ГОЛОВНИН В. М.

ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА

СОВЕРШЕННОЕ НА ВОЕННОМ ШЛЮПЕ "КАМЧАТКА"

В 1817, 1818 И 1819 ГОДАХ

ФЛОТА КАПИТАНОМ ГОЛОВНИНЫМ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Замечания о Калифорнии

Калифорния

Калифорния есть одна из тех благословенных стран земного шара, на которые природа излила все дары свои, могущие споспешествовать народному богатству, величию и счастью. Благорастворенный климат, не подверженный ни чрезвычайным жарам, ни холоду и чуждый всяких опасных прилипчивых болезней или месту свойственных недугов, есть первое благо сей части света. Необыкновенное плодородие, свойство и положение земель, ее составляющих, обеспечивают изобилие в продовольствии самого многочисленного народа. Соседство океана и безопасные пристани дают средство к основанию и распространению морской торговли, а обширные, при берегах растущие леса, наполненные лучшим разных родов строевым лесом, [158] доставляют все способы завести кораблестроение, столь необходимое для безопасности и благоденствия приморских держав. Словом, в Калифорнии все для человека нужное есть или быть может в чрезвычайном изобилии, кроме дорогих металлов; но и те со временем, вероятно, откроются, хотя они, впрочем, как то опыты свидетельствуют, для деятельного благоразумного правительства не нужны: богатство в других произведениях доставит и золото, и драгоценности. Теперь главнейший и, можно сказать, единственный недостаток прекрасной сей области состоит в непросвещении диких ее жителей. Надобно заметить, что я говорю о той части Калифорнии, которую испанцы называют Верхнею, или Новою, Калифорниею ⁷⁶ (California alta о nueva), ибо южная часть Калифорнии, называемая ими Старою Калифорниею (California Antiqua), много уступает первой. Она бедна произведениями, и климат в ней очень нездоров, а особливо в главном ее порте, именуемом Сан-Бласом, всякий год множество людей умирает от вредного воздуха. Новая Калифорния простирается от миссии Св. Диего в широте 32°49' до широты 37°; а Старая — от той же миссии до мыса Св. Луки в широте 22°50'. Хотя пределы Новой Калифорнии к северу не назначены испанцами и губернатор в Монтерее сказал Лаперузу, что она простирается до конца Америки, но после испанское правительство в разных случаях было принуждено отступиться от сего нелепого притязания. Итак, утвердительно можно положить 37° широты северным ее пределом; далее же начинается Новый Альбион.

Я был в Калифорнии спустя 32 года после Лаперуза и 25 лет после Ванкувера, но нашел политическое ее состояние точно в таком положении, в каком и при них оно было, кроме весьма неважных перемен, из коих некоторые к лучшему, а многие к худшему; с намерением ли они сделаны или произошли от стечения обстоятельств, упомяну впоследствии сих замечаний.

Лаперуз в путешествии («Voyage de la Perouse autour du monde». T. 2, Paris, 1798, p. 280—281. — Ред) своем говорит, что природных жителей в обеих Калифорниях в 1786 году считалось 50 тысяч человек, из коих 10 тысяч были окрещены в католическую веру и жили при миссиях, которых тогда существовало десять в Новой Калифорнии и пятнадцать в Старой. Число же испанцев было весьма мало, и именно несколько человек чиновников, по два или по три монаха при каждой миссии и 282 человека солдат. В бытность здесь Лаперуза обе Калифорнии составляли одну область [159] и были под управлением одного губернатора, имевшего место своего пребывания в Монтерее, но ныне они управляются разными губернаторами, кои не зависят один от другого и действуют под начальством мексиканского вицероя. Теперь Монтерей — главное место Новой Калифорнии, а Лоретта — Старой. Отдаленность сих областей от местопребывания вицероя позволяет губернаторам во многих случаях действовать самовластно, ибо между Калифорниею и Мексикою прямого сообщения сухим путем нет. Но из Монтерея бумаги посылаются в Сан-Блас, потом в Лоретту, откуда чрез Алое море, которое испанцы называют Кортецовым морем ⁷⁷, отвозят их уже в провинции Мексики. Весь сей путь простирается более нежели на 6 тысяч верст. В нашу бытность число миссий в одной Новой Калифорнии простиралось до 20 (Верховный глава всех здешних миссий ныне епископ провинции Соноры, лежащей к востоку от Верхней Калифорнии. Он же есть епископ обеих Калифорний), из коих каждою управляют два монаха, а некоторыми три и для обороны их при всякой миссии находятся по одному унтер-офицеру и по четыре рядовых; да в Монтерее — главном месте Новой Калифорнии — 76 человек нижних чинов и человек шесть или семь офицеров, включая в то число и самого губернатора. Итак, число испанцев со времени Лаперуза здесь нимало не увеличилось, а индейцев, окрещенных при всех миссиях Новой Калифорнии, находится 19 862; некрещеных же число неизвестно, ибо они суть народ скитающийся, постоянных жилищ не имеющий и притом они стараются убегать испанцев, для того всегда кочуют в местах, от миссий удаленных, следовательно, и счету им не только верного, но ниже приближенного испанцы сделать никогда не могли. Полагаемое Лаперузом число их, о котором он, конечно, слышал в Монтерее, подвержено большому сомнению. Нынешний губернатор уверял меня, что в одной Новой Калифорнии кочующих или диких индейцев более 50 тысяч, чему, кажется, можно очень поверить, и особливо если взять в рассуждение число в разных миссиях с начала основания оных перекрещенных и умерших, которое находится в статистической таблице (См. в прибавлении No 6). Таблицу сию мне удалось получить посредством одного хорошо к русским расположенного испанца и притом не слишком довольного, что такая прекрасная страна находится в руках у ленивых и недеятельных его соотечественников.

