Мобильная версия сайта |  RSS  Обратная связь      Главная | Поиск по алфавиту  |  А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

Разстояние от южной оконечности Урупа до NO-го мыса Итурупа, составляющее ширину Деврисова пролива, есть 13¼ миль, почти по румбу О и W.

Уруп к югу кончается низменностию, продолжающеюся по всему протяжению, начиная от S-ой высокой горы четвертого кряжа, от коего начинает постепенно спускаться на 8 мил; на краю сей низменности, в ½ мили от самого конца, оканчивающегося крутым, почти перпендикулярным отрубом, стоит невысокий, но весьма приметный холм, ибо оконечность по всей своей длине спускается постепенно и никаких неровностей не имеет; высота ея при салом конце может сравниться с мысом Паверортом; далее к SW от нея в ⅓ или ½ мили есть надводный, высокий, круглообразный камень, а подле него два небольшие; но гряды каменной, простирающейся от оного к W на 8 миль, как то назначено на карте Лаперуза, никакой не существует; берег совершенно чист и безопасен; в расстоянии от него 8 миль к NW линем в 170 сажен мы дна не достали; а к W от оконечности гораздо в меньшем расстоянии 180 саженями не нашли глубины. По всему своему протяжению помянутая низменность покрыта была прекрасною зеленью; берега ея прикруты и не имеют никакого приметного изгиба; а горы, с NO-ой стороны ея находящиеся, бои составляют первый от SW кряж острова, состоят из серого камня. Сей кряж, судя по количеству снега, на нем лежащего, в сравнении с прочими, должен быть выше всех, хотя и не кажется таковым; но из всех его гор нет ни одной приметной; ибо вершины их ровные, плоские; северная же сторона Итурупа высока и утесиста; впрочем, мы ее видели сквозь мрачность. По западную сторону Урупа мы видели очень много больших китов и также стали показываться стада чаек, каких мы от самой Камчатки не видали.

июня 17-го числа, с самой полуночи до 2 часов пополудни, был туман: ночью мокрый, а днем сухой, при ветрах из SO-й четверти, переходивших между SOtO и StO; в продолжение тумана мы лавировали под малыми парусами в самом Девризова проливе. Берег острова Итурупа, несколько раз по прочищении над ним тумана, нам показывался, и однажды мы подошли к нему мили на 2½ или на 3, где 115 саженями дна недостали. К 2-м часах после полудня туман прочистился и сделалась [315] очень ясная погода; тогда мы спустились и пошли под всеми парусами при свежем ветре от SSO вдоль северо-западного берега острова Итурупа в расстоянии от него 3 или 4-х миль. Северная его оконечность высока и прикрута; стороны гор почти до самых вершин покрыты мелким лесом и кустарником; в ущелинах между горами видели несколько водопадов, из коих один очень велик: вода в нем большим количеством падает перпендикулярно с высоты фут 100 или более, а в одной рытвине заметили рассеянные мелкие каменья и другие признаки, что тут в известные времена течет небольшая речка, которая теперь суха. В 3 часу северо-западная оконечность острова была на SW 78°, в створе с низким мысом, вдали показавшимся по глазомеру милях в 15 или 20, который более и более открывался по мере нашего хода, возвышаясь постепенно в высокой, куполообразной, покрытой снегом сопке, скоро после мыса нам показавшейся, от который берег к NO также спускался постепенно и кончался низменностию; тогда мы заключили, что сопка находится на отдельном острове, и оный, по всем вероятностям, должен быть Иторпу или Аторку по карте капитана Крузенштерна, и что берег, у коего мы находились, принадлежал к особливому небольшому острову, между Урупом и Итурупом лежащему. Это заключение согласовалось с картою капитана Бротона, на коей означена одна только северная сторона сего берега, а потом между ею и Итурупом оставлено пустое место, полагая, что тут может быть пролив.

В намерении осмотреть в самом близком расстоянии и увериться, действительно ли есть пролив между ближним к нам берегом и тем, на коем стоит сопка, мы стали держать прямо к берегу, и приблизившись к оному, увидели при самом море на низменности несколько шалашей, две байдары и бегающих взад и вперед людей; это было в начале 5 часа вечера; ветер нам позволял подойдти к берегу безопасно и волнения не было никакого. Для осмотра селения отправил я мичмана Мура и штурманского помощника Новицкого, а сам со шлюпом держался от берега милях в 3 или 2½. Потом, подошед в селению на расстояние 1½ или одной мили до глубины 52 сажен с дресвяным грунтом, я сам поехал на берег; по приезде в селение первую новость наши офицеры мне сообщили, что тут находятся японцы, мохнатые курильцы и несколько курильцев с нашего 13 острова или Расшуа и что как сей берег, так и все видимые нами к SW составляют один и тот же остров Итуруп, а между сим местом, где стоит селение, и сопкою [316] берег уклоняется к SO и образует едва вдавшийся внутрь его залив, называемый жителями Сана, в котором есть гористые, высокие и очень низменные берега, кои, показавшись нам издали проливами, заставили принять высокости за отдельные острова. Свидание наше с японцами подробно описано в другой книге ¹⁴, а потому я не почитаю за нужное повторять тоже здесь; курильцы же наши, по моему приглашению, приехали к вам в 8 часов вечера; от них удалось нам много узнать о географии Курильских островов и поправить прежние наши ошибки. Они были столь смышлены, что при виде наших планов их островов, тотчас узнавали, изъясняли положение и, показывая на разные места, сказывали нам настоящие их имена.

По их мыслям остров Симусир или 16-й есть последний из принадлежащих России; Уруп и все острова от него к S принадлежат Японии, а Тгирпой и Бротонов остров, ни тем, мы другим не принадлежит, но остаются нейтральными. Остров северный Тгирпой они называют Требунго-Тгирпой, то есть Тгирпой на курильской стороне; южный Тгирпой именуют Янги-Тгирпой или Тгирпой на мохнатой стороне. Бротонов же остров у них называется Макинтур, что означает на курильском языке: северный. Они себя, то есть жителей Курильских островов, принадлежащих России, называют курильцами, полагая, что имя сие принадлежит собственно им одним; а прочих курильцев зовут просто мохнатыми, и когда нам в разговоре с ними случалось назвать сих мохнатых курильцами, то они с некоторыми знаками неудовольствия возражали: какие они курильцы? мы курильцы! Все они носят на шее кресты или образа маленькие в кожанных мешечках и имеют русские имена.

На Симусире и на Урупе жителей настоящих нет, а приезжают за промыслами и для сбора кореньев, годных в пищу, с других наших островов; на Симусире Бротонова гавань они называют То, что на их языке значит озеро, а Душная бухта, которую сперва мы полагали тоже, что Бротонова гавань, есть небольшой едва приметный вгиб берега на восточной стороне острова, немного южнее северного холма, которую они называют Уратман, то есть кислая или вонючая губа, а русские промышленные назвали Душная бухта, потому что там на берег выбрасывает много морского растения, которое гниет и дурно пахнет; в сей впадине они пристают на своих байдарах.

Они нам сказывали, что в Урибитче, главном японском [317] селении на сем острове, есть речка и хорошая судовая гавани в которой ныне стоит пришедших с товарами 4 судна. Позднее время не позволило мне продолжать с ними разговор. Ночь была лунная, светлая, море совершенно покойно, при настоящем штиле. Около 8 часов утра 18-го приехали к нам с берега прежние наши курильцы; из них мы оставили одного, по имени Алексея, показать нам гавань, которая, по их словам, была на восточной стороне Урупа. К полудню ветер стал изрядно дуть от S; погода была светлая, то чтоб успеть осмотреть восточный берег Урупа, отправив курильцев на берег, мы доставили все паруса и пошли к О. После полудня ветер дул очень слабо от S, и из SW четверти; мы находились в проливе Девриса. Сего числа нам удалось взять несколько лунных расстоянии, но как с точностию нельзя было определить широты, следовательно и времени истинного сыскать не можно, то лунные обсервации послужили нам только к нахождению перемены, сделанной хронометрами.

