АБУЛГАЧИ БАЯДУР ХАН

ИСТОРИЯ РОДОСЛОВНАЯ О ТАТАРАХ

Абдула-Хан завладел землею Харассмом, а Гаджим-Хана принудил убежать в Персию.

По отшествии Абдула-Ханове в свои области, Гаджим-Хан, и Принцы его братья, владели городами Харассмские земли чрез несколькое время в великой тишине. А когда между тем оба брата Гаджим-Хановы, то есть Магамут и Тимур умерли; то сей Принц утвердил их детей во владении их отцов. Гаджим-Хан с своей стороны имел 5 сынов, которым имена следующие: 1) Сиунч-Магомет-Султан, 2) Арап-Магомет, 3) Магомет-Кули, 4) Магомет, 5) Эбрагим, которые были все пятеро великого достоинства, и [296] жили при своем отце в Ургенсе, кроме Арап-Магомета, который имел правление в Дуругне. Однако Абдула-Хан великие Бухарии не оставил своего намерения, чтоб присовокупить землю, Харассм к великой Бухарии, хотя и весьма худо ему удалося в первом походе против Гаджим-Хана. Он ожидал токмо случая, чтоб возыметь пристойный предлог, дабы учинить новое нападение на землю Харассм. Тогда Принцы дому Гаджим-Ханова сами ему подали оных два наипристойнейших в разные случаи, о которых я теперь объявить имею. Султан Калиф Румский ²⁵¹ прислал около тех [297] времен посла именем Пиалаша к Абдула-Хану, чтоб учинить с ним союз, и чтоб привесть сего Принца к тому, дабы с своей стороны напал на Империю Шеих-Оглия ²⁵² со [298] всеми своими силами, а он с другой стороны также сильное учинит на оную нападение. Сей посол, который был три года в пути, потому что был принужден ехать чрез Индию, хотел возвращался поехать прямо чрез Харассмскую землю, и сесть в суда у Туркманнов на так называемом море Мазандеран ²⁵³, дабы [299] переехать оттуда в провинцию [300] Ширван, которою владел тогда Румский [301] Султан, откуда думал ехать[302] сухим путем до самого города [303] Истарбулла, в котором пребывает [304] Султан-Калиф Румский ²⁵⁴, а на сей бы пути по великой мере употребил четыре месяца токмо: но когда прибыл в Ургенс, то Магомет и Эбрагим Султан, дети Гаджим-Хановы совсем его ограбили, а оставили ему токмо то, в чем ему самая крайняя была нужда для продолжения своего пути. Потом послали его в Манкишлак ²⁵⁵, [305] где нашлись по случаю Ширванские купцы; которые его приняли на свои суда и привезли в провинцию сего имени. К сей первой причине жалоб присовокупилась еще и другая, которая состоит в следующем. Всякий Магометанин, который хочет итти для моления в дом Мекку, принужден расположить свой путь таким образом, чтоб ему туда стать к 10 дню месяца Чилгоча, который есть тот самый день, в который Эбрагим хотел принесть в жертву сына своего Исмаила по божию повелению ²⁵⁶. Обыватели великие Бухарии, которые хотят предвосприять сей путь, переходят в мирное время чрез Харассмскую землю, [306] и чрез провинции Персицкого Шаха; но во время войны долженствуют они обходишь Индию. Случилось, что некоторые жители и купцы Ма-Уреннерские земли, которые хотели ехать в Мекку, поехали чрез Харассмскую землю, при провождении некоторого так называемого Гаджи-Кутас ²⁵⁷, надеяся на мир, который был между Абдула-Ханом, и фамилиею Гаджим-Хановою. Но когда они прибыли к Хаюку, то Баба-Султан старший сын Пулат-Султанов, приказал их ограбить до самые рубашки, и послать пешком туда, откуда они прибыли. Сии люди по возвращении своем в великую Бухарию жаловались о семе насильстве Абдула-Хану. Но он им говорил, что не может ничего сделать для того, что Баба-Султан не под его властию, и что он также самодержавен в Хаюке, как сам в великой Бухарии. На сие Гаджи-Кутас ему ответствовал, что будет его обвинять пред престолом божиим, ежели, имея толь [307] великую силу, которую бог ему вручил, оставит они без отмщения ругательство которое учинено самому богу в лицах тех людей, которые шли приносить ему свои молитвы в его святом доме. Сие дерзновенное представление принудило Абдула-Хана к войне против Гаджим-Хана, и его братов, которым он с другой стороны не мог сего отпустить, что чрез их помощь помянутый Нур-Магамет, побочный сын Абул-Султанов, получил паки владение в четырех его городах, которые у него похитил Обеит-Хан предецессор Абдула-Ханов. И хотя потом уже Персицкий Шаг владел помянутыми городами, и содержал Нур-Магамета в крепкой темнице в Ширасе; однако Абдула-Хан не думал, чтоб сие могло быть помешательством возвращать свои убытки от тех, которые были главною причиною вреда учиненного ему при том случае, толь наипаче, что Гаджим-Хан еще действительно владел городом Дуругном, которой есть из оных четырех городов, что вручил сыну своему Арап-Магамет-Султану в управление. Когда ведомость о военных приуготовлениях, [308] каковы делал Абдула-Хан в своих областях, разнеслася; то Усбеки Харассмские земли разделились на две части, из которых одна показывала склонность к сильному сопротивлению, а другая готова была покориться Абдула-Хану, как скоро придет под город Ургенс думая, что сей Принц не преминет принять в свою службу всех достойных людей из них; а другим уже ничего хуже сего вделать не имеет, как токмо, что их пошлет в великую Бухарию, и определит им там, чем бы им можно было пропитаться. Гаджим-Хан уведомившись о всем том, что мы теперь объявили, рассудил, что не надлежит ему много надеяться при сем случае на Усбеков подданных своих. Того ради вручил правление города Ургенса детям своим Магамету и Эбрагиму, а сам отправился в Дуругн ²⁵⁸, [309] с старшим своим сыном Сиунч-Магамет-Султаном, и с его двумя сынами, при том, с одним сыном Магамет-Султановым, да с несколькими другими вельможами и знатными людьми, разгласив, что там пробудет всю зиму, дабы свободнее мог весною осадить город Насай. Трое из сынов Тимур-Султановых владели тогда городом Гассарассапом, Пулат-Султан, и его четверо детей Хаюком, а четверо сынов Магамут-Султановых, с своими двумя племянниками детьми Магамет-Аминовыми жили в городе Уасире. Сии Принцы уведомившись, что Абдула-Хан готовился посетить их в начале весны, послали 10 человек из Гассарассапа, и столькож из Хаюка к земле Дуруганата ²⁵⁹, чтоб взять неприятельских языков. Но сии отправленные люди попались авангардии неприятельской, [310] которая толь с ними жестоко поступила, что токмо трое из них возвратились в Гассарассап с ведомостию о приближении Абдула-Хановом. По силе сего известия, Магамет-Султан рассуждал, что во время первого нападения Абдула-Ханова на Харассмскую землю, отец его Тимуре-Султан прибыль в Хаюк и присоветовал своим братьям назначить сей город на общее собрание всему их войску, что самое много тогда помогло к опровержению намерений Абдула-Хановых: того ради думал, что и ныне тож надлежит учинить, и что может быть из сего произойдет не меньший тогдашнего успех. В сем намерении собравши подданных своих Усбеков, отправился в Хаюк. Но когда прибыл ко Гробу некоторого святого именем Гаджрати-Пулан; то начал сомневаться о верности Усбеков: того ради взяв в руки алкоран, принудил их клятвенную себе учинить присягу ²⁶⁰ в том, [311] что они ему будут верно служить при сем случае; потом продолжал свой путь с большим спокойствием духа. Прибывши в Хаюк увидел, что намерены были оставить сей город и отправиться в Уасир. Тогда подлинно, что он по всей своей возможности старался отвратить других Принцов от сего намерения; но видя что он всуе противился им, то напоследок и сам согласился с большим числом. По силе сего намерения Магамет-Султан и его братья, также и Пулат-Султан с четырьмя своими быками и с сынами брата своего Магамут-Султана вышли из Хаюка со всем своим войском, имением и припасами; от чего сделалось толь много людей и телег, что хотя первые начали выходить из города на самом рассвете зари: однако последние не могли вытти как в полдень, так что они очень поздо пришли в лагерь, куда первые пришли еще в половину дня. Между теме [312] Абдула-Хан отправил одного из своих Генералов именем Ходжамкули с частию войска к Хаюку, дабы усмотреть действия Принцов Акаттай-Хановой фамилии, которые собрались в сей город. Сей Генерал прибыл точно в самое то время к некоторым воротам города Ханжа, когда последнее тех Принцов войско выходило из него чрез противные тем ворота. Когда Ходжамкули вошел в город; то велел объявить, чтоб все Усбеки которые остались в своих домах, прибыли в город, потому что имеет указ от Абдула-Хана определить чины всех тех, которые найдутся годны, также и доброе им жалованье. Тогда Усбеки собрались в великом множестве, а он им предложил, чтоб все те, которые имеют охоту показать свою, ревность к Абдула-Хановой службе, имелиб быть в готовности следовать за ним завтра, потому что пойдет искать Пулат-Султана, и его союзников. Союзные Принцы с своей стороны хотя и уведомились о приходе неприятельского войска в городе Хаюк; однако хранили свой лагерь твердо чрез всю ночь, а пошли в поход на другой день по утру. Но едва прибыли [313] так к называемому городку Алматиш-Хан, как Ходжамкули, который за ними гнался с поспешением, настиг их с 30000 человек. Тогда Принцы защитились в скорости своими телегами, как бы некоторым ретраншементом; но Ходжамкули проломил сию их ограду по сильном от них сопротивлении, и напоследок всех их разбил взяв в полон Коичи одного из сынов Пулат-Султановых. И как много потерял людей при сем нападении; то удоволился токмо сим преимуществом, а далее не гнался за Принцами, которые ушли в великим смятении в Уасир ²⁶¹. По прибытии своем в сей город восприяли намерение прогнать от себя Баба-Султана, которой на них навел неблагополучную сию войну, и послать с мирными представлениями к Абдула-Хану. Пулат-Султан видя, что не [314] может воспрепятствовать исполнению сего намерения, рассудил за благо отлучиться от них добровольно с другими своими двумя сынами Гамсою и Полуанкули и поехать в Дуругн к Гаджим-Хану, так что осталися токмо в Уасире четыре сына Магамут-Султановы с своими двумя племянниками, и с тремя сынами Тимур-Султановыми, которые все были на баталии при городке Алмиш-Хан. И хотя Магамет и Эбрагим-Султан, оба сыны Гаджим-Хановы, которые управляли в Ургенсе, пришли к ним потом с женами своими и детьми, однако Алы-Султан сын Магамут-Султанов, которой хотя мал и горбат но имея великий разум, и тогда был главным командиром в городе, для того что город Уасир принадлежал детям Магамут-Султановым. Между тем Абдула-Хан подступивши под город Уасир с своею армиею, немедленно осадил оный формально; но видя по одномесячной осаде, что великую возымеет трудность в том, чтоб окончить сие предприятие честно, намерился употребить обман к силе. Того ради послал сказать союзным Принцам, что понеже они отлучили от [315] себя Баба-Султана, на которого они особливо долженствуют жаловаться, то могут к нему притти без всякие опасности, и быть уверены, что как не имеет ничего в сердце противу их, то их примет с надлежащею отменою своим союзникам и сродникам. Будучи обольщены чрез сии обещания Принцы, начали договариваться с Абдула-Ханом, и требовали, чтоб прислал к ним нескольких из первых своих вельмож в городе, чтоб утвердили клятвою, что никаким способом не учинится вреда ни их особам, ни их имениям. Тогда Абдула-Хан, который не хотел их привесть в подозрение, немедленно назначил Гасан-Ходжу, Сархинби, Магамет-Бакиби, Гаджимби Самаркантского губернатора, и Дост-Маргана, которые были из первых при его дворе, полномочными при сем случае. По силе сего определения сии пятеро прибыли с 40 человеками в город, а как они пришли на площадь называемую Тахтапул, то велено им было учинить торжественную клятву именем Абдула-Хановым, что ни какова не имеет злого намерения противу союзных Принцов, [316] которые были в городе Уасире. Однако подлый народ, который не советовал, чтобы Принцы полагались на одну токмо клятву, и чрез то бы отдавались в неприятельскую волю, желал, чтоб задержать помянутых господ из неприятельские армии, толь наипаче, что Абдула-Хан весьма уповал на них, и что лучше покинет искать городов Ургенса и Уасира, нежели их отдаст в самую малую напасть: для того надобно послать назад 40 человек которые с ними прибыли, дав им письмо к Абдула-Хану, в котором изобразить, что то не с злого намерения задержаны помянутые господа, но токмо для того, чтоб быть больше уверенным о отступлении, и что Принцы обязуются, что как скоро Абдула-Хан пойдет с своею армиею назад в великую Бухарию, то и они с своей стороны немедленно отправятся в путь с господами, которых они держат вместо залогу, для прибытия к нему; а между тем оные господа так содержаны будут, как сами Принцы. Но Алы-Султан воспротивился твердо сему представлению для того, что не имея ни чего никогда за что бы должно было ссориться [317] с Абдула-Ханом, который им был ближний сродник, то не надлежит им ничего от него опасаться, а особливо, что еще жив Гаджим-Хан, и его другие трое детей. А хотяб и положить, что имеет намерение похитить их владение, то не преминет их повезть с собою в великую Бухарию, и даст им там лучшие места, нежели каковы они здесь имеют. Однако весьма уверен, что как скоро с ним переговорит, то их оставит владеть в тишине Ургенсом и Уасиром. Сии представления понравились всем знатным людям при Принцах; а подлость принуждена была молчать по неволе. Тогда Принцы с господами, которые дали клятвенное обещание, вышли все из города к Абдула-Хану. Сей Принц отдал их всех тотчас под караул одному из своих господ именем Ишимби; а смотреть велел над всеми оставшимися офицерами и солдатами Генералу Ходжамкули. Потом учинивши исправную роспись всем полоненикам приказал, чтоб не знатных людей разделить на роты от 10 до 12 человек, из которых бы каждая поставила одного, который бы по всей роте поручился. Когда сие [318] учинено было, то всех полонеников послал в великую Бухарию на страх тех, которые поручились. Таким образом завладевши Абдула-Хан городами Ургенсом и Уасиром, определил в них губернатором одного из своих вельможе именем Сари-Оглан. Другой вельможа, из поколения Дурманнов, определен был губернатором в городе Хаюке. Ходжа один из наивернейших его офицеров, определен также губернатором в городе Гассарассапе, и в не большом городе Круке; а некто Мулла, который был весьма благоговейный человек, возымел правление в городе Кагт, и