МИКЛУХО-МАКЛАЙ Н. Н.

ПЛАВАНИЕ НА КОРВЕТЕ «ВИТЯЗЬ»

ноябрь 1870 — сентябрь 1871 г.

<Южная Америка>

Дарвин (Было: Дарвин в конце книги о своем путешествии (далее близко к окончательному тексту)), исчисляя хорошие и теневые стороны кругосветного путешествия, указывает на один важный момент: именно, что большую и даже громадную часть времени путешественник проводит в море, сравнительно с днями, прожитыми им на берегу ¹. Это говорит Дарвин, путешествовавший на судне, специально назначенном для исследования берегов, и целые года странствовавший у <одних и> тех же берегов (Южной Америки). Тому же обстоятельству, но еще в гораздо больших размерах, подвергается моя участь на «Витязе», потому что каждый наш переход переносит нас в местности с совершенно различной природой: San Vincente — <один из> ост[ровов] Зеленого Мыса и Магелланов пролив, тропики Бразилии и юго-западные скаты Анд.

Во-первых, короткое пребывание в одной местности; во-вторых, трудность и неп[родолжительность] подготовки при недостатке литературной помощи наперерыв мешают. Даже простое уяснение себе этого statu quo ² делается довольно нелегким делом, принимая в соображение недостаточное знание местных языков и трудность нахождения личностей, которых сообщениям можно было <бы> вполне довериться.

Все эти неблагоприятные моменты объяснят, почему мои сообщения пока что будут ничего более, как разрозненные и неполные заметки, собранные с разных местностей, где приходится побывать (Далее было: Мне кажется лишним связывать эти частички свежего матерьяла [далее зачеркнуто: которые имеют некоторое значение <тем>, что собраны по возможности объективно], чтобы не придать простому рассказу моих наблюдений и тени полноты сведений, которой они не могут иметь). Предпосылаю эти несколько слов раз навсегда как [30] предисловие к настоящему и будущим моим сообщениям ³, которые будут не что иное, как выписки из моей записной книжки, которые почему-либо покажутся мне достойными некоторого внимания. Отлагаю до следующего сообщения мои физико-географические морские наблюдения (Далее было: пока не придется поселиться мне, наконец) и поговорю о моем пребывании в настоящем в некоторых местностях (Далее было: которые я успел сделать во время плавания), которые пришлось посетить в последнее время (Далее было: и их обитателях).

Рио-де-Жанейро

[2] 6 февраля ³. Улицы и рынки в Рио представляют для путешественника, интересующегося антропологиею (Далее было: и этнологиею), обширное поле наблюдений. На каждом шагу встречаются представители разных рас или продукты их помеси.

В двух третях низшего сословия здесь течет чистая африканская кровь или преобладает в нем. Первобытного населения — индейцев — здесь почти не приметно; изредка только попадается метис, которого неопытный еще наблюдатель только с трудом отличит от родившегося здесь европейца. Чистых индейцев здесь уже давным-давно и не увидишь ⁵.

Между европейцами различных национальностей преобладают португальцы; что же касается негритянского элемента, то в Рио можно встретить образчики всевозможных племен Африки, начиная с Марокко и Гвинеи до самого Мозамбика.

Хотя настоящие уроженцы Африки вряд ли составляли когда более одной десятой всего бразильского населения, но тем не менее их влияние очень отразилось на общем типе жителей.

Численность негров этих предполагается в настоящее время около миллиона, и цифра эта в последние года не увеличивается, потому что подвоза <нет> и открытый торг невольниками лет уже 10 как запрещен в Бразилии, самое же рабство далеко еще не выведено (*).

(* Вот что я узнал о положении рабства в последних годах в Бразилии. Несмотря на желания теперешнего императора ⁶ уничтожить рабство, оно все еще существует вследствие оппозиции очень многих влиятельных личностей (Далее было: имеющих голос в п[равительстве]), которые, имея большую поземельную собственность, заинтересованы в этом вопросе, обрабатывая свои плантации неграми, что для них очень выгодно (европейцы не способны при этом климате на такое количество работы, как негры). Так как открытый рынок невольников уничтожен, то их продают и покупают помощью (Далее было: газетных) объявлений. Цена этих людей, зная ценность рабов в Нубии и Абиссинии (см. «Известия <ИРГО>», <т. 5>, No <6>, стр. (286) ⁷), показалась мне громадною. Об ценах этих, само собою разумеется, можно говорить только приблизительно, хотя они даже довольно установлены. Всех дороже ценятся негры и мулаты, обученные какому-нибудь ремеслу, а также объекты женского пола, обладающие преимуществом красоты; цена первым приблизительно до 1800 рублей серебром на наши деньги; за молодых, красивых собою девушек, особенно за мулаток, платят еще дороже. Около 1400 и 1500 рублей серебром платят за негров и мулатов, назначаемых для прислуги, ухода за детьми и т. п. Красивые лица, хорошее сложение и ловкость обусловливают хорошую цену. Самые дешевые рабы, употребляемые для сельских работ, стоят от 1000 до 1200. Вообще мулаты ценятся более, чем негры; затем негры, рожденные в Бразилии, покупаются дороже, чем вывезенные негры из Африки. Причина тому - большая понятливость и лучшие способности мулатов и рожденных в Африке негров. При продаже запрещается теперь разрознивать семьи. Невольник в Бразилии может получать от хозяина только определенное число ударов, за получение свыше положенного количества имеет право жаловаться. Хотя рабство еще далеко не уничтожено, но все-таки оно с каждым годом уменьшается: подвозу нет, и детей мало покупают, боясь в случае освобождения (потерять) потраченные на покупку <?> их деньги ⁸). [32]

Рабство негритянских племен в Америке представляет большой антропологический интерес, доставляя нам возможность проследить шаг за шагом изменение столь характеристичной расы, как негритянская, вследствие влияния новых внешних условий не только природы, но и социальной жизни. Что такое изменение существует, доказывает прямое наблюдение, и что оно не такое незначительное, докажет время, усиливая и утверждая (наследственность) это постепенное принаровление к новой среде; очень вероятно, что подобные наблюдения уже существуют в Северо-Американских Штатах, но они мне неизвестны; тем объективнее еще я могу сообщить то, что узнал и заметил. Негры, перенося вполне климат Бразилии, достигают значительной старости и даже очень размножаются между собою, причем, разумеется, большею частью муж и жена принадлежат различным африканским племенам. Таких рожденных в Бразилии негров очень значительное число.

Интересуясь преимущественно этою частью цветного населения, я имел случай видеть многих из них, причем, если объекты наблюдения были молоды, то старался видеть их отца и мать. Оказалось, что все второе поколение, рожденное уже в Бразилии, гораздо светлее, чем первое, даже принимая в расчет, что и в Африке в раннем очень возрасте дети светлее родителей. Изменение цвета действительно очень заметно, бросается резко в глаза, особенно если положительно знаешь, что родители действительно негры. При огромном количестве всевозможных тонов окраски лица мулатов эти интересные объекты теряются в толпе; их можно уже легко принять за смесь, тогда как они не имеют ни капли белой крови, но этот факт давно замечен жителями Бразилии.

Но всматриваясь ближе на это новое африко-американское поколение и сравнивая его с настоящим африканским (Далее было: даже просто детей с родителями), [34] замечаешь еще одно очень важное, но трудноуловимое изменение расы. Перед вами домашняя группа: отец, мать и дети уже на возрасте; черты лица последних представляют смесь физиономий отца и матери. Кажется, ни одна новая черта лица не изменила сходства, но, между тем, разница есть, очень большая, но в чем? Всматриваясь пристальнее, внимательно следя за игрой физиономии и движениями, вы угадаете, в чем заключается это таинственное несходство. Не черты, а выражение лица изменилось; в нем заключается эта разница между отцом и сыном, матерью и дочерью. Кроме выражения физиономии, вся манера держать себя, говорить заметно отличны одна от другой.

Наивно-глуповатая, часто при каждой безделице смеющаяся физиономия отца контрастирует с гораздо более неподвижным, скорее грустным лицом сына.

И причин много такого изменения. Стоит только подумать, как различны были условия первых годов жизни отца, рожденного в Африке на свободе, и сына — уже в более холодной стране при далеко не благоприятной обстановке раба, где уже с ранних пор старались извлечь из ребенка большую пользу: [35] заставляли сидеть и работать в душных комнатах или в подвале, или же употребляли на переноску вещей. Вместе с блестяще-черным цветом кожи потерялось его добродушно смеющееся выражение лица (Далее было: какое-то пугливо). Эта перемена жизни и обстановки не только подействовала на ребенка, но даже и на отце видны следы ее: цвет кожи негров, долго живущих в более умеренных странах, не остается таким черным и блестящим, как у их соплеменников, живущих в Африке. Он как бы тускнеет, даже бледнеет. Примеры такого изменения я часто видал, во-первых, и несколько подобных приведены Причардом, во-вторых ⁹.

Оседлая жизнь, работа, отношение с соседями, отличными от старых своих соплеменников, влияя на характер, изменяя направление мыслей, изменяли также и обычное выражение лица. Все эти моменты производят еще большее влияние на ребенка. К тому же, теперь уже часто, школа, сближение с детьми другой расы еще более удаляют тип второго поколения от типа первого. Это влияние пока еще не столь сильно, чтобы изменить черты [36] лица, но уже первый шаг сделан; другие мускулы напрягались чаще, выражение лица делается другим, и оно-то, мало-помалу устанавливаясь, производит перемену характера физиономии.

Среди европейского общества можно найти целый ряд параллелей, стоит обратить внимание на молодое поколение низших сословий, особенно сельского населения. Посмотрите на группу играющих на улице сельских ребятишек, обратите внимание на малую <1 нрзб.> ф[изиономий] и на <3 нрзб.>, войдите в детскую школу в самый малый класс, посмотрите на физиономии — <за> исключением индивидуальных особенностей, найдется мало различия в физионом[ии] и вообще в целой особе. Войдите <1 нрзб.> в какой-нибудь дом, в котором собралось все семейство уже взрослых членов, выросших при разнообразной обстановке, поглядите на сыновей, которые, положим, получили университетское образование, и на тех, которые выросли в деревне. заним[аясь] хозяйством. Грунт физиономий тот <же>, но лица получили уже различный отпечаток.

Другой пример — из прошлой русской жизни. Многим случалось обращать внимание на как будто различный тип дворовых и крестьян в русской помещичьей усадьбе. Мальчик, взятый лет шести-семи в барский двор, лет 10 спустя очень разнился от родного же брата, выросшего в поле у плуга; черты лица показывали сродство, но выражение оживляло их различно. Возьмите <?>, в каком сословии хотите, обратите внимание на второе поколение пошедших по разным дорогам или различным занятиям и вы увидите то же самое: и сложение, и размеры, и отношение членов одинаковое, но развитие их другое определяет уже различие, которое увеличивается...

Я привел эти примеры, чтобы приблизительно показать, какого рода изменениям подвергается второе поколение негров, рожденных уже в Америке, и что это изменение, столь натуральное и в начале незначительное, усиливается в след[ующем] пок[олении] и может иметь следствием совершенное перерождение расы ¹⁰.

Но не только выражение лица, манера говорить, держать себя различает отцов от детей (Далее было: но и все телосложение, мускулатура и даже умственные способности), но и даже умственные способности не остаются неизменны или, по крайней мере, принимают другое направление.

Многие заслуживающие доверия люди уверяли меня, что негры, рожденные в Америке, гораздо смышленее своих отцов. Очень <?> может быть, что эта сметливость заключалась только в большом усвоении европейских обычаев, к которым они пригляделись с детства. Что это обстоятельство замечено большинством населения, доказы[вают] цены, <а именно,> что негры, рожденные в Америке, цен[ятся] дороже, чем их отцы. [37]

Чтобы иметь случаи видеть вблизи большее количество цветного населения, я посетил больницу в Рио, где я имел полную возможность осмотреть несколько сотен объектов обоего пола. Также по утрам на рынке можно было видеть много представителей различных рас. А личностей, которые мне показались больше интересны, уводя с п[лошади] к фотографу, я их приказывал снимать, редко <?> без одежды с трех сторон и в пяти положениях ¹¹.

(Перед этой фразой было: Я уже говорил, что между неевропейским населением встречал в Rio много мулатов) Что мне кажется характеристичным при рассмотрении мулатов — это громадное разнообразие <как> цвета, так и черт лица (Причина того - наследственное сходство <1 нрзб.> На Kap Verde, где много мулатов, я был (далее зачеркнуто: удивлен) <1 нрзб.> темнотой некоторых женщин или как в физиономиях их отражается даже национальность отца, тем более <что> темн[окожие] туземные женщины африканского происхождения очень похо[жи] <?> между собой. (Далее зачеркнуто: Можно было узнать, кто был отец их детей) Между моими рисунками сохранились два портрета: оба различного цвета лица и тела (см. Т. 6)), и у большинства — неправильное, очень часто рахитичное телосложение, но, между тем, известно, что между мулатами обоих полов встречаются замечательно красивые люди.

Магелланов пролив ¹²

1 апреля. После 23-дневного плавания вошли мы к вечеру в Магелланов пролив и дня через 2 стали на якорь в Punta Arenas — в небольшой чилийской колонии, единственной в Магеллановом проливе, вообще <?> самой южной колонии в Южном полушарии ¹³. Вот несколько подробностей об ней, сообщенных мне теперешним губернатором колонии г-ном О. Виелем. Punta Arenas, названная вследствие песчаного мыса, выдающегося в море ¹⁴ (53°10' ю. ш.; 0°13' в. д. ¹⁵), перенесена из Port Famine в 1845 г. Древняя колония в Port Famine (Или San-Felipe de Magallanes (53°38' ю. ш. и 0°19' в. д); был основам 25 апреля 1584 г. испанским мореплавателем Don Pedro Sarmiento de Garnboa; названа эта колония в честь Филиппа II ¹⁶), основанная еще при Филиппе II ¹⁷ и совершенно оставленная теперь, покинута вследствие полного неимения пастбищ для скота (разведение которого очень важно для существования колонии, где хлебопашество очень незначительно) ¹⁸.

