Предлагаемые вниманию читателя материалы извлечены из архива Фердинанда Петровича Врангеля (1796-1870) — известного русского мореплавателя и ученого, одного из основателей Русского географического общества, почетного члена Санкт-Петербургской Академии наук.

Ф. П. Врангель совершил два кругосветных плавания: в 1817-1819 гг. на шлюпе «Камчатка» под командой капитана В. М. Головнина и в 1825-1827 гг. на корабле «Кроткий» уже в роли командира. В 1820-1824 гг. Ф. П. Врангель руководил экспедицией по изучению побережья северо-восточной Сибири, а в начале 30-х годов был главным правителем Русской Америки. Возвращаясь на родину, в 1835-1836 гг. он совершил путешествие по Мексике; оно, однако, осталось малоизвестным и почти не привлекло внимания исследователей.

24 ноября 1835 г. Ф. П. Врангель с семьей отправился из Ново-Архангельска на корабле «Ситха» и, зайдя в Монтерей, в январе 1836 г. прибыл в мексиканский порт Сан-Блас на тихоокеанском побережье Мексики. Из Сан-Бласа он совершил верхом чрезвычайно трудный и опасный в то время переход до города Тепик, оттуда через Гвадалахару добрался до столицы Мексики, затем в порт Веракрус на атлантическом побережье и через Нью-Йорк вернулся в Европу.

В 30-е годы XIX в. пересечение Мексики от Тихого до Атлантического океана было выдающимся географическим подвигом. Аналогичное путешествие А. Гумбольдта в 1803-1804 гг. — от Акапулько через Мехико до Веракруса — было с полным правом названо знаменитым французским географом Элизе Реклю «вторым открытием Мексики». Ф. П. Врангель был одним из немногих путешественников, совершивших такую поездку: в 1825-1834 гг. немецкий горный инженер Й. Буркхардт прошел «по следам Гумбольдта» и исследовал южную полосу Мексиканского нагорья, а незадолго до Ф. П. Врангеля Мексику в обратном направлении (от Атлантического до Тихого океана) пересек русский географ и путешественник П. А. Чихачев ¹.

В 1836 г. в Петербурге вышла в свет книжечка малого формата «Очерк пути из Сит-хи в С.-Петербург». Это были путевые заметки Ф. П. Врангеля, в которых он кратко описывал свое путешествие. Книга представляла собой путевой очерк — жанр, весьма популярный в русской литературе тех лет. Она написана в форме письма к старому другу — прием, который часто использовался русскими писателями того времени. Описывая посещение Монтерея и поездку в миссию Сан-Карлос, Врангель спрашивал: «Ты верно помнишь еще нашу поездку в 1818 году? Крутые горы и густыми тучами покрытое небо Камчатки, Кадьяка и Ситхи были последними предметами, которые тогда [153] запечатлелись в нашей памяти; потому мы с неописанною радостью приветствовали прелестные холмы и долины Калифорнии» ².

Из приведенного отрывка можно установить, что старым другом, к которому обращался Врангель, был известный русский мореплаватель Ф. П. Литке; вместе с ним Врангель побывал в Калифорнии в 1818 г. во время кругосветного плавания на «Камчатке».

Путевые очерки Ф. П. Врангеля вызвали положительные отклики у русских читателей, которые проявляли живой интерес к далекой и экзотической Мексике. В то же время им сразу же бросилась в глаза одна особенность этой книги — ее чрезвычайная краткость и лаконичность, в то время как для жанра путевого очерка 20-30-х годов было характерно подробное и неторопливое описание всего увиденного путешественником. В рецензии на книгу отмечалось: «Любопытную поездку свою он (Врангель. — Л. Ш.) очеркивает как бы мимоходом в письме к приятелю; говорит легко, мило, шутя. Но в этой небольшой тетрадке есть материалу на два тома» ³.

Особая лаконичность очерка Ф. П. Врангеля, возможно, была вызвана какими-то причинами политического характера (так, например, в книге он нигде не упоминает о цели своей поездки через Мексику). Естественно также предположить, что очерки Врангеля были написаны на основе его дневника или каких-либо записок, которые он вел во время путешествия. Однако в краткой заметке об архиве Врангеля ⁴ и в архивной описи семейного фонда Врангелей (ф. 2057), хранящегося в Центральном государственном историческом архиве Эстонской ССР в г. Тарту, сведения о таком дневнике или записках отсутствовали. В архивной описи фонда Врангелей числилась лишь рукопись его печатной книги «Очерк пути из Ситхи в С.-Петербург». Ознакомившись с ней и сравнив рукопись и изданный очерк Врангеля, мы установили, что перед нами путевой дневник Ф. П. Врангеля, по своему объему гораздо больший, чем книга.

Рукопись представляет собой тетрадь фабричной работы в твердом картонном переплете (размер 19 х 23,5 см). Рукопись не озаглавлена, она занимает 25 листов. Кроме этой рукописи, в тетради имеются статья Ф. П. Врангеля «Мысли вслух у подножия маяка в 1838 году», в которой он резко выступает против казарменной муштры, «шагистики», которая вводилась на флоте Николаем I, а также отдельные записи Ф. П. Врангеля о флоте, черновые заметки. Часть листов осталась незаполненной.

Рукопись читается с трудом, так как чернила местами выцвели и многие записи сделаны очень мелким почерком. Записи охватывают все путешествие — начиная от Ситхи (13 октября 1835 г.) и кончая приездом в Европу (22 мая 1836 г.). Большая часть дневника посвящена путешествию по Мексике.

Записи в дневнике Ф. П. Врангеля сделаны в основном на русском языке. Но примерно с середины автор вставляет в русский текст отдельные немецкие слова и выражения, затем записи на немецком языке начинают преобладать. В текст дневника внесены копии писем на французском и испанском языках, которыми Ф. П. Врангель обменивался с представителями мексиканского правительства. Таким образом, дневник Ф. П. Врангеля написан на четырех языках: русском, немецком, французском и испанском.

Ф. П. Врангель ежедневно отмечал пройденный путь, описывал жизнь и быт мексиканцев, фиксировал свои встречи и беседы с мексиканскими чиновниками, военными, купцами т. п.; эти беседы служили для него основным источником сведений о стране ⁵. На страницах дневника разбросаны замечания о мексиканских политических деятелях — Санта-Анне, Гомесе Фариасе, Баррагане, Аламане и др. Таким образом, дневник Ф. П. Врангеля — это картина жизни Мексики 30-х годов XIX в.

Для настоящей публикации отобраны такие отрывки из путевых наблюдений Ф. П. Врангеля, которые смогут дать читателю представление о внутриполитической обстановке в Мексике, о положении различных слоев мексиканского общества, о внешней [154] политике мексиканского правительства в середине 30-х годов XIX в., в частности об отношениях Мексики и России.

