<Остров Вуап, или Яп>

Антропологические заметки

Рост. Измерение показывает, что рост туземцев здесь вообще ниже среднего европейского и что между ними встречается немало очень малорослых людей. Рост тридцати без выбора смеренных взрослых мужчин варьировал между 1500 — 1690 мм. Однако же один из начальников (Фоновей, пилун Горора) был 1765 мм вышины, но это был единственный пример такого роста, который я встретил между сотнями. Рост женщин (20 измерений), достигших возмужалости, менялся между 1360 — 1480 мм.

Цвет кожи варьировал между NoNo 21, 28, 30 и 43 таблицы Брока ¹. Женщины, которые вообще были светлее мужчин, имели, тело, которое представляло много тонов окраски; так, например, нередко та лее особь имела лицо и грудь (особенно нижнюю сторону отвислых грудей) очень светлые (No 33 или 45) сравнительно со спиною и бедрами, которых цвет соответствовал No 43. [213]

Такие крайности окраски были нередки у женщин, но не встречались у мужчин.

Волоса представляют значительное разнообразие. Они редко прямые, почти у всех вьющиеся или даже курчавые, большая фризура (Прическа (франц. frisure)) этих людей, за которою они очень ухаживают, подобна папуасской не только внешнею формою, но даже и тем, что волоса у многих (!) представляют длинные локоны, завитые пробочникообразною спиралью, которой диаметр не шире 5 или 6 мм. Такие волосяные шапки встречаются и у папуасов в Доре (на северо-востоке Новой Гвинеи) и у папуа-малайской смеси на Молуккских островах. Для расчесывания и всклокочивания их употребляют и здесь известный большой папуасский гребень, к которому прикрепляют как украшение перо или цветную тряпку. Расчесанные волосы связывают мужчины на затылке, женщины носят их, делая большой узел на стороне.

Борода растет у многих хорошо, также тело (грудь, нижняя часть живота, ноги) иногда покрыто густыми волосами.

У многих детей и у некоторых женщин лоб был почти совсем покрыт волосами, так что только очень незначительный треугольник посередине между бровями имел гладкую, не поросшую волосами кожу.

В молодости мужчины выдергивают волоса усов и бороды; женщины выщипывают их подмышками и на mons Veneris.

Из обрезанных волос своих женщины плетут очень крепкие снурки для домашнего обихода.

Череп. Мезоцефальный череп жителей Вуапа имеет наклонность к брахиоцефальности. [214]

Индекс ширины голов мужчин (25 измерений) варьировал между 74,3 — 81,7.

Индекс ширины голов женщин (12 измерений) варьировал между 74,0 — 84,3.

Искусственное сплющивание носа новорожденных. Нос туземцев низок и широк, что главным образом зависит ,от искусственного раздавливания носа, так как большой выступающий нос считается безобразием. Многие спрошенные мною женщины рассказывали мне, что детям, достигшим трехдневного возраста, мать или одна из родственниц, нагрев у огня руку, проводит ладонью несколько раз по лицу ребенка, надавливая особенно на нос, и так сильно, что ребенок обыкновенно начинает кричать от боли. Эта процедура продолжается несколько месяцев и называется здесь «андовек»; она имеет целью предохранить ребенка от обладания со временем безобразного — большого — носа.

Пробуравливание носовой перегородки также в ходу между туземцами, как и пробуравливание ушей (кроме ушной мочки, делается небольшое отверстие немного выше первого, во внешнем крае уха), и производится обыкновенно заостренным куском кокосовой скорлупы. В отверстии носовой перегородки носят преимущественно цветок или лист с приятным запахом, в ушах — большие черепаховые серьги.

Татуировка. Оба пола татуируются, но мужчины обыкновенно значительнее татуированы, чем женщины, однако же и между первыми далеко не все татуированы. Рисунок или обилие татуировки показывают настолько общественное положение туземца, что можно положительно сказать, что татуированный не принадлежит к классу рабов, но не более; достоинство вождя не обозначается татуировкой, даже многие пилуны (главные начальники) вовсе <не> или весьма мало татуированы, между тем как простые люди (принадлежащие к классу свободных людей) украшены богатою татуировкой, которая покрывает почти все тело, с исключением лица, передней стороны шеи, рук ниже локтя, нижней части живота (покрытой волосами), колен и ступней. Я не стану вдаваться в описание рисунка татуировки, так как самый неискусный рисунок даст лучшее понятие о характере татуировки, чем страница описания; замечу только, что на о. Могемог я видел ту же татуировку и что если татуировка не симметрична, правая сторона гораздо более татуирована, чем левая, что особенно заметно на правой руке и правой ноге.

Изолирование девочек при наступлении зрелости и женщин во время месячного очищения и после родов. При первых приметах наступления зрелости девочки покидают родительский дом в селении и отправляются жить на несколько времени (на 2 — 3 месяца) в нарочно для этой цели достроенных небольших хижинах недалеко от деревни, но в изолированных [215] местах (Обычай изолировать, более или менее, женщин во время менструаций, перед родами или после них, как и мнение о временной «нечистоте» женщин, очень распространены между различными расами, но такое отчуждение из дому и даже из селения, как на о. Вуап, встречается не так часто. Я слыхал о подобном же обычае на о. Сераме, где жители холмов (так наз. алифуру) также отправляют своих женщин при тех же обстоятельствах в лес, не оставляя их ни под каким видом в селениях. На о. Вуап женщины сами смотрят друг за другом и строго наблюдают за исполнением этого обыкновения. Здесь также обычай: женщина, заметившая первые признаки беременности, перестает иметь сношения с мужем и также воздерживается от них месяцев 8 или 10 после родов. Муж, принадлежа к своему клубу, имеет там любовницу или любовниц и подчиняется без неудовольствия этому обычаю.). Там они проводят время до и несколько времени по прекращении первых регул. В эти же хижины, род «женских приютов», приходят женщины на время менструации, в которое время, будучи, по мнению туземцев, «нечистыми», они не смеют оставаться в селении; сюда же приходят женщины после родов.

