АБУЛГАЧИ БАЯДУР ХАН

ИСТОРИЯ РОДОСЛОВНАЯ О ТАТАРАХ

О Албарс-Хане и Билбарс-Султане, первых Принцах из потомков Шейбани-Хановых, которые государствовали в земле Харассм ¹⁹⁸.

Бурга-Султан был сын Жадигар-Ханов, сын Тимур-Шеих-Ханов, сын Араб-Шахов, сын Фюлатов, [160] сын Менгу-Тимур-Ханов, сын Бадакуллов, сын Чучи-Бугаев, сын Баядур-Ханов, сын Шейбани-Ханов. По смерти своей оставил двух сынов, первый назывался Илбарс, а второй Билбарс. Сей последний назывался еще и Биликач, для того, что когда он был молод, то имел толь великую скорбь, что чрез всю свою жизнь был расслаблен ногами, что называется по [161] Могуллски Билкач. Сии оба братья имели великую храбрость; и жили в землях, которыми владел их отец, как простые люди. Между тем Шабахт-Султан умножив знатно свои силы чрез непрестанные победы надо всеми соседними Государями, вшел с великою армиею в землю Мауреннер, и завладел оною, выгнав из нее потомков Амир-Тимур-Хановых. Но дети Бурга-Султановы остались там, где жили. Почти в тоже самое время, как Шабахт-Султан завоевал землю Ма-Уреннер, Султан-Гуссаин-Мирса, также происшел от потомства [162] Амир-Тимур-Ханова, государствовал в земле Хорассан; но как умер несколько лет спустя после сего случая; то Шабахт-Султан вшел в его области с сильною армеею, и завоевав великую часть, умертвил всех тех из фамилии Султана-Гуссаин-Мирсы, которые попались ему в руки, так что коль ни велика была сия фамилия прежде не многого времени, однако едва спаслись два или три человека от рук Шабахт-Султановых. И понеже городом Ургенсом ¹⁹⁹ также владел [163] Султан-Гуссаин-Мирса; то Шабахт-Султан не преминул и туда войти, [164] и определить там Губернатора завладев оным городом. Пять или шесть лет по сем втором смятении, как Шаг Исмаэл Персицкий ²⁰⁰ [165] вступил в сии провинции с великою армеею, Шебахт-Султан пошел с ним биться близ [166] города Мерю; но толь нещастливо, что и сам лишился жизни с наибольшею частию своей армеи. Губернатор, который командовал от Шебахт Султана в Ургенсе, уведомившись о сем нещастии, тотчас оставил город и убежал, куда ему возможно было. Шаг-Исмаэл завоевавши все городы земли Хорассана, утвердил свое пребывание в сих провинциях, и послал трех из своих Офицеров в землю Харассм с таким расположением, чтоб одному изо оных трех [167] Офицеров иметь Губернаторство в городах Хаюк и Гассарассапе; а из других двух одному губернаторствовать в городе Ургенсе, а другому в городе Уасире. Губернаторы городов Ургенча и Уасира были между собою братья, и Арапские породы, из которых оный, которому досталось губернаторство в городе Ургенсе, назывался Субганкули, а другой Рахманкули. Рахманкули, которой получил губернаторство в городе Уасире, учинил по своем прибытии в сей город великой пир для всех главных городских обывателей, и дал им преизрядные подарки при сем случае. Один токмо градской Кади именем Умар, человек великого постоянства и добродетельного жития, не был на сем торжествовании, и то для того, что будто он имел болезнь которая его принуждала дома быть. Но на другой день после сего торжествования просил он пять или шесть человек из первых оных особ, которые были на пиру, чтоб они к нему пожаловали пришли; и поздравивши их учтивством, каково им новый губернатор оказал, приложил и сие, что понеже они получили подарки от [168] нового губернатора, то он не сомневается, чтоб они не приняли и его закона. Когда они о сем весьма ужаснулись, то он у них спросил, знают ли они какой закон имеют Персиане? На что они ему ответствовали, что они не разумеют, его разговора о сем новом законе, для того что Персиане с ними содержат один закон, и что все Губернаторы, которые у них были поныне из Хорассана, имели все тот же закон. Тогда Кади объявил им, что уже тому около 13 лет, как Шаг-Исмаэл переменил закон, и ввел в свои области такие мнения, от которых долженствуют все верные Магометане ²⁰¹ с ужасом отвращаться. Знатно мало в городе войска, [169] что Губернатор еще таит свой закон; токмож надлежит им быть известным, что как скоро соберется [170] с силами, то и начнет с них, как с знатнейших между градскими обывателями вводить перемену в законе, [171] о которой без сомнения помышляет, дабы подлой народ способнее по их примеру мог на то согласиться потом. [172] Чтож касается до него, то он должности своей быть нашел, чтоб их о том уведомить, дабы могли принять [173] меры за благовременно, что делать толь в великой напасти, которой подвержен будет закон при сем случае.

Два года спустя, главные обыватели города Уасира отправились в землю Бакирган к некоторому человеку их закона от поколения Сажидатта, которой имел славу быть отменные добродетели, и предложили ему, что они имеют намерение объявить его своим Ханом, и умертвить всех Персиан, которые были в городе гарнизоном; но сей святой человек именем Гаисамудин-Катал отрекся от того, что они ему приносили, говоря, что ежели бы они хотели его послушать, то бы он им объявил некоторого Принца Чингис-Хановой крови, который бы им имел быть приличнее, нежели он, а словом сей Принц есть Илбарс, сын Бурга-Султанов, живет у [174] Усбеков ²⁰², о котором он им предлагает, и что имел случай часто его видеть, ездя по всякой год в Усбекскую землю для восприятия милостыни от многих добродетельных душ, которые ему оную подавали, и что он может их уверить, что сей Принц имеет и добрые поступки, и храбрость, чтоб их совершенно защитить, ежели в том нужда будет. По сему совету Уасирцы отправили двух из главных обывателей своего города к Илбарсу с просительным письмом, чтоб благоволил прибыть в городе Уасир; а святой оный человек послал с сими отправленными одного из своих людей, которой был знаем Илбарсу. Когда сей Принц получил [175] помянутое письмо, и уведомился о причине их прибытия, то отправил их тотчас назад с ответом, что поедет за ними вскоре, и привезет с собою брата своего Билбарса. Когда отправленные возвратились с сею ведомостию, то рассуждено за благо послать других на встречу Илбарсу и объявить ему, чтоб прямо в город не въежжал; но чтоб остановился по своем прибытии в некотором близком месте от города не дая о себе знать; а они тотчас выедут по него, когда будет время. Когда и сии отправленные также возвратились поставивши на мере все с Илбарсом; то главные в у мышлении, которые были из первых вельмож города Уасира, велели взять оружие городским обывателям, и заперши градские ворота умертвили Персидского Губернатора, также и всех его людей, кроме одного токмо человека, которой так изрядно спрятался, что не льзя было найти. На другой день после то, выехали все на встречу Илбарсу. А Усбеки, также и Сарты принявши его с великою радостию, объявили торжественно Ханом, на что все без изъятия присутствующие согласились. Сие случилось в лето 911 (лето благ. 1506), называемое Кои, или [176] овца. Город Уасир имел под собою прежде сего многие другие городы; но прошедшие войны многие от оного отделили, так что тогда токмо были под ним городы Жангишар и Тарсак. Илбарс-Хан дал город Жангишар брату своему Билбарсу, и определил одного надежного офицера коммендантом в городе Тарсаке. Оный Персианин, который нашел способ укрыться, когда рубили Уасирской гарнизон, был еще и тем щастлив, что вышел под вечер из города, так что никто его не видал. Потом пошел прямо в город Ургенс, и объявил Губернатору сего города о случившемся нещастии его брату. По силе толь нечаянные ведомости Субганкули тотчас собрал главных обывателей города Ургенса и объявив им, что Уисирцы учинили его брату и гарнизону, приложил и сие: что понеже давно уже имеет команду в городе Ургенсе, и что не думает, чтоб им мог какую дать причину к жалобе, также что и они с своей стороны всегда с ним изрядно поступали; того ради у них же самих без всякие хитрости спрашивает, какое они имеют мнение ныне; но ежели утрудились быть под его [177] командою, и буде они желают перемены, то могут ему о сем свободно предложить: потому что не хочет им быть тяжек, и жить противу их воли в городе. Но когда хотят его держать добровольно, то охотно будет продолжать свое пребывание у них. На то ему ответствовали единодушно, что Шаг-Исмаел, у которого все другие Иракские и Хорассанские городы под державою, им весьма приятный Государь, и что не имеют они также причины и на него жаловаться, который у них от сего Принца Губернатором в городе; того ради желают, чтоб он у них благоволил продолжать свое пребывание, дабы ни ему, ни им не ответствовать в том Шагу, ежелиб захотел оставить город без всякого к тому насильного принуждения. Они с своей стороны не хотят ни малого ему учинить неудовольствия, будучи твердо намерены хранить ненарушимую верность к Шагу. Чтож касается до того, что случилось в Уасире, то о том весьма сожалеют в рассуждении утраты, какову возымел при сем случае в лице своего брата; но в прочем не надлежит ему беспокоить себя: ибо ясно можно видеть, что сей новый [178] Хан не долго побудет; и что Усбеки толь непостоянны, что его оставят вскоре, буде еще что ему и горшее у них не случится. По силе сего уверения, Губернатор пожелал, чтоб они ему присягнули помогать верно, ежели бы на него напали Усбеки; в чем ему присяга и учинена с великою ревностию. Потом выбрав одного из городских жителей, которого на верность надеяся обещал ему столько денег, сколько может лошадь увезть, буде согласится съездить в Уасир, дабы осведомиться там исправно о состоянии дел и уведомить его о том верно. А чтоб надежнее было положиться на сего человека, то его во первых привел к тому, что принял его закон. Потом дав ему денег довольно послал в Уасир. Сей человек по своем возвращении объявил ему весьма согласно ведомости той, как принес Персианин, который спасся от Уасирского убийства; а он прилежно старался, чтоб быть в добром состоянии к обороне. После трех месяцов, как Илбарс-Хан приступил к Ургенсу с армеею, то Губернатор Субганкули пошел ему навстречу с своими людьми. Однако, понеже [179] был разбит при сем случае, то войско Илбарс-Ханово гналося за ним толь с великою горячестию, что вошло в город с бегущими, и завладело оным умертвивши Губернатора со всем гарнизоном, и с главными градскими обывателями. Потом Илбарс велел прибыть своим женам и детям в Ургенс, и начале там иметь свое пребывание от того времени. Персицкий Губернатор, который был в Гассарасапе, восприял теж меры к защищению города каковы имел и Субганкули в Ургенсе; и жители ему также обещали всякую верность и помощь. Между тем Илбарс-Хан видя что у него не довольно было людей к удержанию всех сих завоеваний, потому что большая часть подданных его двора были подчинены потомкам его дядей с отцовой стороны; то он начал советовать с ближними своими и что не худо ли он сделает, ежели призовет к себе детей своих дядей с отцовой стороны с их подданными, для умножения сил своих чрез сие средство. Самая большая чаешь из них думали, что чем скоряе он их призовет, тем будет лучше; один токмо простой человек из поколения Уигуров, [180] который по случаю был на сем совете, противился тому крепко, доказывая собранию, что то самое любимое правило у всех Самодержцев, которые хотят иметь тишину у себя, чтоб содержать сродников в отдалении от провинций их державы, дабы, ежели кто найдется из них беспокоен, не был в состоянии помутить спокойствие в государстве. Но Хан и прочие его совета, будучи уверены, что то ненависть, какову сей человек имел к детям Абулаковым и Амунаковым, в него влагала сие мнение, разгневались весьма на сие его дерзновение; и укоривши, что его речь приводит в несогласие толь близких сродников, приложили и сие, что надобно заблаговременно избыть таких людей, дабы потом не могли сделать несогласия между ими. И как четыре сына Ядигар-Хановы тогда уже были мертвы, и что токмо дети их в живых обретались; то Илбарс-Хан по совету своих вельмож уведомил их что ему весьма пощастилось завладеть городом Уасиром и Ургенсом; но что Гассарассапом и Хаюком еще владеют Персиане, которых уже давноб желал выгнать оттуда, также и завладеть всеми другими [181] городами сих Провинций, ежели бы у него людей довольно было, и что для сей то самые причины просит их, чтоб прибыть с своими подданными к участию в завоевании толь изрядные земли, в которой бы им многие нашлись городы для их поселения. Едва токмо сын Абулаков, и шесть сынов Амунаковых получили сию ведомость, тотчас прибыли к Илбарс-Хану, который им уступил город Ургенс со всем принадлежащим к оному уездом, а сам возвратился в Уасир. Потом новоприбывшие Принцы посылали всякой день великие партии в поле к городам Ханжу, и Гассарассапу, что обеспокоило так Персиян, которые были гарнизоном в тех обоих городах, что не могши ни сами из них выходить, ни выпускать свой скот на ближние поля, на конец принуждены оставить сии оба города и уйти в свою землю. Тогда Принцы завладевши оными городами, которые Персияне оставили, напали на провинцию Хорассан, и толь жестокую имели войну по смерти Шага-Исмаела с Персианами, которые владели городами сей провинции, что принудили их еще сверьх двух помянутых городов в земле Харассме, [182] оставить все лежащие между землею Дюрун и горами, которые на запад от города Хорассана, так что не смели ни одного себе уберечь. Толикой то на них страх напал! но Торкманцы, которые владели пограничными городами земли Истарабат и Хорассан, близь городов Абулхан и Манкишлак, начали сопротивляться сильно Принцам, так что всегда билися с ними, хотя некоторые из них и поддалися им ²⁰³. Бильбарс-Султан брат [183] Илбарс-Ханов был при многих сих [184] действиях. И как он не мог держаться [185] на лошади, для того что был [186] ногами расслаблен, как то мы о том объявили выше; то он употреблял небольшую тележку легкую, в которую впрягали одну лошадь самую добрую. Сидя в сей тележке, и имея за собою [187] всегда человек шесть храбрых людей, не токмо приводил к сражению храбро полки; но и сам вбегал между неприятелей, и бился так хорошо, что все ему удивлялися. Илбарс-Хан и Билбарс-Султан умерли один после другого вскоре, государствовав чрез несколько лет, и оставив многих детей; а особливо, Илбарс-Хан имел седмь сынов: первой назывался Султан-Гази, а 2 Магомет-Гази; но пяти прочих имена нам неведомы. Билбарс-Султан оставил 5 сынов; однако, мы ведаем токмо имя одному из них, которой назывался Султан-Гаджи. Илбарс-Хан дал всем своим сынам прозвище Гази в память того, что они победил Персиан, которые были в Ургенсе, и Уасире: ибо слово Гази значит: человек покоряющий людей другого закона. Однако не известна причина, для чего Билбарс-Султан дал прозвище своему сыну Гаджи. [188]