надзирание над одним Туркманнским поколением называемым Баяте. Потом сей Принц возвратился в наследные твои области. Один токмо месяц спустя после того Гаджим-Хан, и все Принцы его фамилии, которые были в Дуругне, уведомившись о том, что сделалось в Ургенсе, и что Абдула-Хан завладело всеми городами Харассмские земли, восприяли намерение все уйти в землю Ирак к Шагу Гиабас-Маси; один токмо Пулат-Султан был другого мнения, и думал, то приходящему ему под 70 [319] лет весьма бы не пристало, ежели бы пошел искать прибежища у людей разного с ним закона; того ради понравилось ему лучше отправиться к Абдула-Хану, в надеянии, что того Принц возымеет сожаление о его состоянии, и определит ему, чем бы мог препроводить оставшиеся свои дни в покое. Но Гаджим-Хан отправился в путь к Шагу Гиабас-Маси с тремя своими сынами, то есть, с Сиунч-Магамет-Султаном, Арап-Магамет-Султаном, и Магамет-Кули-Султаном, также с своим внуком Бурунду Сыном Эбрагим-Султановым, с Абдулою сыном Сиунч-Магамет-Султановым, с Исфандиаром сыном Арап-Магамет-Султановым, и с тремя сынами Пулат-Султановыми племянниками своими. Когда выехал из Дуругна, то было у него 3000 человек конницы; но люди его в пути так разбились, что осталося у него токмо 150 человек. Между тем Пулат-Султан спешил к своей погибели, приежжая к Абдула-Хану: ибо сей Принц как скоро возвратился в великую Бухарию, то в один день повелел умертвить всех Принцов от потомства Амунакова, [320] которые попались ему в руки, а имянно, четырех сынов Магамет-Султановых, которые назывались Магамут-Султан, Алы, Араб, и Акбаба и с двумя их племянниками Шаг-Алыем, Шабахтом, также с тремя сынами Тимур-Султановыми именем Магамет-Султаном, Кадир-Бирдием, и Абулгаиром, при том и с двумя молодшими сынами Гаджим-Хановыми, то есть Магамет, и Эбрагим-Султаном; а напоследок и с Пулат-Султаном, который к нему прибыл добровольно, и с сыном его Коичи, который был взят в полон на баталии при Алтатиш-Хан, а всего 13 человек, не щитая некоторых других Принцов той же фамилии, которым мы не знаем имен, для того что были весьма молоды, когда их Абдула-Хан велел умертвить. Потом положил на всех Усбеков, которые были взяты в полон при сем случае, ежегодную дань состоящую в 30 Тангах с человека. Сие их привело в такую бедность, что многие из них принуждены были продавать собственных своих детей, дабы токмо могли заплатить поголовные деньги: ибо каждый, которому было [321] больше 10 лет, должен был оные платить. И как из простых полонеников были принуждены 10, или 12 человек совокупно ставить твердого по себе поруку, то сей порука должен был платить ежегодно 30 тангов за того, ежели бы кто из его людей убежал. Между тем Гаджим-Хан, и десятеро Принцов, которые с сим были, прибыли в лето называемое Гилан, то есть змий со 150 человеками конницы ко двору Персицкого Шага. Сей Принц сам их встретил, и принял толь хорошо, коль было возможно. Но Сиунч-Магамет-Султан и его сын, которые не имели охоты остаться при Шаговом дворе, поехали далее и прибыли к Султану-Калифу Румскому. Когда пробыл Гаджим-Хан с другими Принцами при дворе Шаг-Гиабас-Маси два года, то случилось в лето называемое Кои, или овца которое есть то самое лето, когда явилась великая комета на небе, что Абдулмомин-Султан сын Абдула-Ханов вшел с великою армеею в часть Хорасанские земли, которою владел Персицкий Шаг; и как он хотел завладеть городом Эсферагином, то жители заперли городские ворота, и [322] уведомили Шага, что сын Абдула-Ханов грозит им формальною осадою. По силе сей ведомости Шаг-Гиабас-Маси собравши доброе войско оставил город Гасвин, а отправился в Бастам ²⁶². Гаджим-Хан и принцы его сродники, которые с ним были при сем случае, уведомившись по прибытии в сей город, что было только 60 человек неприятелей в Хаюке, а 40 человек в Ургенсе, рассудили, что не весьмаб было не возможно употребить в свою пользу сию неприятельскую безопасность, токмо бы то предприять с великою тайностию, и со всяким возможным [323] поспешением. Однако, понеже что надлежало делать в таком случае, то бы должно отправлять без Шагова ведома, и так есть страх, чтоб он не озлобился за толь скорое и нечаянное отбытие. Того ради Гаджим-Хан, и несколько других Принцов, не хотели вступить в то дело; один токмо Арап-Магамет-Султан, и брат его Магамет-Кули-Султан с Баба-Султаном, Гамсою, и Палуанкулием тремя сынами Пулате-Султановыми, которые стояли в том, чтоб отважиться, и как недалеко из Бастама до города Истрабата ²⁶³, и [324] что Туркманское поколение Амир жило тогда около сего города, которого главной именем Алытар-Бег всегда имел великую ревность к их фамилии: и [325] так могут они надеяться, что им удастся сей случай. Того ради восприяли они намерение сесть на кони в некоторой вечер, когда уже все люди спали, и бежавши чрез всю ночь, прибыли на другой день по утру, к отводному Туркманскому караулу, а оттуда в полдень в Истрабат. По отбытии их, Гаджим-Хан пошел по утру рано уведомить Шага о причине отъезда шести своих племянников. Но Шаг ведал совершенно о исправности Абдула-Хановой, чтоб он мог быть обманут чрез сии важные предприятия, присоветовал Гаджим-Хану немедленно побежать за своими детьми, и стараться привесть их назад, потому что весьма уверен, что коль долго будет жить Абдула-Хан, то всуе они имеют стараться, чтоб возвратить владение свое. Они вскоре увидят и сами то, но стыд, что они предприяли сие без его ведома, может им воспрепятствовать возвратиться к его двору; того ради, может быть, отправятся они в другое, место для искания себе прибежища, или смерти вместо желаемого. Однако ежели он любит своих детей, то надлежит ему стараться, каким бы то способом ни [326] могло быть, сохранить их, понеже еще есть время, от сей напасти, в которую они попускаются при сем случае. Гаджим-Хан рассудил за благо, чтоб следовать разумным представлениям Шаговым: того ради тотчас сел на лошадь и побежал за своими детьми; а догнавши их в Истрабате, старался всячески сперва их возвратить; но обнадеживания, каковы дали многие Туркменские поколения, по прибытии их в Истрабат, что будут они им сильно помогать, ободрили их ко исполнению намеренного. Того ради не токмо они не послушались в том, чтоб возвратиться, но привели к тому и самого Гаджим-Хана, чтоб ему быть с ними, пока увидит какой возымеет успех их предприятие. Потом отправившись все совокупно из Истрабата, поехали к горе Куран, около которые жили тогда Туркманские поколения Така и Ямут, которые были прежде сего подданными детям Магамут-Султана брата Гаджим-Ханова: и для того дали им в помощь 500 человек. Оттуда переехали они чрез землю Манкишлак, которая была вся тогда пуста, потому что Манкишлакские Туркманны были [327] принуждены все уйти в землю Ордакутук, которая граничит с землею Гордиш; а то ради великих ссор, которые они имели с одной стороны с Манкаттами, а с другой с Туркманнами от поколения Ирсари. Из Манкишлака Принцы приехали к жилищам поколения Ирсари, которые бывши под властно Тимур-Султана, и брата его Пулат-Султана отца Баба-Султанова, также дали им от 5 до 600 человек; а оттуда отправились в город Пишга. По прибытии их в сей город, Гаджим-Хан и его оба сына отправились к Ургенсу, а Баба-Султан с своими двумя братьями в Хаюке. Когда уведомился о приближении Гаджим-Хановом Сари-Оглан губернатор города Ургенса, то ушел в замок. Но Гаджим-Хан подкопавшись под стену того замка вшел туда сим способом и умертвил губернатора, также и 40 человек людей, которые с ним были. По завоевании сего города, все Туркманны от поколений Така и Ямут возвратились к себе с великою добычею, а Гаджим-Хана и его детей оставили почти одних в Ургенсе. Баба-Султан с своей стороны когда [328] прибыл под город Хаюк ²⁶⁴; то Сарты, которые жили в сем городе, отворили ему ворота. После чего умертвил также губернатора Менглишби и его людей 60 человек. О сем как уведомились комменданты городов Гассарасапа и Кагта, то ушли к великой Бухарии. Потом Баба-Султан отпустивши всех Туркманнов из поколения Ирсари, а оставивши токмо из них 15 человек, отправился в Гассарассап с братом своим Палуанкули, десять дней спустя по взятии Хаюка; но Гамса средний его брат остался в Хаюке, чтоб весьма довольно мог [329] напиться мусту, потому что то самое тогда было время, когда делают вино. Входя в город Гессарассап Баба-Султан увидел, что два офицера, из которых один был на соловой лошади, а другой на чубарой, которые в большой скакали скак к городу, а с ними 150 человек конницы; что ему как показалось очень подозрительно, то велел запереть ворота. Но едва затворили одну половину, как оный, который бежал на чубарой лошади недопустил своим копьем совершенно затворить другую половину. Между тем когда несколько жителей прибежали к воротам, то принужден был отстать, с своими людьми. А когда ворота заперли, то начали стрелять со всех сторон толь жестоко по той коннице, что она рассудила за благо удалиться от стрел. Неприятели будучи таким способом отбиты от города Гассарассапа, а убегаючи взяли в полон одного Сарта который их уведомил, что, Баба-Султан приехал один имея токмо 15 человек при себе, и что брат его Гамса остался в Хаюке, чтоб напиться нового вина; то по силе сего, обратились они тотчас в ту сторону, и на другой день, прибыли около [330] половины дня под город в то самое время когда Гамса гулял по площади. Но не смея силою напасть на город толь с немногими людьми, простояли в тишине до вечера. А как к ним пришла помощь, то они подкопались под городские ворота, и вшедши в оной таким способом всех там порубили. Сие очень повредило дела Баба-Султановы. Но какое сие войско было, то надобно ведать, что Абдула-Хан собравши великую армию в тот самый год, в который явилась великая комета, отправил знатный корпус под командою сына своего Абдулмомина, дабы осадить город Эсферагин, а зимовать бы потом ему со всею своею армиею в городах провинции Хорасана, дабы способнее можно было напасть в начале будущие весны на землю Ирак. Того ради послал Ходжамкули генерала из своих лучших с добрым корпусом войска по Хорасанской большой дороге, дабы можно было помощь учинить сыну своему в нужной случай; а сам шел тихо с оставшеюся армиею, желая идучи забавиться на дороге летанием сокола ²⁶⁵ по ту сторону так [331] называемого места Чарджуи в земле Гордиш, где много у токе и других водяных птиц. По силе сего [332] расположения, Ходжамкули пошел прямо к земле Хорассан. Но переправившись [333] чрез некоторую реку, которая была на его дороге, встретился с коммендантом Гассарассапским, который его уведомил, что Баба-Султан прибывши уже тому несколько дней, в Хаюк, умертвил там губернатора со всеми людьми. О сем уведомившись Ходжамкули послал помянутого комменданта со всяким возможным поспешением к Абдула-Хану с ведомостию о том, что делается; а сам остановился с своим войском на том месте, где был, пока получил новый указ от своего государя, который вскоре к нему прислан, дабы ему немедленно итти к Хаюку; а Абдула-Хан и сам пойдет за ним с своею армиею. По сему указу Ходжамкули переменил дорогу, и пошел к Хаюку: но приходя к нему увидел, что все уже вделано чрез его авангардию, сие его побудило итти прямо к Ургенсу. Между тем Магамет-Кули-Султан третий сын Гаджим-Ханов, который Принц имел великую храбрость, уведомившись о смерти Гамса двоюродного своего брата, содержал ее тайно в таком намерении, чтоб оставить своего отца с братом своим Арап-Магамет-Султаном в [334] Ургенсе, и совокупиться бы с Баба-Султаном в Гассарассапе. Для сего собрал несколько Туркманнов, и Чагатаев ²⁶⁶ верных, к которым [335] прибавил еще 200 Усбеков из Ургенса, которые были из тех, что Абдула-Хан половил и привел в великую Бухарию, откуда они прибыли для небольшого купечества в Ургенс, которым было не возможно предусмотреть наступающих смятений. С сим не большим корпусом войска Магамет-Кули-Султан отправился в Гассарасап идучи подле реки, которая течет в Ургенсе. Но прибывши к небольшому городку Чилпук, увидел себя окружена внезапу войском Ходжамкулиевым, прежде нежели мог уведомиться о его приближении. Ходжамкули, который думал, что Магамет-Кули-Султан уже больше не может от него спастись, приказал своим офицерам всячески стараться, чтоб его взять живого. Но Магамет-Кули-Султан, который видел свою напасть, собравши всех, сколько ни мог иметь людей, восприял намерение ударить на одно неприятельское крыло, дабы ему сим способом пробежать в том месте; сие исполнил с толикою хробростию, что [336] попотоптавши неприятельские полки, которые ему сопротивлялись, ушел к Манкаттам, которые имели тогда Хана называемого Кучук. По прибытии своем к Манкаттам, Магамет-Кули-Султан старался привесть к своей стороне Кучук-Хана чрез предложения о браке, которые велел учинить своей сестре. Но Кучук-Хан бояся прогневать Абдула-Хана, ежели бы захотел быть защитником Магамет-Кули-Султану, взял его под караул и послал к Уруссам ²⁶⁷, где [337] он и умер, несколько спустя времени после того. Между тем один некто из людей, который был с Магамет-Кули-Султаном, когда он пробежал сквозь полки Ходжамкулиевы, [338] отправился прямо в Ургенс с ведомостию о сем нещастливом сражении к Гаджим-Хану, который выехал тотчас из сего города с сыном своим Арап-Магамет-Султаном, и с несколькими военными людьми, в таком намерении, чтоб убраться в землю [339] Манкишлак. И как в третию ночь по выезде из Ургенса неприятели его нагнали, то надобно стало дать с ними бой. Но когда Гаджим-Хан увидел, что его побеждают, то старался отойти прочь, как мог; однако неприятели гоняся за ним непрестанно, принудили паки на другой день вступишь в бой с собою. На сем бою потерял он больше половины немногих людей, которые у него осталися, так что был принужден побежать паки в Истрабат, а оттуда в Казвин ко двору Персийцкого Шаха. Абдула-Хан отправился сам осаждать город Гассарасап, а взяв оный умертвил Баба-Султана с человеками, которые туда с ним пришли. Потом возвратился в великую Бухарию, где и умер в самый последний день 1006 лета называемого Таук, то есть курица ²⁶⁸ (лето благ. 1598). [340]

О утверждении Гаджим-Хана паки в своих областях и о его смерти.

