ДЖЕЙМС КУК

ПЛАВАНИЕ В ТИХОМ ОКЕАНЕ В 1776-1780 ГГ.

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

Дневники последней — третьей экспедиции Джемса Кука завершают географическую трилогию, посвященную плаваниям великого мореплавателя, которые оказали огромное влияние на ход освоения морей и земель южного полушария и Тихоокеанского бассейна. Дневники первой и второй экспедиций Дж. Кука вышли в свет в русском переводе соответственно в 1960 и 1964 гг. (См. Дж. Кук. Плавание на “Индевре” в 1768—1771 гг. М., 1960; “Плавание к Южному полюсу и вокруг света в 1772—1775 гг.”. М., 1964), вслед за их новыми английскими изданиями. Как известно, в процессе подготовки этих новых изданий к печати их редактор, видный новозеландский ученый Дж. Биглехол, не только [6] подверг ревизии фальсифицированные публикации дневников Дж. Кука, вышедшие в свет в XVIII в., но и извлек из архивов много ранее не опубликованных записей спутников великого мореплавателя, которые он включил в новое издание.

Самоотверженная исследовательская работа была проведена Дж. Биглехолом и при подготовке к печати материалов третьего плавания Дж. Кука, над которыми неутомимый ученый трудился шесть с лишним лет. В основу настоящего издания положена двухтомная публикация дневников Дж. Кука и других участников его последней экспедиции, вышедшая в свет в 1967 г. (“The journals of Captain James Cook, edited by J.С. Beaglehole the voyage of the Resolution and Discovery, 1776—1780. Cambridge University Press”. Cambridge. 1967. p. I—II. Дальнейшие ссылки на это издание даются сокращенно: Voyage.., 1967.)

Во время первой и второй экспедиций корабли Дж. Кука лишь транзитом проходили через моря северного полушария. Между тем после завершения Семилетней войны (1756—1763 гг.), в результате которой Англия овладела Канадой и прочно укрепилась в Индии, в сферу британских интересов вошла северная половина Тихоокеанского бассейна. В Лондоне отлично сознавали значение морских путей, ведущих в гавани Китая, Кореи и Японии, и проявляли немалое беспокойство в связи с быстрым продвижением русских в моря и земли, лежащие на рубежах Азии и Америки. В середине 70-х годов XVIII в. в Англии начали также испытывать тревогу по поводу внезапной испанской экспансии на северо-западном побережье Северной Америки. Вновь с еще большей [7] остротой, чем во времена Колумба, Дж. Кабота, Фробншера и Гудзона, встал вопрос о поисках путей из Атлантики в Тихий океан через неведомые моря, омывающие северные берега Америки.

Все эти задачи нельзя было решить без основательной рекогносцировки, а предпринять ее целесообразнее всего было именно в северной части Тихого океана. Не случайно в 1774 г. Королевское общество разработало план экспедиции, которая должна была пройти от берегов Северной Калифорнии “к северо-западному краю Американского континента, дабы предпринять новую попытку поисков прохода из европейских морей к северо-восточным берегам Азии, Камчатке и Корее, каковые страны можно было бы при этом обследовать” (Voyage... 1967, Р. II. р. 1483.). Этот план был передан британскому Адмиралтейству в феврале 1774 г. Первый лорд Адмиралтейства граф Сандвич дал понять президенту Королевского общества, что предварительно следует провести “кампанию” в кулуарах палаты общин, поскольку подобная экспедиция потребует сверхсметных ассигнований. 30 марта близкий к графу Сандвичу деятель Дайне Баррингтон (о его роли в разработке планов поисков Северо-Западного прохода см. стр. 9—10) известил одного из руководителей Королевского общества, У. Хорсли, что Сандвич согласен с мнением британских ученых, но считает, что подготовка к экспедиции должна начаться не ранее 1775 г., когда в Англию вернется Дж. Кук (Там же, Р. II, р. 1484.).

В парламенте сторонники снаряжения экспедиции добились успеха. В 1775 г. через палату общин прошел билль о поощрении поисков Северо-Западного прохода, и триумфальное возвращение Дж. Кука из второго плавания содействовало быстрому разрешению вопроса о возможных сроках новой экспедиции.

Таким образом, с проектами британской экспансии в северную часть Тихого океана связывались поиски Северо-Западного прохода и обследование берегов Северо-Восточной Азии и Северо-Западной Америки. Реализация этих задач была сопряжена с неизбежными дипломатическими осложнениями: ведь речь шла о той части Тихого океана, которая находилась в сфере государственных интересов России и Испании.

В Англии отлично знали, что русские мореплаватели открыли и обследовали не только северо-восточную оконечность Азиатского материка, но и земли, лежащие на крайнем северо-западе Северной Америки. В Лондоне было также ведомо, что на участок тихоокеанского побережья Северной Америки, расположенный к северу от Калифорнии, претендует Испания, в чьи владения входила юго-западная часть Североамериканского материка. [8]

Вся информация о морях и землях северной половины Тихого океана основывалась на русских и в меньшей степени на испанских данных. Поэтому, рассматривая круг географических и политических проблем, связанных с подготовкой английской экспедиции в северную часть Тихого океана, нельзя обойти стороной историю русских и испанских открытий в этом бассейне. В равной мере особое внимание следует уделить тем картографическим и литературным источникам информации, которыми пользовались руководители этой экспедиции.

Предварительно, однако, целесообразно охарактеризовать ход поисков Северо-Западного прохода до Кука.

В “Monthly Miscellany” описывался поход адмирала де Фонте, который, следуя из Кальяо вдоль западных берегов Южной Центральной и Северной Америки, якобы открыл на 53° с.ш. вход в пролив или, точнее, в целую систему проливов и озер, причем эта система пересекала с запада на восток весь Североамериканский материк. Правда, сам де Фонте не проследовал по этим проходам в Атлантику, но ему посчастливилось встретить в них одно [9] бостонское судно, которое из этого океана шло на запад — прямо в Тихий океан.

Добс, опираясь на сведения об этих изумительных открытиях, развил бурную деятельность и снарядил экспедицию в Гудзонов залив, которая вышла из Лондона в 1741 г. под командой капитана У. Мидлтона. Мидлтон, разумеется, не нашел прохода в “Южное море” (Тихий океан), за что подвергся по возвращении в Англию резкой критике со стороны Добса. Благодаря настойчивым стараниям Добса английский парламент в 1745 г. принял акт, согласно которому была установлена премия в размере двадцати тысяч фунтов стерлингов за открытие прохода, ведущего из Гудзонова залива в Тихий океан.

В 1746 г. Добс организовал новую экспедицию в Гудзонов залив под командой капитанов Ф. Эллиса и У. Мура, которая без малейших успехов возвратилась в Англию спустя полтора года.

В 60-х годах окончательно выявилось, что на западном берегу Гудзонова залива нет проходов, идущих на запад.

В 1770—1771 гг. агент Компании Гудзонова залива Сэмюел Херн обследовал обширную территорию к западу от этого залива и по открытой им реке Коппермайн спустился почти до самого ее устья. Херн установил, что река Коппермайн впадает в Ледовитый океан на 71°34' с.ш. Определение это было не точно, на самом деле широта этого пункта 67°40', но так или иначе выяснилось, что к западу от Гудзонова залива на тысячу с лишним миль тянется суша и, стало быть, проход из Атлантики в Тихий океан следует искать гораздо севернее Гудзонова залива.

В 1773—1775 гг. в Англии началась новая кампания в поддержку поисков Северо-Западного прохода. Возглавил ее полярник-дилетант, юрист по профессии Дайне Баррингтон, который подобно Добсу никогда и нигде не плавал. Именно он был автором плана снаряжения экспедиции в северную часть Тихого океана, одобренного Королевским обществом в 1774 г., и именно он выдвинул гипотезу о свободных от льдов морях околополюсного пространства. Под влиянием Баррингтона и его соратников парламент в 1775 г. принял билль о новых поисках Северо-Западного прохода. На сей раз в тексте парламентского акта не упоминалось о Гудзоновом заливе; отмечалось, что проход надлежит искать севернее 52° с.ш.

По мысли Баррингтона базой для этих поисков должен был стать Кантон, а вести их было необходимо в северной части Тихого океана — в водах, где выдающиеся открытия в первой половине XVIII в. совершили русские мореплаватели. Кантон не стал базой этих поисков, но им суждено было осуществиться именно в той части Тихого океана, которая находилась в сфере непосредственных интересов Российской империи и Испанского королевства. [10]

РУССКИЕ И ИСПАНСКИЕ ОТКРЫТИЯ В СЕВЕРНОЙ ЧАСТИ ТИХОГО ОКЕАНА ДО КУКА

(Ход русских открытий в северной части Тихого океана будет изложен здесь лишь в самых общих чертах, более подробно он описан в комментариях.)

Пролив между Азией и Америкой впервые был пройден Семеном Дежневым и Федотом Поповым в 1648 г. За последующие три четверти века русские мореходы и землепроходцы открыли обширнейшие земли на крайнем северо-востоке Азии, и в частности Чукотку, Анадырский край и Камчатку.

В 1728 г. в ходе Первой Камчатской экспедиции Витус Беринг обследовал пролив между Азией и Америкой, спустя пятьдесят лет названный Куком Беринговым проливом. В 1732 г. участники Первой Камчатской экспедиции штурман Иван Федоров и геодезист Михаил Гвоздев открыли северо-западную оконечность Американского материка, омываемую водами Берингова пролива. В 1741 г. Витус Беринг, руководитель Второй Камчатской экспедиции, на пакетботе “Св. Петр” и капитан Алексей Чириков на пакетботе “Св. Павел” прошли из только что основанной на Камчатке Петропавловской гавани к неведомым до той поры берегам Северной Америки.