О жизни и государствовании Гаджи-Хановом, Гасанкули Хановом, Сафиан-Хановом, и Беччуга-Хановом.

По смерти Илбарс-Хановой, Султан-Гаджи, который был старшей не токмо из своих братов но и из детей дяди своего Илбарс-Хана, и который при животе своего дяди брал доход с города Жангишара, был объявлен Ханом в Уасире. Но как у него очень мало было подданных то власть его была весьма невелика, а большая часть из подданных его фамилии слушали указов Султан-Гази старшего сына Илбарс-Ханова, который Принц будучи великого разума, владел совершенно сердцами всех тех, с которыми они пребывал и обходился. И как он был также весьма горд, то весьма малую он оставлял силу Гаджи-Хану, так что надлежало ему токмо довольствоваться титулом Хана, и честию, какову Султан-Гази хотел ему отдавать при всяких случаях. По его смерти, Гасанкули сын Абулаков, которой государствовал в городе Ургесе, был объявлен Ханом, как [189] старший изо всех Принцов дому Жадигар-Ханова: толь наипаче, что они произошли все от сих трех братов, то есть: Бурга-Султана, Абулака, и Амунака, и что следовательно были они одного дому совокупно, то послушны были все одному Хану, не смотря на то, что каждой из них имел особливую область. Имена шести сынов Амунаковых следующие: 1) Сафиан. 2) Буччуга. 3) Аванаш. 4) Кагал. 5) Акаттай. 6) Аганай. Сии шесть братов имели уже тогда 6 других сынов, которые были в состоянии жить сами собою, не щитая молодших детей, которых они имели. Гасанкули-Хан имел также многих детей, из которых Билал старший подобен был совершенно своему отцу во всем, даже и в сердечной доброте. Между тем случилось, что дети Илбарс-Хановы, Билбарс-Султановы и Амунаковы нетерпеливо сносили, что Гасанкули-Хан, которой пребывал в Ургенсе, имел несравненно больше доходов, нежели они; и так совокупили все свои силы, и осадили город Ургенс. Тогда Гасанкули-Хан вышел пехотою с своими людьми вон из города, и стал на контрскарпе города [190] пред воротами, чрез которые ездят в землю Хорасане, и бился храбро противу союзников от самого утра до вечера. При сем случае Аганай Султан, самый молодший из детей Амунаковых, которому тогда токмо еще было 20 лет, забежавши далеко вперед от своей горячести, был убит от людей Гассанкули-Хановых, которые отрубили ему голову и послали оную в город. Сие так разгневало его братов и других союзных командиров, что устремившись всеми силами противу их, принудили за переться в городе. После как сия осада продолжалася четыре месяца, съестные припасы так стали быть дороги в городе, что конская, или коровья голова продавалася по 40 танг ²⁰⁴. Сие было причиною, [191] что многие оставили город, и пришли просить милости у союзных Принцов. Сии переметчики по немногу, но знатно умалили силы Гассанкули-Хановы. Наконец союзники учинили генеральной приступе к городу, которой им так изрядно удался, что не смотря на невероятные сопротивления, который Гассанкули-Хан с не многими оставшимися у него людьми имел при сем случае. Осаждающие вошли с обнаженною саблею в город, и взяли оной по многом пролитии крови. Потом умертвили Гассанкули-Хана с Билалом, старшим его сыном, а прочих детей, которые были еще во младенчестве, послали в великую Бухарию, где в сие время, в которое я пишу сию книгу, находятся еще 15 человек мужеска полу из потомков Гассанкули-Хановых. [192]

Сафиан-Султан, старшей сын Амунаков был преемником Гассанкули-Хану в достоинстве Хана в земле Харассме. Но союзные Принцы согласились между собою, чтоб учинить новое разделение городам той земли, а по силе сего согласия потомки Бурга-Султановы возымели на свою долю городы Уасир и Жигишар, Тарсак и Дюрун с Туркманнами Манкишлакскими; а потомкам Амунаковым досталися все городы стоящие около реки Аму, а именно: Ургенс, Каюк, Гассарассап, Кагат, Булдумсасс, Никичката; Божюнда, Багабат, Насаи, Ибурду, Чагарда и Магана с Туркманнами, которые жили в землях Абулхан и Дегистан. Тогда Сафиан-Хан объявил Абулханским Туркманнам от поколения Ирсари, чтоб добровольно восхотели ему платить ежегодную дань, или придет и разорит все их жилища. Те собрав между собою поголовную сумму, послали оную к нему в добровольный дар. Но Хан неудоволившись сею по милости их данью, послал к ним на другой год 40 человек для взятия дани со всех Абулханских и Дегистанских Туркманнов. Сии люди не думая, что они могут [193] найти себе у них сопротивление, тотчас разделили между собою, со скольких фамилий каждому надлежит собирать подать. Потом когда они разъехались по той земле по силе своего разделения, тогда Туркманны согласившись порубили всех оных до человек в одно время. О сем уведомившись Сафиан-Хан, пошел к ним с войском, и с четырьмя своими братами. Надобно ведать, что река Аму текучи при городе Ургенсе, пошла на запад к горе Абулхан, а оттуда обтекши сию гору поворотилась на полдень; потом возвратившись на запад, течет чрез так называемую землю Огурча ²⁰⁵, и впала в море Мачандеран. Тогда было много жилищ по обоим берегам сей реки от [194] самого города Ургенса, до самые земли Огурча, для того что земля была весьма плодоносна: ибо всякие плоды и травы расли там до совершенные зрелости. Туркманны, которые жили на сих местах, кочевали летом в ближних долинах, в которых они ведали, что есть вода для скота, а зимою возвращалися в свои жилища на берега реки Туркманны от поколения Адаклишиссер Илли жили по обоим берегам сей реки от так называемые земли Пишга ²⁰⁶, до так называемые Карикичит; от земли Карикичит ²⁰⁷, до горы [195] Абулхан жили Туркманны от поколения Алы-или, а Туркманны от поколения Ти-у-Ачи жили по обоим оставшимся берегам реки Аму, от самые горы Абулхан, до моря Мачандеран. Но возвратимся к истории.