Колония, несмотря на неудобный совершенно открытый порт, гораздо худший в сравнении с Port Famine, в последнее время довольно быстро увеличивается; в 1868 г. было всего 195 жителей, живших в 28 домах, между тем как в 1871 г. число жителей возросло до 850, помещающихся в 210 домах. Кроме домов, находятся и другие здания, к[ак-то]: церковь, казарма, школа, аптека и лесопильная мельница. Город развивается, прямые улицы. [38] Эти жители (Некоторая непоследовательность изложения связана с тем, что текст: Кроме домов ~ улицы — представляет собой вставку) — по большей части чилийцы, в том же числе — очень немного иностранцев (Далее было: англичан). Можно предполагать, что эта колония еще увеличится, так как, кроме каменноугольных копей, открыли в недавнее время вблизь протекающей речке золото. Кроме того, года уже два, как Punta Arenas находится в прямом почтовом сообщении с Европою, так как сюда заходят каждые две недели английские почтовые пароходы, идущие из Рио в Вальпарайзо ¹⁹.

Мы остались в Punta Arenas целую неделю, и я мог сделать несколько интересных экскурсий ²⁰.

4 апреля. Губернатор предложил капитану и офицерам корвета осмотреть каменноугольные копи и золотые прииски. Часа в 2 съехав на берег, мы нашли приготовленн[ыми] для нас две платформы, на которых мы должны были отправиться по железной дороге миль за 5, где находились копи. Несколько рабочих, обступив наши платформы, привели их в движение, и мы, проехав мимо города, въехали в лес <и> стали подниматься в гору. Все возвышенности около Punta Arenas покрыты лесом, который доходит до самого берега, только вблизи колонии лес вырублен (Было: отчасти вырублен, отчасти выжжен). Эта небольшая порубка леса имела уже, по свидетельству жителей колонии, очень заметное влияние на климат колонии, увеличив намного количество ясных дней и уменьшив число дождевых дней. Также огородничество благодаря солнечным дням много выиграло. Это замечание, которое я слышал от многих, мне было интересно, потому что я никогда не думал, чтобы такая сравнительно очень незначительная порубка — не более как на каких-нибудь полторы или две (Далее было: или три) квадратных мили — могла бы произвести такую ощутительную перемену.

Перебравшись в нашем экипаже через речку Las Minas, впадающую в море у самой колонии, мы продолжили путь по [40] правому берегу ее. Весною эта речка, которая казалась в настоящую минуту незначительным ручьем, сильно разливается, несет с собою громадные глыбы камней и ломает на пути своем вековые деревья. Следы такого разрушения мы несколько раз видели в этой экскурсии. Лес, по которому мы ехали, состоял преимущественно из видов Fagus, которого стволы достигали почтенной толщины ²¹; иногда попадался и лавр, которого свежая зелень резко выделялась от серых стволов преобладающего бука; еще реже встречались древовидные папоротники, но их тонкий ствол не возвышался более, как фута на 4 или 5. Попадались толстые стволы Fagus, в которых было вырублено пещерообразное отверстие в 1 фут вышины и полфута ширины; в этом отверстии тлели, иногда вспыхивали маленькие костры, которые мало-помалу выжигали весь ствол, который таким образом свали[ва]лся; <так упало> (Фраза не доработана, дополняем по смыслу) немало уже громадных деревьев.

Проехав около часа на нашей платформе, долина стала сужаться, так что с правой стороны нашей дороги подымался крутой обрыв, покрытый лесом, с левой же в нескольких саженях бежал ручей.

Проехав немного далее, встретили мы первых золотоискателей; одни выбрасывали из вырытых ям песок, другие наполняли этим песком деревянные желоба, по которым бежала вода; изменяя положение желоба, золотодобыватели могли по желанию изменять силу струи. Другие промывали золото в больших деревянных тарелках или плоских деревянных ковшах.

Несмотря на очень примитивный образ промывки, эти люди могут добывать в день до 10 граммов (1 gramm равен приблизительно 76 коп. (Было: 3 франка)). Б одном месте вид, открывшийся перед нашими глазами, был не только очень живописен, но его частности представили много интересного. В этом месте долина очень сузилась; по сторонам возвышались почти отвесные обрывы, внизу громадные глыбы камней стесняли ложе ручья, по течению которого работали золотопромышленники; в стороне лепились наскоро построенные хижины работающих. <Вся картина> была освещена только с одной стороны яркими лучами солнца, которое по случаю узкости долины не могло <осветить другую сторону> (Фраза не доработана, дополняем по смыслу). Задний план заканчивался длинной перспективой гор.

Обратив внимание на глыбы, стоящие близь ручья, между которыми некоторые были выше роста человека, я увидал, что они состоят почти исключительно из раковин и, главное, раковин молюсок, еще ныне живущих. Посмотрев на правый склон или обрыв долины, который представлял почти перпендикулярное сечение в более чем 100 футов вышины, оказалось, что весь холм состоял из раковин. Этот значительный слой был разделен на 3 этажа незначительными слоями песку и мелкого булыжника. [41]

Он доходил почти до самой поверхности, так что черной земли (гумуса) над слоем раковин не было более фута. Это интересное для геолога сечение было сделано искусственно при постройке дороги, причем необходимо надо было, чтобы не запрудить ручья или не строить моста, срезать часть склона холма. Большие глыбы внизу, состоящие из этих же окаменелостей, были отделены при постройке от того же склона. Слой состоял преимущественно из Pecten, но внизу мне удалось вытащить обломленный экземпляр большой <раковины> Ostrea magellanica.

По дороге далее я еще раз видел по обнаженным склонам пласты раковин, но недостаток времени и трудность взобраться на крутизну не позволили собрать экземпляры раковин. Пласты были далеко не такие громадные, как первые, но все-таки несколько фут толщины. Добравшись до каменноугольных копей, нам пришлось подняться еще по лестнице футов на 150 от уровня ручья на полвысоты холма, где находился вход в копи, которые мы осмотрели. Существование этой залежи каменного угля известно уже давно, но разработка угля началась только с прошлого года и разработано до сих пор не более как 3000 <тонн>. Так как разработка и перевозка к пристани стоят, по словам г-на Виеля, около 4 долларов с тонны и за право разработки платится правительству по 1 доллару с того же количества, то цена угля очень высока, именно 10 долларов (Далее было: которая должна понизиться). Уголь совершенно подобен тому, который находят по западному берегу Южной Америки в (Далее было: Лоте и) Coronel'е и Conception, и по качествам горения далеко уступает хорошему английскому углю ²².

Осмотрев копи, мы опять сели на наши платформы. На этот раз не надо было живых локомотивов, толкавших наши колесницы в гору; как только положенные под колеса сучья были вынуты, мы покатились вниз все с увеличивающейся скоростью, только изредка приходилось бежавшему за нами рабочему помогать останавливавшейся платформе перебраться через неровности пути. Менее чем в 40 мин. мы добрались вниз в колонию, между тем как на тот же путь вверх потребовалось более двух часов ²³.

В колонии я узнал от губернатора еще следующее о золотых приисках колонии. Следы золота были открыты самим г-ном Виелем месяцев 17 тому назад, в продолжение которых найдено золота 4000 фунтов стерлингов. Золото может <быть> промываемо каждым, где и как хочет. Желающий купить определенное место платит 6 долларов за кусок в 60 метров длиной и 200 — шириной. Эти деньги идут чиновнику, который отмеряет и выдает документ на владение. Приобретенная земля может быть продана владельцем за какую цену угодно; только в случае, если не промывается золота в продолжение 4 месяцев, владелец теряет право на свой участок. Число золотоискателей не превышало 30 [42] человек. Губернатор и все должностные лица не имели право разрабатывать золотые прииски. Для поддержания приисков губернатор обменивает во всякое время обмытое золото на монету, так как еще в колонии не всегда находятся люди, имеющие свободные деньги; он покупает золото на казенные деньги и за меньшую цену, чем обыкновенно.

Узнав, что в колонии живут уже несколько лет двое патагонцев, я приказал отыскать их и сделал их портреты; плоскость и ширина лица у этих людей бросаются в глаза ²⁴.

6 апреля. Заказав накануне лошадь и проводника, я предпринял поездку в Agua Fresca Bai, отстоявшую от Punta Arenas миль на 25. Я выехал в 7 часов при самой ясной погоде. Температура 7° С была очень приятна для продолжительной поездки верхом. Дорога, которая вывела нас из города и показавшаяся мне чересчур хорошею для Патагонии, минут через 20 езды, спустясь к берегу моря, совершенно потерялась или, лучше сказать, преобразилась в узкую полосу, идущую у самой опушки леса. Был отлив, и все пространство (Далее было: в несколько сажень) от узкой тропы до моря было покрыто кругляками различной величины. Направо как стена подымался густейший лес, толстые деревья росли у самой тропинки, и ветви их заставляли меня часто нагибаться над седлом; мой проводник-чилиец, которого я благодаря уцелевшим остаткам знания испанского языка (который я немного знал во время путешествия на Канарские острова и <в> Испанию в 1867 г) отчасти понимал, объяснил мне, что по этой тропе можно ездить только во время отлива, что прибой во время прилива (вышина прилива здесь (Было: у Punta Arenas) 7—8 футов) доходит до самых стволов, и действительно на листьях нижних ветвей я мог заме[чать] следы брызг морской воды.

Таким образом дорога тянулась несколько часов, но ее однообразие вовсе не надоедало; блестящая поверхность пролива освещалась ясным (Далее было: осенним) солнцем, рисующим вдали снеговые горы; зеленый густой лес справа, хорошая бойкая лошадь, приятная погода <все вместе> необходимо влияло на хорошее расположение духа. От времени до времени приходилось переправляться через речки, выходящие из леса и впадающие в море. Эти ручьи, кажущиеся летом такими невинными, неся в конце зимы массу воды от тающих снегов в горах, производят, разливаясь, большое опустошение в лесу, которого следы и теперь были заметны: по берегу, особенно близь устья этих горных ручьев и речек, были раскинуты стволы громадных деревьев. Некоторые лежали уже далеко от <берега и> были покрыты водой, но сучья еще торчали над поверхностью; другие были отчасти уже зарыты в прибрежный песок и каждый прилив покрывались новым слоем песку и камней. Этот процесс идет здесь очень быстро; проехав [43] далее, я наткнулся на остатки разбившегося судна; ряд шпангоутов высовывался из песка. Я сошел с лошади, я стал раскапывать песок; слой, покрыв[авший] обл[омки] киля, равнялся без малого двум футам; это судно, как я узнал впоследствии, разбилось у этого берега только <четыре> года назад. Причиной тому должны быть весьма значительные и сильные приливы, которые во всем Магеллановом <проливе> играют значительную роль.

Проехав с лишком 4 часа, причем дорога и пейзаж мало изменялись, на одном повороте открылась, наконец, ровная, довольно широкая поверхность спокойной воды, которую мне мой проводник назвал Agua Fresca и указал мне на две крыши вдали, на противоположном берегу, как на цель нашей поездки. Опустив совсем вольно повода, я во весь опор пустил мою лошадь, которая без понукания, почти не изменяя темпа, донесла меня в менее чем в полчаса до небольшой избы. Стая больших собак с лаем, несколько грязных детей различных возрастов и полов с удивленными лицами и несколько чилийцев в пончо, радушно кланяясь, встретили меня. Хижина, к которой я подъехал, была жилищем главного надсмотрщика за стадами, которые за недостатком пастбищ вблизи колонии содержались здесь, где им было вдоволь пищи.

После короткого перерыва, потому что уже был 12-й час, я приказал оседлать мне снова лошадь, которую хозяин, к которому у меня было письмо от губернатора, имел любезность переменить на свежую, и отправился с пастухами в горы в то место, [44] где паслись стада, намереваясь забраться как можно далее. По очень неудобной дороге в лесу, где лошадям нашим приходилось то карабкаться но крутизнам, то скакать через высокие упавшие и загораживающие дорогу пни, забрались мы на высоты, где на небольших лесных лужайках пасся скот. Проехав далее и утомясь ездой, я был рад найти человека, пасшего овец, которому я мог передать мою лошадь, так как мои провожатые на более плохих лошадях один за другим отстали.

Дорога пешком, хотя также не была удобной, но зато представляла много интересного, нового для меня. Лес, по которому я шел наугад, имел особенную физиономию: он состоял почти исключительно из деревьев одной породы — из того же Fagus, который растет и по речке Las Minas. Верхняя треть ствола только снабжена ветвями, которые образуют верхушку; таким образом, деревья, не будучи покрыты зеленью, представляют в перспективе как бы целый ряд колонн, кот[орый] поддерживает верхний зеленый свод. Под деревьями также мало видно зелени; весь грунт покрыт толстым слоем отживших листьев, которые целые сотни лет гниют и погребают обрушившиеся от старости деревья, которые попадаются на каждом шагу и очень затрудняют путь. Притом трудно вообразить себе ту сырость воздуха и влажность, которые как будто пропит[ывали] и стволы, и листья, и верхние слои земли. Солнце, которое ярко светило в этот день, с трудом проникало через верхний свод, как бы сознавая свою немощь в этом царстве влаги.

Эта громадная влажность очень способствует развитию значительной флоры грибов, мхов и папоротников, но вместе с тем она составляет, как кажется, главную причину большой бедности фауны (Из путешеств[ия] Дарвина и других путе[шествий] мы знаем, что юго-западный берег Чили: Tres Montes, Chiloe и др. (характеризуется влажным климатом и бедной фауной) ²⁵); это отсутствие животной жизни в патагонских лесах бросается в глаза и вместе с большою сыростью, мертвою тишиною составляют главные характеристичные черты этой местности. Между различными формами грибов (Далее было: очень разнообразных своими окраскою и величиною) я узнал, как мне кажется, описанную Дарвином Cyitaria darwinii ²⁶. Тысячи этих грибов различной величины длинными рядами унизывали ветви и стволы деревьев. Их молочно-белый цвет резко выдавал их на темном фоне ствола; самые малые были в величину горошины, самые большие достигали размеров малого яблока. Они далеко еще не были спелы; капсюли со спорами, хотя были заметны на разрезе, но на поверхности не было и признака отверсти[й], через кот[орые] споры должны будут со временем выступить наружу. Я набрал также и других грибов, желтого цвета, <в> величи[ну] горошины, но более удлиненной формы, которые также рядами сидели на стволе и, кажется, принадлежат к тому же роду. [45]

Хотя у берега ветер не был особенно слаб, но в лесу не заметно было ни малейшего дуновения; казалось, что и он не хотел нарушать этого глубокого спокойствия. Я подвигался <по лесу> (Было: Я подвигался таким образом все далее и далее, обдумывая, что выражение «в этот дремучий лес» очень хорошо и верно подходит к), не зная хорошо, куда и когда из него выберусь. Я заметил скоро между деревьями полосу просвета между верхушками деревьев — как бы опушки леса — и был очень заинтересован увидеть, куда выйду; оставив пастуху лошадь, я уже не поднимался в гору, а шел по плоской возвышенности, которая, как я предполагал, медленно опускается к берегу моря.

