АЙМОИН (ЭМУАН) ИЗ ФЛЕРИ

ЧЕТЫРЕ КНИГИ О ДЕЯНИЯХ КОРОЛЕЙ ФРАНКОВ

AIMOINI MONACHI FLORIACHENSIS DE GESTIS REGUM FRANCORUM LIBRI IV

Начинается книга третья.

Глава I.

О ссоре короля Хильперика с братьями по поводу отцовского наследства.

*После погребения Хлотаря власть между его сыновьями осуществлялась с переменным успехом. Ибо Хильперик ¹, который был более деятельным среди братьев, не довольствуясь тем, чтобы получить долю вместе с прочими братьями, похитил сокровища отца, хранившиеся в городе Париже, и, соблазнив платой тех франков, которые, как он знал, были весьма жадны до денег, захватил у них власть. Однако, братья, объединившись, неожиданным нападением изгнали его из города. Затем, когда он согласился с условиями мира, они призвали его, и эти четыре брата всё королевство разделили поровну на четыре части. При этом Хариберту ², которого звали также Арибертом, достался город Париж, бывший некогда уделом Хильдеберта; Гунтраму ³ – Орлеан, то есть королевство Хлодомира; Хильперику был выделен город Суассон, сама столица отцовского королевства; а Сигиберту ⁴ отошёл Медиоматрик, он же Мец, некогда подчинённый власти [его] дяди Теодориха* ⁵, город знаменитый и славный и потому всегда занимавший не последнее место среди прочих городов Галлии. Прервём на некоторое время начатое повествование и представим на обозрение то, что мы нашли в книгах древних [авторов]. Когда народ вандалов, после присоединения к нему свевов и аланов, решил опустошить Галлию, Крок, их король, спросил у своей матери, какими деяниями он мог бы стяжать имя «Великого». *Та сказала ему: «Если ты, сын, хочешь быть знаменит в мире, то разрушь здания величественных построек, созданные предками, и, разрушая выдающиеся города, истреби мечом их жителей. Ибо ты не сможешь построить жилищ лучших, чем у предков, или распространить в войнах славу своего имени больше, чем они». И он стал деятельным исполнителем её ответа, как если бы тот был сказан божественным оракулом, а не голосом человека. Так, перейдя Рейн по мосту у Майнца, он сперва достойным сожаления образом разрушил сам город, а затем направил путь к Мецу. И его стены, рухнув по Божьей воле сами собой в ночь, что предшествовала дню его прихода, открыли путь тем, кто собирался вторгнуться. Неясно, навлёк ли гнев Божий это несчастье на горожан из-за того, что те были бесчестны и не желали каяться, или, возможно, для того, чтобы ускорить справедливую гибель ужаснейшего убийцы, и тот, думая, что ему помогает поддержка небес, устремился бы туда, где понёс заслуженное наказание за нечестивые замыслы. Наконец, когда жители Меца были чуть ли не полностью истреблены, он поспешил к Триру. Трирцы, поставив в городском амфитеатре гарнизон, оказали сопротивление его попыткам. Крок, не завершив дело под Триром, попытался взять Арль, но был схвачен неким воином, по имени Марий, проведён по городам, которые разорил, и погиб, измученный пытками* ⁶. Но сказанного об этом достаточно.

Глава II.

О Хариберте, которого звали также Арибертом.

*Хариберт, он же Ариберт, король Парижский, взял в жёны Ингобергу. У той были две служанки: одну звали Марковефа, вторую – Мерофида. Король стал так изнывать от любви к ним, что выгнал жену Ингобергу и взял вместо неё их обеих. Его укорял за это блаженный Герман, епископ названного города, но он не исправился и горевал оттого, что потерял их обеих, поражённых свыше, вместе с сыном, которого ему родила одна из них. Спустя малое время он и сам встретил конец жизни ⁷ в Аквитании, в замке Блай (Blavia) ⁸, и был погребён в базилике святого Романа* ⁹.

[В те дни блаженнейший Герман почувствовал близость дня своей кончины; видя, что церковь римского престола страдает от многих бедствий (как было сказано выше в рассказе о низложении Сильверия и преемстве Вигилия) и опасаясь также, как бы епископы города Парижа в последующие времена не потревожили каким-либо беспокойством церковь святого Креста и святого Винцентия, которую построил славный король Хильдеберт, особенно, ввиду той возможности, какую можно найти в грамоте славного короля Хлотаря, где сказано: «Назначаем аббата этого места, и пр.», решил выдать грамоту об иммунитете, в которой лишил этой возможности всех епископов Парижского престола. Его святой ум позаботился также о том, чтобы святая и апостольская римская церковь в последующем согласилась с этим иммунитетом или свободой монастырей, как и блаженный папа Григорий впоследствии установил и утвердил в своих декретах. Итак, упомянув вкратце об этом, вернёмся к порядку изложения истории].

Глава III.

О детях Гунтрама и его деяниях.

Гунтрам же имел четырёх сыновей от разных наложниц, чьи имена я счёл излишним перечислять главным образом потому, что они не были связаны с ним законным браком и их вместе с рождённым потомством конец жизни настиг ещё при его жизни. Этот король был чрезвычайно добр и свято соблюдал мир и справедливость. Славу такого мужа омрачил лишь тот факт, что он, поддавшись ласкам блудниц, отверг законный брак. Когда он, однажды, отправился в лес на охоту, и спутники, как того требовали обстоятельства, разбрелись туда и сюда, он вместе с одним вернейшим из своих верных расположился отдохнуть под деревом. Положив голову на грудь верного друга, он, желая прикрыть глаза от трудов, заснул. И вот, из уст отдыхающего короля выполз зверёк, наподобие ящерицы, и стал бегать близ берега протекавшего там ручья, словно стремясь перейти на противоположный берег. Тот, на колени которого король преклонил свою голову, увидев это, извлёк меч из ножен и положил его поверх ручья; и таким образом этот зверёк переправился на другую сторону. Затем он ушёл под основание некоей горы, по прошествии нескольких часов вернулся и, воспользовавшись тем же мостом, вошёл в уста Гунтрама. Король проснулся и, рассказывая приближённому сон, заявил, что видел удивительное видение. Он сказал: «Я видел огромную реку, через которую был наведён железный мост. Перейдя по нему, я вошёл в пещеру, устроенную в основании некоей горы. Там я обнаружил бесценные сокровища и спрятанные богатства древних отцов». А тот рассказал ему то, что сам видел в отношении его; рассказ о сне и виденное наяву оказались созвучны друг с другом. Что же далее? Место раскопали и нашли огромные груды золота и серебра. Гунтрам решил послать изготовленный из него удивительной величины и красоты кубок в Иерусалим к Гробу Господа Иисуса Христа. Но, поскольку трудность пути и страх перед сарацинами, которые тревожили те места, помешали ему исполнить это желание, он приказал положить его на гробницу святого Марцелла в базилике, которая прилегает к городу Шалону и инициатором постройки которой был он сам. И пока кубок оставался на могиле святого мученика, украшая её, во всей Галлии не найти было творения, которое могло бы сравниться с ним.

Глава IV.

О браке Сигиберта с Бруной, дочерью короля готов.

В свою очередь, Сигиберт, узнав, что братья из-за неудачных брачных связей подвергаются жестокому поношению, отправил в Испанию к Атанагильду, королю готов, который изгнал из Испании войско императора, посла Гого с просьбой дать ему в жёны его дочь, по имени Бруна. И тот, когда она была передана ему отцом со многими богатствами, доставил её Сигиберту. Поскольку она была предана арианской ереси, Сигиберт распорядился, чтобы католики её крестили, нарекли Брунгильдой и наставили в православной вере, после чего взял её в жёны, устроив большой пир. Она же, когда утвердилась на престоле, восстановила короля Сигиберта против Гого, который привёз её из Испании. Одним словом, когда Сигиберт был ещё мал, и все франки из его королевства избрали Хродина, человека честного и полного страха Божьего, мажордомом, тот уступил предложенную должность этому Гого и обратился к королю с такими словами: «Все знатные франки связаны со мной узами кровного родства, и я не могу выносить их раздоры, в то время как каждый, полагаясь на родство со мной, стремится с тем большей готовностью вредить другому, чем меньше опасается строгости моего суда, как более близкий по родству. Но вы заявите, что ввиду справедливости добрым делом является карать даже родственников. Кто это отрицает? Однако, и Торкват, казнивший сына секирой за пренебрежение его приказом, и Брут, равным образом убивший двух своих сыновей ради свободы отечества, заклеймены вечным позором, так что лучший из поэтов написал об этом таким образом: «Что бы потомки о нём ни сказали, – он будет несчастен» ¹⁰. Но пусть даже лучше быть осуждаемым за милосердие, чем за жестокость, не напрасно ли проявлять милосердие к негодяям, в то время как те, получив прощение, становятся всюду ещё более наглыми в совершении преступлений? Да не доведётся мне подвергнуться приговору вечного осуждения из-за их преходящей милости». После этих слов, когда король и все вельможи передали выбор такого важного преемства на его усмотрение, он в тот день промолчал. Но на рассвете следующего дня он рано встал и вместе с некоторыми придворными вельможами поспешил к дому Гого. Возложив его руку себе на шею, он дал знак будущей власти и сказал ему: «Наш господин король Сигиберт и собрание нашего государства решили, чтобы я был графом королевского дома ¹¹; а я уступаю теперь тебе эту должность. Пользуйся счастливо моей привилегией, от которой я, признаюсь, отказываюсь добровольно». Прочие вельможи, которые там были, следуя его примеру, провозгласили Гого мажордомом. Гого считался дельным в осуществлении власти до тех пор, пока ему не было приказано доставить из Испании Брунгильду. Тот день стал днём смерти Гого, которому лучше было бы сменить кресло ¹² на изгнание прежде, чем он, посадив себе на плечи, увёз её, оказавшуюся безжалостней всякого зверя. Ибо Брунгильда, став королевской женой, как было сказано, отвратила от него душу короля и, наконец, заставила его казнить ¹³. Ею было пролито столько человеческой крови, совершено столько убийств вельмож и даже королей во франкском королевстве, что можно по праву полагать, что это именно о ней много веков назад пророчествовала Сивилла, которая сказала: «Придёт из пределов Испании Бруна, перед взором которой погибнут народы и короли народов. Сама же она погибнет, раздавленная копытами лошадей» ¹⁴.

Глава V.

О новых браках женолюбца Хильперика.

*Король Хильперик, стараясь не уступить брату, хотя и был вопреки королевскому обычаю окружён многочисленной толпой женщин, которые сочетались с королём скорее из-за его красоты, чем из-за знатности рода, направил [послов], чтобы просить у отца Атанагильда старшую сестру Брунгильды и пообещать от его имени, что, если ему дадут возможность овладеть ею, он отвергнет остальных жён. Поверив их словам, Атанагильд отправил к Хильперику дочь, по имени Гальсвинта, наделив её богатым приданым. Она, после того как была ещё более освящена католическим крещением, соединилась с королём на брачном ложе. Когда послы короля Атанагильда потребовали, чтобы он, прикоснувшись к мощам святых, дал слово, что Гальсвинта при её жизни никогда не будет изгнана с королевского трона, Хильперик не стал отказываться. Дав клятву и заключив мир, он разрешил им уйти домой. Но, будучи легкомысленным по натуре, он поступил вопреки условиям договора. Ибо Фредегонда, которую ранее называли женой короля Хильперика, раздражённая ненавистными взорами новой жены, по прошествии совсем незначительного времени настолько превзошла её в искусстве обольщения, что вновь вернулась к брачной связи с королём. Возгордившись от этого женской дерзостью, она осмелилась на ещё большее, стала вести себя как госпожа со всеми, кто был в королевском дворце, и не переставала подвергать оскорблениям Гальсвинту, дочь короля Атанагильда. Когда та пожаловалась мужу на оскорбления, тот, утратив уже к ней всякую любовь, посмеялся над ней в более ласковых выражениях. Наконец, подгоняемый лютой ненавистью, он по наущению Фредегонды задушил её самым жестоким образом, когда та отдыхала в постели* ¹⁵. Страшное преступление, неизвестное прежде ни одному тирану и совсем не подобающее франку, в особенности, королю, – не устыдиться задушить невинную супругу, спокойно лежавшую на обычном ложе, которую следовало бы отбить мечом, если бы её захватили враги, или стремиться принять за неё смерть! Но безумцу, который по внушению этой убогой блудницы так осквернил чистоту брака, в скором времени и самому предстояло пасть в результате её коварства. *После кончины Гальсвинты могущество Божье соизволило явить на её могиле великое чудо. Ибо, когда стеклянный сосуд, в котором возжигали налитое туда масло, упал на землю, твёрдость каменного пола исчезла, и он таким образом целиком погрузился в землю, словно в модий муки. Братья не потерпели, чтобы тот, кто запятнал себя таким преступлением, был их соправителем, но, объединившись, решили изгнать его из королевства. Это решение расстроилось не столько из-за хитрости Хильперика, сколько из-за того легкомыслия, с каким за него взялись* ¹⁶.

Глава VI.

О сыновьях Хильперика и их деяниях.

*У Хильперика было три сына – Теодеберт, Меровей и Хлодвиг, рождённые от королевы Аудоверы. Фредегонда изгнала её посредством той же вероломной выдумки, что и в случае с Гальсвинтой, при следующих обстоятельствах. Хильперик, совершая вместе с братом Сигибертом поход против саксов, оставил королеву Аудоверу дома беременной. Фредегонда, как служанка, происходившая из её челяди, прислуживала ей во всех жизненных надобностях. И она убедила госпожу привести родившуюся дочь к благодати крещения, чтобы король, придя, обрадовался не только тому, что у него родилась дочь, но и тому, что она уже возродилась во Христе. Женщина прислушалась к уговорам распутницы тем охотнее, чем больше верила, что та даёт ей добрые советы. Когда она стала искать даму, которая бы приняла девочку из купели святого крещения, Фредегонда ответила, что не найти никого благородней её, которая и должна выполнить обязанности этого обряда. Та, поверив также и этим словам, стала духовной матерью дочери. Когда после этого вернулся король, Фредегонда вышла ему навстречу и обратилась к нему с такими словами: «Сколь славным выглядит ныне король Хильперик, вернувшись победителем и одержав верх над врагами, у которого родилась дочь Хильдехинда, замечательная телесной наружностью! Но – о ужас! – этой ночью ты совершишь преступление, которого следовало бы избежать, если бы ты мог уклониться от того, чтобы моя госпожа Аудовера вошла вместе с тобой в уединенную тишину покоев». Ошеломлённый необычностью этих слов, король спросил о причине; когда та замолчала, он страстными расспросами и гневным жестом заставил её говорить. Узнав, что королева – его кума из-за воспринятого ребёнка, он ответил Фредегонде в таких словах: «Если я ныне лишился объятий Аудоверы, то призову тебя на своё ложе». Когда он поспешил во дворец, королева вышла ему навстречу, неся на руках малолетнюю дочь, которую, если можно так выразиться, дважды родила. И король сказал ей: «О королева! Ты совершила нечестивое дело, не подобающее королевскому величию. Ты не можешь быть моей женой, после того как получила имя кумы». Затем он отправив в ссылку епископа, который крестил девочку, а королеву вместе с дочерью, надев на них святой покров, заточил в монастырь, предоставив им имения и средства; с Фредегондой же сочетался браком* ¹⁷.