Беринг вышел к американскому побережью там, где над убеленными вечными снегами горными грядами возвышается одна из величайших вершин Северной Америки — гора Св. Ильи. Следуя далее на северо-запад, Беринг открыл остров Каяк и небольшие островки, лежащие у входа в залив, спустя сорок лет названный заливом Принс-Вильям.

От этих островов Беринг пошел на юго-запад вдоль восточных берегов островной гряды, образованной островами Шуяк, Мармот, Афогнак, Кадьяк, Ситкинак и Тугидак. В густом тумане проходы между этими островами разглядеть было невозможно и мореходам казалось, что они ведут корабль вдоль изрезанного материкового берега. Один из выступов этого берега (в действительности то была северная оконечность острова Мармот) Беринг назвал мысом Св. Гермогена. Земля, замеченная чуть позже, по всей вероятности была восточным берегом Кадьяка.

Миновав эту островную гряду, Беринг открыл к югу от нее остров Туманный (Чирикова) и Шумагинские острова. Далее он прошел на запад южнее Лисьих островов — самой восточной группы Алеутского архипелага — и затем, вступив в воды центральной алеутской группы (Андреяновских островов), открыл остров Атку. В западной части Алеутского архипелага Беринг не раз приближался к различным островам в группах Крысьих и Ближних, а затем направился к Камчатке, но до нее не дошел: смерть [11] настигла командира экспедиции на пустынном острове, который впоследствии был назван его именем.

А. Чириков вышел к американскому берегу на три с лишним градуса южнее Беринга, в широте 55°21' с. Он направился на северо-запад мимо больших островов Баранова и Чичагова, приняв их за материковое побережье. От острова Якоби, на берегу которого бесследно исчезли пятнадцать человек из судовой команды во главе со штурманом Дементьевым, Чириков взял курс на запад, затем пересек залив Аляска и вышел к оконечности полуострова Кенай. От него он круто повернул к югу и подобно Берингу проследовал вдоль восточных берегов Афогнака, Мармота и Кадьяка, а затем с юга обошел Алеутские острова и направился к Камчатке. Чириков держался ближе к Алеутской островной гряде, чем Беринг, и положил на карту берега главных островов Лисьей группы — Умнака и Уналашки, полагая, что они относятся к Американскому материку. Следуя мимо Андреяновских островов, Чириков зашел в одну из бухт острова Адак, а в Ближних островах открыл остров Агатту.

Другой отряд Второй Камчатской экспедиции, возглавляемый М. Шпанбергом, в 1738—1739 гг. обследовал Курильские острова, известные русским после походов 1711—1712 гг. Д. Анциферова и И. Козыревского и плавания И. Евреинова и Ф. Лужина (1721 г.).

Большой вклад в работы Второй Камчатской экспедиции внес талантливый исследователь С.П. Крашенинников. В 1738—1741 гг. он обошел всю Камчатку и составил великолепное описание этого полуострова.

Таким образом, в ходе Первой и Второй Камчатских экспедиций сложилось отчетливое представление о проливе, отделяющем Чукотку от земли, открытой И. Федоровым и М. Гвоздевым. Было открыто побережье Американского материка, омываемого водами залива Аляска, положено начало открытию Алеутской островной гряды, была исследована Камчатка, появились на картах звенья Курильской цепи, связывающей этот полуостров с Японией.

С 1743 г. начинается новый этап в освоении земель и морей северной части Тихого океана. Алеутская островная гряда, в водах которой водилось множество морского зверя, чрезвычайно заинтересовала русских промышленников. По далеко не полным сведениям, за три десятилетия (с 1743 по 1773 г.) на островах, протянувшихся длинной цепью от Камчатки к саблеобразному полуострову Аляска, побывало пятьдесят пять экспедиций, снаряженных московскими, тульскими, вологодскими, устюжскими, тотемскими, лальскими, сольвычегодскими, тобольскими, тюменскими, иркутскими, якутскими и камчатскими купцами. Суда этих экспедиций из Охотска и камчатских гаваней вели к Командорским и Алеутским островам отличные мореходы. Им принадлежит [12] честь открытия большинства островов в этих архипелагах. Андреян Толстых в 1761 г. открыл и обследовал Андреяновские острова. Степан Глотов в 1759 г. дошел до Умнака и Уналашки и четыре года спустя вторично открыл остров Кадьяк. Дмитрий Панков высадился в 1761 г. на самом дальнем острове Лисьей группы — Унимаке, а Гаврила Пушкарев в том же 1761 г. открыл крайнюю оконечность полуострова Аляска, не подозревая, правда, что эта земля представляет собой часть Американского материка (В.Н. Берх. Хронологическая история открытия Алеутских островов. СПб.. 1823; Р.В. Макарова. Русские на Тихом океане во второй половине XVIII в. М., 1968.).

В 60-х годах XVIII в. в Беринговом море и в водах Алеутских островов работали две русские правительственные экспедиции, которые, впрочем, по своему значению ни в какой мере не могли сравниться с плаваниями Беринга и Чирикова. В 1766 г. лейтенант И. Синдт обследовал Берингов пролив и вторично открыл в Беринговом море остров Св. Матвея, обнаруженный мореходами И. Баховым и Н. Шалауровым в 1748 г. Он прошел и у берегов острова Св. Лаврентия, открытого в 1728 г. Берингом, но положил на карту не один, а одиннадцать островов, по ошибке приняв мысы острова Св. Лаврентия за самостоятельные острова.

В 1768—1769 гг. капитаны П. Креницын и М. Левашев обследовали Алеутские острова. Они положили на карту самую восточную группу в Лисьих островах (острова Креницына) и Исаноцкий пролив между островом Унимак и полуостровом Аляска, оконечность которого также была обследована этими мореплавателями. Экспедиция провела съемки на ряде островов Лисьей группы, в частности на Четырехсопочных островах, и во многом дополнила те сведения об Алеутской островной гряде, которые были собраны ранее русскими мореплавателями.

Естественно, что все эти открытия русских вызвали определенный резонанс в тех западноевропейских странах, которые были заинтересованы в расширении сферы своей экспансии в Тихом океане. К числу таких стран относились Испания, владевшая опорными базами в Мексике и Южной Калифорнии, и Англия. Заслуживают поэтому особого внимания и русские источники информации об открытиях в Тихом океане, и некоторые обстоятельства, связанные с реакцией, вызванной в Испании и Англии сообщениями об этих открытиях.

Следует, однако, иметь в виду, что далеко не все русские описания и карты были известны в XVIII в. за пределами России. Многие русские карты, в частности серия ценнейших карт, подготовленных при непосредственном участии А. Чирикова в Морской академии в 1745—1746 гг., были обнаружены советскими исследователями (А.И. Андреевым, М.И. Беловым, [13] Л.С. Бергом, В.И. Грековым, В.А. Дивиным, А.В. Ефимовым, Д.М. Лебедевым и др.) только спустя двести лет после их составления. Факт этот, к сожалению, не всегда достаточно учитывается современными историками.

Прежде чем перейти к оценке русских источников, использованных в ходе экспедиции Дж. Кука, дадим краткую характеристику испанских открытий в северной части Тихого океана.

В XVI и начале XVII в. Испания в стремительном темпе захватила колоссальные территории в Новом Свете и создала колониальную империю, в границы которой вошла половина Южноамериканского материка, вся Центральная Америка, Мексика и обширные области в юго-западной части Северной Америки. Однако западное побережье Североамериканского материка по существу оставалось вне сферы испанских захватов. В полосе тихоокеанского берега северные рубежи испанских владений до 70-х годов XVIII в. проходили у основания Калифорнийского полуострова. Правда, Хуан Родригес Кабрильо в 1542 г., следуя вдоль калифорнийского берега, достиг 38° с.ш., а в 1602—1603 гг. экспедиция Севастьяна Вискайно и Мартина де Агилара посетила места, лежащие примерно на 43° с.ш.; тем не менее, на территории современного штата Калифорния испанцы даже в первой половине XVIII в. не имели постоянных поселений.

Огромный интерес к землям, лежащим к северу от Мексики, проявился в Испании в конце 50-х и начале 60-х годов XVIII в., и он был вызван несколько запоздавшими сообщениями о русских открытиях на северо-западе Америки. Первые сигналы тревоги подали Мигель Венегас (М. Venegas. Noticia de California. I—IV. Madrid. 1757) и Хосе Торрубиа (J. Torrubia. I Moscoviti nella California. Roma. 1759). Торрубиа доказывал, что “русские открыли новый путь в Северную Америку и по этому пути прежде материк заселялся обитателями Азии”. В основе этих сообщений лежали довольно смутные сведения об открытиях Первой и Второй Камчатских экспедиций. Эти сведения были уточнены послом Испании в Петербурге Педро де Луханом-и-Гонгорой, маркизом Альмадоваром, в 1761—1762 гг. Альмадовар доносил государственному секретарю Рикардо Валю, что Беринг и Чириков доходили в 1741 г. до 45° с.ш. (!?) и что люди, которых Чириков потерял на американском берегу, могли добраться до Калифорнии (Донесения маркиза Альмадовара напечатаны в собрании “Coleccion de documentos ineditos para la historia de Espana”. vol. 108. Madrid. 1893, p. 1—324; см. также работу E. Vila Vi1ar. Los rusos en America. Sevilla, 1966. p. 19—26. Информация, о которой здесь идет речь, содержалась в донесении от 7/18 октября 1761 г).

