<Заметки по этнологии Берега Маклая>

<1. Орудия и техника обработки разных предметов>

<Просверливание собачьих зубов>

Отверстия в собачьих зубах делаются кремнем, притом даже весьма тупыми осколками. Сперва делают углубление с одной, затем с противоположной стороны. Зуб упирают в бревно или ствол и затем буравят.

Осколок сперва даже крошится, но зубная ткань уступает, и минут через 10 отверстие готово.

Обделка разных предметов

При обработке кости (донган, шилюпа) употребляются, сообразуясь со степенью твердости ее, разные средства; так, например, для кости казуара употребляются кремень и точильный камень, для кости кенгуру — также точило. Для более мягких, как, например, кости свиньи, употребляется «том» (Точильный камень (бонг.)) на коралловых блоках при низкой воде.

Обделка дерева, твердого, как «удя», из которого делаются копья, лук, удя-саб и т. п., производится, тоже обтачивая и шлифуя их на коралловом блоке.

(13 октября 1877 г.).

<Употребление кремня>

Кремень употребляется как орудие; нож или бурав не обделываются в особенную форму, а как таковые употребляются подходящие осколки, как, например, особенно малые.

Их различают обыкновенно по цвету: «нар-гунялан» (черный), «нар-гаер» (исюрон) (Красный (бонг.)).

<II> Отношение числа женщин к числу мужчин у папуасов Берега Маклая

В Бонгу число взрослых мужчин было 32, между тем как женщин было 44. На самом же деле отношение было другое, так как между мужчинами было много молодых людей, еще неженатых, тогда как все женщины, без исключения, были замужем. Вообще во все мое пребывание в Новой Гвинее и в путешествиях по островам Тихого океана я не встретил между женщинами темных рас ни одной женщины, которая бы оставалась девушкой, достигнув зрелости. Старых дев в тех краях не имеется, мужчины без жен также очень редко встречаются; есть старики, которые, похоронив несколько жен, под старость остаются жить одни, но таких мало; большинство берет себе жен. [115]

В Бонгу 76 жителей (взрослых) помещались в 88 хижинах.

<III. Кварталы деревень Бонгу и Горенду и число жителей в них>

Бонгу разделяется на 9 кварталов ¹:

Горенду — 3 квартала. Жителей 28 (13 мужчин) (В отличие от большинства других заметок, написанных чернилами, запись о Горенду сделана карандашом).

<Число жителей и хижин в кварталах Бонгу:>

<IV. Поименный список глав семей и число их жен в кварталах деревни Бонгу>

<V. Некоторые горные деревни Берега Маклая>

Около Рай находятся следующие деревни:

1) Сераиб, 2) Симна, 3) Варик, 4) Вальгаб, 5) Мурисан. [116]

Янбин-Хогему по течению реки Иор:

1) Вальга, 2) Балае, 3) Райвай (Гуангия р.), 4) Сеу (Нобулия р.), 5) Били-Били (?) (Нобулия), 6) Ярю, 7) Вуай.

На реке Минден:

1) Бавар, 2) Рою, 3) Небетава, 4) Кайдла, 5) Гисен, 6) Бау, 7) Думбу, 8) Кулель, 9) Грица, 10) Веньги, 11) Делим, 12) Хале, 13) Дамун, 14) Эмьям, 15) Явар, 16) Баль, 17) Янгабадем, 18) Глен-галь, 19) Аубу, 20) Талеу, 21) Вабургу, 22) Сеням-груби, 23) Улулия, 24) Кангруа, 25) Сорау, 26) Тобу, 27) Мрау, 28) Койса, 29) Даура, 30) Уя, 31) Соя, 32) Теребу, 33) Ауто, 34) Серье, 35) Черепера, 36) Куанга, 37) Вырна, 38) Тавальбу, 39) Ioho-Ioho, 40) Чари.

(Узнал от Коды Боро 13 апреля 1877.г.)

<VI.> Остров Кар-Кар (остров Дампира)

2 апреля 1700 г. Дампир ⁴ прошел мимо Кар-Кара «qui sembloit jetter de la fumee du sommet» (Suite de Voyage de Guillaume Dampier aux Terres australes, а la Nouvelle Hollande ets. fait en 1699. Amsterdam, MDCCV. p. 105.) (Который, казалось, выбрасывал дым из вершины (франц.)), почему он, вероятно, назвал этот остров «Isle Brulante» (Горящий остров (франц.)) (см. его карту).

В 1871 г. меня посетили вместе с людьми Били-Били несколько людей из Кар-Кара.

