ЛУИ АНТУАН ДЕ БУГЕНВИЛЬ

КРУГОСВЕТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

НА ФРЕГАТЕ "БУДЕЗ" И ТРАНСПОРТЕ "ЭТУАЛЬ" В 1766, 1767, 1768 И 1769 ГОДАХ

LOUIS ANTOINE DE BOUGAINVILLE

/Направление нашего пути/ Днем мы потеряли остров из виду, и я проложил курс так, чтобы избежать архипелага Данжерё, памятуя о бедствиях адмирала Роггевена в этих водах. Двумя днями позже мы получили неоспоримое доказательство того, что обитатели островов Тихого океана общаются между собой даже на значительных расстояниях. В безоблачном небе сверкали звезды; внимательно их разглядывая, Аотуру указал нам на яркую звезду в поясе Ориона, говоря, что если взять направление на эту звезду, то через два дня мы увидим богатую землю, где он бывал и где у него есть друзья. Жестами [189] он объяснил нам, что у него там есть ребенок. Так как я не хотел менять курс, он повторил мне несколько раз, что там есть кокосовые орехи, бананы, куры, свиньи и особенно женщины. Задетый тем, что меня не трогают эти доводы, он бросился к штурвалу, с управлением которого уже ознакомился, и хотел, несмотря на протесты рулевого, повернуть его, чтобы заставить нас идти в направлении указанной им звезды. Нам стоило немало труда успокоить его, и отказ причинил ему большое огорчение. На следующий день с рассветом Аотуру поднялся на верхушку мачты и провел там все утро, глядя не отрываясь в сторону той земли, куда он хотел нас вести, словно надеясь ее увидеть. Накануне этого дня он, не задумываясь, назвал на своем языке большую часть ярких звезд, на которые мы ему указывали; тогда же мы убедились, что ему прекрасно известны фазы Луны и различные приметы, по которым можно предсказать изменение погоды на море. Он совершенно ясно дал нам понять, что, по их твердому убеждению, и Луна и Солнце обитаемы. Какой Фонтенель ¹³⁰ разъяснил им множественность миров?

В остальные дни апреля стояла очень хорошая погода, но ветра было мало и восточный ветер держался больше северных, чем южных румбов. В ночь на 27 апреля наш французский лоцман-практикант скоропостижно умер от апоплексического удара. Таких практикантов называют «прибрежными лоцманами», и они имеются на всех кораблях французского королевского флота. Они отличаются от тех, кого в составе экипажей называют лоцманами, помощниками лоцманов или учениками лоцманов. Существует неверное представление об обязанностях, выполняемых этими лоцманами на наших кораблях. Обычно думают, что они прокладывают курс корабля и служат чем-то вроде палки для слепых. Не знаю, есть ли такая нация, которая подобным чинам неофицерского звания доверяет искусство кораблевождения — основной элемент навигации. На наших кораблях в обязанности этих лоцманов входило наблюдение за точным выполнением рулевыми заданного капитаном курса и фиксирование всех изменений курса, происходящих под влиянием ветров или же по приказанию капитана; они должны также наблюдать за сигналами. Все эти обязанности они выполняют под руководством вахтенного офицера. Конечно, офицеры французского королевского флота выходят из училищ с более глубокими знаниями по геометрии, чем это требуется для освоения всех правил кораблевождения. Собственно же лоцманам поручается обслуживание путевых и главных магнитных компасов, лагов и лотов, сигнальных огней, спуск и подъем флагов и т.д., из чего видно, что все [190] эти обязанности требуют лишь четкости выполнения. Моим первым лоцманом в этом путешествии был молодой человек двадцати лет, второй тоже был такого же возраста, а помощники лоцманов плавали на корабле впервые в жизни.

/Астрономические наблюдения/ Мое счисление сверялось с астрономическими наблюдениями господина Веррона дважды в этом месяце: первый раз на острове Таити, когда счислимое место оказалось на 13'10" к западу от обсервованного, и второй — 27 апреля в полдень, когда невязка между нашими данными составляла 1°13'37" к востоку.

/Вторая группа островов/ Различные острова, открытые в этом месяце, составляют вторую группу островов этого обширного океана. Я назвал ее архипелагом Бурбон.

/Май/ 3 мая перед самым рассветом мы открыли новую землю на северо-западе, в 10—12 лье от нас. В это время ветер дул от северо-востока, и я, чтобы лучше распознать эту землю, приказал маневрировать таким образом, чтобы оставить на ветре ее северную возвышенную оконечность. Навигационные познания Аотуру не распространялись так далеко: при виде новой земли он решил, что это и есть наша родина. В продолжение дня мы испытали несколько шквалов, после которых наступал штиль, шел дождь и задували бризы от восточных румбов, такие, какие приходится испытывать в этом море при подходах к самой небольшой суше. Перед заходом солнца мы обнаружили три острова, из которых один был значительно больше двух остальных. /Вид новых островов/ В течение светлой лунной ночи мы оставались на видимости земли и направились к ней лишь днем, следуя вдоль восточного берега самого крупного из островов — от южного его мыса до северного; это самая большая протяженность побережья; длина его равна приблизительно 3 лье; восточное и западное побережья острова повсюду обрывисты, и на нем имеется лишь одна значительная гора, покрытая деревьями до самой вершины; ни долин, ни пляжей на острове нет. Вдоль всего побережья бушевал сильный прибой. На острове были видны огни, несколько хижин из камыша с остроконечными крышами, стоящие в тени кокосовых пальм; десятка три жителей выбежали на берег моря. Оба небольших острова находятся на расстоянии одного лье на вест-норд-вест [292 1/2°] от большого; взаимное их расположение такое же. Их разделяет неширокий пролив, а у западного мыса, самого западного из этих островов, находится небольшой островок. Протяжение каждого из них не более 1/2 лье, и берега их также высоки и отвесны. В полдень я лег на курс, чтобы пройти между большим и малыми островами, и в это время мы увидели идущую к нам пирогу и легли в дрейф, чтобы ее обождать. Она подошла [191] к нам на расстояние пистолетного выстрела. В ней находилось пять человек. Мы приветливо махали им руками, но приблизиться к кораблю они все же не решались. Островитяне были почти голые, с одной лишь повязкой спереди. Они предлагали нам кокосовые орехи и разные коренья. Наш таитянин разделся, так же как они, и обратился к ним на своем языке, но они его не поняли; здесь совсем другой народ ¹³¹. Мне наконец надоело смотреть, как, невзирая на большой интерес к разного рода безделушкам, которые мы им показывали, они не решаются подойти к нам, и я спустил на воду небольшую шлюпку. Как только они заметили это, то налегли на весла, чтобы уйти от нас. Я приказал не преследовать их. Спустя некоторое время показались другие пироги, часть их была под парусами. Сидевшие в них люди выказывали меньше недоверия, чем первые, и приблизились к нам на расстояние, при котором можно было наладить обмен; но ни один островитянин не решился все же подняться на борт. /Обменная торговля с островитянами/ Мы выменяли у них иньям, кокосовые орехи, водяную курочку с великолепным оперением и несколько очень красивых раковин. У одного из них был петух, но они не хотели его продать. Они предложили нам на обмен также несколько кусков тканей, таких же, какие мы видели на Таити, но менее красивых, — красного, коричневого и черного цветов. Предлагали они и плохо сделанные рыболовные крючки из рыбьей кости, несколько циновок и копья длиной в 6 футов из твердого, обработанного огнем дерева. Островитяне не интересовались металлическими предметами и предпочитали кусочки красной ткани гвоздям, ножам и серьгам, имевшим исключительный успех на Таити. Я не думаю, чтобы эти люди были так простодушны, как таитяне: их лица более суровы; нам приходилось все время следить, чтобы они не плутовали при обмене.

Островитяне показались нам низкого роста, но ловкими и подвижными. Грудь и бедра их до колен выкрашены ярко-синей краской; цвет кожи — бронзовый; среди них мы заметили одного человека с гораздо более светлой кожей, чем остальные. Они срезают или выщипывают себе бороду; только у одного была длинная борода; волосы у них преимущественно черные, зачесанные кверху. /Описание островитян/ Их пироги искусно сделаны и снабжены балансирами; нос и корма у этих пирог не приподняты, но имеют палубу; в средней части палубы находится крепление, имеющее вид ряда больших гвоздей, головки которых покрыты красивыми раковинами ослепительной белизны. Паруса этих пирог составлены из нескольких циновок и имеют треугольную форму; две стороны такого паруса привязаны к рейкам, один из которых [192] служит для прикрепления паруса к мачте, а другой, находящийся на наружном ликтросе, выполняет роль шпринтова. Когда наши паруса наполнились, пироги последовали за нами довольно далеко в море; несколько пирог вышли с двух маленьких островов; на одной из них находилась старая и некрасивая женщина. Аотуру проявлял по отношению к этим островитянам величайшее презрение.

Когда мы оказались с подветренной стороны большого острова, заштилело, что заставило меня отказаться от намерения пройти между большим и двумя малыми островами. Пролив между ними имеет длину в 1 1/2 лье, и мне показалось, что в нем можно становиться на якорь. В 6 часов вечера с верхушки мачт мы увидели на вест-зюйд-вест [247 1/2°] новую землю, которая представилась нам в виде трех одиноких скал. Мы взяли курс на зюйд-вест [225°] и в 2 часа ночи снова увидели на вест-2°-к зюйду [268°] эту же самую землю; первые острова, которые нам удалось различить при ярком лунном свете, остались на норд-ост [45°] от нас.

/Ряд островов/ 5 мая утром мы обнаружили, что новая земля является красивым островом; накануне мы видели лишь вершины ее гор. Остров перерезан горными хребтами и широкими долинами, покрытыми кокосовыми пальмами и множеством других деревьев. Мы пошли вдоль его южного побережья, на расстоянии 1—2 лье от него, и не обнаружили никаких признаков якорной стоянки: всюду волны яростно бились о берега. К западу от его западной оконечности выступает отмель шириной около двух лье. Несколько определений по пеленгам дали нам точное положение берега. К нашим кораблям, сохраняя почтительное расстояние, подошло большое количество парусных пирог, похожих на те, которые мы видели у предыдущих островов; лишь одна из них подошла к транспорту «Этуаль». Как нам показалось, эти люди знаками, приглашали нас сойти на берег; однако прибой не позволял нам сделать это. Несмотря на то, что мы шли со скоростью 7—8 миль в час, эти парусные пироги свободно ходили вокруг наших кораблей, точно мы стояли на якоре. С верхушки мачт было видно также много пирог, которые двигались на юг от нас.

В 6 часов утра мы увидели на западе еще одну землю; позже облака закрыли ее от нас, и мы снова увидели ее в 10 часов. Побережье ее тянулось на юго-запад, и нам показалось, что она такой же протяженности и с такими же возвышенностями, как и первая, по отношению к которой она расположена приблизительно на той же параллели, на расстоянии около 12 лье. Густой туман, поднявшийся после полудня, держался всю ночь и весь следующий день и не [193] позволил нам обследовать эту землю. Мы только смогли различить у ее северо-восточной оконечности два маленьких острова разной величины.

/Положение этих островов, составляющих третью группу/ Долгота этих островов приблизительно соответствует той, на которой находился Абель Тасман, когда открыл острова Амстердам, Роттердам, Пилстаарт, Пренс Гильом [принца Вильгельма] и банку Флеемскерк. Примерно на этой долготе обозначают и Соломоновы острова. Между тем пироги, которые мы видели в открытом море и на юге, свидетельствовали о том, что, вероятно, в этой части океана есть еще какие-то острова. Таким образом, эти земли образуют как бы вытянутую по меридиану цепь. Это третье скопление островов я назвал архипелагом Навигаторов [Мореплавателей].