*В это время королю Сигиберту, брату Хильперика и Гунтрама, выпала надобность вести войско против кагана, правителя гуннов, который подошёл к границам его королевства с намерением их опустошить. В этой битве он одержал верх, учинив гуннам страшный разгром; а с оставшимися заключил мир. Хильперик, улучив момент, когда тот отсутствовал (как это было свойственно его беспокойному нраву), нарушил междоусобной смутой общий мир среди франков и внезапным нападением захватил Реймс, богатейший город его королевства ¹⁸. Удручённый из-за этого удара, Сигиберт и сам захватил в королевстве Хильперика Суассон, присоединив жителей взятого города к своей державе; застав [там] Теодеберта, сына Хильперика, он взял его под стражу; впоследствии он, весьма милостиво одарив, вернул его отцу по его просьбе, но сперва Теодеберт дал клятву, что впредь ничего не будет замышлять против Сигиберта, но из-за козней врага человеческого рода [клятва] эта недолго оставалась нерушимой. Также Хильперик, побеждённый в битве, принял условия мира* ¹⁹.

Глава VII.

О саксах, вторгшихся в Галлию и отражённых Муммолом.

*Саксы, которые по приказу Теодеберта Старшего переселились в Италию, прорвались в Галлию вместе с жёнами и детьми. Муммол, патриций короля Гунтрама, выйдя им навстречу, вынудил их бегством вернуться в Италию ²⁰. В следующем году ²¹ саксы вновь дошли до реки Роны, собираясь вторгнуться в Галлию. Муммол, выйдя со своим войском им навстречу, не позволил им переправиться через реку, но, получив подарки, дал разрешение пройти через земли королевства, которое он охранял, к Сигиберту; принятые последним, они получили приказание поселиться в собственных землях* ²². Когда они направлялись туда, то в пути обманывали многих купцов, продавая [им] медные пластины, при помощи некой хитрости подделанные под отборное и чистое золото, и в качестве платы за них получая [настоящее] золото. Многие купцы запоздало раскаялись, доведённые из-за этого дела до горестной нищеты. Но и саксы были вскоре покараны, поплатившись за своё коварство: ибо они были трижды разбиты в битве швабами и другими народами, которые захватили их родину. Когда было убито чуть ли не 20 000 их мужей, оставшиеся, хоть и вопреки воле, подчинились условиям врагов.

Глава VIII.

Об августах Юстиниане и Юстине.

В это же время Юстиниан, после того как 33 года счастливо правил империей, оставил скипетр вместе с царской короной Юстину Младшему ²³. Юстиниан был католиком по вере, отличался благочестием и являлся выдающимся поборником справедливости. И поэтому всё ему благоприятствовало: он и гражданские войны успешно вёл через разных полководцев и, особенно, через Велизария, и в гражданских делах и составлении законов был изумителен. По причине разнообразных побед он заслужил [соответствующие] прозвища, так что звался Готским, Аланским, Вандальским и Африканским. Этот государь выстроил в городе Константинополе храм Христу Богу (который является мудростью Бога Отца) и назвал его греческим словом Hagiam Sophiam, то есть «Святая Мудрость». Это его творение настолько превосходит все строения, что подобного ему не найти во всём круге земном ²⁴, как свидетельствуют те, кто [его] видел.

Глава IХ.

О Кассиодоре и других славных мужах.

*В его времена Кассиодор славился как мирской, так и духовной мудростью, аббат Дионисий – удивительным изложением доказательств расчёта Пасхи, Присциан Кесарийский – искусством грамматики, Аратор – изложением деяний апостолов в стихах. Также Бенедикт блистал в небесном учении более приятным блеском, чем прочие* ²⁵. [Также блаженнейший Герман, епископ города Парижа, отправившись к святым местам, в Иерусалим, и возвращаясь оттуда, прибыл к названному государю и был им почтительно принят. Когда тот хотел почтить его многими дарами, муж, исполненный Бога, презрел дары из золота и серебра и выпросил у него только мощи святых. Названный государь, возрадовавшись его набожности, преподнёс ему в качестве великого дара часть тернового венца Господа нашего Иисуса Христа и в то же время мощи невинноубиенных младенцев и руку святого мученика Георгия. Муж Божий, охотно это приняв, вернулся домой и поместил названные мощи святых в церкви святого Креста и святого Винцентия]. Расположение к доброму государю и тем, кто жил в его времена, побудила нас рассказать об этом в немногих словах. А теперь коротко изложим деяния Нарзеса, чтобы в последующем без всяких отступлений продолжать порядок начатой истории.

Глава Х.

О деяниях славного Нарзеса.

*Итак, Нарзес, славный многообразными победами над покорёнными народами, отмеченный гражданским венцом, творил в Италии правосудие с величайшей справедливостью. Но из-за этих дел он встретил скорее злобу у негодяев, которая [немало] ему повредила, чем благодарность у людей честных. Ибо, хотя он очень часто подвергался смертельной опасности ради освобождения граждан, навлекая на себя ненависть окрестных народов, он претерпел от римлян такое, что после войны от своих познал больше опасности, чем во время самой войны от врагов. Римляне совершили гнусное деяние, не устыдившись обвинить перед трибуналом судьи того, кого имели защитником своего блага, и притом в его отсутствие. Этот вид преступления не был у них новшеством. Так, некогда Сципион Старший Африканский, прославленный трофеями побеждённого Карфагена, долго живя вдали от неблагодарного к нему города Рима, скончался в своих угодьях от болезни и печали. Также и другой Сципион Африканский, небезызвестный отпрыск предыдущего Сципиона, вынужденный после покорения Ливии защищать своё дело в сенате против обвинителей, когда он узнал, что ему, болеющему за отчизну, угрожают люди порочные и неблагодарные, посреди следующей затем ночи был убит в спальне соперниками. Таким же образом до императора Юстина и его супруги Софьи дошло донесение римлян, жаловавшихся на указанного Нарзеса, что им, мол, не дали никакой свободы после победы над готами, и во главе их стоит ещё более отвратительный господин, а именно, евнух Нарзес. Узнав об этом, цезарь, воспылав гневом, направил преемником Нарзеса префекта Лонгина. Говорят, что Нарзес, узнав об этом, сказал так: «Если я дурно поступал с римлянами, то пусть я приму то, чего достоин за свои деяния; если же хорошо, и если они не хотят отплатить тем же, то зачем клевещут, навлекая на мою голову ложные свидетельства?». Но против Нарзеса поднялось такое негодование, в особенности, августы, что она среди прочего передала ему в весьма оскорбительных словах, что он должен в женском гинекее распределять шерсть по урокам (ибо был евнухом), а не обладать римским консульством. На это Нарзес ответил: «Я спряду пряжу, из которой выйдет такая ткань, которой Юстину и Софье не распутать за всю их жизнь». Не медля с обещанным, он отправил послов ²⁶ к Альбоину, королю лангобардов, чтобы те убедили его покинуть скудные пашни Паннонии и перейти в Италию, чья земля более плодородна. Тот, не отвергнув предложения, со всем своим народом и их утварью поспешил в Гесперию ²⁷. Нарзес же, покинув город Рим, прибыл в Неаполь* ²⁸. *Папа Иоанн ²⁹, который сменил Пелагия, последовав за ним, просил его вернуться в Рим. Когда он добился этого, они оба вернулись обратно. При этом святейший Иоанн не долго прожил после этого; Нарзес же спустя некоторое время скончался; тело его было положено в свинцовый гроб и вместе со всеми его сокровищами доставлено в Константинополь* ³⁰. Но, дабы исполнить обещанное, надо вернуться к порядку истории.

Глава ХI.

О вторгшихся в Галлию гуннах или аварах.

*Гунны, они же авары, нарушив договор, который они заключили с Сигибертом, королём франков, обрушились на Галлию, которая была к этому не готова ³¹. Когда тот, собрав войско, решил встретить их в битве, гунны, прежде чем дело дошло до рукопашной, при помощи магического искусства устрашили франков некими призрачными видениями и заставили их бежать. Сам король, напрасно пытавшийся сопротивляться, был взят в плен. Но он благодаря своему хитроумию предложил дары, и ему разрешили с почётом вернуться к своим; и на будущее он утвердил с гуннами прочный мир* ³². Он не стал предпочитать быструю смерть спасению, осудив этим действием дурное решение Красса, римского консула, который некогда, чтобы избежать позора рабства, приготовил не выкуп врагам, но погибель самому себе. Так, когда он, храбро сражаясь против фракийцев, попал в руки врагов, после того как погибли тысячи его воинов, он, дабы не стать для врагов посмешищем, воткнул в глаз державшего его фракийца прут, которым пользовался, чтобы погонять лошадь. Варвар, вспылив от боли и гнева, проткнул мечом бок Красса ³³. Так муж великой славы и отваги, избегая того, от чего можно было бы уйти при удобном случае или даже по милости врагов, навлёк на себя смерть, которую, когда она наступает, противник не может отвратить при всём своём желании.

Глава ХII.

О деяниях Хлодвига и Гунтрама.

*В это время Хлодвиг, сын Хильперика, захватил город Бордо (Burdegalensem), который принадлежал к королевству Сигиберта. Сигульф, военачальник Сигиберта, напав на него, выгнал его оттуда и, трубя в рога, гнал перед собой, словно оленя, когда тот спешно возвращался домой, вплоть до его убежища в городе Париже. Узнав об этом, Хильперик послал Теодеберта, второго из сыновей, который ранее клялся Сигиберту, что никоим образом не будет ему вредить, в Нейстрию для захвата городов, которые были подчинены брату ³⁴. Теодеберт, покорив некоторые города, по праву победителя возложил дань на жителей Тура, Пуатье, Кагора, Лиможа. Проходя по провинции Аквитании и разоряя грабежами монастыри слуг и служанок Божьих, он монахов и клириков подвергал пыткам, а монашек – постыдному бесчестью* ³⁵. *Затем, когда некоторые из вражеского войска устремились к монастырю святого Мартина, который называется Латта (Lata), и хотели переправиться через реку, которая протекала между ними и монастырём, монахи стали кричать, говоря: «О варвары! Не причиняйте оскорбления этой обители святого Мартина!». Услышав это, некоторые, глубоко раскаиваясь, повернули обратно. Но двадцать из них, сев в лодку, переправились через реку и, избив монахов, взломали монастырь и расхитили добро. Связав тюки, они вновь сели в лодку. Но не было недостатка в силе блаженного исповедника! Ибо, войдя в реку, они потеряли вёсла и, в то время как толкали лодку копьями, та [расселась у них] под ногами и затонула. Они же, пронзённые своими копьями, погрузились на дно; и только один остался в живых, который убеждал их бросить это всё. Монахи же извлекли из воды их и своё добро, предали их погребению, а вещи вернули в монастырь* ³⁶. *Теодеберт казался тогда аквитанским христианам таким же, каким некогда был для живших по всему миру католиков Диоклетиан. Вступив при Пуатье в битву против герцога Гундоальда, он уничтожил почти все его силы* ³⁷. Не остался в покое и Хильперик, раздражённый тем, что его войска стали посмешищем для брата Сигиберта. Так, не довольствуясь победой сына, он сам пришёл с большим отрядом и опустошил Реймскую Шампань. Но и Сигиберт не был праздным в полном смысле слова и не долго терпел наносимый его королевству ущерб. Так, удачно устроив засаду, он уничтожил всё войско Теодеберта вместе с ним самим. Тот, пытаясь спастись, был сражён и убит королевской когортой. Его тело было подобрано герцогом Арнульфом, доставлено в Ангулем и там погребено ³⁸. Затем, созвав наиболее влиятельных франков Австразии и собрав также подмогу из числа союзников, Сигиберт направил войско против брата. Но при посредничестве послов был заключён мир. Затем при общем согласии они предприняли поход против своего брата Гунтрама, короля Бургундии. Сигиберт поручил жителям Арверна внезапно напасть на Арль. Заранее узнав об этом, Гунтрам через гонцов известил жителей Арля о прибытии врагов. Те, загодя заняв удобные для засады места, под предводительством Цельса перебили тех, которые пришли убивать их. Также и Гунтрам, собрав отовсюду мужей, приготовится выйти навстречу братьям. Когда он разбил лагерь в месте, что зовётся Вириак (Viriacus) ³⁹, Сигиберт расположился у Архиака (Archiacum) ⁴⁰, а Хильперик постоянно находился в том месте, где, как говорят, через Сену было наведено двенадцать мостов, эти три брата при посредничестве некоторых наилучших по мудрости мужей, у которых всегда в обычае давать королям советы, соединились в едином союзе. Затем в Труа, в часовне святого Лупа, Сигиберт с Хильпериком, взяв друг друга за руки, дали Гунтраму клятву в том, что впредь не будут действовать против него, как враги. Гунтрам, по-видимому, дал им точно такую же клятву. И они по-дружески там расстались и, попрощавшись друг с другом, вернулись: Гунтрам – домой, а Сигиберт и Хильперик – в лагеря.

Тогда австразийцы начали ругаться против Сигиберта, требуя выполнить то, что было им обещано, и вспомнили, что были привлечены к участию в войне надеждой на взятую у врагов добычу; так что ему, мол, следует или щедро наградить их из собственных средств, или указать врага государства, имуществом которого они могли бы поживиться. Они жаловались, что пока короли торгуются между собой о мире или вражде, их, между тем, считают за наёмников, первыми в опасностях, последними в почестях и наградах. Они говорили, что не хотят предъявлять жалобу на какую-либо обиду со стороны Гунтрама, с которым Сигиберт утвердил условия справедливого договора, но из-за воспоминаний о старой вражде все они пылают ненавистью к Хильперику; ибо он – единственный из всех, чья жизнь – всем в тягость, а смерть – была бы угодна. И вот, Сигиберт, вынужденный этими уговорами своих людей, решил воевать с братом; а тот, ничего такого не опасаясь, большую часть войска отпустил на зимние квартиры. Получив известие о преследовании со стороны брата, он вместе с немногими рыцарями укрылся в городе Турне (Tornacum). Следуя за ним, Сигиберт вошёл в город Париж. Святой епископ Герман, выйдя ему навстречу, сказал: «Если ты, кровожадный, стремишься пролить братскую кровь, то, согласно слову Псалмопевца, узнаешь, что та яма, которую ты готовишь брату, приготовлена для тебя самого; ты не избежишь прозвища братоубийцы, ибо само намерение не избегнет кары». Но тот, отвергнув это, как сказанное епископом, который поддерживал сторону брата, задумал довести начатое до конца. Придя в селение, носившее название Викториак ⁴¹, он наткнулся там на сильный отряд нейстрийцев из королевства Хильперика, якобы желавших ему сдаться. Те, увидев короля, один за другим подходили к нему и подчинялись его власти. И не осталось с Хильпериком никого из герцогов или вельмож королевства франков, за исключением Ансоальда, который даже в несчастьях предпочёл скорее разделить с королём его участь, чем нарушить обещанную верность и быть или считаться предателем. Итак, Сигиберт, окружённый такими толпами воинов, присоединил к своей державе все города королевства Хильперика. Затем, подойдя к городу под названием Турне, он взял брата в осаду. Тот, видя себя осаждённым, пребывал в растерянности, не зная, каким путём избавить от опасности жену и детей, которых, придя сюда, привёл с собой. Но женщина, в хитростях гораздо более искусная, нежели муж, подговорила двух воинов, которым отвага внушала презрение к смерти. Она увещевала их и уговаривала прийти к Сигиберту и, делая вид, будто хотят почтить его, как господина, убить его. И обещала, что если они это исполнят, то уцелевшим она даст награду, а убитым – окажет достойное погребение и предоставит милостыню святым местам в качестве пожертвования за такое преступление. Те, ничуть не медля, повиновались приказу и, выйдя из города, направились к лагерю врагов. Ничего в этой войне не выходило из города на врага более дерзкого, чем эти воины, и более страшного, чем они. Ибо, прорвавшись в середину врагов, они не дрогнули, не отступили, но, словно находясь в окружении своих близких, не сочли нужным возвращаться прежде, чем, окружив короля с обеих сторон, воткнули ему в бок кинжалы и самым гнусным образом предали короля смерти ⁴². Во всём лагере тут же поднялся крик и возникла скорбь, так что всем открыто было дано понять, что король Сигиберт убит. Итак, люди стремительно набросились на убийц и, без труда изрубив на куски, убили двух этих мужей. В то время как Хильперик боялся выйти и не знал, что случилось, к нему пришла его жена Фредегонда, и, когда он узнал, что брат убит, то душа его, словно из преисподней, вернулась к надежде на жизнь и благополучие. На следующий день он вышел из города и, после того как нейстрийцы, которые отпали от него к Сигиберту, вернулись к его милости, *поручил похоронить тело брата в селении под названием Ламбр (Lambrus) ⁴³. Впоследствии оно было унесено оттуда верными и погребено в церкви святого Медарда в Суассоне, возле отца Хлотаря. Правил же он 13 лет* ⁴⁴.

