№ 117

1739 г. августа 25. – Рапорт В. Вальтона В. Й. Берингу о плавании бота «Св. Гавриил» к берегам Японии и список команд бота «Св. Гавриил» и шлюпа «Большерецк» ¹

Высокоблагородному и почтенному г-ну капитану-
командору Ивану Ивановичю Берингу
репорт

В минувшем майя 22-м числе сего 739-го году г-н капитан Шпанберх, вышед из устья Большей реки, где был в зимнее время наш гавень, с 4 судами в команде ево, г-на капитана, ис которых на дубель-шлюпке «Надежде» был я. И пошли в море, в южную сторону, имели курш Z¼W, и дошед до Курильского перваго острова того ж майя 25 дня, где и лежали на якоре за исправлением майя до 30-го числа. И во оном месте по ордеру г-на капитана Шпанберха того ж майя 29-го дня пополудни в 9-м часу велено мне принять в каманду бот «Гавриил» со служителями, имеющимися на нем, а дубель-шлюпку «Надежду» поручить в каманду також со служителями мичману Шхельтенгу, и того ж майя 30-го числа мы с мичманом Шхельтенгом и сменились. От полуночи в 9-м часу того ж числа снялся с якорей, и пошли в путь обще все суда в команде ево, г-на капитана Шпанберха, имели разные курши между ZiO и следовали, не разлучась, июня до 14-го числа. И были по усмотрению нашему в северной ширине 39° и 29'. И того ж июня 14-го числа пополудни в 1-м часу повредила у нас на боту фока-фал и кливер-фал блоки, и как мы оные блоки переменяли, и в тех часах наш бот ход имел самой малой. К тому ж настало время ночное, и г-н капитан Шпанберх, не дожидаяся нашего исправления, ушел вперед, понеже с теми судами и был к ветру выше.