Когда последние острова оказались уже вне видимости, мы шли курсом вест-тень-зюйд [258 3/4°] и 11 мая утром обнаружили землю на расстоянии 7—8 лье на вест-зюйд-вест [247 1/2°]. Сперва мы подумали, что перед нами два отдельных острова, но весь день штиль держал нас вдали от них. 12 мая мы убедились, что это один остров, две части которого соединены низменностью; изгиб этой низменности образует бухту, открытую на северо-восток. Большая земля тянется на норд-норд-вест [337 1/2°]. Противный ветер помешал нам приблизиться более чем на 6—7 лье к этому острову, который я назвал Анфан пердю.

/Метеорологические наблюдения/ Плохая погода, начавшаяся 6 мая, продолжалась почти непрерывно до 20 мая, и все это время нас преследовали штиль, дожди и западные ветры. Обычно в этом океане, называемом Тихим, приближению к земле сопутствуют грозы, которые учащаются, когда Луна на ущербе. Шквалы и большие тучи, стоящие неподвижно на горизонте, являются почти верным признаком того, что поблизости находятся какие-то острова, и предупреждением, что их нужно опасаться. Трудно себе представить, сколько тревог доставляет плавание в этих незнакомых водах и какой оно требует осторожности. Повсюду возникает опасность неожиданной встречи с землей и подводными рифами, особенно в период долгих ночей в жарком поясе. /Критическое положение из-за незнания своего места/ Мы были вынуждены идти «ощупью», меняя курс, как только горизонт впереди начинал темнеть. Недостаток воды и продовольствия, а также необходимость использовать ветер, когда он наконец начинал дуть, не позволяли нам продолжать медленнее и осторожное плавание, а в темноте ложиться в дрейф или лавировать.

Тем временем снова появилась цинга. У большей части матросов и почти у всех офицеров кровоточили десны и воспалилась слизистая оболочка рта. Свежая провизия у нас [194] оставалась только для больных, и мы все с трудом привыкали к скверной солонине и сушеным овощам.

На обоих кораблях оказалось несколько больных венерической болезнью, подхваченной на острове Таити. Признаки этой болезни те же, что и в Европе. Я приказал осмотреть Аотуру, он также оказался больным, но, по-видимому, в его стране эта болезнь не вызывает беспокойства. Тем не менее, он согласился лечиться. Колумб вывез эту болезнь из Америки ¹³², а она вдруг оказалась распространенной на острове, посреди самого обширного океана. Может быть, туда ее завезли англичане? Неужели прав тот врач, который утверждал на пари, что если запереть здоровую женщину вместе с четырьмя здоровыми, сильными мужчинами, то в результате их общения у них неминуемо возникнет венерическая болезнь?

/Открытие новых земель/ На рассвете 22 мая, когда мы шли на запад, по носу показалась длинная возвышенная земля. С восходом солнца перед нами открылись два острова. Более южный из них лежал между румбами зюйд-тень-вест [191 1/4°] и зюйд-вест-тень-зюйд [213 3/4°]; он тянулся, по-видимому, на истинный румб норд-норд-вест [337 1/2°] и простирался в этом направлении на расстояние приблизительно в 12 лье. Мы назвали его островом Пантекот [Пятидесятницы], так как он был открыт в день этого праздника. Второй остров располагался между румбами зюйд-вест-тень-зюйд [213 3/4°] и вест-норд-вест [292 1/2°]. Так как мы его увидели на заре, то назвали этот [195] остров Орор [Аврора]. Сначала мы держались насколько возможно ближе к нему и шли левым галсом, чтобы пройти между двумя островами. Однако ветер не позволил нам этого, и пришлось спуститься, чтобы пройти под ветром острова Орор. Продвигаясь на север вдоль его восточного берега, мы заметили на норд-тень-ост [11 1/4°] маленький островок, возвышающийся в форме сахарной головы, который мы назвали пиком Этуаль. Мы продолжали идти вдоль острова Орор, на расстоянии полутора лье от него. Начиная от южной оконечности он тянется по меридиану приблизительно до половины всей своей длины, равной 10 лье; затем он принимает направление на норд-норд-ост [337 1/2°]. Ширина острова не превышает двух лье. Берега — крутые, покрытые деревьями. В 2 часа пополудни мы увидели за этим островом вдалеке на расстоянии около 10 лье вершины высоких гор; это была земля, юго-западную оконечность которой мы увидели в 3 часа 30 минут на зюйд-зюйд-вест [202 1/2°] по компасу, через крайнюю северную точку острова Орор. Обогнув эту оконечность, мы взяли курс на зюйд-зюйд-вест [202 1/2°], и тогда нашим взорам на закате представилось новое возвышенное побережье большой протяженности. Оно тянется с вест-зюйд-веста [247 1/2°] до норд-вест-тень-норда [326 1/4°] на 15 или 16 лье.

Ночью мы сделали несколько галсов, чтобы удалиться на зюйд-ост [135°] и узнать, соединяется ли та земля, которую мы видели на зюйд-зюйд-вест [202 1/2°], с островом Пантекот, или она является третьим островом.

23 мая на рассвете мы это проверили и убедились, что все три острова отделены друг от друга. Остров Пантекот и остров Орор находятся приблизительно на одном меридиане, на расстоянии 2 лье друг от друга. Третий остров лежит на юго-запад от острова Орор, а наименьшее расстояние между ними равно 3—4 лье. Северо-западное побережье острова имеет протяженность не менее 12 лье; оно возвышенное, утесистое, сплошь покрыто лесом. 23 мая утром мы шли вдоль этого побережья. У берега показалось несколько пирог, но ни одна не захотела приблизиться к нам. Хижин было не видно, но из леса поднимались многочисленные столбы дыма — от самого берега моря до вершин гор. Мы несколько раз измеряли глубины лотлинем длиной в 50 саженей, причем близко от берегов, однако дна не достали.

/Высадка на один из островов/ 23 мая в 9 часов утра мы увидели удобное для высадки место, и я решил послать людей на берег для заготовки крайне нужного нам леса; эти люди должны были также ознакомиться с местностью и достать свежей провизии для наших больных. Я отправил три вооруженные шлюпки под [196] командой лейтенанта шевалье де Керуэ, и мы лавировали у побережья в готовности оказать им помощь и даже, если потребуется, поддержать их артиллерией наших кораблей. Мы следили, как они сошли на берег, причем островитяне как будто не оказали им при высадке сопротивления. Около часу дня я в сопровождении еще нескольких человек направился на небольшой шлюпке на берег, чтобы присоединиться к ним.

/Недоверчивость островитян/ Мы застали наших матросов в лесу. Они валили лес, а островитяне помогали им грузить его в шлюпки. Офицер, командовавший высадкой, рассказал мне, что когда шлюпки подошли к берегу, их встретила многочисленная толпа островитян, вооруженных луками и стрелами и знаками запрещавших им приставать к берегу. Когда же, несмотря на угрозы, лейтенант приказал команде высаживаться, островитяне отступили на несколько шагов; затем по мере продвижения наших людей островитяне отступали все дальше и дальше, готовые выпустить стрелы и не разрешая приблизиться к себе. Тогда лейтенант приказал отряду остановиться, и принц Нассау подошел к ним поближе. Видя, что он один, они перестали отступать. Им роздали куски красной ткани, после чего установилось некоторое доверие. Шевалье де Керуэ тотчас занял позицию на опушке леса, поставил людей на рубку деревьев под вооруженной защитой отряда и послал группу матросов с заданием поискать плодов.

Постепенно островитяне стали приближаться, и вид у них был уже более дружелюбный; они даже передали матросам несколько плодов, не пожелав ничего взять в обмен. Они упорно отказывались обменивать также свои луки и дубинки и уступили лишь несколько стрел. В конце концов они окружили отряд большой толпой, не выпуская, однако, из рук оружия; у кого не было луков, те держали наготове камни, чтобы в любую минуту бросить их. Они пытались объяснить, что воюют с населением соседнего округа. Действительно, с западной части острова приближалась в полном порядке вооруженная группа, которую наши островитяне намеревались, кажется, соответствующим образом встретить, но столкновения между ними не произошло.

/Островитяне нас атакуют/ Таково было положение, когда мы высадились на берег. Мы оставались там до тех пор, пока наши шлюпки не были нагружены лесом и плодами. Возле одного дерева я закопал дубовую доску с вырезанным на ней актом владения этими островами, после чего мы сели в шлюпки. Наш уход, несомненно, нарушил план островитян, у которых, вероятно, [197] не все было готово к нападению на нас. Мы это поняли, когда они приблизились к берегу и осыпали нас градом камней и стрел. Несколько ружейных залпов в воздух не остановили их; они даже вошли в воду, чтобы целиться в нас на более близком расстоянии; боевой залп моментально рассеял их атаку, с громкими криками они убежали в лес. Один наш матрос получил легкую рану камнем.

/Описание островитян/ По цвету кожи островитяне принадлежат к двум разновидностям: у одних цвет кожи черный, другие похожи на мулатов. У них толстые губы, густые курчавые волосы; у некоторых волосы желтого цвета. Роста они небольшого, некрасивы, плохо сложены; большинство со следами проказы; по этой причине мы дали этой земле название острова Лепрё [Прокаженных] ¹³³. Среди них было мало женщин; последние были не менее безобразны, чем мужчины; единственная одежда их состоит из передников; они носят шарфы, которыми привязывают своих детей к спине. Мы видели несколько кусков ткани, из которой сделаны эти шарфы, украшенной прелестными узорами, нарисованными темно-красной краской. Островитяне не носят бороды. Ноздри у них проколоты, чтобы вдевать украшения, на руках браслеты из зубов кабана или большие кольца, кажется, из кости, на шее — пластинки из панциря черепах, которых здесь на побережье много.

/Описание их оружия/ Их оружие — это лук и стрелы, дубинки из железного дерева и камни, которые они бросают без пращи. Стрелы сделаны из тростника, с длинными острыми костяными наконечниками. Некоторые из этих наконечников имеют четырехгранную форму, и на них насажена рыбья кость с загнутыми назад остриями, чтобы труднее было вытащить стрелу из раны. Кроме того, мы видели также тесаки из железного дерева. Их пироги не приближались к нам. Издали нам показалось, что они построены точно так же, как и на островах Навигаторов, и снабжены такими же парусами.

/Описание места высадки/ Пляж, к которому мы пристали, имел очень небольшую протяженность. В 20 шагах от берега моря находится подошва горы; обращенный к морю склон ее хотя и очень крут, но весь покрыт лесом. Почвенный слой на острове неглубок и состоит из осыпающейся легкой земли. Поэтому плоды здесь хотя и такие же, как и на Таити, но менее красивы по виду и худшего качества. Здесь растет особый сорт финиковых пальм.

В лесах много просек и участков, обнесенных частоколом высотой в три фута. Что это? Укрепления или просто границы владений? Мы видели всего пять или шесть маленьких шалашей, в которые можно войти лишь на [193] четвереньках. Между тем это довольно многочисленный народ; люди показались мне несчастными. Междоусобная война, свидетелями которой мы были, — жестокий бич для них. Из глубины лесов и с вершин гор до нас неоднократно доносился глухой треск, напоминающий барабанный бой; он служит, несомненно, сигналом сбора, потому что вскоре после того, как наши выстрелы рассеяли островитян, снова послышался бой барабана. Как мы заметили, его зловещий звук возобновлялся с новой силой, лишь только показывались неприятельские отряды. Наш таитянин, пожелавший высадиться с нами, нашел, что люди этого племени очень плохие. Он не понимал ни одного слова на их языке.

/Продолжение плавания между островами/ Вернувшись на свой корабль, мы подняли шлюпки, и я приказал наполнить паруса и взять курс на зюйд-вест [225°] в направлении побережья, которое мы видели целиком начиная от зюйд-веста [225°] до вест-норд-веста [292 1/2°]. Ночью ветра было мало, и он все время менял направление, вследствие чего мы оказались в зависимости от приливных течений, сносивших нас на норд-ост [45°]. Такая погода удерживалась 24 мая весь день и следующую ночь, и мы едва смогли удалиться на 3 мили от острова Прокаженных.

