№ 32

Не ранее 1645 (154) г. сентября 1 — не позднее 1646 (154) г. июля 17 ¹. — Челобитная красноярского казака Ивана Ерастова с товарищами о пожаловании за службы на северо-восточных сибирских реках в 30-40-х гг.

|л. 166| Царю, государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьют челом холопи твои красноярской казак Ивашко Родионов Ерастов, енисейские казаки: Федька Алексеев Чюкичев, Тренька Алексеев, Офонька Стефанов.

В прошлом, государь, во 146-м году били мы челом тебе, государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, а челобитную подали в старом Ленском остроге енисейскому атаману Ивану Галкину, чтоб государь нас пожаловал, а он, Иван Галкин, по твоему, государеву, указу отпустил бы нас на твою, государеву, службу в новую землю на Янгу реку и по иным сторонным речкам для твоего, государева, ясачново збору к якутским и тунгуским людем и к захребетным мужиком с енисейским служилым человеком с Посником Ивановым, в 30-ти человеках, чтоб тех якутских и тунгуских или иной какой язык князцев, и их улусных людей на Янге реке и по иным сторонным речкам привести под твою, государеву, цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии высокую руку, чтоб оне, иноземские князцы и [с] своими улусными людьми, были послушны и покорны и учинилися бы в прямом холопстве неотступны навек. А те бы места стали впредь прочны и стоятельны, и твой, государев, ясак шел бы с них на всяк год безоброчно. И он, Иван Галкин, по твоему, государеву, указу, а по нашему челобитью, отпустил нас из старого Ленского острогу на твою, государеву, службу в новую землю на Янгу реку и по иным сторонным речкам. И того ж, государь, [130] прошлого 146-го году дошли мы, холопи твои, до Янги реки к янским егдурским князцем к Тунгусу и к Темереку и учали им заказывать о твоем, государеве, ясаке, чтоб оне, Тунгус и Темерек, з своими родимцы и с улусными людьми промышляли твоим, государевым, ясаком впредь на 147-й год. А иных, государь, служилых людей свою братью, послали мы, холопи твои, на низ по Янге реке с колгеским князцем к Колеску и к Кортуге шаману, и к Алебе, и к их улусным людем. А приказали також промышлять /л. 167/ твоим, государевым, ясаком. И те, государь, егдурские и олгеские князцы з своими роды на том шерть свою дали, что им тебе, государю, служити и во всем прямити, из себя давати твой, государев, ясак впредь на 147-й год собольми и впредь.

Да от тех же, государь, егдурских мужиков ездели мы, холопи твои, на Одучим и на Бурлак к одученскому князцу Селбуку с товарыщи. И прошали мы, холопи твои, твоего, государева, ясаку впредь на 147-й год...

А собрали мы, холопи твои, будучи на твоей, государеве, службе на Янге, на прошлой на 147-й год, 5 сороков с прибылью перваго ясаку. А тое твою, государеву, ясачную соболиную казну выслали с Янги реки с енисейскими служилыми людьми з Балагурком Никиферовым да з Девятком Ермолиным с товарыщи в Ленской острог.

Да в том же, государь, во 147-м году приходил сверх Одучея князец Селбук и бил челом служилым людем Поснику Иванову с товарыщи по своей вере словесно. А прошал оборонить от юкагирских людей, что де, государь, те юкагири их якутские звериные гонбища и лучные ловли, и соболиные промыслы отняли и не за чем де будет твоего, государева, ясаку промышлять. И мы, холопи твои, государевы, по его, Селбукову, челобитью ездели для оборони вверх по Одучею, под Камень. И тех, государь, юкагирей со[ш]ли мы, холопи твои, на их юкагирских кочевьях, и учали им говорить — почто вы государевых ясачных людей обидите, зверовья и соболиные промыслы отнимаете, а з себя вы государева ясаку не платите, а живете в-ызбылых. /л. 168/ И те, государь, юкагири учали с нами дратися. И мы, холопи твои, у бога милости прося, учали над ними промышлять, как бог помощи подал. И дралися с ними многое время. И божиею, государь, милостию и твоим, государьским, счастием тех юкагирех многих побили, а иные изранены ушли. А на том, государь, бою я, Тренька, тебе, государю, служил [131] и бился явственно, и поймал юкагирсково мужика якутсково языку гаразд. И я, Офонька, поймал юкагиря доброво улусново мужика. И всех, государь, мы, холопи твои, переима на бою 8 человек юкагирей. А ранили служилого человека Макарка Никитина в ногу копьем. И те, государь, юкагирские люди учали нам говорить: пожалуйте де не убейте нас, мы де вас переведем на иную на Индегерскую реку, а тут де есть живут юкагирские люди, а место де тут собольное.