Я дошел, наконец, до полосы просвета, вышел из-за последних стволов, и перед мной открылась неожиданная картина. У ног моих почва опускалась довольно крутым скатом сажени на две вниз, так что, смотря прямо, я видел нижние части стволов и зеленые верхушки деревьев леса, который стоял <на> следующей, более низкой плоскости. Я не стоял достаточно высоко, чтобы иметь вид поверх леса, но можно <было> заметить, что этот уступ тянется в обе стороны. Я (Далее было: осторожно) сошел с этой природной ступени, которая оказалась более крутою, чем ожидал, потому что кажущаяся отлогость состояла отчасти из груд сгнивающих листьев, под которыми грунт оказался крупными булыжниками, открытие которого мне едва не стоило падения, потому что, ступя на твердое, это твердое вдруг покатилось из-под ноги в виде большого круглого камня и я едва-едва удержался. Внизу я увидел несколько валунов разной величины, которые, должно быть, скатились с этого же обрыва.

Опять потянулся лес, совершенно такой, как и наверху; только между стволами деревьев лежали обросшие мохом огромные камни, которых я не заметил, по крайней мере в таком числе, на верхней террасе. Пройдя более получасу, я опять думал добраться до морского берега и опять ошибся. Я снова подошел к новой ступени, похожей, но несколько отличной от первой. Внизу лес казался менее высок, чем в первом случае, и склон не был так закрыт гумусом и сухими листьями. Нагнувшись, я увидал вдали между деревьями море, но между мною и берегом простиралась еще третья терраса, которую следовало еще пройти. Спустившись, я нашел, что лес совершенно изменил свой характер. Под более молодыми деревьями разросся очень густой кустарник, сучья деревьев, спускаясь низко, заграждали часто дорогу, пни и большое количество камней заставляли или перелезать через них, или обходить их. Немногие валуны только что начинали покрываться мохом.

Утомивишсь ходьбой, мне казалась эта часть пути самою трудною, и я был рад, раздвинув последние кусты, увидеть в нескольких шагах море и берег, усыпанный плоскими валунами, которые составили превосходное ложе после моей почти что шестичасовой прогулки. [46]

Солнце было уже низко, и великолепный пейзаж заката вполне гармонировал с впечатлениями, которые я вынес из пройденного дремучего леса. На горизонте направо (Далее было: длинный белый с красным отливом закат) длинные белые cumulo-strati расположились над Tierra del Fuego (Было: островом). Слева выдвигалась из-за облаков совершенно покрытая снегом гора Sarmiento ²⁷. Обдумывая виденное во время прогулки: лес, расположенный террасами, которые образовали большие уступы, крутые и внезапные склоны, тянущиеся параллельно друг другу и даже параллельно настоящему берегу; грунт под слоями гумуса, состоящий из булыжника, рассеянные валуны — все вместе подтверждало положение, что эти уступы образовал старый морской берег и что ряд постепенных поднятий превратил морское береговое <?> дно в лесную террасу. Виденные громадные пласты раковин у речки Las Minas позволят геологу, который в этих сторонах найдет множество дела, с точностью определить постепенность и время.

Раздум[ывая] о <1 нрзб.> пр[ежних] и будущих геологических пере[воротах], сожалея, что моих знаний не хватает в этом отношении ²⁸, я совсем позабыл, что мне следует подумать о ночлеге, потому что солнце уже село, и мне, может быть, предстоял довольно далекий путь. Дорогу, разумеется, найти было нетрудно. Хижина надсмотрщика находилась у берега, и, следуя ему, я должен был ее найти (Далее было: Почти совсем стемнело). Восшедшая луна очень облегчила мое странствие, которое оказалось не совсем удобным, потому что наступающий прилив, заливая почти всю береговую полосу до самой опушки, заставил меня принять вовсе не желанную ножную ванну. Наконец, часу в 9-м я добрался, усталый и голодный, к избе дона <Мариано Гонсалеса> и, окруженный всей семьей хозяина и пастухами, которые уверяли, что долго искали меня в лесу, боясь, что я заблужусь, расположился обедать у костра, разложенного под навесом у хижины.

Вспомнив о найденных в лесу грибах и собираясь спросить, употребляются ли они в пищу, я сделал открытие, что поданное мне кушание были те же отваренные грибы. Оба гриба употребляют здесь в пищу: и белый, который назыв[ают] <Dinonia>, и желтый <Pinato> — в сыром виде и отваренном. Но кушание это мне очень не понравилось, хотя не имело никакого определенного вкуса. Сырые они не лучше; разжевав их, кажется, что имеешь во рту массу густосваренного крахмального клейстера. Дарвин говорит, что это растение — одна из главных составных частей пищи жителей Огненной Земли ²⁹. Переселившись сюда, чилийцы скорее согласились употреблять этот невкусный гриб в пищу, чем заняться сажанием овощей.

Так как хижина состояла из двух отделений и из навеса, то, не желая лишать семью, состоявшую из 6 особ женского пола — [47] матери и 5 дочерей, их обычного ночлега, я решился ночевать у костра под навесом, так как другое отделение, где помещались пастухи, показалось мне чересчур грязным и душным (Далее было: Отец семейства с женой и двумя взрослыми и тремя подрастающими дочерьми [далее зачеркнуто: поместились на трех двуспальных <постелях>] разместились в своей конуре). Ночь была отличная, и я проспал хорошо, несмотря на <то>, что мерз. Температура днем была <8,5°С> ³⁰.

7 апреля. Так как капитаном мне было сказано, что мы, может быть, снимемся в этот день утром, то время нельзя было терять, и я вернулся в Punta Arenas (Далее было: в 2 с половиной часа, то есть вдвое скорее, чем ехал туда), <проехав> около 50 верст в менее чем в 2 с половиной часа.

Подъезжая к колонии, я увидел ехавших по той же дороге двух всадников, которых внешность издали показалась какою-то странною. Догнав их, оказалось, что это были патагонцы, которых целое племя, как я узнал через полчаса, приехало для обмена.

Поровнявшись с ними, я задержал лошадь и поехал с ними. Оба спутника были средних лет, кажется, выше среднего роста и очень массивного телосложения; были завернуты в гуанаковые шкуры мехом вовнутрь, которые держались поясом, стягивавшим талию; у одного мех оставлял открытыми руки и часть груди, охватывая туловище под мышками, у другого шкура доходила до самого горла, скрепленная какою-то медною застежкою. Так как рукавов не было, то руки были совсем спрятаны под мехом и повод лошади проходил в прореху между поясом и верхнею застежкою.

Голова была покрыта матово-черными гладкими волосами, которые прядями падали на плечи. Над лбом, у самых корней волос, шла цветная перевязь в палец шириной, завязанная на затылке; она мешала при скорой езде падать длинным волосам на лицо ³ⁱ. Черты лица, обрамленного черными волосами, были резки, даже грубы, но линии их далеко не некрасивы.

Из-под меха высовывались голые ноги, продетые в очень примитивные стремена, которые состояли из небольших палочек с двумя зарубками на концах; в этих местах был привязан разрезанный в длину конец ремня. Это трехстороннее пространство было такое небольшое вследствие короткости нижней палочки, что только три пальца ноги проходили в него. Голая нога была вооружена шпорами, которые, несмотря на свою простоту, совершенно исполняли свою цель; они состояли из двух палочек, один конец которых был вооружен железным острием. Эти палочки были ремнями так пришнурованы к ноге, что выглядывали вооруженным концом с обеих сторон пятки ³².

Молча, иногда поглядывая друг на друга, въехали мы в колонию. По главной улице скитались группы патагонцев, некоторые верхом, большинство же стояли, сидели, лежали у дверей и окон лавок. Мой проводник, поехавший вперед, предупредил [47]  губернатора о моем приезде, который (Далее было: был очень удивлен, увидя моих спутников, и спросил их, куда они ездили) вышел ко мне навстречу и сказал, что в этот день утром приехало человек 40 патагонцев с женами и детьми, и предложил мне отправиться с ним. За нами последовал также переводчик-индеец, говоривший и понимавший немного по-испански. Губернатор послал за двумя или тремя патагонцами, которые были еще верхом; подъехали мои оба знакомства. Обещав рому, губернатор приказал показать мне, как кидают болас (Известное оружие или аппарат в Южной Америке, состоящий из трех скрученных ремней, связанных одним <из> концов вместе, фут до двух длиной. Три других (конца) оканчиваются тремя свинцовыми шарами различной тяжести — обыкновенно около 1 фунта весом каждый. Патагонцы употребляют боласы преимущественно для ловли гуанаков. Дарвин говорит, что ими же ловят дикий скот на Фалкландских островах. Далее было: Он же приводит рассказ, что болас, обмотав ноги бежавшего человека, такое произвели в нем беспамятство и <?> сильную <Не закончено> ³³. Место примечания в рукописи не отмечено и определено нами по общему смыслу) <и> их езду верхом. Не теряя слов, они согласились, причем один стал поодаль в качестве зрителя, другой распустил немного пояс, причем гуанаковая шкура обнажила мощное туловище: грудная клетка была более чем почтенных размеров. При поверхностном взгляде на это массивное туловище легко можно было подумать, что жировой слой увеличивал обыкновенные размеры, но, присмотревшись, оказалось, что мускулатура была очень развита и сила их резко обрисовалась. Отцепив от седла свои болас и распустив ремни, он (Далее было: внимательно осмотрел все прикрепленные у шаров <ремни>) попросил назначить цель; [48] отсчитав 45 шагов, я указал на <на> фут выдающийся шест забора.

Патагонец молча отъехал еще шагов 15 далее и, схватив болас за один из шаров, поднял его и, после двух или трех оборотов над головою, пустил свой аппарат по указанному направлению. Вертясь вокруг своего центра свинцовыми шарами, свистящие пущенные боласы имели вид вертящегося плоского колеса. Ремни мигом обмотали предложенную цель (Далее было: которую даже не сломало). Так как указанная цель на целую сажень отстояла от земли и желая увидать действие болас (Далее было: когда их сила уменьшается ударом <о землю>) на очень низкие предметы, я воткнул в том же расстоянии в землю короткую палку. Не успел я отойти, как боласы сделали два рикошета, как представил [ось] <?>, саженях в пяти далее. Клубок, который распутали, заключал, кроме изломанной палки, несколько камней и разный мусор, собранный дорогою. [49]

Тем кончилось все представление, потому что другой, неподвижно сидящий на своем белом коне <патагонец> оказался почти до бесчувствия пьян, что не мешало ему сидеть на лошади и отъехать от нашей группы со своим товарищем, которому не терпелось прийти в состояние, подобное <состоянию> своего спутника.

Оставив губернатора, который, несмотря на свое место главы колонии, вел меновой торг с патагонцами, в чем мой приезд как будто развлек его (Слова Оставив ~ развлек его в рукописи вычеркнуты; связь с дальнейшей фразой неясна), <я> пошел по городку, где по улицам разъезжали, группами сидели и стояли около лавок патагонцы. Почти везде, у каждой двери производился торг; предметами мены со сто[роны] <?> индейцев были по преимуществу гуанаковые шкуры, страусовые ³⁴ перья (Далее было: и страусовые шкуры, сшитые вместе, также), лисьи шкуры. Все это выменивалось на ром, коньяк, а также на европейское оружие. Но главную роль играли спиртные напитки, привлекавшие патагонцев в колонию. Не прошло и трех часов по их прибытии в Punta Arenas, как почти все индейцы были уже так пьяны, что большинство не могло стоять на ногах (Далее было: несмотря на то, что они могут выдержать большое количество <спиртного>). Костюмы были почти у всех одинаковые <и> состояли из четырехугольного мехового одеяла из кожи гуанако; оно покрывало плечи и падало ниже колен, держась на теле поясом; многие не имели даже и этого, а придерживали свою неудобную одежду руками у груди. [50]

Мужчины, но далеко не все, носили род шаровар, которые не были сшиты, а состояли из длинного, не очень широкого куска материи (сукна, холстины и т. п), которым были окутаны очень искусно торс ниже пояса и ноги до колен. У некоторых на ногах были надеты род мягких сапог из кожи, но без подошвы; большинство ходили босыми. Длинные развевающиеся волосы, очень эффектно обрамлявшие лицо, были стянуты разноцветными узкими повязками. Некоторые заменили свою гуанаковую шкуру на вымененный у колонистов какой-нибудь испанский плащ или южноамериканское пончо.

Костюм женщин не отличался от мужского. То же гуанаковое одеяло <?>, но только у горла плотно зашпиленное булавкой из дерева, меди или серебра (Далее было: или брошкой). Некоторые булавки были простые, другие снабжены одним или несколькими сшитыми из волос снурками, на которых был нанизан крупный бисер и бусы ³⁵. Заколов мех булавкой, они обматывали этими снурками крест-накрест концы булавки, которая, таким образом, не могла выскочить. У немногих женщин я видел пояса; большинство плотно запахивало свои одеяла спрятанными под ни[ми] руками. Кроме <2 нрзб.> ³⁶ или головной повязки, меховое одеяло было у женщин единственная одежда. Хотя и мягкий мех, обхватывающий туловище почти без складок, перевязанный поясом, был далеко не красив и у мужчин, которые все-таки позволяли себе больше вольности в одежде, то нося свой мех в виде плаща, то спустив его ниже пояса, <но он> был крайне безобразен и неудобен на женщинах, которые двигались как мумии, едва выставляя несколько пальцев наружу

Разумеется, ром делал их движения свободнее, но и то ненадолго, потому что они, как и их мужья, напивались до [51] беспамятства. Следя за неловкими движениями патагонцев и видя, что их неудобная одежда больше всего стесняет их, я удивлялся, почему эти далеко не глупые люди не придумают более подходящей, не мешающей их деятельной жизни <одежды>; скоро я узнал разгадку этого обстоятельства, разговорив[шись] с (Далее было: их пер[вым]) человеком, который, совершенно походя костюмом и манерой езды на патагонца, отличался от них густою черною бородою, которую не имел ни один из его соплеменников. Оказалось, что этот полунагой, одетый в меховое одеяло наездник был не патагонец, даже не индеец, а аргетинец, бывший житель Буэнос-Айреса, который лет уже 8, по собственной воле пристав к патагонцам, ведет их образ жизни, он говорил по-испански лучше, чем я, и на мой вопрос, одеваются ли патагонцы всегда так, сказал мне, что в своих пампасах они не носят никакой одежды, а свои одеяла употребляют только ночью, чтобы укрываться ими во время сна, и только во время визитов в колонию они одеваются таким образом, пока за водку не продадут с плеча свой последний мех.

