ГОЛОВНИН В. М.

ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА

СОВЕРШЕННОЕ НА ВОЕННОМ ШЛЮПЕ "КАМЧАТКА"

В 1817, 1818 И 1819 ГОДАХ

ФЛОТА КАПИТАНОМ ГОЛОВНИНЫМ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Плавание от Монтерея до порта Румянцева, пребывание в оном и плавание из оного до крепости Росс с замечаниями о Новом Альбионе

Четверг, 19

Сентября 19-го от 10 часов утра до 3-х пополудни стояло безветрие, потом настали легкие переменные ветры, направлением коих пользуясь мы выбирали путь, приближавший нас к месту нашего назначения — к порту Румянцева.

Пятница, 20. Суббота, 21. Порт Румянцева.

После полудня 20 числа прошли мы каменные островки Фаральонес, миновав южные из них в расстоянии миль 2-х, так что ясно видели сидевших на берегу алеут, живущих здесь для промысла сивучей и морских котов. Ясная [172] погода позволила нам сделать наблюдения для определения долготы по хронометрам, по коим определили мы долготу южных Фаральонес и нашли, что они будут несколько западнее, нежели как положены у Ванкувера (См. часть вторую). Широта же их, по нашему определению, от полуденной широты сего числа выведена 37°39'36", а у него на карте — 37°44'. Тихий ветр с юго-восточной стороны ночью позволил нам пройти мыс Де-Лос-Рейс и перед рассветом 21 числа приблизиться к порту Румянцева, в который мы и пошли в 6 часов утра, когда сделалось светло, но как юго-восточный ветр начал усиливаться, то я, не желая стоять на якоре совершенно в открытом месте, счел за нужное держаться под парусами, доколе он не стихнет. На сей конец, подойдя ближе к берегу в 8 часу утра, я отправил наших алеут в их байдарках на берег с письмом к г-ну Кускову в Росс, а сам стал лавировать под малыми парусами. Но как ветр скоро утих, то мы и пошли к якорному месту, где в 10 часу пред полуднем, пришедши на глубину 6 сажен, стали на якорь в расстоянии от ближнего берега на одну милю. К полудню мы поставили шлюп на два якоря и тотчас отправили гребные суда за пресною водою на берег, а одну треть команды — мыть свое белье. Открытое местоположение здешнего рейда делает оный весьма опасным при южных ветрах, и сие самое заставило меня сколько возможно скорее кончить здесь наши дела и убраться. Вечером, часу в осьмом, и г-н Кусков приехал к нам. Он увидел наш шлюп с мыса от крепости и, полагая, что это корабль «Кутузов», в 11 часов утра отправился. Письмо мое получил он на дороге и послал повеление в крепость немедленно доставить к нам свежие съестные припасы, в коих мы имели нужду. Обыкновенный переезд от крепости Росс до порта Румянцева на байдарке совершается в пять часов, но противный ветр задержал г-на Кускова долее сего.

Воскресенье, 22

22 сентября мы продолжали возить воду на шлюп, а часть экипажа мыла белье свое на берегу; к вечеру мы кончили обе сии работы. Между тем из крепости доставили нам двух быков, десять баранов, четырех свиней, несколько кур и множество зелени. Сего дня я провел время с г-ном Кусковым; он сообщил мне все нужные сведения касательно здешней страны. После обеда были мы вместе в селении индейцев или, лучше сказать, в шалашах их, видели, как они живут, что едят, как лечат наговорами больных и как играют на корысть палочками, — все сие будет описано впоследствии. [173]

Понедельник, 23. Вторник, 24

Весь день сего числа дул тихий южный ветр при пасмурной, дождливой погоде, а ночью по временам шел проливной дождь, но поутру 23 числа с переменою ветра к северо-западу и погода сделалась ясная. Будучи совсем готов, я располагал поутру сего числа выйти из залива и подойти к крепости Росс, где мне нужно было побывать, но как ветр был противный и притом столь крепкий, что г-н Кусков не мог туда отправиться, то я рассудил лучше простоять сутки здесь. К тому же это было не без пользы, ибо совершенно ясная погода и весьма чистый горизонт позволили нам сделать хорошие астрономические наблюдения и определить широту и долготу якорного нашего места и склонение компаса (См. часть вторую). А притом старшина независимых индейцев, при здешнем заливе живущих, приезжал ко мне с переводчиком, объяснил весьма важные дела касательно несправедливого притязания испанцев на сию страну и просил меня, чтоб русские приняли их в свое покровительство и поселились между ими. Все это дело обстоятельнее будет описано впоследствии. Сверх всего этого я был рад, что не вышел в море и потому, что после полудня ветр от северо-запада дул с величайшею жестокостью, даже до того, что, невзирая на закрытое положение рейда при сем ветре, шлюпки не могли ехать к берегу. Самая большая свирепость ветра продолжалась от 2 часов пополудни до захождения солнца, потом вдруг стал он утихать, и к полуночи наступило совершенное безветрие, продолжавшееся до 9 часов утра 24 числа.

