ЛУИ АНТУАН ДЕ БУГЕНВИЛЬ

КРУГОСВЕТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

НА ФРЕГАТЕ "БУДЕЗ" И ТРАНСПОРТЕ "ЭТУАЛЬ" В 1766, 1767, 1768 И 1769 ГОДАХ

LOUIS ANTOINE DE BOUGAINVILLE

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Пребывание в Батавии. — Описание Молуккских островов

/Как нас встретили/ Период прекращения восточных и приближение дождливых западных муссонов совпадает здесь обычно с началом эпидемии тяжелых болезней. Это обязывало нас не задерживаться долго в Батавии. Все же, несмотря на нетерпение, с которым мы ожидали скорейшего отплытия, удовлетворение наших нужд требовало определенного времени: изготовление сухарей, которых мы здесь не нашли, задержало нас больше, чем мы рассчитывали. Вдень нашего прибытия на рейде стояло 13 или 14 судов Голландской компании. На одном из них развевался адмиральский флаг. Это старый линейный корабль, оставленный здесь в качестве флагманского корабля и для выполнения полицейских функций на рейде; с него обычно отвечали также на салюты всех торговых судов. Когда я уже послал офицера доложить генерал-губернатору о своем прибытии, к нам подошла шлюпка с флагманского корабля и мне вручили какую-то бумагу на голландском языке. На шлюпке не было офицера, и старшина, который, очевидно, исполнял его обязанности, спросил меня, кто мы такие, и потребовал письменного сообщения за моей подписью. Я ответил, что уже отправил свое донесение на берег, и он отбыл, но вскоре вернулся, настаивая на своем требовании. Я отправил его вторично с тем же ответом, и больше мне уже не пришлось повторять ему одно и то же.

Офицер, посланный мною к губернатору, вернулся лишь в 9 часов вечера. Он не видел его превосходительства, так как тот был в своем загородном доме; ему пришлось обратиться к сабандару, лицу, ведающему сношениями с иностранцами. Сабандар назначил ему встречу на следующий день и сказал, что если я хочу сойти на берег, то он проводит меня к генералу. [275]

/Визит генералу Голландском компании ¹⁵⁹/ Визиты здесь делают рано утром; к этому вынуждает изнурительная жара. Мы отправились в 6 часов утра в сопровождении сабандара господина Вандерлюс к господину Вандер Пара, правителю Ост-Индии, в один из его загородных домов в трех лье от Батавии. Генерал оказался человеком простым и вежливым; он прекрасно принял нас и предложил любую помощь. Он не выразил ни удивления, ни неудовольствия тем, что мы зашли на Молуккские острова; наоборот, он одобрил поведение резидента Боеро и любезное его к нам отношение. Губернатор согласился поместить наших больных в госпиталь компании и тут же дал распоряжение принять их. Что касается необходимого для кораблей снабжения, то мы договорились, что передадим перечень заказов сабандару, которому было поручено обеспечить нас всем необходимым. Его должность давала ему возможность наживаться и на нас и на поставщиках. Когда все было улажено, генерал спросил, не собираюсь ли я салютовать флагу. Я ответил, что сделаю это при условии, если мне ответят равным числом выстрелов. «Это вполне справедливо», — ответил он, и крепость получила соответствующий приказ. Как только я возвратился на корабль, мы салютовали 15 выстрелами, и город ответил равным числом.

Я тотчас же отправил в город 28 больных с обоих кораблей; некоторые из них были еще поражены цингой, другие — большая часть — страдали кровавым поносом. Затем мы составили для сабандара список требований на сухари, вино, муку, свежее мясо и овощи; я просил также доставить нам пресную воду на шаландах компании. Мы предполагали на время нашей стоянки переселиться в город. Нам предоставили большой прекрасный дом, который называется «Iner logment», где можно жить и питаться за два рисдаля в день, исключая оплату прислуги, что составляет около пистоля на наши деньги. Дом этот принадлежит компании, которая сдает его в аренду частному лицу; получающему таким образом исключительную привилегию размещения иностранцев. Однако военные корабли не подчинены этому порядку; поэтому офицеры транспорта «Этуаль» устроились в одном частном доме на полном пансионе. Мы наняли также несколько колясок, без которых невозможно обойтись в этом большом городе, чтобы осмотреть окрестности, еще более красивые, чем сам город. Наемные коляски двухместные, с двумя лошадьми, и оплата за день составляет немногим больше 10 франков.

На третий день после нашего прибытия мы всем офицерским составом отправились с торжественным визитом к генералу, извещенному об этом заранее сабандаром. Он принял [276] нас в другом загородном доме, называемом Джакатра, который находился почти на середине расстояния между Батавией и тем домом, где я был в первый раз. Дорогу туда можно сравнить лишь с самыми красивыми парижскими бульварами, но она еще более живописна и украшена справа и слева каналами с проточной водой. Согласно этикету, введенному тем же сабандаром, мы должны были бы нанести еще и другие визиты, как-то: главному директору, председателю суда и командующему флотом. Однако сабандар ничего нам об этом не сказал, и мы посетили лишь последнего. Официальное звание его Scopen hagen. Хотя этот офицер на службе компании имеет чин контр-адмирала, тем не менее он благодаря особой милости штатгальтера ¹⁶⁰ является вице-адмиралом военного флота. Принц-штатгальтер хотел, таким образом, выделить человека знатного происхождения, которого потеря состояния заставила бросить военно-морскую службу, где он был на хорошем счету, и занять этот пост. Командующий флотом состоит членом голландского Верховного регентского совета и присутствует на его заседаниях с правом решающего голоса в делах флота, пользуясь всеми почестями, положенными всем «эдельхерам» ¹⁶¹. Он содержит большой штат, имеет хороший стол и великолепный загородный дом, где отдыхает от невзгод, которые часто выпадают на его долю в море.

/Развлечения, предоставленные нам в Батавии/ Главные должностные лица Батавии старались сделать наше пребывание здесь как можно более приятным: приемы в городе и в загородных домах, концерты, чудесные прогулки, осмотр множества сосредоточенных здесь и почти совершенно новых для нас предметов, богатейших в мире торговых складов, более того, ознакомление с разными народами хотя и отличающимися от нас нравами, обычаями и религией, но составляющими такое же общество, как и наше, — все развлекало нас, обогащало мореплавателя знаниями и могло заинтересовать даже ученого философа. Имеющийся здесь театр «Комедия», говорят, очень хороший. Но, не зная языка, мы побывали там только один раз и могли судить лишь о зале, который нашли прекрасным. Нам было гораздо любопытнее повидать китайские комедии, хотя и их мы понимали не лучше; посещать эти представления часто не так уже интересно, но стоит посмотреть по одной пьесе каждого жанра. Независимо от больших представлений, которые идут в театре, каждый перекресток в китайском квартале имеет свои уличные подмостки, где по вечерам ставятся небольшие пьески и показывают пантомимы. «Хлеба и зрелищ», — требовали римляне; китайцам нужны торговля и забавные пьесы. Боже меня упаси от декламации их актеров и [277] актрис, которая обычно сопровождается игрой на нескольких инструментах. Впрочем, когда я говорю об актерах — это неверно, ибо мужские роли здесь исполняют женщины. Кстати — вы можете из этого сделать любое заключение, — я видел, как бесчисленные удары палок по китайским дощечкам имели такой же блестящий успех, каким, например, пользовались артисты итальянской комедии и у Николе ¹⁶².

/Красоты природы в окрестностях Батавии/ Мы не могли вдоволь налюбоваться окрестностями Батавии. Любой европеец, даже привыкший к самым большим столицам, будет изумлен великолепием ее загородных мест. Их украшают прекрасные дома и сады, содержащиеся с тем вкусом и чистотой, которые так поражают во всех голландских городах. Я не побоюсь сказать, что по богатству и красоте они превосходят окрестности самых больших городов Франции, а по роскоши напоминают окрестности Парижа. Должен еще упомянуть об одном великолепном памятнике, воздвигнутом музам одним частным лицом. Господин Моор ¹⁶³, первый священник Батавии, человек невероятно богатый, миллионер, но уважаемый более за свои познания и покровительство наукам, выстроил в саду одного из своих домов обсерваторию, могущую прославить целый королевский дом. Это здание, еще не законченное, стоило громадных денег. Больше того, Моор сам является астрономом. Он выписал из Европы лучшие инструменты, необходимые для самых точных наблюдений. Этот астроном, бесспорно, самый богатый из детей Урании ¹⁶⁴, пришел в восторг от знакомства с нашим астрономом господином Верроном. Он пожелал, чтобы господин Веррон проводил ночи в его обсерватории, но, к сожалению, не было ни одной ночи, которая благоприятствовала бы их намерениям. Моор наблюдал последнее прохождение Венеры и послал результаты своих обсерваций в Академию наук в Гарлеме; они послужат для точного определения долготы Батавии.

