ПРИЛОЖЕНИЯ

<Новая Гвинея и папуасы>

Население Берега Маклая обитает на территории, стиснутой между морем и высокими горами (которые местные жители называют Мана-Боро — Большие горы), очень крутыми и необитаемыми; пределы его обитания простираются от побережья в глубину приблизительно на 27 миль, но плотным оно является только на морском берегу; оно насчитывает около 20 000 жителей. Географическое положение Берега Маклая, нездоровые условия всегда жаркого климата (термометр никогда не опускается ниже 21° Цельсия), репутация туземцев как людей кровожадных поддерживали изоляцию этого населения от всякого стороннего контакта, и оно предоставляет нам папуасскую расу совершенно чистую, без примеси малайской крови, между тем как малайцы постоянно посещали западную часть острова, принадлежащую голландцам, а также южный берег, обращенный к Австралии. Поэтому в отличие от обитателей, южного побережья, имеющих довольно светлый цвет, папуасы Берега Маклая обладают гораздо более ярко выраженным негритянским типом: у них очень темная кожа, скорее темно-шоколадного, чем черного цвета, курчавые волосы, слабо растет борода; рост у них средний (самые рослые из тех, кого измерял г. де Маклай, не выше 1 м 75 см), и они хорошо сложены, хотя обычно очень худы.

Достойно замечания, что не точны (утверждения), будто отличительным признаком этой расы является долихоцефалия. Большое их число брахицефалы. Темный цвет кожи препятствует цветной татуировке, практикуемой у других племен Океании. Они татуируются, делая себе ожоги, оставляющие следы, более светлые, чем остальное тело.

Они практикуют обрезание, но обрезание сбоку, не по кругу, т. е., надрезая крайнюю плоть на длину в 2 — 3 см, оставляют ее висеть по обе стороны от головки члена. Доводом в пользу этой практики туземцы выставляют форму своей крайней плоти, которая-де без этого надреза служила бы препятствием к оплодотворению. [346]

Обрезание практикуется лишь в известные периоды, даже не каждый год; все мужское население удаляется тогда в лес, подальше от женщин, и исполняет эту церемонию с большой торжественностью.

Население распределено по деревням; некоторые из них, особенно береговые деревни, имеют значительные размеры. Деревни совершенно независимы друг от друга; однако есть среди них такие, которые находятся во враждебных отношениях, и другие, соединенные узами дружбы и браками <между их обитателями>. Вождей нет; нет даже власти, осуществляемой людьми старшего возраста. Это высшая степень демократии. Когда спрашиваешь у туземца: «Кто является вождем?», — он неизменно отвечает: «Я». Когда дело идет о принятии общего решения, они собираются для обсуждения и часто проявляют в речи большую легкость и большой талант; самые молодые могут высказывать свое мнение; берет верх не мнение старшего или более сильного, но того, кто умнее; именно тот, чье мнение берет верх, является вождем на данный момент. Интересно видеть эту роль ума у расы, находящейся еще в каменном веке.

Они в самом деле находятся еще в каменном веке. Все их инструменты, все их оружие, вся домашняя утварь сделаны из дерева, камня, кости, раковин или глины. Нет ни ремесел, ни специальностей. Каждый изготовляет все, в чем нуждается, за одним только исключением — керамики ¹. Гончарные изделия производятся исключительно женщинами о. Били-Били, и в то время как предметы, выделываемые мужчинами, всегда орнаментированы, гончарные изделия совершенно просты и лишены орнаментов, что могло бы, пожалуй, означать, что женщины по природе менее артистичны и более утилитарны, чем мужчины ². Так как гончарные изделия изготовляются только на Били-Били, их надо покупать, но папуасы не знают денег, они знают только обмен подарками. Когда папуас хочет обзавестись гончарными изделиями, он приезжает на Били-Били, везя с собой фрукты, овощи, части свиной или собачьей туши; он их преподносит кому-нибудь из тех, кто располагает гончарными изделиями, и проводит у него ночь. Он может не сомневаться, что на другой день найдет в своей лодке некоторое количество гончарных изделий пропорциональной стоимости. При этих обменах подарками папуасы в равной мере пользуются всеми украшениями, служащими им для наряда, а также богато орнаментированными деревянными блюдами, которые изготовляются мужчинами специально для этой цели и называются табир.