Несколько туземцев Били-Били и архипелага Довольных людей знают язык Кар-Кара, и один из них насчитал мне 7 деревень на этом острове. Люди Бонгу говорили, что люди Кар-Кар обрезаны, что оттуда при посредстве Били-Били они получают свои окамы.

<VII.> Архипелаг Довольных людей

Между мысами Год-аван и Идуа, или Идова, находится архипелаг низких небольших островов (числом с лишком 30), которые отчасти соединены рифом, отчасти отделены друг от друга довольно глубоким фарватером. Далеко не все острова заселены; на некоторых, однако, находятся жители и на весьма многих — плантации, принадлежащие жителям заселенных островов.

Населенные острова суть:

1) Митебог, 2) Бала (или Бейле), 3) Тиара, 4) Рио и 5) Сегу.

За исключением двух первых, которые говорят на одном диалекте, остальные имеют отдельные диалекты.

Физически жители архипелага не отличны от туземцев материка, но образ жизни их отчасти разнится от последних.

<VIII.> Далекая страна Анут на юго-востоке

Каин рассказывал мне, что слыхал (?) о далекой (даль илоне) стране Анут, где у людей есть железные топоры и ножи, большие дома и которые одеты в платья. [117]

Он несколько раз называл имена Камуму, Лау и Канимау, но его рассказ был так неясен, что я не мог разобрать, имена ли это людей или местностей или деревень (февраль 1877 г.).

На острове Сегу мне показали «телум Анут», который море принесло к одному из островов. Это была фигура женщины с бака европейского судна.

<IХ.> О людоедстве на Берегу Маклая

Совершенно случайно слышал в первый раз о людоедстве в Аиру в феврале 1877 г. и узнал имена следующих местностей, где едят людское мясо. Именно: Эремпи, Балилик, Саубог, Сакер (Насколько я мог понять, эти имена соответствуют совокупности многих деревень, которые находятся на материке и за мысом Идуа, или Идова.). В этих местностях находятся деревни (бан): Додья, Одола, Ибугия, Сампи, Гала-Гал, Митебог, Кильба, Каутибу, Матанон, далее: Дурдей, Фиед, Барильги, Тару, Губудар и другие.

Людей Эремпи, которые живут у мыса Идуа, я видел в деревне Бомассия ⁵. Они внешностью не отличаются от остальных папуасов Берега Маклая.

О людоедстве я узнал только, что умерших естественной смертью зарывают и едят только убитых на войне. Женщины, как и мужчины, едят человеческое мясо, и от жертв ничего не остается, так как penis и vagina употребляются в пищу. Голову варят в обломке горшка, так как она в горшок не влезает.

Замечательно, что и здесь (Бонгу) люди сообщали мне, что людское мясо по вкусу схоже со свининою.

<Х. Мун в деревнях Бонгу и Гумбу>

«Мун» ⁶ <в> Бонгу (5 — 6 дек. 1876 г.). После долгих приготовлений день муна был, наконец, назначен. Последние дни туземцы соседних деревень почти каждую ночь упражнялись в пляске и пении; барум часто раздавался днем и даже ночью; жители Бонгу ходили в Энглам-Мана за кеу к празднику. Была установлена программа: сперва 5-го числа вечером должен был плясать мун Горенду, затем <в> следующий вечер должны были прийти мун Богатим и Гумбу. До начала муна ай вышел из Бонгу с хворостом, который был брошен в море, и после церемонии в лесу (смотри статью «Ай») ⁷ туземцы Горенду и Бонгу стали одеваться к муну. Главное и характерное их украшение были громадные 3-этажные султаны (Султаны состояли из большого нижнего, сделанного из казуаровых перьев; 2-го — из перьев какаду, из которых некоторые были прикреплены верхушкою; 3-и, наконец, был прикрепленный к эластичному стеблю султан из перьев райской птицы, который при каждом движении танцора приходил в движение ⁸.), которые были так велики, что только курчавые куафюры могли удерживать большой бамбуковый гребень на голове. За поясом были заткнуты 3 большие ветки [118] Coleus, которые при каждом шаге качались за спиною. Такие же, воткнутые за сагю, украшали ноги и руки. Некоторые туземцы имели под мышками хоругвеобразные распяленные большие маль. Кроме выбеленных двух дю, некоторые туземцы имели на голове род диадемы из собачьих зубов. На шее, кроме буль-ра, ямби и других мелких украшений из зубов или бус, висели у большинства губо-губо. Европейские тряпки (подарки времени Гарагаси) играли также немалую роль.

