АЙМОИН (ЭМУАН) ИЗ ФЛЕРИ

ЧЕТЫРЕ КНИГИ О ДЕЯНИЯХ КОРОЛЕЙ ФРАНКОВ

AIMOINI MONACHI FLORIACHENSIS DE GESTIS REGUM FRANCORUM LIBRI IV

Начинается книга вторая

Глава I.

О разделе королевства франков между сыновьями Хлодвига.

*Итак, четыре сына Хлодвига – Теодорих ¹, Хлодомир ², Хильдеберт ³ и Хлотарь ⁴ – равной мерой разделили между собой королевство. Теодориху в качестве столицы [его] королевства достался Мец, Хлодомиру – Орлеан, Хлотарю – Суассон, Хильдеберту – Париж, где [имел резиденцию] их отец* ⁵. *В это время святейший папа Иоанн ⁶, который сменил Гормизда, отправился в Константинополь к императору Юстину, будучи послан Теодорихом, королём готов. Ибо август Юстин, будучи католическим по вере мужем, преследовал еретиков и по совету упомянутого папы передал их церкви православным. Из-за этого Теодорих, будучи приверженцем арианской ереси, направил его вместе с другими католическими мужами к императору, велев передать, что, если церкви не будут возвращены арианам, он поразит мечом и истребит весь народ Италии. А святой епископ, хоть и был немощен, отправился в путь и был доставлен в Константинополь на корабле ⁷. Август и всё духовенство города вышли ему навстречу, ибо император был рад, что принимал в царственном граде понтифика апостольского престола. Итак, изложив то, ради чего он пришёл, и добившись этого, он, как викарий святого Петра, возложил на августа Юстина императорскую корону. Получив разрешение вернуться, он возвратился в Равенну. Теодорих из-за того, что слышал, будто тот был с почестями принят августом, измучил его длительным заключением, изнурил голодом и мраком темницы и вынудил испустить последний вздох. Умирая, тот, став мучеником, отдал душу Христу* ⁸. Других, которые были вместе с ним, он также отчасти сжёг огнём, отчасти казнил разными казнями. Среди прочих он после заточения в темнице приказал казнить мечом патриция Симмаха и его зятя Боэция. Насколько этот Боэций был сведущ в мирских науках и то, каким он был католиком, видно из его книг. Об этом свидетельствуют «Арифметика», «Диалектика», а также самая милая сердцам всех людей и переведённая им «Музыка», которую он приятным образом вложил в уши латинян, уже давно её жаждавших. Наконец, его книга о единосущности Святой Троицы ясно показывает, каким замечательным колоном святой церкви он мог бы стать в своё время, если бы ему позволили. Теодорих же вскоре поплатился за столь ужасное преступление. Ибо, скончавшись внезапной смертью на девяносто восьмой день после этого деяния ⁹, *он окончил недостойную жизнь достойной кончиной. Некий отшельник, живший на острове Липаре, видел, как его душу тащили между святейшим папой Иоанном и бывшим консулом Симмахом и погрузили в жерло вулкана, расположенное по соседству с тем местом; это жерло (olla) ¹⁰ зовётся так потому, что море кипит там от огня, словно медный сосуд* ¹¹. *Таким образом погиб Теодорих, человек, отличавшийся достойными нравами в первые свои годы. Ибо он поначалу ежегодно поставлял в помощь римлянам 120 000 модиев пшеницы. Подойдя к концу, он, как видно из вышесказанного, всё испортил. С ним была связана узами брака сестра Хлодвига, короля франков, по имени Аудефледа* ¹². Теодорих также выдал замуж своих сестёр и дочерей за правителей живших вокруг народов. Не было такого народа по соседству с Италией, чей король не имел с ним родственных связей. А теперь продолжим по порядку начатую нами историю.

Глава II.

О войне, возникшей между братьями из-за раздела королевства.

Когда королевство, как сказано выше, было разделено на четыре части, ужасные пожары войн ненадолго поутихли. Но даны, народ весьма беспокойный, сев на множество кораблей, вторглись в пределы королевства Теодориха и стали его опустошать ¹³. Вышеназванный король направил против них в те земли своего сына Теодеберта с войском. Тот, обратив врагов в бегство и освободив пленников, вернулся победителем ¹⁴.

Глава III.

О речи Клотильды к королям.

Итак, в то время как Теодорих отражал вражеский набег, королева Клотильда, призвав остальных сыновей – Хлодомира, Хильдеберта и Хлотаря, – обратилась к ним с такой речью: «Всемогущий Создатель всего сущего и правитель мира Бог пожелал, чтобы вы были наследниками отцовского королевства потому, что назначил вас мстителями за причинённую вашей матери обиду. Поэтому, о дорогие сыновья, счастливо рождённые и ещё более счастливо воспитанные, если я заслужила от вас чего-либо хорошего, то прошу вас: отомстите за противозаконное и нечестивейшее убийство моего отца и моей матери. Говорю, что была бы рада, что вырастила таких мстителей за материнское горе, гибель предков которых я оплакиваю, даже если бы родоначальники этой великой чести продолжали жить. Ибо вам, кому довелось лишиться покровительства таких близких, которых жестокая зависть врага отняла у вас ещё до того, как вы получили прелести этой жизни, не следует считать маловажной причину моих жалоб. Подумайте, на что вы можете надеяться впредь? Неужели вы думаете, что те, которые не пощадили братьев, дадут пощаду племянникам? Вы думаете, что те, которые сжили их со свету из-за малой доли королевства, будут более снисходительны к вам, по устранении кого у них появится надежда на огромные королевства? Ведь если вы не совершите законной мести, они сами предадут вас злой смерти. И если вас не особенно трогает жалость к мёртвым, то посмотрите, по крайней мере, на муки и терзания моей души, которые были, когда я видела, как отца казнят мечом, мать топят в реке, а сестру отправляют в ссылку». Тронутые этой материнской жалобой и её справедливыми переживаниями, сыновья, собрав сильное франкское войско, вторглись в Бургундию, чтобы сразиться против Сигизмунда и Годомара, сыновей короля Гундобада ¹⁵.

Глава IV.

О святой щедрости Сигизмунда в постройке храма святого Маврикия и его победе.

*В это время Сигизмунд с большими издержками выстроил базилику святого Маврикия и его товарищей в месте, что зовётся Агаун ¹⁶* ¹⁷. Будучи мужем превосходной души и обогатителем святых церквей, он показал величие своей набожности в отношении этого места. *Ведь он пожаловал этому месту множество имений и, учредив чин поющих псалмы клириков, снискал себе милость мучеников святого легиона. Ибо он помнил, как, будучи обманут увещеваниями жены, лишился единственного сына ¹⁸. Та, преследуя его с ненавистью мачехи, сделала его настолько ненавистным отцу, что он, движимый злобой, приказал казнить его мечом. Спустя малое время он, раскаиваясь в том, что сделал, и сознавая в душе, что за преступление совершил, часто прибегал к гробнице святых и, распростёршись ниц, умолял их быть милосердными к нему, и просил, чтобы в случае, если в его деяниях обнаружится что-то не слишком совершенное и противное божественному величию, справедливый судья благодаря их заступничеству наказал его за это скорее в этом мире, чем на грядущем суде* ¹⁹. *И эта просьба, как известно, была исполнена, согласно [его] желанию. Ибо, услышав, что прибыло войско франков, он снарядил многочисленный отряд своих людей и, собираясь сразиться, направил его против них. И вот, когда завязалась битва ²⁰, и франки стали ожесточённо сражаться, бургунды были разбиты и искали спасения в бегстве. Сигизмунд же, когда быстрым бегом устремился под защиту святых агаунских мучеников, был схвачен Хлодомиром, королём франков, который за ним погнался, после чего приведён в Орлеан и брошен в темницу. Тогда блаженный Авит, который исполнял обязанности аббата на территории этого города, стал просить Хлодомира не предавать смерти столь выдающегося благородства и замечательной доброты мужа. Но тот, отказавшись это слушать, приказал привести его в селение под названием Коломна (Calumpnia) ²¹ и, отрубив там голову ему и его сыновьям ²², бросить в колодец* ²³. *Впоследствии он был поднят оттуда, привезён в базилику святых агаунских мучеников и погребён там с достойными почестями. То, что Господь Христос причислил его к сонму святых, считается несомненным потому, что страдающие от лихорадки, если они искренне распорядятся принести во искупление его души спасительную жертву, тут же освобождаются от мучений своего недуга. Но виновник его смерти недолго радовался этому деянию. Ибо в следующем году ²⁴ этот Хлодомир, двинув войско, вторгся в пределы Бургундии, чтобы её опустошить. Навстречу ему вышел брат ²⁵ покойного короля и, как страстный мститель за убийство брата, не усомнился вступить с ним в битву. Но бургунды, не выдержав по присущему им обыкновению твёрдости франков, открыли спины врагам* ²⁶. *А король Хлодомир, весьма пылкий ввиду своих юных лет, защищённый доспехами и воодушевлённый успешным ходом текущего сражения, когда преследовал врагов более дерзко, чем следовало, был увлечён быстротой коня, на котором сидел, и, не думая о себе, опередил войско врагов. Те, видя, что он брошен своими и находится у них в окружении, стали издали забрасывать его дротиками. Ибо один лишь вид воина и слава о его хорошо известной и безудержной храбрости смущали врага, так что никто не смел подойти ближе, чтобы нанести удар. А тот, когда увидел, что окружён полчищами врагов и что рядом нет никого из своих, все надежды на спасение возложил на одну лишь доблесть и, повернув коня, прикрылся щитом. Тем не менее, храбрый юноша начал волноваться и, неуверенно перебирая в душе разные планы, какое-то время размышлял, то ли ему выйти навстречу, то ли отступить перед врагом. Наконец, в какой-то момент он разумом нашёл путь; чувство чести победило рассудок, и он, бросившись сквозь густые ряды вражеского войска, попытался мечом проложить себе путь и сбросил с коня того, кто первым попался ему навстречу. Но его окружили, проткнули бока, и ему пришлось принять конец жизни ²⁷. Неутомимый и храбрый юноша, хотя и не очень осмотрительный в решениях, он в успехах положил любовь к жизни, но был, тем не менее, по мере сил, мстителем за причинённую матери обиду. Затем франки, узнав о гибели короля, не стали, как другие народы, искать спасения в бегстве, но, воспылав гневом, погнали бургундов, разя их и жестоко громя. Опустошив всю провинцию, они вернулись в родную землю. Королевство убитого короля вместе с его женой Гундевкой получил его брат Хлотарь, а его сыновей – Теодоальда, Гунтария и Хлодоальда – с материнской любовью приняла на воспитание их бабка Клотильда* ²⁸.

Глава V.

О Юстиниане и Велизарии.

В те же дни в Константинополе, когда Юстин ушёл из этого мира, ему наследовал на престоле Юстиниан ²⁹. Этот Юстиниан, когда он во времена упомянутого Юстина был ещё препозитом священного скриния, и Велизарий, начальник конницы, протянули друг другу руки в знак дружбы и связали себя клятвой в том, что если кто-то из них займёт более высокую должность, то он и товарища уравняет с собой достоинством. И вот, однажды, войдя со сверстниками в публичный дом, они увидели, что там занимаются проституцией две девицы из рода амазонок, уведённых в качестве пленниц. Они взяли их и привели в свои дома. Имя одной из них было – Антония, а другую звали Антониной. Антонию взял Юстиниан, а Антонину – Велизарий; обе были сёстрами. Итак, в один из дней, когда Юстиниан отдыхал в полуденные часы под открытым небом и склонил голову на грудь своей возлюбленной, прилетел орёл и, расправив крылья, попытался защитить его от солнечного зноя. Женщина, поняв, что это знамение предвещает Юстиниану императорскую власть, обратилась к пробудившемуся мужчине с такими словами: «О возлюбленный юноша! Когда ты получишь царский скипетр, то я прошу тебя не считать меня недостойной объятий благодарнейшего супруга». Когда тот сказал, что ему, мол, невозможно подняться на вершину имперской власти, женщина просила его не быть к ней неумолимым в том, что она точно знает. Когда он дал своё согласие, они обменялись друг с другом кольцами и расстались. Велизарий и Антонина, с которой он сошёлся, заключили тот же брачный договор о том, что он призовёт её к себе на ложе, ибо Велизарий не сомневался, что получит более значимую должность, если Юстиниан овладеет императорским престолом. Прошло немного времени, и император Юстин стал готовить поход против царя Персии; однако, он был застигнут недугом во время приготовления к войне и умер на восьмой год после принятия власти ³⁰. С согласия сената и всего войска августом стал Юстиниан. Он, ничуть не медля, собрал войско и отправился против варваров; завязав битву и обратив врагов в бегство, он возрадовался тому, что взял в плен их царя. Он велел посадить его на царском троне рядом с собой и приказал вернуть те провинции, которые тот отнял у римлян. Тот ему сказал: «Не отдам». Но Юстиниан на это ответил: «Отдашь» (Daras). Из-за необычности этих слов в том месте был построен город, которому дали название Дар (Daras) ³¹. А царь Персии, хоть и не по своей воле, вернул ему всё, что по праву принадлежало римлянам, и ему таким образом было позволено вернуться в его царство. А август Юстиниан с великим триумфом вернулся в Константинополь. Тогда Антония, бывшая его возлюбленная, ни в коей мере о нём не забыв, вошла во дворец, взяв с собой пять золотых. Два из них она дала привратникам, чтобы её пропустили, а три – держателям занавеса, дабы ей позволили изложить своё дело. Встав перед императором, она держала перед ним такую речь: «Поскольку Писание говорит: «Могущество царя любит суд» ³², а также: «Царь, сидящий на престоле судьи, разгоняет очами своими всё злое» ³³, я, о милостивейший император, полагая, что это сказано о тебе, набралась уверенности прийти к тебе и изложить тебе причину моего стеснённого положения. Короче говоря, есть в этом городе юноша, который обменялся со мной кольцами и, дав слово, поклялся во взаимной любви, заявив, что возьмёт меня к себе под именем законной супруги. Потому я и обратилась к твоей светлости, испрашивая решения твоего суда по поводу этого дела». Император ей и говорит: «Если дано честное слово, то оно не должно быть нарушено». Услышав это, она, сняв со своего пальца кольцо, показала его августу и сказала: «Пусть мой господин посмотрит, чьё это было кольцо». Август узнал кольцо, которое [ей] дал, приказал ввести её в покои и, облачив в царские наряды, велел впредь именовать и считать её августой. Народ и весь сенат с сильнейшим негодованием отнеслись к этому деянию, так что открыто кричали, что август, мол, совершил нечестивое дело, взяв в жёны отвергнутую обществом развратницу. Возмущённый этим оскорблением, цезарь приказал присудить к смерти многих сенаторов. Это дело настолько устрашило народ, что в последующем каждый, боясь за себя, никогда более не осмеливался выступать против его действий ³⁴.

