АБУЛГАЧИ БАЯДУР ХАН

ИСТОРИЯ РОДОСЛОВНАЯ О ТАТАРАХ

О первых летах жизни Абулгачи-Хановой.

Абулгачи-Баядур-Султан родился в Ургенсе в лето 1014, называемое Таушкан, то есть заяц (лето благ. 1605), в некоторой понедельник месяца Асфетт при восхождении солнечном. Случилося в тот же год, несколько прежде рождения Абулгачи-Султанова, что 10 купцов города Ургенса отправились в путь для купечества с Уруссами, которые попались в руки козакам при берегах реки Яиджика. Сии убивши из них 8 [397] человек дали животе двум, которые еще остались, с таким уговором, чтоб они им объявили точно о нынешнем состоянии города Ургенса, и правда ли то, что не бывает военных людей в сем городе чрез все лето. Тогда один из двух купцов, который был родиною из Туркестанские земли, уверил их, что во все лето не бывает вооруженных людей в городе, и что на день езды оттуда, есть степь с одной стороны города, с которой можно в него войти весьма способно, так что никто не увидит. Тогда козаки намерились туда пойти в 1000 человеках, а того человека употребить в проводника. Когда они прибыли к Ургенсу; то прямо вошли в городе чрез ворота называемые Мирча, которые на ту степь, и то так тихо, что когда хотели убить одного мясника, который первый с ними встретился в городе; то их начал бранить, думая, что они были Ханские люди, крича им! что вы делаете Армяне? я пожалуюсь на вас Хану, который вас велит всех перевешать ²⁸³. [398] Однако козаки его убили, также и других городских жителей 1000 человек. Арап-Магамет-Хан уведомившись о их нападении в летнем своем лагере на берегах реки Аму, пресек им дорогу, и наказал их таким способом, как мы объявили выше. Сорок дней спустя после сего случая, Абулгачи-Султан родился. Сие подало причину отцу его Арап-Магамет-Хану сказать: что сей младенец будет весьма щастлив и потому что его неприятели были побиты в его рождении; и понеже его мать произошла от фамилии Гачи, то его и назвал Абулгачи-Баядур.

Абулгачи-Баядур-Султан был сын Арап-Магамет-Ханов, сын Гаджим-Ханов, сын Акаттай-Ханов, сын Амунаков и сын Ядигар-Ханов, сын Тимур-Шеих-Ханов, [399] сын Гаджи-Таулаиев, сын Араб-Шагов, сын Фулатов, сын Менгу-Тимур-Ханов, сын 6адакулов, сын Чучи-Бугаев, сын Баядур-Ханов, сын Шейбани-Ханов, сын Чучи-Ханов, сын Чингис-Ханов, сын Ессугй-Баядур-Ханов, сын Бартан-Ханов, сын Кабулл-Ханов, сын Тумана-Ханов, сын Бассикар-Ханов, сын Кайду-Ханов, сын Дутумин-Ханов, сын Тоха-Ханов, сын Бундеджир Могаков, сын вдовы Аланку внуки Юлдус-Хановой чрез его сына, которой когда умер молод, то Аланку была воспитана в дом деда своего Юлдус-Хана, которой был сын Менгли Ходжа-Ханов, сын Темирташ-Ханов, сын Каймачу-Ханов, сын Симсаучи-Ханов, сын Бекбенду-Ханов, сын Менкаачин-Борелл-Ханов, сын Кипчи-Мерган-Ханов, сын Бичин-Каян-Ханов, сын Кав Илилл-Ханов, сын Бертечена-Ханов, между которым и начальником первым его фамилии называемым Каян, есть пустое место чрез 450 лет, которые делают все то время, чрез которое Могуллы жили между горами Иргана-Кон. Каян был сын Идилл-Ханов, сын Тиниис Ханов, сын [400] Мекгли-Ханов, сын Юлдус-Ханов, который был ближний сродник Аль-Хану, брату Киун-Ханову, сын Могулл или Мунгл-Ханов, сын Аленча-Ханов, сын Каюк-Ханов сын Диббакуи-Ханов, сын Елза-Ханов и сын Таунак-Ханов, сын Турков, сын Яфисов, сын Пророка Нуи, сын Чамехов, сын Матушлахов, сын Пророка Идриса; сын Бердиев и сын Мелагилов, сын Шинанов, сын Анусов, сын пророка Шисса, сын пророка Адама по прозванию Сафи-Юла.

Мать Абулгачи-Султанова называлась Мирбану-Ханум, и была дочь Джангаси-Султанова, сына Ширгачи-Султанова, сына Султан Гасиева, сына Илбарс-Ханова и сына Бурга-Султанова, сына Ядигар-Ханова, так что Абулгачи-Султан происшел чрез свою мать от Бурга-Султана старшего сына Ядигар-Ханова, а чрез своего отца от Амунака третиего сына Ядигар-Ханова. И так ясно, что происходит, как с отцовой, так и с матерней стороны от Чингис-Хана. Абулгачи-Султан лишился своей матери шести лет от своего рождения: а отец воспитал его в своем доме в [401] Ургенсе. Когда дошел до 16 лет, то он его женил и уступил ему половину города Ургенса, а другую брату его Габаш-Султану. Год токмо спустя после того, по причине некоторые ссоры, какову имел Абулгачи-Султан с братьями своими Габаш, и Илбарс-Султаном, отправился он к отцу своему в Хаюк, который ему отдал город Кагт ²⁸⁴ в удел. Несколько времени спустя, был принужден по повелению своего отца прибыть к нему с своим войском против Габаш и Илбарс-Султана, тогда они вступили в кровопролитную баталию, на которой Абулгачи-Султан бился с толикою храбростию, что в третие нападение забежал толь далеко между неприятелей, что едва было его не взяли в полон; однако в то самое время освободили его 6 [402] человек из его людей, при помощи которых выбился щастливо из рук сорока человек, которые было его окружили. При сем случае имел нещастие быть поражен стрелою в рот, и толь жестоко ранен, что был потом принужден вынять себе несколько косточек из затылка шеи, которые у него стрела переломала. Абулгачи-Султан хотя спастися по потерянии баталии, упал с своей лошади; но некто из его людей подвел ему другую, на которой побежал к некоторой реке, чрез которую надлежало ему переправляться вплавь. По прибытии своем к берегу реки, нашел трех человек из своих, которые ему помогли снять с себя панцырь, чтоб ему легче поплыть. Но едва токмо скинул оной, как бегучи за ним кричали: убей его! убей его! Тогда внезапу бросился он в реку, и едва было не потонул, потому что там река весьма быстра, ежели бы опустив узду, и держася токмо за гриву, не умножил чрез сие силы в лошади. Таким способом переплыл благополучно на другой береге. Однако великое множество стрел метали по нем, токмо ни которая не попала. [403] На другом берегу совокупились с ним и оные его три человека, которые также благополучно переплыли чрез року. Потом отправился в Кагт, где нашел 10 человек других из своих. В сем городе переменивши токмо лошадей поехал чрез Ма-Уреннерскую землю, и чрез городе Самаркант к Имам-Кули-Хану в великую Бухарию. Сей Принц принял его изрядно, и советовал ему, чтоб не весьма печалился о приключившемся нещастии дому его: ибо будучи еще молод и бодр, получит неложно некоторый благополучный случай возвратиться с честию в свое отечество, токмо бы бог ему жизнь продолжил. Мы пространно описали выше следствия сих смятений, которые принудили Исфандиар-Султана убежать в Персию, а Шариф-Магамет-Султана к брату своему в великую Бухарию. После как Абулгачи-Султан и брат его прожив два года в сей земле, уведомились они, что Исфандиар-Султан победил двух своих противных братов, и вступил во владение областей своего отца. Тогда простились они с Имам-Кули-Ханом, и возвратились в Ургенс. По прибытии своем [404] в сей город, объявили Исфандиар-Султана Ханом, и разделили между собою области своего отца, так что Исфандиар-Хану достались городы Хаюк, Гассарассап, и Кагт; Абулгачи-Султану городе Ургенс с его принадлежностями, а Шариф-Магамет-Султану город Уасир. Абулгачи-Султану было тогда равно 19 лет. Год спустя после того, все главные из подданных Исфандиар-Хановых отправились в осень к Хану, что и Абулгачи-Султан также хотел учинить; но прежде нежели поехал, то призвал к себе Шариф-Магамет-Султана с тремя вельможами из его вазаллов. Когда они прибыли, то спросил при двух главах из вазаллов у Шариф-Магамет-Султана, что нет ли какой ссоры у него по случаю с Исфандиар-Ханом, на что Шариф-Магамет-Султан ответствовал, что нет никакой. Тогда взял клятву у своего брата, и у пяти человек из господ, которые тут присудствовали, что они того ни кому объявить не имеют, что им теперь скажет. После сего начале им говорить, что не можете понять, что бы сие значило, что [405] Исфандиар-Хан держит при себе, уже тому целой год, Туркманнов; может быть, что имеет намерение порубить всех Усбеков принадлежащих к Хаюку, отмщевая им за то, что они всегда приятствовали Илбарс-Султану. Ежели то так, то будет требовать помощи по прибытии их в Хаюк. Того ради он думает, что невозможно ничего учинить лучшего при сем случае, как токмо, чтоб к нему не ехать, что его может отвратить от такова намерения. Но буде они непременно хотят туда ехать; то им советует, чтоб столько побить Туркманнов, сколько им попадется на дороге, а потом явиться Исхандиар-Хану с петлею на шее, для испрошения у него себе прощения, что они побили Туркманнов без его ведома: ибо воспоминовение обе обыкновенном вероломстве сего народа, и премногие причины к жалобам, которые должны иметь на них за прошедшие случаи, о которых Хан и сам довольно ведает, привели их к сему: и понеже сие уже сделано, и что больше тому помочь не возможно; того ради они к нему пришли сами добровольно, дабы то с ними учинил, что ему за благо рассудится. [406] Но Шариф-Магамет-Султан не соглашаясь на сие представил, чтоб пойти убить Исфандиар-Хана, и признать на его место Абулгачи-Султана. Сие представление понравилось четырем человекам из вельмож, которые были на том совете. Однако пятый, которой был из вазаллов Абулгачи-Султановых, пресек все их намерения: ибо не токмо что всеконечно отверг оное представление, но еще и кленулся, что ежели еще услышит о злом умышлении на Ханскую жизнь, то непреминуемо на них донесет. Сей господин был из поколения Уигуров, и назывался Курбан-Гаджи. Сей случай принудил их переменить намерение, да и отправились они в Хаюк. Бывши там чрез три дни, думали в четвертый возвратиться, когда Исфандиар-Хан взявши под караул Абулгачи-Султана, велел убить всех Уигуров и Наиманнов, которые тогда были в Хаюке. И хотя запретил, чтоб никакова зла не делать другим Усбекским поколениям; однако те люди, которым приказано было сие исполнить, убили при сем случае 100 человек других Усбеков, хотя они не были ни друзья, ни сродники [407] Уигурам и Наиманнам. Умерщвлено сим способом больше 500 человек Уигуров, и Наиманнов в одном токмо городе Хаюке. Потом Исфандиар-Хан, который намерился истребить всеконечно оба сии поколения, послало войско к жилищам, которые у них были около Хаюка, и повелел убить столько Уигуров и Наиманнов, сколько им попадется в руки. Командующие сим войском, не смотря на точный Ханский указ, побили всех Усбеков, которые жили от Гассарассапа, до самые башни, которая на берегу реки Аму, не щадя и младенцов в колыбели, а потом и все их жилища разорили.