июня 19-го с полуночи до 4 часов утра ветер был свежий с порывами, переменный в SW-й четверти, потом до 8 часов прямо от W; тогда открылась нам N окопечность острова Итурупа почти на W, милях в 10; но чрез несколько часов опять покрылась густым туманом с мокротою, который при ветре от NW и WSW продолжался до 2 часов пополудни, прочищаясь иногда на короткое время столько, что мы берега Урупа могли видеть. В 2 часа мы были от восточного берега сего острова при S-й стороне последнего от NO-го кряжа гор к SO, милях в 4-х; с 2-х часов до 8 вечера ветер беспрестанно переменялся из SO и SW четверти и дул умеренно с небольшими порывами; погода была облачная, но временно выяснивало; мы шли вдоль берега к NOту. Непостоянство ветра и мрачность, скрывавшая часто приметные места на берегу, не допустили нас употребить крюс-пеленги; но мы могли взять лунные расстояния, из коих вместе с взятыми вчерашнего и 17 числа нашли перемену хода наших хронометров, которые показывали на 0' 28" западнее, а потому долготы, определенные между 4-м июня (время, когда найдена последняя разность хронометров) и сим числом, должны быть исправлены сею переменою, полагая, что оная была равномерна. С восхождением солнца 20-го числа погода сделалась совершенно ясная, ни одного облава на небе не было видно; утро было самое чистое и приятное; Уруп весь открылся нам ясно; высокости его и все берега были отменно хорошо видны, лишь только в низменностях, разделяющих кряжи гор, стоял утренний летний туман, который скоро после исчез; мы тогда находились [318] от ближнего берега милях в 12 или 15, и по показанию лоцмана пошли к берегу, держа на высокую сопку второго от NO-го кряжа, против которой, по его словам, должна находиться гавань. Подходя к берегу, мы старались увидеть вход гавани, но кроме сплошного берега с небольшими вгибами и едва приметными, в море выдавшимися, утесами ничего не видали; спрашивали лоцмана, но он уверял, что мы еще не довольно близко, чтоб видеть отверстие, которое посему должно быть чрезвычайно узко. Разспрашивая его подробнее при помощи рисунков, добились мы от него, что вход в гавань сию шириною не более, как три таких судна, как наше, рядом поставленных, но что она длинна, и во всю свою длину имеет равную ширину; тогда я понял, что это более походить на канал, нежели на гавань; на вопрос: как велика глубина в ней, он мог только сказать, что с байдары дна не видать. Я решился осмотреть эту заводь, думая, что если в ней достаточна для шлюпа глубина, и она далеко вдается внутрь острова, так что волнение не может быть опасно, то нужды нет, что она узка, судно можно было поставить на швартовах, и я более полагал ее безопасною для судов потому, что прежде в ней зимовали суда промышленных, которые, по изъяснениям курильцев на наши вопросы, были не малой величины; одно из них я теперь там, как они сказывали, можно видеть лежащее на берегу. Напоследок, под управлением нашего лоцмана приблизились мы мили на две к берегу. Я прежде ясно видел, что тут нет ничего похожего на залив или гавань, но ветер и погода позволяли так близко подойдти, что для удовлетворения лоцмана я приблизился на такое близкое расстояние, чтобы он простыми глазами мог увериться в своей ошибке, которую он скоро и признал, объявив, что гавань должна быть далее; тогда мы спустились и пошли вдоль берега к NO. Пройдя миль 7 или 8, наш лоцман чрезвычайно обрадовался, и показывая на стоящий недалеко от берега высокий кекур, утверждал, что гавань тут и есть, и что пройдя его, она тотчас откроется. Коль скоро мы кекур миновали, то показалась нам небольшая впадина, в берег на полверсты по большой мере вдавшаяся, у которой берега при самой воде низки и песчаны; отверстие ея очень узко и совсем ничем не прикрыто с моря, словом сказать, почти открытый берег. Впадину сию он называл тою самою гаванью, которую мы ищем; я подозревал его в ошибке; но он смело утверждал, что это одно только и есть место, известное под именем судовой пристани или гавани, где прежде все приходившие сюда для промыслов суда становились; почему, убрав паруса в [319] половине 12 часа утра, я отправил мичмана Мура и штурманского помощника Среднего с лоцманом, для осмотра этого места. Во 2-м часу пополудни посланные возвратились; они уверились, что осматриваемая ими заводь то самое место, которого ни искали; они мне показали расположение и величину оной на черном рисунке: длина ея по румбу О и W 3 кабельтова, ширина 1½; на средине глубина только 3 сажени, а к берегам менее; во входе же 9 сажен; тогда вода была средняя, а на сколько она отливом убывает неизвестно, следовательно и нельзя звать глубины; в малую только воду конечно уже должна она быть менее 3-х сажен. С моря от востока заводь не закрыта, то есть она стоит прямо отверстием к океану; следственно ужасные океанские валы, при крепких восточных ветрах бывающие, должны входить в сию заводь беспрепятственно и производить там сильное волнение; почему она годятся только для таких судов, которые с высокими приливами можно вытаскивать на берег, а с другими опять спускать, каковы вероятно промышленнические суда и были. Впрочем, нет сомнения, чтоб она не была, так называемая, судовая пристань, и лоцман наш в этом случае был совершенно прав, ибо на берегу найдены 4 юрты и балаган, который мы и со шлюпа видели, два креста, и лежащее на боку на низком месте, в расстоянии 1½ кабельтова от берега старое судно, о котором выше упомянуто было. И так теперь верно стало известно, что остров Уруп не имеет никакого залива, гавани, реки или какой другой пристани, способной для мореходных судов. Подняв шлюпки, мы поставили все паруса и пошли к NO-й оконечности острова, чтоб повторить там крюс-пелевги, для связания самих оконечностей с вершинами сопок, которых положение, многократно повторенными пеленгами, мы определяли хорошо. В самое время крюс-пеленгов нашли мы широту свою по полуденной высоте солнца, а долготу по хронометрам, исправя оную вчера найденною погрешностию их; чрез сие хорошо определились широты и долготы разных приметных мест острова. К вечеру ветер стал утихать; в 8 часов вошли мы в большой сулой, производивший сильное волнение, и место наше было от выдавшейся от Урупа к О каменной косы к SO-ту, милях в 5 или 7 глазомерного расстояния; к полуночи настал совершенный штиль. Сии сутки были для нас очень удачны: мы прошли с хорошим ветром, в ясную погоду, вдоль всей юго-восточной стороны Урупа, в весьма близком расстоянии; осмотрели оный очень хорошо, нашли широту и долготу главных предметов острова и взаимное их друг от друга отстояние. Судя по частым туманам здесь, мы не ожидали так скоро [320] разделаться с сим островом. Я приложу здесь некоторые об нем замечания, сделанные мною самим и отобранные от нашего курильца, который на все вопросы отвечал искренно, а не так как прежде, и в словах не сбивался.

Географическое положение острова Урупа, нами определенное в сих и следующих сутках, есть следующее:

По сему найдено самое большое протяжение острова 54 мили по румбу SW и NO, а самая большая его ширина должна быть не более 14 миль; он горист, высок и неровен; горы состоят, как я выше упоминал, из четырех кряжей, лежащих поперег острова и отделенных один от другого низменными местами. Подходя б острову с восточной или юго-восточной стороны, первый от NO кряж приметен по круглой конической сопке, стоящей на западной стороне острова; второй кряж в средине имеет также круглую сопку более на колокол, нежели на кон похожую; она стоит между двумя, фигурою ей подобными, горами, только ниже ея гораздо; впрочем, такое их положение не может быть из всех точес зрения одинаково: иногда оне сближаются или бывают в створе; в третьем кряже нет ни одной приметной горы; четвертый и последний кряж состоит из пяти сплошных гор, имеющих плосковатые, почти горизонтальные вершины, из коих нет ни одной приметной своею фигурою. Я упомянул здесь о приметах, по коим можно различать кряжи, для мореплавателей, которым случится быть в здешних морях, дабы они, увидевши один кряж, могли судить по положению оного, против какой части острова находятся; ибо здесь часто случается, что несколько дней, а может быть и неделю сряду, весь остров скрывается в мрачности, и берега в 10 и 5 милях не видать, а только изредка открываются на короткое время вершины гор, и то не всех вдруг, а порознь. Вообще горы сего острова стоят ближе в северо-западной стороне, а на юго-восточной между ними и берегом есть пология, постепенно возвышающиеся ровные места и долины, покрытые зеленью. По словам курильцев, на Урупе рек нет, а текут ручьи в разных местах; на южной его половине в долине, между третьим и четвертым от NO кряжем, находится небольшое озеро соленой воды, весьма изобильное рыбою, которое лежит по близости северо-западного берега острова и соединяется с морем узким, мелководным, протоком по коему в некоторых местах надобно байдары приподнимать руками, [321] чтоб провести в озеро. Сим протоком заходит в озеро в большом количестве красная рыба (Охотская нерка), гольцы (мальма в Охотске), горбуша, кунжа; а потому партии, приезжающие сюда промышлять, всегда располагают свою главную квартиру на берегах сего озера, для чего и пристают к острову с западной его стороны у низменного песчаного берега между 3 и 4 кряжем гор. Кроме волков и лисиц: чернобурых, сиводушек и красных, на нем нет никаких других зверей, а у берегов бывают бобры и тюлени. Северо-восточную каменную косу и юго-западную низменность курильцы по русски называют лопатками, потому что Камчатский южной мыс называется Лопатка, от чего у них теперь сие слово сделалось общим всякому остроконечному мысу: на их же собственном языке мыс называется шеремга. Кроме березы, другого годного в строение леса на Урупе не растет, да и береза на нем не слишком крупна; по количеству диких растении, покрывающих долины и низкие места, надобно думать, что земля удобна к землепашеству и скотоводству, но свойство здешнего климата должно быть вредно для первого из сих полезных упражнений.

Берега сего острова приглубы и для приближения с ним на самое близкое расстояние совершенно безопасны: нет при них ни отмелей, ни рифов и никаких других скрытых опасностей; надобно только, в случае штиля, у северо-восточной косы остерегаться сильных течений и зыби, которые мы там всегда находили. Хотя жители Курильских островов и промысловые называют бухтами всякий вгиб берега или впадину, как например: озерная бухта, байдарошная бухта и проч., но в самом деле удобного и безопасного якорного места нет нигде кругом всего острова; впрочем, для гребных судов есть низменный гладкий берег во многих местах, где оне могут пристать и быть вытащены на берег очень легко, а самое лучшее из них находится без сомнения в так-называемой судовой пристани: в ней есть небольшая речка или ручей пресной воды, много леса, годного для дров, и недалеко от берега в в изобилии растет сарана, черемша, петрушка и разного рода другая дикая зелень, годная в пищу; а притом есть и юрты, где можно укрыться от непогоды или ночью; почему в случае необходимости, хотя грузовому судну войдти в нее нельзя, но оно может, держась в море, послать туда за надобными вещами людей на шлюпках. Сия гавань лежит на юго-восточной стороне острова в широте 45° 56' 29"; сама по себе она совсем неприметна с моря, но найдти ее чрезвычайно легко и без широты во всякое время и погоду, лишь бы только вершины некоторых гор видны [322] были, наблюдая следующее: приближаясь к берегу, надлежит курс свой так расположить, что когда подойдешь в нему на расстояние 1½ или 2 миль, то чтобы коническая сопка первого от NO кряжа гор была по правому компасу прямо на N; но если ея не видать, то стараться привести высокую, колоколу подобную сопку второго кряжа, будучи в том же расстоянии от берега, на NW 43°, а буде и она скрыта, то надобно самую южную гору четвертого кряжа держать на SW 64°; в случае же, что ни одной из них не видать, тогда должно приводить на W невысокую круглую гору третьего кряжа; но сию последнюю, не видавши прежде, трудно узнать, разве когда весь кряж виден, то она хотя и не высока, но будучи чувствительно круглее всех других, может быть легко отличена. Приведя себя в вышеозначенное положение, увидишь у берега недалеко отдельный кекур не очень высокий, но приметный по конической или пирамидальной своей фигуре, будучи несколько наклонен к горизонту; от сего кекура к NO в небольшом расстоянии покажется низкий берег, краснеющийся от песку и едва приметно вдавшийся внутрь острова; тут гавань и есть. Когда ветер не позволит так близко подойдти к берегу, или состояние погоды сделает предприятие безрассудным, то лучше всего придти с судном в такое положение, на пристойное от берега расстояние, чтобы шлюпки могли идти с полным ветром по означенным выше румбам, прямо держа на отличительные горы, например: первую сопку на N, вторую на NW 43° и проч.; тогда оне приедут к самой гавани легко, скоро и безопасно.