/Внутренняя часть города/ Надо учесть, что этот город, хотя и прекрасный по виду и распланировке, вполне соответствует своим окрестностям: там мало больших зданий, но дома удобны и приятны, улицы широки, и по большинству из них протекают каналы, хорошо облицованные и окаймленные деревьями; эти каналы обеспечивают чистоту и удобство. Правда, каналы поддерживают и нездоровую влажность, которая делает пребывание в этой стране таким вредным для европейцев. Опасность этого климата приписывают также плохому качеству воды, и богатые люди пьют только сельтерскую воду, доставка которой из Голландии связана с большими расходами. Улицы здесь немощеные, но по обеим сторонам окаймлены широкими и красивыми тротуарами из тесаного камня или [278] кирпича; при голландской страсти к чистоте содержание этих тротуаров не может быть лучшим. Впрочем, я не претендую на то, чтобы дать полное описание Батавии; эта тема уже неоднократно привлекала к себе внимание. Можно получить представление об этом известном городе хотя бы из того факта, что здания здесь построены в обычном голландском стиле с той лишь разницей, что частые землетрясения вынуждают строить одноэтажные дома. Я не собираюсь также описывать китайский квартал, который находится за городом, полицию, которой подвластны населяющие его китайцы, их обычаи и многое другое, о чем уже неоднократно писалось.

/Богатство и роскошь жителей/ Поражают роскошь, царящая в Батавии, великолепие и вкус, с которым украшены внутренние помещения почти каждого дома, что свидетельствует о богатстве жителей. Нам, однако, говорили, что теперь город уже не тот, каким он был еще совсем недавно. Вот уже несколько лет, как компания запретила частным лицам ввозить и вывозить из Голландской Ост-Индии товары, что было источником огромной наживы. Я не осуждаю новое решение компании, ибо не знаю, какую выгоду дает ей этот запрет. Известно только, что частные лица, находящиеся на службе компании, умеют извлекать 30, 40, 100 и 200 тысяч ливров дохода, при окладе жалованья не более 1500, 3000 и уж во всяком случае не свыше 6000 ливров. Почти все жители Батавии служащие компании. Достоверно известно, что цены на дома в городе и окрестностях действительно снизились на 2/3 их прежней стоимости. Но Батавия всегда будет более или менее богатой благодаря тому, что лицам, разбогатевшим на службе у компании, трудно перевести свои капиталы в Европу. Пересылать сбережения можно только через компанию, которая удерживает за это 8%, но она берет от частных лиц одновременно лишь небольшие суммы для перевода. Накопленные средства нельзя переправить и тайно, так как деньги, имеющие здесь хождение, теряют в Европе 28 процентов своей стоимости. Компания пользуется именем императора Явы для чеканки особой монеты, имеющей хождение только в Ост-Индии.

/Подробности об администрации компании/ Нигде в мире я не видел такого резкого разграничения сословий: каждый ранг строго определен; внешние знаки отличия рангов строго установлены, и сложный этикет соблюдается здесь еще строже, чем на каком-либо конгрессе. Члены голландского Верховного регентского совета, члены Судебной палаты, духовенство, служащие компании, офицеры флота и, наконец, военные — такова иерархия местных сословий. [279]

Верховный регентский совет состоит из генерала, который является председателем советников по делам Индии, имеющих титул эдельхеров, председателя Судебной палаты и адмирала [Scopen hagen]. Совет собирается во дворце два раза в неделю. Советников Индии в настоящее время 16, но они не все находятся в Батавии. Некоторые из них управляют значительными губернаторствами на мысе Доброй Надежды, Цейлоне, Коромандельском береге ¹⁶⁵, в восточной части Явы, в Макасаре и Амбойне, где и находятся их резиденции. Эдельхеры пользуются исключительным правом ездить в золоченых каретах, впереди которых бегут два скорохода, в то время как перед каретой обычного лица бежит только один гонец. Когда проезжает карета эдельхера, все прочие экипажи обязаны останавливаться, и лица, находящиеся в них, мужчины и женщины, — вставать. Помимо этого отличия, только генерал имеет право ездить в карете, запряженной шестеркой лошадей; за ним всегда следует конная гвардия или по крайней мере офицеры гвардии и несколько ординарцев. Когда проезжает генерал, мужчины и женщины должны выйти из своих экипажей. К крыльцу его дома имеют право подъезжать только кареты эдельхеров. Им одним полагаются такие дворцовые почести, как в Лувре. Я познакомился с некоторыми из них, и мы наедине вдоволь посмеялись над торжественной пышностью их этикета.

Судебная палата выносит решения по гражданским и уголовным делам, и ее решения не подлежат апелляции. Двадцать лет тому назад она осудила на смерть губернатора Цейлона. Этот эдельхер был уличен в огромных растратах в своем губернаторстве; он был казнен в Батавии на площади против крепости.

Назначение генерала Индии, эдельхеров и судебных советников происходит в Европе. Генерал и Верховный совет Батавии предлагают кандидатов на замещение других должностей, и их выбор всегда утверждается в Голландии. Во всяком случае все военные должности замещаются безапелляционным решением генерала. Одна из крупных и наиболее высокооплачиваемых должностей, после генеральской, — должность комиссара компании. Этот офицер инспектирует все, что составляет владения компании на острове Ява, даже владения различных королей острова, и следит за их поведением; он имеет неограниченную полицейскую власть над яванцами, подданными компании. Полиция очень жестока, и малейшая провинность безжалостно наказывается. Способность яванцев переносить варварские истязания поражает; единственное, о чем они [280] просят при вынесении смертного приговора, — это оставить им белые штаны и главное не отрубать голову. Компания утратила бы свой авторитет, отказав им в этой милости, а яванцы могли бы поднять мятеж. Причина этого проста: по законам их религии, они будут плохо приняты в потустороннем мире, если явятся туда без головы и без белых штанов; они полагают, что деспотизм голландцев проявляется лишь в этом.

/Распределение обязанностей на службе компании/ Другая доходная должность — это должность сабандара, или министра по делам иностранцев. Сабандаров два: один по делам христиан, а другой по делам язычников, ведении первого находится все, что относится к европейцам. Второй занимается делами, касающимися различных народностей Ост-Индии, включая китайцев. Последние являются посредниками всей внутренней торговли в Батавии, и число их достигает ста тысяч. Изобилие, которое характерно для рынков этого большого города, в значительной степени результат труда и рвения китайцев.

В управлении компании существуют еще такие должности: ассистент, приказчик, заместитель поставщика, поставщик, старший поставщик, управляющий. Все эти гражданские чины носят форму, и между ними и военными чинами существует определенное соотношение. Например, майор соответствует чину старшего поставщика, капитан-заместителя поставщика и т.д. Но военные никогда не могут занимать административных должностей, не изменив своему сословию. Понятно, что на торговую деятельность компании военный корпус не имеет никакого влияния; на него смотрят только как на корпус наемников. И это тем более правильно, что военное сословие здесь состоит целиком из иностранцев.

/Владения компании на острове Ява/ Компания на правах собственности владеет значительной частью острова Ява. Ей принадлежит вся северная часть острова к востоку от Батавии. Несколько лет тому назад она присоединила к своим владениям остров Мадуре, властитель которого организовал мятеж; а теперь его сын — губернатор того самого острова, где его отец был королем. Компания воспользовалась также мятежом короля Балембуама, чтобы присвоить эту чудесную провинцию, составляющую восточную оконечность Явы. Король, брат императора Явы, стыдясь своего подчиненного положения по отношению к торговцам, по наущению англичан, снабдивших его оружием, порохом и даже построивших форт, задумал сбросить с себя это иго. Компании стоило немало средств и усилий, чтобы заставить его подчиниться; война длилась два года и закончилась всего только за два месяца [281] до нашего прибытия в Батавию. В первом сражении голландцы потерпели поражение, но в следующей битве король был захвачен вместе со всей своей семьей и отправлен в крепость в Батавию, где вскоре умер. Его сын и остальные члены этой несчастной семьи были сосланы на мыс Доброй Надежды. Они окончили свои дни на острове Робен.