Мун-Коромром. Мун попарно, при звуках окамов, помахивая в такт и одновременно своими сангин-омуль, плавно вошел в Бонгу и, описав дугу, стал описывать круги вокруг площадки, иногда попарно, иногда образуя длинную цепь в одиночку. Перед пляшущими и против них один из туземцев Бонгу двигался, постоянно пятясь; он не был украшен, подобно танцорам, имел только несколько красных цветков в волосах и держал в руке обращенное острием вниз копье. На конец копья был воткнут кусок скорлупы кокосового ореха из опасения ранить нечаянно своих vis-а-vis (этот как бы встречавший гостей туземец напомнил мне «чекалеле» ⁹ и встречи в деревнях на Молуккских островах). Пляска и пение были довольно монотонны. Первая состояла из плавных небольших шагов и незначительного сгибания колен, причем корпус слегка нагибался вперед и султан также кивал вперед.

Мало-помалу присоединялись к группе танцоров и женщины, в новых маль, с множеством ожерелий, а некоторые украшенные зеленью, заткнутой за сагю на руках. Многие были беременны, другие с грудными ребятами на шее или на руках. Пляска женщин была еще проще мужской, состояла единственно из вихляния задом. Единственная вариация состояла в том, что танцоры останавливались, образуя круг, продолжая петь, бить в окамы и кивать султанами. Женщины также останавливались и, расставив немного ноги, еще усерднее вертели ж<...>. Мун продолжался до рассвета. Мун этот называется М.-Коромром, в нем принимала участие молодежь Горенду и Бонгу ¹⁰.

Мун-Яд (Богатим) вошел в Бонгу засветло, часов в 5. Он был гораздо многочисленнее и группировка его иная, чем Мун-Коромром. Кроме главных танцоров с сангин-омуль и губо-губо, их окружали женщины, которые держали их луки и стрелы, но, кроме того, имели свои большие мешки на спинах, и много вооруженных туземцев, которые пели и за неимением окамов били такт небольшими палочками по связкам стрел, которые они несли в руках. Движения пестрой толпы были не так медленны, как вчера, и двое главных танцоров выделывали довольно замысловатые па (например, заложив окам за шею и закрыв глаза, выкидывали ногами) ¹¹.

Но что особенно мне показалось интересным — были мимические пляски, причем танцоры расступались, оставляя между собою свободное пространство, где главные танцоры [119] производили свои эволюции. Мимические представления были: охота на свинью, убаюкивание ребенка отцом и матерью, причем один из надел женский маль и мешок и представлял ; окам, положенный на мешок, представлял ребенка. Этот пассаж следовал после представления, как прячется от преследующего ее поклонника за спиною другого. Но еще замечательнее была карикатура, изображавшая туземного медика и администра[цию] им онима: один из танцоров сел на землю, другой с большой веткою в руках стал, танцуя вокруг, ударять ею по спине и бокам первого; затем сделал несколько туров вокруг площадки, шепча над веткой, потом вернулся к больному и возобновил первую операцию. Танцор представил потом, как совсем запыхавшийся и вспотевший медик отнес ветку в сторону и растоптал ее на земле. Что всего было смешнее, что один из туземцев Бонгу был очень удачно представлен при этом. и имели однообразно раскрашенные физиономии; во рту у были у всех губо-губо.

Когда я пришел утром (туземцы плясали всю ночь), мун, обошед вокруг кокосовой пальмы, остановился около нее, пока один из участников муна, туземец Богатим, не влез на дерево и не стряс все орехи, которые послужили угощением членам муна («телум» атар??).

Что мне бросилось вчера в глаза, было безобразие физиономий, — впечатление, которое на меня произвели также туземцы о-вов Адмиралтейства.

Сель-Мун (Тумбу). Около 8 часов, в совершенной темноте, при свете одного только факела и при негромком звуке окамов вошел Сель-Мун на другую площадку Гумбу. Высокими сангин-оле и множеством зелени украшенные танцоры, из которых многие были странно окрашены черною и белою краскою, при слабом свете разгорающегося костра, при громе и частых молниях, имели очень фантастическую физиономию. Из трех сангин-оле самый высокий превышал три роста человека и был по крайней мере 5 м вышины. Для того чтобы держать эти громадные бамбуки на головах, бамбук на конце был корзинообразно расщеплен и во многих местах привязан к волосам ¹². На голове была, кроме того, шапка из зелени, которая почти скрывала лицо; спина и грудь были скрыты большим маль; под мышками почти до колен висели большие пуки зелени, которой были также украшены руки и ноги. Человеческая фигура почти что скрывала человеческий образ.