Есть на берегу реки Аму одна очень высокая башня, построенная из камня, около которые живет одна линея Уигуров называемых Кара-Уигур-Токаи. При жилищах сей то линеи Уигуров река Аму разделяется на два рукава, из которых один течет при помянутой башне, а другой, который гораздо больше, покинув, уже тому несколько лет, старый свой канал, впадает ныне широким течением в реку Кгесилл с стороны [408] города Тука, что великой делает вред городу Ургенсу, который уже весь стал пуст от того времени, как старый канал реки Аму, которая текла при самом сем городе, совершенно высох. Однако Хан и ныне всегда пребывает там зимою; но в начале весны обыкновенно кочует на берегах реки Аму с самым великим числом своих подданных, из которых почти все имеют там земли, которые они пашут летом, а при конце осени возвращаются в Ургенс. Но приступим паки к истории.

Исфандиар-Хан не удоволившись тем, что показал действия своего гнева таким способом, как мы объявили, Уигурам и Наиманнам, принадлежащим к Ханжу и Гассарассапу, послал Шариф-Магамет-Султана в Ургенс, и повелел всех также побить Уигуров и Наиманнов, принадлежащих к сему городу. По прибытии его в Ургенс, все из сих обоих поколений, объявили ему, что они не имеют намерения дать себя убивать напрасно, и что ежели есть непременное намерение, чтоб отнять у них жизнь, то они уже все надлежащие [409] приняли меры, чтоб оную продать весьма дорого. Однако буде Хан хочет удоволиться тем, чтоб им сойти с земель; то они готовы пойти в великую Бухарию, или куда в другую сторону, дабы им там поселиться. А ежели бы их Хан оставил покойно в их жилищах, то они обещаются принять к себе Абулгачи-Султана с самым верным Ханским слугою называемым Магамет-Саинбегом, для присмотру их поступок. Шариф-Магамет-Султан видя, что сии их представления дельны, отправил одного Туркманна называемого Тангребирди к Ирфандиар-Хану с сим известием, и для того, что повелит делать. Исфандиар-Хан рассудил за благо согласиться на последний способ, и повелел тотчас Магамет-Саинбегу отправиться туда с Абулгачи-Султаном, и смотреть прилежно на поступки Ургенских Усбеков. Когда Абулгачи-Султан прибыл к Усбекам сих обоих поколений, то увидел, что нет ни одного пристойного места к его пребыванию тамо, для того что воды очень мало. Того ради отправился оттуда и поселился при берегах реки Кгесилл в близости от [410] города Тука, на некотором месте, где не было Усбекских жилищ тогда. Укрепил сие место, для своей безопасности так, как ему возможно было. По немногих от того времени днях, Шариф-Магамет-Султан также туда прибыл и жил у брата своего Абулгачи-Султана куда и Магамет-Саинбег приехав потом взял себе квартиру в доме некоторого Сарта. По его прибытии 80 человек Туркманнов, которые приехали с Шариф-Магамет Султаном, оставили сего Принца, и пристали к Магамет-Саинбегу. Между тем Усбеки, которые жили на другой стороне реки Кгесилл, когда уведомились, что Абулгачи-Султан прибыл к ним в соседство, то 30 человек самых знатных из них пришли к нему на поклон; а при сем случае обещали они ему дать 1000 человек выборных людей, против Исфандиар-Хана. Чтоб сие в действо произвесть, то говорили они, что начнут нападать на Магамет-Саинбега, и на 80 человек Туркманнов, которые оставили Шариф-Магамет-Султана к пристали к нему. Они всячески постараются, что ни один из их не уйдет, потому что они [411] почитают их и всех других Туркманнов за начальников убийства, которое учинено их братьям. Потом осадят они в зимнее время городе Хаюк, и побьют всех Туркманнов принадлежащих к сему городу. Но Абулгачи-Султан нашел сие представление весьма невозможное, потому что 80 человек Туркманнов живут так, что не льзя на них напасть нечаянно; и для того как скоро они уведомятся о приближении Усбеков, то побегут. И так прежде нежели можно будет осадить Хаюк, все живущие около сего города возымеют довольное время убраться в него со всеми своими вещьми, и что, когда они будут прилежать ко взятью Хаюка, то Калмаки возымеют самый изрядный случай к похищению их жен и детей и к сожжению их жилище. Того ради думает, что надлежит честно поступать с Магамет Раинбегом и с 80 человеками Туркманнов, да и отослать их со всяким учтивством, дабы чрез то заслепить Исфандиар-Хана. Для сего Шариф-Магамет-Султан может пробыть зиму в небольшом городе Хаюке, близ Ургенса, а Усбеки живущие по ту сторону реки потрудятся [412] немедленно сделать доброй ретраншемент для безопасности, будто бы они весьма боялися Калмаково, а по обоим дорогам, по которым ездят к Каллмакам, надобно поставить добрые охранительные корпусы, будто бы для того, чтоб видеть, что делается там. Но в начале весны, должно послать одного человека в самой великой скорости к сим корпусам с таким известием, что будто Каллмаки, уже тому три дни прошло, похитили нескольких человек с их отводных караулов; и что как те, которые были посланы за ними усмотрели чрез множество огней, которые у них зажжены были ночью, что они пришли в великом числе; то командующие охранительными корпусами пошли с своих мест, а его отправили с ведомостью ко Абулгачи-Султану, и что ему дано было три лошади, чтоб в назначенное место скоряе поспеть; но две пали на дороге, а на третией едва он мог добежать: толь то скоро бежал. По силе сего известия надлежит собрать немедленно войско под таким видом, буттоб итти на Каллмаков; но в походе Шариф-Магамет-Султан совокупится с [413] ними имея всех своих людей на некотором месте, которое назначится; потом пойдут они все тотчас под Хаюк, и побьют всех Туркманнов. В исполнении сего толь меньше им будет трудности, что Хаюкские Туркманны обыкли кочевать по всякую весну около того времени, как овцы ягнятся, в ближних лесах, в которых они находят своим ягнятам траву; а Сарты тогож города обыкновенно уходят почти в тоже время в такие места, где они имеют земли, которые пашут, так что Исфандиар-Хан может токмо тогда иметь при себе 50, или на большой конец 60 человек, и что по всему сему ясно видеть можно у что ни чего не узнает, прежде нежели они войдут в городе. Но Усбеки не хотели переменить своего намерения в рассуждении Магамет-Саинбега, и 80 человек Туркманнов, которые были у него. Магамет-Саинбег, которой о том уведомился, ушел с 80 человеками при начатии ночи, как уже все спали. Когда Усбеки прибыли по его отлучении то Абулгачи-Султан им доказал, что как при всяких случаях лучшие бывают краткие обезумления; то думает, [414] чтоб послать к Исфандиар-Хану с уверением, что они не знают, для чего отбыл толь устремительно Магамет-Саинбег, толь наипаче, что они никакой не дали ему причины жаловаться на них, и что ежели бы они имели какое злое умышление на него, то бы им легко было можно удержать его у себя. Сие представление, коль оно было ни рассудительное, однако не понравилось Шариф-Магамет-Султану и Усбекам, которые говорили, что уже больше ни чего не надлежит жалеть, и что надобно итти со всеми силами в Хаюк. Абулгачи-Султан наконец принужден был согласиться с большим числом, хотя ему все сие ускорительное намерение весьма не нравилось. Потом пошли они к Хаюку, а по прошествии двух дней пришли под вечер к мосту Таш-Купрук в земле Хика ²⁸⁵, где они стояли 40 дней. Во время своего пребывания на [415] сем месте, убили они нескольких Туркманнов, которые жили около тех месте; однако никакова зла не учинили Сартам. Тогда все прочие Туркманны сих месте побежали в Хаюке. Между теме Каллмаки напали нечаянно на некоторую часть Усбеков, и взяли великое число людей в полон. Сие весьма повредило их намерениям, так что множество из них отстали от армеи, понеже начали иметь худое мнение о успехе их предприятия. Уведомившись о семе возмущении Усбеков, Туркманны ²⁸⁶, которые жили [416] при горе Абулхан, и в земле Манкишлак, пошли к Исфандиар-Хану в Хаюк, который так же и сам пошел в поход; а встретившись с Усбеками в помянутом месте разбил их совершенно. Когда Абулгачи-Хан увидел, что баталия потеряна; то начал кричать своим людям, чтоб они все ушли в ретраншемент, которой был сделан для прикрытия их багажу. А ушедши потом и сам тудаж, нашел там с 400, или с 500 человек из своих, из которых каждой увязывал свои вещи, чтоб потом побежать. Но он их удержав, также и всех тех, которые туда после прибежали, принудил их спешиться. Тогда приказал им расседлать и крепко привязать лошадей, чтоб у них отнять всю надежду к бегству, сам с ними ожидал твердо неприятелей. Исфандиар-Хан не опустил того, чтоб непритти под вечер к ретраншементу. Но Абулгачи-Султан вышед оттуда пехотою с 500 человек, так его храбро принял, что тот не смея паки туда возвратиться, оградил также и себя ретраншементом, неподалеку от Абулгачи-Султанова ретраншемента. Смотревши друг на друга чрез шесть [417] дней таким образом, не смея ни которой ни на кого напасть, в 7 день помирились. Потом каждый из сих двух братов приготовился возвратиться на место обыкновенного своего пребывания; однако с такою разностию, что Абулгачи-Султан шел суда с доброю совестию, а Исфандиар-Хан притворялся токмо, что будто хочет возвратиться. Ибо видя, что не может сбить Абулгачи Султана в его ретраншементе, то захотел помириться, чтоб его вызвать чрез, то на чистое поле, где надеялся, что не будет иметь никакие трудности, порубить его со всеми людьми. Но как не смел никому открыть своего намерения, дабы оное не вышло наружу прежде времени; то случилось, что его Туркманны разорили некоторой городок, в котором жили Сарты, называемый Ханака, в то самое время, как Абулгачи-Султан и его люди вышли из ретраншемента. Исфандиар-Хан будучи в отчаянии, что ему не удалося в его намерении, как скоро увидел возвратившихся Туркманнов, то тотчас погнался за Абулгачи-Султаном с 5000 человек. Абулгачи-Султан имел токмо всего на все 540 [418] человек; а когда их увидел, что идут к нему, то догадался о намерении, и сделав в самой скорости ограду из своих телег защитил себя с толикою храбростию и благополучием, что: Исфандиар-Хан был принужден вторично вступить в мир потерявши 80 человек, и возымевши 2000 человек раненых при сем последнем случае, вместо того, что у Абулгачи-Султана убитых токмо 20 человек, а раненых 100. После сего Абулгачи-Султан и брат его Шариф-Магамет-Султан пришли жить в Ургенс; а все те Усбеки, которые жили прежде по обеим сторонам реки Аму, поселились около сего города.