/Разделение острова Ява на королевства/ Остальная часть острова Ява разделена на несколько королевств. Высший ранг имеет император Явы, резиденция которого находится в южной части острова; затем следует султан Матарана и король Бантана. Черибон управляется тремя королями, являющимися вассалами компании, в благоволении которой нуждаются и остальные властители, чтобы удержаться на своих шатких престолах. Ко всем этим королям приставлена европейская стража, отвечающая за их личную безопасность. Компания имеет несколько укрепленных контор: одну у императора, одну у султана, четыре в Бантане и две в Черибоне. Все эти правители обязаны сдавать компании товары по ею же самой установленному тарифу. Она получает рис, сахар, кофе, олово, аррак, а им поставляет только опиум, который яванцы потребляют в большом количестве и продажа которого дает значительные прибыли.

/Торговля Батавии/ В Батавию свозится вся продукция Молуккских островов. Сюда же поступает целиком весь сбор пряностей. Ежегодно на корабли грузится то, что нужно для потребления в Европе; остальное сжигается. Только одна эта отрасль торговли обеспечивает богатство и, смею сказать, даже существование компании Голландской Индии. Только такая торговля может вынести связанные с ней колоссальные расходы и хищничество ее служащих, не меньшее, чем самые расходы. Внимание компании сосредоточено исключительно на этой торговле, а также на торговле Цейлона. Я ничего не могу сказать о Цейлоне, которого не знаю; компания недавно завершила там разорительную войну, успех которой был значительно больший, чем в войне в Персидском заливе, где были уничтожены ее торговые конторы. Но так как мы единственные французские военные корабли, дошедшие до Молуккских островов, мне позволено будет сообщить некоторые подробности о современном состоянии этой значительной части света, ознакомиться с которой другие нации не имеют возможности вследствие ее отдаленности, а также вследствие упорного умалчивания о ней голландцев.

/Подробности о Молуккских островах/ В прежние времена Молуккскими назывались лишь небольшие острова, расположенные почти на экваторе, между широтами 15' южной и 50' северной, вдоль западного [282] побережья острова Жилоло; главные из этих острова: Тернате, Тидор, Мотьер, или Мотир, и Махиан, или Бачиан. Постепенно название «Молуккские» стало общим для всех островов, производящих пряности. Острова Банда, Амбойн, Серам, Боеро и все близлежащие острова вошли в группу этих островов, к которой некоторые географы безуспешно пытались отнести острова Бутон и Целебес. В настоящее время голландцы делят эту островную страну, называемую ими «страной востока», на четыре основные губернаторства, от которых зависят все остальные торговые конторы и которые сами подчинены верховному правителю Батавии. Этими четырьмя губернаторствами являются острова Амбойн, Банда, Тернате и Макасар.

/Губернаторство Амбойн/ На острове Амбойн, губернатором которого является эдельхер, насчитывается шесть торговых контор; на самом острове находятся конторы Хила и Ларик, резиденты их носят звания поставщика и помощника поставщика; к западу от острова Амбойн находятся острова Манипа и Боеро; на первом резидент — простой приказчик, а на втором — наш покровитель Хендрик Оуман, помощник поставщика. Приблизительно на ост-зюйд-ост [112 1/2°] от острова Амбойн расположен небольшой остров Хароеко; им управляет помощник поставщика; и, наконец, имеется остров Сапароеа, расположенный также на зюйд-ост [135°] в 15 лье от острова Амбойн, которым управляет поставщик, имеющий в подчинении и маленький остров Нееслав, где он держит сержанта и 15 солдат; на острове Сапароеа имеется маленький форт, построенный на скале, и прекрасная якорная стоянка в хорошей бухте. Этот остров, а также и остров Нееслав могли бы загрузить целое судно гвоздикой. Силы острова Амбойн состоят из 150 солдат под командой капитана, лейтенанта и пяти унтер-офицеров. Кроме того, на острове находятся два артиллерийских офицера и один инженер.

/Губернаторство Банда/ Губернаторство Банда имеет более значительные укрепления и более многочисленный гарнизон, который в основном состоит из трехсот солдат под командованием капитана, двух лейтенантов, четырех унтер-офицеров и одного артиллерийского офицера. Этот гарнизон совместно с гарнизоном острова Амбойн и других основных пунктов обслуживает все отдаленные посты. Вход в Банду очень труден для тех, кто с ним не знаком. Нужно обогнуть гору Гунонгапи, держась как можно ближе к берегу. На горе находится форт. Следует остерегаться скалистой банки, которая остается с левого борта. Проход имеет в ширину не более одной мили и такую глубину, что лот там не [283] достает дна. Затем следует обогнуть банку, чтобы подойти к форту Лондон, где глубина достигает 8—10 саженей и где могут одновременно стоять на якоре 5—6 кораблей.

Правителю Банда подчинены три поста: Уриен, где находится приказчик; Вайер, где управляет помощник поставщика, и остров Пуло-Ри-эн-Рун, расположенный вблизи острова Банда и также покрытый мускатным орешником; им управляет старший поставщик. На этом острове имеется форт; около него могут становиться на якорь только шлюпы; да и то они должны стоять на банке, расположенной на подходах к форту. Этот форт пришлось бы обстреливать, находясь под парусами, так как вокруг банки очень большие глубины. Кстати сказать, на острове нет пресной воды, и гарнизон вынужден доставлять ее с острова Банда. Мне кажется, что в это губернаторство входит и остров Арров. На этом острове одна контора, сержант и 15 солдат; компания вывозит оттуда жемчуг. Острова Тимор и Солор хотя и расположены по соседству, однако подчиняются непосредственно правителю Батавии. Эти острова поставляют сандаловое дерево. Вызывает удивление, что португальцы еще сохранили свой пост на острове Тимор, и еще более удивительно, что они почти никак не используют этот остров.

/Губернаторство Тернате/ Губернатору острова Тернате подчиняются четыре главные конторы: Горонтало, Манадо, Лимботто и Ксулабесси. Резиденты первых двух имеют звания помощников поставщиков, а вторых являются только приказчиками. В их ведении находятся несколько мелких постов под командой сержантов. В губернаторстве Тернате имеется гарнизон из 250 человек под командованием капитана, лейтенанта, девяти унтер-офицеров и одного артиллерийского офицера.

/Губернаторство Макасар/ Правителем губернаторства Макасар на острове Целебес является эдельхер, ив его подчинении находятся четыре конторы: Боелакомба-эн-Бонтэнь и Бима, где резиденты — два помощника поставщика; Салейер и Марос, где резиденты имеют звание только приказчиков. Макасар, или Джонпандам, самое укрепленное место Молуккских островов; однако местные жители старательно ограничивают распространение голландцев за пределы границ их постов. Гарнизон Макасара состоит из 300 человек, которыми командуют капитан, его помощник, два лейтенанта и семь унтер-офицеров. Там же находится один артиллерийский офицер. Во всем этом губернаторстве совсем не производят пряностей, хотя некоторые утверждают, что этим занимаются на острове Бутон, но этого я не смог проверить. Главной причиной учреждения этого губернаторства было [284] желание обеспечить себе проход, который является одним из ключей к Молуккским островам, и наладить выгодную торговлю с островами Целебес и Борнео. Два последних больших острова поставляют голландцам золото, шелк, хлопок, хинное дерево и даже алмазы в обмен на железо, сукно и другие европейские и ост-индские товары.

/Политика голландцев на Молуккских островах/ Эти подробности о различных постах, занятых голландцами, верны, за исключением, быть может, мелких подробностей. Политика, которую голландцы ведут на этих островах, делает честь прозорливости тех лиц, которые были тогда во главе компании. Когда голландцы прогнали отсюда испанцев и португальцев — успех, бывший плодом сложнейших комбинаций, мужества и терпения, — то они поняли, что для сохранения исключительного права торговли пряностями недостаточно вытеснить с Молуккских островов остальных европейцев. При многочисленности этих островов охрана их почти невозможна; не менее трудно было бы помешать контрабандной торговле островитян с Китаем, Филиппинами, Макасаром, а также с кораблями сомнительной репутации, которые могли бы пытаться провезти контрабандный груз. Компания еще более опасалась, как бы саженцы деревьев ценных пород не были похищены и высажены в другом месте, где они вполне могут прижиться. Поэтому она приняла решение: уничтожать, насколько это будет возможно, растения, дающие пряности, на большинстве этих островов и оставить их лишь на нескольких небольших островах, которые легко охранять. Теперь все свелось к тому, чтобы хорошо укрепить эти драгоценные источники богатств. Пришлось подкупить владетелей, которых это мероприятие лишало источника их прибылей. Так, Голландская компания выплачивает ежегодную субсидию в 20 тысяч рисдалей королю Тернате и нескольким другим молуккским принцам. Если не удавалось уговорить какого-нибудь из этих владетелей, чтобы они разрешили сжечь растения, голландцы сжигали их сами, если были сильнее, или ежегодно скупали еще зеленые листья, заведомо зная, что если три года подряд ощипывать деревья, они должны погибнуть. Островитяне же этого не подозревали.