Глава VI.

Об успехе Велизария.

После этого он направил своего соратника Велизария в пределы Африки, назначив его патрицием, и тот взял в жёны вышеназванную Антонину, сестру августы. Окружив его величайшей любовью, Юстиниан постарался обогатить Велизария огромными богатствами. Он постоянно присутствовал в совете у императора, и его брали также в сотрапезники на пиру. Но, поскольку более удачливым всегда завидуют, а того, кто позавидовал бы бедности, не найти, так что те, кто изобилует богатствами, без меры страдают от нападок клеветников, многие были задеты счастливыми успехами Велизария. Они с бешеной злобой измыслили против него клевету и возвели её на него с ещё более злобной целью. Короче говоря, эти негоднейшие люди пришли к царю и возбудили в нём ненависть, уверяя, что Велизарий стремиться к убийству царя и захвату императорской власти. Не сложно было побудить императора счесть заслуживающим доверия то, что утверждалось вместо правды. Итак, прежде чем для него произвели какое-либо испытание злодейского деяния и проверка истины исключила лживое подозрение, он по внушению клеветников приказал ему ³⁵ покорить вандалов. Те очень часто губили огромнейшие силы римского войска и полководцев величайшей славы. Получив этот приказ императора, Велизарий вернулся домой в скорби и печали; его жена, видя, что он удручён тяжкой печалью, спросила его о причине уныния, омрачившего его лицо. Она просила его открыть ей тайну: возможно, ей удастся оказать помощь каким-либо советом. Тот сказал ей, что дело касается войны, а не прядения шерсти, и потому следует спрашивать совета скорее у мужчин, чем у женщин. На это она ответила: «Полагаюсь на Христа, что вынесу мужское суждение, если смогу узнать эту тайну. Ибо правдивы слова апостола, сказавшего, что неверующий муж освящается женою верующею ³⁶». Ибо сама она была католичкой, хотя Велизарий был вовлечён в нечестивую ересь. Тогда часто называемый патриций, понемногу обдумав это про себя и сообразив, что и в женщинах можно найти мудрость и что не лишён слабый пол понимания глубоких вещей, сообщил супруге, что ему приказано покорить вандалов. Та, отбросив женскую слабость, начала призывать мужа к вере такими побудительными словами: «Нет, по свидетельству святого писания, никого, кто положился бы на Господа и был оставлен Им ³⁷. Поэтому, о мой муж, я призываю тебя, отбросив злословия еретиков, признать триединого Бога, который царствует на небесах. Итак, принеси обет Богу небесному, и ты станешь победителем ещё большим, чем был». Ибо благодаря этому Велизарию император Юстиниан подчинил себе свирепость многих народов. Итак, когда он торжественно обещал верность Христу, женщина вновь стала говорить ему: «Пусть красота твоего лица никоим образом не портится от беспокойства по поводу трудности войны, и бледность, которая покрыла твоё лицо, пусть уйдёт от тебя. Разве нет у нас 12 000 отроков, которых мы содержим за свой счёт, и 18 000 солдат, которых ты приобрёл вместе с должностью патриция?». Когда тот ответил: «Конечно, есть», она продолжила: «Так вот, взяв часть солдат, а именно, до 12 000, и отроков, – до 4000, – отправляйся в пределы Африки сухопутным путём. А я вместе с остальным войском, то есть 6000 воинов и 8000 отроков, направлюсь в пределы Ливии морским путём. И знаком для нас с тобой будет то, что твои люди зажгут в лагере большой костер, а мы на кораблях покажем свет факелами». Что же далее? Компенсируя слова делами, они, разделив войско, отправились в Африку ³⁸. Вандалы, узнав о сухопутном походе и ничего не зная о морском войске, приготовились к битве, разместив в лагере для лицезрения битвы жён и детей. Когда завязалась битва и ни одно войско не уступало другому, к вандалам прибыл гонец, заявивший, что их жёны и дети перебиты мечом. Ибо Антонина со своими людьми, сойдя с кораблей на берег, захватила лагерь врагов и не оставила в живых никого, ни мальчиков, ни девочек. Тогда сражавшиеся вандалы, узнав об убийстве своих, нарушили боевые порядки и в страхе за своих, не думая о собственном благе, поспешили вернуться в лагерь. Те, которые захватили лагерь, вышли навстречу им, ринувшимся без всякого порядка, встретили их, разгромили и, когда те рассеялись, гнали их по всей равнине. Но король Хильдемер ³⁹ избежал опасности посредством бегства вместе с всего лишь двенадцатью вандалами и вступил в одну сильно укреплённую крепость; там он был осаждён Велизарием и, когда у него не осталось никакого выхода, просил упомянутого патриция привести его пред взоры императора свободным от пут. Когда Велизарий торжественно ему обещал, что его не свяжут ни верёвками, ни канатом, и не будут также заковывать в железные кандалы или вязать поясным ремнём, тот поверил обещанному, но, когда сдался, его сковали серебряной цепью и привели в Константинополь ради триумфа ⁴⁰. Оказавшись во дворце и подвергшись многим оскорблениям со стороны придворных, он просил государя, чтобы ему уступили коня, которым он прежде владел, и чтобы с ним вступили в поединок двенадцать мужей из числа тех, кто осыпал его ударами и плевками. «Тогда, – сказал он, – ты сможешь увидеть и позор моего малодушия, и силу их отваги». Император, не отказав в просьбе, приказал двенадцати юношам ради зрелища вступить с ним в бой. Тот изобразил притворное бегство и, бросая за спину дротики, всех их перебил. После этого Хильдемер, став по приказу императора евнухом, был назначен патрицием тех римских земель, которые прилегают к Персидской земле; он вёл с персами крупные и успешные войны, и окончил там жизнь ⁴¹. Но возвратимся к порядку [нашей] истории.

Глава VII.

О Хлотаре и Хильдеберте.

Когда Хлодомир, старший из сыновей Клотильды, был убит таким образом, каким мы указали выше, её оставшиеся два сына, то есть Хлотарь и Хильдеберт, вновь пошли с войском на Бургундию и, обратив в бегство её короля Годомара, подчинили королевство Бургундию власти франков ⁴². В этой войне Теодорих, которого Хлодвиг родил от наложницы, отказался оказать помощь братьям, потому что дочь короля Сигизмунда, то есть племянница короля Годомара, была выдана за него замуж ⁴³.

Глава VIII.

О готе Амаларихе.

*Амаларих ⁴⁴ же, сын Алариха, короля готов, когда получил в управление ту часть отцовского королевства, которая не была захвачена франками, направил послов к Хильдеберту и Хлотарю, прося о заключении союза и чтобы он заслужил взять в жёны их сестру ⁴⁵. Те, не отказав ему (как было достойно королям такого рода), отправили её к нему с величайшими почестями. А тот, будучи груб и по роду, и по натуре, стал своевольно с ней обращаться: не любил её, как королеву, но бесчестил оскорблениями, словно купленную за деньги рабыню. Будучи запятнан тем же неверием арианской ереси, что и его отец, он относился к ней с презрением из-за того, что она была католической веры, и всячески её позорил, когда она шла в церковь православных* ⁴⁶. *Ибо он бросал в неё или на пути у неё навоз, вызывая сильное зловоние, дабы отвлечь её набожную душу от усердия чистой молитвы. Задетая этими оскорблениями, дочь Хлодвига со слезами написала братьям, послав письмо через одного верного ей человека; изложив причину нанесённых ей оскорблений, она под конец добавила: «Сжальтесь надо мною, о горячо любимые братья, и проникнитесь негодованием из-за тяжкого положения моих дел». Хильдеберт находился в окрестностях города Арверна ⁴⁷, силой вырванного им из-под управления брата Теодориха* ⁴⁸, *когда к нему пришло упомянутое письмо сестры. И этот муж, опытный в военном деле, не дожидаясь помощи со стороны брата Хлотаря, выстроил боевые порядки, снялся оттуда с лагеря и внезапно обрушил вооружённые полки на Испанию ⁴⁹. Амаларих не преминул вступить в схватку, готовый вести битву на суше и на море, когда тем и другим войском было решено сразиться на поле боя. Но Хильдеберт, более сильный конницей, опрокинул врага. Готы не смогли сопротивляться дольше, когда были приведены в замешательство копьями воинов и храпом лошадей. Итак, они бросились в разные стороны, причём большинство побежало к кораблям. Но франки и с той стороны вышли им навстречу и, перекрыв дорогу, всех их отогнали от моря. Сам Амаларих, пытаясь бежать, бегом устремился в церковь католиков. Тогда один из турмы ⁵⁰ франков галопом погнался за ним и, в упор пронзив его копьём, бездыханным поверг на землю* ⁵¹. *Узнав о его гибели, Хильдеберт, направив путь в тыл готов, без промедления осадил и взял город Толедо (Toletum), поскольку его жители были повержены уже одним страхом перед войной; забрав много сокровищ и взяв сестру, [король] поспешил вернуться домой. Но, прежде чем они добрались до желанных мест обитания, сестра короля, подавленная неясно каким недомоганием, ушла из жизни. Её тело, помещённое в гроб, было доставлено в Париж и погребено в базилике святого Петра, рядом с отцом. Среди сокровищ, которые Хильдеберт увёз из Испании, оказались предметы церковной службы: из сосудов, которые, как говорят, принадлежали Соломону, девять ⁵² драгоценнейших чаш, 15 мисок и 20 футляров для Евангелий. Хотя всё это было изготовлено из массивного золота и с ювелирным искусством украшено драгоценными камнями, король тем не менее, не задетый алчностью к ним, всё раздал разным церквям, ибо был весьма щедр* ⁵³. Но, в то время как он попытался посягнуть на чужое, он потерял то, что считал своим. *Ибо его брат Теодорих, горюя о том, что город Арверн был отнят им у него, вновь сам его захватил, убив или обратив в бегство тех, кого Хильдеберт оставил для охраны города; а Мундериха, который похвалялся тем, что он – родственник короля и что ему должна принадлежать королевская власть, он приказал казнить и взял в казну то, что ему принадлежало* ⁵⁴. *Ибо этот Мундерих привлёк [к себе] жителей Арверна и, собрав также немалый отряд крестьян, вопреки Теодориху захватил замок Викториак (Victuriacum) ⁵⁵. Когда же король окружил его там осадой и никак не мог одолеть, он повелел одному из своих людей, по имени Арегизил, уговорить Мундериха выйти из замка, клятвенно уверив его в безопасности, дабы засевшие вокруг люди могли его убить. Тот подчинился указанию и, обманув этого человека, вывел его из замка, дав своим людям знак таким образом: он сказал: «Что, люди, вы глядите на этого человека так, словно никогда больше его не увидите?». Услышав это, они бросились к Мундериху. А тот, заметив это, обратился к Арегизилу с такими словами: «Поскольку ты, Арегизил, обманул меня своими лживыми клятвами, то с этого времени тебя никто не узрит плотскими очами живым». Сказав это, Мундерих, как стоял позади него, так и вонзил копьё между лопаток и поверг его на землю. Обнажив меч и ободрив товарищей, он бросился на врагов и, пока в нём было дыхание жизни, не переставал [их] рубить* ⁵⁶. Аркадий же, который сдал город Арверн Хильдеберту, бежал в Бурж (Bituricas); этот город тогда подчинялся Хильдеберту. Его мать и тётка были схвачены и сосланы в город Кагор (Cadurcum).

Глава IХ.

О походе Хлотаря на тюрингов.