Четверг, 26

Тогда сделался легкий ветерок от северо-запада, с которым мы, вышедши из залива, стали лавировать к крепости при весьма ясной погоде; но около полудня ветр стал усиливаться и наконец сделался весьма крепкий и все дул от NW при самой ясной погоде. В полдень широта наша по обсервации была 38°13 1/2', и тогда же мыс Де-Лос-Рейс от нас находился по правому компасу на SO 26°. От места, таким образом определенного, крепость Росс отстояла по правому компасу на NtW 1/2 W в 18 милях. По причине крепкого ветра мы никак не могли приблизиться к крепости, да и подходить к ней при таком волнении было бы бесполезно, ибо прибой у берега никак не позволял пристать к оному, и потому мы, не отходя далеко от берега, лавировали, держа столько парусов, сколько по нужде возможно было. Крепкий ветр с некоторыми промежутками продолжался до ночи с 25 на 26 сентября, тогда стал утихать и на рассвете 26 числа был уже очень тих. В сие время мы находились против мыса [174] Де-Лос-Рейс, милях в 5-ти или 6-ти от оного. Во все время продолжения крепкого ветра от NW небо было совершенно ясно, и вообще, как мы заметили и слышали, при ветрах из северо-западной четверти всегда стоит ясная погода.

Пятница, 27

Ветр, перешедши к востоку, не прежде позволил нам подойти к крепости как поутру 27 числа, когда мы увидели оную сквозь мрачность. В 10 часу утра приехали к нам на большой лодке компанейские служители; они были отправлены от г-на Кускова, который послал их за нами, полагая, что я с некоторыми из офицеров поеду на берег, но как погода была пасмурная и даже временно находил туман, то с моей стороны было бы неблагоразумно в такое время оставить шлюп под парусами, на якорь же стать, как я выше сказал, здесь почти невозможно. Посему я отправил мои бумаги для России к г-ну Кускову и просил его приехать ко мне, если будет возможно, а шлюп между тем лавировал подле берега, приближаясь к оному, сколько бывшая в то время весьма пасмурная погода позволяла. В 5 часу приехал к нам г-н Кусков и привез с собою разные свежие съестные припасы и список (для которого единственно я сюда заходил во второй раз) с акта, по коему значится, что земля здешняя уступлена индейцами русским. Г-н Кусков, пробыв у нас до половины 6-го часа, отправился на берег, а мы пошли в путь. Ровно в 6 часов вечера крепость находилась от нас по правому компасу на NO 59° в расстоянии по глазомеру от 4 до 5 миль. Сей пункт, говоря морским языком, мы взяли за место отшествия и стали править к юго-западу при ветре, наступившем после нескольких часов тишины, от северо-запада. Ветр сей, прогнав пасмурность, стал вдруг усиливаться и скоро превратился в настоящую бурю; мы едва к половине осьмого часа успели убраться с парусами.

Замечания о Новом Альбионе

Новый Альбион

Часть северо-западного берега Америки, называемую Новым Альбионом, должно считать между широтами северными 38° и 48°, ибо английский мореплаватель, второй путешественник вокруг света Дрейк ⁷⁸, назвавший сим именем американский берег, видел протяжение оного от широты 48° до широты 38° («A chronological history of the discoveries in the South Sea or Pacific ocean», by James Burney, t. 1, p. 343. [London, 1803. — Ред.]). В сей последней нашел он открытый залив, в котором стоял на якоре и который впоследствии получил название Дрейкова залива. Селение [175] Российско-Американской компании, названное крепостью Росс, находится на сем берегу подле небольшой речки в широте 38°33' и в расстоянии от пресидии Сан-Франциско, составляющей северную границу Калифорнии, около 80 миль. Крепость сия основана в 1812 году с добровольного согласия природных жителей, которые здесь суть индейцы того же рода, что и в Калифорнии, но непримиримые враги испанцев, которых без всякой пощады умерщвляют они, где только встретят и смогут. При заведении сего селения компания имела в виду промыслы бобров и хлебопашество, для которого земля и климат чрезвычайно удобны; бобрами же, так сказать, наполнен обширный залив Св. Франциска.