В результате такого мероприятия сбор корицы производится только на Цейлоне; на островах Банда культивируется лишь мускатный орех; на Амбойне и прилегающем к нему Улеастере только гвоздика; было даже запрещено иметь на Банде гвоздику и на Амбойне мускатный орех. Такое разделение производства пряностей может с избытком удовлетворить спрос на них всего мира. Другие [285] голландские посты, учрежденные на Молуккских островах, имеют целью помешать остальным нациям обосноваться там, а также обеспечить постоянные поиски соответствующих растений для их сожжения и для доставки их на те единственные острова, где они культивируются. Вообще все инженеры и моряки, служащие на этих островах, обязуются при увольнении с работы вернуть находящиеся у них карты и планы и дать присягу, что они их не утаивают. Не так давно один житель Батавии был наказан кнутом, клеймен и выслан на пустынный остров за то, что показал англичанину карту Молуккских островов.

Сбор пряностей начинается в декабре, и суда, предназначенные для их перевозки, приходят в течение января в Амбойн и Банду, откуда они уходят в Батавию в апреле и мае. В Тернате ежегодно ходят два судна, расписание которых зависит от муссонов. Кроме того, в этом районе курсирует несколько шхун, вооруженных 12 или 14 пушками.

Ежегодно губернаторы Амбойна и Банды созывают около середины сентября всех вождей из их округов. Сначала устраиваются пиры и празднества, продолжающиеся несколько дней, а затем голландцы отправляются с ними в больших лодках, называемых коракорами, для объезда губернаторства и уничтожения лишних растений, дающих пряности. Резиденты частных контор обязаны отправляться к своим генерал-губернаторам и сопровождать их в этой поездке, заканчивающейся обыкновенно в конце октября или начале ноября. Возвращение отмечается новыми празднествами. Когда мы были на Боеро, начальник местной конторы господин Оуман собирался выехать на Амбойн с оранкаями [вождями] своего острова.

В настоящий момент голландцы воюют с жителями Серама — острова, богатого гвоздикой. Эти островитяне не позволяют уничтожать свои растения и изгнали компанию из всех главных пунктов, которые она занимала в их местности; уцелела лишь небольшая контора на Саваи в северной части острова, где находятся сержант с пятнадцатью солдатами. Жители Серама владеют огнестрельным оружием и порохом, и все говорят не только на местном диалекте, но и по-малайски. Папуасы также постоянно воюют с компанией и ее вассалами. У них имеются суда, вооруженные пушками, стреляющими каменными ядрами и укомплектованные командой в 200 человек. Король Сальвиати, одного из самых больших островов, был внезапно арестован в то время, когда он прибыл, чтобы выразить свою преданность и почтение королю Тернате, вассалом которого он является; голландцы задержали его в качестве пленника. [286]

Что может быть мудрее плана, изложенного здесь? Какие меры могли бы лучше содействовать установлению и поддержанию права исключительной торговли пряностями? Компания с давних пор пользуется этим правом, и этому она обязана своим блестящим положением, превратившим ее скорей в могущественную республику, чем в торговое объединение. Но или я жестоко ошибаюсь, или недалеко то время, когда этой богатейшей коммерции будет нанесен смертельный удар. Осмелюсь заявить, что стоит лишь захотеть, и это исключительное положение можно уничтожить. Ведь лучшей защитой голландцев является неведение остальной части Европы о действительном положении этих островов, таинственная завеса, которая укрывает этот сад Гесперид. Да и, помимо того, существуют преграды, которые никакие человеческие усилия не могут преодолеть, и такие помечи, которые никакая мудрость не в силах устранить. Голландцы могут сколько угодно строить на Амбойне и Банде самые солидные укрепления, удерживать их многочисленными гарнизонами; все равно — не пройдет и несколько лет, как землетрясения, которые происходят здесь периодически, разрушат до основания все эти сооружения. Мало того, вредный климат ежегодно уносит в могилу две трети солдат, матросов и рабочих, посылаемых сюда. Вот зло, от которого нет спасения. Так, разрушенные три года назад форты Банда до сих пор не восстановлены; то же и на Амбойне. Наконец, компания может добиться уничтожения на нескольких островах части известных ей пряностей; но ведь есть же и такие, которые компании неведомы, а если даже и известны, то владельцы деревьев делают все, чтобы их сохранить.

В последнее время англичане часто заглядывают в воды Молуккского архипелага и, конечно, не без причины. Уже несколько лет тому назад небольшие корабли, вышедшие из Банкула, приходили обследовать проходы и собирать сведения относительно условий этой трудной навигации. Я уже говорил, что слышал от жителей острова Бутон о трех английских кораблях, которые недавно приходили в этот пролив, и о той помощи, которую они оказали несчастному властителю Балембуама. Кажется достоверным, что они снабжают жителей Серама оружием и порохом и даже выстроили им форт; капитан ле Клерк рассказывал нам, что когда он уничтожил этот форт, там были обнаружены две пушки. В 1764 г. господин Ватсон, командир 26-пушечного фрегата «Кингсберген», подошел ко входу в гавань Саваи и, угрожая оружием, заставил дать на корабль лоцмана и вести его к якорной стоянке; находящейся здесь [287] слабосильной конторе был нанесен большой ущерб. Он произвел еще какие-то действия против папуасов, но неудачно. Островитяне похитили его шлюпку, взяли в плен всех находившихся на ней европейцев вместе с командовавшим ею гардемарином и, привязав их к столбам, умертвили, предварительно подвергнув страшным мучениям.

Англичане как будто не скрывают своих намерений от Голландской компании. Четыре года тому назад на одном из папуасских островов под названием Тафара или Солок они учредили пост. Господин Далримпл ¹⁶⁶, основавший его, явился и его первым губернатором; однако англичане удерживали этот пост не более трех лет и недавно покинули его; господин Далримпл в 1768 г. перешел в Батавию на корабле «Патти», которым командовал капитан Додвелл. Оттуда начальник поста прибыл в Банкул, где «Патти» затонул на рейде. Этот пост заготовлял птичьи гнезда, перламутр, слоновые клыки, жемчуг и трепангов, которые очень ценятся китайцами. Достойно удивления, что англичане направлялись для торговли этими предметами в Батавию. Я это знаю от одного негоцианта, купившего там кое-какие товары. Этот же человек уверял меня, что англичане также получали пряности через упомянутый пост; возможно, они получали их от жителей Серама. Почему же они покинули остров? Этого я не знаю. Вполне возможно, что им удалось получить много саженцев пряных растений и перевезти их в некоторые свои владения в Индии, и, будучи уверенными в успехе, они покинули этот требующий больших затрат пост, способный слишком насторожить одну нацию и осведомить другую.

В Батавии мы получили первые сведения о кораблях, на следы которых мы несколько раз наталкивались во время нашего плавания. Господин Уоллис прибыл в Батавию в январе 1768 г. и почти тотчас же отправился далее. Господин Картерет, невольно отставший от своего начальника вскоре после выхода из Магелланова пролива, совершил более длительное путешествие и, я думаю, испытал более удивительные приключения. Он пришел в Макасар в конце марта 1768 г., потеряв почти весь свой экипаж, а корабль его оказался совершенно непригодным для плавания. Голландцы не захотели держать его в Джомпандаме и направили в Бантан, неохотно дав согласие на то, чтобы он взял там мавров на место тех матросов, которых потерял. Пробыв два месяца на Целебесе, он отправился 3 июня в Батавию, где килевал свой корабль, и вышел оттуда лишь 15 сентября, то есть всего за 12 дней до нашего прибытия. Господин Картерет почти ничего не рассказывал здесь о [288] своем путешествии, однако все же сказал, что в проливе, который он назвал Сен-Жорж, у него была схватка с островитянами; он показывал даже стрелы, которыми были ранены несколько человек и среди них его помощник, покинувший Батавию так и не вылечившись.

/1768 г., октябрь/ Не прошло и восьми или десяти дней после нашего прибытия в Батавию, как начались заболевания. Люди самого крепкого здоровья в три дня сходили в могилу. Некоторые из нас заболели жестокой лихорадкой, а наши больные в госпитале не чувствовали никакого облегчения. Я спешил, насколько это было возможно, получить все необходимое, но наш сабандар также заболел, и, вынужденные бездействовать, мы испытали много неприятностей и проволочек. Лишь к 16 октября я смог подготовиться к уходу и вышел для постановки на якорь вне рейда; транспорт «Этуаль» должен был получить свои сухари только в этот день. Погрузка сухарей на «Этуаль» была закончена к ночи, и, как только позволил ветер, транспорт стал на якорь возле нас.