Эти сангин-оле двигались почти самостоятельно от прочих, даже когда другие останавливались; например, когда один из туземцев при общем молчании сказал речь, они, как заведенная машина, продолжали ходить вокруг костра. Сель-Мун, который я уже видел (1872 г.) в Гумбу, считался туземцами ночным мун, как и при Коромром, туземцы мало, размеренно двигались толпой вокруг костра. Мун продолжался до восхода солнца. [121]

Познакомившись с папуасскими танцами, можно заметить: 1) что при них не играют главную роль, как в большинстве плясок других народов; 2) (пляски) не имеют нисколько безнравственного характера и не служат выражением мимики половых отношений.

Мужчины оказываются хорошими танцорами, довольно грациозны и выделывают довольно хитрые штуки. Женщины, как уже сказал, приводят в движение только ж<...>, поэтому обращают этот задний фас к зрителям.

Mарор. Уже вчера были приготовлены пирамидообразные связки кокосовых орехов, которые назначались для туземцев Тумбу, Горенду, Богатим, Колику-Мана. По окончанию муна и завтрака туземцы Бонгу принесли большие корзины аян, из которых многие могли едва поднять 4 человека, связки саго. Все корзины были расставлены по группам; к каждой поставили по палке, украшенной веткою Codium и крас<не оконч.>. Один из туземцев Бонгу сказал речь, держа при этом палку с веткою Codium, затем другая длинная речь была сказана Моте, который говорил долго и весьма выразительно. Можно было заметить, что речи были не импровизации, а приготовленные заранее; по интонации, жестам и выражению казалось, что они не были лишены красноречия.

Тон речей, особенно Моте и Эгли, был презрительный, и я предполагаю (речей я не мог понять), что ораторы укоряли своих сограждан, что [122] недостаточно принесено объектов <для> марора. В ответ была речь (В ЗК: Речи был ответ.) туземца из Горенду. Каждый оратор приставил обратно палку с Codium к куче корзин, но когда ораторы кончили свои речи, один из них собрал все палки и отставил их в сторону - затем ораторы и многие жители Бонгу удалились. Калун взял метелку (стебли орт-пинанга) и, шепча что-то (т. е. заговаривая), обмел вокруг корзин ¹³.

Туземцы вернулись, неся много табиров, гун, маль, <с> собаками, и положили все это около корзин. Особенно большая корзина образовалась около Муля, который стоял около одной кучи с женою и дочерью, между тем как у другой стояли жена и дочь Калуна (не знаю почему). Отдавая Мулю табиры или маль, клали их ему на голову. Разложив и передав вещи, жители Бонгу, покрыв голову табирами, пробежали по площадке, говоря что-то. Принесенным собакам завязали морды и убили, ударяя изо всех сил головою о землю. Их также положили на кучи корзин и табиров.

В одной группе Калун передавал принесенные табиры и т. д. Моло из Богатим, в другой Муль отдавал их Бонему (Горенду), который, воткнув копье в землю, поставив табир перед собою, снял сюаль и положил его в табир, накрыв веткою Codium. Омуль ¹⁴, отдавая Бонему один табир за другим, накрывал табир Бонема, который передавал их своему брату. То же было сделано с прочими предметами до последнего, после чего Омуль получил сюаль. Подобно этому же табиры и другие вещи клали на барум Моло, который в свою очередь роздал их разным присутствовавшим туземцам Богатим. После этого дошли до пинанга и кокосов; большие пирамиды их были повалены и разобраны. Тем Марор кончился.

-----

Мунов вообще много, и все они различны. Мелодии различны, и также сама пляска варьирует; кажется, однако же, что последняя не установлена строгою последовательностью, а что фигуры зависят от самих танцоров.

Комментарии

I, III, V — X печатаются по: АИЭ (М). Записная книжка No 4. Л. 4 об., 7 об. — 8, 11, 16, 21, 43 об. — 49 об., 69, 73 об., 86, 88. Описание этой записной книжки (ЗК 1876 — 1877) см. на с. 480 т. 2 наст. изд.

II печатается по: Изд. 1923 г. С. 412. Рукопись не найдена. IV печатается по: ПО ААН. Ф. 143. Оп. 2. No 23. Л. 9а.

II впервые: Изд. 1923 г. С. 412. Отсюда: Изд. 1940 г. С. 257; СС. Т. 3. Ч. 1. С. 156, с мелкими поправками.

