ИНДЕЙЦЫ АПИАКÁ

(Из материалов первой русской экспедиции в Южную Америку)

Среди замечательных путешествий в Южную Америку в XIX в. одно из первых мест занимает русская экспедиция в Бразилию под руководством академика Григория Ивановича Лангсдорфа. Ее целью было всестороннее исследование труднодоступных районов Бразилии и Гвианы. В течение семи лет были собраны значительные материалы по флоре, фауне, экономике и этнографии Бразилии. Не остались без внимания также lingua geral brasilica и языки некоторых индейских племен (ботокудов, коропо, короадо, пури, гуана, каяпо и др.). Столь удачно начатые работы, продолжавшиеся с 1821 г., были в 1828 г. неожиданно прерваны, так как Г. И. Лангсдорф тяжело заболел, и участники экспедиции возвратились в 1829 г. в Рио-де-Жанейро.

Сведения об этой экспедиции неоднократно публиковались в СССР и за границей. ¹ Из научных материалов до сравнительно недавнего времени были известны только дневник художника экспедиции Г. Флоранса, зоологические, ботанические и этнографические коллекции, рисунки художников экспедиции и немногие документы, хранящиеся в Архиве Академии Наук СССР в Ленинграде. Полевые материалы экспедиции, считавшиеся утерянными, были найдены Б. Л. Модзалевским в 1930 г. в Ботаническом музее Академии Наук СССР и переданы в Архив Академии.

Основную их часть составляют путевые дневники Г. И. Лангсдорфа. ² Интересны записи по этнографии, так как членам экспедиции удалось наблюдать первобытные индейские племена, бывшие до того времени малоизвестными и почти не изученные впоследствии. Некоторые из этих племен были полностью уничтожены бразильцами. Большую научную ценность представляют записи об индейцах апиакá, незадолго до того вошедших в соприкосновение с бразильцами. Группа апиакá, встреченная русской экспедицией, была уничтожена «карательным отрядом» бразильского правительства в конце XIX в. [85]

Апиакá принадлежат к группе племен тупи-гуарани, обитающих в районе южных притоков Амазонки (бассейн р. Тапажос). Их селения были отмечены на берегах рек Аринос и Жюруэна и ниже места слияния этих рек. Этнографическая литература об апиакá очень бедна. Это по большей части отрывочные сведения и притом не из первоисточников. Сводка материалов об этом племени, впрочем, далеко не исчерпывающая, дана в работе Т. Кох-Грюнберга. ³ Наиболее достоверными сведениями об этих индейцах и по сей день остаются данные начала XIX в., в том числе наблюдения художника русской экспедиции Г. Флоранса и самого Лангсдорфа.

В первой четверти XIX в. апиакá неоднократно бывали в Куяба, главном городе провинции Мато Гроссо. Президент провинции был заинтересован в установлении связи с ними для того, чтобы обезопасить торговые пути по рекам Аринос и Тапажос, а также чтобы использовать этих индейцев в качестве гребцов в торговых караванах.

Ценные сведениия об «обычаях, преданиях и языке апиакá» содержатся в статье Жозе да Силва Гимараэнс. В 1818 г. в Куяба к президенту явились 14 представителей племени апиакá со своим вождем. С ними прибыл бразилец Браз Антонио Пейшоту ди Асеведу, живший среди них в течение трех лет. Этот бразилец был посредником в переговорах с апиакá, и он сообщил Гимараэнсу опубликованные им впоследствии данные. ⁴

Материалы Флоранса и Лангсдорфа, несомненно, интересны, несмотря на то, что записи производились последним в перерывах между приступами тяжелой болезни. Они ценны, главным образом, тем, что являются результатом непосредственного наблюдения. Дневник Флоранса был переведен на португальский язык и опубликован. ⁵ Факты, сообщаемые Флорансом, неоднократно использовались в литературе по этнографии индейцев Бразилии.

Апиакá были последним племенем, которое изучал Лангсдорф. Им посвящена большая часть его последнего дневника. ⁶ Данные Лангсдорфа дополняют сведения Флоранса и частично совпадают с ними. В Архиве АН СССР имеются также записи Лангсдорфа, относящиеся к апиакá, которых он наблюдал ранее, в 1827 г., и материалы, свидетельствующие о том, как тщательно он готовился к предстоящему изучению индейцев. Он знакомился с их языком, собирал немногие известные в то время данные о них, приобретал предметы для обмена и семена различных [86] съедобных растений для раздачи их индейцам. В пути он предполагал также продолжать сбор материалов по флоре и фауне, производить астрономические наблюдения, составлять географические карты. Но Лангсдорфу не удалось осуществить свое желание. Будучи уже тяжело больным, после мучительных приступов лихорадки, едва держась на ногах, он вдумчиво изучал жизнь индейцев, записывая свои наблюдения, приобретал коллекции для музея и руководил работой экспедиции.

Дневник написан им на немецком языке, готическим шрифтом, трудно разбираемым почерком (некоторые слова не удалось расшифровать). Иногда запись прерывается, имеются повторения и неоднократные указания на то, что пропуски вызваны болезненным состоянием. Ниже публикуется в сокращенном виде последний дневник Лангсдорфа. Перевод почти дословный. По мере возможности он отражает стиль автора. Пропущенные Лангсдорфом слова, необходимые по смыслу, а также краткие пояснения заключены в квадратные скобки.