Да мы ж, холопи твои, из середнево Янсково зимовья ездили вниз по Янге реке к олгеским мужиком для янсково юкагирсково князца Ендарака, что он, Ендарак, янских низовских ясачных якутов Аибина улуса и Колескова и Кортугина и всех олгеских мужиков убивает, и обидит, и своими их холопи называет, и рыбу у них и всякой корм отнимает, и жены их и дети в полон емлет. И нам бы поймать ево в аманаты. И у меня, холопа твоего, у Ивашка, в те поры убили коня. А те, государь, юкагири, что пойманы были вверх Одучия, с якутским переводчиком перевели нас, холопей твоих, с Янги на Индегерскую реку через Камень коньми.

И того ж, государь, 147-го году, дошед мы, холопи твои, до Индегерские реки, и стали станом на берегу на рыбном промыслу...

|л. 169| Да того ж, государь, прошлого 147-го году в августе те ж индегерские пешие и оленные юкагири, шоромбойские и енгинские мужики, собрався со многими воинскими людьми, пришед опять на нас войною на наши станы, и тех, государь, поиманых аманатов князца Полевуз и Пискуна шамана у нас, у невеликих людей, отбили. А я, холоп твой, на том бою Ивашко тебе, государю, служил и бился явственно, и поймал на воде лутчево шоромбойсково челкасково мужика шамана Юляду имянем. И того, государь, шамана приветчи з бою роспрошивали — какой ты человек и есть ли у тебя родимцы. И он сказал: я де лутчей человек в шоромбойских мужиках и есть де у меня 4 сына. И того, государь, шамана Юляду посадили в аманаты. А у меня, холопа твоего Ивашка, в те поры на бою убили коня и у многих служилых людей коней побили. А тот шаман, Юляду, ныне седит в аманатех в-Ындегерском Верхнем зимовье и дает твой, государев, ясак с себя и с улусных людей по вся годы без недобору.

Да 148-го году в сентябре поставили мы, холопи твои, на Индегерской реке зимовье с косым острожком, выше Уяндины реки 2 днища. И поставя зимовье, [132] поделали струги ² и ходили мы, холопи /л. 170/ твои, в стругах на твоих, государевых, непослушников и изменников вверх по Индегерской реке на янгинских мужиков на князца Чичюна, на ево улусных людей... И будучи мы, холопи твои, на той твоей, государеве, службе на Индегерской реке собрали твоего, государева, ясаку с юкагирей с шоромбойских и с енгинских мужиков под те аманаты на прошлой на 148-й год пять сороков соболей перваго ясаку. А тое твою, государеву, соболиную ясачную казну вывез енисейской служилой человек Посник Иванов, да я, холоп твой, Офонька Стефанов, в Ленской острог. А те, государь, аманаты шоромбойской шаман Юляду и енгинских мужиков князца Чичи брат Нягилба, которых мы, холопи твои, имали за кровью и за боем, и ныне седят /л. 171/ в-Ындегерском Верхнем зимовье в аманатах, и платят, государь, под тех аманатов шоромбойские и енгинские мужики с своих родов и с улусных людей твой, государев, ясак на всяк год безоброчно и без недобору. И то, государь, место стало прочно и стоятельно.

