№ 88

Из донесения Н. П. Резанова Н. П. Румянцеву о путешествии в Калифорнию на корабле «Юнона»

Ново-Архангельск.

17 (29) июня 1806 г.

Секретно.

Милостивый государь граф Николай Петрович.

Ваше сиятельство из последних донесений моих к вам, милостивому государю, и Главному правлению компании довольно уже известны о гибельном положении, в каковом нашел я Российско-американские области; известны о голоде, который терпели мы всю зиму, при всем том, что еще мало-мальски поддержала людей купленная с судном «Юноною» провизия ¹; сведомы и о болезнях, в несчастнейшее [147] положение весь край повергших, и столько же о решимости, с которою принужденным нашелся я предпринять путешествие в Новую Калифорнию, пустясь с неопытными и цинготными людьми в море на риск, с тем чтоб или спасти области, или погибнуть. Теперь, с помощию Божиею соверша трудное сие по обстоятельствам нашим путешествие, столь же приятно мне дать вашему сиятельству отчет в сем первом шаге россиян в сию землю.

Вышед февраля 25-го дня на купленном мною у бостонцев судне «Юноне» в путь мой, в скором времени начал екипаж мой валиться. Скорбут обессилил людей, и едва уже половина могла управлять парусами. Скорбное положение наше принуждало нас к релашу. Я имел и без того в виду осмотр р. Коломбии, о которой довольно дал я Главному правлению на замечание, и потому, избегая повторений, ссылаюсь на последние бумаги мои. Мы пришли на вид устья ее марта 14-го числа, но противный ветр принудил удалиться. Держа курс к югу, возвратились мы на другой день и думали войти, как обсервация показала нам другую широту, и мы увидели, что сильным течением снесло нас близ 60 миль и что были мы против Гавр-де Грея, которого северная часть берега с видом устья Коломбии весьма сходствовала. Ветер от берега позволил нам лечь на якорь, и мы послали байдарку, в которой доктор Ланздорф проехал в гавань. Лот показал ему на убылой воде глубину входа на баре от 4 до 5 сажен, и, по словам его, он отнюдь не так непроходим, каким его описывают, а может быть с того времени и течением промыло его. Он видел в конце губы множество дымов и потому заключил о жителях; отстои сами по себе хороши и довольно защищены от ветров, грунт песчаный. Я повторяю здесь вашему сиятельству слова доктора, но берега видел я довольно пологие, песчаные и поросшие лесом. В ночь, пользуясь ветром, удалились мы от берегов, и, наконец, противные и жестокие ветры держали нас в море. Больные день ото дня умножались, и один сделался уже жертвою странствий наших. Начиная с меня, скорбут не пощадил никого и из офицеров, и мы, искав войти в р. Коломбию, как единую до Калифорнии гавань, чтоб освежиться, приближились к ней марта 20-го числа ввечеру и бросили якорь. На другой день думали мы входить, но жестокое течение и покрытый превысокими бурунами фарватер затруднял вход наш. Индейцы зажгли на высотах огни, которыми ко входу приглашали нас, но, как видно, слишком свежий ветер препятствовал им быть нашими проводниками. Наконец, пустились мы искать себе убежища и зашли в такие толчеи, что едва уже на 4 саженях успели бросить якорь и удержаться. Здесь видел я опыт искусства лейтенанта Хвостова, ибо должно отдать справедливость, что одною его решимостию спаслись мы и столько же удачно вышли из мест, каменными грядами окруженных; свежий норд, а паче болезнь людей, принудила нас воспользоваться первым и мы, благодаря Бога, получа с лунациею продолжительно благоприятствовавший нам ветер, хотя и с бледными и полумертвыми лицами, достигли к ночи марта 24-го числа губы Св. Франциска и, за туманом ожидая утра, бросили якорь.

На другой день ветр и течение дали нам способ войти в порт, и мы им воспользовались. Зная подозрительный характер гишпанского правительства, счел я за лишнее обослаться, чтоб просить о позволении, ибо в случае отказа должно было гибнуть в море, и так разочтясь, что ядра два-три менее, нежели отказ их, сделают нам разницы, решился я идти прямо в ворота мимо крепости, ибо таково было положение наше. Наполня все паруса, пустились мы в гавань. По приближении к крепости увидели в ней великое движение солдат, и когда с нею поровнялись, то один с рупером вопрощал: «Что за судно?» – «Российское», – сказали мы. Нам неоднажды кричал тотчас бросить якорь, но мы отвечали: «Si Senor, Si Senor», а между тем, будто суетясь, проходили крепость и, удалясь в порт на пушечный от нее выстрел, исполнили уже там волю их.

