора для каждого племени (элят) как близкого, так и далекого, он повсюду разослал ясаулов и гонцов (с приказанием |132б|), чтобы как нукеры, так и все прочие готовили оружие и иное военное снаряжение и чтобы каждые десять человек нагрузили одну арбу продовольствием на три месяца и после этого пешие и конные являлись к хану.

Когда об этом услышали йомутские племена, на них напал страх. Вместе со всеми своими семействами, детьми и имуществом они ушли с мест, которые они занимали, и направились частью к мазару святого Махмуд-ата, а большей частью собрались в Дерекли на юго-восток от крепости Измухшир. Будучи с трех сторон окружена водой и лишь с востока имея небольшое открытое пространство, эта местность представляла собой неприступную твердыню. (Отсюда) йомуты, отряд за отрядом, выезжали, чтобы совершать неожиданные нападения на сельское население (сахранишин, фукара) и его имущество, а затем стремительно скрывались.

|133а| Среди населения (райя) они (йомуты) всюду возбудили тревогу. Вследствие этих причин, в ожидании сбора войска, хан в пятницу 29-го числа месяца джумади I (15 января 1858 г.) послал одного из славных своих приближенных, Махмуд Нияза-ясаулбаши с группой находившихся при ханском дворе слуг, в качестве передового отряда (караул юсунлук), в Гази-абад, с целью проучить негодных йомутов и внести успокоение в среду сельского населения.

Трое из высокопоставленных и славных сановников — Хаким Нияз-аталык, из кыпчакской знати, Баба-бек, сын Мухаммед Салих-аталыка, из конгратских вельмож, и Юсуф-бий, один из которых являлся начальствующим над кара-калпаками “четырнадцати родов”, ⁸⁷ один командовал [583] войсками кара-калпаков рода конграт, а один возглавлял военные силы (узбеков) конгратцев, еще раньше, по приказу хана, отправились для сбора |133б| своих войск и доставки их (на службу к хану). В субботу 18-го числа месяца джумади II (среда 3 февраля 1858 г.) они все трое прибыли к его величеству, приведя с собой все войско кара-калпаков и конгратцев, вместе со всеми биями и юзбаши. В течение двух дней они отдыхали в столице, а в пятницу 20-го числа указанного месяца все эти начальники со всеми подчиненными войсками выступили из города. Отправившись в виде сторожевой заставы в Зей, ⁸⁸ они расположились там лагерем и занялись охраной здешних мест.

[Далее с необычайной подробностью рассказывается о том, что когда |134а| большая часть войска оказалась в сборе, хан оставил своим наместником в столице своего брата Сейид Махмуда, а сам в понедельник 2-го числа раджаба 1274 г. х. (вторник 16 февраля 1858 г.) лично выступил в поход против йомутов].

Расположив свою ставку в местности на восток от озера Касым-ака, хан задержался здесь на три дня в ожидании окончательного сбора войск.

Комментарии

59. Краткое описание этих событий повторяется на лл. 17б — 23а данной рукописи, где автор сообщает, что двоюродный брат (аммэ-задэ) Сейид Мухаммеда, Мухаммед Нияз-бий, сын Мухаммед Назар-инака, “в силу полного своего невежества”, вошел в тайное соглашение с йомутами и, явившись с ними в город Хиву, убил здесь ханствовавшего тогда Кутлуг Мурада, о чем подробно рассказано выше по ркп. ИВ Е 6, лл. 506—526. Спасаясь от набросившейся на них толпы, заговорщики в количестве около 40 человек засели в приемных комнатах дворца (коруныш-ханэ). Пока продолжалась осада, Вейс Нияз-бай и Мухаммед Мурад-мехрем направились, по поручению сановников, к Сейид Мухаммеду и предложили ему занять ханский престол. С прибытием Сейид Мухаммеда в цитадель (арк), заговорщики были вскоре перебиты, после чего состоялось избрание Сейид Мухаммеда на ханство, в знак чего он по древнему обычаю был поднят на белом войлоке. Церемония поднятия на ханство состоялась в понедельник 5 джумади II 1272 г. х. (12 февраля 1856 г.), когда Сейид Мухаммеду было неполных 34 года.

Известия русских и европейских источников об этих событиях изложены в книге проф. Н. И. Веселовского, “Очерк историко-географических сведений о Хивинском ханстве”. СПб., 1877, стр. 340—342. Данные Агехи, между прочим, расходятся с показаниями русских и европейских источников о “междуцарствии”, которое яко бы в это время наблюдалось (ср. Н. И. Веселовский, цит. соч. стр. 341).

60. Клыч Нияз-бай — небольшой городок к югу от Мангыта. Расположен на канале того же наименования. Канал Клыч Нияз-бай был прорыт в 1815 г. и получил свое название по имени одного из вельмож Мухаммед Рахим хана. В. В. Бартольд. К истории орошения Туркестана, стр. 97.