Глава ХIII.

О епископе Фортунате и его мудрости.

В его время Фортунат ⁴⁵, который был знаменит искусством риторики и поэзии, перебрался из Гесперии ⁴⁶ в Галлию и был поставлен епископом Пуатье ⁴⁷. Отчасти прозой, отчасти в стихах он составил жития и мученичества многих святых. Этот изысканный оратор написал также отдельные дистихи друзьям и потому послал названному королю элегическую поэму, поздравляя его с женитьбой на Брунгильде. Я прочёл её, когда случай дал мне в руки книгу, написанную им разным близким ему людям, и весьма изумился красноречию этого мужа в ней и его сладкой обходительности.

Глава ХIV.

О ловкости Брунгильды в деле сохранения потомства.

Когда Сигиберт был таким образом убит, всё переменилось, и многие из его близких стали искать дружбы Хильперика. Брунгильда, которой Сигиберт, возвращаясь после захвата городов брата, приказал встретить его в Париже, находилась тогда в этом городе; узнав об убийстве мужа, она металась в мыслях о том, как спасти себя и своих детей от неминуемой гибели. *Тогда герцог Гундоальд, схватив малыша, по имени Хильдеберт, положил его в корзину и передал через окно одному из своих верных, чтобы тот доставил его в Мец. Когда его туда привезли, все австразийцы при поддержке Гундоальда, о котором мы сказали выше, возвели его на престол отца. А Брунгильду, которая освободилась от заботы о сыне, стала одолевать другая забота. Ибо у неё, боявшейся за саму себя, не было ни сна в глазах, ни покоя в душе. И, хотя желание уйти у неё было, но не было возможности. Итак, подавленная такими заботами, она была отправлена в ссылку в Руан (Rothomagum) внезапно нагрянувшим Хильпериком* ⁴⁸. Её сокровища были прибавлены к богатствам Хильперика, а дочери отправлены под стражу в Мо (Meldis).

Глава ХV.

О деяниях Меровея и прочих королей.

*Меровей же, отправленный отцом Хильпериком для привлечения на его сторону городов, которые прилегали к реке Луаре, пренебрёг повелением отца и устремился в Ле-Ман (Cenomannis), как бы желая увидеться со своей матерью Аудоверой, которая жила там в ссылке. Перейдя оттуда в Руан, он пришёл к Брунгильде и взял её в жёны ⁴⁹. Отец Хильперик не вынес этого, но, желая разлучить их друг с другом, явился к Руану. Те, избегая его присутствия, вошли в базилику святого Мартина, построенную из деревянных досок над стенами названного города. И все усилия Хильперика были бы изначально напрасны, если бы он клятвенно не обещал, что вовсе не разлучит их, но скорее даже сочетает с Божьего позволения. Они, поверив этому, вышли к нему, и тот два дня принимал их с роскошными яствами. На третий день он, отправившись в путь, увёл с собой сына* ⁵⁰, сочтя маловажной клятву, которую дал; строгий ревнитель морали – тот, кто осудит недозволенный брак в сыне и не убоится грядущего суда Божьего над собой за нарушение клятвы. Этот, однако, больше боялся лукавого нрава Брунгильды, как бы она не заразила вероломством [его] сына, чем негодовал из-за оскорбления, нанесённой закону Божьему.

Когда он возвращался оттуда, ему сообщили, что *вельможи Реймской Шампани отняли у него город Суассон. Тотчас же набрав войска, он одолел их в битве, убил многих из знати и, взяв город, вернул его под свою власть* ⁵¹. Хлодвига же, [своего] сына, он направил в Тур, велев ему подчинить себе Перигор (Petrogoricum) и Аженский (Aginnensem) округ, и придал ему герцога Дезидерия, чтобы тот пользоваться его поддержкой во всех неприятностях. Муммол, патриций Гунтрама, выйдя с войском навстречу им, победил их и обратил в бегство не без огромных потерь среди своих людей. Ибо из его войска было убито 50 000 человек, а со стороны врагов, хотя и побеждённых, было повержено разве что 20 000 ⁵². *С тех пор Хильперик стал подозревать Меровея, [своего] сына, в коварстве, в том, что тот поддерживает сторону Брунгильды, и по наущению мачехи Фредегонды приказал его постричь и, заточив в монастырь Анинсола (Aninsolae) ⁵³, рукоположить в пресвитеры* ⁵⁴.

Глава ХVI.

О кончине блаженного епископа Германа.

*В это же время святейший и воистину достойный Бога Герман, епископ Парижский, [почти восьмидесятилетний старец], отошёл к Господу. Его тело было погребено в часовне святого Винцентия* ⁵⁵. Не обойду вниманием и того, что написал об этом блаженнейшем муже Фортунат. Он говорил: «*Однажды, когда выдающийся король Хильдеберт Старший направил ему для раздачи бедным 6000 солидов, тот, выдав 3000, вернулся во дворец. Когда король спросил его, не осталось ли ещё что раздать, тот ответил, что осталась половина и что он не нашёл нуждающихся, кому мог бы всё это выдать. Король сказал ему: «Господин! Раздай всё, что осталось. Ибо по щедрости Христовой то, что дарят, не пропадает». Ибо король, обрезая золотые подносы и укорачивая серебряные сосуды, давал священнику всё то, что имел прежде, дабы оно не пропало. Итак, между священником и государем был замечательный спор; они затеяли между собой состязание в милосердии и соревнование в благочестии, так что разбрасывались сокровищами и бедные обогащались за счёт их талантов* ⁵⁶. *Затем, в другой раз, когда священнику понадобился конь, на котором было бы удобно сидеть, король предоставил ему своего, просив, чтобы тот держал его у себя. Между тем, блаженный муж подарил коня, которого ему запретили отдавать, пленному, попросившему его об этом. Ибо глас неимущего значил для него больше, чем глас короля* ⁵⁷».

[Впоследствии же, когда король Хильперик вступил в город Париж, на следующий день после того, как король въехал в город, один паралитик, который сидел в портике базилики святого Винцентия, где блаженный Герман покоится по плоти, выздоровел; а с наступлением утра он на виду у народа воздал благодарность блаженному епископу. Когда об этом сообщили королю, он, придя туда с большой набожностью и возрадовавшись такому чуду, составил в стихах его эпитафию в таких строках ⁵⁸. Названный король, с королевской щедростью сделав там торжественное пожертвование, вернулся домой.

В это же время скончался и святейший аббат Дроктовей. Ему в правлении наследовал аббат Скубилион].

*Тогда же Хильперик принял посольство Хильдеберта Младшего, своего племянника, просившего вернуть ему его мать Брунгильду. Он не отверг его просьбу и отпустил её с даром мира к просящему сыну* ⁵⁹.

Глава ХVII.

О деяниях испанских королей.

Когда Атанагильд, король Испании, умер, престол заняли Лиува ⁶⁰ с братом Леовигильдом ⁶¹. После смерти Лиувы Леовигильд завладел всем Испанским королевством целиком, имея женой Госвинту, мать Брунгильды.

У лангобардов царствовал Альбоин, о котором мы говорили выше. Овладев большей частью городов Италии, он поставил в них своих людей; римлян, которых считал особенно враждебными, он изгнал. *Три года осаждая город, носящий название Тицин (второе его название – Павия), он, наконец, его взял. Когда он, будучи язычником, решил перебить мечом его жителей, так как узнал, что те – христиане, его конь упал прямо посреди ворот. И его, хотя пришпоривали и били палками, но никак не могли заставить подняться. Наконец, король, обратившись по совету своих людей к вере, нарушил данный им по поводу убийства христиан обет* ⁶². За ним была замужем Хлодозинда, дочь Хлотаря, короля франков. После её смерти он взял в жёны Розамунду, дочь Хунимунда, короля гепидов. Её отца он недавно убил. И в отмщение за убийство отца он, после того как более трёх лет царствовал над лангобардами в Италии, был убит ею постыднейшей смертью ⁶³. И этот воинственный муж величайшей отваги, который был знаменит столькими избиениями врагов в бою, погиб в результате замысла одной ничтожной женщины. Но и она вскоре понесла заслуженную кару за такую жестокость. *Ибо впоследствии, в то время как она подала своему соблазнителю, Хельмехису, которого сама же подговорила убить короля, отравленное питьё (когда тот выходил из бани), уверяя, будто это целительное снадобье, тот, поняв, что выпил смертоносное зелье, обнажил меч и заставил её выпить остаток. Так нечестивейшие убийцы подверглись справедливой каре за свои деяния* ⁶⁴. После Альбоина и того, как Клеф, благороднейший из лангобардов, обладал властью год и шесть месяцев ⁶⁵, в лангобардском народе вновь на десять лет появились герцоги; и каждый из герцогов управлял своим городом. *Некоторые из них из-за страсти к грабежам устремились в Галлию и в Провансе вступили в битву с патрицием Аматом, который подчинялся королю Гунтраму. Учинив страшную резню над бургундами, они убили этого герцога. Гунтрам, услышав об этом, вызвал к себе Муммола, мужа известной доблести, и возложил на него обязанности патриция. И, когда лангобарды вновь ворвались в Галлию, Муммол вышел им навстречу с сильным отрядом бургундов и, чуть ли не полностью разгромив врагов в двух сражениях, оставшихся вынудил бегством вернуться в Италию. Более лангобарды не выказывали намерения перейти в Галлию* ⁶⁶. *Ибо Муммол, направив следом за ними франкское войско, осадил и взял замок Анагнис (Anagnis) ⁶⁷, расположенный в пределах Италии. По этой причине лангобардский граф Рагило, придя к Анагнису, разграбил его, но, торопясь вернуться домой, был убит вышедшим ему навстречу франкским герцогом, по имени Храннихис* ⁶⁸.

Глава ХVIII.

О деяниях Юстина Младшего.

В это же время в Константинополе правил, как мы говорили выше, Юстин Младший, настолько преданный алчности, что приказал изготовить железные сундуки, чтобы складывать в них те таланты золота, которые он награбил. Поскольку он отвратил слух сердца от Божьих заповедей, то сделался безумным по справедливому суду Божьему. После этого он призвал в качестве цезаря Тиберия ⁶⁹, человека праведного, дельного, подателя милостыни, мудрого, справедливого в судебных решениях, славного в победах и, – что превыше всего этого, – истинного христианина, дабы тот управлял его империей ⁷⁰. Итак, когда Юстин правил 11 лет, он, наконец, положил предел безумию, которое навлёк на себя, а заодно и жизни. Войны же, объявленные патрицием Нарзесом готам и франкам, о чём мы, забегая вперёд, говорили выше, были начаты во времена Юстиниана, а закончены при Юстине ⁷¹.

Глава ХIХ.

О Тиберии Константине и его правлении.

*После смерти Юстина императорский престол занял Тиберий Константин, 50-й из римских царей. Когда он, как мы сказали выше, управлял государством при Юстине ещё в качестве цезаря и подавал бедным щедрую милостыню, Господь послал ему большое количество золота. Ибо, прогуливаясь по дворцу, он увидел на полу дома мраморную плиту, отмеченную знаком Креста Господнего, и сказал: «Что ж это мы попираем недостойными ногами Крест Господа, которым должны осенять грудь и чело?». И вместе с этими словами он приказал снять с пола эту плиту; когда её убрали, то обнаружили другую, отмеченную таким же знаком. А после неё нашли также третью. Когда их убрали, на свет явились бесценные и долго скрываемые сокровища, которые Тиберий по присущему ему обыкновению раздал бедным. Также богатства Нарзеса, зарытые в землю в одном из городов Италии и найденные благодаря указаниям дряхлого старца, он раздал на те же потребности. Августа Софья, забыв об обещании, которое дала Тиберию, замыслила отстранить его от власти и поставить вместо него Юстиниана, племянника Юстина. Император, узнав об этом, поместил августу под стражу. Юстиниана же он отчитал в более ласковых выражениях и в последующем любил его такой любовью, что обещал свою дочь его сыну, а его дочь просил сочетать браком со своим сыном. Это дело, однако, неясно по какой причине, так и не было исполнено* ⁷². *Хильперик, король франков, направив к нему своих послов ⁷³, получил от него множество украшений, а также ауреи ⁷⁴ весом в один фунт, имевшие с одной стороны изображение императора и надпись по кругу: «Тиберия Константина, всегда августа», а с другой стороны – квадригу и возницу с надписью: «Слава римлян»* ⁷⁵. *Его войско, отправленное им, весьма грозно разгромило персов. Возвратившись с победой, оно привезло такую массу добычи наряду с двадцатью слонами, что она, надо думать, могла насытить любую человеческую жадность* ⁷⁶.

Глава ХХ.

О деяниях бретонцев и злодеянии Гунтрама.

*Пока всё это происходило в землях Востока, в Бретани случилось следующее. Графами бретонцев в то время были Маклиав и Бодик, которые, дав друг другу клятву, заключили взаимную дружбу. После смерти Бодика Маклиав изгнал из королевства бретонцев его сына Теодориха ⁷⁷. Теодорих, собравшись с силами, убил Маклиава вместе с его сыном, по имени Иаков, и вернул отцовское наследство. Отцу в графстве наследовал Варох, сын Маклиава* ⁷⁸. *Тогда же Гунтрам, король франков, убил двух сыновей Магнахария, своего бывшего тестя, забрав в казну их средства. Но за этим последовала смерть двух его сыновей. Тогда Гунтрам, оставшись без сыновей* ⁷⁹, *усыновил Хильдеберта, своего племянника от брата Сигиберта* ⁸⁰.

Глава ХХI.

О вражде Хильперика к Претекстату.