Мое намерение было пройдти севернее Урупа на западную сторону островов и потом идти к Итурупу для описи северо-западного его берега, запасшись прежде в Сане или Урибитче водою и дровами, которые уже начинали приходить у нас к концу, однакож причины опасаться недостатка в них мы не имели. Я только боялся, не сделали ли крысы с водяными бочками нижнего лага того, что с одною небольшою в верху стоявшею бочкою: оне прогрызли дно и выпустили из нея всю воду; но вода и дрова нам нужны были более для приведения шлюпа в настоящий груз: он стал слишком легок и не мог безопасно носить столько парусов, сколько по необходимости мы принуждены были иметь, отлавировывая от подветренных берегов; а предмет нашего плавания часто заставлял нас подвергать себя такой опасности; но ветры и погоды заставили меня переменить мой план. При маловетрии из NO четверти, с которым мы подавались к SW вдоль берега острова, будучи от ближнего его берега милях в 8 или 10, в полдень мы очень хорошею полуденною высотою [323] солнца нашли широту свою (46° 11' 32"); в то же время северная сопка была от нас на SW 89°, следовательно и ея широта верно определилась, а как она крюс-пеленгами связана с другими предметами, то и их широты найдены в подтверждении прежних наблюдения.

До полудня 22 июня ветер дул из NO четверти: ночью тихий, а к рассвету довольно свежий, с густым мокрым туманом, продолжавшимся с полуночи до 9 часов утра, в сие время туман прочистился и мы видели восточный берег южной стороны Урупа на WtN, милях в 6 или 8. Тогда, спустившись, пошла вдоль его к WSW под всеми парусами, с намерением, пройдя Деврисов пролив, идти в Урибитч. К полудню выяснило и день сделался прекрасный ¹⁵, но ветер перешел к NW, следовательно пролив нельзя было пройдти; почему я принят намерение осмотреть северо-восточный берег острова Итурупа и стал держать к нему прямо. В 4 часа пополудни подошли мы к берегу на расстояние миль 4 или 5 при северо-восточной оконечности оного, и пошли вдоль его. Берег крут, утесист и высок; на сей его оконечности стоят три высокие горы, неимеющие никакой приметной фигуры, отделенные одна от другой пространными разлогами; из них восточная или ближайшая к берегу в недальнем расстоянии, и когда вершина ея видна, отличительна выходящим из 4 или 5 мест дымом. Подаваясь далее вдоль берега, открывались нам оконечности выдававшихся в море мысов и покрытые лесом и зеленью равнины на горных прикрутостях. В 8 часу вечера показалось нам, что за одним мысом есть довольно глубокая впадина для гребных судов; ветер был тихий, море покойно как в реке, и поднявшаяся с горизонта полная луна обещала прекрасную летнюю ночь; тогда я отправил штурмана Хлебникова с переводчиком Алексеем на берег, приказав им пробыть там до рассвета, осмотреть берег и набрать годных в пищу кореньев и зелени, а сами мы под малыми парусами продолжали тихо идти вдоль берега к SW; но по мере, как мы подавались вперед и заходили за берег, и ветер стихал. Шлюпка наша, приближаясь к берегу гребла вдоль его по одному с нами направлению, к месту, удобному для приставанья; тогда мы [324] ясно заметили, что она попалась на струю противного ей течения, ибо, отвалив от шлюпа, она обошла нас очень скоро, хотя мы тогда имели изрядный ход; теперь же, при самом легком ветре под малыми парусами, идучи не более ½ узла, мы чувствительно отставали; между тем начинало штилеть, и горизонт к SO принял другой вид; почему в 9 часу я сигналом велел шлюпке возвратиться к судну. По приезде штурман Хлебников объявил, что они действительно встретили сильное течение от WSW вдоль берега. Когда шлюпка возвратилась, мы от ближнего берега находились милях в 3 или 4; до 11 часа ночи можно сказать-был штиль, потом тихий ветер пришел от NNO, к полуночи сделался свежее и подвинулся на румб к N, но погода не переставала быть ясная до 1 часа пополуночи (23 числа), когда мокрый туман покрыл нас. Мы шли от берега бейдевинд левым галсом под одними дву-рифлеными марселями, чтоб не слишком много отдалиться от берега; ветр NtO и N, умеренно дующий, затих в 9 часу, но туман продолжался, и мы штилевали до первого часа пополудни. Тогда ветр настал от NO и дул тихо, не все с туманом, два часа. Я думал, что он сделался постоянный, спустился на SW и велел поставить все паруса, чтоб, не теряя времени, пока туман мешает нам описывать берега, перейдти расстояние до острова Кунашира, на южной оконечности которого, по словам нашего лоцмана, есть хорошая гавань, где мы могли запастись водою, дровами, пшеном и зеленью; но в 3 часу погода стихла совсем, а чрез час после задул ветер от SW; не взирая, однакож, на толь частые перемены ветра, туман и сопутствующая ему сырость были постоянны: будучи очень близко берегов, мы их видеть не могли. С 7 часам вечера, переменяясь постепенно, ветер из SW четверти перешел к SO; мы продолжали путь в тумане, лишавшем нас всех способов употреблять с пользою тихий, ровный ветер и тишину моря.

Легкость шлюпа от издержания провизии, воды и дров заставила нас переносить на наветренную сторону кранцы с ядрами и картечами, служительские койки и другия удобопередвигаемые тяжести, дабы дать ему нужную остойчивость для безопасного употребления необходимых парусов, кои нам нужно было нести не в меру ни силе ветра, ни грузу шлюпа, дабы не прижало к берегу; а потому, желая скорее придти в гавань и получить воду и дрова, оставили мы описывать Итуруп, а стали держать на S: прямо к острову Чикотану, на карте капитана Крузенштерна названному Кунаширом, на которой настоящий Кунашир стоит под именем Итурупа, принадлежащем девятнадцатому острову, именованному [325] на вышеупомянутой карте Аторкою, именем неизвестным между жителями Курильских островов.

июня 27 во все сутки тихий ветер дул из NO четверти, переменяясь между OtN и NOtN; погода была чрезвычайно пасмурная с мелким дождем до 4 часов вечера, а в сие время прояснило немного; но в половине 7 часа пасмурность опять нас покрыла: сего числа мы только два раза могли видеть берет, в 5 часов утра NO оконечность Чикотана на SWtW в 10 или 12 милях, и с 4 до 6½ часов вечера видели обе оконечности сего острова, от которого по крюйс-пеленгу в 5 часов пополудни мы находились на О в 5 милях; вершины Чикотана во все время были скрыты мрачностию и мы их видеть не могли, а низменность видели хорошо. Остров сей с восточной стороны приврут и утесист; северная его оконечность кончается прямым высоким отрубом; у берегов во многих местах есть отдельные высокие и большие каменья, за которыми видны впадины низкого берега, где кажется гребные суда могут приставать безопасно, хотя на открытом к морю берегу приметили сильный бурун. У северо-восточной части острова встретили мы небольшой сулой, на воем, как то всегда бывает, сидело мелкое множество разных морских птиц.

28 и 29 число июня мы плавали около острова Чикотана, но пасмурные погоды и туманы препятствовали нам сделать ему верную опись. Правда, что иногда прочищалось и мы видели местами берега и горы как сего острова, так Кунашира и Итурупа, но на такое короткое время, что ни пеленгов не могли употребить, ни к берегу приблизиться было невозможно.

В 9 часу утра 30 июня туман совсем прочистился, показалось солнце и луна, и открылись нам местами берега южной части острова Итурупа, северной стороны Кунашира и весь Чивотан; тогда мы стали держать в пролив между двумя последними ¹⁶, в южной стороне Кунашира, чтоб идти в гавань. Мы думали, что сделался перелом погоды и ласкали себя надеждою иметь дня два или три хорошего ясного времени. По лунным расстояниям в полдень мы находились в долготе 147° 07' 20", в широте [326] по меридианальной высоте солнца 44° 13'; в сие время пик N гори Кунашира был от нас на NW 75° в глазомерном расстоянии 25 миль, по коему широта пива будет 44° 19' 30', и как румб был близко параллели, то от ошибки в примерно положенном расстоянии, в разности широты чувствительной погрешности произойдти не может. Следовательно, если вперед не случится точнейшим образом определить широту сего пика, то вышеозначенная может быть довольно достаточною; крюйс-пеленгов же сделать нам не позволил тихий, непостоянный ветер.

Южной стороны острова Итурупа мы ясно видели протяжение миль на 20 или на 25, которое занимают три большие кряжа высоких гор, отделенные один от другого пространными низменными местами. Третий от W кряж, по количеству лежащего на нем снега, должен быть выше других, но ни на одном из них мы не видали никакой горы особенно приметной по своей высоте или фигуре. Напротив того, северная оконечность Кунашира отличительна по весьма приметной горе, возвышающейся постепенно большею массою и кверху съуживающеюся понемногу; на самой же вершине ея стоит не очень высокий конический пик. В сем отношении гора сия имеет некоторое сходство с Тенерифским пиком, но в высоте она пред ним, как карло пред великаном; Чикотан же очень невысок в сравнении с другими Курильскими островами и не горист, а ровен, лишь в средине есть одна небольшая, плосковершинная гора; он кажется быть круглым или овальным, имеющим в окружности миль 20 или 25; с северной его стороны видна немалая впадина в берег, где может быть есть якорное место. Мы хотели пройдти близ него, чтоб яснее увидеть этот залив, но хорошая погода стояла недолго: в 3 часу пополудни ветер от NNW вдруг перешел к NOtO, и в то же время густой туман покрыл все берега и горизонт; тогда мы находились от острова Чикотана на NO 52°, милях в 8 или 10, и пошли бейдевинд к SO под малыми парусами. Туман и пасмурность продолжались во все остальное время; с 9 часа вечера при свежем ветре от ONO пошел сильный дождь с молниею и громом; в 11 часу гроза усилилась до высочайшей степени, прямо над нами: страшный блеск молнии и сильные громовые удары, часто следовавшие один за другим, немногим уступали зимним громовым бурям мыса Доброй Надежды. К полуночи гроза стала удаляться и удары сделались реже; при самой высокой степени оной шел проливной дождь; термометр показывал 42°, а барометр 28,90. [327]

июль. — То тихий, то умеренный ветер из NO четверти с пасмурностию и мокрым туманом продолжался и во все сутки 1 июля; берегов в оные мы совсем не видали, хотя два раза, когда туман, раздвигаясь, открывал нам горизонт мили на две или на три, мы спускались прямо в Чивотану, но с приближением тумана опять приводили в ветру. В 6 часов после полудня встретили мы большие стада птиц.

