ИСТОРИЯ ОДНОЙ МАЛЕНЬКОЙ МОНАРХИИ

В июне месяце, прошлого года, телеграф неожиданно оповестил мир о присоединении группы Гавайских островов к североамериканским Соединенным Штатам. Событие это прошло у нас тогда совершенно незамеченным. Затем, в иностранной печати стали появляться слухи о неудовольствии и протестах Японии по этому поводу; потом пришли известия, что окончательное присоединение пока — вопрос, но далеко еще не совершившийся факт, что в самой Америке существует против него очень сильное течение, и что в конце концов, тем не менее, оно все-таки состоится.

Для лиц, мало знакомых с тем, что делается на так называемом дальнем востоке, — на побережьях, омываемых водами Великого океана, — включение Гавайских или Сандвичевых островов в состав Североамериканских Штатов может показаться чем-то совершенно неожиданным, каким-то хищническим захватом совсем не в духе великой заокеанской республики, противным всем ее старым традициям, всей ее исконной политике, не допускавшей никаких колониальных поползновений; а Япония может явиться в выгодном свете защитницы и покровительницы обиженной Гавайи. Но дело здесь обстоит совсем иначе, чем оно кажется на первый взгляд, и вопросы, связанные с новым политическим шагом Америки, гораздо серьезнее, чем о них, может быть, думают. Америка, — речь идет, конечно, только о той части этого континента, который представляют собою так называемые Соединенные Штаты, Америка до недавнего [335] времени стояла в стороне от политики, которой руководились государства Западной Европы.

Все силы молодой страны до сих пор были обращены на внутреннее развитие. Было бы слишком долго останавливаться на причинах, заставивших могущественную американскую республику выступить активным деятелем на арену новейшей международной истории. Гигантский рост промышленности страны, успех идеи объединения всей Америки под главенством Соединенных Штатов и значение, приобретаемое Тихим океаном вообще и его восточноазиатским побережьем в особенности, — явились одними из тех властных моментов, которыми определился характер нового поворотного пункта политики Штатов. Наиболее ярким выражением этой американской политики fin de siecle явились вопросы кубский и гавайский. Кубский потерял пока свой острый характер. Гавайский только что выступил на сцену и имеет особенное значение, как по тем интересам, какие скрестились на нем, так и потому, что самый объект спора лежит в одной из важнейших частей Тихого океана. С каждым днем океан этот привлекает к себе все большее и большее внимание европейских держав. Да и понятно почему: в Европе все, и крупные силы и политическая мелочь, так ясно определились, сферы влияния различных могуществ так точно обозначились, все покрылось такою броней тарифов, ощетинилось столькими миллионами штыков, у каждого на руках такая масса грозных внутренних вопросов, что здесь и речи быть не может о каких либо новых захватах без опасности вызвать ту повальную резню, которою явится, так называемая; общеевропейская война. Африка поделена. Раздел целого континента (совершившийся без нашего участия) прошел в общем так тихо и гладко, как не проходила ни одна политическая дележка в Европе. Америка... но здесь дай Бог удержать старые захваты; мечты о новых — пустые фантазии, которые не могут занимать места в трезвых расчетах современных политических деятелей. Остается одна Азия, т. е. собственно азиатский крайний восток, омываемый водами Великого или Тихого океана, на берегах которого столпилось столько беззащитных человеческих жизней. Недавняя японско-китайская война была в этом отношении целым своего рода откровением, показав во весь рост несостоятельность самой колоссальной из всех стран дальнего востока и открыв обаятельно-заманчивые перспективы в будущем для тех, кто в политике всегда твердо помнил мудрое правило: не зевай! Великому океану в недалеком будущем суждено, поэтому, играть огромную роль. Недаром европейские государства одно за другим спешат занять там выгодные опорные базы для своих военных эскадр, шлют им подкрепления, торопятся выговорить себе в Пекине разные [336] новые права и привилегии, чтобы потом по камешку разобрать самое основание стен недвижного Китая, Корейский, китайский, японский, гавайский — целый ряд совершенно новых вопросов выдвинулся вдруг на ту сцену, где до недавнего еще времени царила вековая тишина. А за ними подымаются вопросы сиамский, испанский и множество других, связанных с грядущим перераспределением сил и влияний в водах Тихого океана. Я живо помню тот переполох, какой вызвало между прочим в испанском посольстве в Токио неожиданное для многих окончание японско-китайской войны. Штат посольства немедленно был увеличен двумя секретарями и военным агентом, и между правительствами Японии и Испании состоялся формальный договор о разграничении сфер влияний обоих государств в водах океана, омывающего их владения. Приобретение Японией Формозы явилось грозным предостережением для Испании.

