Проект зоологической станции для Сиднея

Последнее собрание Линнеевского общества дало мне возможность коснуться вопроса о зоологической станции ¹. Теперь я хочу указать на главные соображения, которые подтверждают необходимость этого учреждения, сообщить несколько фактов относительно уже существующих подобных станций, а также изложить вам те обстоятельства, которые благоприятствуют организации такой станции в Сиднее.

Я постараюсь сделать свое сообщение по возможности кратким, так как, во-первых, вряд ли требуется долго доказывать ученой аудитории полезность зоологических станций вообще, и, во-вторых, мои познания в области английского языка не настолько обширны, чтобы позволить мне вступить в очень подробную дискуссию.

Имеются две основные причины, по которым организация зоологических станций приобретает с каждым днем все большее значение и привлекает все более и более внимание научных обществ.

Первой является тот факт, что, с точки зрения удовлетворения запросов современной науки, одних музеев недостаточно для изучения анатомии, гистологии и, в еще большей степени, эмбриологии. Этим фактом подтверждается общий закон, что по мере развития самой науки соответственно расширяется и область ее исследований, возникают новые и трудные проблемы и прогресс науки зависит от следующих одно за другим открытий и от применения новых или усовершенствованных средств. Важно не только то, что [187] хранимые в музеях экземпляры часто непригодны для анатомических исследований и неприменимы для гистологических целей, а также и то, что обычно количество материала в музеях недостаточно. Не подлежит сомнению, что ценность и полнота исследования зависят от количества и качества имеющегося материала.

Вторая причина заключается в следующем: хотя до настоящего времени большая часть ученых путешественников придерживается одних и тех же рутинных методов и посвящает свое время и энергию коллекционированию, притом часто в области различных наук, все же я не могу не думать, что наступило уже время, когда этот метод должен быть оставлен, и что вместо простого коллекционирования или составления коллекций осуществится великая цель путешествия — наблюдение и исследование непосредственно там же, на месте. Ввиду этого я полагаю, что учреждение зоологических станций в различных частях света, соответственно фаунистическим областям, под давлением абсолютной необходимости из несбыточных мечтаний или робких пожеланий станет свершившимся фактом.

Организация зоологической станции в Неаполе оказалась чрезвычайно успешной, и работа ее дала очень важные результаты, что может служить доказательством и подтверждением высказываемых мною положений ².

В дополнение к этим двум основным причинам, позволяющим считать зоологические станции вообще крайне необходимыми, имеется еще причина иного порядка. Я подразумеваю под этим то обстоятельство, что непосредственно после тропиков (которые представляют самую богатую область животной жизни) самым широким полем для исследования природы и, следовательно, наиболее пригодной областью для учреждения зоологических станций является Австралия, с такой интересной и важной фауной, еще далеко не достаточно изученной, особенно в анатомическом и эмбриологическом отношениях. Эта область является подходящим местом для зоологической станции, или лучше сказать, для нескольких таких станций.

Но, вероятно, многие из тех, к кому я имею честь обращаться, будучи согласны с большей частью высказанных мною выше положений и придавая достаточное значение австралийской фауне, а также необходимости более детальных исследований, чем проводимые при помощи коллекционирования и музеев, пожелают задать мне вопрос, что же следует понимать под зоологической станцией.

Отвечая на вопрос по возможности кратко, можно сказать, что это — лаборатория, основанная для анатомических, эмбриологических, гистологических и по возможности также для физиологических исследований.

Это далеко не новая мысль. В 1868 г. д-р Антон Дори остановился вместе со мной в Мессине с целью зоологических исследований, и мы тогда убедились, что организация зоологических станций [188] является жизненным вопросом и необходима для науки. В доказательство того, что это было не только моим личным убеждением, я приведу слова моего друга д-ра Дорна: "Несмотря на довольно богатый ассортимент инструментария и книг, я должен, говоря по правде, сознаться, что полученные мною результаты далеко не соответствовали моим ожиданиям. Не намного лучше обстояли дела моего русского товарища Миклухо-Маклая. Мы служили примером обоих описанных выше случаев бесполезно затраченного труда, и, независимо друг от друга, мы оба спонтанно пришли к мысли об огромных преимуществах, которые мы могли бы получить при хорошо организованной лаборатории" ³.