Сафиан-Хан прибыши со своим войском к первым жилищам Туркманнов которые были от поколения Ирсари и Хорассан-Салури, и которые совокупно жили, имел сперва самое великое от них сопротивление; но когда побил великую часть из них, попленил многих других; то оставшиеся были принуждены побежать к горе называемой, Джу стоящей за три дни в норд езды от Абулхана. Сафиан-Хан полонивши и уведши весь их скот, гнался за ними до самые горы, где он и стал в лагерь. Туркманны, которые были на горе, увидели во всем недостаток в два дни; сие их принудило договариваться. Того ради отправили нескольких стариков от себя, которые получивши позволение приити в лагерь Сафиан-Ханов, пришли к Акаттаи-Султану молодшему брату Сафиан-Ханову; и припомянувши ему тогда, что Усбеки всегда предпочитали [196] молодшего сына выше всех других братов ²⁰⁸, просили его, что понеже он теперь молодшей между своими братами, тоб благоволил предстательство учинить за них брату своему Сафиан-Хану, дабы их принял в первую свою милость, а с своей стороны обещаются ему служить впредь верно. Акаттаи-Султан принявши изрядно сих отправленных, отослал их с таким обещанием, что он постарается успокоить Ханской гнев, только чтоб прислали к нему вскоре несколько знатных людей о от себя, которых к нему и прислали немедленно; а Акаттаи-Султан взяв от них присягу верности на Алкоране именем всех оставшихся прочих, выпросил им милость у Сафиан-Хана. Потом им предложил, что по полученной себе от его брата милости, справедливость требует, чтоб подумали о средствиях, чрез которые бы могли ему засвидетельствовать свое благодарение. Они все объявили, что ожидают токмо о том указа, и что готовы слушать его во всем, чтоб [197] ни мог от них пожелать. Тогда Акаттай-Султан не просил у них ничего за настоящий год, для того что много претерпели при том случае; но договорился с ними, что бы в будущий год дали 40000 овец за 40 человек посланных для собирания дани, которых убили, и что вольно будет Сафиан-Хану наложить на них сверьх того такие другие бремена, какие за благо рассудить. Чтоб собрать число сорока тысяч овец; то поколения Така, Сарик, и Ямут обязалися поставить 8000 овец, поколение Ирсари 16000, а поколение Хорассан Салури последние 16000 овец. Все сии поколения прежде сего были одно поколение; но по времени разделилось на разные небольшие части. Сафиан-Хан, когда принудил по прошествии года Туркманнов исполнить заключенной договоре, то к нему немедленно прислали 40000 овец чрез посланных десяти человек от себя. Хан будучи доволен исправностию Туркманнов, отослал отправленных почтя оных отменным лицеприятием. От того времени Туркманны сих поколений были всегда обязаны и их потомки, посылать ежегодно помянутую сумму 40000 овец Хану. [198] Другие поколения Туркманнов учинили потом такой же договор с Ханом, а именно: чтоб поколение Ички-Салури давало ежегодно 10000 овец дани, да 1000 овец на Ханскую поварню; поколение Тосан 16000 овец дани, да 1600 на Ханскую поварню; поколения Икдуб и Джаудур 12000 овец дани, да 1200 на Ханскую поварню; поколение Арабач 4000 овец дани; поколение Коклан 12000 овец дани, да 1200 на Ханскую поварню поколение Адакли 12000 овец дани, да 1200 на Ханскую поварню; и чтоб некоторые другие поколения не толь знатные давали еще 4000 овец ежегодно. В рассуждении трех поколений Туркманнов, которые жили на берегах реки Аму, положено, чтоб им не давать овец; но чтоб поколение Адаклишиссер-Илли давало ежегодно некоторое число военных людей Хану, а поколения Адалы-Илли, и Ти-у-Ачи, платили свою дань товарами. Сии последние три поколения Туркманнов, которые питалися доходами с своих земель, прозваны были Училл, что значит: народ разделенный на три части. [199]

Когда Сафиян-Хан умер, государствовав чрез несколько лет, то брат его Буччуга-Султан был объявлен Ханом на его место, Сафиан-Хан оставил по смерти 5 сынов, из которых, 1) Юссуф, 2) Юнус, 3) Алы, 4) Агиш, 5) Палуанкули, которым Буччуга-Хан отдал город Хаюк в удел. Обеит-Хан, государствовал тогда в великой Бухарии ²⁰⁹, завладел почти в тож время несколькими городами земли Хорассана, которыми прежде Персиане владели; а Усбеки подданные его имели непрестанную войну с протчими городами сей земли ²¹⁰; которые были еще под [200] Персицкою державою, и вывели в разные времена жителей из сей земли великое число в полон. С другой стороны, Усбеки Харассмские земли, которые [201] жили в городах Ибурду, Насаи и Дурун, неменьше обеспокоивали Персиан, живущих в городах Ходжан, и Эсферагин близь границ земли Гилкупрук ²¹¹: ибо как Усбеки Насайские отстояли токмо на один день езды; то они часто выежжали в поле около тех мест в великих партиях, и чрез сие не токмо [202] препятствовали жителям в земледельстве упражняться, но и пресекали им всякое согласие с соседними городами Персицкие державы. Шах Тагмасип ²¹², который государствовал тогда в Персии, не зная как успокоит [203] непорядки, каковы делали Усбеки на границах его областей, и то ради частых браней с Румским Султаном, намерился в союзе вступить с Усбеками, чтоб было покойно с сей стороны. Того ради отправил он посланника в Ургенс с предложением о браке между Шагом, и Принцессою дочерью, или сродницею Буззуга-Хановою. Сей посланник прибывши к Буззуга-Хану, предложил ему, что его Государь хотя коль ни силен, однако бы за великую себе всегда почитал честь, ежели бы за ним была Принцесса крови великого Чингис-Хана, чему имел пред очами славной пример Амир-Томуров, которой получил себе толь великую честь, когда взял в супругу Принцессу дому Чингис-Ханова, что дано ему имя при сем случае Амир-Тимур-Кураган, которое имел всегда потом ²¹³; но сверьх чести, которую [204] бы его Государь получил от толь знатного союза, мог бы надеяться найти в том совершенную пользу, потому чтобы весть о сем браке удержала Румского Султана, и подалаб его Государю средство противиться впредь с лучшим успехом такому неприятелю, который бы не опустил случая напасть и [205] на Усбеков, ежелиб мог разбить оборону, которую государство Персицкое противу его поставило. Буччуга-Хан согласившись на представления посланниковы заручил племянницу свою именем Аишабику дочь Сафиан-Ханову за Шага, потому что сам не имел дочерей. Потом Послал Агиш-Султана, одного из братов сговоренные с девятью вельможами из своих вазаллов ²¹⁴ к Шагу Тагмасипу для совершенного заключения брачного и союзного договора. Шаг принял сего Принца со всеми возможными знаками почтения, и подарил его городом Ходжаном ²¹⁵, где Агиш-Султан потом умер, живши в нем 25 лет. [206] Шаг Тагмасип послал также к Буччуга-Хану 10 кусков золота, из которых каждый был величиною с черепицу, и 10 серебра такой же величины, да 10 из лучших лошадей, на которых седла и прибор богато золотом были убраны. Обрученной себе послал 9 кусков золотого штофу, 1000 кусков толкового штофу, и множество других дорогих уборов с богатыми платьями. Потом Буччуга-Хан послал к нему оную Принцессу со всяким возможным великолепием, и от того времени жил всегда в мире с Персианами. Напоследок, сей Хан умер жив не много после смерти вышепомянутого Агиш-Султана, государствовав 27 лет со многою славою. [207]

О государствовании Аванаш-Ханов, и о междоусобных бранях между потомками Амунаковыми, и потомками Бурга-Султановыми.

