МИКЛУХО-МАКЛАЙ Н. Н.

ПЛАВАНИЕ НА КОРВЕТЕ «ВИТЯЗЬ»

Научное наследие H. H. Миклухо-Маклая и принципы его издания

Прошло более столетия со дня смерти H. H. Миклухо-Маклая — классика русской науки, отважного путешественника, мыслителя-гуманиста, страстного борца за права угнетенных народов. Но его научный и общественный подвиг, его богатое наследие не утратили своего значения до наших дней.

При жизни Миклухо-Маклая было опубликовано более 100 его работ по различным вопросам антропологии и этнографии, а также зоологии, сравнительной анатомии, географии и некоторых других наук. Эти работы — как правило, небольшие статьи, сообщения и отчеты о путешествиях — выходили в свет в России, Германии, Англии, Франции, Австралии, Нидерландской Индии (ныне Республика Индонезия) и Сингапуре.

В начале 1880-х годов Миклухо-Маклай решил заняться подготовкой обобщающих трудов, но прежде всего обработать и опубликовать материалы своих экспедиций. Ученому казалось, что на это понадобится два года, но он не смог уложиться в намеченный срок. Ряд обстоятельств сдерживал подготовку к печати материалов его путешествий: упорная, отнимавшая много сил борьба ученого в защиту прав папуасов и других народов Океании, новое его увлечение анатомическими и зоологическими исследованиями, женитьба и хлопоты по устройству семейного очага, пошатнувшееся здоровье. Однако дело не только во внешних обстоятельствах, но и в причинах внутреннего, творческого порядка. Миклухо-Маклай с огромной ответственностью подошел к подготовке этих материалов. Он долго и мучительно размышлял, в каком объеме и в какой форме изложить итоги того, чему были отданы многие годы жизни (Путилов Б. Н. Николай Николаевич Миклухо-Маклай. Страницы биографии. М., 1981. С. 154). Ранняя, преждевременная смерть в апреле 1888 г. помешала исполнению его замыслов. Не все дневники были подготовлены к печати и ни один из них не вышел в свет при жизни автора, а задуманные обобщающие труды остались ненаписанными.

В последние годы жизни Миклухо-Маклай пользовался значительной известностью как в России, так и в Западной Европе в Австралии. Но вскоре после смерти он был почти полностью забыт. Родственники и друзья ученого тщетно добивались издания его рукописного наследия. [6]

В 1895 г. по просьбе Совета Русского географического общества (РГО) подготовку к печати дневников и других материалов Миклухо-Маклая взял на себя выдающийся географ, антрополог и этнограф Д. Н. Анучин. Работа обещала быть весьма сложной и трудоемкой. Сам Анучин впоследствии писал, что от публикатора требовалось «немало труда, терпения и известного запаса сведений, особенно по антропологии, этнографии, географии посещенных Миклухо-Маклаем стран» {Анучин Д. H. H. H. Миклухо-Маклай. Его жизнь, путешествия и судьба его трудов // Землеведение. 1922. Кн. 3-4. С. 5-6). Как показывает анализ архивных материалов, если бы Анучин сразу принялся за дело и, не отвлекаясь, довел его до конца, издание, вероятно, состоялось бы, во всяком случае, вышел бы в свет первый том. Однако Анучин и без того был перегружен огромной научной, преподавательской, организационной, издательской и журналистской работой. Поэтому он не мог сразу же взяться за подготовку к печати трудов Миклухо-Маклая и в дальнейшем занимался этим только урывками. В начале XX в. Анучин сделал несколько попыток довести до конца задуманное, но к этому времени большинство членов Совета РГО утратило интерес к публикации наследия выдающегося путешественника и исследователя. В 1913 г. в связи с 25-летием со дня смерти Миклухо-Маклая Анучин объявил в печати, что ввиду отсутствия у РГО заинтересованности в осуществлении такого издания он считает это дело «поконченным и подлежащим, за неимением в нем надобности, сдаче в архив» {Анучин Д. Двадцатипятилетие со дня смерти H. H. Миклухо-Маклая // Землеведение. 1913. Кн. 1-2. С. 271-272. Подробнее см.: Тумаркин Д. Д. Анучин и Миклухо-Маклай (из истории изучения и публикации научного наследия H. H. Миклухо-Маклая) // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. Вып. 10. М., 1988. С. 5-37).

Научный и общественный подвиг Миклухо-Маклая был по достоинству оценен лишь после Великой Октябрьской социалистической революции. В 1923 г. в столице молодого Советского государства был опубликован первый том трудов Миклухо-Маклая, заново подготовленный к печати 80-летним Анучиным и снабженный им большой вступительной статьей (Миклухо-Маклай Н. Н. Путешествия. Т. 1. М., 1923).

Анучин вложил в эту публикацию много труда и творческих сил. Проделанная им работа была положена в основу последующих изданий материалов и исследований Миклухо-Маклая о Новой Гвинее. Но эта книга не была лишена и существенных недостатков, особенно очевидных в свете принципов современной нам текстологии. Внося в дневник или статью то или иное дополнение, Анучин не только не указывал его точного происхождения, но в ряде случаев вообще не предупреждал, что это извлечение из другой работы. Не оговаривал он и произведенные в тексте перестановки. Кроме того, Анучин подверг рукописи ученого значительной стилистической правке. Такое отношение к [7] рукописям Миклухо-Маклая было, по-видимому, связано с представлением о них как о чем-то незаконченном и требующем доработки и дополнений.

Новые публикации научного наследия выдающегося путешественника и исследователя появились в связи с широко отмечавшимся 50-летием со дня его смерти. Здесь в первую очередь следует отметить активную роль Географического общества СССР (См. специальный выпуск «Известий» Общества (1939. Т. 71. Вып. 1-2)).