8 апреля. Утром отправился верхом в экскурсию с г-ном П. Мне сказал губернатор, что находится часах в двух или трех езды маленькое озеро — Laguna de los Gansos Bravos (озеро диких уток) ²⁷, в которое впадает речка. Он сам там не был, но, может быть, я найду там что интересное. Он дал нам проводника, бывшего на мосте, и мы отправились.

Выехав на N от колонии, перебравшись через речку Las Miras у колонии, проехав через несколько полян, перебравшись снова через несколько ручьев, мы подъехали снова к морскому берегу, и потянулась снова та же тропа у самой опушки леса, которая доходила до самой береговой линии, так что во время прилива пришлось ехать в воде, что нам пришлось испытать на возвратном пути (Далее было начато: День стоял превосходный и, если бы не). Следуя всем извилинам берега, мы обогнули несколько мысов, объехав много незначительных бухт, перепр[авившись] через несколько горных ручьев. Лес на крутых холмах походил совершенно на виденный мною в экскурсии к Agua Fresсе Bai, только холмы здесь были значительно ниже.

Ппоехав часа 2, характер холмов изменился. Густой лес заменился кустарником, но вершины, которые показались мне плоскостью, были покрыты высокой высохшей травой.

Наконец, проводник указал на цель нашей экскурсии (Далее было: показав вам блестящую ленту воды), сказав, <что> у подножия того обрыва течет Rio Secco, которая впадает в озеро. Проскакав мимо нескольких почти высохших луж и через прекрасный луг, который в разлив находится под водой, мы подъехали к самой речке и немного выше в тени небольшой рощи принялись завтракать. После этой операции нам оставалось осмотреть Озеро диких уток. Следуя правому берегу Rio Secco, мы подъехали почти к морю, и я к удивлению увидал, что речка [54] в этом месте не впадает в море, а изливается в узкое длинное озеро, лежащее на песчаном берегу влево; крутой левый берег речки загибал круто у впадения речки в озеро и образовывал берег последнего. Въехав на бар, отделявший речку от моря, можно было заметить, что иногда, должно быть весною, переполненная речка изливается прямо в море, разрушая напором воды верхние слои и заменяя их мелкими кругляками, которые составляют дно речки ³⁸.

Продолжением узкого бара служил более широкий перешеек, тянущийся между морем и узким озером; посредине перешейка тянулась довольно широкая полоса травы, которая была теперь совсем сухою, но ее присутствие указывало ясно границу прилива.

Рассмотрев положение этих пограничных линий с обеих сторон, можно было прийти к заключению, что в прил[ивах] и отл[ивах] и самое озеро принимает участие, хотя прилив не бывает в нем такой значительный. Противоположный высокий берег озера состоял из аллювиальных слоев, довольно правильно расположенных. Длина озера равнялась 10 минутам средней ходьбы, ширина, которая мало изменялась, была от 8 <до> 10 саженей, а в глубину я не мерил, но можно было всюду рассмотреть камни на дне. Вкус воды был солоноватый (В рукописи: солодковатый). Проехав через довольно узкий канал, который соединял озеро с морем, и поднявшись на высокий берег, можно было оттуда ясно проследить историю образования узкого озера. Сверху были видны и речка, и бар, и перешеек, и озеро — точно на карте. Можно было ясно видеть, что и по ту сторону речки полувысохшие лужи, соединенные между <собою>, составляли некогда продолжение озера.

Я объяснил себе происхождение озера следующим образом. Уже по дороге в Agua Fresca Bai, a также сюда я переправлялся через множество речек и ручьев и при этом заметил, что все они не прямо изливались в море, а всегда последние саженей десять, иногда и более, следуя параллельно берегу, были отделены от моря узкою песчаною косою; таким образом, прибой не мешал воде речек изливаться в море. Можно было заметить, что сообразно величины речки этот последний отдел был значительнее или меньше. То же самое, мне казалось, послужило образованию узкого озерка, которое, следовательно, было не что иное, как последний отдел Rio Secco, тянущийся параллельно морского берега; бар и перешеек мало-помалу образовалися взаимодействием двух течений, несущих каждое свой материал для постройки их (В рукописи: его),— морского прибоя, усиленного менее значительным приливом, и быстрого течения горной речки, с другой стороны. Этого было достаточно, может быть, для первого времени. Повышение берега, которое здесь, вероятно, имело место, окончило постройку перешейка и отодвинуло морской берег, который тянулся, [55] вероятно, у подножия высокого берега озера на значительное расстояние.

Может быть, что образование озера было следствием внезапного поднятия берега (Далее было: и что уже после него речка наполнила озеро своею водою) и что вода была сначала там совсем соленая; во всяком случае, необходимо надо допустить совершенно новое образование перешейка между морем и озером и значительное поднятие его.

Каждая экскурсия приводила к тому же результату: по речке Las Minas — значительный пласт поднятых, ныне еще живущих в океане раковин; в лесу за Agua Fresca Bai — постепенные террасообразные уступы, бывшие некогда морским берегом; здесь — образование озера и поднятой косы, отделявшей его от моря,— все это доказывало <факт> значительных поднятий, воспоследовавших в сравнительно не слишком отдаленном времени (Поднятие берегов Патагонии <не закончено>. Место этого примечания, начатого уже на л. 25, в тексте не отмечено и определено нами по общему смыслу. Судя по тому, что для него оставлено более одной пятой листа, оно должно было заменить следующую фразу, зачеркнутую в основном тексте: Это поднятие — факт уже давно известный, на который указывает Дарвин в своем путешествии ³⁹ и если я привел его здесь, насмотревшись вдоволь на речку и озеро и оглянувшись <не закончено>).

Высокий берег, на который мы поднялись, был краем возвышенной плоскости, которая, пересеченная оврагами и плоскими холмами, далеко простиралась на северо-восток. Эта плоскость была покрыта сухой травой, и только в оврагах и рытвинах заметен был кустарник. Очевидно, местность здесь начисто переменила характер. Около колонии на W и S от нее холмы всё более переходили в горы, так что уже у Port Famine они в это время года были покрыты снегом. От самого морского берега эти холмы и горы были покрыты густым лесом; здесь же все более и более понижающиеся холмы переходят в плоскую возвышенность, которая, как будто понижаясь к N (Было: к О и NO), представляет почти что голую степь; там — громадные деревья и богатая растительность, страшная влажность почвы и воздуха, здесь — несколько кустов и сухая трава и только в более глубоких оврагах вниз[у] <?> у речки — мелкий кустарник, попадаются деревья.

— Что там далее? — спросил я проводника (Далее было: предугадывая ответ).

— La pampa,— был короткий ответ.

— Как далеко? — продолжил я разговор в том же тоне.

— Часа полтора—два, если скоро ехать; оттуда сегодня патагонцы придут,— прибавил (Далее было: слово[охотливый]) наш арриеро ⁴⁰.

— По какой дороге?

— Дорога одна, по которой сюда сами приехали.

— Другой нет? [56]

— Там,— указывая на запад,— гор и лесу слишком много, не проедешь.

Мы находились действительно недалеко от границы двух очень разнородных стран, различие характера которых очень верно очерчено у Дарвина ⁴¹. С одной стороны — плоская возвышенность пампасов Восточной Патагонии, с другой — лесом покрытая горная страна западных берегов Магелланова пролива, кот[орой] горы составляли отроги Кордильеров (Далее было; Мы были на узком перешейке, который соединяет Брюнцвикский полуостров с южноамериканским материком, и между Магеллановым проливом и Otway-Bai. Колония, которая лежит недалеко от границы этих разнородных местностей, есть в то ж[е] <время> <не закончено>). Эта естественная граница совпадала с границей распространения народов. Патагонцы, привыкши к своим пампасам, завися от них, как всякий народ наездников от пастбищ и мест привольной охоты, редко оставляют свои степи. Самый юго-западный пункт, куда они заходят, это Punta Arenas, да и то редко. Губернатор говорил мне, что последние года патагонцы заходили в колонию не чаще двух, а обыкновенно одного раза в год; в прежние времена они чаще посещали колонию. Гористую и лесистую часть Брюнцвикского полуострова, в которой им трудно было <бы> странствовать верхом и где для лошадей не хватало бы пастбищ, они оставляют [57] в распоряж[ении] жителей Огненной Земли, которые иногда, перебравшись через пролив, заходят в разные бухты на запад от Port Famine ⁴².

Возвращаясь в колонию, нас застал прилив; вода залила узкую тропу у опушки, и брызги смачивали густую стену зелени.

10 апреля. Последние дни нашего пребывания в колонии я посвятил исключительно патагонцам (Далее было (часть текста заключена в прямые скобки): сделав несколько портретов [причем старался выбрать физиономии самые типичные, а также те, которые более других отклонялись от общего типа]): рисовал их физиономии ⁴³, рассматривал их вещи и хозяйственные принадлежности, которые имели они с собою, старался при помощи переводчика говорить с ними.

Я уже заметил, что патагонцы, сидя верхом, кажутся очень большого роста, сойдя же с лошади, производят иное впечатление: они, хотя все до единого были выше среднего роста, но не казались такими высокими ⁴⁴. Я долго не угадывал <причины> различного впечатления, пока, наконец, не заметил, что виной тому была длина туловища и относительная короткость ног, которая у некоторых субъектов была особенно заметна ⁴⁵.

Комментарии

После одобрения Русским географическим обществом предложенного в 1869 г. Миклухо-Маклаем проекта долголетней экспедиции в районы Тихого океана (о программе и обсуждении проекта см. в т. 3 наст. изд) вице-президент РГО Ф. П. Литке и секретарь РГО Ф. Р. Остен-Сакен стали хлопотать через морское ведомство о разрешении Миклухо-Маклаю воспользоваться плаванием одного из русских военных судов для того, чтобы попасть на острова Тихого океана. В итоге хлопот в июне 1870 г. управляющий морским министерством адмирал Н. К. Краббе сообщил Литке о полученном разрешении «принять» «естествоиспытателя Миклухо-Маклая <...> на корвет «Витязь» для совершения путешествия к берегам Тихого океана, но без производства довольствия от морского ведомства, и ему позволено впоследствии вернуться на одном из судов, возвращающихся оттуда в Балтику» (см.: Вальская Б. А. Неопубликованные материалы о подготовке экспедиции Н. Н. Миклухо-Маклая на Новую Гвинею в 1871 г. и о плавании корвета «Скобелев» к этому острову в 1883 г. // Страны и народы Востока. Л., 1972. Вып. 13. С. 17. См. также: Отчет РГО за 1870 г. СПб., 1871. С. 49).

Корвет «Витязь» (командир — капитан второго ранга Павел Николаевич Назимов) входил в число 42 судов так наз. практической эскадры. Данные о корвете: длина по ватерлинии 217 футов 6 дюймов (63,3 м), водоизмещение 2156 тонн, построен в Финляндии в 1862 г. Состав экипажа: офицеров — 16, гардемарин — 10, кондукторов — 5, нижних чинов — 305 (Кр. вест. 1872. No 29).

В связи с задержкой из-за ремонта и перевооружения корвет получил отдельный маршрут и ушел из Кронштадта 27 окт./8 ноября 1870 г. в 12 часов дня (Кр. вест. 1870, No 126). 14 ноября (далее все даты, кроме специально оговариваемых,— по новому стилю) «Витязь» пришел в Копенгаген. О пребывании здесь кое-что известно из воспоминаний П. Н. Назимова: «Во время стоянки корвета в Копенгагене господин Миклуха-Маклай имел время посетить многих датских ученых, которые, сочувствуя смелым его предприятиям, распространили в газетах о присутствии на копенгагенском рейде русского корвета «Витязь», который имеет назначение отправиться к малоизвестным берегам Новой Гвинеи для доставления туда русского натуралиста Миклухи-Маклая, имеющего целью проникнуть внутрь этой неведомой страны» (Назимов, с. 74-75).

По договоренности с командиром «Витязя» Миклухо-Маклай прервал на время плавание и отправился в поездку по европейским городам. В КЗК-1870, No 1: «Europa (Mai 1870 — Nov. 1870)» полностью зафиксированы маршрут и график этой поездки: Копенгаген (14—17 ноября), Гамбург (17-18), Берлин (19-24), Галле (25), Йена (26-27), Гота (28), Кёльн (29), Гаага (29-31 ноября — 1-2 декабря), Роттердам (2), Антверпен, Гент (3), Остенде (4), Лондон (5). Целями поездки были встречи с учеными и официальными лицами для консультаций, получения рекомендательных писем, занятия в музеях и библиотеках, приобретение необходимых для экспедиции вещей. К сожалению, о конкретных результатах полумесячной поездки известно мало. По словам П. Н. Назимова, Миклухо-Маклай при встрече с ним в Лондоне сообщил «о восторженном приеме, сделанном ему всеми учеными обществами, а в особенности голландским правительством <...> Наш посланник в Голландии Кноринг много содействовал Миклухе-Маклаю, взяв на себя труд рекомендовать его министру колоний. Министр снабдил Миклуху голландскими картами тех стран и письмом к батавскому губернатору, в котором просил оказывать ему всевозможное содействие <...> В бытность Миклухи в Гамбурге он был снабжен главой торгового дома Годефруа письмом, в котором поручалось всем агентам этого дома, находящимся на островах южного Тихого океана, содействовать Миклухе всеми имеющимися средствами, и в случае, если Миклуха воспользуется каким-либо кораблем, то не взимать с него никакой платы за переезд или перевоз вещей. В Плимуте Миклуха-Маклай представил рекомендательное письмо директора гидрографического департамента морского министерства Семена Ильича Зеленаго, чрез посредство которого его снабдили от английского адмиралтейства безвозмездно шестью диплотами, устроенными с чашкой для доставления грунта дна моря, и к этим диплотам диплот-линем в 1000 сажень особенного приготовления» (С. 75-76).

Миклухо-Маклай вернулся на «Витязь» в Плимуте, откуда корвет ушел 18 декабря. С этого дня, собственно, начинается его путешествие.

От девятимесячного плавания Миклухо-Маклая на «Витязе» сохранилось сравнительно немного материалов и свидетельств. Помимо сообщений, подготовленных во время плавания для публикации в русской и зарубежной печати (см. далее в настоящем томе, а также в т. 3 и 4) и нескольких писем частным лицам и учреждениям (см. т. 5 наст. изд), мы располагаем следующими рукописными источниками.