По смерти Буччуга-Хановой, Аванаш-Хан брат его был объявлен Ханом на его место в городе Ургенсе. Буччуга-Хан оставил трех сынов по себе, из которых назывался 1) Дост-Магомет, 2) Иш-Магомет, 3) Бурум, или инако, Иш-Дост, которым Аванаш-Хан отдал город Кагте в удел. Аванаш-Хан и меле также трех сынов, из которых 1) назывался Дин-Магомет, 2) Махмут, 3) Алы. Сей Хан купил мать Дин-Магомет-Султанову у одного Манкаттского купца, который сказывал, что она дочь одного Манкаттского Мирзы; однако от невольницы рождена, и что будучи взята в полон при случае некоторых смятений, бывших в Манкаттской земле, была она ему продана. Мать обоих молодших сынов Аванаш-Хановых была также дочь некоторого Манкатского Мирзы. Есть у нас сей обычай, что когда Хан имеет жену дочь какова [208] Манкаттского Мирзы, то она называется Биим, так что никакая другая Ханская жена, какой бы фамилии ни была, не имеет права называться сим именем. Когда Дин-Магомет-Султана отняли от сосцов матерних, то отец поручил его в смотрение матери молодших его братов; но она весьма его не любила, и ненависть ее толь больше умножалась, коль больше приходил в лета. Между тем случилось, что Еин-Магомет-Султан, играя, будучи уже 6 лет, с другими ребятами равных себе лет, построил не большую крепость из земли и из камней и в которую посадив нескольких из своих товарищей, повелел прочим приступать к той крепости, обещая наградить всех тех и которые покажут свою храбрость при сем случае; а грозя смертию всем тем, которые не исполнят своей должности. Биим увидевши сие действие Дин-Магомет-Султаново, не опустила сего случая, которой ей способным показался, чтоб его хорошенько подранить говоря ему: что ты тут делаешь Тугма? делают ли крепости из земли и из камней? надлежит ведать, что слово Тугма значит [209] рожденного от пленкой невольницы. Дин-Магомет-Султан, которой хотя был еще и малолетен, однако в великую досаду принял обиду, какову ему учинила Биим; а приближившись к ней поклонился ей весьма низко некоторым ругательным образом ответствуя: бог вложил мне сию мысль; ибо ежели ты не знаешь, то я знаю, что крепости делаются из земли и из камней. Сие Дин-Магомет-Султаново к ней ругательство при том случае еще больше умножило в ней отвращение, которое к нему имела. Между тем Дин-Магомет-Султан дошел до 19 лет, и уведомившись, что Усбеки, которые жили в оной части земли Хорассана, которою тогда владел Ургенской Хан, имели обычай прежде посылать от времени до времени партии к земле Истрабат; и к части земли Хорассана, которою владеют Персиане, и что они оттуда всегда возвращались с знатною добычею; того ради взял намерение учинить туда набег тайно от отца, а для сего самого выбрав 40 человек, которые хотели за ним следовать при сем случае, поехал немедленно с ними. Ехавши чрез несколькое время вдоль по [210] рукаву реки Аму, которая текла тогда при Ургенсе, отправился к другому рукаву сей реки, чрез которую переправился в некотором месте называемом Сидалик-Така. Потом въехавши в некоторое там узкое место называемое Динар, встретился с человеком, которой принадлежал некоторому из вельмож Магомет-Гаси-Султановых. Сей человек гнал 9 верблюдов, да 30 овец. Спросивши у него, откуда бы он шел с тем скотом? Оный ему ответствовал, что собрал подать с некоторых Туркманнов на своего господина, и что он возвращается к нему в Дурунг: ибо Магамет-Гаджи-Султан тогда владел сим городом. Дин-Магамет-Султан увидевши у него между овцами одну желтую козу, просил, чтоб ее ему уступил, дабы его люди могли чем прокормиться на дороге; а по возвращении своем не преминет он воздать его господину за оную. Когда сей человек отказал ему в том; то Дин-Магамет-Султан велел его бить своим людям, и отнял у него все, что ни имел; потом продолжал свой путь. Никогдаб не можно было поверить, чтоб одна желтая коза могла [211] быть причиною разорения города; однако от сей самые желтые козы сделалось сие, как то последование сей истории покажет. От сего началась у нас и пословица, что город Ургенс разорен за желтую козу. Дин-Магомет-Султан приехавши на Истрабатские земли ²¹⁶, отогнал в три раза [212] весь Персицкий скот; потом отправился оттуда. Однако тот человек, которой был ограблен в узком месте называемом Динар, прибывши к своему господину, объявил ему о нещастии, которое ему случилось от Дин-Магомет-Султана. Оный господин тотчас отправился жаловаться о том Магомет-Гаджи-Султану, который немедленно послал несколько войска на ту дорогу, чрез которую возвращаться надлежало Дин-Магамет-Султану, с таким повелением, чтоб его к нему привести, ежели попадется в руки. Сие по веление было исправно исполнено: ибо Дин-Магомет-Султан едучи покойно по той же дороге [213] возвращался, по которой ехал прежде, и не думая ни мало о сетях, которые ему поставлены, въехал прямо в то войско, которое его отвело к Магомет-Гаси-Султану, отняв у него всю добычу, которую увел у Персиан. Чтож касается до 40 человек, которые с ним были в сем предприятии; то их оставили, из которых некоторая часть возвратилась в Ургенс; но другие не смея возвратиться туда после того, что сделалось с Дин-Магомет-Султаном, разошлись по тем людям, которые жили по дороге, ожидая что будет чиниться с их главою. Подлинно что те, которые возвратились в Ургенс, объявили Аванаш-Хану о том, что случилось Дин-Магомет-Султану; но как не любил сего сына, и что с другой стороны женился в 50 лет на сестре Магомет-Гаси-Султановой: то о том не имел ни малого старания, потому что для сего случая не хотел поссориться с своим шурином. Между тем, как скоро войско Магомет-Гаси-Султаново привело к нему Дин-Магомет-Султана, то его запер в некоторый отделенный дом от всех домов в городе, где его накрепко велел [214] хранить чрез несколькое время. Потом наказавши послал его к отцу Аванаш-Хану с шестью человеками, которые тогда были под командою у некоторого из его вазаллов от поколения Уигуров, который назывался Риша-Худай-Бурды, и которому приказал сказать от себя Хану, что к нему отсылает Тугму будучи принужден наказать его, для того что учинил набег на Персицкие земли без его позволения, и сверьх того ограбил некоторых из его людей на большой дороге. Тогда Риша-Худай-Бирды отправился в путь с Дин-Магомет-Султаном, и с шестью человеками. Но Султан безмерно желая видеть себя на свободе, вздумал от времени до времени громко кричать, и то для того, что ежели кто нибудь из его людей, которые с ним были на землях Истрабатских, в каком нибудь месте на дороге находились, чтоб могли услышать и узнав его голос прибежать к нему на помощь А сколько раз Дин-Мадомет-Султан ни кричал; то господине, который его отвозил, также кричал с своей стороны Риша, что у него было обыкновенное слово. Но Дин-Магомет-Султан думая, что [215] то делал для насмешки ему толь разгневался на сие, что Риша-Худай-Бирды лишился за то жизни: ибо когда они проежжали чрез землю Кордиш ²¹⁷, которая весьма многолюдна, то случилось, что некоторые из людей, которые с Дин-Магомет-Султаном были там, узнавши его голос следовали за ним издалека; а господин, которой командовал проводниками сего Принца, хотел препроводить целую ночь около тех мест, но Дин-Магомет-Султан его просил, чтоб далее изволил ехать, и не делал бы ему чрез то печали, что толь многой народ будет на него смотреть. Риша-Худаи-Бирди продолжил свой путь в угодность ему до самые утренние зари, [216] остановил своих людей в некотором отдаленном месте от обыкновенного проезду, чтоб они своих лошадей накормили. Но в то время, как он сам и все его люди уснули, то те, которые следовали из далека за Дин-Магомет-Султаном, приближившись полегоньку, освободили его. Как скоро Дин-Магомет-Султан стал быть на свободе. То он тотчас убил командующего проводниками собственною своею саблею, а умертвивши также и прочих, велел немедленно зарыть мертвые тела на некотором отдаленном месте. Потом засыпал песком кровь, которая еще была видима на земле, а чтоб в лучшей быть безопасности, дабы сие дело не расславилось прежде времени, принудил всех присягнуть себе, чтоб никому о том не объявлять. И так прибыл к своему отцу в Ургенс, который у него спросил по его прибытии, как ему то дело с рук сошло; а он ответствовал, что подлинно Магомет-Гаси-Султан сперва был на него весьма сердит; однако гнев его вскоре утишился, и так он его отослал: а при том прислал с ним в подарок несколько лошадей и платья, чему его отец просто и [217] поверил. Между тем Дин-Магомет-Султан, который уже вздумал что, надобно ему делать, пошел к одному рещику, и заказал себе сделать две печати, одну с вензелом своего отца, а другую с вензелом мачихи своей, сестры Магомет-Гаси-Султановой. Потом написал именем своего отца к Магомет-Гаси-Султану, что понеже его сестра весьма больна, и желает с ним видеться; того ради его просит, чтоб, он пожаловал прибыл к ним немедленно. В таком же содержании и другое к нему написал письмо от его сестры, как весьма от больной, а запечатав оба сии письма оными подложными печатьми, вручил их надежному человеку, чтоб отнесть оные к Магомет-Гаси-Султану; и чтоб он скоряе мог сей путь отправить, то дал ему две лошади на то из лучших своих. Ожидая возвращения сего человека собрал помянутых 40 человек, которые с ним были на Персицких землях, и учинил им богатой пир, дабы их тем повеселить за отнятую у них добычу от людей Магомет-Гаси-Султановых. Магомет-Гаси-Султан как скоро получил оные письма, то [218] тотчас отправился в Ургенс. Прибывши туда в некоторое утро, когда Аванаш-Хан ездил на охоту с соколами, пошел прямо в покой своей сестры, которая его приняла очень изрядно. Магомет-Гаси-Султан не видя никакова знака, чтоб сестра его была больна, благодарил богу, что ее нашел в совершенном здравии по толь скоро понуждающих письмах, которые получил он о ее болезни. Но она ему ответствовала, что никогда не бывала, и что не знает, о каких говорит письмах. Тогда сей начал в подозрение приходить; и тотчас вышед от своей сестры, и услышав тогда ж великой шум на большой улице, которая была пред замком, оставил лошадей у тех ворот, чрез которые вшел, да и убежал в Аванаш-Хановы конюшни думая спастися с сей стороны чрез небольшую заднюю калитку, которая была на некоторую отдаленную улицу; но увидев что в той улице весьма много было людей, не дерзнул исполнить своего намерения, и был принужден спрятаться так как возможно было в навозную кучу, которая была в углу от конюшни. Дин-Магомет-Султан, которой видел, что [219] Магомет-Гаси-Султан пошел в покой своей сестры, следовал за ним тудаж с несколькими из своих людей; а не нашедши его там спросил у невольниц, которые служили его мачихе, кудаб пошел. Те ответствовали, что отправился к конюшням. Тогда и сам тудаж пошел. Между тем его люди перебегали все покои замка ища Магомет-Гаси-Султана; но не нашедши его нигде, возвратились к Дин-Магомет-Султану, которой тогда был уже на дворе. Тогда один из них вздумал искать с толиким прилежанием по всем углам в Конюшне, что напоследок увидел конец кармазинного красного кафтана ²¹⁸, [220] Магомет-Гаси-Султанова. Сей тогда вылез из навозной кучи, в которую было спрятался. А когда о том Дин-Магомет-Султана уведомили; то тотчас прибежал, и убил его на том Мест. Когда о сем стало быть известно, что тотчас разнеслось по всему городу; то один некто из людей Магомет-Гаси-Султановых немедленно побежал в Уасир сказать султану Гаси о смерти его брата. Между прочими женами, которые у него Султана были, имел одну дочь Сафиан-Ханову; а тогда случилось, что Алы-Султан брат ее прибыл повидаться с нею в самое то время, когда ее муж уведомился о сем печальном случае. Сие его толь в великий привело [221] гнев, что когда не льзя ему было мстить виноватым, то учинил отмщение шурину своему Алы-Султану убивши его тотчас, не рассуждая: что ни мало не был виноват в рассуждении смерти его брата. Когда Аванаш-Хан уведомился по возвращении с охоты, что Дин-Магомет-Султан убил его Шурина Магомет-Гаси-Султана; и что он сам убежал учинивши сие убийство неведомо куда; тогда собрал вельмож своих на совете, и спрашивал, что бы ему надлежало делать при толь чрезвычайном случае. Но едва токмо они восприяли пристойные намерения к сему случаю, как прибыл другой курьер с ведомостию о смерти Алы-Султановой: сие привело в крайнее смятение Аванаш-Хана. Между тем племянники Аванаш-Хановы как будучи все от потомства Амунакова, уведомившись о том, что сделалось в Ургенсе и в Уасире, и предусматривая, что имеет быть кровопролитная междоусобная брань, прибыли все в Ургенс к Аванаш-Хану, откуда на против того люди Магомет-Гаси-Султановы все отправились в Уасир. Чтож касалось до самого Аванаш-Хана, то подлинно не имел ни [222] малой охоты вступить в войну: но его племянники, и их подданные принудили его некоторым способом не по охоте собрать армею, и итти под Уасир. О сем уведомившись Султан-Гаси, послал требовать помощи у потомков Билбарс-Султановых, которые владели городом Янгишаром ²¹⁹. Но понеже они не весьма торопились к нему итти, то ожидая их прибытия вышел в поле с тем войском, сколько у него было, и пошел против Аванаш-Хана до земли Кумкант ²²⁰, которая на запад от города Уасира, и которые обыватели весьма богаты. Сии оба войска, которые друг друга искали, встретились тотчас. Султан-Гаси увидевши учреждая свое войско, что у него не толь было довольно [223] людей, чтоб стать во фронт равно с неприятелем, в великом о том был сокрушении. И как был не очень любим от солдат, для того что он им худо платил, то один из них начал кричать голосно при сем случае что уже теперь время наполнить ему недостаток солдат чрез свои лошади и коровы, которых он поныне больше любил, нежели своих военных людей. Сего хотя как Султан ни искал, которой ему учинил сие ругательство; однако его не мог найти. Напоследок, когда обе армеи сразились, то Султан-Гаси потерял баталию, и был убит с 15 другими Принцами от потомства Илбарс-Ханова. Султан-Гаси имел многих жен, а между прочими одну, которая была дочь главного над Туркманнами именем Улигту-Басмалбик, и которая ему попалась в то время, когда имел войну с Туркманнами так называемые земли Бурма ²²¹. Имел двух сынов [224] и двух дочерей от сей жены. Старший из сынов назывался Умар-Гаси-Султан, а молодший Шир-Гаси-Султан. Из дочерей старшая называлась Саггара-Ханим. Сии Султан-Гасиевы дети попались в руки с своею материю Акаттай-Султану после сей баталии. Сей Принц их отослал в великую Бухарию. Умаргаси-Султан имел тогда 15 лет, а Ширгаси токмо 12. Между тем Принцы от потомства Билбарс-Султанова прибыли в Уасир, и уведомившись, что Султан-Гаси уже вышел в поле против Аванаш-Хана, пошли и они немедленно по той же дороге, по которой его армея шла, и поспешали наивозможнейшим образом, чтоб совокупиться с его войском, прежде нежели оно сразится с Принцами от потомства Амунакова. Но прибывши в землю Кумканш, получили ведомость о разбитии армеи, и о смерти Султан-Гасиевой; что их принудило спасаться в великую Бухарию, потому что они не смели возвратиться в Янгишар. Потом Принцы потомства Амунакова умертвили всех мужеска полу, которые были от потомства Бурга-Султанова, и которые им попалися в руки. Но что касается до [225] женщин и до девиц сей фамилии; то удовольствовались токмо держанием их в плене. Сим то образом потомство Илбарс-Ханово, которое было прежде весьма многолюдно, почти все пресеклось по случаю сей войны, по крайней мере не было из них никого больше тогда в земле Харассме.