25 мая в 5 часов утра подул довольно сильный бриз от ост-зюйд-оста [112 1/2°], но транспорт «Этуаль», который находился еще у берега, не ощутил его влияния и остался в зоне штиля. Тем не менее я продолжал идти вперед под всеми парусами с намерением обследовать землю на западе. В 8 часов мы увидели земли почти по всем румбам горизонта, и нам казалось, что мы находимся в громадном заливе. Остров Пантекот на юге тянулся навстречу открытому нами новому побережью, и мы никак не могли определить, отделен ли он от этого побережья, или же то, что мы принимали за разделяющий их проход, на самом деле является большой бухтой. Некоторые места на побережье также казались нам разделяющими проходами или бухтами; один из этих проходов, на западе, представлял собой широкий выход. Несколько пирог двигались от острова к острову. В 10 часов мы были вынуждены изменить курс в направлении острова Прокаженных. Транспорт «Этуаль», который не был виден даже с верхушки мачты, все еще находился в зоне штиля, хотя в открытом море господствовал бриз от ост-зюйд-оста [112 1/2°]. Мы шли в направлении нашего транспорта до 4 часов дня, и только к этому времени он почувствовал дуновение бриза. Когда мы соединились с ним, было уже слишком поздно проводить какое-либо обследование. Таким образом, день 25 мая был потерян, и мы провели ночь в лавировке. [199]

Определение нашего места по пеленгам, проведенное нами 26 мая при восходе солнца, показало, что течения снесли нас на несколько миль к югу относительно нашего счисления.

Остров Пантекот все еще виднелся, отделенный от земель на юго-западе более узким проходом. На этом побережье мы обнаружили еще несколько проходов, но не могли сосчитать количество островов окружавшего нас архипелага. Перед нами простиралась земля от ост-зюйд-оста [112 1/2°] через зюйд до вест-норд-веста [292 1/2°], и ей не видно было конца. Я приказал следовать курсом норд-вест-тень-вест [303 3/4°], постепенно склоняясь к весту вдоль живописного берега, покрытого деревьями. Мы шли вдоль северного берега, в 3/4 лье от него.

Берег здесь слегка возвышен и покрыт деревьями. Нам показалось, что здесь простираются большие пространства обработанных земель; возможно, это был лишь обман зрения. С первого взгляда можно было убедиться, что это богатая страна; вершины обнаженных гор местами были красного цвета; по-видимому, в их недрах содержатся минералы. Взятый нами курс привел нас к большой излучине берега, которая была замечена нами еще накануне, на западе. В полдень мы уже находились в середине этой бухты и там взяли высоту солнца ¹³⁴. Ширина входа в бухту, расположенную по румбу ост-тень-зюйд — вест-тень-норд [101 1/4°—281 1/4°], 5—6 лье. На ее южном побережье мы увидели несколько человек; другие островитяне приблизились к нашим кораблям на пироге, но, оказавшись на расстоянии мушкетного выстрела, они остановились и, несмотря на наши приглашения, ближе не подходили; у всех у них кожа была черного цвета. Мы шли вдоль северного побережья, на расстоянии 3/4 лье от него; побережье мало возвышено и покрыто деревьями. На берегу видно было множество островитян; вот от берега отделилось несколько пирог, но туземцы в них держались недоверчиво, как и в пироге, появившейся с противоположной стороны. Пройдя вдоль берега 2—3 лье, мы обнаружили большую бухту, у входа в которую находятся два больших острова. /Поиски якорной стоянки/ Я тотчас же отправил наши вооруженные шлюпки для осмотра бухты. В это время мы лавировали на расстоянии одного лье от берега, часто измеряя глубину лотлинем длиной в 200 саженей, но дна так и не достали.

Около пяти часов вечера мы услышали ружейный залп, вызвавший у нас большое беспокойство: стреляли с одной из наших шлюпок, которая, несмотря на мое запрещение, отделилась от других и оказалась почти у самого берега [200] в положении, очень удобном для внезапного нападения со стороны островитян. В шлюпку было пущено две стрелы, что и послужило предлогом для открытия огня. После этого шлюпка двинулась вдоль берега, ведя частый огонь из мушкетонов и ружей как по суше, так и по трем пирогам, которые прошли от шлюпки на расстоянии выстрела и также пустили в нее несколько стрел. Выступ мыса скрыл от нас шлюпку, но не прекращавшаяся стрельба свидетельствовала о том, что шлюпка, видимо, была атакована целой флотилией пирог. Я уже хотел было посылать на помощь, но стрелявшая шлюпка снова вышла из-за мыса, временно закрывшего ее от нас. Из лесу, куда бросились туземцы, доносились страшные крики и частый бой барабанов. Я подал шлюпке сигнал идти к кораблю и принял меры, чтобы впредь не позорить себя подобным злоупотреблением своего превосходства.

/Что нам мешало стать на якорь/ Шлюпки фрегата «Будёз» вернулись с сообщением, что земля, которую мы считали одним сплошным целым, не что иное, как скопление расположенных крестообразно островов, и бухта является лишь пересечением разделяющих эти острова проливов. Между тем шлюпки обнаружили там довольно хороший песчаный грунт на глубине 40, 30 и 20 саженей; однако неровный рельеф дна делал эту якорную стоянку ненадежной, особенно для нас, так как мы уже не могли рисковать якорями. Кроме того, пришлось бы отдать якорь на расстоянии более 54 лье от берега, так как ближе дно было каменистое. Но при этих условиях корабли не могли бы защищать свои шлюпки. К тому же местность здесь настолько лесистая, что нам пришлось бы не выпускать оружия из рук, чтобы оградить наших матросов от всяких неожиданностей. Не следовало тешить себя надеждой, что островитяне забудут причиненное им зло и принесут для обмена провизию. Здесь была такая же растительность, как и на острове Прокаженных. Местные жители почти все имеют черный цвет кожи и носят такие же ожерелья и браслеты, как и жители острова Прокаженных. Вооружены они так же, как и те.

/Новая попытка найти якорное место/ Ночь прошла в лавировке. 27 мая мы спустились и пошли вдоль побережья на расстоянии приблизительно 1 лье место от берега. В 10 часов на его низменной оконечности показались ряды деревьев, образующих нечто вроде садовой аллеи. Земля под деревьями была, казалось, утрамбована и посыпана песком; в этой части острова мы увидели довольно много жителей; создавалось впечатление, что по другую сторону этой оконечности имеется бухта, и я приказал спустить шлюпки. Но бухта оказалась лишь изгибом [201] побережья, и мы пошли вдоль него до северо-западного мыса, так и не обнаружив места для якорной стоянки. За этим мысом берег на значительное расстояние снова принимал направление на норд-норд-вест [337 1/2°]. Остров был чрезвычайно возвышенный, и вершины его горной цепи уходили в облака. Погода была пасмурная, со шквалами и дождями. Несколько раз в течение дня нам казалось, что в туманной дымке мы видим перед собой землю, но горизонт прояснялся, и все исчезало. Всю ночь, которая была очень бурной, мы провели лавируя и делая короткие галсы; в то же время течение сносило нас на юг, значительно дальше наших предположений. Весь день 28 мая до заката мы могли видеть высокие горы, тянувшиеся с оста [90°] до норд-норд-оста [22 1/2°] на расстояние приблизительно 25 лье.

Утром 29 мая земля исчезла из виду, и мы легли на вест-норд-вест [292 1/2°]. Вновь открытым землям я дал название архипелага Больших Циклад.

/Наши догадки об этих землях/ Судя по пройденному нами расстоянию и по тому, что мы видели издали, архипелаг занимает по широте не менее 3° и по долготе 5°. Охотно допускаю, что его северную оконечность и видел адмирал Роггевен на параллели 11°, дав отдельным островам названия Тиенховен и Гронинг ¹³⁵. Что касается нас, то, подойдя к берегу, мы были уверены в том, что находимся у земли Австралия святого Духа ¹³⁶.

Казалось, что подтверждались сообщения Кироса, а наши ежедневные открытия поощряли нас к продолжению поисков. Но вот что странно: точно в той широте и долготе, где Кирос поместил свою большую бухту Сен-Жак и Сен-Филипп, на побережье, казавшемся на первый взгляд побережьем материка, мы обнаружили проход, ширина которого соответствует ширине входа в открытую им бухту. Может быть, испанский мореплаватель плохо разглядел? А может быть, он пожелал замаскировать свои открытия? Верна ли догадка географов, считавших, что земля Австралия святого Духа относится к тому же континенту, что и Новая Гвинея?

Чтобы получить ответ на эти вопросы, следовало пройти по той же параллели еще более 350 лье. Я решился на это, хотя состояние и количество нашего провианта настоятельно требовало захода в какую-нибудь европейскую колонию; в дальнейшем я расскажу, как мы едва не стали жертвой своего упорства.

/Невязка между счислением и обсервациями/ Господин Веррон в течение мая сделал несколько наблюдении, и результаты их дали нашу долготу 5, 9, 13 и 22 мая.

Еще никогда не была так значительна разница, которая [202] получилась между результатами его наблюдений и нашим счислением; невязка наблюдалась все время в одном и том же направлении. 5 мая в полдень я оказался на 4°00'42" восточнее обсервованного места; 9-го — на 4°23'4"; 13-го — на 3°38'15" и, наконец, 22-го — на 3°35". Из этого следует, что разница получилась вследствие значительного сноса нас течениями после ухода с острова Таити на запад. Именно этим может быть объяснен тот факт, что все мореплаватели, пересекавшие Тихий океан, встречали Новую Гвинею гораздо раньше, чем предполагали. Вследствие этого они определили протяженность океана с востока на запад намного меньше, чем это есть в действительности. Однако я должен обратить внимание на то, что в то время года, когда солнце находилось в южном полушарии, наши счислимые места находились к западу от обсервованных, а с тех пор, как солнце перешло на другую сторону, невязка получилась в другом направлении. В этом месяце термометр обычно показывал от 19 до 20°, и только два раза температура снизилась до 18° и один раз до 15°.

В то время, когда мы находились между Большими Цикладами, кое-какие дела потребовали моего присутствия на транспорте «Этуаль», и там я имел возможность проверить один интересный факт. С некоторых пор на наших кораблях прошел слух, что слуга господина де Коммерсона по имени Барэ — женщина. Ее сложение, голос, отсутствие бороды, а также то, что слуга старательно избегал переодеваться в присутствии кого бы то ни было, и некоторые другие признаки породили и утвердили эти подозрения. Между тем трудно было признать женщину в этом неутомимом Барэ, который стал уже довольно опытным ботаником и сопровождал своего господина во всех экскурсиях по сбору растений среди снегов и обледенелых гор в Магеллановом проливе. Помимо всего прочего, в этих тяжелых походах ему приходилось к тому же тащить на себе провизию, оружие и ботанические альбомы. И все это он проделывал с такой выносливостью и мужеством, что заслужил прозвище вьючного животного. Но на Таити произошла сцена, превратившая подозрение в уверенность. Господин де Коммерсон высадился на берег для сбора растений. Едва Барэ, следовавший за ним с альбомами под мышкой, ступил на землю, как его окружили таитяне с криками «женщина», желая оказать ей прием соответственно обычаям этого острова. Шевалье де Бурнану, который был дежурным офицером на берегу, пришлось прийти слуге на помощь и проводить его до шлюпки. С тех пор матросы своими шутками то и дело задевали его стыдливость, и прекратить это было довольно трудно. [203]

Когда я был на транспорте «Этуаль», Барэ со слезами на глазах призналась, что она действительно девушка. В Рошфоре она обманула своего господина, явившись к нему перед самым отплытием в мужской одежде. Девушка рассказала, что она уже работала лакеем у одного женевца в Париже, что она сирота и родилась в Бургони, где проиграла процесс о наследстве и впала в нищету. Тогда ей пришла в голову мысль переодеться мужчиной, чтобы найти работу. Вступая на корабль, она узнала, что предстоит кругосветное путешествие, и это ее заинтересовало. Так девушка оказалась на корабле. Должен отдать ей справедливость, что ее поведение во время плавания было самым благоразумным. Она не красива, но и не дурнушка, и ей не более 28—27 лет. Надо признаться, что если бы оба корабля потерпели крушение у какого-нибудь необитаемого острова в безбрежном океане, судьба этой девушки могла бы стать совершенно необычайной.