Последний вопрос занимает значительное место в рукописи. Это не случайно: поездка Ф. П. Врангеля в Мексику была связана с неофициальным дипломатическим поручением Российско-Американской компании и стоявшего за нею царского правительства.

В 20-30-е годы XIX в. перед Российско-Американской компанией встала задача укрепить положение селения Росс в Калифорнии, основанного в 1812 г. Для того, чтобы Росс стал базой для снабжения хлебом Русской Америки, территорию этой колонии необходимо было расширить за счет плодородных земель в долине реки Славянки. Ф. П. Врангель, хорошо изучивший положение колоний Российско-Американской компании в Америке, понимал всю важность и неотложность решения этого вопроса. Поэтому он предложил вступить в переговоры с мексиканским правительством, с тем чтобы в обмен на официальное дипломатическое признание республики Россией Мексика уступила бы Российско-Американской компании долину реки Славянки (Мексика в то время была заинтересована в дипломатическом признании великих европейских держав).

После длительной переписки с Петербургом Ф. П. Врангелю было разрешено, вернуться в Россию через Мексику и вступить в переговоры с мексиканскими властями. Но так как царское правительство, руководствуясь принципом легитимизма, не хотело в то время признавать молодых республик Латинской Америки, то Врангелю было разрешено вести переговоры только как уполномоченному Российско-Американской компании. Поэтому и инструкция, данная Врангелю министерством иностранных дел в Петербурге, была противоречивой. С одной стороны, ему поручалось «узнать, до какой степени акт нашего признания мог бы склонить мексиканское правительство к формальной уступке занятых нами в Калифорнии земель», а с другой стороны указывалось, что «может быть, в скором времени России представится возможность приступить касательно Мексики к окончательному решению, не уклоняясь от правил, коими доселе руководствовалась она во всем, что относится до испанских колоний вообще» ⁶. Таки образом, вопрос об установлении официальных дипломатических отношений с Мексикой связывался с принципом легитимизма, согласно которому Россия не могла признать независимость Мексики до того, как она будет признана ее бывшей метрополией. В то же время в инструкции указывалось, что необходимо укрепить торговые связи России с Мексикой, так как от этого зависело снабжение хлебом Русской Америки.

Ф. П. Врангелю удалось договориться с мексиканским правительством о том, что послы двух стран в Лондоне начнут переговоры о заключении торгового соглашения. Однако Николай I «не признал удобным дать этому делу дальнейший ход» ⁷, и никакого соглашения заключено не было.

Переговоры Ф. П. Врангеля с мексиканским правительством в 1836 г. получили освещение в исторической литературе. Этот вопрос затрагивался в статье В. Потехина ⁸, автор которой использовал документы из не дошедшего до нас архива Главного правления Российско-Американской компании в Петербурге; в некоторых работах по истории Российско-Американской компании ⁹, в фундаментальной «Истории Калифорнии» американского историка Г. Бэнкрофта ¹⁰, в монографии советского исследователя С. Б. Окуня ¹¹. Совсем недавно западногерманский историк Э. Вёлкль обнаружил в мексиканских архивах документы о переговорах Ф. П. Врангеля, в частности его переписку с мексиканским правительством ¹². [155]

Публикуемые отрывки из дневника Ф. П. Врангеля дают ряд новых материалов по этому вопросу. Так, впервые вводятся в научный оборот письмо и памятная записка Ф. П. Врангеля, направленные им в министерство иностранных дел Мексики, а также ответ мексиканского правительства. Отдельные детали и замечания в дневнике помогают понять трудности, которые пришлось преодолеть Ф. П. Врангелю в его нелегкой дипломатической миссии.

Публикуются также записи о пребывании его в городах Сан-Блас, Гвадалахара и Веракрус. Следует отметить, что описывая разорение страны после войны за независимость и в условиях острой внутриполитической борьбы, Врангель отождествляет «времена ишпанские» с «созиданием», а «республиканские» — с «разрушением». Здесь сказались легитимистские симпатии Ф. П. Врангеля — офицера российского императорского флота, монархиста по своим взглядам.

В дневнике отмечается пагубное засилье католицизма в стране, наличие «развращенной корпорации» чиновников. Резкое осуждение у автора записок вызывает «недобросовестное правительство», во главе которого стоит диктатор Санта-Анна — «самый большой вор, бесстыднейший хвастун, совершенно невежественный человек». Именно к привилегированным классам Мексики относится замечание Ф. П. Врангеля, что в Мексике «нет ни одного чиновника, которого нельзя было бы подкупить; у него нет чувства чести и совести, они отсутствуют у него из-за недостатка образования, а также определенного направления ума; его деятельность не имеет иной цели, кроме как удовлетворить личные потребности». В то же время на многих страницах дневника Ф. П. Врангель отмечает высокие моральные качества простых людей Мексики.

В целом дневник Ф. П. Врангеля представляет, на наш взгляд, несомненный интерес как новый русский источник по истории Мексики 30-х годов XIX в., а также по истории русско-мексиканских отношений этого периода.

* * *

Все принадлежащие составителю подзаголовки, отдельные слова, даты и т. п. даны в тексте документов в квадратных скобках. Перевод с немецкого осуществлен Г. М. Виттенберг, переводы с французского и испанского принадлежат публикатору. Текст дневника, написанный по-русски, воспроизводится по правилам современной орфографии и пунктуации, но с соблюдением особенностей языка оригинала. Подготовка публикации, вводная статья, редакция переводов и примечания — кандидата филологических наук Л. А. Шура.

(1835-1836 гг.)

[1-7 января 1836 г.]

Мы положили якорь [на] 5 саж[ень] за последней белой скалой в 4 часа пополудни 1 января 1836 года, того же числа, месяца и года, в котором оставили Монтерей ¹³. На С.-Блазском рейде стоял английский военный шлюп, готовившийся идти в Гваймас и Мазатлан для вывоза серебра английских купцов, равно и вообще для их протекции: каждогодно приходит сюда анг[лийское] военное судно для сего предмета. На рейде стоял мексиканский купеческий бриг и в гавани 3 судна таковых же.

Я спешил отправить офицера на берег к коменданту порта в сопровождении г-на Leython ¹⁴, который и остался на берегу ночевать. Г-н Воеводский ¹⁵ возвратился с известием, что комендант находится в Тепике, куда г-н Leython намерен был отправить курьера на следующий день. Он распоряжался на берегу за отсутствием начальника, очистил для меня какой-то казенный дом и приехал на «Ситху» рано утром принять письма и бумаги для отсылки в Тепик. Между тем привезли к нам устриц, бананов, апельсинов, лимонов, свежих хлебов, молока, рыбы, бобов, луку — и мы блаженствовали под раскинутым тентом при 20° теплоты в изобилии всех сих прекрасных вещей. [156]

В ожидании ответа из Тепик были мы навещаемы таможенными чиновниками, сими скучнейшими из всех посетителей; но как мы не с торговой целью сюда прибыли, то им не много у нас было дела. Тем с большей подробностью собрали они всевозможные сведения о пассажирах и составили три бумаги: одну обо мне и моем семействе, другую о нашем слуге и третью о жене его! Эта забавная аккуратность предписана им законом о пассажирах, говорил нам чиновник; он также меня уверял, что на основании особенного постановления мой пашпорт, подписанный одним вице-канцлером Российской империи, недостаточен для пропуска моего через Мексиканские Штаты, и что для сего необходимо нужна скрепа какого-либо мексиканского агента, почему и советовал мне послать в Мексику и ожидать здесь ответа от главного правительства конфедерации! Хотя сей чиновник каждое странное свое объявление и подкреплял указанием на печатный закон, имея для сего предмета один лист всегда в готовности в кармане, однако ж из уважения к здравому смыслу человеков вообще, я не мог верить всем пустякам и мало обращал внимания на важно произносимые речи.