*Затем, взяв в союзники брата Хлотаря, он ⁵⁷ вместе с сыном Теодебертом напал на Тюрингию. Во главе тюрингов встал король Герменефред, убив двух своих братьев. Из-за супруги им овладело тщеславное высокомерие, ибо с ним была соединена брачными узами дочь Теодориха, короля Италии, рождённая от сестры Хлодвига. Надувшись женской спесью из-за того, что происходила из королевского рода, она возненавидела лютой ненавистью мужнина брата, по имени Бертарий. Наконец, она уговорила мужа лишить соперничавшего с ним брата жизни и власти. Тот совершил это, ничуть не медля, и, послав ликторов, приказал его убить. Равным образом он обрёк на лютую смерть и второго брата, по имени Балдрик, который навлёк на себя подозрение в том, что хочет отомстить за брата. При помощи этой хитрости Амальберга (ибо так звали ту женщину) освободила для себя королевский дворец, делая вид, что хочет позаботиться о благе мужа* ⁵⁸. Жалок тот, кто посчитал, что она возненавидела братоубийственные замыслы в его братьях, и не заметил, что устранены соучастники его власти, делившие опасности вместе с ним! У порочных людей любовь к близким столь ничтожна, что она быстро изгоняется дурными внушениями! *Итак, когда Теодорих отправился в Тюрингию ⁵⁹, навстречу ему вышел Герменефред с несметным множеством врагов. Тюринги же вырыли ров, который прикрыли сверху настилом из дёрна, чтобы лошади прибывших франков там покалечились. Узнав об этом, франки страшно разгневались и разгромили врагов в страшной сече; обратив в бегство, они гнали их вплоть до реки Онеструды (Onestrudem) ⁶⁰. Там враги, также пытаясь оказать сопротивление, постарались помешать переправе франков в ещё более ожесточенной битве. Но, когда франки укрепили себя старой привычкой и присущим им обычаем побеждать, они, опираясь на свой боевой строй, стали рубить нападавших, отражать их щитами и изо всех сил, со всей отвагой гнать нестройную толпу в реку. Утопить в реке очень многих было нетрудно, так как дело происходило неподалёку от берега. Тюрингам тогда, как говорят, была устроена такая резня, что река заполнилась грудой изрубленных тел и франки перешли на противоположный берег по телам убитых. Сам Герменефред, ускользнув вместе с немногими, укрылся в городской цитадели. Позже Теодорих, дав честное слово, велел ему прийти к себе в Цюльпих (Tulbiaco). Когда они шли, гуляя по городской стене, и вели между собой разговоры, он внезапно сбросил его вниз. Тот упал и, размозжив череп, испустил дух* ⁶¹. *Не пощадил он ⁶² и рождённых от него, но велел их задушить и, подчинив франкам все города тюрингов ⁶³, приказал тем жить в прежних местах обитания* ⁶⁴.

Глава Х.

Свидетельство блаженного Иеронима о происхождении франков.

То, что ранее землями тюрингов владели франки, было показано в рассказе выше. Но и блаженный Иероним в том сочинении, которое он написал о житии святого Илариона, уверяет, что этот народ, не столько многочисленный, сколько крепкий, обитал некогда между землями саксов и аламаннов; упомянув, как знатный юноша из этого народа был исцелён этим мужем Божьим, изгнавшим [из него] демона. И нам вовсе не в тягость будет привести слова этого учёнейшего мужа, ибо они, во-первых, облагородят наше повествование, если их вставить, во-вторых, покажут силу и славу этого народа; и чтобы была также ясно видна сила Божья, действенная даже в человеке языческой веры. Итак, толкователь Божественного закона говорил: «Телохранитель императора Констанция, рыжеволосый и белизной тела указывавший [свою] землю (ибо его народ, не столько многочисленный, сколько крепкий, [живёт] между саксами и аламаннами, [а страна] зовётся у историков Германией, а ныне – Францией), был издавна, то есть с самого детства, одержим демоном, который по ночам заставлял его выть, стонать, скрежетать зубами. Он тайно испросил у императора подорожную грамоту, открыто рассказав ему о причине. Получив письмо к консуляру Палестины, он с большими почестями и свитой был доставлен в Газу. Когда он спросил у декурионов этого места, где живёт монах Иларион, перепуганные жители Газы, полагая, что он прислан императором, отправились в монастырь, чтобы выразить почтение рекомендованному лицу и, если осталось ещё какое-то оскорбление из прошлых, причинённых Илариону обид, искупить его новой услугой. Старец же тогда прогуливался по мягкому песку и бормотал про себя что-то из псалмов. Увидев приближение такой толпы, он остановился и, ответив всем на приветствия, а также благословив их рукой, через время велел прочим уйти, а тому остаться вместе с его слугами и ликторами, ибо по его глазам и по выражению лица он понял, зачем тот пришёл. Этот человек тут же был подвешен для допроса и, едва касаясь ногами земли и ужасно ревя, стал отвечать на сирийском языке, на котором его спрашивали. Можно было видеть, как из варварских уст [человека], который знал только франкский язык и латынь, звучали чисто сирийские слова, так что в них не было недостатка ни в придыхании, ни в иных особенностях палестинской речи. Итак, он признался, что ныне в него вошёл демон; а чтобы его переводчики, которые знали только греческий и латинский языки, тоже это поняли, Иларион спросил его также по-гречески. Все удивились, когда тот ответил и на этом языке. Хотя тот ссылался на многие случаи наговоров и нерушимость магических чар, [Иларион] сказал: «Меня не заботит, как ты вошёл, но во имя Господа нашего Иисуса Христа я повелеваю тебе выйти». Когда тот исцелился, он, по крестьянской простоте предложив ему десять ливров золота, получил от него ячменный хлеб, услышав, что те, кто питается такой пищей, считают золото грязью» ⁶⁵. Это сказал Иероним, муж достойный всяческой похвалы в святой церкви. Мы же вновь обратимся к начатому делу.

Глава ХI.

О прочих деяниях Хлотаря и Теодориха.

*Затем, во время пребывания в Тюрингии ⁶⁶, Теодорих устроил брату Хлотарю тайную засаду: протянув в части дома занавес, он велел встать за ним вооружённым людям, чтобы те неожиданно убили Хлотаря, когда тот придёт для беседы с ним. И вот, когда Хлотарь вошёл в дом, то увидел выглядывавшие [из-под занавеса] ноги вооружённых людей. Когда он это заметил, то приказал своим людям взять оружие и идти впереди него. Теодорих сразу понял, что брат раскусил хитрость и, чтобы это дело не стало ещё более очевидным, дал ему вместо подарка серебряное блюдо, поблагодарив за оказанную помощь. Итак, в то время как его люди так и не узнали, что произошло, Хлотарь вернулся к себе в лагерь. После этого Теодорих, сокрушаясь со своими людьми, что без причины лишился своего блюда, призвал сына Теодеберта и сказал: «Иди к своему дяде и попроси у него сосуд, который я дал ему в подарок». Тот ушёл и без промедления получил то, что просил. Уходя оттуда, Хлотарь увёл с собой Радегунду, дочь короля Бертария, которая впоследствии блистала в городе Пуатье многими добродетелями* ⁶⁷.

Итак, *хотя, как мы сказали выше, Теодориха и Хильдеберта, которых связывали узы родства, разъединила вражда, в конце концов, в результате заключения семейного договора битвы гражданских войн прекратились; но из-за происков неких нечестивых людей, которые радуются постоянным переворотам, условия заключённого мира вновь были нарушены. По этой причине многие сыновья знати, которые были даны в заложники с обеих сторон, оказались в рабстве. Среди прочих племянник ⁶⁸ блаженного Григория ⁶⁹, епископа города Лангра (Lingonicae), страдавший в рабстве у одного варвара, был уведён слугой упомянутого епископа, по имени Лев, который служил у него поваром, и возвращён к прежней свободе следующим образом* ⁷⁰. *Когда названный священник услышал, что его держат в Трире, он послал отроков, чтобы те, предложив его хозяину цену, увели его оттуда. Но варвар ответил им: «Этот отрок столь славного рода не будет отпущен, если мне не дадут десять ливров золота». Когда они сообщили об этом епископу, Лев предложил свои услуги, говоря: «Позволь мне, и я с Божьей помощью освобожу отрока». Когда ему разрешили то, чего он добивался, Лев попросил некоего человека продать его хозяину отрока, как собственного слугу, а плату использовать на свои нужды вместо благодарности. Тот послушался его слов и продал его упомянутому мужу за двенадцать золотых. После этого покупатель спросил у Льва, что он умеет делать. Лев отвечал ему: «В приготовлении блюд никто не превзошёл меня своим искусством». Тогда хозяин приказал ему, когда наступит день солнца (ибо так варвары называют воскресенье), устроить такой пир, какой удивил бы друзей, которые к нему придут. И тот, собрав множество кур и цыплят, так всё приготовил, что сотрапезники говорили, что ничего подобного не пробовали и за королевским столом. Обрадованный хозяин назначил Льва заведующим кладовой и оказывал ему величайшую милость. По прошествии года [Лев] вместе с Атталом (ибо таково было имя племянника епископа) спустился на луг, поскольку тот был сторожем лошадей. Повернувшись друг к другу спинами, дабы никто не видел, что они беседуют, Лев начал побуждать Аттала таким образом: «О мальчик! Настало время нам подумать о родине. Так что этой ночью, когда приведёшь лошадей с пастбища, остерегись поддаваться сну, но, когда я позову тебя, если благоразумен, собирайся в путь». Как раз этой ночью Лев, провожая зятя хозяина, возвращающегося домой, подал ему вина. И тот в шутку сказал ему: «Скажи, о раб, если можешь, в какую ночь ты решил вернуться на родину?». Лев, тоже шутя, но говоря, тем не менее, правду, сказал ему: «Этой ночью, если позволит Бог». И тот сказал: «О если бы меня сторожили мои слуги, чтобы ты ничего не унёс из моего дома». Итак, когда не прошёл ещё и первый час ночи, Лев, поспешив к Атталу, спросил, есть ли у него меч? Когда тот ответил, что нет, Лев забрал у изголовья своего хозяина щит вместе с мечом. Когда хозяин стал его расспрашивать, он ответил, что это он, Лев, и что он хочет разбудить Аттала, который спит, как пьяный, чтобы тот выводил лошадей на пастбище. Поскольку тот не стал возражать, он отправился к Атталу. Вскочив на коней и захватив кое-какие одежды и наряды, они проделали путь за три дня, ничего не евши. Придя к Маасу, они, будучи задержаны какими-то людьми, оставили лошадей и переправились через реку на щитах. Найдя сливовое дерево и нарвав с него плодов, они насыщались ими посреди пути. Выйдя затем на дорогу, ведущую в Шампань, они, однажды ночью, услышали за спиной топот скачущих лошадей. Тогда Лев сказал отроку: «Прижмёмся к земле, чтобы нас не видели». Затем они укрылись за кустом ежевики, обнажив, однако, мечи, чтобы защищаться ими, если будет нужно. Всадники же остановились в том месте, ожидая, пока кони не освободятся от мочи. И один сказал другому: «Горе мне, что сбежали эти негодяи! Однако, если они найдутся, то одного из них я повешу, а другого изрублю мечом». Тот, кто это говорил, был их хозяин. Пришпорив коней, он вместе с товарищем ускакал с того места. А те этой же ночью прибыли в Реймс и после двухдневного отдыха у пресвитера Паулелла вернулись к блаженному Григорию. Аттал был с радостью встречен, а Лев вместе с женой и детьми получил в награду свободу и [участок] земли* ⁷¹.

Глава ХII.

О хитрости в отношении сыновей Хлодомира.

*Между тем, королева Клотильда, находясь в Париже, с искусным старанием воспитывала сыновей Хлодомира, своих внуков. Хильдеберт же, движимый ревностью оттого, что видел, как королева склонилась над ними с материнской душой, решил, что всё, что перенесено на них из материнской любви, отнято у него, и побудил Хлотаря найти случай, как бы убрать юношей из мира живых. Приняв между собой коварное решение, они направили к матери людей, чтобы те взяли у неё упомянутых юношей и привели к ним, утверждая, что хотят отдать им положенную им часть королевства. Королева, не предвидя коварства, тем охотнее подчинилась распоряжению сыновей, что обрадовалась тому, что о молодых людях хорошо позаботятся. Посланец принял юношей, чтобы отвести их к королям. Когда он удалился, тут же прибыл другой, принеся ножницы и меч. Увидев их, королева спросила, что это значит? Гонец ей ответил: «Так велели передать твои сыновья: хочешь ли ты, чтобы твоих внуков постригли или поразили мечом? Решай. Ибо одно из двух должно произойти». Услышав это, она испустила из груди глубокий вздох и, застонав, сказала: «Мне теперь лучше умереть вместе с моими сыновьями. Умерла доброта. Ныне, наверное, то время, когда, если даже все дадут свои советы, не найти лекарства от этого зла. Это новый вид злодеяния – когда дяди посягают на жизнь невинных племянников. Признаюсь, что скорблю от того, что родила сыновей братоубийц, которые не умеют щадить родственников. Я, однако, молчу о тех, кого справедливое выражение материнского горя сделало ненавистными. Но в этих-то не найти никаких причин для негодования, кроме той зависти, которую к этим рождённым на престоле королевским сыновьям вызывает положенная им доля отцовского наследства. Итак, они погибнут на горе мне и к их выгоде. Но если кто спросит, за что их хотят убить, пусть знает, что их смерть на данное время выгодна им ⁷². Мне жаль, что я дожила до таких плодов моего чрева и давала злосчастные груди тем, кто отнимает у меня дорогих внуков! О малые дети! Это я – причина вашей гибели; я, которая безрассудными увещеваниями подвергла вашего отца смертельной опасности. Будучи весьма несчастной матерью, я хотела стать более заботливой бабушкой. Видя, что наступает преклонный возраст, я пыталась позаботиться о внуках после себя и – о если бы позаботилась! Но сейчас непреодолимое несчастье отнимает у от меня тех, кого всё больше и больше привязывала природа и милосердие. О Боже всевышний! Не помести души невинных среди толп виновных, дабы не терзали их ужасные адские муки! Но пусть они, отправившись в путь на небо с чистыми стопами, войдут в безмятежные чертоги вечной жизни». Когда она это сказала, голос её прервался от негодования и равным образом сострадания. Затем, однако, она собралась с духом и сказала: «И что остаётся иного? Мне предлагают условие: предпочту ли я, чтобы их постригли, или поразили мечом? Но, как бы ни обстояло дело, я никоим образом не потерплю, чтобы их сделали клириками»* ⁷³. Она это сказала, думая, что те, поддавшись естественному милосердию, отступятся от такого злодеяния. Ведь, хотя ей и была известна жестокость Хлотаря, она всё же никак не могла поверить, что он дойдёт до братоубийства. А тот, далеко отойдя от её представлений, схватил старшего по возрасту мальчика и, бросив его на землю, поразил ножом в бок и лишил жизни. *Младший, видя это, бросился к Хильдеберту и, обливаясь слезами, с жалобным видом прижался к стопам дяди, умоляя о милости и заклиная примирить с ним короля Хлотаря. Тот, поддавшись жалости, стал просить брата, чтобы тот из соображений родства укротил гнев и пощадил племянника, ставя выше гнева естественное право. Он обещал даже дать в обмен на это любой бенефиций, какой тот захочет. Но брат сказал ему: «Будучи пособником в этом деле, зачем ты притворяешься, что хочешь его пожалеть? Лучше оттолкни от себя мальчика, или умри вместо него». Хильдеберт, испугавшись слов брата и не имея ни возможности, ни желания противиться его воле, оттолкнул от себя мальчика, которого Хлотарь убил тем же способом, что и его брата. Последний из братьев, который остался в живых, думая скорее о жизни и спасении, нежели о власти, пользуясь решительной поддержкой слуг, весьма ему преданных, избежал опасности посредством бегства; звали его Хлодоальд. Став впоследствии клириком, он был рукоположен в пресвитеры и вёл достойный образ жизни. Приняв конец жизни, он был погребён в Новиенте (Noviento) ⁷⁴, селении в округе города Парижа, и многими чудесными знамениями показывает, что живёт на небе. Хлотарь же, равным образом предав смерти кормилиц мальчиков, вскочил на коня и вместе со своими людьми ускакал из этого места. Тогда королева Клотильда, забрав тельца внуков, умастила их благовониями и велела похоронить в базилике святого Петра* ⁷⁵.