А мы, исправя те блоки, и пошли для сыскания тех судов на WZW, но сыскать не могли, и для того определил я иметь нашему боту курш WZW½Z до японскаго берега, чтоб втуне времени не произошло, надеялся то чтоб г-на капитана Шпанберха сыскать там. И того ж июня 16-го дня божиею помощию и счастием ея и.в. увидели землю по признанию чаятельну быть японскому берегу, которой лежал южной мыс на румб ZZW, а северной NNW ². Усмотрена была высота солнца в северной ширине 38° 29'. А 17-го дня, как подошли блиско берега, то увидели, что пошло от берегу в море 39 судов японских без флагов, ис которых каждое было величиною против галеры нашей или больше, а парусы на них были на каждом судне по одному и те прямые, зделанные из матерей китайчетыя синия, с белым полосатыя, а на иных все белые, за которыми судами следовал я на боту вдоль берегу для сыскания их гавену, но токмо оныя суда разделились по деревням, а в гавену они не стоят. И с 18 дня легли на якорь блис их судна, которое стояло на якоре на глубине воды 30-ти саженях, грунт – песок крупной. Июня 19-го дня поутру пригребло к нам японское судно, зделанное таким же манером, только меньше, а людей было на нем 18 человек, с которыми мы никаких разговоров [181] не имели за неимением толмача на их языке, только имели между собою рассуждение руками, и знатно, что звали нас на берег, чего ради и послал я ялбот и на нем штюрмана Казимерова, да квартермейстера Черкашенина, да 6 человек салдат для привозу воды на наш бот, которому дано было от меня несколько подарочных вещей, чтоб с ними дружески можно было обойтитца. И того ж дня штюрман Казимеров з берегу возвратился благополучно и привез 1½ бочки воды. И репортом мне объявил письменно, как де он по приказу нашему на ялботе поехал к берегу и как стал приближатися, тогда ж отвалили от берегу мелких судов к нему навстречу окола полутораста на греблях, на которых де людей было человек по 50 и больше в долгом китайском платье, которое подобно быть нашим шлафоркам. А грепцы де были на тех судах все наги, токмо стыд их завязан, и так де гребли блиско ял бота, что с нуждою нашим гребцам гресть было можно, а оне де между собою друг друга давили судами и в то ж де время казали они с судов нам золота, ис чево де признаваетца, что имеют они у себя довольное число золота. А как де он стал приставать ялботом на берег, тогда де оные суда назади остались. И в то время на берегу было народу мужеска полу многое число и жители де того места можно видеть, что были мне весьма рады и кланелись по их обыкновению, и увидя ж на ялботе порожние две бочки, и взяли оные жители и понесли к одному двору, и налили полторы бочки водою, и отнесли возвратно на ялбот. А он де, штюрман, между тем временем пришед в тот же дом, где воду наливали, и хозяин того дому встретил ево у дверей изрядно со всякою учтивостию и ввел в свои покои и, посадя, потчивал ево и бывших с ним служителей виноградным вином ис фарфоровой посуды. И поставили им закусок на фарфоровой же посуде – шепталу моченою бутто в патоке и редис резаной. Потом поставили перед ним табак и трубки китайския, и он де, Казимеров, посидя в том доме и благодаря хозяина, пошел в другой дом, и хозяин дому того принел его таким же образом, и посадил ево подле себя, и поставил им закусок, и подчивали виноградным вином, подобна тому, как в первом доме, и принесли пшена сорочинскова варенова. И тем де хозяевам, также которые носили воду, подарил он, Казимеров, ис подарочных вещей бисиру 3 фунта, да корольков 85. И, посидя де во означенному дому, пошел вон и ходил по слободе, в которой, например, дворов около 1500, а строение де во оной слободе деревянное и каменные полаты, и устроено вдоль по берегу близ моря, например, версты на 3. И жители той слободы имеют в домех чистоту и цветники в фарфоровых чашках, также и лавки в домех с товарами, в которых де видел он пестреди бумажныя и шелковыя, а парчи де не видал, может де быть, что и есть, токмо де в скоросте усмотреть было некогда. Скота де имеют у себя лошадей, и коров, и куриц, а хлеба де, по-видимому, кроме пшена и гороху, у них нет; из овощей де имеют они виноград, помаранцы, шептулу и редис. И как де штюрман Казимеров усмотрел на берегу двух человек при саблях, ис которых один имел две, то де он на берегу не стал медлить ни часу и, пришед де на ялбот, отвалил прочь от берегу, и погребли к боту. Тогда де и оных судов отвалило от берегу множество за ними. И с тех де судов подошло одно судно и взяли с ялбота буксир, которыя буксировали наш ялбот до нашего боту, а протчие де суда все за ними следовали для смотрения. А судно, кое буксировало наш ялбот, то из них знатному человеку, которой у них был на судне и буксировал к боту наш ялбот, и я подарил за его работу росийской монет, а других японских людей дарил платьем, а именно, подарил суконной камзол, бешмет красной банберековой с золотыми пуговицами и шлафорк каламенковой, подбит белками, штаны суконные красныя, колпак гарусной немецкой, да рубашку фанзовою для показания к ним приятного дружества. И с ним, Казимеровым, приехал японской знатной человек на таком же малом судне, как показано выше, которого мы признавали за воеводу, потому что провожали ево от берегу больше 100 судов, а на кажнем судне было людей человек по 15, и оные никакова оружия не имели, только камения весом около фунта было в лотках накладено довольное число, которого я принел со всякою приятностью и потчивал ево и бывших при нем людей воткою и камчатским вином, кои безотговорно пили. Также и помянутой японской знатной человек привез с собою к нам на бот ренскова белова около четверти ведра, которым и нас он потчивал равномерно, токмо разговоров и с ним не было. И хотя оные люди казались нам благоприятными, однако ж я долго там стоять не смел, ибо около нашева бота великое множество судов их обстало и сверх того еще от берегу отвалило и без [182] числа. Того ради я стал сыматься с якоря, а помянутой знатной человек между тем, простясь с нами дружески, и пошел на свое судно и погреб к берегу, а мы, потому ж отдав ему дружескую честь поклоном по их обыкновению, и пошли в море, курши иметь стали разные между ZZO и ZZW и более держал курш к W.

А июня 20-го дня пришли мы к острову и легли на якорь для сыскания воды, токмо видели, что ялботом у берегу пристать негде, понеже валы великия ходили. Того ж июня 21 дня подняли якорь и пошли между островами до японского берегу, где встретили нас два малыя судна. И как оные суда близ к нашему боту пригребли, то я чрез разсуждения с теми людьми руками, понеже говорить с ними некому за незнанием их языку, указал им, что надобна нам на судно дрова и воды, и как то оные увидели, тотчас, как дружелюбныя люди, не отговариваясь нимало, погребли на берег и привезли воды и дров. И за их работу подал я им бисеру один фунт да бумашку игол, и кои звали нас в гавень, и понеже в том месте такая была глубина, что на якоре стоять невозможно было, также и ветр мал, того ради оные два судна взяли наш бот на буксир и буксировали. Между тем, не допустя до гавену, встретилось судно, на котором было людей 15 человек при саблях, и приказали означенным двум судам, чтоб буксировать наш бот перестали, также и нам махали, чтоб мы прочь шли от берегу, и я, опасаясь, ибо чтоб нам не показать к ним противности, то поворотились от берегу и пошли в море от северной ширины 34° и 30', имели курш меж OtZ и ZO.

