ДЖЕЙМС КУК

ПУТЕШЕСТВИЕ К ЮЖНОМУ ПОЛЮСУ И ВОКРУГ СВЕТА

Плавание от Англии до мыса Доброй Надежды с отчетом о некоторых путевых происшествиях

Я вышел из Дептфорда 9 апреля 1772 г., но противные ветры задержали меня в Вулидже, и только 22 апреля «Резолюшн» спустился к Лонг-Ричу, где на следующий день к нам присоединился «Адвенчур». В Лонг-Риче оба корабля приняли на борт матросов, пушки, снаряды и порох.

10 мая, воскресенье. 10 мая мы отплыли из Лонг-Рича, но еще на Темзе я заметил что «Резолюшн» дает сильный крен при обычной оснастке. Пришлось ввести судно в ширнесские доки, чтобы устранить некоторые дефекты верхней надстройки корабля.

Должностные лица в Ширнесе ³³ получили приказ немедленно начать необходимые работы. В док прибыли лорд Сандвич ³⁴ и Хью Пеллизер (Пеллизер в 1772 г. был главным ревизором британского флота. — Ред.), которые оказали мне необходимое содействие.

22 июня, понедельник. 22 июня «Резолюшн» был полностью снаряжен для выхода в море, и в тот же день я отплыл из Ширнеса в Плимут ³⁵.

3 июля, пятница. 3 июля в Плимутском канале «Резолюшн» встретился с «Адвенчуром». Накануне вечером, мы в водах канала имели встречу с лордом Сандвич. На [54] яхте «Аугуста» в сопровождении фрегата «Глори» и шлюпа «Азард» он совершал объезд адмиралтейских верфей.

Мы салютовали ему семнадцатью выстрелами. Лорд Сандвич и сэр Хью Пеллизер посетили «Резолюшн» и дали новое, на этот раз последнее, доказательство своих забот о нашем благополучном отправлении. Они пожелали лично удостовериться, что корабль снаряжен для дальнего плавания в полном соответствии с моими требованиями.

В Плимуте я получил инструкцию, подписанную 25 июня. Эта инструкция вменяла мне в обязанность принять под свое командование «Адвенчур», немедленно следовать к острову Мадейре, запастись там вином и продолжать путь к мысу Доброй Надежды. Пополнив там наши запасы всем необходимым для дальнейшего плавания, я должен был отправиться к югу в поисках мыса Сирконсинсьон («Обрезания»), который, по данным Буве, был расположен на 54° ю.ш. и 11°20' в.д.

Обнаружив этот мыс, я обязан был установить, является ли он частью южного материка (о существовании которого издавна вели споры мореплаватели и географы) или же оконечностью сравнительно небольшого острова.

В первом случае новооткрытые земли надлежало обследовать самым детальным образом, имея в виду потребности навигационной практики и торговли и значение подобного рода исследований для науки. Если бы эти земли оказались обитаемыми, я должен был определить численность туземного населения, собрать сведения о характере, нравах и обычаях жителей и вступить с ними в дружественные сношения. Для этой цели необходимо было щедро раздавать подарки и привлекать туземцев к торговым операциям. При всех обстоятельствах следовало относиться к местным жителям заботливо и предупредительно.

Я обязан был приложить все усилия для того, чтобы открыть новые территории на юге, следуя либо в восточном, либо в западном направлении, по моему собственному усмотрению. Нужно было при этом держаться наиболее высоких широт и плыть к южному полюсу до тех пор, пока это позволят наши запасы, состояние здоровья команды и состояние самих кораблей. При любых обстоятельствах необходимо было иметь на борту резервный запас [55] продовольствия, достаточный для благополучного возвращения на родину в Англию.

Во втором случае, если бы мыс Сирконсинсьон оказался только частью острова, я должен был точно определить его положение. Затем, найду я его или не найду, я должен был держать курс на юг, пока еще будут надежды на открытие Южного материка. Тогда я должен был взять курс на восток и обследовать в поисках еще неоткрытых земель неизведанные части южного полушария.

Плавая в высоких широтах, возможно ближе к южному полюсу, я должен был обойти вокруг земного шара, вернуться к мысу Доброй Надежды, а оттуда следовать в Спидхед ³⁶.

Я мог, если бы плавание на высоких широтах в неблагоприятное время года оказалось опасным, временно возвратиться в заранее избранный пункт, расположенный севернее, чтобы дать отдых людям и ремонтировать суда. Однако инструкция требовала, чтобы из этого пункта корабли при первой же возможности вновь направились к югу. Если бы «Резолюшн» погиб в пути, плавание следовало продолжать на «Адвенчуре».

Копию этой инструкции я дал капитану Фюрно для руководства и неукоснительного исполнения.

На случай неожиданного разъединения кораблей я определил пункты для ближайшей и последующих встреч: первая встреча должна была состояться на острове Мадейре, вторая — в Порту-Прайя на острове Сантьягу ³⁷, третья — на мысе Доброй Надежды, четвертая — у берегов Новой Зеландии.

Во время нашего пребывания в Плимуте, астрономы Уолс и Бейли провели на острове Дрейк наблюдения для сверки корабельных хронометров. Они установили, что остров Дрейк лежит на 50°21'30" с.ш. и 4°20' з.д. Гринвичский меридиан был принят нами как исходный, и от него впоследствии отсчитывались долготы как в восточном, так и в западном полушарии, вплоть до 180°.

10 июля, пятница. 10 июля в моем присутствии и при участии капитана Фюрно и первых помощников состоялась процедура пуска хронометров. После этого командирам кораблей, их помощникам и астрономам были вручены ключи от ящиков, где хранились эти приборы. [56]

Лица, выделенные мной для наблюдения за работой хронометров, должны были во время путешествия всегда присутствовать при их заводе и сверке.

В тот же день, по старому флотскому обычаю, экипажи обоих кораблей получили авансом двухмесячное жалование.

Для поощрения моряков, которым предстояло тяжелое и долгое плавание, им, помимо этого аванса, выплатили вперед жалованье вплоть до 28 мая следующего года.

13 июля, понедельник. 13-го в 5 час. утра я вышел из Плимутского канала в сопровождении «Адвенчура», и 29-го вечером наши корабли бросили якорь в гавани Фуншал на острове Мадейре. На следующее утро я салютовал гарнизону города одиннадцатью выстрелами и получил ответное приветствие.

Я сошел на берег с капитаном Фюрно, обоими Форстерами и Уолсом. На рейде нас встретил представитель английского вице-консула и пригласил нас в дом одного богатого и влиятельного английского купца, который принял нас исключительно сердечно и тепло.

Фуншал — главный город острова — расположен на южном берегу Мадейры, в глубине одноименного залива. Здесь мы приобрели для пополнения корабельных запасов свежее мясо, лук, вино и погрузили на борт пресную воду.

1 августа, суббота. Закончив погрузку, мы 1 августа покинули Мадейру и взяли курс на юг при свежем северо-восточном ветре.

4 августа, вторник. Миновали Пальму — один из островов Канадского архипелага. Горы на этом острове настолько высоки, что видны уже на расстоянии 12—14 лиг.

5 августа, среда. 5 августа мы увидели берега острова Ферро, мимо которого корабли прошли на расстоянии 14 лиг.

Обнаружив, что запасов пресной воды может не хватить до мыса Доброй Надежды, я решил зайти на остров Сантьягу (один из островов Зеленого мыса).

9 августа, воскресенье. В 9 час. утра увидели на юго-западе берега острова Бонависта.

10 августа, понедельник. 10 августа вправо от нас остался остров Майю. Вечером того же дня мы бросили якорь в Порту-Прайя на острове Сантьягу. [57]

Я немедленно направил офицера на берег, чтобы испросить разрешение на погрузку провизии и воды. Вскоре это разрешение было получено. После возвращения офицера я салютовал форту одиннадцатью выстрелами. По недоразумению орудия форта приветствовали меня ответно только девятью выстрелами. На следующий день губернатор острова принес мне за эту ошибку глубокие извинения.

14 августа, пятница. 14-го вечером мы вышли в море, пополнив запасы воды и погрузив на суда свиней, птиц, коз и свежие фрукты.

Гавань Прайя — небольшая бухта на южном берегу острова Сантьягу. Узнать эту бухту легче всего по характерным формам холма на ее южной оконечности. Этот круглый холм имеет острую вершину и лежит к западу от входа в гавань.

Гавань замыкают две невысоких скалы, которые лежат на расстоянии полулиги друг от друга. Близ западного мыса много подводных камней, о которые беспрестанно разбиваются морские волны. Бухта врезывается в берег на пол-лиги. Глубина ее от 4 до 14 фатомов. Крупные суда могут приставать в той части бухты, где глубина более 8 фатомов. Погрузка воды на корабли обычно затрудняется сильным волнением в бухте. Пресная вода на острове удовлетворительная, хотя и имеет повышенную жесткость. В Порту-Прайя можно легко приобрести быков, коз, баранов, свиней, кур и плоды. Козы здесь чрезвычайно тощие, не лучше их молодые бычки, свиньи и овцы. Бык весом от 250 до 300 фунтов стоит 12 испанских долларов. Различные вещи легко можно приобрести у местных жителей в обмен на старую одежду. Однако торговля быками целиком находится в руках одной компании, которой пожалована эта привилегия. Форт господствует над бухтой, и место его постройки выбрано весьма удачно.

19 августа, среда. 19-го после полудня упал за борт один из корабельных плотников. Наши попытки спасти утопающего запоздали. Эта потеря болезненно ощущалась в дальнейшем, так как погибший плотник был прекрасным работником и отличался отменной трезвостью.

20 августа, четверг. 20-го в 9 час. дождь перешел в ливень при переменном ветре. Большинство людей [58] вынуждено было оставаться на палубе и почти все промокли до нитки. Впрочем, благодаря дождю мы пополнили убывающие запасы пресной воды.

За дождем последовал глубокий мертвый штиль, который длился 24 часа. Затем подул легкий юго-западный ветер. Удерживаясь в южных румбах, этот ветер продолжался несколько дней, порой он переходил в шторм, и тогда на нас обрушивались потоки дождя, и зной становился нестерпимым. Ртуть в термометре в полдень стояла на 26-28 °С.

27 августа, четверг. 27-го капитан Фюрно доложил мне, что на «Адвенчуре» умер один из унтер-офицеров. Следует отметить, что на борту «Резолюшн» больных не было, хотя в тропических широтах, при непрерывных дождях, экипажи кораблей обычно страдают от различных заболеваний.

Для предупреждения болезней я, следуя советам, данным мне в Англии, приказал регулярно проветривать внутренние помещения кораблей, пропуская в межпалубное пространство сухой воздух. Матросы должны были, кроме того, проветривать свои постели, и используя любую возможность, уделять время для стирки белья и верхней одежды. Пренебрежение этими правилами ведет к заражению воздуха на корабле и вызывает тяжелые болезни, особенно во влажном и жарком климате.