5 числа был я извещен чрез г-на Juan de Aguira, агента английского консула г-на Barron ¹⁶, что мое письмо к г-ну Forbes ¹⁷, врученное мною г-ну Leython для отсылки с нарочным, отослано лишь вчера по почте, и 3 дня для меня совершенно потеряны благодаря подлости пьяного Лейтона. Между тем don Juan предложил мне себя к услугам и дом в С.-Блазе г-на Баррона в мое распоряжение; того же дня мы переехали на берег и воспользовались предложением доброго г-на Агира, а в вечеру получили письмо от г-на Форбес из Тепика и приказание г-на Баррона своему агенту о доставлении нам всевозможного пособия.

Г-н Агира выхлопотал для меня пашпорт до Тепик, нанял лошадей и проводника, и 7-го числа в 6 часов утра вступили мы в путь в Тепик.

Оставляя С.-Блаз, должно бы сказать несколько слов о сем месте. Местоположение, климат, вредное для здоровья свойство воздуха во время дождей — об этом везде упомянуто, где только говорится о С.-Блазе. Я ограничусь замечанием, поразившим меня при переезде через город: сначала на берегу у пристани три судна лежали, ожидая разрушительного действия времени, частью были уже сломаны, — это военные суда времен ишпанских, в С.-Блаз состроенные и напоминающие собою то время, когда созидалось, в противоположность нынешнему, когда все разрушается. Со времен отложения Мексики здесь прекратилось судостроение, колокол, созывавший адмиралтейских служителей на работу, пребывает в глубоком молчании, казармы и арсеналы не только пусты, но почти уже разрушились.

Президия и город С.-Блаз, расположенные на кекуре ¹⁸, около 1 1/2 версты от пристани (сей промежуток занят садами, избушками в виде форштата (предместье (нем.)), представляют собою вид города, претерпевшего много от землетрясения, пожара, осадной артиллерии или подобного события — но в самом деле одна беспечность правительства действовала здесь с такой разрушительною силою, и что существует, есть остатки — памятники времен ишпанских.

Мы переехали на берег в субботу, в этот день к вечеру съезжается с окрестностей (лиг ¹⁹ по 12) народ с припасами на рынок, расположенный на placa mayor (главная площадь (испан., искаж.)), и проводят здесь до утра воскресения; жители С.-Блаза закупают на целую неделю в это время живность, яиц, зелени и пр.

Администратор и еще какой-то из первых чиновников таможни приветствовали меня и предложили свои услуги. Я очень был рад, что не нуждался в их пособиях, и спешил заплатить визит их визитом. За отсутствием морского главного начальника С.-Блаза, таможенные чиновники суть первые лица, и во всем, что, казалось бы, лежит совершенно вне круга их действия, относятся к ним. Морской начальник живет в Тепике, и хотя стояло военное англ[ийское] судно на рейде, но он не приезжал. Они рассказывали мне за новость о бывшем в Калише смотре войск наших, о 1000 музыкантах и о съезде коронованных особ ²⁰. Агир рассказывал о каком-то русском гвардейском офицере Чихачеве ²¹, который путешествует в Америке, весьма весел, знает ишпанский язык, и особенно в Перу всем полюбился дамам. [157]

С удовольствием оставили мы С.-Блазские развалины за собою и потянулись по дороге в Тепик. 5 мулов были навьючены нашим багажом, мы сами занимали 4 лошадей, двое работников и 1 кондуктор — don Jesus — бывший таможенный чиновник, который недавно принялся за ремесло извозничать.

ЦГИА ЭССР, г. Тарту, ф. 2057, оп. 1, д. 353, л. 6-7. Подлинник.

[20 января — 1 февраля 1836 г.]

La garita (сторожевая будка, караульное помещение (испан.)) при въезде в город узнается по надписям и двум нарисованным на стене всадникам; караула и шлагбаума здесь нет; смотритель в камзоле прочел мой пашпорт и мы въехали в город, который лежит на обширной равнине несколько ниже того, откуда едешь; сады его и монастырь обозначают большой город; за Гвадалахарою несколько повыше видно pueblo (селение, деревня (испан.)) San Pedro, где загородные дома многих городских жителей. Сады города и pueblos, нами виденные по всей дороге, можно сказать, тут почти единственные деревья по этой грустной стране.

Don Manuel Luna уже распорядился по просьбе г-на Баррона, и нас провели к дому на хорошей улице, нанятому для нас: четыре огромных комнаты без столов и стульев, однако с окнами на фруктовый сад, и балкон на одну из лучших улиц города; преуслужливый хозяин… (Пропуск в тексте) и хлопотливая хозяйка его, снабдив нас 1 столом и 1/2 дюжиной стульев, вручили преогромный ключ от ворот и указали нам сторожа Pedro как верного человека и которого можно посылать за чем-нибудь купить и пр.

От г-на Luna явилось тотчас трое к услугам нашим, потом сотрудник его англичанин, с которым я наконец мог объясниться о моих нуждах, между тем предложил и американец Perkins свои услуги, который меня знал через г-на Jones, их консула. Также один ганноверец… (Пропуск в тексте) предложил себя готовым, и все сии добрые люди (по коммерческим делам связанные с г-ном Луна) были нам все полезны делом и советом.

1. Преогромное строение, включающее в себе 24 двора больших и малых, воздвигнуто до революции епископом для помещения и содержания бедных и обучений детей грамоте и разным ремеслам; ныне богоугодное сие заведение обращено в артиллерийский арсенал. Нас вводили во все отделения обширного строения: мастерские для заготовления артиллерийских запасов расположены просторно и удобно, особенно хороши кузнечные мастерские, также сверлят здесь ружья, но (Далее зачеркнуто за неимением денег) работы не производятся. На мой вопрос — почему, сказал Luna: один padre спросил при въезде в деревню, почему не звонят в колокола; потому, сказали ему, что нет колоколов. Надписи над дверями и шкапами сделаны и станки поставлены — и только.