31 марта 1828 г. экспедиция покинула пристань на Рио Прето, чтобы водным путем достичь Сантарема и затем следовать дальше на Амазонку.

Как сообщает в своем дневнике Флоранс, «флотилия состояла из двух лодок-однодревок (canoes), одного баркаса (batelão) и маленького челна с экипажем, в составе проводника, двух рулевых, трех помощников и 28 гребцов». ⁷

Путешествие было начато при неблагоприятных обстоятельствах. О тяжелых условиях этого плавания неоднократно упоминается в дневнике Лангсдорфа.

ДНЕВНИК ЛАНГСДОРФА

«31 марта 1828 г. Самым неприятным при отъезде было то, что больные нуждались в особом уходе, а это было совершенно невозможно. Г-н Рубцов ⁸ болен, мой Жоаньо, единственный, на кого я мог полагаться, верный слуга, имеющий благородные убеждения, болен. Жоаньо Каэтано, мой препаратор, очень болен, и многие из команды неспособны к работе. Так покинули мы место, которое я не знаю как должен назвать, пожалуй, чортовой дырой.

Едва мы пустились в путь, как перед нами встали новые трудности, которые не приходилось переживать ни в одном из бывших до сих пор путешествий.

Большие стволы деревьев, которые при сильном половодье частью нанесены течением, частью упали и теперь возвышались поперек реки, преграждали дорогу стволами и ветвями и неприятным, тяжелым образом замедляли наше продвижение вперед. Ежеминутно были необходимы топоры, молотки, ножи. Когда казалось, что уже все убрано с дороги, то еще нужно было со всей командой одну за другой перетаскивать лодки через стволы деревьев. Каждую минуту то один, то другой из нас должен был прыгать в воду, чтобы не быть придавленным неожиданно появившимся суком.

... Бедные больные должны были иногда поспешно отскакивать от этих суков и часто, отскочив, получали от задержавшегося сука очень чувствительный удар. Палящая солнечная жара увеличивала наши мучения /л. 3/. [87]

1 апреля — Рио Прето. Валить стволы деревьев, убирать их с дороги, постоянно находиться в опасности быть убитым отскакивающими ветвями, таково было вчерашнее и сегодняшнее плавание... После тяжелого дневного труда, после полудня, мы, наконец, вошли в Аринос, ⁹ который здесь имеет 20-30 сажен ширины. Здесь мы смогли снова впервые за долгое время свободно дышать. Все было в беспорядке и утомляло больных, которые в течение двух дней подвергались непрерывному палящему солнечному жару. Очень плохо себя чувствовал милый Рубцов» /л. 4/.

2 апреля лодки прибыли в таможенный пост Registro Velho и в тот же день отправились дальше.

Плавание по медленно текущей реке было спокойным. Лодки быстро продвигались вперед. Покрытые густой растительностью берега были пустынны, изредка попадались соломенные хижины искателей золота и алмазов и следы поселений иезуитов.

Число больных увеличивалось. Чаще стали повторяться приступы лихорадки у Лангсдорфа. Описания ландшафтов, режима реки, птиц, рыб, исторические справки и другие записи прерываются лаконичными замечаниями о тяжелых условиях путешествия, о состоянии больных.

10 апреля экспедиция прибыла в Aldea Velha dos Indios, место недавнего поселения апиакá, «вероятно некогда очень населенной, но впоследствии покинутой деревни этого народа» /л. 11 об./.

На следующий день, 11 апреля путешественники достигли цели.

«Высадка у индейцев апиакá. Остановка с 11 до 14 [апреля]»

«После оживленного дружественного крика многих скрытых в темноте леса на левом берегу, или вернее неприметных, индейцев, мы приблизились к берегу и, все дальше относимые течением реки, вскоре увидели на берегу и далее [в лесу] ожидающих нашей высадки индейцев обоего пола голых, без какого-либо прикрытия стыдливости.

Двое или трое тотчас вскочили в лодку, как старые знакомые, обхватили и обняли проводника и сообщили нам, что нынешнее постоянное поселение, цель нашего сегодняшнего путешествия, покинуто и что все жители пришли сюда, частью вниз, частью вверх по течению реки, для ловли рыбы, что вождь, капитан Жозе Сатурнино [Capitão José Saturnino] находится здесь, а могущественный капитан Педру — в устье Жюруэна, что они здесь выстроили временное ранчо.

Следовательно, нам не оставалось ничего другого, как найти здесь убежище и подкрепление для наших многих больных, найти здесь нашу временную стоянку.

Капитану, как только он взошел на борт, были сделаны многочисленные подарки, для того, чтобы польстить его честолюбию, так как он явился к нам в полной униформе. Я велел также поднять государственный русский флаг, надел мундир, треугольную шляпу и маленькую шпагу. Все это произвело новое впечатление на людей и в то же время придавало некоторую значимость.

Подарки состояли из топора, двух больших ножей с железными рукоятками, нескольких маленьких или сапожных ножей и многих бус богемского хрусталя как для него, так и для его жены.