Видели птиц, которые, как говорят, никогда не летают далеко от земли. То были фрегаты ³⁸, и тропические птицы (фаэтоны), глупыши ³⁹ и др. Однако, по моим расчетам, ближайшая земля находилась от нас на расстоянии не менее 80 лиг.

30 августа, воскресенье. На 2°35' с.ш. и 7°30' з.д. восточный ветер сменился южным, мы взяли курс на юго-запад. На 0°52' с.ш. и 9°25' в.д. корабль попал в полосу штиля, что дало нам возможность спустить шлюпку и заняться определением скорости морского течения.

Мы установили, что направление течения северное, а скорость его около одной трети мили в час. Впрочем, имелись основания предполагать наличие такого течения и до того, как были сделаны соответствующие наблюдения. Я уже заметил, что имеется расхождение в данных долготных определений по счислению курса ⁴⁰ и по непосредственным наблюдениям. Лунные наблюдения подтвердили наши [59] предположения. Оказалось, что в действительности мы шли на 3° к востоку от намеченного курса.

При измерении скорости течения мы определили температуру воздуха и воды. При температуре воздуха 23°,9 С температура воды на поверхности была 23°,3 а на глубине 80 фатомов — 18°,9 С.

Штиль сменился легким юго-западным ветром, причем направление ветра менялось в восточных и южных румбах, при ясной и тихой погоде.

8 сентября, вторник. Пересекли экватор под 8° з.д. Разумеется при этом не была забыта традиционная церемония купанья, принятая у моряков в таких случаях.

При умеренном восточном ветре мы за следующие восемь дней дошли до 9°30' ю.ш. и 18° з.д. Погода была превосходная. Снова в изобилии появились птицы, летающие вблизи суши — фрегаты, глупыши и тропические птицы. Вероятно, они прилетали с островов Св. Матвея или Вознесения. Мимо этих островов мы прошли на небольшом расстоянии.

27 сентября, четверг. На 25°29' ю.ш. и 24°54' з.д. мы увидели на западе корабль. Он находился от нас на таком расстоянии, что трудно было различить, идет он под португальским или английским флагом.

Ветер стал переменным. Спустя два дня на короткое время установился штиль, а затем безветрие сменилось сильным шквалом с дождем. Направление ветра часто менялось с преобладанием северных и восточных румбов. На этих ветрах мы шли медленно вперед и вплоть до 11 октября не встретили ничего достойного упоминания.

11 октября, воскресенье. В 6 час. 24 мин. 12 сек. мы наблюдали лунное затмение, и по его данным определили нашу долготу, внеся поправки в обычные расчеты.

12 октября, понедельник. Пытались вновь определить скорость течения, но не обнаружили видимых признаков его. С12 по 16-е шли на северном и восточном ветре. Нас все время сопровождали птицы, встречающиеся в открытом море, вдали от берегов — альбатросы ⁴¹, «пинтадо», «водорезы» ⁴² и маленькие серые буревестники ⁴³, меньше голубя, которые большими стаями летали над кораблем. Брюшко У них было беловатое, спина серая с черной поперечной полосой. Подобно пинта до, эти птицы водятся лишь в [60] южном полушарии, под тропиками. Я полагаю, что севернее экватора они никогда не встречаются.

17 октября, суббота. Заметили на северо-западе идущий к востоку корабль под голландским флагом. В течение двух суток он шел вместе с нами, а затем мы, несколько изменив курс, потеряли это судно из виду.

21 октября, среда. Утром производились по солнечным и лунным наблюдениям определения широты. Было установлено, что мы находимся на 35°20' ю.ш.

23 октября, пятница. Утром, воспользовавшись кратковременным штилем, спустили на воду шлюпку. Форстер подстрелил несколько альбатросов и других птиц, мясо которых оказалось необыкновенно вкусно. Вблизи корабля видели животное, которое мы приняли за тюленя или морского льва. Возможно, что это был один из обитателей острова Тристан да-Кунья ⁴⁴, от которого мы находились градусах в пяти к востоку.

Через четыре дня надолго установился ветер северо-западного направления, на котором мы и дошли до мыса Доброй Надежды.

По мере приближения к берегам Африки, начали исчезать морские птицы, и вновь появились фрегаты и глупыши. Невдалеке от мыса Доброй Надежды мы увидели черных птиц, которых обычно называют «капскими курочками».

Глубину океана по лоту удалось измерить, когда острова Пингвинов остались в двух-трех лигах к северо-северо-востоку от нас. В этой точке глубина была 50 фатомов. Вероятно, глубину можно было измерить и несколько мористее, но я уверен, что полоса мелководья у мыса Доброй Надежды имеет незначительную ширину.

Линем длиной 210 фатомов нельзя было достать дна в пунктах, лежащих в 25, 35 и 64 лигах к западу от Столовой бухты.

Мне не удалось таким образом обнаружить вблизи мыса Доброй Надежды ту большую мель, о которой мне говорили некоторые мореплаватели.

Перед выходом в путешествие один моряк, хорошо знающий условия плавания между берегами Англии и мысом Доброй Надежды, предупреждал меня, что я отправляюсь в неблагоприятное время года, в тот период, когда в экваториальных широтах бывают затяжные штили. Однако так случается далеко не всегда. Нам, наоборот, почти не [61] случалось входить в полосу штилей. Не испытали мы на себе ярости грозных торнадо, о которых так много рассказывают мореплаватели. Но полностью подтвердились указания моряков на постоянные морские течения у Гвинейских берегов ⁴⁵. Это течение за 11 дней отнесло нас на три градуса к востоку в интервале между островом Сантьягу и первым градусом северной широты. После того как мы пересекли экватор и попали в область юго-восточного пассата, я заметил, что действительное положение корабля отличается от исчисленного по курсу, опережая последнее. По всей вероятности это объясняется влиянием морского течения юго-западного направления. Впрочем влияния различных течений на нашем пути в известной степени балансировались, и, прибыв к мысу Доброй Надежды, я убедился, что долготы, исчисленные по ходу корабля, были лишь на 3/4 градуса меньше долгот, определенных по астрономическим наблюдениям.

29 октября, четверг. В два часа пополудни показался мыс Доброй Надежды. Столовая гора, возвышающаяся над Кейптауном, была от нас в 12—14 лигах. Если бы не густые облака, мы, несомненно, увидели бы эту гору и на большем расстоянии.

Мы надеялись войти в бухту до наступления темноты и прибавили паруса. Всю ночь мы лавировали, меняя курс. В девятом часу все море внезапно осветилось. Это явление наблюдается нередко на подобных широтах. Бенкс и Солендер уверяли меня, что свечение вызывается особыми морскими насекомыми. Форстер сперва не соглашался с этим мнением. Тогда я велел зачерпнуть несколько ведер воды из моря. Рассматривая эту воду, мы увидели в ней множество шарообразных насекомых, совершенно прозрачных и очень мелких, величиной с булавочную головку ⁴⁶.

С наступлением дня, при ясном небе, оба корабля взяли курс на Столовую бухту и вскоре бросили якорь на глубине пяти фатомов, на расстоянии лиги от пристани.

Не успели мы бросить якорь, как нас посетил капитан порта (мастер-аттендант) с другими офицерами — служащими Голландской Ост-Индской компании ⁴⁷, и с одним местным жителем, Брандтом. Он привез на суда некоторые вещи, очень приятные для людей, только что прибывших [62] с моря. Мастер-аттендант осмотрел суда, особенно интересуясь состоянием здоровья экипажей. Он желал убедиться, нет ли на кораблях больных оспой, так как именно этой болезни опасаются больше всего на мысе Доброй Надежды, Осмотр здесь всегда бывает строгий, и врач обязательно посещает прибывающие в порт суда.

Немедленно после того, как корабли стали на якорь, я послал к губернатору барону Плеттенбергу офицера, чтобы известить местные власти о нашем прибытии и о причинах, побудивших меня зайти в порт. Посланец получил любезный ответ, и, когда он возвратился, наши корабли салютовали городу 11 выстрелами. Орудия форта приветствовали нас тем же числом выстрелов. Затем я с капитаном Фюрно и Форстерами отправился с визитом к губернатору. Он принял нас чрезвычайно радушно и обещал оказать мне содействие и помощь. От губернатора я узнал, что восемь месяцев назад два французских корабля с острова Св. Маврикия ⁴⁸ открыли на меридиане этого острова и на 48° ю.ш. землю. Корабли шли вдоль берегов этой земли на протяжении 40 миль и у входа в один залив были отнесены в море сильным штормом. При этом во время промеров глубин залива погибло несколько шлюпок с людьми (Речь идет об экспедиции Кергелена (прим. 28). Ред.).

Один из этих кораблей — «Фортюн» — вскоре вернулся на остров Св. Маврикия, и его капитан отправился во Францию с подробными отчетами о путешествии.

Губернатор сообщил мне также, что два других французских корабля с острова Маврикия заходили в марте на мыс Доброй Надежды по пути в южную часть Тихого океана. Эти суда шли на юг в поисках новых земель, и командовал ими капитан Марион. На кораблях Мариона возвращался на острова Таити туземец Аотуру ⁴⁹, в свое время увезенный оттуда Бугенвилем.

Отдав визит губернатору и другим именитым особам, мы поселились в доме Брандта, где всегда останавливались офицеры английских судов. Брандт не жалел трудов и издержек, чтобы сделать приятным пребывание под его кровлей. Я договорился с ним о поставке на корабли всего необходимого для дальнейшего плавания. Обещанное было доставлено без задержек. Тем временем матросы чинили снасти и конопатили борт и палубы на обоих судах. [63]

Уолс и Бейли перенесли все своп инструменты на берег и провели на суше астрономические наблюдения, необходимые для сверки хронометров.

Спустя три или четыре дня после нас, в порт прибыли из Голландии два судна Ост-Индской компании. На одном из них умерло во время 4—5-месячного перехода 150 человек, на другом — 44. На этих кораблях свирепствовала цинга и другие тяжелые болезни. В местный госпиталь было отправлено много больных в ужасающем состоянии. Любопытно, что один из этих кораблей заходил на месяц ранее нас в Порту-Прайя, а прибыл на мыс Доброй Надежды тремя днями позже, чем мы.

Состояние здоровья экипажей на обоих кораблях не требовало долгой стоянки на мысе Доброй Надежды, но я задержался здесь, пополняя запасы сухарей и спиртных напитков. Только 18 ноября вся провизия была доставлена на борт, и 22-го мы вышли в море.

Во время стоянки матросы неизменно получали свежую баранину, говядину и хлеб свежей выпечки. Зелень давалась им в возможно большем количестве. Все ремонтные работы были с успехом закончены, и корабли при выходе в море, находились в таком же состоянии, как и в момент отхода из Плимута.

На «Адвенчура» пришлось сделать некоторые перемещения в офицерском составе. Первый помощник Шенк, недомогая еще до выхода судна из Плимута, подал мне прошение об увольнении, чтобы вернуться домой. Я исполнил его просьбу и назначил на его место второго помощника Кемпа. Пост же второго помощника занял один из мидшипменов ⁵⁰ Берни.