И после, государь, того Посника Иванова осталось нас, холопей твоих, 16 человек, Кирило Нифантьев с товарыщи збирать твой, государев, ясак впредь на 149-й год. И будучи мы, холопи твои, на той твоей, государеве, службе на Индегерской реке в прошлом во 149-м году собрали твой, государев, ясак против прежнего прошлаго 148-го году весь сполна без недобору 5 сороков соболей. Да того ж, государь, прошлаго 149-го году мы ж, холопи твои, государевы, призвали юкагирсково низовсково у шоромбойских и у енгинских мужиков лутчево князца Уянду и, призвав, государь, ево, Уянду, привели к шерти, что ему платить твой, государев, ясак с себя и с улусных людей. А ево, Уянду, взяв, посадили в аманаты в том же Индегерском Верхнем зимовье с Юлядуем шаманом и с Чичиным братом с Нягилбою вместе. И прошали, государь, мы, холопи твои, у него, Уянды, твоего, государева, ясаку на 149-й год. И он, Уянда, в твоем, государеве, ясаке прошал сроку, потому что де, государь, пора вешная, соболей взяти негде, дайте де мне сроку до осени, я де буду промышлять государевым ясаком и к вам в ясачное зимовье стану приносить.

И того ж, государь, 149-го году приехал из Ленского острогу енисейской служилой человек Дмитрей Михайлов Ерило с товарыщи на перемену Кирилу Нифантьеву [133] с товарыщи, и тот Дмитрей у него, Кирила, острожек и аманатов налицо принял. А тое твою, государеву, ясачную соболиную казну нам, холопей твоих, збор 149-го году он, Кирило Нифантьев, с товарыщи вывез с-Ындегерской реки в Ленской острог. А меня, холопа твоего, /л. 172/ Ивашка, он, Дмитрей, и нас, холопей твоих, Треньку и Федьку оставил в-Ындегерском зимовье сильно, потому что де вам здешная индегерская служба в обычей и надобет де с кем государева служба служить. А об вас де я писал в Ленской острог к стольнику и воеводе Петру Петровичю Головину с товарыщи. А за тою твоею, государевою, соболиною казной с ним, Кирилом Нифантьевым, с нашим збором не отпустил.

Да того ж, государь, 149-го году роспрашивали мы, холопи твои, индегерских аманатов князца Уянду и Чичина брата Нягилбу, где есть ли немирные землицы, которые государю ясаку не плачивали. И оне в роспросе сказали: есть де вниз по Индегерской реке у тундр край лесов, живут юкагири, а род их имянуется Олебензии, 2 князца де у них, одному де имя Морле, а другому Бурулга. А промеж собою де оне братья сродные, Морле де живет к морю пловучи в левой протоке, а Бурулга де в правой. И мы, холопи твои, по их, аманатским, роспросным речам ездели с ним, Дмитреем Михайловым, 15-ью человеки вниз по Индегерской реке, и сошли, государь, их, олюбенских мужиков, не дошед до моря за полднища, и учали их, Морля и Бурулгу, призывать к твоей, государской, милости и стали у них прошать твоего, государева, ясаку на 149-й год...

И те, государь, иноземские князцы, Морле и Бурулга, /л. 173/ били челом служилым людем Дмитрею Михайлову с товарыщи о своей вере словесно — пожалуйте де, казаки, наших детей, кои у вас седят в аманатех, в Верхнее индегерское зимовье к шоромбойским и к енгинским мужиком не возите, потому, что де у нас с енгинскими мужиками бой живет по вся годы и наших бы де детей ваши шоромбойские и енгинские аманаты по насердью убили, а поставьте де вы зимовье на Индегерской реке в наших олюбенских кочевьях, ис тундр вышед край лесов, на Алазейском переходе, на рыбной ловле, и на зверином правежу, и на соболином промыслу. И мы, государь, холопи твои, по их, Морлеву и Бурулгину, челобитью и веленью поставили зимовье с косым острожком, ис тундр вышед, в лесном месте, на Алазейском переходе против Каменново носу на заречной стороне. А оставили, государь, мы, холопи твои, тут в зимовье служилово [134] человека Онисимка Иванова с невеликими людьми, а приказали ему збирать твой, государев, ясак с них, олюбенских мужиков, на 150-й год. А сами мы, холопи твои, пошли в-Ындегерское Верхнее зимовье зимовать.