Управление и сословия

Население острова очень значительное; по словам поселившихся здесь европейцев, жителей на о. Вуап ² с лишком 6000. Население управляется несколькими друг от друга не зависимыми, [216] часто враждебными вождями. Туземный титул этих вождей — пилун, который переводится живущими здесь европейцами титулом короля, который, однако же, вовсе не соответствует ни их власти, ни их влиянию, ни внешней обстановке, которая их окружает. Названия главных резиденций этих вождей и провинций, которыми они управляют, следующие семь: Томилъ, Руль, Горор, Ниф, Киливит, Онет, Каниф; но, кроме этих семи, есть еще несколько, менее важных ³. Между семью первыми пилун Томи-ля считается старшим, хотя вследствие того он не пользуется особенною властью.

Рядом со светскою властью пилуна есть еще духовная — матра-мат (Матра-мат, или матромат, или математ, соответствует слову «табу» в Полинезии и имеет здесь немалое значение. К сожалению, я не могу сказать что-либо о церемониях, которые сопряжены с наложением и устранением его, так как я знаю о них не по собственным наблюдениям, а из источников проблематичной достоверности. Два факта, однако же, не подлежат сомнению: угри, живущие в ручьях и прудах, считаются матра-мат; и также (курьезно сказать) комары, живущие около одного большого камня на холмах у селения Ниль, водящиеся там в громадном множестве, охранены строжайшим «матра-мат», или «табу». Убийство одного влечет за собой неминуемо тяжелые несчастия ⁴.), или людей, которые служат посредниками между божеством и людьми, истолкователями его воли. Их власть очень значительна, так как ни одно важное обстоятельство не может быть предпринято без их одобрения или согласия. Каждая деревня имеет своего матра-мат, но главнейший находится в селении Томиль, он имеет влияние на всем острову, и в важных случаях туземцы обращаются к нему, принося богатые подарки. Их должность наследственна и переходит от отца на сына.

В случае далеких экспедиций матра-мат селения, которое предпринимает ее, сопровождает экспедицию, чтобы предусмотреть и предотвратить гибельные случайности.

Кроме пилуна, есть еще в каждой провинции несколько второстепенных вождей, род аристократии. Ступень ниже составляют свободные люди, которые собственно образуют главную массу населения.

Рабы живут в особенных деревнях, так как им не дозволяется жить в селении вождя; они находятся в большой зависимости от [217] высших классов и особенно от пилуна, должны на них работать, подвергнуты многочисленным ограничениям: не смеют быть татуированы, носить гребень в волосах, иметь на шее или на руках украшения или (должны), по крайней мере вынимать гребень из волос и прятать даже малейшее украшение, когда зачем-нибудь входят в селение вождя и свободных людей.

Не только раб не имеет права на свою собственность, если вождь захочет ее, но даже его дети и самая жизнь находятся в руках пилуна. Деревни рабов представляют более темное, менее красивое население, чем селения пилунов; их рост, будучи тому параллелью, в большинстве случаев ниже среднего роста туземцев о. Вуапа — вероятная причина сообщения Шамиссо, которое приводит Герланд (Waitz Th. Anthropologie der Naturvoelker. Th. 5. Abth. 2. Leipzig, 1870. S. 50 ⁶.), что есть на о. Вуап местность с очень малорослым населением ⁵.

Острова, платящие дань Вуапу, следующие: арх. Могемог платит дань селениям Онеан и Гочена; о. Унгулу (или Мателотас) — у селениям Горору и Юрумуну. Остров Вуап имеет (В рукописи: имея) густое население, и туземцы, будучи неплохими мореплавателями, уже давно снаряжали морские экспедиции и заставили жителей названных островов не только платить себе ежегодно дань, но посылают туда из Вуапа людей как начальников. Дань, которую эти острова платят, состоит теперь из от европейцев обменом полученных вещей или из произведений тех островов ⁷.

Постройки туземцев Вуапа замечательны; сюда относятся мощеные дороги, большие общественные дома, или клубы, и гробницы.

Мощеные дороги. Улицы в деревнях ⁸ представляют массивную мостовую, без цемента, от 3 — 6 футов ширины. Эти мостовые очень древни; ни один из начальников не мог сказать мне, сколько поколений пережили уже существование их на острову. Около домов вождей, клубов улица расширяется и образует вымощенные площадки для общественных собраний под открытым небом. Посреди этого места проходит хорошо вытоптанная полоса, служащая сценою для плясок, метания копий и т. п.

На вымощенной площадке стоймя врыты в землю плоские камни, образующие сидения для членов собрания, причем камни не употребляются как собственно сидение, а как спинка его. Почти у каждого дома врыта в землю подобная примитивная массивная мебель для гостей.

Дома стоят на 3 — 5-футовых каменных основаниях. Этот фундамент в виде возвышенных платформ служит не только для возвышения домов над уровнем земли, но также для укрепления средних и боковых столбов здания, которые вследствие того не нуждаются быть врытыми слишком глубоко в землю.