Крепость Росс составляет четвероугольный из толстых и высоких бревен палисад с двумя по сторонам деревянными башнями и защищается 13 пушками; внутри оной находится весьма хорошее строение: дом начальника, казармы и магазины. К чести основателя сего заведения коммерции советника Кускова надобно упомянуть, что в крепости есть колодезь, хотя она стоит подле реки. Это весьма нужная мера воинской осторожности на случай вражды с природными жителями или при покушениях стороннего неприятеля. Вне крепости есть баня и скотные дворы. Гарнизон состоит из 26 человек русских и 102 алеут, из коих многие часто отлучаются на промысел. В нашу бытность здесь 74 человека алеут находились у мыса Мендосино для ловли бобров, которые водятся между сим мысом и заливом Троицы (Trinidad), хотя и не в большом количестве. И с такою-то силою здешний правитель коммерции советник Кусков не страшится испанцев и пренебрегает всеми их угрозами. При самом основании сего заведения губернатор Верхней Калифорнии знал об оном, равно как и все другие испанцы, в зависимости его находившиеся, и они даже сами помогали русским, снабжая их на первое обзаведение скотом и лошадьми, и после имели с г-ном Кусковым дружеское сношение и торговлю. Миссионеры покупали у него разные товары на хлеб и на чистые деньги, испанские чиновники ездили к нему в гости, и он у них бывал — словом, они жили, как должно двум дружественным соседним народам. Но это было, когда они не признавали Иосифа королем испанским ⁷⁹; ныне же, когда дела Испании пришли в прежний порядок, прибывший сюда из Мексики новый губернатор требовал, чтоб русские оставили сии берега как принадлежащие короне испанской, а в противном случае угрожал согнать их силою. Г-н Кусков сначала не знал, что ему делать, по непривычке к сношениям такого рода, не зная притом [176] ни одного иностранного языка, но как ему хорошо было известно, сколь слабы и презрительны те силы, коими губернатор может располагать, то он дал ему короткий и смелый ответ, что селение он основал по предписанию своего начальства, следовательно, и оставить его не должен, не может и не хочет иначе как по повелению той же власти. Сие заставило губернатора прекратить свои требования и угрозы и удовольствоваться тем только, что он запретил иметь какое-либо сношение с крепостью и не позволяет г-ну Кускову ловить бобров в заливе Св. Франциска.

Русские имели, по всем обычаям народным, полное право поселиться на здешних берегах, а испанцы хотят изгнать их по неосновательным и совершенно пустым притязаниям. Русские основали селение свое с добровольного согласия коренных жителей сей страны, с дозволения народа, не признающего власти испанцев и в вечной вражде с ними пребывающего. Народ сей уступил право выбрать на его берегах место и поселиться за известную плату, выданную ему разными товарами. Дружеское расположение сего народа, до сего времени продолжающееся, к русским явно свидетельствует, что они не насильно завладели сею землею. Русские промышленники по одному и по двое ходят стрелять в леса диких коз, часто ночуют у индейцев и возвращаются, не получив от них ни вреда, ни обиды. Напротив того, испанцы в малом числе и без оружия показаться между ими не смеют, иначе все будут убиты. Индейцы сии охотно отдают дочерей своих в замужество за русских и алеут, поселившихся у них, и в крепости Росс теперь их много. Чрез сие составились не только дружество, но и родственные связи. Сверх того, русские поселились на таком берегу, который никогда никаким европейским народом занят не был, ибо кроме Лаперуза и Ванкувера много других после их здесь бывших английских и американских торговых мореплавателей можно привести в свидетели, что далее пресидии Св. Франциска к северу испанцы никогда никакого селения не имели; в северной же стороне пространного залива сего имени основали они миссию Св. Рафаила спустя три года после нашего заселения, и основали оную на земле, принадлежащей к Новому Альбиону, а не к Калифорнии; индейцы сожгли сие их заведение. Вот права русских на занятие Нового Альбиона.