Дальнейшая работа по изданию трудов Миклухо-Маклая сосредоточилась в основном в Институте этнографии АН СССР, которому в 1947 г. было присвоено имя ученого. В 1940—1941 гг. были подготовлены «Путешествия» в 2-х томах, причем первый том по структуре соответствовал публикации Анучина (Миклухо-Маклай Н. Н. Путешествия / Подготовили к печати И. H. Випников и А. Б. Пиотровский. Т. 1-2. М., 1940-1941). В 1950—1954 гг. Институт выпустил первое собрание сочинений, в котором в систематизированном виде был представлен почти весь известный к тому времени фонд научного наследия Миклухо-Маклая. Издание было снабжено научными комментариями и статьями, освещавшими биографию Миклухо-Маклая и его вклад в различные отрасли науки (Миклухо-Маклай Н. Н. Собрание сочинений / Под ред. С. П. Толстова и др. Т. 1-5. М.; Л., 1950-1954). Публикации 1940—1941 и 1950—1954 гг. осуществлялись во многом на тех же текстологических принципах, что и книга, подготовленная Анучиным.

Первое собрание сочинений при всей его фундаментальности не исчерпало сохранившегося в отечественных и зарубежных изданиях и в архивах корпуса наследия ученого. В последующие годы, особенно в ходе работы над новым собранием сочинений, в СССР и за рубежом удалось выявить затерянные публикации статей Миклухо-Маклая, немало его рукописей, рисунков, а также неопубликованных материалов о его жизни и деятельности. Существенно возросли и текстологические требования к подобным публикациям. Все это определило необходимость подготовки нового, расширенного и дополненного собрания сочинений Миклухо-Маклая. Такое издание, основанное на строгом соблюдении принципов и норм современной текстологии, и предлагается вниманию читателей.

* * *

Требование полноты, обусловленное тем очевидным обстоятельством, что всё в наследии Миклухо-Маклая представляет несомненную ценность и интерес — в плане научном, историко-общественном, биографическом, побудило специалистов, готовивших собрание сочинений, произвести заново сплошной просмотр печатного и рукописного наследия ученого, осуществить дополнительные поиски в отечественных и зарубежных архивах и в периодической печати 70—80-х годов прошлого века. Эта работа позволила не только выявить некоторое количество текстов [8] (статей, писем и др), остававшихся до сих пор неизвестными, и включить их в издание, но и заново прочитать множество различных заметок, отрывочных записей и т. д. в записных книжках, экспедиционных дневниках и других рукописях. Такие материалы включены нами в приложения либо использованы в примечаниях.

Следует все же признать, что работа по выявлению текстов Миклухо-Маклая не может считаться законченной: в архивах нашей страны и особенно за рубежом еще могут быть обнаружены различные рукописи ученого.

Трудности с разысканием текстов, принадлежащих Миклухо-Маклаю, объясняются в значительной степени судьбой его рукописного наследия. Многие рукописи, записные книжки, экспедиционные дневники, альбомы, о существовании которых мы имеем достаточно надежные свидетельства, пропали при жизни Миклухо-Маклая, во время его путешествий, при многочисленных переездах с места на место, из-за невнимательности тех, кому он отдавал свои материалы на хранение (См., например, рассказ Миклухо-Маклая о потере ценнейших материалов экспедиции 1876-1877 гг. («Один день в пути». Т. 2 наст. изд)). После смерти Миклухо-Маклая значительная, по-видимому, часть его петербургского архива была уничтожена вдовой, исполнявшей (или убежденной, что она исполняет) волю покойного. Из оставшегося большая часть, довольно солидная по объему и весьма ценная в научном отношении, была передана вдовой и братом ученого Русскому географическому обществу. Небольшое число материалов, принадлежавших Миклухо-Маклаю, вдова увезла в Сидней. Вместе с другими рукописями и документами, остававшимися в Австралии, они составили австралийский фонд архива Миклухо-Маклая, который ныне хранится в Митчелловской библиотеке в Сиднее.

К сожалению, фонд РГО был в свое время описан поверхностно, так что точных данных о его первоначальном составе и о всех поступивших в 1888 г. материалах мы не имеем (См.: Отчет действительного члена барона Николая Каульбарса о рукописях, рисунках, фотографиях и картах Н. Н. Миклухо-Маклая // Изв. РГО. 1889. Т. 25. С. 70-82; Миклухо-Маклай М. Записка по поводу бумаг и рукописей покойного H. H. Миклухо-Маклая, представленная в имп. Русское географическое общество его наследниками // Там же. С. 83-85). К тому же материалы эти позднее были переданы (по-видимому, без охранной описи) Д. Н. Анучину в Москву для подготовки к печати сочинений Миклухо-Маклая. Лишь в 1938 г. они были возвращены в Географическое общество, но не в полном составе: часть их (вероятно, небольшая) разошлась вместе с бумагами Д. Н. Анучина и осела в разных московских архивах (и ныне в основном выявлена), часть же пропала безвозвратно. В Географическом обществе к рукописному фонду рукописей и рисунков, полученных после смерти Миклухо-Маклая, добавились материалы, поступавшие от него в 70—80-е годы XIX в., а также [9] приобретенные позднее (фонд 6) (См. кратко: Матвеева Т. П., Черников А. М. Рукописное наследие H. H. Миклухо-Маклая // Советские архивы. 1971. No 6. С. 97-99. Некоторые материалы из АГО. переданные в Ленинградскую часть Института этнографии АН СССР во время работы над первым собранием сочинений, находятся ныне в архиве этого института (фонд K-V)). В целом именно Архив Географического общества (АГО) располагает наиболее значительной и важной частью сохранившегося рукописного наследия Миклухо-Маклая.

Другой значительный фонд был собран его младшим братом Михаилом Николаевичем Миклухо-Маклаем. В этот фонд вошли рукописи ученого, не сданные в свое время в РГО, а также материалы, хранившиеся у его матери и, возможно, у самого Михаила Николаевича. Кроме того, последний провел кропотливую работу по выявлению писем Миклухо-Маклая, сохранившихся у его русских корреспондентов, и снятию с них копий. Рукописная часть этого обширного и весьма ценного фонда в 1931 г. поступила в Ленинградское отделение Архива АН СССР (фонд 143). Входившие в фонд оттиски статей и картографический материал (нередко с пометами Миклухо-Маклая) хранятся в библиотеке Ленинградской части Института этнографии АН СССР.