Бай-бай, или клубы, построены иногда на искусственных, правильно воздвигнутых из камня мысках или островках у морского берега. [219]

Что касается собственно постройки домов, между которыми клубы занимают по своей величине первое место, то две особенности бросаются европейскому посетителю в глаза: во-первых, что все скрепления этих иногда очень больших зданий (Один далеко не самый большой бай-бай, который я видел, имел 27 м длины, 14 <м> ширины и около 10 м вышины.), воздвигнутых из толстых столбов и бревен, состоят из связок, сделанных из тонких снурков (толщиною не более 3 мм), и что, во-вторых, для средних столбов, на которые опирается крыша, выбраны преимущественно кривые стволы.

Связки и оплетения снурками (Снурки эти сплетены из фибр внешней шелухи кокосовых орехов, которые для этого вымачивают и затем сушат. Это одно из главных произведений островов этих.), которых израсходовано очень много, сделаны очень тщательно и представляют разные узоры и служат также для орнаментировки. Горизонтальный план этих бай-бай, как и большинства других домов, представляет не четырех-, а шестиугольник, так как передняя и задняя стороны этих построек ограничены не прямою, а ломаною линией; вместо одной сходятся две стены под тупым углом. В боковых стенах находятся в небольших промежутках большие окна или низкие двери, открытые днем и запираемые вставными дверьми или ставнями на ночь.

В передней и задней стенах имеются также по две двери. В бай-бай нет подразделений (комнат); все внутреннее пространство распадается на два широких прохода в длину, по одному на [220] каждую половину бай-бай, и на места по сторонам каждого прохода, где члены клуба или гости сидят и спят.

Мне кажется не лишним сказать здесь несколько слов о назначении бай-бай. Оно очень многостороннее. Бай-бай служит местом собрания и ночлега членам клуба, местом ночных плясок, а также приютом для гостей и людей, находящихся на пути из одной деревни в другую; они в то же время обращаются в род казарм или фортов во время войны. В каждой деревне, несколько бай-бай, сообразно числу клубов. Бай-бай строится сообща и принадлежит всем членам клуба ⁹.

Каждый клуб имеет несколько молодых девушек, которых число сообразно с многочисленностью членов и богатством клуба. Эти девушки, которых покупают у отцов или еще чаще крадут в соседних селениях, живут в бай-бай и находятся к услугам каждого члена клуба. Между этими женщинами встречаются нередко молодые и красивые собою, так как клуб имеет больше средств и более возможности силою добыть себе лучших девушек. Жизнь этих девушек обставлена отчасти лучше, чем жизнь большинства женщин. Живя в бай-бай, куда замужним женщинам запрещен вход, им не приходится работать на поле, их содержат члены клуба, и лучшую долю рыбной ловли или другой добычи отдают они чаще не женам своим, а любовницам в клубе. Замужние женщины, у которых они часто отбивают мужей, находятся в очень недружелюбном отношении к женщинам клубов, и нередко дело доходит до драки. Для предупреждения таких стычек, которые были бы неизбежны, если девушки из клубов отправлялись бы на время регул в те же места, как и остальные женщины селений, члены клуба строят вблизи бай-бай и недалеко от берега в воде маленькую хижину на сваях, куда отвозят из клуба женщин при наступлении менструации. Положение этих девушек при клубах, которых назначение не иное, как публичных женщин вообще, не считается, однако, здесь нисколько унизительным. Отцы нередко отдают (вернее — продают) клубам своих дочерей, и девушка, пробыв 2 — 3 года в бай-бай, выходит замуж за одного из членов клуба ¹⁰.

После этого отступления о назначении и об устройстве бай-бай продолжаю сообщение о замечательнейших постройках на о. Вуап.

Узнав, что здесь обычай хоронить покойников не иначе, как на холмах, и услыхав, что умершим вождям воздвигают высокие гробницы из камня, я отправился осмотреть их. Памятники, которые я увидал в деревне Окитам (часа полтора (ходьбы) вовнутрь острова от селения Руль), состояли из ступенеобразных пирамид с продолговатым основанием, совершенно подобных, хотя в миниатюре, древним гробницам на о. Таити (как, например, известному мараю в Папара, которого развалины я видел в 1871 г.) ¹¹. Сообразно общественному положению покойника, гробницы имеют большее (или меньшее) число этажей. Так, например, гробница одного недавно умершего вождя имела [221] 8 этажей, между тем как недалеко отстоящий памятник раба — только один. Я назвал эти гробницы «миниатюрными» сравнительно с мараем в Таити, так как самый высокий, смеренный здесь, оказался не более 9 футов вышины, марай же в Папара был никогда не ниже 35 или 40 футов.

Кроме характеристической особенности на о. Вуап — никогда не хоронить умерших около моря, я узнал еще другую: взрослых зарывают в сидячем положении с согнутыми коленями, детей и молодых людей хоронят в лежачем положении. Мне говорили также, что при похоронах мужчин (вождей и свободных людей) устраиваются воинственные игры, подражание схватке и т. п. Сожалею очень, что мне не пришлось видеть такую церемонию, которой описание напомнило мне виденную на Берегу Маклая. Кроме этих воинственных игр в честь покойника (также по словам одного старого поселенца), происходят (иногда очень неприличные) пляски мужчин и женщин над свежею могилою.