Форстер, увлеченный своими естественно-историческими и ботаническими исследованиями, встретился в Кейнтауне с шведским ботаником Спаррманом, учеником Линнея ⁵¹. Спаррман изъявил желание сопровождать нас в плавание, и Форстер рьяно поддержал его просьбу. Полагая, что Спаррман сможет оказать большую помощь Форстеру в его работах, я согласился взять шведского ученого с собой. Форстер обещался оплатить все издержки, связанные с пребыванием шведского ученого на борту наших судов, и сверх того, из своих средств, выделил определенную сумму в качестве ежегодного пособия Спаррману.

Плавание от мыса Доброй Надежды в поисках Южного материка

Завершив все дела на мысе Доброй Надежды, мы простились с губернатором и другими должностными лицами, которые с величайшей готовностью оказывали мне содействие в снаряжении экспедиции и привели суда в полную готовность.

22 ноября, воскресенье. В три часа пополудни якоря были подняты, и мы отплыли при северо-западном ветре. В семь часов мы вышли из бухты. Всю ночь шли к западу, чтобы удалиться от берега при шквалистом северо-западном ветре, который вынудил нас взять у марселей рифы. Море светилось точно так же, как и в ту ночь, когда мы подходили к Столовой бухте.

24 ноября, вторник. Удалившись от берега, я взял курс на мыс Сирконсинсьон. Вплоть до 24 ноября удерживался северо-западный ветер, сменившийся затем восточным. В полдень 24-го мы были на 35с25' ю.ш., в 29 минутах западнее мыса Доброй Надежды. Вокруг нас плавало множество альбатросов, и матросам удалось поймать удочкой несколько этих птиц.

Приманкой служил лоскут бараньей кожи. Матросы чрезвычайно радовались «улову», хотя в эти дни они еще получали свежую баранину.

Я распорядился раздать теплую одежду. Каждый матрос получил куртку из плотной шерстяной ткани и суконные нижние штаны. [65]

Умеренный восточный ветер продолжался два дня, и 29 ноября мы оказались уже на 39°4' ю.ш. Термометр показывал 11°,1 С. Вплоть до 6 декабря с небольшими перерывами удерживался сильный западно-северо-западный ветер. В этот день мы достигли 48°41' ю.ш. и 18°24' в.д. Сила ветра порой была такова, что мы должны были убавить паруса. Нас отнесло к востоку от намеченного курса, и я уже потерял всякую надежду попасть к мысу Сирконсинсьон. Но главная беда заключалась в том, что погибла большая часть животных, взятых с мыса Доброй Надежды, — много овец, свиней и все куры.

Все почувствовали на себе последствия резкой перемены климата, переходя из жарких областей в холодные моря. Ртуть в термометре упала до 3°,3 С. тогда как на мысе Доброй Надежды она не спускалась ниже 18°,8 С. Я приказал увеличить дневные порции спиртных напитков и, кроме того, распорядился в нужных случаях выдавать лишнюю чарку матросам. Капитану Фюрно был отдан приказ поступать точно так же и на «Адвенчуре». Ночь на 7 декабря была ясной и тихой — впервые с того момента, когда мы вышли из Кейптауна.

На утро восходящее солнце казалось обещало устойчивую погоду. Поэтому я приказал отдать рифы у марселей и поставить брамсели, чтобы воспользоваться свежим северным ветром.

Однако мои надежды скоро рассеялись, ибо все покрыл густой, плотный туман, и пошел сильный дождь. Усиливающийся ветер заставил нас снова убавить паруса.

Барометр предвещал бурю, и шторм скоро разразился. В час дня ветер настолько усилился, что мы убрали паруса и спустили брам-стеньги. Я решил лечь в дрейф, повернув корабли носом на северо-восток для того, чтобы они могли наиболее успешно противостоять волнению.

8 декабря, вторник. 8 декабря в 8 часов утра мы повернули на другой галс. Ветер был так силен, что корабли не могли нести других парусов, кроме форстенг-стакселя. Вечером на 19°40' ю.ш. мы заметили двух пингвинов и клочья морской травы, или камнеломок ⁵², что побудило нас промерить глубину в этом месте. Однако, вытравив 100 фатомов линя, мы не обнаружили дна.

9 декабря, среда. В 8 часов вечера легли курсом на северо-восток и этим румбом шли до 3 часов утра 9-го числа, когда повернули к югу. Ночью дул шквалистый ветер со [66] снегом, однако к 8 часам утра сила ветра ослабла, и я дал приказ прибавить паруса. К вечеру легли в дрейф. Термометр стоял на 2°,2 С. Ночью был сильный мороз и шел снег.

10 декабря, четверг. Утром поставили нижние паруса и зарифленные марсели. Я дал сигнал капитану Фюрно идти впереди. В 8 часов утра видели к западу от корабля ледяной остров. В этот момент мы находились на 50°40' ю.ш. и на 2° к востоку от мыса Доброй Надежды. Скоро ветер стих, но погода была сырая и туманная, и я потребовал, чтобы «Адвенчур» приблизился к нам. Туман сгустился настолько, что мы не разглядели огромную глыбу льда, от которой мы оказались на расстоянии мили. Эта глыба имела в окружности не менее 2 миль при высоте около 50 футов. У нее была плоская вершина и обрывистые края. Капитан Фюрно сперва принял эту глыбу за берег неизвестной земли и сделал попытку приблизиться к кромке. Я приказал ему немедленно идти к «Резолюшн». Из-за тумана надлежало продвигаться вперед с крайней осторожностью. Взяв рифы у марселей, я попытался измерить глубину, но, вытравив линь на 150 фатомов, не обнаружил дна. Мы шли на юг при северном ветре и всю ночь лавировали под малыми парусами. Термометр показывал от —0°,5 С до +2°,2 С.

11 декабря, пятница. В полдень 11 декабря на 51°50'ю.ш. и 21°3' в.д. мы отметили появление белых птиц, величиной с голубя. У них были черные клювы и черные лапки. Этот вид птиц оказался незнакомым Форстеру. Я думаю, что они принадлежат к буревестникам и водятся в покрытых льдом южных морях. Мы прошли в это время мимо двух ледяных островов, находившихся на небольшом расстоянии друг от друга.

12 декабря, суббота. Ночью северо-западный ветер заставил нас повернуть на юго-запад. 12-го удерживалась туманная погода, шел снег, и продвигаться вперед мы могли лишь с величайшей осторожностью, так как опасались столкновения с ледяными островами. Шесть таких островов мы миновали в течение дня. Некоторые из них достигали 2 миль в окружности и имели высоту до 60 фут.

Волнение на море было настолько сильным, что гигантские волны порой перехлестывали через эти ледяные горы. Несомненно, это было захватывающее зрелище, но каждый раз, когда я вспоминал об опасностях, которые [67] несут нам волны, я приходил в ужас. Ведь корабль, брошенный на ледяную глыбу, может быть разбит на куски в одно мгновение.

С тех пор, как мы вступили в область плавающих льдов, исчезли альбатросы и стали реже появляться их обычные спутники — буревестники, водорезы, маленькие серые птицы и др. Но зато мы теперь часто встречали пингвинов. Ночью установился свежий юго-западный ветер с дождем и мокрым снегом, от которого обледенели наши паруса и снасти, так что с них свисали ледяные сосульки.

13 декабря, воскресенье. В ночь на 13-е свернули на юг. В стороне от нас остались не менее 18 ледяных глыб. Пингвины стали встречаться во множестве. В полдень 13-го мы были на 54° ю.ш., т.е. на широте мыса Сирконсинсьон, открытого Буве в 1739 г. Но от этого мыса нас отделяло расстояние в десять градусов, и, следовательно, мы находились в 118 лигах к востоку от него. Я шел на юго-юго-запад до 8 часов вечера при густом тумане с дождем и снегом. С полудня видели 20 ледяных островов. Вечером мы не достали дна на глубине 150 фатомов.

14 декабря, понедельник. Вплоть до полуночи мы шли на юг. В 5 час. 30 мин. утра нас остановило гигантское низкое ледяное поле и не видно было ему нигде конца — ни на востоке, ни на западе, ни на юге. В различных частях ледяного поля виднелись острова или ледяные холмы, такие же, какие нам встречались прежде. Некоторым матросам за этим ледяным полем почудилась полоса земли. Я сперва также полагал, что мы находимся вблизи берега, но затем внимательнее осмотрелся и убедился, что вокруг не было ничего, кроме льдов. Облака и густой туман не позволяли различить даже ближайшие от корабля предметы. Мы были на 54°30' ю.ш. и 21°34' в.д. Лавируя вдоль северной кромки ледяного поля, корабли при северо-западном ветре пробивались в открытое море. Мы видели китов, пингвинов, белых птиц, о которых я уже ранее упоминал, буревестников и др.

В 8 часов мы дошли до края поля и вступили в воды, свободные ото льда. Я послал за капитаном Фюрно и, когда он прибыл на борт «Резолюшн», договорился с ним о пунктах встречи на случай, если суда были бы разлучены в плаванье. Корабли следовали вдоль кромки ледяного поля, и матросы взяли на борт несколько кусков льда для пополнения запасов пресной воды. [68]

В полдень при благоприятных для астрономических наблюдений условиях, мы установили, что находимся на 54°55' ю.ш. В 11 часов был взят в открытом море курс на юго-юго-восток.

Пройдя по этому курсу 4 лиги и оставив с правого борта льды, мы вновь очутились в ледяном поле, которое окружило нас со всех сторон. Только на северо-востоке намечался узкий проход. Небо было ясное, и я видел, что это поле бесконечно.

В 5 часов при свежем северном ветре я лег курсом на восток, чтобы выйти из льдов, и в 8 часов мы оставили к юго-западу кромку ледяного поля. Всю ночь корабли лавировали на малых парусах. Температура в течение суток была от 0°,9—1° С.

15 декабря, вторник. 15 декабря дул довольно свежий северо-восточный ветер при слабом волнении, но с туманом и густым снегом. Температура упала до —3° С. Все корабельные снасти обледенели, и длинные сосульки свисали с рей. Иногда туман сгущался настолько, что с юта мы не видели, что делается на баке. Было крайне трудно в этой мгле избегать столкновения с ледяными глыбами, которые окружали нас со всех сторон.

В полдень при малом ветре на 55°8' ю.ш. я приказал спустить шлюпку и измерить скорость течения. Было обнаружено юго-восточное течение, скорость которого оказалась 3/4 мили в час.

Термометр на открытом воздухе показывал 0° С, на поверхности воды —1°С и на глубине 100 фатомов 1°,1 С.

17 декабря, четверг. В 4 часа утра, стремясь пробиться через льды к югу, мы обнаружили, что окружены ими плотным кольцом. В полдень мы были на широте 55°16'.

18 декабря, пятница. В 2 часа утра на 55°8' ю.ш. и 24°3' в.д. мы попытались обогнуть, следуя курсом на северо-западном ветре, ледяное поле, но вновь застряли во льдах.