Сменивший маркиза Альмадовара новый посол Альваро де Нава, виконт Эррерия, ошеломил свое правительство сведениями [14] о грандиозной русской экспедиции, якобы снаряжаемой к новооткрытым берегам Северо-Западной Америки. Эррерия спутал поступившие в посольство сведения об экспедициях Чичагова и Креницына и счел, что возглавлять их должен Чириков (умерший в 1748 г.!) и что русские планы представляют угрозу для нижнекалифорнийских владений Испании (Е. Vila Vilar. Los rusos en America, p. 28—29; Volkl. Russ-land und Lateinamerika. 1741—1841. Wiesbaden, 1968. S. 73. Донесения виконта Эррейры от 19/30 марта 1764 г., 7/18 сентября 1764 г., 20/31 октября 1767 г. О русско-испанских отношениях см. также: Я.М. Свет, Л.А. Шур. Русско-латиноамериканские отношения XVI—XIX вв. в освещении зарубежных исследователей. — Журнал “Латинская Америка”, 1970. № 6: St. R. Tompkins. M.L. Moorhead. Russian's approach to America. Br. Columbia Historical Quarterly. April — July — October 1949; H.R. Wagner. The cartography of the North-West coast of America to the year 1800. Berkeley, 1937).

Донесения Эррерия вызвали в Мадриде бурную реакцию. Немедленно были разработаны срочные меры для заселения территорий, лежащих к северу от мексиканских земель. В 1769—1776 гг. в Калифорнии возникла довольно густая сеть миссий и новых поселении, и именно в эти годы были заложены города Сан-Диего, Монтерей и Сан-Франциско. Северная граница вновь освоенной территории прошла примерно вдоль 39° с.ш.

Испанская экспансия на север достигла своего апогея в 1774—1775 гг., и этот ее этап был вызван исключительно важными донесениями преемника Эррерии посла в Петербурге Франсиско Антонио Ласи. У Ласи был тайный агент в одном из петербургских ведомств, вероятно в Иностранной коллегии, и через него ему удавалось получать копии секретнейших документов, касающихся русских открытий. 19/30 марта 1773 г. Ласи донес министру заморских дел Хулиану де Аррьяге об экспедиции Креницына — Левашева и об открытиях этих мореплавателей на Алеутских островах на 235° в.д. В апреле того же года Ласи сообщил, что русские укрепляют Камчатку, дабы пресечь попытки испанцев проникнуть в северные моря. В мае 1773 г. Ласи переслал в Мадрид карту русских открытий, составленную Г.Ф. Миллером в 1758 г., и Аррьяга немедленно отправил ее вице-королю Новой Испании (Мексики) Антонио-Марии Букарели-и-Урсуа. Завязалась “треугольная” переписка между Ласи, Аррьягой и Букарели, и в Мадриде и Мехико был разработан план морских экспедиций в северную часть Тихого океана. В августе 1773 г. с этой целью из Испании в Мексику было отправлено шесть морских офицеров (E. Vila Vilar. Los rusos en America.., p. 37—45; E. Volkl. Russland und Lateinamerika.., S. 53—54; H.R. Wagner. The cartography of the North-West coast of America... p. 172; “La administracion de don fray Antonio Maria Bucareli Ursua”. Madrid, 1936, vol. II, p. 221—224).

Подготовка экспедиции шла в быстром темпе, и 25 января 1774 г. из мексиканского порта Сан-Блас был отправлен корабль [15] “Сантъяго” под командой Хуана Переса. Букарели предписывал Пересу дойти, следуя вдоль западных берегов Североамериканского материка, до 60° с.ш. и ввести во владение Испании все земли в полосе новооткрываемого Тихоокеанского побережья. Перес не дошел до 60° с.ш. и на 54°30' с.ш. у острова Форрестер, расположенного в архипелаге Александра, повернул на юг. Острова этого архипелага он счел материковым побережьем. На обратном пути он открыл на западном берегу острова Ванкувер обширную бухту, спустя четыре года названную Куком заливом Короля Георга (залив Нутка современных карт).

31 октября 1774 г. Перес возвратился в Сан-Блас, а 16 марта 1775 г. из этой гавани вышла новая экспедиция на кораблях “Сантъяго” и “Сонора” под командой прибывших из Испании офицеров Бруно Эсеты и Хуана-Франсиско Бодеги-и-Куадры. Флагман “Сантъяго” под командой Эсеты дошел лишь до 49° с.ш., но смелый и опытный моряк Бодега-и-Куадра достиг мест, лежащих на 58° с.ш., и вступил, таким образом, в воды залива Аляска.

Бодега-и-Куадра побывал у берегов островов Баранова, Чичагова и Якоби и на этом участке шел “по следам” Чирикова, полагая, что ведет корабль вдоль берегов материка.

Весной 1775 г. Ласи выслал в Испанию из Москвы новые материалы о русских открытиях и карту Я. Штелина. Ласи отправил в Мадрид очень интересное описание обитателей Алеутских островов. Эти материалы были использованы при составлении инструкций для следующей испанской экспедиции, отправленной в 1779 г.

Таким образом, в результате испанских экспедиций 1774 и 1775 гг. выявилась общая конфигурация западного побережья Северной Америки в интервале 38—58° с.ш.

Анализ этих источников дан Дж. Биглехолом во введении к новому изданию материалов третьего плавания Дж. Кука (Voyage.., 1967, P. I, Introduction, p. LVI—LXVIII). Поскольку Дж. Биглехолу были неизвестны советские работы, посвященные русским описаниям и картам, которыми пользовался Кук, и в процессе подготовки нового издания он еще не имел возможности ознакомиться с последними публикациями об [16] испанских открытиях XVIII в., мы считаем необходимым дать оценку источников, не использованных новозеландским исследователем.

Русские источники. Ни один из участников третьей экспедиции Дж. Кука не владел русским языком, поэтому на кораблях не было русских издании, посвященных тихоокеанским открытиям. Имелись лишь следующие переводы на английский язык русских географических трудов и английские издания русских карт:

1. Описание Первой Камчатской экспедиции Дж. Кемпбелла в собрании материалов различных морских путешествий Дж. Гарриса (J. Harris. Navigantium at que itinerarium bibliotheca of voyages and travels. 2-d ed., vol. II. 1748; 3 ed., 1764. London. Статья Дж. Кемпбелла называется “A distinct account of part of the North-East frontier of Russian Empire, commonly called the contry of Kamchatka or Kamschatska”. Bo II томе собраний Дж. Гарриса она помещена на стр. 1016—1041). Это описание занимает шесть страниц в статье географа-беллетриста Дж. Кемпбелла (1708—1775 гг.) о северо-восточных окраинах Российской империи. В основу сообщения о путешествии Беринга из Тобольска на Камчатку в 1725—1727 гг. и его плавании 1728 г. была положена краткая реляция этого мореплавателя, составленная в 1730 г., и таблица, приложенная к итоговой карте Первой Камчатской экспедиции (“Каталог городам и знатным местам сибирским, положенным на карту...”). В издании Дж. Гарриса была воспроизведена карта путешествия Беринга. Это была одна из копий карты мичмана П. Чаплина, составленной в 1729 г. До Дж. Кемпбелла она была воспроизведена Ж. дю Альдом в 1735 г. (J.В. Halde. Description geographique, historique, chronologique, politique et phisique de l’Empire de la Chine et de la Tartarie chinoise. Paris, 1735, vol. IV. Карта П. Чаплина воспроизведена в “Атласе географических открытий XVII—XVIII вв.”. М., 1964. под № 64)

Дю Альд сообщал, что получил эту карту от польского короля, которому она была преподнесена неведомыми доброжелателями. Однако французский историк Г. Каен указывал, что к дю Альду эта карта попала от видного французского географа Ж.Б. д’Анвиля, получившего ее от Ж. Делиля (личности с более чем сомнительной репутацией) (G. Cahen. Les cartes de la Siberie au XVIII siecle. Extrait des nouvelles archives des missions scientifiques et litteraires. Paris, 1911, p. 174). Ж. Делиль с 1726 по 1747 г. работал в России и за это время похитил и переправил во Францию несколько сот русских карт. Впрочем, по данным Л. Багрова (См. В.И. Греков. Очерки из истории русских географических исследований в 1725—1765 гг. М., 1960, стр. 41), за границу разными путями попало не менее десяти копий итоговой карты Первой Камчатской экспедиции, а М. И. Белов отмечает, [18] что в 1733 г. сам Беринг передал копию русской карты северо-востока Азии голландскому послу Зварту (См. М.И. Белов. История открытая и освоения Северного морского пути. М., I. 1956, стр. 252, 266).

Дю Альд в том же издании воспроизвел и краткую реляцию Беринга. Дж. Кемпбелл воспользовался материалами, напечатанными дю Альдом.

Карта П. Чаплина с надписями на французском и английском языках, воспроизведенная в собрании Дж. Гарриса, представляет собой схему, на которой основная нагрузка дана в полосе маршрута Беринга от Тобольска до Охотска. В крайней восточной части на ней нанесены контуры Чукотского полуострова с Шелагинским мысом, выдвинутым до 72°30' с.ш., и мысом Чукотским. К юго-востоку от последнего показан остров Св. Лаврентия. Америка остается за правой чертой рамки карты. К востоку от Чукотского полуострова на карте показана узкая полоса морского пространства. Часть Тихого океана к югу от Чукотки названа Part of the Sleepy sea. Sleepy sea — любопытный эквивалент термина “Тихое море”. Так на карте П. Чаплина назван океан, омывающий восточные берега Азии. Долготы на карте даны от Гринвича и Тобольска, причем мыс Чукотский положен на 187° в.д. с точностью поистине поразительной. Его долгота, по современным данным, 186°50' в.д. Острова (вернее, остров) Св. Диомида названы I.S. Demetrius. С неменьшей точностью нанесена на карту Камчатка. Маршрута плавания Беринга (1728 г.) на карте нет (Дж. Кук в записи от 4/IX 1778 г. отметил, что в описании Дж. Кемпбелла точнее всего указаны координаты азиатских берегов).

И карта, и описание плавания Беринга отражают начальный этап деятельности Первой Камчатской экспедиции и поэтому не содержат указаний на открытия И. Федорова и М. Гвоздева. Однако координаты пунктов, расположенных на восточной оконечности Азиатского материка, приведены с точностью, совершенно заслуженно вызвавшей у Дж. Кука похвалу в адрес Беринга.