61. Сердар мир Мухаммед упоминается Данилевским под именем султана Мир-Ахмеда. Во время пребывания русской миссии в Хиве в 1842 г. джемшиды, в количестве около 7 тыс. семейств (“кибиток”), жили в районе Куня Ургенча и далее на восток к Мангыту и Кипчаку. Описывая быт джемшидов, Данилевский отмечает их крайнюю бедность, даже нищету, вынуждавшую их “наниматься в работники”. (Данилевский. Описание Хивинского ханства Зап. Русск. геогр. общ., кн. V, СПб., 1851, стр. 97 и сл.) Таким образом слова автора “Гульшен-и-девлет” о процветании джемшидов под покровительством хивинских ханов страдают, по-видимому, сильным преувеличением.

62. О беспорядках, чинившихся в Хиве джемшидами в это время, упоминает также А. Вамбери. Путешествие по Средней Азии. СПб., 1865, стр. 178. Н. И. Веселовский (цит. соч., стр. 357) данное сообщение Вамбери считает сомнительным, на том основании, что оно не подтверждается другими данными (?).

63. Беглербеги (букв, бек над беками, старший из беков) — звание, сохранившееся в Хиве до последнего периода существования ханства. В начале XX в. звание беглербеги принадлежало в Хиве ханскому чиновнику, управлявшему одним из крупнейших родовых подразделений той или иной народности (напр, каракалпаков). В ведении беглербеги находились аталыки, управлявшие более мелкими подразделениями. См. Гиршфельд и Галкин. Военно-статистическое описание Хивинского оазиса. Ташкент, 1903, ч. II, стр. 26.

64. Сахранишин — термин, обычно употребляемый в смысле “кочевник”. Из другого места данного сочинения видно однако, что термин “сахранишин” относится автором к оседлому населению кишлаков.

65. В европейской литературе уход джемшидов из Хивы отмечается у А. Вамбери в его “Очерках Средней Азии”, М., 1868, стр. 313—314. В своем “Путешествии по Ср. Азии” (стр. 178) тот же автор отмечает, что вместе с джемшидами из Хивы вышло также 2000 иранских невольников.

66. На лл. 52б—55а приводится подробный рассказ о том, что, потерпев в дальнейшем неудачу в борьбе с ханом, Сейид Назар-бек и Эвез Мухаммед-векиль притворно изъявили свою покорность хивинскому правительству, после чего Сейид Назар-бек прибыл в столицу и здесь умер.

67. На л. 56а коротко сообщается, что около середины месяца рамазана (около 20 мая) войска теке и сарыков с границ Хорасана начали постепенно прибывать для службы хану.

68. Значительные потрясения, переживавшиеся Хивой в связи с туркменскими восстаниями в рассматриваемое время, отмечаются также европейскими путешественниками. Килевейн, посетивший Хиву в составе миссии полковника Игнатьева в 1858г., сообщает следующее: “Все почти селения и города (по дороге из г. Кунграда в Хиву П. И.) были в самом жалком виде, повсюду видны были следы разбойничьих нападений туркмен; в разрушенных каракалпакских аулах встретили мы только младенцев и стариков; все молодое поколение было взято в плен и отправлено в Хивы или на персидскую границу для продажи. Такой же участи подверглись и город Кипчак и Ходжейли”. Килевейн. Отрывок из путешествия в Хиву. Зап. Русск. геогр. общ., 1861, кн. 1, стр. 100.

Этот же автор отмечает, что летом 1857 г, в Хиве свирепствовала сильная эпидемия, по-видимому, холера.

69. В русскую литературу и картографию название этого населенного пункта проникло в произношении Кош-купыр. Городок (на картах “базар”) находится в 18—19 км на северо-запад от г. Хивы, в пределах Узбекской ССР.

70. Селение Чагатай (Tschagatai) находилось в 11 км к юго-западу от г. Кытая (Хтай), между гг. Гурленом и Мангытом. См. Beitrage zur Kenntniss des Russischen Reiches, Bd. II, St.-Petrsb., 1839, S. 21. На современных картах пункт не нанесен.

71. идет об усмирении восстания каракалпаков, во главе которых находился один из биев, рода конграт, Эр Назар, оборонявшийся от хивинцев в выстроенной им крепости. См. П. П. Иванов, Очерк истории кара-калпаков. Труды Инст. востоков. АН, т. VII, Л., 1935, стр. 86—87, Ср. также стр.135 и сл.

72. На десятиверстной карте сел. Шейх.

73. На десятиверстной карте, километрах в 6 к югу от Гази-абада (Хазават) нанесен “проток Зейкаш”.

74. К юго-востоку от Гази-абада.

75. Пропускаются подробности, связанные с описанием боя, в прозе и стихах.

76. По поводу употребления термина “калпак” вм. “кара-калпак” см. Тр. ИВ АН, цит. соч., стр. 143 пр.