1. Тетрадь, сшитая из больших листов плотной голубоватой бумаги с водяным знаком английской фабрики (год выпуска — 1870); в нее вплетены 4 белых листа того же формата и вклеено несколько листов меньшего размера, а также местами вложены небольшие листы.

На обложке рисованное рукой путешественника заглавие:

«Императорскому Русскому Географическому

обществу в СПбурге

от Н. Н. Миклухо-Маклая

1870-1871»

На последней странице обложки — цветная виньетка, сделанная рукой Миклухо-Маклая (ААН. Ф. 143. Оп. 1. Ед. хр. 14. Далее: тетр. 1871). Тетр. 1871 явно предназначалась для сообщений РГО, связанных с научными наблюдениями по ходу плавания. С первых же страниц заметки приняли черновой характер. Тетр. 1871 содержит материалы следующих сообщений: «1-е сообщение. Об исследованиях температуры глубин океана» (л. 2-6; см. в т. 4 наст. изд); 2-е сообщение — о пребывании в Южной Америке (л. 7—26, см. в настоящем томе); 3-е сообщение, посвященное островам Пасхи, Питкэрн, Мангарева (л. 27-38, см. в настоящем томе); л. 38 об. — 39 остались чистыми.

2. ЗК малого формата No 2, из типовой серии книжек в пестром картоне, включающая заметки по физической географии (ААН. Ф. 143. Оп. 1. Ед. хр. 58; см. т. 4 наст. изд).

3. РПЛ: четыре листка с таблицами температуры воды в Атлантическом океане, декабрь 1870-1871 г. (ААН. Ф. 143. Оп. 1. Ед. хр. 59; см. т. 4 наст. изд).

4. КЗК обычного типа: сшитая из маленьких листов тетрадка, 57 л. архивной пагинации. На л. 1 заглавие: «No 2. Amerika (Februar — Mai 1871). Maclay».

На л. 57 об. содержание записей: Rio-de-Janeiro, Punta Arenas, Talcahuano, Conception, Valparaiso, Santiago (АГО. Ф. 6. On. 1. No 23. Далее: КЗК-1871, No 2).

5. РПЛ: сложенный вдвое большой лист с записями слов арауканцев и патагонцев, с надписью: «Punta Arenas 1871» (ААН. Ф. 143. Оп. 1. Ед. хр. 5. Далее: РПЛ-1871).

6. КЗК обычного типа: сшитая из маленьких листов тетрадка, 52 л. архивной пагинации. На л. 1 заглавие: «No 3. Polynesia (Juni — August 1871)». На л. 52 содержание записок: Rapa-Nui, Pitkairn, Tahiti, Samoa et Botuma (АГО. Ф. 6. On. 1. No 72. Далее: КЗК-1871, No 3).

7. ЗК малого формата: в плотном кожаном переплете, с защелкивающейся крышкой, на внешней стороне ее вытеснено: Н. М. М., на внутренней: Maclay. На внутренней задней части переплета карманчик с подписью рукой владельца: «N. von Maclay, stud. philos. Heidelberg, 1864». На срезанной вполовину картонной прокладке: «No 2(1871), No 5(1878)». На л. 2: «Зап. книга No 2. 1871 (май-сент). О-ва Рапа-Нуи, Мангарева, Таити, Самоа, Ротума, Нов. Ирландия (пут. на «Витязе»)».

Часть ЗК, обозначенная как No 2 (1871), охватывает л. 3-11 об. (АГО. ф. 6. Оп. 1. No 24. Далее: ЗК-1871, No 2).

8. РПЛ: клочок бумаги с отрывочными дневниковыми записями с о. Таити (ААН. Ф. 143. Оп. 1. Ед. хр. 9. Далее: РПЛ — Таити).

9. КЗК обычного типа: 8 листов. На л. 1 заглавие: «No 4. Melanesia (Sept. 1871- ).» Записи относятся к Новой Ирландии (АГО. Ф. 6. Оп. 1. No 20. Далее: КЗК-1871, No 4).

10. Альбом малого формата в зеленом переплете, с рисунками и набросками тушью и карандашом. Часть рисунков относится к Южной Америке и к Океании (ААН. Ф. 143. Оп. 1. Ед. хр. 53/9. Далее: Альбом 1869-1871).

11. Альбом малого формата в малиновом переплете с надписью: «Sketches». На л. 12: «1870-1871. Madeira. Is. del Cap Verde. Rio de Janeiro. Magellanes, Chile. «Витязь». Maclay». Большая часть рисунков относится к островам Атлантики и к Южной Америке (ААН. Ф. 143. Оп. 1. Ед. хр. 53/8. Далее: Альбом 1870-1871).

12. Разрозненные листы небольшого формата с рисунками и набросками тушью и карандашом (ААН. Ф. 143. Оп. 1. Ед. хр. 53/1-7, 10-12).

Сохранившиеся письменные материалы, по-видимому, почти исчерпывают основной фонд накопленных Миклухо-Маклаем за время плавания на «Витязе» ЗК, КЗК и черновиков готовившихся публикаций. Возможно, что существовала и утрачена КЗК с записями от декабря 1870 — февраля 1871 г. (высадки на островах Атлантического океана и пребывание в Рио-де-Жанейро). Вероятно, была еще одна ЗК с заметками по географии океана. Не полностью сохранились рисунки из разных мест и полученные путешественником фотографии. Полностью отсутствуют материалы, поступавшие к Миклухо-Маклаю во время плавания: письма к нему, а также деловые бумаги разного характера.

По-видимому, систематического дневника во время плавания Миклухо-Маклай не вел, лишь время от времени используя дневниковую форму для записей и заметок.

Относительная бедность и фрагментарность сохранившихся материалов и небольшое число подготовленных к печати текстов объясняются во многом нездоровьем Миклухо-Маклая в течение большей части плавания (ср.: Назимов. С. 76, 77).

При всем том подготовленные к печати статьи, как и полевые заметки, чрезвычайно богаты и разнообразны по содержанию, отражая основные интересы и направления научной работы путешественника, в первую очередь его внимание к проблемам антропологии, этнической истории, современного состояния обитателей Южной Америки и островов Океании. Миклухо-Маклай стремился вести комплексные исследования по выработанной программе, выдвинув на первый план изучение человека в окружающих его природных условиях и в конкретной социальной среде.

Сохранившиеся полевые материалы содержат отрывочные путевые записи и впечатления, наблюдения антропологического, этнографического и социологического характера, заметки по физической географии, извлечения из печатных источников, названия книг, статей, журналов, сведения, полученные от различных информаторов, деловые и финансовые записи, имена людей, с которыми путешественник встречался или намеревался встретиться, и т. д. Записи делались на русском, немецком, английском, французском, испанском языках. Большинство записей сделано быстрым, неровным почерком, с массой сокращений и недописанных слов, карандаш в ряде мест полустерт. В ЗК и КЗК много рисунков и набросков.

Как показывает анализ, многие записи использованы Миклухо-Маклаем при подготовке к печати сообщений, но значительная часть их осталась необработанной и не получила отражения в позднейших публикациях. Наряду с заметками случайными, малозначащими, ЗК, КЗК, РПЛ, альбомы содержат ценный в научном и биографическом плане материал. К сожалению, далеко не все может быть прочитано и представлено в связном виде, а большую часть карандашных рисунков и набросков невозможно удовлетворительно воспроизвести в печати.

В настоящем томе некоторые из перечисленных источников впервые публикуются в извлечениях, а другие используются в примечаниях.

О плавании от Плимута до Рио-де-Жанейро и далее до Новой Гвинеи и о занятиях Миклухо-Маклая в это время некоторые сведения публиковались в 70-80-х годах XIX в. Извлечения из донесений П. Н. Назимова: Кр. вест. 1872. No 31-32; отсюда: Изв. РГО. 1872. Т. 8. No 2. С. 88-90. Частичная сводка их в кн.: Первое продолжение обзора заграничных плаваний судов русского военного флота. 1858—1877. СПб., 1878. Т. 1. Сведения о путешествии Миклухо-Маклая содержались в «Отчете РГО за 1871 г.» (СПб., 1872. С. 55-56). Значительный материал содержит записка П. Н. Назимова (изложение ее было опубликовано: А.-Авъ. Первое путешествие Миклухо-Маклая в Новую Гвинею (по запискам контр-адмирала П. Н. Назимова) // Нов. и бирж. газ. 1886. No 160), специально посвященная Миклухо-Маклаю. Полный текст записки опубликован Б. П. Полевым (Сов. этнография. 1986. No 1). Много дополнительных данных, относящихся к плаванию «Витязя», содержат записки лейтенанта В. П. Перелешина, судового врача Ф. К. Кролевецкого, участника плаваний на «Витязе» и «Изумруде» А. Р. [Рончевского]. Все эти материалы используются нами в примечаниях.

Менее всего отражен в рукописных материалах Миклухо-Маклая путь от Плимута до Рио-де-Жанейро. Учитывая этот недостаток, мы приводим ниже некоторые свидетельства участников, проливающие свет на обстоятельства плавания и знакомящие нас с эпизодами жизни Миклухо-Маклая в это время.

Извлечения из донесений П. Н. Назимова:

«Остров Мадера, 19 декабря 1870 г. (Все даты в донесениях — по ст. ст.— Ред).

17 декабря в 4 часа пополуночи в темную со шквалами ночь попутным ветром на S, в шир. 37°30' N, долг. 18°40' W, корвет сошелся с трехмачтовым барком и успел только принять через борт на палубу корвета капитана барка, его помощника и 8 человек команды, как пробитый в носовой части барк начал тонуть. Сцепления с корветом снастями не было, и корвет от столкновения не пострадал. Когда разбитый барк пронесло мимо корвета, я <...> лег в дрейф, приготовив все гребные суда к спуску для спасения оставшихся на барке и все время жег фалшфееры для показания места корвета лицам, если таковые еще были на барке.

В темноте ночи и на большой зыби разбитый барк быстро скрылся, погрузившись на дно, а свежий NW ветер с зыбью заставил меня остановить спуск гребных судов, чтобы не утопить свою команду и не разбить гребные суда в темноте о плавающие обломки и рангоут.

По сборе и опросе спасенных оказалось, что погибло только двое <...> Я все-таки остался лежать в дрейфе до рассвета, чтоб по возможности осмотреть горизонт, нельзя ли чего спасти; сделал два галса, имея часовых по всем салингам; оказалось, что на горизонте ничего не было видно <...> Около 11 часов мы взяли курс на Мадеру как ближайший пункт, чтобы высадить спасенных».

Как показало расследование, катастрофа произошла из-за небрежности и несоблюдения правил ночного плавания на барке (Кр. вест. 1871. No 9).

В письме Миклухо-Маклая к матери с о. Мадейра, написанном в ночь под Новый год, глухо упоминаются причины, вынудившие «Витязь» прийти на Мадейру (см. в т. 5 наст. изд).

«Витязь» пришел на Мадейру 31 декабря и на следующий день ушел к островам Зеленого мыса.

Из донесения П. Н. Назимова: «Порто-Гранде, 29 декабря 1870 г. Выйдя из Кронштадта 27 октября, ровно через два месяца, 27 декабря, в 11 часов утра, бросил якорь на рейде Порто-Грандо, о. С.-Винцент, в группе островов Зеленого мыса. Собственно плавания от Кронштадта было 35 суток, якорных стоянок в Копенгагене, Портсмуте, Плимуте, на о. Мадера в общей сложности 26 дней <...> Плавание Атлантическим океаном хотя не было сопровождаемо штормами, но имели до широты 44° N неправильное волнение с огромною зыбью и толчеей от разных румбов и частые дожди во весь путь, так что до Порто-Грандо палуба не просыхала <...> Подойдя к группе островов Зеленого мыса, нашли их покрытыми густым непроницаемым туманом <...> В 8 часов утра, подойдя к южному мысу С.-Винцента вплотную, увидели его и тогда вошли в пролив, встретив широкую волну и сильный противный ветер со шквалами, так что расстояние в 7 миль мы прошли только в три часа времени. Мгла, покрывая берег, была так густа, что суда, стоящие на якоре, мы увидели, только войдя на рейд Порто-Грандо <...> Общее состояние здоровья команды на всем переходе от Кронштадта до С.-Винцента было, можно сказать, весьма удовлетворительно.

Команда корвета вообще бравая и по выходе из сырого климата начинает поправляться и принимает бодрый вид <...>

В Порто-Грандо намерен остаться две или три недели, во-первых, для получения европейской почты, а, во-вторых, для приведения корвета в должный вид по чистоте и окраске, которую до сих пор не мог произвести как следует по причине сырых погод в Англии, а также для тяги и осмотра всего такелажа к предстоящему долгому переходу в Бразилию. <...>

Ценность продовольствия команды превышает почти вдвое цену, положенную приказом 19 апреля 1870 г., именно положено в сутки на человека 25 коп., а составить порцию по этой цене решительно невозможно, всюду поставщики пользуются малейшими обстоятельствами для возвышения цены. <...>

В 10 часов утра пришел на рейд клипер «Изумруд». (Кр. вест. 1871. No 25).

Из воспоминаний П. Н. Назимова: «На переходе до островов Зеленого мыса (т. е. 6 дек. — 7 янв.— Ред) Мнклуха-Маклай большею частью страдал морской болезнью; по прибытии на о. Сан-Винцент в залив Порто-Грандо он просил устроить ему на берегу моря палатку для различных наблюдений и собирания морских животных, по преимуществу губок. <...> В один из первых дней нашего пребывания в Порто-Грандо, однажды гуляя с ним по берегу, мы остановились посмотреть подъем грузового бота, подводная часть которого была обита цинком и обросла морскими ракушками и животными; одно из движущихся животных обратило на себя мое внимание, и когда я его снял осторожно и показал Миклухе, то он нашел в нем совершенно новый вид губки, которую он сейчас же анализировал и препарировал; впоследствии в разговорах он часто мне напоминал, что все его поиски ограничились только этим отличным экземпляром губки. Остальное время он употреблял на снимание типов местных жителей помощью камера люцита, таких экземпляров у него было много и, должно сказать, все весьма удачно выполнены. После короткого пребывания его на берегу в палатке, поставленной у самой воды, Миклуха захворал лихорадкой, но болезнь была остановлена вовремя; по случаю болезни он поселился в наемной квартире на берегу» (Назимов, с. 76).

Рисунки, сделанные в Порто-Грандо, сохранились лишь частично (см. т. 6 наст. изд).

Сохранились два письма Миклухо-Маклая сестре из Порто-Грандо (см. в т. 5 наст. изд).