Каждая деревня занимает определенную территорию, полностью признаваемую жителями соседних деревень, если нет войны. На территории каждой деревни собственность является одновременно общей и индивидуальной в том смысле, что каждый присваивает то, что ему необходимо для существования, на земельном пространстве более обширном и более плодородном, чем необходимо для жизни всех <обитателей деревни>. Если [347] человек находит в лесу плодовое дерево, подходящее ему и не имеющее еще владельца, он помечает его и объявляет своим. Точно так же он может присвоить себе право рыбной ловли в речке. Даже если в море обнаруживается отмель, особенно богатая рыбой, это место становится собственностью того, кто его нашел, и никто не будет ловить там без его разрешения ³. Когда юноша женится и создает семью, он отправляется в лес расчистить участок и окружает его изгородью. Все мужчины деревни помогают ему при сооружении этой изгороди, так как для множества важных работ все мужчины деревни объединяются. Например, при сооружении хижины владелец сооружает стены и готовит земляной пол (В публикации: землю), но в том, что касается крыши, которая требует долгой и трудной работы, ему помогают все жители деревни.

Пища состоит из продуктов рыбной ловли, охоты и земледелия. Фрукты и овощи многочисленны. Свиньи, собаки и куры имеются в изобилии ⁴. Собаки служат для питания; куры гнездятся на деревьях, и невозможно добыть их яйца, их стреляют, как дичь.

В деревнях папуасы группируются по семьям. Они полигамны; у немногих папуасов менее двух жен, но никогда не бывает больше четырех; избыток женского населения над мужским происходит не от неравенства между полами по числу рождений, но из-за сокращения числа мужчин вследствие войн и несчастных случаев на рыбной ловле или охоте. Каждая жена живет в отдельном доме со своими детьми, своими собаками и своими поросятами. Она кормит грудью детей до шести — семилетнего возраста, и часто можно видеть, как она кормит грудью вперемежку своих детей, щенят и поросят. Мужья обычно не живут с женами, но собираются в обширных сараях или хижинах, где едят сообща, музицируют, беседуют, курят и спят. Женщинам не дано права туда входить; оружие и музыкальные инструменты для них — табу, но то, что остается от трапез, им отдают для пропитания. В каждой из таких хижин, которые, следовательно, служат мужскими клубами, находится барум — ствол дерева трехметровой длины и метрового диаметра, выдолбленный таким образом, чтобы, ударяя по стенкам, можно было производить звук, слышимый за несколько километров. Папуасы используют особый ритм для каждого важного события, будь то война, свадьба или резание свиньи; они сообщают об этих событиях соседним и дружественным деревням путем ударов в барум.

Одежда мужчин состоит из пояса, который проходит между ног и закрепляется спереди; одежда женщин состоит из двух передников с бахромой: один спереди, другой сзади, причем тот, который спереди, короче. У девушек передники очень коротки; передники замужних женщин гораздо длиннее. Эти пояса и передники делаются из древесной коры.

Когда молодой папуас достигает брачного возраста, т. е. пятнадцати — шестнадцати лет, его отец подыскивает ему жену. [348] Как правило, ее сватают в соседней деревне. Выбранная девушка обычно бывает очень молода; среди них встречаются такие, которым не больше десяти лет. Свадьба представляет собой покупку, но покупку, делаемую деревней у другой деревни, а не семьей у другой семьи. В утро (брачной) церемонии девушку с ног до головы покрывают красной охрой юноши той деревни, куда она должна выйти замуж, затем она направляется в деревню жениха, опираясь на своих подруг. Все жители сидят на порогах своих хижин, и по мере того как девушка проходит мимо них, они кладут ей на голову, на спину, на руки табиры и украшения, которые должны служить для ее покупки. Родственники и друзья, сопровождающие ее, постепенно их принимают, причем большую часть отклоняют, если считают цену слишком низкой.