Несколько времени спустя, явилась комета на небе. Тогда подлой народ думал, видя чрезвычайную ненависть между своими государями, что сие явление предвозвещает великие напасти. В сей мысли и разошлись все станицами, что они называют топ топ, одни в великую Бухарию, а другие в Туркестанскую землю. Подлинно, что Абулгачи-Султан всячески старался помощи сему злу; однако ни как не возможно было удержать стремления: [419] ибо когда посылал к одной станице, которая уходила в одну сторону, то две или три других шли в другую, так что потерявши в последний день месяца рамезана три знатные станицы, из которых одна пошла в великую Бухарию, а две других к Качатам, и Манкаттам, был принужден, чтоб не попасться в руки Исфандиар-Хану, искать так же убежища инде. Шариф-Магамет-Султан, который был в таком же случае, пошел и сам в великую Бухарию; но Абулгачи-Султан убежал в Казачью орлу ²⁸⁷ к [420] Ишим Хану Туркестанскому, где прожил три месяца. После сего когда Ишим-Хан отправился в Ташкант [421] к Турсум-Хану, который государствовал в сих землях; то взял с собою и Абулгачи-Султана. По [422] прибытии своем к Турсум-Хану, представил ему Абулгачи-Султана говоря: сей есть Абулгачи, сын [423] Арап-Магамет-Ханов, которого предки делали много добра многим нашим сродникам, принужденным [424] прибегать к ним, а из их фамилии ни один никогда не бывал у нас: того ради сие есть толь праведно, коль честно, чтоб в возблагодарение, которым мы одолжены его дому, ты ему дал то, чем бы он мог содержать себя по своей природе в Ташканте при дворе твоея высокости, до того времени, как может возвратиться в свое отечество. Тогда Турсум-Хан принял его к своему двору, и вел его с великою отменою от прочих. Два года спустя, когда Ишим-Хан убил Турсум-Хана со всеми теми из поколения Кагпагунов ²⁸⁸, которые были его древние подданные; тогда [425] Абулгачи-Султан не мог удержаться, чтоб не сказать Ишим-Хану, что всегда надеялся получить от него и от Иурсум-Хана великую себе помощь. Но видя, что не меньше есть несогласий между их фамилиями, сколько оных и между его собственною, отправился к Имам-Кули-Хану. По прибытии своем в великую Бухарию, увидел, что Имам-Кули-Хан принимал его весьма холодно, для того, что не прямо к нему приехал, но был прежде у Турсум-Хана, который всегда был неприятель Имам-Кули-Хану. Сие принудило его объявить Усбекам, которые ушли в великую Бухарию, что понеже он не так принят при дворе Имам-Кули-Хановом, как сперва надеялся, то принужден находится послушать Туркманнов, которые учинили ему такое предложение, что ежели забудет прошедшее, то они его примут охотно, когда ни изволит к ним приехать. На то Усбеки ответствовали ему, что хотя они и отошли от него во время явления кометы; однако может совершенно надеяться на их ревность к его услугам: взаимно и они уповают с своей стороны, что и он не переменился к ним, и что всегда будет [426] их защищать; в чем они толь наипаче имеют нужду, понеже видят, что не можно надеяться на обещания брата его Шариф-Магамет-Султана, который с природы толь не постоянен, что хотя бы они и хотели пристать к его особе, однако всегда бы опасались, чтоб когда не привратился к Туркманской стороне во время нужды. Но сего всего они от него не боялся, потому что им довольно известна его твердость. В прочем пусть изволит отправиться к Туркманнам, ежели его они еще будут призывать; а что может быть благонадежен, что они все к нему прибудут когда придет время. По немногом от того времени, прибыл паки Туркманнской депутат к Абулгачи-Султану с сею ведомостью, что брат его Исфандиар-Хан уведомившись, что Туркманны призывали его к себе, испужался и ушел в Гассарассап бояся нечаянного нападения от него. Тогда Абулгачи-Султан с 5 или с 6 человеками отправился прямо в Хаюк, куда тотчас пришло к нему много людей со всех стороне. Два месяца спустя после того, уведомился, что брат его Шариф Магамет-Султан, помирившись с [427] Исфандиар-Ханом, прибыл в Гассарассап, и что она хотят обратит все свои силы противу его. По силе сей ведомости, Абулгачи-Султан тотчас вышел в поле со всем войском, сколько у него ни было; и когда обе армии сразились, то Абулгачи-Султанова получила победу. Сие принудило обоих братов приступить к мирному заключению. По шести месяцах от того времени, когда Абулгачи-Султан был в Хаюке, где обыкновенно пребывал по своем возвращении в Харассмскую землю, и не помышлял ни о каком вероломстве от своих братов, тогда они нечаянно осадили город с войском; а к ним пристали все Туркманны живущие около тех месте, так что было у них войска больше 15000 человек, вместо того, что Абулгачи-Султан имел токмо 600 человек. Однако для сего не потерял бодрости и защищал себя толь сильно, что наконец принудил их отойти прочь с великим уроном. По их отшествии отправил 40 человек к Гассарассапу, которые убивши несколько человек на границах земель сего города, возвратились с великим множеством скота, который там взяли. [428] Но Исфандиар-Хан уведомившись о том, послал за ними в погоню Шариф-Магамет-Султана с несколькими людьми. Тогда люди Абулгачи-Султановы видя, что за ними была погоня, послали тотчас в Хаюк требовать помощи. Абулгачи-Султан отправил немедленно к ним в помощь 100 человек. Командующий над сими людьми встретившись с теми при одной деревне Хаюкских земель называемой Султан-Бах, которая недалеко от сего города, в самое то время, как Шариф-Магамет-Султан хотел на них напасть, восприял намерение препроводить полегоньку к городу с их добычею, а сам быть позади для сопротивления неприятелям. Шариф-Магамет-Султан видя, что корысть у него уходит, послал требовать помощи к Исфандиар-Хану, а ожидая оные нападал на людей Абулгачи-Султановых беспрестанно, дабы чрез то как наивозможнее остановить их. Исфандиар-Хан когда послал к нему знатную помощь, и Абулгачи-Султан и сам прибыл к своим с наивящшею частию военных людей, которые были в городе Хаюке. И как оба брата сразились, [429] то Абулгачи-Султан принудил войско Шариф-Магамет-Султаново к бегству, и гнался за ним до самые главные Исфандиар-Хановой армии. Потом учинили новый мирный договор, и каждый возвратился в обыкновенное свое пребывание.

Несколько времени спустя, Исфандиар-Хан велел побить близ города Кагма 800 человек из главных Усбеков с их женами и детьми, которые шли из великие Бухарии в землю Аралл ²⁸⁹; а при семе случае звал [430] своих двух братов к себе будто для того, чтоб поставить на мере то, что касается до Усбеков. Тогда [431] присоветовал брату своему Шариф-Магамет-Султану поехать в землю Аралл к Усбекам, однако казаться, что, будто сам собою туда приехал и без ведома Исфандиар-Ханова. На другой день по отбытии Шариф-Магамет-Султановом, многие из главных Туркманнов прибыли к нему весьма рано по утру, дабы с ним переговорить о сей посылке. Исфандиар-Хан им клялся, что то всеконечно без его ведома брат его предприял сие путешествие; однако не весьма трудно было догадаться, что сие дело имеет свое начало в хитрости Абулгачи-Султановой. Таким способом приведши их в гнев против своего брата, объявил им, что Усбеки великие Бухарии пришли жить в землю Аралл по призыву [432] Абулгачи-Султанову; и то всеконечно для того и призвал их, чтобы потом употребить против Туркманнов; также еще, что подговорил и брата его Шариф-Магамет-Султана поехать к Усбекам, которые поселились в земле Аралл, дабы там приготовил лес, под которой сам приехав подложит огонь. Понеже сие все им показывает, что имеет злой умысле противу их: того ради Исфандиар-Хан думает, что при сем случае сие токмо осталось делать, то есть, чтоб поймать самого Абулгачи-Султана, и желает слышать их мнение о сем. Когда сие Исфандиар-Ханово предложение было подтверждено от всего собрания; то тотчас велел запереть ворота в замке, и взять под караул Абулгачи-Султана, который не токмо не защищал себя от толь многих людей, имея токмо при себе с 5 или 6 человек, но еще и спал сном глубоким, когда его пришли брать под караул. Потом Исфандиар-Хан сам поехал с братом своим, чтоб его проводить в Персию; а когда прибыл в Яурсурди, то отдал его в руки губернатору сего города приказав послать его под крепким [433] караулом в Персию. Губернатор города Яурсурди не смея никому поверить своего колодника повез его сам в Гамадан ²⁹⁰, где Персицкий Шаг-Сефи, которой государствовал на Персицком [434] Престоле ²⁹¹ после Шага-Гиабас-Маси, был тогда. Сей Принц велел тотчас его отвез в Испаган ²⁹², где [435] приказал ему дать самый изрядной дом, да 10000 танг в год на росход. Однако совсем сим весьма его крепко караулили, дабы не нашел какова случая убежать.