2 июля с полуночи легкий ветер стал дуть от OSO и продолжался, с переменою румба на два к S, до самого полудня, с проливным дождем и весьма пасмурною погодою; а ночью вдали в югу блистала молния и был слышен гром. После полудня ветер перешел к NO четверть, но дул по прежнему очень тихо и с таким же дождем и пасмурностию как прежде, так что, не смотря на близость нашу к острову Чикотану, мы ни одного раза берега во все сутки не видали. В следующий день также во все сутки ветер не выходил из NO четверти: он дул большею частию очень тихо, и часто совсем штилело; иногда шел дождь и было мрачно, однакож нередко так прочищалось, что мы могли хорошо видеть южный берег острова Чикотана. До полудня мы были от него в S милях в 6 по глазомеру, а в час пополудни подошли на расстояние 4 миль; тогда меряли глубину и нашли оную 65 сажен, на дне мелкий, серый песок. В 6 часов пополудни ветер стал дуть ровнее от NO, погода была хотя облачна, но не слишком мрачна и не пасмурна, так что мы весьма хорошо видели всю юго-восточную сторону Чикотана и каменья, находящиеся от сего острова в S и в SW, о которых упоминает Бротон; однакож гор и берегов Матсмая и Кунашира видеть мы не могли, ибо они были скрыты в тумане. По всем признакам ветер обещал быть постоянным из NO четверти, почему я вознамерился пройдти между островом Чикотаном и виденными в S от него каменьями, с тем, чтоб на ночь держаться под ветром у помянутого острова в канале, между им и Кунаширом, и быть готову на следующее утро, буде погода поблагоприятствует, тотчас идти в канал между сим последним островом и Матсмаем, для отыскания желаемой гавани. На сей конец стали мы держать к NW, подле самой S стороны Чикотана, которая состоит из утесистого, прикрутого берега. Между утесами есть небольшие впадины и вгибы; при береге много маленьких островков и каменьев довольно высоких, на которые бьет сильный бурун; а далее внутрь острова видны были рощицы, разделенные одна от другой прекрасными зеленеющимися долинами, на постепенном возвышении подобием амфитеатру [328] разбросанными. Мы хотели было определить вернее посредством крюйс-пеленгов взаимное отстояние S стороны Чикотана и Бротонова каменьев, но скоро приметили невозможность сие сделать от действия весьма сильного течения в SW вдоль юго-восточной стороны Чикотана, которое с таким стремлением несло нас к помянутым каменьям, что мы принуждены были, переменяя курс от NW постепенно выше, привести на NtW, и тогда едва могли миновать их в 1¾ или 2 милях; в сем расстоянии достали дно 35 саженями; грунт был серый песок. Между сими каменьями есть весьма узкий, низкий, зеленью покрытый островок, длиною версты полторы; видом он очень походит на находящийся в Зунде остров Салт-голм; он находится от Чиеотана к SWtW, в расстоянии по глазомеру от 9 до 10 миль.

Пройдя сии острова, держали мы бейдевинд к NNW, при ветре из NO четверти, под малыми парусами; в 8 часов SO оконечность Чикотана закрылась от нас на SO 85°; от сего времени до полуночи прошли мы почти на NtW 7 миль, меряя временно глубину, которая была: 22, 24, 27, 30, 32, 35 сажен, грунт везде чистый серый песок. С последней глубины поворотили мы в полночь (4 июля) к SO и шли до 3 часов утра; а тут с глубины 28 сажен и прежнего грунта пошли опять к NW; в 6 часов увидели берет Кунашира на SWtW: это была северо-восточная его сторона, в которой подойдя на расстояние миль четырех, пошли мы вдоль его в SW; по мере нашего приближения к нему, берег более и более открывался к S, но мы только сначала видели низменности, горы же и высокие места скрывались в тумане. Берег сей высок, местами утесист и приглуб; от последнего в S или юго-восточного мыса сего острова, около половины 10 часа утра, будучи в расстояний ½ или одной мили, нашли глубину 18 сажен, грунт мелкий желтоватый песок: подле сего мыса, к SW от него, есть заводь низменного, песчаного берега, где весьма удобно приставать на байдарах; на самом берегу ея виден был прекрасный домик. От сего мыса берег идет в SW, вдоль которого и пошли мы, на тот же румб в расстоянии от ½ до 1 мили. Ветер был ровный с восточной стороны, погода облачная, но сухая, — только пасмурность покрывала отдаленные берега, и мы кроме кунаширского берега никаких других мест видеть не могли. Мы шли от 3 до 4 миль в час, проходя стоящие на берегу местами японские домики и шалаши мохнатых курильцев. Вся сия сторона острова покрыта большим лесом и вообще хвойным, а местами и черный лес к нему примешивался. В 2½ часа пополудни прошли высокие берега острова. Далее от него к [329] югу протягивалась низменная коса, расстоянием на 2 или 3 мили; местами на ней стояли деревья, которые казались стоявшими в воде, доколе не усмотрели низменной сей косы; между деревьями приметили мы в двух разных местах небольшие селения. Коса сия, называемая японцами Керам, составляет восточную сторону гавани, о которой сказывал нам Алексей; чтобы войдти в оную, нужно было обойдти южный мыс косы, почему мы и пошли вдоль ея к югу, имея глубины от 4 до 3 сажен, грунт повсюду песок и дресва. В 4 часа пополудни мы находились на глубине 3½ сажен, грунт прежний, от самой оконечности косы на O½S в глазомерном расстоянии 1½ или 2 миль; тогда открылись нам между S и SW, из под тумана, низменности берега, в расстоянии миль 4 или 6, которые мы приняли за матсмайский берег; но после рассмотрели, что то были небольшие, низкие острова, лежащие пред Кунаширским заливом с южной стороны, которые тем легче было принять за матсмайский берег, что высокости оного сливались с видимою частию сих низких островов. Малая глубина заставила нас приближаться в гавани с осторожностию, для чего в 5 часов послан был штурман Новицкой вперед на шлюпке промеривать, а мы шли за ним по его сигналам, и пройдя с милю на румб WtN по глубине 3½, 3¼, 4 и 4¼ сажени, вдруг с глубины 4 сажен пришли на 8 сажен, потом минут через пять, на 10 сажен, на дне чистый желтый песок; в это время южная оконечность была от нас на NW 29°, милях в 1½ или 2; тогда же мы приметили, что стоявшее у берега косы японское судно пошло далее внутрь залива: должно было думать, что оно боялось нас. Мы шли далее до 9 часов вечера; а тогда, не желая причинить японцам страха и беспокойства входом к ним в гавань ночью, положили мы якорь на 9½ сажен глубины, грунт мелкий песок; южный мыс западной стороны гавани был от нас на NWtW, а южная оконечность косы почти на N. От последней малой глубины 4 сажен до положения якоря прошли мы к NW 3 мили по глубине 8, 10, 10½, 11, 11½, 12, 11, 10 и 9½ сажен, грунт везде мелкий желтый песок. За час до положения нами якоря, на средине низменной косы японцы зажгли пребольшой огонь, тогда и на южном мысе западной стороны гавани зажгли также огонь: первой скоро погас, а последний горел во всю ночь, и мог бы служить нам маяком, если бы только мы хотели ночью идти в гавань.

В 4½ часа утра 5 числа, при тихом ветре от SW, снялись с якоря и пошли в гавань прямо на N; чрез час мы были в самом входе в оную, имея S конец косы, составляющий восточную сторону [330] сего залива, на О, а крепость, находившуюся в самом внутри его, на NtO, с которой тотчас сделали в нас два пушечные выстрела, но ядра достать не могли; при входе в гавань глубина была 9½ сажен, а потом стала постепенно уменьшаться, и на расстоянии мили, переплытой нами, уменьшилась до 4½ сажен; тогда мы положили якорь, быв от крепости милях в двух глазомерного расстояния, и послали шлюпку промеривать; бывший на ней штурман Средний на расстоянии полумили от селения нашел глубину 3½ сажени, которая умалялась постепенно; на дне по всей гавани песок. После промера мы подошли к крепости на расстояние около версты, и стали на якорь на глубине 3½ сажен, дно серый песок. С сего места крепость мы имели на NO 3°, южный мыс косы Керамы на SO 26°, а южный мыс западной стороны гавани на NW 85°. Когда я поехал на берег, то японцы, подпустив шлюпку мою к крепости, стали в нас стрелять из пушек с ядрами и заставили воротиться; после сего, мы, снявшись с якоря, отошли к SW около 3 миль, и положили опять верп на глубине 4½ сажен, грунт песок; тогда S мыс W стороны гавани был от нас на NW 14½°, а город на NO 40°. На сем переходе мы имели глубину 4¼, 4½, 4¾, 5, 5¼, 5¾ 6, 7, 5, 4¾ и 4½, на дне везде песок; так как уменьшение глубины заставило меня положить якорь, то и послал я штурмана Новицкого промеривать: сначала на WNW, а после на SW; в обе стороны он ездил на расстояние около мили; в первом случае глубина уменьшилась постепенно от 4½ до 3½ сажен; а в последнем увеличилась до 5½ сажен, на дне везде песок. Течение на сем месте по лагу нашли мы на WSW, ¾ мили в час. Погода была очень тихая, почти можно сказать штиль, до 10 часов вечера, а потом задул крепкий ветр от NW; мы прежде еще узнали о приближении оного по шуму, слышанному нами в проливе между Матсмаем и Кунаширом, который походил на бурун или на шум, производимый великим стадом касаток, когда оне плывут по поверхности моря; почему заблаговременно положили еще вместо верпа настоящий якорь; но с полуночи 6 числа ветер сделался очень крепок; один якорь не мог держать шлюп ¹⁷, не смотря на малую глубину; и мы принуждены были положить другой; тогда шлюп остановился. Крепкий ветер недолго продолжался, и к рассвету совсем затих. В 8 часу утра снялись с якоря и [331] стали лавировать к городу при тихих непостоянных ветрах; около полудня, подойдя к японскому селению, поставили кадку с рисунком и с разными вещами ¹⁸ для объяснения им причины нашего прихода, и отошедши опять от крепости, легли на якорь на глубине 4½ сажен, грунт серый мелкий песок. Тут мы все сутки 7 числа простояли, чтоб дать японцам время на размышление. На другой день подошли опять к крепости за ответом, но, не получив оного, пошли к селению, находившемуся на косе, называемой Керам, и послать шлюпки наберег взять воды и дров; сами-же стали подле оной на якорь, в расстоянии от ближнего с городу селения ¾ мили, имея оное по румбу ONO. Воды тут не нашли, кроме мутной дождевой; а дров и несколько пшена взяли, оставив за оные разные европейские вещи. Во весь день 8 числа был дождь и туман. На следующее утро японцы выставили ответ нам в кадке на воде, которого точного смысла понять мы не могли, и пошли на западную сторону гавани к устью примеченной нами там небольшой речки для получения пресной воды; мы стали на якорь на глубине 3¼ сажен, от берега в одной версте; S мыс Керамы был от нас на SO 35½°, а S оконечность западной стороны на W. Весь сей день я следующий мы наливали и возили на шлюп воду; японцы нас не беспокоили; но сего числа поутру (9 июля) присылали курильца с предложением, что хотят переговорить с нами, почему я ездил на шлюпке к крепости и имел с ними переговоры на воде, вследствие коих и на следующий день ездил, выходил на берег и переговаривал с японцами, но в крепость не входил. Сего числа после полудня мы налили всю воду, а к вечеру при свежем ветре от NO прилавировали к крепости и стали на якорь на глубине 3½ сажен; грунт мелкий песок; крепость от нас была тогда на NO 4°; мыс Керамы SO 24°, S мыс западной стороны на W. Став на якорь, посылали мичмана Якушкина на берег к японцам: они приняли его хорошо и снабдили рыбою; июля 11 в 9 часу утра, поехал я на берег, взяв с собою мичмана Мура, штурмана Хлебникова, четырех матрос и курильца Алексея. По доверености к японцам, поехали мы к ним без всякого оружия; но они, заманив нас в крепость, задержали там силою. Все сии происшествия описаны в следующем томе с надлежащею подробностию; а здесь должно сказать, что, занимаясь сношением с японцами и снабжением шлюпа провизиею, водою и дровами, я предполагал после сделать все [332] наблюдения и замечания, нужные для точного описания сей гавани, которая без всякого сомнения есть самая лучшая гавань на всех Курильских островах, кроме некоторых на острове Матсмае; или лучше сказать, что на сих островах и нет гавани, кроме сей; но японцы, захватив нас вероломным образом, положили конец нашей описи. План сей гавани прилагается в конце книги: он составлен с моих записок и с замечаний г-на капитана Рикорда, который после меня принял начальство над шлюпом. Там же присовокуплены и некоторые другия замечания касательно Курильских островов, повторенные г-м Рикордом, или вновь им сделанные в тех местах, где шлюп не был, когда я им командовал; а мне теперь только остается присовокупить некоторые замечания о Курильских островах вообще, сделанные мною самим и собранные у японцев и от курильца Алексея.