С 6 часов стал сгущаться туман и вскоре все потонуло в непроглядной мгле. Мы вновь попытались найти проходы среди льдов, но оказались зажатыми среди крупных глыб, которые несли нас с собой. Корабли попали в весьма опасное положение, причем было очень трудно освободиться от льдов.

Несомненно, эти «плавающие скалы» (если мне будет дозволено так называть ледяные глыбы) таили для нас [69] в туманную погоду большие опасности. Однако предпочтительней было плыть среди этих «скал», чем при подобных же обстоятельствах попасть в сплошное ледяное поле огромных размеров. В последнем случае наибольшая опасность связана с тем, что корабли накрепко вмерзают в лед, и тогда положение их становится в высшей степени тревожным и тяжелым. У меня на корабле были два матроса, которые в свое время плавали в гренландских водах. Один из них в течение 9, а другой на протяжении 6 недель были на борту судов, затертых льдами. Редкие льды эти матросы называли «паковыми». Ледяными же полями они именуют скопления более мощного льда, а сплошным полем — гигантские накопления льда, слившиеся воедино.

Я понимаю под «ледяным полем» колоссальные скопления отдельных, разрозненных глыб различных размеров и толщины.

Площадь их колеблется в пределах от 3—4 до 30—40 кв. футов. Глыбы эти тесно прилегают друг к другу, и иногда одна из них бывает надвинута на другую. Я думаю, что через такие льды пробиться невозможно. Неизвестно также, как долго может такое ледяное поле держаться, не уменьшаясь в размерах на поверхности моря у берегов Гренландии. А в тех широтах в летнее время навряд ли холоднее, чем здесь в южном полушарии. Ведь оттепели мы не наблюдали пока еще ни разу, и ртуть в термометре среди лета почти всегда удерживалась ниже нуля. По общему мнению, льды, плавающие в море, образуются в устьевой части рек и в бухтах. Если это предположение справедливо, можно согласиться с тем, что земля всегда лежит на небольшом расстоянии от ледяных полей. В таком случае суша должна находиться к югу от полосы льдов, которые ныне явились единственным препятствием, затруднявшим наше приближение к ней.

Поскольку я не мог найти проход к югу, идя вдоль кромки поля, я решил продвинуться лиг на 30—40 на восток и затем предпринять новую попытку пробиться в южном направлении и обойти ледяное поле для того, чтобы разрешить все споры о Южном материке. Приняв это решение, я взял при северо-восточных ветрах курс на северо-запад. В 6 часов вечера при северо-западном ветре мы свернули на восток, встретив по пути много ледяных островов и крупных обломков льда. Термометр [70] показывал от —1° до +1°,1 C, погода была туманная, с дождем, снегом, и ощущался холод сильней, чем это показывал термометр; вся команда жаловалась на стужу. Я велел надставить плотной байкой рукава их фуфаек и сшить шапки из байки и парусины.

Появились признаки цинги. Лекари выдали больным порции свежего солодового сусла, взятого на борт специально для этой цели.

Один матрос, особенно пораженный цингой, пил в течение некоторого времени лимонный и апельсиновый соки, но положение его от этого не улучшилось. Но, с другой стороны, капитан Фюрно сообщил мне, что на «Адвенчуре» таким способом двое матросов полностью излечились от цинги.

21 декабря, понедельник. Мы шли курсом на восток до 8 часов утра 21 декабря. На 53°50' ю.ш. и 29°24' в.д. легли на южный курс при свежем западном ветре и туманной и снежной погоде. К вечеру ветер стих, погода улучшилась, так что мы могли обозревать море в радиусе нескольких лиг.

22 декабря, вторник. В ночь на 11 декабря мы при переменной погоде несколько раз меняли курс, а к утру пошли к югу. Все время нам встречались ледяные глыбы и острова. Шли на юго-запад при слабом волнении.

23 декабря, среда. Весь день шел дождь, снег и град. Утром, будучи на 55°20' ю.ш. и 31°30' в.д., я приказал спустить шлюпку и попытался определить направление течения. Никаких признаков течения, однако, не удалось обнаружить.

Форстер, который был в числе спустившихся на воду, подстрелил несколько небольших серых птиц, о которых я уже ранее упоминал. Спинка, наружные стороны крыльев и ноги у них голубовато-серого цвета, брюшко и внутренние стороны крыльев беловатые с легким синеватым оттенком. Перья у основания с внешней стороны темно-синие с черным отливом. Крылья пересечены черной полосой. Перья на оконечности хвоста также черные. Клюв у этих птиц весьма широк, точно так же, как и язык. Я полагаю, что они водятся только в южном полушарии, притом выше 28-й параллели.

24 декабря, четверг. 24 декабря дул умеренной силы ветер. Погода была ясная и холодная. В полдень мы были на 56°31' ю.ш, и 31°19' в.д. Термометр [71] показывал +1°,6 С. Когда корабль проходил мимо ледяного острога 50 фут. высоты и 400 фатомов в окружности, я послал на шлюпке офицера с тем, чтобы он посмотрел, не тает ли лед. Он скоро вернулся и сообщил мне, что на поверхности льда нет ни капли воды, а следовательно, отсутствуют признаки оттепели.

Вечером мы шли среди плавающих льдин или в полях рыхлого льда.

25 декабря, пятница. Ветер резко изменил направление к югу. Волнение на море было умеренное. Мы легли курсом на запад-юго-запад. Погода утром была ясная, но затем ухудшилась. Воздух был холодный, обжигающе резкий.

В середине лета здесь стоят морозы, каких не знает Англия и в разгаре зимы. В полдень, определившись по астрономическим наблюдениям, мы установили, что находимся на 58°31' ю.ш. и 26°57' в.д.

В течение последних суток мы с большим трудом прошли через узкие, но очень длинные поля ломаного льда. По внешним признакам я заметил, что некоторые плоские льдины, толщиной 6—8 дюймов, должны были образоваться в устьевых частях рек и в бухтах.

Но наряду с плоскими льдинами было немало льдин неправильной причудливой формы с заостренными, в виде гребней, краями. Эти льдины чрезвычайно напоминали коралловые рифы, и трудно вообразить себе необыкновенное разнообразие в очертаниях ледяных глыб такого типа.

Я полагал, что льдины неправильной формы — это обломки крупных полей, тех самых, которые я хотел обойти, чтобы убедиться, не соединяются ли эти поля на юге с сушей.

Продолжая продвигаться на запад при сильных южных и юго-западных ветрах, мы встретили по пути стаи пингвинов, в то время, когда сделали попытку промерить глубину моря. Попытка эта оказалась безуспешной, так как линь, вытравленный на 150 фатомов, не достиг дна.

27 декабря, воскресенье. Утром мы шли среди полей рыхлого льда. Крупные глыбы исчезли. Погода стояла ясная, и море было совершенно спокойно. Воспользовавшись этим, мы спустили шлюпку. Форстер убил пингвина и несколько серых птиц. Пингвины, которые водятся здесь, ничем не отличаются от своих собратьев в других [72] частях света, кроме едва заметных для опытного натуралиста особенностей. Среди птиц, которых подстрелил Форстер, оказались небольшие синеватые особи, которые отличались от серовато-голубых лишь размером клюва и иными оттенками в окраске оперения и белыми перьями на конце хвоста. Впрочем, не исключена возможность, что различия эти свидетельствуют о том, что мы встретили в разное время самцов и самок одного и того же вида. Мы находились 27-го числа на 58°19' ю.ш. и 24°39' в.д.

28 декабря, понедельник. 28 декабря утром я дал «Адвенчуру» сигнал держаться с правой стороны «Резолюшн», на траверзе, на расстоянии 4 миль. До 4 часов дня оба корабля шли в таком положении на запад-юго-запад, а затем туман и густой снег принудили нас снова сблизиться. Вскоре мы оказались окруженными ледяными глыбами и взяли у марселей рифы.

29 декабря, вторник. Утром отдали рифы и, поставив брамсели, легли курсом на запад. Встретили несколько пингвинов. Днем мы были на 59° ю.ш. и 19°1' в.д., т.е. в трех градусах к западу от того пункта, где мы впервые вошли в плавучие льды. Отсюда с полной очевидностью следует, что ледяные поля не примыкают к берегу какой-либо земли.

Я решил идти, если к тому не встретится препятствий, на запад до меридиана мыса Сирконсинсьон, который находился от нас теперь на расстоянии 80 лиг.

Ветер был попутный, море почти свободно ото льда. Свое намерение я сообщил капитану Фюрно, вызвав его на борт «Резолюшн».

В час дня я пошел прямо на один из ледяных островов, рассчитывая пополнить запасы воды. В 4 часа мы легли в дрейф под ветром у этого острова. Он имел свыше полумили в окружности и более 100 фут. высоты. На вершине его мы насчитали 86 пингвинов. Пингвины легко вползали наверх по пологому скату льдины.

Если бы я держался того мнения, что пингвины встречаются лишь вблизи берега, я невольно должен был бы сделать заключение о близости суши. Однако всегда следует принимать во внимание, что для пингвинов ледяные острова являются надежным пристанищем и в морях, где много плавающего льда, они могут удаляться на значительные расстояния от берега. Говорят, что они выводят детенышей только на суше и что самки там обитают [73] постоянно. Таким образом на льдинах в открытом море мы могли встретить только самцов. Я не берусь оспаривать эту точку зрения, так как собственное мнение об образе жизни пингвинов я смогу составить лишь после того, как соберу достаточные сведения об этих птицах.

Мы шли все время на запад при свежем северо-восточном ветре и переменной погоде. Все эти дни термометр стоял между —0°,3 С и +2°,2° С.

30 декабря, среда. Утром с корабля подстрелили белую птицу — буревестника с коротким клювом и темно-синими лапками.

Вероятно, подобных птиц Буве видел на широте мыса Сирконсинсьон. Спустивши шлюпку для того, чтобы подобрать подбитую птицу, убили огромного пингвина 11 1/2 фунтов весом.

До 8 часов вечера продолжали идти на запад, а затем повернули на северо-запад, так как на этом румбе я предполагал дойти до мыса Сирконсинсьон. Однако в полночь из-за льдов мы взяли курс на юг, прибавив при этом паруса.

31 декабря, четверг. Весь день при переменном ветре шли в виду огромных ледяных полей, часто меняя курс.

В полночь были на 60°21' ю.ш. и 13°32' в.д. От этого пункта пошли на запад.

1773 г. 1 января, пятница. Ночь на 1 января была очень ясная, и впервые с момента выхода из Кейптауна мы увидели в небе диск луны. Уже одно это свидетельствует о том, какая погода держалась во время нашего плавания в южных морях. По лунным и солнечным наблюдениям уточнили наше положение и исчислили долготу, введя соответствующие поправки. Утром 1 января мы находились на 58°53'30" ю.ш. и 9°34'30" в.д.

Именно такова долгота мыса Сирконсинсьон; на заходе солнца мы были на расстоянии 95 лиг к югу от него. Погода стояла исключительно ясная, и можно было обозревать все вокруг в радиусе 12—14 лиг.