*Его брат Хильперик, другой король франков, решил отправить в изгнание Претекстата, епископа Руанского, из-за того, что тот, как говорили, воспользовавшись советом королевы Брунгильды, строил против него козни* ⁸¹. *А его сын Меровей, который, как мы упоминали, был пострижен и заточен отцом в монастырь, вновь сделался мирянином* ⁸². *Ибо он, побуждаемый через посланников герцогом Гунтрамом (о котором многое сообщит последующий рассказ), ушёл из монастыря и, облачённый своим приближённым Гайленом в мирскую одежду, вынужден был бежать в церковь святого Мартина в Туре. В неё, наконец, бежал и сам Гунтрам, опасаясь угроз короля Хильперика, ибо говорили, что в упомянутом выше сражении он убил Теодеберта, его сына. По этой причине Хильперик направил в Тур некоего Рукколена, чтобы тот вывел его оттуда силой. Рукколен, придя в Тур, поручил блаженному Григорию, тогдашнему епископу ⁸³, изгнать Гунтрама из святой базилики; и пусть, мол, он знает, что если промедлит с исполнением этого, то он придёт с сильным войском и сам это сделает. Но святой епископ ответил, что такого никогда не совершали и что он тоже никоим образом этого не сделает. Между тем, после того как этот несчастный не побоялся разрушить здание церкви, в котором остановился, он был поражен королевской болезнью и доставлен в базилику святого Мартина; там, не получив никакого исцеления, он через несколько дней умер. Тогда Меровей, придя в вышеназванную церковь, когда упомянутый епископ служил мессу, попросил его дать ему освящённый хлеб. Когда тот отказался, он пригрозил убить некоторых из народа, ибо тот без приговора священников лишил его причастия. Тогда епископ, хотя и дал ему освящённый хлеб, но через дьякона сообщил о том, что случилось, королю. Итак, когда королева стала кричать, что этот клирик – лазутчик, присланный Меровеем, король отправил его в ссылку; а к священнику направил [приказ] – изгнать из церкви его врага. Но, поскольку тот медлил, Хильперик приказал двинуть войско. Услышав об этом, Меровей хотел уйти из базилики. Но Леудаст, граф Турский, убил его слуг, которые пришли в селение по неотложным делам. Из-за этого Меровей при поддержке Гунтрама задержал врача Марилейфа, прибывшего от короля, отобрав у него золото и серебро, которые тот нёс, и непременно убил бы его, если бы тот не укрылся в церкви. Между тем, в то время как Меровей говорил о многих злодеяниях со стороны отца и мачехи, он, однажды, пригласил епископа Григория на пир и просил его прочесть что-нибудь для наставления. Тогда епископ, взяв книгу Соломона, прочёл первый стих, который там нашёл: «Глаз, насмехающийся над отцом, выклюют вороны дольние» ⁸⁴. И, хотя тот этого не понял, епископ изумился тому, что первые же слова, которые ему попались, были тому в порицание* ⁸⁵.

Глава ХХII.

О Гунтраме, обратившемся за советом к прорицательнице.

После этого Гунтрам послал к женщине – прорицательнице, которая предсказала ему, однажды, не только год, но и день и час, когда умрёт король Хариберт, чтобы спросить её о своей участи. Та передала ему такой ответ: «В том году, когда умрёт Хильперик, Меровей, победив братьев, получит королевство и сделает тебя герцогом. Исполняя эти обязанности в течение пяти лет, на седьмой год ты станешь епископом». Тот сообщил об этом епископу Григорию и получил от него такой ответ: «Об этом надо было бы лучше спросить у Бога, чем у дьявола». Однако, Фредегонда, которая тайно покровительствовала Гунтраму из-за смерти Теодеберта (ибо тот не был рождён ею), послала к нему, чтобы тот убедил Меровея выйти из церкви. Тот, полагая, что убийцы наготове, не стал откладывать, но ничем ему не повредил. Наконец, Хильперик через дьякона послал к гробнице святого Мартина два листа; на одном из них было написано, чтобы на другом, который был чистым, ему был написан ответ свыше, можно ли Гунтрама удалить из храма. Дьякон, прождав три дня, удалился, не получив ответа. Но Гунтрам, когда прибыли королевские посланцы, предоставил перед алтарём поручителя наряду с клятвой, хвастливо пообещав никогда не выходить из храма без ведома короля ⁸⁶.

Глава ХХIII.

О Меровее, вопрошающем об оракуле у священных книг.

*Наконец, Меровей, пренебрегая ответами прорицательницы, после трёхдневного бдения получил в священных книгах такой ответ. В книге Царств: «За то, что оставили Господа Бога вашего, предал вас Бог в руки врагов ваших» ⁸⁷. В Псалтыри: «Низверг их в превозношении» ⁸⁸. В Евангелии же: «Вы знаете, что через два дня будет Пасха» ⁸⁹ и прочее. Увидев это, он, заплакав у гробницы святого Мартина, ушёл вместе с более чем 500 мужами, взяв с собой также Гунтрама* ⁹⁰, и, *придя через город Оксер к замку Дижону, перешёл оттуда в Реймскую Шампань. Будучи окружён в некоем селении людьми из Теруана (Tarvanensibus), он, понимая, что будет схвачен, и боясь, как бы отец не подверг его суровой каре, если его приведут к нему, попросил Гайлена, некоего близкого ему мужа, заколоть его мечом, и погиб, поражённый ножом в живот. Гайлен же, когда ему отрубили руки и ноги, а также отрезали нос и уши, окончил жизнь постыдным образом* ⁹¹. *После этого умер Самсон, сын Хильперика. Король с сильнейшим рыданием проводил его тело. В этот год была видна звезда, сверкавшая посередине луны* ⁹².

Глава ХХIV.

О дочерях Гунтрама Бозо, освобождённых благодаря доблести отца при поддержке святого Мартина.

Некий могущественнейший из вельмож Хильперика – Гунтрам Бозо, прозванный так одним именем, оставив в церкви святого Илария своих дочерей, перешёл к Хильдеберту. Но в третий год правления ⁹³ Хильдеберта Младшего, который был 17-м годом правления Хильперика и Гунтрама, Гунтрам Бозо, желая увезти своих дочерей из Пуатье, попытался просьбами и подарками склонить некоего Драколена, который был его злейшим врагом и гонителем, к тому, чтобы тот отстал от него. Драколен, будучи весьма высокомерным, дал надменный ответ, заявив, что приготовил верёвку, которой он обычно губил других, обманутых им, чтобы замотать ею Гунтрама. Гунтрам не вынес, что тот произносит надменные слова, но, воздев руки к небу, воззвал к творящему чудеса Господу и взмолился, чтобы Он сжалился над ним при посредничестве святого Мартина. Сразившись против врага, он проткнул копьём глотку, которая произносила строптивые слова, и, подняв его с всаднического седла, бездыханным сбросил на землю. Пользуясь этим счастливым успехом, он забрал дочерей из Пуатье и привёз их туда, куда хотел ⁹⁴.

Глава ХХV.

О раздоре между жителями Пуатье и бретонцами.

Жители Пуатье и Байё (Bagasseni), которые ныне зовутся арбассенами (Arbasseni), соединившись с анжуйцами (Andegavensibus), замыслили внезапным нападением сокрушить Вароха, графа Бретонского. Варох упредил их козни и около середины ночи сам напал на них, учинив над ними страшную резню. На третий день он заключил с герцогами Хильперика договор, дав в заложники своего сына и вернув то, что захватил. Он также возвратил город Ванн при том условии, что если сподобится держать его по милости короля, то не будет медлить с выплатой ежегодной дани. По прошествии же некоторого времени он, отступив от верности, направил к королю Евния, епископа города Ванна, чтобы тот передал ответы на некоторые вопросы; король в гневе его выбранил и отправил в ссылку ⁹⁵.

Глава ХХVI.

Об обвинении Хильпериком епископа Претекстата и об оправдании Претекстата.

*Пока всё это происходило таким образом, король Хильперик, созвав собор епископов в церкви святого Петра города Парижа ⁹⁶, вывел вызванного им из ссылки Претекстата, епископа Руанского, о котором мы уже упоминали, и в их присутствии произнёс против него такое обвинение: «Хотя, о достопочтенные епископы, королевская власть может по закону осудить виновного в оскорблении величества, я всё же, не идя против святых канонов, представляю на ваше слушание этого зачинщика заговора, составленного против меня, который обманом присвоил себе имя пастыря». И, обратившись к Претекстату, епископу Руанскому, он сказал: «Зачем, о епископ, ты раздавал народу подарки вопреки моему благу? По какой причине ты сочетал моего сына Меровея с женой его дяди? Ты что, не знал, что по этому поводу предписывают святые каноны? И почему ты так настроил сына против его отца, что тот задумал отнять у меня царство вместе с самой жизнью?». После того как король замолчал, франки, которые стояли перед воротами, шумно негодуя, попытались взломать двери базилики, чтобы покарать епископа. Но король, запретив это делать, предоставил Претекстату возможность оправдаться. Когда тот отверг предъявленные ему обвинения, некоторые лжесвидетели, поднявшись, стали клеветать, будто епископ дал им дары за то, чтобы они коварно погубили короля. Но епископ сказал им: «Подтверждаю, что вы правы в том, что говорите, будто получили от меня подарки. Ибо что мне, наделённому вашими дарами, подобало делать, как не воздать вам тем же? Но вы лживо выдумали, будто я злоумышлял против короля. Это полная ложь». Когда он произнёс это, король вернулся во дворец. Но, в то время как епископы расположились в здании церкви, Аэций, архидьякон Парижский, пришёл и обратился к ним с такой речью: «Сейчас, о святейшие священнослужители, самое время, когда вы или будете прославлены за вашу великодушную стойкость, или будете в последующем презираемы за изгнание и поругание вашего брата и соепископа, если промолчите».

Тогда, в то время как прочие молчали, так как боялись гнева королевы, по наущению которой всё это происходило, и прикладывали палец к своим устам, Григорий, епископ Турский, начал говорить таким образом: «Нам, дорогие братья, и, особенно, тем, кто находится в близких отношениях с королём, следует внушать ему спасительные советы, дабы он, случайно поддавшись гневу, не ополчился более, чем следует, против священника Господнего, и не был ещё более сурово наказан Богом, мстителем за невинных». Когда те и на это ничего не ответили, епископ добавил: «Нам, о святейшие отцы, следует опасаться той страшной угрозы Господа, которую Он загодя объявил через пророка: «Когда Я скажу беззаконнику: «смертью умрешь!», а ты не будешь вразумлять его, Я взыщу кровь его от рук твоих» ⁹⁷. Раз уж мы помещены в качестве наблюдателей в доме Божьем, то давайте не будем пренебрегать тем, чтобы показать королю грозящие ему опасности и, если будет нужно, побудим его образумиться примерами: как император Максим, заставляя блаженного Мартина причащать нечестивцев, был свергнут с престола; или как погиб Хлодомер, не повиновавшийся священнику Авиту». Когда же и после этого никто из них не дал никакого ответа, некоторые раболепного поведения мужи донесли королю, что никто не противился ему более упрямо, чем Григорий Турский. Вскоре его вызвали через некоего придворного, и король, стоя возле беседки, покрытой ветвями, в то время как справа к нему примыкал Бертран, епископ Бордосский, а слева – Рагнемунд, епископ Парижский, обратился к епископу с такими словами: «Скажи, господин епископ, почему ты отказываешь мне в тропе справедливости, которую сохраняешь для остальных? Но ты, как я вижу, пребываешь в согласии с негодяями и в тебе оправдывается народная пословица, что, мол, ворон ворону глаз не выклюет». И священник сказал ему: «Если я оставлю справедливость, то у меня будет много обличителей. Но кто обличит тебя, когда ты допустишь провинность, кроме Того, кто признаёт себя карающим за грехи? Поэтому, если ты с презрением откажешься слушать нас, призывающих тебя к справедливости, то будешь осуждён скорее Богом, чем нами». На это король ответил: «У остальных я всегда получаю поддержку в правосудии, у тебя – никогда. Однако я найду лучший способ моей мести: я уговорю турский народ, чтобы он возопил, что ты отказываешь ему в праве на справедливость; и сам также открыто заявлю, что даже я, который отличаюсь королевским достоинством, не могу получить от тебя ничего из того, что они сами требуют. И, когда таким образом против тебя возникнет народная ненависть, ты будешь заклеймён прозвищем несправедливого». Епископ, со своей стороны, ответил так: «Если я и несправедлив, то об этом известно скорее Богу, чем тебе. Ты же, если пренебрегаешь нашими увещеваниями, возьми священные каноны и, согласившись, по крайней мере, с ними, реши по справедливости». Тогда, наконец, король, будучи хитёр, начал располагать к себе епископа таким образом. Перед ними стоял стол, а на нём лежал хлеб с разными кушаньями. И король сказал священнику: «Вот блюдо, которое я приготовил ради тебя, в котором нет ничего иного, кроме гороха и мяса птиц. Отведай его сейчас вместе со мной в удовольствие». Когда же блаженный Григорий ответил, что более желанная пища для него – исполнять волю Отца своего, Который на небесах, и просил у короля, чтобы король торжественно обещал ничего не делать против канонов, то Хильперик, подняв руки, поклялся Живущим в веках, что не преступит декреты святых отцов.

На следующий день, на рассвете, в покои упомянутого епископа пришли посланцы королевы Фредегонды, предложив в качестве подарка два фунта серебра и прося его согласиться с остальными епископами по поводу низложения Претекстата. Ибо они говорили, что у них есть принятое прочими решение. Итак, когда он отказался, заявив, что никоим образом не стал бы с этим соглашаться, даже если бы ему дали тысячу фунтов, а те ещё сильнее настаивали, он, наконец, обещал дать согласие своим братьям по установлениям канонов. Затем, когда те, которые просили, решили, что добились своего, и, выразив благодарность, удалились, пришли некоторые священники, просившие о том же самом. Епископ дал им тот же ответ, что и предыдущим. Когда же епископы собрались на собор, король Хильперик, придя, сказал им, что нашёл в установлениях канонов, что епископ, виновный в краже, должен быть лишён священных чинов. Ибо король был сведущ в грамоте. Когда же епископы спросили, кого из них обвиняют в краже, король сказал: «Разве вы забыли, сколько я вам показал всего того, что Претекстат по-воровски у меня отнял?». Ибо накануне король показывал разные украшения, стоимость которых оценивалась в 3000 солидов, с кошелем, полным 2000 золотых монет. Всё это, говорил он, было украдено у него епископом. Но Претекстат легко очистился от этого обвинения, ответив королю таким образом: «Твоё превосходительство, мой господин король, может вспомнить, если соизволит, что Брунгильда, уезжая из Руана, передала мне много тюков с разными вещами и через некоторое время, послав слуг, потребовала их у меня. Когда же я спросил твоё мнение по этому поводу, то, подчиняясь твоим указаниям, передал им один тюк, так как больше они унести не могли. Когда они пришли во второй и в третий раз, то я по твоему приказу вернул остальное, ибо ты, ваше величество, сказал мне, чтобы я избавился от этого, дабы между вами из-за этого вновь не возникла злоба. У меня остались только два этих тюка. Так в какой краже ты меня ныне обвиняешь?». Король ему ответил: «Если всё обстоит именно так и ты принял это для охраны, то зачем ты взял оттуда пояс, шитый золотыми нитями, и, разрезав его, раздал ради нашего низложения тем, кому тебе было угодно?». Тогда священник сказал: «На это я уже однажды отвечал и сейчас вновь говорю, что я пожаловал им это не по какой иной причине, кроме той, чтобы равным образом отблагодарить за их пожалованные мне дары. А что до того, что я посягнул на кое-что из того, что мне доверили, когда не хватало своего, то смелости мне придала уверенность в том, что Меровей, брака с которым возжелала [Брунгильда], рождённый от твоей плоти, приходится мне в крещении духовным сыном».