/Болезни, схваченные в Батавии/ Почти все офицеры на фрегате были либо больны, либо ощущали признаки приближающейся болезни. Количество в Батавии дизентерийных больных не уменьшалось, и если бы пребывание в Батавии затянулось, то это привело бы к большим опустошениям среди нас, чем за все время плавания. Наш таитянин был чрезмерно возбужден от всего того, что он видел; возможно, это некоторое время предохраняло его от влияния злокачественного климата, но в последние дни перед нашим выходом заболел и он; болезнь была очень продолжительной, хотя он принимал все лекарства с послушанием и верой истинного парижанина. Впоследствии, вспоминая о Батавии, он называл ее не иначе, как «Enoua mate», то есть «Страна, которая убивает».

* * *

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Выход из Батавии. — Стоянка на острове Иль-де-Франс. — Возвращение во Франции. — Встреча с Картеретом.

16 октября я один вышел с Батавского рейда и стал на якорь на глубине 7 1/2 саженей, грунт — мягкий ил, на одно лье мористее рейда. Я находился, таким образом, на 1/2 мили к вест-тень-норду [281 1/4°] от буя, который оставляют с правого борта, когда входят в Батавию. Остров Эдам оставался от меня на норд-норд-ост-4°-к осту [26 1/2°] в 3 лье; остров Онруст — на норд-вест-тень-вест [303 3/4°] в 2 1/2 лье; остров Роттердам — на норд-2°-к весту [358°] в 1 1/2 лье. Транспорт «Этуаль» получил свои сухари очень поздно и снялся с якоря в 3 часа утра. Правя на огни, которые я держал зажженными всю ночь, он стал на якорь возле нас.

/Описание выходов из Батавии/ Поскольку путь, ведущий из Батавии, представляет Описание интерес, я позволю себе подробнее остановиться на его описании. 17 октября в 5 часов утра мы уже находились под парусами и направлялись на норд-тень-ост [11 1/4°], чтобы пройти к востоку от острова Роттердам, на расстоянии около 1/2 лье от него; затем мы легли на курс норд-вест-тень-норд [326 1/4°], чтобы пройти к югу от островов Хорн и Харлем; затем мы пошли на вест-тень-норд [281 1/4°] и на вест-тень-зюйд [258 3/4°], чтобы пройти к северу от островов Амстердам и Миддельбург; на последнем был поднят флаг; потом легли на вест [270°], оставив по правому борту буй, поставленный к югу от острова Малый Камбюи.

В полдень определили широту 5°55' южную, и оказалось, что мы находимся на меридиане юго-восточного мыса острова Большой Камбюи на расстоянии от него около 1 мили. Отсюда я направился в проход между двумя буями, поставленными: один на зюйд [180°] от северо-западного мыса острова Большой Камбюи, второй — на параллели острова Антропофаж, иначе называемого [290] Пуло-Лаки. Отсюда можно идти вдоль побережья на желаемом или дозволяемом расстоянии. В 5 часов 30 минут течение снесло нас к берегу, поэтому я бросил стоп-анкер на глубине 11 саженей, грунт — ил; северо-западный мыс бухты Бантам находился тогда на вест-тень-норд-2°-к весту [279 1/4°] на расстоянии около 5 лье, середина острова Пуло-Баби — на норд-вест-5°-к весту [310°] на расстоянии 3 лье.

Для выхода из Батавии имеется и другой путь, помимо того, которым я шел. Выйдя с рейда, следует идти вдоль побережья острова Ява, оставив по левому борту бочку, служащую буем, приблизительно в 2,5 лье от порта; затем нужно оставить к северу остров Кеперт; далее, следуя вдоль побережья, проходят между двумя буями, находящимися: один — на зюйд [180°] от острова Миддельбург и второй — напротив первого, на отмели, соединяющейся с мысом острова Ява; затем нужно подойти к вышеуказанному бую, находящемуся на зюйд [180°] от острова Малый Камбюи; здесь оба пути сливаются. На специальной карте выходов из Батавии, которую я прилагаю к настоящему труду, эти пути нанесены очень точно.

/Выход из Зондского пролива/ 18 октября в 2 часа утра мы были под парусами. Но вечером пришлось снова стать на якорь, и лишь 19 октября после полудня мы вышли из Зондского пролива, пройдя к северу от острова Пренс. В полдень мы определили широту 6°30' южную, а в 4 часа дня, находясь приблизительно в четырех лье от северо-западного мыса острова Пренс, я взял свой отшедший пункт по карте господина д’Апре в широте 6°21' южной и в долготе 102° восточной от Парижа. В общем можно становиться на якорь вдоль берега Явы повсюду. Голландцы содержат здесь небольшие посты, расположенные на определенном расстоянии друг от друга; с каждого поста на проходящие суда является солдат с бланком, в который надо вписать название корабля, порт отправления и назначения. Писать можно, конечно, что угодно. Но я далек от мысли осудить этот порядок, так как благодаря ему можно получить известия о судах, о которых давно нет сведений; к тому же солдат вместе со списком приносит кур, черепах и другую провизию и очень дешево продает ее. Цинги на моих кораблях больше не было, по крайней мере явной; но многие страдали кровавым поносом. Поэтому я принял решение идти к острову Иль-де-Франс, не дожидаясь транспорта «Этуаль», что и передал командиру транспорта сигналом 20 октября. [291]

/Переход до острова Иль-де-Франс/ Переход этот ничем не был примечателен; стояла хорошая и теплая погода, так что плавание было недолгим. Мы имели постоянно юго-восточный очень свежий ветер. Мы в нем нуждались, так как число больных росло с каждым днем, а выздоровление наступало очень медленно; к кровавым поносам присоединилась злокачественная лихорадка. В ночь с 30-го на 31-е умер от нее один из моих плотников.

Состояние рангоута внушало беспокойство. Было основание опасаться, что грот-мачта сломается на высоте пяти или шести футов ниже стропа, которым стягиваются нижние ванты под грот-марсом. /1768 г., ноябрь/ Я приказал скрепить мачту и, чтобы уменьшить ее нагрузку, спустить брам-рею и брам-стеньгу и иметь все время на грот-марселе взятыми два рифа. Эти меры предосторожности сильно замедляли наш ход. Несмотря на это, на 19-й день после нашего выхода из Батавии мы были в виду острова Родриж, а через день перед нами открылся остров Иль-де-Франс.

/Подход к острову Родриж/ 5 ноября в 4 часа дня мы были на меридиане северо-восточного мыса острова Родриж. Пользуясь тем обстоятельством, что французский астроном Пенгре определил долготу острова Родриж, оказавшуюся равной 60°51' к востоку от Парижа, я вывел невязку нашего счислимого места за весь путь от острова Пренс до острова Родриж. На основании своего счисления я находился в долготе 61°26'. Итак, предположив, что определение долготы Пенгре относилось к населенному пункту острова Родриж, а не к мысу, на меридиане которого я находился в 4 часа, то есть на 2 западнее, я имел основание считать, что при пройденном пути в 1200 лье невязка составила 34'. Невязка, по наблюдениям господина Веррона, 3 ноября составила за то же самое время 1°12'.

/Остановка на острове Иль-де-Франс/ 7 ноября в полдень наконец показался остров Ронд; в 5 часов вечера мы находились уже на меридиане его середины. С наступлением ночи мы дали пушечный залп, надеясь, что тотчас зажгут огонь на мысе Канониер, но этот огонь, упоминаемый в инструкции д’Апре, больше не зажигался, и, таким образом, обогнув остров Куен де Мир, около которого можно проходить на любом расстоянии, я оказался в большом затруднении, так как опасался отмели, которая выдается более чем на 1/2 лье в открытое море перед мысом Канониер. Я начал лавировать, чтобы держаться на ветре у порта острова Иль-де-Франс, и время от времени стрелял из пушки. Наконец между одиннадцатью часами и полночью явился на борт один из портовых лоцманов, состоящий на королевской службе. Я уже считал, что все затруднения позади, и доверил ему вести корабль, как вдруг [292] в 3 1/2 часа ночи он посадил нас на отмель близ бухты Томбо. /Опасность, которой подвергался фрегат/ К счастью на море не было сильного волнения, и маневр, который мы быстро предприняли, чтобы увалиться под ветер и отойти от берега в сторону открытого моря, нам удался. Можно себе представить, какая бы это была смертельная обида для нас после того, как мы удачно избежали стольких опасностей, потерпеть крушение из-за ошибки невежды, которому мы доверились, подчиняясь существующему порядку. Мы отделались 45 футами нашего фальшкиля, которые были снесены.