За последние десять лет я часто попадал во время моих путешествий в условия, аналогичные испытанным в Мессине. Я часто жил неделями и месяцами в домах и дворцах знатных и даже царственных хозяев, и тем не менее, с какой радостью я отдал бы комфорт и блеск этих жилищ за небольшую, но хорошо оборудованную лабораторию, где мог бы вести свои работы, не мешая никому и не испытывая никаких помех!

Прибыв в Сидней недель шесть тому назад, я снова очутился в подобном положении.

Во время путешествия из Сингапура в Сидней я настолько оправился от своей болезни, вызванной длительным пребыванием на Новой Гвинее, что опять мог работать, но не было подходящего места для работы. Прошло десять или двенадцать дней, а я все еще бездействовал. Вероятно, в таких же условиях прошло бы еще больше времени, если бы не дружеское предложение г. У. Маклея работать в его музее и поселиться у него ⁴. Я с благодарностью принял оба предложения, и это дало мне возможность продолжить свои занятия и спасло от дальнейшей бесполезной траты времени.

Я могу даже статистически доказать, что мой случай вовсе не исключение и что та же потребность проявляется в других местах.

В брошюре по поводу открытия зоологической станции в Неаполе в 1875 г. ⁵ я нашел следующие данные. Если в прежние годы число зоологов, посещавших Неаполь, колебалось, вероятно, от четырех до восьми, то уже в течение первого года, с Пасхи 1874 г. до Пасхи 1875 г., не менее тридцати шести ученых производили свои исследования морских животных на зоологической станции. В их числе были 2 австрийца, 4 итальянца, 5 англичан, 5 голландцев, 5 русских и 15 немцев.

Тот факт, что основание сравнительно хорошей лаборатории дало увеличение посещаемости в шесть раз, является [189] убедительным доказательством, что нет недостатка в людях, желающих работать, и притом в компетентных людях, а есть только недостаток в подходящем для работы месте.

Я хочу еще сказать несколько слов об уже функционирующих и о проектируемых станциях.

Мне неизвестно, получил ли дальнейшее развитие зародыш зоологической станции в Мессине, где я работал совместно с д-ром Дорном ⁶, но, собственно говоря, первую зоологическую станцию д-р Дорн основал в Неаполе. Это учреждение, которое стоило ему около 100 тыс. талеров и под которое город Неаполь отдал ему бесплатно, но с некоторыми условиями, лучшую часть побережья в Villa Reale (фотографию я прилагаю) ⁷, описывается его основателем в адресованном мне письме как "процветающее и преуспевающее" ⁸. Но письмо это было написано в 1875 г. и с тех пор я более двух лет был за пределами досягаемости для почтовой связи.

В Америке аналогичное учреждение было создано в Нью-Йорке под руководством проф. Александра Агассиса ⁹ и сходное учреждение запроектировано в Триесте в сотрудничестве с университетами Вены и Граца.

Кроме того, учреждены еще две другие станции: одна в Голландии, а другая в Английском канале ¹⁰, на острове Джерси ¹¹.

Во время длительного пребывания в Йохоре (на юге Малайского полуострова) я пытался в 1875 г. учредить там зоологическую станцию. Это место, в центре тропического мира и по соседству с Сингапуром, казалось мне особенно пригодным для указанной цели ¹². Это намерение было почти приведено в исполнение: место — небольшой остров — было великодушно гарантировано мне британским правительством, и был разработан проект небольшого здания, но моим новым путешествием на острова Тихого океана и на Новую Гвинею было прервано мое личное руководство осуществлением моего плана. Вернувшись после двухлетнего отсутствия в Сингапур, я узнал, к своему большому огорчению и досаде, что, несмотря на все сделанное мною, мое предложение не было осуществлено. Болезнь, постигшая меня после возвращения в Сингапур-и послужившая одной из причин, побудивших меня посетить Австралию, — сделала совершенно невозможным возобновление этой попытки. Но все же я надеюсь, что, если мне позволит мой кочевой образ жизни, я осуществлю свое горячее желание основать станцию в тропиках. Для этой цели я избрал Кема, находящуюся на севере о. Целебес ¹³.

После этого краткого исторического обзора постепенного роста зоологических станций я возвращаюсь к своему предложению и перехожу от теоретической стороны этого вопроса к практической.

Кратко суммирую свои пожелания. Нам нужна [190] мастерская- лаборатория для ученых зоологов, в самом широком смысле этого слова. Первоначально это может быть одна хорошо освещенная комната сносной величины, снабженная наиболее необходимыми инструментами. Аппаратурой и мебелью <ее> можно укомплектовать позже.