Абулгачи-Султан живши в таком состоянии 10 лет, наконец предложил трем своим слугам, которые всегда были оставлены при нем, что ежелиб они хотели быть ему верны, то бы не отчаивался найти способ убежать. Тогда они ему все трое кленулись, что ни чего больше не желают, как токмо чтоб возвратиться в свое отечество, и что в них найдет всегда непоколебимую верность. Будучи безопасен с сей стороны Абулгачи-Султан, которой уже все примыслил для исполнения своего намерения, велел призвать к себе того человека, который у него был в тот день на [436] карауле, и который от некоторого времени был ему дружен за многие подарки. Приказав ему взять ту лошадь, которая ему дана на поварню, и отвести ее к мяснику, дабы ее убил, и прислал бы все вычищенное мясо в дом, - притом говорил: вот 1000 танг, которые тебе я дарю, поди купи себе хорошую невольницу, я тебе даю позволение пребыть с нею ночь, а завтра ты меня о том уведомишь. Сей человек пошел в великой радости с тою суммою денег, и с помянутою лошадью, но Абулгачи-Султан пошел под вечер с тремя своими слугами, и взял 8 лошадей в некоторой ближней конюшне, да и привел их полегоньку в свой дом. Потом обрил себе бороду, также и трем своим слугам ²⁹³, а при [437] начатии ночи, когда все спали, велел надеть лучшую свою одежду одному изо своих слуг, который умел говорить по Турецки и по Персицки, потому что он долженствовал показывать лице господина. Переодел также и другого слугу в такое платие, которое казало, что некто из первых слуг мнимого того Персицкого господина. Третьему дал приличное платье обыкновенному слуге, а сам нарядился в конюха. В сем уборе повели они лошадей с двора, и седши на них в полночь, когда в бубны били по обычаю, прибыли точно к городским воротам в то самое время, как лишь только отворили. Продолжали они свой путь благополучно до Бастама, чрез который переехали под вечер без [438] всякого противного случая; но по другую сторону сего города три из их лошадей не могли больше бежать; того ради принуждены они были остановиться при некоторой деревне, которая была на их пути. Абулгачи-Султан уведомившись от некоторых людей которые там мертвого погребали, что та деревня называется Боиш, а жители Сагиты, дал 10 танг одному из них, приказав ему, чтоб купил овса в деревне, и уведомился бы, что не захочет ли кто из крестьян обменить три лошади, которые у него не могут от великого жиру снести безмерного труда. Когда сей человек пошел исполнять повеленное, тогда тотчас Абулгачи-Султан за ним же следовал с своими людьми. Тот, которой был в лице господина, при входе в деревню сел на ковер, который для него послал оной человек, которому они дали деньги, при своих воротах, а один из слуг всегда стоял позади его для услуг. В то время один из них держал лошадей. Когда Абулгачи-Султан вшел в деревню, чтоб обменить трех присталых лошадей; то собралось около его больше 200 человек, так что сие [439] показывало некоторый род ярманки. Обменил тотчас две лошади; но один старик в 70 лет с долгою седою бородою, который по случаю там был между прочими, начал приходить в подозрение от того, что Абулгачи-Султан спрашивал у Сагита, у которого они с коней слезли, прямые дороги в деревню Маги, которая никому была незнаема кроме жителей сей деревни: ибо выежжая из Бастама, можно ехать по двум разным дорогам, то есть по большой и по прямой дороге, которая переходя прямо чрез горы, совокупляется с большою дорогою чрез два дни езды оттуда. Старик рассудивши вопрос Абулгачи-Султанов, говорил другим мужикам: друзья! это не даром, что сии люди спрашивают прямые дороги в деревню Маги, которую один из десяти наших крестьян на силу знает. Я думаю, что может быть Узбекской Султан, которого наш Шах держит под караулом, нашел способ спастися, бежит знатно в Самаркант. И буде сие так; то не ложно погонятся за ним, и прибегут к нам сего дня, или завтра. А тем людям, которые обменят ему лошади, весьма [440] худо будет тогда. Того ради я советую, чтоб его задержать, и отвесть в Бастам; а по крайней мере, не меняйте ему лошадей. Сие слыша Абулгачи-Султан, которой совершенно разумел той земли языке, ответствовал ему: старичок! я слышал чрез долгое время нерассудительные твои разговоры, не говоря ни слова. Но понеже мне не возможно стало терпеть больше, слыша твое дурачество; то надобно, чтоб я тебе сказал, - кто мы. Мы принуждены искать прямые дороги для того, что Шаг не давно получил ведомость с Хорассанских границ, что Чагатаи ²⁹⁴ пришли и осадили город [441] Кандагар, и когда напали они на земли города Баста ²⁹⁵, то наше войско, которое на сих границах сразилось с ними, и побеждено от них. Того ради посылает повсюду указы, чтоб войско наше собиралось для [442] сопротивления неприятелям; указывая ему в тож самое время того, который был в лице господина, говорил ему: знаешь ли ты сего господина, который там сидит? он есть из Черкасского народа, и называется Магамет-Кули-Бег; а я родился в Испагане в том месте, которое называется Гасана. Я лишился моего отца вскоре по моем рождении; но мать, моя еще жива. И как она уже весьма стара ныне; то она мне говорила, когда я отправлялся с сим господином, которому я служу уже три года: сын! ты можешь припамятовать, что один человек из деревни Маги учился 20 лет здесь в Испагане, и что чрез все то время пил и ел в моем доме. От того самого времени, как с нами разлучился, мы всегда получали от него ведомости; а ныне, уже тому с пять лет, он больше не пишет. Того ради я желаю, чтоб ты съездил в ту деревню, и уведомился бы, еще ли он жив, и для чего к нам больше не пишет. Буде умер, то ты поминай его душу в молитвах твоих; ежелиж ты неучинишь того, что я тебе приказываю при сем случае, то я тебя проклену. Сие слыша, принудил я [443] прозбою моего господина, чтоб сею поехать дорогою. Сия то есть причина, для которые спрашиваю я прямые дороги. Тогда все которые выслушали Абулгачи-Султана, ответствовали единодушно: что ты говоришь, то правда. Сей человек для того к вам больше не пишет, понеже, когда лошадь под ним пристала, то он себе переломил ногу, от которого нещастия лежал два года. Называется Мулга-Шах-Алы, и весьма добрый и благочестивый человек. Он нам часто сказывал, что будучи в Испагане для своих наук, жил у одной старушки, у которой токмо один сын был. Сие изъяснение принудило старика молчать, хотя он и не оставил первого своего мнения. И так пошел к слуге надзирателя над деревнею, и говорил ему: возми лошадь, и скажи поди твоему господину, что есть здесь беглецы, которых ежели возмет, то очень изрядно сделает. Сей слуга пришед к Абулгачи-Султану в самое время, как обменивал третию лошадь, хватал его два раза за пояс, говоря: вор, куда ты хочешь бежать? Тогда Абулгачи-Султан обратившись, спрашивал у него без всякого смятения, в правду ли ему [444] так говорит, или шутя? Но тот ответствовал, что то весьма в правду. Тогда Абулгачи-Султан говорил ему: знать, что тебе тяжко носить свой нос. Знаешь ли ты моего господина, который сидит при входе в деревню? Он есть Магомет-Кули-Бег, брат Юссуфа наизнатнейшего вельможи при Шаховом дворе. Поди и поговори с ним о сем; ежели тебе не отсечет носа тотчас, то ты скажешь, что я солгал. В то самое время видя, что ехали по полю, на некоторое расстояние от деревни, две телеги, покрытые со многими верблюдами, на которых были вьюки, прибавил и следующее: мой господин не имеет наследников, а жена его долго у него просила, чтоб ее отпустил странствовать в городе Мешед ко гробу святого человека Имам-Алы-Уси-Риза, дабы увидеть, что не может ли она чрез его предстательство возыметь детей. Того ради намерился повезти ее с собою ныне. А показывая перстом на телеги и на верблюды говорил ему: видишь ли ты их? в сей покрытой зеленым телеге сидит жена моего господина, а в другой покрытой желтым сидит одна из ее другинь. Того ради ты учинишь [445] очень изрядно, когда станешь тихо говорить, чтоб не услышал дураческих твоих разговоров: ибо ежели хотя мало что услышит, то тебя тотчас пошлет в Бастам, и велит тебе там отсечь нос и уши. Тогда сей слуга треплючи его легонько по плечу, просил его, чтоб замолчал: ибо что ни говорил ему, то было все в шутках. Потом принес ему целое блюдо смоквей в подарок, и просил у него прощения за прошедшее. Абулгачи-Султан обменив между тем третию свою лошадь, и разведав довольно о пути, отправился тотчас из сей деревни с мнимым своим господином. Поспешая в великой скорости перебежать за Хорассанские границы, наконец прибыл благополучно близ Кара-Кума ²⁹⁶ в некоторое место, где нашел две разные дороги, рассудивши, что по одной из сих дорог надлежит ехать [446] в Манкишлакскую землю, а по другой к горе Куран, намерился, вместо того, чтоб ему далее бежать по полям, как то делал по то время, дабы не со многими встречаться людьми, въехать в самую первую деревню, которую увидит на пути, дабы там о всем уведомиться. Потом добежав до некоторой деревни, в которой жили Туркманны, а он того не знал, спросил у одного детины, которого он увидел при пути, какие бы люди жили в той деревне. Детина ему ответствовал: мы Килилазаки. Тогда Абулгачи-Султан говорил ему: как вы зашли сюда? потому что вы принадлежите к Манкишлакской земле. На то ответствовал ему детина: то правда; но Каллмаки нас выгнали из наших жилищ уже тому три года; того ради мы пришли жить сюда, и токмо что сим годом построились мы здесь. После сего Абулгачи-Султан спрашивал у него, кто им соседи; а детина ему сказал о пяти, или о шести Туркманнских фамилиях из поколения Ирсари знаемых Абулгачи-Султану, которые не далеко жили оттуда. Абулгачи-Султан весьма обрадовался, что чрез изъявление оного [447] детины видел, что уже выбежал из границ Персицкие державы, и так пошел прямо в деревню. Там когда о себе объявил жителям; то они его приняли с великою радостию, а по их прошению намерился у них пробыть целую зиму. Но в начале весны отправился к Туркманнам от поколения Така, которые живут к берегам реки Аму при горе Куран. У сих последних жил два года целые, а оттуда отправился в Манкишлакскую землю, где не нашел больше 700 фамилий, которые были подчинены Каллмакам. Каллмакский Хан ²⁹⁷ уведомившись о прибытии Абулгачи-Султановом в [448] земли его державы, послал к нему тотчас одного из главных своих офицеров с прозьбою, чтоб пожаловал к нему. Абулгачи-Султан прибыл к нему по той прозьбе; а Каллмакский Хан принял его очень изрядно, и вел его со всякою возможною отменою от прочих чрез целой год, который он у него весь пробыл. Потом как Абулгачи-Султан восприял намерение отправиться в Ургенс; то его отпустил с засвидетельствованием великие дружбы и почтения.

О государствовании и о смерти Абулгачи-Хановой.

В лето 1053 называемое Гилан, то есть змий (лето благ. 1643), когда Абулгачи-Султан прибыл в Ургенс, то Туркманны по шести месяцах объявили его Ханом в земле Аралл близь устья реки Аму в море Мачандеран. Сие случилось в лето 1054 называемое Кои, то есть овца (лето благ. 1644). Шариф-Магамет-Хан брат его, умер в лето 1052 (лето благ. 1642). Имам-Кули-Хан великие Бухарии, также в то [449] время умер; а брат его Надир-Магамет-Хан восприял скипетр по нем. Исфандиар-Хан, которой умер еще в лето 1044 (лето благ. 1634), оставил двух сынов, из которых один назывался Ишан-Султан, которые владели Хаюком, и Гассарассапом. Абулгачи-Хан видя, что утвердился во владении городов Ургенса и Уасира, понуждал Туркманнов, которые жили в державе Принцов его племянников, чтоб они ему поддалися; но, они весьма того учинить незахотели, и отдалися в покровительство Надир-Магамет-Хану великие Бухарии, послав Ашраф-Султана молодшего сына Исфандиар-Ханова ко двору Персидского Шаха, дабы его там воспитать. Тогда Абулгачи-Хан посылал дважды разорять жилища Хаюкских подданных; а Надир-Магамет-Хан поставил коммендантов и ввел добрые гарнизоны в городы Хаюк и Гассарассап, а вдову Исфандиар-Ханову и с старшим ее сыном послал жить в землю Кански. Потом когда отдал правление сих двух городов и земель принадлежащих к ним со всеми доходами внуку своему Касим-Султану, сыну старшего своего сына; то Абулгачи-Хан восприял [450] намерение там его посетить. Того ради посадивши в суда свою инфантерию под вечер в земле Аралл, приказал ей итти в верьх по реке Кгесилл до мосту Таш-Купрук, а сам Следовал за нею сухим путем с своею кавалериею. Прибывши к назначенному месту, взял самое малое число Инфантерии, которая вышла из судов, а кавалерии своей приказав ожидать на том месте остальную инфантерию, сам пошел к одному городку, которой недалеко от Хаюка, называемому Кандум, куда прибыл на самом рассвете. Переправившись чрез ручей, который был между им и Хаюком, спрятал 180 человек из своих людей по левую руку от себя в некоторой долине с 80 человеками стрелков из огненного оружия. Потом прямо пошел к городу приказав своим, чтоб они отнюдь не стреляли, пока неувидят что сам выстрелил ²⁹⁸. [451] Неприятели увидев, что было войско Абулгачи-Ханово близ города, учинили на него вылазку с 1000 человек, между которыми было больше 700 человек в панцырях, а у него во всем войске не было таких больше пяти человек. Абулгачи-Султан ни мало не оробев от великого числа неприятелей, привлек их очень хитро к тому месту, где он их хотел иметь. Тогда пошел на них храбро, а стрелки из огненного оружия так их приняли жестоко на 20 шагов расстоянием, что когда они многих из них положили; то неприятели убавили много от первого своего жару. Но те, которые были спрятаны в долине, как в тож время на них с боку напали, то они смялись, и побежали к городу; а Абулгачи-Хан, у которого токмо была инфантерия, не гнался за ними. И как после сего действия [452] неприятели токмо запершись сидели в городе; то Абулгачи-Хан возвратился оттуда к Паш-Купрук, а разоривши многие деревни около Ханжа, разослал свое войско по квартирам.