Замечания о Курильских островах вообще.

О числе и именах их.

Если все острова, находящиеся между Камчаткою и Япониею, разуметь под названием Курильских островов, то числом их будет 26, а именно:

1) Алаид.

2) Шумшу.

3) Парамуширъ

4) Ширинки,

5) Макан-руши.

6) Онекотан.

7) Харимкотан.

8) Шияшкотан.

9) Экарма.

10) Чирликотан.

11) Муссиръ

12) Райкоке.

13) Матуа.

14) Расшуа.

15) Среднего остров.

16) Ушисир.

17) Кетой.

18) Симусир.

19) Требунго-тчирпой.

20) Янги-тчирпой.

21) Макинтор или Бротонова остров.

22) Уруп.

23) Итуруп.

24) Чикотан.

25) Кунашир.

26) Матсмай.

Вот настоящий счет Курильских островов; но сами курильцы и посещающие их русские насчитывают только 22 острова, которые они называют иногда нумерами, например: первый, второй и проч., а иногда собственными именами, кой суть:

Шумшу — первый остров.

Парамушир — второй.

Ширинки — третий.

Макавруши — четвертый.

Онекотам — пятый. [333]

Харимкотан — шестой.

Иняшкотан — седьмой.

Экарма — осьмой.

Чиринкотан — девятый.

Муссир — десятый.

Райкоке — одиннадцатый.

Матуа — двенадцатый.

Расшуа. — тринадцатый.

Ушисир — четырнадцатый.

Кетой — пятнадцатый.

Симусир — шестнадцатый.

Тчирпой — семнадцатый.

Уруп — восемнадцатый.

Итуруп — девятнадцатый.

Чикотан — двадцатый.

Кунашир — двадцать первый.

Матсмай — двадцать второй.

Причина сей разности в числе островов есть следующая: ни курильцы, ни русские, в том краю обитающие, Алаид не считают Курильским островом; хотя он по всем отношениям принадлежит с сей гряде. Острова Требунго-Тчирпой и Янги-Тчирпой, разделенные весьма узким проливом, и находящийся недалеко от них к NW почти голый, небольшой остров Макинтор или Бротонова остров, они разумеют под одним обидим названием Семнадцатого острова, и наконец остров Средняго, почти соединенный с Ушисиром грядою надводных и подводных каменьев, они не считают особенным островом. И так, за исключением сих четырех островов, остается 22 острова, как то обыкновенно полагается в Курильской гряде.

Известно также, что в разных описаниях и на разных картах Курильских островов, некоторые из них различно называются: несходство сие произошло от ошибки и незнания. Здесь не лишним будет упомянуть, под какими именами некоторые Курильские острова известны на лучших иностранных картах из описании капитана Крузенштерна.

Остров Муссир, иначе жителями называемый Сивучьи каменья, капитан Крузенштерн называет Каменные Ловушки.

Райкоке он называет Мусиром.

Матуа — — Райкоке.

Расшуа — — Матуа.

Ушисир — — Расшуа.

Кетой — — Ушисиром.

Симусир — — Кетоем, а на иностранных картах пишут его Мариканом.

Тчирпой французы после Лаперуза называет Четырьмя братьями. [334]

Уруп иностранцы пишут Компанейская земля; а Российская Американская компания называет островом Александра.

Итуруп на иностранных картах стоит под названием: Земля штатов.

Чикотан или остров Шпанберга.

Матсмай или земля Эссо.

2. О величине Курильских островов.

Курильские острова, кроме тех, которые находятся во владении японцев, никогда не были измерены геодезически; а все русские, посещавшие их; определяли им длину и ширину примерно по глазомеру, или судя по расстоянию, переплытому около них; от чего происходили большие ошибки, ибо промышленные неумели принимать в рассуждение действий течения, ускорявшего или уменьшавшего ход их лодок. Следовательно, величина тех токмо островов известна с довольною точностию, которых все главные мысы определены по широте и долготе астрономическими наблюдениями: все такие острова означены на моей карте, а тем, которые мы сами описали на Диане, приложены каждому особенный план, где величина их показана; почему и ненужно упоминать об оной здесь. Что принадлежит до островов, находящихся в зависимости японцев, то оные описаны ими точнейшим образом геометрически; доказательством сему служит то, что по всем дорогам и тропинкам расставлены столбы с надписями, означающими число их верст или миль (Ри по японски) от одного селения до другого; притом они показывали нам карты и планы всех своих берегов; но списывать не позволяли; мы даже знали одного из землемеров, который был посылан для описи острова Урупа, нам принадлежащего.

3. О климате островов.

Каково бывает состояние погоды зимою на Курильских островах, того мы сами не испытали, но по словам курильцев зимы у них бывают продолжительны и холодны, а особливо при ветрах с западной стороны; сие должно быть справедливо, ибо на южной стороне Матсмая, где я провел две зимы, снег лежал от ноября до половины марта на низких местах, и бывали часто морозы, хотя не столь сильные, как с северных странах, но примерна. судя доходили градусов до 10 или 12.

Но по тому, что мы заметили летом, можно климат здешний [335] включить в самый несноснейший: все сии острова бывают покрыты туманом более четырех дней каждой недели, и по большой части с мокротою; часто проливные дожди идут по суткам, по двое и по трое сряду, а когда выяснит, то это случается при западных ветрах, которые с собою приносят несносный холод; но ясные погоды недолго стоят.

Погоды у Курильских островов, так как и во всех частях света, переменяются с ветрами; они заметили в них следующие перемены:

При ветрах от SSO до SSW бывает густой туман с мокротою и часто с дождем, но тепло.

От SSO до О ветры наносят сухой редкий туман, сквозь который иногда солнце бывает видно, и тепло.

С ветрами от О до NNO обыкновенно пасмурная сырая погода; иногда находит похожая на туман мрачность, и дождь льет сильно с немалым холодом.

При ветрах от NNO до NNW, ясная, очень холодная погода.

Когда же ветры дуют от NNW до WSW, тогда обыкновенно стоит облачная, сухая погода и по большой части бывает весьма холодно; иногда находит и туман, но не надолго.

А с ветрами между WSW и SSW бывает тепло и погода непостоянная: то туман найдет, то мрачность лишь одна по горизонту, а иногда на короткое время и совсем прочищается.

4. О произведении островов.

С нами на шлюпе не был послан натуралист, следовательно мы и не можем дать точного описания о разных произведениях природы, находящихся на Курильских островах, которое бы могло быть удовлетворительно для людей сведущих в Естественной Истории; что же принадлежит до обыкновенных произрастений, известных по своей пользе и употребительным к чему нибудь жителями тамошнего края, как русскими, так и курильцами, то оные довольно подробно описаны были прежде и, не однократно напечатаны; следственно лишним было бы описывать и повторять несколько раз одно и тоже, а здесь я нужным почитаю только приложить следующее мое замечание: каково бы свойство Курильских островов ни было, но все ¹⁹ они в хлебопашеству [336] неспособны по причине почти беспрестанных туманов, останавливающих действие солнечных лучей, и проливных дождей, бывающих каждую неделю по два и по три дня сряду во все продолжение лета; ясные погоды случаются всегда при западных ветрах, но тогда холод бывает необыкновенный.

Огородная зелень, свойственная нашему климату, всякая расти может, как то мы видели на Японских островах; наши же курильцы не занимаются огородами.

Что же принадлежит до скотоводства, то некоторые из Курильских островов весьма удобны для сего, как по хорошей траве, изобильно на них растущей, так и по множеству озер, речек и ручьев, доставляющих повсюду водопой скоту: у нас на втором острове Парамушире пробовали разводить рогатый скот, и конечно успели бы в том совершенно, если бы там русские поселены были, но курильцы крайне ленивы, и по привычке питаться всякою всячиною, мало заботятся о успехах в размножении оного; они нередко убивали быков и коров, в ним доставленных, по лености запасать на зиму сена, или по недостатку у самих пищи, чему была та же причина: леность; но у японцев на Итурупе, Кунашире и Матсмае есть довольно лошадей и рогатого скота; сей последний они не едят, а употребляют только, как и лошадей, к перевозке тяжестей; почему и держат их сколько кому нужно для сей работы; у нас можно было бы развести скот на Парамушире, Симусире и Урупе.

5. О жителях островов.