Каждый из работающих на такой станции по окончании своих исследований с удовольствием не откажет приобщить к имеющемуся оборудованию и свои устройства, которые ему были необходимы для его собственной работы. Главная потребность — не в аппаратуре, а в месте для спокойной работы: нужна соответствующая удобная комната или, еще лучше, небольшой изолированный коттедж, специально построенный для этой цели.

Я хотел бы указать место, которое кажется мне наиболее пригодным для этой цели, а именно, по соседству с музеем г. У. Маклея. Это место обладает следующими большими преимуществами.

1. Музей Маклея дает отличный общий обзор астралийской фауны и фауны соседних стран.

2. Г. Маклей не запретит, конечно, пользоваться его богатой зоологической библиотекой любому из работающих натуралистов.

3. Близость моря имеет большое значение для изучения морской фауны и для устройства аквариума, который будет, вероятно, установлен в надлежащее время на проектируемой станции.

4. В лице г. Маклея станция будет иметь наиболее компетентного директора: его обширные зоологические познания, в особенности в отношении фауны Австралии, Новой Гвинеи и т.д., будут иметь огромное значение и окажутся чрезвычайно полезными для каждого натуралиста, прибывшего в Сидней для углубленных исследований в области зоологии Австралии. Это я могу доказать на своем собственном примере. Его любовь к естествознанию и стремление к дальнейшему развитию этой науки, чему, несомненно, в немалой степени будет содействовать и проектируемое учреждение, служат гарантией, что под его руководством и надзором станция будет процветать.

Перечисленные мною особенности, а именно, подходящее место вблизи от моря, соседство с хорошим музеем и богатой библиотекой и, кроме того, руководство высококомпетентного директора, — подкрепляют высказанное мною выше убеждение, что Сидней обладает необычайно благоприятными условиями для учреждения первой зоологической станции в Австралии.

Я надеюсь, что уважаемые члены Общества, к которым я обращаюсь, согласятся со мной по этим вопросам и, признав учреждение станции серьезным научным делом, примут все меры к скорому осуществлению плана, который сделает им честь и полезность которого будет признана всем миром.

Если Общество признает учреждение зоологической станции желательным, то на следующем собрании я представлю эскизный проект здания вместе с кратким перечнем правил пользования станцией ¹⁴.

Комментарии

Впервые в переводе на русский язык: СС. Т. 3. Ч. 2. С. 337-343, с рядом неточностей.

1. 29 июля 1878 г., т.е. через одиннадцать дней после прибытия в Сидней, Миклухо-Маклай был избран почетным членом Линнеевского общества Нового Южного Уэльса. В протоколе этого заседания записано, что он "выступил за создание зоологической станции вблизи от Сиднея и разъяснил пользу для научных исследований, проистекающую от такого рода учреждений" (Proc. LSNSW. 1879. Vol. 3. Pt. 2. P. 77).

2. Об Антоне Дорне и зоологической (морской биологической) станции, созданной им в Неаполе, см. прим. 9 к тексту "На Малаккском полуострове" в т. 2 наст. изд. Станция приняла первых исследователей в октябре 1873 г.; большой морской аквариум, плата за осмотр которого стала одним из основных источников финансирования станции, был открыт для публики в январе 1874 г., а торжественное открытие лабораторий станции состоялось 11 апреля 1875 г.

3. Dohrn A. Der gegenwärtige Stand der Zoologie und die Gründung zoologischer Stationen // Preussische Jahrbücher. 1872. Bd. 30. Heft 2. S. 145 (c. 8 отдельного оттиска). Интересующимся этим вопросом я от души рекомендую тщательно изучить названную статью д-ра Дорна, как и другую статью того же автора (<Dr.H.E.> Die Einweihung der Zoologischen Station in Neapel // Preussische Jahrbücher. 1875. Bd. 35. Heft 5).

В качестве автора второй статьи в журнале указан Dr. H.E. Возможно, за этим Псевдонимом скрывается сам А. Дорн, так как по содержанию и стилю эта статья напоминает предыдущую. Основное место в статье занимает речь Дорна, произнесенная им во время церемонии открытия лабораторий станции.

4. Об У. Маклее см. прим. 3 к статье "Этнологические заметки о папуасах Берега Маклая на Новой Гвинее" в т. 3 наст. изд. По приглашению Маклея Миклухо-Маклай прожил несколько месяцев в его сиднейской усадьбе в Элизабет-бэй и работал в зоологическом музее, находившемся на территории усадьбы.