Объявляется читателю, что токмо по сие место написал Абулгачи-Хан сию книгу: ибо когда его не допустила болезнь окончать ее совершенно, то он положил сие дело при смерти на сына своего именем Ануша-Магамет Баядур-Хана, который исполняя повеление отца своего, прибавил к ней следующее.

Несколько времени спустя, Надир-Магамет-Хан призвав к себе внука своего Касим-Султана из Хаюка, послал одного из вельмож именем Якупа в Гассарассап, чтоб ему быть губернатором над всем тем, чем он владел в земле Харассм. Тогда Туркманны, которые жили в Хаюке, и около тех мест, ушли все в землю Тархан. Между тем Надир-Магамет-Хан был низвержен с престола чрез подданных своих вельмож, для того что с ними жестоко весьма поступал, а на его место [453] возведен сын Абдуласис-Султан. Уведомившись о сей премене, Абулгачи-Хан отправился в Хаюк в лето 1056 называемое Таук, то есть курица (лето благ. 1646), где ему никакой не было трудности завладеть оным. После чего, велел объявить, что все Туркманны, которые оставили свои жилища ради прошедших смятений, могут свободно возвратиться; а он им дает свое слово, что никогда не будет мыслить впредь о их бывших преступлениях. По сему обнадеживанию, оные из Туркманнов, которые рассеялись в той земле по другую сторону Гассарассапа послали к нему трех из своих глав, которые назывались Юссум-Баядур, Дин-Магамед-Онбеги, и Урусс-Онбеги с 8 человеками других депутатов из своего корпуса с таким представлением, что они его древнейшие слуги, и что они никогда не поддавались другой власти от того времени, как они ему обещали быть верны по возвращений его в великую Бухарию. Того ради могут они не без причины уповать, что он их примет в свою милость. Тогда Абулгачи-Хан велел дать такой ответ, что идет в Гассарассап, чтоб его взять во [454] владение, куда все Туркманны, которые их послали депутатами, могут к нему притти для засвидетельствования ему верности и почтения. Отправившись потом в Гассарассап, велел свои палатки поставить вне города; а когда по его повелению все Туркманны туда пришли; то он им велел сказать, что понеже завтра хочет учинить великой пир; того ради желает, чтоб они прислали на его поварню при сем случае доброго молока и всякого скота. Сие когда они исполнили по его желанию; то он их угощевал весьма богато: но под вечер велел их всех убить числом 2000 человек Пославши разорять все их жилища сам возвратился в Хаюк. Абулгачи-Хан не удоволился тем, что истребил сих Туркманнов, еще пошел в месяце Джамали-Эвел, в лето называемое Ит, то есть собака, с нескольким войском в землю Тархан ²⁹⁹, для [455] сыскания Туркманнов, которые оставили Хаюк по отшествии Касим-Султана. Когда прибыл в землю Тархан, то большая часть из них ушла в землю Бума-Буринак ³⁰⁰, а прочие все были порублены. После чего разорил их жилища, да и возвратился в Хаюк. Когда Абулгачи-Хан в лето Чикчан, то есть мышь, вступил в землю Бума-Буринак, чтоб выгнать из нее Туркманнов, которые туда убежали из земли Тархана, тогда сии не зная куда деться, послали жен своих и детей в землю Аралл, а сами окопались в развалинах старых стен, имея у себя командира одного из своих глав называемого Гаджар-Ходжа, с таким намерением, чтоб продать дорого свою жизнь. Но Абулгачи-Хан нашед их в таком состоянии, учинил им некоторые предложения о мире. Но они, понеже не смели ему в том поверить, взяли намерение вытти из своих оборон пехотою, и броситься [456] так, как делают отчаянные люди на Ханское войско. Однако так были приняты, что ни един не ушел из них. На другой день после сего действия Абулгачи-Хан отправил нескольких из своих людей в землю Аралл, для сыскания жен и детей Туркманских, которые и лишены жизни были; а сам возвратился в Хаюк. В лето Сигир, то есть корова, некто Каллмакский вельможа Курлаутского поколения ³⁰¹, пришед с нескольким войском в Кагт, побил там много людей, и взял великое число жителей сего города в полон. После того не много времени спустя, другой знатный Каллмак Торгаутского поколения ³⁰² именем Боян, когда приехал в Харассмскую землю торговать, а с ним многие другие купцы, то Абулгачи-Хан оставил их спокойно окончевать свое [457] купечество, но в 15 день по их отбытии погнался за ними, и догнавши Ариэр-Гардию их на границах земли Югурук-Баш ³⁰³, побил ее всю совершенно. После сего остановившись на несколько часов в сем месте, чтобы дать время своим людям к разделу добычи, и чтобы кони отдохнули, погнался за всем их войском. При его приближении Каллмаки видя, что им не возможно от него спастися, восприяли намерение ударить на него устремительно. Но когда их командующий Боян был поранен в плечо при начатии сражения, а прапорщик в тож время взят в полон то пришли они в смятение, и побежали все и с командующим, оставя все свои вещи в корысть Абулгачи-Ханову войску. Потом сей Принц возвратился в свои [458] области. Главный над Туркманским поколением называемым Баирачь, именем Ади, был всегда неприятель Абулгачи-Хану, то восприял намерение в лето Таушкан, то есть заяц, пойти наказать Туркманнов сего поколения, а главного их умертвить. Для того отправившись с нескольким войском к реке Курган, около которые поколение сие имело свои жилища тогда, разорил до основания все Баирачские деревни, которые ему попались. Но деревня, в которой жил глава их Ади, так была укрыта, что Абулгачи-Хан употребил вотще многие дни на ее искание. Однако, понеже разорил все Баирачские жилища около тех месте, то его люди такой возымели голод при сем случае, что отдавали лошадь за малый хлебец. Сие дало причину многим отстать от его войска. Напоследок некто купец из Туркманского поколения Така именем Аванаш, попался в руки некоторой части войска Абулгачи-Ханова; то как сей человек знал все дороги, чрез которые надлежало доходить к оной деревне, для того что в ней часто бывал с товаром, привел туда Абулгачи-Хана и его войско. И как [459] Ади начал себя защищать, то был убит из ружья при сем случае, а деревня его до основания разорена. После сего Абулгачи-Хан возвратился в место обыкновенного своего пребывания. Имея всегда намерение привесть Туркманнов в толикую слабость, чтоб уже они впредь не могли так способно возмущаться, отправился в лето Гилан, то есть змий, наказать Туркманнов из поколения Гемергемилли. В том же походе возымел случай наказать и Сарикское Туркманское поколение, не говоря о многих других походах в разные случаи противу Туркманнов, которых и сам не помнил, для того что они не великие были важности. В лето Лу, то есть крокодил, трое Каллмакских вельмож называемые Мерган-Таиша, Охчутаба и Тогулл напали с своим войском на земли Гассарассапа, и разорили там до основания одну деревню называемую Юсдус. Потом уведомившись, что много было скота в некоторой другой деревне Дануган, отправились также и туда, а получивши там великую добычу состоящую как в невольниках, так и в скоте начали думать, чтоб возвратиться. [460] Абулгачи-Хан уведомяся, что много было Каллмаков на границах, не зная, что они нападали на его земли, прибыл между тем в Гассарассап, с таким намерением, чтоб поехать в великую Бухарию. Но бояся, чтоб Каллмаки не употребили в свою пользу отсудствие его, и не напали бы на его области, пременил намерение, и послал одного курьера к Абдуласис-Хану великие Бухарии с таким объявлением, чтоб хранил себя, потому что разъежжают многие Каллмаки на границах, и разоряют все везде, где что ни найдут. Сей курьер отправившись исполнить Ханское повеление, и на переплаве чрез реку, которая была на его пути уведомился, что трое помянутых Каллмакских вельмож возвратились действительно с знатною добычею, которую они взяли у подданных его государя. Услыша сию ведомость возвратился оттуда с великою скоростию, и прибыл по десяти днях своего отезда с сею ведомостию к Абулгачи-Хану. Абулгачи-Хан тотчас сел на коня и погнался за ними со всем войском, сколько оного мог собрать в скорости, хотя офицеры всячески его от того отвращали, [461] говоря, что весьма не может достичь Каллмаков, у которых уже 10 дней впереди, как они пошли. Однако Абулгачи-Хан бегучи день и ночь, чтоб наверстать на то, чем его Каллмаки упредили, наконец настиг Ариэр-Гардию их при горе Ирдер ³⁰⁴, и смявши их тотчас, некоторых побил из них, а других взял в полон; но большая часть спаслася бегством. Потом уведомившись от пленников, что и все Каллмаки не толь были, далеко, чтоб не мог их достичь, того ради побил всех пленников, чтоб не было ему затруднения от них в пути, погнался тотчас за их товарищами. Каллмаки видя, что он набегал, а не хотя с ним сразиться разделились на три части, и побежали чрез три разные дороги. Но Абулгачи-Хан не переставая за ними гнаться, наконец догнал Охчутабу и Тогулла, двух Каллмакских вельмож в земле Сегери-Рабат ³⁰⁵, где они [462] толь крепко оградились, что ему не возможно было сбить их защиту. Но как с другой стороны Каллмаки так же не смели вытти для продолжения своего пути; то послали всю добычу, также луки и стрелы свои к Абулгачи-Хану, прося его покорно, чтоб их простил за разорение двух помянутых деревень, для того что они не ведали, что оные были его державы. Их намерение было напасть на великую Бухарию, а что они пришли на его земли, то они сбились с дороги. Они ему клятвою обещаются, что не токмо не будут ходить впредь на его земли для учинения вреда, но еще ежели они когда и уведомятся, что некоторые вельможи их народа вооружатся против его, то они его тотчас уведомят о сем и будут ему помогать противу их в нуждный случай. Тогда Абулгачи-Хан рассудивши, что Каллмаки сего поколения никогда никакова не делали беспокойства подданным живущим в его областях в прошедшие времена, отослал к ним назад все их оружие, и позволил им возвращаться к себе спокойно. По возвращении своем, Абулгачи-Хан определил Ядигар-Инака, который был по [463] то время командиром в Гассарассапе ³⁰⁶ первым вельможею своего двора, и наградивши его многими подарками взял с собою в Хаюк, и назвал его Ядигар-Аталык. После сих разных походов, Абулгачи-Хан восприял намерение препровождать оставшиеся свои дни в покое и учредить внутренние дела своих областей, когда Субган-Кули-Хан города Балка прислал к нему посла с таким предложением, что понеже у него нет ни отца, ни брата; то прибегает к нему как к отцу, или брату в сем затруднении, в которое его привел Абдуласис-Хан великие Бухарии, который пошел в поход, чтоб взять город Балк, и чтоб его умертвить самого законного Хана; а в заключении, весьма его просит, чтоб восприял оружие, и стал бы на него против [464] Абдуласис-Хана ³⁰⁷. Абулгачи-Хан рассуждая, что Субган-Кули-Хан был ближний его сродник, потому что за ним была племянница его, дочь Шариф-Магамет-Ханова, и припомнив в тож время о нарушении верности, каково Абдула-Хан великие Бухарии учинил прежде Принцам потомства Акаттаи-Ханова, дядям своим и ближним сродникам умерщвляя их бесчеловечно