Деньги

Главная меновая единица на о. Вуап очень оригинальна и единственна в своем роде, так как о ней можно сказать: эти деньги лежат на берегу моря, покрываются ежедневно приливом, валяются на улицах и дорогах, несмотря на то, что каждый экземпляр может иметь ценность многих сотен долларов; они могут даже служить материалом для мостовых и других построек и не быть ни украдены, ни испорчены. Деньги (Герланд (Waitz T. Op. cit. Th. V. Abt. 2. S. 87) отвергает существование в Микронезии чего-либо подобного деньгам, несмотря на то, что здесь, на о. Вуап и на архипелаге Пелау, меновая единица — деньги — положительно существует.), которые имеют все эти качества и называемые туземцами «фе», состоят из камней, имеющих форму мельничных жерновов очень различной величины (от 1 до 7 футов в диаметре) и нередко несколько тонн весом, из белого, грубо обтесанного камня (По обломку одной из этих каменных монет я убедился, что это был кварц, но, мне кажется, материал для фе неодинаков. Я посылаю в музей Русского географического общества экземпляр этой оригинальной монеты ¹².) с отверстием посредине. Ценность этих каменных денег очень различна, она зависит от величины, отделки и т. п.; она варьирует между ценностью нескольких долларов до 1000 долларов и даже более, т. е. за один такой камень можно купить известное количество таро или кокосов, можно приобрести пирогу, жену, дом, участок земли и т. п. Небольшие выполированные, правильной формы фе, которые я видел в домах начальников, ценятся дороже, чем большие неправильные и грубо обделанные. Орнаментов на этих камнях, за исключением одного или двух концентрических кругов или зигзага у внешнего края фе, я не видал; большинство не имеют ни полировки, ни концентрических кругов, ни зигзагов. Материал для этих фе не находится на острову, эти камни добываются [222] и обделываются на островах Пелау, и старики рассказывали мне, что в старое время, до того что европейские суда ежегодно заходят на Вуап, очень много туземных пирог гибло, отправляясь на арх. Пелау за фе или возвращаясь с ними. Теперь агенты европейских фирм, живущие на Вуапе, и шкиперы судов нашли выгодной сделку с туземцами: за известную плату (в виде копры, трепанга и т. п.) брать их с собою на о-ва Пелау для добывания фе и перевозить их с камнями обратно на о. Вуап.

В настоящее время монета эта находится в полном ходу, и ежегодно много охотников партиями отправляются на европейских судах на о-ва Пелау или возвращаются оттуда.

Так как выделка фе требует много рук, а перевозка их — больших издержек, то эти каменные деньги остаются чаще всего собственностью всей общины (и ими может располагать в этом случае при общем согласии пилун) или клуба, т. е. принадлежат всем членам его; только немногие экземпляры переходят в частное владение.

Это обстоятельство, соединенное с массивностью фе, делает <то>, что для меньших сделок и для более удобной циркуляции между туземцами Вуапа сделался спрос на жемчужные раковины, которые считаются здесь также меновою единицею, к большому удовольствию европейских тредоров, которые, заказывая себе из Сингапура множество дешевых раковин, продают их здесь в 10 или 15 раз дороже (Жемчужные раковины, которые в Сингапуре, купленные «en gros» (Оптом (франц.)), стоят от 1,5 — 2 долларов, при обмене с туземцами ценятся около 20 долларов. Подобно этому примеру, европейские тредоры набивают цену на каждый европейский предмет.).

Другой род туземной меновой единицы, также довольно странной, состоит из свертков циновок грубой работы, которые называются «амбуль»; эти цилиндрические свертки, около 3 футов ширины и 1 — 2,5 фута в диаметре, имеют разную ценность, самый большой — приблизительно от 35 — 40 долларов.

Ценность этих амбуль совершенно условная, так как эти циновки по своей форме и выделке не имеют положительно никакого употребления. Третий род денег, наконец, — жемчужные раковины ¹³, или еар, о которых я уже заметил, что они в большом ходу на о. Вуап. Их нанизывают на снурок, и когда туземцы отправляются покупать что-нибудь, то деньги эти они несут, держа за верхний конец снурка.

Описанные три рода меновой единицы — фе, амбуль и еар — составляют деньги для общего употребления, которыми могут владеть люди всех сословий, но, кроме них, имеется еще род денег, которых употребление ограничено одними начальниками; их называют «гау», и они состоят из разных шлифованных камней, обточенных раковин, нанизанных иногда в виде ожерелий. По случаю их редкости и отдаленному месту нахождения (на разных островах между о-вами Вуапом, Пелау и Новой Гвинеей) [223] их считают большою драгоценностью и их могут иметь и носить одни только начальники ¹⁴.

Я мог бы выбрать еще многое, что видел и слышал, из моего дневника, но тогда это сообщение перестало бы быть «выписками», к тому же вследствие короткого пребывания (16 дней) и незнания туземного языка я мог бы сказать на основании собственных наблюдений о многих важных обычаях не более двух или трех слов; приводить же, положившись на их верность, рассказы тредоров (единственных европейских поселенцев на острову) — мне кажется, только увеличивать балласт малодостоверных сведений об этих островах.

Предания

Не хочу, однако же, кончить это письмо, не рассказав слышанные от туземцев предания и не прибавить, что видел, об отношении и влиянии европейцев на жителей о. Вуапа.

Предание о странствовании Анагумана в далекую землю У-Канат. Разговаривая с Ронгнибаем, сыном и наследником Корогога, настоящего пилуна Руля, о больших мощеных дорогах, о каменных деньгах и т. п., я спросил его, знает ли он, куда его предки отправлялись в своих больших пирогах, кроме У-Пелоу (У-Пелоу — название, которое дают туземцы Вуапа архипелагу Пелау.), откуда они уже давным-давно вывозят фе. Он ответил мне на это, что они отправлялись на о. Могемог, на Ауропик, на Унгулу, на Сонотоль, но что самое далекое путешествие совершил очень давно тому назад, долго до того времени, как жители Вуапа увидали суда белых людей, Анагуман, который доехал до далекой земли У-Канат. Вот краткий рассказ об этом странствовании Анагумана и его путь, который сообщил мне Ронгнибай, чертя палочкой по земле.