* * *

ГЛАВА ПЯТАЯ

Дальнейшее плавание от Больших Циклад. — Открытие залива Луизиады. — Крайние лишения, испытанные нами. — Открытие новых островов. — Стоянка у Новой Британии

/Наш курс после ухода с Больших Циклад/ С 29 мая, как только земля исчезла из виду, мы взяли курс на запад при очень свежем восточном и юго-восточном ветре. Транспорт «Этуаль» сильно задерживал нас. Каждые 24 часа мы измеряли глубину при помощи лотлиня длиной в 240 саженей и не доставали дна. Днем мы форсировали парусами, а ночью шли под зарифленными марселями, лавируя, когда погода была слишком пасмурной. /1768 г., июнь/ В ночь с 4 на 5 июня мы шли курсом на запад под марселями при свете Луны; в 11 часов вечера в южном направлении, на расстоянии около 1/2 лье, внезапно появились подводные скалы и песчаное, очень низкое побережье. Мы немедленно повернули на другой галс и одновременно сигнализировали транспорту «Этуаль» об опасности. Так мы шли до 5 часов утра, затем легли на курс вест-зюйд-вест [247 1/2°], чтобы иметь возможность обследовать землю. /Встреча последовательно нескольких бурунов/ Мы увидели ее снова в 8 часов на расстоянии 1 1/2 лье от нас. Это был маленький песчаный островок, который еле виднелся над водой, что делало его очень опасным для кораблей ночью или в тумане. Остров этот до того плоский, что на расстоянии 2 лье даже при чистом горизонте его можно увидеть только с верхушек мачт; на острове очень много птиц. Я назвал его отмелью Диан.

5 июня в 4 часа дня нам показалось, что в западном направлении виднеются земля и буруны, но это была ошибка. Мы продолжали идти в том же направлении до 10 часов вечера и остаток ночи провели частично в дрейфе, частично делая короткие галсы; на рассвете легли на свой курс под всеми парусами.

/Признаки земли/ В течение суток мимо корабля проносились куски дерева и неизвестные нам плоды; несмотря на сильный юго-восточный ветер, море почти совершенно успокоилось; все [205] это заставило нас предположить, что где-то поблизости на юго-востоке должна находиться земля. В этих водах нам повстречался также редкий вид летучих рыб: черных с красными крыльями; у них как будто четыре крыла вместо двух, величина рыб несколько больше обычной.

6 июня в 1 час 30 минут дня по носу приблизительно на расстоянии 3/4 лье от нас показалась отмель; она как бы предупреждала, что следует изменить курс, который мы продолжали держать на запад. Отмель имела протяженность не менее 1/2 лье и тянулась с вест-тень-зюйда на вест-норд-вест [с 258 3/4° на 292 1/2°], а некоторым из нас даже показалось, что они видят на зюйд-вест [225°] от бурунов какую-то низкую землю. Я приказал держать курс на север до 4 часов, а затем повернул на запад. Однако долго держаться на этом курсе не пришлось: в 5 часов 30 минут наблюдатели с верхушек мачт увидели новые буруны на норд-вест [315°] и на норд-вест-тень-вест [303 3/4°] на расстоянии около 1 1/2 лье от нас. Мы приблизились к ним, чтобы лучше разглядеть их. Они тянулись с норд-норд-оста [22 1/2°] на зюйд-зюйд-вест [202 1/2°] на расстоянии более 2 миль, и конца им не было видно. Возможно, что они являлись продолжением тех рифов, которые мы обнаружили 3 часа назад. Море с яростью разбивалось об эти рифы, а в нескольких местах их верхушки возвышались над водой. Обнаружение этих рифов мы восприняли как предостережение судьбы и подчинились ей. Осторожность не позволяла идти ночью по совершенно неизвестному пути в этих опасных местах, и потому мы провели ночь, делая короткие галсы на том пространстве, которое уже было изучено днем, а 7 июня утром я приказал взять курс на норд-ост-тень-норд [33 3/4°], отказавшись от намерения идти дальше на запад вдоль параллели 15°.

/Вынужденное изменение в направлении пути/ Мы, конечно, имели все основания полагать, что южная часть земли Австралия св. Духа есть не что иное, как архипелаг Больших Циклад, который Кирос принял за материк и описал в романтическом духе. Настаивая на том, чтобы идти по параллели 15°, я надеялся что вид восточных берегов Новой Голландии ¹³⁷ подтвердит наши догадки. Однако, судя по астрономическим наблюдениям, совпадение которых с моими расчетами уже больше месяца обеспечивало нам их точность, мы уже 6 июня в полдень находились в долготе 146° восточной, то есть на 1° западнее земли Австралия св. Духа, согласно определению Беллена. /Географические соображения/ Встречи с бурунами, которые мы наблюдали вот уже три дня подряд, поминутно проплывавшие мимо стволы деревьев, плоды, особый вид водорослей — фукус пузырчатый, [206] направление течений, спокойствие моря — все это явно указывало на близость какой-то большой земли, и вероятнее всего, где-то на юго-востоке. Эта земля могла быть только восточным побережьем Новой Голландии. Действительно, все возрастающее количество рифов и их направление в сторону открытого моря являются предвестником низменной земли, и когда я думаю о том, что Дампир ¹³⁸ решил на нашей же параллели 15°35' покинуть западное побережье этой пустынной местности, где он не нашел даже пресной воды, то делаю вывод, что и восточное побережье этой земли не лучше. Я склонен даже согласиться с Дампиром, что это не земля, а лишь нагромождение островов, окруженных бушующим морем, изобилующим множеством рифов и отмелей. Выяснив все это, было рискованно прижиматься к берегу, от которого нельзя было ожидать никакой помощи и от которого можно было отойти лишь в борьбе с господствующими здесь ветрами. Хлеба у нас оставалось всего лишь на два месяца и овощей на сорок дней; солонины, правда, было довольно много, но она протухла, и мы предпочитали есть крыс, если только удавалось их поймать. Итак, все говорило за то, что пора подняться на север, взяв даже немного на восток от намеченного нами пути.

К несчастью, юго-восточные ветры нас здесь покинули, когда же потом они снова возобновились, то это поставило нас в такое критическое положение, в какое мы вряд ли когда-либо попадали. Начиная с 7 июня мы имели возможность следовать только курсом норд-тень-ост [11 1/4°], и 10-го на рассвете перед нами открылась земля, тянувшаяся между румбами ост и норд-вест [90° и 315°]. Еще задолго до восхода солнца до нас донесся чудесный аромат, предвещавший близость этой земли, образующей большой залив, открытый на зюйд-ост [135°]. /Открытие новых земель/ Редко видел я более великолепную панораму. Пологая равнина, разделенная долинами и рощами, начиналась от берега моря и амфитеатром поднималась до самых гор, вершины которых терялись в облаках. Горы тянулись тремя ярусами, и самая высокая горная цепь отстояла от берега более чем на 25 лье.

Тяжелое положение, в котором мы находились, не позволяло нам ни тратить время на посещение этой прекрасной земли, где все говорило о богатстве и изобилии, ни идти на запад, чтобы искать к югу от Новой Гвинеи проход, который открыл бы нам через залив Карпентария новый и короткий путь к Молуккским островам. Правда, существование этого прохода было весьма проблематично; некоторые даже считали, что земля простирается вплоть до румба [208] вест-тень-зюйд [258 3/4°]. Надо было пытаться выйти как можно скорее и тем путем, который казался открытым заливом, куда мы углубились гораздо дальше, чем предполагали. Здесь-то нас и поджидал юго-восточный ветер, чтобы подвергнуть наше терпение крайним испытаниям.

/Критическое положение, в котором мы оказались/ Весь день 10 июня, несмотря на штиль, крупной зыбью от зюйд-оста [135°] нас относило в сторону берега.

В 4 часа дня мы находились на расстоянии не более 3/4 лье от небольшого низменного острова, восточная оконечность которого соединена с отмелью, выступающей на 2—3 лье к востоку. Около 5 часов нам удалось обогнуть мыс и лечь на курс в открытое море. Ночь прошла в тревоге: мы ловили каждое дуновение бриза, стараясь подняться на ветер. 11 июня после полудня мы находились примерно в 4 лье от берега; в двух лье от него — море бездонное.

Несколько пирог продвигалось вдоль берега, на котором все время горело множество огней.

Здесь водились черепахи; в желудке пойманной нами акулы были найдены их останки.

11 июня при заходящем солнце самые восточные видимые нами земли находились на компасных пеленгах от оста [90°] до ост-тень-норд-2°-к осту [80 3/4°], а наиболее западные — по пеленгу вест-норд-вест [202 1/2°]; и те и другие примерно на расстоянии 15 лье. В последующие дни все было против нас: ветер засвежел и имел постоянное направление между румбами ост-зюйд-ост [112 1/2°] и зюйд-ост [135°]; шел дождь и опустился такой плотный туман, что мы вынуждены были поддерживать связь с транспортом «Этуаль», на котором еще оставалась часть запасов нашей провизии, пушечными выстрелами; наконец, сильное волнение относило нас к берегу. Мы с трудом удерживались, лавируя, и были вынуждены поворачивать через фордевинд и нести очень мало парусов. /Многочисленные опасности, которые нам угрожали/ Таким образом, мы наугад делали галсы среди моря, изобилующего рифами, и были вынуждены закрыть глаза на грозившие нам со всех сторон опасности. В ночь с 11 на 12 июня на шкафут выпрыгнуло шесть или восемь рыб, называемых «корнетами», которые держатся обычно на глубине. Кроме того, на баке мы обнаружили песок и водоросли со дна, занесенные туда накрывшей нас волной.

Я не стал измерять глубину, так как грозившие нам опасности нисколько от этого не уменьшились бы и, что бы мы в то время ни предпринимали, все оставалось бы без перемен. Но сознание, что еще 10 июня утром, незадолго до наступления непогоды и тумана, мы видели землю, придавало нам бодрости. Действительно, при ветрах, дувших [209] от ост-зюйд-оста [112 1/2°] и оста [90°], можно было предполагать, что, идя курсом норд-ост [45°], я проявлял особую осторожность, к которой вынуждала меня плохая видимость. Однако этот курс означал для нас угрозу сбиться с пути, поскольку земля находилась от нас на ост-зюйд-ост [112 1/2°].

16 июня погода прояснилась, и хотя ветер оставался по-прежнему противным, все же стало светлее. В 6 часов утра мы увидели землю, расположенную между компасными пеленгами от норда [0°] до норд-ост-тень-норда [33 3/4°], и начали лавировать, чтобы ее обогнуть. 17 июня утром на рассвете мы уже не видели никакой земли, но в половине десятого усмотрели островок по компасному пеленгу норд-норд-ост [22 1/2°] на расстоянии 5 или 6 лье и другую землю — примерно на норд-норд-вест [337 1/2°] в 9 лье от нас. Немного позже мы обнаружили еще один островок на норд-ост-5°-к осту [50°] на расстоянии 4 или 5 лье, который был так похож на Уэссан ¹³⁹, что мы и дали ему это имя.