После толь великие премены, вся та земля была разделена по потомкам Амунаковым. Подлинно, что Аванаш-Хан довольствовался токмо старым своим владением и городом Ургенсом; однако разделил другие городы своим сродникам, а Дин-Магомет-Султану достался городе Дурун, и от того времени все сии Принцы жили в великом согласии. Между тем умер Гаси-Султан. Сын Султана Гаси приехав в великую Бухарию, тотчас пошел в службу к Обеит-Хану. И хотя еще был молод; однако так себя показал при многих случаях, что все тогда говорили, что сей молодой Принц некогда себя прославит. Понуждал особливо Обеит-Хана, дабы ему дал войска, с которым бы мог итти под Ургенс. И как все другие Принцы от потомства [226] Абулгаир-Ханова, которые тогда были в сих местах ²²², желали итти с ним в сей поход; то Обеит-Хан великие Бухарии, Цуанмарт-Хан Самаркантский, и Барак-Хан Ташкантский, также и Гаинса-Султан, и потомки Магади-Султана Гисарского согласилися совокупно войти со всеми своими силами в землю Харассм. О сем уведомившись Принцы от потомства Амунакова, которые владели Хаюком, Гассарассапом, и другими ближними городами пришли со всеми своими силами к Аванаш-Хану. Но сей Хан не хотя ждать неприятелей в Ургенсе, отбыл в степи. Обеит-Хан и его союзники прибывши в Ургенс отправили несколько войска для искания Аванаш-Хана, который найден в Баиялкири ²²³, и приведен к [227] Обеит-Хану, и с ним многие Принцы его фамилии, и великое число других знатных людей. Как скоро прибыли в лагерь, то Обеит-Хан разделил пленников; Умар-Гаси-Султану достался Аванаш-Хан, которого тотчас умертвил как должную жертву своему отцу. Обеит-Хан оставил себе Акаттаи-Султана брата Аванаш-Ханова, а Каал-Султана, другого брата Аванаш-Ханова, отдал Гаинсу и потомкам Магади-Султановым. Отдал город Ургенс сыну своему Абдуласис-Султану; а до Туркманнов и до Сартов не прикоснулись, которых оставили в покое на их местах; однако разделили четыре поколения Усбекских ²²⁴, которые жили в разных провинциях принадлежащих к земле Харассму, так что Обеит-Хан взял себе одно поколение, Самаркантской Хан одно, Ташкантской Хан [228] одно, и Гисарские Принцы одно. Потом каждой из сих Принцов определивши надзирателя над поколением, которое ему досталося, все возвратились в свои области. Когда Аванаш-Хан взят был в полон, то оба его сына, а именно: Махмут и Алы убежали в Дурун к Дин-Магомет-Султану, брату своему старшему. Алы-Султан, который был молодший, имел тогда токмо 7 лет от рождения. Юссуф и Юнус дети Сафиан-Хановы, также и многие другие Принцы и знатные молодые люди убежали тудаж в Дурун. Но дети Акаттаи-Султановы все были взяты в полон, и посланы в великую Бухарию с отцом своим, кроме одного только из них которому было имя Гаджим-Султан, и который имея тогда, когда Аванаш-Хан был взят, 18 лет от рождения, убежал, во время толь печальных обстоятельств к древнему служителю своего отца, которому было имя Джансаит. И как сей человек не имел никакова участия в делах того времени, то он у него надел на себя раздраные рубища, и пас ему лошадей так, как бы какой невольник. Между тем Дурманны, которые от Обеит-Хана [229] и его союзников взяты в полон, будучи посланы жить в землю Кесиллрабат ²²⁵, узнали по случаю, живши там три месяца, что Гаджим-Султан пас лошадей у оного древнего служителя его отца. Джансаит уведомившись, что его тайна открылась, пошел и просил неотступно Г'аджим-Султана, чтоб от него отшел прочь, для того что должайшее его пребывание у него, имеет их погубить необходимо обоих: ибо все о том говорили уже явно. Тогда Гаджим-Султан просил его, чтоб ему дал средство, как бы уехать к Дин-Магомет-Султану в Дурун. Джансаит нашедши сие прошение правильным, взял четыре лошади из своих лучших, из которых одну дал Гаджим-Султану, а на двух прочих положив съестной припас, на четвертую сам сел. Таким способом переправились они чрез реку [230] Аму при Ургенсе, и прибыли благополучно в Дурун. Не много после прибытия Джагим Султанова в сей город Дин-Магомет-Султан со всеми Принцами от потомства Амунакова, которые к нему убежали, вышел в поле с армиею, и пошел под Ургенс. По прибытии своем в землю Кордиш требовал у главного над поколением Адаклишиссер-Илли вспомогательного войска тысячи человек из самых храбрых Туркманнов его поколения; получивши сию помощь продолжал поход с небольшою своею армиею состоящею в 3000 человек до земли Пишга. На сем месте стали рассуждать о предприятии своем, и как казалось, что у них силы было не много, чтоб они могли напасть на Абдуласис-Султана сына Обеит-Ханова в городе Ургенсе, а к томуж еще не имели они и судов в которых бы переправиться чрез реку Аму, ежелиб им хотеть предвосприять толь напастное дело так с малым числом войска; того ради намерились пойти к Хаюк, потому что не надобно было судов в той стороне и что могли они туда прибыть так, что никто не будет ведать о их походе, для того что мало есть [231] жителей по сей дороге. По прибытии к Ханжу, взяли они тот город без всякие трудности и умертвили градского комменданта с 15 до 16 человек из его гарнизона. О сем уведомившись коммендант города Гассарассапа, отправился к Абдуласис-Султану в Юргенсе, и уведомил его о том, что сделалось в Хаюке, прибавив к тому что он не сомневается, чтоб Дин-Магомет-Султан не был уже в Гассарассапе. По силе сего уведомления, Абдуласис-Султан бояся попасть в руки сего Принца, ежелиб ему доле медлить в Ургенсе, немедленно оставил сей город, и отправился к своему отцу в великую Бухарию. Обеите-Хан собрав вскоре великую армию, пошел к Ургенсу: но прибывши к жилищам некоторого Туркманнского поколения называемого Карамит, остановился с частию своего войска, а двух из своих Генералов послал с протчим в Ургенс. Из сих обоих Обеит-Хановых Генералов, один происшел от поколения Оклианов, и назывался бисам, а другой от поколения Кункуратов, именем Гафис. Как скоро уведомился о неприятельском походе [232] Дин-Магомет-Султан, то вышел из Хаюка, и пошел противу их. Но Принцы его сродники, и другие вельможи которые с ним были при сем случае рассуждали единодушно, что понеже не имели они больше 10000 человек, и что подлинно ведали, что в неприятельском войске было больше 40000 человек, того ради сие бы было погубить себя заведомо, ежели бы хотеть биться толь с неравными силами, а следовательно не возможно предвосприять лучшего намерения при сем случае, как токмо возвратиться в Дуругн, толь наипаче, что Обеит-Хан [который для того токмо возвратился в землю Харассм, что уведомлен, о их намерении ко взятию города Ургенса] как скоро уведомится о их отшествии, то и он оттуда отойдет, и тогда могут они возвратиться полегоньку, и взять оной город. Но Дин-Магомет-Султан крепко стоял в своем намерении, то есть, чтоб учинить баталию с неприятелями. Тогда 220 человек из главных его тотчас скочили с коней, и пад ему в ноги просили его возвратиться; однако не могли упросить чтоб переменил свое мнение. В другое время о том же его [233] просили; но и тогда с таким же успехом, как и прежде. Напоследок, когда они в третий раз слезли с коней, и падши на землю о том же все его просили: тогда Дин-Магамет-Султан разгневавшись, также скочил с своего коня, и взяв горсть песку высыпал на свою голову, закричавши; я отдаю мою душу богу, а тело земле; потом обратившись к. господам, которые были около его, говорил им: я себя почитаю за мертвого; но ежели вы ставите вашу жизнь дороже моей то я вам не препятствую возвратиться: однако буде вы хотите участниками быть со мною в славе, которая нас ожидает, то надобно итти. Потом севши опять на коня 5 продолжал свой походе, за которым вся армия следовала проливая слезы: так то они все думали о худом успехе толь в дерзновенном предприятии! Между тем Дин-Магомет-Султан уведомившись в своем походе, что неприятели пришли ночью под Гассарассап, и что нападут на них заутра, подвинулся к северу до суха го озера в земле Гарданхаст ²²⁶, где [234] остановил свою армию с таким намерением, чтоб ожидать неприятеля. После сей баталии прозвали оное озеро Шипаст-Коли. По прибытии своем в сие место, построил свое войско на западной стороне от сего озера, и уведомившись за день чрез отводной свой караул, что неприятельская армия приближалась уже, разделил свое войско на два корпуса, из которых один дал Юссуфу-Султану старшему сыну Сафиан-Ханову, а сам с Гаджим-Султаном сыном Акаттаи-Султановым стал командовать другим. Однако принял сию предосторожность, чтоб отослать прежде брата своего Алы-Султана, которому тогда было токмо 8 лет, с шестью верными человеками в некоторое отдаленное место от того, на котором быть баталии, с таким повелением, что ежели они увидят, что баталия будет проиграна, то бы постарались увезть его в какое нибудь безопасное место, дабы осталась по крайней [235] мере, еще отрасль их фамилии. Потом поставил оба корпуса своея армии по обеим сторонам дороги, и ожидал неприятеля в глубоком молчании. Оный немедленно появился, имея напереди многих из своих командиров, которые были освещены 40 факелами, и которых Дин-Магомет-Султан пропустил не двигался с места. Но как скоро сии прошли, то так напал на войско, которое за ними шло, жестоко, что было проломлено после несколького сопротивления, а напоследок и побежало, хотя и весьма было больше числом. Сия победа была совершенная: ибо сверх великого числа неприятелей, которые были убиты, многие из командующих и из главных офицеров неприятельские армии попались в руки Дин-Магомет-Султану, не упоминая о безмерном числе простых солдат которые взяты были в полон при сем случае. Некто из Вазаллов Дин-Магомет-Султановых именем Тогар-Баядур, который был из главных от поколения Кункуратов убил один токмо 60 человек на сей баталии. Сам Дин-Магомет-Султан, и Гаджим-Султан так далеко были между неприятелями при [236] сем случае, что лук у первого, будучи привязан на боку упал на землю, чего не чувствовал, а бежал токмо далее с обнаженною саблею. Когда Гаджим-Султан, которой видел, как сайдак у него упал, поднял оной ²²⁷, и отдал ему, то Дин-Магомет-Султан говорил ему следующее: братец! что ты делаешь теперь для меня, то будет узлом вечные дружбы между нами. Дин-Магомет-Султан имел 28 лет, а Гаджим-Султан 18. Дин-Магомет-Султан велевши привесть пред себя после баталии всех пленников, спросил между прочими у Гафиса, от поколения Кункуратов, который был из первых вельмож двора Обеит-Ханова, для чего бы то он сказывал своему Государю, что Ургенцы не Магометане, и что они разную имеют веру от правоверных? На то оной господин падши ему в ноги ответствовал: теперь я увижу, что истинные ли вы Магометане, [237] или вы другого разного закона. Чрез сие он разумел, что ежели они тогож закона с ним, то их помилует. На то Дин-Магомет-Султан ничего не ответствовал, для того что слух о законе Ургенцов не основателен был, ради их склонности к Персицкому закону. После как пересмотрели исправно всех пленников, то Дин-Магомет-Султан намерился, по совету других Принцов, отдать на обмен знатных пленников, на Кагл-Султана, Акаттаи-Султана, и на других Принцов, и знатных людей, которые были взяты, и отосланы в великую Бухарию во время взятья Аванаш-Ханова. Когда сие предложение учинено пленникам, то они обязались присягою всячески стараться о свободе вышеупомянутых Принцов; а ежели бы Обеит-Хан не захотел на то согласиться, то они имеют возвратиться со всеми своими фамилиями и со всем своим имением под протекцию их победителей. Тогда Дин-Магомет-Султан дал им лошадей, и отправил Гаджим-Султана с ними, в таком будучи помышлении, что понеже во первых дело идет о свободе его отца, и других ближних [238] сродников, то всякое имеет приложить старание, чтоб получить успех в положенной на него коммисии. Гаджим-Султан уведомившись, что Обеит-Хан услышав о потерянии баталии, отправился в свои области, поехал за ним в великую Бухарию, где был принят честно чрез Обеит-Хана, которой будучи уведомлен о договоре в рассуждении перемены пленников, тотчас ему отдал его отца Акаттаи-Султана и других пленников, которые тогда ему достались. Отправившись оттуда Гаджим-Султан, прибыл ко Джуанмарт-Хану в Самаркант, который ему также отдал всех пленников, о которых было соглашенось. Гисарские, Принцы к которым потом приехал, тож учинили, и отдали ему тотчас Каал-Султана, и других пленников, которых имели, Гаджим-Султан толь благополучно отправивши положенное на него дело, возвратился в землю Харассм; и понеже уведомился на дороге, что Дин-Магомет-Султан живет уже в Ургенсе, то поехал прямо туда со всеми обмененными пленниками. Чрез свое туда прибытие всех привел в великую радость. Все сие случилось лето 949 (лето благ. 1543).