Анагуман, человек из Томиля, отправился из Вуапа в одной пироге и с немногими людьми сперва на У-Пелоу, затем на о-ва Сонотоль, Буль, Мерир, Кусукубей, Ирро, Ометрия, Пропагаль, Неминиер, откуда ему уже недалеко было до страны У-Канат, где было много людей и которые жили в больших домах. О жителях У-Каната Ронгнибай мог сказать только, что эти люди были подобны дьяволам (Ронгнибай, понимающий немного английский язык и могущий сам сказать несколько английских слов, выразился, говоря об этих людях У-Каната, что они были «like devil» (Подобны черту (англ.)), пояснительно прибавив: «strong, strong man» (Сильный, сильный человек (англ.)) (замечу, что миссионеров еще не было на о. Вуапе, их ожидают только в этом году, и туземцы узнают скоро остальные имена христианской мифологии).) и что Анагуман выучился у них добывать огонь (Я видел в отдаленном от морского берега селении древний способ добывать огонь, который заменяется все более и более огнивом и даже спичками. Этот способ был следующий: очинённою в виде карандаша палочкою, катая ее между ладонями, буравят в мягком сухом дереве неглубокую ямку. Смотря по искусству добывающего этим путем огонь, мягкая пыль в ямке вспыхивает по прошествии 30 — 40 секунд.), делать топоры из кусков раковины (Tridacna) и строить большие дома. [224]

Анагуман, счастливо вернувшись домой, показал своим землякам искусство строить дома, которые они строят до сих <пор> подобно, как им показал Анагуман; также добывание огня и топоры из раковин были им полезны до тех пор, пока белые не стали привозить им железные и не дали им сталь для получения огня. Один из спутников Анагумана, по имени Гиелан, не вернулся на Вуап; пристав вечером к острову, который, как большой камень, поднимался из моря, Гиелан отправился наверх посмотреть, есть ли там люди и узнать имя острова, и даже на другой день не вернулся к пироге, и его спутники отправились далее без Гиелана.

Мои вопросы о направлении, где лежит У-Канат, Ронгнибай мог удовлетворить только очень несовершенно, сказав, что люди думают, что страна находится на запад или юго-запад от о. Вуапа. Также на вопрос, сколько поколений отжило со времени Анагумана, Ронгнибай не сумел передать мне, но прибавил, что, может быть, старики в Томиле, откуда был родом Анагуман, знают. Спрошенный далее, от кого он слыхал. этот рассказ, Ронгнибай ответил: он слыхал его от отца и сам перескажет его своим сыновьям, когда они подрастут.

Не вдаваясь в догадки, какая это страна У-Канат и к какой расе принадлежат эти чертоподобные люди, прибавлю, что я от многих туземцев слыхал это предание, и они повторяли мне те же имена островов, которые мне назвал Ронгнибай; я почти не сомневаюсь, что при достаточном знакомстве с туземными именами мелких и редко рассеянных островов на юг и на юго-запад от Вуапа, можно будет проследить путь Анагумана и добиться, где находится страна потомков этих первых учителей жителей Вуапа на пути неевропейской цивилизации ¹⁵.

Предание об утонувшем острове. Есть еще предание, что многие жители Вуапа перебрались сюда из другого острова, который опустился в море. На картах находится на севере от Вуапа отмель, называемая Hunters Riff, которая соответствует этому, по преданию, затопленному острову.

Предание о жителях архипелага Пелау. Один из живущих на острову европейских тредоров, узнав, что я очень интересуюсь туземными преданиями, сообщил мне одно, слышанное им, но, к сожалению, он не мог припомнить, от кого именно он слыхал его, и я не мог поэтому обратиться сам к источнику. Несколько туземцев, к которым я обращался, ничего не знали о нем, что, однако же, не свидетельствует против достоверности его, так как в деле преданий один из десятков туземцев знает его, и то нередко наполовину, остальные и не слыхивали о нем. Оговорив уже, что я его слыхал не от самих туземцев, я его сообщу, так как оно не лишено значительного интереса.