Вскоре человек 20 верхами и в числе их комендант и один миссионер требовали судна, но мы были посмелее, ибо конница сия была под картечным нашим выстрелом. Я послал мичмана Давыдова сказать, что я тот самый, о котором, надеюсь я, известны они от своего правительства, что шел я в Монтерей, но жестокие бури, в равноденствие повредившие судно наше, принудили меня взять убежище в первом порте и что, исправясь, отправлюсь я в путь мой. Ответ был, что от короля прислано [148] уже об оказании мне помощи повеление, что комендант просит в президию обедать и что все, что мне угодно, с точностию будет выполнено. Благодарность принудила меня съехать на берег, где встречен я был доном Луизом де Аргуелло, сыном коменданта и по отсутствию отца его место его занимавшим. Нам поданы были верховые лошади, но как президия не более одной версты отстояла от берега, то в сопровождении коменданта и миссионера отца Жозе де Уриа пошли мы туда пешками, где любезное его семейство осыпало нас вежливостями, угостило обедом, и мы пробыв до вечера, возвратились на корабль, а между тем прислана была уже говядина, зелень, хлеб, молоко, и люди наши того же дни, подкрепя изнуренные силы свои, почувствовали равное с нами удовольствие.

Дон Луиз с особливою вежливостию сказал мне, что обязан он о приходе моем послать к губернатору курьера и потому принужденным находится спросить, где суда «Надежда» и «Нева», о которых предварены они. Я отвечал, что обратил их в Россию и что, получа от государя императора начальство над всеми американскими областями, прошедшего года обозревал их, зимовал в Норфольк-Зунде и, наконец, решился видеться с губернатором Новой Калифорнии, чтоб поговорить с ним как начальником соседственной земли об обоюдных пользах... ²

Но я обязан донести вашему сиятельству столько же о плавании нашем из Калифорнии, как и о всех здешних обстоятельствах.

Мы вышли из порта Св. Франциска майя 10-го числа в 6 час. пополудни. Губернатор и все наши приятели выехали в крепость проводить нас. Мы салютовали ей 7-ю, но отвечали нам 9-ю выстрелами. Вышед, пустились мы в долготу и, перерезав 10°, нашли благополучный ветр, которым дошли до острова Кайган. Здесь 10 дней держали нас штили. В ето время лопнуло у нас множество вант, и мы, разрубя кабельтов, едва успели скрепить их стоперами, как сделался жестокий ветр, в который, конечно, все наши мачты слететь бы должны были. В губу Норфольк-Зунд пришли мы июня 8-го числа, стреляли крепости, но медленные ответы, и притом не встретя ни байдарки и не видав нигде человека, пришли мы в сомнение, ибо свежо в памяти нашей было, что мы почти всех на смертном одре оставили. Имев добрых 10 пушек, начали мы уже приготовляться к военным действиям, как в ночи пришли байдары, и мы, успокоясь благополучным существованием Ново-Архангельска, буксировались ночью в гавань и 9-го числа поутру бросили в порте якорь.

Обратное плавание наше довольно было счастливо, кроме болезней. Появились у нас горячка и жестокая сыпь, приставшая от сарамниона, последняя и меня не пощадила, но благодаря Бога все мы оправились и пришли сюда благополучно.

По сие время имел я честь писать вашему сиятельству все обстоятельства в том виде, в каковом я до возвращения моего чувствовал их, теперь дополню их здешними происшествиями.

По отбытии моем скорбут свирепствовал как здесь, так и на Кадьяке. Умерло русских 17 человек. В порте Ново-Архангельске 60 человек было недвижимых. Американцы наши также были одержимы сею болезнею, и много умерло. К счастью, марта 22-го числа подошла сельдь; люди, получа свежую пищу, начали ею оправляться, и теперь только 6 человек опасных, да 5 человек на костылях бродящих, которых стараемся подкреплять зеленями и хлебною пищею...