2. Описание морских путешествий и карта русских открытий Г.Ф. Миллера. Речь идет об обзоре русских открытий и карте, отражающей их итоги, составленных видным историком, неутомимым собирателем материалов по этнографии, географии и истории Сибири Г.Ф. Миллером (1705—1783 гг.). Обзор Г. Ф. Миллера в значительной своей части посвящен Второй Камчатской экспедиции, над документами которой этот ученый работал много лет. Обзорная работа Г.Ф. Миллера впервые была напечатана по-немецки в 1758 г., и почти одновременно вышло ее русское [20] издание (G. Muller. Nachrichten von Seereisen und zur See gemachten Entdeckungen. — “Sammlung Russischer Geschichte”. SPb. 1758, Bd. III. Г.Ф. Миллер. Описание морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю с российской стороны учиненных. Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие. СПб., 1758). Она основывалась на материалах Якутского архива, где Г.Ф. Миллер разыскал “скаски” и чертежи мореходов и землепроходцев XVII в., и на документах Второй Камчатской экспедиции, участником которой он был. Следует, однако, отметить, что Г.Ф. Миллер не получил доступа к фондам Адмиралтейств-коллегий и поэтому ему не удалось использовать ценнейшие карты Морской академии (См. М.И. Белов. История открытия и освоения Северного морского пути, I. стр. 335).

Описание плавания Беринга 1741 г. было сделано Г.Ф. Миллером в основном по дневнику лейтенанта Свена Вакселя (этот дневник был опубликован только в 1940 г.) и давало не слишком ясное представление о землях, открытых командиром Второй Камчатской экспедиции. О маршруте Чирикова, по описанию Г.Ф. Миллера, вообще трудно было составить ясное представление, хотя Миллер и отмечал, что Чириков вышел к американским берегам “под 56 градусом широты, а переменной долготы от Авачинской губы имел около 60 градусов”.

“Морские путешествия” были в 1761 г. переведены Т. Джефризом на английский язык, причем перевод был осуществлен с немецкого издания (“Voyages from Asia to America for completing the discoveries of North-West coast of America. To which is prefixed a summary of the voyages of the Russians on the Frozen Sea in search of a North-East Passage”. London, 1761. Через три года вышло второе английское издание). К этому же изданию была приложена карта Г.Ф. Миллера, заслуживающая специального разбора. Она была составлена в 1753 г. и опубликована в 1754 г., а спустя четыре года вышло ее новое издание (Карта была опубликована с титулом и надписями на французском языке без имени автора). Не по вине автора на этой карте не были отражены некоторые важные подробности карт Морской академии, но крайне существенно то обстоятельство, что Г.Ф. Миллер, выпуская в свет свою карту, не только стремился дать наиболее полное представление о самых значительных русских открытиях в Северо-Западной Америке и в Восточной Сибири, но и развенчать фальсификаторов, сознательно искажающих представления о новооткрытых землях.

В одном отношении она сходна с картами Морской академии — Северо-Западная Америка представлена как единый массив суши. Сплошной линией нанесены участки побережья, открытые Берингом и Чириковым в 1741 г.; штриховая линия отмечает неисследованный участок американского берега между пунктом, к [21] которому вышел Чириков, и Калифорнией. Таким же образом обведен выдвинутый далеко на запад выступ произвольных очертаний между землей, открытой против Чукотки геодезистом Гвоздевым, и берегом, в котором можно уже распознать контуры залива Аляска.

Алеутских островов на карте не было, но зато в проливе между Чукоткой и землей, открытой Гвоздевым, положены острова Св. Лаврентия и Диомида. На карте были показаны маршруты Дежнева и Беринга (1728 г.) и пути Беринга и Чирикова в 1741 г. Нанесены гора Св. Ильи, мыс того же названия (показанный не на острове Каяк, а на материке), мыс Св. Гермогена (он также перенесен на материк). К юго-юго-западу от него нанесены остров Туманный и две группы островов, в природе не существующих, а к западу от них положены Шумагинские острова. Совершенно неверно был изображен северный берег Чукотского полуострова. В отличие от весьма точной карты П. Чаплина карта Миллера была составлена со смещением по долготе на 15—18°. Так, мыс, соответствующий мысу Дежнева, дан не на 190° в.д., а на 205° в.д., а мыс Лопатка — не на 157° в.д., а на 175° в.д.

Карта Миллера бесспорно давала представления общего характера о землях, лежащих на стыке Азии и Америки. Однако эти суммарные данные приносили сравнительно мало пользы при плавании у чрезвычайно изрезанных берегов залива Аляска, в водах с многочисленными островами. Нелегко было также по этой карте определять истинное положение тех мест, которые посетили в 1741 г. Беринг и Чириков.

3. “Описание земли Камчатки” С. П. Крашенинникова. Этот труд вышел в свет в 1755 г., вскоре после смерти его автора. Английское издание, которым пользовался Дж. Кук, появилось в Лондоне под измененным названием в 1764 г. в переводе Дж. Грайва (S. Krasheninnikov. The History of Kamchatka and the Kurilski Islands. London. 1764). Работа С.П. Крашенинникова оказала неоценимые услуги участникам экспедиции при их посещении Камчатки в 1779 г. Но и у американских берегов натуралисты экспедиции часто прибегали к ботаническим и зоологическим описаниям С. П. Крашенинникова для определения флоры и фауны побережья Аляски и Алеутских островов.

4. Карты Ж. Делиля. В экспедиции была одна из карт Делиля, как о том свидетельствует запись Ч. Клерка (Voyage.., 1967, P. I, p. 638 n.). Однако Дж. Кук к фантазиям Делиля относился крайне скептически и вряд ли использовал этот источник.

5. Карта Я. Штелина. Ни один из перечисленных выше источников не отражал итогов открытий, совершенных в 50-х и 60-х [23] годах русскими промышленниками и мореплавателями. Карта петербургского академика Я. Штелина, составленная в 1773 г., несла кое-какую информацию об этих открытиях, но информацию более чем сомнительную. Между тем эта карта получила широкое распространение и уже в 1774 г. была издана в Германии, Англии и Франции. Разбор этой весьма странной карты дан в комментариях к этой книге. Хотя она была способна основательно запутать мореплавателей, которые ею пользовались, известные сведения об Алеутской гряде в ней все же содержались.

6. Материалы, переданные Адмиралтейству различными информаторами через английское посольство в Петербурге и по другим каналам. Ни Дж. Кук, ни его спутники прямо не ссылаются на подобные материалы, но, несомненно, они имелись в экспедиции. Правда, пользы от такого рода источников было мало, поскольку они немногим дополняли сведения Г. Ф. Миллера и Я. Штелина. Об этом можно судить хотя бы по тому, что историк У. Робертсон, пользовавшийся и в Петербурге, и в Лондоне “негласной информацией”, в своем труде по истории Америки, вышедшем в свет в 1777 г., утверждал, будто земли, которые посетили в 1741 г. Беринг и Чириков, были не материком, а цепью островов (См. В.И. Греков. Очерки из истории русских географических исследований в 1725—1765 гг., стр. 168. В.И. Греков ссылается на французское издание 1780 г. труда У. Робертсона. (W. Robertson. L’Histoire de l’Amerique, vol. II. p. 478)). Во всяком случае, имеющиеся у Дж. Кука материалы не содержали никаких сведений о конкретных открытиях русских промышленников и об исследованиях Креницына и Левашева. До встречи со штурманом Г. Измайловым в октябре 1778 г. Дж. Кук об этих открытиях и исследованиях не знал. Встреча эта произошла после того, как Дж. Кук обследовал берега Аляски, Берингов пролив и Чукотку. О Чукотке никаких сведений, кроме тех, которые содержались в описаниях Дж. Кемпбелла и Г.Ф. Миллера, Дж. Кук не имел.

В целом Дж. Кук располагал очень существенной информацией, которая давала возможность заранее наметить маршрут экспедиции в водах северной части Тихого океана. Однако русские источники, которыми он пользовался, давали лишь схематическую картину южного побережья Аляски, не содержали достойных доверия сведений об Алеутских островах и не отражали последних русских открытий на Чукотке. Следует отметить, что до плавания Дж. Кука побережье Северо-Западной Америки между оконечностью саблеобразного полуострова Аляска и мысом Принца Уэльского было на картах сплошным белым пятном.

Испанские источники. Дж. Кук располагал английским изданием труда М. Венегаса о Калифорнии, но это издание было [24] неполным и не содержало тех разделов, где автор подвергал резкой критике версии об открытиях Хуана де Фуки и Бартоломе де Фонте. Существенно то обстоятельство, что Дж. Куку в момент, когда он покидал в июле 1776 г. Англию, было уже кое-что известно об открытиях Хуана Переса и Эсеты — Бодеги-и-Куадры. В июльском номере за 1776 г. “Annual Register” было помещено сообщение об этих экспедициях, причем указывалось, что в 1774 г. (на самом деле в 1775 г.) испанцы дошли до 58°20' с.ш. и на американских берегах открыли много хороших гаваней. Сведения об испанских открытиях на западных берегах Северной Америки были весьма неточны, но для Дж. Кука они имели немалое значение (Н.R. Wagner. The cartography of the North-West coast of America.., p. 184: E. Volkl. Russland und Lateinamerika.., S. 77).