... Мы высадились на берег и я, так как я чувствовал себя немного лучше, прохаживался среди индейцев и тотчас же после высадки отправился с ними на большом плоском баркасе из коры на другой берег, [88] чтоб тотчас же заняться ихтиологией, а также поймал шесть рыб, но все же, я, волей-неволей, не мог из-за начавшейся сегодня несколько позже перемежающейся лихорадки произвести снова свои ежедневные заметки.

... Это было, как уже указано, сооружение, за немного дней до того построенное на период рыбной ловли. Но все же выстроили большое сооружение, возвышающееся до 2-х футов над землей, хорошо покрытое сверху и открытое со всех сторон. В нем были подвешены в различных направлениях и частью друг над другом спальные гамаки, числом до пятидесяти [рис. 1]. ¹⁰ [89]

Все индейцы ходят голыми, но все их тело особым образом раскрашено вонючим красным уруку [Bixa Orellana] и черным женипапо [Jenipa Brasiliensis]. У некоторых — все тело черное, как у негров, другие раскрашены полосами, точками, пятнами. Так называемый капитан был единственным, у которого грудь была татуирована à la grèque. Самые маленькие грудные дети уже были раскрашены уруку и женипапо. Все гамаки и тела были настолько одинаково пропитаны и обмазаны уруку, что нельзя было посетить жилище, чтобы также не выйти из него с красными рубахой или платьем.

(Приступ лихорадки 13-го после полудня помешал мне дальше работать).

Капитан оставался в форме в течение нескольких часов после нашего прибытия. Когда я заметил, что ему это было очень тягостно, разрешил ему снять ее. Только верхняя часть тела была голой, нижняя была закрыта брюками. Вскоре после этого он снял брюки и надел старую куртку. В таком виде он оставался остаток дня. Он, казалось, не обладал никаким особым превосходством над другими.

Мужчины, как и женщины, были украшены перьями, плотно надетыми ручными и ножными браслетами, снизками бус, ушными украшениями разного рода, без волос вокруг головы, большей частью внизу низко остриженные (голова Тита).

Женщины связывали волосы на макушке толстыми выкрашенными уруку хлопчатобумажными шнурками.

Отличительным [признаком] являются перевязывание ног у женщин, имеющих под коленом и над щиколоткой крепко наложенную повязку, около дюйма шириной..., которая так сильно перетягивает мясистые части или мускулы, что почти невозможно кровообращение. И действительно ноги тоньше и менее упитаны. Дети в колыбели уже имеют эти повязки на ножках.

Богатством и лучшим украшением женщин являются снизки бус на руках от кисти до локтя, часто многочисленные и тяжелые. До их общения с португальцами они [бусы] изготовлялись из обезьяньих когтей и плодов пальмы тукум [Astrocarium tucuma], которых еще и теперь можно видеть. Теперь они охотно выменивают и покупают мелкие простые стеклянные бусы.

Семя плода, называемого Kaipitonki или Uwaipitongi (употребляется также в пищу, очень острое, жгущее язык более; чем Pinonte), они очень искусно употребляют для изготовления различных украшений. Из другого плода tatui они также искусно изготовляют ожерелья и другие украшения.

Мужчины идут на охоту, рыбную ловлю, строят дома, добывают пищу. Женщины прядут хлопок, изготовляют гамаки, приготовляют пищу и работают, когда и как хотят; растянувшись в гамаке, плетут браслеты для рук и ног, делают снизки из бус. Мужчины изготовляют снизки из костей и плодов тукум и предподносят своим женам в подарок. [90]

Мужчины валят лес для того, чтобы сделать посадки. Они только сеют маис. Женщины никогда не сеют маиса, а только Kará, Madubi, Manga rita (arum), ¹¹ дикую маниоку, из которой они приготовляют фаринью (farinha puba). Маниока размачивается и когда она становится мягкой, очищается от кожуры и сушится на солнце, а затем толчется в pilaõ (деревянной ступе), просеивается и, наконец, жарится. Aipim они не имеют.

Они очень искусны в гончарстве и достигли большего, чем португальцы. Горшки для варки, для воды, бутыли и разного рода миски довольно значительного размера, в два и более фута шириной, изготовляются только женщинами. Глина — чистая, без примеси. Для обжига больших сосудов в земле вырывают яму, сосуд ставится в яму и затем обжигается сухой корой, в продолжение около половины дня. В плетении они очень искусны. Корзины, сита и другие сосуды изготовляются только мужчинами из Uaruman (вид толстого бамбука, совершенно не имеющего колючек). ¹²

Наиболее богатые имеют одну или двух жен. Ревность не имеет места. Женщины могут распоряжаться собой. Девушки выходят замуж очень рано, но часто в течение нескольких лет не имеют никакой связи со своими мужьями.