Хильперик, поняв, что не может таким образом одолеть Претекстата, оставил место проведения собора и, созвав некоторых льстивших ему мужей, сказал им: «Признаю, что побеждён словами епископа, и знаю, что его сопровождает истина. Но, чтобы угодить королеве Фредегонде, идите и, как бы давая ему совет от вашего лица, скажите: «Ты знаешь, что наш господин Хильперик – король милостивый и быстро прощает покаявшихся. Поэтому ступай и пади ему в ноги; и сознайся, что погрешил против него; и он тут же простит тебя». Когда те исполнили приказание, Претекстат был совращён их хитростью; и они обещали также целовать королю ноги, чтобы тот простил его. На следующий день, когда епископы расселись на соборе, Хильперик вновь начал с Претекстатом спор, сказав: «Если подарки ты дал в ответ на подарки, то зачем требовал вопреки моему благу присяги в пользу Меровея?». На это священник ответил: «Я уже сообщал вашему величеству, что воспринял Меровея из спасительной купели. Поэтому, если бы была возможность, то я бы даже ангела Господнего призвал ему на помощь». Что же далее? Когда спор продолжился далее, Претекстат пал королю в ноги, воскликнув: «Сжалься, о милостивейший король, над убийцей, который хотел свергнуть тебя с престола и поставить вместо тебя твоего сына». Когда он произнёс это, то сам король пал в ноги прочим священникам, которые сидели на соборе, и сказал: «Услышьте, святейшие священнослужители, нечестивейшего преступника, сознавшегося в гнусном преступлении!». Так вот, когда епископы подняли короля с земли, король приказал Претекстату выйти из церкви. Сам же он удалился во дворец, отправив на собор некоторые каноны, к которым был прибавлен в тетради новый, содержавший следующее: «Епископ, уличённый в убийстве или прочих преступных грехах, да будет лишён священных чинов». Когда это прочли, в то время как Претекстат стоял ошеломлённый, Бертран, епископ Бордосский, сказал ему: «Послушай, брат и некогда соепископ! Если ты не добьёшься королевской милости, то не сможешь пользоваться нашим товариществом». После этого Хильперик просил епископов или порвать одежду Претекстата, или прочесть над ним сто восьмой псалом, который содержит проклятия Искариоту, или навсегда лишить его причастия. Но, когда епископы отказались это сделать, причём особенно сильно противился Григорий Турский, Претекстат был изгнан из церкви и помещён под стражу. Когда он пытался бежать оттуда в ночи, то был схвачен, избит и отправлен в ссылку на некий остров в море, который прилегает к городу Кутансу (Constantiae)* ⁹⁸.

Глава ХХVII.

О речи Гунтрама, короля Бургундии, к Хильдеберту.

*Затем Гунтрам, король бургундов, велел передать Хильдеберту, королю австразийцев, чтобы он вместе с вельможами своего королевства мирно встретился с ним на мосту, который называют Каменным ⁹⁹. Долго пребывая в его объятиях, когда тот прибыл, он, в то время как все слушали, обратился к ним с такой речью: «Случилось, что в наказание за свои грехи я лишился рождённых от меня сыновей. Отсюда мне, оставшемуся без собственных наследников, нужно искать чужих, которым я мог бы оставить накопленные сокровища. Так что я счёл наилучшим избрать тебя, о мой племянник Хильдеберт, кто более всех дорог мне из живущих во плоти, чтобы ты стал и наследником моего королевства, и владельцем собранных сокровищ. Поэтому умоляю: пусть будет [между нами] такая приязнь, какая должна быть между отцом и сыном. Пусть защищает нас один щит, охраняет против недругов одно копьё. И пусть с нынешнего дня и впредь царит между нами такая любовь, что даже если я, даст Бог, произведу на свет сыновей, то тебя всё равно не отстраню от права наследования». Когда это было сказано, и после того, как вельможи Хильдеберта дали торжественное обещание вместо него, так как тот был ещё ребенком, они вместе позавтракали и, почтив друг друга подарками, вернулись по домам. Так вот, оба они отправили к королю Хильперику послов, объявив, что или он вернёт то, что захватил из их королевств, или пусть готовится к военным столкновениям. Но тот тогда с презрением отнёсся ко всему этому* ¹⁰⁰.

*В это время в народе поднялась дурная молва против епископов Салония и Сагиттария. Святой Ницетий, епископ Лионский, воспитав их, сперва возвёл в чин дьякона, а затем – в священнический сан и поставил епископами: Салония – в Амбрён (Ebreduni), а Сагиттария – в Гап (Vapingum). Те же не стали заниматься благочестием, как епископы, но, как тираны, предались убийствам, захватам чужого добра и прелюбодеяниям. Их порочность возросла настолько, что они с рыцарским отрядом напали на Виктора, епископа Труа (Tricassinum), когда тот отмечал праздник своего рождения, и, разорвав его одежды, избив и разогнав слуг, захватили весь пиршественный прибор, а самого епископа оставили одного с таким поношением. Когда это дело дошло до ушей короля Гунтрама, в Лионе по его приказу состоялся собор, который под председательством святого Ницетия уличил их и изгнал с собственных престолов ¹⁰¹. Те, жестоко раздражённые этим, снискали себе милость короля и, получив от него письма, отправились к римскому папе Иоанну ¹⁰². Убедив его в том, что они несправедливо осуждены, они доставили королю его письма, повелевающие восстановить их на своих местах. Король, выбранив их на словах, приказал им вернуться в свои города. А те, заключив мир с Виктором, отправили людей, которые причинили ему обиды, чтобы он мог лично учинить над ними месть. Но тот, помня заповедь Господню, не воздал злом за зло ¹⁰³ и невредимыми отпустил их восвояси. В конце концов, Салоний и Сагиттарий, ежедневно прибавляя к дурным делам ещё более худшие, отправились в поход, который Муммол предпринял против лангобардов, и совершили множество убийств; они равным образом жестоко свирепствовали и против своих сограждан, так что многих избивали вплоть до пролития крови. Когда об этом сообщили королю Гунтраму, он велел привести их, но не допускать до своей особы вплоть до слушания дела. Сагиттарий воспринял это с таким раздражением, что говорил о короле недостойные вещи и открыто провозглашал, что, мол, сыновья короля не будут царствовать, так как их мать была из челяди Магнахария. Ведь сыновья короля тогда были ещё живы. Король был охвачен из-за этого гневом и отнял у них лошадей и всё, что у них было, а самим им велел совершать покаяние в двух монастырях, далеко отстоявших друг от друга, поручив своим судьям, поставленным возле тех мест, охранять их с сильнейшим обеспечением из вооружённых людей, дабы те случайно не ускользнули. Тогда как раз заболел старший из сыновей короля, и некоторые из его приближённых, придя к королю, убедили его приказать вернуть названных епископов в их церкви, дабы из-за их осуждения случайно не навлечь гнев Божий на дом государя. Поскольку король не отказал в просьбе, Салоний и Сагиттарий, вернувшись домой, показали себя столь ревностными поборниками святой веры, что, ежедневно читая по порядку весь Псалтырь, казалось, никогда не отрывались от пения псалмов. Однако, спустя малое время они до такой степени вернулись на свою блевотину ¹⁰⁴, что предавались прелюбодеянию и пьянству и, пока клирики пели утренние гимны, они всё ещё пребывали в застолье и требовали вина. С наступлением рассвета они в окружении женщин предавались сну вплоть до третьего часа дня. Когда они проводили время в таких делах, презирая Бога, то и сами были презираемы Богом и навлекли на себя Его гнев, как мы покажем в последующем* ¹⁰⁵.

Глава ХХVIII.

О жестокости Хильперика к Эннодию и прочим приверженцам Хильдеберта и о мятеже бретонцев.

*В те дни Хильперик захватил город Пуатье, и вассалы его племянника, то есть короля Хильдеберта, вместе с герцогом Эннодием были изгнаны его людьми ¹⁰⁶. Итак, Эннодий был отправлен в ссылку, а его имущество взято в казну, но через год он был возвращён на родину, а его вещи были ему возвращены ¹⁰⁷* ¹⁰⁸. *Дакко же, сын Гадариха ¹⁰⁹, когда он, оставив Хильперика, скитался повсюду, был обманом захвачен герцогом Драколеном, по прозвищу Усердный, который поклялся ему, что тот не будет убит. Когда же он привёл его к королю, то повёл дело так, что его казнили. Когда Дакко, находясь под стражей, узнал об этом, то исповедовался некоему пресвитеру в своих грехах и попросил о покаянии, в то время как король об этом не знал. Получив его, он был казнён. Драколен же впоследствии был убит герцогом Гунтрамом при обстоятельствах, о которых мы говорили* ¹¹⁰.

*В это время ¹¹¹ бретонцы, жестоко разорив Реннскую (Redonicam) область, пришли к селению, что зовётся Корнут (Cornutus) ¹¹². Герцог Биболен ¹¹³, высланный против них, преследовал их, когда они возвращались, и опустошил Бретань огнём и мечом. Это привело бретонцев в ещё больший гнев, так что в следующем году они потревожили не только Реннскую провинцию, но и Нантскую (Namneticam). Они всё же обещали посланцам Феликса, епископа Нантского, исправление, но оказались лжецами* ¹¹⁴.

Глава ХХIХ.

Об осквернении храма Дионисия и его возобновлении.

В это время в Париже некая женщина, обвинённая в прелюбодеянии ревнивым мужем, просила помощи у своих родных, и те, поверив, что она невинна, принесли за неё клятву мужу и его родным на могиле святого Дионисия, но были уличены ими в клятвопреступлении. Когда дело дошло до брани, и ни одна сторона не уступала другой из-за благородства тех и других (ибо они были первыми при дворе короля Хильперика), они, поразив друг друга мечами, осквернили кровью святую базилику. Между тем, когда церковь осталась без богослужений и об этом сообщили королю, тот пригрозил, что не будет благосклонен ни к кому из них, пока те посредством примирения не добьются прощения у Рагнемунда, епископа Парижского, в диоцезе которого всё это произошло. Когда они исповедовались в преступлении, епископ, назначив епитимью, вернул их к причастию и возобновил церковь ¹¹⁵.

Глава ХХХ.

Об ужасной смерти Нантина Ангулемского.

В это время ¹¹⁶ Нантин, граф Ангулемский, подвергся тяжкой смертной каре свыше по такого рода причине. Его дядя Марахарий, долгое время занимавший в названном городе должность графа, подался в клирики и спустя малое время стал епископом. Когда его враги, подложив в голову рыбы яд, безбожнейшим образом его убили, то не долго этому радовались. Ибо Фронтоний, по совету которого было совершено это преступление, пробыл после него епископом всего лишь один год. Когда ему наследовал Ираклий, бордосский пресвитер, то Нантин, который купил у короля должность графа, чтобы отомстить за смерть дяди, стал жестоко упрекать его за то, что тот держит при себе убийц его дяди. Когда ссора из-за этого разгорелась ещё сильнее, граф захватил деревни, оставленные дядей церкви по завещанию, утверждая, что церковь не должна владеть завещанным, так как завещатель этого был убит её клириками. После этого, распалившись ещё большим гневом, он, убив также некоторых мирян, приказал подвесить одного из пресвитеров, раненного копьём, но ещё живого, и заставить его признаться в преступлении. Тот, долго вися со связанными за спиной руками, в то время как кровь текла из открытой раны, безвинно испустил дух. И вот, Нантин, отлучённый Ираклием за такие преступления от церкви, просил некоторых из священников, собравшихся в городе Сенте, чтобы они ходатайствовали за него перед епископом, обещав вернуть имущество церкви и исправить то зло, которое он совершил. Епископ, согласившись с просьбами братьев, восстановил его в церковном общении. Но граф, вернувшись в Ангулем, разрушил дома, которые захватил, говоря: «Если церковь получит это обратно, то пусть по крайней мере всё это окажется опустошенным». Епископ же, услышав об этом, вновь лишил его причастия, после чего ушёл из жизни. Нантин же, вновь принятый в общение некоторыми епископами, подкупленными деньгами, впал в недуг. Когда он страдал от сильной лихорадки, то кричал: «Увы! Увы! Какие муки, причиняемые Ираклием, я терплю! Он лично терзает меня ныне, и я сгораю от его огня! Я молю о смерти, дабы не жить больше в таких муках!». В таких криках он и умер. Пусть услышат это те, кто причиняет обиды священникам или тем, кто стремится служить Богу, и пусть поймут, что Бог – мститель за неправедно угнетённых ¹¹⁷.

Глава ХХХI.

О свирепости Хильперика к своим людям из-за Фредегонды.

*Король Хильперик по внушению королевы Фредегонды начал также притеснять подвластный ему народ тяжелейшими поборами ¹¹⁸. По этой причине многие из черни, оставив родную землю, предпочли скорее искать новые места обитания на чужбине, чем, населяя отцовские пределы, пасть под несправедливым бременем налогов. Ибо среди прочего, что были вынуждены платить даже те, кто происходил из свободного рода, люди приносили к королевскому столу амфору вина с земли, обработанной собственным трудом. Референдарий Марк, которому было поручена эта обязанность, в то время как словами и угрозами побуждал к уплате этого все города Аквитании, которые, по-видимому, относились к королевству Хильперика, был зарезан жителями Лиможа в ходе вспыхнувшего волнения ¹¹⁹. И все книги ¹²⁰, которые он носил с собой, были сожжены в огне ¹²¹* ¹²².

*Затем Хильперик, ежедневно прибавляя к дурным делам ещё худшие, был поражён сильнейшей лихорадкой; а когда он сам оправился от этого недуга, тяжело заболел его маленький сын, ещё не принявший крещения. Осенённый благодатью крещения, он, когда недуг немного отступил, не смог обрадовать мать в полной мере; ибо она была опечалена тем, что когда он выздоровел, в тот же недуг впал его брат Хлодоберт, старший по возрасту. Так, в конце концов, неизвестная зараза распространилась на всё королевское потомство, словно, перейдя из отцовского нутра, хотела, казалось, найти себе наследственное место пребывания в членах детей. Наконец, Фредегонда, чьё истерзанное сердце всякий раз, как она смотрела на полумёртвые тела детей, обливалось кровью, забыв о прежней жестокости, усвоила сострадание человеческой души. Придя к королю, она повела с ним такого рода разговор: «Нам с тобой, о мой муж, которых небесная милость не покарала, хотя мы столько времени упорствовали во зле, подобает ответить на божественные благодеяния добрыми делами. Ибо мы не претерпели бичеваний всемогущего Бога, как виновные, но наставлены розгой, [бьющей] сыновей, и на себе испытали те пророческие слова: «Ибо Господь бьёт всякого сына, которого принимает» ¹²³. Ведь, смотри, мы, часто страдая от лихорадки и разных несчастий, лишаемся, помимо этого, приятнейших объятий сыновей, которых приблизили к смерти слёзы вдов и сирот, неправедно нами угнетённых. Покаемся же, наконец, в том зле, которое мы когда-либо совершили, и, обратившись к Господу, будем молить Его быть снисходительным к нашим порокам, ибо Он не отвернётся от молящих Его, хотя и недостойных, ибо Он – милостив и милосерден. Сожжём поэтому беззаконные налоговые списки, которые мы установили для угнетения бедных, и уничтожим их для блага нашего и наших детей. Если мы искренне покаемся, то нам нечего будет бояться, будто мы претерпим тяжкое, так как самое тяжкое мы уже перенесли. Ибо что можно претерпеть тяжелее, чем лишиться самого дорогого? А что нам может быть милее, чем любовь детей? Для кого мы храним собранные на протяжении стольких лет богатства, если переживём наследников, которых желали сделать преемниками? Нам, в самом деле, следует остерегаться, как бы не навлечь на себя участи того евангельского богача, который, восстановив амбары и собрав многое, получил ответ, что не увидит завтрашнего дня и не узнает наследника своего достояния. Но Тот, Кто наказал, уже может быть милостивее и снисходительнее, чем если бы вообще не наказывал».