Мы продолжали лавировать на норд-ост-тень-ост [56 1/4°], надеясь обогнуть все эти земли, когда в 11 часов внезапно увидели еще одну землю на ост-норд-ост-5°- к норду [62°], а на ост-норд-ост [67 1/2°] — буруны на рифах, которые, казалось, являлись продолжением острова Уэссан. На норд-вест [315°] от этого островка виднелась еще цепь бурунов; они тянулись на расстоянии 1/2 лье. Первый остров, как нам показалось, также находился между двумя линиями бурунов.

Все мореплаватели, заходившие в эти места, всегда боялись очутиться на юг от Новой Гвинеи и обнаружить там залив, противолежащий заливу Карпентария, из которого им было бы очень трудно выйти. Вследствие этого все они старались заблаговременно достичь параллели Новой Британии ¹⁴⁰, идя по которой они открывали последнюю. Все эти мореплаватели следовали одним и тем же путем, мы же открывали новые, и эти новые открытия следовало бы отпраздновать. /Ограничения в пище/ К несчастью, на корабле царил злейший наш враг — голод. Мне пришлось резко сократить рацион хлеба и овощей и запретить употребление в пищу кожи, которой обиты реи и вообще всякой другой старой кожи, так как это могло бы вызвать серьезные желудочные заболевания. У нас еще оставалась коза — наш верный спутник со времени выхода с Малуинских островов, где мы ее взяли. Она давала нам ежедневно немного молока. Изголодавшиеся матросы, поддавшись тяжелому настроению, осудили животное на смерть; мне оставалось только пожалеть козу, а мясник, [210] так долго кормивший ее, оросил слезами бедную жертву. Через некоторое время та же участь постигла щенка, взятого нами в Магеллановом проливе.

17 июня после полудня течения были настолько нам благоприятны, что мы снова могли лавировать в направлении на норд-норд-ост [22 1/2°], держась на ветре далеко от островка Уэссан и его отмелей. Однако в 4 часа мы убедились, что полоса бурунов тянется намного дальше, чем мы предполагали; мы их обнаружили даже до румба ост-норд-ост [67 1/2°], но и там они еще не кончались. Ночью пришлось снова лавировать в направлении на зюйд-зюйд-вест [202 1/2°], а днем — на ост [90°]. Все утро 18 июня мы не видели никакой земли и уже думали, что нам удалось обогнуть островки и буруны. Однако наша радость была непродолжительной. В час дня на норд-ост-тень-норд [33 3/4°] по компасу показался остров, и вскоре мы увидели еще 9 или 10 других островов. Они виднелись даже вплоть до румба ост-норд-ост [67 1/2°], а позади этих островов, на расстоянии около 10 лье от них, тянулась на норд-ост [45°] более возвышенная земля. Мы лавировали всю ночь; на следующий день перед нами была все та же картина: двойная цепь земель, тянувшихся приблизительно по параллели; на юге находились островки, соединенные рифами на уровне воды; на севере виднелись более высокие земли. Нам показалось, что земли, которые мы открыли 20 июня, тянутся не в южном направлении, а на ост-зюйд-ост [112 1/2°]; в нашем положении это обстоятельство являлось весьма благоприятным. Я принял решение делать двадцатичетырехчасовые галсы, так как, часто меняя галсы, мы много теряли бы при большой волне и постоянном сильном ветре одного и того же направления; впрочем, мы принуждены были нести мало парусов, ибо нужно было беречь ветхий рангоут и поврежденный такелаж; поэтому наши корабли шли очень плохо, к тому же мы не были удифферентованы и длительное время не имели возможности килеваться для очистки подводной части корабля.

Мы видели землю 25 июня на рассвете между румбами от норда [0°] до норд-норд-оста [22 1/2°]; но эта была уже не низкая суша, а, наоборот, очень высокая земля, которая, по-видимому, оканчивалась большим мысом. Вполне вероятно, что за мысом она имела северное направление.

/Мы наконец вышли из залива/ Весь день мы шли курсами от норд-ост-тень-оста [56 1/4°] до ост-норд-оста [67 1/2°] и не видели земли восточнее этого мыса, который обогнули с чувством неописуемого удовлетворения. 26 июня утром мыс был значительно под ветром у нас, и, не видя на ветре никакой другой земли, можно [211] было преложить курс на норд-норд-ост [22 1/2°]. Мыс, о котором все так долго мечтали, мы назвали мысом Деливранс ¹⁴¹, а залив, восточной оконечностью которого он является, — заливом Луизиады. Мы заслужили право так их назвать ¹⁴². В продолжение 15 дней, проведенных нами в заливе, течения все время сносили нас на восток. 26 и 27 июня ветер весьма сильно засвежел, на море появилось большое волнение, налетали шквалы и наступил мрак. Ночью идти по курсу было невозможно.

Мы прошли уже около 60 лье на север от мыса Деливранс, когда 28-го утром совершенно неожиданно увидели на северо-западе землю, на расстоянии 9 или 10 лье. Это были два острова, из которых более южный в 8 часов остался на норд-вест-тень-вест [303 3/4°] по компасу. В это же время открылось другое длинное и высокое побережье, тянувшееся от ост-зюйд-оста [112 1/2°] до ост-норд-оста [67 1/2°]. Это побережье имело направление на север, и по мере нашего продвижения на северо-восток оно, казалось, все белее удлинялось и поворачивало на норд-норд-вест [337 1/2°].

/Обнаружение новых островов/ Мы обнаружили участок, где побережье имело разрыв; это мог быть либо пролив, либо вход в большую бухту, ибо нам показалось, что в глубине его видна земля. 29 июня утром побережье, которое находилось от нас на восток, продолжало тянуться на норд-вест [315°], однако не ограничивая горизонт с этой стороны. Я хотел подойти к нему и идти вдоль него, пока не обнаружил бы места для якорной стоянки. В 3 часа пополудни, находясь приблизительно в 3 лье от земли, мы достали дно на глубине 48 саженей; грунт — белый песок и осколки ракушек; мы взяли курс на небольшую, казавшуюся очень удобной бухту_; однако внезапно наступил штиль, и остаток дня был для нас потерян. Ночью мы делали короткие галсы, а 30 июня на рассвете я направил шлюпки с небольшим отрядом под командованием шевалье де Бурнана для обследования нескольких бухт на побережье, возле которого могли оказаться хорошие якорные места, так как грунт, обнаруженный нами в открытом море, был вполне подходящим. Я следовал за отрядом под малыми парусами, готовый оказаться рядом с ним по первому его сигналу.

/Описание островитян/ 30 июня около 10 часов примерно дюжина пирог различной величины подошла довольно близко к кораблю, но не решалась пристать к нему. В самой большой из них находилось 22 человека, в средних — по восьми-девяти, а в маленьких — по два или по три. Пироги эти хорошо сделаны; корма и нос у них сильно приподняты, это первые [212] пироги без балансира, какие мы увидели в этих морях. Островитяне черны, как африканские негры; у них курчавые длинные волосы, у некоторых рыжего цвета. Они носят браслеты, а на лбу и на шее пластинки из какого-то белого материала, все вооружены луками и длинными деревянными копьями. Они громко кричали, и их намерения, по-видимому, не были мирными. К трем часам я подал сигнал нашим шлюпкам вернуться к кораблям. Шевалье де Бурнан доложил мне, что почти всюду он обнаружил подходящие глубины для якорной стоянки в 30, 25, 20, 15 и 11 саженей, грунт — илистый песок, однако берег открытый, рек нет; на всем этом пространстве он видел лишь один ручей. Открытый берег почти недоступен, повсюду бьет прибой, горы подымаются от самого берега, и вся земля покрыта лесом. /Неудачная попытка найти якорную стоянку/ На берегах маленьких бухточек обнаружено всего лишь несколько хижин — островитяне живут в горах. За нашей небольшой шлюпкой некоторое время следовали три или четыре пироги и, кажется, хотели на нее напасть. Один островитянин даже несколько раз вставал, чтобы метнуть копье. Но он так и не сделал этого, и шлюпка благополучно вернулась к кораблю, не открывая огня.

Впрочем, наше положение было достаточно критическим. Мы открыли неизвестные до этого времени земли, тянущиеся, с одной стороны, с зюйда [180°] до норд-норд-веста [337 1/2°] через ост [90°] и норд [0°]; с другой — с вест-тень-зюйда [258 3/4°] до норд-веста [315°]. К сожалению, горизонт был настолько темен между румбами норд-вест [315°] и норд-норд-вест [337 1/2°], что с этой стороны ничего не было видно дальше двух лье. Однако именно в этом районе я рассчитывал найти проход; мы ушли уже слишком далеко вперед, чтобы отступать. Правда, сильное приливное течение, которое шло с севера на юго-восток, позволяло надеяться, что проход будет найден. Самое сильное приливное течение мы ощущали с 4 часов до 5 часов 30 минут вечера. Корабли, хотя и подгоняемые очень свежим ветром, плохо слушались руля. К 6 часам сила течения ослабла. Ночью мы лавировали с зюйда [180°] на зюйд-зюйд-вест [202 1/2°] на одном галсе и с ост-норд-оста [67 1/2°] на норд-ост [45°] — на другом. Временами налетали шквалы с сильным дождем.

1 июля в 6 часов утра мы снова очутились на том же месте, где были накануне вечером, — доказательство того, что здесь наблюдался прилив и отлив. Мы маневрировали с расчетом идти между румбами норд-вест [315°] и норд-вест-тень-норд [326 1/2°]. В 10 часов утра мы вошли в пролив шириной в 4—5 лье между берегом, простирающимся [214] отсюда на восток, и землями, лежащими на западе. /Опасный район/ Чрезвычайно сильное приливо-отливное течение, имеющее неопасный правление на зюйд-ост [135°] и норд-вест [315°], образует посреди этого пролива пересекающий его поперек водоворот; море здесь клокочет, кипит и бьется так, как это бывает при подводных рифах, подымающихся до поверхности моря. Я назвал это течение именем Дениса, в честь нашего боцмана, славного старого служаки. Транспорт «Этуаль», который проходил проливом через два часа после нас и более к западу, оказался на глубине 5 саженей при скалистом грунте. Море было настолько бурным, что на транспорте пришлось закрыть выходные люки. Фрегат же измерил глубину в 44 сажени при песчаном грунте с гравием, раковинами и кораллами. Восточный берег здесь начинает понижаться и поворачивает на север. Мы были почти на середине пролива, когда заметили чудесную бухту, которая по всем признакам могла оказаться хорошей якорной стоянкой. Благодаря почти полному отсутствию ветра и течению, которое направлялось тогда на норд-вест [315°], мы достигли ее в одну минуту. Почти тотчас же мы получили ветер и намеревались ее осмотреть. Вдруг в половине двенадцатого разразился проливной дождь — настоящий потоп; земля и солнце скрылись из виду, и мы были вынуждены отложить наши изыскания.

/Новая попытка найти якорное место/ В час дня я послал вооруженные шлюпки под командованием лейтенанта шевалье д’Орезона для промера и осмотра бухты. Во время этой операции мы старались держаться на таком расстоянии, чтобы можно было следить за их сигналами. Погода была прекрасная, но маловетреная. В 3 часа мы обнаружили под нами дно на глубине 10 и 8 саженей при скалистом грунте. В 4 часа наши шлюпки подали сигнал, что найдено хорошее якорное место, и мы тотчас же поставили все верхние паруса и стали маневрировать к нему. Дул слабый ветер, и приливо-отливное течение было противным.