Разрозненные рукописные материалы из наследия Миклухо-Маклая хранятся в соответствующих отделах ГБЛ, ГИМ, ГПБ, архиве Московской части Института этнографии АН СССР, а также в ЦГАОР, ЦГАДА, ЦГИАЛ, ЦГАВМФ, ЦГАЛИ, в отделе рукописей Британской библиотеки (Лондон), Архиве АН ГДР (Берлин), архиве Дома-музея Э. Геккеля (Йена), архиве народного картографического предприятия Херманн Хаак (Гота), архиве Зоологической станции (Неаполь) и в некоторых других советских и зарубежных архивохранилищах.

Изучение архивных фондов позволило представить в систематизированном виде сохранившийся рукописный материал, широко использовать его при подготовке настоящего издания, а также учесть рукописи, имевшиеся некогда в наличии и в разное время утраченные, поиски которых есть основание продолжить.

Для определения состава настоящего издания, выбора основных текстов и характера редактирования их необходимо было, наряду с последовательным применением общих принципов и правил, учитывать особенности состояния рукописного наследия Миклухо-Маклая, во многом обусловленные спецификой его работы в экспедициях и за письменным столом (он часто диктовал свои статьи), его манерой полевых записей и обработки материалов к печати, а также судьбу его работ, отсылавшихся им в различные издания.

Следует прежде всего иметь в виду, что прижизненные публикации и оставшиеся в рукописях работы Миклухо-Маклая в ряде случаев представляют собой различные варианты и редакции одних и тех же статей или заметок. Вопрос о выборе основного [10] текста в таких случаях всякий раз решался конкретно, на основе научной оценки имеющихся текстов, но не могло быть и речи о соединении разных редакций и создании сводных текстов. Вместе с тем, стремясь как можно полнее отразить содержание сохранившихся работ, мы включаем значимые разночтения из вариантов и редакций в примечания к соответствующим местам основного текста, как опубликованного в свое время, так и остававшегося в рукописи.

Во всех тех случаях, когда авторские оригиналы статей, публиковавшихся при жизни, сохранились, они брались в качестве основных для настоящего издания, при этом все поправки в первой печатной публикации изучались и в отдельных случаях учитывались, что всегда оговорено в примечаниях. Под оригиналами мы понимали не только автографы, но и такие, которые были записаны под диктовку автора: известно, что Миклухо-Маклай всюду, где это было возможно, диктовал свои тексты. Нередко его вынуждало к этому нездоровье; бывало, что он просто физически не мог писать сам.

Чаще всего ему не удавалось держать корректуры и он не имел возможности предупредить вмешательство редакторов в его тексты.

Значительное число работ Миклухо-Маклай опубликовал в зарубежных изданиях. Все эти работы, а также письма, написанные на иностранных языках, печатаются в настоящем издании в переводах. Прежние переводы заново проверены, исправлены и во многих случаях заменены новыми. Некоторые тексты переведены на русский язык впервые.

Среди подготовленных Миклухо-Маклаем, но оставшихся в его архиве работ особое место занимает рукопись, в составе которой находятся обработанные им для печати дневники шести путешествий на Новую Гвинею. Рукопись эта — конечный результат напряженной работы, которую автор вел в основном в 1886—1887 гг. с помощью нескольких переписчиков. Процесс этой работы, его промежуточные этапы не поддаются достаточно надежному освещению на основании упоминаний о ней в письмах автора, в воспоминаниях современников и архивных данных. Не вызывает во всяком случае сомнений, что это часть фундаментального труда, который должен был обобщить результаты путешествий и исследований Миклухо-Маклая, предпринятых в 70—80 годах. Рукопись поступила в РГО сразу после смерти ученого, отдельно от остального фонда, и уже 12 апреля 1888 г. (ст. ст) вице-председатель Общества П. П. Семенов на заседании Совета Общества «представил приготовленный к печати покойным H. H. Миклухо-Маклаем первый том описания его путешествий, обнимающий описание пребывания его в Новой Гвинее» (Изв. РГО. 1888. Т. 24. Вып. 6. С. 510). Когда же несколькими месяцами позже в РГО поступил общий фонд рукописей Миклухо-Маклая, части первого [11] тома влились в него и, по-видимому, рукопись рассыпалась на отдельные тетради, утратив свою первоначальную целостность. Ни в упомянутом отчете Н. Каульбарса, ни в позднейшем обзоре Д. Н. Анучина нет упоминаний о ней как самостоятельной единице, а в общее описание включены разрозненные ее части.

Проведенные в ходе подготовки нового собрания сочинений разыскания позволили частично восстановить состав рукописи, обозначив ее как рукопись первого тома (РПТ), а вместе с тем установить факт утраты существенных ее разделов. К настоящему времени от РПТ сохранились четыре тетрадки, сшитые нитками из больших сдвоенных или одинарных листов (кроме того, отдельные листы просто вложены в тетрадки). Они исписаны чаще с одной стороны, иногда — с обеих. На всех без исключения страницах заполнена сплошным текстом лишь левая половина, правая же, оставленная чистой переписчиками использована затем для дополнений и поправок (эта особенность обычна для тех рукописей Миклухо-Маклая, которые готовились под диктовку и с которыми автор предполагал еще работать). Четыре тетради разного объема содержат тексты обработанных Миклухо-Маклаем дневников пяти путешествий на Новую Гвинею (1874, 1876—1877, 1880, 1881, 1883 гг) (АИЭ (Л), ф. К-V. Оп. 1. No 297, 294, 298, 300 (последний номер объединяет тетрадки дневников двух путешествий)). Тетради объединены сквозной пагинацией, произведенной при помощи механической печатки; нумерация листов пятизначная, соответственно: 00232—00289, 00290-00350, 00351-00369, 00370-00385. Тетради с нумерацией от 00001 до 00231 отсутствуют: можно наверняка считать, что они содержали текст дневника 1871—1872 гг., а возможно, и другие тексты, относившиеся к первому пребыванию на Берегу Маклая.

В тетрадках три почерка переписчиков: два основных, чередующихся, каллиграфически ровных, изящных, несомненно принадлежащих профессиональным переписчикам; третий — появляющийся лишь эпизодически и не отличающийся профессиональными признаками, возможно — кого-либо из близких автора.