По получении ведомости о смерти Абдула-Хановой Шаг Гиабас-Маси собрав великую армию в начале следующего года называемого Ит, то есть собака, стал в лагере под Бастамом. На сем месте Гаджим-Хан просил Шага, чтоб ему позволил объехать Ма-Уреннерские границы, и то для того, что Абдул-Момин-Хан, который восприял наследие после своего отца, уведая что он в близости, склонится может быть отдать какой из своих городов, где бы он мог окончать свою жизнь в покое. Шаг охотно согласился на его представление. Гаджим-Хан отправился с сыном своим Арап-Магамет-Ханом, и со внуком Исфандиар-Султаном, имея при себе всего 15 человек, так что один токмо Бурунду сын Эбрагим-Султанов, а внук Гаджим-Ханов остался при дворе Шаговом. Между тем Гаджим-Хан с своими людьми сбился с дороги на другой день своего отъезда; ибо [341] правившись далеко в лево, напоследок прибыл к жилищам Туркманнов от поколения Така близ горы Курана, когда думал быть близко города Меру. Сие привело его в великое затруднение, что принуждено был на ту ночь в том месте остановиться, и подумать прилежнее, что надобно будет делать в таком случае. Но, пошед наутрие при восхождении солнца под тень горы для отправления молитвы, потому что тио было в самые летние жары, увидел с стороны Яурсурди двух человек на лошадях, которых он узнал, что то Усбеки от поколения Наиманнов, из оных старых подданных его, что взяты е полон, и уведены в великую Бухарию. Они пришед к нему желали долгие жизни Гаджим-Хане, и уведомили его, что Абдулмомин-Хан умер отправлялся принять наследие своего о гида. Тогда Гаджим-Хан спрашивал у них, каким то образом случилось; на что они ему ответствовали, что имели некоторое дело в Меру, и что во время их пребывания в сем городе прибыл слуга губернаторский в городе, который был полонеником в армии Абдулмомин-Хановой, с [342] ведомостью, что Принц уведомившись о смерти своего отца оставил городы земли Хорассана, дабы возвратиться в наследные свои провинции; но когда прибыл в город Самин ²⁶⁹, то убили его там свои люди. Услышав сию ведомость, они намерились, к нему ехать в землю Ирак; но уведомившись, что Персийцкий Шаг пошел в поход с армиею под Бастам, то они поехали в Хурсурди, откуда прибыли теперь к нему будучи обнадежены в Яурсурди, что поехал к Туркманнам. Гаджим-Хан обрадовавшись сей ведомости, поехал с поспешением в Ургенс, и прибыл туда благополучно, пробывши токмо 8 дней в пути. По прибытии своем в [343] Ургенс, не нашел ни малые трудности в завладении как сим городом, так и Уасиром; потому что будучи в смятении дела великие Бухарии после скорые смерти Абдулмомин-Хановой, все городы Харассмские земли были без Губернаторов и без гарнизонов. Гаджим-Хан от себе сии два города, а сыну своему Арап-Магамет-Султану отдал Хаюк и Кагт, который начал ими владеть с такоюже способностию. Исфандиар-Султан внук Гаджим-Ханов, старший сын Арап-Магамет-Султанов возымел в удел город Гассарассап; но и все Усбеки, которых Абдула-Хан привел полонениками в великую Бухарию употребили сей толь благовременный случай, помалу возвратиться в Ургенс. Несколько спустя времени, Сиунч-Магамет-Султан старший сын Гаджим-Ханов, о котором мы уже объявили прежде, что отлучился в Румские земли, уведомившись о смерти Абдула-Хановой прибыл в провинцию Ширван ²⁷⁰, и [344] получивши подтверждение сей ведомости, переехал оттуда морем в Манкишлак, и прибыл таким способом в Ургенс в третий год после того, [345] как Гаджим-Хан паки утвердился на престоле в своих областях. По его прибытии, отец ему поступился городом Ургенсом и Уасиром, и отдал свое Ханское достоинство, а сам отправился в Хаюк к сыну своему Арап-Магамет-Султану. Сиунч-Магамет-Хан не долго пользовался сладостию государствования: ибо он умер год спустя по возвращении своем в Ургенс. Сын его Абдула-Султан, который ему был преемником, также не долго по нем жил, умер год спустя после своего отца. Гаджим-Хан напоследок и сам умер в лето 1011 называемое Барс, или Тигр (лето благ. 1698 (должно быть 1603. - OCR)), имея от рождения 81 год.

О государствовании Арап-Магамет-Хановом, и его смерти.

По смерти Гаджим-Хановой, Арап-Магамет-Хан сын его, наследствовал все его области. Когда он получил скипетр Харассмские земли; то придал он еще город Кагт к уделу сына своего Исфандиар-Султана, [346] а сам прилежание великое имел к правлению. Шесть месяцев спустя после смерти Гаджим-Хановой, когда Арап-Магамет-Хан выехал в поле, чтоб препроводить лето с вельможами подданными своими на берегах реки Аму, то Яиджикские Уруссы ²⁷¹, [347] уведомившись, что не бывает военных людей летом в городе [348] Ургенсе, пришли туда в 1000 человеках, и порубивши больше 1000 человек [349] жителей, наклали около 1000 телег всякими дорогими вещьми; а чего [350] не могли увезть, зажгли, и возвратились взяв около 1000 человек женска пола в полон. Но Арап-Магомет - уведомившись о том благовременно, отправился и пресек им дорогу, где ожидал их в некотором тесном месте, которое так защитил хотя и с поспешением, что неприятели не могли пробиться, как по прошествии двух дней; да и принуждены [351] они были оставишь всю свою добычу. Между тем Арап-Магамет-Хан, который не хотел Уруссов опустить толь дешево, выпередил другими дорогами им неизвестными, и ожидал их паки в некотором другом тесном месте. Уруссы уже не могли опять пробиться, хотя и все свои силы к тому приложили. Но как воды весьма не много в сих местах; то у них и воды не стало. Сие их привело к такой крайности, что принуждены были пить кровь убитых своих товарищей, дабы несколько утолить свою жажду, которая их мучила. Надлежало уже им учинить последнее устремление, чтоб разбить оборону Арап-Магамет-Ханову; но в том им толь удалось худо, что едва ушло 100 человек на берега реки Кгесилл ²⁷², где [352] построили небольшую хижину гораздо [353] недалеко с другой стороны города Тука, и [354] питалися рыбною ловлею, ожидая [355] благополучного случая, [356] возвратиться в свою землю. Но [357] Арап-Магомет-Хан уведомившись по 15 днях [358] о месте их пребывания, послал туда своих людей, которые их всех побили. По шести месяцах от того времени 1000 человек Калмаков ²⁷³ [359] нашли способ переправиться чрез озеро Ходжа-Кулы, и чрез гору Шеик-Асис, и напали нечаянно на [360] некоторых подданных Арап-Магомет-Хановых, живших вдоль по берегам реки Кгесилла со стороны [361] города Кагта, и убивши из них великое число возвратились с добычею и с невольниками. Арап-Магомет-Хан [362] уведомившись о сем Калмакском нападении, отправился тотчас в погоню за ними, и гнался толь жестоко, что [363] едва могли спастися, оставив всю добычу и всех полонеников,

По нескольком от того времени, Наиманны, которые не весьма желали, чтоб державствовал Арап-Магамет-Хан, впустили ночью некоторого Хиссеран-Султана в город Хаюк, с таким намерением, чтоб убить Арап-Магамет-Хана, и посадить Хиссеран-Султана на его место. Но некоторый человек из поколения Кергис, [364] именем Бикбагли-Баядур, и некто также Бакли-Мирза из поколения Уигуров, уведомили о том Арап-Магамет-Хана, который тотчас велел взять и убить Хиссеран-Султана. Сафи-Мирза, родом Наиманн, глава сему злому умышлению, также был умерщвлен. Два года спустя, некто Саш-Мирза, с 20 Уигурами выехал из Ургенса, и поехал в Самаркант к некоторому Солег-Султану от потомства Гасанкули-Ханова, сына Абулакова, которого привез к Ургенским Усбекам, чтоб они его признали за своего Хана. Арап-Магамет-Хан уведомившись о сем новом предприятии противу своего правления, отправился тотчас из Каюка, и приехавши в Ургенс, удоволился токмо тем, что умертвил Солег-Султана; а тех искать не позволил, которые в согласии были о сем умышлении, говоря, что доволен тем, что узнал предводителя сему делу, и что оставляет отмщение богу, а не хочет, чтобы в одном злом человек пропали многие из его подданных, которые может быть спроста вступили в сие умышление. Для сего самого не хотел умертвить и Сафи-Мирзу, который [365] был начинателем в деле Хиссеран-Султановом, и который бы был и поныне жив, ежели бы брат его Баба Мирза, видя, что не достойна жизни для того, что хотел погубить своего государя, не лишил его сам жизни: наконец ежели Уигуры не захотят сами мстить Саш-Мирзе, то его казнить за сие никогда не будет. Десять лет спустя, Калмаки числом тысяча человек, паки напали на земли державы Арап-Магамет-Хановой, лежащие по ту сторону Бакиргана; и разоривши многие жилища, возвратились с великим числом пленников, которых не возможно было догнать с каким поспешением ни гналися. Арап-Магамет-Хан имел седмь сынов, имянно: 1) Исфандиар-Султан, 2) Габаш, 3) Илбарс, 4) Абулгачи-Баядур, 5) Шариф-Магамет, 6) Хорассм-Хан-Султан, 7) Ауган. Мать Исфандиар-Султанова была ближняя сродница Арап-Магамет-Хану. Бабаш-Султан и Илбарс-Султан родились от одной матери, которая была из поколения Наиманнов. Мать Абулгачи-Султанова называлася Мирбану-Ханум, и была дочь [366] Джангачи-Султанова, сына Ширгачи-Султанова, сына Султан-Гасиева, сына Илбарс-Ханова. Шариф-Магамет-Султан, и Харасм-Хан-Султан родились также от одной матери, родом Персианки две фамилии некоторого Ходжама Удуди-Зашта в Герате. Мать Ауган-Султанова была также от потомства Довадигар-Ханова.