Глава ХIII.

О происхождении и деяниях лангобардов.

*Теодорих же сосватал в жёны своему сыну Теодеберту Визигарду, дочь Вахо, короля лангобардов* ⁷⁶. Это место побуждает нас, прервав на время последовательность начатого изложения, раскрыть происхождение этого народа и, вернувшись назад, опять обратиться к прошлым временам, особенно, ввиду того, что в истории лангобардов содержатся и некоторые славные деяния франков. Итак, *винилы, они же лангобарды, выйдя во главе с герцогами Ибором и Айо из острова Германии, который называется Скандинавией, вступили в землю, что зовётся Скоринга, как бы с намерением там поселиться* ⁷⁷. *Вынужденные уйти оттуда из-за недостатка пищи, они переселились в Маурингу* ⁷⁸; *отправившись оттуда дальше, они поселились в Голланде. После смерти герцогов они поставили себе королём Агельмунда, сына герцога Айо, который правили ими на протяжении 33-х лет* ⁷⁹. *Ему наследовал Ламиссио; Ламиссио сменил Лет; после Лета правил Хильдеох; когда он умер, то пятым королевскую власть получил Гудеох* ⁸⁰. Затем, после битвы, которая была между Одоакром и Фелетеем, как мы упоминали в предыдущей книге, *лангобарды, выйдя из Голланды, прибыли в Ругиланд, который по-латыни зовётся Rugorum patria ⁸¹* ⁸². Ибо «land» на языке германцев соответствует латинскому слову «patria». *Когда Гудеох ушёл из жизни, ему наследовал сын – Клаффо; когда же и Клаффо скончался, королевскую власть получил Тато. В это время лангобарды, оставив страну ругов, пришли на широкие равнины, которые на варварском языке называются Felth ⁸³, и расположились там. Пока они там находились, Радульф, король герулов, нарушив договор, который он заключил с Тато, объявил им войну, поскольку узнал, что его родной брат был самым гнусным образом убит дочерью Тато* ⁸⁴. Однако, он вместе со своими людьми был побеждён лангобардами и лишился и жизни, и власти. А его войско поразил такой ужас и, правильнее сказать, помрачение ума, что зеленеющие посевы, поля льна, они принимали за реки; и, в то время как они простирали руки, как бы собираясь плыть, их без труда убивали наседавшие враги. *На Тато же напал Вахо, сын его брата, и, убив его, сам овладел королевской властью над лангобардами, уже восьмым по счёту* ⁸⁵. Его дочь, как было сказано выше, Теодорих сосватал за своего сына. А тот, бросив её после смерти отца, взял себе в жёны Девтерию, женщину римского рода, вот при каких обстоятельствах. *В то время как готы после смерти Хлодвига захватили многое из того, что он у них отнял, Теодорих направил своего сына Теодеберта на отвоевание всего этого. Тот, подойдя к городу Безье (Biterris), направил гонцов к замку Кабриер (Caprariam), чтобы жители открыли ему ворота* ⁸⁶. *Девтерия же, женщина благородная и мудрая, чей муж перешёл в названный город из-за вражеского вторжения, велела передать Теодеберту, что его примут, если он придёт с миром. Когда он пришёл, она вышла ему навстречу. И король, пленённый её красотой, взял её на своё ложе* ⁸⁷.

Глава ХIV.

О Теодорихе и Теодеберте.

*В те дни Теодорих, убив мечом своего родственника Сигивальда, тайно поручил Теодеберту убить его сына, который был в походе вместе с ним. Но тот из-за того, что восприял его от святой купели, показав ему письма отца, убедил его бежать, пока он сам не воцарится после смерти отца, и тогда он сможет к нему вернуться. Тот, бежав, укрылся в Лации. После этого Теодеберту сообщили, что отец тяжело болен. Отложив прочие дела, он направился туда, оставив Девтерию в Арверне* ⁸⁸. Теодорих же, уйдя из жизни после того, как уже 24 года держал бразды правления, оставил королевский престол сыну Теодеберту ⁸⁹. А тот, будучи кроток и умерен со всеми, был также выдающимся ревнителем справедливости. *Хильдеберт же и Хлотарь, поднявшись, пытались изгнать его из королевства ⁹⁰. Но он, польстив им, благоразумно удержал власть. Послав гонца, он вызвал из Арверна Девтерию и сочетался с ней браком. Хильдеберт, видя, что не может подчинить его силой, счёл более выгодным привязать его к себе дружбой и, пригласив, одарил тройным количеством украшений из всей своей утвари* ⁹¹. *Гивальд же, сын Сигивальда, услышав, что Теодеберт воцарился вместо отца, вернулся к нему. Расцеловав его, король вернул ему всё отцовское наследство, дав третью часть из всех подарков, которые получил от дяди. А Девтерия, видя, что её дочь, которую она родила от первого мужа, чересчур распутна, и опасаясь, как бы король не возжелал её, приказала посадить её на повозку, ведомую необъезженными быками, и возле Вердена сбросить с моста в Маас* ⁹². Король Теодеберт тогда был чересчур [ею] очарован; но, узнав, что Девтерия, как было сказано выше, убила свою дочь, отверг её и вновь привлёк к себе Визигарду.

Глава ХV.

О прочих успехах Велизария.

*Велизарий же, после того славного триумфа над вандалами, который, как мы сказали выше, он провёл в Константинополе, считался ближайшим из друзей императора Юстиниана. Получив привилегию первого общения [с императором], когда его первым приглашали среди первых лиц, посвящённых в секреты, он восстановил против себя сердца многих завистников. Скорбя, что он обладает ещё большим могуществом, и полагая, что всё, в чём преуспевает он, идёт во вред им, они, якобы заботясь о благе цезаря, часто давали ему знать, чтобы он остерегался козней Велизария; если бы они, мол, не отозвали его под видом необходимости участия в доверительном совещании, то Юстиниан уже давно был бы убит мечом Велизария, и престол освободился бы для незаконного преемника. Из-за этих и такого рода речей царских вассалов и даже первых лиц дворца в августе постепенно закипала ненависть; считая могущество Велизария подозрительным, он отнял у него обязанности патриция* ⁹³. Освобождённый от общественных дел, тот, рассчитывая в дальнейшем вести спокойную жизнь, поселился в частном доме. Но, поскольку в успехах трудно избежать зависти, вновь возникла ревность, вновь – обвинение; ибо он вёл себя более [пышно], чем то подобало частным лицам: куда бы ему ни нужно было пойти, он шёл в окружении 12 000 отроков. Были некоторые люди, которые хотели, чтобы у него отняли саму жизнь. Однако, когда они не смогли склонить к своему мнению ум императора, они замыслили лишить царского достоинства его самого. Улучив благоприятный момент, они, когда государь шёл на зрелище в Цирке, задержали его при помощи частной охраны и отобрали корону и пурпурные одежды. Выведя на середину театра некоего Флориана, они велели посадить его на царском престоле. Юстиниан же, подвергшись такому бесчестью, послал к Велизарию людей со словами: «Вот что велит передать Юстиниан, некогда цезарь и август: «О мой Велизарий! Забудь, пожалуйста, о нынешних обидах и вспомни о прошлых благодеяниях! И если ты что-то можешь, то помоги мне!». На это Велизарий ответил таким образом: «Если бы у меня было достаточно былого могущества, то я бы оказал помощь просящему. Ныне же, отняв у меня консульские фасции, он напрасно расточает просьбы. Тем не менее, повинуясь заповеди Христа, Господа моего, я не воздам злом за зло и готов, насколько смогу, оказать ему помощь». Сказав это, он поспешил к особе нового государя, велев всем своим отрокам следовать за собой. Встав перед входом в театр, он увидал издали окружившую престол императора Флориана толпу ненавидящих его. Тогда он, обратившись к тем, кто с ним был, сказал: «Вот, вернейшие воины, настал долгожданный день для того, чтобы учинить месть над врагами. Тиран окружён толпой злоумышленников, которые примкнули к нему, полагаясь на порочность нравов; не следует сомневаться, что равной с ним смертью должны погибнуть те, кого уравняла с ним злоба. Итак, возьмите оружие в карающие десницы, и то, что, как вы увидите, буду делать я, делайте также и вы». После этого он вошёл и, в то время как преклонял колено, якобы желая почтить лжеимператора, обнажил меч и отрубил ему голову. Те, кто с ним пришли, увидев это, стали грозно разить обнажёнными мечами стоявших вокруг. Те, кто ранее рукоплескали смене власти, пришли в замешательство и искали спасения скорее в бегстве, чем в обороне. Велизарий забрал голову Флориана вместе с царской короной и, придя к Юстиниану, обратился к нему с такой речью: «Завистники моего и твоего блага, как видно, для того усиленно сеяли семена раздора между нами, чтобы меня лишить власти, а тебя, лишённого моего присутствия, подвергнуть унижениям, как это прекрасно видно ныне. Однако я, пренебрегая тем, что, как тебе известно, ты совершил против меня по внушению врагов, воздаю [тебе] в знак прощения и власть, и жизнь, которую те хотели отнять. Вспоминая прежние твои благодеяния в отношении меня, я удостаиваю тебя ныне этого дара». Сказав это, он возложил ему на голову царскую корону. Юстиниан, восстановленный таким образом на престоле, вновь назначил названного Велизария патрицием и направил его против готов, которые, живя в Италии, жестоко теснили римлян войной.

Глава ХVI.

О святом Бенедикте.

В те дни блаженнейший отец Бенедикт ⁹⁴ блистал заслугами великой жизни и апостольскими добродетелями сперва в месте, что зовётся Субиако (Sublacus) ⁹⁵ (которое находится в сорока милях от города Рима), а затем – в замке Кассино ⁹⁶, что зовётся Харвином (Harvin). В это же время священнейший Агапит ⁹⁷, понтифик римского престола, отправившись в царственный град, вернул к истинной и католической вере императора Юстиниана, впавшего в учение Евтихия. Осудив Анфимия ⁹⁸, патриарха Константинопольского, папа спустя малое время окончил свои дни в этом же городе; ему в должности понтифика наследовал Сильверий ⁹⁹. Он был возведён тираном Теодатом ¹⁰⁰, который захватил власть у готов, без разрешения императорского указа. Подкупленный деньгами, он навёл такой страх на духовенство, что всякого, кто был не согласен, карали мечом. Спустя два месяца Теодат был убит по Божьей воле, и в короли возвели Витигиса ¹⁰¹. Патриций Велизарий, придя тогда в пределы Сицилии, узнал, что готы поставили себе короля, и через Кампанию поспешил оттуда к Неаполю, начав его осаду, так как горожане отказались открыть перед ним ворота. Он с боем вступил в город и всех готов, которые попались ему на пути, предал смерти. Начав ожесточённую войну против Витигиса, он вошёл в Рим и укрепил город. Тогда Витигис, собрав множество готов, в тот же год так осадил город Рим, что ни у кого не было возможности ни войти, ни выйти. Однако, в то время как в самом городе голод до такой степени теснил народ, что даже воду продавали за деньги, Велизарием, защищавшим римлян и город против готов, проводились ожесточённые битвы, и впоследствии он даже вынудил их бежать в Равенну.

Глава ХVII.

О попытках дьякона Вигилия.