5. Очевидно, Миклухо-Маклай называет брошюрой оттиск второй из статей, упомянутых выше в авторском примечании.

6. Покидая в 1869 г. Мессину, Дорн и Миклухо-Маклай оставили шведскому консулу аппаратуру, использовавшуюся ими для сравнительно-анатомических исследований, в надежде, что она послужит зародышем будущей зоологической станции (Dohrn A. Der gegenwärtige Stand der Zoologie und die Gründung zoologischer Stationen // Preussische Jahrbücher. 1872. Bd. 30. Heft 2. S. 146). Досконально изучив этот вопрос, Дорн решил создать такую станцию не в Мессине, а в Неаполе.

7. Эта фотография не была опубликована в Proc. LSNSW.

8. Письмо Дорна, процитированное Миклухо-Маклаем, обнаружить не удалось.

9. Американский зоолог Александр Агассис (1835-1910), сын известного натуралиста Ж.Л.Р. Агассиса, основал в 1875 г. морскую биологическую станцию в Ньюпорте (штат Род-Айленд), а не в Нью-Йорке.

10. Английский канал более известен как пролив Ла-Манш.

11. Миклухо-Маклай не упоминает здесь о зоологической (морской биологической) станции, основанной в 1871 г. в Севастополе, хотя в 1869 г. он ратовал за ее создание. Возможно, это умолчание связано с тем, что он не знал, осуществился ли его замысел. См. об этом авторское примечание на с. 78 в т. 2 наст. изд. и прим. 10 (там же. С. 463).

12. См. "Nature". 1875. Vol. 12. No 304. P. 332-333.

Миклухо-Маклай ссылается на публикацию английского перевода его писем А. Дорну, написанных по-немецки и датированных 28 апреля и 8 июня 1875 г. Как видно из предуведомления, сделанного редакцией журнала "Nature", эти тексты были переданы в редакцию выдающимся английским биологом Т. Хаксли. Письма публикуются вт. 5 наст. изд. Авторский перевод первого из писем на русский язык был включен Миклухо-Маклаем в публикацию "На Малаккском полуострове", помещенную в т. 2 наст. изд.

13. См. об этом прим. 17 к очерку "Один день в пути" в т. 2 наст. изд.

14. Публикация завершается следующим редакционным примечанием: "Комитету из членов Общества поручено рассмотреть предложение барона Маклая и доложить о результатах на следующем ежемесячном собрании Общества".

Комитет, состоявший из шести ученых, в том числе У. Маклея и самого Миклухо-Маклая, признал предложение русского ученого заслуживающим самого серьезного внимания и скорейшего исполнения, одобрил рекомендованное им местоположение будущей станции и призвал начать сбор средств на ее сооружение, причем высоко оценил эскизный проект ее здания, представленный Миклухо-Маклаем. Чтобы ускорить открытие станции, комитет, по предложению У. Маклея, высказался за ее временное размещение на территории его усадьбы, в находящемся там музее или по соседству с этой постройкой. Комитет рекомендовал принять проект устава станции, составленный Миклухо-Маклаем. Доклад комитета был зачитан и одобрен на заседании Общества, состоявшемся 30 сентября 1878 г. (Proc. LSNSW. 1879. Vol. 3. Pt. 3. P. 161-163).

Приводим текст проекта устава:

"Устав Сиднейской зоологической станции.

1. Сиднейская зоологическая станция создана для того, чтобы способствовать развитию биологической науки путем предоставления натуралистам особых возможностей для проведения изысканий в области зоологии и ботаники Австралии.

2. Доступ на нее, по усмотрению ее директоров, открыт для всех натуралисток мужского пола независимо от национальности, причем подразумевается, что джентльмены, занимающиеся оригинальными исследованиями, имеют предпочтение, перед теми, кто лишь проходит подготовку к таковым.

3. Иностранные натуралисты, посещающие Сидней с целью проведения научных изысканий, в равной мере имеют предпочтение перед местными жителями.

4. За пользование станцией не взимается арендная плата, но каждый живущий там уплачивает пять шиллингов в неделю, чтобы покрыть расходы на обслуживание. И все повреждения книг или устройств должны возмещаться лицом, во время проживания которого был причинен ущерб.

5. Ни один проживающий не должен мешать кому-либо другому пением, свистом или любым другим ненужным шумом.

6. На станции хранится книга, в которую лица, пользующиеся станцией, могут записывать такие замечания и предложения, какие считают нужными". (Ibidem. P. 163).