Испанцы основывают свои притязания на праве первого открытия и на соседстве своем с сими берегами. Видели ли испанцы здешние берега прежде Дрейка, это под [177] лежит крайнему сомнению, ибо и в новейшие времена мореплаватели их обнаружили, что о западных странах Северной Америки они ничего не знали. Уже в 1778 году мореходец их дон Франсиско Антонио Морелль, зашедши в Чугадскую губу, воображал, что он в Камчатке, и с часу на час ожидал нападения русских. Но положим, что испанцы видели сии берега прежде всех других европейских народов и, как у них водится на всех мысах и во всех гаванях, где они приставали, исполнили весьма смешной и глупый обряд принятия земель во владение своего короля, то и за всем тем одно открытие без действительного занятия мест нимало не дает права на обладание; иначе испанцы могли бы утверждать, что вся Америка от мыса Горна до Северного полюса им принадлежит, и даже на Восточную Сибирь предъявить могут свои права, ибо они славу открытия Берингова пролива себе присваивают и называют его именем какого-то испанца (Anian — пролив Аниана), который, по всей вероятности, никогда там не плавал, а может быть, и вовсе не существовал. Правило, что открытие без действительного занятия области не составляет обладания и не дает никакого права на оное, испанское правительство несколько раз признавало. Еще при английской королеве Елизавете двор испанский требовал, чтобы английское министерство велело англичанам оставить одно место в Северной Америке, которое по праву открытия принадлежало Испании, но Елизавета в ответ приказала сказать им, что испанцы открыли сие место, когда там не было пушек, и что теперь снова надлежит открыть оное, если хотят им владеть. Залив Нутку, из которого в 1789 году они выгнали англичан, сделав над ними разные жестокости, и где начальник судов их Мартинец сказал им, что вся Западная Америка от Берингова пролива до мыса Горна принадлежит королю испанскому, принуждены они были в 1791 году уступить англичанам, которые права свои точно на том же основали, на чем ныне русские основывают свое в занятии Нового Альбиона, а именно на добровольном уступлении земли за плату природными жителями, то есть законными ее обладателями. В прежней главе я упомянул уже, что старшина народа, живущего в соседстве порта Румянцева, в бытность мою там приезжал ко мне на шлюп. Он привез подарки, состоящие из разных их нарядов, стрел и домашних приборов, и просил, чтоб Россия взяла его под свою защиту. Переводчиком у нас был один алеут, живший более года [178] между сим народом. Сей старшина, по имени Ёаленила (Его иногда называют также хойбо, но это слово означает начальника, старшину; таким образом, г-на Кускова они называют апихойбо — большой начальник), именно желал, чтоб более русских поселилось между ними, дабы могли они защитить жителей от притеснения испанцев. Он выпросил у меня флаг наш с тем, как он говорил, чтобы при появлении у их берегов русских судов мог он поднимать оный в знак своей дружбы и союза с русскими. После сего я не думаю, чтоб можно было, не поступив явно против справедливости и здравого рассудка, утверждать, что россияне заняли чужие земли и поселились на берегу Нового Альбиона, не имея на то никакого права (Когда сии строки печатались, тогда получил я из Америки небольшое сочиненьице, содержащее донесение конгрессу от комитета, назначенного исследовать состояние селений на северо-западных берегах Америки и проч. Комитет силится утвердить права республики на обладание помянутыми берегами и приводит самые смешные и нелепые доказательства. См. в прибавлении No 7).

По уверению г-на Кускова и по собственным нашим замечаниям, климат в Новом Альбионе прекрасный и земля плодоносна. Летом большею частью дуют северозападные ветры и стоит теплая, ясная погода, а когда бывают ветры с юга, то всегда тихие; только в три зимних месяца (ноябрь, декабрь и генварь) дуют они с большою силою и идет много дождя; холоду же большого никогда не бывает; в сии же месяцы случаются часто сильные громы, а особливо в декабре, с самою ужасною молниею.

Земля производит здесь в изобилии многие растения. Теперь у г-на Кускова в огородах родится капуста, салат, тыква, редька, морковь, репа, свекла, лук, картофель. Даже созревают на открытом воздухе арбузы, дыни и виноград, который недавно он развел. Огородная зелень весьма приятного вкуса и достигает иногда чрезвычайной величины, например одна редька весила 1 пуд 13 фунтов, а около пуда часто попадаются; тыквы здесь бывают в 1 1/2 пуда и одна репа имела весу 13 фунтов. Особливо плодлив картофель: в Россе обыкновенный приплод его от одного яблока сто, а в порте графа Румянцева от одного же яблока иногда родится 180 и 200, и притом садят его два раза в год: посаженный в первой половине февраля снимают в исходе мая, а в октябре поспевает тот, который сажают в июне месяце. Г-н Кусков для опыта завел у себя маленькое земледелие, но по неимению достаточного числа работников и нужных [179] орудий, а может быть, и по неопытности урожай не соответствовал ожиданиям, ибо в нынешнем году пшеница родилась у него только вчетверо против посева, а ячмень — впятеро.