Высадив на островах Общества местного уроженца Омаи, который был доставлен в Англию в 1775 г., Дж. Кук был обязан проследовать к берегам “Нового Альбиона”, то есть верхней Калифорнии, и далее направиться вдоль Американского побережья на север вплоть до мест, лежащих на 65° с.ш. или на широте [25] пролива, обследованного Берингом, и предпринять затем поиски пролива, ведущего в Гудзонов залив или море Баффина. Дж. Куку рекомендовалось не заходить на американских берегах в испанские гавани и не терять времени на обследование рек и проливов на участке побережья Северной Америки в интервале 45° с.ш. — 65° с.ш. В случае, если в первом сезоне поисков прохода найти не удастся, Дж. Кук должен был после зимовки в Петропавловске или в любом ином пункте по его выбору снова предпринять поиски Северо-Западного или Северо-Восточного прохода, а затем направиться в обратный путь.

Так же как и в инструкциях к прежним экспедициям, в инструкциях к третьему путешествию содержался особый пункт о вводе во владение британской короны (“при надлежащих обстоятельствах” и “с согласия туземцев” (?)) земель, которые будут открыты в плавании, если эти земли не были прежде открыты подданными других европейских держав. Оговорка об “открытиях подданных других держав” не помешала впоследствии Дж. Куку ввести во владение его величества берега, открытые Берингом.

Плавание было рассчитано на три года, и участникам экспедиции вменялось в обязанность вести навигационные, геологические, зоологические и ботанические наблюдения, а также собирать сведения этнографического характера. Все данные экспедиции заранее объявлялись секретными, и Дж. Кук должен был по прибытии в Англию отобрать у своих спутников дневники. Такая мера отчасти была вызвана скандалом, который разразился, когда в Адмиралтействе узнали, что участники второй экспедиции натуралисты И. и Г. Форстеры намерены без санкции этого ведомства издать свои дневники, содержащие записи, не лестные для некоторых командиров.

Командир и команды кораблей. Для Дж. Кука эта экспедиция была желанным делом. В дальнее плавание он отправлялся в третий раз, причем за последние восемь лет пробыл на суше лишь неполных два года. В 1776 г. ему исполнилось сорок восемь лет-возраст отнюдь еще не преклонный, но колоссальное напряжение, которое он каждодневно испытывал в двух кругосветных путешествиях, сказалось на его здоровье и расшатало его нервную систему. В третьем плавании командир экспедиции часто впадал в ярость по разным поводам, причем порой все его тело сводило судорогами. Мидшипмен Дж. Тревенен называл такие припадки “хейвой”, поясняя, что “хейва — это такая пляска у островитян южных морей, которая очень напоминает конвульсии и прыжки, совершаемые капитаном Куком на палубе в минуты, когда его одолевает гнев” (Voyage.., 1967, P. I; Introduction, p. CLIII). Из-за своей несдержанности Дж. Кук нередко жестоко обижал матросов и офицеров. Хуже всего было то, что [26] ему теперь часто изменял такт при общении с местными жителями, и порой он применял крайне жестокие меры для наказания провинившихся (по его мнению) островитян. В сущности, припадок ярости привел его к гибели в то утро, когда он предпринял попытку силой привести на корабль гавайского короля Каланиопу.

На “Резолюшн” было сто двенадцать человек, на “Дискавери” — семьдесят. Комплектование команд проходило не слишком ладно; в мае и июне 1776 г., пока шла подготовка к выходу судов в море, с них дезертировало пятьдесят восемь человек, и пришлось срочно заменять выбывших матросов.

Списки судовых экипажей приведены в этой книге в “Приложениях”. Они дают довольно отчетливое представление о составе команд. В третье плавание отправилось не менее двадцати пяти участников двух предыдущих кругосветных экспедиций Дж. Кука, и эти закаленные мореходы были для командиров кораблей надежной опорой. Однако на судах оказалось немало и совсем “зеленых” юнцов: в списках фигурируют матросы и мидшипмены шестнадцати-, семнадцати- и восемнадцатилетнего возраста. В плавание пошли и весьма сомнительные личности, доставившие затем много хлопот Дж. Куку. Уже в Кейптауне пришлось отправить в Англию фальшивомонетчика У. Ханта. На островах южных морей некоторые матросы заражали венерическими болезнями местных женщин, дисциплинарные наказания за различные проступки в третьем плавании накладывались чаще, чем в прежних экспедициях.

Командный состав был подобран неплохо. Командир “Дискавери” тридцатитрехлетний капитан Чарлз Клерк (Кларк) участвовал (в качестве третьего и второго помощника Дж. Кука) в первой и во второй экспедициях. В новое путешествие он отправлялся по необходимости: в Англии Клерк оставаться не мог, так как ему грозила долговая яма; ростовщики преследовали его за обязательства, взятые им, чтобы выручить из беды старшего брата. А между тем еще в Англии Клерк начал страдать от чахотки, эта болезнь обострилась в плавании и привела его к смертному одру спустя шесть месяцев после гибели Дж. Кука. Весьма объективную характеристику капитану Клерку дал помощник хирурга Д. Самвелл, и из этого отзыва нетрудно заключить, что командир “Дискавери” был отличным моряком и отличным человеком, но не обладал качествами, необходимыми для руководства столь ответственной экспедицией. Джемса Кука он заменить не мог.

После смерти капитана Клерка командование экспедицией перешло к Джону Гору, который был первым помощником Дж. Кука на “Резолюшн”. До этой экспедиции Гор совершил три кругосветных плавания (в 1764—1765 гг. под командой Дж. Байрона, в 1766—1768 гг. с капитаном С. Уоллисом и в 1768 —1771 г. в качестве третьего помощника Дж. Кука в первой его экспедиции). Моряком он был весьма опытным. [27]

Второй помощник Кука Джемс Кинг вышел в плавание двадцатишестилетним юношей, не имея опыта кругосветных походов, но зато заслуженно считался самым ученым моряком экспедиции. В Париже и Оксфорде Кинг получил солидную астрономическую подготовку, а в Лондоне вращался в кругу литераторов и общественных деятелей. Кинг был человеком большого обаяния и гуманного нрава. Он стал “историографом” экспедиции, и его дневники за период с февраля 1779 по октябрь 1780 г. вошли в первое издание материалов третьего плавания наряду с дневниками Дж. Кука.

Во многом сходен был с Дж. Кингом по характеру его ровесник первый помощник капитана Клерка Джемс Барни. Он успел уже дважды (в первой и второй экспедициях Дж. Кука) обойти земной шар. Барни отличался хладнокровием, стойкостью и мужеством. Впоследствии, уже в адмиральском звании, он составил ценный обзор открытий и исследований в южных морях.

Гор, Кинг и Барни вышли в море, имея лейтенантский чин, но завершили плавание капитанами. После смерти Ч. Клерка Кинг принял командование на “Резолюшн”, а Барни повел в обратный путь “Дискавери”.

Заслуживают особого внимания три офицера более низкого ранга — Дж. Уильямсон, Дж. Рикмен и У. Блай. Эта троица зарекомендовала себя в плавании не с лучшей стороны. Штурман Блай “прославился” спустя десять лет. Командуя бригом “Баунти”, он довел команду до открытого бунта: не только матросы, но и некоторые офицеры не выдержали издевательств этого жестокого самодура. Блая и восемнадцать его сторонников посадили в шлюпку и оставили в открытом море. В третьей экспедиции Дж. Кука он был вдохновителем жестоких расправ с мирными островитянами. Моряком Блай, несомненно, был отличным — недаром Дж. Кук ценил его как лучшего штурмана экспедиции.

На кораблях экспедиции было тридцать пять солдат, унтер-офицеров и офицеров морской пехоты. Ими командовал молодой лейтенант М. Филипс, участник той стычки на острове Гавайи, в которой погиб Дж. Кук. Капрал морской пехоты американец Дж. Ледьярд — человек с довольно неясным прошлым и весьма большой амбицией — после возвращения в Англию перебрался в Америку и с ведома Т. Джеферсона отправился в Сибирь, чтобы затем через Камчатку и Аляску открыть торговый путь в США. Однако эта миссия не увенчалась успехом: Екатерина II велела выслать Ледьярда из пределов России.

Научные работы в третьей экспедиции проводились молодым врачом Уильямом Андерсоном и астрономом Уильямом Бейли.

После смерти в августе 1778 г. Андерсона исследовательские работы проводил Д. Самвелл — врач и поэт, оставивший весьма [28] ценные записи, посвященные природе и людям Гавайских островов, Алеутского архипелага, Камчатки и Аляски.

Как и прежние две экспедиции, третья экспедиция Дж. Кука была превосходной школой, из которой вышли двенадцать капитанов и один адмирал. Мидшипмен из команды “Дискавери” Джорж Ванкувер в 90-х годах XVIII в. стал выдающимся исследователем берегов Северо-Западной Америки; матрос с “Резолюшн” Джозеф Биллингс возглавлял в 1785—1792 гг., уже в качестве капитана, русскую экспедицию в Северный Ледовитый и Тихий океаны. Мидшипмен Джемс Тревенен, состоя на русской службе, отличился во время войны со Швецией (он погиб в Выборгском морском сражении в июле 1790 г.). Помощник штурмана Натаниэл Портлок в конце 80-х годов плавал в водах залива Аляска в качестве капитана корабля.

Корабли экспедиции. Флагманом экспедиции был корабль-ветеран “Резолюшн”, с честью выдержавший все испытания многолетнего второго плавания. Напомним, что “Резолюшн” относился к классу “судов-угольщиков”, которые строились в доках городка Уитби. Он имел 462 тонны водоизмещения и был отлично приспособлен для плавания в ледовых морях. Однако для этого [29] во всех отношениях отличного корабля не прошли даром годы пребывания в усеянных рифами водах Океании и льдах Антарктики. Корабль нуждался в капитальном ремонте, и с этой целью в августе 1775 г. он был отведен в дептфордские доки. Ремонт был закончен за четыре месяца до отплытия, но капитальным он не был. О качестве работ, проведенных в казенных дептфордских доках, Дж. Кук отзывался в своих дневниках весьма нелестно (причем в издании 1784 г. это место было по требованию властей основательно “отредактировано”).