На всех Курильских островах, России принадлежащих, число жителей обоего пола и всякого возраста не превышает полутораста человек, но в зависимости японцев находящиеся четыре острова многолюдны. Наши курильцы все вообще держатся старинных своих обычаев и веры; но перед рускими притворяются, что они христиане, носят на шее крест и образа, и молятся Богу по нашему; а потому, если кто из русских любопытствует знать их обряды и образ жизни, то они всегда отзываются незнанием, говоря: «почему нам знать? мы живем как русские; у нас Бог один и Государь один.» Алексей, в двугодичное наше с ним заключение, иногда проговаривался, что у них есть некоторые старинные свои обряды в употреблении; но, вспомнив что он говорит, тотчас ссылался, что это только у мохнатых курильцев, а не у русских, почему мы, чтоб не навести ему беспокойства, расспрашивали его о обрядах мохнатых. Тогда, он рассказывал, но [337] очень редко и с большою осторожностию, опасаясь без сомнения, чтоб не стали мы их подозревать в пренебрежении нашей веры, и по возвращении в Россию, не довели бы того до сведения камчатских священников, которых они очень боятся, говоря: что если и худого ничего курильцы не сделают, то посещение духовных бывает для них убыточно; а что будет, когда они получать причину обвинять их в каких нибудь дурных поступках? Описание о общежитии и нравах курильцев заключается в одном из следующих томов, почему оное здесь нет надобности повторять.

6. Разные замечания, касательные плавания у Курильских островов.

Нижеследующие замечания могут быть полезны для мореходцев, которым случится плавать у Курильских островов, и более потому, что почти всегдашние туманы, покрывающие тамошнее море, лишают их средств так часто, как бывает нужно, определять свое место но наблюдениям светил, или по пеленгам; сильные же, неправильные течения вод делают счисление весьма неверным, так что на него положиться никак нельзя; притом и лот здесь бесполезен, ибо у самого берега часто случается, что линем во 100 и в 150 сажень дна достать неможно; следовательно, нет другого способа судить о своем положении и расстоянии в рассуждении берега, как только по одним признакам, которых, благодаря Бога, при Курильских островах есть столько, что курильцы в самые густые туманы находят по оным без компаса острова свои; только нужно их знать и уметь ими пользоваться; почему я и счел за нужное все сделанные по сему предмету мною самим и слышанные от курильцев замечания приложить вместе на конце сего журнала:

1) Морских птиц несравненно более по восточную сторону островов, нежели по западную; напротив того, китов и касаток на западной стороне бывает гораздо более, нежели на восточной.

2) Сулои в проливах бывают всегда более и чаще в восточной их стороне; равным образом и на просторе, вне проливов, по восточную сторону они есть, а по западную очень редко мы видели и то малые. ,

3) Всегда больше сулоев, а особливо толкучей зыби, мы встречали у северо-восточных оконечностей островов, нежели у юго-западных; а особливо сие приметили у островов Расшуа, Симусира и Урупа.

4) На восточной стороне гряды часто бывает туман, а на [338] западной светло, ибо восточные ветры его наносят, то острова, останавливая оный, сами скрываются в нем, а на другую сторону не пропускают, от чего около восточных берегов труднее плавать, нежели подле западных.

5) Зыбь, в других морях предвестница штормов, у Курильских островов часто нас беспокоила и сначала стращала бурею; но после нашли мы частым опытом, что оная ничего не производит и зыбь сия всегда идет либо от SO или от NO и чувствительна только на восточной стороне гряды, а по западную вода всегда покойна и при небольших ветрах так тиха, как в реке.

6) В проливах между островами, хотя не всегда по сулою или по перемене румба, на кои видны берега, приметно течение, но оно должно более или менее действовать на ход, ибо крюйс-пеленги, нами в них деланные, весьма редко удавались; напротив того, идучи вдоль гряды островов с восточной или западной стороны, почти всегда они хорошо приходились.

7) Будучи всегда под парусами и до необходимости беспрестанно переменяя место, и это почти при всегдашней пасмурной и мрачной погоде, закрывающей приметные места, невозможно было сделать достаточных наблюдений над движениями вод, чтоб по выводам из оных определить направление, действие и время приливов; однакож, при многих случаях мы заметили, что течение воды большею частию стремится в проливах между островами к востоку, по направлению берегов, а потом к SW вдоль гряды, по восточную сторону коей оно сильнее, нежели по западную, и сулои у восточных оконечностей более.

8) Будучи под ветром островов, мы часто имели шквалы; сначала я их боялся, думая, что они также стремительны и жестоки бывают здесь, как и в жарких климатах: вырывающиеся из за высоких гор струи ветра, где иногда паруса рвет в куски и стеньги ломает, а иногда и мачты не устоят; но после многих опытов, изведали мы, что они только для брамселей опасны; впрочем, хотя вид их грозен, но с самою обыкновенною осторожностию никакой беды сделать они не могут.

9) Острова Курильские вообще состоят из высоких гор и крутых утесистых берегов, по большой части сплошных, от чего они очень часто бывают обманчивы, ибо находящиеся в них низкие перешейки, неприметные издали, даже и в небольшом расстоянии, тотчас заставят заключить, что тут есть пролив и две части того же острова можно принять за отдельные острова; следовательно, при рассматривании берегов, когда подходишь в ним, должно быть весьма осторожну, а особливо, когда над ними [339] мрачность носится, чтоб вместо пролива не зайдти в какой нибудь заводь, из которой и вылавировать будет невозможно, а особливо на восточной стороне, где зыбь почти всегда идет с океана.

10) Курильцы примечают, что если чайки летят высоко от воды, скоро и прямо, то значит, что оне летят к берегу, еслиже летают оне низко: то в одну, то в другую сторону, иногда к воде опускаются, в таком случая отдаляются оне от берега для снискания пищи.

11) По их же замечаниям птицы топорки и ары, отдаляясь от берега, всегда летят близко воды, а возвращаясь к берегу высоко.

12) Скорое возвращение к берегу птиц глупышей означает приближение бури.

Замечания флота капитана Рикорда.

Капитан Рикорд, приняв команду над шлюпом «Диана», после случившегося со мною несчастия при острове Кунашире, отправился в Охотск, откуда на другой год (1812) приходил опять к острову Кунаширу, с намерением объяснился дружески с японцами посредством их людей, спасенных при кораблекрушении в Камчатке, и доставить нам свободу; но, не успев в своей цели, он взял с японского судна несколько человек и пошел в Петропавловскую гавань, где прозимовав, возвратился в Кунашир и в сей раз был счастливее нежели прежде, ибо японцы вступили с ним в переговоры, вследствие коих г. Рикорд ходил в Охотск, откуда тем же летом (1813) доставил японцам в их порт Хакодате требованное ими объяснения о делах, подавших повод к насильственным их против нас поступкам и чрез то достиг своего желания освобождением нашим из плена. Сношения г. Рикорда с японцами подробно им описано в особой книге, изданной вместе с моими «Записками о приключениях в плену у японцевъ»; а замечания, касающиеся до географии и мореплавании, выбранные из его журнала, как имеющие связь с произведенною мною описью Курильских островов, я почел за нужное присовокупить здесь ²⁰. [340]

-----

Об Охотском порте г. Рикорд делает следующее замечание: «Вход и выход из реки Охоты всегда сопряжен с великими трудностями и опасностями; не смотря на опытность людей, употребляемых при таковых переходах, и на точное наблюдение полных вод, бывают нередко несчастные случаи. Быстрина воды при приливе и отливе так велика, что никакому самому лучшему гребному судну без величайших усилий против нея идти невозможно, а как с открытого моря всегда почти идет большая зыбь, то течение, спираясь, производит сильный бурун; попавшему в оные уже нет никакого средства спастись, кроме сильной против буруна гребли и искусства управлять рулем в разрез самых валов. Переезжать безопасно можно только тогда, когда бывает тихо, при полноводии или при начале отлива; но сие время весьма недолго продолжается; а потому одно из самых важных неудобств сего порта есть переход из реки на рейд и обратно. Для охотских, нагружаемых в самой реке, транспортов, по халой величине и по плоскодонной конструкции их, неудобность сия не так ощутительна; но для такого ранга судов, какого ваше, неудобство сие весьма велико. Должно выходить на рейд почти без всякого груза, а потом нагружаться за мелководиями; груз же привозим должен быть на гребных судах. Большой величины суда Российской Американской компании, приходящие к сему порту, нередко, в ожидании благоприятного времени для перевозки грузов, принуждены бывают простаивать долго на рейде, а чрез то терять лучшее время года в совершению своих плавании в Америку. Здесь на рейде течение имеет направление от NO в SW, по коему, стоя бортом к волнению, шлюп претерпевал такую сильную боковую качку, что без лееров нельзя было ходить по шканцам.»

-----

Отправившись из Охотска, шлюп «Диана» 28 июля 1812 года был в большой опасности у острова св. ионы. При сем случае г. Рикорд сделал об оном некоторые замечания; вот его собственные слова:

«В полдень широта была 57° 1' 53", а по хронометру долгота 143° 17' 18". Остров св. ионы был от нас в сие время на S в 37 милях. Остров сей открыт в 1789 году командором Билингсом во время плавания его на судне «Слава России», предпринятого им из Охотска в Камчатку. Географическое положение его, но астрономическим наблюдениям, весьма верно определено капитаном Крузенштерном в 1805 году. Вообще сказать можно, что все те места, которые сей искусный мореплаватель определил, [341] могут служить отшедшим пунктом, и столь же верною поверкою хронометрам, как и гринвическая обсерватория. Посему мы ни мало не сомневались в истинном положении своем от оного острова; равно как и наше место в полдень сего дня с довольною точностию определено было. Поелику в короткое время с отправления нашего из Охотска хронометры не могли сделать большой перемены в ходу, почему мы и взяли с полудня курс при ветре от ONO таким образом, чтоб он вел нас миль на 10 расстояния от острова к О; а брику «Зотикъ» приказал я чрез сигнал держаться у нас в ½ мили на ветре, давая ему сигналами звать о перемене ваших румбов. Намерение мое было, если погода позволит, осмотреть остров св. ионы, весьма редко видимый Охотскими транспортами и компанейскими судами, так как он лежит не на пути обыкновенного тракта из Камчатки в Охотск.