/Навигационные рекомендации/ Авария, жертвами которой мы едва не стали, заставляет меня привести здесь следующие замечания. Если необходимо пройти к острову Иль-де-Франс и окажется, что днем не удается войти в порт, осторожность требует еще засветло отказаться от намерения очень близко подходить к берегу. Ночью следует держаться в море, на ветре острова Ронд, однако не ложиться в дрейф, а лавировать под достаточной парусностью из-за возможного сноса течениями. Впрочем, между небольшими островками имеется якорное место; мы обнаружили там глубины от 30 до 25 саженей, грунт — песок; однако становиться там на якорь следует только в случае крайней необходимости.

/Стоянка у острова Иль-де-Франс/ Утром 8 декабря мы вошли в порт, где днем ошвартовались. В 6 часов вечера показался транспорт «Этуаль», но в порт он смог войти лишь на другой день. Наше судовое время было на один день позади местного времени, ввиду чего мы восстановили правильную дату.

/Работы, произведенные на острове/ С первого же дня я высадил на берег всех своих больных и отправил их в госпиталь, сдал перечень заказов на провизию и такелаж и тотчас же стал готовить фрегат к килеванию. Я взял всех портовых рабочих, которых мне могли дать, и рабочих с транспорта «Этуаль», решив выйти тотчас по готовности. 16 и 18 ноября мы смолили свой фрегат и обнаружили, что вся его внутренняя обшивка источена червями, а наружная в полном порядке, то есть такая же, как была при спуске фрегата со стапеля.

Мы вынуждены были сменить здесь часть рангоута. Наша грот-мачта была повреждена у шпора и могла в любой момент сломаться в этом месте, как и у топа ее, где она уже раньше была сломана и надставлена. Мне дали новую грот-мачту из целого ствола, две стеньги, якоря, канаты и тросы, в которых мы остро нуждались. Я сдал на королевские склады мои старые припасы, взял запас провизии на 5 месяцев и предоставил в распоряжение интенданта острова Иль-де-Франс господина Пуавра железо и гвозди, погруженные на «Этуаль», мой перегонный куб, вентиляционное [293] устройство, много медикаментов и большое количество всяких других предметов, которые больше уже не нужны были нам, но были необходимы этой колонии. Я откомандировал также в местный легион по их просьбе 23 солдата. Господа де Коммерсон и Веррон также согласились отложить свое возвращение во Францию: первый — для того, чтобы изучить естественную историю этих островов и острова Мадагаскара, второй — чтобы получить возможность отправиться в Индию для наблюдения за прохождением Венеры через солнечный диск. Меня просили также отпустить господина де Роменвиля и несколько молодых волонтеров и лоцманов для плавания в Индию.

/Потеря двух офицеров/ Не так уж плохо было после такого долгого плавания оказаться еще в состоянии обогатить колонию людьми и необходимыми предметами. Радость, которую я при этом испытывал, была жестоко омрачена смертью шевалье дю Бушажа, человека благородного и исключительных душевных качеств, соединявшего в себе наряду с большими знаниями морского дела все качества ума и сердца, что снискало ему много друзей. Ни тщательный уход и заботы, ни искусство нашего хирурга господина де ла Порта не могли спасти его. 19 ноября он умер у меня на руках от дизентерии, которой заболел в Батавии. Несколько дней спустя умер от воспаления легких сын чиновника морского ведомства господина де Мойна, поступивший на корабль волонтером и произведенный вскоре в гардемарины.

Во время пребывания на острове Иль-де-Франс я восхищался плавильнями, оборудованными здесь господами Ростеном и Хермансом. В Европе немного таких великолепных предприятий. Железо, которое там производят, обладает высокими качествами. Трудно представить себе, сколько нужно было терпения и умения, чтобы усовершенствовать это предприятие, и каких затрат это потребовало. Теперь там 900 негров, из числа которых господин Херманс отобрал 200 человек, обучил их строевому делу и создал из них батальон; среди них установился своеобразный дух корпорации.

Негры эти с особой тщательностью избирают в батальон своих товарищей и отказываются принимать всех тех. кто хоть в малейшей степени запятнал себя мошенничеством. Совместимо ли понятие чести с положением раба?

/1768 г., декабрь/ Во время пребывания на острове мы наслаждались прекрасной погодой. Но 5 декабря небо стало заволакивать тучами, горы покрылись туманом, все говорило о наступлении дождливого сезона и приближении урагана, который налетает на эти острова почти ежегодно. 10 декабря [294] я был уже готов к отплытию, но из-за дождя и противного ветра мне не удалось уйти.

/Уход с острова Иль-де-Франс/ Я смог сняться с якоря лишь утром 12 ноября, оставив транспорт «Этуаль» для килевания. По своему состоянию он не мог выйти в море раньше конца месяца, и наше совместное плавание отныне не имело смысла. Покинув остров Иль-де-Франс в конце декабря, он прибыл во Францию на месяц позже нас.

/Путь до мыса Доброй Надежды/ В полдень я взял свой отшедший пункт в определенной астрономическим путем широте 20°22' и долготе 54°40' восточной от Парижа.

Погода вначале была хмурая, со шквалистым ветром и дождем. Мы не могли опознать острова Бурбон. Но постепенно погода стала улучшаться. Однако, когда подул свежий попутный ветер, наша новая грот-мачта стала вызывать такое же беспокойство, как и старая. Ее топ так сильно гнулся, что я не решился пользоваться грот-брам-стеньгой и полностью поднимать марсель.

/Плохая погода, которую мы выдерживали/ С 22 декабря по 8 января постоянно дули противные ветры; была непогода или штиль; я слышал, что никогда еще не было случая, чтобы западные ветры дули здесь в это время года. Они трепали нас не менее 15 дней подряд, и мы провели их в дрейфе или в лавировке при сильном волнении. Африканский берег открылся ранее, чем мы могли измерить глубину. Когда мы увидели землю, мы приняли ее за мыс Басе; все еще невозможно было измерить глубину. 30 декабря лот показал 78 саженей, и с этого дня мы придерживались отмели Эгюиль; находясь все время на видимости побережья. /1769 г., январь/ Вскоре мы встретили несколько кораблей голландского флота, шедших из Батавии; передовой корабль вышел оттуда 20 октября, а остальные 26 октября; голландцы были удивлены еще больше, чем мы, неожиданно встретившись здесь с западными ветрами, дувшими не по сезону.

Наконец 8 января 1769 г. утром показался мыс Фоле, и вскоре после этого мы увидели побережье мыса Доброй Надежды. Я заметил, чтоб пяти лье на ост-зюйд-ост [112 1/2°] от мыса Фоле находится очень опасная подводная скала, а к востоку от мыса Доброй Надежды расположены рифы и скалы, на 1/3 лье выступающие в открытое море. Я поравнялся с голландским судном, которое заметил утром, и, не желая его обгонять, уменьшил парусность, чтобы следовать за ним в том случае, если оно захочет войти в порт ночью. В 7 часов вечера на судне спустили брамсели, лисели и даже марсели; тогда я повернул в открытое море и всю ночь лавировал при свежем южном ветре, [295] изменявшем направление с зюйд-зюйд-оста [157 1/2°] до зюйд-зюйд-веста [202 1/2°].

/Навигационные рекомендации/ На рассвете течение снесло нас приблизительно на 9 лье к вест-норд-весту [292 1/2°]; голландское судно находилось более чем в четырех лье от нас, под ветром. Пришлось форсировать парусами, чтобы снова выиграть потерянное нами расстояние; таким образом, можно посоветовать мореплавателям, которые будут вынуждены проводить ночь в лавировке, намереваясь с рассветом войти в бухту мыса Доброй Надежды, привести к ветру и держаться у восточной оконечности мыса Доброй Надежды, приблизительно на расстоянии трех лье от берегов; при такой позиции течения к утру поставят их в очень удобное положение для входа в бухту ранним утром. В 9 часов утра мы бросили якорь в бухте мыса Доброй Надежды, на внешней части рейда; мы стали фертоинг на двух якорях, отданных по румбам норд-норд-ост [22 1/2°] и зюйд-зюйд-вест [202 1/2°]. Здесь стояли 14 больших кораблей разных наций, и за время нашего пребывания пришло еще несколько. Капитан Картерет вышел отсюда 6 января. Мы салютовали городу 15 выстрелами, и нам ответили равным числом выстрелов.