Ведя такого рода речь, королева Фредегонда отвратила короля Хильперика от душевного безумия и настолько укротила его рвение, что тот собственноручно предал всепожирающему пламени книги, в которых содержался нечестивый закон. По совершении этого окончил свои дни их младший сын. Его тельце было погребено в часовне святых мучеников Дионисия и его товарищей. Прошло немного времени, и при смерти оказался также другой из сыновей – упомянутый выше Хлодоберт. Мать, напуганная мучительными стонами больного сына, отнесла его в базилику святого Медарда в Суассоне; там оба родителя почтили гробницу святого обетами и золотыми дарами. Но с наступлением ночи больной испустил последний вздох. Народ названного города, облачившись в траурные одежды, с величайшей скорбью провожал его тело до церкви святых Криспина и Криспиана. В этом месте названный сын короля обрёл место упокоения. В следующем за тем году ¹²⁴ ещё один из сыновей Хильперика, по имени Теодорих, также принял конец жизни. Хильперик, поняв по этому, что над его шеей довлеет приговор божественной кары, щедро раздал бедным Христовым и церквям многие дары. Поистине, из [всего] королевского потомства оставался ещё в живых один, которого Хильперик по внушению Фредегонды поместил под стражу и поручил стражникам его наказывать. Хильперик так распалился во зле, что ему не достаточно было той небесной кары, что нависла над его родом, если он не усугубит её своими злодеяниями* ¹²⁵.

Глава ХХХII.

О наводнении, урагане, землетрясении и многих знамениях.

*В пятый год ¹²⁶ короля Хильдеберта (который был 19-м годом Хильперика и Гунтрама), по всем областям Галлии произошло такое наводнение, что реки, выйдя за свои пределы так, как не выходили никогда прежде, погубили скотину и привели к серьёзному разрушению зданий в некоторых местах. Когда они вновь вернулись в свои русла, а дожди прекратились, около того месяца, что зовётся сентябрь, вновь зацвели деревья. Тогда же видели, как молния прокатилась по небу, и почти по всей земле был слышен шум как бы падающих деревьев. Город Бордо был поражён землетрясением, а с Пиренейских гор были сброшены огромные камни, которыми было раздавлено и убито огромное множество людей и скота. Предместье Бордо загорелось от огня, возникшего по Божьей воле, а не разведённого по чьему-либо умыслу, и [этот огонь] многих сжёг, внезапно охватив дома и полные плодов амбары. Город Орлеан был опустошен точно таким же пожаром. В Шартрском округе из разломленного хлеба текла кровь* ¹²⁷. *В городе Пуатье волк, придя из леса, вошёл через ворота; когда их закрыли наряду с прочими, горожане убили волка посреди города. Видели также, как пылало небо. И река Луара поднялась выше обычного. Южный ветер был столь силён, что валил леса, разрушал дома и изгороди, а людей катал вплоть до смерти. Размеры этого вихря в том месте, где он, как видели, промчался, составляли семь югеров в ширину; хотя то, какова была его длина, оценить невозможно* ¹²⁸. *Но за этими знамениями последовали тяжкие бедствия. Ибо и раздор, возникший между королями, привёл к междоусобным войнам, и эпидемия дизентерии охватила почти всю Галлию* ¹²⁹. *Королева Австригильда, вышедшая замуж за короля Гунтрама, страдая от этой напасти, пожаловалась мужу на врачей, будто болезнь усилилась из-за их небрежения по отношению к ней. По приказу Гунтрама врачи погибли от разных казней, а сама она, лишившись после этого сил, скончалась* ¹³⁰.

Глава ХХХIII.

О схваченных и отпущенных послах. О достохвальной кончине епископа Маврилия и о победе Григория Турского ради католической веры.

*В те дни Хильперик захватил в Пуатье и посадил в Париже под стражу послов Миро ¹³¹, короля Галисии, который повелевал свевами, отправленных к королю Гунтраму, но через год свободными отпустил их на родину* ¹³². *Маврилий, епископ Кагора, из-за подагры прикладывая к голеням и стопам раскалённое железо, впал в ещё больший недуг. Когда он усилился, и многие домогались епископства, он, ещё будучи жив, избрал Урзицина и, велев его благословить, таким образом ушёл из этого мира. Он был щедрым подателем милостыни и настолько сведущим в Священном Писании, что по большей части по памяти перечислял родословные Ветхого Завета. Он так поддерживал бедняков своей церкви против угнетения со стороны беззаконных судей, что мог бы провозгласить Господу то же, что и Иов, сказав: «Отцом был я для нищих и тяжбу их разбирал внимательно» ¹³³* ¹³⁴. *Тогда же Григорий Турский имел спор о вере во Святую Троицу с послом Леовигильда, короля Испании, Агилой, которого тот послал к Хильперику (ибо этот Агила был арианином), и удивительным образом взял над ним верх. И тот, хотя и отказывался когда-либо стать католиком, был вынужден всё же недугом принять эту веру* ¹³⁵.

Глава ХХХIV.

О смерти Тиберия Константина и смене его на императорском престоле Маврикием.

Тиберий же Константин, после того как правил империей семь лет, чувствуя, что близится день его смерти, посоветовавшись с августой Софьей, избрал на императорский престол Маврикия ¹³⁶, родом каппадокийца, деятельного мужа, и, передав ему свою дочь ¹³⁷, облачённую в царские наряды, сказал: «Да будет тебе вместе с этой девицей дарована и императорская власть. Пользуйся ею счастливо, держа в уме, что справедливость и правосудие – главнейшие признаки наилучшего императора». После того как он это сказал, он освободился от телесного бремени и отошёл в вечную отчизну ¹³⁸, оставив подвластным ему народам огромное горе из-за своей смерти. Ибо он был человеком величайшей доброты, склонным к раздаче милостыни и весьма осмотрительным в суде; ни к кому не относясь свысока, он всех любил и сам был всеми любим. Когда он скончался, Маврикий, облачённый в пурпур, увенчанный диадемой, отправился в Цирк и, когда ему возгласили хвалу, щедро раздал подарки народу, как то было в обычае, и был первым из греческого народа утверждён на престоле ¹³⁹.

Глава ХХХV.

О первом короле лангобардов.

*Лангобарды же, после того как в течение десяти лет были под властью герцогов, наконец, по общему решению поставили себе королём Флавия Аутари ¹⁴⁰, сына выше упомянутого государя Клефа. Ради восстановления королевской власти герцоги, которые тогда были, предоставили ему половину всего своего достояния, чтобы оттуда получали содержание и сам король, и те, кто ему прислуживал, будучи распределены по разным должностям. Это поистине было удивительным в народе лангобардов: не было никакого насилия, не строились никакие козни, и каждый спокойно и без страха отправлялся, куда хотел* ¹⁴¹.

Глава ХХХVI.

Об императоре Маврикии, натравившем франков на лангобардов.

В это время император Маврикий направил через своих послов Хильдеберту, королю франков, 500 000 солидов с той, главным образом, целью, чтобы тот напал с войском на лангобардов и изгнал их из Италии. Тот, ничуть не медля, внезапно вступил в Италию с несметным множеством франков ¹⁴². Лангобарды же, отринув надежду на рукопашную битву, сосредоточились в укреплениях своих городов и при посредничестве послов, предложив подарки, заключили с Хильдебертом мирный договор. Когда тот вернулся в Галлию, император Маврикий, узнав, что Хильдеберт заключил мирный договор с лангобардами, стал требовать назад солиды, которые дал ему ради изгнания лангобардов. Но тот, полагаясь на мощь своих сил, не пожелал дать ответа по этому поводу ¹⁴³.

Глава ХХХVII.

О гонении на католиков в Испании.

*В те дни в Испании было ужасное гонение на католиков, которое было развязано Госвинтой, матерью Брунгильды, вот по какой причине. Герменегильд, сын короля Леовигильда, был женат на сестре ¹⁴⁴ Хильдеберта* ¹⁴⁵. *И вот, этот Герменегильд в результате проповеди Леандра ¹⁴⁶, епископа Севильи, и увещеваний своей жены обратился из арианской ереси, которой страдал его отец, в католическую веру* ¹⁴⁷. *Госвинта же стремилась по возможности уговорить Ингунду, свою внучку ¹⁴⁸, погубить мужа той или иной смертью. Когда же она не смогла этого добиться, то внушила королю, чтобы он приказал сыну вместе с его женой поселиться в другом городе ¹⁴⁹, говоря, что её оскорбляет то, что они – другой веры. А когда и этой несправедливостью Герменегильда не удалось склонить к отрицанию таинств истинной веры, нечестивый отец взял его под стражу, а затем в самый святой день Пасхи ¹⁵⁰ казнил его, зарубив топором. Ингунда же бежала из Испании после смерти мужа и мученика и, возвращаясь в родную землю Галлии, попала в руки воинов, которые охраняли границу Испании против готов; её схватили вместе с маленьким сыном ¹⁵¹, увезли на Сицилию и там она окончила свои дни* ¹⁵². *Сын же был направлен в Константинополь к императору Маврикию* ¹⁵³. *Хильдеберт, узнав о пленении сестры и получив точные данные о том, что было совершено против неё, направил войско в Испанию, вступил с готами в битву и, учинив среди них страшную резню, вернулся оттуда победителем* ¹⁵⁴.

*Август Маврикий, вновь отправив послов к Хильдеберту, просил его отправить войско против лангобардов. Хильдеберт, полагая, что его родная сестра всё ещё живёт в Константинополе, согласился с послами Маврикия и, чтобы иметь возможность вернуть обратно свою сестру, вновь направил франкское войско в Италию против лангобардов. Однако, когда лангобарды решили вывести войско и выйти навстречу противникам, франки и аламанны, имея между собой разногласия, вернулись на родину без обретения какой-либо выгоды* ¹⁵⁵.

Глава ХХХVIII.

О римских понтификах Бенедикте и Пелагии. О бегстве Муммола в Авиньон. О переходе Хильдеберта к Хильперику. О Лупе, герцоге Шампани. О походе Хильперика на Перигор. О гибели Баудаста, о святости затворника Госпиция и о кончине блаженного Мартина Галисийского. О комете и о небесном знамении.

*После Иоанна римскую церковь принял в управление Бенедикт ¹⁵⁶. После него Пелагий ¹⁵⁷ был поставлен без повеления императора, так как Рим осаждали лангобарды и никто не мог выйти из Рима* ¹⁵⁸. *Патриций Муммол, отложившись от короля Гунтрама, укрылся в замке Авиньоне ¹⁵⁹ и там приготовился защищаться оружием против преследователей и оборонять себя прочими средствами* ¹⁶⁰. *Хильдеберт же, презрев мир с Гунтрамом, присоединился к Хильперику, так как Хильперик обещал, что, поскольку он – бездетен, Хильдеберт станет наследником его королевства. Но он солгал в этом обещании, как привык делать и в остальных* ¹⁶¹. *Луп, герцог Шампани, обращённый в бегство Урсионом и Бертефридом, когда его вот-вот должны были или схватить, или убить вместе с его войском, спасся от неминуемой опасности, так как за него заступилась Брунгильда. Но его резиденцию вышеупомянутые герцоги всё же предали разграблению* ¹⁶². *Хильперик направил герцога Дезидерия с вооружёнными силами для захвата Перигё и Ажена (Agennum), городов Аквитании. Тот, обратив в бегство герцога Рагноальда, захватил названные города и, ограбив, лишил всех средств жену Рагноальда. Герцог Баудаст погиб в Гаскони вместе с большей частью своего войска. В то время в городе Ницце (Nicensem) жил некий затворник, раб Божий, по имени Госпиций; сковав себя железными цепями поверх голого тела, он сверху прикрывался власяницей. Во все дни он ел один хлеб и несколько фиников, а в сорокадневный пост питался кореньями тех трав, которые порождает пустыня. Через него, ещё пребывавшего на земле лишь телесно, Господь соизволил явить многие чудеса в честь и во славу своего имени* ¹⁶³. *В ту пору отошёл к Господу блаженный Мартин Галисийский. Будучи родом из Паннонии, он, обойдя на востоке святые места, в полной мере обучился там грамоте и, возвращаясь через Галисию, был поставлен епископом в базилике, которая первой была освящена у испанцев в честь святого Мартина, и провёл в этой должности тридцать лет* ¹⁶⁴.

*В седьмой год ¹⁶⁵ короля Хильдеберта, который был 21-м годом Хильперика и Гунтрама, в святой день Пасхи, была видна звезда комета. В городе Суассоне видели, как пылало небо. В Парижском округе кровь, пролившись из тучи, обагрила одежды многих людей. В этом году народ франков изнуряли различные болезни и сильная смертность* ¹⁶⁶.

Глава ХХХIХ.

О смерти герцога Хродина и его благочестии.

Тогда же умер герцог Хродин, истинный податель милостыни, исполненный доброты, который со всеми вёл себя справедливо и любил бедных Христовых. Когда в один из дней он хотел похоронить мертвеца, то велел своим слугам открыть некую гробницу, чтобы положить в ней покойного. Когда те поспешно это исполнили, то нашли груду сокровищ и немаловажное количество солидов. Подняв их из земли, они доставили это пред взоры своего господина. А тот, понимая, что это дар небесный, как обычно, щедро раздал всё бедным и через руки нуждающихся вернул доверенный ему талант Тому, от Кого его получил, удвоенным. В этом году ¹⁶⁷ на небе были видны многие знамения и чудеса ¹⁶⁸.

Глава XL.

О том, как Хильперик впал в савеллианскую ересь и как затем образумился.

*В это же время Хильперик, желая обнародовать савеллианскую ересь, написал епископам Галлии, чтобы те, отвергнув Троицу, признали только одного Бога; утверждая, что Отец – то же, что и Сын, и Святой Дух, а Сын – то же, что и Святой Дух, который есть Отец, и что разделения лиц в Боге никоим образом не происходит. Когда он пытался убедить в этом Григория Турского, который тогда превосходил святостью прочих епископов, признавая, однако, что его противниками в этом вопросе являются Иларий и Августин, блаженный епископ сказал ему: «Следует остерегаться, о мой господин король, как бы на тебя не разгневался и Тот, чьими слугами были те, кого ты сам признаёшь противниками в этом легковерии». Когда же король с высокомерием ответил, что об этом следует спросить более умных, чем он, священник сказал, что всякий, кто думает о вере иначе, чем он, отнюдь не умён. А когда во дворец прибыл Сальвий, епископ Альби, то [король] и его убеждал согласиться с ним, зачитав ему вслух грамоту, в которой изложил упомянутую ересь. Но этот блаженный муж с таким негодованием её отверг, что грозился её сжечь, разорвав на куски, если она случайно попадёт к нему в руки. Наконец, король, видя, что все думают не то, что он, отступился от этого намерения. Он также добавил к нашим буквам греческую ω ¹⁶⁹, и три другие, написание которых, придуманное им, мы наряду с их собственным звучанием записали ниже: χ (ch), θ (th), φ (ph). Направив письма в подвластные ему города, он приказал обучать им детей и, зачистив пемзой, переписать книги* ¹⁷⁰.