Комментарии

198. Понеже мы объявили в начале сей книги о земле Харассм, то ныне надлежит токмо сие предложить, что в сей земле живут теперь троякие народы, из которых первые называются Сарты, древние жители сей земли. Вторые, Туркманны, которые в ней поселились задолго прежде Татар отделившись от так называемых Канкли, с которыми они жили прежде в землях Туркестанских, как о том наш автор объявил. Третии, Усбекские Татары, которые в нее пришли с Шабахт-Султаном, и с другими потомками Шейбани-Хана сына Чучи-Ханова. Сарты и Туркманны питаются своим скотом и земледельством, но из Усбеков большая часть грабительством. И как сей един народ с Усбеками великие Бухарии, то и внешний их вид такой же, такияж и склонности, такиеж и обычаи, каковы у оных последних, кроме того, что они весьма тех грубяе и беспокойнее. Зимою они живут в городах и деревнях, которые по средине земли Харассм, а летом по большой части кочуют около реки Аму, и на других местах, где могут найти корм своей скотине, ожидая при том случая, чтоб кого ограбить, Усбеки земли Харассма непрестанно набегают на ближние Персицкие земли, подобно как и Усбеки великие Бухарии. Нет ни мира ни перемирия, которые бы их могли от того удержать, потому что все их богатство состоит в невольниках, и в других дорогих вещах, которые они оттуда увозят, при сих случаях. Когда силы сей области не разделены, то может добрые конницы вооружиться от 40 до 50000 человек.

199. Город Ургенс ныне есть столичный в земле Харассме. Сей город стоит на великом поле в Норд от реки Аму под 39 градусом 50 минутою широты, и за 25 Немецких миль от восточного берега Каспийского моря. Город Ургенс был весьма знатен в прошедшие веки, но от того времени, как им Татары владеть начали, и как северный рукав реки Аму, которая прежде сего текла при стенах сего города, прошел по другому месту, как уже мы о том объявили, весьма упал, так что ныне не что иное, как токмо бездельный городище. Округ его будет с немецкую милю, а стены сделаны из кирпича сушеного на солнце, при которых выкопан ров очень узкой, и во многих местах засорен. Все домы, которые в сем городе не что иное, как токмо мерзкие хижины сделанные из земли. Правда, что построен в нем замок из кирпичу; однако толь оной развалился, что едва в четвертой из оного части можно жить, также и мечеты которые в нем из кирпича построены, почти толь же в худом состоянии: ибо Татары земли Харассма, как и все прочие способны токмо разорять строения, а не делать, или их только уже хранить, и то разве силою к тому принуждены будут. Одно токмо некоторым образом тщательнее храниться в городе Ургенсе, то есть великая и широкая улица, которая почти по средине города, и которая покрыта с верьху от одного конца до другого; дабы в чрез то сохранить товары, которые на оную выставляются, от воздушных непогод, тем паче что сия улица служит вместо рынка всему городу. Лежащие места около сего города ныне очень не плодоносны, потому что не напояются водою реки Аму от того времени, как оная потекла по другому месту. Ханы земли Харассм обыкновенно зимою живут в городе Ургенсе, а летом кочуют на берегах реки Аму, или на других приятных местах в той земле, смотря по временам и по расположению их дел. Ныне весьма мало купечества в Ургенсе, хотя сей город и очень к сему способен; понеже в него надлежит приежжать со всеми товарами, которыми торгуют с Бухариею и с провинциями лежащими на Вест от Каспийского моря; а как иностранные купцы не имеют ни какой безопасности у Магометанских Татар как в рассуждении себя самих, так и своих имений, как уже мы о том объявили инде, то разве некоторой чрезвычайной случай принудят кого из купцов попуститься в толь великую отвагу. Обыкновенная пошлина, какова платится с товаров, состоит в трех процентах; но чрезвычайная часто восходит выше цены товара.

200. После как Персиане, совокупившись с западными Туркманнами, выгнали потомков Тамерлановых из Персии; вскоре по смерти сего победителя, под предводительством Кара-Махмата, то Персия пришла в великое смятение, которое продолжалось до того времени у как Уссум-Кассан на конец восшел на престол, и привел Персицкую монархию в первую свою славу. Но по его смерти, которая случилась около 1484 года, сие государство паки пало в тож самое неспокойство, которое окончилось около начала 16 века, когда Шах Исмаел завладел Персицкою монархиею. Шах Исмаэл был по матери внук Уссум-Кассану Персицкому Царю, а по отце был внук внуку Шеих-Сефиеву, который жил, имея славу великие святости, в городе Ардевиле во время Тамерланово, и назывался потомком прямою линеею от Алы Магометова зятя. Сей то ради причины все его потомки назывались Шеихами до Шах Исмаэла, который был последний из сей фамилии с сим титулом. Правда, что его отец Шеик-Фидер, правнук Шеих-Сефиев, покушался уже завладеть Персицкою короною, яко зять Уссум-Кассанов; однако он лишился жизни при сем случае, и оставил по себе сына своего Шеих-Исмаелав в таком малолетстве, что ему при сих печальных обстоятельствах надлежало спастися бегством в землю Килан к древнему другу его отцу; который потом дал ему средство, что за ним много пошло силы, так что на конец завладел всею Персиею. Сие случилось около 1502 года. После сего переменил имя Шеиха на имя Шаха, а потомки его от того времени все стали непременно сим последним называться именем. Шах Исмаел умер в городе Касвине в 1525 годе, от рождения своего 45 лет. Тело его положили в гроб Шейха Сефи прапрадеда его в Ардевиле, где большая часть из Персицких Царей от его потомства потом погребалися. Все Цари, которые царствовали в Персии после Шаха Исмаела, были из фамилии Софи, и от потомства сего Государя. Нынешний Персицкий Царь называется Шах-Тамас III, а смотря по делам, каковы теперь в Персии, то может быть, что сей будет последний Персицкий Царь из фамилии Софи.