Окромя немного пороха и свинца в запасных погребах ничего нет — все пусто. Ружей в арсенале стояло сот пять, не более, малое количество ядер и несколько пушек полевых. Ворота, ведущие к сим запасам, ныне охраняются сильной военною стражею по сомнительным обстоятельствам. Солдаты, мимоходом сказать, только киверами похожи на военных людей, все прочее, и всего более самый человек, более похоже на образчик беспорядочного бродяги, нежели на что-либо другое.

Одно отделение сего строения еще и теперь занято для школы девушек и мальчиков, первых 25, последних около 50, и все под присмотром одного падре; спальни, умывальные, ванны, кухни, классы — для всего этого устроено очень удобно и весьма просторно и держится чисто; что касается до внутреннего устройства и системы обучения, то я не могу сделать никакого о том заключения. Платят за мальчика в год по 130 пиястров ²².

2. Госпиталь, воздвигнутый тем же епископом. Это также весьма обширное строение, думаю, кроватей на 1000. Палаты высокие, воздух чистый. Тут принимаются [158] военные, как и гражданского ведомства. За несколько дней выгнали 60 челов[ек] из больницы по недостатку денег для их содержания!

В Тепике нам сказывали, что из тюрьмы часто выпускаются преступники за неимением средств их содержать.

3. Сад генерал-комиссара. Прекрасные апельсиновые аллеи, полные зрелым плодом; здешние не имеют ни вкуса, ни охоты для занятий подобного рода.

4. Алемада и paseo (Аллея и место для гулянья, прогулки (испан., искаж.)), гулянья по воскресеньям, с 5 часов вечера в каретах, верхом и пешком. Paseo — аллея высоких тенистых ив, вдоль канала с водою, а alemada — сад, со вкусом устроенный еще со времен ишпанских. Патриотические революционеры разбили статуи, укра[ша]вшие прежде сад, и alemada теперь в запустении.

Генерал пригласил нас в свою карету на paseo и две малые и щегольские в обычном параде; одна английская карета стоит здесь 4000 пиястро[в]! А в Мексико не менее 3000.

5. Театр. Помещение довольно просторное, но убранство и освещение и кулисы очень в неизящном вкусе. Играли трагедию «Orestes», плохо, много крика и забавных прыжков и ломот членов. К чести публики должно заметить, что вопреки трагических сцен, она часто громко хохотала. Лучшее общество не посещает театр здесь; в партере не было женщин, а в ложах они сидят; сигары торчат в губах кавалеров и дам, роскоши не заметно; вообще публика вела себя скромно, аплодировала без крика и свиста и, как водится, вызвала героя пьесы, между прочим, крайне жалкого. Один старик в колпаке разносил афиши для будущей пьесы — новой — «Брутус». В земле, где воображают иметь кесаря, опасно представлять Брутуса! Игра началась в 8 и кончилась в 10 1/2 часов. До революции и здесь заметно было более вкуса и роскоши! Упадок во всем и везде!

6. Катедраль (Кафедральный собор (испан.)), здание прекрасное, много богатства и архитектура в великолепном стиле; заслуживает внимания путешественника. При ней 16 падров служат. По… (Не разобрано одно слово) пропеты были льстивые возгласы Наполеону Мексики генералу Санте-Анне!!! ²³

7. Зашли в один женский монастырь, где 200 монахинь, но далее борриеры нас не пустили и надзирательница объявила, что (Далее зачеркнуто даже и жена моя) никто из нас (3 мужчин и моя жена) не может быть впущен во внутренние палаты иначе, как если кто согласится постричься в монахини!

8. Монетный двор. Весь механизм приводится в движение людьми и мулами. В день можно вычеканить 12 т[ысяч] пиястров, но никогда не бывает столько серебра в запасе, чтобы машины всегда действовали. Заведение не в порядке, и кто видел монетный двор в Петербурге, тот удивится странному неряшеству здесь, и точно удивительно, что лишь артиллерийский двор и лазарет охраняемы пикетами, но монетный двор без всякой стражи.

9. Здание, где была прежде зала для собрания конгресса департамента Jalisco; но ныне, с 1833 года, по уничтожении либерального правления (Gomez Farias ²⁴) и возвращения прежнего влияния священству, зала сия опять получила старое назначение — и преобразилась в церковь. Она не очень велика, но красива и богато позлащена. В этом же здании есть Академия художеств, и ныне до 300 обучающихся собираются и обучаются рисовке, молировке масл[яными] красками, архитектуре и скульптуре. К сим художествам мексиканцы имеют склонность, и образцы успехов, которые нам показывали, свидетельствуют справедливость сего замечания. При Gomez Farias была здесь также устроена ланкастерская школа; но ныне все учебные заведения поступили под управление священства, и школа сия уничтожена.

10. Сигарная фабрика; против Манильской не может выдержать никакого сравнения, ни в устройстве, порядке и огромности. Однако же и здесь работает иногда до 1000 женщин, каждая кругом в год делает 60000 сигар papellitos (сигареты (испан.)), следов[ательно] в год все заведение может выпускать около 60 миллионов. Возделание табаку запрещено в других местах окромя… (Пропуск в тексте).

ЦГИА ЭССР, г. Тарту, ф. 2057, оп. 1, д. 353, л. 12-13. Подлинник. [159]

[7 февраля — 9 марта 1836 г.]

Мы въехали в долину во время дождя с грозой, солнце уже село, стало темно, и мы попали в город, так и не рассмотрев его. Сторожевая будка и шлагбаум при въезде в город никем не охранялись, как и во всех других городах Мексики. Наших паспортов никто не потребовал, и только один чиновник таможни хотел знать, не везем ли мы каких-либо товаров. Мы остановились в гостинице дилижансов, довольно приличной, которую держит иностранец.

«Мехико, 28 февраля 1836 ²⁵

Милостивый государь,

Генерал Фигероа ²⁶, губернатор Калифорнии, в официальном письме, направленном мне из Монтерея 11 апреля 1833 г., от имени правительства республики выразил желание воспользоваться моим посредничеством для установления более тесных отношений между правительством его величества императора Всероссийского и правительством Мексиканской республики. Я имею честь приложить к сему французский перевод этого письма, а также копию записки г-на генерала Фигероа от 2 декабря 1833 г. по этому же вопросу.

Несмотря на мое желание отправиться в Монтерей, чтобы вступить в непосредственные переговоры по этому вопросу с г-ном Фигероа, мне не представилось возможности предпринять это путешествие до конца 1835 года, а когда два месяца тому назад я прибыл в Калифорнию, губернатора Фигероа уже не было в живых.

Возвращаясь в настоящее время в С.-Петербург, я счел уместным воспользоваться своим кратким пребыванием в столице республики, чтобы представиться правительству, по поручению которого генерал Фигероа начал со мной переписку. В качестве уполномоченного Российско-Американской компании, находящейся под особым покровительством его императорского величества, я хотел бы выразить свою готовность вступить в переговоры с правительством республики относительно торговых отношений, которые уже существуют между Российскими владениями в Америке и Калифорнией.