вызвав обманом и ложными обещаниями за город Уасир; рассудил за благо помощь подать Субган-Кули-Хану, и дошед в лето Кои, то есть овца, с добрым корпусом [465] войска до провинции Когертлик ³⁰⁸, которая лежит на границах великие Бухарии, отправил одного из своих Офицеров называемого Бик-Алы-Инак с корпусом состоящим в 1000 человеках выборных людей под город Каракул принадлежащий к великой Бухарии, а сам пошел брать город Сиунч-Бала, который совершенно разорил с 30 или 40 деревнями стоящими около того города. Потом возвратился в землю Когертлик, куда по трех днях и Бик-Алы-Инак пришел к нему с своим войском разоривши город Каракул. Абулгачи-Хан отправился потом в Хаюк для исправления домашних нужд, а возвратившись по немногом от того времени на границы великие Бухарии, напал в тот же год вторично на земли державы Абдуласис-Хановой. При сем случае пошел сам под Каракул, который паки разорил, усмотрев, что великое число жителей [466] сего города возвратилось в него по отступлении его войска. Оттуда, когда пришел в землю Гордиш ³⁰⁹, то вельможи, которые управляли дела на сих границах в небытность Абдуласис-Ханову, потому что он был тогда в городе Карши ³¹⁰, который был также его державы, встретили Абулгачи-Хана с 15000 человек; однако он разбил их совсем, так что едва спаслися 1000 человек, из которых когда большая часть ушли в город Каракул, то [467] Абулгачи-Хан и туда за ними пошел. Убивши из них некоторых там, а других взявши в полон, велел сжечь небольшое число домов оставшихся в сем городе. Потом возвратился в свои области. В лето Бичин, то есть обезьяна, Абулгачи-Хан пошел брать город Чарджуй, в великой Бухарии, и разорив оный совсем, также и лежащие места около сего города, возвратился в Хаюк. В лето Таук, то есть курица; Абулгачи-Хан вступивши паки в великую Бухарию в начале весны, пошел разорять провинцию Яичи ³¹¹, которая распространяется от города Каракула, до города Нерсем, и взявши там великую добычу возвратился на свой границы с многим числом невольников. Тогда Абдуласис-Хан с Касим-Султаном шли с великою армиею к земле Когертлику, чтоб ему воспрепятствовать. Но уведомившись об Абулгачи-Хановом возвращении [468] на границы Харассмские земли, побежал оттуда с толикою скоростию, что у многих его людей лошади пали, хотя никто за ним не гнался. Между тем Абулгачи-Хан возвратившись из Хаюка, куда он ездил после как отошло неприятельское войско, учинил в тот же год второе нападение на великую Бухарию, и взявши город Кармина ³¹² велел оный разграбить, да и возвратился оттуда с великою добычею и со многими пленниками. Но на возврате переправившись чрез реку, которая была на его пути, по мосту там найденному, велел поставить палатки по ту сторону реки, и думая что был безопасен на том месте, повелел, чтобы всех верьблюдов и работных лошадей, также и всю взятую скотину, словом весь армейский багаж отправили в поход в полночь, а за ними бы и вся армея пошла на рассвете. Потом спал весьма спокойно, [469] имея токмо при своей особе обыкновенную свою стражу 100 человек, хотя его армея и состояла в 25000 человек. Назавтрее по утру, несколько часов после того, как его армея пошла, один из первых его Офицеров именем Ходжамбирди-Аталик вшел в его палатку, а видя что они еще спал глубоким сном, говорил ему: встань Государь, время ли спать теперь здесь? но Хан ему ответствовал: кого мне здесь бояться? потому что мы не слыхали ни о каком неприятельском войске во всей сей провинции. В то самое время уведомляли Абулгачи-Хана, что появляется неприятельское войско по ту сторону реки. Подлинно, что то был Абдуласис-Хан, который шел со всею своею армиею. Ибо один нищий, который сидел при большой дороге, когда Абулгачи-Хан шел к городу Кармина, и которому Хане еще дал и милостыню, пошел к Абдуласис-Хану, после как Абулгачи-Ханова армея прошла, и сказал ему, что сей Принце пошел с армиею состоящею в 25000 человек брать город Кармина; чего ради Абдуласис-Хан пошел в ту сторону со всею своею армиею. Абулгачи-Хан [470] видя, что неприятели идут к нему, отправился полегоньку к своей армее, которая переправлялась чрез болотный ручей, и едучи отдал приказ командующим над своим войском, чтоб они скоряе переправляли армейский багаж, а войско остановили по сю сторону ручья. Между тем вся неприятельская армея числом больше 60000 человек, шла за ним в скорости; а 1000 человек конницы, все в панцырях, отставши от всей армеи, в перед за ним гналися. Тогда Абулгачи-Хан нашед некоторое уское место, которое было пред ним, слез с лошади, и велел тож учинить 100 человекам из своей конницы, которые его охраняли, дабы им быть в лучшем состоянии употреблять свое оружие, и в то самое время повелел тому, который нес знамя ³¹³ [471] поспешать скоро к своей армее, из которые большая часть переправилася уже чрез ручей, и затрубить в трубу, чтоб она возвратилась. Потом отправил Ядигар-Аталика с 30 человеками, чтоб оный напал на 1000 человек неприятельские конницы при входе того уского места; а он будет готов сам помогать ему с оставшимися людьми, буде ему трудно будет от них. Ядигар-Аталик исполнил его повеление с толикою храбростию, [472] что сперва в удивление привед неприятелей чрез добрый выстрел по них из блиска, так умел поступить с малою своею силою, то отходя, то наступая благовременно на неприятелей, что их не допускал к ускому тому месту по самое то время, как Ануша-Магамед-Баядур-Султан, сын Абулгачи-Ханов, которому токмо тогда было 14 лет, прибежали на помощь к своему отцу с 600 человек конницы, да с 300 человек пехоты позади. Тогда Абулгачи-Хан был уже в состоянии принять их хорошенько при выходе из того уского места. Но как между тем временем неприятельская армея возымела время подойти; то оные 1000 человек конницы, при помощи великого корпуса неприятельского, окруживши Абулгачи-Хана со всех сторон, всеконечно бы ему великой вред у чинили, ежели бы он не восприял намерения дать 400 человек выборных людей сыну своему Ануша-Магамет-Баядур-Султану с таким приказом, чтоб он прямо напал на правое крыло одного великого эскадрона, который пресекал дорогу их армии, а сам пойдет с 600 человек, которые у него остались, и нападет на левую сторону [473] тогож самого эскадрона. Сие было исполнено с таким хорошим успехом, что каждый с своей стороны проломив неприятельское войско, потоптал оное, и пришел щастливо к своей армии, которая уведомившись о Ханской напасти шла с поспешением избавлять его. Когда Абулгачи-Хан прибыл к своей армии, то тотчас ее послал под командою сына своего Ануша-Магамед-Баядур-Султана напасть на неприятельскую армею, которая начала уже появляться, и коль много войска его приходило, то всех посылал к сыну своему в помощь на право и на лево. Тогда сражение стало быть общее; билися долго с равным благополучием; но наконец молодая храбрость Ануши-Магамет-Баядур-Султана [который не смотря на то, что ему было в первой раз случиться на таковом торжестве, побивал всех, которые ему ни попадались] перетянула вески на сторону Абулгачи-Ханову: армия Абдуласис-Ханова была разбита, хотя и весьма ее больше было числом, и победительное войско гналося за нею до помянутые реки. Победа над неприятелями была толь велика, что великое число из них, [474] которые не могли добраться до мосту, потонуло в реке у а сам Абдуласис-Хан раненый был принужден переправиться чрез реку вплавь, дабы не попасться в руки победителю. Окончивши славно сей поход, Абулгачи-Хан возвратился в Хаюк, с великим числом полонеников, которых взял на сем бою у неприятелей. Когда прибыл в сей город то учинил великой пир для всех вельмож и главных Офицеров своих областей, и похваливши публично за храбрость, которую показал сын его на последней баталии, отдал ему город Гассарассап, и дал ему подданных по мере, для охранения оного города. В лето Ит, то есть собака, Абулгачи-Хан вступив паки в великую Бухарию пошел брать городе Вардансы ³¹⁴, и разоривши оной возвратился с великою добычею и пленниками в свои области. В лето Барс, [475] то есть тигр, возвратился он опять в великую Бухарию, и дошед до стен города Бухары, который есть столичной во всей той земле, велел разорить все деревни принадлежащие к сему городу. Потом стал пред воротами города называемого Намосга, который всегда заперт бывает кроме великих праздников, с таким намерением, чтоб его взять; но рассудивши потом, что не весьма будет славно, ежели он завладеет городом в Ханскую небытность, который был в Самарканте, и в то самое время, когда токмо были одни женщины, и Таджики, то есть, граждане ³¹⁵ в [476] городе. Того ради отложил сие до другого времени и возвратился в свои области с великою добычею и со [477] многими невольниками. Абулгачи-Хан дошед между тем до 60 лет, начал рассуждать, что уже довольно [478] пролил крови для удовольствования своей страсти, ко отмщению за Принцов своей фамилии, которые были умерщвлены чрез Абдула-Хана; и хотя коль ни выгодно было ему [479] продолжать войну против Абдуласис-Хана однако имел бы то делать противу своей совести, ежели бы еще хотел больше беспокоить сего Принца, который с ним был одного закона, будучи в состоянии полезнее употребить свое оружие противу Каллмаков и Персиан. Имея сие мнение послал послов к Абдуласис-Хану с предложениями о мире. И как Абдуласис-Хан не желал больше ничего, как токмо видеть конец толь нещастливой войне и избавиться как наискорее, и по возможности от такова неприятеля, который внес оружие и огнь до ворот самого его пребывания; то тотчас согласился с ними на мирные представления. А по объявлению каково учинили помянутые послы по возвращении в Хаюк Абулгачи-Хану о успехе положенного на них дела; восприял намерение жить впредь в доброй дружбе с Абдуласис-Ханом. Того ради призвав все свое войско с границ великие Бухарии, отослал оное к границам Хорасанские земли. Потом Абулгачи-Хан видя, что его области пользуются тишиною, уступил престол сыну своему Ануша-Магамет-Баядур-Султану с [480] таким намерением, чтоб препроводить оставшиеся свои дни в службе богу. Однако умер в кратком времени после того месяца Рамезана, лета 1074 (лето благ. 1663), называемого Таушкан, то есть заяц, государствовав 20 лет ³¹⁶.

Что же касается до меня Ануша-Магамет-Баядур-Хана; то я исправил и совершил сию книгу в Хаюке в лето 1076 называемое Гилан, то есть змий (лето благ. 1665). Сие я принужден был делать сам для того, что мало находится ученых людей в наших провинциях.

Комментарии

283. Нет больше бранного слова у всех Магометан обще человеку больше сего, как когда кто его назовет, что он другого закона, а не Мусулманского. И как жители земли Харассмские почти токмо одних Армян знают из Христиан и для того что они от времени до времени торгуют с ними; то не дивно, что имя Армянина употреблено здесь вместо бранного слова, так как имя Христианине употребляется у Турков каждой день.