В это время дьякон Вигилий, который был посланником в Константинополе, заметил, что осуждение Анфимия, патриарха Константинопольского, не по нраву августу и августе и, желая снискать себе милость власть имущих, уговорил августу послать понтифику Сильверию письмо, написанное таким образом: «Или не замедли прийти к нам, или, по крайней мере, своими письмами восстанови Анфимия на прежнее место». Прочитав его, блаженный Сильверий застонал и написал императрице ответ в таких словах: «Хоть это и станет причиной конца моей земной жизни, я всё же, госпожа августа, никогда не сделаю того, чтобы восстановить в должности человека, пребывающего в преступном нечестии». Возмущённая этим, августа послала Вигилия к Велизарию, поручив последнему, найдя повод, отправить Сильверия в ссылку, а понтификом поставить Вигилия, который за это пообещал восстановить Анфимия в должности. Поняв смысл этого указания, Велизарий сказал: «Не смею противиться воле государей, хотя и исполняю приказ неохотно; но виновнику этого преступления не избежать гнева Судьи, который всё знает». Итак, когда подговорили свидетелей, которые должны были заявить, что господин папа якобы хотел предать город и патриция готам, ему было приказано явиться для слушания дела во дворец императора; когда он вошёл вместе с одним Вигилием, патриция Антонина обратилась к нему с такими словами: «Скажи, господин Сильверий, что мы такое сделали, что ты решил предать нас в руки готов?». Пока она ещё говорила, вошёл иподьякон Иоанн, регионарий первого престола, снял паллий с его шеи и облачил его в монашескую рясу. Отправленный в ссылку на остров Понцию ¹⁰², Сильверий ушёл там из жизни исповедником. Вигилий же воссел на папском престоле ¹⁰³. Между тем, Велизарий, сразившись с Витигисом, королём готов, разгромил его войско в страшной резне, а самого его взял в плен и с триумфом привёл в Константинополь ¹⁰⁴.

Глава ХVIII.

О короле Хильдеберте.

*А Хильдеберт, король франков, призвав на помощь Теодеберта, сына Теодориха, своего племянника, решил идти воевать против своего брата Хлотаря* ¹⁰⁵. К Клотильде, матери вышеназванных королей, которая тогда находилась в Париже, спешно прибыл вестник, заявив, что оба родных брата собирают многочисленные войска на погибель друг другу ¹⁰⁶. *Узнав об этом, мать, по необходимости охваченная материнским чувством, сострадая беспутству сыновей, поспешила к гробнице святого Мартина и, проливая реки слёз, произнесла Господу молитву в таких словах: «О благой Иисусе! Ты, который соединяешь святым союзом несогласные движения стихий! Позволь братьям, попирающим естественное право злом раздора, вернуться к единству мира. Да не повредит мне то, что я родила и даже воспитала таких мужей, которые не признают братьев и не знают родственных чувств; которые убивают дядей, закалывают племянников. Я, однако, не думала, что они дойдут до того, что забудут о своём родстве. О всемогущий Отец, ты, который являешься создателем и повелителем природы, устрой ныне справедливое согласие между братьями и устраши могуществом твоей силы возмутителей мира»* ¹⁰⁷. Всемогущий услыхал её, когда она произносила эти мольбы ради блага сыновей, и с ясного неба прогремел гром. *И вот, Хлотарь, полагая опасным сразиться в битве против полчищ двух могущественных королей, укрылся в Орлеанском округе, в месте, что зовётся Комброс (Combros) ¹⁰⁸, пока или братья не будут настроены к нему более миролюбиво, или у него самого не окажется лучше подготовленной к сопротивлению силы благодаря более многочисленному отряду его людей, которые, как он полагал, вот-вот придут. Но ещё большая надежда у него была на силу Христа Господа. Как вдруг, внезапно, в месте, где противники разбили лагерь, в утренние часы послышались раскаты грома и разразился ливень. Молнии же [стали] рассекать сорванные бурей палатки и разогнали по разным местам их лошадей. Тогда войско, прикрывшись от неистовства ливня одними щитами, распростёрлось на земле с намерением молить Господа о милосердии и умолять подвергнуть их более мягкой каре, чем та, какую они заслужили. И ещё удивительнее то, что в лагере Хлотаря не было ни дуновения ветра, не упало ни капли дождя, не было вообще никаких признаков сверкания молний. Тогда, наконец, те, кто пришли уничтожить Хлотаря, отправили к нему послов, чтобы они просили о мире и заключили вечный союз; тот охотно с этим согласился, и обе стороны с согласия того и другого войска разошлись* ¹⁰⁹. Так, благодаря молитвам Богу набожнейшей женщины, то есть их матери, братья были спасены от угрожавшего им прегрешения и в то же время от гибели, и им не дано было исполнить страшное злодеяние, которое они задумали в душе. И очень многие, кому было угодно братское согласие, были рады.

[*В те дни блаженный Герман, лёжа во сне, увидел, что некий старец протягивает ему ключи от парижских ворот; спросив, что это значит, он получил ответ: «Чтобы берёг их». А впоследствии, когда епископ этого города, по имени Евсевий, скончался, Герман встретился с превосходнейшим королём Хильдебертом и тут же заслужил по его выбору исполнения этих слов, и ему досталось звание епископского достоинства* ¹¹⁰].

Глава ХIХ.

О прочих деяниях Хильдеберта.

*А король Хильдеберт, который в предыдущие годы, как было показано выше, вторгся в Испанию и взял город Толедо, призвал к себе на помощь своего брата Хлотаря, с которым заключил мир, чтобы, опираясь на союз с ним, напасть на эту провинцию и подчинить её себе. Когда тот прибыл с сильным воинским подкреплением, они, объединив силы, пришли к Сарагосе (Caesaraugustam) ¹¹¹. Поскольку им не позволили войти в город, они приступили к осаде* ¹¹² и, так как горожане оказывали сопротивление, борьба с обеих сторона велась с величайшим ожесточением; наконец, испанцы, устрашённые самой организацией осады и безрассудной отвагой франков, отвратили свои души от битвы и, *всем сердцем обратившись к мольбам о милосердии Христовом, взяли кресты и с литанией стали обходить вокруг стены. Увидев это, короли заподозрили, что те совершают какое-то чародейство. Поймав одного из крестьян, они с беспокойством спросили, какой веры обитатели города и что за заговор они совершают, обходя вокруг города. Тот им ответил: «Горожане – христиане. Ныне они молят Господа, чтобы Он их помиловал». Короли сказали ему: «Пойди и скажи епископу города, чтобы он без колебаний пришёл к нам». Когда тот прибыл, Хильдеберт обратился к нему с такими словами: «Узнав, что вы христианской веры и почитатели единого истинного Бога, мы решили вас пощадить, если ты, который исполняешь в этом месте обязанности епископа, согласишься с нашей просьбой и передашь нам реликвии святого Винцентия, ибо этот выдающийся левит блистал в этом городе, [как часто рассказывал нам блаженнейшие Герман, епископ нашего города Парижа, и] как свидетельствуют искренность многих и ясные слова истины». И епископ, ничуть не медля, предоставил королям столу этого славного левита и мученика. Приняв её с достойными почестями, они, согласно обещанию, сняли осаду. И, опустошив всю провинцию, с трофеями и с огромной добычей вернулись в родную землю* ¹¹³.

Глава ХХ.

Об убийстве своими людьми королей готов и о деяниях Хильдеберта, короля франков.

*После Амалариха Испанией правил Теудис ¹¹⁴; после того как он был убит, его сменил Теудигизел ¹¹⁵. Когда посреди пиршества он вёл себя более весело, чем обычно, свечи потушили, и он был убит своими людьми, а власть захватил Агила ¹¹⁶. Готы уже давно превратили этот порок в обычай, так что, когда им не нравился их собственный король, его убивали его же люди* ¹¹⁷. *А Хильдеберт, получив столу блаженного Винцентия, привёз её в Париж и, построив, [по распоряжению блаженнейшего Германа] базилику, велел освятить её во имя этого святого левита и мученика* ¹¹⁸. *Он набожно пожертвовал ей немалую часть тех сосудов, которые, как мы упоминали выше, он вывез из Толедо, вместе с футлярами от Евангелий, а также кресты удивительной работы и другие превосходные дары* ¹¹⁹. [О том, каким образом и по чьему внушению он начал строить эту церковь, его грамота даёт знать таким образом: «Хильдеберт, король франков, сиятельный муж, и пр.». Итак, когда церковь была построена и наделена многими имениями и убранством, он поставил там аббатом Аутария, мужа великого благородства, дабы он стоял там во главе служащих Богу]. А теперь вернёмся к порядку изложения истории.

Глава ХХI.

О походе Теодеберта в Италию.

Итак, когда Хильдеберт вместе с братом Хлотарем вторгся в пределы Испании, Теодеберт, сын короля Теодориха, племянник упомянутых королей, устремился в Италию с большим конным войском своих людей ¹²⁰ и, пройдя её от Альп до рубежей приморских земель, обложил её данью; спеша вернуться домой, он оставил полководца Буцеллина для завоевания Сицилии и прочих пограничных земель Италии. Тот, переправившись через Тирренское море, покорил большую часть Сицилии; захватывая крепости и города Италии, он посылал королю Теодеберту подарки из добычи, взятой у покорённых народов ¹²¹.

Глава ХХII.

О святом Бенедикте.

Во времена этого государя послы из города Ле-Мана, отправившись в замок Кассино, стали разного рода просьбами умолять блаженнейшего отца Бенедикта, который после отшельнической, как мы сказали выше, жизни обитал в этой святой обители, направить в западные земли братьев, испытанных в монашеском образе жизни, дабы они подчинили игу кроткого устава, переданного им самим Бенедиктом, галльское упрямство. Тот охотно отправил в эти наши земли своего любимого ученика Мавра и, предсказав ему близость святейшего дня своей кончины, дал самые ясные указания о том, что его святейшие мощи следует перенести туда, куда он послал связанного с ним узами любви воспитанника. Итак, когда славный левит Господень Мавр, совершая путь в Галлию, прибыл в Оксерский округ, он в тот день, когда во [всех] землях по обыкновению отмечают святой праздник Вечери Господней, свернул в монастырь святого Романа, бывшего воспитателя отца Бенедикта; облегчив задушевной беседой с ним тяготы длительного пути, он сообщил ему, что очень скоро наступит день, когда блаженный отец, радуясь, поднимется в небесное отечество. И вот, той ночью, что предшествует дню Великой субботы, когда чтят канун Воскресения Христова, то есть 21 марта, он был внезапно восхищен в духе и увидел путь, устланный покровами и сверкающий бесчисленными лампадами, что протянулся от его кельи до неба, и услышал, что ангел говорит ему, что этой тропой возлюбленный Господом Бенедикт взойдёт на небо. Придя в себя, он, проливая слёзы, как доказательство вожделенного видения, поведал святому Роману то, что ему было открыто, и, сделав его сопричастным небесной радости, ликуя, отпраздновал вместе с ним святую Пасху. Ибо славный во святых Бог, постоянно изумляя угодных Ему слуг, по праву предоставил этому выдающемуся Отцу более выдающийся, чем прочим, путь восхождения к себе; пребывая в долине слёз, он распределил в своём сердце порядок восхождения добродетелей, предложив своим приверженцам стремиться к лестнице Иакова, по которой, как показано, восходят ангелы. При кончине какого, не скажу мученика, но и апостола (не в обиду будь сказано всем святым) была явлена дорога, сверкающая столь неисчислимыми светильниками божественного сияния и украшенная свадебными покровами? Ибо надо полагать, что на этой тропе, по которой отходили в царство вечной непорочности, оказался отнюдь не тканый покров. Далее, нет ничего удивительного в том, что этот носитель божественного закона заслужил эту славу в вознесении духа, когда он, ещё будучи облачён в покров бренной плоти, блистал такими чудесными знамениями, что, если бы рассказчиком о его жизни и в то же время неоспоримым её свидетелем не был почитаемый во всём мире муж, а именно, папа Григорий, то его достойным удивления деяниям, наверное, было бы отказано в доверии некоторыми неверующими. Однако, если даже опустить то, что он ещё ребёнком бесстрашно отправился в пустыню, чего (как сказал по этому поводу один мудрец) не делал, как известно, даже знаменитый во всём мире Мартин, то, определённо, нельзя обойти молчанием то, что после многочисленных даров благодати, пожалованных ему Всемогущим, он воссиял тремя достойными восхищения и неизвестными ранее миру чудесами. Ибо ни том, что он одним взглядом разрешил узы связанного крестьянина, ни в том, что в один миг, словно под лучом солнца, весь мир собрался пред его взором, ни в том, что он был доставлен в небесную высь по дороге, устланной покровами и сияющим бесчисленными лампадами, с ним, как я полагаю, не может сравниться ни один святой. Далее, нам, кому дано иметь в настоящее время такого великого и столь славного покровителя, указана настоятельная необходимость быть праведными, если только мы не пожелаем оставлять это без внимания; чтобы мы, никогда не отступая по мере сил от его поучения, стремились к тому, что слышали от него и что видели в нём глазами души. Он, несомненно, поможет нам и, как некогда разрешил материальные оковы крестьянина, так разрешит и узы наших грехов и при ярком сиянии божественного света приведёт к вечной обители следующие по его стопам души тех, чьи жилища он, как надо полагать, избрал при созерцании всего мира, если они набожно к нему примкнут. Житие этого отца, как было сказано, написал блаженный папа Григорий, цветы красноречия которого сверкают, словно золото, в святой вселенской церкви. Но и Одо, достопочтенный аббат нашего Флёрийского монастыря, в котором достойный частого поминания отец Бенедикт покоится во плоти, в одной из речей превознёс удивительными похвалами его память. Мы же, коротко изложив это из любви к такому славному нашему покровителю, вернёмся к истории.