По словам этого предания, жители У-Пелоу (арх. Пелау) составляли одно племя с жителями о. Вуапа и, будучи в хороших отношениях, часто друг друга навещали. Однажды несколько [225] людей с юга (?), из другой земли, были занесены на У-Пелоу ветром (В литературе путешествий встречаются нередко рассказы о далеких, против воли сделанных путешествиях туземцев, занесенных в небольших пирогах далеко от своих островов. Во время моего непродолжительного пребывания на о. Вуап и потом на арх. Пелау я не раз встречал также людей, занесенных из других островов. Вот один из таких случаев, который мне пришлось видеть на главном острове группы Пелау, на о. Бабельтопе. Будучи в Мале-гиоке (в одном из селений острова), я встретил туземца, красиво татуированного; особенный рисунок ее <т. е. татуировки> обратил мое внимание; спросив, кто и откуда этот человек, я узнал, что он туземец с острова, который он называет Бур, или Бул, и о котором туземцы Малегиока ничего не знают; что его вместе с другим человеком нашли полумертвым в пироге на рифе около Артингала. Когда <ему> помогли выйти из нее, оказалось, что он говорит на непонятном им языке, и только спустя некоторое время, выучившись языку Пелау, он рассказал, что отправился с тремя товарищами на рыбную ловлю и не думал быть в отсутствии долгое время, не более 1/2 дня, почему взял как провизию <лишь> несколько кокосов. Порыв ветра, однако же, занес их так далеко, что они не могли видеть более своего острова, который был низок; затем наступил штиль; сильное течение унесло их очень далеко, так как не было ветра, чтобы поставить парус, а грести они не могли, будучи очень утомленными напрасною и долгою греблей. От голода и усталости двое из них умерли; оставшиеся в живых питались тем, что им случалось словить; наконец, на 18-ый день они пристали к этому берегу. Когда я их встретил, они уже многие месяцы жили в Малегиоке, гостеприимно принятые Раклаем, томолем (главным вождем) Артингала ¹⁶; но, оставив семейство дома, желали и надеялись вернуться на свой остров. Мне очень хотелось помочь им и завести их туда, но две серьезные помехи представились, и мне пришлось отказаться от этого плана. Во-первых, такого острова, как Бор, Бур, или Бул, не оказывалось (под этим именем) на картах, и хотя имя этого острова и совпадало с именем «Буль» в рассказе Ронг-нибая ¹⁷, но все же пришлось бы идти на авось и, может быть, употребить много времени на поиски этого острова; во-вторых, взять их с собой, обещав, вернуть их на остров, а затем, не найдя его, пришлось бы, пожалуй, оставить их при себе в качестве слуг или, что было бы для них еще хуже, оставить на шкуне для эксплуатации их бесчестным капитаном. Не желая потерять время или против воли сделать бесчестный поступок, я для их же пользы положительно отказал их настоятельным просьбам, которыми они не переставали осаждать меня, узнав, что я думал помочь им.); они были более темны и сильны, чем туземцы Пелау; эти последние приняли их хорошо, кормили и поили до того времени, когда нежданные гости захотели вернуться домой. Спустя недолго, эти же люди, на этот раз с многочисленными соплеменниками и с множеством пирог, не только вернулись, но овладели почти всеми островами Пелау; только немногие из прежних жителей, загнанные на северный край большого острова, уцелели от общего истребления.

Если бы достоверность источника этого предания оказалась не подлежащей ни малейшему сомнению, т. е. если я услыхал бы его от самих туземцев, а не от европейского тредора (Если европейский рассказчик даже что убавил или изменил, то я считаю его не имеющим достаточного воображения, чтобы выдумать самый материал предания.), то оно было <бы> очень важно как подлинное свидетельство о переселении туземцев с одного острова на другой, и притом оно было бы интересно, показывая причину и образ, каким немало островов Тихого океана, вероятно, были населены. [226]

Влияние европейцев и отношение их к туземцам

Стараясь определить, как давно влияние европейцев стало ощутительным на быт туземцев, я узнал, что теперь доживает второе поколение с того времени, как каменные топоры (которых несколько экземпляров мне удалось еще приобресть) стали заменяться железными. Фоновей, пилун Iopopa, человек лет около пятидесяти, сказал мне, что в молодости его отца каменные топоры были еще почти в общем употреблении, но что он еще ребенком видел преимущественно одни железные, а теперь каменных вовсе не употребляют.

Характеристично, что эти новые топоры конструкцией своею совершенно подобны старым каменным, т. е. к рукоятке прикреплено железное лезвие совершенно подобно, как в былое время обточенный осколок камня или раковины. Для новых топоров туземцы стараются приобрести стальные долота, которые хорошо соответствуют цели; туземцы стали даже, к неудовольствию тредоров, хорошими судьями доброты европейских железных и стальных инструментов, и теперь трудно стало обманывать их.

Железные и стальные вещи, ружья, даже пушки малого калибра — предметы, которые туземцы с удовольствием выменивают у европейцев. Ткани и платья почти не требуются ими, так как у туземцев вошло в обычай очень рациональное правило: не позволять своим соплеменникам носить в деревнях европейское платье.

Поселение первого европейского тредора случилось здесь лет 8 тому назад; я застал живущими в разных концах острова четырех европейцев.

Так как тредоры — единственные европейцы, которые селятся на время на островах этого отдела Тихого океана и, само собой разумеется, «как белые» имеют влияние на туземцев, то я должен сказать несколько слов, что видел, о них. <Вот> один пример такой эксплуатации, которая почти ежегодно и даже несколько раз в год случается на о. Вуапе. Обещаниями тредоры или шкиперы завлекают партии туземцев сопутствовать им на острова по ту сторону экватора, на о-ва Агомес (Хермит), Ниниго (Эсчекер) и т. п., для собирания трепанга, так как жители тех островов не соглашаются работать для европейцев. После многодневного перехода, живя в набитом битком трюме, этим несчастным, напуганным угрозами и обращением белых, приходится работать как невольникам, и при мизерной пище и непривычных усилиях они мрут, как мухи. Так случилось, что одна партия туземцев Вуапа, состоящая из 65 человек, вернулась обратно, имея только 7 налицо, из которых многие, вернувшись на остров, через несколько дней также умерли (Это случилось, как я узнал, к сожалению, слишком поздно, со шкуною, на которой я нахожусь теперь пассажиром и шкипер которой принадлежит в полном смысле к категории мерзавцев, о которых я говорил выше ¹⁸.). Другая [227] опасность, которой подвергаются эти несчастные, заключается в стычках с туземцами тех островов, которые накликаются несправедливостью, корыстью или глупостью шкиперов, которые употребляют опять-таки туземцев Вуапа для войны, которой они сами были виновниками (Года 2 тому назад такой факт случился на о. Агомес (Хермит), в прошлом году подобный же произошел у островка на востоке от о. Адмиралтейства. Надеюсь вскоре поговорить подробнее об этих случаях, постыдных для белых ¹⁹.).