/Стоянка у мыса Доброй Надежды/ Мы имели все основания восхвалять губернатора и жителей мыса Доброй Надежды за то рвение, с которым они старались соединить для нас приятное с полезным. Я не стану описывать это место, известное всему миру. Управление мысом подчиняется непосредственно Европе и не зависит от Батавии ни в вопросах военной и гражданской администрации, ни в отношении назначения должностных лиц. Достаточно занимать ту или иную должность на мысе, чтобы уже не иметь права получить ее в Батавии. Между тем существует Совет мыса, связанный с Советом Батавии в делах коммерческих. Он состоит из 8 человек; в их число входит и губернатор, он же председатель Совета. Губернатор не входит в состав судейской палаты, председателем ее является помощник коменданта; губернатор же только подписывает смертные приговоры.

В бухте Фолс-бей и в бухте Салданья имеются военные посты. Бухта Салданья к тому же представляет собой прекрасную гавань, где можно укрыться от всех ветров, и если она не стала главным пунктом, то только из-за отсутствия здесь воды. В данное время ведутся работы по расширению порта в бухте Фолс-бей; в этой бухте суда становятся на якорь зимой, когда нельзя стоять в бухте мыса Доброй Надежды. В бухте Фолс-бей можно получить такое же обслуживание и по той же цене, что и на мысе Доброй Надежды. Между ними имеется плохая дорога длиной в 8 лье. [296]

/Подробности о винограднике Констанса/ Почти на полпути от обеих этих бухт находится округ Констанса, производящий знаменитое вино того же названия. Эти виноградники, где культивируют посадки испанского муската, очень малы, и слухи о том, что они принадлежат Голландской компании и будто бы обнесены оградой, а также, что там имеется стража, неверны. Здесь различают виноградники: Верхняя Констанса и Малая Констанса, разделенные оградой и принадлежащие двум разным лицам. Вино, которое эти виноградники производят, почти тождественно по качеству, хотя каждый из виноградников имеет своих приверженцев. В обычный год здесь заготовляют от 120 до 130 бочек вина; треть забирает компания по установленным ценам, остальное продается случайным покупателям. Теперешняя цена составляет 30 пиастров за альврам, или баррель, емкостью в 70 бутылок, белого вина, и 35 пиастров за альврам красного вина. Мои товарищи и я отправились на обед к владельцу Верхней Констансы. Он нам предложил великолепную трапезу, и мы выпили здесь много вина как за столом, так и пробуя его из разных бочек, чтобы выбрать вино для закупки.

На участке Констансы, заканчивающемся пологим спуском, почва песчаная с примесью гравия. Виноградные лозы здесь не подвязывают к жердям, их подрезают, и они растут в виде небольших растений. Виноград очищают и давят в чанах. Бочки с вином хранятся в погребе, в нижнем этаже, где устроена свободная циркуляция воздуха. По возвращении из Констансы мы посетили два загородных дома, принадлежащих губернатору. В большем из них, называемом Ньюланд, есть сад, гораздо более красивый, чем тот, что принадлежит компании на мысе Доброй Надежды. Мы нашли, что последний не оправдывает своей славы. Длинные аллеи из высоких грабов придают ему вид монастырского сада; посаженные здесь дубы плохо прививаются.

/Голландские владения на мысе Доброй Надежды/ Голландские плантации раскинулись по всему побережью; изобилие здесь является следствием высокой культуры земледелия, потому что земледелец, охраняемый законом, уверен в незыблемости своей собственности. Даже в 150 лье от столицы нет других врагов, кроме диких животных, а готтентоты здесь совсем не беспокоят. Одна из самых красивых частей колонии на мысе Доброй Надежды — это так называемая Малая Рошель, где живут французы, изгнанные с родины после отмены Нантского эдикта. Малая Рошель превосходит все другие районы на мысе по плодородию и развитию ремесел среди колонистов. Они дали своей приемной матери имя своей бывшей родины, которую любят по-прежнему, как ни была она к ним сурова. [297]

Время от времени правительство посылает экспедиции для обследования внутренней части страны. Одна из таких поездок в 1763 г. продолжалась 8 месяцев. Отряд проник на север и сделал там, как уверяют, очень важные открытия. Однако это путешествие не имело того успеха, которого можно было ожидать. В отряде начались разногласия и недовольство, что вынудило начальника экспедиции вернуться обратно, оставив дело незавершенным. Голландцы столкнулись там с народом желтой расы с длинными волосами, который показался им совершенно диким.

В этом путешествии голландцы встретили четвероногое животное высотой 17 футов, рисунок которого я передал господину де Бюффону ¹⁶⁷; это была самка, кормившая своего детеныша высотой в 7 футов. Мать убили, а детеныша взяли живым, но он погиб через несколько дней похода. Господин де Бюффон уверял меня, что это то самое животное, которое натуралисты называют жирафом. Это животное нигде не встречали с тех пор, как оно было привезено впервые в Рим во времена Цезаря, где его показывали в цирках.

Три года тому назад на мыс доставили еще одно очень красивое четвероногое животное, которое прожило не больше двух месяцев. Это какой-то совершенно новый вид. Оно похоже одновременно на быка, лошадь и лань. Рисунок этого животного, сила и быстрота бега которого, вероятно, не уступают его красоте, я также передал господину де Бюффону. Недаром Африку называют «матерью монстров».

/Уход с мыса Доброй Надежды/ Сделав запасы свежей провизии и вина, мы 17 января после полудня покинули рейд и прошли между островом Робен и материковым побережьем. В 6 часов вечера центральная часть острова осталась у нас приблизительно в четырех милях на зюйд-зюйд-ост-4°-к зюйду [161 1/2°]. Отсюда я взял свой отшедший пункт в широте 33°40' южной и в долготе 15°48' восточной от Парижа. Мне хотелось догнать Картерета, перед которым у нас было, конечно, большое преимущество в ходе, но за ним было то преимущество, что он вышел на одиннадцать дней раньше нас.

/Остров Сент-Элен/ Я проложил курс с расчетом выйти на видимость острова Сент-Элен, чтобы обеспечить себе заход на остров Асансьон, стоянка у которого обещала быть полезной для всего экипажа. Действительно, 29 января в 2 часа пополудни мы пришли на вид первого из них. Определение нашего места показало, что разница между обсервованным и счислимым местами не превышала 8—10 лье.

/1769 г., февраль/ В ночь с 3 на 4 февраля, находясь на параллели острова Вознесения, на расстоянии 18 лье, я приказал идти под обоими марселями. На рассвете мы увидели остров [298] Асансьон на расстоянии 9 лье и в 11 часов стали на якорь в бухте, находящейся на северо-западе острова и носящей название бухты Крестовой горы, на глубине 12 саженей при грунте песок и кораллы. На основании обсерваций господина аббата де ла Кай, на этой стоянке мы находились в широте 7°54' южной и в долготе 16°19' восточной от Парижа.

/Стоянка у острова Асансьон/ Как только мы отдали якорь, я приказал спустить на острова воду шлюпки и отправил три отряда на ловлю черепах: первый — в северо-восточную бухту, второй — в северо-западную бухту, против которой мы стояли, и третий — в бухту Англуа, находящуюся в юго-западной части острова. Все обещало удачную ловлю; кроме нашего корабля, здесь никого не было; наступало новолуние, и сезон для ловли был благоприятен. Немедленно после ухода отрядов я принял все меры для подкрепления рангоута моих двух главных мачт: грот-мачта была укреплена фор-стеньгой толстым концом кверху, а фок-мачта, которая раскололась горизонтально под никсами, — дубовыми креплениями.

После полудня мне принесли бутылку с находящимся в ней листом бумаги, на котором корабли всех наций, заходящие на остров Асансьон, обычно делают об этом отметку. Бутылка хранится в углублении одной из скал этой бухты, где она защищена от волн и дождя. Я обнаружил в ней запись английского корабля «Суаллоу» под командой Картерета, который я стремился догнать. Он был здесь 31 января и ушел 1 февраля. Значит, с момента выхода с мыса Доброй Надежды мы уже выиграли у него 6 дней. Я вписал имя «Будёз» и отослал бутылку.

День 5 февраля прошел в такелажных работах — укрепляли мачты, тянули снасти, а также грузили черепах. Ловля была удачной. К ночи было поймано 70 штук, но мы могли взять на борт только 58, остальных пришлось выпустить на волю. На стоянке мы определили склонение компаса 9°45' к северо-западу.