Глава ХХIII.

О прочих деяниях Велизария и его убийстве.

Итак, Велизарий, который уже во второй раз переправился в Африку, под предлогом мира убил Вультарита, короля вандалов, который навлёк на себя подозрение в мятеже, а на оставшихся вандалов наложил иго государства; услышав, что франки тревожат Италию, он вознамерился спешно вернуться в Рим. Приблизившись к городу, он был встречен при великой радости всех людей обоего пола и руками папы Вигилия пожертвовал блаженному Петру золотой крест в сто ливров, украшенный драгоценнейшими камнями, на котором описал свои победы ¹²². Затем, обратившись к войне с франками, он, презрев малочисленность этого народа и не зная о его доблести, также взял с собой немногих и не усомнился вступить в битву. Но у римлян сражение было за спасение и свободу, а у франков – ради стяжания славы; и, поскольку они надеялись добыть себе тем более славную победу, если победят римлян, победителей всего мира, то предпочли скорее умереть, чем отступить. Итак, когда началась схватка, и ни одно из войск не уступало другому, римляне, заметив, наконец, что самые храбрые из них пали в битве, поняли, что утратили то спасение, ради которого какое-то время держались, и начали потихоньку выходить из боя. Так, отважнейший воин Велизарий был покинут своими, окружён врагами и убит, тщетно проявляя храбрость ¹²³. Он, который провёл в триумфе пленных королей многих народов, был побеждён и лишён жизни и славы своего имени полководцем, не скажу императора или короля, но лишь тетрарха франков ¹²⁴.

Глава ХХIV.

О святом Григории Лангрском и Дижонском замке.

Первосвященником ¹²⁵ города Лангра в то время был блаженный Григорий. Но, поскольку мы упомянули об этом епископе, подобает рассказать и о расположении Дижонского (Divionensis) замка, где он преимущественно находился. Так вот, этот замок расположен на равнине, окружён прочнейшими стенами и украшен тридцатью тремя башнями; он обладает плодородными землями, по которым с юга, недалеко от стены, протекает река Оскар (Oscarus) ¹²⁶, богатая рыбой. С севера, через ворота, втекает другая река ¹²⁷ и, протекая под мостом, вытекает через другие ворота, вращая мельницы с немалой быстротой. Стена, до двадцати футов выстроенная из четырёхугольных камней, выше надстроена из меньших камней и простирается на тридцать футов в высоту и пятнадцать футов в ширину. Там – четверо ворот по четырём частям света. Поскольку [этот замок] обладает такой величиной, считается удивительным, почему он не носит название города. Старинное предание утверждает, что он был построен императором Аврелианом ¹²⁸.

Глава ХХV.

О смерти Клотильды и о потомстве Хлотаря.

*Между тем, доброй памяти королева Клотильда, жена прежнего короля, великого Хлодвига, пока была жива, предавалась благочестивым делам; находясь в городе Туре, она, исполненная дней, отошла к Господу ¹²⁹; её тело было взято оттуда сыновьями, королями Хильдебертом и Хлотарем, с большим хором псалмопевцев перенесено в Париж и погребено в ризнице базилики святого Петра, возле тела мужа. В этом же молитвенном доме погребена и покоится блаженная Женевьева* ¹³⁰. [В это время блаженнейший Герман встретился в Шалоне (Cabillone) с Теодебертом, королём Австразии, по поводу поместий Отёнской церкви (Augustidunensis Ecclesiae); помня святого Симфориана, он, когда в нём в избытке обнаружился дух Божий, заговорил при входе во дворец так благочестиво, что король дал согласие прежде, чем проситель произнёс речь. Говоря о переходе [к вечной жизни], он пророческими устами предрёк ему кончину. И вот, спустя несколько дней, когда король вернулся в Реймс, он, страдая от сильной лихорадки, скончался в 13-й год своего правления ¹³¹, словно речь святого мужа была произнесена ангелом]. По просьбе Дезидерата, епископа Вердена, он со щедрым радушием уступил гражданам этого города на его восстановление 8000 солидов, которые ежегодно вносились оттуда в его казну. Этот король отличался превосходными нравами и был приветлив в общении. Он удивительным образом почтил блаженнейшего Мавра, строившего в одной из частей его королевства, а именно, в Анжуйском (Andegavensi) округе, монастырь, который издавна зовётся Гланфёй (Glannafolium) ¹³²: лично придя в это место, он весьма любезно предоставил огромные поместья наряду с прочими дарами королевской щедрости. Ему наследовал его сын Теодебальд ¹³³, муж, преданный Богу и чрезвычайно любивший его рабов, но жестокий к своим людям. *В его времена звезда, придя с противоположной стороны, вошла в круг луны. Тогда же на дереве, которое называется бузиной, выросли виноградные гроздья, а цветы этих деревьев, которые обычно приносят чёрные ягоды, дали ягоды винограда* ¹³⁴. *Зима в это время случилась тяжёлая и более суровая, чем обычно, так что реки сковало льдом и людям можно было свободно по ним ходить. Также птиц, скованных холодом и голодом, ловили, когда они погружались в снег, без всякой хитрости со стороны людей* ¹³⁵. *[Теодебальд] взял себе в жёны Вальдераду, дочь Вахо, короля лангобардов, сестру своей мачехи* ¹³⁶. *Деятельно управляя принятым королевством на протяжении восьми лет, он ушёл из жизни ¹³⁷, оставив власть над народом, которым управлял, вместе с сокровищами Хлотарю* ¹³⁸. *У Хлотаря же было семеро детей мужского пола, рождённых от разных жён, и один – женского пола: от Ингунды – Хильдерик, Хариберт, Гунтрам, Сигиберт и дочь Хлодозинда; от Арегунды, сестры Ингунды, он имел Хильперика. Движимый любовью к Ингунде, он взял себе в жёны её родную сестру Арегунду. От Гунзинды же он родил Храмна* ¹³⁹.

Глава ХХVI.

О ненависти франков к Парфению.

В то время франки преследовали лютой ненавистью Парфения, некогда могущественного мужа при дворе короля Теодеберта, который сильно угнетал их налоговым бременем ¹⁴⁰. Когда тот понял, что не может спастись, то просил двух епископов провести его в Трир и своей проповедью успокоить волнение озлобленного народа. Когда они шли туда вместе с ним, то в одну из ночей названный муж начал издавать во сне крики, вопя: « Ах! Ах! Помогите, кто рядом!». Те, кто лежал рядом, проснувшись, спросили, в чём дело? И тот ответил, что увидел, как Авзаний, его бывший друг, и Папианилла, его собственная жена, которых он некогда убил, движимый ревностью, зовут его и принуждают силой, говоря: «Приди, чтобы перед Богом судиться с нами по поводу нашего беззаконного убийства». Наконец, прибыли в Трир, и епископы хотели успокоить возмущённый народ своим красноречием; поскольку им это не удалось, они отвели Парфения в церковь и спрятали в одном сундуке, покрыв сверху церковным покровом. Когда народ, обшарив базилику, уходил, сетуя, что они его не нашли, один из толпы воскликнул: «Вот сундук, где ещё не искали нашего недруга!». Тут же открыв сундук, его силой вытащили и, привязав к колонне, побили камнями. Он был жаден в принятии пищи; а то, что съел, выпив алоэ, тут же изрыгал, чтобы поскорее съесть ещё что-нибудь; он также прилюдно без всякого стеснения издавал неприличные звуки ¹⁴¹.

Глава ХХVII.

Об указе Хлотаря и походе против саксов.

*Хлотарь же объявил указ ¹⁴², по которому все церкви Галлии должны были платить в казну третью часть доходов; но, поскольку этому воспротивился епископ Инъюриоз, указ был отменён в самом начале попыток [его исполнения]* ¹⁴³. *После этого король предпринял праведный поход против саксов, которые постоянными набегами опустошали пределы франков. Разбив их в битве на реке Везер (Wiseram), он опустошил также земли тюрингов, так как те оказывали помощь саксам* ¹⁴⁴. *Когда саксы вновь готовились восстать, Хлотарь двинул против них войско. Однако, те, униженные разгромом в предыдущей битве, просили через послов прощения за то, что совершили, и впредь обещали исправиться, предложив вместо залога половину всего своего достояния, за исключением жён и детей. Франки отнеслись к этому с пренебрежением и предпочли начать битву. Саксы, вынужденные вступить в бой, в ярости учинили франкам такой разгром ¹⁴⁵, что у короля Хлотаря едва остались немногие скорее для компании в бегстве, чем для помощи в битве* ¹⁴⁶.

Глава ХХVIII.

О Храмне и его деяниях.

*Кроме того, у Хлотаря был сын, по имени Храмн, хотя и красивый телом, но ветреный духом и никому из хитрецов не уступавший в коварстве. Он, кому отец поручил свои обязанности в Аквитании ¹⁴⁷, обладал беспокойным духом и безрассудной отвагой. Но свирепая сущность его натуры не позволяла ему вести себя, как король. Одним словом, побуждаемый тиранической жестокостью, он грабежами расхищал чужое добро. Из-за этого отец, направив посольство, постарался вызвать его к себе, чтобы умеренным порицанием обуздать надменность, которой тот преисполнился. Но тот, презрев распоряжения отца, с величайшим рвением устремился в Париж к Хильдеберту, имея намерение никогда не возвращаться к родителю ¹⁴⁸. Он поспешил склонить к отпадению королевских друзей и родичей и, особенно, Хильдеберта, родного брата отца; и он настолько отвратил его от Хлотаря, что тот стал покушаться на жизнь брата, в то время как Храмн, прикоснувшись к мощам святых, добровольно пообещал, что будет вечным врагом отца* ¹⁴⁹. И свершилось бы ужасное и достопамятное злодеяние, когда брат сговорился убить брата, если бы этому не помешал Бог и Хильдеберт не был поражён своевременной смертью. Ибо Храмн, заключив союз с Хильдебертом, вновь устремился в Аквитанию, чтобы покорить всё, через что он ранее проходил. *После этого отец, занятый походом в Саксонию и не имея возможности пойти сам, направил туда с войском сыновей Хариберта и Гунтрама. Те, следуя за ним по Овернской области, настигли его уже в Лиможе и разбили лагерь на Чёрной Горе ¹⁵⁰; они отправили к нему послов, чтобы он вернул то, что захватил. В то время как он обещал это сделать, но так и не сделал, они выстроили войско в боевом порядке, собираясь сразиться с ним. Когда тот решительно вышел против них, разыгралась буря, и они были удержаны от этого преступления. После этого Храмн через подосланных особ велел внушить братьям, что отец якобы погиб в битве с саксами. Те, посчитав сказанное правдой, быстрым маршем устремились в Бургундию. Когда они ушли, Храмн, отправившись вслед за ними, захватил город Шалон и поспешил к Дижонскому замку; там некоторые из клириков, любопытствуя, что случится с Храмном, положили на алтарь три книги, а именно, Пророков, Посланий апостолов и Евангелий, и, совершив молитву Господу, открыли Книгу Пророков; первый стих, который они обнаружили, был следующим: «Отниму у него ограду, и будет он опустошаем за то, что он должен был принести добрые гроздья, а принёс дикие ягоды» ¹⁵¹. Открыв также книгу апостола, они нашли: «Когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба» ¹⁵². В Евангелии же Господь сказал: «Кто не слушает слова мои, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке» ¹⁵³ и прочее. Вот что было показано по поводу Храмна* ¹⁵⁴.

Глава ХХIХ.

О смерти Хильдеберта после посягательств на королевство брата.

*Хильдеберт же, думая, что брат убит саксами, подойдя к Реймсу, опустошил всё грабежами и пожарами ¹⁵⁵* ¹⁵⁶. *Тогда два полчища саранчи прошли через Арверн и Лимож на Романиакское поле; там, вступив между собой в битву, они оставили огромные груды убитой саранчи* ¹⁵⁷. Планы Храмна рухнули из-за преждевременной смерти Хильдеберта. *Ибо этот король после долгого управления королевством умер ¹⁵⁸, терзаемый лихорадкой, и был [почтительно] погребён в Париже [блаженнейшим Германом] в церкви святого Винцентия, которую он сам построил. Его королевство и сокровища перешли к Хлотарю* ¹⁵⁹.

[*Итак, когда славнейший король Хильдеберт скончался на 49-й году после того, как начал править, а церковь святого Винцентия, которую он построил, ещё не была освящена и открыта, славный король Хлотарь, считая недостойным это откладывать, переговорил с блаженнейшим Германом и королевой Вультроготой, женой названного славного Хильдеберта, а также с Хротбергой и Хродезиндой, его родственницами, о том, чтобы блаженнейший Герман освятил её с подобающими почестями и чтобы в день освящения они из собственных средств почтительно преподнесли дар этой церкви. Что те и сделали, утвердив это своей грамотой. А теперь вернёмся к порядку изложения истории* ¹⁶⁰].

Глава ХХХ.

О попытках Храмна и о милосердии и доброте Хлотаря.