Часто такая рискованная экспедиция людей Вуапа оплачивается белыми эксплуататорами обязательством завезти их на архипелаг Пелау для добытая фе или обещанием перевезти оттуда известное число уже готовых денег. Таким образом рабочие руки в продолжение нескольких месяцев достаются почти даром тредорам, не говоря уже, что во время пути туда и обратно бессовестные шкипера не упускают случая заставлять работать их же на судне для себя.

Одним словом, куда ни взглянешь, на каждом шагу видишь здесь доказательства старой, грустной истины: homo homini — lupus est (Человек человеку — волк (лат.).).

Комментарии

Печатается по: АГО. Ф. 6. Оп. 1. No 57. Л. 6 — 34. Занимает часть «письма второго» в беловом варианте описания путешествия 1876 г. Краткие сведения об этой рукописи, соответствующем черновике и всем корпусе рукописей, относящихся к путешествию 1876 г., см. на с.468 — 472 т. 2 наст. изд.

Впервые: Изв. РГО. 1877. Т. 13. Вып. 2. Отд. 2. С. 76 — 89, под заглавием «Остров Вуап (Антрополого-этнографические очерки из дневника)», с сокращениями в основном тексте и примечаниях, с небольшой стилистической правкой.

Переиздано: 1941. Т. 2. С. 105-114, с теми же сокращениями, произвольной заменой географических названий и значительной правкой; СС. Т. 3. Ч.1. С. 247 — 268, с устранением части пропусков и необоснованной правки, но с небольшой дополнительной правкой.

В «письме втором» статья дана под названием «Антропологические заметки». В наст. изд. использовано заглавие из ее черновика.

Примечания 8, 13, 19 (част.) составлены М. В. Станюкович, 12 (част.) — Н. 3. Климовой. Остальные примечания сделаны Д. Д. Тумаркиным.

1. О Брока и его таблице см. прим. 15 к «Фрагментам полевого дневника за ' 1872 г.» в т. 1 наст. изд.

2. Яп — группа возвышенных вулканических островов (общей площадью ок. 100 кв. км), отделенных друг от друга узкими проходами. До начала XX в. состояла из главного острова, давшего название всей группе, а также островов Румунг и Мап. В 1901 г. был прорыт канал, разделивший о. Яп на две части. Так на картах появился четвертый остров, именуемый Гагил-Томил (по названию, местных округов). Другая часть разделенного острова по-прежнему называется Япом.

3. Как сообщает В. Мюллер, в начале XX в. на Япе насчитывалось 12 округов (Румунг, Мап, Гагил, Тамил, Фаниф, Уэлой, Рул, Далипевинау, Кинифай, Мелау, Ликатьяг, Галиман), которые обычно объединялись в две или три противостоящие друг другу коалиции и в свою очередь состояли из подокругов (Millier W. Yap // Ergebnisse der Sudsee-Expedition 1908 — 1910. II. Ethnographie: B. Mik-ronesien. Bd. 2. Haibband 1. Hamburg, 1917. S. 234 — 241). Различия между округами и подокругами были достаточно условными. Некоторые исследователи считают, что на Япе традиционно существовало 8 округов; сообщают, что Румунг и Мап были выделены в начале XX в. из округа 1агил немецкими колониальными администраторами (Alkire W. H. An Introduction to the Peoples and Cultures of Micronesia// Addison-Wesley Modular Publications. Module 18. S. 1. 1972. P. 22). Различия между перечисленными нами названиями округов и теми, которые приводит Миклухо-Маклай, во многом объясняются тем, что он в ряде случаев в качестве окружного названия дает название деревни, расположенной в данном округе. Так, Горор (Гурор) входит в округ Галииман, Ниф — в округ Кинифай, Каниф — в округ Далипевинау.

4. Ввиду кратковременности пребывания на Япе и незнания местного языка Миклухо-Маклай не смог собрать сколько-нибудь подробных сведений о религиозных верованиях. На Япе не было такой разработанной космогонии и пантеона богов, как у полинезийцев, но япцы поклонялись как небесным богам, так и целому сонму духов; по-видимому, существовал и культ предков. Среди мифических культурных героев особенно выделялся Елафад, образ которого во многом родствен образу полинезийского Мауи. Эти верования сочетались с тотемизмом и верой в магию. Наряду со жрецами имелись колдуны и оракулы типа шаманов (Muller W. Yap. Haibband 1. S. 216 — 222, 306 — 318).

Матра-мат (правильнее матчаматч), как справедливо отмечает Миклухо-Маклай, соответствует полинезийскому понятию табу, но также и тесно связанному с ним понятию мана. Этим словом на Япе обозначают как сверхъестественную силу, так и людей, обладающих ею и использующих ее в своей культовой практике (Ibidem. S. 363).

5. Миклухо-Маклай в целом правильно определил главные особенности традиционной социальной структуры япского общества — деление на знать, свободных общинников и зависимых, которых он называет рабами. Каждая из этих основных социальных групп в свою очередь состояла из трех страт, или «ступеней». Деревню обычно населяли люди, принадлежащие к одной «ступени». Соответственно на Япе существовали деревни «высокородные» и деревни «низкого» происхождения. Округами управляли верховные вожди, им подчинялись вожди подокругов и деревень. На всех уровнях имелись также особые вожди-военачальники, руководившие военными действиями. Важную роль в управлении играли жрецы.

6. Об этом издании см. прим. 3 к тексту «Молуккское море. Тихий океан» в т. 2 наст. изд.