Наконец приходят к дому жениха. Там отец невесты берет ее за прядь волос и начинает длинную обращенную к ней речь об ее обязанностях жены и хозяйки. После каждого наставления он со всей силой дергает ее за прядь волос. Когда он заканчивает, другой член семьи делает ей новые наставления, и (затем) она входит в дом мужа. На другой день утром новобрачная идет купаться в море вместе со всей молодежью деревни.

В других случаях свадьба совершается путем притворного похищения. (Будущий) муж со своими товарищами идет похищать невесту в ее деревню, и похищение происходит только после притворной стычки между ними и юношами из деревни молодой. Свадьба естественно сопровождается пиршествами и танцами. Эти церемонии имеют место, впрочем, только тогда, когда мужчина получает свою первую жену. На других он женится без обряда, попросту покупая их у их семей.

Примечательно, что у папуасов половые сношения имеют место, как у животных, в определенные периоды. Женщины беременеют все одновременно, и дети рождаются в одно и то же время года ⁵.

Людоедство у папуасов берет исток в войне. Когда человек умирает, папуасы не могут допустить, что его смерть естественна; она, конечно, результат колдовства, и какому-нибудь папуасу из деревни умершего достаточно иметь врага в другой деревне, чтобы объявить того виновником. Организуют поход, засады, чтобы убить если не названного человека, то по крайней мере одну из его жен или одного из его детей. Трупы съедают, если смогли их унести. Эти убийства влекут за собой (новые) акты мести и репрессалии, так что война или, скорее, такие вендетты могут продолжаться в течение нескольких лет. За исключением кишок, которые выбрасывают в море, трупы съедают целиком: все внутренности и даже половые органы, которые представляют собой один из самых лакомых кусков ⁶. Украшения и волосы закапывают или выбрасывают в море; считается, что они могут принести несчастье.

Очень трудно сказать точно, в чем заключаются религиозные представления папуасов; г. де Маклай не смог обнаружить [349] никакого следа представлений о загробной жизни или о сверхъестественных существах. Все, что он констатировал, это некую разновидность фетишизма, веры в то, что определенные предметы приносят хорошую или дурную участь и что на судьбу или на стихии можно влиять определенными заклинаниями. Во время одной из его поездок, когда западный ветер держался над островом в течение нескольких дней, сопровождавшие его папуасы умоляли его изменить направление ветра; он утверждал, что не может это сделать; тогда один папуас взял лист, обратился к этому листу с магическими словами, затем закопал его. Поскольку ветер изменился, они преисполнились уверенностью, что это был результат колдовства. В другой раз спутники г. де Маклая не решались вступить вместе с ним в деревню людоедов. Один из них взял ветку, обратился к ней с несколькими словами, ударил ею по спинам своих спутников, затем зарыл ветку в чаще. Они успокоились и стали считать себя неуязвимыми.

Комментарии

Печатается по: Reception de M. de Miklouho-Maclay: La Nouvelle-Guinee et les Papous // Societe Historique et Circle Saint-Simon. Bulletin. 1-ere annee. Paris, 1883. P. 112 — 117. Текст представляет собой изложение рассказа Миклухо-Маклая о его исследованиях на Новой Гвинее во время приема, устроенного в его честь Парижским историческим обществом 28 декабря 1882 г.

Возвращаясь через Западную Европу из России в Австралию, Миклухо-Маклай в декабре 1882 г. остановился на несколько дней в Париже. Здесь он навестил И. С. Тургенева (см. т. 5 наст. изд.), встречался с семейством Моно. Известный французский историк и публицист Габриэль Моно (1844 — 1912) был женат на одной из дочерей А. И. Герцена. Друг Миклухо-Маклая А. А. Мещерский был близко знаком с другой дочерью Герцена, Натальей Александровной, и, вероятно, через нее Миклухо-Маклай познакомился с семейством Моно.