Весьма вероятно, что то, что Буве принял за землю, было лишь огромным ледяным островом, окруженным полями рыхлого льда. Ведь и мы, впервые увидев ледяные поля, обманулись точно таким же образом. Вряд ли возможно допустить также, что эти льды примыкают к берегам неизвестной земли. В самом деле, расстояние между северной кромкой ледяных полей, вдоль которых мы сперва шли, и нашим маршрутом вдоль южного их края не [74] превышало 100, а местами и 60 лиг, что прекрасно иллюстрируется картой.

Ясная погода продолжалась только до 3 часов утра 3 января, когда подул резкий северо-восточный ветер. Мы легли курсом на юго-восток и еще до полудня вынуждены были взять все рифы у марселей. Вскоре, однако, ветер стих, и погода снова прояснилась.

4 января, понедельник. До полудня 4 января держались северо-восточного курса. На этом румбе достигли 59°2' ю.ш. и почти той же долготы, под которой пять дней назад встретили последнее ледяное поле.

Не видя перед собой ни малейших остатков этого поля, мы отчетливо представляли себе, что такие огромные массы льда не могли бесследно исчезнуть в столь короткое время. Очевидно льды отнесло к северу. Отсюда следует, что под этим меридианом между 55 и 59 градусами ю.ш. нет никакой земли, и наши первоначальные предположения о том, что земля может быть обнаружена на указанных широтах, представляются теперь ошибочными.

Так как, в этой части моря мы уже плавали, я распорядился взять курс на восток-юго-восток с тем, чтобы продвинуться далее к югу. Свежий попутный ветер нам благоприятствовал, но крайне затрудняли путь густой туман, снег и дождь. Снасти покрылись коркой прозрачного льда, и, хотя зрелище это было привлекательно, нам всем казалось, что холод заметно усилился, хотя мороз был меньше, чем неделю назад, и море свободно ото льда. Управлять кораблями стало трудно, так как все снасти, паруса и блоки обмерзли и задеревенели ото льда. Матросы стойко превозмогали все тяготы и переносили холод лучше, чем я ожидал.

При свежем северо-западном ветре, дожде и мокром снеге мы шли тем же курсом до 8-го числа и достигли 61°12' ю.ш. и 31°47' в.д.

8 января, пятница. Вечером прошли мимо скоплений льда. Таких крупных ледяных полей мы не встречали уже в течение нескольких дней.

Впрочем, ко льдам мы уже так привыкли, что перестали их замечать. К тому же чаще всего ледяные поля были скрыты от нас пеленой тумана.

В 9 часов утра приблизились к ледяному острову, окруженному нагромождениями рыхлого льда. Поскольку ветер был умеренный, и погода довольно ясная, я решил [75] подойти к льдам вплотную для того, чтобы пополнить запасы пресной воды.

9 января, суббота. Вплоть до 4 часов утра 9 января мы лавировали, приближаясь к ледяному острову, затем зашли под ветром к северной его оконечности. Спустили на воду шлюпки. В течение 5 или 6 часов матросы набрали столько льда, что, растопив его, удалось наполнить свежей водой 15 бочек.

Часть льда была разбита на куски, которыми загрузили пустые ящики. Погрузка льда на судно и растопка его — процедура утомительная и отнимающая много времени. Но все же пополнение запасов воды за счет льда является одним из самых удобных способов снабжения кораблей водой.

После того, как оба корабля запаслись льдом, я без колебаний приказал взять курс на юг при свежем северо-западном ветре и при сильном снеге.

12 января, вторник. Видели опять пингвинов. Снова набрали лед, которым заполнили все пустые бочки.

Форстер убил черноголового альбатроса с коричнево-серым хохолком. Этих птиц мы наблюдали еще в первые дни плавания во льдах. Только альбатросы, среди которых встречаются также особи с желтым клювом и темно-коричневой окраской, подпускают охотника на расстояние выстрела. Другие птицы улетают при приближении к ним Шлюпки, и подстрелить их очень трудно.

В 4 часа дня подняли шлюпки и пошли на юго-восток под умеренным ветром при сильном снеге.

14 января, четверг. В 2 часа ночи попали в полосу штиля и, спустив шлюпку, определили направление и скорость течения. Оно шло от юго-востока при скорости 1/3 мили в час. Штиль продолжался до 5 часов вечера, а затем при легком южном и юго-восточном ветре мы взяли курс на северо-восток под всеми парусами.

16 января, суббота. 16-го находились на 63°33' ю.ш. и 38°41'30" в.д. (по хронометру). Вновь производились астрономические наблюдения для определения долготы.

Я и Уолс, действуя порознь, измерили шесть солнечных и лунных дистанций при помощи телескопов, соединенных с нашими секстантами ⁵² и получили долготу, почти равную той, что была определена по хронометру (по моим исчислениям — 38°36'45" и по исчислениям Уолса — 38°35'30"). Я имел возможность установить, что наиболее [76] точные астрономические определения получаются, если пользоваться телескопом при медленном ходе судна. Работа с телескопом сперва кажется трудной, но мало-помалу можно в совершенстве освоиться с этим прибором. При помощи хронометра удается легко найти наиболее значительные ошибки в определении долгот на море. Впрочем, разность в наблюдениях тем или иным методом редко превышает 1 1/2 градуса и обычно бывает даже гораздо меньшей.

Успехам в навигационной практике астрономы нашего века обязаны ценным таблицам, изданным под руководством Палаты долгот, — это таблицы астрономических эфемерид ⁵⁴. Кроме того, точность наблюдений чрезвычайно возросла благодаря тому, что астрономические приборы и инструменты делаются сейчас с большим совершенством. Без хороших инструментов самые точные таблицы теряют свое значение. Наши наблюдения проводились по четырем секстантам работы различных мастеров.

Пять дней удерживалась довольно ясная погода. Это позволило нам не только провести астрономические наблюдения, но и выполнить ряд настоятельно необходимых работ. Имея на борту запасы превосходной пресной воды или льда, что, впрочем, одно и то же, матросы получили возможность постирать белье и платье. Забота же о чистоте одежды всегда должна быть на уме у тех, кто участвует в длительном плавании. Температура в эти дни не поднималась выше +2°,2 С и часто была ниже точки замерзания.

17 января, понедельник. Ветер все время дул с востока и юго-востока, и мы продолжали идти на юг. Между 11 и 12 часами пересекли южный полярный круг на 39°35' в.д. В полдень были на 66°36'30" ю.ш.

Прояснилось настолько, что можно было обозреть все вокруг на много лиг. Утром в виду нас показался лишь один ледяной остров, но в 4 часа пополудни, продолжая идти к югу, мы заметили, что море на горизонте покрыто льдом.

Удалось насчитать 38 ледяных островов, больших и малых. Все пространство между ними было занято льдом. В 6 час. 45 мин. на 57°15' ю.ш. нас остановила непреодолимая преграда. На юге море на всем пространстве было покрыто льдами, и нигде не видно было свободного прохода. [77]

Я видел и паковый лед и скопления льда, которые гренландцы называют ледяными полями, и отдельные глыбы огромной величины и причудливых очертаний. Поднявшись на грот-мачту, я, обозревая море, убедился, что на юго-востоке от нас не видно конца этим ледяным полям. Среди льдов плавали киты. В течение двух последних дней над нами часто проносились стан птиц, похожих на прежде встречавшихся буревестников, но отличающихся от них по цвету. Грудь и голова у этих птиц коричневые, хвост, спинка и концы крыльев белые.

Дальнейшие поиски южного материка между меридианом мыса Доброй Надежды и Новой Зеландией. — Разъединение кораблей экспедиции. — Прибытие «Резолюшн» в бухту Дюски

После встречи с гигантским ледяным полем я решил, что следует прекратить дальнейшее продвижение к югу. Большая часть лета уже миновала, и потребовалось бы затратить немало времени для того, чтобы обойти эти льды, если бы подобные маневры оказались возможными. Но вероятность таких обходных движений представлялась мне весьма сомнительной.

Поэтому я и принял решение направиться прямо к берегам земли, недавно открытой французами. Удерживались ветры восточных и южных румбов, и я вынужден был повернуть к северу. Я неохотно избрал этот курс, который вынуждал нас вновь посетить уже исследованные полярные моря, но любые иные направления с чисто навигационной точки зрения являли значительно большие трудности.

18 января, понедельник. Ночью ветер усилился, пошел сильный мокрый снег с дождем. Мы взяли два рифа у марселей.

19 января, вторник. 19 января дул ветер того же румба, но не столь сильный, и я приказал отдать рифы. Вечером на 64°12' ю.ш. и 40°15' в.д. над кораблем показалась птица величиной с ворону, темно-бурого цвета с белыми полосками в виде полумесяца на крыльях. Это была [79] птица, которая встретилась нам в первом плавании. Тогда мы назвали ее порт-агмонтской курочкой. Мне говорили, что такие птицы в изобилии водятся на Фарерских островах к северу от Шотландии.

Отличительная особенность этих птиц заключается в том, что они никогда не залетают в открытое море и держался близ берега. И действительно, я не встречал этих птиц на расстоянии свыше 40 лиг от берегов. Вероятно, замеченная нами птица была принесена издалека на плавающих льдах.

20 января, среда. В 9 часов вечера с переменой ветра корабли легли курсом на юго-юго-восток. Однако ночью ветер снова принял прежнее направление, и мы вынуждены были свернуть на север. Все время шел снег и дождь, мы продвигались вперёд в тумане при усиливающемся ветре. Лишь к вечеру ветер стих, но дождь продолжал идти непрерывно, и по-прежнему над морем стоял густой туман.

21 января, четверг. После полудня на 62°24' ю.ш. и 49°19' в.д. мы заметили белого альбатроса, кончики крыльев которого имели черную окраску, и буревестника. Дул сильный юго-восточный ветер, и я взял курс на северо-восток. Именно в этом направлении волнение на море усиливалось, что не предвещало близости земли.

22 января, пятница. Временами погода улучшалась, ветер был умеренной силы, и мы подняли марсели.

23 января, суббота. Утром находились на 60°27' ю.ш. и 45°33' в.д. Шел снег, стало значительно холоднее, и вода в бочках на шканцах замерзла.

Небо прояснилось, и видимость улучшилась настолько, что я разрешил «Адвенчуру» идти у меня на траверзе, на расстоянии 4 миль. Так шли мы до 6 часов вечера, но затем туман и мгла заставили нас сблизиться.

27 января, среда. В полдень мы находились на 56°25' ю.ш. Около 3 часов дня, воспользовавшись некоторым прояснением, я распорядился произвести определение долготы по астрономическим наблюдениям. По данным шести определений были получены величины, колеблющиеся в интервале между 50°50' и 51°11' в.д.

28 января, четверг. В шесть часов пополудни корабли были на 56°9' ю.ш. Я приказал «Адвенчуру» идти следом за мной, а 28-го в 8 часов утра велел ему держаться на траверзе с правого борта «Резолюшн». Но уже к двум часам [80] небо покрылось тучами, туман сильно сгустился и подул порывистый и сильный ветер. Поэтому я дал «Адвенчуру» сигнал снова возвратиться ко мне за корму, и взял рифы у марселей.