В 5 часов мы снова прошли над скалистой банкой с глубинами 10, 9, 8, 7 и 6 саженей. Мы даже видели на зюйд-зюйд-ост [157 1/2°], приблизительно в одном кабельтове, водоворот, который свидетельствовал о том, что в этом месте, вероятно, не более 2—3 саженей глубины. Маневрируя на норд-вест [315°] и на норд-вест-тень-норд [326 3/4°], мы достигли большей глубины. Я поднял сигнал транспорту «Этуаль» «спуститься», чтобы он не наскочил на эту банку, и направил ему свою шлюпку, которая провела бы его на якорную стоянку. Однако мы не двигались вперед, так как ветер был очень слабый и не мог помочь нам идти против [216] течения, а ночь быстро спускалась. За целых два часа мы не продвинулись и на пол-лье, и пришлось отказаться от этой якорной стоянки, ибо немыслимо было идти к ней почти на ощупь, среди скал и рифов, находясь во власти быстрых и непостоянных течений. Я приказал маневрировать в направлении вест-тень-норд [281 1/4°] и вест-норд-вест [292 1/2°], чтобы вновь выйти в открытое море, и часто измеряя глубины. Приведя северную оконечность земли к норд-осту [45°], мы спустились на норд-вест [315°], потом на норд-норд-вест [22 1/2°] и на норд [0°].

Теперь я возвращусь к описанию экспедиции, проведенной нашими шлюпками. Прежде чем войти в бухту, они обогнули сначала ее северный мыс, образованный полуостровом, вдоль которого глубины были от 9 до 13 саженей, грунт — песок и кораллы. Затем наши шлюпки углубились в бухту и на расстоянии 1/4 лье от входа нашли очень хорошее якорное место, где глубина от 9 до 12 саженей при грунте — серый песок и гравий, укрытое от зюйд-оста [135°] до зюйд-веста [225°], через ост [90°] и норд [0°].

/Островитяне атакуют наши шлюпки/ В то время как со шлюпок измеряли глубины, внезапно у входа в бухту появились десять пирог, в которых было около 150 человек, вооруженных луками, копьями и щитами. Пироги вышли из губы, представляющей собой устье реки, берега которой усеяны хижинами, и, следуя на веслах, стали в строгом порядке приближаться к шлюпкам. Подойдя на близкое расстояние, пироги быстро разделились на два отряда, чтобы окружить шлюпки. С воинственными криками, потрясая копьями и луками, островитяне устремились в атаку, рассчитывая, видимо, шутя справиться с такой горсточкой людей. Первый ружейный залп не остановил их, и они продолжали метать копья и стрелы, прикрываясь щитами, которые они считали надежной защитой. Второй залп обратил их в бегство. Некоторые из островитян бросились в море, чтобы добраться до земли вплавь.

/Описание их пирог/ Мы захватили у них две пироги. Они хорошо построены и имеют значительную длину; корма и нос их сильно приподняты для защиты от стрел. Нос одной из пирог украшало деревянное скульптурное изображение человеческой головы с глазами из перламутра и ушами из панциря черепахи; лицо этой скульптуры напоминало маску с большой бородой; губы были выкрашены ярко-красной краской. В пирогах были найдены луки, большое количество стрел, шиты, кокосовые орехи, плоды арековой пальмы ¹⁴³ и некоторые другие незнакомые нам плоды, кое-какая утварь, бывшая у этих туземцев в употреблении, искусно [217] сплетенные сети с очень мелкими ячейками и почти обуглившаяся человеческая челюсть.

/Описание островитян/ У островитян кожа черного цвета; волосы курчавые, окрашенные в белый, желтый и красный цвета. Их смелое нападение на нас, привычка носить с собой оборонительное и наступательное оружие, ловкость и умение им пользоваться свидетельствуют о том, что они постоянно воюют. За время нашего путешествия мы убедились, что островитяне с черной кожей вообще более злые, чем те, у которых кожа по цвету приближается к белой. Эти островитяне были совершенно голые, если не считать набедренной повязки, сплетенной из волокон. Щиты у них овальной формы, сплетены из нескольких слоев камыша, положенных один поверх другого и хорошо между собой скрепленных. Щиты эти, вероятно, хорошо защищают от стрел. Мы назвали реку и губу, из которой вышли эти храбрые островитяне, рекой Геррье [Воинов], остров и бухту — именем Шуазеля. Северный полуостров сплошь покрыт кокосовыми пальмами.

/Продолжение наших открытий/ В следующие два дня ветра было мало. Выйдя из пролива, мы увидели на западе длинное и гористое побережье, вершины гор которого терялись в облаках. 2 июля вечером мы еще видели берега острова Шуазель. 3 июля утром мы видели уже только новое побережье, которое поражает своей огромной высотой и тянется на норд-вест-тень-вест [303 3/4°]. Нам показалось, что его северная часть, значительно понижаясь, образует приметный мыс. Я назвал его мысом Аверди. 3 июля в полдень мыс остался приблизительно в 12 лье на вест-тень-норд [281 1/4°] по компасу, а взятая нами меридиональная высота позволила точно определить его положение по широте. На закате облака, окутавшие вершины гор, рассеялись, и мы увидели пять горных вершин огромной высоты. 4 июля первые лучи солнца дали нам возможность увидеть земли более западные, чем мыс Аверди. Это был новый берег, менее возвышенный по сравнению с предыдущим и протянувшийся на норд-норд-вест [337 1/2°]. Между его зюйд-зюйд-остовым мысом и мысом Аверди раскинулось обширное водное пространство, образующее пролив или большой залив. В значительном удалении можно было заметить возвышенности. Позади этой новой земли мы увидели еще более высокий берег, тянувшийся в том же направлении, как и предыдущий. Мы держались все утро близ более низкого берега, предполагая на нем высадиться.

К полудню мы находились от него на расстоянии около 5 лье, а его норд-норд-вестовый мыс находился от нас на зюйд-вест-тень-вест [236 1/4°]. После полудня три пироги [218] с 5—6 островитянами на каждой отделились от берега и направились на разведку к кораблям. Они остановились от нас на расстоянии ружейного выстрела. Мы всячески приглашали их приблизиться к нам, но прошел целый час, пока они решились на это. Несколько безделушек, которые, прикрепив к дощечкам, бросили им матросы, казалось, заставили их отнестись к нам с некоторым доверием. Островитяне подошли к кораблю, показывая нам кокосовые орехи и выкрикивая «бука, бука, онеллэ». Они беспрестанно произносили эти слова, и мы стали повторять их вслед за ними, что, кажется, доставило им удовольствие. Они пробыли возле нас недолго и знаками показали, что пойдут за орехами. Мы одобрили их намерение; но едва они отошли шагов на двадцать, как один из этих вероломных людей пустил стрелу, которая, к счастью, никого не задела. Затем они налегли на весла и обратились в бегство. Мы были слишком сильны, чтобы их наказывать.

/Описание островитян, приближавшихся к кораблям/ Чернокожие островитяне были совершенно голые. У них короткие курчавые волосы; уши, сильно удлиненной формы, проколоты. У некоторых из них волосы были окрашены в красный цвет, а на разных частях тела имелись белые пятна. Вероятно, они жуют бетель ¹⁴⁴, так как у них красные зубы. Жители острова Шуазель также употребляли его, потому что в их пирогах мы нашли мешочки с листьями бетеля и известь. В пирогах мы подобрали длинные, в 6 футов, луки и стрелы с насаженными на конце остриями из очень твердого дерева.

Пироги этих островитян гораздо меньшего размера, чем те, которые мы видели в бухте Воинов. Мы были удивлены, не обнаружив ничего общего в устройстве тех и других пирог. Нос и корма у этих пирог мало приподняты, нет балансира, но они достаточно широки, и два гребца могут сидеть в них рядом. Этот остров, который мы назвали Бука, показался нам сильно населенным, если судить по количеству хижин и по некоторым другим признакам культуры, которые мы здесь обнаружили.

На косогоре расстилалась прекрасная равнина, усаженная кокосовыми пальмами и другими деревьями, что являло весьма приятное зрелище, и мне очень хотелось найти на этом побережье место для якорной стоянки; однако ветер был противный, и сильное течение, увлекавшее нас на норд-вест [315°], заметно относило корабль от берега. Ночью мы пытались держаться возможно ближе к берегу и шли на зюйд-тень-вест [191 1/4°] и на зюйд-зюйд-вест [202 1/2°]. Но на следующее утро остров Бука остался довольно далеко от нас на ост [90°] и на зюйд-ост [135°]. Накануне [220] вечером с верхушек мачт был замечен небольшой островок, расположенный между румбами норд-вест [315°] и норд-вест-тень-вест [303 3/4°] по компасу. В конце концов Новая Британия была где-то недалеко, и мы рассчитывали именно там сделать остановку.

/Остановка у острова Новая Британия/ 5 июля после полудня мы усмотрели два небольших острова на норд [0°] и на норд-норд-вест [337 1/2°] от нас на расстоянии от 10 до 12 лье; почти одновременно показался более крупный остров между румбами норд вест [315°] и вест [270°]. Последний остров, ближе всего к которому мы находились в 5 часов 30 минут вечера, остался от нас на норд-вест-тень-вест [303 3/4°] на расстоянии около 7 лье. Побережье его казалось возвышенным и охватывающим несколько бухт. Ввиду того что у нас не было уже ни хлеба, ни дров и состояние наших больных резко ухудшилось, я решил здесь остановиться. Поэтому всю ночь мы лавировали, выбирая наиболее благоприятные галсы, чтобы сохранить землю у нас под ветром. 6 июля на рассвете мы находились от нее в 5—6 лье, но как только мы взяли курс на эту землю, открылась новая возвышенная, очень красивая земля на расстоянии от 18 до 12 и 10 лье на вест-зюйд-вест [247 1/2°] от первой. Около 8 часов, будучи в 3 лье от первой земли, я направил шевалье дю Бушажа во главе двух вооруженных шлюпок осмотреть землю и найти якорное место. В час пополудни он подал сигнал, что нашел стоянку, и мы тотчас же наполнили паруса, направились к посланной нам навстречу шлюпке и последовали за нею. В 3 часа мы стали на якорь на глубине 33 саженей при белом песчаном илистом грунте. Транспорт «Этуаль» стал на якорь ближе к берегу, чем мы, на глубине 21 сажени, на таком же грунте.

/Качества и особенности якорного места/ Входя в бухту, оставляют с левого борта на вест [270°] небольшой остров и островок, находящийся в 1/2 лье от берега. Мыс, выдающийся в море против островка, образует на своей внутренней части настоящую гавань, защищенную от ветров всех румбов; грунт там всюду белый песок и глубина от 35 до 15 саженей. У восточного мыса виднеется отмель, которая не простирается до открытого моря. Кроме того, к северу от бухты также видны две небольшие отмели, осыхающие во время отлива. У круто обрывающегося рифа глубина достигает 12 саженей. Вход в эту гавань очень удобен; необходимо лишь держаться поближе к восточному мысу и иметь как можно больше парусов, потому что, обогнув мыс, корабль попадает в зону штиля, и тогда можно войти, только пользуясь инерцией корабля. Место нашей стоянки определялось следующими пеленгами: островка у входа — [221] вест-тень-зюйд-1°30'-к весту [257 1/2°] восточного входного мыса — вест-тень-зюйд- 1°-к зюйду [260 3/4°] западного входного мыса — вест-тень-норд [281 1/4°]; внутренней части гавани — зюйд-ост-тень-ост [123 3/4°]. Мы стали фертоинг, отдав якоря на восток и на запад. Оставшаяся часть дня ушла у нас на подачу концов на берег, спуск рей и стеньг, спуск шлюпок на воду и обследование бухты.