Вопрос о квалификации описанных тетрадок как окончательно подготовленных к печати несколько осложняется сообщениями автора в письмах 1887 г. о ходе работы над трудом, согласно которым «первый том уже переписан» и ему «остается еще продиктовать, исправить и переписать 2-й том» (см. письмо неизвестному лицу, датируемое апрелем—маем 1887 г., в т. 5 наст. изд). Последняя фраза раскрывает нам характер работы Миклухо-Маклая над рукописью: она должна была проходить три стадии: диктовку, исправления по продиктованному тексту и переписывание набело. Слова «первый том уже переписан» как будто означают, что РПТ прошла последнюю стадию. Между тем тетрадки, которыми мы располагаем, скорее отражают второй этап работы. Об этом свидетельствует и отнюдь не беловой характер [12] писарского текста, и довольно значительная авторская правка, и, наконец, правая половина листов, оставленная переписчиками чистой, что не характерно для беловой рукописи.

Итак, если верить процитированным словам письма, уже весной 1887 г. существовал беловой список РПТ. Можно, однако, утверждать, что в составе поступивших в РГО бумаг его не было: в описи Каульбарса нет ни малейших следов упоминаний о нем. Судя по имеющимся данным, не было его и в бумагах покойного, когда происходил их разбор.

Во всяком случае, если считать описанные выше тетрадки за РПТ на второй стадии ее подготовки, у нас нет серьезных оснований для того, чтобы предполагать наличие каких-либо разночтений с утраченным беловым списком. У тяжело больного Миклухо-Маклая не было ни времени, ни сил еще раз возвращаться к рукописи, основную работу над которой он уже провел.

Анализ тетрадок, сравнение их с источниками — соответствующими полевыми дневниками позволяют с достаточной определенностью представить, как шла работа над РПТ на первых двух стадиях. Очевидно, что переписчики писали под диктовку автора, а диктуемый текст не был заготовлен заранее и создавался на ходу: рукопись несет следы многочисленных поправок, замен, перестановок, которые делались тут же в процессе диктовки (примеры из тетрадки No 297 — дневника 1874 г.: «Мы условились к пяти часам осмотреть» исправлено на «Мы условились, что я к 5 часам съеду»; «на 5 месяцев» —на «на время путешествия»; «спустив курок» — на «когда выстрел раздался»; «одного жителя Аиду» — на «одного человека острова Наматоте»). Отвергнутые или подвергшиеся исправлению части фраз, обороты, слова чаще всего совпадают с соответствующими полевыми записями. Отсюда можно заключить, что Миклухо-Маклай диктовал, держа перед собою полевой дневник, и поправки тут же вносил в уже продиктованную часть текста. В рукописи есть следы ошибок переписчиков (как правило, тут же исправленных), вызванных чаще всего тем, что они не всегда верно слышали или понимали отдельные слова, особенно местные географические названия, имена, папуасские слова (например, в тетрадке No 297 ошибочные написания «в Атабело», «Горан», «подмазкою», «именно», «людей на Матоты», «островами Авары» затем исправлены тем же почерком соответственно на «Ватабелла», «Горам», «под маскою», «имена», «людей Наматоте», «островами Мавары»).

Таков характер первого слоя рукописи, сложившегося в ходе диктовки. Второй слой составляют поправки, внесенные позднее и, видимо, в несколько приемов, в основном на правую, чистую половину страниц, но также и в текст переписчиков: это разного рода фактические уточнения и дополнения, стилистические исправления. Часть поправок сделана рукой самого автора, другая часть — рукой третьего переписчика как под диктовку Миклухо-Маклая, так и самостоятельно (стилистическая правка). В отдельных местах РПТ оставлены пропуски: для [13] названий видов животных и растений, имен, местных терминов и т. п., отсутствовавших в полевых дневниках; для заполнения их Миклухо-Маклаю требовалось обращение к другим источникам, но он не успел этого сделать. За вычетом указанных немногих пропусков текст РПТ можно считать завершенным и подготовленным автором к печати (Наши наблюдения над соотношением РПТ и полевых дневников документально могут быть подтверждены лишь частично (полностью сохранились только полевые дневники путешествия на Папуа-Ковиай). Но, учитывая, что все сохранившиеся тетрадки РПТ совершенно идентичны по особенностям работы переписчиков, по характеру ошибок и исправлений, можно с большой долей вероятности распространить эти наблюдения на весь корпус дошедших до нас частей РПТ).

Все сказанное, к сожалению, лишь предположительно может быть отнесено к той части РПТ, которая содержала дневник 1871—1872 гг.— наиболее важный и интересный во всем комплексе новогвинейских дневников Миклухо-Маклая. Несомненно, эта часть была в распоряжении Анучина, но затем затерялась, и поиски ее до сих пор не дали результатов. Мы располагаем лишь копией, снятой по поручению Анучина. Вопрос об истории утраченной части РПТ остается во многом открытым. Но можно со значительной долей уверенности считать, что вторичный текст ее (копия), дошедший до нас, восходит к РПТ. т. е. воспроизводит конечный результат работы Миклухо-Маклая над подготовкой рукописи (см. подробнее примечания к тексту «Первого пребывания на Берегу Маклая...» в настоящем томе).

Редакторы, готовившие в разное время текст новогвинейских дневников к печати, подвергли его значительной правке, тем самым фактически игнорировав последнюю авторскую волю. Начало этому положил Анучин. По его заказу были сняты копии с РПТ. Что это именно копии, доказывает тот факт, что все поправки, сделанные на полях сохранившихся частей РПТ, внесены здесь непосредственно в текст. Совпадение копии с РПТ полное — за вычетом некоторого числа мелких ошибок и пропусков, допущенных переписчиками. Копии также сохранились не в полном виде (АИЭ (Л), ф. K-V. Оп. 1. No 293 (1871-1872), No 195 (1876-1877), No 299 (1880); АГО. ф. 6. Оп. 1. No 82 (1874), No 73 (1881)). Исключительную ценность представляет копия дневника 1871—1872 гг., утраченного в составе РПТ. В тетрадках, содержащих тексты копий, можно насчитать не менее 11 разных почерков, причем некоторые из них встречаются в нескольких тетрадках. Переписка, скорее всего, шла непосредственно с РПТ, на что указывает характер отдельных ошибок переписчиков: они либо плохо прочитывали слова, либо допускали небрежность (вместо «Танок» — «Тонок», вместо «Гада-Гада» — «Года-Года», вместо «тихой обстановки деревни» — «тихой деревни», вместо «к носу» — «к ноге», вместо «улетел» — «учитель», вместо «мана» — «мама»). Некоторые из этих ошибок попали в издание 1923 г. и были повторены позднее. По-видимому, лишь [14] небольшая часть скопированной рукописи вычитывалась другим лицом, и поправки, сделанные при вычитке, безусловно должны быть учтены при подготовке текста к печати.