В 8 часов вечера я убрал грот и всю ночь шел под фоком и двумя марселями.

29 января, пятница. В полдень находились на 52°29' ю.ш. Погода улучшилась, но не надолго. Вечером вновь подул крепкий ветер, и к ночи он еще усилился.

30 января, суббота. Ночь была темная и бурная, мы продвигались на юго-запад, только к утру повернули на северо-восток при очень сильном северо-западном ветре.

Льдов не было видно, но наше поле зрения было ограничено туманом, и трудно сказать, свободно ли было от них море вдали от корабля.

В 8 часов вечера пошли под нижними парусами на запад, но вследствие сильного волнения вскоре легли на юго-юго-западный курс.

31 января, воскресенье. В 4 часа утра ветер несколько стих и отошел к юго-западу. Мы легли на северный курс под нижними парусами и зарифленными марселями. Сильное волнение на северо-северо-западе свидетельствовало о том, что вблизи нет земли, которую мы искали.

В полдень на 50°50' ю.ш. и 56°48' в.д. заметили две крупных льдины. Когда мы приблизились к одной из них, то услышали сильный треск. Это разламывался лед, и звук, который донесся до нас, был подобен выстрелу четырехфунтового фальконета ⁵⁵.

Невдалеке видел я много плавающего льда. Если бы позволила погода, я непременно лег бы в дрейф и набрал лед для пополнения запасов пресной воды. Вскоре, однако, море очистилось, и мы не встречали больше льдов до тех пор, пока опять не повернули к югу.

1 февраля, понедельник. В 3 часа пополудни были на 48°30' ю.ш. и 58°7' в.д., т.е. на меридиане острова Св. Маврикия. Именно в этом пункте я надеялся увидеть берега земли, открытой французами ⁵⁶. Убедившись, однако, что нет никаких признаков, которые указывали бы на близость этой земли, я приказал следовать далее, взяв курс на восток.

Я дал «Адвенчуру» сигнал держаться на траверзе под левым бортом на дистанции в 4 мили. [81]

В половине седьмого вечера капитан Фюрно сигнализировал мне, что желает сделать важное сообщение. «Адвенчур» подошел под корму, и капитан Фюрно сообщил мне, что только что видел пучки водорослей или камнеломок и вокруг них птиц (нырков) — то, несомненно, были признаки лежащей где-то недалеко от нас земли. Однако неизвестно было, находится ли эта земля на западе или на востоке. Поэтому я решил, следуя на той же широте, сперва пройти к западу, на расстоянии нескольких градусов, а затем в случае, если в этом направлении земля не будет встречена, повернуть снова на восток.

Но осуществить этот план помешал сильный северо-западный ветер, который удерживался в течение 5 дней.

2 февраля, вторник. Ветры, дувшие с северо-востока, севера, северо-запада и запада, разводили сильное волнение. По движению волн и направлению ветров я заключил, что напрасно было бы искать на западе землю. Поэтому я, в конце концов, решил продолжать плавание на восток и из осторожности лег в дрейф ночью на несколько часов. Поутру «Адвенчур» снова отошел на расстояние в 4 мили. Туман не позволял увеличить еще более дистанцию между кораблями. Мы видели два или три пучка камнеломок и две или три птицы, известные под названием egg birds. Но иных признаков земли не было.

В полдень мы были на 48°36' ю.ш. и 59°35' в.д. Так как море к югу от нас было трудно обозреть и представлялось вероятным, что именно в этом направлении может быть встречена земля, то я приказал лечь на юго-восточный курс и дал сигнал на «Адвенчур», чтобы этот корабль повторил мой маневр. При этом «Адвенчур;» оказался позади и продолжал следовать за кормой «Резолюшн» и дальше.

Лишь вечером, в седьмом часу, туман рассеялся, и стало возможным обозреть море лиг на пять кругом.

К ночи мы находились на 49°13' ю.ш. и вновь не видели ни малейших признаков земли. Я повернул на восток, и вскоре в переговоры со мной вступил капитан Фюрно. Он высказал предположение, что земля находится к северо-западу от нас, ибо море в этом направлении было спокойно, хотя ветер дул именно от северо-западного румба. Хотя наблюдения эти и не соответствовали моим собственным, я все же решил, что необходимо проверить [82] предположения капитана Фюрно, если только ветер позволит взять нам курс на запад.

3 февраля, среда. В 8 часов утра 3-го находились на 48°56' ю.ш. и 60°47' в.д., более чем на три градуса к востоку от меридиана острова Маврикия.

Я начал отчаиваться в возможности обнаружить землю, идя на восток, и, так как ветер отошел к северу, я решил продолжать попеки в западном направлении. При свежем ветре, который усилился к вечеру, корабли повернули на запад и так шли до 10 часов утра.

4 февраля, четверг. В это время мы были на 48°6' ю.ш. и 58°22' в.д. Ничто не предвещало близости земли, и поэтому я спустился несколько к югу, будучи уверен, что если земля и находится неподалеку от нас, то она никак не может иметь значительные размеры, а следовательно, и найти ее можно, только часто меняя курс кораблей и тщательно просматривая море во всех направлениях.

7 февраля, воскресенье. В 4 часа утра я дал сигнал «Адвенчуру» следовать с правого борта «Резолюшн» на дистанции в 4 мили и продолжал курс на восток-юго-восток. Погода установилась превосходная, и я велел матросам вынести на палубу койки и платье, вычистить и тщательно проветрить внутренние помещения корабля. С полудня пошел румбом южнее на широте 48°49'. Вечером заметил три порт-эгмонтских курочки.

8 февраля, понедельник. Утром увидели еще одну курочку, а ночью не раз слышали крики пингвинов. Я распорядился спустить лот, но линь, вытравленный до глубины 210 фатомов, не достиг дна.

В 8 часов утра находились на 49°53' ю.ш. и 63°39' в.д. Дул северный и северо-восточный ветер. Погода была пасмурная и туманная.

Я шел в бейдевинде правым галсом до полудня и ежечасно стрелял из пушек. Потом дал сигнал о повороте на другой галс. Но «Адвенчур» на этот сигнал и на все последующие не отвечал мне, и я заключил, что мы разлучились, хотя не представляю себе, каким образом могло это произойти. Капитан Фюрно имел от меня предписание, которое требовало, чтобы в подобном случае «Адвенчур» крейсировал в том месте, где был потерян из виду «Резолюшн».

9 февраля, вторник. До 12 часов дня 9-го числа я продолжал лавировать короткими галсами и через каждые [83] полчаса стрелял из пушек. Туман рассеялся, видимость была на много миль кругом, но нигде не было и признаков «Адвенчура». Мы находились в 2—3 лигах к востоку от того пункта, где в последний раз заметили «Адвенчур» и шли на запад при очень сильном северо-северо-западном ветре и значительном волнении; из-за этого вплоть до 8 часов утра 10 февраля «Резолюшн» должен был лежать в дрейфе.

10 февраля, среда. Хотя погода была ясная, «Адвенчура» мы не видели. Всю ночь мы стреляли из пушек и жгли фальшферы ⁵⁷, но все наши попытки найти «Адвенчур» были безуспешны.

Потеряв всякую надежду соединиться с «Адвенчуром», я взял курс на юго-восток при свежем ветре и сильном волнении с северо-востока.

Мы часто видели пингвинов и нырков, и поэтому можно было заключить, что вблизи от нас, но неизвестно, в каком направлении, находится земля. Когда мы продвигались к югу, мы уже не видели пингвинов и нырков, но обычно в большом количестве встречали альбатросов, синих буревестников и водорезов.

11 февраля, четверг. В полдень на 51°15' ю.ш. и 67°20' в.д. вновь увидели пингвинов и одну egg bird, и сочли это за признак близости земли. Я продолжал идти на юго-восток при свежем ветре с сильным дождем, градом и снегом.

13 февраля, суббота. Вплоть до 13 февраля наблюдали вблизи корабля много пингвинов. Они отличались от тех, что мы видели во льдах: клювы у них красноватые, головки бурые. Обилие пингвинов укрепляло во мне, надежду дойти до берегов земли и позволяло строить различные предположения о ее возможном положении.

К западу от корабля все время замечалась сильная зыбь, и поэтому невероятно было, что в этом направлении может находиться земля. Также не могло быть суши к северу от нас, ибо мы шли лишь в 160 милях к югу от пути Тасмана 1642 г.

У меня явилась, мысль, что капитан Фюрно должен обязательно посетить эти места, и действительно, как это впоследствии выяснилось, он побывал здесь.

Вечером я видел порт-эгмонтскую курочку. Она летела к северо-востоку.

14 февраля, воскресенье. Утром мы заметили тюленя, но пингвинов не было. [84]

15 февраля, понедельник. К вечеру мы были на 57°2' ю.ш. и 79°56' в.д. Встретили пять тюленей и несколько пингвинов. Лот, брошенный в этом месте, не достал дна, хотя было вытравлено 150 фатомов линя.

16 февраля, вторник. На рассвете показалась плавающая льдина. Подойти к ней не удалось. Днем мы видели еще. две льдины и близ них пингвинов, которые напоминали тех, что встречались во время плавания во льдах. Эти птицы все время вводили нас в заблуждение, и мы поэтому перестали считать их предвестниками близости земли.

17 февраля, среда. Дул северо-восточный ветер с сильным дождем. Мы повернули на юг. К вечеру установилась ясная погода, небо было совершенно чистое. Между полуночью и тремя часами утра на небе виден был свет, подобный северному сиянию. Однако я никогда еще не слышал о существовании южного сияния.

Вахтенный офицер сообщил мне, что видел световые круги и спиральные лучи. Были они ослепительно ярки. Сияние появлялось в разных частях неба и освещало своими сполохами все вокруг.

18 февраля, четверг. Утром на 57°54' ю.ш. и 80°14' в.д. определено было магнитное склонение (западное 39°31'). Вечером я произвел поверочные наблюдения по компасам доктора Найта и Грегори и установил величину склонения, равную 40°.

В полдень мы находились на широте 57°54' ю.ш. Было мгновение, когда всем нам показалось, что на юго-западе появилась земля. Я тотчас направился в этом направлении, но вскоре убедился, что то, что мы приняли за берег, было не более как туманом. К вечеру туман рассеялся, горизонт совершенно прояснился. Видимым стало огромное пространство, но ничего кроме ледяных островов мы не могли обнаружить на этих бескрайних просторах.

Ночью снова появилось в небе яркое сияние. Сперва оно показалось на востоке, не очень высоко над горизонтом, а затем распространилось по всему небу.

21 февраля, воскресенье. Шли среди множества ледяных островов. На 59° ю.ш. и 92°50' в.д. я приказал вблизи крупной льдины спустить шлюпки и набрать лед. Я шел на юго-запад при слабом ветре, густом снеге и тумане.