Из донесения П. Н. Назимова: «17 января в 2 часа пополудни снялся с якоря под парусами с рейда Порто-Грандо. <...>

К утру 26 января заштилело совсем и на весь день. В продолжение дня видели стада небольших птиц и много акул, из них поймали одну длиною 6 фут (Carcharias glaucus), которую наш ученый Маклай анализировал и препарировал ее мозги. <...>

8 февраля в 9 часов утра бросил якорь на рейде Рио-Жанейро. <...> 3 февраля в 10 часов утра в океане скончался матрос Данило Максимов от болезни чахотки. <...>

Общее состояние здоровья на корвете офицеров, гардемаринов и команды хорошо» (Кр. вест. 1871. No 42).

Печатается по: ААН. Ф. 143. Оп. 1. No 14. Л. 7-12, 15-26 (Тетр. 1871); л. 13 и 14 представляют собой рисунки на отдельных листах, случайно оказавшиеся между л. 12 и 15.

Впервые: СС. Т. 1. С. 13-42, с рядом неточностей, не в полном виде и с большой стилистической правкой.

В рукописи текст сообщения имеет следующий заголовок и обращение к Ф. Р. Остен-Сакену:

«Второе сообщение имп. Русскому географическому обществу

Господину секретарю имп. Географического общества

барону Феодор Романовичу Остен-Сакену

Милостивый государь».

Существующий текст «Второго сообщения» представляет собой неоконченный черновик, писавшийся Миклухо-Маклаем во время плавания «Витязя» от островов Самоа до Новой Гвинеи. «Первое сообщение», отосланное Миклухо-Маклаем из Пунта-Аренас, имеет океанографический характер (см. т. 4 наст. изд). В Вальпараисо Миклухо-Маклай еще не брался за подготовку выписок из дневника, желая ближе ознакомиться с Чили (письмо Ф. Р. Остен-Сакену от 13 мая 1871 г.; заметим, что все упоминаемые в комментариях письма Н. Н. Миклухо-Маклая публикуются в т. 5 наст. издания). 19 августа с о. Уполу он пишет тому же адресату, что еще не обработал своих материалов и надеется сделать это во время предстоящего перехода. Источниками ему служили, как видно из этого письма, опять же дневник и записные книжки. Путевой дневник упоминается также в письме А. Петерманну от 28 мая. Утрата этого дневника крайне огорчительна, и она может быть лишь частично восполнена текстом «Второго сообщения» и записями в КЗК-1871, No 2. Неудовлетворительное состояние здоровья исследователя в это время (см.: Назимов. С. 78) может частично объяснить недоработанность текста.

Следует упомянуть еще об одной особенности рукописи. В Вальпараисо Миклухо-Маклай, по-видимому, всерьез увлекся местной девушкой четырнадцати с половиной лет (см. его письмо А. Мещерскому от 23 мая 1871 г). Монограммами ее имени буквально испещрена рукопись «Второго сообщения». На л. 9 об., 10 монограмм больше всего (не менее 14 и есть полная запись имени: «Emma Maria Margarita».

В рукописи (л. 6 об) тексту сообщения предшествует оглавление (под заголовком «Второе сообщение»):

«Несколько антропологических заметок по поводу цветного населения в Рио-де-Жанейро.— Punta Arenas — колония в Магеллановом проливе.-- Agua Fresca Bai.— Патагонцы.-- Laguna de los Gansos Bravos.- Бухта Св. Николая.- Встреча с жителями Огненной Земли.-- Несколько общих замечаний о Магеллановом проливе».

Из этого оглавления следует, что работа над черновым текстом также не была доведена до конца. К сожалению, о посещении бухты Св. Николая и о встречах с огнеземельцами сохранились лишь краткие заметки в записной книжке (см. прим. 45).

«Второе сообщение» представляет собой соединение собственно дневниковых записей о виденном, об экскурсиях, о различных встречах и т. д. С попытками обобщений и осмысления антропологических и социальных проблем, с которыми Миклухо-Маклай столкнулся в ходе экспедиции (в особенности положение негров в Бразилии, положение индейцев Южной Америки, этнические процессы здесь и др). «Сообщение» наглядно свидетельствует о стремлении Миклухо-Маклая не замыкаться в кругу сугубо научных вопросов, о его живом интересе к жизни и положению угнетенных этнических групп и о гуманистических позициях ученого.

Черновой характер рукописи делает ее исключительно трудной для прочтения. Текст изобилует поправками, вычеркиваниями, вставками, недописанными или неразборчивыми словами. Отдельные части текста (напр., на л. 9 об.— 10) написаны карандашом и читаются с особенным трудом. В настоящем издании нет возможности обосновывать все текстологические решения (текст подготовлен к печати Б. Н. Путиловым и А. Н. Анфертьевым, которому принадлежит чтение трудных и спорных мест). Подробное обоснование, содержащее практически все рукописные варианты, можно найти в машинописном экземпляре, переданном в АИЭ(Л). Остановимся ниже лишь на некоторых особенностях подачи текста, характерных для «Второго сообщения».

Варианты, предшествующие окончательному тексту, даются в постраничных сносках крайне выборочно. В том, что касается орфографии, везде сохраняется немецкое Bai при названиях бухт, тем более что Миклухо-Маклай ставил его в записной книжке и при испанском, и при английском названиях одной и той же бухты: Freshwater-Bai и Agua Fresca Bai (л. 6, 6 об). В то же время рукописное Otwai-Bai исправляется на Otway-Bai. Знак перпендикуляра (л. 12) и обозначения фунтов (как меры веса и денежной единицы) заменены словами. Обозначения географических координат упорядочены. О двух важных исправлениях см. прим. 26 и 37.

Незавершенность «Второго сообщения» выражается, в частности, и в том, что в некоторых местах автором были оставлены пропуски, предназначенные для заполнения на основе КЗК-1871, No 2. Эти пропуски мы заполняли, используя угловые скобки.

Примечания 2-4, 11, 15, 17-27, 30, 34-38, 40-42, 45 (частично) написаны А. Н. Анфертьевым; 6, 7, 16 — Д. Д. Тумаркиным. Примечания 8 и 28 составлены по материалам А. Н. Анфертьева, 10 — А. Н. Анфертьева и И. М. Золотаревой, 5 — И. М. Золотаревой, М. Г. Котовской и Б. Н. Комиссаровым. Примечание 44 взято из СС (Я. Я. Рогинский). Остальные примечания сделаны Б. Н. Путиловым.

1 См.: Дарвин Ч. Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Изд. 2. Пер., вступ. ст. и прим. С. Л. Соболя. М., 1955. С. 542. В дальнейшем все ссылки — на это издание.

2 Statu quo — «существующее положение» (лат); в XIX в. употреблялось вместо более правильного status quo, в том числе в 1870—1880 гг. (Бабичев Н. Т., Боровский Я. М. Словарь латинских крылатых слов. М., 1982. С. 757, 761).

3 Здесь в рукописи кончается л. 7. с которым связаны немалые текстологические трудности. Окончательный текст складывается из кусков, чередующихся на самом листе и на приклеенной справа вертикальной полоске бумаги. Порядок чередования был обозначен автором специальными значками. Часть текста оказалась под приклеенной полосой, но прочитать ее удалось почти полностью. Хотя середина полосы оборвана, зачеркнутый на ней вариант легко восстанавливается по окончательному тексту и остаткам букв. В СС (Т. 1. С. 13-14) текст листа прочитан в основном неверно; кроме того, там добавлена в скобках после слов: на «Витязе» фраза, отсутствующая в авторском тексте: «который не назначен для исследования научных вопросов, а следует на соединение со своей эскадрой в Тихом океане».

4 Мы исправляем дату в порядке конъенктуры. Все даты в этом тексте даны по старому стилю, что и естественно, так как оно предназначалось для публикации в официальном русском издании. «Витязь» находился в Рио-де-Жанейро с 8 по 25 февраля ст. ст. Запись впечатлений от Рио-де-Жанейро имеет итоговый характер и поэтому могла быть датирована первым днем плавания. Аналогичным образом запись, посвященная последним дням пребывания в Пунта-Аренас, датирована 10 апреля, т. е. днем выхода корвета в море. Если иметь в виду, что обычно корвет снимался с якоря рано, соответствующая дневниковая запись делалась, вероятно, уже после отплытия. См. прим. 20.

5 Индейское население юго-восточного побережья Бразилии было почти полностью уничтожено португальскими колонизаторами, а частично ассимилировано ими. Кроме того, в колониальной Бразилии существовали законы, запрещавшие проживание индейцев в городах; здесь обосновывались главным образом дети от браков португальцев с индеанками, называвшиеся курибока, мамелука или кабокло.

6 Имеется в виду император Педру II, правивший в Бразилии в 1831-1889 гг. (коронован по достижении совершеннолетия в 1840 г).

7 Автор ссылается на свое сообщение о путешествии на берег Красного моря, сделанное 23 сентября 1869 г. на заседании Отделения географии математической и физической РГО (см. отчет об этом сообщении в: Изв. РГО. 1869. Т. 5. No 6. С. 279-287. Текст отчета см. в т. 3 наст. изд).

8 Сведения по истории рабства в Бразилии имеют довольно запутанный и неполный характер. Первые крупные партии африканских рабов появились в Бразилии в 1517 г. Общее число завезенных негров составило примерно 5 млн. человек, однако высокая смертность (в некоторые периоды она была в три раза выше, чем рождаемость) вела к сокращению их численности. В конце XVIII в. население Бразилии насчитывало около 2,5 млн. человек, в том числе рабов-негров — более 1,3 млн., белых — 0,7-1,0 млн., индейцев — 250-300 тыс. В первой половине XIX в. растущая иммиграция из Европы изменила этнодемографическую ситуацию в стране. Согласно заведомо неполным данным переписи 1872 г. в стране на 8 419 672 свободных людей обоего пола приходилось 1 500 806 рабов и рабынь. 4 сентября 1850 г. работорговля была запрещена законом, т. е. это произошло не за десять лет до захода «Витязя», как пишет Миклухо-Маклай, а раньше. Изумившая ученого высокая цена на рабов во многом объяснялась незаконностью и опасностью такого рода торговых сделок. Спустя полгода после отплытия «Витязя» из Рио-де-Жанейро, 28 сентября 1871 г., был принят закон Рио-Бранко или «Ventre livre» (букв. «О свободном животе»). Этот закон освободил всех государственных рабов; дети, родившиеся впредь от рабынь, признавались свободными, но должны были оставаться в услужении у хозяев своих матерей до 21 года. В мае 1888 г. рабство в Бразилии было полностью отменено.

9 Миклухо-Маклай имеет здесь в виду труд известного английского антрополога первой половины XIX в. Джеймса К. Причарда См: Prichard J. С. The Natural History of Man. L., 1855. Vol. 1. P. 77-79.

10 Современная оценка наблюдений Миклухо-Маклая об изменении расового типа под влиянием как природных, так и социальных условий представляется делом нелегким. Занятия сравнительной анатомией (особенно губок) убедили его в важности изучения географической изменчивости животных (см., например, его письмо секретарю РГО от 27 сентября 1869 г). В этом Миклухо-Маклай следовал передовым тенденциям современной ему науки. Подобно своему учителю Э. Геккелю он рассматривал расовую изменчивость человека с той же точки зрения, что и изменчивость других биологических видов. Неудивительно, что в комментируемом тексте мы встречаемся с понятиями адаптации («принаровления») и наследственности. Расовые изменения трактуются как результат воздействия, причем сравнительно быстрого, природной и социальной среды. Приводимые в тексте примеры индивидуальных изменений в выражении лица, манере держаться, развитии умственных способностей представляются бесспорными. Что же касается допущения возможности сравнительно быстрого осветления кожи (даже в пределах жизни одного поколения — в связи с перемещением из Африки в Бразилию), то в этом вопросе Миклухо-Маклай отдал дань широко распространенным в современной ему науке воззрениям, преувеличивавшим роль окружающей среды в изменении внешних расовых признаков. Эти воззрения не соответствуют открытым позднее законам наследственности. Следует также учитывать, что в провинциях Рио-де-Жанейро и Баиа обитали преимущественно негры йоруба (в Бразилии их называли «наго»), эве (жеже) и фульбе, отличавшиеся не столь интенсивно-темным цветом кожи. В провинции Рио-де-Жанейро жило, кроме того, немало негров, имевших среди своих предков арабов. Дети, рожденные от браков таких негров, нередко были светлее своих родителей.

11 Местонахождение фотографий в настоящее время неизвестно. Вероятно, они были отправлены вместе с «Витязем» и впоследствии хранились в Иокогаме. Как известно, часть материалов, находившихся там, так и не вернулась к Миклухо-Маклаю. Из числа южноамериканских материалов это относится, кроме указанных фотографий, к самому путевому дневнику (см. выше) и фотографиям арестантов тюрьмы в Талькауано (см.: Назимов. С. 77).

12 Из донесения П. Н. Назимова от 24 марта (ст. ст): «25 февраля, снявшись с якоря с рейда Рио-Жанейро, салютовал бразильскому адмиралу и нации, получив немедленно полный ответ. <...> По выходе из Рио вскоре мы получили попутный ветер, который провел нас в шесть дней 1200 миль за параллель 30°30' <...> Только 2 марта в 8 часов утра я приблизился к Южной Америке, к мысу Vierge, по которому определился для входа в Магелланов пролив. Обогнув банку Sarmiento, <...> вошел ночью в пролив и стал на якорь.

22 марта прошел все узости и встал на якорь в Sandy Point.

Всего плавания от Рио до Sandy Point 26 дней.

При входе в первую узость нас обогнал английский почтовый пароход и сообщил сигналом о заключении мира в Европе. (Имеется в виду окончание франко-прусской войны) <...>

Быстрый переход от бразильских жаров в патагонский холод несколько повлиял на здоровье команды; матросы часто приходят в лазарет с небольшой простудой, но быстро проходящей. Вообще же здоровье и дух команды весьма удовлетворительны; стараюсь по возможности беречь их молодые силы. <...> 26-го снимусь с якоря» (Кр. вест. 1871. No 62).

13 Punta Arenas, город на восточном побережье п-ова Брансуик, самый южный город в мире, центр чилийской территории Магальянес. Район зтот вошел в состав владений Чили в 40-е годы XIX в.

14 Punta Arenas по-испански означает «Песчаный мыс». Среди русских моряков того времени было принято называть порт по-английски: Sandy Point (так он называется и в донесении П. Н. Назимова). Согласно современным справочникам, основание его датируется 1849 г. (ср. прим. 15).