Здесь в проливах наших гуляют и обторговывают теперь четыре бостонские судна, а именно: капитан Гиль на брике «Леда», капитан Портер (брат убитого на судне «Гамильтон»), капитан Броун на судне «Ванкувер» и капитан Гибиц на судне «Перл»; в Кайганах также, сколько известно нам, довольно судов для торга придет, как-то: «Модель», «Газард», «Пикоок» и др. Когда избавимся мы гостей сих и как, ежели не будем помышлять о прочном устроении флотилии нашей? Я говорил о том в донесениях моих Главному правлению и вашему сиятельству на них ссылаюсь. Там изволите найти и причины, по которым не нахожу я полезным входить с правительством Американских Штатов ни в какие о берегах здешних переговоры. Усилите край здешний – они сами по себе оставят; сожалеть буду, ежели министерство не вошло в ето. [149]

Судно «Пикоок», о котором писал я, отправлено от Океина к г-ну Баранову с товарами и на тот конец, что продает он ему судно, и тогда весь екипаж в службу компании поступает. Г-н Свифт также велел ему сказать, что удержался выслать обещанный им знатный груз, получа сведение, что «Надежда» и «Нева» укомплектовали его, но между тем выслал судно «Газард», которое с «Пикооком», обошед мыс Горн, разлучилось.

Зовут г-на Баранова как Свифт, так и другие его приятели в Бостон, и он просит позволения в будущем году отправиться на судах американских и оттуда уже может быть и в Петербург проедет. Я жду «Пикоока» и надеюсь купить его...

Выстроенное г-ном Барановым самим им здесь судно «Ермак», в промен за судно «Юнону» ушедшее ³, пришло в Сандвичевы острова в 42 дни, несмотря на позднее осеннее время. Корабельщик Моорфильд пишет к Вульфу, товарищу своему, что из маленьких судов он мало ему подобных знает и столько доволен, что идет на нем в Кантон и оттуда в Бостон кругом мыса Доброй Надежды. Строитель рад без памяти удаче своей. Другое им же самим выстроенное судно «Ростислав» идет теперь в Охотск. Сколь ни выхваляют его г-н Вульф и штурман Подгаш, но я не смел вверить ему всех депешей моих. Моорфильд пишет, что из его екипажа семь человек бостонцев сделались на Сандвичевых гражданами.

При всех встретивших меня здесь неудовольствиях от бездны неприятных вестей, мною полученных, нашел я некоторую отраду в том, что убеждения мои каждого к хозяйственной жизни имели некоторое действие. При всей слабости людей и болезни их нашел я здесь вдвое более огородов, засеянных овощами и картофелем, которого достал у бостонцев Александр Андреевич ⁴ и которые все принялись чрезвычайно. Я тем более удостоверяюсь, что образование областей здешних в том порядке, в каком им быть должно, отвратит всякие недостатки.

Простите, милостивый государь, что, не имея времени писать Главному правлению особо, должен я всепокорнейше просить ваше сиятельство прочесть комитету письмо мое и дать ему с него копию, поколику заключает оно все нужные для него сведения и служит продолжением донесений моих. Ежели вверяются ему тайны государственные, то и мои как частного человека вверены быть могут. Я ожидаю от господ членов столько себе снисхождения, что пожертвование судьбою моею не будет подвержено огласке. Впрочем, буде не заслужил я и сего трудами моими, то оставляю воле каждого, быв в себе спокоен, что столько же всюду старался я соблюдать пользу отечества, сколько уверен и в том, что не сделал я еще ни одного шага, противного чести или предосудительного для моих соотчичей.

Прилагаемое краткое донесение мое Его и. в-ву ⁵ всепокорнейше прошу поднесть. Содержание его из копии под литерою Б усмотреть изволите.

С совершенным почтением и преданностию честь имею...

Николай Резанов.

АВПРИ, ф. Гл. архив, 1-7, 1802, д. 1, п. 34, л. 20-62. Подлинник. Опубл.: Россия и США: становление отношений..., с. 287-291. [150]

Комментарии

1. См. док. № 80.

2. Здесь и далее опущен текст о переговорах Н. П. Резанова с губернатором Верхней Калифорнии Х.-Х. Арильягой и взаимоотношениях русских поселенцев с местными племенами.

3. См. док. № 80.

4. А. А. Баранов.

5. См. ВПР, т. 3, с. 208-209.