X впервые: Изд. 1923 г. С. 499 — 505, в составе дневника второго пребывания на Берегу Маклая, с многочисленными поправками и без перечисления названий муна. Отсюда: Изд. 1940 г. С. 168 — 171; СС. Т. 2. С. 329 — 333.

I, III — IX впервые: СС. Т. 3. Ч. 1. С. 148 — 150, 156 — 159.

Примечания 6 — 8, 10 — 13 составлены Б. Н. Путиловым, 9, 14 — Д. Д. Тумар-киным.

1. Как установили советские этнографы, посетившие Бонгу в 1971 и 1977 гг., каждый «квартал» населяет особый клан (вемуну). Были получены также данные о наличии субкланов, о динамике местной социальной структуры (превращении субкланов в самостоятельные кланы и поглощении вымирающих кланов более многочисленными). Выявлены два клана (Кинальби и Балама), не зафиксированные Миклухо-Маклаем. См.: Тумаркин Д. Д. Новая встреча с Океанией // СЭ. 1977. No 5. С. 77.

2. Подсчет сделан неточно. Согласно приведенным по «кварталам» данным, в Бонгу насчитывалось 33 мужчины и 40 женщин.

3. Согласно данным, приведенным в этой заметке, в Бонгу была 41 женщина. Б. — Боро, что означает 'большой, взрослый, глава семьи'. К. — Кавай, что означает 'старый, согбенный'. ,

4. О Дампире см. прим. 5 к «Чтениям» в т. 2 наст. изд.

5. См. с. 160 т. 2 наст. изд.

6. Термин мун в настоящих заметках употребляется в двух значениях: как общее название празднества с плясками и как наименование группы непосредственных участников пляски.

7. Такая статья, по-видимому, не была написана. Термин ай может означать празднество, его участников, музыку и музыкальный инструмент. См. разделы «Музыка и пение» и «Празднества папуасов» в «Этнол. заметках» и раздел «Пляски и маскарады» в «Конспектах лекций в Петербурге в ноябре — декабре 1886 г.» в наст. томе. Там разъясняется большинство местных терминов, встречающихся в этих заметках.

8. Далее Миклухо-Маклай называет эти султаны сангин-ом и сангин-омуль. Сангин-оле (правильнее: сонген оле) — 'наголовник высокий' (Hauke A. Grammatik und Vokabularium der Bongu-Sprache. Berlin, 1909. S. 197, 208). Омуль (правильнее: гомуль) — 'райская птица' (Ibid. S. 235).

9. О чикалеле см. прим. 11 к дневнику «Возвращение из Папуа-Ковиай» в т. 1 наст. изд.

10. В ЗК 1876 — 1877 (л. 44 об.) имеются два схематических наброска, относящихся к пляскам Муп-Коромром. Участники обозначены кружками и точками. На первой схеме крайнюю левую позицию занимают дети. Справа от них — два ряда женщин, еще правее — двойной круг со стрелкой, обозначающей движение против солнца. В центре «несколько стариков с окамами». К кружку, обозначающему ведущего, подпись: «главный танцор с сангин-омуль».

На второй схеме круг танцующих составлен из одного ряда. В центре круга подпись: «старики с окамами», слева: «главный танцор стоит без окама и кивает суаль», справа: « так остановились задом к жителям и крутят ж<...>», внизу: «костер».

11. В ЗК 1876 — 1877 (л. 45) схематический набросок, относящийся к Мун-Яд. Слева два ряда с подписью: «вооруженные туземцы», правее два ряда: «>> .с луками, стрелами и зеленью», следующие два ряда: «танцоры с сангин-омуль», внизу: «два главных танцора vis-a-vis». Крайние два ряда справа, по-видимому, также составляют вооруженные мужчины.

12. В ЗК 1876 — 1877 (л. 46 об.) карандашный рисунок: на голове танцора — бамбуковый убор корзинообразной формы, руки подняты, держат горизонтально палку. Там же (л. 47) рисунок во весь рост: стоящий боком танцор с очень высоким украшением в виде дерева с ветвями. См. этот рисунок на с. 121 наст. тома.

13. Здесь имеются в виду какие-то магические действия (оним). Возможно, сюда может быть отнесен имеющийся в ЗК 1876 — 1877 (л. 51) рисунок магического предмета с подписью: «Мандюри. Оним по случаю Марора в Бонгу в дек. 1876». См. этот рисунок на с. 74 наст. тома.

14. По-видимому, речь идет о бонгуанце по имени Муль, упомянутом в предыдущей фразе. В «Поименном списке глав семей...» (с. 115 наст. тома) значится только Муль.