ПОСЕЩЕНИЯ НОВОЙ ГВИНЕИ

В 1881-1883 гг.

Второе посещение южного берега Новой Гвинеи

Телеграмма из Куктауна, напечатанная в сиднейских газетах, об убийстве миссионеров (туземцев) в деревне Кало и подтвержденная письмом миссионеров из порта Морсби, побудила коммодора Австралийской морской станции ¹ предпринять что-либо в виде наказания туземцев, чтобы предупредить повторение подобных убийств. Скоро получились дальнейшие подробности, и я узнал, что коммодор Уильсон сам имеет намерение отправиться в Новую Гвинею разобрать дело и наказать, если нужно, туземцев. Пробыв в деревне Кало несколько дней ², зная многих туземцев этой деревни и вообще знакомый с условиями их жизни и отношениями к миссионерам и другим белым, я отправился к коммодору Уильсону, которого знал за справедливого и хорошего человека. После краткого разговора о предстоящей экспедиции я спросил коммодора, что он намерен делать.

— Жители, вероятно, разбегутся при появлении корвета, так что мы найдем деревню пустою, и нам не останется сделать ничего другого, как сжечь ее, потому что убийство 12 человек не может быть оставлено без наказания.

— Но, коммодор, — возразил я, — Кало — большая деревня; в ней несколько сотен домов и, вероятно, более тысячи жителей, из которых, может быть, несколько десятков только участвовали в убийстве, подговоренные двумя или тремя, а, может, даже и одним зачинщиком всей катастрофы. Справедливо ли будет наказать всех, разорив их жилища, представляющие собою не какие-нибудь мизерные хижины, а большие дома, на крепких, прочных сваях, на постройку которых требуется немало времени и очень много труда.

— Что же бы вы сделали на моем месте? — спросил коммодор.

— Я бы отыскал настоящих виновников, т. е. зачинщиков убийства, и наказал бы их только, а не всех без разбора. Таким [346] образом туземцы поняли бы, что справедливость белых отличается от их справедливости, заставляющей их мстить за смерть кого-либо из своих убийством не того, кто виноват в этой смерти, а кого бы то ни было из жителей его же деревни.

— Это легко говорить: «Найти виновника», — возразил коммодор, — на деле же весьма трудно, а иногда даже и совсем невозможно.

— Не так трудно, как вы полагаете, коммодор, — был мой ответ. — На южном берегу Новой Гвинеи живут уже несколько лет миссионеры, которые знают туземные языки. В самой деревне Кало в продолжение одного года или двух жил teacher ³. Деревни Карепуна и Ула, расположенные около Кало, разумеется, находятся с нею в дружественных отношениях, несмотря на убийство teacher'ов. При посредстве миссионеров и жителей соседних деревень нетрудно вступить в переговоры с населением провинившейся деревни, потребовать от них имена виновников и выдачу их, объявить, какое наказание может постичь их в случае невыполнения этого требования, и т. д. Я убежден, что таким образом можно добраться до настоящих виновников, наказать их и оставить невинных в покое, доказав им, однако ж, что справедливость белых стоит выше справедливости туземцев. Я не сомневаюсь, что такой поступок будет иметь крайне благотворное влияние на отношение туземцев к белым.

Мои доводы убедили коммодора в возможности обойтись без совершенного разорения или сжигания деревни.

Мы перешли к обсуждению деталей экспедиции, и наш разговор закончился предложением коммодора отправиться с ним и убедиться в возможности применить на деле предложенный мною план действий, который он решил испытать. Хотя предложение это являлось для меня и не совсем удобным, я тем не менее согласился, но посоветовал коммодору непременно отправиться в Ануапату и заручиться там помощью человека, которая могла оказаться гораздо более действительной, чем моя помощь: именно, взять оттуда г. Чалмерса, знающего туземные языки и имеющего большое влияние на туземцев южного берега ⁴. Коммодор согласился и заявил, что корвет «Вульверин» снимется с якоря 10 августа.