Глава XLI.

О святых Агриколе и Далмации.

В те дни из этого мира ушли Агрикола Шалонский и Далмаций Родезский (Rutenensis), мужи выдающейся святости, прекрасно управлявшие каждый своим епископством. Из них Агрикола, [который в особенности упоминается в житии блаженного Германа, епископа Парижского], укрепил церковь своего города колоннами, украсил мрамором и выложил мозаикой. Далмаций же, часто перестраивая свою церковь и стараясь улучшить, оставил её незавершённой ¹⁷¹.

Глава XLII.

Об изгнании из-за тирании графа Левдаста.

*В это же время Левдаст, граф Турский, был изгнан из графства за то, что беззаконно угнетал народ и причинял обиды епископу Григорию (хотя часто давал клятву, что никогда не причинит ему вреда). Когда его сменил Евномий, Левдаст, движимый злобой против епископа, будто всё это произошло с ним по его совету, отправился к королю, обвиняя Григория в том, что тот хочет передать город Тур королю Гунтраму и что он говорил много дурного о королеве, уверяя, что она состоит в связи с Бертраном, епископом Бордо* ¹⁷². *Сообщником же у него был клирик Рикульф, который строил множество козней против учителя. И вот, из-за того, что было сказано о королеве, король велел созвать собор. Когда епископы собрались в селении Британнике ¹⁷³ и Бертран пожаловался, что на него несправедливо возвели обвинение, Григорий по решению братьев трижды поклялся, что никогда этого не говорил; и, хотя видели, что подобное противоречит канонам, это всё же было совершено ради удовлетворения короля. По этой причине епископы, придя к королю, сказали ему: «Наш брат и соепископ Григорий клятвами доказал свою невиновность. Как по твоему мнению следует поступить с тобой или с епископом Бертраном, который возвёл клевету на нашего брата, если не лишить причастия?». Король ответил им, что он не сам это сказал, но лишь пересказал показания Левдаста. Когда стали искать Левдаста и не нашли его (ибо он, боясь за себя, избегал слушания дела), епископы отлучили его от церкви и написали отсутствующим, чтобы те не принимали его в общение. В тот момент те, кто там был, изумлялись удивительному терпению короля; ибо, хотя о королеве были распространены такие постыдные слухи, что они покрывали позором его самого, он не был в такой мере охвачен гневом, чтобы несправедливо притеснять кого-либо. Тогда как в других случаях он не привык так поступать. Одного только Левдаста, отлучённого за то, что привёл ложное свидетельство против епископа, он приказал изгнать из всего своего королевства* ¹⁷⁴. *Тогда Левдаст перенёс всё своё добро, которое было ему пожаловано по милости короля, из города Тура в буржские пределы; долго скитаясь там и сям, он, наконец, спустя долгий период времени примирился с церковью и был принят королём в милость ¹⁷⁵. Хотя епископ Григорий увещевал его остерегаться королевы, раздражённой против него, Левдаст, пренебрегая увещеванием, бросился ей в ноги, когда та молилась в какой-то церкви. С презрением отвергнутый ею, он, когда вышел из часовни и хотел купить кое-какие товары, чтобы дарами расположить к себе королеву, был окружён её слугами. Поразив мечом одного из них, он был обращён в бегство остальными и посреди моста города Парижа, когда нога застряла между двумя балками, сломал себе голень. Вытащенный оттуда и доставленный по приказу короля для излечения в одно селение, он, когда посланники королевы, [зажав] меж двумя брусьями, сломали ему шею, окончил несчастную жизнь* ¹⁷⁶. Вот какой смертью погиб тот, кто многих заключил в кандалы, а некоторых даже избил палками, дабы возвести обвинение на своего епископа. Но он запятнал себя не только этими преступлениями. *Ибо, происходя из казённых рабов, он был сперва назначен на королевскую кухню; но, так как у него гноились глаза, он был отправлен оттуда в пекарню, где, притворяясь, что ему нравится иметь дело с квашеным тестом, бросил службу, бежав. Поскольку его не раз приводили обратно, а он вновь бежал, его заклеймили, отрезав ухо. Не в силах скрыть это оскорбление, он отправился к жене короля Хариберта. Став при помощи лести весьма к ней близок, он сделался сторожем лошадей. Получив затем начальство ¹⁷⁷ над прочими сторожами, он после смерти королевы принял от Хариберта Турское графство, из которого с позором, о чём мы сказали, был изгнан* ¹⁷⁸.

*А клирик Рикульф, который не усомнился стать лжесвидетелем против своего епископа, претерпел по приказу короля такую порку, что даже если бы он был из меди, то всё равно доставил бы зрителям дивное зрелище, терпя такие истязания. Однако, по ходатайству блаженного Григория он был всё же избавлен от смертной казни. Посреди пыток и бичеваний он признался, что выдумал подобное о королеве для того, чтобы её изгнали из королевства, а Хлодвиг, который только один и остался из сыновей Хильперика, получив от отца королевство, стал править* ¹⁷⁹. *Ибо этому Хлодвигу, рождённому от другой жены Хильперика, после смерти сыновей короля, которые были рождены от Фредегонды, отцом по наущению королевы было велено оставаться в селении Бреннаке, чтобы он погиб от той же болезни, что и братья. Ибо тогда в этом селении тогда свирепствовала дизентерия. Но тот, когда избежал смертельной опасности, ясно видя коварство мачехи и гордо её презирая, похвалялся, что только он один и остался наследником королевства. Не было, однако, недостатка в тех, которые, занимаясь доносительством против него, передавали ей не только то, что он дерзко говорил о королеве, но и некоторые лживые вымыслы, утверждая, что её сыновья погибли из-за злых чар матери одной блудницы, которая имела обыкновение спать вместе с Хлодвигом. Королева, услышав это, разгневалась и приказала избить эту девицу и посадить на кол перед покоями Хлодвига; а её мать, истязая бичами, заставила признать правдой то, что было сказано. Когда она попросила короля о мести, король, отправляясь на охоту, приказал сыну явиться к нему, после чего велел его связать и отправил к королеве. Та поместила его под стражу, выведывая правду об этом деле и о том, кто из вельмож ему помогал. Однако тот, не сознавшись ни в каком преступлении, открыл [лишь] своих друзей и близких. Через два дня она поручила переправить его через Марну в селение под названием Ноцет (Nocetum) ¹⁸⁰ и там под стражей заколоть ножом, а королю велела внушить через подосланных лиц, будто тот сам себя убил и что нож до сих пор остаётся в ране. Король, услышав об этом, нисколько не огорчился из-за смерти сына и велел его там же и похоронить. Мать Хлодвига была жестоко убита, а сестра, обесчещенная слугами королевы, – заточена в монастырь. Женщина, которая свидетельствовала против него, была приговорена к сожжению живьём. В то время как она напрасно кричала, что сказала ложь, её привязали к столбу и заживо сожгли. Казначей Хлодвига, приведенный из Буржа коннетаблем Хуппой и в оковах направленный к королеве, был освобождён ею от оков и наказания, так как за него попросил блаженный Григорий, епископ Турский* ¹⁸¹.

Глава XLIII.

Об устроенных Хильпериком зрелищах. О видении Сальвия и о том, что за ним последовало.

*В это же время Хильперик, приказав построить в Суассоне и Париже цирки ¹⁸², устроил народу зрелища* ¹⁸³. *А после упомянутого собора ¹⁸⁴, когда блаженный Григорий, собираясь возвращаться домой, имел в атрии королевского дворца дружескую беседу со святым Сальвием, муж Господень Сальвий сказал ему: «Не видишь ли ты, о брат, над крышей королевского дворца того, что вижу я?». Когда тот ответил ему, что не видит ничего иного, кроме черепицы, которую король приказал настелить накануне, и просил сообщить, если он увидел что-либо иное (ибо он считал, что тот по своему обыкновению шутит), тот вновь сказал ему: «Я вижу меч гнева Божьего, нависший над этим домом». И он не напрасно это предсказал. Ибо через двадцать дней умерли два сына короля, о которых мы скажем чуть позже. Также и сам архиепископ Григорий в одну из ночей, лёжа в постели после утренних гимнов, увидел ангела Божьего, который летел над церковью и говорил громким голосом: «Увы! Увы! Поразил Бог Хильперика и всех его сыновей. Никто из тех, которые сейчас живы, не будет наследником на его престоле». Ибо тогда ещё были живы четверо [из его сыновей]* ¹⁸⁵. *В это время собор, состоявшийся в Лионе, обуздал многих из епископов, которые нерадиво себя вели* ¹⁸⁶.

Глава XLIV.

О благословении, которое еврей отверг, а Хильперик получил, и о кончине затворника Епархия.

*Между тем, Хильперик, находившийся в селении, называемом Новиент ¹⁸⁷, когда решил идти в Париж, просил названного епископа Григория возложить руки на одного еврея, по имени Приск, который был ему весьма близок. Когда же еврей стал отказываться, кричать, что он не верует и, кроме того, умалять нашу веру, блаженный епископ изобличил его в весьма кстати проведённом диспуте. И король сказал ему: «Поскольку, о святой священник, неверный отверг благословение, пусть и оно не будет ему дано. Я же тебе говорю словами Иакова, с которыми тот обратился к боровшемуся с ним ангелу: «Не отпущу тебя, пока не благословишь меня» ¹⁸⁸». Итак, епископ, благословив короля и вкусив вместе с ним пищу, вернулся домой* ¹⁸⁹.

*В это же время в Ангулеме умер затворник Епархий, муж замечательной святости, который вернул к жизни человека, повешенного на виселице за воровство* ¹⁹⁰.

Глава XLV.

О Теодоре, епископе Марсельском, и Лупе, турском горожанине. О лунном затмении, о злосчастном истечении крови и о других знамениях.

*В те же дни Теодор, епископ Марселя, был незаконно схвачен Динамием, правителем Прованса, и подвергнут оскорблениям. Когда он, освободившись оттуда, спешил к королю Хильдеберту, его вновь захватили: на этот раз – король Гунтрам. Его клирики, питавшие к нему ненависть, узнав об этом, захватили церковное добро, разграбили кладовые и высказывали даже лживые обвинения против самого епископа. Тогда король Хильдеберт направил [послов] к своему дяде, королю Гунтраму, велев передать, чтобы тот вернул ему часть Марселя, которую он дал ему после смерти своего отца; в противном же случае, пусть знает, что он потеряет гораздо больше этого. Когда Гунтрам никоим образом с этим не согласился и, сверх того, приказал охранять дороги в своём королевстве, дабы никто из верных его племянника не пришёл в Марсель, Хильдеберт направил в упомянутый город Гундульфа, мужа сенаторского рода и своего доместика, назначив его герцогом. Тот направился туда через город Тур, и блаженный Григорий, узнав, что он – дядя его матери, весьма любезно держал его у себя пять дней. И тот, взяв всё, что было нужно в пути, отправился дальше. Когда Динамий и клирики не позволили ему вступить в город, а епископу Теодору, который уже освободился из-под стражи и присоединился к нему, не дали войти в церковь, они, наконец, уговорили Динамия спуститься для переговоров с ними в церкви блаженного Стефана, которая стояла по соседству с городской стеной. Когда тот туда прибыл, то был один принят привратниками, тогда как прочих, которые следовали за ним, не пропустили. Гундульф и епископ привели его в зал для приёмов и сурово отчитали. Итак, когда тех, которые пришли вместе с ним и возмущались тем, что их не приняли, обратили в бегство, Гундульф приказал схватить старших, желая отвести их к городу, чтобы ему открыли ворота. Между тем, Динамий, поняв, что его держат пленником, бросился им в ноги, обещая открыть ворота и впредь сохранять верность королю и епископу. Итак, отпущенный под честное слово, он при ликовании всего народа принял в городе герцога и епископа. Клирики же, которые по его побуждению беззаконно вели себя по отношению к своему пастырю, когда отправились к его дому, были вынуждены дать поручителей в том, что они предстанут перед королём Хильдебертом. Гундульф же, получив обратно Марсель и восстановив епископа на его престоле, вернулся к королю. Динамий же, презрев верность, которую обещал епископу, послал к королю Гунтраму людей, чтобы те сказали, что он хочет сдать город, но этому мешает Теодор, и что горожане никоим образом ему не подчинятся, если священник не будет отправлен куда-либо в ссылку. Король, разгневанный этими словами, приказал привести его ¹⁹¹ к себе в оковах. Хотя епископа нелегко было выманить из города, так как он боялся за себя, случилась, однако, надобность освятить базилику в пригороде. И вот, когда он торопился туда, враги, внезапно вырвавшись из засады, избили и обратили в бегство клириков и прочую прислугу, а самого [епископа], сбросив с собственной лошади и посадив на дрянную клячу, привели к королю. Когда он добрался до города Экса (Aquensem), епископ Пиенций предоставил ему клириков и прочее, что было необходимо в пути. Затем король, испытав его и сочтя невиновным, почтил его многими дарами и повелел вернуться в свою церковь. С радостью встреченный народом, он и церковное, и своё собственное добро застал захваченным клириками. По этим причинам союз между Гунтрамом и Хильдебертом был разорван и возник сильнейший раздор* ¹⁹².

*Так вот, в то время как короли рассорились между собой таким образом, Луп, некий турский горожанин, стал после смерти жены добиваться звания клирика, но брат Амвросий помешал ему это сделать, обещав подыскать ему жену, соответствующую его роду. В то время как он старательно занимался этим делом, оба они были убиты прелюбодеем, который был в постыдной связи с женой Амвросия. Пока один пытался отнять у Бога и предать соблазнам земной жизни другого, он погубил и себя, и его* ¹⁹³.

*В этом году ¹⁹⁴ луна претерпела затмение, и в Турской области из разломанного хлеба текла настоящая кровь* ¹⁹⁵. *В Санлисском (Silvanectensi) округе дом одного человека, когда он встал утром, оказался забрызганным изнутри кровью* ¹⁹⁶. *Стена Суассона обрушилась по Божьей воле. В Анжере произошло землетрясение. Волки, войдя в пределы стен города Бордо, пожрали собак. Видели, как огонь промчался по небу* ¹⁹⁷.

Глава XLVI.

Об упрямстве еврея Приска и о его гибели.

В ту пору король Хильперик, приказав крестить многих евреев ¹⁹⁸ и лично восприняв их от святой купели, никак не мог словами обратить к вере своего приближённого Приска, о котором мы упоминали выше. Итак, он приказал заключить его под стражу, но был совращён им при помощи даров, [и тот упросил его] дать ему время женить своего сына на еврейке из Марселя, и только тогда, мол, он исполнит приказание. Но тот, кто отказался исповедовать Христа, спустя малое время после этого снизошёл в ад. Ибо, когда между ним и неким Патиром, обращённым из евреев, возникла ссора, он был поражён им мечом и погиб ¹⁹⁹.

Глава XLVII.

О мести Хильперика Гунтраму за убийство стражи на Парижском мосту.

*Упомянутый государь поставил стражей на мосту города Парижа ²⁰⁰, чтобы они удерживали злоумышленников, приходящих из королевства его брата Гунтрама. Асклепий, некогда исполнявший обязанности герцога, в одну из ночей перебил их всех и опустошил ближайший к мосту округ. По этой причине Хильперик хотел напасть с войском на брата, но, вняв советам добрых людей, остановился, отправив к брату послов, чтобы тот исправил причинённое ему зло. Тот, будучи поборником справедливости, не преминул исполнить то, о чём его увещевали* ²⁰¹. *Однако, Хильперик, не довольствуясь этим, отнял у брата некоторые города и, поставив во главе них новых графов, дал указание вносить их налоги в свою казну* ²⁰².