Работа Анучина над копиями носила первоначально двоякий характер. С одной стороны, он постарался восполнить пропуски, опираясь частично на собственные знания, частично, видимо, используя записные книжки Миклухо-Маклая (латинские названия видов, географические имена и др), исправлял ошибочные написания, раскрывал сокращения, переводил цифровые обозначения в словесные. Все эти случаи тщательно учитываются при подготовке настоящего издания, дополнения и исправления либо вносятся в текст, либо указываются в подстрочных примечаниях с обязательной ссылкой на Анучина. С другой стороны, уже на раннем этапе работы с текстами Миклухо-Маклая Анучин стал вносить мелкие стилистические поправки (типа: вместо «окаймляется» — «окаймлен», «втащить» — «втаскивать», «различным образом» — «тем или иным образом», «завивались также» — «также завивались»). Такого рода поправок, внешне безобидных, но произвольных и необязательных, было сделано, например, только в тетради No 293 (копия дневника 1871—1872 гг) более ста.

Описанные случаи составили первый слой правки. Второй слой относится к началу 20-х годов и связан с подготовкой рукописи к набору. Значительная часть поправок была связана с необходимостью перевода текста на новую орфографию: вычеркивался ъ в конце слов, ? и i заменялись на е и и, исправлялись некоторые грамматические формы. Но одновременно рукопись подверглась сплошной и значительной стилистической правке. Трудно сказать, принадлежала ли она самому Анучину или кто-то провел ее по его поручению. Правку можно классифицировать по типовым случаям:

1. Замена отдельных слов: вместо «противного» — «противоположного», «вкралось» — «появилось», «обширный» — «значительный», «был» — «оставался», «вокруг» — «около», «невозможно» — «нельзя».

2. Изменения порядка слов: вместо «ливень захватил меня» — «меня захватил ливень»; «они до сих пор» — «до сих пор они»; «капитально сделана» — «сделана капитально»; «процедуру, выше описанную» — «вышеописанную процедуру».

3. Замена местоимений соответствующими по смыслу существительными или именами собственными: вместо «они» — «пироги», «они» — «листья», «открыл его» — «открыл череп», «носят его» — «носят огонь», «он» — «Туй».

4. Переделка отдельных словосочетаний и частей фраз: вместо «кажется назойливым» — «надоедает», «пропустить ее» — «оставить ее без внимания»; «сегодня узнал наверное» — «мне удалось узнать»; «казался мне доказательством» — «показал мне»; «были довольно круглые» — «выказывали довольно круглые формы». [15]

5. Сокращения и изъятия отдельных фраз и целых периодов: в дневнике 1871 — 1872 гг. под 16 декабря исключено «занимался уборкою ~ последние недели»; под 15 января — «Я описал ~ в Новой Гвинее»; под 18 февраля — «Не желая ~ образ жизни»; под 2 марта — «наблюдений и созерцаний ~ происходящего».

6. Добавление слов и частей фраз. В записи за 29 мая 1872 г. добавлено: «Подождав, пока мой ночной посетитель выскользнул из хижины».

Такого рода исправлений, добавлений, изъятий, переделок насчитывается несколько тысяч. В целом правка вела к нивелировке и обеднению стиля автора, в котором индивидуальные особенности (склонность к свободной разговорной манере изложения, избегание шаблонных книжных оборотов, некоторая тяжеловесность и «старомодность» выражений и «неправильности» речи) сочетались со следованием грамматическим и стилистическим нормам и традициям словоупотребления, характерным для русской литературной речи середины — второй половины XIX в. Известно, что Миклухо-Маклай обращался к редакторам своих работ с просьбой править их «касательно слога» (См., например, его письма Ф. Р. Остен-Сакену от 26 марта 1871 г., секретарю РГО от апреля 1877 г.; в последнем, в частности, он жаловался, что «забывает немного русский язык» (см. в т. 5 наст. изд)), пользовался, когда это было возможно, помощью близких в редактировании своих сочинений. Это обстоятельство, однако, не давало права позднейшим редакторам вмешиваться столь свободно в его текст.

Поправки неизбежно затрагивали в ряде случаев содержательную сторону текста, вызывали смещение оттенков значений и нарушение фактической точности авторских наблюдений (вместо «хижин, в которых живут отдельные личности» — «хижин, в которых живут отдельные семьи»; «ни к одному черепу не была дана мне нижняя челюсть» — «ни у одного черепа не было нижней челюсти»; вместо «исследования» неоднократно — «наблюдения»).

Отмечены и случаи перестановок целых разделов текста, включения фрагментов из других источников (см. примечания к дневникам путешествий на Новую Гвинею, т. 1 и 2 наст. изд).

При наборе издания 1923 г. вся правка первого и второго слоя была полностью учтена. По-видимому, дополнительная правка вносилась еще в корректуре. Издание 1940 г. и тома 1—2 в собрании сочинений 1950-х гг. в значительной степени сохранили правку издания 1923 г., а частично и дополнили ее.

При подготовке к печати новогвинейских дневников мы исходили из признания текста РПТ как основного, отражающего последнюю волю автора. Сохранившиеся части РПТ печатаются полностью в том виде, как они до нас дошли, редактирование допускается в рамках общих правил, принятых для настоящего издания. Текст дневника 1871—1872 гг. воспроизводится по [16] копии РПТ, но с полным устранением правки второго слоя и с использованием частично ранней правки Д. Н. Анучина, что всякий раз оговаривается.