/Описание места стоянки и его окрестностей/ Всю следующую ночь и почти весь следующий день 7 июля шел дождь. Мы выгрузили на сушу наши бочки, поставили несколько палаток и приступили к заготовке воды, дров и приготовлению щелока для стирки белья и всех предметов первой необходимости. Место высадки оказалось великолепным: везде был мелкий песок, не было ни подводных камней, ни прибоя. В глубине бухты, в четырехстах шагах, текли четыре ручья; мы использовали три из них: один для фрегата «Будёз», второй для транспорта «Этуаль», третий для стирки. Деревья различных пород росли у самого побережья, и все были пригодны для топлива, а некоторые отлично годились для плотничных, столярных и даже токарных работ. Оба корабля стали на таком расстоянии, что можно было переговариваться друг с другом и с берегом. Впрочем, бухта и ее окрестности были необитаемы, что дало нам неоценимый покой и свободу. Мы и мечтать не могли о более надежной стоянке и более удобном месте, чтобы запастись водой, лесом и произвести кое-какой ремонт, в котором срочно нуждались оба корабля. Нашим цинготным больным тоже было полезно спокойно побродить по лесу.

Таковы были преимущества этой стоянки, но были у нее и неудобства. Несмотря на все поиски, мы не нашли здесь ни кокосов, ни бананов, ни какого-либо другого съестного, что можно было бы добровольно или силой получить на обитаемой земле. Если бы еще и рыбная ловля оказалась неудачной, то мы не могли бы рассчитывать получить здесь даже самое необходимое. И тогда наши больные не поправились бы. По правде говоря, у нас не было тяжело больных, но некоторые все же страдали от цинги, и если бы они здесь не выздоровели, то болезнь их вскоре усилилась бы.

/Замечательная находка/ В первый же день мы обнаружили на берегу речки, протекавшей в 3 1/2 лье от нашего лагеря, пирогу, стоявшую в бухте, и две хижины. Пирога была с балансиром, очень легкая и в хорошем состоянии. Рядом находились следы нескольких костров, обломки крупных обожженных раковин и черепа животных, которые, по определению господина де Коммерсона, принадлежали кабанам. Дикари, [222] по-видимому, недавно побывали здесь, потому что в хижинах были найдены еще свежие финики и бананы. Нам даже показалось, что мы слышали в горах крики людей, но впоследствии выяснилось, что это были не человеческие голоса, а воркованье хохлатых диких голубей с лазурным оперением, которых на Молуккских островах называют венценосцами. На берегу этой реки мы сделали замечательную находку. Матрос с моей шлюпки, занятый поисками раковин, обнаружил врытый в песок кусок свинцовой пластины, на которой можно было прочесть обрывки английских слов:

На пластине еще заметны были следы гвоздей, которыми она была, очевидно, прибита; сама надпись казалась сделанной недавно. Несомненно, дикари оторвали пластину и разделили ее на части.

Эта находка заставила нас внимательно осмотреть все окрестности нашей стоянки. Мы обошли также на шлюпке побережье бухты, прикрытое островом на протяжении /Следы английского лагеря/ 2 лье, и уткнулись в глубокую, но неширокую бухту, открытую на юго-запад; высадившись внутри бухты близ прекрасной речки, мы сразу же увидели несколько деревьев, спиленных или срубленных топором, и поняли, что здесь была стоянка англичан. Затем нам не стоило большого труда разыскать место, где была прибита пластина. Это было очень толстое, приметное дерево на правом берегу реки, посредине большой площадки, на которой, по нашему мнению, стояли палатки англичан. Гвозди еще оставались в стволе, а пластина с надписью была оторвана, вероятно, лишь несколько дней тому назад, так как место под нею было еще совсем свежее. На дереве англичанами или островитянами были вырублены ступени. Свежие побеги, которые подымались на месте среза одного из деревьев, позволили нам установить, что англичане находились в этой бухте не более четырех месяцев тому назад. Найденный тонкий пеньковый трос также являлся достаточным тому подтверждением, так как, несмотря на царившую здесь сырость, он еще не сгнил.

Я больше не сомневался, что корабль, посетивший эти места, был «Суаллоу» — четырнадцатипушечное судно под командованием Картерета ¹⁴⁵, вышедшее из Европы в августе 1766 г. вместе с судном «Дельфин», которым командовал Уоллис. Позже, в Батавии, мы получили сведения об этом судке, а из дальнейшего изложения будет видно, что мы шли по следам Картерета до самой Европы. Интересно, что, [223] посетив столько земель, мы случайно попали именно в то место, где соперничавшая с нами нация только что оставила по себе память о предприятии, равноценном нашему.

Дождь лил почти беспрерывно до 11 июля. В открытом море был, очевидно, сильный ветер, но высокие горы защищали бухту со всех сторон. /Растительность острова/ Мы спешили с окончанием работ насколько позволяла плохая погода. Я приказал также осмотреть якорные канаты и поднять один из якорей, чтобы узнать качество грунта; оказалось, что лучшего дна нельзя было и желать. Одной из важнейших наших забот было найти свежую провизию для больных и какую-нибудь пищу для здоровых. Наши поиски оказались бесплодными. Рыбная ловля не дала никаких результатов, а в лесах мы нашли только пальму латанию и несколько капустных пальм, да еще пришлось их оспаривать у огромных муравьев, бесчисленные полчища которых заставили нас бросить несколько уже срубленных деревьев. Правда, мы видели пять или шесть кабанов или диких свиней, но сколько наши охотники ни выслеживали их, ни одного не удалось убить. Это — единственное четвероногое, которое мы здесь встретили.

Несколько человек наткнулись на следы кошки-тигра. Мы убили несколько больших, редкой красоты голубей. Их оперение изумрудно-золотое; шея и брюшко бело-серые, а на голове маленький хохолок. Есть здесь также горлицы и какой-то вид воробьев большего размера, чем в Бразилии; попадаются попугаи, голуби, а также птица, крик которой настолько похож на лай собак, что трудно не ошибиться, услышав его впервые. В разных частях бухты мы видели черепах; но время, когда они кладут яйца, еще не наступило. В этой бухте есть прекрасные песчаные пляжи, и я думаю, что если бы мы попали сюда в сезон кладки яиц, то набрали бы их множество.

Вся местность здесь гористая; почва очень легкая; скалы едва покрыты землей. Однако на них растет много высоких деревьев, среди которых встречаются бетель, капустная пальма и такой же индийский тростник, какой растет на Малайских островах. Но качество здешнего тростника значительно хуже; причина этого — то ли болотистая местность, то ли отсутствие ухода, а может быть его цветению и созреванию мешают деревья, которыми сплошь покрыта местность; возможно также, что в это время года тростник не достиг еще зрелости. Распространен здесь перец, но тогда еще не наступило время для его цветения и плодоношения. В общем флора этой страны не очень богата. Ничто не говорило о том, что она когда-нибудь была [224] обитаема. Казалось несомненным только одно, что время от времени остров посещают какие-то люди; мы часто встречали места, где они приставали к берегу; эти места легко было узнать по оставленным здесь объедкам.

10 июля на транспорте «Этуаль» умер матрос. У него была тяжелая болезнь, ничего общего не имеющая с цингой.

В последующие три дня стояла очень хорошая погода, и мы с успехом ее использовали: починили нижнюю часть нашей фок-мачты, которая была истерта в степсе, а транспорт «Этуаль» укоротил свою фок-мачту, топ которой оказался поврежденным. Мы приняли с транспорта «Этуаль» муку и сухари, которые еще находились на нем, но предназначались для нас — пропорционально численности нашего экипажа. /Жестокая нужда, которую мы испытали/ Овощей на транспорте оказалось гораздо меньше, чем мы рассчитывали, и пришлось урезать более чем на треть порцию бобов, из которых нам варили суп; я говорю «нам» потому, что все на кораблях распределялось поровну, офицеры и экипаж были на одном и том же питании. Перед лицом смерти все были равны.

Мы воспользовались хорошей погодой также для того, чтобы произвести необходимые астрономические наблюдения. 11 июля утром господин Веррон установил на земле свой квадрант и секундный маятник; он воспользовался ими в тот же день для наблюдения меридиональной высоты Солнца. Колебания маятника были точно определены по соответствующим высотам Солнца, взятым в течение двух дней подряд. 13 июля должно было произойти видимое для того района затмение Солнца, и следовало быть наготове, чтобы наблюдать его, если позволит погода. Погода была очень хорошая, и мы могли видеть все фазы затмения.

/Астрономические наблюдения по долготе/ Господин Веррон вел наблюдения при помощи зрительной трубы длиной 9 футов, шевалье дю Бушаж — при помощи ахроматической зрительной трубы Доллонда длиной 4 фута, мой пост был у маятника. Для нас затмение началось 13 июля в 10 часов 50 минут 45 секунд утра и кончилось в 00 часов 28 минут 16 секунд истинного времени, а его величина составляла 3'22". Под тем местом, где находился маятник, мы зарыли в землю дощечку с надписью и назвали эту бухту порт Праслин. Эти наблюдения тем более важны, что при их помощи, а также при помощи астрономических наблюдений, сделанных на побережье Перу, наконец удалось совершенно точно установить протяженность по долготе обширного Тихого океана, которая до сих пор была определена неверно. Нам повезло еще и в том, что в момент затмения Солнца стояла хорошая погода, так как с этого дня она резко испортилась, и до самого [225] нашего ухода отсюда мы не видели клочка чистого неба размером больше трех локтей; из-за непрерывных дождей, сопровождаемых удушливой жарой, наше пребывание здесь становилось для нас просто губительным. 16 июля фрегат был готов к выходу, и мы использовали все наши шлюпки, чтобы помочь транспорту «Этуаль» закончить свои работы. Транспорт почти не имел груза, и так как здесь не было камней для балласта, то пришлось использовать для этого лес; это была долгая и изнурительная работа, связанная с пребыванием в здешних лесах, где постоянно очень высокая влажность.

/Описание двух насекомых/ Мы ежедневно убивали змей, скорпионов и множество странного вида насекомых: длиной в палец, с панцирным щитком на туловище, с шестью ножками, выступающими по бокам, и с довольно длинным хвостом. Мне доставили еще одно существо, которое показалось необыкновенным. Это насекомое из семейства богомолов; оно имеет 3 дюйма в длину, почти все части его тела даже при самом близком рассмотрении легко принять за листья; каждое его крылышко представляет собой как бы половину листка; если же крылья сблизить, получается целый листок; нижняя часть его тела тоже вроде листка, только более светлого цвета, чем верх. У насекомого два усика и шесть лапок, верхние части которых также напоминают части листьев. Господин де Коммерсон описал это исключительное насекомое и заспиртовал его; по возвращении во Францию я передал его в Королевский музей.

Мы находили здесь множество раковин; некоторые из них были поразительно красивы. Здешние отмели представляют огромную ценность для конхиологии ¹⁴⁶. В одном месте нам даже посчастливилось найти десять раковин-молоточков — вид очень редкий, как говорят (Их нашли в небольшой бухточке и в связи с этим назвали большой остров, в берег которого вдается эта бухта, островом Марто [Молоток]), поэтому интерес к ним был огромный.

/Матрос, ужаленный водяной змеей/ Однако он сильно уменьшился после случая, происшедшего с одним из матросов: когда он доставал из воды невод, его ужалила какая-то змея. Действие яда сказалось через полчаса. Матрос внезапно почувствовал страшную боль во всем теле. Место укуса на левой стороне тела потемнело и стало распухать на глазах. Матросу сделали четыре или пять надрезов, из которых вытекло много сукровицы. Врач заставил матроса ходить, и как только он переставал двигаться, с ним начинались судороги. В течение пяти или шести часов больной сильно мучился. Наконец териак ¹⁴⁷ [226] и лечебный отвар, принятые через полчаса после укуса, вызвали обильный пот, и можно было считать, что он благополучно избежал беды. После этого случая все входили в воду с большой опаской.