В назначенный день в 4 часа пополудни мы вышли из порта Джаксон ⁵ вместе с летучей эскадрою, находящеюся под командою адмирала графа Кламуильяма, в которой находились оба сына е. в. принца Валлийского. Мы плыли с эскадрою только до следующего утра, когда сигнал, поднятый на адмиральском судне, дозволил коммодору отделиться от эскадры и плыть по своему назначению. Мы поставили паруса и направились почти на N, между тем как эскадра продолжала свой путь вдоль берега, намереваясь зайти в Брисбейн.

Не стану описывать ни весьма удачного перехода, совершенного под парусами в одиннадцать дней, ни любезное гостеприимство коммодора Уильсона, в одной из кают которого я [347] помещался, а перейду прямо к прибытию корвета в порт Морезби, где мы бросили якорь 21 августа.

Здесь мы встретили два английских военных судна, шкуны «Beagle» и «Sand-Fly». Съехав с коммодором на берег, мы были встречены обоими миссионерами, гг. Лооз (Lawes) ⁶ и Чалмерсом. От них мы узнали точную историю убийств.

Уже за несколько времени до убийств в ближайших деревнях распространился слух о том, что жители деревни Кало собираются убить живущего среди них teacher'a. Последний, однако ж, не хотел верить этому и даже обратился к главному начальнику деревни Кало, по имени Квайпо, с вопросом, должен ли он верить этому слуху или нет. Последний постарался уверить его, что эти слухи — чистая выдумка.

Тариа, teacher деревни Хула, отправился 25 марта в своей шлюпке в Карепуну с намерением забрать оттуда своего товарища — teacher'a, так как последний был нездоров. С ним поехали пятеро молодых людей из деревни Хула. Тариа заехал также и в Кало и условился с тамошним teacher'ом, обещав ему взять его с собою на обратном пути. Обещание это он исполнил. Кроме Тариа, в шлюпке находились teacher деревни Карепуну, его жена и двое детей. Пока Тария ждал прихода teacher'a деревни Кало и его семейства, Квайпо, начальник деревни, вошел в шлюпку поболтать с миссионерами. Скоро пришли teacher деревни Кало, его жена, двое детей и teacher из Мататути, находившийся в гостях у первого. Когда все уселись в шлюпку, Квайпо вышел на берег. Это было сигналом для нападения. Десятки копий полетели на шлюпку; сопротивление было бы совершенно напрасно, и всякая попытка к бегству вполне бесполезна, так как с одной стороны несчастных была вода, а с другой — туземцы с их копьями.

Один Тария вздумал сопротивляться, но четыре брошенных в него копья прикончили его тут же. Всех убитых было двенадцать человек. Среди них находилось и двое туземцев из деревни Хула. Четверо спаслись, бросившись вплавь вниз по речке; их не преследовали, так как еще в начале нападения Квайпо приказал щадить туземцев Хула. Только тело одной из женщин вместе с трупом ее ребенка были погребены туземцами Хула и Карепуна; остальные же сделались добычею крокодилов ⁷.

Туземцы соседних деревень указывают на Куапена, начальника деревни Арома, который уверял жителей деревни Кало, что иностранцев можно убивать безнаказанно, и даже привел несколько примеров, между которыми один был — убийство, случившееся в Ароме около года тому назад, и толковал о том, какая большая слава выпала на долю его деревни. Туземцы Кало не пропустили этого совета мимо ушей. Но ближайшей и более действительной причиной этого убийства была ненависть жены начальника Квайпо к жене Анедереа (Андрея), teacher'a Кало. Вражда длилась долго, и жена Квайпо не оставляла его в покое бесконечными жалобами своими на [348] teacher'ов, что и привело, наконец, к вышеописанной печальной развязке.

Когда коммодор Уильсон в немногих словах рассказал миссионерам наш план наказания настоящих виновников убийства, т. е. Квайпо и его сына, то они выразили большое сомнение относительно выдачи туземцами своего начальника. Единственною возможностью успеха, по их мнению, было овладеть деревней врасплох и захватить начальника.