Я имею честь сделать это предложение Мексиканскому правительству, и в то же время я выражаю желание русской администрации в Америке укрепить и расширить давно установленные дружественные торговые связи между двумя странами, основанные на взаимной выгоде.

В связи с этим в прилагаемой при сем записке я обращаю внимание на основные вопросы, которые, как мне кажется, могут заинтересовать правительство.

Прошу вас, милостивый государь, соблаговолить сообщить мне намерения его превосходительства г-на исполняющего обязанности президента республики по поводу прилагаемой записки. Пользуюсь случаем, чтобы засвидетельствовать Вам глубокое уважение, с которым имею честь, милостивый государь, быть Вашим покорнейшим слугой

«1. Так как зерно вывозится из Калифорнии главным образом для Российских колоний в Америке, было бы желательно для взаимной пользы содействовать этой торговле, которая благотворно повлияла бы на развитие земледелия в Калифорнии. При нынешнем состоянии торговли зерно обходится нам настолько дорого, и мы теряем столько времени для его получения, что нам было бы гораздо выгоднее и легче [160] посылать свои суда за зерном в Чили, в чем мы убедились на опыте. Однако, с другой стороны, администрация Российских колоний в Америке дорожит дружескими связями, существующими уже многие годы с соседней Калифорнией, и поэтому охотно отказалась бы от закупки продовольствия в Чили, если бы в результате заключения соглашения, выгодного обеим сторонам, мы смогли бы получать продовольствие в портах Калифорнии и Мексиканских Штатов. В связи с этим было бы желательно, чтобы суда Российско-Американской компании имели право посещать порты Калифорнии, не будучи связанными необходимостью сначала отправляться в Монтерей или в другой порт для получения там разрешения придти в то место, где они должны грузить продовольствие. Кроме того, было бы желательно, чтобы Российско-Американская компания располагала бы в Сан-Франциско складом для хранения зерна и имела бы возможность подготовить зерно к погрузке на суда. Было бы желательно, чтобы местные власти отвечали за сохранность этого склада. Желательно также получить от мексиканского правительства постоянное разрешение грузить на суда соль в Сан-Кинтине или на островах Эль Кармен близ Лоретто.

2. Иностранные авантюристы плавают вдоль берегов Калифорнии и охотятся здесь на морских бобров без малейшей выгоды для Калифорнии. Российско-Американская компания предлагает, чтобы власти Калифорнии разрешили Компании охотиться при условии, что часть прибыли получит администрация или отдельные граждане Калифорнии. Такое разрешение соответствовало бы интересам обеих сторон.

3. Желательно, чтобы суда Российско-Американской компании получили разрешение свободно посещать для торговых операций все порты и побережье Мексиканской республики.

4. Российско-Американская компания готова взять на себя обязательство оказывать судам Мексиканской республики, снабженным специальными удостоверениями и паспортами, всевозможную помощь, в случае если эти суда придут в Ситху, в порт Ново-Архангельск для закупки леса, заготовки рыбы или для починки судов.

5. Кроме того, Мексиканскому правительству предлагается, если оно пожелает, послать несколько детей граждан Калифорнии или туземцев в Ново-Архангельск для обучения их различным специальностям, например ремеслам кузнеца, медника, оружейника, слесаря, токаря, столяра и другим, за самую умеренную плату, которая будет использована для покрытия расходов на питание и одежду учеников. Эти два последних предложения были бы, бесспорно, весьма благоприятными для расширения торговли в Южных морях, а также для основания верфей на побережье».

* * *

Правительство Мексиканской республики издало закон, по которому посещать страну и путешествовать по ней разрешается только тем иностранцам, которые имеют паспорт, подписанный мексиканским агентом; так как такого паспорта я получить не мог, то проезд через Мексику на законном основании был для меня невозможен. Кроме того, подозрительное отношение мексиканцев ко всем иностранцам и недоверие мексиканского правительства к России слишком велико, и это обстоятельство воздвигло на моем пути большие препятствия, к которым присоединились также помехи со стороны недоброжелательно настроенных людей и партий. Однако, благодаря влиянию г-на Баррона и его благосклонному ходатайству, мне удалось попасть в столицу республики. Санта-Анна отсутствовал, он воевал с техасцами. Во главе правительства стоял исполняющий обязанности президента вице-президент генерал Барагам ²⁷; все отзывались о нем как о честном и доброжелательном человеке и поэтому я надеялся при помощи двух рекомендательных писем, полученных мною у г-на Баррона и его друга г-на генерала Луна, попасть к нему, и таким образом достойно начать свою миссию. Но на мое несчастье вице-президент был болен, министр иностранных дел, ссылаясь на его болезнь, уклонился от встречи со мной, а после того, как Барагам умер, все дела были отложены, и я был лишен возможности предпринять какие-либо шаги.

В Мехико по-видимому намеренно распространялись ложные слухи о том, что Россия добивается присоединения Калифорнии. Поскольку общее желание всех иностранцев заключается в том, чтобы Мексика не была признана Испанией ²⁸, а политика России, по-видимому, предусматривает возможность такого признания, то иностранцы, [161] также как и мексиканцы, хотели, хотя и по разным причинам, воспрепятствовать сближению России и Мексики.

Мнение здешнего правительства в вопросе о сближении с Испанией видно из номера газеты… (Пропуск в тексте), правительство республики в связи с этим старается предпринять определенные шаги.

Все эти политические обстоятельства, конечно, должны были отрицательно сказаться на моей миссии. Они усугублялись безразличием, инертностью и ленью всех здешних чиновников, которым, в связи со всеми этими обстоятельствами, не нужно было вступать со мной в переговоры.

К тому же еще французский посланник, дабы удержать правительство от вынужденного займа, недавно угрожал ему вмешательством французских военных кораблей, и это также способствует тому, что правительство республики не имеет никакого желания вступать в более тесные отношения с европейскими державами.

С другой стороны, тщеславие мексиканского правительства или действительно его честь не допускали того, чтобы уполномоченный торговой компании вступил с ним в переговоры, тем более что правительство России, которому подчинена эта торговая компания, не признает ныне существующее правительство Мексики. Совершенно не приходилось и думать о том, чтобы попасть на прием к министру и тем более к президенту республики, если бы я захотел в качестве уполномоченного Российско-Американской компании вступить в переговоры.