«С полуночи на 28-е поля ветер продолжал дуть от ONO при густом тумане, сквозь который в 2 часа увидели прямо впереди высокий камень в расстоянии не более как на 20 сажен. Тогда положение наше было самое опасное, какое только представить себе можно. Среди океана, быв в таком близком расстоянии от утесистой скалы, о которую в минуту могло разбиться судно в куски, нельзя было и помышлять о спасении жизни. Но провидению угодно было спасти нас от предстоявшего вам бедствия. В мгновение руль был положен под ветер, как вернейшее средство в местах малоизвестных при открывающихся внезапно опасностях. Хотя оным и нельзя вовсе взбежать близкой опасности, но можно всегда уменьшить вред, причиняемый судну ударом о камень или приткновением к мели. Уменьшив, таким средством ход шлюпа, мы получили один легкий носовою частью удар, и усмотрев чистый в S проход, спустились и прошли между вышеупомянутого и другого еще открывшегося в тумане камня небольшим проливом. Пройдя сии ворота, мы опять обстенили паруса, предались на произвол течения и вышли другим проливом между новыми камнями, где глубина была с правого борта 25, а с левого 12 сажен. После сего, наполнив паруса, легли при ветре от N на OSO и удалились от сих опасных камней. Брику «Зотикъ» чрез туманный сигнал дано знать о близкой опасности и курсе; но он, держась у вас на ветре, избег угрожавшего нам великого бедствия. В сие время по счислению от исправленного обсервациями на прошедший полдень вашего места, мы были от острова ионы на NO 51° в 8¼ милях; на каковое расстояние пронесло нас течением, стремившимся в сие [342] время от NO к SW по миле на час. В ¾ 4 часа туман прочистился и мы увидели всю великость опасности, от которой избавились. Весь остров св. ионы, с окружающими его с O-й стороны камнями, открылся на NW 42° в 4 милях. Он в окружности имеет не более мили и походит более на высунувшийся из моря большой камень конической фигуры, нежели на остров; отвсюду утесисть и неприступен. К востоку в близком от него расстоянии лежат четыре большие камня; но между которыми из них пронесло нас течением, за густым туманом, мы тогда не могли приметить. Кроме острова Св. ионны, во время сей прочистившейся погоды, мы имели удовольствие видеть брик «Зотикъ», идущий с нами одним румбом, не в дальнем от нас расстоянии. Дав таким образом нам осмотреться, густой туман по прежнему покрыл нас, и зрение наше за густотою оного токмо на несколько сажен вкруг простиралось.»

-----

О ветрах, погодах и течениях у Курильских островов делает он следующее замечание:

«С приближением нашим к берегам Курильских островов, ветры стали дуть непостоянные; часто вдруг переменялись они из за гор совсем с другой стороны шкалами, по прошествии коих опять начинали дуть от прежнего румба; от каковой перемены и спорных сверх того течений, случалось, что в один час шлюп делал несколько оборотов чрез весь компас. Одною струею течения увлечены мы были в ½ 8 часа вечера, от SW к NO направление имевшею, на довольно значительное расстояние. В продолжение всего дня 18 числа августа окружал нас густой туман, сквозь который иногда проглядывало солнце. От действия лучей его мы чувствовали утомительный жар, и многие из матрос наших обливались водою, так точно, как бы мы были под самым экватором. Когда по временам несколько туман прочищался, в атмосфере видима была бледного цвета радуга.»

-----

Августа 24-го 1812 года г. Рикорд имел случай сделать следующие замечания у островов Кунашира и Чикотана.

«В 9 часов утра, при очистившемся горизонте, мы увидели близкие к нам земли на Кунашире и Итурупе, которые в полдень пеленгованы нами: пик на Кунашире на NW 55°; SO оконечность Итурупа на NW 32°. N оконечность Чикотана на NW 82°, в 10 милях глазомерного расстояния. Широта наша по полуденной обсервации в сие время была 43° 44' 50". Посему сыскана широта помянутой оконечности острова Чикотана 43° 46' 54". Как [343] усмотренный пеленг был близок к параллели, то от глазомерного расстояния, взятого при вычислении в определении широты, чувствительной погрешности произойдти не может. Мы принуждены были довольствоваться сим способом, потому что тихие и переменные ветры, неправильные течения, а более всего пасмурность, закрывавшая от нас земли, не позволяли делать нам верных крюйс-пеленгов. Из вершины Кунаширского пика, японцами называемого Чачанобури, увидели мы выходящий дым, чего в прошлом годе нами примечено не было. Пользуясь тишиною моря, мы старались узнать течение: до полудня в 10 часу оно шло от SO к NW, а после полудня от S к N по ½ узла в час. В исходе 1 часа мы достали дно на глубине 160 сажен; грунт был серый, мелкий песок. В 9 часов утра 26 числа августа от SO оконечности острова Чикотана мы были по крюйс-пеленгу на SO 87° в 2 ½ милях. В сие время линем в 50 сажен дна не достали.»

-----

О ветрах в заливе Измены при южной оконечности острова Кунашира, г. Рикорд замечает следующее:

«Мы стояли в заливе Измены с 28 августа до 11 сентября. В продолжение сего времени первоначально до 2 сентября дули ветры из SO четверти, прерываемые иногда безветриями и маловетриями; а с сегодня до 6 продолжались те же ветры из NW и NO четвертей. В следующие же потом дни переменялись ветры из NO и SO четвертей и как обыкновенно в здешних приморских местах бывает, следовали по течению солнца, т. е. с утра около 9 ч. дует с моря, к полудню довольно усиливается, к вечеру затихает и продолжается иногда безветрие до полуночи; а потом начинает дуть свежий ветер с берега; к утру опять стихает и продолжает переменяться почти всякий день тем же порядком. При всех сих ветрах, а в особенности при восточных, нередко были туманы и пасмурность.»

-----

На пути своем в Камчатку, в 1812 году, г. Рикорд проходил проливом между островами Райкоке и Матуа; о сем проливе он говорит:

«Два острова, Райкоке и Матуа, известны на Крузенштерновой карте именами Мусир и Райкоке. Пользуясь выясневшеюся погодою и способным ветром, в два часа пополудня 21 сентября приказал я держать в пролив между сими островами, чтоб выдти в Восточный океан и осмотреть сей пролив, так как, сколько мне известно было, из прежних мореплавателей сим путем никто не проходил. В 6 часов пеленговали мы средину острова [344] Райкоке на NO 52°, а средину Матуа с пиком Сарычевым на SO; 28° взяли курс О; проплыв оным 5½ миль, были на створе между срединами двух островов, коих положение одного от другого N и S. Разстояние между ими определено нами в 14½ миль, а ширина пролива в 10 миль. Вскоре потом вступили в Восточный океан. Проход сей чист, не имеет никаких подводных камней: всплесков и буруна по всему пространству нет, потому он безопасен. Не находя ему названия ни на каких морских картах, мы наименовали его проливом Головнина, в честь бывшего нашего начальника, соделавшегося предметом плаваний наших по сим морям.»

-----

О ветрах при камчатских берегах и о трудности входить в Авачинскую губу в осеннее время, г. Рикорд изъясняется таким образом:

«К сему побуждало меня позднее осеннее время, которого не должно было терять при благополучном ветре ко входу, ибо на сем малом впрочем расстоянии, в такое позднее время, случалось многим судам биться здесь по целому месяцу и более; от чего некоторые из них иногда принуждены были на зиму уходить в другия места, а другия и бедствия претерпевали. Здесь приведу я два примера, сколь трудно в сие время года входить в Авачинскую губу: в 1810 году компанейское судно «Мария» тридцать дней было в виду авачинских берегов, и едва по истечении оных, могло войдти, истратив все необходимо нужные потребности, как то: воду, дрова, провизию и проч. Оной же компании судно «Юнона», в 1811 году, в сие же время находилось несколько недель на виду губы. Командир оного и экипаж от недостатка нужных потребностей, сделавшись больными, принуждены были в открытом море стать на якорь. Тогда судно и все люди, кроме 2 или 3 человек, погибли от кораблекрушения. Много и других примеров могли бы подтвердить сказанное мною. Но мы сами в девятидневное плавание около сих мест, с не малою опасностию, узнали сие на опыте. Причиною сему то, что когда дует благополучный ветер, тогда густая мрачность закрывает все приметные места, по коим входить в губу должно; когда же бывает ясно, то восстает большею частию противный ветер. Весьма счастливым случаем в сие время почитать должно, когда кто при не большом расстоянии от входа, ясно успеет осмотреть оный и, получив с моря благополучный ветер, с которым до нашествия мрачности, с морским ветром не разлучной, войдет в узкость пролива. Иначе опять должно удалиться в море, чтоб не быть [345] прижату к которому либо берегу морскими, от OSO и SO дующими, по большей части штормами, при великом волнении с океана. По этой причины, не желая потерять ветра ONO, мы стали держать к Авачинскому входу; офицерам и всей команде приказано было находиться наверху на случай работ, не терпящих ни малейшей отсрочки. Мы шли под одними марселями на эзельгофте, чтоб не иметь большего хода, и чтоб в случае нужды успеть отвратить опасность. Для вернейшего узнания глубины и грунта бросали лот с обоих бортов. В 11 часов велел я держать на WSW, чтоб войдти в направление фарватера, ведущего ко входу, и чрез то по глубине и грунту вернее бы узнавать свое место.

С приближением нашим к берегу, глубина постепенно уменьшалась от 38 до 31 сажени. В полночь она была 30 сажен на каменном грунте; по обе стороны нашего курса на горизонте, сквозь мрачность, оттенивался берег; но невозможно было рассмотреть ни одного приметного места, по коему бы мы о своем положении могли судить с верностию. Почему я с полуночи приказал привести шлюп в бейдевинд, при ветре от ONO, на левый галс и пролежать в море до рассвета. В ½ 1 часа глубина была только 20 сажен на песчаном грунте. Это нас удостоверило, что мы находились к берегу гораздо ближе, нежели как по счислению полагали. Чрез ½ часа опасение мое подтвердилось: при рассеявшейся, к великому нашему счастию, мрачности, увидели мы за кормою берег острова Старичкова на W. Хотя мы лежали по румбу от него прочь; но по тихости ветра, течением несло нас прямо на оный. В сем опасном положении, я в ту же минуту приказал бросить якорь. Глубина была 30 сажен, на дне каменная плита; брошенный якорь счастливо задержал шлюп на 70 саженях, травить же оного более не было возможности, ибо до берега оставалось только 20 сажен расстояния. Пользуясь совершенным безветрием и тишиною моря, я велел спустить гребные суда и завести верп с кабельтовами, который к 4 часам утра и бил завезен; но оный не забрал и оттянуться нам от острова было невозможно. В таком положении оставалось одно средство: вступить вдруг под паруса при наступившем от SO ветре. Поставив марсели и брамсели, приказал я вдруг отрубить канат и кабельтовы, кои задерживали шлюп. Мы, взяв ход, пошли на NOtN. Таким образом счастливо удалились от опасного острова, купив потерею якоря с 70 саженями каната и одного верпа с двумя кабельтовами спасение целому судну. Сия была последняя мучительная ночь, проведенная нами при входе в Авачинскую губу, ибо в начале 7 часа [346] увидели мы немного левее нашего курса маячный холм, а потому и легли на N в средину входа под всеми возможными парусами. С рассветом дня мы были уже в заливе.»