Оставив коммодора и миссионеров совещаться, сам же отправился в деревню. Проходя между группами туземцев, которые так часто видели европейцев, что появление последних нисколько не отвлекает их от их занятий, я мог заметить, что употребление каменных орудий (осколков кремня) еще не вполне вытеснено железом и сталью. Я видел двух человек, обтесывающих какие-то палки кусками кремня; острые края свежеобломанных сторон камня отлично стругают самое твердое дерево; третий туземец заострял копье не ножом, который был заткнут у него за браслет на руке, а куском продольно расщепленного свиного клыка. Носовые украшения из Tridacna gigas также режутся и полируются кремнем.

Встретил Макане, ту молодую девушку, с которой я рисовал татуировку ⁸; завидев меня, она прибежала ко мне и, помня мое рисование, указала на несколько фигур на ляжке и стала настаивать, чтобы я сейчас же срисовал их, т. е. дал бы ей за это куку (табаку). Я ограничился тем, что дал ей табаку.

Во время прогулки я наткнулся на женщину с очень светлокожим ребенком на руках. Цвет кожи и характер волос не оставляли сомнения в том, что отец ребенка был белый. Мне сказали после, что действительно это был долго живший здесь ирландец.

22 августа. Ко мне привели мальчика лет 5, о котором я уже успел услыхать, как только ступил на берег: мне говорили, что [349] у этого был хвост. Когда отец мальчика с таинственным видом снял с него тряпку, составлявшую его одежду, я увидел, что в pars sacralis, как раз в средней линии, действительно находился род хвостика, около 5 см длиною и толщиною в детский мизинец, но собственно хвостом его назвать было нельзя, так как это был не что иное, как накожный полип значительной длины, и мог считаться хвостиком только по своему положению на теле. Линия более длинных волос по средине спины продолжалась и на этот придаток. Я осмотрел, смерил и нарисовал этот курьезный объект. Отцу, очевидно, нравилось, что я так внимательно отнесся [350] к этой особенности его сынка. Он заставил его сесть, и в таком положении этот накожный придаток очень походил на настоящий хвостик.

Надо заметить, что у здешних туземцев очень распространено поверье о существовании хвостатых людей, о которых все говорят и рассказывают, но которых до сих пор еще никто не видел. Один туземец, хорошо говоривший по-английски, серьезно рассказывал мне, что так как хвосты этих людей, живущих где-то в горах, состоят из костей и кожи и не сгибаются, то, когда они садятся на землю, им приходится, чтобы не сломать хвостик, сделать сперва копьем довольно глубокое отверстие в земле и сесть так, чтобы хвост поместился в это отверстие. Этот рассказ я слышал на о. Базилаки, но г. Чалмерс сказал мне, что поверье о существовании хвостатых людей очень распространено среди туземцев южного берега Новой Гвинеи.

Макане не забыла явиться, и так как рисунка ее татуированного тела у меня с собою не было и я помнил, что вид татуировки на передней части тела был сделан мною тогда второпях, я сделал новый рисунок татуировки ее туловища и ног до колен спереди. Меня отчасти удивило то обстоятельство, что рисунки, недавно (несколько месяцев тому назад), сделанные на ее теле, цветом своим почти что не отличались от цвета остальных, сделанных несколько лет тому назад.

Так как предполагалось сняться на следующий день, то коммодор Уильсон роздал начальникам и туземцам деревни большое количество подарков (бумажной материи, ножей, несколько [351] топоров, бус и главным образом табак). Все раздавалось от имени королевы Виктории, которая, благодаря стараниям миссионеров, очень популярна на этом берегу.