Чтобы как-нибудь начать дело, я направил министру иностранных дел Мексики настоящее письмо вместе с памятной запиской, причем г-н фон Герольт ²⁹ благодаря активному посредничеству получил обещание, что мое письмо будет принято, а я буду приглашен на понедельник 7 марта представиться президенту республики. Г-н фон Герольт был настолько любезен, что привез меня к Монастерио, чтобы тот представил меня президенту республики ³⁰; г-н фон Герольт исполнял роль переводчика. Результатом нашей непродолжительной беседы было обещание дать в самое ближайшее время ответ на мое письмо. Поскольку я не был уполномочен правительством и не мог предъявить верительных грамот, что давало бы мне право вступить в переговоры с мексиканским правительством, оно также не могло вступить со мной в переговоры. Но в то же время меня заверили, что торговля с Калифорнией русских владений в Америке может продолжаться на тех же дружеских основаниях, как и прежде, и губернатор Калифорнии не предпримет каких-либо мер, нарушающих существующее положение. Я вызвался сообщить мексиканскому правительству интересные и полезные сведения о состоянии Верхней Калифорнии и о положении у северных соседей Мексики — Гудзоновой компании и северных американцах, — надеясь, что благодаря надлежащему изложению некоторых фактов президент или его министры должны будут сами прийти к мысли, что русское соседство имеет значительные политические преимущества для Мексики; но с мексиканской стороны не было проявлено готовности выслушать меня и было выражено пожелание, чтобы я сообщил им письменно все, что я имел сказать о Калифорнии. У меня были свои причины отклонить такое предложение.

Хотя Мексике, кажется, предопределено когда-нибудь в будущем стать самой богатой страной в мире, в настоящее время она находится в весьма жалком состоянии; расходы государства вдвое больше, чем во времена испанского владычества, но доходы только от пошлин могли бы покрыть эти расходы, если бы все честно поступало в государственную казну, но контрабанда и воровство в Мексике развиты чрезвычайно. Санта-Анна — первый контрабандист Мексики, и во всей стране нет ни одного чиновника, которого нельзя было бы подкупить; у него нет чувства чести и совести, они отсутствуют у него из-за недостатка образования, а также определенного направления ума; его деятельность не имеет иной цели, кроме как удовлетворить личные потребности. Офицеры и военные никуда не годятся, они за фронтом и в сражении первые обращаются в бег; дуэли здесь не слыхать, и когда от иностранцев случались вызовы, то ничем не могли склонить принять оных — им легче сносить бесчестие, чем стать против пули. Солдаты, говорят, не трусы, но они нисколько не обучены и палят на авось.

Всеобщее внимание умов в Мексике обращено было при мне на войну в Техасе ³¹; Санта-Анна, говорят, хвастал, что с войском своим (от 6—8 тыс.) дойдет до Вашингтона, а теперь писал из Бехары, что не знает, что делать с войском своим, ибо неприятеля не видать! Простяк! Он один не предвидел, что неприятель никогда не покажется, а [162] будет продолжать партизанскую войну — это все испытанные стрелки; земля их без больших городов и крепостей и они независимость свою сохранят в лесах, куда Санта-Анна за ними не погонится. Увидим. До 2 миллионов талеров в месяц стоит содержание войска, при нем  1/3 жен и обозы несоразмерно огромные. С[анта]-А[нна] утратил большую часть своих приверженцев и вряд ли он удержится, если война кончится без успеха.

Влияние священства на народ велико; но это влияние употребляется более для утверждения грубого суеверия, нежели для утверждения нравственности, коей здесь найти нельзя ни в женском, ни в мужском поле. Обман и воровство in die Tagesordnung (в порядке вещей (нем.)). Убийство и поджог швейцарского консула — один разительный пример из многих: адъютант в[ице]-презид[ента] Барагама, полковник армии, уличен в этом проступке; он имел под своим секретным покровительством целые шайки воров, и из монахов были также в этом замешаны. Когда судья уличил вора-адъютанта, то вдруг судью отравили ядом (говорят, его жена это исполнила) и следствопроизводство, протоколы и пр. унесли. Сестра Санта-Анны покровительствует этому бездельнику.

Удивительно, что при таком совершенном отсутствии правил благочестия, благородства и чувств патриотических в лучшем классе народа, простолюдины нрава мягкого и послушного: в праздники при стечении тысячей народа без полиции и присмотру не слыхать ни драк, ни шуму, всякий дает другому дорогу и достаточно одного слова учтивого, чтобы удержать толпу в границах. Смертоубийства между простым народом случаются всегда в пьяном виде. При удивительном послаблении правительства и полиции должно удивляться, что не более шалостей случается.

Мексико. Улицы прямые как струны, правильные, узкие, дома не выше 4 этажей, а более 3-этаж[ные]. Впрочем, внутри расположены с хорошим вкусом, пространны, и воздух чистый, великолепно убраны; много народа толпится; Placa mayor — единственная красивая площадь; дворец — длинное строение, весьма нечисто и просто содержимое, проще партикулярных домов; зала конгресса красива; имена героев, павших за свободу, начиная с Hidalgo ³², украшают стены залы; по утверждении централистов включили и Итурбиду ³³ и повесили живописную картину, изображающую победу Санта-Анны над ишпанцами у… (Пропуск в тексте), высаженными с Гаванны. Архитектура церквей ничего особенного не представляет, а богатство их действительно велико.

Чапультепек для меня самое притягательнейшее для путешественника место: вид на город и окружность очарователен, а роща древних кипарисов в сединах оставляет впечатление неизгладимое!

Сан-Августин, где съезд всей Мексики в… (Пропуск в тексте) для игры, петушиных боев и танцев. Я думаю, что занимательно во многих отношениях быть очевидцем alles Treibens (всего оживления (нем.)) в эти дни.

Марта 14 по н[овому] шт[илю] получил я ответ Монастерио:

«Конфиденциально

Мехико, 12 марта 1836 г.

Нижеподписавшийся, старший советник, исполняющий обязанности министра иностранных дел, имеет честь сообщить уважаемому г-ну барону Фердинанду Врангелю, что правительство с удовлетворением смотрит на желание администрации русских владений в Америке расширить и активизировать торговые отношения с Калифорнией и что правительство имеет намерение укрепить их путем заключения официального соглашения с е. в. императором России. Для осуществления этого наш посланник в Лондоне получит необходимые инструкции с тем, чтобы начать такие переговоры так скоро, как только он узнает, что е. в. император России имеет те же намерения.

Нижеподписавшийся, изложив мнение Правительства, имеет удовольствие выразить свое глубокое уважение

Хосе Мариа Ортис Монастерио.

Уважаемому г-ну барону Фердинанду Врангелю, бывшему губернатору российских владений в Америке, капитану I ранга Российского императорского флота, кавалеру орденов Св. Анны и Св. Владимира. [163]

Гильермо Штейн ³⁴ из Мексико предложил вступить в обмен минералами. Он знающий человек и знаком со всеми в стране.

Сеньор дон Фредерико де Герольт, генеральный консул Пруссии, Мехико.

Марта 9-го по нашему Ситх[инскому] счислению оставили Мексико.

ЦГИА ЭССР, г. Тарту, ф. 2057, оп. 1, д. 353, л. 16 об.—19 об. Подлинник на немецком, французском, испанском и частично русском языках.

[24 марта — 3 апреля 1836 г.]