Того ж июня 22-го дня пришли мы к острову, и стали на якорь на глубине 12 саженях, и послали ялбот для сыскания воды, но токмо воды там достать невозможно было, потому что вода от берегу в дальнем растояни. Точию подлекарь Дягилев съехал с боту, привез оттуда разных трав и притом объявил, что де видел он на означенном острову жителей японских в белом холстинном платье и скота, а именно, лошадей шерстью бурых и каурых и коров черных. Да он же, Дягилев, привез ветвь древа ареховаго, только какия – того знать неможно, да ветвь сосновую, да две жемчюжныя раковины, отчего можно знать, что там жемчюгу находится довольно, а раковины взял на берегу сам, которыя травы, дерева и раковины при сем и объявляю. Июня 23 дня выходили на берег жители означенного острова и кричали к нам, и знатно, что звали нас на берег, но за великим волнением ялбота послать туда было неможно и к тому же берег был каменист и на якоре стоять было неспособно.

Июня 24-го дня, подняв якорь, и следовали назад в море, но держались более восточной стороны для того, чтоб осмотреть – нет ли в той стороне еще какой земли, имели курш меж N и О, но токмо земли никакой не видали, покамест уже пришли близ Аваченской губы и стали быть в ширине 52° 28', а оттуда следовали меж Лапаткою и первым Курильским островом до Большей реки. Июля 23 дня вошли в устье Большей реки, где прежде имелся наш гавень, и легли на якорь для ожидания с оставшими судами г-на капитана Шпанберха. И того ж июля 26 числа пополудни в 5-ом часу пришел ко оному устью и, вшед, лег на якорь бот «Большерецкой», на котором был боцманмат Василей Эрт и репортом письменно мне объявил, что отстал он, Эрт, на оном боту от г-на капитана Шпанберха, идучи назад от Япони в ночи в туманное время июля 3-го числа по признанию ево, Эрта, у острова Кыносыра, и с того 3-го числа июля до показанного 26 числа искал он, Эрт, г-на капитана Шпанберха, токмо нигде не мог сойтитца, которому я приказал быть в моей команде, с которым стоял я при помянутой Большей реке и ожидал прибытия со оставшими судами г-на капитана Шпанберха до 7 числа сего августа и не дождался.

И по тому нашему ожиданию разсудилося мне, что уже приходит время осеннее, а провианту на судах, как на боту «Гавриле», так и на боте «Большерецком», имелось до 17 числа будущего сентября, також по здешним местам обыкновенно всегда ветры в осеннее время бывают более от NW, кои нам во время нашего походу к Охоцку противны, к тому ж на означенном боту «Гавриле» такелаж не весьма надежен и запасного ничего на боте не было, также и оным ботом в Пензенское море противными ветрами кресовать ненадежно, о котором прошу, чтоб такелаж и судно было освидетельствовать кому от вашего высокоблагородия повелено будет, а искать ево, г-на капитана Шпанберха, мне с моими судами не по чему, понеже в нынешнем 739-м году по отбыти от нашего гавену Большей реки, ежели в разлучени будет, как поступать нам, о том не сообщено и рендеу не показано. Чего [183] ради принужден я был от Большей реки со имеющимися судами – ботом «Гаврилом» и ботом «Большерецком» итить прямо до Охоцка, понеже чаятельно мне было, что он, г-н капитан Шпанберх, уже прибыл в Охоцк. К тому ж и в прошлом 738-м году в бытность нашу при Большей реке г-н капитан Шпанберх со общаго согласия и подпискою обер- и ундер-афицерами определили послать от помянутой реки до Охоцка бот «Гаврил» для привозу подполковника Мерлина с следственными делами и ясашных зборщиков с ясачною казною, а купецких людей с товарами ³, которой бот в прошедшем году в сентябре месяце и был отправлен, но токмо по отбыти того бота от Большей реки во время шторму выкинуло на берег, и за тем поход того боту остановился, и подполковник Мерлин и протчие там и зимовали. Потому и ныне, как я увидел, что еще г-н капитан Шпанберх к Большей реке не прибыл, да нескоре быть не прибудет ⁴, а время к осене – будет позна, то мне, за вышепоказанными резоны, за худобою на оном боту такелажу и протчего в осеннее время иттить будет не без нужды. Да и подполковник г-н Мерлин и маэор Павлуцкой промемориями объявили и ясачныя зборщики и купецкия люди доношениями, коими требовали, чтоб их перевесть ныне от Большей реки в Охоцк. Того для я по их требованиям ясачную казну их, товары погрузил и от Большей реки сего августа 7-го дня пополуночи в 7-ом часу отбыли, а сего ж августа 22 числа пополуночи в 5-ом часу я божиею помощью к Охоцку благополучно и прибыл, и вошел в устье Охоты реки бот «Большерецкий» пополуночи в 6 часу, а я з ботом «Гаврилом» пополудни в 4 часу, а ево, г-на капитана Шпанберха, за неприбытием ево в Охоцк видеть не получил и репортовать о следствии вояжа нашего некому. Того ради сим покорно репортую вашего высокоблагородия и требую определения, здесь ли мне будет ожидать с судами прибытия г-на капитана Шпанберха или, подав ныне вашему высокоблагородию репорт, повелено мне будет итти и искать, то б суда команды моей провиантом и протчим, о чем упомянуто выше, удовольствованы были.