Г. Моно был президентом Парижского исторического общества, при котором в мае 1882 г. был основан клуб, названный «Кружком Сен-Симона». Клуб, занимавший особняк в одном из аристократических кварталов французской столицы (на углу бульвара Сен-Жермен и улицы Сен-Симона), сразу стал важным центром интеллектуальной жизни Парижа. Здесь в непринужденной обстановке собиралась элита — известные политики, ученые, деятели литературы и искусства. Сюда приглашали для выступлений местных и приезжих знаменитостей.

Весьма почетное приглашение посетить «Кружок Сен-Симона» и выступить там с рассказом о папуасах Новой Гвинеи Миклухо-Маклай получил, по-видимому, от Г. Моно. Последний председательствовал на этом торжественном приеме и в своем вступительном слове (Ibid. P. 103, 112) ознакомил присутствующих с русским ученым и его путешествиями, причем зачитал обширные выдержки из своей статьи о Миклухо-Маклае (Monod G. La Nouvelle-Guinee. Les voyages de M. de Miklouho-Maclay // La Nouvelle Revue. 1882. T. 19. No 2. P. 323 — 347).

Текст, впервые публикуемый на русском языке, перевел А. А. Анфертьев. Введение к примечаниям и сами примечания написаны Д. Д. Тумаркиным.

1. На Берегу Маклая наблюдалась одна из ранних стадий отделения ремесла от земледелия. Большинство предметов материальной культуры изготовляли для самих себя практически все взрослые жители: мужчины — оружие, орудия труда, бамбуковые сосуды, верши и т. д.; женщины — корзины, сумки, циновки, украшения из раковин и т. п. Вместе с тем имелись специалисты по выделке некоторых предметов (например, деревянных барабанов) или по выполнению отдельных сложных трудовых операций (например, наращиванию бортов лодок длинными узкими дощечками или жердями, «пришиваемыми» к корпусу гибкими лианами). Для этих умельцев ремесло еще не превратилось в профессию. Они занимались им от случая к случаю, уделяя, как и их односельчане, основное внимание земледелию и рыболовству.

2. На Берегу Маклая гончарные изделия изготовлялись женщинами не одного, а двух островов — Били-Били и Ябоб — и обычно украшались несложным орнаментом. См. текст «Гончарство на Новых Гебридах, Новой Гвинее и островах Адмиралтейства» в наст. томе.

3. Об иерархии прав на землю в Бонгу и окрестных деревнях см. прим. 104 к «Первому пребыванию» в т. 1 наст. изд.

4. Утверждение о том, что на Берегу Маклая «свиньи, собаки и куры имеются в изобилии», неточно. См. раздел «Пища папуасов» в «Этнол. заметках» в наст. томе. Эта и другие неточности, очевидно, объясняются тем, что данный текст представляет собой изложение выступления, не авторизованное Миклухо-Маклаем.

5. Определенная сезонность в зачатии и соответственно в рождении детей была связана с годовым хозяйственным циклом. В «Антропологических заметках о папуасах Берега Маклая» Миклухо-Маклай отмечал, что «зачатие происходит по преимуществу в известное время года, именно — в декабре и январе, когда здешние папуасы наименее заняты полевыми работами <...>» (наст. том, с. 24).

6. Людоедство на Берегу Маклая практиковалось лишь в некоторых местностях. См. заметку «О людоедстве на Берегу Маклая» в «Заметках по этнологии Берега Маклая» в наст. томе.

7. Публикация изложения выступления Миклухо-Маклая завершается абзацем, написанным, очевидно, Г. Моно: «Сообщив еще множество интересных подробностей и ответив на обращенные к нему вопросы членов кружка, г. де Маклай удалился в 11 1/2 час., произведя на всех, кто его слушал, глубокое впечатление. В нем восхищаешься не только его редкостным бесстрашием и предельной скромностью, но и его обширным и ясным умом, подлинно научным духом, с которым он ведет свои наблюдения, а также точностью, скрупулезной достоверностью, отпечаток которых лежит на всех его речах».