Помимо РПТ мы располагаем еще некоторым количеством рукописей (в виде автографов и написанных под диктовку автора), либо вполне подготовленных к печати, но не увидевших свет при жизни ученого, либо таких, которые были близки к завершению. Значительная их часть была опубликована в изданиях сочинений Миклухо-Маклая, при этом тексты подвергались редактированию уже описанного нами типа. Все они в настоящем издании воспроизводятся в полном соответствии с оригиналами, при минимальном редактировании согласно правилам издания.

Особое место в рукописном наследии Миклухо-Маклая занимают материалы, не предназначавшиеся им для публикации. Это относится к большей части писем (ряд писем Миклухо-Маклай предназначал для печати), различным документам, деловым бумагам и т. п. (см. т. 5 наст. изд). Исключительную ценность представляют полевые материалы путешественника, экспедиционные дневники (ПД), записные книжки разного типа (ЗК и КЗК), разрозненные листки с заметками (РПЛ). Среди них первостепенное значение имеют те ПД, которые Миклухо-Маклай не успел или не счел нужным обработать для печати. Поскольку у нас нет прямых свидетельств, которые указывали бы на нежелание автора видеть их опубликованными, и поскольку они столь же важны в научном и биографическом плане, как и подготовленные автором к публикации, есть все основания для их издания — с незначительными сокращениями, касающимися мест, где излагаются интимные подробности жизни Миклухо-Маклая.

Миклухо-Маклай в экспедиционной работе постоянно пользовался записными книжками нескольких типов. Одни — в плотных жестких переплетах, различного объема и формата — служили ему для записей итогов дневных наблюдений, первоначальной обработки полевых заметок, для набросков будущих статей и отчетов. Сохранилось несколько одинаковых по форме ЗК, в которых Миклухо-Маклай вел наблюдения за температурой и отмечал другие метеорологические и физические показатели. Сохранилось также несколько больших тетрадей, содержащих преимущественно черновые варианты или первые редакции ряда статей и отчетов, создававшиеся во время путешествий. К сожалению, ЗК дошли до нас далеко не полностью. Наряду со статьями, тексты которых даются нами либо в основном корпусе, либо в виде примечаний к основным текстам, отдельные фрагменты статей, описания виденного, заметки, отрывочные наблюдения, находящиеся в ЗК, помещаются нами в отделе приложений либо используются в примечаниях.

Далеко не полностью дошли до нас карманные записные книжки (КЗК): сшитые ниткой или просто сложенные из половинных (как правило) листов обычных тетрадей, они служили [17] Миклухо-Маклаю для заметок во время полевой работы. Здесь разного рода беглые заметки, пометы на память, названия мест, отрывки бесед с информаторами, сведения делового порядка, имена и т. д. В КЗК довольно много карандашных рисунков и набросков, схем, планов. Как показывает анализ, записи из КЗК частично переносились в обработанном виде в ЗК и дневники, но многое осталось без обработки. Тексты КЗК прочитываются с большим трудом ввиду фрагментарности, обилия сокращений и из-за того, что карандашные записи стерлись от времени. Все же многое в КЗК удалось прочитать и извлечь из них отдельные фрагменты, заслуживающие публикации в приложениях или включения в примечания к основным текстам.

То же самое относится к РПЛ: в случайно сохранившихся листках, клочках бумаги, заполненных такими же фрагментарными и сокращенными записями, подчас обнаруживается ценная информация научного или биографического порядка.

При подготовке настоящего издания широко привлечены материалы газетных и журнальных отчетов о выступлениях Миклухо-Маклая, изложения его статей и писем, интервью с ним, воспоминания современников, статьи о нем 70—80-х годов XIX в. Все наиболее значимое и ценное использовано в примечаниях к основным текстам.

Большое место в наследии Миклухо-Маклая занимают рисунки и фотографии, относящиеся к его путешествиям и исследованиям: портреты аборигенов, зарисовки жилищ, одежды, украшений, орудий, музыкальных инструментов и т. д., пейзажные наброски, изображения животных, птиц, рыб, анатомические и антропологические таблицы. Сам Миклухо-Маклай неоднократно подчеркивал, что весь этот изобразительный материал составляет неотъемлемую часть его трудов и должен быть непосредственно включен в соответствующие разделы готовившихся им книг и привязан к тексту. Отсылки к рисункам автор делает в ряде случаев в дневниках и статьях. Тем не менее соотнесение многих сохранившихся рисунков с текстами, их датировка, установление их сюжетов потребовали дополнительных разысканий. Незначительная часть иллюстративного материала остается не идентифицированной. К сожалению, полностью весь громадный материал рисунков и набросков, имеющийся в рукописях, опубликовать пока не представляется возможным. Многое не поддается удовлетворительному воспроизведению. В ряде случаев приходится ограничиться указанием в примечаниях к соответствующим текстам на наличие рисунков. Многое просто безвозвратно утрачено. Все же основная масса иллюстраций, имеющих исключительную научную и историческую ценность, вошла в настоящее издание. В соответствии с волей автора большая часть рисунков помещается непосредственно в тексте (небольшое число — в т. 6). Здесь же предпринимается научная публикация этнографических коллекций Миклухо-Маклая, хранящихся в МАЭ и составляющих важный раздел научного наследия путешественника. [18]

* * *

Особую проблему при издании сочинений Миклухо-Маклая составляет расположение его произведений по томам. В многотомных собраниях сочинений писателей и ученых часто применяется хронологический принцип расположения материалов. Однако он оказался для настоящего издания неподходящим. Не говоря уже о том, что датировать многие работы ученого затруднительно, главное — хронологический принцип лишает издание какой бы то ни было системы: при обилии научных интересов и занятий Миклухо-Маклая оно превратилось бы в бессистемный набор работ на темы, относящиеся к самым различным областям знаний.

Привлекательным и обоснованным по существу выглядит расположение материалов в последовательности путешествий и по регионам. Однако этому препятствует наличие ряда работ, которые в такую последовательность не включаются и не замыкаются в границы определенных регионов.