После как Арап-Магамет-Хан государствовал спокойно чрез 14 лет, случилось, когда отбыл в Ургенс, что многие молодые Усбекские люди приехали в Хаюк к Габаш-Султану и к Илбарс-Султану, которых отец воспитывал в том городе, присоветовали им поехать с собою в Ургенс, и объявить себя наследниками отцу своему. Старший из сих обоих братов имел тогда около 16 лет, а молодший 14. В сем намерении доехали они до некоторого источника в земле Пишга, от которого было токмо день езды до Ургенса; где они стояли десять дней. Арап-Магамет-Хан уведомившись о злом намерении обоих сих своих сынов, приказал им сказать, чтоб они [367] ехали к нему, и что он им даст город Уасир в удел: но они ответствовали, что прибудут, как скоро к ним люди их соберутся. Арап-Магамет-Хан мог утушить сие начало возмущения; ежелиб только запретил объявлением, чтоб никто не приставал к Принцам, то весьма известно, чтоб никто не дерзнул и подумать ослушаться такова указа, для того, что тогда так боялися Арап-Магамет-Хана все его подданные, что ежелиб им запретил спать с женами целый год; тоб не токмо они его послушались без всякого сопротивления, но еще не подходилиб близко и к домам своим в боязни, чтоб не донесено на них было как на преступников Ханского указа. Но хотя и знал, что многие шли к Принцам, однако не предвосприимал сильных мер, чтобы запретить; то все думали, что сие чинится не против его воли. Оба Принцы видя, что уже они довольно были сильны к предприятию нападения на Хорасанскую землю, и возвратясь оттуда с превеликою добычею, послали двух Персиян в подарок своему отцу. Потом паки ставши в [368] первом месте при том же источнике в земле Пишга, отпустили все свое войско, а оставили токмо у себя 80 человек. Арап-Магамет-Хан послал к ним опять туда одного из своих вельможе от поколения Уигуров, именем Курбаук-Гаджи, с увещанием чтоб они пришли к нему. Но сей посланный возвратившись на другой день в вечер, обеявил Хану, что все Усбеки, которые живут между землями Даруганом и Бакирганом присовокупились к Принцам, и что едва услышали о причине его приезда, как все единодушно ответствовали, что нет нужды Принцам итти к своему отцу: ибо им нет дела у него. Правда, что сей ответ показался ему груб; однако радовался, что может донесть исправно о всем, что там ни сделалось при сем случае, дабы Хан мог в рассуждении сего взять свои меры, и что он не сомневается, чтоб не начали явного возмущения. И так самой лучшей совет, каков может дать Хану ныне, состоит в том, чтоб возвратился немедленно в Хаюк. По сем объявлении Арап-Магамет-Хан испужавшись отправился тотчас в [369] Хаюк. Но Принцы уведомившись об отбытии своего отца, пошли паки разорять Персицкие земли, а по возвращении своем завладели всеми житницами своего отца, и разделили все жито, которое они нашли, войску своему; что оное еще больше умножило. Рожь была тогда толь дешева в Харассмской земле, что можно было купить 200 фунтов за тангу; а сие произошло от того, что все, которые жили от не большого города Модекан до самого Бакиргана ²⁷⁴, и от него по ту сторону до земли Куигана ²⁷⁵, сеяли [370] токмо рожь. И понеже Арап-Магомет-Хан владел великим пространством земли с сей стороны; то он велел прорыть реку Кгесилл за городом Туком; а чрез сей канал и чрез другие небольшие каналы, которые были из оного, мог давать землям столько воды, сколько потребно было к плодоносию; а когда было ее довольно, то запирали оный канал, и так река текла паки обыкновенным своим течением в море Мазандеран. Арап-Магамет-Хан видя, что число прилепившихся к обоим Принцам отчасу умножалося; то он наконец взял намерение договариваться с ними, [371] уступая им город Уасир со всеми Туркманнами, которые к нему принадлежали. Потом оба Принцы с 4000 человек прибыли в Хаюк на поклон к своему отцу. Четыре года спустя после того, Илбарс-Султан намерившись собрать войско под видом, что будто хочет осадить городе Жаурсурды, назначил оному некоторое место называемое Сайчакудук на совокупление. Но уведомившись на том месте, что Арап-Магамет-Хан отправился в Ургенс; то немедленно пошел к Хаюку, чтобы взять оный городе. Арап-Магамет-Хан уведомившись прежде нежели прибыл в Ургенс, о том, что сделалось в Ханже, стал в великом недоумении, что ему надлежало делать при сем случае. Но некоторые из его Офицеров присоветовали ему, чтоб возвратился в Хаюк, думая что Илбарс-Султан уведомившися о возвращении отца своего, оставит город, то послушал их совета и возвратился назад в Хаюк. Но как на сем пути остановился ночевать в некотором городке называемом Хасган близ Хаюка, то о сем уведомяся Илбарс-Султан, туда послал 500 человек [372] из лучшего своего войска, которые вшедши в город ночью взяли Арап-Магамет-Хана, и всех вельмож, которые с ним были, и отвезли их в Хаюк. Илбарс-Султан держал их всех как пленников, а войску своему разделил всю казну отца своего, которую сбирал чрез толь многие годы, также и пожитки оных вельмож, которые были взяты с его отцом ²⁷⁶. Исфандиар-Султан [373] тогда пребывал в Гассарассапе; но Абулгачи-Султан, и Шариф-Магамет Султан, которые были оба в Ургенсе, уведомившись о сем непотребном действии Илбарс-Султановом, восприяли тотчас намерение итти войною против его, а Габаш-Султан, которой также тогда был в Ургенсе, захотел и сам с ними поехать в сей [374] походе. Однако некоторые из вельмож, которые были при них, отвратили их от сего намерения, предлагая, что такой поход может привесть в напасть жизнь их отца, и что Илбарс-Хан, будучи в отчаянии, когда увидит себя весьма утесняема, может что ни будь вредное учинить ему; а ежели они останутся в покое, то все, что не может учинить состаревшемуся их отцу, состоять имеет в том, что у него отнимет все имение, и потом его отпустит. Сие самое подлинно случилось несколько спустя времени после того: ибо Илбарс-Султан исполнивши злую свою волю пустил своего отца на свободу, а сам возвратился в обыкновенное свое пребывание, которое было близ Ургенса. Потом Габаш-Султан также возвратился в Уасир. Когда Арап-Магамет-Хан прибыл в Ургенс с сыном своим Исфандиар-Султаном, то приняли меры, чтоб поимать Илбарс-Султана, который уведомившись о том, ушел в степи с 5 или с 6 только человеками. Однако и без него разорили его жилища, и перевели в другое место многих его подданных. По возвращении из сего похода, [375] Абулгачи-Султан отправился в вечере к своему отцу, который жиле в Ургенсе, и ему говорил: что хотя Илбарс-Султан и ушел в степи, однако сие дело немедленно могло бы окончено быть, ежели бы изволил положиться на него. Сие учинил бы сим образом, то есть, убил бы во первых Габаш-Султана в Уасире, которой имел всегда тайную дружбу с Илбарс-Султаном, а оттуда отправился бы для тогож самого к последнему. Для сего он принял толь точные меры, что бы тот совершенно был хитр, которой бы мог от него избавиться. А ему бы весьма лучше было иметь токмо пять сынов послушных себе, нежели еще сверьх того двух, которые всегда ему великой вред приносят. Но отец его не захотел ничего определить в рассуждении сего; а ему сказал, что пусть придет при начатии ночи к нему: ибо сам хочет посоветовать о сем с некоторым из своих вельможе называемым Чин-Гаджи. Когда Абулгачи-Султан возвратился к своему отцу в назначенный час; то Арап-Магамет-Хан ему говорил, что советовал с Чин-Гаджием о том деле [376] и что он весьма того не похвалил. Тогда Абулгачи-Султан предложил ему в рассуждение, что в то время, когда посылал брата Чин-Гаджиева к Илбарс и Габаш-Султану по возвращении из земли Хорассана, чтоб их принудить к нему притти; то так умел умножить возвратившись назад силы сих Принцов, хотя они токмо 80 человек тогда при себе имели, что вознамерился отправиться слыша то в Хаюк, вместо того, чтоб их силою взять; что ему весьмаб легко было учинить, ежели бы ему ложно о силах их донесено не было. Что все единодушно тогда подтверждали сие его намерение, кроме Джин-Гаджи одного. Сие утверждает мысль его совершенно, которую ему вложили обстоятельства прошедшего возмущения, что есть, что Чин-Гаджи, и брат его Курбаук изменники, и что они имеют порочную переписку с Илбарс-Султаном чрез Достума и Ишима, двух других своих братов, которые наивернейшие други сему Принцу, и которые будучи начинателями всех сих возмущений, не могут надеяться спасти свои головы, ежели Илбарс-Султан лишится жизни. Он сам [377] был совершенно ограблен и брошен в тюрму как бедный человек; однако еще ему и хуже того случиться имеет, ежели не примется отвратить того действительно, и что будет каяться о том, но поздо, что не восхотел принять доброго своего совета. Но Арап-Магамет-Хан весьма не захотел согласиться на его представление. Тогда Абулгачи-Султан пошел к Исфандиар-Султану, и просил его, чтоб исполнил сие намерение тайно от своего отца. Но Исфандиар-Султан не хотел того учинить, и просил своего брата, чтоб ему больше не говорил о сем деле. Между тем, понеже Габаш и Илбарс-Султан имели везде своих шпионов; то один из первых служителей Исфандиар-Султановых уведомил Габаш-Султана о намерении Абулгачи-Султановом противу его жизни. Габаш-Султан никогда не простил сего Абулгачи-Султану. По нескольком времени, когда Арап-Магамет-Хан возвратился в Хаюк, а Исфандиар-Султан в Гассарассап; то Габаш-Султан уведомил тайно Илбарс-Султана, что время теперь немедленно возвратиться; потому что его отец [378] отправился в Хаюк. Однако сие не может толь тайно учиниться, чтоб Абулгачи-Султан не был о том уведомлен. Потом отравился к своему отцу в Хаюк, бояся нещастливого случая, а оттуда уехал в город Кагт, который ему отдан был от отца. Пять месяцов спустя после того времени, Арап-Магамет-Хан раскаявшись, что не следовал совету Абулгачи-Султанову, послал свой указ к Исфандиар и Абулгачи-Султану собрать все войско, сколько оного ни было и прибыть к нему немедленно. И как Шариф-Магамет-Султан прибыл точно в то время в Хаюк, чтоб посетить свою мать; то и его также при себе оставил. Когда Исфандиар и Абулгачи-Султан собирали войско; тогда Арап-Магамет-Хан послал сказать к Габашу и Илбарс-Султану, что они имеют у себя десять человек, которые непрестанно им советуют зло против него. Ежели они выдадут сих десяти человек; то он им охотно простит все прошедшее. Но буде заупрямятся, и будут их всегда при себе иметь, то он их больше не будет признавать за своих детей. И как ему в [379] том сии Принцы отказали, то надлежало приняться за оружие. Арап-Магамет-Хан для сего дошел с своим войском до городка Каднум, который недалеко от Хаюка, в таком намерении, чтоб дождаться на сем месте своих двух сынов. Абулгачи-Султан собравши свое войско, указал оному тихо итти к назначенному месту, а сам поехал прежде, и приехал к своему отцу очень поздо вечером, когда уже он лег спать, объявляя ему, что выехал по утру в тот же день из Кагта. На то отец у него спросил, гдеж оставил войско? тот ему ответствовал, что оно идет, а он поторопился приехать к нему для того, чтоб ему предложить, что как скоро Исфандиар-Султан придет с войском, тоб он изволил итти полегоньку вдоль по правому берегу реки, а он Абулгачи с 800 человек, которых имеет, пойдет принуждать всех Туркманнов, кочующих на степи, и из которых больше половины были его подданные, чтоб они с ними совокупились. Но ежели где Туркманны, которые были подданные Габаш и Илбарс-Султану, [380] заупрямятся; то он их совершенно истребит, и учинит так, что никто из Туркманнов не приидет к Принцам: ибо ведает заподлинно, что без Туркманнов не могут они вооружить 400 человек. Он бы изволил теперь рассудить, что угоден ли ему совет или нет; буде же не угоден, то он умывает руки от всего зла, которое из того произойдет. Но отец ему ответствовал что не может принять сего его совета, и что токмо надлежит ему Абулгачи скоряе торопить войско. Сие тотчас отправлено было, и войско пришло к Арап-Магомет-Хану в некоторое место называемое Кастмунум. Когда Исфандиар-Султан прибыл также с своим войском; то вступили в землю Икчи Кумани ²⁷⁷. В сем месте Абулгачи-Султан паки начале предлагать своему отцу, чтоб отправил его самого или его брата Шариф-Магамет. Султана для разделения Туркманнов. [381] Однако отец и тогда его не послушал, хотя и весьма ясно видел, какое предосуждение он себе делал чрез сие. Потом идучи полегоньку дошли до небольшого канала называемого Ташли-Гермиш, который Алы-Султан провел для выгоды своих земель. Тогда оба Принцы, которые имели время собрать все свое войско напали на них толь нечаянно, что его люди не будучи в состоянии выдержать так жестокого нападения, тотчас побежали, и оставили сего неблагополучного отца в другой разе пленником в руки своим детям, которые его тотчас послали под крепкою стражею, в место их обыкновенного пребывания. По сем разбитии, Исфандиар-Султан отправился в Гассарассап, а Абулгачи-Султан в Кагт, и оттуда в великую Бухарию к Имам-Кули-Хану, который настал после Абдулмомин-Хана ²⁷⁸. [382] Имам-Кули-Хан был сын Яр-Магамет-Султанов, сын Манкишлак-Султанов, сын Сарак-Султанов, сын Магамет-Ханов, сын Тимур-Султанов, сын Тимур-Катталак-Огланов, сын Тимур-Бек-Огланов, сын Кутлук-Тимур-Огланов, сын Тумганов, сын Абаиев, сын Абас-Тимуров, сын Тогай-Тимуров, сын Чучи-Ханов, сын Чингис-Ханов. Но возвратимся к истории. Исфандиар-Султан когда заперся с своими братьями Шариф-Магамет-Султаном, и Харассм-Хан-Султаном в городе Гассарассапе; то Илбарс и Габаш-Султан пришли и осадили оной. Но по сорокодневной осаде помирились они. Потом Исфандиар-Султан отлучился к Персицкому Шаху, под видом, бутто хочет ехать в Мекку для моления, а Шариф-Магамет-Султан остался владетелем города Гассарассапа. Харассм-Хан-Султану тогда было еще 12 лет от рождения, а брату его Ауган-Султану, которой воспитан при матери своей в Хаюке, токмо 10 лет. Шариф-Магамет-Султан оставил также город Гассарассап, владевши оным четыре месяца, и отправился к брату своему [383] Абулгачи-Султану в великую Бухарию. Чрез его отбытие Габаш и Илбарс-Султан начали владеть всею Харассмскою землею. Потом сии оба Принцы разделили по себе области своего отца, так что Габаш-Султан возымел на свою долю городы Ургенс, и Уасир с их принадлежностями, а Илбарс-Султану достались Хаюк и Гассарассап со всеми принадлежащими к ним местами. Отдали они отцу своему небольшой так называемой городе Кумкала ²⁷⁹, дабы он там мог жить с тремя своими женами, и с двумя сынами молодшими. Но по прошествии одного года, Илбарс-Султан приведши к себе отца своего с двумя помянутыми братьями втай от брата своего Габаш-Султана, умертвил его с сыном его Харассм-Хан-Султаном, а Ауган-Султана молодшего послал к Габаш-Султану, дабы они его также умертвил. Но Габаш-Султан не хотя опорочить руки неповинною кровию своего брата удоволился токмо тем, что его [384] отослал к Царю Уруссов ²⁸⁰, где и умер [385] потом. Что же касается до двух [386] сынов Исфандиар-Султановых, из [387] которых старшему выло токмо три [388] года тогда, а молодшему полтора, то [389] Илбарс-Султан воспитал их в Хаюке. Арап-Магамет-Хан лишился жизни в лето 1031 называемое Ит, то есть собака (лето благ. 1621); государствовал 20 лет.