7. Вожди 14 атоллов (Улити, Волеаи, Ифалук, Ламотрек, Намонуито, Пулуват и др.), расположенных на сотни километров к востоку от Япа, находились в даннической зависимости от япских вождей, главным образом деревни Гатчепар в округе Гагил. Эта зависимость основывалась преимущественно на вере в исключительное положение вождей Гатчепара и их жрецов, могущих с помощью вредоносной магии покарать непокорных. Ежегодно в сезон северо-западных пассатных ветров в Гатчепар прибывала целая флотилия парусных каноэ с представителями всех этих атоллов. Они привозили дань: юбки, набедренные повязки и пояса, искусно сотканные из банановых и панданусовых волокон, изделия из раковин. Когда ветер менял свое направление, флотилия отправлялась в обратный путь, увозя менее ценные ответные дары, главным образом продовольствие и корневища куркумы, из которых приготовлялся «красный» (точнее оранжевый) душистый порошок, служащий красителем. См.: Lessa W. A. Ulithi and the outer World // Aniericari Anthropologist. 1952. Vol. 52, N 1; Alkire W. H. Lamotrek Atoll and Inter-island Socioeconomic Ties. Urbana, 1965. «Архипелаг Могемог» — на современных картах атолл Улити. Могемог (Могмог) — один из островов этого атолла. «О. Унгулу» — о-ва Нгулу, расположенные к югу от Япа. Вожди Нгулу также находились в зависимости от япских вождей.

8. В ч. р.: «Главные дороги на острове и улицы в деревнях».

9. Миклухо-Маклай не проводит различия между клубными (мужскими) домами, которые располагались на берегу, и домом собраний, стоявшим в центре деревни. Дом собраний в деревне один: здесь собираются взрослые мужины, в первую очередь деревенский вождь и главы большесемейных общин. Клубных домов в деревне несколько, соответственно числу большесемейных общин; функции этих домов описаны Миклухо-Маклаем. Бай-бай (правильнее па-вай) — не клубный дом, а дом собраний. Клубный дом называется фалу.

10. Сообщение Миклухо-Маклая о девушках-наложницах (месипил), живущих в клубном доме, их функциях и общественном статусе, полностью подтвердили последующие исследователи. См. Muller W. Yap. Halbband 1. S. 232 — 233.

11. О посещении марай в Папара см. в наст. изд., т. 1, с. 370 и 464.

12. Каменные деньги фе вытесывались из арагонита — минерала, сходного по химическому составу с кальцитом, но несколько отличающегося от него по кристаллической структуре. Из арагонита состоит значительная часть жемчуга и перламутрового слоя раковин многих моллюсков. В МАЭ (фонд 168) хранятся три экземпляра таких «монет», привезенные Миклухо-Маклаем.

13. В ч. р. далее карандашом вписано: «которые в последнее время вследствие удобства начинают мало-помалу вытеснять фе».

14. На Япе употреблялись следующие виды раковинных денег: еар (правильнее яр) — шлифованные пластины (или снизки пластин), изготовленные из раковин-жемчужниц; гау — снизки шлифованных дисков небольшого диаметра, выделанные из раковин спондилус, которые доставлялись с отдаленных островов; ма — выточенные в форме зуба кашалота фрагменты раковины тридакна.

15. В более полном виде предание о странствиях Анагумана (Анугуманга) см. в кн.: Muller W. Yap. Halbband 2. Нелегко определить, какие острова посетил Анагуман, так как Миклухо-Маклай записывал их названия на слух, да и в памяти япцев эти названия могли запечатлеться в искаженном виде. Но три топонима можно уверенно идентифицировать. Это расположенные на юго-запад от Япа по соседству друг с другом Сонотоль, Буль и Мерир. Сонотоль — о-ва Сонсорол, Буль — о. Пуло-Анна, а о. Мерир так и называется на современных картах. Неминиер — возможно, Хальмахера. Что касается страны У-Канат (Ганат), то, по мнению В. Мюллера (Muller W. Yap. Halbband 1. S. 128 — 129, 302), это атолл Мапия (группа Пеган), расположенный недалеко от северо-западного побережья Новой Гвинеи. Об этом атолле см. прим. 1 к тексту «Путешествие по Западной Макронезии и на Берег Маклая» в т. 2 наст. изд.

16. См. об этом прим. 16 к статье «Архипелаг Пелау» в наст. томе.

17. Идентификацию Бура (Буля) см. в прим. 15 к этой статье.

18. Миклухо-Маклай совершал путешествие на шхуне «Си бэрд». О ее шкипере О'Кифе см. прим. 5 к тексту «Острова Адмиралтейства» в т. 2 наст. изд.

19. В ч. р. далее: «Эти люди различных национальностей и антеседенций, часто очень сомнительной честности, большинство отъявленные поклонники джина и рома, доставили туземцам очень печальное мнение о белых людях, не видя иных, как обманщиков, пьяниц и т. п. Капитаны приходящих сюда судов, которые придерживаются тех же правил, как и тредоры, и считая себя безопаснее на своем судне, чем тредоры, остающиеся жить между туземцами; нет подлостей, мерзостей, доходящих до преступлений, которые они, пользуясь почти постоянной безопасностью, себе не позволяли. Хроника плаваний торговых судов даже последнего десятилетия представляет множество сюда относящихся примеров. Благодаря этим образчикам доверия белым здесь почти не существует и убавляется пропорционально с более частыми сношениями с европейцами.

Туземцы отплачивают той же монетой, не упуская случая обманывать белых, но в этой конкуренции обмана и лжи преимущество остается на стороне европейцев, и они бессовестно им злоупотребляют».

Миклухо-Маклай осуществил свое намерение рассказать о злодеяниях европейских шкиперов и тредоров уже в ноябре 1877 г., написав статью «Несколько слов о ловле трепанга на островах западной части Тихого океана близ экватора». Эта статья, публикуемая в наст. томе, впервые увидела свет лишь в 1939 г.