В конце концов для настоящего издания был принят принцип жанрово-предметного расположения материалов по томам, со своей для каждого тома организацией внутри. Содержание первых двух томов составляют дневники путешествий, заметки, близкие к дневниковым, отчеты об отдельных путешествиях. Естественным внутри этих томов явилось расположение материала в порядке путешествий, высадок, посещений отдельных мест.

В следующих двух томах помещены собственно научные труды (т. 3 — по этнографии, антропологии и смежным научным дисциплинам; т. 4 — по естественным наукам). В т. 5 собраны письма, документы, автобиографические материалы. В т. 6 публикуются этнографические коллекции, привезенные ученым, его рисунки, не вошедшие в другие тома, указатели ко всему собранию сочинений. Кроме того, в т. 1 приводятся «Основные даты жизни и деятельности H. H. Миклухо-Маклая», а в последующих томах публикуются статьи о научной и общественной деятельности, жизненном пути и наследии ученого-гуманиста.

Принятый принцип расположения материалов имеет свои сложности. Во-первых, в ряде случаев довольно затруднительно провести четкую грань между путевым дневником и научным сообщением. Формой дневника Миклухо-Маклай иногда пользовался для изложения важных научных наблюдений, включал в дневник научные описания. Его отчеты вообще органично соединяют рассказ о перипетиях путешествий с подведением научных итогов и обобщением важных теоретических проблем. Во-вторых, столь же трудно подчас разграничить письма в собственном смысле слова и научные сообщения в форме писем: именно этой формой Миклухо-Маклай любил пользоваться при общении с учеными, с редакторами научных журналов, с РГО.

Все же, несмотря на отмеченные трудности, обусловившие небесспорность некоторых отнесений текстов к соответствующим [19] томам, принятая структура издания позволяет сравнительно четко упорядочить сложный, пестрый по составу и тематике материал и представить научное наследие Миклухо-Маклая в систематизированном виде.

* * *

При подготовке настоящего издания коллектив, работавший над ним. руководствовался принятыми в науке текстологическими правилами и инструкциями о порядке публикации неофициальных исторических источников, не разрешающими подвергать тексты смысловой или стилистической правке, но обязывающими в необходимых случаях давать научную критику текстов, а также сведения об истории их создания и их судьбе.

Явные ошибки или описки переписчиков исправляются без оговорок (например, в рукописи вместо очевидного «улетел» было «учитель»). Это же относится к опискам автора и ошибочным флексиям, возникавшим, в частности, в процессе переработки чернового текста.

Конъектуры, принятые редакцией настоящего издания либо (частично) перенесенные из предыдущих изданий, даются в угловых скобках. Часть конъектур, предложенных в свое время Д. Н. Анучиным, но не принятых в настоящем издании, отмечается в постраничных примечаниях.

Пропуски в оригинале отмечаются отточиями в прямых скобках и в необходимых случаях оговариваются в постраничных примечаниях. Если такие пропуски удается заполнить на основе данных записных книжек или иных авторских текстов, прямые скобки при этом сохраняются. Слова, случайно выпавшие в окончательном авторском тексте, но имевшиеся в одном из черновых вариантов, включаются в текст без оговорок. Сокращения в текстах источников, сделанные редакцией, обозначаются отточиями в угловых скобках. Авторские сокращения сохраняются, когда они не противоречат современным нормам, в остальных случаях они раскрываются. Сохраняется употребление автором условных обозначений: (мужчины, мужское) и (женщины, женское). В ПД, ЗК, КЗК, РПЛ встречается множество недописанных слов. Восстанавливаемые нами окончания даются в прямых скобках если наличествует возможность вариантов прочтения, в остальных случаях - без оговорок, как и при раскрытии сокращений. Приблизительность раскрытия недописанной части слова или неуверенность в прочтении слова в целом обозначаются вопросительным знаком в угловых скобках. Написание числительных, как количественных, так и порядковых, частично унифицировано, многие передаются словами.

Имена собственные, географические и этнические названия, местные понятия и термины, как правило, приводятся в авторском написании. Авторский разнобой устраняется, когда можно предполагать очевидные описки. Унифицируются случаи неустойчивого употребления э-е (кэу -кеу).

В тех случаях, когда под влиянием западноевропейской графики автор необоснованно использовал в начале слова йотированное е вместо открытого э (Енглам-Мана, Еремпи, Епи, Ефате), дается более правильное написание (Энглам-Мана, - Эремпи, Эпи, Эфате). Гиперкорректные удвоения исправляются (боллас - болас). Удвоенные буквы, написанные как одинарные, восстанавливаются без квадратных скобок, даже если знаки удвоения [20] в рукописи отсутствуют. Правильные (или соответствующие современному употреблению) написания названий и терминов даются иногда в примечаниях и приводятся в именных и предметных указателях (например: Бюйтенцорг — Бейтензорг).

Переводы встречающихся в тексте иностранных слов, выражений, записей приводятся, как правило, в постраничных примечаниях. Иностранные названия видов растений, животных, болезней, лекарств и т. д., а также местные слова не переводятся (за исключением тех случаев, когда перевод предусмотрен автором или необходим для понимания смысла фразы), но выносятся в указатели, где получают объяснение (см. т. 6 наст. изд).

При публикации рукописей, особенно автографов, фразы, отдельные слова, части фраз, зачеркнутые или замененные автором, частично приводятся в постраничных примечаниях с пометами от редакции: «было», «далее было», «вместо», «вписано» и др.

Фрагменты текста, вписанные автором на полях, включаются в текст, как правило, без оговорок.

Авторские примечания приводятся полностью постранично и обозначаются звездочками. Библиографические описания, принадлежащие автору, приводятся в соответствие с современными правилами (поправки и дополнения не оговариваются); отсутствующие у автора библиографические ссылки там, где они необходимы, даются в угловых скобках.

Текстологические примечания и пометы редакторов настоящего издания, так же как и указанные выше редакторские примечания и переводы слов и выражений, обозначаются постранично буквами русского алфавита и располагаются под авторскими примечаниями.