Глава XLVIII.

О схваченных посыльных епископа Хартерия и о рождении Теодориха.

*В те дни Ноннихий, граф Лиможа, задержал двух человек, которые несли письма от имени Хартерия, епископа Перигора. В них, среди прочей хулы, что содержалась о Хильперике, можно было прочесть также, как епископ жаловался на то, что его изгнали из Рая, и он спустился в ад, желая во всяком случае выразить этим то, что он из-под власти Гунтрама перешёл под власть Хильперика. Когда их направили к королю вместе с посыльными, было приказано привести епископа, чтобы он дал отчёт во всём этом. Но, так как уличить его было нелегко, ему велели невредимым вернуться домой* ²⁰³. *Наконец, после смерти сыновей у Хильперика родился сын, которого он в следующем году на Пасху ²⁰⁴ велел крестить в Париже и назвал Теодорихом* ²⁰⁵.

Глава XLIX.

О фециальном ²⁰⁶ посольстве Хильдеберта к Хильперику.

Затем Хильдеберт направил к Хильперику, своему дяде, Эгидия, архиепископа Реймсского, вместе с другими вельможами ради утверждения договора, который они заключили. Из них Эгидий изложил порядок поручения таким образом: «Твой прославленный племянник просит тебя, о славный король, в полной мере утвердить тот мир, который он с тобой заключил. Он не может пользоваться благоволением твоего брата из-за того, что тот незаконно удерживает его часть Марселя и не хочет выдавать ему его перебежчиков. Поэтому если вы, объединив ваши силы, дружно на него нападёте, можно будет легко свершить над ним законную месть за причиненные обиды». На это король ответил так: «Вина моего брата столь очевидна, что её трудно было бы скрыть. Ведь если мой милейший племянник переберёт в уме те злодеяния, что касаются его самого, опуская прочие, то обнаружит, что его отец погиб из-за коварства Гунтрама. Поэтому и я, потерявший брата, которого бы горячо любил, если бы тот был жив ныне, обещаю, что буду ему помощником в отмщении за убийство отца». В то время как король это произнёс, были даны заложники, и договор был утверждён. Хильперик тут же велел двинуть из своего королевства войско, которое должно было осадить подчинённые брату города и опустошить лежавшие вокруг поля. Тогда Берульф, предводитель его сторонников, вместе с жителями Тура и анжуйцами, с одной стороны, и Дезидерий и Бладаст, с другой стороны, с огромным множеством людей напали на жителей Буржа. Король дал им указание, чтобы они, взяв город, потребовали присягу от его имени. Но жители Буржа, выставив против герцога Дезидерия 15 000 вооружённых воинов, сразились с ним у Медиоланского замка, который ныне зовётся Магдуном ²⁰⁷. Прочие герцоги окружили город осадой. Хотя войско Хильдеберта ещё не подошло, Хильперик, имея всё же при себе некоторых из его герцогов, перевёл через Париж все свои силы и, опустошая всё [вокруг], пришёл к Мелёну (Milidunum). Гунтрам не поколебался выйти ему навстречу, возлагая надежду на одного Бога. Напав в вечерних сумерках на отряд врагов, из-за страсти к наживе отделившийся от других, он полностью его уничтожил. На следующий день при посредничестве послов брат примирился с братом, в то время как оба они обещали исправить то, что натворили. Ибо Хильперик, когда увещевал воинов воздерживаться от краж и грабежей, а те его не слушались, поразил мечом графа Руанского. Таким образом он обуздал остальных и увёл их домой, но сперва вернул всю добычу и отпустил пленных. Что касается тех, кто осаждал Бурж, то они, получив указание уходить оттуда, возвращаясь домой, хватали руками всё, что видел глаз ²⁰⁸.

Комментарии

1. Хильперик I (ум. 584 г.) – король франков (Нейстрии; ст. Суассон) в 561 – 584 гг.

2. Хариберт I – король франков (ст. Париж) в 561 – 567 гг.

3. Гунтрам (ум. 592 г. 28 марта) – король франков (Бургундии; ст. Орлеан) в 561 – 592 гг.

4. Сигиберт I (ум. 575 г.) – король франков (Австразии; ст. Мец) в 561 – 575 гг.

5. Григорий Турский, История франков, IV, 22.

6. Фредегар, Хроника, II, 60.

7. В 567 г.

8. Блай – город на восточном берегу эстуария Жиронды, близ г. Бордо.

9. Книга истории франков, 30 – 31.

10. Вергилий, Энеида, VI, 822.

11. Т.е. мажордомом.

12. Т.е. свою должность мажордома.

13. Так сообщает Фредегар (III, 59). Но это, по-видимому, ошибка, так как этот Гого был воспитателем Хильдеберта II, сына Сигиберта I, и умер разве что в 6-й год правления Хильдеберта II, то есть в 581 году Христовом. См. Григорий Турский, VI, 1.

14. Фредегар, Хроника, 57 – 59.

15. Григорий Турский, История франков, IV, 28; Книга истории франков, 31.

16. Григорий Турский, История франков, IV, 28.

17. Книга истории франков, 31.

18. В 564 г.

19. Григорий Турский, История франков, IV, 23; Книга истории франков, 30.

20. В 572 г.

21. В 573 г.

22. Фредегар, Хроника, III, 68.

23. Юстин II (ум. 578 г. 4 окт.) – император Византии в 565 – 578 гг.

24. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 25.

25. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 25.

26. В 568 г.

27. Т.е. в Италию.

28. Фредегар, Хроника, III, 65; Павел Дьякон, История лангобардов, II, 5.

29. Иоанн III – римский папа с 17 июля 561 г. по 13 июля 574 г.

30. Павел Дьякон, История лангобардов, II, 11.

31. В 566 г.

32. Григорий Турский, История франков, IV, 29; Фредегар, Хроника, III, 61.

33. Имеется в виду Публий Лициний Красс Муциан, великий понтифик в 132 – 130 гг. до н.э., консул 131 г. до н.э. См. Валерий Максим, III, 2, 12.

34. В 573 г.

35. Григорий Турский, История франков, IV, 47.

36. Григорий Турский, История франков, IV, 48.

37. Григорий Турский, История франков, IV, 47.

38. В 575 г.

39. Ныне – Верре-су-Сальмез, в 36 км к северо-западу от Дижона.

40. Ныне – Арси-сюр-Об, в 27 км к северу от Труа.

41. Ныне – Витри-ан-Пертуа, в 10 км к юго-востоку от Шалона (в Шампани).

42. 575 г.

43. Ламбр-ле-Дуэ.

44. Григорий Турский, История франков, IV, 51; Фредегар, Хроника, III, 72.

45. Венанций Фортунат (ум. между 600 и 610 гг.).

46. Т.е. Италии.

47. Ок. 600 г.

48. Фредегар, Хроника, III, 72.

49. 576 г.

50. Григорий Турский, История франков, V, 2; Фредегар, Хроника, III, 74; Книга истории франков, 33.

51. Григорий Турский, История франков, V, 3; Фредегар, Хроника, III, 74; Книга истории франков, 33.

52. Григорий Турский (V, 13), напротив, сообщает, что из войска Муммола пало 5000 человек, а из войска Дезидерия – 24 000.

53. Ныне – Сен-Кале, в 45 км к востоку от Ле-Мана.

54. Григорий Турский, История франков, V, 14; Фредегар, Хроника, III, 74; Книга истории франков, 33.

55. Фредегар, Хроника, III, 75; Книга истории франков, 33.

56. Венанций Фортунат, Житие Германа, епископа Парижского, ХII, 43 – 45.

57. Венанций Фортунат, Житие Германа, епископа Парижского, ХХI, 65 – 66.

58. Текст эпитафии в издании не указан.

59. Книга истории франков, 33.

60. Лиува I – король вестготов в 568 – 571/2 гг.

61. Леовигильд – король вестготов в 568 – 571 гг.

62. Павел Дьякон, История лангобардов, II, 27.

63. В 572 г.

64. Павел Дьякон, История лангобардов, II, 29.

65. В 572 – 574 гг.

66. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 3 – 4.

67. Ныне – деревня Нано в долине Ноче, притока Адидже, к северу от Триента.

68. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 9.

69. Тиберий II, Флавий Константин (ум. 582 г. 14 авг.) – император Византии в 578 – 582 гг.

70. В 574 г.

71. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 11.

72. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 12.

73. Послы, отправленные Хильпериком к императору Тиберию, вернулись обратно в 581 г., по свидетельству Григория Турского (VI, 2).

74. Т.е. золотые монеты.

75. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 13.

76. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 12.

77. В 577 г.

78. Григорий Турский, История франков, V, 16; Фредегар, Хроника, III, 77.

79. Григорий Турский, История франков, V, 17; Фредегар, Хроника, III, 77.

80. Фредегар, Хроника, III, 78.

81. Григорий Турский, История франков, V, 18.

82. Фредегар, Хроника, III, 78.

83. Турскому; автору хроники.

84. Притчи, 30, 17.

85. Григорий Турский, История франков, V, 14.

86. Григорий Турский, История франков, V, 14.

87. Ср. Иез., 39, 23.

88. Псал., 72, 18.

89. Матфей, 26, 2.

90. Григорий Турский, История франков, V, 14.

91. Фредегар, Хроника, III, 78.

92. Григорий Турский, История франков, V, 22 – 23; Фредегар, Хроника, III, 80.

93. В 578 г.

94. Григорий Турский, История франков, V, 24 – 25; Фредегар, Хроника, III, 80.

95. Григорий Турский, История франков, V, 26.

96. В 577 г.

97. Иез., 3, 18.

98. Григорий Турский, История франков, V, 18.

99. В 577 г.

100. Григорий Турский, История франков, V, 17; Фредегар, Хроника, IV, 7.

101. В 567 или 570 г.

102. Иоанну III, который был римским папой с 17 июля 561 г. по 13 июля 574 г.

103. Рим., 12, 17.

104. Притчи, 26, 11.

105. Григорий Турский, История франков, V, 20.

106. В 577 г.

107. В 578 г.

108. Григорий Турский, История франков, V, 24.

109. У Григория Турского: Дагариха.

110. Григорий Турский, История франков, V, 25.

111. В 579 г.

112. Сент-Обен-дю-Кормье.

113. У Григория Турского: Бепполен.

114. Григорий Турский, История франков, V, 29 и 31.

115. Григорий Турский, История франков, V, 32.

116. В 580 г.

117. Григорий Турский, История франков, V, 36.

118. В оригинале: «проскрипциями».

119. Марк не был тогда убит, но умер от боли в боку в 583 г. См. Григорий Турский, V, 29 и VI, 28.

120. Т.е. податные книги.

121. 579 г.

122. Григорий Турский, История франков, V, 28.

123. Евр., 12, 6.

124. В 580 г.

125. Григорий Турский, История франков, V, 34.

126. Т.е. в 580 г.

127. Григорий Турский, История франков, V, 33.

128. Григорий Турский, История франков, V, 41.

129. Григорий Турский, История франков, V, 34.

130. Григорий Турский, История франков, V, 35; Фредегар, Хроника, III, 82.

131. Миро – король свевов в 570 – 583 гг.

132. Григорий Турский, История франков, V, 41.

133. Иов, 29, 16.

134. Григорий Турский, История франков, V, 42.

135. Григорий Турский, История франков, V, 43.

136. Маврикий (р. 539 г. ум. 602 г.) – император Византии в 582 – 602 гг.

137. Константину.

138. 14 августа 582 г.

139. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 15.

140. Аутари (ум. 590 г. 5 сент.) – король лангобардов в 584 – 590 гг.

141. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 16.

142. В 584 г.

143. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 17.

144. Ингунде.

145. Григорий Турский, История франков, V, 38.

146. Леандр (ум. 600 г. 13 марта) – епископ Севильи в 578 – 600 гг.

147. В 579 г. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 21.

148. Ингунда была дочерью Сигиберта I и Брунгильды и потому приходилась Госвинте (матери Брунгильды) внучкой.

149. В Севилье.

150. 24 марта 585 г.

151. Атанагильдом.

152. Григорий Турский, История франков, V, 38; Павел Дьякон, История лангобардов, III, 21.

153. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 22.

154. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 21.

155. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 22.

156. Бенедикт I – римский папа с 2 июня 575 г. по 30 июля 579 г.

157. Пелагий II – римский папа с 26 ноября 579 г. по 7 февраля 590 г.

158. Павел Дьякон, История лангобардов, III, 20.

159. В 581 г.

160. Григорий Турский, История франков, VI, 1.

161. Фредегар, Хроника, III, 86.

162. Григорий Турский, История франков, VI, 4.

163. Фредегар, Хроника, III, 87.

164. Григорий Турский, История франков, V, 38.

165. 582 г.

166. Григорий Турский, История франков, VI, 14.

167. Т.е. в 582 г.

168. Фредегар, Хроника, III, 88.

169. Т.е. омегу.

170. Григорий Турский, История франков, V, 44.

171. Григорий Турский, История франков, V, 45 – 46.

172. Григорий Турский, История франков, V, 47.

173. Вернее, в Бреннаке. Ныне – г. Брен, в 15 км к востоку от Суассона.

174. Григорий Турский, История франков, V, 47 и 49.

175. В 583 г.

176. Григорий Турский, История франков, VI, 32.

177. В оригинале: «графство» (Comitatum).

178. Григорий Турский, История франков, V, 48.

179. Григорий Турский, История франков, V, 49.

180. Нуази-ле-Гран.

181. Григорий Турский, История франков, V, 39; Фредегар, Хроника, III, 84.

182. В 577 г.

183. Григорий Турский, История франков, V, 17.

184. 580 г.

185. Григорий Турский, История франков, V, 50.

186. Григорий Турский, История франков, VI, 1.

187. Ныне – Сен-Клу.

188. Бытие, 32, 26.

189. Григорий Турский, История франков, VI, 5.

190. Григорий Турский, История франков, VI, 8.

191. Т.е. Теодора.

192. Григорий Турский, История франков, VI, 11.

193. Григорий Турский, История франков, VI, 13.

194. В 582 г.

195. Григорий Турский, История франков, VI, 21.

196. Григорий Турский, История франков, VI, 14.

197. Григорий Турский, История франков, VI, 21.

198. В 582 г.

199. Григорий Турский, История франков, VI, 17.

200. Имеется в виду не мост в самом Париже, а мост через р. Орж в Савиньи-сюр-Орж, местечке в Парижском округе.

201. Григорий Турский, История франков, VI, 19.

202. Григорий Турский, История франков, VI, 22.

203. Григорий Турский, История франков, VI, 22.

204. 18 апреля 583 г.

205. Григорий Турский, История франков, VI, 23 и 27; Фредегар, Хроника, III, 88.

206. Фециалы – у древних римлян – жрецы, освящавшие соответственными религиозными обрядами и церемониями начало военных действий и заключение мира.

207. Эти слова («который ныне зовётся Магдуном») то ли Аймоин добавил от себя, то ли они были вставлены в его текст. Ибо Медиоланский замок – это не Магдун на Авере (Мелён-сюр-Йевр), но Шато-Мейан в Буржском округе, как доказал аббат ле-Бёф в своей диссертации.

208. Григорий Турский, История франков, VI, 31.

Источник: Aimoini Monachi Floriacensis de gestis Regum Francorum Libri IV. RHGF. Paris. 1741