23 февраля, вторник. В ночь на 23 февраля корабль лавировал короткими галсами в сплошном тумане. [85] Только утром я увидел, что мы прошли мимо целой гряды гигантских ледяных утесов. Я решил, что в эту позднюю осеннюю пору, когда столь длинными становятся ночи, было бы рискованно продолжать плавание к югу. В 4 часа утра я повернул на север при весьма сильном ветре. По-прежнему было туманно, и шел снег с дождем. На море поднялось волнение, льдины с треском разламывались, распадались крупные ледяные острова, и от великого множества плавающих обломков льда усугубилась опасность нашего положения. Именно эти обломки наиболее опасны для кораблей, плавающих в высоких широтах. Ночью совершенно невозможно рассмотреть небольшие глыбы льда, тогда как крупные ледяные острова видны издалека, если только погода не слишком пасмурная и туманная. Впрочем, мы так уже привыкли к этим опасностям, что не очень беспокоились и на этот раз. К тому же близкое соседство с плавающими льдами вознаграждало нас свежей, пресной водой. Мы наслаждались созерцанием романтического зрелища, которое являли нам эти грандиозные нагромождения льдов. Впечатление усиливалось, когда мы наблюдали, с какой силой устремляются шумящие волны в сквозные трещины и расселины в ледяных горах. Души наши наполнялись восторгом и ужасом, и не раз я думал, что понадобилась бы кисть искусного художника, чтобы запечатлеть величие этой картины.

К вечеру волнение стихло, а ночью часа на два или на три установилась необычайно тихая погода. Затем снова подул свежий ветер, и мы пошли на восток под всеми парусами, встречая на пути много ледяных островов.

26 февраля, пятница. Продолжаем следовать на восток и юго-восток. В 3 часа дня мы находились на 61°21' ю.ш. и 97°1' в.д. К вечеру свернули на северо-восток при крепнущем ветре, который дул порывами. Шли в густом тумане. Шквал заставил нас остаться под одними рифленными марселями.

27 февраля, суббота. Утром вошли во льды. Вся поверхность моря вокруг судна была покрыта глыбами льда, и приходилось продвигаться с величайшей осторожностью. К полудню, однако, вышли в открытое море. Ветер несколько стих, и я велел поставить все паруса.

28 февраля, воскресенье. Ртуть в термометре слегка поднялась. В полдень было +1°,1 С, воздух стал теплее. На этих же широтах 4 или 5 недель назад температура была [86] несколько ниже. Однако из-за сырости и постоянных ветров все мы коченели от холода. От стужи околели на корабле, несмотря на все заботы, девять поросят; у меня и у многих матросов распухли суставы пальцев. Таким-то летом мы наслаждались! Вечером были на 60°37' ю.ш. и 113°24' в.д.

4 марта, четверг. 5 марта, пятница. Утром лег на северо-запад под всеми парусами. Прошли мимо большого ледяного острова и многочисленных глыб плавающего льда. Ветер был время был переменный. К вечеру находились на 60°44' ю.ш. и 116°56' в.д. Широта определена была по солнцу, которое на несколько минут показалось из-за туч около 3 часов пополудни. Обычно тучи и туман скрывали от нас солнце и луну. Стало не так холодно, как прежде, хотя погода, разумеется, отнюдь не была летней.

Я невольно сравнивал лето на этих широтах с тем же временем года в северном полушарии. Мне не приходилось, правда, плавать выше 60° с.ш., но на близких к 60-й параллели широтах, я никогда в летнюю пору не наблюдал таких холодов, какие испытывали мы здесь, на юге.

6 марта, суббота. К вечеру открылись впереди три больших ледяных острова, и один из них был больше, чем любой из встречавшихся нам до сих пор.

Край, обращенный к нам, был не менее мили в длину, а в окружности остров имел около 3 миль. Мы прошли мимо этого острова ночью, и все время слышали сильный треск. Вероятно, звук этот вызывался беспрерывно отрывающимися от ледяного массива глыбами. На рассвете огромное количество таких глыб усеивало море вокруг корабля. При свете дня остров показался мне не таким большим, как ночью. Высота его была, однако, не менее 100 футов. Море было таким бурным, что волны перехлестывали через вершину острова. К вечеру мы находились на 59°58' ю.ш. и 118°39' в.д.

8 марта, понедельник. С утра установилась исключительно спокойная и ясная погода. Ветер стих, небо очистилось от туч, и я отметил, что с того момента, как мы отошли от мыса Доброй Надежды, ни разу не наблюдалась такая прекрасная погода.

К величайшему нашему удовольствию исчезли льды. Ртуть поднялась до +4°,3 С. Были проведены наблюдения по луне и звездам, которые подтвердили, что мы [87] находимся на 59°44' ю.ш. и 121°9' в.д. В три часа дня штиль сменился юго-восточным ветром.

Небо покрылось густыми тучами, предвещавшими бурю, и буря эта действительно разразилась к вечеру, когда подул резкий и порывистый южный ветер. Море волновалось и бурлило, гигантские валы, один за другим перекатывались по его поверхности. Безопасности ради, я изменил курс и шел бакштаг под рифленными марселями большое расстояние к востоку-северо-востоку. Южный ветер удерживался до 10 марта. 10-го он стих и сменился западным ветром. Ночью погода была хорошая, но холодная.

11 марта, четверг. Утром 11 марта мы находились на 57°56' ю.ш. и 130° в.д. Дул свежий северо-восточный ветер с мокрым снегом. Я лег курсом на юго-восток при сильном волнении от юго-юго-востока. Хотя все следующие дни ветры были противоположных румбов, волнение это продолжалось. Я пришел к выводу, что если на юге и была земля, то она должна была находиться при этих условиях, на значительном расстоянии от нас.

12 марта, пятница. Хотя плаванье в юго-восточном направлении и не сулило ничего доброго, однако до 3 часов пополуночи 12 марта я шел на юго-восток и только тогда свернул на юг. Утром нас остановил штиль. Волнение от юго-юго-востока прекратилось, но сменилось северо-восточным. Погода весь день была приятная, хотя временами и шел мокрый снег. Температура поднялась к вечеру до +4°,2 С.

14 марта, воскресенье. Ясная погода дала возможность Уолсу произвести ряд лунных и солнечных наблюдений. После сопоставления данных обсерваций, проведенных в полдневный час, было установлено, что мы находимся на 58°21' ю.ш. и 136°22' в.д. По показаниям двух хронометров долгота в этот момент оказалась равной 134°42'. В первый и последний раз случилось так, что наблюдения обоих хронометров совпали. Но разница в исчислении долгот по ним с того времени, как мы покинули мыс Доброй Надежды, никогда не превышала двух градусов.

Удерживалась по-прежнему довольно спокойная погода, и я сожалел, что не воспользовался случаем, не продвинулся далее на юг. Я принял было решение сделать это, но опустившийся на море туман и резкое похолодание утвердили во мне прежнее решение следовать на север [88] и тем самым избежать плавания на этих холодных широтах. Впрочем, надо сказать, что мы уже привыкли к холодам и переносили их довольно легко.

15 марта, понедельник. Со вчерашнего дня удерживались юго-западный и западный ветры, порой переходившие в шквал. До 5 часов вечера шел снег и град, снасти совершенно обледенели, толстая кора льда покрыла паруса и шканцы. Затем ветер стих, и небо очистилось. Стало так ясно, что мы свободно могли обозревать море на много миль кругом.

На 59°17' ю.ш. и 140°12' в.д. сильное волнение от западо-юго-запада убедило меня, что на этом румбе не может быть никакой земли. Я также был уверен и в тем. что суша отсутствует и к югу от нас. Ночь была холодная. Небо сверкало яркими сполохами южного сияния.

16 марта, вторник. В 10 часов утра, когда показалось солнце, было установлено, что мы находимся на 58°51' ю.ш. и 143°10' в.д. Вечером повторные наблюдения показало, что корабль находится на 58°58' ю.ш. и 144°37' в.д. Склонение компаса было 31° к востоку.

Меня весьма обрадовали результаты этих наблюдений, так как благодаря им удалось установить точку, где отсутствует магнитное склонение. Полградуса не имеют никакого значения, и я полагаю, что этот пункт как раз и находится на 58°58' ю.ш. и 144°37' в.д. Возможно, впрочем, что искомая точка может находиться чуть западнее.

17 марта, среда. Я продолжал следовать на восток, слегка склоняясь к югу при небольшом волнении. В 5 часов утра на 59°7' ю.ш. и 146°53' в.д. я принял решение взять курс на северо-восток и, покинув высокие широты, направиться к Новой Зеландии для того, чтобы узнать что-либо и о судьбе «Адвенчура» и дать отдых команде. По пути я желал обследовать берега Вандименовой земли и установить, сообщается ли она с берегами Нового Южного Уэльса.

19 марта, пятница. Ночью наблюдали яркое южное сияние. Утром видели тюленя, а около полудня пингвинов и морскую траву. В это время мы были на 55°1' ю.ш. и 152°1' в .д.

На 54°4' заметили порт-эгмонтскую курочку и немного травы. Мореплаватели всегда считают эти признаки свидетельством близости земли. Я, однако, не склонен придерживаться этого мнения. [89]

И действительно, от того места, где мы находились, ближайшая земля (Вандименова земля и Новая Зеландия) была не менее, чем в 260 лигах.

У бортов корабля не раз проплывали морские свиньи. Купер угодил гарпуном в одну из них, но пока мы убавляли ход судна (а шло оно со скоростью 7 узлов), веревка оборвалась и животное уплыло от нас.

Так как сильные и надолго установившиеся ветры северных и северо-западных румбов не давали мне возможности приблизиться к берегам Вандименовой земли, то я взял курс на Новую Зеландию.

Заведомо предполагая, что на этом пути не встретится серьезных опасностей, я приказал идти при сильном ветре на всех парусах днем и ночью. Временами встречались нам порт-эгмонтские курочки, тюлени и водоросли.

22 марта, понедельник. Утром подул южный ветер, который принес ясную погоду. В полдень мы были на 49°55' ю.ш. и 159°28' в.д. На юго-западе наблюдалось сильное волнение. Уже в течение трех дней ртуть держалась на 7° С, и переход на 7—8 градусов к северу вызвал таким образом, перемену температуры, что доставило нам немалое удовольствие.

Мы продолжали продвигаться к северо-востоку, встречая на пути тюленей, порт-эгмонтских курочек и водоросли.

25 марта, четверг. В 10 часов утра с вершины мачты увидели берега Новой Зеландии. В полдень берег был уже различим и с палубы. Он простирался от северо-востока к востоку на 10 миль.

Я намеревался бросить якорь в заливе Дюски или в иной удобной гавани в южной части Тавай-Пунаму (южного острова Новой Зеландии) и поэтому шел под всеми парусами прямо к берегу, пользуясь попутным ветром и ясной погодой. Вскоре, однако, берег, который отстоял от нас не далее как на 4 мили, скрылся в густой пелене тумана. Мы находились у входа в залив, который я принял за бухту Дюски по группе островов, что лежала вблизи входа в нее.