О государствовании Исфандиар-Хановом, и о государствовании брата его Шариф-Магамет-Хана.

Когда весть о смерти Арап-Магамет-Хановой дошла ко двору Персийцкого Шаха, то Шаг дал 300 человек отборных людей Исфандиар-Султану, чтоб с ними отведал своего щастия, не может ли паки возвратить владение своего отца. [390] Но как к Исфандиар-Султану пристали на дороге 70 Туркманнов от поколения Така, да 100 человек Туркманнов же от поколения Ямут; то не с большим своим войском прямо пошел к городу Туку, зная, что около оного кочевал тогда Габаш-Султан. Но прибывши в под ночь к его лагерю, не нашел там оного, потому что некто из подданных ему вельмож имел его у себя на пиру точно в тот самый день. Габаш-Султан намерился еще и всю ночь пробыть у помянутого вельможи; но вдруг услышал, что затрубили в трубу, от чего познал, что есть близко неприятели, потому что запрещено трубить в трубу для всякие другие причины, бросился как наискоряе на лошадь, и побежал к брату своему Илбарес-Султану. Тогда все, которые еще имели в почтении память Арапе-Магамет-Ханову, также и те, которые были прежде сего подданные Абулгачи-Султану, и Шариф-Магамет-Султану детям его, присовокупились к Исфандиар-Султану, так что его дела шли уже весьма изрядно; но злость некоторого именем Насар-Ходжи, переменила оные совершенно. [391] Сей человек, который произошел от потомства некоторого благочестивого человека бакирганские земли, именем Сагидатта, имел великую ревность к Илбарс-Султану, который взял у него дочь за себя, а видя тучу востающую противу зятя своего, велел ему сказать, чтоб не терял бодрости, и что чрез два дни и сам к нему придет со всем войском, сколько может оного набрать в соседстве. Для сего вооружив в скорости 50 человек, к которым еще прибавил всех тех людей, которые, попались на дороге, захватил переправу с ними на реке Кгесилле, которая с той стороны находится, дабы не перепустить людей, желающих присовокупиться к Исфандиар-Султану. Потом взял Алкоран и начале проклинать Исфандиар-Султана громким голосом говоря, что принял Персийцкий закон, и что где ни шел, то везде всех рубил мужеска пола людей, а брал в полон жен и детей. Но чтобы легче ему в том поверили; то такою клятвою утверждал сие, какую он мог вздумать. Сии слова толь отвратили подлых людей, которые не могли поверить, чтоб такие породы [392] человек употребил Алкоран, и все то, что наисвятейщее есть, к их обману, что вместо, чтоб пристать к Исфандиар-Султану, как они сперва думали, пошли к оным двум Принцам, а прочие намерились оставить их всех, и не вступаться ни во что. Таким способом Илбарс и Габаш-Султан скоро нашлися в состоянии пойти против старшего своего брата, а когда обе армии сразились, то Исфандиар-Султан потерял баталию, и был принужден, после весьма кровопролитного действия, убежать к Манкишлаку. В сем месте пристало к нему паки много людей, а между прочими 3000 человек Туркманнов, которые жили около тех место, также и великое число Усбеков, которые уже начали быть недовольны державою Габаш и Илбарс-Султановою. С сим войском возвратился паки; а когда оба его братья вышли против него с знатною армиею: то они непрестанно билися чрез 22 дни. Но напоследок Исфандиар-Султан победил и взял в полон брата своего Илбарс-Султана, которого тотчас велел умертвить. Габаш-Султан убежал к Манкаттам, которые живут на [393] берегах реки Сирра; но не думая, чтоб тут мог быть во всякой безопасности, ушел к одному из вельмож Манкаттских, именем Шарник Мирча, который жиле при берегах реки Емма ²⁸¹ [394] думая, что воспоминовение, [ибо когда он государствовал в Ургенсе, то отослал всех полонеников Манкаттских, которые были в его областях] сделает то, что принят будет изрядно от главы над сим поколением. Но Шарник-Мирча проклиная его вероломство, велел взять под караул, и отослал к брату его Исфандиар-Султану, который его тотчас умертвил. Сей то был конец Габаш и Илбарс-Султанов! они оба лишились жизни не оставив по себе наследников. Потом Исфандиар-Султан был торжественным образом признан за Хана. Сие случилось в лето 1032 называемое Тонгус, то есть свинья (лето благ. 1622). Два года спустя, Исфандиар Хан приготовился чтоб наказать Усбеков принадлежащих к городу Хаюку, которых почитал за начинателей всех прошедших нещастий, приключившихся его дому. Но те, уразумевши его намерение убежали, одни к Манкаттам и к Качатам, а другие [395] в Ма-Уреннерскую землю. Три года спустя после того, некоторые Усбеки, которые убежали к Манкаттам и к Качатам, возвратившись в числе трех тысяч фамилий, пошли селишься к берегам моря Мачандеран около устья реки Аму. О сем уведомившись некоторые из тех, которые ушли в Ма-Уреннерскую землю, также намерились возвратиться, и для того уже пошли в числе 8000 человек. Но Исфандиар-Хан, которой им всегда не верил, уведомившись о том, напал на них с несколькими людьми, на берегах реки Кгесилла с стороны города Кагта, и порубил всех. Исфандиар-Хан умер в первый день лета 1044 называемого Гилки, то есть лошадь, государствовав 12 лет. По смерти его, брат его Шариф-Магамет Султан восприял Ханское достоинство и отправился жить в Ургенс. Сей Принц имел много ссор с Калмаками ²⁸², которые придали и завладели в его время великою частию Харассмские земли. Умер в лето 1052 (лето благ. 1642)

Комментарии

251. Автор наш объявляет здесь чрез сие имя о великом Турецком Султане: ибо от того времени, как разные Калифы Багдатские, Дамасские и Каирские, которые сказывались быть законными преемниками Магомету, перевелись; то большая часть из ревнительных Магометан привыкли почитать Турецких Императоров за преемников и за таких, которые имеют право командовать всеми Мусулманами. Сей то ради причины Турки имеют толь слепую ревность к потомству Оттомана первого основателя фамилии, которая ныне государствует в Турецкой земле, что весьма охотнее будут терпеть всякие недостойные налоги от Принца сего дому, нежели поддадутся Принцу другой какой фамилии, хотя бы как ни милостивое было его правление.

252. Сей Титул обыкновенно дают Турецкие Императоры Персицким Шахам, которые из так называемые фамилии Софи. Ибо как по своим основанием не могут они их инако почитать, как токмо за похитителя, и за совершенных Ересеначальников; то думают, что бы то было недостойно их великости и ревности к прямому Магометанскому закону, ежели бы их называли Шахами. В рассуждении сего имеют они такоеж чванство, какое у всех Татарских Принцов и поныне есть в рассуждении Тамерлана, и всех его потомков, которые государствовали по его смерти в великой Бухарии и в ближних от нее провинциях. Ибо по силе того, что от потомства Чингис-Ханова, не почитают они сего победителя и его потомков, как токмо за похитителей, которые взошли к верьховной власти чрез остатки престола своих государей и фамилии Чингис-Хановой. Не называют никогда Тамерлана Ханом, также и его потомков. Но что в некоторых местах сей книги найдется приложен титул Хана к имени Амир-Тимура; то сие учинено в переводе, дабы лучше объяснить читателю, что в том месте слово идет о Тамерлане.

253. Море Мазандеран есть то самое, которое мы называем Каспийским, и которое Персиане называют Кулсум. Еще недавно, как мы начали иметь прямое познание о сем море. Олеариус всех прежде объявил нам о нем подлинно, а старание блаженные памяти Российского Императора совершенно нас уверило. Однако не можно еще сказать, что мы ныне имеем справедливое знание о восточном береге сего моря, хотя мы и ведаем изрядно все положения мест. О сем покойной Российской Император изволил признаться сам по возвращении своем из Персии, и что он нашел, что карта сего моря, которую сам сообщил всем ученым людям в Европе, не весьма исправна в рассуждении восточного берега, хотя прежде и думал, что она такова. Каспийское море в таком состоянии, в каком мы знаем ныне оное, есть без сомнения наивеличайшее озеро в свете. Оно лежит между 37 и 47 градусом широты, а между 77 и 83 градусом долготы, так что оно имеет около 150 Немецких миль в наивеличайшей своей долготе, щитая от устья реки Яика до берега провинция Мазандеран, и около 70 Немецких миль в широте от устья реки Кур в зюйд от провинции Ширван до устья реки Кгеселл на берегу земли Харассма. Кругом сего моря может быть около 450 Немецких миль. Вода в Каспийском море безмерно солона в средине; но при берегах она не толь солона ради множества рек, которые впадают со всех сторон, так что находятся такие места в сем море к Гиланским и Мазандеранским берегам, в которых вода больше пресная, нежели соленая. В нем всяких преизрядных рыб изобильно, а осетры, семги, белуга, севрюга и другие премногие, которые родятся в сем море, приходят весною толь в великом множестве к устьям рек для пресные воды, что не вероятно, сколько их там ловят ежегодно в то время. Находятся там сазаны и стерли, что весьма удивительно в рассуждение сего моря, в котором вода солона. Все сии разные роды рыб в сем море и больше и жирнее, нежели где инде, а особливо белуга. Сия рыба находится особливо токмо в Каспийском и Черном море. Для сей то самые причины некоторые говорят, что сии оба моря имеют подземное сообщение. Находятся сии рыбы долготою в 20 футов. Они несколько с спины походят на щуку, а вкусом на осетра, но тело все бело, от чего и называются они белугами. Сия самая та рыба, которая ловится в Дунае, и которую называют Гавзен в Австрийской земле. Сазаны там особливо чрезвычайные величины: сие не редко случается, что ловятся близь устья реки Волги в 5 футов длиною. Сверьх сего, есть в сем море и тюлени, также и великие и страшные рыбы, которых называют сомами и у которых токмо что голова и плеск, а есть их весьма не хорошо. Говорят про сих сомов, бутто они такую имеют силу, что ежели зацепятся плеском своим к рыбачьей лотке, то оную могут лехко опровергнуть. Каспийское море не имеет флюкса и рефлюкса; но токмо ветры, которые гонят воду к тому или другому берегу по разности движений, так как сие бывает в балтийском море, имеет цвет зеленоват больше, нежели во всех других морях, кроме что при берегах Гиланских кажется она бела для того, что там дно глиновато: ибо и весь тот берег такой, а в заливе Емба вода черна, для того что там дно иловато и вязко. Сие море имеет везде 60 и 70 сажен глубины в средине, но при берегах оно весьма мелко, а особливо к западному берегу, где на хорошую милю в море редко находится 18 футов глубины. По всему Гиланскому берегу больше нет глубины, как токмо от б до 9 футов на такоеж расстояние, от чего никак не возможно подъехать к сей провинции с моря. И как к провинции Ширван весь берег не что иное, как токмо один камень до самые реки Аграхани в Дагестанской земле, где ни на каком якоре стать не возможно; то и сия провинция почти также неприступна, хотя при ней и глубока вода. Нет никакова порта по всему западному берегу сего моря, кроме одного, который в баку Ширванские провинции; да еще и оный токмо хорош для малых судов, потому что в нем нет больше воды как токмо на 10 футов, а самое лучшее якорное место на том же берегу находится токмо при Терках, где становятся на якорь безопасно между островом Зезен и твердою землею. Но на восточном берегу есть порт Манкишлакский в Харассмской земле в Норд от устья реки Аму, который весьма изряден, и токмо что сей один хороший на сем море. Однако, понеже он в руках у Татар, так как и весь восточный берег; то весьма малого он употребления тем, которые туда ездят, хотя они и великую нужду имеют в портах, для того что сие море весьма сердито и вредно, когда бывает восточный или западной ветр, для того, что оно уско. Философы и физики поныне мучились, дабы понять, как Каспийское море, принимая в себя великое множество рек, и не имея сообщения с другими морями, может всегда иметь туж самую и равную воду без видимого умножения? Но не смотря на доводы которые предлагаются нам о сем, и которые приводятся насильно, я не вижу ни какова помешательства, для чего бы из него не выходить воде чрез дно моря. Таким образом оная входит в него чрез берега, понеже толикое число потопших рудокопных мест, и толь много учинившихся озер чрез трясение земли не попускают нам сомневаться, чтоб вся земля не была пресечена водяными жилами, которые имеют сообщение со всех сторон с поверьхностию. Сии жилы не могут так быть при дне моря, чтоб они не принимали в себя воды и не выкидывали оные на матерую землю чрез бесчисленные источники. Кроме сего непрестанного окружения воде, и ежелибы толь многие реки, которые впадают со всех сторон в моря, производились из других источников, а не из сих самых морей; то бы не возможно тому статься, чтоб всей земле не потонуть в один год. В прочем, говорят, что есть некоторая пучина в великом заливе Карабуга, который на берегу Харассма около 42 градуса широты, чрез которую вода сего моря отчасти долженствует выходить, некоторый офицер, который был в полону чрез несколькое время у Усбекских Татар Харассмские земли, по случаю, о котором я предложу инде, уверял некоторых из моих приятелей, что он сам был на том заливе в небольшом судне, и что его гребцы едва могли сгресть, чтоб пристать к берегу: понеже, он сказывал, от самого того места, где сей залив входит в Каспийское море, притягивающая сила от кругов сей пучины, которая в средине того залива толь велика, что хотя бы кто на мало отдалился от берегов, то не возможно, чтоб оной не был поглощен чрез быстрину сих кругов. Имя сего залива, которое значит на Татарском языке, Черное устье, кажется, что подает некоторую вероятность сему известию: однако я не дерзаю предлагать оного за весьма справедливое, одно токмо время, может нас о том точно уведомить. Но положив, что есть такая пучина в заливе Карабуга; однако невозможно тому статься, чтоб вся вода могла чрез оную токмо выходить, которые толь много входит из рек в сие море. Следовательно всегда надобно прибегать к подземным филтрациям для оставшиеся воды.