Веракрус — неплохой город, с прямыми улицами и очень прохладными целесообразно построенными домами. Самым достопримечательным является способ, каким в городе собирают воду. С плоских крыш воду в дождливый сезон направляют в выложенный камнем бассейн — род колодца, где вода собирается и сохраняется на всю остальную часть года; из месяца в месяц она становится лучше, особенно когда лучи солнца [не] могут попадать в бассейн.

Веракрус с давних пор был предан Санта-Анне, и теперь он найдет здесь больше приверженцев, чем во всей остальной Мексике. В Халапе мы узнали из газет о захвате Санта-Анной Бехара в Техасе, а затем крепости Аламо, которая была взята штурмом и под которой погибло около 300 человек солдат, 50 офицеров и 2 генерала, в то время как это незначительное укрепление защищало всего 150 техасцев и все они были, по-видимому, вырезаны. Торжественное сообщение в правительственной газете, обещание выплаты вознаграждения семьям погибших, восхваление военного гения бессмертного, «benemerito» генерала Санта-Анна, пальба из пушек, «te Deum» и т. п. торжества должны придать этому незначительному событию видимость большой важности, и в какой-то мере это так и есть, поскольку техасцы теперь еще больше озлоблены. Утверждают, что если Санта-Анна вскоре не повернет обратно, а пойдет дальше в глубь страны, то вся его армия будет уничтожена.

В Веракрусе сейчас находится правительственный военный корабль и шхуна, а несколько недель тому назад для Техасской экспедиции был куплен американский пакетбот водоизмещением 180 тонн за 14 тысяч пиастров (10 тысяч — его подлинная цена, и 4 тысячи губернатору, т. е. украдено у правительства), сейчас на него устанавливают 16 восемнадцатифунтовых пушек и, по-видимому, он не будет готов к отплытию прежде, чем кончится война, и огромные суммы будут истрачены напрасно. Итак, без этого корабля вся морская мощь Мексики — это один корвет в Южных морях и одна шхуна в Атлантическом океане!

После того, как мы пересекли Мексиканскую республику, можно задать себе вопрос: какое общее впечатление оставила природа страны и ее население? Должен сказать, что описания Мексики ввели меня в заблуждение, они представили мне более прекрасную картину красот природы, чем мы увидели ее в действительности; впрочем, природа Мексики имеет своеобразную прелесть, она в высшей степени оригинальна: безлесные степи, покрытые кактусами и окруженные горами, горные ущелья; тропическая растительность в небольших селениях, богатых влагою; прекрасно возделанная baxia (низменность (испан.)) и мексиканское плоскогорье, окруженное высокими горами; геометрически правильно построенные поселения и города. Даже при быстром проезде убеждаешься в огромном плодородии земли и тем более удивляешься, когда видишь, что большая часть ее не используется. Созданное раньше пришло в упадок, особенно дороги, мосты, общественные здания и города. Со времени революции в Мексике не только не строится ничего нового, но даже не сохраняется старое, все разрушается. От полного погружения в варварство страну удерживает активная деятельность иностранцев, и как раз их-то ненавидят мексиканцы. [164]

Сельские жители Мексики — хороший народ, они отличаются добродушием, кротостью нрава, вежливостью, ими легко управлять. Все, что есть в них плохого, внушается им священниками. Священничество с огромным числом монахов представляет для страны истинное бедствие; суеверие, безнравственность, нетерпимость взращиваются и лелеются этим паразитическим сословием.

Сословие чиновников — это развращенная корпорация. За деньги здесь можно получить все, чиновниками руководят только личные интересы, ни нравственности, ни патриотизма здесь не найдешь.

Правительство — слабое, недобросовестное, и за что оно ни берется, все выходит из рук вон плохо. Хороша республика, где глава ее — Санта-Анна — самый большой вор, бесстыднейший хвастун, совершенно невежественный человек; члены правительства — креатуры этого человека; в палате депутатов не существует оппозиции, нет ее и в прессе!! Для просвещения народа ничего не делается; для порядка и безопасности — тоже ничего, дела ведутся равнодушно, во всяком случае непостижимо вяло, и это единственный результат представительного правления; медлительность делопроизводства не вознаграждается развитием свободы и осмотрительности самоуправления; нет, все основано на личных интересах, о которых все, будь то высокопоставленный или самый низший, думают в первую очередь. Правительство постоянно нуждается в деньгах. Уличные грабители не только не преследуются, но их даже щадят, и к чести низших классов мексиканцев нужно сказать, что при такой плохой полиции и слабом правительстве среди них нечасто встречаются нарушители порядка; если бы это было в России, то в городах происходили бы совершенно иные вещи, чем в Мексике.

Теперешний министр финансов, мне кажется, Мангино ³⁵ вошел в правительство с января, раньше его преследовала партия Санта-Анны; он принадлежит, как и Аламан ³⁶, к сторонникам старых испанцев, следовательно, к так сказать аристократической партии. Теперь же в правительственной газете слышны такие похвалы Аламану, что при сравнении газет годичной давности с теперешними наталкиваешься на сплошные противоречия в мнениях о ценности одних и тех же личностей. По всему кажется, что партия старых испанцев вместе с духовенством одерживает верх и пользуется Санта-Анной как своим орудием, чтобы заглушить голоса противной стороны. Иностранцы боятся такого исхода, ибо они несомненно проиграют, если выиграют аристократы.

Говоря о национальных богатствах Мексики, следует иметь в виду, что эта страна не располагает своим флотом и, следовательно, не может участвовать в мировой торговле. Тем важнее было бы сохранение для республики Техаса. Вообще, по моему мнению, сохранение Техаса имеет для Мексики огромнейшее значение, и отпадение Техаса имело бы своим результатом важные последствия для страны. Это-то, пожалуй, заставляет Англию думать так же, и все-таки проблема Техаса для Мексики совершенно такова же, как польский вопрос для России, так как Техас и Мексика диаметрально противоположны.

Подлинник на немецком языке.

Комментарии

1. Дж. Бейкер. История географических открытий и исследований. М., 1950, стр. 461; И. П. Магидович. История открытия и исследования Центральной и Южной Америки. М., 1965, стр. 346; «Отечественные записки», т. 34, 1844, разд. II, стр. 37-44.

2. Ф. П. Врангель. Очерк пути из Ситхи в С.-Петербург. СПб., 1836, стр. 5-6.

3. «Библиотека для чтения», т. XXII, 1837, отд. VI (Литературная летопись), стр. 31.

4. А. И. Андреев. Архив Врангеля. — «Известия РГО», т. 75, 1943, вып. 5.

5. Другим источником сведений о Мексике, очевидно, были книги и путевые записки А. Гумбольдта. Д. Пойнсетта и других авторов (список их приведен на внутренней задней стороне переплета дневника).

6. АВПР, ф. Канцелярия, 1834 г., д. 61, л. 52 об. — 53, 54 об.; С. Б. Окунь: Российско-Американская компания. Л., 1939, стр. 139.