Он разводит также скот, и в успехе нет сомнения, ибо обильные паствы, водопой, круглый год подножный корм позволяют с небольшим числом людей иметь большие стада. Теперь у него есть 10 лошадей, 80 голов рогатого скота, до 200 овец и более 50 свиней. Все сии животные в весьма хорошем состоянии. В двух быках, от него мною полученных, чистое мясо весило 47 пудов. Дворовых птиц — гусей и кур — он имеет много. К домашней его экономии принадлежит мельница и выделка кож на обувь. Ныне он собирается делать свое сукно и учит индиянок, вышедших в замужство за алеут, прясть шерсть. Словом, г-н Кусков умеет пользоваться добрым свойством климата и плодородием земли; он такой человек, которому подобного едва ли компания имеет другого в службе; и если бы во всех ее селениях управляли такие же Кусковы, тогда бы доходы ее знатно увеличились и она избежала бы многих нареканий, ныне директорами ее без причины претерпеваемых.

Кроме сельской экономии, которая способствует ему снабжать компанейские суда лучшими жизненными потребностями, г-н Кусков умел воспользоваться изобилием в прекрасном строевом лесе. Он построил в порте графа Румянцева под руководством простого промышленника, научившегося сему строению у одного англичанина, бывшего кораблестроителем в Ново-Архангельске, два мореходные судна (Построены они из так называемого американского дуба, а палубы — из досок елового лесу), названные бригантина «Румянцев» и бриг «Булдаков», и несколько гребных судов.

Сверх всех вышепомянутых занятий он не упускает из виду и главного своего дела — отправлять артели для промыслу бобров; на островах же Фаральонес живет у него отделение для промыслу сивучей и морских котов, которые бывают там иногда в большом числе. Сих последних начинают бить с половины октября; тогда их шерсть достигает полной своей длины и пушности. Острова сии приличнее называть большими каменьями, ибо они действительно состоят из голого камня и нет на них ни лесу, ни земли, ни пресной воды, кроме дождевой, в ямах скопляющейся. Лес попадается по берегам только, выкидываемый также морем. [180]

Животные здесь такие же, какие и в Калифорнии, с тою разностью, что в Калифорнии медведи все бурые, следовательно никакой цены не имеющие, а в Новом Альбионе около залива Тринидад находится много и черных, коих меха весьма дороги. Равным образом в числе множества волков, здешние леса наполняющих, попадаются иногда и черные; также есть рыси.

Рыбою берега здешние не изобильны: водятся почти те самые роды, какие попадаются в Монтерее и о коих в замечаниях о Калифорнии упомянуто. Но г-н Кусков сказывал мне, что в реке, находящейся между портом Румянцева и крепостью Росс, названной Славянкою, бывают осетры, наружностью во всем сходные с нашими, только вкусом гораздо хуже.