Корабельная палата снабдила “Резолюшн” гнилыми канатами, третьесортной парусиной и негодным рангоутным материалом. Все это объяснялось тем, что под руководством первого лорда Адмиралтейства графа Сандвича и его помощника Хью Палиссера все флотские службы пришли в упадок. Последствия такого положения сказались не только на снаряжении третьей экспедиции Дж. Кука. В известной степени нераспорядительность Корабельной палаты определила ход трагических событий на острове Гавайи в феврале 1779 г.: если бы в доках не вооружили корабли экспедиции мачтами с коварно скрытыми дефектами, Дж. Куку не было бы нужды вторично заходить в бухту Кеалакекуа. [30]

Второй корабль экспедиции был куплен в январе 1776 г. Это был также “угольщик” водоизмещением в 300 тонн. Прежде он назывался “Дилидженс”, но получил новое имя —“Дискавери”. Переоборудовали его наспех, превратив двухмачтовый бриг в трехмачтовый корабль. И на “Резолюшн”, и на “Дискавери” пазы обшивки были в доках проконопачены крайне скверно, так что оба корабля в плавании постоянно давали течь.

Маршрут экспедиции до гибели Дж. Кука. “Резолюшн” вышел из Плимута 12 июля 1776 г., “Дискавери” покинул Англию только 1 августа. Сообразуясь с инструкциями, Дж. Кук повел корабль к мысу Доброй Надежды и оттуда прошел в Индийский океан к островам, открытым в 1772 г. французским мореплавателем Н. Марионом Дюфреном на 46—47° ю.ш. и на 38° в.д. 12 декабря корабли подошли к этим островам, названным Дж. Куком островами Принс-Эдуард. Далее Дж. Кук проследовал к земле, открытой французским мореплавателем Кергеленом в 1772 г. на 48°30'—49°45' ю.ш. и 68—70° в.д. Дж. Кук не знал, что Кергелен в 1773 г. вторично посетил эту землю (в своем первом плавании он принял ее за выступ Южного материка) и установил ее островное положение. Кук потратил шесть дней на обследование береговой линии земли. 30 декабря 1776 г. корабли покинули этот остров, который Дж. Кук назвал островом Запустения (современное название — Кергелен) и направился к Вандименовой Земле (Тасмании). 24 января 1777 г. показались берега Вандименовой Земли. Дж. Кук обошел ее с юга, полагая, что она является частью Новой Голландии (Австралии), и проследовал к Новой Зеландии. В бухте Шип-Ков, в проливе Королевы Шарлотты, на берегу Южного острова корабли пробыли с 11 до 25 февраля. От берегов Новой Зеландии Кук направился к островам Тонга. По пути он открыл в конце марта острова Мангаиа, Атиу и Такутеа в южной группе островов Кука и посетил открытые им в 1773 и 1774 гг. острова Херви (Мануаэ) и Палмерстон. 28 апреля Дж. Кук подошел к островам Тонга и пробыл на этом архипелаге до 17 июля. За два с половиной месяца участники экспедиции собрали исключительно ценные сведения по этнографии островов Тонга, значительно дополнившие данные, которые Дж. Кук получил здесь в 1774 г. Кроме того, была открыта группа островов Хаапаи в северной части этого архипелага, и от одного из вождей (Финау) Дж. Кук получил любопытные сведения о ста пятидесяти трех островах западной Полинезии и об архипелаге Фиджи.

От островов Тонга Дж. Кук прошел к Таити. куда прибыл 12 августа. Следуя к Таити, он 8 августа открыл остров Тубуаи в небольшом архипелаге того же наименования.

8 декабря корабли покинули острова Общества. Дж. Кук взял курс на север, вступив в малообследованную часть Тихого океана.

24 декабря был открыт пустынный и необитаемый остров [31] Рождества, лежащий в 2° к северу от экватора на половине расстояния от Таити к Гавайским островам. Следуя от этого острова прямо на север, Дж. Кук 18 января 1778 г. вышел к островам Оаху. Кауаи и Ниихау, расположенным в Гавайском архипелаге. Это было одно из самых значительных открытий третьего плавания. Правда, в январе 1778 г. не был открыт главный остров этого архипелага — Гавайи, который находился на ветре от курса кораблей. Однако за двухнедельное пребывание на новооткрытых островах удалось собрать много весьма ценных сведений об этих землях и их обитателях.

2 февраля 1778 г. корабли направились на восток, к берегам Северной Америки, к которым они приблизились 7 марта. К берегу Дж. Кук подошел в широте 44°20', и первый замеченный им выступ суши он назвал мысом Фалвезер. Это было побережье современного штата Орегон. Три недели Дж. Кук шел на север вдоль американского берега на значительном от него расстоянии. В силу этого он не заметил широкого устья реки Колумбии и пролива между материком и островом Ванкувер (пролив Хуан-де-Фука — реликт якобы сквозного прохода, якобы открытого этим мореплавателем). Остров Ванкувер Дж. Кук счел частью материка. 29 марта корабли были введены в залив Нутка на западном берегу острова Ванкувер, причем Дж. Кук не знал, что четыре года назад в этом заливе побывал Хуан Перес. Здесь “Резолюшн” и “Дискавери” пробыли до 26 апреля, что дало возможность участникам экспедиции ознакомиться с образом жизни местных жителей — индейцев нутка.

Выйдя из залива Нутка, Дж. Кук направился на северо-северо-запад вдоль внешней, западной стороны Американского побережья, не подозревая, что он идет вдоль огромного архипелага Александра. Вступив в воды залива Аляска, Кук в этих водах повторил маршрут Беринга, все время при этом руководствуясь картой Г. Ф. Миллера. Правда, кое-где Дж. Кук проводил обследование заливов и бухт, которых на этой карте не было. 1 мая он был в том месте, где к Американскому материку вышел Чириков а 4 мая достиг пункта, откуда Беринг заметил на горизонте гору Св. Ильи. Пройдя мимо залива Якутат, который Дж. Кук назвал в честь Беринга бухтой Берингс-бей, он 10 мая оказался у берегов острова Каяк, на который в 1741 г. высаживались участники экспедиции Беринга. Дж. Кук пытался установить место высадки и положение открытого в ее районе мыса Св. Ильи, но к определенному выводу не пришел. Сомневаясь, отвечает ли по своему положению Каяк острову, на который высаживались спутники Беринга, Дж. Кук присвоил ему название Кэйз-Айленд и оставил на берегу бутылку с запиской и двумя серебряными двухпенсовиками.

12 мая корабли вошли в довольно обширный залив, названный Дж. Куком заливом Сандвич-Саунд и переименованный затем [32] редактором первого издания дневников Кука Дж. Дугласом в залив Принс-Вильям. Здесь корабли простояли неделю, после чего 19 мая Дж. Кук прошел к “мысу Св. Гермогена”, показанному на карте Миллера. К северо-западу от этого “мыса” открывался не фигурирующий на карте Миллера широкий проход. Дж. Кук вступил в него 28 мая и до 6 июня вел его обследование. Он ошибочно заключил, что этот глубокий залив представляет собой устье большой реки. Хотя берега обнаруженной Дж. Куком “реки” находились в пределах ареала открытий Беринга, они были введены во владение английской короны. Здесь участники экспедиции встретились с индейцами танаина (кенайцами). Следует отметить, что южную оконечность полуострова Кенай, омываемого водами залива Кука, открыл в 1741 г. Чириков.

Идя далее по следам Беринга, Дж. Кук прошел мимо островов Шуяк, Афогнак и Кадьяк, полагая, что все они относятся к материку, и к югу от Кадьяка открыл “остров” Тринити (Троицы), который в действительности был группой островов (Ситкинак, Тугидак и мелкие островки), отделенной от Кадьяка узким проливом. 17 июня был открыт один из островов Евдокеевской группы (острова Семиди современных карт), уже хорошо известной русским промышленникам, а на следующий день корабли подошли к Шумагинским островам. Пройдя 21 июня мимо островов Санак и Кейтон (Дж. Кук назвал их островами Халибут), корабли 27 июня вступили в воды острова Уналашка. Намечая дальнейший маршрут, Дж. Кук пользовался отнюдь не путеводными указаниями карты Я. Штелина, которая затем не раз вызывала у него законное недоумение. Севернее Уналашки на этой карте был показан огромный остров Алашка, отделенный широким проливом от Американского материка. Дж. Кук пошел к этому “острову”. Миновав острова Креницына, корабли 3 июля оказались у западной оконечности полуострова Аляска. Дж. Кук направился вдоль северного берега этого полуострова и до 23 июля шел в водах открытого им Бристольского залива, неизвестного русским мореплавателям и промышленникам. От западной оконечности этого залива, мыса Ньюэнем, Дж. Кук отвернул в Берингово море, не заметив большого острова Нунивак, и 28 июля подошел к острову Св. Матвея. 3 августа, в день смерти хирурга У. Андерсона, был замечен остров, который по недоразумению был назван именем покойного участника экспедиции: Дж. Кук не знал, что перед ним был остров Св. Лаврентия. От этого острова корабли направились на северо-восток и 9 августа подошли к крайней западной оконечности Американского материка. Хотя на карте Миллера прямо было указано, что эту землю открыл геодезист Гвоздев, Дж. Кук дал ей название мыса Принца Уэльского, а затем двинулся на запад к берегам Чукотки и 10 августа вошел в залив Св. Лаврентия. [33]

Отсюда “Резолюшн” и “Дискавери” возвратились к американскому берегу, вдоль которого пошли на северо-восток. 17 августа на 70°30' с.ш. корабли приблизились к ледяному полю, через которое невозможно было пробираться на север. У выступа берега, названного Ледяным мысом (Айси-Кейп) (70°19' с.ш. и 161°41' з.д.), Дж. Кук повернул на юго-запад, оставив надежду найти в этих водах проход в сторону Атлантического океана. 29 августа Дж. Кук снова подошел к северному берегу Чукотки у мыса, который он назвал Северным (современное название — мыс Шмидта), и затем направился на юго-восток к Берингову проливу. 31 августа корабли миновали остров Колючин (остров Барни дневника Дж. Кука), а 2 сентября обогнули мыс Дежнева и снова вошли в залив Св. Лаврентия. 4 сентября от Чукотского мыса Дж. Кук повернул на юго-восток и на следующий день подошел к острову Св. Лаврентия, не подозревая, что это и есть тот остров, которому месяц назад он присвоил имя Андерсона. Покидая берега Азии, Дж. Кук отметил, что Беринг с исключительной точностью определил широты и долготы пунктов, расположенных на побережье Чукотки.