А кто имяны на оных судах служители, при сем предлагаю имянной список.

Подлинной репорт за рукою лейтенанта Вальтона.

W. Bering.

Список морским и адмиралтейским служителем и сибирских разных чинов людем, которые прибыли ныне на судах в каманде моей.

На боту «Гавриле».

Ученик за подлекаря Иван Дягилев, штюрман Лев Казимеров, подканстапель Юрья Алитранден, квартермейстер Григорей Черкашенин, кананер 2-й статьи Илья Дергачев.

Матрозы 1-й статьи: Алексей Лопаткин, Семен Верпов.

Морских салдат: Петр Завьялов, Карп Волохов, парусник Степан Курочкин, конопатчик Игнатей Носов.

Сибирского гварнизона сержант Василей Дехтярев.

Салдаты: Григорей Култышев, Яков Бухарин, Федор Дарафеев, Иван Бедрин, Егор Безменов, Яков Пермяков, Карп Пашенной, Григорей Ушаков, Леонтий Важенин, Иван Мальцов, Иван Безин (умре 18 дня июля 1739 году), Афонасей Анисимов.

Якуцкого полку: Остафей Бояркин, Григорей Кайгородов, Дмитрей Амосов, Епифан Захаров, Дмитрей Вологдин, Василей Абалаков, Козьма Черняев, Прокофей Алексеев, Тимофей Ивачев.

Плотники: Дмитрей Шандуров, Яков Пашенной.

Толмач камчацкого языка, которыя качуют при Большей реке, Алексей Горлов оставлен при Большей реке.

Итого: 36 человек.

На боту «Большерецком».

За боцманмата квартермейстер Василей Эрт.

Матрозы 1 статьи: Лаврентей Сметанин, Гаврило Беляев.

Сибирского гварнизона салдаты: Антон Шароглазов, Иван Козлов, Иван Чикачев, Елизар Зыков, Иван Соколов. [184]

Якуцкого полку: Андрей Тепнин (умре июля 16 числа 1739 году).

Мореход Иван Бутин.

Итого: 10 человек.

Да сверх вышеписанных служителей, объявил мне письменным репортом боцманмат Василей Эрт, что пред разлучением, от г-на капитана Шпанберха с ним, Эртом, посланы были за водою на боту «Большерецком» июля 3 дня з бригантина «Михаила» два человека, кои и остались на помянутом боту «Большерецком», которых он, Эрт, имел на своем боту до прибытия ко мне, и при репорте объявил об оных: конопатчик Иван Останин, якуцкого полку салдат Иван Ситников.

Всего, кроме умерших и кроме толмача, 46 человек.

Вышеписанным служителям в даче морского правианта августа по 22 число сего 1739 году, а денежного на сей 739-й год дачи не было.

Подлинной список за рукою лейтенанта Вальтона.

Клерк Никифор Захаров.

ЦГАВМФ, ф. 216, oп. 1, д. 44, л. 136-141. Заверенная копия.

Комментарии

1. Подлинный рапорт В. Вальтона М. П. Шпанбергу о плавании в Японию от 1 сентября 1739 г. см.: ЦГАВМФ, ф. 212, oп. 11, д. 782, л. 366-371.

2. О-в Хонсю.

3. См. док. № 112.

4. Так в документе.