Настоящий капитан этой орды (брат сопровождавшего нас охотника) некоторое время тому назад умер. Так называемый Жозе Сатурнино, как я лишь позднее узнал, всего только капитан, назначенный в Куяба. Он не имеет ни малейшего влияния или власти. Эти люди живут, не имея какого-нибудь вождя. Капитаном был назначен тот, который подчинялся президенту. ¹³

Я потребовал от него продуктов и он обещал со дня на день дать их. Наконец я услышал, что он ничего не имеет и не может отдать никаких приказаний. Данные ему богатые подарки пропали даром. Поэтому 13-го, после того как я увидел, что я здесь ничего не получу и что мои съестные припасы истощились, я решил на следующий день, 14-го, покинуть это место, которое мне с каждым часом становилось ненавистнее. Вместо того, чтобы больные начали выздоравливать, им становилось хуже и с каждым днем число их увеличивалось. [91]

13-го я имел более тяжелый, чем прежде, приступ. 14-го рано по утру начали готовиться к отъезду. Аптека, ящики, продукты были снесены в лодку, и была снята палатка. Так называемый капитан не показывался. Он должен был испытывать определенное чувство стыда. Мы отплыли около 8 часов утра. Мы не видели ни одного индейца на берегу. Капитан с нами не попрощался» /лл. 13-15/.

Далее Лангсдорф сетует на то, что ему не удалось использовать семена, так как «здесь не было ни одной души, которая могла бы хоть немного о них позаботиться». Он высказывает соображения о том, что «единственный способ превратить этих людей в полезных граждан государства» — научить их земледелию, построить мельницы для сахарного тростника, дать им лучшие орудия рыбной ловли. Для этого достаточно деятельности «одного единственного дружески расположенного человека».

На протяжении нескольких лет Лангсдорф имел возможность наблюдать тяжелое положение индейцев, обреченных на полуголодное существование и физическое уничтожение. Неоднократно он обращался к президентам провинций с проектами улучшения жизни индейцев. В своих записях он не раз высказывает недоумение, почему его предложения не находят отклика. Он не понимал, что его предложения были более чем наивны, что в условиях колониальной эксплоатации такими способами нельзя изменить к лучшему условия жизни индейцев.

«Еще некоторые соображения и замечания, относящиеся к занятиям апиакá

Мужчины и женщины апиакá, собственно, не имеют никакого другого занятия, кроме заботы о поддержании своего существования. И если это обеспечено — то все в порядке.

В течение всего дня женщины лежат в гамаках и работают, как сказано выше, как бы играя ручными браслетами. Сменяя друг друга, пары толкут маис в круглом деревянном корыте и в ступе. Шесты, длиной почти в 12-15 футов и соответствующего веса, достаточны, чтоб растолочь маис. Эта мука с отрубями, когда она достаточно раздроблена, замешивается водой, кладется в горшок и варится без соли. Это обычная еда. Рыбу они варят целиком, с чешуей, без соли, или толкут ее вместе с чешуей и костьми в ступе и варят эту кашу, или жарят рыбу на высоком, сделанном из жердей росте (без соли, целиком с чешуей), затем толкут ее в pilaõ (деревянной ступе) в мелкий порошок, снова давят и таким образом сохраняют рыбу в течение многих месяцев, только в течение сухого времени года.

На протяжении 12-15 лет частого общения с обитателями Диамантино и неграми, женщины отдаются им, так же как и мулатам, но несмотря на это не видно ни одного ребенка с курчавыми волосами и темной кожей. Меня уверяли, что если ребенок несет на себе признак или подозрение в том, что его отцом является негр, то его тотчас же убивают.

Во время нашего пребывания здесь были больны Рубцов, Флоранс, я, охотник Роберто, препаратор Жоаньо Каэтано, лоцман Карвальо, попутчик Жоаким Синьо, мой слуга и повар Кавианьо, проводник и большое число людей из команды. Таким образом, заметки, наблюдения, иллюстрации и зарисовки, а также коллекции получились небогатыми, как каждый может себе легко представить.

Единственной освежающей пищей, которую мы здесь ели, были palmitos. Я не могу себе представить, почему индейцы не едят этого хорошего блюда. Быть может, они считают его вредным и нездоровым. [92]

Маленькие дети кажутся здоровыми и совсем не имеют таких больших животов, как большинство детей в Диамантино.

Разводимый здесь маис, повидимому, представляет особую его разновидность, и хотя будучи сухим, все-таки он всегда мягкий. В обжаренном виде он такой же, как свежий маис. Его называют milho bururuca. Но это другой [маис], чем в Минас [Жераэс] /лл. 13-17/.

Отъезд от апиакá 14-го апреля

Около 8 часов поутру мы отправились, взяв с собой трех бравых апиакá, заменивших многих больных... По высокой воде мы возможно проплыли несколько ручьев, но их нельзя было заметить, потому, что вода стояла на уровне нижних ветвей деревьев. Река еще не спала и все еще стояла очень высоко. Через час мы достигли другого старого селения индейцев Aldea Velha dos Indios, покинутой деревни. По всей вероятности, индейцы отсюда выселились, так как лес был очень нездоровым и многие из индейцев умерли. Они спустились вниз по реке и развели там несколько посадок.

Через некоторое время нас окликнули из темного леса, но мы никого не заметили. Почти через полчаса мы достигли собственно поселения капитана Педру. Здесь мы также нашли хороший прием... Окончательно выяснилось, что так называемый Жозе Сатурнино очень плохой человек. Он ничего не достиг, кроме того, что обманом добился патента.

Капитан Педру имел большую, со всех сторон защищенную от дождя хижину, в которой находилось по меньшей мере 600-800 гамаков. ¹⁴ Хотя она была теперь не заселена только из-за ловли рыбы, но она все же давала представление об очень значительном населении. Селение было не таким, какое мы покинули вверх [по течению реки].