284. Город Кагт стоит в Харассмской земле под 41 градусом, 45 минутами широты, на северном берегу реки Кгесселл близ границе великие Бухарии. Оной ныне весьма в бездельном состоянии, и к достоин никаково описания, кроме токмо что для того, что там переежжают чрез реку Кгеселл

285. Земля Хика есть небольшая Провинция Харассмские земли лежащая на полуденном берегу реки Кгесел на восток от земель города Тука, а на запад от земли Икчи-Кумани.

286. Понеже Туркманны первые обитатели, а Усбекские Татары последние победители Харассмские земли; то они непрестанно друг другу противятся. И как гордость пребывает также между Татарами, как и между другими народами в свете; то Принцы Татарские государствующего дому в сей земле удивительно употребляют в свою пользу оную взаимную ревность между Усбеками и Туркманскими Татарами, когда они ни захотят их поссорить, чтоб привлещи к себе одних, которых ни будь из них, буде они думают быть не довольны государствующим Ханом. От сего то по большой части происходят непрестанные смятения, которые всегда терзают Харассмскую землю.

287. Казачья орда есть часть Магометанских Татар; живет она в восточной части Туркестанские земли между реками Ембою и Сирром. Сии Татары много походят на Калмык. Возраст у них средней, но телом весьма плотны; лице широкое и плоское; цвет в нем очень смуглой; не большие но весьма светлые глаза., которые таковыж, каковы и Калмыцкие. Однако нос они имеют весьма изрядной, бороду густую, а уши как у всех прочих людей. Волосы стригут, которые у них весьма черны и жоски, на четыре перста от верьхней части головы, и носят круглые шапки на четверть аршина вышиною из толстого сукна ила из черные овчины с опушкою из зверей. Платье у них состоит в рубашке из бумажного полотна, в штанах из бараньих овчин, и в китайчетом бешмете: но зимою вздевают они долгой бараней тулуп, которой им служит вместо и постели летом. Сапоги у них очень тяжелы а сделаны из конские кожи так как кому захочется. Оружие их: сабля, лук и копье, ибо огненное оружие в малом у них употреблении и поныне, большая часть из жен Казачьей орды велики и статны, кроме того, что у них лице очень плоско и четвероугольно, к томуж и не неприятны. Одежду они носят почти такуюж, какую и Калмыцкие, кроме того, что у них шапки высокие и острые, которые они загибают на правую сторону, также и некоторой род башмаков весьма дурных. Сии Татары живут весьма на изрядных местах вдоль по реке Ембе, и при горах, которые разделяют Туркестанскую землю с Калмыцкими провинциями. Однако они не пользуются ими: ибо вся их мысль лежит к хищению, в чем состоит все их ремесло. Сей то ради причины пашут они токмо столько земли, сколько необходимо надобно им на свое содержание, чего всего весьма мало у них бывает, потому что их скотина и охота довольное им подают пропитание, а хлеб у них не весьма в великом употреблении. Никогда они не слезают с лошадей; а когда и не в походе, то все их упражнение состоит в охоте, оставляя в прочем попечение о своей скотине и о своих жилищах женам своим и невольницам. Лошади их очень не видны, но довольно сильны, и самые лучшие бегуны из всех Татарских лошадей, которые находятся на восток от Каспийского Моря. Не многие из них имеют недвижимые жилища, а живут по большой части в кибитках близ Калмыцких границ и реки Ембы, дабы им быть ближе и пользоваться случаями ко хищению. Татары Казачьей орды всегда бьются с соседами своими живущими на севере и на востоке, токмо что Усбекские Татары, которые так же Магометане, с коими они живут в добром обыкновенно согласии; и то для того, что принуждены так жить с ними. Зимою ездят с одной стороны к Калмыкам подданным Контаишевым, которые тогда прибегают к границам великие Бухарии и к другим местам в Зюйд от их земли, а с другой стороны нападают они непрестанно на Яицких Козакове, на Нагайских Татар, и на Калмыцкие поколения, которые подчинены Аюке-Хану: но летом часто переходят чрез Орловские горы, чрез которые весьма способно переходить близ источников реки Яика, и пробегают далеко в Сибирь на Вест от реки Иртыша. И как сии места наилучшие из всей Сибири; то принуждены чрез все лето жители из деревень и городков стоять на карауле вдоль по рекам Тоболе, Ишиму и Тебенде, дабы в состоянии быть противиться им во время нечаянного нападения. И хотя часто их бьют в сих набегах, также и оное, что они могут достать в добычу, не может сравниться с тем, что они могут получить чрез малый труд от своих земель, ежели бы так они прилежали к оным как надлежит, имея их толь плодоносные и изрядные: однако лучше им нравится обращаться в великих трудах и напастях, для своего пропитания чрез хищение, нежели прилежать к праведной работе и жить свободно. Продают они своих невольников, которых достанут в своих набегах, в Харассмской земле, или в великой Бухарии, где они всегда находят Персицких и Армянских купцов, а иногда а Индийских, которые токмо для покупки невольников и приежжают туда. Сие купечество отправляется свободно в сих провинциях, для того что великую получают прибыль от того Усбекские Татары. Сей то ради причины, то есть, - чтоб продавать невольников своих, Татары Казачьей орды имеют дружбу с Усбеками. У себя они очень мало оставляют невольников, кроме тех, в которых им нужда для хранения их скота. Однако берегут они обыкновенно про себя всех молодых Российских женщин и девиц, которых увозят они из Сибири, разве великая бедность приведет их к тому, что они их продают. Кара-Калпаки, которые живут в Западной части Туркестанские земли к берегам Каспийского моря, всегда верные союзники и сродники Татарам Казачьей орды, и ездят с ними обще по добычу, когда видят, что будет им великая прибыль в поле. Татары Казачьей орды имеют Магометанской закон; однако нет у них ни алкорана, ни мулл, ни мечетов, так что законе их весьма в малом состоит отправлении. Имеют они одного Хана, который обыкновенно пребывает зимою в городе Ташканте, а летом кочует при берегах реки Сирра и при Калмыцких границах; но их особливые мурзы, которые очень сильны, не весьма много оставляют власти Хану. Сии Татары могут вооружить на большой конец 30000 человек, а с Кара-Калпаками до 50000; токмо всегда они ездят конницею.

288. Поколение Катагунов произошло от Бокум Катагуна старшего из оных трех братов родившихся совокупно, о которых говорят Татары, что будто вдова Аланку внука Юлдус-Ханова родила их чудесным образом спустя многое время по смерти своего мужа.

289. Земля Аралл есть особливая провинция Харассмские земли лежащая к берегу Каспийского моря, которая распространяется от гор Абулхан и от севера старого устья северного рукава реки Аму, которая ныне пересохла, до границ Кара-Калпакских. В сей части Харассмские земли почти токмо одни живут Туркманны, которые там находят почти везде преизрядные кормные места своему скоту. Но обще провинция сия есть гориста, пещана, и неплодоносна. Называется она по Аральскому озеру, в котором соленая вода, а лежит оно в Харассмской земле в Норд от реки Кгеселл. Сие озеро, которое разделяет Аральскую землю от восточных провинций Харассмские земли, есть наивеличайшее озеро в северной Азии: ибо оно имеет больше 30 Немецких миль в долготу от Зюйда в Норд, а около половины в ширину от Оста в Вест, кругом которого будет больше 80 Немецких миль. Вода в нем безмерно солона; однако множество в нем тех самых рыб, которые находятся в Каспийском море. Ежели рассуждать по тому, что видимо, то не кажется, чтоб сие озеро имело какое сообщение с Каспийским морем; однако принимает оно в себя всю воду не токмо рек Сирр и Кгеселл, но еще и многих других рек не толь знатных, так что сии реки никогда не выходят из обыкновенных своих берегов, а однако нет никакова видимого канала, чрез которой бы могло оно выпускать из себя великое множество воды, которая в него входит из толь многих разных мест. Кара-Калпаки, которые живут на северных берегах озера Аралл около устья реки Сирт, также и аральские Туркманны проводят летом воду из сего озера чрез небольшие каналы на ближние пещаные поля до такой вышины, какая им надобна. Но когда высохнет мокрота воды чрез солнечный жар; то тогда остается на поверхности сих полей преизрядной слой хрусталю подобные соли, куда каждой приходит и берет соли столько, сколько ему надобно про свой обиход. Татары Харассмские земли, также Татары Казачьей орды, и Кара-Калпаки, не имеют другие соли кроме сей, которую они достают из озера Аралл оным помянутым способом.

290. Город Гамадан стоит в провинции Ерак к Курдистанским границам под 34 градусом 30 минутами широты. Сей есть один из знатных Персицких городов, потому что есть ворота, чрез которые все, что ни выходит из Багдата в Испагань, долженствует проходить в сие государство. Большая часть строений в сем городе каменная, или кирпичная. Лежащие места около сего города плодоносны весьма всякими травами и плодами. Особливо родится неподалеку от сего города много пшена Сорочинского. Горы, которые на запад от города Гамадана, подают ему преизрядную воду чрез великое множество ключей, которые выходят со всех сторон. Сие делает, что лежащие места около сего города весьма веселы и приятны. Во время мира великое в нем отправляется купечество между Персианами, Курдийцами и Турками ближних провинций. Ныне сей город в самом бедном состоянии, потому что его Турки взяли штурмом в 1623 годе, где они всякую жестокость и тиранство показали. Оный еще и поныне в их руках.

291. Шах-Сефи был внук Шаха-Абаса великого Сефи-Мирчу, старшего его сына, которого жестокий сей отец велел умертвить, ради некоторых праведных или подложных действий противу своей особы. Шах-Сефи получил Персицкий престол в лето 1629, имея от рождения 16 лет, а умер в лето 1642. Сей Принц имел весьма острой разум; однако весьма был грозен, и любил всякую роскошь, которая его послала в гроб в молодых еще летах государствовавшего 13 лет.

292. Город Испагань есть столичный в Персии. Оный стоит в провинции Ерак под 32 градусом 45 минут широты, а под 80 градусом долготы. Сей есть очень великий город окруженный стеною из кирпича сушеного на солнце, при котором течет не большая река Чендеруд. Больший Маидан есть в нем наилучшее, а говорят, что то самая лучшая площадь на всем востоке. Длиною она на 700 шагов, а шириною на 300, которая построена довольно правильно в рассуждении того, какова нравится архитектура восточным. И как много есть известий о сем городе, то я к тем отсылаю читателя, а особливо к известиям господе Олеариуса и Таверниера, которые весьма обстоятельно. Городе Испагань много претерпел, уже тому несколько лет, по случаю смятений, которые терзают Персию. Оный есть и поныне в руках у бунтовщиков, так что не видно, когда окончатся его неблагополучия.

293. Персияне имеют обычай брить бороды, а ростят токмо усы, говоря, что то особливая красота человеку, когда имеет великой ус. Никогда у них не случается, чтоб кто отращивал всю бороду, разве токмо по случаю чрезвычайные печали. Сей то ради причины посол Шаха-Тамаса II, который прибыл в 1723 годе в Санктпетербург для требования помощи у блаженные памяти Российского Императора именем своего государя противу бунтовщика Мири-Вейса, который умертвил его отца, имел долгую бороду для засвидетельствования участия, которое он приемлет в общей напасти, которая разоряла его отечество и Шахов дом. Но Усбекские Татары, также почти и все другие Татары отращивают всю бороду шириною на 3 или на 4 дюйма, безмерно ругаяся тому притворству Персицкому, что они токмо ростят ус.