-----

В июне 1813 года, г. капитан Рикорд, находясь при островах Чикотане, Кунашире и Итурупе, имел случай определить широты и долготы некоторых пунктов сих островов, и сделать касательно оных разные замечания, о чем он говорит следующее:

«Около полудня 10 июня погода была столь ясная, что мы, кроме обсерваций для хронометров и широты, могли сделать хорошие наблюдения над расстояниями луны от солнца для поправления долготы, хронометрами показываемой. Широта в полдень сих суток была 44° 6' 16", долгота по хронометрам 146° 3' 27"; а по лунным расстояниям 146° 26' 11''; следовательно, хронометры показывали долготу западнее истинной на 22' 45"; тогда мы пеленговали следующие места S оконечности острова Итурупа: отруб горы на NO 14½°, Кунаширской пик на NW 36°, NO оконечность острова Чикотана на NW 29°, его же О низменную оконечность на SO 31°. От первых до последних пеленгов проплыли мы на NW 55° 56', 17 миль. По сим крюйс-пеленгам определено географическое положение следующих мест: острова Чикотана NW-й оконечности широта 44° 02 53", долгота 146° 23' 28"; SO его оконечности широта 43° 55' 55", долгота 146° 35' 12". Для определения же пика на острове Кунашире, по малости между пеленгами угла, взят другой пеленг с рейда в заливе Измены 5 июля 1811 года. По определению штурманом Хлебниковым географического положения сего места, широта сыскана 44° 33' 38", а долгота 145° 48' 14". Он определен был прежде во время описи сих островов в шпроте 44° 29' 30", в долготе 145° 45' 14", следственно средний вывод из оных будет: широта 44° 31' 34", долгота 145° 46' 44", которые за подлинные без чувствительной погрешности принять можно, потому что в разных годах и разными наблюдателями, при различных положениях луны от солнца, вывод был один к другому довольно близок.

Сделав весьма полезное для мореплавания определение приметных мест, а в особенности пика на Кунашире, который по приметной своей конической фигуре служить может самым верным указателем в сей части моря для мореплавателей к поверению своего места, мы весьма довольны были представившимся сим благоприятным случаем, быть на виду его в ясную погоду и притом в такое время, когда хронометры могли бить поверены чрез лунные расстояния. [347]

Остров Чикотан имеет по средине нарочито высокую гору, по круглой своей вершине довольно от прочих отличную. Западная оного сторона везде оканчивается к морю высокими отрубами. По сказанию бывшего у нас японца Такатая-кахи, знавшего весьма хорошо сии берега, на SW его стороне есть гавань, для таковой величины судна, каково наше, которая должна быть в том месте, где мы видели в 1811 году, проходя по S его сторону, песчаный при оканчивающейся высокости берег. Тогда мы оный приметить потому не могли, что проход в гавань с моря по сказанию Кахи узок и закрывается мысом. Зная сколь бедны все Курильские острова гаванями, или лучше сказать, кроме Кунашира нигде нет оных, я почел таковое уведомление весьма полезным для мореплавания, а особливо потому, что этот остров хотя и принадлежит японцам, но постоянного жительства на нем они не имеют; приезжают-же временно мохнатые курильцы под присмотром японцев для промыслов сивучей и черных лисиц, коих на сем острове весьма довольно; следовательно, мореплавателю, в случае нужды, можно зайдти в эту гавань и запастись водою, дровами, рыбою и морскими животными, которых, по словам Кахи, наловить можно с избытком; я имел крайнее желание осмотреть оную; но за противными ветрами и туманами, а также, чтоб не подать и японцам какого либо подозрения, мне нельзя было исполнить моего намерения.»

-----

Потом, в июле месяце, г. Рикорд, находясь в канале Пико, сделал следующие примечания:

«10 июля в ½ 5 часа вечера мы были в средине канала Пико; S оконечность Итурупа в сие время была от нас на О в 7 или 8 милях. Итурупский берег при оной оконечности, сколько мы могли приметить, не имеет ни надводных, не подводных камней, и даже у самого берега не было приметно большего буруна. O-я оконечность кончается покатою к берегу высокостию; а NO оконечность острова Кунашира кончится к морю высокостию, у которой на подножии к восточной стороне идет песчаной берег; к западу же небольшой каменный риф. Весь восточный берег сего острова, во время троекратного нашего плавания мимо оного, почти весь осмотрен нами. Оный от самого SO-го мыса до NO-й оконечности везде выходит к морю высокостями и отрубами, у которых на подножии почти везде песчаный берег; и по сию сторону от него нет никаких отмелей или рифов; напротив, западная сторона, по словам Кахи, часто плававшего мимо оного от острова Итурупа к Матсмай, усеяна рифами и подводными камнями. Пик Чачанобури [348] стоит на NO оконечности в западной оного стороне; а к NO от него есть другая, похожая на него, гора, но только несравненно ниже. Вскоре прошли мы канал Екатерины и вошли в Сахалинское море.

-----

В августе 1813 года шлюп «Диана» находился в Охотском порте, где о ветрах и проч. г. Рикорд изъясняется таким образом:

«Ветры, большею частию во время нашего здесь стояния до 6 августа, дули из SO четверти со штилями и маловетриями, нередко продолжавшимися по полусуткам и более; а 6 августа пополудни в 3 часа нашел от О сильный шквал с дождем и громом, который в здешнем месте очень редко случается. После сего вдруг перешел ветер к NW и установился в сей четверти. 8-го с полудня до отплытия нашего дули тихие ветры от SW и SO. От последнего румба 11 и 12 числа шла весьма великая зыбь, причинявшая шлюпу сильную боковую качку, а на мелководиях от оной такой был сильный бурун, что в самое полноводие не возможно было иметь сообщения с берегом.

-----

Замечания г. Рикорда в Сахалинском море.

«18 Августа, в 10 часов утра, меряя глубину моря, 80 саженями линя достали дно, которое было камень с розовым кораллом. Мы находились в широте 55° 21' 31" и в долготе 147° 13' 40". Около нас плавало много сивучей и тюленей, чего ни прежде, ни после здесь не видали. Ближайший в нам берег был N-я сторона Сахалина, в 200 милях расстояния. Мы не можем с точностию заключить, происходит ли сия отмель от помянутой оконечности острова Сахалина, от другого ли какого неизвестного острова, или около сего места есть особая банка.»

-----

3 Сентября 1813 года, находясь между островами Уруп и Итуруп, г. Рикорд сделал следующее замечание:

«В 3 часу пополудни, когда мы находились в средине де-Вризова пролива, показалась нам, при самом ясном горизонте, между румбами WNW и NNW земля. Если бы мы не знали точно своего положения, равно и отстояния сахалинского берега, одной из известных земель между сими румбами, отстоявшего от нас около 250 миль и следовательно не могущего быт видимым за такою дальностию расстояния, то каждый бы из нас почел какою либо новою землею. Но как около сих мест уже плавали Лаперуз и Крузенштерн, которые могли бы усмотреть таковую землю, если бы она существовала, то мы и заключили, что оную причислить следует; [349] к призракам туманных островов, показывающихся иногда так похожими на настоящую землю, что не прежде можно заблуждение свое приметить, как когда туман на горизонте рассестся; каковое явление иногда очень долго заставляет быть в нерешимости: самого опытного мореходца. Впрочем, если кому случится плавать около сих мест, между островами Итурупом и Сахалином, и для осмотрения оных иметь более досуга и благоприятного времени, то не бесполезно для географии было бы заняться изследованием показавшегося нам берега. Может быть, вышеупомянутые мореплаватели проходили сии места в туманные погоды, каковые большею частию в сем море стоят, и следовательно могли не приметить земли, если она существует.»

-----

13 Сентября в Сангарском проливе.

«Мы опять увидели берега и определили того же мыса Ейроена широту 41° 57' 25', долготу 142° 43' 33". По малой разности в определении оных 9 сентября средний вывод можно принять без чувствительной погрешности за подлинный, дающий широту сего мыса 41° 59' 39", а долготу 142° 48 ' 11", — определение весьма близкое с сделанными капитаном Бротоном сему месту.»

-----

В порте Эндермо или по японскому выговору Эдомо:

«Якорного места во время стояния нашего здесь, по наблюдениям сыскана широта 41° 22' 35", а долгота 141° 16' 39", по установленному в Охотске хронометру, но не имея месяцеслова на сие время, мы не могли поверить нашей хронометра чрез обсервации лунных расстоянии.»

-----

Широты и долготы южных Курильских островов, определенные на шлюпе, Диана в 1811, 12 и 13 годах.

(Долготы исправлены поправками, находимыми из лунных расстояний).

КОНЕЦ I ТОМА

Комментарии

14. Записки флота капитана Головнина в плену у японцев.

15. Пользуясь ясностию погоды и чистотою горизонта, взяли мы обсервации для определения долготы по хронометрам и широты по меридиональной высоте солнца: первую, исправя переменою, найденною по лунным расстояниям, при помощи пеленгов определили широту и долготу южной оконечности Урупа, и взяв среднее из всех прежних выводов, нашли, что широта оной 45° 36' 56", долгота 149° 34' 06".

16. Пролив сей и другой между островами Итурупа и Кунашира, лежащий в одном с ним направлении, на прежних картах назвав каналом Пико; но когда ему сие название дано было, тогда не знали, что Кунашир есть отдельный остров от Матсмая. Проливом хе сим в 1793 году прежде Бротона проходил казенный наш транспорт Екатерина, с посольством в Японию; то на моей карте я рассудил назвать его каналом Екатерины.

17. Надобно знать, что в сем случае нас дрейфовало не с настоящего нашего якоря, которых было только два, каждый в 45 пуд; но с другого, имевшего весу только 25 пуд, кои мы употребляли по нужде.

18. Все эти сношения с японцами подробно описаны в следующем томе.

19. Из сего должно изключить южные берега Матсмая: там есть местами долины, удобные для земледелия, и туман не так часто бывает, но дожди не редко падают.

20. Широты и долготы мест, определенных г. Рикордом, показаны в таблице, при конце приложений.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.