23 августа. Шхуна «Sand-Fly» отправилась с почтою в Куктаун. Корвет «Vulverin», взяв шхуну «Beagle» на буксир, снялся около часу пополудни. Г. Чалмерс и вдова teacher'a Хула, убитого в Кало, знающая хорошо язык и обычаи этой деревни, отправились с нами. План, на котором остановился коммодор, должен был заключаться приблизительно в следующем: корвет «Vulverin» должен был пройти почти что до деревни Карепуна и бросить якорь к вечеру, затем на другое утро несколько вооруженных шлюпок будут отправлены к устью реки, где расположена деревня Кало. Часам к 8 — 9, как только послышится рожок — быть готовыми к атаке, — другая партия, состоящая из десанта, высаженного еще накануне, который в продолжение ночи должен был пробраться сухим путем к деревне, должна была войти в деревню с тыла. Полагалось, что все туземцы будут ожидать нападения с реки и вовсе не подумают о возможности атаки с тыла; что таким образом жители Кало, застигнутые врасплох неожиданным нападением с двух сторон, должны будут сдаться или во всяком случае оставить деревню в руках белых. Тогда последние могут назначить свои условия и т. д. В этот вечер нам, однако ж, не пришлось дойти до места назначения: по случаю темноты оказалось неудобным слишком приблизиться к берегу.

24 августа. Пролежав всю ночь в дрейфе, около полудня «Vulverin» и «Beagle» бросили якорь у рифа ввиду «Round Head». Восемьдесят пять человек матросов, составляющие десант под начальством командира корвета Ватсона, господин Чалмерс, вдова teacher'a и я были переведены с корвета на шхуну «Beagle». Между тем как корвет продолжал путь к Hood-Bay, «Beagle», пролавировав часов до 9, бросил якорь в Палавайя-Бай. Господин Чалмерс с командиром съехали на берег искать тропинки, которая, как уверял господин Чалмерс, ведет от этого пункта берега прямо в деревню Кало. Я же предпочел заснуть, сильно сомневаясь, чтобы тропинка находилась как раз против того места, где мы бросили якорь. Я был разбужен часа через полтора голосами вернувшихся. Они громко рассуждали, толкуя о том, что по случаю темноты невозможно было найти тропу. Было уже 12 часов ночи, и командир приказал перевезти десант в двух партиях на берег. Они должны были как-нибудь, вероятно, следуя берегом, добраться до Кало.

Зная, что отлогость берега помешает баркасу подойти ближе к сухой земле, я спустился в шлюпку босиком. Мое предположение оказалось верным, так как, подойдя к берегу, можно было добраться до него, только идя по колена в воде. Здесь я с удовольствием надел сухую обувь.

Было уже четверть второго; нам пришлось прождать другую партию десанта, так как баркас на буксире паровой шлюпки, который привез нас, должен был вернуться за нею к шхуне. Было [352] очень темно, и все время моросил дождь. Я был очень доволен, что надел кожаную куртку, заказанную мною перед отъездом.

По высадке на берег второй партии господин Чалмерс повел нас через лес, надеясь, что тропинка, на которую он наткнулся, приведет нас к противоположному берегу, т. е. наперерез от Палавайя к Hood-Bay. Пройдя четверть часа частью лесом, частью по высокой траве, мы пришли к болоту, и такому топкому, что пришлось вернуться. Было так темно, что в лесу на расстоянии двух-трех шагов нельзя было разглядеть человека.

Голоса и шум шагов руководили нами. Вернувшись к морскому берегу, мы отправились к мысу, у которого находилась деревня Хулa. Здесь Кайранги, вдова teacher'a, попробовала привести нас к тропе, ведущей к деревне Кало. [354] Проплутав с полчаса между банановыми и другими плантациями, нам пришлось снова вернуться к берегу, и в деревне взяли молодого туземца, который рискнул быть нашим путеводителем, так как, показывая нам путь в Кало, он делался изменником относительно союзной деревни. На этот раз тропинка оказалась настоящей, но, так как уже было пять часов, то пришлось отправиться в путь ускоренным маршем. Люди с корвета, а также и офицеры были сильно утомлены, и неудивительно, так как воинская сбруя разного рода тяжела и, кажется, далеко не удобно приноровлена к походу в тропической стране. Не успели люди достаточно отдохнуть, как послышался рожок, вероятно, партии, прибывшей под начальством коммодора на шлюпках в устье реки. Тогда и наша партия двинулась к деревне, разделившись на три отряда, которые вошли в деревню разом с трех сторон ⁹.