В дополнение к указанному примечанию можно отметить, что термин “калпак” вм. “каракалпак” встречается также в соч. бухарского историка середины XVIII в. Мухаммеда Вефа. “Тарих-и-Рахим-хани”, ркп. ИВ АН С 527, л. 296а.

77. Которому, как сообщается на л. 66б, было поручено общее командование над войсками, действовавшими в этом районе против йомутов.

78. Ата Мурад-хан играл выдающуюся роль в борьбе йомутских племен против хивинских ханов вплоть до завоевания Хивинского ханства Россией в 1873 г. О нем см. Н. И. Веселовский, цит. соч., стр. 340 и сл., также М.А.Терентьев, История завоевания Средней Азии, т. II, СПб., 1906, стр. 59 и сл.

79. Уже цитировавшийся выше Килевейн (см. пр. к стр. 569) сообщает, что “междоусобия и беспрерывные войны породили повсюду страшную дороговизну и голод. Поля остались незасеянными и необработанными. Пуд хлеба, стоивший обыкновенно 4 теньги (80 коп.), продавался в это время по 20 тенге (4 руб.)”. (Килевейн, цит. соч., стр. 103). Тот же автор отмечает, что население Хивы вынуждено было производить закупки хлеба в Бухаре.

80. Инглис — англичанин.

81. Бахши — термин, до сих пор, как известно, встречавшийся у туркмен в значении “профессионального певца-музыканта” (см. подробно о музыкантах-бахши. В. Успенский, Туркменская музыка. Под общ. ред. В. Беляева. М., 1928). Наши материалы показывают, что тот же термин б а х ш и встречается у туркмен (по крайней мере йомутов) и в другом значении, именно “начальник”, “старшина”, “глава племени”, стоящий, по-видимому, по объему своих функций выше векиля. В этом своем значении термин бахши был известен не только у туркмен-йомутов, но также среди монголов при Чингиз-хане (ср. В. В. Бартольд, Туркестан, ч. II, стр. 421, Б. Я. Владимирцов, цит. соч., стр. 184), в Золотой Орде (ср. Тр. Вост. отд. Русск. арх. общ., ч. 8, стр. 441), в государстве Тимура (ср. Тр. Гос. Публ. библ. УзССР,т. I, Ташкент, 1935, стр. 34), у тимуридов (ср. Зап. Вост. отд. Русск. арх. общ., т. XVI, стр. 08), у татар в период существования Казанского ханства (ср. Г. Перетятко-в ич, Поволжье в XV — XVI вв., М., 1877, стр. 127), среди узбеков в начале XVI в. (ср. выше стр. 57), в государстве Великих моголов XVII в. (ср. Франсуа Бернье, История последних политических переворотов в государстве Великого могола, перев. Б. Жуховецкого и М. Томара, М.—Л., 1936, стр. 57) и ряда других народов тюрко-монгольского происхождения (ср. The Babar-nama ed. by A. C. Beveridge, I, London. 1905, p. 62b 211b и сл.). Слово бахши (бакшы) считается санскритским; в средние века оно было известно также уйгурам в значении “секретарь” (ср. Uigurische Sprachdenkmaler, изд. W. Radloff и С. Е. Малов, Л., 1928, стр. 26, 266).

82. Из сообщения автора на лл. 106б—107а данной рукописи видно, что окончательное поселение йомутских племен на принадлежащих им землях состоялось в середине месяца ша'бана 1273 г. х. (середина апреля 1857 г.).

83. Сведения о создавшихся затем взаимоотношениях между Джафар-кули-ханом и гокленами имеются в “Насих-ут-таварих”, равно как и сообщения о его борьбе с туркменами и переселении гокленов. См. выше стр. 273 и сл. переводов.

84. По поводу термина арна см. В. В. Бартольд, К истории орошения Туркестана, стр. 29. Ср. также А. Вамбери, Путешествие по Ср. Азии, стр. 168.

85. Данный эпизод кратко изложен у В. В. Бартольда, цит. соч. стр. 99. Находившийся в хивинском плену Кузьма Шмелев показывает, что “в 1834 году во время разлива Амин-дарьи (Аму-дарьи. П. И.) вода прорвалась в русло Шар-краул (Шар-краук) в таком количестве, что при Куня Ургенче необходимо было устроить перевоз”. Журнал мануфактур и торговли, 1843 г., ч. II, кн. I, стр. 87.

86. Далее (л. 125а) рассказывается о награждении воинов, а также о том, что для охраны “хорасанской дороги” был назначен новый отряд, направившийся к колодцу Сагаджа.

87. По поводу термина “четырнадцать родов” см. примеч. к переводу“Фирдаус-уль-икбаль”, стр.328, прим. 1.

88. Зей — небольшое селение, расположенное в низовьях арыка Палван, в 6 км от г. Хивы. Beitrage zur Kenntniss etc., S. 23. Cp, А. Вамбери, Путешествие в Ср. Азию, стр. 168. Зей считался пограничным селением между Хивой и туркменскими районами.