15 Географические долготы Пунта-Аренас и Порт-Фамин были, очевидно, сообщены Миклухо-Маклаю губернатором территории, причем по широко распространенному в XIX в. обыкновению за нулевой меридиан был принят меридиан столицы или метрополии, в данном случае Сантьяго. Отметим, что предлагаемая интерпретация численных выражений долгот явилась результатом обсуждения с Б. П. Полевым. К сожалению, в другом отношении Б. П. Полевой был временно введен в заблуждение составителями СС (Т. 1. С. 21), которые, неправильно прочитав рукопись Миклухо-Маклая, приписали ему мнение, будто Пунта-Аренас является английской колонией (Полевой Б. П. Миклухо-Маклай в Чили // Лат. Америка. 1988. No 10. С. 134).

16 Педро Сармьенто де Гамбоа (1532-1592) — испанский моряк, историк, инженер и астроном. В 1567-1569 гг. участвовал в плавании А. Менданьи, в ходе которого были открыты Соломоновы острова. В 1579 г., командуя зскадрой, посланной в погоню за английским пиратом Ф. Дрейком, вошел в Магелланов пролив и довольно точно его описал. Назначенный по повелению испанского короля Филиппа II губернатором Магелланова пролива, Сармьенто основал здесь поселение, названное в честь этого монарха.

17 Port Famine — английское название испанской колонии Puerto Hambre («Порт Голода») в одноименной бухте. Ее основание, о котором говорит Миклухо-Маклай, было первой попыткой создать постоянное поселение в Магеллановом проливе. Эта попытка закончилась неудачно: из 300 колонистов 298 умерли голодной смертью, отчего бухта и порт, названный первоначально именем Филиппа II, получили новое, мрачное название. Ч. Дарвин описал стоянку «Вигля» в Порт-Фамин в июне 1834 г.; Ж. Дюмон-Дюрвилль — пребывание там корветов «Астролябия» и «Зеле» в декабре 1837 г. (Дарвин Ч. Путешествие... С. 270-278; Dumort d'Urville J. Vovage au pole sud et dans l'Oceanie... pendant les annees 1837. 1838, 1839, 1840. T. 1. Paris, 1841. P. 93-116). Из обоих описаний может создаться впечатление, что порт был в эти годы необитаем. Однако замечание Миклухо-Маклая, что некоторые жители Пунта-Аренас, очевидно переселившиеся туда после оставления Порт-Фамин, помнят о встрече с Фитцроем (см. прим. 19), противоречит этому впечатлению.

18 В КЗК-1871, No 2 есть дополнительные сведения: «Punta Arenas. Перенес из Port Famine в 1845 <г.> Juan Guillermo» (л. 4 об); «Продукты — ячмень и картофель» (л. 4).

19 В КЗК-1871, No 2 (л. 4, продолжение на л. 3 об) есть дополнительные сведения: «15 лет <назад> знали в колонии гораздо больше людей, теперь их менее, говорят: умерли. Причина — пьянство. Дети — два-три. Достигшие большой старости многие говорят о встр[ече] с Фицроем как об деле, бывшем вчера. Белый волос почти не встречается».

Роберт Фитцрой (1805-1865) — английский моряк и метеоролог, капитан десятипушечного брига «Бигль», совершившего в 1831-1836 гг. кругосветное путешествие, в котором принимал участие Ч. Дарвин. О стоянке «Бигля» в Порт-Фамин см. прим. 17.

20 К сожалению, мы ничего не знаем об «интересных экскурсиях». совершенных Миклухо-Маклаем за первую неделю (точнее — 9 дней: с 23 по 31 марта по ст. ст) стоянки в Пунта-Аренас. О датировках ср. прим. 4.

21 Миклухо-Маклай принимал здесь и ниже за бук, который, как известно, в Южном полушарии не произрастает, характерный для этого региона род семейства буковых — нотофагус (Nothofagus, букв. «ложный бук»), И. П. Пузанов неточно назвал нотофагус «южным буком» (СС. Т. 1. С. 389. Прим. 10. С. 410). В нотофагусе видел бук и Ч. Дарвин в 1834 г. (Указ. соч. С. 273), и Ж. Дюмон-Дюрвилль в 1837 г. (Указ. соч. С. 97).

Трудно решить вопрос о том, какое растение Миклухо-Маклай далее принял за лавр (оба его вида растут только в Северном полушарии). Ч. Дарвин также констатировал наличие на о. Сан-Педро (один из о-вов Чилоё) наличие «какого-то лавра, вроде Sassafras» (Указ. соч. С. 316). О нотофагусе и лавре см. также прим. 23.

22 Коронель (Coronel) и Лота (Lota) — населенные пункты в бухте Арауко, несколько южнее г. Консепсьон. В КЗК-1871. No 2 (л. 5) указано, что около Пунта-Аренас и в Консепсьоне разрабатываются залежи лигнита (битуминозное дерево — разновидность бурого угля). Все цены в КЗК даны в пиастрах (1 пиастр = 1 доллару) и франках (1 пиастр = 5 франкам). Все эти сведения были получены Миклухо-Маклаем уже по возвращении в колонию, как и выше- и нижеприводимые данные о добыче золота.

23 В КЗК-1871, No 2 (л. 3) есть дополнительные сведения (на нем. яз): «Экскурсия на каменноугольную копь, в 5 милях от Санди-Пойнта. Температура воды в речке на глубине 1 м 25 см была +5° С. Мы проезжали через лес из Fagus obliqua и разновидности Lauras. Fagus используется как средство против лихорадки. <Следует рисунок геологического сечения у полотна железной дороги.> В заполненной водой выемке на глубине 2-2,5 фута при температуре +3,25° С я обнаружил ледяную корку. <Следует рисунок, схематически изображающий долину реки.>»

24 Патагонцы (или чонека) до европейской колонизации жили на просторах Аргентины и Огненной Земли (см. прим. 41 и 42). Впервые они были встречены экспедицией Ф. Магеллана в июне 1520 г. в бухте Сан-Хулиан. По словам спутника Магеллана Антонио Пигафетты, патагонцами («большеногими») их назвал сам капитан. Попытки дать слову индейскую этимологию, по-видимому, несостоятельны (Serrano Л. Los aborigenes argentinos: Sintesis etnografica. Buenos Aires, 1947. P. 214-215). Изучая жизнь патагонцев в Пунта-Аренас, Миклухо-Маклай составил небольшой словарик числительных патагонского языка (ААН. Ф. 143. Оп. 1. No 5. Л. 1).

1 chochi <chocha>

2 huami <jauka>

3 casch <kaash>

4 caque <kague>

5 sing <k'tiin>

6 uni casch

7 oke

8 uni caque

9 jamen <?> casin

10 caquen

11 chochi caor

20 huami caqui

Словарик озаглавлен «Patagono» и имеет дату «Punta Arenas, 1871». При его публикации мы слегка унифицировали транскрипцию, не затрагивая ее внутренней противоречивости (смешение элементов испанской и немецкой орфографии). В угловых скобках даны те же слова по словарику в книге: Canals Frau S. Las poblaciones indigenes de la Argentina: Su origen — su pasado — su presente. Buenos Aires, 1953. P. 183 (согласно транскрипции Р. Леманна-Ниче). Обращает внимание расхождение в формах числительного «два», явно не случайное (ср. «двадцать»). Что касается формы числительного «пять», это может оказаться и заимствованием из испанского cinco.

В КЗК-1871, No 2 (л. 4) есть дополнительные сведения о патагонцах: «По мнению <...> Бенземана, видом патагонцы похожи на северных колошей, и он по[нял] несколько слов из их разговора». Колоши — устаревшее русское название индейцев, принадлежащих к языковой семье надене (преимущественно тлинкитов) и живших на территории Русской Америки. Представление о близком родстве их с патагонцами и огнеземельцами чонека (или чон) как в лингвистическом, так и в соматическом отношениях не соответствует данным современной науки.

25 См: Дарвин Ч. Путешествие... Гл. XIII (особенно с. 322-325).

26 Хотя Миклухо-Маклай называет этот гриб Ecceria darwinii, мы повсеместно исправляем Ecceria на Cyttaria (см.: Дарвин Ч. Путешествие... С. 273-274). См. также прим. 29 и 30.

27 Camulo-strati — слоисто-кучевые облака. Для правильного понимания всего пассажа важно определить, что автор имеет здесь в виду под Tierra del Fuego («Огненной землей»). Для этого нужно попытаться определить место, откуда он наблюдал закат. Как видно из текста, он ехал от Пунта-Аренас на юго-запад по побережью п-ова Брансуик. Расстояние до бухты Агуа-Фреска он определяет один раз в 25 миль (около 46,5 км, если считать, что речь идет о морских милях), а другой раз — в 50 верст (около 53,5 км). Судя по записи в КЗК-1871, No 2 (см. прим. 30), солнце вставало в эти дни около 6 часов утра и, следовательно, должно было заходить около 6 часов вечера. Таким образом, путь Миклухо-Маклая от места его привала на берегу Магелланова пролива до хижины Мариано Гонсалеса, куда он прибыл в 9 часов вечера, не мог занять более 3 часов. За это время путешественник едва ли мог пройти по берегу больше 15-18 км. Отсюда вытекает, что он удалялся от Пунта-Аренас приблизительно на 65 км, т. е. в момент привала находился напротив о. Доусон. Тогда он мог видеть закат действительно слева (в стороне о. Кларенс), а г. Сармьенто — справа. Иначе говоря, «Огненной землей» он называет здесь ту часть этого архипелага, к которой относятся острова Доусон, Кларенс, Санта-Инес.

28 Интерес Миклухо-Маклая к геологическим переворотам легко объясняется бурным развитием эволюционного учения. Теория переворотов, заложенная Ж. Л. Кювье, приобрела подлинно научный характер в «Основах геологии» Ч. Лейелля (1830-1833). Тома этой книги вдохновляли Ч. Дарвина во время его путешествия на «Бигле» и именно Ч. Лейелю. был посвящен «Дневник изысканий», подведший научные итоги, экспедиции. В свою очередь Миклухо-Маклай во время экскурсии по берегам Магелланова пролива как бы шел по стопам молодого Чарльза Дарвина. Недостаточность познаний в области геологии огорчала его тем более, что в Патагонии именно геологии Дарвин посвятил много усилий, и притом очень плодотворных.

29 Имеется в виду: Дарвин Ч. Путешествие... С. 173-174.

30 В КЗК-1871, No 2 есть ряд записей и рисунков, относящихся к экскурсии в бухту Агуа-Фреска (или Фрешуотер):

1. Л. 5 об.: «Прилив 7-9 <футов>» (в тексте «Сообщения» — 7-8).

2. Л. 6—6 об., 6а; на нем. яз.: «Экскурсия в бухту Фрешуотер в апреле 1871 г.— Пунта-Аренас. 6 с половиной часов. После приятно проведенного вечера — частью на английском почтовом пароходе, частью <2 нрзб.> и у пианино с красивой женщиной — я провел довольно беспокойную ночь. Я спал в комнате одного молодого чилийца, который предоставил ее в мое распоряжение. Я несколько раз просыпался. Смотрел всякий раз, сколько осталось времени. Луна была роскошна, но ночь холодна. Услышал потом <?> выстрел, обозначавший отплытие почтового судна; встал, наконец, в 6 часов: обошел безлюдную колонию. Полная луна великолепно сияла на чистом, светлом серо-голубом небе в западной его части напротив встающего солнца. Было еще свежо, не более +5° С. Стало уже, однако, поздно... а губернатор еще не идет... Я, однако, напрасно беспокоился. После кофе с губернатором пришел мой проводник с лошадью. Путь шел вдоль берега по опушке леса, которая отстояла всего на 25-30 м от чащи. Моя лошадь оказалась <1 нрзб.>. Между Пунта-Аренас и бухтой Фрешуотер видно было много остатков кораблей и толстых стволов деревьев; среди корабельных обломков меня особенно поразили обломки корабля, потерпевшего крушение 4 года назад. Толстые бимсы были почти погребены в песке и гальке. Высоту скопившихся песка и гальки можно было в этом месте принять равной по меньшей мере полутора футам. <Следует эскиз занесенного песком киля корабля и дата: 1867>. После почти четырехчасовой езды приехал я в бухту Агуа-Фреска. Встреченный страшным лаем множества больших собак, я доехал до барака, где собирался провести ночь. По берегу от бухты Фрешуотер до бухты Порт-Фемин хорошо видны слои гальки; это выглядит совершенно как <1 нрзб.>. Внизу лежат большие камни величиной с детскую голову; затем <?> — величиной с грецкий орех; затем <?> — величиной с обычный орех и с горошину; на двух следующих террасах повторяется то же самое в меньшем масштабе. Наверху находится полоса крупного песку (один — полтора шага <1 нрзб.>). <Следует схематический разрез трех террас; высота верхней террасы от уреза воды — определена в 2 метра.>».

3. Л. 6а об. Рисунок с легендой: «Agua Fresca Bai. III. 1871».

4. Л. 7. Рисунок с легендой (на нем. яз): «Примитивный мост чилийских колонистов в Патагонии. Бухта Агуа-Фреска».

5. Л. 7 об.: «Собаки ссут здесь иначе, чем обыкновенно: они не подымают задней ноги, а только вытягивают обе задние, как лошади и т. п. бестии. Огромное <1 нрзб.> число громадных стволов лежит по берегу, некоторые — у самой воды; каждую весну с потоками их несет в море и в большом количестве. В лесу деревья падают не от бурь сломанн[ыми], но они валятся вследствие старости, а также их сжигают у самого корня. Ветер же редко, даже самый сильный, проникает в эти трущобы леса. Отопление в бедных избах не что другое, как брасеро. Грибы, описанные Дарвином, едят не только индейцы, но и чилийцы». Брасеро (brasero) в переводе с испанского — «жаровня».

6. Л. 7а-7а об.; на нем. яз.: «Были здесь две девочки, для <?> своего <?> возраста очень <физически> развитые; старшей, которой еще не было 14 лет, не хватало только мужчины с как можно большего размера пенисом; у младшей, которой едва ли было 13 лет, была красивая пышная грудь. Громадное воздействие <1 нрзб.>, холодный климат с его необходимостью заботиться о своем существовании наложили на веселых испанцев и итальянцев сумрачный отпечаток. Люди, которых я видел, показались в сравнении с южными европейцами особенно тихими и меланхоличными. Здесь, как и повсюду, женский элемент переменился менее. Причинами тому служат меньшее количество контактов и кроме специальности <2 нрзб.>, и свои в каждой из стран домашние занятия. Девушки много улыбались <?> и старались по возможности нам понравиться. Ночью, однако, было уже холодно — около 4° С в 11 часов. Днем было 8,5°. Рано утром в 6,5 часов было около 5°. Ночь была хорошо проведена в хижине синьора дона Мариано Гонсалеса». Ниже дана зарисовка гриба с легендой: «Ecceria darwinii» (о названии гриба см. прим. 26).