294. Чрез Чагатаи надлежит здесь разуметь войско великого Могола: ибо как Татары великие Бухарии назывались еще Чагатаи, когда они завоевали Индостан с Тамерланом, и что то их потомки, которые ныне владеют сею Империею при державе великих Моголов, которых фамилия точно произошла от потомства Тамерланова, так что пребывает еще она и поныне; то Татары, также и другие восточные народы, называют их всегда Чагатаи, для различия с одной стороны с Усбекскими Татарами, которые владеют ныне великою Бухариею, а с другой с древними жителями Империи Индостана, которые ныне подданными оным Чагатаи. Но между собою называются они Могулами.

295. Город Бост, или Баст, как то наш автор называет, есть Персицкий город, стоящий под 32 градусом широты близ индийских границ. Сей город ныне столичный провинции Саблустана, которая граничит в Норд с провинциями Хорассанскими и Кандагарскими, в Ост с областями великого Могола, а в Зюйд и в Вест с провинциею Сегистаном. Сия провинция есть весьма гориста и неплодоносна; а и жители ее очень грубы. Город Бост есть довольно велик, и изрядно построен. Лежащие около его места веселы, и плодоносны толь, коль можно в сей провинции быть плодоносно. Понеже токмо чрез сей город больше ходят из Персии в Индию; то отправляется в нем изрядное купечество всякими товарами, а Баниане, которых там много живет, делают многие изрядные парчи шелковые и бумажные.

296. Мы уже объявили инде, что слово Кара-Кум, которое значит черной песок, есть общее слово, которое употребляется в Татарском язык для изъявления пещаных степей. Таких есть много на границах провинции Хорассана к реке Аму.

297. Сие о Контаише, как об одном державце Калмыцком, говорит наш автор в сем месте. Сие есть достойно примечания, что Ханом называет сего Принца, от чего можно видеть, что происшел от потомства Чингис-Ханова. Ибо без сего, наш автор не назвал бы его Ханом, будучи в таком мнении, что коль долго пребудут потомки дому Чингис-Ханова, то никакой другой Принц, сколь бы силен ни был, не имеет права Татарами править в Ханском достоинстве, как то мы уже о сем объявили в рассуждении Тамерлана.

298. Что наш Автор объявляет на сем месте о инфантерии, и о стрелках из огненного оружия; то нам показывает, что он употребил себе в пользу свое заключенье; ибо прежде его времен, способ, как воевать, весьма неведом был Усбекским Татарам. Однако не видно того, чтоб они хранили у себя употребление от того времени, для того что ныне ходят они на войну токмо конницею, как и другие Татары, и что весьма редко бывает у них огненное оружие.

299. Земля Тархан есть небольшая провинция Харассмские земли, а лежит в Норд от реки Кгеселла, на Вест от земли Бакирган. Много в ней преизрядных кормных мест; однако и поныне земли в ней не пашут.

300. Земля Бума-Буринак есть небольшая провинция Харассмские земли лежащая в Норд от реки Кгеселла к полуденным берегам Аральского озера на Вест от земли Тархан.

301. Карлаутское поколение произошла от Могулов, как то наш автор объявляет о том инде.

302. Торгаутское поколение есть некоторая линея Уиратов, как о том наш автор предлагает на другом месте выше.

303. Земля Югурук-Баш есть не большая провинция Калмыцкие земли лежащая к 43 градусу широты в Норд от реки Кгеселл на границах Харассмские земли и великие Бухарии. Сия провинция ныне служит вместо некоторой перегородки между Калмыками Контаишевыми подданными, и Татарами Харассмские земли, потому что на ней не живут ни те ни другие.

304. Автор говорит здесь о горах, которые разделяют Калмыцкую землю от Харассмские земли к 92 градусу долготы.

305. Сия провинция лежит в Калмыцкой земле на границах великие Бухарии к полуденному берегу реки Сирта.

306. Город Гассарассап есть городе Харассмские земли, который стоит на северном берегу реки Кгеселл под 40 градусом, 45 минуте широты, а под 89 градусом долготы. Ныне оный не великие есть важности, и то от того времени, как им владеют Усбекские Татары.

307. Господин Берниер нам объявляет, что во время сей войны Хан великие Бухарии призвал себе в помощь великого Могола Шаха Гегана, и что сей Монарх послал к нему действительно добрый корпус армии под командою сына своего Ауренг-Чеба. Также что с сим помощным войском осадил он город Балк. Но едва уже он не взял оного, как восприял ревность против Ауренг-Чеба и имея подозрение, что сей Принц может быть захочет завладеть сим городом, когда оный будет взят, учинил тотчас мир с Балкским Ханом, и отослал Ауренг-Чеба с его войском домой.

308. Земля Когертлик, есть особливая провинция Харассмские земли лежащая на границах великие Бухарии в Норд от провинции Янгарик.

309. Земля Гордиш, есть особливая провинция великие Бухарии лежащая к границам Харассмские земли на Вест от провинции Бухара. Сия провинция есть самая веселая и самая плодоносная во всей великой Бухарии; того ради и людей в ней весьма много так, как и земледельства.

310. Город Карши стоит в великой Бухарии на полуденном берегу реки Аму под 38 градусом 30 минут широты, а под 101 градусом долготы. Сей город ныне наилучший из всей Бухарии, потому что он велик, многолюден и лучше построен, нежели прочие городы в сей земле. Лежащие около его места весьма плодоносны всякими травами и плодами. Жители его имеют великое купечество в северной стране Индии

311. Земля Яичи есть небольшая провинция Ма-Уреннерские земли лежащая в Норд-Вест от города Самарканта к полуденному берегу реки Кгесилла.

312. Город Кармина стоит в великой Бухарии к границам Харассмские земли в Норд-Вест от города Бухара под до градусом 30 минут широты. Сей город не весьма ныне знатен.

313. Всякое поколение или Татарская орда, имеет свое особливое знамя. Сии знамена состоят обыкновенно из штуки китайки, или из какой другой цветной материи на аршин во все углы, привязанные на шесте в 12 футов длиною. Магометанские Татары пишут обще на своих знаменах имя божие Арапским языком, а не имя поколения, чье то знамя. Но Калмыки и Мунгальцы пишут какое ни будь животное, как например, верблюда, корову, или лошадь и прочая, а не имя поколения. И как все линеи такова например поколения хранят всегда фигуру изображенную на знамени поколения, от которого они произошли, прибавливая к тому токмо просто собственное имя той линеи, чье знамя; то сии знамена у них некоторым способом вместо родословного дерева. Когда какая орда в походе; то тот, который носит знамя, долженствует итти пред всем корпусом непосредственно после главного над ордою.

314. Город Варданси стоит в великой Бухарии под 39 градусом широты на Вест от города Бухары к границам Харассмские земли. Сей есть весьма великой город, в котором живут Бухарцы торгующие во время мира с Персианами, и в Харассмской земле.

315. Во всех городах как в великой, так и в малой Бухарии от самых границ Харассмские земли, до Хинских границ, живут Бухарцы, древние жители сих Провинций в рассуждении Татар, которые ныне ими владеют. Сей то самые ради причины называют их на всем востоке Бухарцами: но Татары обыкновенно их называют Таджиками, а слово сие значит почти тож самое, что на нашем Российском значит посацкой, или обыватель, Бухарцы обще имеют стан обычайный, но весьма хороший, а цвет в лице изрядный в рассуждении того климата, под которым они живут. Они имеют от большой части глаза великие, черные, и острые; нос с покляпиною, а округлость лица изрядную. Волосы черные, и тонкие, а бороду густую. Наконец, они ни чем не походят на Татарское безобразие, между которыми они живут. Жены их обще велики и статны, имеют кровь, и все черты в лице изрядные. Носят у них мущины и женщины рубашки и штаны из бумажного полотна; но мущины носят еще сверьх сего кафтана из шелковой, или из бумажной материи, которые им по самые икры, да шапки круглые суконные, которые походят почти на Польские, для того что имеют широкую опушку, некоторые из них носят и чалмы на Турецкую стать. Подпоясывают они сии кафтаны поясом шелковым, которым они многажды обвертываются. Когда выходят из двора; то надевают еще на кафтан долгой халат, зимою подбитой овчинами. Сапоги их походят на Персицкие сапошки; однако не толь чисто сделаны. Умеют они для сего выделывать конскую кожу особливым способом. Жены их носят долгое платье из выбойки, или из какие другие шелковые материи, которое у них очень широко, и обвисло. Башмаки их так сделаны, каковы у женщин живущих в северной Индии. На голову надевают не большею плоскую разных цветов шапку, распуская волосы по спине во многих косах украшенных жемчугом, и другими каменьями. Бухарцы содержат Магометанский закон, и следуют, выключая некоторые обряды, Турецкому преданию. Живут все в городах и деревнях в обеих Бухариях, а питаются токмо торгом и ремеслом. Все купечество сих провинций есть в их руках: ибо Калмыки и Усбекские Татары не вступают в оное по своему обычаю. И как редко к ним приежжают чужестранные купцы, а особливо в те места, где владеют Магометанские Татары; то Бухарцы сами ездят станицами в Хину, в Индию, в Персию, и в Сибирь получая знатный прибыток. Хотя они и владеют всеми городами сих провинций; однако ни мало не прилежат к воинскому делу, кроме токмо что к своим собственным делам, платя Калмыкам и Усбекским Татарам, которые владеют сею землею. некоторую положенную дань в год со всякого города и деревни. Сей то ради причины весьма их презирают Татары называя трусами и простинькими, как то можно видеть во многих местах сей книги. Весьма не известно, откуда произошли Бухарцы, так что они и сами того не ведают, Однако знают чрез предание, что они не родились в Бухарии, но пришли в оную издалека. Для того и не разделяются на поколения, как Татары, и многие другие восточные народы. Те, которые желают согласить священную историю с мирскою, говорят, что Бухарцы произошли от десяти колен Израильского народа, что Салманаскир Ассирийский Царь перевел их в Мидийскую землю согласно тому, как священное писание нам повествует в 18 главе во II книге царств. И как Бухарцы весьма много походят на жидов, также и многие обыкновения, как кажется, весьма согласны с обыкновениями того народа; то сие служит к подтверждению того мнения. Чтож до меня, я не смею ничего определить в рассуждении сего: ибо мне кажется, что все то очень слабо, и не может принято быть за твердый довод в толь важном деле.

316. Сие потомство есть сего Принца, которое государствует и поныне в Харассмской земле: ибо то был его внук, Гаджи-Магамет-Баядур-Хан, который прислал в 1714 годе одного министра в Санктпетербург, чтоб сочинить союз с Российским двором. Однако мы ведаем, что от того времени случилась новая премена в правлении сей земли, хотя мы и поныне не знаем прямых обстоятельств сей премены»

Текст воспроизведен по изданию: Родословная история о татарах, переведенная на францусской язык с рукописныя татарския книги, сочинения Абулгачи-Баядур-хана, и дополненная великим числом примечаний достоверных и любопытственных о прямом нынешнем состоянии Северныя Азии с потребными географическими ландкартами. Том I. СПб. 1768