Опасаясь, что дальнейшее продвижение в тумане может привести к неприятным осложнениям, я на глубине 25 фатомов круто повернул и пошел мористее при северо-западном ветре.

Залив Дюски врезывается в берег Западного мыса и приметен по белому утесу на одном из островов, лежащих [90] у его входа. Во время моего первого путешествия я видел берега бухты Дюски издалека, а ныне приблизился к ним при столь неблагоприятных обстоятельствах, что не мог подробно описать их.

Я держал на юг под рифленными марселями и нижними парусами до 11 часов вечера при сильном волнении.

26 марта, пятница. Утром ветер стих, и я направился к берегу и в полдень вошел в бухту Дюски. Глубина у входа была 44 фатома, дно песчаное. Западный мыс оставался к юго-юго-востоку от нас, а самый северный мыс в заливе Пять Пальцев — к северу от корабля.

Пройдя в водах бухты две лиги, мимо нескольких островов, я лег в дрейф и спустил две шлюпки. На одной из них находился офицер, которому я дал распоряжение обследовать берег, лежащий с левого борта, и отыскать надежную якорную стоянку.

Вскоре он нашел подходящее место для стоянки и просигнализировал об этом мне. Мы последовали за ним и бросили якорь на глубине 50 фатомов так близко от берега, что могли перебросить на него канат. Это случилось в пятницу 26 марта в три часа дня, после 117-дневного плавания, в течение которого было пройдено 3 660 лиг. Ни разу за эти 117 дней мы не видели земли.

Было бы естественным предположить, что после столь долгого плавания в высоких широтах, в условиях крайне тяжелых, при постоянных холодах, ветрах и пронизывающей сырости, многие из моего экипажа будут поражены цингой.

Однако этого не было. На корабле только один матрос заболел цингой, да и тот был человеком хрупким и слабым. От цинги нас вероятно, предохранило не только сладкое пивное сусло, которое рекомендуют пить в дальних плаваниях, но и частое окуривание и проветривание внутренних помещений судна.

Закрепив судно, я тотчас же послал шлюпку для рыбной ловли. Офицеры подстрелили тюленя (целые стада их находились на берегу), и мы получили таким образом свежую пищу.

Комментарии

33. Дептфорд — юго-восточный пригород Лондона, расположенный на берегу Темзы. Во времена Кука в Дептфорде находились «Королевские доки» — крупнейшие в Англии корабельные верфи, основанные в первой половине XVI в.

Ширнес — городок в устье Темзы на берегу низкого острова Шепи. В Ширнесе были расположены крупнейшие в Англии адмиралтейские доки.

Лонг-Рич — город в устьевой части Темзы ниже Лондона. В XVIII в. в Лонг-Риче были расположены части морской пехоты, арсеналы и пороховые склады.

34. Лорд Сандвич (Джон Монтегю) (1712—1792) — английский вельможа, занимавший различные высшие должности в правительственном аппарате. С 1771 по 1782 г. первый лорд адмиралтейства. Именем Сандвича Кук назвал архипелаг, открытый им в 1775 г. в южной части Атлантического океана, Гавайские острова и остров в группе Новых Гебрид.

35. Плимут — крупный английский порт на южном берегу полуострова Корнуол. Плимутская гавань защищена с моря системой мощных фортов и имеет первостепенное военное значение. В XVIII в. Плимут был одним из наиболее значительных центров заморской торговли Англии.

36. Спитхед — пролив в Английском канале (Ламанше) между берегом Англии и островом Уайт, длиной 20 км и шириной 6 км, ведущий в Портсмутскую гавань.

37. Сантьягу — крупнейший остров южной группы архипелага Зеленого Мыса, принадлежащего Португалии, расположен в Атлантическом океане на 15° с.ш., в 700 км от Зеленого мыса, крайней западной точки Африки. Открыт португальцами в 1456 г.

38. Фрегаты — морские птицы тропического пояса, превосходные летуны, порой удаляющиеся на сотни километров от берегу. Характерные признаки фрегатов — короткая толстая шея, сильный загнутый на конце клюв, длинные острые крылья, раздвоенный V-образный хвост.

39. Глупыши — морские птицы из семейства буревестниковых. Характерные признаки: длинные носовые трубочки, доходящие почти до конца клюва, сильные крылья, короткий хвост. Обыкновенный глупыш — белый с серебристо-серой спинкой — водится в полярных областях. Другие виды глупышей обитают на более низких широтах, залетая иногда в тропические моря. Глупыши, подобно фрегатам, превосходные летуны и могут удаляться от мест гнездования на сотни километров.

40. Счислением называется определение положения корабля путем последовательного нанесения на карту курса судна и пройденного по этому курсу расстояния. На карту наносится курс судна по показаниям компаса, но с предварительно вычисленной поправкой на отклонение географического меридиана от магнитного. Счислением не всегда бывает возможно точно установить координаты корабля по следующим причинам:

1. От действия судового железа стрелка компаса отклоняется на некоторый угол от истинного магнитного меридиана (явление девиации компаса).

2. В том случае, когда курс корабля составляет острый угол с направлением ветра или морского течения, корабль несколько уклоняется под ветер. Угол этого отклонения называется дрейфом.

Ошибка в определении положения корабля счислением исправляется путем астрономических наблюдений, а при плавании у берегов измерением углов и расстояний, относительно береговых пунктов, указанных на карте.

41. Альбатросы — морские птицы из отряда буревестниковых. Достигают одного метра в длину и 3,5 м в размахе крыльев. Окраска альбатросов белая с черным или дымчатая. Они имеют длинный, слегка изогнутый на конце клюв и очень длинные узкие крылья. Превосходные летуны: могут неделями не возвращаться к местам гнездования и залетать за многие сотни километров от земли. Встречаются в океанах под всеми широтами, но преимущественно в южном полушарии.

42. Водорезы — подсемейство птиц, относящееся к чайкам. Водорезы имеют длинный, сжатый с боков клюв с выдающейся нижней челюстью, короткий хвост и очень длинные крылья. Летают они над самой водой, бороздя по ней нижней челюстью клюва, схватывая плавающих на поверхности животных. Ведут ночную жизнь, могут залетать в море на значительные расстояния от берега.

43. Буревестники. Собственно буревестники — птицы, родственные альбатросам, но более мелкие, с двумя ноздревыми трубочками на верхней челюсти клюва и длинными и острыми крыльями.

В южных морях водится «гигантский буревестник», достигающий 2 м в размахе крыльев. Эти морские птицы могут залетать на громадные расстояния от берега.

Семейство буревестниковых охватывает много родов и к нему принадлежат, кроме буревестников в собственном смысле, альбатросы и глупыши.

44. Тристан да Кунья — небольшой остров вулканического происхождения в Атлантическом океане, расположенный на 37°6' ю.ш. и 12°2' з.д. Открыт португальцем Тристаном да Кунья в 1506 г. Во времена Кука остров был необитаем.

45. Гвинейские течения. В Атлантическом, Тихом и Индийском океанах существует система постоянных морских течений, которая представляет собой большие круговороты вод, двигающихся в северном полушарии по часовой стрелке, а в южном полушарии в обратном направлении. Отдельные ветви этого круговорота носят различные названия.

Гвинейское течение проходит у северных берегов Гвинейского залива и имеет восточное направление. Далее к югу корабли, следующие вдоль берегов Африки, попадают в Бенгуельское течение северного направления.

46. Свечение моря. Это явление наблюдается не только в тропических морях, но и на высоких широтах и вызывается различными морскими животными (рыбы, моллюски, медузы, инфузории). У кишечнополостных и многих моллюсков светящееся вещество выделяют особые железы, у простейших светятся жировые включения плазмы. Свечение моря бывает особенно заметно в темноте и при сильном волнении. При этом окраска света может быть самая различная — голубоватая, зеленая, розоватая и т.д.

47. Мыс Доброй Надежды — открыт португальцами в 1486 г. С 1652 г. и до конца XVIII в. территория в районе мыса (Капланд-Капская земля) принадлежала Голландии, и Капстадт (Кейптаун) был важнейшей голландской опорной базой на пути в Нидерландскую Индию.

48. Св. Маврикий — остров в Маскаренском архипелаге. Расположен в Индийском океане на 20° ю.ш. и 55° в.д., в 800 км к востоку от Мадагаскара на пути от мыса Доброй Надежды в Индию.

Открыт в 1567 г. португальцем Перу-ди-Маскареньяш. С 1598 по 1510 г. принадлежал Голландии, а затем перешел во владение Франции и был в XVIII в. важнейшим французским опорным пунктом в Индийском океане.

49. Аотуру был увезен Бугенвилем с острова Таити и демонстрировался как заморская диковинка в Париже. Ему не удалось снова увидеть свою родину — на пути в Таити Аотуру тяжело заболел и умер на берегах Мадагаскара.

50. Мидшипмен — так назывались юные моряки-практиканты, проходившие курс навигационных наук на кораблях дальнего плавания. По прохождении практики, мидшипмены получали первый офицерский чин. Их положение на судах было привилегированным, и в правах они уравнивались с офицерами.

51. Линней Карл (1707—1778) — шведский натуралист, крупнейший ботаник XVIII в., разработавший основные принципы систематики растений и животных.

52. Камнеломки (Saxifrage) — однолетние и многолетние растения с чрезвычайно развитой корневой системой. На морских берегах камнеломки встречаются в трещинах и расселинах среди скал.

Корни камнеломок, проникая в самую твердую почву, разрушают ее иногда на значительную глубину. В морях, близ скалистых берегов, плавает обычно много камнеломок, сорванных силой приливных волн и прибоя. Порой течения заносят эти растения на сотни километров от берега и поэтому далеко не всегда они могут служить признаком близости земли для мореплавателей.

53. Секстант — астрономический угломерный прибор. Состоит из сектора размером в шестую долю круга (отсюда и название sextans), разделенного на градусы, и из трубы с особым оптическим устройством. При помощи секстанта можно определить наибольшую высоту солнца под горизонтом, т.е. высоту солнечного стояния в полдень. Отметив момент наблюдения по хронометру, идущему по времени начального меридиана, не трудно вычислить долготу места наблюдения.

54. Эфемериды — заранее вычисленные и сведенные в таблицы или списки координаты небесных тел для определенных моментов времени. Ценнейшее пособие для навигационной практики. В Европе таблицами эфемерид солнца и луны мореплаватели пользовались уже в XV в.

55. Фальконет — артиллерийское орудие, стрелявшее ядрами. Калибр фальконета определялся весом порохового заряда. 4-фунтовые фальконеты — орудия среднего калибра, употреблявшиеся в крепостной артиллерии и на кораблях.

56. Речь идет о земле (острове), открытой Кергеленом (прим. 28).

57. Фольшферы (фальшфейеры) — фейерверочный снаряд, состоящий из тонкостенной металлической трубки, заполненной медленно горящим составом.

(пер. Я. М. Света)
Текст воспроизведен по изданию: Джемс Кук. Путешествие к Южному полюсу и вокруг света. М. ОГИЗ. 1948