31 В КЗК-1871, No 2 (л. 8) есть набросок головных уборов патагонцев.

32 Шпоры, описанные здесь, представлены в коллекции Миклухо-Маклая в МАЭ (No 1225-1, 2).

33 Дарвин Ч. Путешествие... С. 154: «Испанец уже чуть было не сел в лодку, но тут Лусьяно бросил в него шары и так сильно ударил ими молодого человека по ногам, что тот упал на землю и пролежал некоторое время без чувств. <...> Испанец рассказывал нам, что на ногах у него, там, где обвился ремень, остались большие рубцы, как будто его отстегали хлыстом». О болах см.: Там же. С. 92-93, 118, 122, 153. Об охоте с их помощью на диких коров на Фолклендских островах см.: С. 226, 232.

34 Речь идет об одной из разновидностей так называемого американского страуса, вернее — нанду; скорее всего о характерном для степей Южной Патагонии дарвиновом нанду (Rhea darwinii Gould или Rhea pennata). Ср.: Дарвин Ч. Путешествие... С 91, 138. По современной классификации нандуобразные образуют особый отряд в надотряде Бегающие птицы. Другие отряды этого надотряда: страусообразные, казуарообразные и кивиобразные.

35 В КЗК-1871, No 2 (л. 23 об) карандашный рисунок с легендой: «Булавка, брошка и серьга патагонки Сойлы. Punta Arenas». Под рисунком текст: «Брошка состоит из одной или двух булавок с цепочкой, нанизанной бисером». Сбоку: «Деревя[нные] спички упот[ребляются] <?> как булавк[и]». Часть общего рисунка изображает строение цепочки; пометы: «Гол[убой]» и «Кр[асный]» указывают на цвет соответственно больших бусин и мелкого бисера (см. рис. на с. 50 наст. тома). Карандашная надпись «Soila» имеется также на л. 24.

36 Название головной повязки читается приблизительно как вупниса. Обычное для перуанского, боливийского я аргентинского вариантов испанского языка название такой повязки — винча (vincha).

37 Хотя Миклухо-Маклай называет это озеро «Laguna de los Mansos Bravos», мы повсеместно исправляем Mansos на Gansos. Впрочем, здесь кроется еще и семантическая неточность, связанная, видимо, с тем, что автор несколько подзабыл испанский язык, так как ganso bravo означает не «дикую утку», а «дикого гуся».

38 В КЗК-1871, No 2 есть две зарисовки озера:

1. Рисунок пером и акварелью (л. 8 об) с легендой: «Laguna de <los> Gansos Bravos, часа 3 1/2 езды от Punta Arenas». Другие надписи на рисунке (в основном на нем. яз) малоразборчивы, за исключением обозначений Вагге — «бар» и Laguna — «озеро» (исп). См. с. 53 наст. тома.

2. Рисунок пером (л. 9) с легендами: «Rio Secco и впадение ее в Lagun'y de <los> Gansos Bravos» и «Устье Rio Secco». На л. 9 об. эскиз схемы устья р. Секко и бара. Текст: «Все реченки, даже самые маленькие, образуют бары. Их устья обращены почти все к <не дописано>».

39 См.: Дарвин Ч. Путешествие... С. 206-208.

40 Арриеро (arriero) — «погонщик вьючных животных» (исп); не совсем ясно, в каком смысле употреблено это слово здесь

41 Сопоставление двух разнородных географических зон с резкой границей между ними содержится у Ч. Дарвина (см. указ. соч., с. 268-269). Употребляя современные термины, мы можем говорить о зоне засушливых степей-полупустынь, с одной стороны, и обильной осадками зоне, поросшей частично лесами из хвойных пород и нотофагуса (см. прим. 21). Первая из них охватывает юг Патагонии и северо-восток о. Огненная Земля, вторая — остальную часть Огненной Земли и юг Чили с прилегающими островами вплоть до о. Чилоё на севере. Следуя Магеллановым проливом с востока, Ч. Дарвин отмечал, что граница зон начинается с м. Негро. «На восточном побережье к югу от пролива пересеченная, носящая характер парка местность объединяет <...> эти две страны, почти во всех отношениях противоположные одна другой. Такая перемена ландшафта на расстоянии каких-нибудь двадцати миль и в самом деле удивительна» (Указ. соч. С. 268). Граница ландшафтов определяет, как правильно отметил Миклухо-Маклай, и этническую границу. В эпоху, о которой идет речь, зона степей-полупустынь была населена южными патагонцами — техуэльче на материке и она на острове, причем в расовом, лингвистическом и культурном отношениях они составляли единую группу (Serrano A. Los aborigenes argentinos. P. 225; ср. выше прим. 24). Их основным занятием были сухопутная охота на гуанако. Острова и берега второй зоны населены приморскими собирателями и рыболовами ямана (яганы) и алакалуфами (халаквулуп), кочевавшими большую часть времени на своих лодках из бухты в бухту (см. прим. 42).

42 Правильно оценивая связь между особенностями ландшафта и хозяйственно-культурным типом населения, автор недооценивал тот факт, что сам п-ов Брансуик был исконной территорией алакалуфов (см. прим. 41). Другое дело, что чилийская колонизация постепенно вытесняла алакалуфов из этих мест. Замечание в СС (Т. 1. С. 389. Прим. 13) о том, будто он имеет здесь в виду патагонцев она, иногда переправлявшихся с о. Огненная Земля на материк, представляется в свете вышесказанного недоразумением. «Жители Огненной земли», о которых пойдет речь в прим. 45,- это несомненно также алакалуфы. В 1834 г. Ч. Дарвин и его спутники встречались на мысе Грегори с патагонцами (первая ландшафтная зона из описанных в прим. 41), а в Порт-Фамин (вторая ландшафтная зона) они еще видели «вигвамы» огнеземельцев, которые пытались на них напасть (Дарвин Ч. Путешествие... С. 269—272); ср. о «зверстве» жителей Огненной Земли в отношении европейцев в записке П. Н. Назимова (прим. 45). Следует заметить, что Миклухо-Маклай отлично понимал принадлежность она к патагонцам; об этом свидетельствует легенда на портрете патагонца Энрике: «из Terra dei Fuego» (см. с. 56 наст. тома).

43 Сохранилось 8 портретов патагонцев, сделанных Миклухо-Маклаем в Пунта-Арелас.

44 Как правило, более высокорослые индивиды (в пределах любой расы) имеют относительно более длинные ноги, чем малорослые. Это значит, что различия в росте между людьми зависят больше от длины ног, чем от длины корпуса. Для некоторых групп индейцев, по-видимому, характерно сочетание высокого роста с относительно короткими ногами (например, бороро в Южной Америке и др. В некотором проценте случаев такие пропорции тела встречаются и у европейцев и у других рас.

45 Миклухо-Маклай не закончил, как указывалось выше, своих заметок о Южной Америке. Результаты его антропологических наблюдений над патагонцами частично сохранились в виде приклеенного к л 26 рукописи обрывка бумаги (в настоящее время самостоятельной пагинации не имеет). В оригинале текст частично расположен в столбик, мы даем его в подборку: «Когда я хотел <?> мерить их, причем они должны были снять свои меховые одеяла, то я вст[ретил] <?> между мужчин гораздо менее охоты, чем между . Некоторые <?> сн[имали] <?> св[ои] (конец лицевой стороны оборван)). 1) Рост <2 нрзб.>. 2) Мало отличаются от . Плоск[ие] <лица>. 3) Роль лица. 4) Отсутствие бород, бровей <выщипаны>, усов. 5) <2 нрзб.> 6) Цвет. 7) Женщ[ины] (далее зачеркнуто: громадные животы), маленькие груди, причем соски совершенно смотрят в сторону».

О плавании «Витязя» от Пунта-Аренас до Вальпараисо мы имеем сведения из донесений П. Н. Назимова, его воспоминаний и записок в вахтенном журнале корабля: 10 апреля снялись с якоря в Sandy Point, 11-го стали на якорь в бухте Св. Николая. Здесь простояли три дня, «партия гардемарин под руководством старшего штурманского офицера капитана Венземана произвела съемку и промер залива. С корвета производилась стрельба в цель» (Кр. вест. 1871. No 78). 14 апреля снялись с якоря и, придя утром в Swallow-bay. стали здесь на якооь.

По воспоминаниям П. Н. Назимова, «от Санди-Пой[н]та до Вальпарайзо Миклуха уже не страдал морскою болезнью и казался физически здоровым» (Назимов. С. 77). Еще в Пунта-Аренас «ему пришла мысль совершить путешествие пешком из Санди-Пой[н]та в залив Св. Николая в Магеллановом проливе», но губернатор отговаривал его, ссылаясь, в частности, на «зверство жителей Огненной земли в отношении к европейцам» (Там же. С. 76-77). Одним из доказательств «зверства жителей Огненной земли» (речь шла об огнеземельцах-алакалуфах; см. прим. 42) был следующий эпизод: «за несколько недель до нашего прихода жители Огненной земли умертвили четырех европейцев с английской шхуны, которую мы уже нашли стоящей на рейде Санди-Пой[н]т без команды» (Там же. С 77).

От пребывания в заливе Св. Николая сохранились лишь рисунки Миклухо-Маклая и пояснения к ним. В альбомах 1869-1871 и 1870-1871 гг. — рисунки видов на залив и другие места Магелланова пролива. В КЗК-1871, No 2 (л. 21 об) под заголовком: «На деревьях выреза[нные] надписи в бухте Св. Николая» приведены надписи: «J. H. Chapman, В. Н. Sisson, F. М. Knight, Lieutenant Poop (следует схематическое изображение шхуны). Conception 1867». Перед последней надписью значится: «и мы на друг[их] <оставили надписи>». Посещение бухты Бугенвилль (к северо-востоку от мыса Фроуард) отмечено там же карандашным наброском с легендой (л. 11): «Bai Bougainville. Действие, производимое приливом и отливом».

Несколько карандашных зарисовок относятся к быту огнеземельцев. В КЗК-1871, No 2 (л. 20): «Хижи[ны] жителей Огненной земли. Самая большая — в рост человека». Хижины в плане овальные, 3X4 аршина (т. е. примерно 2X3 м). У входа — «куча раковин». Показано также расположение четырех жилищ относительно друг друга и способ соединения кольев (?). В КЗК-1871, No 2 (л. 20 об. — к карандашному изображению лодки): «Длина 3 сажени, ширина 2 аршина, глубина 1 аршин. Из коры; сверху обшита <корой>; внутри положена она поперек; внутри скрепление» (тип скрепления схематично показан здесь же: «кора, соломка»). В Тетр. 1871 (л. 14) рисунок с легендой: «Оконечник копья из кости жит[елей] Огненной Земли (собственность г-на Лощинского). В музее в Santiago находится много экземпляров этих наконечников из той же местности, такой же формы и дру[гих]: (рисунок). Чили. Май 1871 <г.>». Возможно, что ко времени плавания по Магелланову проливу относится и следующая запись, отражающая беспокойство Миклухо-Маклая за судьбу его путешествия (КЗК-1871, No 2, л. 18 об., часть карандашной записи покрыта денежными расчетами с офицерами «Витязя», выполненными чернилами, но прочтению поддается): «Вследствие новой, полученной в Плимуте инструкции морс[кого] мин[истра] «Витязь», измен[ив] свой маршрут, идет вместо мыса Доброй Надежды вокруг мыса Горна и прямо в восточные порты Сибири. Таким образом, весь мой план путешествия до Новой Гвинеи остается проектом; все старания касательно доставления меня в Новую Гвинею останутся совсем напрасными, если не окажется какой-нибудь возможности, разумеется, в случае мира, изменить положение дел». О полученных Миклухо-Маклаем в Плимуте новостях, связанных с обострением международной обстановки вокруг черноморских проливов, см.: Назимов. С. 75. Опасения по поводу того, доставит ли его «Витязь» на Новую Гвинею согласно обещанию великого князя, исследователь выражал еще в Пунта-Аренас (письмо Ф. Р. Остен-Сакену от 26 марта 1871 г). Вопрос решился положительно уже в Вальпараисо (см. письмо Ф. Р. Остен-Сакену от 25 мая 1871 г).

С 27 апреля по 2 мая 1871 г. «Витязь» стоял в заливе Консепсьон. По воспоминаниям П. Назимова, Миклухо-Маклай занимался «сниманием типов в заливе Conception и порте Талькагуана, где он даже приобрел от начальника тюрьмы фотографические карточки всех содержимых в тюрьме арестантов, к ним список с соответствующими с картами нумерами и описанием преступлений и месторождения арестанта. Руководствуясь этим, он объяснил нам, что можно делать наблюдение над сложением форм головы. Таких карт он получил около 200» (Назимов. С. 77). Сохранилось несколько портретов арауканцев, сделанных Миклухо-Маклаем в заливе Консепсьон. См. в КЗК-1871. No 2 (л. 14-17) наброски и отрывочные заметки, относящиеся к пребыванию здесь.

Стоянка в Вальпараисо продолжалась с 3 мая по 2 июня. По воспоминаниям П. Назимова, «Миклуха переехал с корвета на берег в Hotel, где и оставался все время, ездив по временам в Сант-Яго, где он познакомился с ректором университета г-м Домейко. Это весьма ученый и полезный деятель в Чили обратил внимание на Миклуху и всеми средствами старался познакомить его со всевозможными музеями» (с. 77). Значительная часть КЗК-1871, No 2 заполнена выписками из книг, краткими заметками, набросками, относящимися к природе, географии, климату, истории и современному положению Чили, рисунками, сделанными во время экскурсий в глубь страны. Рисунки сохранились также в ЗК-1889-1871 и ЗК-1870-1871.

Подробнее о пребывании Миклухо-Маклая в Среднем Чили см.: Полевой Б. П. Миклухо-Маклай в Чили. С. 135-139.

В конце стоянки в Вальпараисо состояние Миклухо-Маклая вновь ухудшилось. «Он не высказывал никогда о своих болях, но выходя в море 21 мая 1871 г. <ст. ст.> на пути к о. Пасха болезнь сама высказалась» (Назимов. С. 77).