254. Сим именем Турки и последуя им многие из восточных, называют Константинополь испортив прямое его имя.

255. Манкишлак есть не большой город Харассмские земли, который стоит на берегу Каспийского моря в норд от устья полуденного рукава реки Аму под 38 градусом 30 минут широты. Город сам собою ничто, потому что в нем токмо с 700 домов земляных, которые ничто иное как токмо бедные хижины; но его порт на Каспийском море весьма изряден и токмо что один, который находится на сем море. Оный есть пространен, безопасен и глубок, и ежели бы другие руки, а не Татарские им владели, то бы в краткое время можно было тут учредить знатное купечество. Ныне редко случается, чтоб туда ходили купецкие суда. Понеже Татары не любят жить близь моря, то в сем городе ныне живут токмо Туркманны, которые способнее привыкают к беспокойству от воды. А Енкинсон полагает худо порт Манкишлакский, который называет Мангусявским поде 45 градусом широты и сие самое весьма невероятным делает известие его о Усбекских Татарах.

256. Магометане говорят, что Патриарх Авраам не Исаака, но Исмаила готов был принесть в жертву по Божию повелению.

257. Всех тех называют Гаджи, которые ездили в Мекку, которых почитают отменно чрез всю их жизнь все Магометане.

258. Город Дуругн есть весьма не большее местечко Хорассанские земли на половину дня расстоянием от реки Аму около 88 градусов долготы. Понеже сей город был бран и отниман многажды чрез Персиан и Усбеков вовремя двух целых веков, оный ныне находится весьма в бедном состоянии. Владеют им в нынешнее время Усбеки Харассмские земли.

259. Земля Дуруганата есть особливая Провинция великие Бухарии, которая граничит с Провинциею Янгарик Харассмские земли.

260. Вместо того, что Христиане утверждают свое обещание, или дают оное в нужных случаях на евангелии, Магометане обыкновенно то делают на алкоране, о котором они думают, что токмо одна сия книга содержит божественную истинну, как Христиане верят о евангелии в рассуждении того.

261. Город Уасир стоит в земле Хорассм, к северному берегу реки Аму под 79 градусом, 45 минутами широты, а под 88 градусом 30 минутами долготы. Оный ныне весьма мало знатен, так как и все другие городы сей земли.

262. Город Бастам есть Хорасанские земли при границах Астрабата и Мазандерана под 36 градусом широты, а под 82 градусом 39 минутами долготы. Сей город очень крепок чрез положение своего места: ибо оной стоит в горах, и особливым есть проездом в провинцию Иерак, в провинцию Астрабат и в западную часть Хорасанские земли. Хотя лежащие места около сего города и гористы, однако они весьма плодоносны, и производят почти везде цитроновые, померанцовые, смоковничные, ореховые и другие подобные деревья с плодом. Делается в Бастаме и вино посредственное.

263. Город Астрабат стоит при некотором заливе Каспийского моря под 37 градусом 15 минутами широты, а 83 градусом 30 минутами долготы. Сей город есть столичный в провинции тем же именем называемой и почитается за хороший Персицкий город, потому что он велик, хорошо построен, богат и многолюден. И как сей город есть пограничный с стороны Хорассмские земли; то Персиане всегда оной содержат в добром состоянии к обороне, оградивши его для сего хорошими стенами из кирпичу и окруживши рвами наполненными водою. Есть многие преизрядные фабрики в сем городе, на которых делаются шелковые и шерстяные парчи, также и камлоты, которые весьма нравны Персианам. Лежащие места около города Астрабата толь веселы, коль плодоносны всем тем, что потребно к жизни человеческой; а ближние горы покрыты лесами всяких плодоносных дерев. Однако для частых набегов Усбекских Татар Харассмские земли, во всех тех местах, которые лежат в Норд и в Ост от сего города, весьма мало жителей. Но напротив того в местах, которые лежат в Вест весьма много жителей и земледельства, так что вся та земля с сей стороны совершенно походит на превеликой сад. Астрабатской залив почти имеет 15 миль в своей долготе с Оста на Вест, а 4 до 5 миль в широте с Норда на Зюйд. Ходить могут по нем токмо небольшие суда, для того что нет в нем больше глубины в его входе в Каспийское море, как токмо от 10 до 12 футов. Однако оной весьма выгоден сему городу ради сообщения с другими Персицкими городами, стоящими при Каспийском море. Город Астрабат есть пребывание Хана владеющего всею провинциею.

264. Город Хаюк стоит в Харассмской земле при границах великие Бухарии под 40 градусом 45 минут широты на. половину дня Езды расстоянием от реки Кгессел. Сей есть из лучших городов в Харассмской земле по Ургенсе, да и тот еще ничто, для того что в нем все домы не что иное, как самые бедные хижины извне и извнутри. Земля около сего города довольно плодоносна, до весьма мало там земледельства. Однако есть виноград, о котором имеют старание Сарты, жители сего города. Делается у них некоторой род красного вина, которое есть посредственно.

265. Татары от всех времен полагали главное свое упражнение в охоте. Еще и ныне большая часть из сего народа питается токмо своим скотом и охотою. Татары идолопоклонники не употребляют никаких собак ходя за охотою; но отправляют оную охоту множеством людей следующим образом Хан, или Принц, который хочет поехать на охоту, собирает столько своих подданных, сколько время и случай позволяет, что иногда доходит от 10 до 12 тысяч человек, смотря потому, коль он силен. Сии люди по прибытии на место разделяются по разным местам кругом того места, где будет охота. Когда все сие будет учреждено к удовольствию Принца; то начинают с каждого места распространяться с правой руки на левую, пока сойдутся с людьми ближних мест, наблюдая притом сие, чтоб человек от человека стоял на 10 или на 20 шагов; а сие делает совершенный круг около того места, которое назначено в центр охоты. Когда сие так будет расположено; то по данному знаку все пойдут к центру круга, и что больше круг будет приходить в ускость, то больше люди приближаются друг к другу, пока все не станет весьма тесниться. Тогда все слезут с лошадей, и идучи все равным шагом к центру сделают круг толь велик, коль надобен будет, сдваивая и страивая шеренги, ежели много людей. Звери, которые увидевши людей, бегут сперва к центру, но видя, что и там место весьма узко, стараются где ни будь пробежать. Но в которую бы сторону они ни кинулись, то отовсюду слышат крик, стук в бубны, и звук в роги, и в другие подобные инструменты, каковы употребляются на войне у того народа. Напоследок сие так оглушит зверей, что они уже сами отдаются людям не делая ни малого сопротивления. Таким способом ловят они всех зверей будто бы сетьми, сколько бы их ни могло быть в окружности оной, которая иногда бывает на 4 и на 5 миль в диаметре с самого начала, где они часто ловят многие тысячи всяких зверей. Все Калмыки, Мунгалы, и все идолопоклоннические Сибирские народы, которые живут близ границ великие Бухарии, ходят на охоту сим образом. Потом сушат на солнце мясо тех зверей, которых поимали, дабы оно долее пролежало. Покойной Хинской Император ходил по самую свою смерть таким образом на охоту ежегодно в Мунгальской земле в Норд-Ост от Пекина. Для сего построил там город именем Егхол с преизрядным замком, где пребывал в летние дни, забавляяся от времени до времени охотою.

266. Татары подданные Чагатай-Хану второму сыну Чингис-Ханову, которой имел великую Бухарию и Харассмскую землю в удел, назывались и по смерти своего государя именем Чагатаи, которое они взяли при его животе; так что сии провинции называны были всегда от того времени земля Чагатаи, а Татары, которые в них жили, также тем именем, пока Шабахт-Султан с Усбекскими Татарами не завоевал сих провинций, выгнав из них потомков Тамерлановых. Тогда имя Чагатай переменилось на имя Усбеков, так что уже больше и не слыхать ныне о имени Татар Чагатай в великой Бухарии и в Хорассмской земле, токмо что находится оно в родословных списках разных Татарских поколений, которые поселились в сих провинциях, и для различия первых Татар живших в сих землях с сими, которые ныне владеют оными действительно. Ибо в протчем сии обе линеи Татар так ныне между собой смешались, что уже они всеконечно за один почитаются роде, под именем Усбеков. Сего то наши географы не наблюдают, называя всегда землею Чагатай великую Бухарию, хотя уже тому два века прошло, как сие имя пропало.

267. Российский народ толь ныне стал быть ведом, что не надлежит больше о нем упоминать в сем месте. Желающие удовольствовать совершенно свое любопытство о том, долженствуют токмо читать известие, каково господин Олеариус прежде сего издал, которое есть так обстоятельно и верно, как ему быть надобно. Ежели положится еще к тому известие о сей земле господина Вегера министра от Гановерского двора в Санктпетербурге, которое объявил недавно свету, то можно совершенно уведомиться о всем, что бы я ни мог о том предложить. Однако предложу я здесь сие мимоходом, что ни в каком Европейском государстве не находятся мужики толь статны и толь проворны и искусны, каковы Российские крестьяне. Все они обще не великого возраста; но статны и плечисты, также и у ног имеют икры хорошие, отчего и бегать могут очень скоро. Весьма весело смотреть, с каким они искусством прыгают чрез плетни и рвы, которые им попадаются на дороге, в чем большая часть из других Европейских мужиков тяжелы и неповоротливы, для того, что они узкоплечи, и не имеют икор. Российские крестьяне не токмо внешним видом превосходят всех других мужиков, но еще разумом и живностию в понятиях. Я часто видал с великою утехою, коль способно и скоро перенимают делать всякие инструменты и машины, каковых они прежде никогда не видывали. Напоследок толь великая разность в рассуждении сего между Российскими крестьянами с Польскими и Лифландскими, которые их соседи, что последние кажутся быть прямые лежни при первых. Сие также ведать надлежит, что простые люди в России не употребляют колыбелей на ножках для усыпления своих детей, как то мы делаем валяя оные колыбели из стороны в сторону; но употребляют доску в три фута длиною и шириною повешенную на четырех веревках равные долготы, которые привязаны к углам доски, и держат ее вровень. Сии веревки привязаны все к шесту, которой прикреплен у потолока в равновесии, к которому оная доска прицеплена так, как весовая чашка к своему коромыслу; а к другому концу того шеста привязана веревкаж, за которую легонько качают дитя лежащее на доске. Я думаю, что не от сего ли может быть способа качания детей, что у Россиян не часто болит голова: ибо сие лехкое качание с низу на верьх кажется, что лучше может сохранить и утвердить природное состояние слабых частей мозга в малом дитяти, нежели сильное качание из стороны в сторону наших колыбелей. Когда дамы ездят друшка к друшке, то всегда ставят пред них всякие конфекты, между которыми соленые яблоки, которые ни чем не разнятся от гнилых, всегда и непременно поставлены бывают, и которые предпочитаются всем другим фруктам.

268. Что наш Автор объявляет здесь со всеми окресностями о смерти Абдула-Хановой, то объявляет, что господин Олеариус обманулся, когда предлагает в своем известии о Персийцком государстве, что будто Абдула-Хан с братом своим и с тремя сынами, своими взят в полон от Шаха-Абаса I, и что будто сей Принц велел им всем пятерым отсечь головы.

269. Сей есть не большой город великие Бухарии, который стоит на правом берегу реки Аму под 38 градусом 15 минутами широты, а под 92 градусом 15 минутами долготы. Оной ничего не имеет примечание достойного, кроме переезда рекою Аму, который весьма нужен Татарам великие Бухарии, для того, что оной есть вместо ворот, чрез которые они входят в соседние Персийцкие провинции.

270. Провинция Ширван, есть самая гористая провинция из всей Персии. Она распространяется вдоль Каспийского моря от Дербента и от Дагестанских границ, до устья реки Кура. Говорят что то точно северная часть древние Мидии, в которой город Шамаха есть столичный, как то уже мы объявили выше. В сей то провинции стоит город Баку под 40 градусом 30 минутами широты. В сем токмо городе есть порт из всего западного берега каспийского, моря. Оной не весьма велик; но напротив того, изрядно построен, и многолюден. Стоит он на косогоре некоторые горы, которая идучи мысом в море, делает порт безопасной и пространной, ежелиб токмо был глубок. В сем городе есть замок, которой выше всего города, а выше сего замка каменные близко горы. Ныне сим городом владеют Россиане от 1723 года. От сего города неподалеку находятся славные нефтяные колодези, которая не что иное, как некоторой род масла черного цвету, которое Персиане употребляют вместо горящего масла, также и в фейэрверки свои. В сих колодезях толь много нефти, что ее становится на большею часть Персии. Сие привлекает довольно изрядное купечество в город Баку. Смотри Олеариуса.