201. Понеже память Шеиха-Сефи, прапрадеда Шах-Исмаелова, была в великом почтении у Персиан ради мнимые его святости; то Шах-Исмаел, когда, старался завладеть Персиею, весьма искусно сие употребил в свою пользу, что он происшел от толь великого человека, который имел свое начало прямою линеею от Алы Магометова зятя, дабы получить себе приятство от Персиан. И как Шеих-Сефи еще в свое время разгласил, что Абубекер, Омар, и Осман, которые были первыми наследниками Магомету, похитили достоинство Калифа у Алы зятя Магометова, которому надлежало быть непосредственным Магометовым преемником по силе Магометова завещания; то Шах-Исмаэл рассудил за благо возобновить сие мнение, дабы ободрить своих последователей противу Турков, которые владели тогда великою частию Персии, для того что Турки всегда имели оных трех Магометовых преемников в великом почтении. Мнение, что токмо тот человек имеет право командовать прямыми Магометанами, которой произшел от Алыевой крови, толь твердо вкоренил в своих последователей, что оное весьма много помогло незапному смятению, которое выгнало Турков из всей Персии, и посадило Шаха-Исмаэла на престол. От времени восшествия сего Принца на престоле надобно определять эпоху разделения Персиан от прочих Магометан. Главные пункты, в чем Персиане и другие последователи Алыевы, разнятся от прочих Магометан, состоят в следующем: 1) Персиане говорят, что Алы прямой и непосредственной Магометов преемник, и что Абубекер, Омар и Осман, которые государствовали прежде Алы по Магометовой смерти, были похитители престола, которых не надлежит почитать за законных преемников пророку. Сие самое весьма противно мнению всех прочих Магометан, которые признавают Абубекера, Омара и Османа за законных преемников Магомету, а Алы щитают за четвертого преемника их законодавцу. 2) Персиане принимают токмо Алыево толкование как православное на Алкоран; а прочие Магометане хотя и не отвергают совершенно Алыева толкования; однако весьма больше почитают толкование Абубекерово, Омарово и Османово, от которых Персиане отвращаются. 3) Персиане употребляют Алкоран переведенный на Персицкой язык, что самое прочие Магометане почитают за великое нечестие: ибо они думают, что сам бог написал Алкоран Арапским языком чрез ангела Гавриила, и что нет ни какого другого языка толь святого, на котором бы можно было изобразить достойно содержащиеся в нем мнения. О сем в самой вещи Персиане согласны с прочими Магометанами, потому что они не имеют прямого переводу Алкорану на языке Персицком, но токмо кладут под всякое Арапское слово знаменование оного на языке Персицком между строками для незнающих, не прилагая к тому ни какова связания, и не приведя слов в порядочный разум так, чтоб то совершенным можно было назвать переводом; ибо они так как и все прочие Магометане верят, что нет ни какого другого языка, которой бы мог достойно изобразить Алкорана таинства. 4) Персиане следуя мнению Алыеву, хранят токмо то, что закон точно повелеваем, а все протчие Магометане прибавляют к тому много других заповедей, которые они называют советом к благоговенству, почти равным образом, как Римские Католики придают церковные заповеди к божиим заповедям. 5) Персиане содержат, что довольно молиться трижды в день, то есть при солнечном восхождении, в полдень, и при захождении солнца; но другие Магометане говорят, что по должности надобно пять раз в каждый день отправлять молитву. 6) Персиане содержат Liberum Arbitrium, то есть, признают свободную волю, и толкуют аллегоричным, то есть, иносказательным разумом, многие места из Алкорана, от чего их учение весьма основательнейшее, но другие Магометане признают Praedeftinationem abfolutam, то есть совершенное предопределение, а следуют просто литеральному смыслу, то есть точному знаменованию слов в Алкоране. Сии то главные пункты, которые разделяют последователей Алыевых от протчих Магометан. Однако сверьх сего разнятся они во многих обрядах и особливых церемониях, которые не очень важны для нас. Но сие не худо ведать, что луна Рамезан и все другие луны в годе начинаются всегда днем прежде у Персиан, нежели у протчих Магометан, для того что будучи искуснее в астрономии, нежели все другие Магометане, не щитают они новую луну от того дня, когда она начинает быть видима, но всегда за день прежде. Персиане называются Шиаис в сопротивление Туркам, которые им наиглавнейшие противники, и которые называют себя Сунни. Ненависть между сими двумя народами, в рассуждении их разных мнений о законе не меньше оной, которая между римскими Католиками и протестантами. Турки обвивают свои чалмы токмо несколькими аршинами кисеи, или другим каким тонким полотном; но Персиане обвивают оные новым белым полотном, а потом, чтобы больше казались, многими аршинами шелкового цветного штофу с золотом и серебром, ежели то будет знатной человек, от чего их чалмы весьма, дурны и тяжелы. Смотри о сем Тевенота и Олеария.

202. Читатель здесь благоволит припамятовать, что Усбеки жили еще тогда во всей земле Кипчацкой до реки Иртыша с восточной стороны, а с полуденной до реки Сирта, кроме великие Бухарии, которую они недавно завоевали под предводительством Шабахт-Султана; но в земле Харассме очень мало тогда Усбеков жило, которые там поселились в то время когда тот же Шабахт-Султан взял город Ургенс.

203. Туркманны, или Туркоманны, как то наши географы их называют, произошли от древних обывателей земли Туркестана, которые оставили свое отечество около XI века; дабы сыскать себе инде полезные места. Тогда разделились они на две части, из которых одна пошла в Норд от Каспийского моря, и поселилась в Западной части Армении, которую и ныне называют Туркоманскою землею. От сей то части народа подданные Порте Оттоманской долженствуют доказать, что они имеют свое начало, ежели они имеют право называться Турками, как то и называются. Но я уже объявил на другом месте, что они не больше имеют права называться Турками, как Сроцынами, Арапами, Греками, и славянами, потому что они произошли от подлости сих народов смешавшихся совокупно. Потомки сей части Туркманнов, которых можно назвать западными Туркманнами, сделали себя весьма сильными в прошедшие веки. Владели они чрез несколькое время всею Персиею, выгнав детей Тамерлановых со всеми Татарами, не много спустя времени по смерти сего победителя; а сказывают, что великий Уссум-Кассан произшел от некоторой части сих самых Туркманнов. Но от того времени, как Софи завладели Персицким престолом, и как Турки начали господствовать над всею землею, которая на запад от реки Тигра; то они привели в бедное состояние Западных Туркманнов. Однако живут они и поныне на самых лучших полях около реки Эвфрата: но из господ, каковы они прежде были, ныне стали быть подданными Туркам, которые их в самой мнимой оставили вольности. Для сего то они весьма не любят Турков. Способ их жития почти и ныне такой же, каков мог быть в то время, когда они селилися в сих местах; потому что они никакова не имеют постоянного жилища, а живут всегда в кибитках сделанных из толстых войлоков, так как и большая часть из Турецкого народа. Питаются они весьма токмо своим скотом которого они имеют бесчисленные стада, все они высокого возраста и собою плотны; цвет их круглой, а окружение лица очень плоское и четвероугольное: но женской их пол имеет кровь очень хорошую и стан преизрядной. Зимою носят они долгие бараньи тулупы и острые шапки, а летом носят из бумажного полотна кафтаны, каковы оные бывают у Турков. Они храбры и весьма изрядные конные сидельцы. Хотя они содержат и Магометанской закон; однако не весьма исправляют должности оного. Имеют они над собою особливых главных, которые ими правят по уставам; однако долженствуют они платить дань Оттоманской Порте, и обязаны ставить некоторое известное число конницы сколько разе того Порта ни потребует. Зимою ищут они кормных мест вдоль по реке Евфрату с стороны Месопотамии и Натолии, а летом кочуют в долинах, которые между Арменскими горами близь Источников рек Эвфрата и Тира. Великие они разбойники с природы; но Турецкие Паши, которые имеют комманду около рек Эвфрата и Тигра, стараются удерживать их от того толь сильно, коль возможно, для того что им надобно, чтоб на дорогах было безопасно: понеже частые ездоки и караваны делают знатную часть их доходов. Западные Туркманны могут вооружить около 40000 человек. Всегда они бьются с Курдами, которые им соседи на восток, также и с Арапами, которые с ними смежны на Зюйд, потому что сии оба соседние народы приходят часто и крадут их скот, также похищают их жен и девок. Вторая часть Туркманнов поворотилась прямо в Зюйд, и поселилась при берегах реки Аму, и при берегах Каспийского моря, где и ныне владеют они многими городами и деревнями в земле Астрабат и Харассм. Сия часть Туркманнов, или Туркоманнов была не известна поныне нашим историкам, и географам, хотя они и весьма больше части западных Туркманнов, которые живут в Армении. Туркманны сей последние части, которых можно назвать восточными Туркманнами, почти такой же имеют внешний вид, каков и первые, кроме того, что они их весьма смугляе, и что они больше походят на Татар. Летом носят они долгие кафтаны из бумажного полотна, или из толстого сукна; а зимою такиеж тулупы. Питаются они от скота и земледельства по местам, на которых они живут. Зимою живут они в городах и деревнях около реки Аму и берегов Каспийского моря; а летом кочуют то там, то инде, где они лучшие кормные мести находят, и добрую воду. Оные из них, которые живут в земле Астрабат последуют от большей части Алыю, но которые живут в земле Харассм, имеют согласные мнения с Усбекскими Татарами в рассуждении закона; но те и другие очень мало стараются о своем законе, весьма они беспокойны, и великую имеют трудность привыкнуть к Татарскому и Персицкому игу. Они весьма храбры, и почти также добрые сидельцы на конях, как и Усбекские Татары; однако не толь они великие разбойники. Понеже Харассмские Татары поступают с Туркманнами так, как с завоеванными подданными; то они им принуждены платить дань, и претерпевать многие другие обиды от сих неспокойных державцов: но Туркманны, которые живут в провинции Астрабат под Персицкою державою, лучше от Персиан содержатся. Тех и других может счислиться около 100000 фамилий. Западные Туркманны, также и восточные разделяются и ныне на разные поколения, так как и все другие Турецкие народы, а главной над каждым поколением имеет теж самые преимущества, каковы и у всех прочих Татар. Смотри о сем, что мы объявили выше.

204. Танга есть монета, которая ходит в великой Бухарии, и в земле Харассме. Сие есть самая большая серебреная монета, и думаю, что токмо та есть одна, какову Татарские Ханы делают в сих провинциях. Она делается из самого чистого серебра, а ходит почти за четверть рубля. Сия монета имеет круглую фигуру, у которой на одной стороне Ханское имя, а на другой имя земли с годом Эгиры. Прочие монеты в сей земле состоят в небольших медных штучках разных родов, которые ходят за наши копейки, деньги и полуденьги. Ходит также и Персицкая монета в сих провинциях, а особливо около границе Хорассанские земли.

205. Сия есть особливая провинция в Xарассмской земле, лежащая близ берегов Каспийского моря, которая была очень плодоносна прежде сего, когда северный рукав реки Аму тек чрез нее впадая в Каспийское море. Но от того времени, как сей рукав пошел по иному месту, то сия провинция осталась не что иное, как степь, для того что в ней ныне нет воды, в которой она имеет нужду, чтоб оною напоиться. Небольшая сия землица взяла свое имя от великого множества огурцов, которые в ней прежде сего бывали: ибо слово огурец, точное есть Российское и Татарское слово.