От острова Св. Лаврентия корабли направились к Аляске. 6—18 сентября Дж. Кук шел вдоль берегов большого залива, который был им назван заливом Нортон. 18 сентября корабли находились у обширных мелей, лежащих против устья великой реки Юкон. Этого устья Дж. Кук не видел, но он правильно предположил, что здесь в море впадает очень большая река.

Далее Кук проследовал к Уналашке и 12 октября вошел в Капитанскую гавань на этом острове. На Уналашке англичане нашли русское поселение и завязали тесные сношения с русскими моряками и промышленниками. Здесь же состоялась встреча Дж. Кука со штурманом Герасимом Григорьевичем Измайловым, который познакомил гостей с новыми картами северной части Тихого океана.

Г. Измайлов сообщил Дж. Куку, каково действительное положение островов Алеутской гряды, а также дал ценные сведения о русских экспедициях на Чукотку и плаваниях русских мореходов и промышленников к оконечности полуострова Аляска, Шумагинским островам и Кадьяку.

Карта Штелина, в ложности которой Дж. Кук, правда, не сомневался после открытий, совершенных им у западных берегов Аляски, была теперь окончательно развенчана.

До второго захода на Уналашку Дж. Кук хотел провести зиму в Петропавловске, но мореход Я. И. Сапожников, с которым он имел беседу на борту “Резолюшн”, сообщил, что на Камчатке провианта мало и он там чрезвычайно дорог. Приняв во внимание эти сведения, Дж. Кук решил направиться к Гавайским островам [34] и там перезимовать, а ранней весной вновь отправиться на север для поисков прохода к северу от Берингова пролива.

26 октября корабли покинули Капитанскую гавань. Без каких бы то ни было происшествий корабли за месяц пересекли всю северную часть Тихого океана и 26 ноября подошли к острову Мауи. Затем был открыт самый большой остров Гавайского архипелага — Гавайи, и в течение шести недель корабли медленно шли вокруг новооткрытого острова. Этот “крюиз” давал возможность вести съемку берегов и запасаться провизией в различных пунктах побережья, но вместе с тем непрерывное маневрирование в водах, усеянных рифами, крайне утомило команды. Корабли пришли в скверное состояние, они давали течь, мачты, рангоут и паруса нуждались в срочном ремонте. Все это заставило командира экспедиции 16 января 1779 г. ввести суда в гавань Кеалакекуа на западном берегу острова Гавайи. В селении Кавалоа, расположенном на небольшом мысе в северной части гавани, находилась резиденция короля (алии аи моку) острова Гавайи — Каланиопу, а на западном берегу бухты, там, где лейтенант Дж. Кинг установил палатки для временной обсерватории, находились местные храмы и дома жрецов. В бухте Кеалакекуа и разыгрались трагические события 14 февраля 1779 г.

Гибель Дж. Кука и маршрут экспедиции на ее последнем этапе (февраль 1779 — октябрь 1780 г.). На Гавайских островах пришельцев из далекой и неведомой страны встретили с необыкновенными почестями. Командир экспедиции был объявлен живым воплощением бога Лоно, причем жрецы велели поклоняться ему как посланнику небес. 4 февраля корабли вышли из бухты, но из-за поломки фок-мачты на “Резолюшн” и противных ветров Дж. Кук был вынужден 11 февраля вторично ввести суда в гавань Кеалакекуа. Неожиданный приход англичан явно не пришелся по вкусу местным вождям. Последующие события, однако, показали, что если бы Дж. Кук проявил больше такта и больше выдержки, все обошлось бы без кровопролития. Обстоятельства, при которых произошла гибельная для Дж. Кука стычка в селении Каавалоа, освещены в записках Ч. Клерка и Дж. Кинга и в показаниях других участников экспедиции. Гибель Дж. Кука была вызвана не преднамеренным сговором гавайских вождей, а злосчастным стечением обстоятельств, и об этом свидетельствуют авторитетные заключения Ч. Клерка и Дж. Кинга. Следует отдать должное Ч. Клерку, который, вступив в командование экспедицией, запретил применение карательных мер против гавайцев. С помощью Дж. Кинга он добился примирения с местными вождями, которые отдали ему части тела погибшего командира экспедиции.

Утрата, понесенная на острове Гавайи, была невосполнимой. Смертельно больной капитан Клерк снова повел корабли на север, [35] но ни он, ни его помощники не могли поднять дух безмерно утомленных команд. Плавание продолжалось по инерции, ни одного открытия совершить больше не удалось. На завершающем этапе экспедиции маршрут ее был таков: 23 февраля корабли оставили бухту Кеалакекуа и направились к островам Кауаи и Ниихау. На Ниихау они простояли до 15 марта, после чего Ч. Клерк повел их к камчатским берегам.

29 апреля корабли вошли в Петропавловскую гавань. Пребывание англичан на Камчатке в апреле — июне 1779 г. подробно описано в дневниках Ч. Клерка, Дж. Кинга и Д. Самвелла. “Главный командир” Камчатки премьер-майор Магнус Бем отлично принял гостей и снабдил их провизией и корабельным припасом, не взяв за это платы (Пребывание участников экспедиции на Камчатке освещено в документах, обнаруженных автором этих строк в фондах ЦГАДА (см. стр. 571-579)). Ч. Клерк передал М. Бему сводную карту открытий, совершенных экспедицией, и ценную коллекцию океанических редкостей (См. приложение к этой книге), а Бем в свою очередь ознакомил англичан с русскими картами Чукотки. Получив необходимые припасы, Ч. Клерк 12 июня вышел из Петропавловской гавани и направился вдоль восточного берега Камчатки на север. Корабли прошли через Берингов пролив, но в широте 70° встретили ледяные поля. В течение восьми дней Ч. Клерк пытался продвинуться на север, но 27 июля был вынужден повернуть на юг. Он направился опять в Петропавловск, но довести туда корабли уже не смог. 22 августа на подходе к Авачинской губе он умер, и командование экспедицией перешло к Дж. Гору.

В Петропавловске суда пробыли до 8 октября, и снова гостей встречали весьма радушно. На этот раз они имели дело уже не с М. Бемом, отбывшим в Петербург, а с временным командиром Камчатки капитаном В.И. Шмалевым.

Путь из Петропавловска к берегам Англии проходил через воды Курильских островов и Японии, китайские моря и Индийский и Атлантический океаны.

В устье Темзы “Резолюшн” и “Дискавери” вошли 7 октября 1780 г. Плавание экспедиции продолжалось пятьдесят месяцев и двадцать пять дней.

Итоги третьей экспедиции Дж. Кука. По своему значению третья экспедиция уступала двум предыдущим. И разумеется, не потому, что не была осуществлена ее главная цель — найден Северо-Западный проход (этот проход удалось отыскать в итоге работы многочисленных экспедиций спустя много лет после гибели Дж. Кука). Основным полем деятельности третьей экспедиции были моря, уже освоенные русскими мореходами и [36] промышленниками, а поэтому и открытия, совершенные в северной части Тихого океана Дж. Куком, по своему масштабу уступали открытиям первого и второго плавания, в результате которых на карты мира было положено восточное побережье Австралии и сведен с них мифический Южный материк.

Самым значительным вкладом третьей экспедиции в географическую науку было открытие Гавайских островов, во многом определившее дальнейший ход освоения Северной Океании. Кроме того, Кук уточнил контуры южного побережья Аляски, открытого Берингом и Чириковым, а на западных берегах этого огромного полуострова открыл Бристольский залив и залив Нортон. Догадки русских мореплавателей и картографов о вероятных очертаниях восточных берегов Берингова моря полностью подтвердились, и выяснилось, что от крайней северо-западной оконечности Америки, открытой И. Федоровым и М. Гвоздевым, до оконечности саблеобразного полуострова Аляска берег тянется непрерывно. Корабли третьей экспедиции дважды прошли через Берингов пролив, и Дж. Кук в августе 1778 г. положил начало открытиям на северном берегу Аляски.

Следует отметить, что карты и описания берегов Аляски и северной части Тихоокеанского бассейна, переданные Ч. Клерком М. Бему, имели большое значение для русских мореплавателей и промышленников. Итоги открытий Дж. Кука были надлежащим образом оценены в России и нашли отражение на русских картах уже в том же 1779 г. На основании карты открытий Дж. Кука, изъятой у М. Бема иркутским губернатором Ф.Н. Кличкой, в конце 1779 г. была составлена в Иркутске секунд-майором М. Татариновым “Карта около Северного Полюса всему Северному океану с показанием в Ледовитом океане також в Тихом море господ офицеров морских Российских, Английских и Гишпанских” (ЦГАДА. ф. 192, Архангельская губ., № 16, копия рукописной карты с пометкой: “На присланной из Иркутска копии подписано: с подлинной копировал и иллюминовал геодезии сержант Иван Бритов”. Эта карта описана у В.И. Межова “Сибирская библиография”, т. II. СПб., 1891).