Филиппинские острова, составляющие давнишнюю колонию Испании в Тихом океане, богато одаренные от природы, способны производить в сотни и сотни раз больше того, что они дают теперь в руках их невежественных и ленивых властителей; по климату и почве они так подходят для японской колонизации и от них до Формозы всего 400 морских миль. Что у японских государственных людей существуют насчет Филиппин весьма определенные стремления, в этом не может быть ни малейшего сомнения; но здесь им придется, вероятно, столкнуться с аппетитами другой страны, именно Германии. На Филиппинских островах “работает” немало германских капиталов, немецкие фирмы вытесняют не только испанские, но даже английские, и что Германия имеет здесь свои воды, ясно для всякого, кто только имел возможность побывать в этих далеких краях.

Давно и упорно ходили на дальнем востоке слухи о намерениях Германии утвердиться прочно на одном из пунктов китайского побережья; новейшее столкновение ее с Китаем, занятие Киао-Чау, этой превосходнейшей и обширнейшей бухты на всем Шантунском полуострове, значительное усиление германской эскадры в водах Тихого океана, ассигнование больших сумм на развитие морской силы Германии, стремления ее правительства добиться от парламента известной свободы действий в этом направлении — все это указывает на существование широко задуманных планов, содержание которых не исчерпывается, конечно, одним только желанием обеспечить выгодный, сбыт продуктам известной части германских заводчиков и получить концессию на проведение железных дорог по Шантунскому полуострову, хотя и это, конечно, будет делом очень прибыльным и стоющим того, чтобы о нем похлопотать. Но все такие планы пока — дело более или менее отдаленного будущего; столкновение Японии с Германией из-за [337] Филиппин тоже еще впереди; столкновение же Японии с Америкой из-за Гавайи ныне уже совершившийся факт.

Что же такое представляет собою Гавайи? Прежде всего это — тропическое, островное государство, затерянное среди безбрежных равнин Великого океана, отделенное от остального мира колоссальными расстояниями; ближайшими пунктами к нему являются: Сан-Франциско — 3.700 верст, острова Таити — 4.200, Иокогама — 6.000, Сидней — 8.000 и Гонконг — 8.400 верст. “Страна солнечного блеска”, “Рай Тихого океана” — эти цветистые восточные имена, под которыми известна Гавайи, лучше всяких рассуждений, ярко и полно определяют благодатные естественные условия островов. Все лучшие стороны тропиков соединились здесь с преимуществами умеренного европейского климата. Океан, простирающийся на громадные расстояния во все стороны, отсутствие по близости значительных масс суши и постоянная правильность ветров сделали то, что в Гавайи никогда не бывает так жарко, как в других тропических областях. Только вершины гор знают там смену времен года, а в долинах, и весну, и лето, и осень, и зиму, вечно наш мягкий июньский день, светлый и ясный. Даже когда идет дождь, туземцы говорят, что это падают на землю влажные солнечные лучи. Производительность почвы Гавайских островов громадна. Но не один только дивный климат, не одна только роскошная почва, при сравнительной пустынности, малонаселенности и политической слабости страны привлекали на нее издавна взоры некоторых держав, ищущих колоний; группа Сандвичевых или Гавайских островов имеет очень большую и торговую, и политическую важность: брошенные среди океана на перепутье великих дорог обширной и все растущей торговли между западным побережьем Америки с одной стороны, Новой Зеландией, Австралией, Китаем, Японией, Индокитаем и Индостаном — с другой, они представляют ряд безопасных и удобных гаваней, годных не только для починок и исправлений судов, пересекающих Тихий океан, но и для снабжения их всем необходимым. Это — один из тех узлов скрещивающихся новых путей новой мировой торговли, которому суждено в недалеком будущем играть огромную роль.

Какие политические влияния и силы боролись и борются теперь в Гавайи, что такое вообще представляет собою это островное государство в настоящее время, — ответ на эти вопросы читатели найдут ниже в статье другого автора. Статья распадается на две части: в первой сжато излагаются главные моменты исторической жизни любопытной страны; вторая представляет результат личных впечатлений автора, вынесенных из посещения Гавайи осенью 1896 года.

В. Черевков.