Комментарии

Печатается по: РПТ; первая часть текста (кончая словами «еще не вполне вытеснено железом и сталью») находится в АИЭ(Л). Ф. К-V, No 300 (пагинация печаткой 00370—00373, в одной тетрадке с рукописью «Третье посещение Берега Маклая»); остальная — в АГО. Ф. 6. Оп. 1. No 73. Л. 6—9.

Рукопись была разрознена, по-видимому, при разборке бумаг Миклухо-Маклая в РГО либо при передаче архива Д. Н. Анучину; первая часть была скопирована для Анучина, однако, не обнаружив конца рукописи, он отказался от публикации. Связь между двумя частями восстановил Е. И. Глейбер, он же впервые опубликовал полный текст: Изв. ГГО. 1939. Т. 71. Вып. 1—2. С. 267—271, с небольшой правкой и вставкой из другого текста (см. наше прим. 9). Публикация повторена: СС. Т. 2. С. 571—581.

Текст РПТ писан почерком, который определяется нами как «третий» (см. с. 407 в т. 1 наст. изд.), и содержит авторскую правку.

Примечание 7 подготовлено Д. Д. Тумаркиным, остальные примечания принадлежат Б. Н. Путилову.

1 О коммодоре Уильсоне см. подробнее в прим. к письму от 8 апреля 1881 г. в т. 5 наст. изд.

2 О пребывании в деревне Кало в 1880 г. см.: «Первое посещение южного берега...».

3 О значении слова teacher см. прим. автора к «Первому посещению южного берега...» (с. 305 наст. тома).

4 О Чалмерсе см. «Первое посещение южного берега...» и прим. 4.

5 Порт Джаксон — залив, на берегу которого расположен Сидней.

6 Лооз (William George Lawes, 1839—1907) — английский миссионер, с 1861 г. вел работу на островах Океании. В 1874 г. основал миссионерскую станцию в Порт-Морсби. Изучал этнографию и языки папуасов южного берега Новой Гвинеи, опубликовал грамматику и словарь этнической группы моту. Миклухо-Маклай неоднократно общался с Лоозом.

7 Трагедия в Кало несомненно имела более глубокие корни. Чалмерс впоследствии признавал, что она была в значительной мере спровоцирована самими тичерами. «Боюсь, мы не вполне свободны от ответственности,— писал он о случившемся в Кало.— Тичеры часто ведут себя неблагоразумно в отношении туземцев и не слишком заботятся о том, что говорят». Отметив, что тичер в Кало заставлял местных жителей бесплатно работать на миссию, Чалмерс сделал следующее обобщение: «Некоторые из тех, кто был убит на побережье Новой Гвинеи, сами виноваты в своей гибели, другие заплатили своей жизнью за злодеяния белых людей, а несколько человек пострадали из-за жадности туземцев» (Chalmers J. Work and Adventure in New Guinea. London, 1902. P. 195—196, 200).

8 Миклухо-Маклай имеет в виду встречу в 1880 г. См. «Первое посещение южного берега...», с. 327 и 329 наст. тома.

9 На этом рукопись РПТ обрывается. В первой публикации после редакторского интервала в несколько строк далее следует текст, перенесенный редактором из «Чтений Миклухо-Маклая...»: «План мой вполне удался: вместо сожжения деревни и поголовного истребления ее жителей все ограничилось несколькими убитыми в стычке, в которой пал главный виновник убийства миссионеров, начальник деревни Квайпо, и разрушением большой его хижины. Посетив затем несколько деревень южного берега, я дополнил некоторые прежние свои наблюдения, но краткость стоянки корвета и дело в Кало значительно помешали моим работам».

Судя по сохранившимся рисункам (см. с. 353 в наст. томе), Миклухо-Маклай провел в деревне Кало еще по крайней мере день 25 августа. Кроме того, 31 августа помечены его два рисунка из деревни Маупа (см. с. 349). Подпись к рисункам хижины в деревне Маупа: «Numa Quapena. Village Maupa, District Aroma, 31/VIII-81.

Большинство хижин так стары и скверно построены, что из опасения, чтобы ветер не сдул бы их, почти все привязаны ротаном к крепким кольям, вбитым в землю».