*Храмн, видя, что лишился соучастника в таком нечестивом преступлении, бежал к Хонооберу (Conabrum), правителю бретонцев, и пытался вновь возобновить войну. Повод к ненависти ему в избытке давало благородство супруги, ибо она отличалась знатностью рода: её имя было Хальда (Calte), и она была дочерью Виллехария, герцога Аквитании. Этот Виллехарий, устрашённый угрозами Хлотаря, которыми тот разил его за поддержку Храмна, искал защиты в базилике святого Мартина, где прежде искал защиты и другой герцог – Австрапий. Когда преследователи старались выгнать его оттуда и не могли, они подвели огонь, и тот сгорел в пламени вместе с молитвенным домом. Хлотарь с ловким усердием одарил эту [базилику] ещё большей милостью и покрыл оловом её кровлю. Полагая, что нельзя оставлять без внимания нанесённые сыном оскорбления, он вторгся оттуда в Бретань с каким только мог отрядом своих людей. Храмн вместе с Хонообером, королём бретонцев, ведущим войско варваров, вышел ему навстречу. Когда дело дошло до битвы, войска были испытаны с обеих сторон; когда же Храмн увидел, что нанятые за деньги бретонцы не отступают от верности ему, а Хлотарь – что сын не отказался от ненависти, которую к нему питал, и что его люди готовы к воинской схватке, оба решили сразиться в битве. Тогда Хлотарь, будучи не уверен в исходе битвы, оросил лицо слезами и стал молиться Христу в таких словах: «О Христе Боже! Ты, который один знаешь тайны людей, помоги ныне моим мольбам, совершив суд справедливого судьи. Ибо я вполне точно знаю, что ни одному праведному мужу и, в особенности, Тебе, знающему всё, не может показаться простительным нечестие Храмна, так как он, забыв о милости природной любви, с вражескими помыслами восстал против жизни отца; и то, что он, коварно замыслив, не смог совершить тайно, ныне стремится осуществить явно, начав битву. И, стараясь ускорить кончину одного дряхлого старца, он не усомнился подвергнуть смерти несметное количество стольких людей. Я бы, конечно, дал ему надежду на царствование, ибо ещё при жизни поручил ему заботу о защите Аквитании. Но он не потерпел промедления и не стал ждать престола, решив добыть его путём отцеубийства. Так что воззри, Господи, с неба, суди справедливо и вынеси тот приговор, который Ты вынес некогда против Авессалома, ставшего злейшим врагом отца Давида. Я, хоть и не Давид, но не слабее его верой. Тот верил, что придёт Спаситель мира; а я верю, что Он пришёл, и что Он – повелитель справедливости и будущий судья мира». Всемогущий Бог услышал его, отдававшегося этим молитвам. Ибо [Хлотарь], одержав верх в битве, преследовал бретонцев вплоть до [их] убежища на кораблях, которые они приготовили для этих надобностей, чтобы укрыться там в случае военного поражения, и учинил им сильнейший разгром. Также и сам Храмн, в то время как он стремился спасти от плена дочерей и равным образом жену, был схвачен войском и представлен отцу; по его приказу он был брошен на скамью в хижине какой-то нищенки, задушен платком и сожжён там в огне вместе с женой и дочерями ¹⁶¹* ¹⁶². Таким образом он, покусившийся на отца, понёс кару справедливой мести, которую нельзя было отложить; он был осуждён по приговору отца без всякого милосердия, ибо сам лишил себя всякого милосердия. Он погиб из-за присущего отцам долга, который им, хоть и не следует желать, но не следует и игнорировать. Ибо кого пощадил бы тот, кто, насколько это от него зависело, не щадил отцовского блага? Вот такой конец своей порочности нашёл Храмн.

Глава ХХХI.

О королях лангобардов и Тотиле Готе.

В то время как властью над франками обладал Хлотарь, во главе лангобардского народа стоял Альбоин ¹⁶³, который спустя малое время привёл лангобардов в Паннонию. А во главе готов, которые населяли Италию, после Витигиса стал Батула, которого звали также Тотилой ¹⁶⁴. Когда он пришёл к блаженнейшему отцу Бенедикту, о котором мы упоминали выше, тот, порицая, увещевал его и этим увещеванием отвлёк его от непомерной жестокости. Этот муж Господень предсказал ему, что он отправится за море, вступит в Рим, будет царствовать девять лет, а на десятый год умрёт.

Глава ХХХII.

О ссоре между папой Вигилием и августой Феодорой.

Вигилий же, епископ святой римской церкви, который был поставлен вместо святейшего Сильверия тем способом, о котором мы упоминали, получил послание августы Феодоры, выглядевшее таким образом: «Приди и исполни то, что ты охотно обещал нам по поводу нашего отца Анфимия, и восстанови его в достоинстве прежнего звания». На это Вигилий написал в ответ: «Не дай Бог мне это сделать, о госпожа августа. Прежде я говорил дурно и неразумно. Теперь же я никоим образом не согласен с тобой в том, чтобы вернуть еретика, преданного анафеме». Услышав это, августа послала в Рим скрибона Анфимия с сильным отрядом воинов, предписав ему и сказав: «Мы постановили, чтобы ты посадил на корабль и распорядился доставить к нашей особе римского понтифика Вигилия, восставшего против наших повелений. Да не окажет ему поддержки в защите базилика кого-либо из святых, за исключением церкви князя апостолов». Анфимий, отправившись в Рим, задержал упомянутого папу, когда тот отслужил торжественную мессу в часовне святой Цецилии 22 ноября (ибо тогда был праздник этой святой девы) и предлагал народу дары, и посадил на корабль, чтобы везти его в Константинополь. Римский народ провожал его, когда тот отправлялся, до самого корабля и просил, чтобы он дал им благословение. Когда оно было дано, корабль отбыл. Не было, однако, недостатка и в тех, в ком незаконное изгнание Сильверия пробудило к нему ненависть. Бросая вслед ему камни и всё, что попадалось им под руку, они ругали его таким образом: «Жадность твоя – с тобой, смертность твоя – с тобой; ты причинил зло римлянам и зло найдёшь там, куда направляешься». Но некоторые из его сторонников примкнули к его свите. Когда он держал путь через Сицилию, то в городе Катании возвёл некоторых мужей в священный сан и поручил им заботу о защите римской церкви. Доставленный на корабле в Константинополь, он был почтительно принят ¹⁶⁵ императором и духовенством города, и его продержали там два года. Когда император потребовал от него причастия для Анфимия и показал его собственноручное обязательство, в котором он торжественно обещал это сделать, спор дошёл до того, что папа Вигилий сказал: «Я думал, что пришёл к милостивейшим правителям государства Юстиниану и его супруге Феодоре, но обнаружил, что они по характеру более жестоки, чем Диоклетиан и Елевферия. Однако, поскольку Христос из-за совершённых грехов приговорил меня быть у вас, я претерплю всё, что ни есть несчастнейшего, в то время как вы прикажете всё, что ни есть ужаснейшего. Ведь не отмерить наказания, соответствующего моим заслугам, ибо мои злодеяния заслуживают куда большего. Настала скорая кара за гнусное деяние, и мне подобает уплатить достойную цену за изгнание Сильверия. Ведь я, виновник столь нечестивого преступления, всё равно не смог бы избежать Ока Божьего». Один из приближённых императора, стоявший рядом, нанёс понтифику пощёчину, сказав: «Убийца! Ты не знаешь, с кем говорить. Не думаешь ли ты, будто нам неизвестно, что ты дал пощёчину своему нотарию, который тут же упал бездыханным? Что сын вдовы Гастерий, за которого ты выдал свою племянницу Вигилию, был по твоему приказу забит палками до смерти? Что папа Сильверий был изгнан в результате твоих интриг?». Услышав это, папа устрашился и, вверив свои надежды одному Богу, бежал в базилику святой Евфимии, держась за колонну алтаря; его от неё оторвали, и было приказано привязать ему верёвку к шее и водить по всему городу, а под вечер запирать в тюрьме; там ему каждый день выдавали немного хлеба и воды. Впоследствии по внушению Нарзеса ¹⁶⁶, военачальника римских частей, он был освобождён императором от оков и получил разрешение вернуться в Рим вместе со своим духовенством. Когда он достиг Сиракуз, то скончался ¹⁶⁷, страдая от каменной болезни. Его тело было доставлено в Рим и погребено в [церкви] святого Марцелла на Соляной дороге (via Salaria). Ему в должности понтифика наследовал Пелагий ¹⁶⁸.

Глава ХХХIII.

Об осаде Рима Тотилой и бегстве римлян к Юстиниану.

Тотила же, король готов, вернувшись после разграбления Сицилии, взял Рим в осаду ¹⁶⁹. Его жители терпели тогда такие муки голода, что, вынужденные нехваткой пищи, собирались есть мясо своих детей. Когда римляне были измучены длительной борьбой и голодом и не могли защищать городские стены, Тотила ворвался в город со стороны Остии. Предпочитая скорее щадить римлян, чем губить их, он приказал некоторым из своих людей трубили в трубы в течение всей той ночи, когда он победителем вошёл в город, чтобы горожане защитились от мечей готов, укрывшись либо в церквях, либо какими-то иными способами. Некоторое время он жил вместе с римлянами, относясь к ним скорее с отеческой добротой, чем с тиранической жестокостью. Эту душевную доброту, как признают, придало ему, который ранее отличался чрезмерной жестокостью, увещевание блаженного отца Бенедикта, которого он, как было сказано, некогда слушал. Некоторые же из сенаторов, некогда – слава римского имени, а тогда – жалкие остатки покинутого города, смиренно пришли в Константинополь к императору Юстиниану, прося о помощи против готов. Взволнованный дурной вестью о том, что дела в Гесперии ¹⁷⁰ идут не слишком успешно, цезарь поставил во главе всех войск, которые были в Италии, евнуха Нарзеса, своего кубикулярия, опытного в военном деле мужа ¹⁷¹. Тот поспешно (ибо не было времени откладывать) переправился через Средиземное море и с отборным войском устремился в Лаций; присоединив к себе вспомогательные силы лангобардов, он сразился с готами в битве. Убив короля Тотилу ¹⁷², он освободил Италию из-под их власти.

Глава ХХХIV.

О войне, объявленной Нарзесом герцогу Буцеллину.

Нарзес также объявил войну герцогу Буцеллину, которого Теодеберт, король франков, вернувшийся, как мы упоминали выше, в Галлию после того, как вторгся в Италию, оставил для её покорения вместе с другим герцогом – Амингом. Этот Буцеллин, убив Велизария, опустошил грабежами почти всю Италию и отправлял королям франков богатые подарки из взятой у подчинённых врагов добычи; страдая от дизентерии, он решил зимовать в Кампании, в месте под названием Таннет (Tannetum) ¹⁷³, но был побеждён и убит Нарзесом в жестокой битве. Аминг же не усомнился прийти на помощь Видину, готскому графу, собиравшемуся восстать против Нарзеса, но оба они были побеждены доблестью Нарзеса. Видин был схвачен и отослан в Константинополь, а Аминг, который хотел прийти ему на помощь, погиб от меча Нарзеса ¹⁷⁴. Также и третий герцог франков, по имени Леутарий, родной брат Буцеллина, когда торопился вернуться домой, нагруженный огромной добычей, умер своей смертью возле озера Бенак (Benacum) ¹⁷⁵, между Вероной и Тридентом ¹⁷⁶. Нарзес, тем не менее, провёл битву и против Сисвальда, короля брентов, который ещё оставался из племени герулов, коих Одоакр, придя в Италию, привёл вместе с собой; ведь один только Сисвальд и остался из племени герулов. Сперва Нарзес пожаловал ему множество бенефициев, когда тот честно к нему примкнул; но, в конце концов, когда Сисвальд нагло восстал и хотел расширить своё королевство по Италии, он победил его в битве, взял в плен и повесил на высоком дереве. Этот Нарзес был сперва картулярием, а затем за заслуги своей доблести заслужил звание патриция. Он был очень благочестивым мужем, католиком по вере, щедрым к бедным и весьма усердным в восстановлении базилик святых; он так предавался молитвам и бдениям, что оказывался победителем благодаря скорее вознесённым к Богу молитвами, чем боевому оружию.

Глава ХХV.

Об Альбоине, короле лангобардов.

В те дни во главе лангобардов стоял Альбоин, сын Аудоина. Ещё при жизни отца он сразился в битве с Турисмодом, сыном Туризинда, короля гепидов. Когда обе стороны сражались с величайшим напряжением сил, Альбоин поверг наземь мёртвого Турисмода, поражённого мечом в шею. Гепиды, придя в замешательство от того, что видели, как был убит сын короля, из-за которого по большей части и велась битва, обратились в бегство. Альбоин же, одержав победу, радостным вернулся к отцу. Малое время спустя, когда тот ушёл из жизни, он был поставлен на престол вместо него ¹⁷⁷.

Глава ХХХVI.

О злодеянии Каутина, а также и кончине и погребении святого Медарда.

Рассказывают, что в те дни Каутин, епископ города Арверна, совершил неслыханное дело. В том городе жил некто по имени Анастасий, пресвитер по должности, благородный по происхождению; епископ то просьбами, то угрозами часто понуждал его передать ему в дар его собственность, которой тот владел по грамотам славной памяти королевы Клотильды, вместе с самими грамотами. Так как тот всячески отказывался, епископ, приведя его из деревни в город, поручил охранникам морить его голодом, если тот не исполнит требуемого. Но тот смело сопротивлялся, говоря, что ему лучше на время потерпеть голод, чем отдать имущество и оставить сыновей без наследства. В базилике мученика Кассия была крипта, а в ней – саркофаг некоего влиятельного человека, сделанный из паросского мрамора. И вот, по приказу епископа пресвитер был живым погребён в этой гробнице вместе с мёртвым и прикрыт камнем, в то время как были поставлены стражники, чтобы его охранять. Однако, когда пресвитер, словно второй Иона, помолился Господу, сторожа, опьянев от вина, погрузились в сон. Заметив это, он руками, которые только и имел свободными из-за размеров гробницы, сдвинул крышку гроба в одну сторону; когда гроб немного приоткрылся, он высунул голову и таким образом всей грудью приготовил себе выход. Он, как сам впоследствии рассказывал, был отягощён страшным смрадом, который исходил от разлагавшегося тела. Итак, освободившись из могилы, он поспешил к воротам крипты (ибо всё это происходило в начале ночи); обнаружив их запертыми, он, поглядев сквозь щели, увидел человека, проходившего мимо с топором. Позвав его тихим голосом, он просил открыть топором вход. Добившись этого, пресвитер вышел на свободу, попросив человека никому о нём не рассказывать, после чего поспешил к своему дому, а оттуда – к королю Хлотарю. Когда он рассказал ему о своём деле, король и вельможи сказали, что подобного не происходило даже во времена Ирода или Нерона, и было велено привести епископа. Когда тот стал отрицать, что приказывал такое, он был уличён пресвитером и ушёл посрамлённым. А пресвитер сохранил за собой своё имущество ¹⁷⁸.