271. Наш Автор говорит на сем месте о Яицких козаках, а называет он их Уруссами для того, что они под Российскою державою. Объявивши пространно выше о двух первых линеях козацких, надобно предложить при сем случае о сей последней линее сего народа, которая есть Яицкие козаки. Сии последние произошли от оные части древних жителей Кипчацкие или Капчацкие земли, которые пошли на берега Каспийского моря во время Татарского нашествия на их отечество, где рассыпавшись вдоль по берегу между реками Яиком и Волгою, питалися рыбною ловлею, и разбоем, пока от мала помалу не собрались все совокупно на полуденные берега реки в то время, как Татарская власть начала упадать в сих местах; и как Россиане завладели Астраханским Царством, тогда они добровольно поддались Российской державе. Яицкие козаки почти таковыж видом, как и другие; но как их жизнь больше на мужицкую походит, и что они часто смешивают свой кровь с Татарскою, которые живут около их отвсюду, то они не весьма толь хороши, коль другие их земляки. В самой вещи внешний их вид, также склонности и обычаи почти совершенно такиеж. Платье у них состоит в кафтанах из толстого белого сукна, которые у них по икры с узкими рукавами, на которые они надевают зимою тулупы. Сапоги делают из руских кож; но так делают, как Персийцкие сапошки или и чедыки. Шапки у них круглые с широкою овчинною опушкою. Женское платье у сих козаков почти такоеж, как и мужеское кроме того, что кафтаны доле и уже, и что летом ходят непокровенною головою. Яицкие козаки живут в великих деревнях вдоль по правому берегу реки тогож имени от 50 градуса широты до самого ее устья в Каспийское море. Питаются земледельством, рыбною ловлею и скотом: но когда подастся случай, чтоб достать какую добычу на ближних берегах то они оного не упускают. Язык их смешен с Татарским, с Калмыцким и с оным, которой был в употреблении в древней их земле. Сие делает некоторой род особливого языка, которой им однако служит при всех разных Татарах, которые у них в соседстве. И как Яицкие козаки почти всегда бьются с Каракалпаками и с казачьею ордою; то они прилежно укрепляют свои деревни добрыми рвами и палисадами, чтоб им быть в состоянии защищать себя от них зимою, когда реки стоят, и чрез все сие время сидят дома, а помянутые Татары шатаются по всем сторонам около их жилищ и смотрят, что не попадется ли им чего. Но весною они уже ищут Татар ездя в своих судах. Тогда объежжают весь восточной берег Каспийского моря, и грабят часто приятелей, так как и неприятелей. Для сего всегда они содержат в готовности великое число небольших судов, из которых в каждое могут сесть от 30 до 40 человек, в которых они ездят чрез все лето по Каспийскому морю, а к зиме вытаскивают оные на берега, и хранят в своих деревнях, чтоб как Татары оных не сожгли. Обыкновенное их оружие состоит в луке и стреле, при том же и в сабле, и токмо что еще от времен государствования покойного Российского Императора, как они начали употреблять огненное оружие. Однако не позволено им оного иметь летом потому, чтобы во зло не употребили оного в розъездах своих по Каспийскому морю. Огненное оружие раздается им при начале зимы дабы лучше могли себя защитить от Татар; но когда реки начнут проходить, то они принуждены приносить оное в Яицкой городок. Сей город, которой стоит на таком берегу реки Яика за 40 верст от ее устья в Каспийское море, есть токмо что один и поныне на оной реке. Воевода, которой в нем управляет, имеет смотрение над Яицкими козаками, и получает от них житом, воском, медом и скотом вместо податей, которые им должно платить ежегодно России. Однако есть у них особливые над ними головы, которое правят ими по древним их обыкновениям, Яицкие Козаки от большой части ныне содержат Греческой закон таков, каков принят в России, токмож находится в них Магометанства, да еще и язычества; они храбры, и добрые воины пехотою, как и все прочие из их народа, однако не толь они неспокойны, коль другие их земляки. Живут в добром согласии с Контаишинскими Калмыками, которые приежжают к ним летом в великом числе на восточные берега реки Яика для отправления с ними купечества. Берега сей реки весьма плодоносны, так что хотя весьма мало вспахана будет земля, однако приносит всего обильно, что потребно есть к жизни. Уже тому 20 лет, как нашли много лесу близ источников сей реки, да еще и дубняку, что великою есть помощию Яицким козакам, у которых совсем не было прежде лесу: но ныне рубят они оного летом великое множество, и сплавливают на низ плотами, в которых бывает от 3 до 4000 дерев, до Яицкого города, и до Каспийского моря. У Яицких козаков может стать военных людей до 30000 человек. Чрез все, что мы объявили о сем народе, читатель может рассудить сам собою, сколько обманываются авторы, которые говорят, что козаки произошли от множества скитающихся людей, и не имеющих пристанища, которых имя производит от Польского слова коза; он также будет уверен лехко, что козацкой народ есть также стар, как и все другие соседние им народы.

272. Река Кгеселл, или Кгесилл, как то Усбекские Татары называют, есть славная оная Дарья, о которой толь много говорено, уже тому несколько лет, в публичных ведомостях. Но вопервых надлежит знать, что слово Дарья, есть общее имя, которое значит реку у Усбекских Татар. Сия река имеет свой источник в горах, которые разделяют области Контаиша великого Калмыцкого Хана от великие Бухарии близ 43 градуса широты, а 96 градуса 30 минут долготы. Течение ее почти с востока на запад, а перетекши всю Харассмскую землю около 150 Немецких миль и впала в Каспийское море под 46 градусом 30 минутами широты, за 35 Немецких миль в Норде от полуденного устья реки Аму. Берега реки Кгеселл весьма и везде плодоносны, где пашут землю; но большая часть из них лежит впусте у Татар, жителей тех провинций, где она течет. Они не хотят употреблять в свою пользу и изрядные кормные места, которые им подает сия река, не смотря на то, что оные много лучше тех, которые при реке Аму. Ныне нет никакова знатного города по всей сей реке, а которых хотя есть не много, однако и те почти в половину пусты; для того что Усбекские Татары великие Бухарии и Харассмские земли ищут равно Персийцких границ, где им лучше удается, нежели при Каракалпакских и Калмыцких границах. В сию то реку Кгеселл по другую сторону не большого города Тук, северной рукав реки Аму впал, уже тому с 80 лет, покинувши старой свой канал, которой был под Ургенсом, как то уже мы объявили инде: от сего весьма прибавилося воды в сей реке. Но от нескольких лет Татары Харассмские земли еще отвели течение реки Кгеселл, так что уже ныне не падает в Каспийское море, что случилось таким образом. Покойной Российской Император весьма желая учинить свои области цветущими чрез купечество, помышлял непрестанно о всем том, что может подать способ сему его намерению; но выразумевши, что сообщение Сибири с полуденными Азиатическими областями подаст к тому хорошее средство, рассудил, что сие сообщение может учреждено быть наилегчайшим образом посредством реки Сирта, которая течет по Туркестанской земле, думая, как то и прилично, было, что сии река падает в Каспийское море. Для сего посылал многажды Яицких козаков, которые обыкли разъежжать вдоль по берегам Каспийского моря, с знающими морское хождение, людьми, чтоб они рассмотрели, в каком месте река Сирт имеет свое устье в сие море. Сии люди не нашедши ни какой знатной реки, которая бы впадала в Каспийское море между рекою Эмбою и Аму кроме одной реки Кгеселла, думали, что то самая та река, которой они искали. Сие их еще больше обмануло, что козаки их уверили, что сия река называется Дарья, и что они знают, что река, которые они ищут, называется сим именем, не зная однако, что сие имя общее. Того ради измерявши исправно всю глубину устья сей реки с разными знаками своего познания, учинили репорт, какому, думали они, быть надлежало по силе их исследования. Тогда Российский Император восприял наконец в 1719 годе намерение послать туда чрез Астрахань некоторого брегадира Бековича с 2500 человек, чтоб завладел устьем сей реки. Выбран был нарочно помянутой офицер к сему отправлению, потому что был Черкес родом, и знал совершенно Татарской языке; того ради казалось, что лучшей получит в том успех, нежели бы кто другой. Тогда Татары начали иметь подозрение, что уже многажды приежжали смотреть реку Кгеселл, а приметивши с другой стороны чрез отверстия, каковы они в разные времена принуждены были делать сей реке для напоения своих земель, что легко можно ее отвесть, и привесть в озеро Аралл посредством некоторых долин, которые были с той стороны, иамерилися предприять сие дело на отвагу. Для сего вывели они из сей реки столько в разных местах каналов; что напоследок провели ее чрез три разные рукава в озеро Аралл. Сие в великое умаление привело прямой канал реки. Потом лехко уже им было запереть ее совершенно. Но когда Бекович прибыл, несколько спустя времени после того, с своими судами к устью реки Кгеселл; то нашел ее так, что она вся была суха. Однако исполняя указ высадил на землю свое войско, и начал строить несколько крепостей кругом тех месте так как земля, которая там весьма пещана, позволяла. Но едва мог их окончать так, чтобы из них можно было противиться, как Хивинские Татары, которые теже, что и Усбеки Харассмские земли, напали на него с многолюдною конницею. Но Бекович защищал себя с толикою храбростию, что не надеяся его сбить, возымели прибежище к обману. Того ради Татарский Хан, которой притом сам был, обещал ему чрез тайную пересылку, что сердцем сам верной Российской друг, и что ничего больше не желает, как чтобы они мог поселиться в соседстве от него: однако принужден им противиться при сем случае ради других Татарских Принцов, сродников его и соседов. В прочем положено, чтоб завтра учинить еще последнее противу его устремление, нежели не лучше удастся им, как и прежде, то будут стараться, чтоб вступить в договоре. И как сей самый Хан учинил незадолго прежде того обещание во всем подобное сему Российскому двору чрез посланника, которого посылал для сего; то Бекович подумал, что во всем сем есть несколько правды, и что надобно посмотреть, что может случиться. Между тем Татары не преминули, согласно с присланным объявлением от Хана, сразиться с ним паки на другой день; сие так сильно от них учинено противу их обыкновения, что великое число из них спешились, чтоб могли тем с большим устремлением нападать. Но однако как их отбили побивши у них великое число людей, то Хан прислал к Бековичу двух своих мурз, чтоб уведомиться, для чего он пришел с военною силою в его области, и чего желает. На то Бекович требовал, чтоб заперты от них были каналы выведенные из реки, и чтоб она была отперта совершенно, дабы ей возыметь обыкновенное свое течение. Татары ответствовали, что подлинно могли бы они отпереть реку, однако сие ни мало не поможет, для того что она идет чрез три рукава в озеро Аралл, и так быстро, что им отнюдь невозможно оные запереть. Бекович им предлагал, чтоб они ему дали некоторое число аманатов, и что он сам пойдет с своим войском то делать. И как то было точно, чего Татары и желали, то они на все согласились учинивши все отговорки, которые им казались быть нужны, дабы его тем способнее обмануть. По сил сего договору, Бекович пошел с своим войском отпирать реку, оставив несколько людей на хранение крепостей. Но аманаты, которые ему даны были и которых он употребил за проводников повели его по степным местам, где не находилось никакой реки, кроме некоторых болот стоячей воды, да и той еще не могло становиться на всех людей, так что после пяти дней похода, Бекович и его войско возымели крайней недостаток в воде. Тогда проводники, буттоб от себя, предложили им розделиться на разные корпусы, и итти разными дорогами, дабы чрез то найти воду способнее, и столько сколько надобно. Бекович видя, что уже он зашел далеко, принужден был согласиться на сие представление, хотя он несколько и догадывался, что от того случиться может. Когда Россияне разделились на разные корпусы; то Татары прибежав окружили их одних после других, и Бековича убили, также и большую часть из его людей, а прочих всех взяли в полон. Потом те, которые остались в крепостях, сели как наискоряе в суда, и возвратились в Астрахань. В сем состоит все, о чем я мог уведомиться в рассуждении сего неблагополучного отправленья; ибо что касается до золотого песку, о котором разглашено в свыше, бутто сия река несет, то сие есть басня, которую не опровергать, двор Российской имел свои причины; но в самой вещи он ведал еще и тогда, что то за золотой песок, про которой сказывали, что сия река несет. По сему то случаю река Кгеселл не имеет больше никакова сообщения с Каспийским морем, и что она вся идет с великою частию реки Аму в озеро Аралл.

273. Мы уже предлагали инде о народе и земле Калмыцкой; а теперь осталось нам токмо предложить о них самих. Калмыки возраста посредственного; но чрезвычайно сильны и плечисты. Голова у них велика и широка, а лице весьма плоское, и цвет смуглой, которой некоторым образом сходен с цветом Американские меди. Глаза они имеют черные и очень светлые, однако глаз от глаза весьма далеко, и безмерно малы; хотя и долги. Их у них совершенною лепешкою и почти вровень с лицом, так что токмо его конец виден, да и тот очень плоск имея две диры, которые делают ноздри. Уши они имеют безмерно великие, у которых край не загнуты, бороды почти ничего, а волосы черные и так жеские, как конская грива, которые они все остригают, оставляя только хохолок на верьху головы, которой у них падает на спину, и ростят оной до такой долготы, до какой может вырости. В награждение всего сего безобразия, рот у них очень хорош, и довольно мал, в котором не великие зубы, и так белы, как слоновая кость. Жены их почти такуюж имеют физиономию, кроме того, что черты в их лице не толь грубы; однако имеют они стан преизрядной, и почти все как выточены. Калмыки носят рубахи из оного рода бумажного холста, который Россиане называют китайкою. Штаны шьют из той же китайки, а часто и из бараньих овчин, которые у них безмерно широки. В полуденных провинциях не носят они рубах летом, довольствуяся токмо тем, что огибаются бараньею овчиною, которая у них тогда шерстью вверьх, и ко торую они надевают на нагое тело, так что все у них руки голы. Но в северных провинциях надевают оную овчину на рубаху. Зимой носят сверьх того бараней тулуп, длиною до самых икр, и мезрою вверьх, чтоб им тепляе было от шерсти. Сии тулупы имеют толь долгие рукава, что принуждены набирать оные на руки, когда им в них нужда будет для какие ни будь работы. Голову покрывают не большою круглою шапкою, у которой на верьху шелковая, или шерстяная кисть весьма красная; а опушены бывают оные их шапки хорошею овчиною. Сапоги у них безмерно дурны и широки, так что много мешают ходить. Жены их почти таким же одеваются способом, ибо в китайчатой рубахе состоит вся их одежда летом, а в долгой бараньей шубе, с шапкою подобною шапкам их мужей, зимою. Оружие Калмыцкое, есть большие луки с такимиж по пропорции стрелами, у которых концы весьма широкие и острые. Стреляют они из сих луков весьма цельно и сильно. Сие примечено было по случаю ссоры, какову имели с ними Россияне в 1715 годе, для того что из Россиан несколькие поселились на реке Иртыше, о которой уже мы нечто предложили выше, что они пробивали насквозь стрелою людей. Есть у них также и большие пищали длиною больше шести футов, у которых ствол в дюйм толщиною; а однако пуля их не больше будет мизинца в калибре. Из сих пищалей стреляют они в цель пулею на расстояние 300 сажен и больше, полагая оные на вилы и запаливая фитилем. Когда они в походе, то у них сии пищали висят за спиною на ремне, а вилы на правом боку. Понеже они всегда ходят на войну конницею; то они все употребляют копья, а большая часть из их конницы носит железные панцыри, и такиеж наголовники, что их защищает от стрел. Не многие из них носят сабли, выключая их коммандиров, а привязывают их по Китайски ефесом назад, а концом наперед, дабы обнажать оные сзади, что весьма способнее чинится. Сии коммандиры обыкновенно бывают и главы над их ордами, так что столько в том войске находится людей по пропорции, сколько та орда есть многолюдна, из которые то войско. В прочем, неумеют они биться порядочно и по шеренгам, но нападают кучами, при которой всегда есть один коммандующий. Однако толь они храбры, что выше всякого понятия, токмо им недостает Европейские науки, чтобы быть жестоким бойцам. Пушек они еще и поныне не употребляют, а ездя всегда конницею, то они им весьма мало могут служить. Хотя провинции, в которых Калмыки живут, лежат и весьма под изрядным климатом; однако никогда они не пашут земель, питаяся токмо просто своим скотом, который состоит в лошадях, верьблюдах, быках, коровах и овцах. Кони их добры и сильны, и походят почти на Польских лошадей, быки у них еще всякого больше Украинского быка, каков бы он высок ни был. Овцы их также очень велики, и имеют хвосты короткие, которые закрыты курдюком с салом многих фунтов. Висит у них оной назади. Сии овцы имеют шерсть очень долгую и жестокую, горб на носу, как верблюды, а уши висящие, как наши меделянские собаки. Верблюды довольно велики и сильны, каждой с двумя горбами. Калмыки не держат свиней, также и никаких домовых птиц. Оки не знают, что то есть купечество, но отдают меною все то, что им надобно взять у Россиан, Бухарцов и других соседов, на свой скот. В прочем весьма верны, и не делают никому зла, и не токмо, чтоб им жить воровством, как то делают соседы их Татары Магометанские, с которыми они всегда в несогласии и в сражениях, живут в кибитках, и все совокупно, которые из одного поколения, или орды, переменяя место смотря по времени, и по нужде своего скота. Глав над поколениями называют они Таишами, а Контаишами или великими господами, как то главного своего Хана, от чего и сие имя Контаиш произошло.