Индейцы Нового Альбиона суть тот же самый народ, что и калифорнские жители, может быть, с некоторыми оттенками в нравах, обычаях, языке, кои для европейца неприметны. Они вообще смирны, миролюбивы и незлобны. Удобность, с какою испанцы их покорили и владеют лучшими местами земли их при помощи весьма слабой силы, которую жители могли бы в одну ночь истребить, если бы составили заговор, показывает их миролюбивое свойство; а жестокость, часто против их употребляемая испанцами и не произведшая доселе всеобщего возмущения или заговора, свидетельствует о незлобивом их нраве. Они даже имеют высокое понятие о справедливости, например прежде они поставляли себе за правило, да и ныне некоторые роды из них сего держатся, убивать только такое число испанцев, какое испанцы из них убьют, ибо сии последние часто посылают солдат хватать индейцев, коих они употребляют в пресидиях для разных трудных и низких работ и держат всегда скованных. Крещеные же индейцы, к миссиям принадлежащие, к таким работам не могут быть употреблены, разве в наказание за вину по воле миссионеров. Солдаты хватают их арканами, свитыми из конских волос. Подскакав во всю прыть к индейцу, солдат накидывает на него аркан, одним концом к седлу привязанный, и, свалив его на землю, тащит на некоторое расстояние, чтоб он выбился из сил; тогда солдат, связав индейца, оставляет его и скачет за другим; а наловив, сколько ему нужно, гонит их в пресидию с завязанными руками. Сим же способом испанские солдаты ловят здесь диких лошадей, быков и даже медведей: гонятся за каждым животным два человека с двух разных сторон, арканы накидывают почти в одно время и, накинув, вдруг поворачивают лошадей в противные стороны. Таким образом вытянув арканы, имеют уже они животное в своих [181] руках и могут оное на месте убить или вести на арканах куда угодно. Но при ловле индейцев арканами нередко убивают их до смерти. После того соотечественники их ищут случая отмстить, и когда удастся им захватить где испанцев, то, убив из них столько, сколько умерщвлено их товарищей, прочих освобождают. Ныне, однако ж, испанцы вывели их из терпения и они никого из них не щадят, а особливо индейцы Нового Альбиона. К сему немало послужили хорошие и ласковые поступки с ними русских, которые, вместо того чтоб ловить и заковывать их, дарят им часто разные вещи, хотя маловажные, но для них дорогие, и даже, как я выше упомянул, вступают в супружество с их дочерьми. Такое благоразумное поведение г-на Кускова скоро показало жителям разность между двумя народами, и по мере привязанности их к русским, коих они почитают как друзей и братьев, увеличилась их ненависть к испанцам, кои считают индейцев не лучше скотов.

Индейцы Нового Альбиона, так же как и калифорнские, на свободе живущие, кроме повязки по поясу никакой одежды не употребляют; зимою только в холодное время накидывают на себя кожу какого-нибудь животного: оленью, волчью и проч. Наряд же их состоит в головном уборе, из перьев сделанном, и в повязках из травы и цветов. Копья и стрелы составляют их оружие. О возделывании земли для своего пропитания они не заботятся, пользуясь добровольными дарами природы; притом в выборе пищи они весьма неразборчивы: едят без малейшего отвращения мясо всех животных, какие только им попадутся, всех родов раковины и рыбу, даже самых гадов, кроме ядовитых змей. Из растений главную их пищу составляют дубовые желуди, кои они и на зиму запасают, и зерна дикой ржи, которая здесь растет в большом изобилии. Для сбора зерен сих употребляют они весьма легкий, впрочем, странный способ: они зажигают все поле; трава и колосья, будучи весьма сухи, скоро сгорят, зерен же огонь истребить не успеет, а только опалит. После индейцы сбирают оные и едят без всякого приготовления. Растение сие по большей части индейцы сожигают ночью, а потому, подходя к здешним берегам, всегда можно знать, где расположились их станы. Из животных кроме рыбы и раковин чаще всего добывают они диких оленей, ибо способ их убивать весьма легок и прост. Индеец привязывает к своей голове голову оленя и покрывается оленьею кожею; в таком одеянии подкрадывается он к стаду сих животных, которым в движениях и прыжках народ сей весьма искусно умеет подражать, Будучи [182] же в стаде, ему нетрудно стрелами убить столько оленей, сколько хочет.

Вообще здешние жители, как и все другие непросвещенные народы, ведут жизнь праздную. Для препровождения времени, которого они имеют так много, что не знают куда девать, изобрели они игру: у них нарезано несколько небольших палочек, один из игроков, сидя на коленях, беспрестанно вертит их с чрезвычайною скоростью, между тем кричит, поет и кривляется, стараясь быть смешным, чтоб отвлечь внимание соперника от рук своих, коими, воспользовавшись, по расчету его, благоприятною минутою, прячет несколько палочек в лежащую перед ним траву, а руки с остальными палочками закидывает мгновенно за спину. Соперник его должен отгадать, сколько палочек в траве; если не отгадает, то проигрывает, в противном случае выигрыш его. Они столь пристрастны к сей игре, что в порте Румянцева, получив от нас табак и прочие мелочи за разные редкости в подарок, тут же в глазах наших сели и начали друг другу проигрывать полученное от нас. У них есть другие игры, подобные сей, но тех я не видал.