И будучи мы, холопи твои, государевы, на той твоей, государеве, дальной службе в-Ындегерском Верхнем зимовье, собрали твоего, государева, ясаку с шоромбойских и с енгинских мужиков, и под новаго аманата Уянду 6 сороков 20 соболей на 150-й год. А в Олюбенском, государь, зимовье собрали мы, холопи твои, с новые нашие имки аманатов с Морля и Бурулги с их роду и с улусных людей перваго ясаку 3 сорока соболей. А тое твою, государеву, соболиную ясачную индегерскую и олюбенскую казну оставили в-Ындегерском зимовье у служилого человека у Лаврушки Григорьева Кайгородца. А приказали ему, Лаврентью — только будет перемена из Ленского острогу, и ты государевы казны не задержи, отдав аманаты и зимовья ясачные налицо, поди через гору коньми, не мешкав в Ленской острог. А сами мы, холопи твои, сплыли вниз по Индегерской реке в Олюбенское зимовье /л. 174/ с ним, Дмитреем Михайловым, 15-ю человеки. И роспрашивали, государь, мы олюбенских аманатов Морля и Бурулгу, где вы ведаете ли неясачных или захребетных юкагирей и иных родов, которые преж сего государева ясаку не плачивали и руских людей не видали. И те, государь, олюбенские аманаты в роспросе сказали, что де есть отсюды недалеко по Индегерской реке, выплыв на море правою протокою, а морем бежать парусом от устья индегерсково до Алазейской реки небольшее днище. А по той де, государь, реке живут и кочюют многие алазейские юкагирские люди, а ясаку де оне, юкагири, николе не давали и служилых людей оне не видали. А живут оне в избылых, а князцев де у них зовут Невгоча и Мундита. А Бурулга сказал в роспросе, что де мне алазейской лутчей князец Невгоча брат названой, и яз де у него в розговоре слыхал, каковы де руские люди и сколь оне крепки к бою. И мы, холопи твои, государевы, слышачи от тех олюбенских аманатов от Морля и Бурулги про ту новую Алазейскую немирную землицу и про неясачных юкагирских людей, взяли мы, холопи твои, олюбенсково аманата Бурулгина сына Чепчюгу с собою в вож и пошли с ним на Алазейскую реку в кочах морем с ним, Дмитреем Михайловым, 15-ью человеки. И дашед, государь, мы, холопи твои, до Алазейской реки и встретили нас, холопей твоих, в Алазейской реке [135] многие алазейские люди князец Невгоча и Мундита. А с ними, государь, были с тундры чюхчи мужики з своими роды и с улусными людьми. И мы, холопи хвои, сказали им про твое царское величество и жаловальное твое слово, чтоб оне, алазейские мужики, были послушны и покорны, и учинилися бы под твоею, государевою, царевою и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии высокою рукою в прямом холопстве неотступны на век. И учали у них просить твоего, государева, /л. 175/ ясаку на 151-й год. И те, государь, иноземцы, алазейские юкагири и чюхчи, в твоем, государева, ясаке отказали и по обе стороны Алазейские реки обошли, и учали нас, холопей твоих, оне, алазеи, с обеих сторон стрелять...

Да того ж, государь, 150-го году дошли мы, холопи твои, до лесных мест и поставили зимовье на край тундры и с косым острожком обгородили. И во 151-м году учали мы, холопи твои, того мужика Мымка роспрашивать, где живут алазейские юкагири и в коем месте, и какой ты человек, и много ли у тебя родимцов, и есть ли кому в твоем роду промышлять государевым ясаком. И он, Мымык, в роспросе сказал: есть де юкагири, живут вверху по Алазейской реке у Камени /л. 176/ в лесных местех, а я де улусной мужик и родимцов у меня немного. И мы, холопи твои, учали тех алазейских юкагирей призывать к твоей, государьской, милости и просити с них учали твоего, государева, ясаку на 151-й год. И в те поры, государь, приехал к нам под зимовье лутчей алазейской шаман имянем Олюганей... И собрали мы, холопи твои, будучи на твоей, государеве, службе на Алазейской реке, с алазейских мужиков под того аманата Олюгания шамана 4 сорока 20 соболей, да 20 пластин собольих на 151-й год. И тое твою, государеву, ясачную соболиную казну выслали с нами, холопи твоими, с Федькою Чюкичевым да с Тренькою во 151-м году весною в коче морем в Ленской острог.