Особенное впечатление [производит] множество летающих вокруг дома синих и красных арара, считающихся здесь в качестве домашних животных, свободно летающих по соседству. Время от времени у них выдергивают большие перья из хвоста и крыльев и иногда даже изредка вытягивают верхние перья из крыльев... Следствием этого является то, что со временем окраска перьев изменяется и красные перья крыльев становятся желтыми, иногда с красным ободком. Все эти перья служат для перьевых украшений, которые я здесь мог приобрести без труда в обмен за мелочи.

Капитан Педру сейчас же согласился уступить нам свинью, которая за день до того сильно поранила его сестру. Я сделал бедной женщине перевязку и ясно увидел признательность людей.

Было решено хотя бы сегодня здесь остаться. Вождь, как и вышеназванный, был украшен ушными подвесками, свисавшими ниже ключиц. Эти украшения принадлежат индейцам, называющим себя Tucumarica и находящимся во враждебных отношениях с местными.

Женщины живут на правом берегу вниз по реке.

О том, что относится к 18 [апреля] я ничего не знаю. Я впал в горячку. Я больше не знал, что я делал. В день моего пятидесятипятилетия я себя почувствовал немного лучше, и поэтому хочу сделать следующие заметки.

Татуировка. Iruháb

18 апреля. Татуировка производится мужчинами. Мальчики 8-9 лет — татуированы. Девушек сначала, в очень юном возрасте, татуируют вокруг глаз, когда становятся старше вокруг рта, без всякой церемонии или [93] празднества. Украшение груди называется tacapequaschina. По всей вероятности оно заимствовано у другого народа — мандурукỳ. Различные узоры — см. на рисунках.

Три линии от рта — это отличительные признаки апиакá обоих полов. У женщин была замечена только татуировка лица. Нагрудная татуировка у некоторых мужчин не является отличительным признаком, а [делается] произвольно» /лл. 18-19/.

В рукописи Лангсдорфа «Beobachtungen und Bemerkungen in der Provinz von Matto Grosso. Excursion nach Serra da Cbapada. 1827» имеется краткое описание татуировки лица юноши апиакá и черновой набросок узора (как на рис. 2). «Татуировка лица линиями — единственное, что отличает их от других народов... Татуировка состоит из трех поперечных линий, идущих от носа и подбородка к ушам, которые придают лицу страшный вид» (Архив АН СССР, фонд 63, oп. 1, № 5, л. 8).

Сходные описания приводят Флоранс, Гимараэнс и другие авторы. «Дети, — сообщает Мартиус, — имеют только одну линию на щеке. Линии вокруг рта наносятся лишь по достижении половой зрелости...». ¹⁵ [94]

«Домашние животные»

«У них имеется мало свиней и кур, много уток, вовсе нет собак. По-видимому, они имели немного собак, которые, вероятно, околели. Главные украшения — перьевые. Было бы невозможно удовлетворить эту страсть, если бы они не содержали красивых птиц, как бы в качестве домашних животных. Среди них имеются синие и красные арара, разного вида попугаи и cassiques. ¹⁶ Так как перья определенных частей, особенно хвостовые арара и cassiques велики, их вырывают. Желтые перья... красного арара и маленького попугая изменяют после частого выдергивания свои красные и серые перья на желтые. Перьевые украшения употребляются на войне и во время танцев, даже каменные боевые палицы в сражениях украшаются перьями.

Налобные украшения обычно состоят из перьев Falco или Mutum Cavalho. ¹⁷ Мне кажется, что эти перья больше ценятся, чем перья арара и попугая, потому что человеку, вооруженному луком и стрелами, гораздо труднее приобрести их, чем перья домашних птиц.

Я говорю, что попугаи, арара и другие являются домашними животными, хотя только 30-40-50 свободно летают вокруг дома, вполне пользуясь свободой. Ночью, вечером обычно приближаются к жилью и даже залетают в хижину, чтобы получить пищу. Они вполне наслаждаются свободой, как будто бы они независимы от человека. Никто из них не гнездится и не спаривается. Это бывает в исключительно редких случаях.

Все они в молодом возрасте в лесу извлекаются из гнезд и воспитываются [?]. Каждая птица узнает своего хозяина, а тот своего питомца. В молодом возрасте они часто дополнительно украшаются маленькими пучками перьев других птиц, например Oridos Cristalis Lin. красными [перьями] арара, попугая...» /лл. 19-20/.

Приручение птиц, перья которых используются для украшений, широко распространено у многих индейских племен Южной Америки, в том числе у соседей апиакá — мундурукý, племен области Шингу и др. Известны различные способы искусственной окраски перьев на живых птицах. Наиболее распространен способ выдергивания перьев и смазывания кожи птиц лягушечьей кровью, после чего вновь выросшие перья приобретали иную окраску. Повидимому, Лангсдорф имеет в виду именно этот способ. Подробное описание приемов окраски перьев см. в статье: A. Métraux. Une découverte biologique des Indiens de l'Amérique du Sud: la décoration artificielle des plumes sur les oiseaux vivants «Journal de la Sociéte des Américanistes de Paris», N. S. t. XX, Paris. 1928, стр. 181-193.