/Уход с острова Асансьон/ 6 февраля в 3 часа утра черепахи и шлюпки были подняты на борт, и мы начали выбирать якоря; в 5 часов корабль был он уже под парусами; все радовались обильной ловле черепах и были преисполнены надежды, что следующая стоянка будет уже на родине. Сколько было таких стоянок у нас со времени выхода из Бреста!

Покидая остров Асансьон, я проложил курс с расчетом пройти как можно ближе к островам Зеленого мыса. 11 февраля в шестой раз за время плавания мы пересекли экватор в счислимой долготе 20°. Спустя несколько дней, несмотря на недавнее крепление, фок-мачта оказалась в плачевном состоянии, и пришлось укреплять ее еще фальшивыми [299] вантами, отвязать брамсели и почти все время держать зарифленным фор-марсель или даже совсем убирать его.

/Встреча с кораблем Картерета «Суаллоу»/ Вечером 25 февраля ¹⁶⁸ у нас на ветре прямо по курсу показался корабль; ночью мы не теряли его из виду и на другой день подошли к нему. Это был «Суаллоу». Я предложил капитану Картерету любую помощь, которая может понадобиться в море, но он ни в чем не нуждался; на мысе ему передали письма во Францию, и я послал за ними. Картерет подарил мне стрелу, которую он получил на одном из островов во время своего кругосветного плавания; он и не подозревал, что мы совершили такое же путешествие. Его небольшое судно имело плохой ход, и когда мы расстались с ним, казалось, что оно осталось как бы на якоре. Сколько он должен был выстрадать на таком жалком суденышке! Между его счислимой долготой и нашей была разница в 8 лье; он считал себя более к западу.

/Ошибка в нашем счислении/ Мы рассчитывали пройти к востоку от Азорских островов, когда утром 4 марта перед нами открылся остров Терсере. За день мы его обогнули, срезав почти вплотную. Если предположить, что этот остров правильно нанесен на большой карте Беллена, то определение по нему даст нам разницу в 7 лье к западу по сравнению с нашим счислением; это очень значительная разница для такого короткого плавания — от острова Асансьон до Азорских островов. /1769 г., март/ Правда, положение этих островов по долготе еще не уточнено. Однако я думаю, что в районе островов Зеленого мыса господствуют очень сильные течения. Таким образом, самое главное — это определение долготы Азорских островов путем хороших астрономических обсерваций и точное установление расстояния между ними и их взаимного положения. Ни одна нация не имеет карт, на которых все эти данные были бы нанесены точно. И все карты отличаются одна от другой только большим или меньшим количеством ошибок. Этот важный пробел теперь заполняется лейтенантом французского флота господином Флерье.

/Остров Уэссан/ Покидая Терсере, я исправил мою долготу по карте, составленной Белленом. 13 марта после полудня лот достиг дна и 14 марта утром мы пришли на вид острова Уэссан. Так как ветры были переменные, а приливное течение было противным, то для того, чтобы обогнуть этот остров, мы вынуждены были сделать галс в открытое море; здесь дул очень свежий ветер от западных румбов, и на море был шторм. Около 10 часов утра во время сильного шквала сломался наш фока-рей между двумя блоками, и в ту же минуту грот оказался разорванным сверху донизу. Мы немедленно привели к ветру под кливером, стакселем и бом-кливером [300] и стали исправлять повреждения. Мы привязали к рее большой новый грот и составили новый фока-рей из крюйсель-рея и лисельспирта и в 4 часа дня оказались в состоянии идти под парусами. Мы потеряли из виду остров Уэссан, и во время дрейфа ветер и течение снесли нас в Ла-Манш.

/Приход в порт Сен-Мало/ Решив идти в Брест, я стал лавировать при переменных ветрах от зюйд-веста до норд-веста [225°—315°], когда вдруг 15 марта утром меня предупредили, что вот-вот сломается фок-мачта ниже такелажа топа мачты. Сотрясение, которому она подвергалась при поломке рея, увеличило ее трещину, и хотя мы облегчили нагрузку ее топа, спустив рей и взяв рифы у фока и держа фок-марсель на топе со всеми взятыми рифами, однако это не помогало, и после внимательного осмотра выяснилось, что мачта долго не продержится при такой килевой качке, которую мы испытывали, идя в бейдевинд при сильном волнении; кроме того, все наши тросы и блоки сгнили, а заменить их было нечем. Что можно было придумать в подобном положении? Сражаться с непогодой, находясь между двумя берегами, да еще в период равноденствия? Я принял решение идти на фордевинд и вести фрегат в Сен-Мало. Это был тогда ближайший порт, в котором мы могли бы укрыться. 16 марта 1769 г. после полудня я вошел в Сен-Мало, потеряв лишь 7 человек за два года и четыре месяца, прошедших с момента выхода из Нанта ¹⁶⁹.

« ..Puppibus et laeti nautae imposuere coronas».

«... И, веселясь, моряки венки возложили на кормы».

Комментарии

159. Голландская Ост-Индская компания — объединение в одно целое в 1602 г. ряда конкурировавших разрозненных торговых обществ. Это позволило голландскому капиталу непрерывно расширять сферу своих торговых операций и постепенно перерасти в государственную организацию (к 1786 г.). В результате усиленной эксплуатации индонезийское крестьянство было доведено компанией до полного обнищания. Компания имела свой флот и наемные иностранные сухопутные войска.

Компания эта являлась основным орудием голландской буржуазии в создании при помощи насилий, вымогательств и захватов Нидерландской колониальной империи. Богатства, награбленные в Ост-Индии, сыграли значительную роль в процессе первоначального накопления капитала. В 1618 г. компания основала свои главный опорный пункт — крепость Батавию и образовала целую сеть торговых факторий (контор) и крепостей на отдельных островах Индонезии. Ради высокой прибыли Ост-Индская компания обратила в рабство население многих островов, принуждая коренных жителей разводить лишь выгодные ей экспортные пряности. Введение голландскими колонизаторами системы принудительных работ и натуральных налогов, приводивших к массовому вымиранию населения и к восстаниям, приносило компании огромные доходы.

Бугенвиль хорошо ознакомился с порядками, царившими в Индонезии, и красочно их описал. Он не скрывает своего презрительного отношения к зарвавшимся голландским купцам, возомнившим себя аристократами и старавшимся установить у себя такие порядки, чтобы превзойти парижский королевский двор. Бугенвиль по этому поводу пишет: «Я познакомился с некоторыми из них, и мы наедине вдоволь посмеялись над торжественной пышностью их этикета».

160. Штатгальтер — старинный титул правителя Голландии.

161. Эдельхер — голландский дворянин.

162. Николе (Nicole) — театральный антрепренер, имя которого стало нарицательным.

163. Моор (Mohr), Иоган Мориц (171S — 1775) — родился в Бадене, был студентом теологического факультета в Гронингене, по окончании которого получил назначение в португальскую общину в Батавии. Некоторое время был ректором Теологической семинарии в Батавии, в которой проповеди читались на малайском языке. Основные заслуги Моора заключаются в его любительских занятиях астрономией. В 1716 г. он первым определил точную долготу Батавии и в том же году наблюдал прохождение Венеры между Солнцем и Землей. На собственные средства, происхождение которых неизвестно, построил обсерваторию, открытую в 1769 г. Он изучал также вулканические явления и написал несколько работ по астрономическим и вулканическим вопросам.

164. Урания (буквально: небесная) — в греческой мифологии одна из девяти муз, покровительница астрономии.

165. Коромандельский берег — юго-восточное побережье Индостана в Бенгальском заливе.

166. Далримпл (Dalrymple), Александр — английский ученый-моряк, соперник Кука. Был первым начальником английского гидрографического управления (1795), ранее служил в Английской Ост-Индской компании.

167. Бюффон (Buffon), Жорж Луи (1707 — 1780) — знаменитый французский натуралист, автор «Естественной истории», издававшейся с 1749 по 1789 г.

168. В своем предисловии Бугенвиль указывает другую дату встречи с Картеретом — 18 февраля.

169. В издании 1772 г. Бугенвиль сделал в конце своего описания плавания следующее примечание: «Из 120 человек, составлявших экипаж господина де ла Жироде, он потерял за время плавания лишь двоих от болезней. Во Францию он прибыл 14 апреля, только через месяц после нас».

(пер. В. И. Ровинской и В. Б. Баженовой)
Текст воспроизведен по изданию: Луи Антуан де Бугенвиль. Кругосветное путешествие на фрегате "Будез" и транспорте "Этуаль" в 1766, 1767, 1768 и 1769 годах. М. Географгиз. 1961