206. Сия есть небольшая землица лежащая на восток от города Ургенса, в которой ныне весьма мало жителей от того времени, как северный рукав реки Аму не стал больше итти чрез сего землю, как то было прежде сего.

207. Сия есть небольшая провинция земли Хорассма, лежащая на западе от города Ургенса, между землями Пишга и Огурча. В ней ныне весьма мало народа от того времени, как река Аму не течет больше при Городе Ургенсе.

208. Читатель может сличить с сим местом то, что наш автор объявил выше.

209. Сей Принц был сын Магомета Султана, брата Шабахт-Султанова, который выгнал потомков Тамерлановых из великие Бухарии, как то наш Автор объявил выше.

210. Провинция Хорассан есть бесспорно наилучшая, наибогатейшая, и наиплодоноснейшая провинция из всей Персии. Она лежит между 33, и 38 градусом ширины, а между 38 градусами, и 91 градусом долготы. Границы ее определены горами Балк, которые ее разделяют от великие Бухарии, и чрез провинцию Кандагар на восток, чрез провинцию Астрабат и реку Аму, которая разделяет ее от земли Харассма на полночь, так что не меньше она имеет в пространстве 100 миль Немецких как в длину, так и в ширину. Понеже Климат сей земли весьма изрядный и умереннейший из всей Персии; то не можно ни чему сравниться с плодоносием ее земель: все изрядные плоды, скоте, хлеб, вино и шелк родятся в ней в великом множестве. Находится в ней золотая и серебряная руда, также и дорогие каменья; и можно сказать наконец, что провинция Хорассан имеет сверьх того много людей, и городов великих и изрядных. Но от того времени, как Татары учинили великое нападение на полуденные Азиатические провинции при Чингис-Хане, провинция сия много потеряла от первого своего сияния: ибо сверьх того, что многие самые богатые городы в ней разорены, еще всегда она была театром войны между Персианами и Усбекскими Татарами, которые поселились в великой Бухарии и в земле Харассме после сего смятения. И как нет ни мира, ни перемирия, которые бы могли удержать разбойничества и непрестанные нападения сих страшных соседов, то северная часть изрядные сей земли с стороны реки Аму, и гор Балк, почти вся ныне опустошена. Однако большая часть провинции Хорассани и ныне еще многолюдна и изрядна, как то изрядные мануфактуры, которые там заведены, великое купечество, которое там отправляется и преизрядные городы, которые там находятся довольно объявляют. Хотя река Аму и разделяет провинцию Хорассан от земли Хорассм; однако Усбеки великие Бухарии и земли Харассма завладели всем полуденым берегом сей реки, также и ближними от того землями, из которых Усбеки земли Харассма, и западною.

211. Сия есть небольшая провинция лежащая в Зюйд от полуденного рукава реки Аму, на границах провинции Хорассана и Астрабата, которая ныне почитается за часть Харассмские земли.

212. Сей Принц называется Шах Тамас I от наших Историков. Он был сын Шаха Исмаэла I; но много ему недоставало искусства своего отца в способе, как государствовать. Потерял он большую часть из завоеваний, которые его отец получил над Турками. В сем наипаче ему щастие послужило, а недобрая его поступка, что избавился от толь страшного неприятеля, каков был Султан Солиман великий, не потеряв ничего от своего, как токмо то, что его отец завоевал у Турков. Сей то Принц, который помог Бабур-Хану, которого Шабахт-Султан выгнал из великие Бухарии, взойти на Индостанский Престол. А когда по смерти оного сын его Гомаюн потерял паки сие завоевание, то он ему и еще помог возвратить оное вторично; а от того времени потомки сих Принцов всегда, владели сею Империею. Бабур-Хан был внук Абусаит-Мирзы, о котором наш Автор говорил в 8 части, в главе 3. Шах-Хамас I умер 1576 года, государствовав 50 лет.

213. Мы ничего не ведаем известно о Принцессе крови Чингис-Хановой, на которой Тамерлан был женат. Все что я мог найти о том в Авторах, а особливо в Гонджалес-Молине, который написал жизнь Тамерланову по Гишпански, и который нам объявляет, что наизнатнейшая из всех Тамерлановых жен называлася Каннон, которая была дочь некоторого Агин-Хана государствовавшего в Самарканте прежде Тамерлана. Но что касается до имени Каннон, каковым сей авторе называет Принцессу, о которой слово, то я у верен твердо, что он обманывается, и что взял за имя сей Принцессы титул Ханим, или Ханум, как то все выговаривают Татары, который обыкновенно дается женам и дочерям Ханским. А что до имени Аган-Хана, которым называет ее отца, то я и о сем не лучшее имею мнение: ибо между различными именами Ханов, которые государствовали несколькое время прежде Тамерлана в великой Бухарии, не нахожу ни одного, которое бы имело хотя самое малое сходство с сим именем, разве токмо говорит о Адилл-Хане, которого Тамерлан и Амир-Гусаин умертвили, как то наш Автор выше о том объявляет.

214. Чрез вельмож Ханских вазаллов надлежит разуметь глав над разными поколениями, которые Хану послушны: ибо Татары не имеют других господ кроме своих Мурз, которые бывают и Генералами и советниками Ханскими. У них не по богатству называются господами, для того что они почти все равно пользуются оным, но по породе возвышаются в достоинство Мурз, а у Мурзы с Мурзою нет другого различия, кроме добродетелей особы, или числа фамилий, над которыми Мурза бывает главным.

215. Город Ходжан стоит в провинции Хорассан близ границ земли Хорассма под 37 градусом 50 минутами широты. Сей город подлинно, что не весьма велик, потому что около его токмо полмили; однако оный очень изрядно построен и многолюден, для того что его земля весьма плодоносна, также и добрые воды, которые везде в сих местах редко находится, там довольное множество от реки, которая текет под городом. Камлоты города Ходжана наилучшие из всей Персии, делаются в нем также и штофы шелковые с шерстью, которые в великом почтении.

216. Провинция Истрабат, или Астрабат, как то наши географы обще называют оную, есть Персицкая провинция лежащая близ берега Каспийского моря в Зюйд от устья реки Аму, имея провинцию Хорассан на Ост и на Зюйд, провинцию Мачандеран на Вест, а Каспийское море с землею Хорассм на Норд. Подлинно что сия земля не весьма пространна, потому что она не больше может иметь миль от берегов реки Аму до границ провинции Мачандеран, а около 15 миль от берега Каспийского моря до гор, которые ее разделяют от провинции Хорассан. Но вместо того, весьма она плодоносна; много в ней людей и земледельства: потому что ее напояют многие небольшие реки, которые имея свои источники в помянутых горах, впали все в Каспийское море перетекши сию провинцию, так что провинция Астрабат почитается ныне за наилучший цвет Персицкие короны, хотя она и много претерпевает от соседства Усбекских Татар Харассмские земли, которые непрестанно набегают на земли сей провинции, и разоряют все жилища, городы и деревни, на которые нападут. Сей то ради причины все то, что лежит в Норд от реки Курган, которая впала с Зюйд-Оста в Каспийское море близь города Астрабата, почти весьма ныне пусто. Усбеки Харассмские земли от мала по малу завладели землями провинции Астрабата, которые к устью реки Аму, где они поселили разные Туркманские поколения, которые им платят дань.

217. Сия есть не большая провинция земли Харассм, лежащая между землями Пишга и Кумкант. И как сия провинция напаяется от реки Аму, то она весьма плодоносна, и находится в ней самое лучшее земледельство из всей земли Харассм. В сей то Гордишской земле северной рукав реки Аму оставил старое свое течение, которое было при городе Ургенсе, и совокупился с рекою Кеселл.

218. Красный цвет в особливом почтении у всех Татар; и как бы ни худое платье имел кто из их Принцов: однако всегда будет у него кармазинной красной кафтан для церемониальных случаев. Мурзы их, которые несколько выше подлости, лучше не будут иметь рубахи, нежели красного кармазинного кафтана. Знатные женщины сего народа не думают о себе, что они хорошее имеют платье, ежели они не имеют красного кармазинного кафтана. Самые подлые люди из Татар стараются носить из красного сукна кафтаны, буде они несколько других побогатее, хота бы то было и из простого сукна. Сие пристрастие к красному сукну распрастраняется до идолопоклоннических Сибирских народов, которых главные думают, что пребогатую имеют одежду, когда они смогут сделать красной кафтан, так что по всему Азиатическому северу весьма больше всего можно учинить с куском красного сукна, нежели в четверо против того с деньгами.

219. Сей есть не большой город земли Харассм, которой стоит близ правого берега полуденного рукава реки Аму. Ныне оной весьма малые есть важности.

220. Земля Кумкант есть не большая провинция земли Харассм на восток от земли Кордиш к северному берегу реки Аму. Сея то провинции на границах и земли Кордиш разделяется река Аму на два рукава, около 88 градуса, 30 минут долготы.

221. Сия есть особливая провинция земли Харассм на восток от города Уасира, близ границ великие Бухарии. Она есть весьма плодоносна и многолюдна, родятся в ней дыни наисладчайшие из всей Хорассмские земли.

222. Обеит-Хан, как племянник Шабахт-Султанов, был сын внука Абулгаир-Ханова, которой был общим коренем всем Принцам происшедшим от Шейбани-Хана, которые тогда жили в великой Бухарии.

223. Сия есть небольшая провинция земли Харассм в норд от города Ургенса, которая весьма пещана и пуста, потому что в ней воды нет.

224. Сии четыре поколения следующие: 1-е поколение Уигуров, 2-е поколение Наиманнов, 3-е поколение Дурманнов, 4-е поколение Кункуратов: ибо из сих четырех поколений состоят узбекские Татары великие Бухарии, и Харассмские земли.

225. Сия есть небольшая провинция лежащая близь берегов реки Кгеселл, или Кесилл, в Норд-Вест от не большого города Тук. Сия маленькая земля весьма многолюдна, и родится в ней всяких преизрядных плодов изобильно.

226. Сия есть особливая провинция земли Харассма лежащая между городами Хаюком, и Гассарассапом, в которой находится много хороших кормных мест, в земле Гарданхаст почти одни токмо живут Сарты.

227. Многие из Татар вешают свой лук на левом боку в некотором влагалище, когда они бывают верхом на лошади; но колчан носят они на спине.

Текст воспроизведен по изданию: Родословная история о татарах, переведенная на францусской язык с рукописныя татарския книги, сочинения Абулгачи-Баядур-хана, и дополненная великим числом примечаний достоверных и любопытственных о прямом нынешнем состоянии Северныя Азии с потребными географическими ландкартами. Том I. СПб. 1768