«20 апреля 1828 г. Снова двухдневный пропуск.

... Моим первым большим выходом был обход вокруг индейской деревни, состоящей из одного [жилища], покрытого соломой, называемой oga, с обеих сторон круглого. Сегмент 45 шагов, длиной в 90 шагов, с 12-ю дверьми [входами], каждая из которых закрыта полосой древесной коры.

Сделав половину обхода, я вступил в деревню, нашел ее [неразборчиво], даже при открытой двери довольно темной, пока глаз не привыкнет [к полутьме]. Дом кругом покрыт соломой и листьями, но все же частью открыт, так как представляет собой решетки или близко друг от друга воткнутые шесты, через которые падает столько света, что привыкшие к сумраку люди могут при нем заниматься своими домашними делами, [95] состоящими из прядения хлопка хорошо сделанным веретеном, изготовлением гамаков, толчением маиса для ежедневной еды.

20 апреля 1828 г. Все жилище, в месте наклона, имеет второй этаж, в котором главным образом находятся продукты, а на матице и остове — посуда, а под ней свисают различного рода украшения. Почти нельзя поверить тому, что каждая семья не имеет никакого особого отделения для своих гамаков или гамака, пожитков, состоящих из множества больших и мелких предметов. Об искусности в гончарстве я уже говорил выше. Большие горшки четырех-пяти пядей в поперечнике, покоящиеся на красивой, сплетенной из бамбука подставке, привешены к потолку. Здесь же и в других местах [находятся] в бурой соломе стебли маиса.

Каждый в отдельности имеет свою собственную посадку, но вождь должен смотреть за тем, чтоб каждый был обеспечен ею. Он приказывает производить посадку, посылает своих людей на охоту и рыбную ловлю и затем производит соответствующее распределение. Его приказаниям строго следуют. Право собственности строго соблюдается. В отсутствии того или иного никто не отважится притронуться к [его] собственности. ¹⁸ О наказаниях я еще не знаю. Я не имею при себе никакого переводчика.

...20 апреля 1828 г., после обеда.

После нескольких часов отдыха я нашел в себе достаточно силы выполнить свое желание, начать обменную торговлю и начал обменом и хорошей платой за попадавшиеся мне на глаза предметы, шейные украшения, ушные подвески, ручные и ножные браслеты и др. Вскоре я имел удовольствие видеть, как люди с большой поспешностью поспешили к дому, для того, чтобы другие принесли мне для обмена указанные мною предметы.

Большие и маленькие ножи, а также маленькие топоры были предметами большой ценности, для [обмена их] на мелочи — простые стеклянные бусы и самые маленькие рыболовные крючки.

На сегодня довольно. Я себя чувствую слишком слабым, чтобы ехать дальше. К тому же до сегодняшнего дня, — ежедневно, — днем или ночью — дожди.

После второй беспокойно проведенной ночи, я велел выступить [в путь] ... Начался выход [из реки], я увидел, что мы находились на правом берегу в устье большой реки Rio do Peixe, которая здесь вливается в Аринос и устье которой почти так же велико, как устье Аринос» /лл. 18-21/.

Далее — снова о лихорадочном состоянии и описание ландшафта.

«24 апреля 1828 г. ... Река здесь уже больше Параны. Она образует множество больших, на протяжении часов [езды], островов и других меньших [островков]. Это все, что я сегодня рано по утру, когда был свободен ненадолго от лихорадки, мог сказать за последние два дня. Мой друг Рубцов [заболел] в тот же день, что и я, но он совершенно не имеет никакой нужды в пище.

Май (13?-14).

...Все время я был без памяти и не знал и не знаю ни о чем, что в это время происходило.

Все вокруг меня были также больны. Только Флоранс в состоянии вести дневник, который я сюда внесу. Главное это то, что мы в это время [прибыли 30 апреля] в Салту Аугусту, ¹⁹ на что потребовалось восемь дней. [96] Я не знал, как это случилось, что мы при этом совсем потеряли один баркас и очень повредили вторую лодку. Через пол дня пути по течению этого красивого водопада, который я, как все в журнале [?], видел, находится место, называемое Токарисал... где имеется много деревьев, дающих плоды токари (Bertoletia exelsa). Лучшие лодки делаются из этого дерева. Я распорядился отыскать хорошее место, чтоб возместить наши потери и построить одну новую лодку, а также сделать одну лодку для охоты, называемую montaria.

Здесь, следовательно, должна была быть наша стоянка на два или три дня. Я еще слаб и никто не может мне сказать день месяца или недели. ²⁰ Тотчас же приступили к работе. Все идет медленно, так как нехватает настоящих двух инструментов, особенно большого топора. Как можно в таком путешествии обойтись без нескольких комиссаров, чтоб содержать в порядке все предметы для обмена? Я еще имею шесть больших топоров, но не знаю, где они находятся, в каком ящике. Вот и весь мой труд за день, настолько я слаб.

[Май] 15?-16. В Тукурисал мы прибыли 9-го, ²¹ когда я дал распоряжение построить одну монтарию ²² и затем один баркас. ...Время для охоты плохое. [Убита] только одна птица. Спугнули несколько обезьян, так что мы все теперь страдаем не только от болезни, но и от голода. Говорили много об обилии рыбы. Между тем, рабочие работали, а больные почти ничего не могли поймать. Следовательно, мы, больные, оставались без ухода. Рис — это наша главная пища.