А меня, холопа твоего, Ивашка, послал он, Дмитрей, из Алазейского ясачново зимовья через гору зимною порою на оленях с товарыщем с енисейским служилым человеком с Поспелком Кузминым назад на Индегерскую реку, в Ленской велел с-Ындегерской реки отписку послать. Да он же, Дмитрей, приказал мне, холопу твоему, досмотрить индегерской службы, что бывали ли к ним служилым людем на Индегерскую реку к Лаврушке Григорьеву с товарыщи из Ленского острогу на их место перемена, а буде перемена не бывала, цела ли у них [136] государева казна и не отбили ли у них у невеликих людей юкагири /л. 177/ аманатов.

И, перешед, я, холоп твой, на Индегерскую реку во 151-м году зимою в Олюбенское ясачное зимовье, а тут, государь, седят служилые люди Спирька Федоров да Олешка Ермолин с олюбенскими аманаты с Морлем и с Кеитогою. А твоего, государева, ясаку оне, Спирька и Олешка, под те аманаты с них, олюбенских мужиков взяти на 151-й год не могли, потому что, государь, слышали те олюбенские мужики, что вверх индегерские и шоромбойские мужики отложились, для того что оставлен был в-Ындегерском зимовье служилой человек Лаврушка Григорьев у енгинских и у шоромбойских аманатов с невеликими людьми...

И остался я тут на Индегерской реке, учал я олюбенскому аманату Морлю говорить: за что твои родимцы не платят государева ясаку. И он мне сказал: здесь де в Олюбенском зимовье язычново человека нет, хто б умел по юкагирски. И я, холоп твой, к ним, юкагирям, ходил и призывал их к Олюбенскому зимовью с твоим, государевым, ясаком и твой, государев, ясак собрал с них, олюбенских мужиков. И с теми, государь, олюбенскими аманаты пошел я, холоп твой, в стругу в Верхнее Индегерское зимовье [с] Спирькою Федоровым, да с Олешкою Ермолиным.

И дошед, государь, я, холоп твой, до Индегерсково зимовья и учал твою, государеву, службу служить с ленскими служилыми людьми, с Лаврушею /л. 178/ Григорьевым с товарыщи, вместе. И того ж, государь, 151-го году, в-ыюле погрехом учинилось, побежал ковымской аманат шаман Пороча енисейского служилого человека Оники Никитина с караулу. И мы, холопи твои, ходили к ним, юкагирям, в юрты и поимали того ушлого аманата Порочи ковымского сына его имянем Пиндяти да жену его. И меня, холопа твоего, Ивашка, на той аманатской имке, отбиваючи того аманата, ясачные юкагири меня, холопа твоего, ранили в левую холку в стегно. А я, холоп твой, Тренька, пришел с Алазейской реки с твоей, государевой, казною и с олюбенским аманатом з Бурулгиным сыном с Чепчюгою в-Ындегерской острог и твою, государеву, ясачную соболиную казну алазейскую выслал с енисейским служилым человеком с Федькою Чюкичевым в Ленской острог, а аманата Чепчюгу отдал ленскому служилому человеку Лаврушке Григорьеву. А сами мы, холопи твои, Ивашко и Тренька, учали служить с ним, Лаврушею, всякие твои, государевы, [137] службы в-Ындегерском зимовье во 152-м году твой, государев, ясак збирали и аманатов караулили вместе...

И того ж, государь, 152-го году мы же, /л. 179/ холопи твои, твоей, государевы, ясачной соболиной казны индегерской и олюбенской не смели задержать на Индигерской реке, а выслать той казны не с кем, потому что, государь, нас, холопей твоих, на той твоей, государеве, службе на Индегерской реке немного. И тое твою, государеву, казну вывезли мы, холопи твои, с ленским служилым человеком с Лаврушкою Григорьевым в коче морем в Ленской острог.