Примечания фактического характера, реалии (этнографические, биографические, пояснения к именам, географическим названиям и т. д), а также дополнения к основному тексту из других источников помещаются в специальном разделе «Примечаний» после описания источника текста, его характеристики и истории. Они обозначаются арабскими цифрами в сплошной нумерации для каждого текста.

Специальный комментарий к именам лиц, упоминаемых в текстах, дается лишь в тех случаях, когда Миклухо-Маклай был как-то связан с этими лицами или когда это необходимо по смыслу. Они даются, как правило, один раз. В остальных случаях мы ограничиваемся краткими сведениями об упоминаемых лицах в именном указателе (т. 6), где читатель найдет отсылку к тому и страницам, на которых они упомянуты.

В текстах Миклухо-Маклая часто упоминаются предметы, вещи, элементы жилища, одежды, музыкальные инструменты, растения и т. д., требующие пояснений. В таких случаях либо даются редакционные пояснения, либо отсылки к статьям автора, где имеются подробные объяснения. В необходимых случаях комментарии содержат поправки и уточнения, связанные с современными научными данными.

Тексты печатаются в основном по правилам современной орфографии и пунктуации. При этом в соответствии с установившейся в нашей стране практикой научного издания классиков русской литературы, общественной мысли и науки дореволюционного времени в текстах сохраняется ряд особенностей, отражающих как индивидуальную манеру Миклухо-Маклая (в том числе и свойственные ему отклонения от грамматических норм), так [21] и характерные явления русского литературного языка середины и второй половины XIX в.

Таковы отдельные особенности и колебания в оформлении категорий числа, рода, падежных форм существительных и прилагательных (банан, орех, бисквит, москит, сажень — вместо: бананов, орехов, бисквитов, москитов, саженей; болезнию, жизнию; мохом; волосы и волоса; полуострову в предл. пад); в оформлении глаголов, причастий и деепричастий («отказал» вместо «отказался»; «не решая» вместо «не решаясь»; «вошед»; «шел, сопровожденный своей дочерью»); в употреблении предлогов («замечал в Новой Гвинее»; «в плантации»; «об войне»; «об котором»; «любезен относительно меня»; «несмотря что тропинка была»; «судно, стреляющее на пироги...»; «полируется помощью» вместо «с помощью»; «во что бы ни стало»; «с опасностью жизни» вместо «для жизни»).

В области лексики: устаревшие и необычные словоупотребления («характеристичный», «энергетический»; «осчитывать» — «осчитывать деления анероида»; «путеводитель» в значении «проводник»; «припомнил» в значении «напомнил»; «не выполнены» в значении «не заполнены чем-то»; «необходимо» в значении «обязательно», «непременно»; «предложения» в значении «предположения»; «начто» в значении «зачем»; «парализует» в значении «восполняет», «устраняет»: «вышина крыши парализует неудобство низких стен»); особенности в звуковом составе слов (снурок, шлюбка, шкуна).

В сфере синтаксиса сохраняются специфические построения фраз, тяжеловесные, трудночитаемые конструкции. В единичных случаях, когда встречается явно неоправданная ломка грамматической конструкции, в текст вносятся минимально необходимые поправки, оговариваемые в постраничных примечаниях.

Сохраняются случаи необычного употребления падежных и предложных конструкций в словосочетаниях и фразеологических оборотах («по случаю беспорядков между населения»; «рису <...> сваренного с немного солью»; «если кто не хотел слушаться его, были убиты»; «боясь отказать что-либо» вместо «в чем-либо»); несогласования рода и числа сказуемого с подлежащим («несколько человек сидело <...> около <...> хижины и в темноте перекидывались словами»; «стеклись много жителей»); плеонастические («в менее чем в полчаса») и эллиптические («дети, их визг разбудил меня»; «это обстоятельство причина, что...»; «перевязав их карболовым маслом») конструкции; придаточные предложения типа: «которых тело было бы покрыто», «которого имя было»; независимый деепричастный оборот («увидев меня, несколько копий были подняты»; «все четыре стены представляя отверстия, ветер свободно гуляет»).

При переводе текстов на современную пунктуацию учитываются индивидуальные особенности употребления знаков препинания, имеющие смысловой или стилистический оттенки. Использование кавычек и скобок упорядочено.

* * *

Редколлегия собрания сочинений надеется, что это издание станет определенной вехой в истории изучения и публикации научного наследия H. H. Миклухо-Маклая. [22]

Редколлегия выражает глубокую признательность всем лицам и учреждениям, способствовавшим подготовке издания, в первую очередь сотрудникам тех упомянутых в данной статье советских и зарубежных архивов, где хранятся материалы Миклухо-Маклая. Особо хотелось бы отметить неизменное внимание и помощь со стороны заведующей АГО Т. П. Матвеевой и сотрудницы этого архива М. Ф. Матвеевой, обеспечивших многолетнюю плодотворную работу нашего научного коллектива над наиболее значительным по объему фондом рукописного наследия Миклухо-Маклая. Ценную помощь в поиске и изучении материалов ученого в австралийских музеях, библиотеках и архивохранилищах оказали его внуки - Робертсон, Кеннет и Пол Маклай, Л. Бушелл, Ч. Сентинелла, П. Стэнбери, Р. Шеридан и другие активисты Общества Миклухо-Маклая в Австралии.

__________________

Том подготовлен проблемной группой по изучению и публикации научного наследия Н. Н. Миклухо-Маклая, созданной в Институте этнографии АН СССР (руководитель - Д. Д. Тумаркин). Текст тома и большинство комментариев подготовлены Б. Н. Путиловым. В составлении комментариев участвовали также А. Н. Анфертьев, Н. А. Бутинов, И. М. Золотарева, Б. Н. Комиссаров, М. Г. Котовская Д. Д. Тумаркин, И. К. Федорова, М. А. Членов. Статья «Научное наследие Н. Н. Миклухо-Маклая и принципы его издания» написана Б. Н. Путиловым в Д. Д. Тумаркиным. Справочный материал «Основные даты жизни и деятельности Н. Н. Миклухо-Маклая» подготовлен Е. В. Говор. Иллюстрации подобраны Т. К. Шафрановской.