О религии их я ничего сказать не могу, но знаю, что они верят сверхъестественным действиям своих колдунов, или, как сибирские народы их называют, шаманов. В вышепомянутом порте видел я, как один такой шаман лечил больного. Сидя над больным в шалаше, он беспрестанно что-то говорил нараспев и пел, махая разным образом бывшею у него в руках палкою с привязанными к ней перьями. Семейство больного, находившееся в том же шалаше, в известное время ему отвечало и помогало петь. Сие продолжалось при нас более часа, и после, когда мы оставили их, шаман продолжал свои действия.

Новый Альбион имеет один только весьма важный недостаток для заведения колонии: по всему протяжению берегов сей области нет ни одного удобного и безопасного пристанища. Порт Румянцева, лежащий под широтою 38°18', закрыт от всех ветров и совершенно безопасен, но по мелководью своему удобен только для самых малых судов; рейд же его с юга совсем открыт.

Залив Большой Бодеги также при устье мелководен; заливы Троицы, Дрейка и несколько других могут служить отстойным местом в летнюю пору, когда сильных ветров с юга не бывает.

Реки, текущие в море в пределах Нового Альбиона, хотя велики и глубоки, но в устьях своих или совсем мелководны, или имеют мели от наносных песков и илу, [183] часто переменяющиеся, которые делают вход и выход не только весьма трудным, но и крайне опасным, какова, например, река, впадающая в океан под широтой 46°18 и которую испанцы называют Рио-де-Лос-Рейс (Rio de los Reyes, т. е. Королевская река), а граждане Северо-Восточной Американской республики — Колумбиею. Здесь у места будет сказать, что россияне, поселившиеся в Новом Альбионе, в короткое время отыскали реки, заливы и горы, которые испанцам вовсе были не известны. Для доказательства сего не нужно упоминать о всех открытиях, россиянами в том краю сделанных, довольно будет привести следующие примеры: две большие реки, впадающие в северную сторону залива Св. Франциска, испанцам вовсе не были известны, даже и пределов сего самого залива они не знали, а русские в нем несколько раз были и нашли, что залив простирается к северу до параллели входа в Большую Бодегу. Из рек, в сию часть его впадающих, одна течет с северо-запада, а другая с северо-востока; первая из них, по уведомлению индейцев, из того же весьма большого озера, из которого течет река Славянка, а по второй русские ездили верст на 100 и нашли там высокую горящую, огнедышащую гору, о существовании коей испанцы и не слыхивали. Индейцы уверяют, что из того же озера течет на запад еще третья большая река, которая, судя по их словам, должна быть одна из тех, кои впадают в залив, находящийся верстах в 20-ти к северу от мыса Мендосино и отысканный россиянами в прошлом году. Залив сей разделяется на два рукава и довольно велик, но мелководен; в него впадают две большие и три малые реки, весьма изобильные рыбою, в числе коей много осетров и семги; в больших же реках водится много тюленей. По берегам залива и рек растет в превеликом количестве годный на строение крупный лес, большею частью еловый и ольха. Между сим заливом и заливом Троицы есть еще залив более первого, в который также впадают две большие реки, при коих русские были. Итак, на пространстве 70 верст от мыса Мендосино до залива Троицы находятся четыре большие и три малые реки; на испанских же картах назначена только одна под именем Рио-де-Лос-Тортолас (Rio de los Tortolas — река горлиц). Сие явно показывает, сколь мало страна сия известна испанцам. Между тем они делают на оную притязания как на свою законную собственность!

Комментарии

77 Кортецово море, море Кортеса — так впервые именем испанского конкистадора Э. Кортеса был назван Калифорнийский залив. Называли его также Багряным, или Алым, морем из-за плавающих в нем красных водорослей или от темно-красных песков, окаймлявших берега залива. — В. С.

78 Дрейк (Drake) Френсис (р. ок. 1543 — ум. 1596) — английский мореплаватель, пират, совершавший разбойничьи набеги на африканские берега и иностранные суда. В 1577—1580 гг. осуществил кругосветное плавание, которое было первым после путешествия Магеллана. Дрейк пересек Атлантический океан, пробрался в Магелланов пролив и вышел в Тихий океан. В 1588 г. отряд кораблей Дрейка нанес решающее поражение испанской «Непобедимой армаде». Во время пиратского набега на южноамериканские берега умер недалеко от Портобельо.

79 «Но это было, когда они не признавали Иосифа королем Испанским» — речь идет о Жозефе Бонапарте, возведенном своим братом Наполеоном I на испанский престол (1808—1813).