7. С. Б. Окунь. Указ. соч., стр. 140.

8. В. Потехин. Селение Росс. — «Журнал мануфактур и торговли», т. VIII, 1859, отд. V, стр. 31-37.

9. См., например, П. Тихменев. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени, т. I. СПб., 1861, стр. 362-364.

10. Н. Н. Bancroft. Works, vol. 21. History of California, vol. IV. San Franсisco, 1886, p. 165-169.

11. С. Б. Окунь. Указ. соч., стр. 137-140.

12. Е. Voelkl. Russland und Lateinamerica. 1741-1841. Wiesbaden, 1968, S. 140-143.

13. Большая часть дат в дневнике Ф. П. Врангеля приведена по старому стилю (юлианскому календарю); таким образом, в Сан-Блас Врангель прибыл 13 января 1836 г. по новому стилю. Из Монтерея «Ситха» вышла 1 января 1836 г. по новому стилю.

14. Сведения о Джоне Лейтоне имеются в дневнике Ф. П. Врангеля. Лейтон — «морской лейтенант, родом из Северо-Американских штатов, уже 11 лет в службе мексиканской», в 1833 г. был послан в Калифорнию для исследования р. Сакраменто и устройства корабельной верфи и адмиралтейства в заливе Сан-Франциско. Он пробыл в Калифорнии более полутора лет, но осуществить что-либо ему не удалось. Ф. П. Врангель согласился взять Лейтона пассажиром на «Ситху» и доставить из Монтерея в Сан-Блас.

15. Воеводский, Степан Васильевич (ум. в 1884 г.) — лейтенант, старший офицер шлюпа «Ситха».

16. Баррон, Эустакио — мексиканский купец, английский консул в г. Тепик.

17. Форбс, Александр (1778-1862) — английский вице-консул в г. Тепик, автор известной книги «California: A History of Upper and Lower California from Their First Discovery to the Present Time». London, 1839.

18. Кекур (арх., сиб.) — камень столбом, на берегу или над водою у берега, скала (Даль).

19. Лига — испанская мера длины (1 лига = 5,5 км).

20. Имеется в виду торжественное открытие в 1835 г. монумента, сооруженного на площади Калишского замка в память заключенного здесь в 1813 г. союза Александра I с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом.

21. Чихачев, Платон Александрович (1812-1892) — известный русский путешественник, один из членов-учредителей Русского географического общества. В 1835-1837 гг. путешествовал по Канаде, США, Мексике, Эквадору, Перу, Чили и Аргентине. Дневник путешествия П. А. Чихачева по Мексике до нас не дошел, отдельные заметки о мексиканском путешествии П. А. Чихачева содержатся в его путевых записках «Поездка через Буэнос-Айресские пампы», — «Отечественные записки», т. 34, 1844.

22. Пиастр — название старинной испанской серебряной монеты. В записной книжке Ф. П. Врангеля отмечено, что в 1838 г. на Нижегородской ярмарке один пиастр принимался за 5 р. 70 к. — ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1. д. 382, л. 36.

23. Санта-Анна, Антонио Лопес (1794-1876) — мексиканский политический деятель, генерал, президент Мексики в 1833-1847 гг. (с перерывами) и в 1853-1855 гг.

24. Гомес Фариас, Валентин (1781-1858) — мексиканский политический деятель. Принимал участие в войне за независимость. В марте 1833 г. был избран вице-президентом республики и пытался провести обширную программу либерально-демократических реформ (отмена привилегий церкви, закрытие монашеских орденов, поддержка национальной промышленности, помощь индейцам, реформа народного образования и т. п.). Эта программа вызвала сильное противодействие клерикально-реакционных кругов, и в апреле 1834 г. Гомес Фариас был отстранен от власти и эмигрировал. В дальнейшем он принимал участие в политической жизни страны, был снова вице-президентом Мексики, в 1846-1848 гг. боролся против североамериканского вторжения.

25. Ф. П. Врангель скопировал в дневнике текст своего письма и приложенной к нему памятной записки из пяти пунктов, направленных исполняющему обязанности министра иностранных дел Мексики Хосе Мариа Ортис Монастерио (1807-1869) — мексиканскому дипломату, который неоднократно (в 1832, 1835, 1836-1837 гг. и др.) возглавлял внешнеполитическое ведомство Мексиканской республики — в подлиннике оба документа на французском языке.

26. Фигероа, Хосе (ум. в 1835 г.) — генерал, участник войны за независимость в Мексике. В январе 1833 г. назначен генерал-губернатором Калифорнии. Считал важным укрепить связи Калифорнии с Русской Америкой.

27. Барраган, Мигель (1789-1836) — мексиканский военный и политический деятель, участник войны за независимость. В 1833-1834 гг. — военный министр в правительстве Санта-Анны. 28 января 1835 г. палата депутатов избрала его временно исполняющим обязанности президента республики. Умер 1 марта 1836 г.

28. Испания официально признала независимость Мексики 29 декабря 1836 г.

29. Герольт, Фридрих фон — немецкий естествоиспытатель и дипломат, генеральный консул Пруссии в Мехико, в 1836-1846 гг. посланник Пруссии в Мексике.

30. Имеется в виду Корро, Хосе Хусто (1794-1864), избранный 27 февраля 1836 г. временно исполняющим обязанности президента после отставки Мигеля Баррагана. Был во главе мексиканского правительства до апреля 1837 г.

31. Имеется в виду мятеж североамериканских поселенцев в Техасе в 1835-1836 гг., которые при поддержке США провозгласили Техас «независимой республикой»; в 1845 г. Техас был включен в состав США.

32. Идальго, Мигель (1753-1811) — руководитель народного восстания в Мексике против испанских колонизаторов, положившего начало войне за независимость.

33. Итурбиде, Агустин (1783-1824) — мексиканский политический и военный деятель, в 1822 г. объявил себя императором под именем Агустина I. После перехода его армии на сторону республиканцев отрекся от престола и бежал в Европу. В 1824 г. нелегально вернулся в Мексику, был схвачен и расстрелян.

34. Штейн, Вильгельм — немецкий естествоиспытатель. Приехал в Мексику в 1824 г. с намерением создать компанию по добыче полезных ископаемых. Опубликовал несколько работ, посвященных Мексике.

35. Мангино-и-Мендиваль, Рафаэль (1788-1837) — мексиканский политический деятель, в 1830-1832 и 1836 гг. — министр финансов Мексики.

36. Аламан, Лукас Игнасио (1792-1853) — мексиканский политический деятель и историк, неоднократно занимал посты министра иностранных и внутренних дел (1823-1825, 1830, 1837, 1853). Один из руководителей консервативной партии.

Текст воспроизведен по изданию: Мексика 30-х годов XIX века в неопубликованном дневнике Ф. П. Врангеля" // Новая и новейшая история, № 2. 1969