В это время святой Медард, епископ Вермандуа, исполненный добродетелей, отошёл к Господу ¹⁷⁹. Его тело король Хлотарь поместил в весьма почтенной гробнице ¹⁸⁰.

[В те же дни, когда умер Аутарий, первый аббат монастыря святого Германа, достопочтенный муж Дроктовей, а именно, из учеников блаженнейшего Германа, был поставлен на его место этим святым епископом при согласии славнейшего Хлотаря].

Глава ХХХVII.

О дарениях короля Хлотаря, его благочестивых деяниях, кончине и наследниках.

*Славный Хлотарь, король франков, отбыл в Тур, чтобы просить себе помощи у выдающегося исповедника Мартина* ¹⁸¹. *Там он долго молился Господу и Его святым за своё здравие и о прощении своих грехов и, с королевской щедростью уделив этому святому месту славнейшие дары, проявил себя весьма щедрым в обогащении также других монастырей святых. Придя оттуда ради занятия охотой, к которой, как мы упоминали выше, франки весьма расположены, в Компьенский лес (Cociam silvam), он предался этому занятию сверх всякой меры, не рассчитав телесных сил, которые ослабила старость; более сильный духом, чем телом, он растратил все силы своего здоровья и впал в тяжкий недуг. Была сильная лихорадка, постоянные и без какого-либо перерыва боли во внутренностях. В то время как он мучился, и его члены попеременно терзали то жар, то холод, он посреди тяжких стонов, которые вырывались из души, сознающей за собой грех, повторял такие слова: «Ах! Ах! Как велик тот Царь небесный, Который так смиряет гордых земных царей! Будучи бессмертен, Он лучше любого смертного государя круга земного; а если лучше, то и могущественнее, а если могущественнее, то и щедрый податель милосердия, который не наслаждается, как многие из людей, казнями виновных, но, будучи сострадателен и милосерден, ценит покаяние грешников. Поэтому следует всем сердцем добиваться дара Его милости и никогда не отчаиваться в Его милосердии»* ¹⁸². Среди этих и подобных им речей он встретил конец правления ¹⁸³, оставив тело земле, а королевство сыновьям, после того как пользовался непрерывной властью в течение 51 года, постоянно её увеличивая. Сыновья, наследники королевства, носили такого рода имена: первого звали Харибертом, второго – Гунтрамом, третьего – Хильпериком, четвёртого – Сигибертом. Он был погребён в базилике святого Медарда, как сам приказал; она находится в более чем 300 милях от того места, где он принял конец жизни. И он был перенесён через такое большое пространство при большом почтении сыновей, а также поющих псалмы клириков.

Завершается книга вторая.

Комментарии

1. Теодорих I (ум. 533 г.) – старший сын Хлодвига I, король франков (ст. Реймс) в 511 – 533 гг.

2. Хлодомир (р. 495 г. ум. 524 г. 21 июня) – король франков (ст. Орлеан) в 511 – 524 гг.

3. Хильдеберт I (р. ок. 497 г. ум. 558 г. 23 дек.) – король франков (ст. Париж) в 511 – 558 гг.

4. Хлотарь I – король франков (ст. Суассон) в 511 – 561 гг.

5. Фредегар, Хроника, III, 29.

6. Иоанн I – римский папа с 13 авг. 523 г. по 18 мая 526 г.

7. В 524 г.

8. Книга понтификов, LV; Деяния короля Теодориха, 18.

9. Теодорих умер 30 августа 526 г.

10. Основное значение слова «olla» – горшок.

11. Павел Дьякон, Римская история, ХVI, 10.

12. Григорий Турский, История франков, III, 31; Деяния короля Теодориха, 13; Павел Дьякон, Римская история, ХV, 20.

13. Ок. 515 г.

14. Григорий Турский, История франков, III, 3; Фредегар, Хроника, III, 30 – 31; Книга истории франков, 19.

15. Григорий Турский, История франков, III, 6; Фредегар, Хроника, III, 33; Книга истории франков, 20.

16. Ныне – Сен-Морис (кантон Валлис, Швейцария).

17. Григорий Турский, История франков, III, 3; Фредегар, Хроника, III, 33; Книга истории франков, 20.

18. Сигериха.

19. Григорий Турский, История франков, III, 5; Фредегар, Хроника, III, 33.

20. В 523 г.

21. Ныне – Сен-Перави-ла-Коломб, в 19 км к северо-западу от Орлеана.

22. 1 мая 523 г.

23. Григорий Турский, История франков, III, 6; Фредегар, Хроника, III, 33 – 35; Книга истории франков, 20.

24. В 524 г.

25. Годомар II (король бургундов в 524 – 534 гг.).

26. Григорий Турский, История франков, III, 6; Фредегар, Хроника, III, 35; Книга истории франков, 21.

27. Это произошло в битве при Везеронсе 21 июня 524 г.

28. Григорий Турский, История франков, III, 6; Книга истории франков, 21.

29. Юстиниан I Великий (р. ок. 482 г. ум. 565 г. 14 нояб.) – император Византии в 527 – 565 гг.

30. В 527 г.

31. Город в Северной Месопотамии.

32. Псал., 98, 4.

33. Притчи, 20, 8.

34. Фредегар, Хроника, II, 62.

35. Т.е. Велизарию.

36. 1 Кор., 7, 14.

37. Ср. Сирах, 2, 10.

38. В 533 г.

39. Гелимер.

40. В 534 г.

41. Фредегар, Хроника, II, 62.

42. В 532 г.

43. Григорий Турский, История франков, III, 6.

44. Амаларих – король вестготов в 511 – 531 гг.

45. Клотильду Младшую (ум. 531 г.).

46. Григорий Турский, История франков, III, 10; Книга истории франков, 23; Житие святой Клотильды, 9.

47. Ныне – Клермон-Ферран.

48. Фредегар, Хроника, III, 36.

49. В 531 г.

50. Турма – конный отряд из 30 – 32 человек.

51. Фредегар, Хроника, III, 41.

52. В другом кодексе: 60.

53. Григорий Турский, История франков, III, 10; Книга истории франков, 23.

54. Фредегар, Хроника, III, 36.

55. Это или Витри-ан-Пертуа в Шампани (в 31 км к юго-востоку от Шалона), или Витри-ле-Франсуа.

56. Григорий Турский, История франков, III, 14.

57. Т.е. Теодорих.

58. Григорий Турский, История франков, III, 4.

59. Ок. 528 г.

60. Ныне – р. Унштрут.

61. Григорий Турский, История франков, III, 8; Книга истории франков, 22.

62. Т.е. Теодорих.

63. Ок. 530 г.

64. Григорий Турский, История франков, III, 7; Фредегар, Хроника, III, 32.

65. Иеронима, Житие святого Илариона, гл. 22.

66. Ок. 529 г.

67. Григорий Турский, История франков, III, 7.

68. По имени Аттал.

69. Прадед Григория Турского со стороны матери.

70. Фредегар, Хроника, III, 37.

71. Григорий Турский, История франков, III, 15.

72. Т.е. её сыновьям.

73. Григорий Турский, История франков, III, 18.

74. Ныне – Сен-Клу.

75. Григорий Турский, История франков, III, 18.

76. Григорий Турский, История франков, III, 20.

77. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 7.

78. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 10 – 11.

79. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 13 – 14.

80. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 18.

81. Т.е. отечество или страна ругов.

82. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 19.

83. Т.е. Feld («поле»).

84. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 20.

85. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 21.

86. Григорий Турский, История франков, III, 21.

87. Григорий Турский, История франков, III, 22.

88. Григорий Турский, История франков, III, 23.

89. Теодеберт был королём франков в 533 – 548 гг.

90. В 534 г.

91. Григорий Турский, История франков, III, 23 – 24.

92. Григорий Турский, История франков, III, 24.

93. Фредегар, Хроника, III, 62.

94. Бенедикт Нурсийский (р. ок. 480 г. ум. 547 г. 21 марта) – святой католической и православной церкви. Родоначальник западного монашеского движения. Автор «устава св. Бенедикта» – важнейшего из монашеских уставов латинской традиции.

95. Субиако – город в 70 км к востоку от Рима, на р. Аниен.

96. Монтекассино.

97. Агапит I – римский папа с 5 мая 535 г. по 22 апреля 536 г.

98. Анфимий I – патриарх Константинополя в 535 – 536 гг.

99. Сильверий – римский папа с 8 июня 536 г. по март 537 г.

100. Теодат – король остготов в 534 – 536 гг.

101. Витигис (ум. 542 г.) – король остготов в 536 – 540 гг.

102. Ныне – о. Понца.

103. Вигилий был римским папой с 29 марта 537 г. по 7 июня 555 г.

104. В 540 г.

105. Книга истории франков, 25.

106. 537 г.

107. Книга истории франков, 25.

108. Combros – это не селение, а засеки в лесу. В «Книге истории франков» так и сказано: «Бежал в лес в Орлеане и сделал засеки (combros)».

109. Книга истории франков, 25.

110. Венанций Фортунат, Житие Германа, епископа Парижского.

111. 542 г.

112. Книга истории франков, 26.

113. Книга истории франков, 26.

114. Теудис – король вестготов в 531 – 548 гг.

115. Теудигизел – король вестготов в 548 – 549 гг.

116. Агила – король вестготов в 549 – 554 гг.

117. Григорий Турский, История франков, II, 30; Фредегар, Хроника, III, 42.

118. Книга истории франков, 26.

119. Книга истории франков, 23.

120. 539 г.

121. Григорий Турский, История франков, II, 32; Павел Дьякон, История лангобардов, II, 2.

122. 544 г.

123. Велизарий умер в 565 г. Задолго до этого он был отозван из Италии, и на его место в 551 г. был прислан Нарзес. Так что Велизарий пал вовсе не в битве с франками.

124. Т.е. Теодеберта, который был одним из четырёх (вернее, трёх) королей, правивших франками.

125. Т.е. епископом.

126. Ныне – р. Уш.

127. Сюзон.

128. Григорий Турский, История франков, III, 19.

129. Ок. 545 г.

130. Григорий Турский, История франков, IV, 1; Фредегар, Хроника, III, 46.

131. В 547 г.

132. Сен-Мор-де-Гланфёй.

133. Теодебальд – сын Теодеберта I, король франков (ст. Реймс) в 548 – 555 гг.

134. Григорий Турский, История франков, IV, 9; Фредегар, Хроника, III, 49.

135. Григорий Турский, История франков, III, 37.

136. Фредегар, Хроника, III, 49.

137. В 553 г.

138. Григорий Турский, История франков, IV, 9.

139. Книга истории франков, 27; Григорий Турский, История франков, IV, 3.

140. 547 г.

141. Григорий Турский, История франков, III, 36.

142. 553 г.

143. Григорий Турский, История франков, IV, 2.

144. Книга истории франков, 27.

145. 555 г.

146. Фредегар, Хроника, III, 51.

147. В 553 г.

148. В 556 г.

149. Книга истории франков, 28.

150. Сен-Жорж-Нигремон.

151. Исайя, 5, 5 и 5, 4.

152. 1 Фесс., 5, 3.

153. Матфей, 7, 26.

154. Григорий Турский, История франков, IV, 16.

155. В 557 г.

156. Григорий Турский, История франков, IV, 17.

157. Григорий Турский, История франков, IV, 20.

158. В 558 г.

159. Григорий Турский, История франков, IV, 20.

160. Книга истории франков, 28.

161. 560 г.

162. Книга истории франков, 28; Григорий Турский, История франков, IV, 20.

163. Альбоин – король лангобардов в 560 – 572 гг. В 568 г. вторгся в Италию и начал её завоевание.

164. Тотила – король готов в 541 – 552 гг.

165. В 547 г.

166. Нарзес (р. 478 г. ум. 573 г.) – полководец Восточной Римской империи при императоре Юстиниане I. Наряду с Велизарием считался одним из лучших полководцев той эпохи.

167. В 555 г.

168. Пелагий I – римский папа с 16 апр. 556 г. по 4 марта 561 г.

169. В 547 г.

170. Т.е. в Италии.

171. В 551 г.

172. В 552 г.

173. Ныне – Тането, в 8 км к юго-востоку от Пармы.

174. В 553 г.

175. Ныне – оз. Гарда.

176. Ныне – г. Тренто (нем. Триент).

177. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 23.

178. Григорий Турский, История франков, IV, 12.

179. 560 г.

180. Григорий Турский, История франков, IV, 19.

181. Фредегар, Хроника, III, 55.

182. Григорий Турский, История франков, IV, 21.

183. В 561 г.

Источник: Aimoini Monachi Floriacensis de gestis Regum Francorum Libri IV. RHGF. Paris. 1741