Несомненно, материалы экспедиции Дж. Кука облегчили русским промышленникам освоение Чугацкого (совр. Принс-Вильям) и Кенайского (совр. Кука) заливов, а также дальнейшее продвижение русских мореплавателей вдоль западных берегов Аляски.

Огромное значение для мировой науки имели этнографические, геологические, зоологические и ботанические наблюдения участников третьей экспедиции. Новую страницу в этнографию участники экспедиции вписали своими характеристиками тонганцев, тасманийцев, индейцев нутка и танаина, эскимосов залива Принс-Вильям и западного побережья Аляски и алеутов.

Открытия и исследования, совершенные и проведенные Дж. Куком в трех грандиозных плаваниях, оказали огромное [37] влияние на весь ход дальнейшего изучения неосвоенных морей и земель нашей планеты.

С именем Кука связан один из заключительных этапов эпохи Великих географических открытий, оказавших огромное влияние на весь ход истории человечества и на развитие производительных сил в странах Старого и Нового Света. Однако на этом этапе великих открытий в той же мере, как на их начальной стадии, освоение новых морей и земель сопровождалось расширением сферы колониальной экспансии европейских держав. Экспедиции Кука проложили пути для вторжения колонизаторов в Австралию, Новую Зеландию и Центральную Океанию.

Новое английское издание материалов третьей экспедиции. Во вступительных статьях к русским изданиям материалов первого и второго плаваний Дж. Кука уже отмечалось, что дневники великого мореплавателя в процессе их подготовки к печати подверглись значительной переработке. Друг графа Сандвича виндзорский каноник Дж. Дуглас “отредактировал” дневники второго плавания по своему произволу. Подобную же работу он осуществил и при подготовке трехтомного издания материалов третьей экспедиции (“А Voyage to the Pacific ocean. Undertaken by the command of his Majesty, for making Discoveries in the Northern Hemisphere to determine the Position and Extent of the West Side of North America, its distance from Asia and Practicability of Northern Passage to Europa. Performed under me direction of Captains Cook, Clerke and Gore in the His Majesty's Shins Resolution and Discovery in the Years 1776, 1777, 1778, 1779, 1780”. In three volumes. vol. I and II written by Captain James Cook, F.R.S., vol III by Captain James King, L.L.D. and F.R.S. London, 1784.). Еще до выхода из печати этого издания в газете “Morning Chronicl” от 18 января 1783 г. появилась заметка, в которой Дж. Дугласа обвиняли в том, что дневники второго плавания он “переварил”, а дневники третьего сейчас “приканчивает”. Дж. Дугласа эта заметка привела в негодование. А между тем в своей автобиографии он писал: “1783 г. Был в конце января снова в Лондоне... Лорд Сандвич, будучи главой Адмиралтейства, уговорил меня в 1781 г. взять на себя труд по подготовке к печати третьего путешествия капитана Кука, и я весь прошлый год затратил на эту работу... Рукописи капитана были подготовлены мной аккуратно, но я обращался с ними более вольно, чем с дневниками второго путешествия; точно придерживаясь фактов, я был менее щепетилен с текстом, облекая его в одежды более тонкого стиля, чем обычный язык капитана. Рукопись Андерсона послужила мне полезным источником для важных добавлений; она все время перед глазами, и я способен поэтому рисовать картины более интересные, чем те, которые могла бы дать рукопись капитана Кука...” К этому Дж. Дуглас добавил, что после ухода из Адмиралтейства графа Сандвича в 1782 г. новый руководитель этого ведомства лорд Хау вообще не обращал [38] внимания на лиц, связанных с изданием материалов третьего плавания, и единственным человеком, сколько-нибудь заинтересованным в скорейшем выходе в свет этой работы, был “книгопродавец, взявший на себя ее издание” (Voyage.., 1967, P. I; Introduction, p. CXCVIII—CXCIX).

Поставить на место неуемного редактора мог бы капитан Дж. Кинг, но он в 1783 г. отправился в Вест-Индию, где умер год спустя.

В результате опубликованные в 1784 г. дневники Дж. Кука заметно отличались от оригинала. Без каких бы то ни было оговорок Дж. Дуглас вставил в текст дневников фрагменты из записок У. Андерсона, причем порой эти вставки насчитывали шесть, семь и даже двенадцать страниц. Так как после смерти Андерсона во время плавания в августе 1778 г. записи этого невольного соавтора Дж. Кука прекратились, то Дж. Дуглас, не имея материала для “воссоздания картин”, попросту сократил текст дневников Дж. Кука, которые тот вел в сентябре—декабре 1778 г. Но и те места, где Дж. Кук не разбавлен Андерсоном, подверглись стилистической правке, порой отразившейся на фактической стороне тех или иных событий.

Дж. Дуглас по настоянию Паллисера убрал из текста дневника замечания Дж. Кука о безобразиях, творившихся в адмиралтейских доках, и смягчил то место, где командир экспедиции писал о последствиях скверной подготовки судов к плаванию. До 1967 г. о третьем плавании Дж. Кука судили по фальсифицированному изданию Дж. Дугласа и Дж. Найкола. Только с выходом в свет нового английского издания, подготовленного в 1961—1967 гг. Дж. Биглехолом, ученый мир и широкие круги читателей получили истинное представление о подлинных дневниках командира третьей экспедиции и его спутников.

Дж. Биглехол положил в основу этого издания рукописи дневников Дж. Кука из фондов Британского музея. Речь идет о рукописях Egerton 2177 А и Egerton 2177 В. Первая содержит записи с 10 февраля 1776 до 6 января 1779 г., вторая охватывает отрезок времени с 7 по 17 января 1779 г. Кроме того, при подготовке книги к печати использованы многочисленные копии дневников и судового журнала Дж. Кука из архива Public Record Office (рукописи Adm. 55/111, Adm. 55/112 и Adm. 55/113). Дж. Биглехол разыскал в различных английских и австралийских архивах ранее неопубликованные рукописи дневников двадцати семи участников третьей экспедиции (Клерка, Гора, Кинга, Барни, Уильямсона, Рикмена, Эдгара, Робертса, Леньона. Херви, Чарлтона, Мартина, Гилберта, Пауля, Портлока, Райю, Шатлуорта, Тейлора, Уотса, Бейли, Лоу, Андерсона, Самвелла, Хоума, Гриффина, Блая, Тревенена) и заметки анонимного спутника Дж. Кука. [39]

Опубликовать это огромное количество документов можно было лишь в рамках многотомного издания, причем общий объем его превысил бы, вероятно, тысячу листов. Поэтому, использовав во вступительной статье и в комментариях эти источники, Дж. Биглехол включил в двухтомное издание материалов третьей экспедиции только значительные фрагменты из дневников Ч. Клерка, Дж. Кинга, У. Андерсона, Д. Самвелла и Т. Эдгара.

И если до 1967 г. история третьего плавания была отражена лишь (помимо издания Дж. Дугласа 1784 г.) в шести опубликованных трудах участников экспедиции (Дж. Рикмена, Дж. Ледьярда, У. Эллиса, У. Бейли, Г. Циммермана и Д. Самвелла, причем был известен не дневник Д. Самвелла, а его краткое сообщение об обстоятельствах гибели Дж. Кука), то теперь мы располагаем свидетельствами без малого тридцати участников экспедиции. При этом нельзя не отметить, что опубликованные во втором томе нового издания дневники Д. Самвелла и Т. Эдгара имеют огромное значение как источники по истории экспедиции и как ценнейшие описания стран и народов Тихоокеанского бассейна. То же можно сказать и о тонганских дневниках У. Андерсона, которые впервые появились в своем первозданном виде.

Новое издание содержит также весьма обстоятельную вступительную статью Дж. Биглехола и его многочисленные комментарии, список важнейших документов экспедиции и список судовых команд. Отметим, что вступительная статья, дающая отчетливое представление о ходе открытий и исследований, совершенных третьей экспедицией Кука в южных морях, недостаточно освещает круг вопросов, связанных с исследованиями Дж. Кука в северной части Тихого океана. Объясняется это тем, что Дж. Биглехолу не были известны русские источники по истории открытий в Тихом океане.

В целом новое издание материалов третьей экспедиции Дж. Кука, общий объем которого достигает ста двадцати печатных листов, представляет собой уникальный по своей ценности труд.

Особенности настоящего издания. Перевод книги “Плавание в Тихий океан” осуществлен по изданию Дж. Биглехола 1967 г. Разночтения даются по другим опубликованным Дж. Биглехолом вариантам дневников (они приводятся в тексте в фигурных скобках с указанием на источник; чаще всего даются ссылки на судовой журнал Дж. Кука, который обозначается индексом L). Помимо основного текста дневников Дж. Кука в настоящее издание включены отрывки из дневников Ч. Клерка, Дж. Кинга, Д. Самвелла и Т. Эдгара. Необходимо отметить, что дневники Дж. Кука не были литературно обработаны, поэтому порой стиль довольно шероховат и имеется некоторый разнобой в написании имен и географических названий. [40]

В комментариях использованы документы из архивов ЦГАДА СССР и ЦГАВМФ СССР.

Ссылки на издания 1784 и 1967 гг. даются сокращенно (Voyage.., 1784; Voyage.., 1967), равно как и ссылки на комментарии Дж. Биглехола (Beaglehole).

В тексте перевода сохранены географические названия, приводимые Куком. Современные их эквиваленты даны по Атласу мира 1967 г. и Морскому атласу.

Английские обозначения румбов заменены принятыми в русской мореходной практике обозначениями (например, вместо N by O — NtO).

Иллюстрации, помещенные на вклейках книги, выполнены художником третьей экспедиции Иоганном Веббером.

В специальном приложении его автор сотрудник Музея антропологии и этнографии АН СССР в Ленинграде Л.Г. Розина дает краткое описание коллекции океанийских редкостей, подаренных Ч. Клерком премьер-майору М. Бему.

Я. Свет