А будучи мы, холопи твои, государевы, на тех твоих, государевых, дальных службах на Янге и на Индегерской, и на Алазейской реке и, служачи тебе, великому государю, и радеючи и прямячи во всем, и приводя немирные землицы под твою, государеву, царскую высокую руку, чтоб те немирные землицы были послушны и покорны князцы с улусными людьми и учинилися в прямом холопстве неотступны навек, и с себя бы оне давали твой, государев, ясак по вся годы безоброчно, холод и голод терпели, нужу и бедность приимали и всякую скверну ели, и души свои сквернили. А поднималися мы, холопи твои, на те твои государевы дальные службы собою, кони, и оружье, и одежу, куяки и збрую конную покупали на свои деньги дорогою ценою, потому что, государь, тогда в Ленской острог посылались из Енисейского острогу для ленские службы дети боярские и атаман, я, а с ними служилых людей посылали человек по 30-ти и по 40-ку.

А промышленых людей мало, а торговых и не было и купить было оружья, и збруи, и одеж, и платья не у ково. А подъемы, государь, нам, холопям твоим, стались рублев по сту и больши. А на коих мы, холопи твои, конях поднимались на твою, государеву, службу, и те у нас кони иноземцы на боях и на аманатцких имках все побили до одные лошади. И мы, холопи твои, приезжали с тех твоих, государевых, дальных служеб в кочах морем в Ленской острог...

А твоего, государева, денежного жалованья мне, холопу твоему, Ивашку, шло на Красном Яру по 7-ми рублев с четвертью на год. А хлебного против иных окладов, потому что, государь, и там перед тобою, великим государем, много моей, холопа твоего, службы.

А не имывал я, холоп твой, твоего, государева, денежного хлебново жалованья со 145-го году. А на 146-й год я, холоп твой, взял только один рубль, а [138] достальных денег и хлеба на тот год не имывал. И на прошлые, государь, годы со 145-го и до нынешнаго 154-го году на 8 лет не имывал же ни хлеба ни денег, потому что, государь, я, холоп твой, будучи на дальных службах, в коей земле мы поймаем аманата и тех, государь, аманатов отпущать не смели, потому что в Ленском остроге преж сего твоих, государевых, воевод не было, а были те ленские службы под Енисейским присудом. И для того мы, холопи твои, на твоих, государевых, службах зажились дожидаючи перемены и чаючи от тебя, государя, к себе неизреченнаго жалованья. И ныне, государь, с тех землиц, кои мы приводили под твою, государеву, царьскую высокую руку и под нашу имку, холопей твоих, аманатов идет твой, государев, ясак на всяк год без недобору. И от тех твоих, государевых, дальных служеб, что мы, холопи твои, служили без твоего, государева, жалованья и от конново убойства, обнищали и задолжали великими долги и стоим на правеже.

А долгу на нас, холопях твоих, рублев /л. 180а/ по сту и больше. И впредь нам, холопям твоим, справиться от долгов и неведомо как.

Милосердый государь, царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй нас, холопей своих, вели, государь, челобитную нашу твоим, государевым, воеводам Василью Никитичю Пушкину да Кирилу Осиповичю Супоневу и диаку Петру Стеншину подклеить под отписку и послать к тебе, государю, к Москве. И пожалуй нас, холопей своих, за нашу к тебе, государю, службу, и за раны, и за аманатцские имки, и за конное убойство, и за голодное терпение своим царским денежным и хлебным заслуженым жалованьем и послугою, чем тебе, великому государю, бог известит.

Царь, государь, смилуйся, помилуй.

На л. 166 об.:

Рукоприкладство: К сей челобитной вместо служилого человека Федора Чюкичева по его веленью Ерофейко Киселев руку приложил. К сей челобитной вместо служилого человека Треньки Алексеева служилой человек Мишка Кожевников по его веленью руку приложил. К сей челобитной вместо служилого человека Офоньки Степанова по ево веленью служилой человек Незговорко Трофимов руку приложил. К сей челобитной красноярской казак Ивашко Родионов Ерастов своею рукою писал и руку приложил. [139]

Отметка о подаче челобитной: 154-го июля в 17 день в Якутцком остроге в съезжей избе подал челобитную служи[лые люди] Ивашко Ерастав с товарыщи.

ф. Сибирский приказ, ст. № 274, лл. 166-180.

Комментарии

1. Датируется на основании содержания челобитной и отметки о подаче.

2. Струг — речное судно, гребное и парусное.