Наш таитянин внимательно наблюдал за больным во время его лечения. Он дал понять нам, что в его стране у побережья водятся змеи, укус которых всегда смертелен. У таитян имеется своя медицина, но, по-видимому, она несовершенна. Таитянин был удивлен, когда матрос через четыре-пять дней после происшествия приступил к работе. Впоследствии, знакомясь с изделиями наших ремесел и различными методами, при помощи которых мы увеличивали наши возможности, этот островитянин поражался всему, что видел, и краснел за свою родину. «Ауау Таити» — «Фи Таити», — говорил он скорбно. Между тем он не любил признавать наше превосходство над его народом. Трудно передать, до какой степени он был горд. Однако мы заметили, что он столь же и уступчив, сколь и высокомерен. Эта черта его характера доказывает, что он живет в стране, где сословия неравны, и что он считает это нормальным.

/Неблагоприятная погода, задержавшая нас/ 19 июля вечером мы наконец были готовы к выходу в море, но погода стала ухудшаться: подул сильный южный ветер, дождь лил потоками, гремел гром и налетали шквалы. В открытом море бушевал шторм, и даже птицы-рыболовы укрылись в бухте.

/Землетрясение/ 22 июля в половине одиннадцатого утра мы ощутили толчки землетрясения. Они были очень чувствительны для наших кораблей и продолжались около двух минут. Море вздымалось и опускалось несколько раз, и это очень напугало наших моряков, ловивших рыбу у скал; они вернулись на корабли в поисках убежища.

/Безуспешные попытки отыскать продукты питания/ В это время года дожди идут беспрерывно; грозы следуют одна за другой, постоянно слышны раскаты грома, а ночь дает полное представление о тьме первозданного хаоса. Несмотря на дурную погоду, мы ежедневно отправлялись в лес за латанией и капустной пальмой и пытались подстрелить несколько горлиц. Мы разделялись на отряды, но результат этих тяжелых экспедиций обычно был один и тот же: все возвращались промокшими до костей, но с пустыми руками. В последние дни мы все же нашли некоторое количество плодов мангиферы ¹⁴⁸ и диких испанских слив. Каким это было бы для нас подспорьем, если бы мы нашли их раньше! Встречали мы здесь также нечто вроде ароматического плюща, которому врачи приписывают антицинготные свойства; по крайней мере наши больные, [227] которые делали из него настойку для питья и полоскания, испытывали значительное облегчение.

/Описание красивого каскада/ Все ходили любоваться изумительным водопадом, питающим воды ручья, который мы выделили для нужд транспорта «Этуаль». Тщетно пытались бы люди искусственно воспроизвести в королевских дворцах те прелести, которыми природа наделила этот необитаемый уголок. Мы восторгались уступами, образующими почти правильные ступеньки, по которым низвергались воды; с восхищением следили за тем, как после падения эти массы воды образуют сотни разных бассейнов, наполняющихся прозрачными потоками, в которых отражаются огромные деревья; корни некоторых из них тянутся из самого бассейна. Водопад этот достоин кисти великого живописца. И есть, наверное, немало талантливых людей, смелая кисть которых могла бы запечатлеть эти неповторимые красоты.

/Наше положение ухудшалось с каждым днем/ Между тем время шло, а мы не двигались с места, и наше положение ухудшалось; количество больных цингой росло, болезнь усиливалась. В еще более тяжелом положении был экипаж транспорта «Этуаль». Ежедневно я посылал в открытое море шлюпки разведать погоду, но все оставалось по-прежнему: южный, почти штормовой ветер и сильное волнение на море.

В таких условиях выход в море был невозможен, тем более что выйти из гавани можно было, только вытягиваясь кормой вперед при помощи якоря, заранее завезенного со шлюпки; к тому же пришлось бы немедленно вступить под паруса, не ожидая шлюпки, посланной за якорем; в открытом море из-за большой волны мы не подняли бы на корабль шлюпку и якорь, лишиться которого мы никак не могли. Все это заставило меня 23 июля отправиться на поиски прохода между островом Марто и большой землей.

Я обнаружил один такой проход, по которому при южном ветре мы могли пройти и поднять наши шлюпки в проливе. Правда, и здесь мы встретили бы много трудностей, но, к счастью, этим проходом нам не пришлось воспользоваться. В ночь с 23 на 24 июля беспрерывно лил дождь, однако утренняя заря принесла нам хорошую погоду и штиль. Мы немедленно снялись с фертоинга, послали матросов на берег для крепления швартовов к деревьям и, имея завезенный верп, развернулись на якоре. Целый день ждали мы подходящего момента для выхода и уже стали отчаиваться, так как приближение ночи вынуждало нас вновь стать фертоинг, но внезапно в 5 часов 30 минут из глубины гавани подул легкий бриз. Мы немедленно отдали свои швартовы, выбрали перлинь верпа, при помощи [228] которого транспорт «Этуаль» должен был выйти после нас, и уже через полчаса оказались под парусами. /Выход из бухты Праслин/ Шлюпки отбуксировали нас до середины пролива, где было достаточно ветра, чтобы мы могли обойтись уже без их помощи. Мы тотчас отправили их к транспорту «Этуаль», чтобы они вывели его из гавани. В открытом море мы встали на траверзе пролива на расстоянии 2 лье в ожидании выхода транспорта и в то же время поднимали на борт другие шлюпки. В 8 часов мы увидели, что транспорт «Этуаль» вышел из гавани, но штиль не позволил ему присоединиться к нам до 2 часов ночи. В это же время вернулась наша большая шлюпка, которая также была поднята на корабль.

Ночью с 23 на 24 июля беспрерывно налетали шквалы и шел дождь, а к рассвету установилась хорошая погода и штиль. Ветер дул от зюйд-веста [315°], а мы шли курсами от ост-тень-зюйда [101 1/4°] до норд-норд-оста [22 1/2°], соответственно изгибам берега земли, но было бы все же неосторожным пытаться выйти отсюда на ветер. Мы предполагали, что земля, на которой мы высадились, — Новая Британия, и все признаки подтверждали это. Действительно, земли, открытые нами дальше на запад, находятся недалеко от нее, а посреди водного пространства, которое можно было принять за проход, виднелись отдельные холмы, принадлежащие, без сомнения, более низменным землям. Такой именно рисует Дампир большую бухту, названную им бухтой Сен-Жорж ¹⁴⁹. Наша последняя стоянка и находилась у северо-восточного мыса этой бухты, в чем мы удостоверились в первые же дни выхода оттуда. Дампир был счастливее нас: он бросил якорь у обитаемого места, где нашел свежую провизию; полученные продукты породили в нем большие надежды на эту страну; мы же, не менее обездоленные, чем он, попали в пустынное место, где нашли лишь воду и лес.

Выходя из порта Праслин, я исправил свою долготу по данным вычислений во время затмения солнца, которое мы там наблюдали; разница получилась приблизительно в 3°, причем я находился более к востоку. Термометр во время нашего пребывания в порту постоянно показывал от 22° до 23°, но фактически жара там была больше, чем он показывал. Я приписываю это недостатку воздуха, так как бассейн закрыт со всех сторон и прежде всего со стороны господствующих ветров.

* * *

Комментарии

130. Фонтенель (Fontenelle), Бернар Бовье де (1657 — 1757) — французский ученый и литератор, постоянный секретарь Академии наук, блестящий научный популяризатор, автор «Бесед о множественности миров».

131. Обитатели архипелага Самоа, названного Бугенвилем островами Навигаторов, или Мореплавателей, как и таитяне, принадлежат к полинезийской расе и говорят на языке, родственном таитянскому. Однако между этими языками все же существуют значительные различия, вследствие чего общение между таитянами и самоанцами затруднено.

132. Советские историки медицины это отвергают.

133. Население архипелага Новые Гебриды, а также посещенных затем Бугенвилем Соломоновых островов и острова Новая Британия относится к меланезийской расе, которая отличается от полинезийцев более темным цветом кожи, курчавостью волос и рядом других негроидных признаков и входит в океанийскую ветвь негро-австралоидной большой расы. Сообщение Бугенвиля о наличии проказы на острове Аоба, названном им островом Лепрё (Прокаженных), является ошибочным, так как до начала колонизации европейцами Меланезии эта болезнь там не встречалась. Очевидно, Бугенвиль принял за проказу кожную болезнь, которая появляется в результате неумеренного употребления местного наркотического напитка кава, приготовляемого из корней дикого перца (Piper methysticum).

134. В издании 1772 г. Бугенвиль указывает, что в полдень была определена широта 15°40' южная.

135. По мнению Крузенштерна, островов Тиенховен и Гронинг, открытых голландским мореплавателем Роггевеном в 1722 г., в действительности не существует.

136. Австралия св. Духа (Земля св. Духа) — мнимый южный материк, якобы открытый испанским мореплавателем Киросом в 1605 г. В действительности им был открыт один из крупных островов группы Новые Гебриды (см. прим. 12-е к предисловию Бугенвиля).

137. Новая Голландия — прежнее наименование материка Австралии.

138. Дампир — см. прим. 5-е к главе третьей первой части.

139. Уэссан, остров, находится на юго-востоке от Новой Гвинеи; назван по имени острова, лежащего при входе в Английский канал из Атлантического океана и являющегося первым ориентиром, открывающимся при возвращении кораблей из дальних плаваний во Францию.

140. Новая Британия — остров, открытый Дампиром, который этим именем назвал весь архипелаг Бисмарка, считая его единой «землей».

141. «Деливранс» в переводе означает «освобождение».

142. В издании 1772 г. Бугенвиль добавил следующие соображения: «Сколько раз во время наших злоключений в этом заливе мы думали, что в глубине его должен быть пролив, который откроет нам кратчайший путь в Молуккское море. Но в том состоянии, в котором мы находились, почти без провизии, с больными людьми на борту, нельзя было отважиться на рискованные поиски. Действительно, если бы прохода не оказалось, мы очутились бы в безвыходном положении. Но пролив существовал. Англичане, плывя вдоль берегов Новой Голландии, открыли пролив, отделяющий Новую Голландию от Новой Гвинеи, но они, так же как и мы, испытали на себе, что плавание в этих водах сопряжено с большими трудностями: был даже момент, когда их корабль «Эндивэр» едва не погиб там. Мы находились на расстоянии 40 лье от восточного входа в пролив».

143. Арековая, или капустная, пальма растет на пространстве от Индии до Новой Гвинеи. Плоды ее называются арековыми или индийскими орехами; они оранжевого цвета, величиной в крупное яйцо.

144. Бетель — растение; жители Ост-Индии жуют листья бетеля, смешивая их с арековыми орехами и известью; эта жвачка окрашивает зубы в красный цвет.

145. Картерет (Carteret), Филипп — английский мореплаватель, участник экспедиции Уоллиса. После разлуки с кораблем Уоллиса в апреле 1767 г. у западного входа в Магелланов пролив Картерет держался северо-западных курсов; он открыл небольшой остров Питкэрн и направился на поиски Соломоновых островов. Далее он проследовал к острову Новая Британия, обнаружив, что последний состоит из двух частей; открытый Картеретом пролив носит его имя. Из-за болезней среди команды Картерет зашел на Филиппинские острова, затем в порт Макасар и Батавию. Вернулся Картерет в Англию вокруг мыса Доброй Надежды в 1769 г.

146. Конхиология — наука о раковинах.

147. Териак — старинное универсальное лекарство, считавшееся хорошим противоядием при укусах змей.

148. Мангифера, или ризофора, — из ее плодов, вызывающих брожение, приготовляется опьяняющий напиток.

149. Бухта Сен-Жорж, открытая английским мореплавателем Дампиром, в действительности представляет собой южный вход в одноименный пролив.

(пер. В. И. Ровинской и В. Б. Баженовой)
Текст воспроизведен по изданию: Луи Антуан де Бугенвиль. Кругосветное путешествие на фрегате "Будез" и транспорте "Этуаль" в 1766, 1767, 1768 и 1769 годах. М. Географгиз. 1961