16-го. Слабый телом и духом, сижу я здесь и меньше всего можно сказать, что я живу. И лежу я в сильной лихорадке. Бог мой врач. Я приказал после потери баркасов закончить монтарию. Вероятно, завтра она будет готова. Сегодня я видел токари, вышиной в 200 пядей от корня до ветвей. Это дерево, из которого я приказал сделать монтарию и предполагаю, что она завтра должна быть готова. Хорошая лодка. Из этого ствола могут выйти еще две другие лодки. Мои орудия плохи.

17-го. В течение всего дня я был нездоров. Было сделано много работ. Погода очень пасмурная. Г. Флоранс в Салту Аугусту.

18-го. Я чувствую себя лучше и в состоянии отдать некоторые распоряжения. Я приказываю закончить лодки. Должен еще на один или два дня здесь остаться. Погода очень прояснилась. Охотники сегодня рано ушли на охоту.

20-го. Мы на суше, на левом берегу Жюруэна, где мы уже задержались в течение двух или трех дней для того, чтобы отсюда направиться в Сантарем, где буду ожидать Риделя. ²³ Рыба и охотничья добыча — это наше питание. Мы должны были приказать изготовить несколько новых лодок. Я думаю, что все они сегодня или завтра будут закончены.

Обрушившаяся дождливая погода нарушила весь покой. Мы намереваемся итти в Сантарем. Наша провизия убывает на глазах. Мы должны ускорить нашу поездку. Мы должны еще перейти Кашоейрас ²¹ и многие другие опасные места в реке. Если захочет бог, то мы сегодня продолжим наш путь. Провизия уменьшается, но мы еще имеем порох и дробь».

На этом дневник Г. И. Лангсдорфа обрывается.

Комментарии

1. Библиографию работ об экспедиции и о ее участниках см. в книге Г. Г. Манизера, Экспедиция академика Г. И. Лангсдорфа в Бразилию. Под редакцией, со вступительной статьей и комментариями Н. Г. Шпринцин, «Записки Всесоюзного географического общества», н. с, т. V, М., 1948, стр. 163-166.

2. Краткое описание материалов экспедиции см.: Архив Академии Наук СССР, Обозрение архивных материалов. «Труды Архива АН СССР», вып. 1, Л., 1933, стр. 94; т. II, вып. 5, М.-Л., 1946, стр. 221; Н. Г. Шпринцин. Материалы русских экспедиций в Южную Америку, хранящиеся в Архиве АН СССР и в Институте этнографии. «Советская этнография», 1947, № 2; О. К. Васильева-Шведе. Лингвистические материалы русской экспедиции в Бразилию 1821-1829. «Научный бюллетень Ленинградского гос. ордена Ленина университета», 1947, № 14-15.

3. Dr. Th. Koch. Die Apiacá Indianer (Rio Tapajos) Matto Grosso. Ztschr. für Ethnologie (Verhandl.), Berlin, 1902, стр. 350-379.

4. Memoria sobre os usos, costumes e linguagem dos Appiacás e descobrimento de novas minas na Provincia de Matto Grosso. Por Joséda Silva Guimarães, natural de Cuyabá, Commendador da Ordem de Christo e Membro Gorrespondente do Instituto Historico e Geographico do Brasil. Revista Trimensal de Historia e Geographia ou Journal do Instituto Historico e Geographico Brasileiro, tomo sexto, Numero 23, Rio de Janeiro, стр. 297-317. О Пейшоту, который привез апиакá к президенту провинции, упоминает также Флоранс в очерке путешествия из Порту Филис в Куяба (Архив АН СССР, фонд 63, опись 1, № 9. Запись от 14 апреля 1828 г.).

5. Esboço da viagem feita pelo S. Langsdorff no interior do Brasil, desde setembro de 1825 até marco de 1829. Escripto em original francez pelo 2° desenhista da commissão scientifica Hercules Florence, traduzido por A fredo dʼEscragnolle Taunay. Revista Trimensal do Instituto Historico, geographico e Ethnographico do Brasil, t. XXXVIII, partes I-II, t. XXXIX, parte I, Rio de Janeiro, 1875-1876.

Часть этого дневника переиздана под названием «De Porto Feliz á Cuyabá. 1826-1827», Revista do Museu Paulista, t. XVI, São Paulo, 1929, стр. 881-992.

6. Journal VI Tägliche Eroignisse auf einer, Reise im lnnern von Brasilien. Fortsetzung, Februar 1827. Eigentlich v. April 1928, odor Abreise v. Rio Preto (Infernal) naсh Santarem (записи от 31 марта пo 20 мая 1828 г.). Архив АН СССР, фонд 63, опись 1, № 8, на 23 листах.

7. Г. Г. Манизер. Экспедиция академика Г. И. Лангсдорфа в Бразилию, стр. 114-115.

8. Астроном экспедиции, «штурманский помощник 14-го класса русского военного флота». — Н. Ш.

9. Приток Жюруэна (Тапажоса). — Н. Ш.