274. Земля Бакирган есть особливая провинция Харассмские земли лежащая на северном берегу реки Кгеселла, около 42 градуса широты в Норд-Ост от города Тука.

275. Земля Куиган есть особливая провинция Хорассмские земли в Норд от реки Кгеселл, и от земли Бакиргана. Сия провинция распространяется до Каракалпакских и Калмыцких границ, и состоит в великих степях от большой части, и в таких, каких много находится в великой Татарии, где бы кормные места были преизрядные, потому что там трава растет в человека вышиною, ежели бы доброй воды обильно было во многих местах. Но ради сего недостатка, трава в сих степях засыхает на корени, так что из нее ни какой нет прибыли. И как сия сухая трава задавила бы молодую всеконечно; то Татары выжигают ее в начале весны, а огонь так далеко распространяется, как он находит много того, что жечь, что бывает иногда в великой Татарии на 100 миль кругом. Потом тотчас новая трава вырастает везде так сильно, что в 15 дней находится она в четверть аршина вышиною. Сие доказывает весьма, коле есть плодоносна сия пространная земля.

276. Усбекские Татары, не смотря на то, что они имеют недвижимые жилища, когда они переежжают с места на место, то возят с собою все свои дорогие вещи. Сей порядок жития остался у них еще от их предков, когда оные не имели недвижимых жилищ. Калмыки, и все Мунгалы, которые исправно наблюдают порядок жития древних Могулов предков своих, возят и поныне с собою, все что у них есть, так идучи на войну, как переменяя место. От сего происходит, что когда им случится потерять баталию, то их жены и дети остаются обыкновенно в корысть победителю со всем скотом, и словом, со всем тем, чтоб они ни имели. Сие они делать принуждены по неволе, потому чтобы они оставили свои фамилии, и имение свое в корысть другим соседним Татарам, которые не преминули бы употребить в свою пользу их небытность похищая все то при первом случае. С другой стороны понеже им невозможно ездить по пространным степям тех сторон, не имея с собою множество живого скота, в котором им нужда бывает на свое пропитание в дороге, то им лучше и выгоднее возить с собою всю свою фамилию, которая может смотреть за оным скотом, нежелиб самим то отправлять в то время, когда им весьма об ином надлежит иметь попечение. Ездить в дорогу со всем своим скотом вещь толь есть нуждная в сих странах, где отнюдь ничего другого не находится на многих стах миль, кроме травы, а иногда и воды, что и Сибирские караваны, которые ездят торговать в Пекин, принуждены тож делать, когда они идут от Селенгинска сухим путем до Пекина.

277. Земля Икчи Кумани есть небольшая провинция Харассмские земли, лежащая к полуденному берегу реки Кгеселла на Вест от земель города Хаюка.

278. Абдулмамин-Хан был последний Принц от потомства Шейбани-Ханова, который государствовал в великой Бухарии. Ибо как его убили, то потомки Тогай-Тимура молодшего сына Чучи-Ханова завладели скиптром сей земли.

279. Сей есть небольшой городок стоящий посредине Харассмские земли в Норд от города Уасира, которой недостоин никакова описания.

280. Россия в себе самой, не включая Сибирь, распространяется в нынешнем состоянии от города Терек стоящего близ Каспийского моря под 44 градусом, 15 минут широты, до северного мыса провинции Печоры к Вайгату лежащему под 70 градусом широты; а от западного мыса острова Оэзел лежащего под 41 градусом долготы, до Орловских гор на восток от города Казани стоящего под 78 градусом долготы. Сие занимает места не меньше, как на 400 Немецких миль с полудня на Север, а на 350 миль с запада на восток, граничит она в Норд с льдяным морем, в Ост с частию горы Кавказа, которая там называется Орловскими горами, в Зюйд с Персиею и с Турецкою землею, а в Вест с Польшею, с Бальтическим морем, и с Швециею. Сия пространная земля имеет великие преимущества, ибо как она лежит под разными климатами, то нигде не находится в ней повсюдного голода, для того, что ежели хлеб не уродится в Лифляндии, то он изрядной бывает в Украйне; а буде худ будет в Украйне; то хорошей родится в Казанском царстве, или близ источников реки Волги и Двины. И как все сии разные провинции весьма плодоносны; то довольно, чтоб в одной которой ни будь из них хорошей родился хлеб для вспоможения другим всем провинциям, так что Россия всегда находит сама в себе помощь во время общие напасти. Очень мало мест таких в России, в которых бы хлеб поспевал за 60 градусов; но в Зюйд за 60 градусов, вся земля всем весьма плодоносна. К устью реки Дона и к берегу Гнилого моря земля очень изрядная под виноград, а около Астрахани есть такие места, в которых шелковица родится так хороша, как бы то в самой Ломбардии. Но вино, которое там делается не имеет никакой силы, хотя виноград и весьма изрядной имеет вкус, и ягоды чрезвычайно велики. Не объятное пространство Росси и отвсюду напаяется многими превеликими реками чрезвычайно рыбными, из которых по многим могут суда ходить: ибо Волга, Ока, Дон, Кама, Двина, Тверца, Волхов такие реки которые текут по средине сего государства, а со всем тем, ходят по них суда, еще и великие с грузом. Сие весьма есть нечто особливое и купно полезное России ради купечества и сообщения, которое разные провинции пространные сея земли могут иметь между собою. Но чтоб еще большую иметь пользу в выгоде толь чрезвычайной блаженные памяти российский Император провел пять разных каналов, первый, который есть всех больше и начинается на Неве против Шлисельбургские крепости, а кончится у Волхова близ города новые Ладоги, идучи в Зюйд от Ладожского озера. Сей канал имеет 16 Немецких миль в долготу; однако оной еще не совсем окончен. Проводят сей канал для того, чтоб больше судам, которые приходят из России в Санктпетербург, не ходить по Ладожскому озеру, которое есть весьма сердито и каменисто. Второй канал начинается на реке Тверце, которая впала в Волгу при Твери, а кончится у реки Мсты, которая впала в озеро Ильмень близ Новагорода. Сей канал совсем окончен, и отворяет всю реку Волгу Санктпетербургу, так что можно ныне ехать судном из сего города, до самого Каспийского моря. Третий канал начинается на реке Волге в нескольком расстоянии от ее источников, и от города Ржева, а кончится при Москве реке. Сей канал, который также окончен, отворяет сообщение между Бальтийским морем, городом Москвою, и Окою рекою. Четвертый канал начинается у реки Тулы, которая впала в Оку близ города Калуги, а кончится при другой реке которая впала в Иван озеро, из которого Дон вышел. Сей канал был определен для сообщения бальтийского моря с Черным. Но от того времени, как по силе мира под Прутом, город Азов паки достался Туркам; то оставили сие предприятие. Пятый канал начинается у реки Илавлы, которая впала в Дон при городе Илава, а кончится при реке Камышенке, которая впала в Волгу против города Камышевки. Сей канал долженствовал сообщать Каспийское Море с Чорным. Но от того времени, как Турки паки завладели городом Азовом; то и сей также брошен. Все сии великие дела несомненно знатную приносят пользу России, а особливо в рассуждений купечества. Главные товары, которые поныне вывозятся из России, состоят в дорогих зверях, в юфтях, в хлебе, в сале, в пеньке, в паюсной икре, в ревене, в поташе, в слуде, в холсте, в дровах, в воске, в меде, в свиной щетине, в смоле, в дехте и в перьях. Напоследок, хотя бы малое возыметь старание о преимуществах, каковы сие государство имеет, то бы оно скоро могло пробыть и обойтися без всех прочих европейских областей, без которого весьма мало Европейских государств пробыть могут. В сем пространном государстве не весьма много монетного серебра; а сие известно, что все положив в щет, доходы Российские не выше осми милионов рублей входят в год, так что весьма удивительно, как покойной Российской Император мог продолжать чрез толь многие годы так тяжкую войну с посторонним государем, и к окончанию привести толь много великих дел внутрь государства. Но надобно признаться, что самодержавное правление имеет великую помощь, и может все учинить возможным, что другому правлению сделать никак не возможно. Сие происходит от немногих денег, что Российское войско, как уже оно стало быть регулярное, еще не пропорционально превеликому пространству ее границ, было еще и не возможно поныне, чтоб сыскать потребные суммы к содержанию большого войска, так что Россия, дабы вывесть ныне в поле армию состоящую в 60000 человеках, долженствует всеконечно брать войско из пограничных городов, как то ясно показалось во время последние войны с Турками. Ежели бы в России толь людей было много, коль она велика; то бы надлежало всей Европе ее бояться; но имея много великих лесов, и других диких мест не имеет она половины жителей против Немцов, хотя она и в четыре раза больше немецкие земли. Однако есть и в ней такие места, которые толь многолюдны, как бы то могло быть во Франции и в Немецкой земле в самых наилучших местах. Таковы берега реки Волхова от Новагорода до Ладожского озера, таковы берега реки Тверцы, Оки, Камы, и многих других урочищ в пространной сей земле. Говорят обще, что титул Царя, который дается Российским Монархам, значит слово Цесаря, или Императора; но все в том обманываются потому что Российский язык не имеет другого слова к изъявлению Монарха, кроме слова Царь, так как Татарской язык кроме слова Хан. Сие есть толь праведно, что прежде Царя Иоанна Васильевича, Российский язык называл всех соседних Принцов Царями; а имя Король, которое употребляется ныне в Российском языке, есть весьма новое, и имеет свое начало в ссорах, каковы Россия по временам имела от двух веков с Шведскою Короною.

281. Река Емм называется от Россиан Емба, а имеет свой источник в той части горы Кавказа, которую Татары называют Улук-Таг близ 50 градуса широты, а 93 градуса долготы. Течение сей реки почти на Вест-Зюйд-Вест, а перетекши больше ста немецких миль впала в Каспийское море в тот его залив, который на Норд-Ост под 47 градусом 50 минут широты. Сия река чрезвычайно обильна всеми преизрядными рыбами. Она есть весьма быстра; однако не очень глубока. Вода в ней весьма хороша, а берега ее также очень плодоносны: токмо весьма мало паханых мест ныне, потому что Калмыки, которые владеют восточною частию сих берегов от сей реки, не имеют употребления в земледельстве; а Татары казачьей орды, которые живут на западной части сих берегов, к устью сей реки в Каспийское море, столько их пашут, сколько им надобно всеконечно для их содержания. нет ни одного города, ни одной деревни при реке Ембе: ибо что она не имеет токмо пять футов глубины при своем устье, то Россиане не находят своей пользы, чтоб там поселиться; а Татары казачьей орды, которые уже там живут, пребывают токмо в кибитках, как и Калмыки.

282. Сие достойно примечания, что наш Автор начал употреблять имя Калмаков долгое время спустя после того, как большая часть Татар, а особливо его предков приняли Магометанской закон. Ибо место, где он объявляет, что Тимур-Шеих-Хан лишился жизни от Калмаков, есть первое из всей книги, на котором имя сие употреблено; а Тимур Шеих-Хан жил больше одного века после Усбек-Хана, при котором совершенно введен был Магометанский закон между подданными потомков Чучи-Хановых. Сие некоторым способом праведным делает то, что мы объявили в рассуждении начала Калмыцкого имени, которое большая часть из Могулов имеет ныне.

Текст воспроизведен по изданию: Родословная история о татарах, переведенная на францусской язык с рукописныя татарския книги, сочинения Абулгачи-Баядур-хана, и дополненная великим числом примечаний достоверных и любопытственных о прямом нынешнем состоянии Северныя Азии с потребными географическими ландкартами. Том I. СПб. 1768