10. Приводим данное Флорансом описание этого рисунка, так как оно дополняет записи Лангсдорфа:

«Индейцы апиакá. Линии, которые у первого из индейцев в левой стороне картины имеются на груди и на животе, татуированы; линии на носу и на подбородке, так же как и знаки на ляжках, нарисованы соком плода, называемого женипапо. Украшения на запястьях и над лодыжками — из лиан, окрашенных уруку. Они такие же, как украшения других индейцев на этой картине. В левой руке — каменный топор,

У второго индейца татуированы только линии, идущие от ушей ко рту, и окружающая рот иссиня черная часть. Вce черное — раскрашено тем же плодом. Повязки на руках и под коленями — из хлопковых нитей, сотканных женщинами. Следующие три девушки имеют татуировку только на подбородке, остальное раскрашено женипапо. Шнурки, связывающие их волосы, и те, которые на шее — из очень хорошо ссученого хлопка. В ушах у них маленькие трубочки из древесной коры. Перевязи вокруг ног тоже из хлопка.

Индеец, который находится сзади, красный от уруку. Линии, которые можно заметить на лице, его грудь и живот — татуированы. Плоские диски, деформирующие уши, деревянные. Ожерелье сделано из косточек птичьих лапок, украшенных пучками хлопка. Находящиеся позади него молодые женщины заняты толчением маиса. В руках они держат очень прямую жердь, высотой от 15 до 20 футов, диаметром в 1,5 дюйма, которая все время сохраняет вертикальное положение. Еще видна женщина, занятая изготовлением гамака. То, что нагромождено на шестах в верхней части хижины, — вид маиса, называемого Milho vermelho по его цвету.

На этой картине виден только небольшой рукав Аринос». Флоранс. Опись четвертой посылки рисунков. «Liste des dessins, faits par Mr. Adrien Taunay et le soussigné Hercule Florence, accompagnée de quelques explications et observations, et précédés dʼune courte notice sur les dessins de Mr. Maurice Rugendas, lesquels font partie du présent envoi». Архив АН СССР, фонд 63, опись 1, № 19.

11. Бататы. — Н. Ш.

12. Данные Лангсдорфа о половом разделении труда у апиакá, во многом дополняющие сведения Флоранса и Гимараэнса, представляют большой интерес для сравнения с соответствующими материалами по другим индейским племенам Южной Америки (см. например, таблицы разделения труда: Е. Nordenskiöld, Indianerleben. El Gran Chaco (Südamerika), Leipzig, 1912, стр. 94, 180-181; его же, The changes in the material culture of two indian tribes under the influence of new surroundings. Comparative ethnographical studies, 2, Göteborg, 1920, стр. 198-199, 204-205, 210-211.

13. Сведения об этом «капитане» имеются в очерке Флоранса «Живописное описание путешествия из Порту Филис в Куяба», опубликованном в «Советской этнографии», 1936, № 6. Там же приводится текст патента, выданного капитану президентом провинции Мато Гроссо.

Президенты бразильских провинций нередко назначали вождей индейских племен. Их использовали в качестве посредников для покорения индейцев «мирным путем». Такими посредниками были «капитаны» апиакá Жозе Сатурнино и Педру.

Ценное наблюдение о роли вождя приводит Флоранс в своем дневнике: «Апиакá все равны, они имеют вождей, но не высказывают в отношении их ни малейшего признака повиновения. Я полагаю, что скорее наши люди считают их таковыми, так как они привыкли видеть касиков и капитанов там, где их вовсе нет» (Continuation de Iʼesquisse du voyage de Mr. de Langsdorff dans lʼintérieur du Brésile depuis Septembre 1825 jusquʼen Mars 1829. Par le 2-е Dessinateur de ce voyage Hercule Florence. Livre deuxième. Архив АН СССР, фонд 63, oп. 1, № 9, л. 37). Это свидетельство и другие аналогичные утверждения, повидимому, могут служить доказательством того, что институт вождей, постоянных носителей верховной власти, апиакá, как и другим племенам Бразилии, не был известен.

14. Число гамаков, повидимому, сильно преувеличено. — Н. Ш.

15. С. Fr. Phil. v. Маrtius. Beiträge zur Ethnographie und Sprachenkunde Amerikaʼs zumal Brasiliens, Bd. I. Zur Ethnographie, Leipzig, 1867, стр. 207.

16. Japu, Ostyphos. — Н. Ш.

17. Сrax sp. — Н. Ш.

18. Эти сведения Лангсдорфа неточны. Флоранс в своем дневнике довольно подробно описывает различные формы собственности, которые позволяют ему утверждать, что «они не знают великого принципа собственности..., собственность у апиакá общая... личной собственностью у апиакá являются лишь лук и стрелы и украшения». — Н. Ш.

19. Водопад на Жюруэна. — Н. Ш.

20. 11 мая 1828 г. — Н. Ш.

21. 8 мая. — Н. Ш.

22. Монтария — однодревка, борта которой наращивались досками для больших водоизмещения и грузоподъемности лодки. — Н. Ш.

23. Ботаник экспедиции. — Н. Ш.

24. Водопады. — Н. Ш.

(пер. Н. Г. Шпринцина)
Текст воспроизведен по изданию: Индейцы Апиака // Краткие сообщения института этнографии АН СССР, Вып. X. М-Л. АН СССР. 1950