Правление сей страны и содержание крещеных индейцев, при миссиях живущих, и по сие время находится в том [160] же состоянии и отправляется тем же порядком, как было во время путешествия Лаперуза. Должность губернатора состоит по-прежнему в том только, чтоб охранять область от покушений внешних неприятелей и от запрещенной законами иностранной торговли и доставлять миссионерам способы обращать индейцев в христианскую веру, оказывая им помощь по их требованиям. Впрочем, не обязан он пещись о приведении колонии в лучшее положение в отношении к земледелию, промышленности, народному благосостоянию и о приумножении государственных доходов, которых испанское правление почти никаких здесь не имеет. Миссионеры содержат индейцев точно на тех же правилах, какие здесь нашел Лаперуз: в будни работают они в поле каждый день семь часов, в церкви проводят два часа, в праздники работы нет, но по четыре и пять часов в день употребляют на моление. Кормят их также три раза в день киселем из ячной муки, сваренным в воде с маисом, бобами и горохом, изредка дают мясо говяжье, а трудолюбивые из них ловят для себя рыбу. Пищу варят в общественных котлах и раздают по колоколу. За отступление от правил, католическою религиею предписываемых, за леность и за преступления миссионеры наказывают их по своему произволу телесно или заключением, а чаще заковывают виновных в железа; плодами же полевых трудов своей паствы они сами пользуются. Короче, я не нашел никакой разности в состоянии миссии Св. Карла (San Carlos), отстоящей от Монтерея в 9 верстах (Миссия сия находится на берегу реки Кармеля, при небольшом заливе сего же имени, при самом входе в порт Монтерей лежащем), в которой Лаперуз был в 1786 году, а я в 1818 году, кроме двух малозначащих перемен. При нем она имела в своем ведении обоего пола индейцев и с детьми 740 человек, и они жили в шалашах, а мы нашли их только 400 душ. Сие могло произойти оттого, что ныне число миссий вдвое более, нежели сколько тогда их было, и живут они уже не в шалашах, а в нарочно построенных для них каменных хлевах, ибо лучшего названия им не могу дать: длинный ряд строений в вышину не более одной сажени, а в ширину на полторы или на две, без полу и потолку, разделенный простенками на участки длиною также не более двух сажен, из коих в каждом маленькая дверь и окно в соразмерности, — можно ли иначе назвать как не сельским двором для домашнего скота и птиц? В каждом таком участке живет целое семейство; о чистоте и опрятности и говорить нечего: у хорошего хозяина хлевы чище бывают. [161]

Калифорнские индейцы вообще малорослы, сложением кажутся слабы и бессильны, телом черноваты, лицо имеют несколько плоское, волосы у них прямы, весьма черны и жестки, зубы ровные, белые, многие носят бороды, но другие еще в молодости выдергивают их посредством двух раковин, и такие кажутся от природы не имевшими волос на бороде.

Народ сей, по мнению Лаперуза и Ванкувера, крайне слабоумен. Сии путешественники говорят, что все их изделия и собственные произведения показывают, что нет у них ни малейшей способности к изобретениям. Но сие, вероятно, происходит от изобилия страны, ими обитаемой, где они могут промыслить себе пищу и все нужное в достаточном количестве без особенного напряжения умственных или телесных сил. Сии путешественники приводят в пример их копья, луки, стрелы, говоря, что у многих других диких народов такие вещи могли бы служить только игрушками детям. Ванкувер особенно ссылается на их лодки или, лучше сказать, плоты, связанные из тростнику и травы, кои, по мнению его, показывают более всего недостаток или необыкновенную слабость рассудка здешних индейцев. В составлении сих плотов употребляется несколько пучков длинной травы или тростника, плотно и крепко связанных; один из них длиною сажени полторы полагается в середине; прочие несколько короче, по одному на каждой стороне длинного пучка, но каждый из них к концам постепенно делается тонее. Несколько таких пучков, крепко вместе связанных, составляют травяной плот помянутой длины и в полсажени ширины посредине, к концам же он становится уже. Гребут на нем одним веслом с двумя лопастями. Человек, сидящий на плоту, бывает иногда сам по пояс в воде. Такое изобретение в стране совершенно безлесной могло бы даже сделать честь уму жителей, но в Калифорнии все берега поросли строевым лесом разного рода, множество есть валежнику, из которого без всякого труда срубки жители могли бы по крайней мере долбить однодеревки, кои были бы гораздо безопаснее и покойнее на воде, чем травяные пучки. С первого взгляда на жителей и на их лодки, конечно, покажется, что они крайне глупы или ленивы в самой высокой степени, но если принять в рассуждение, что люди сии проводят жизнь в беспрестанном кочеванье, что переезды водою делают весьма редко, что от моря в пищу они ничего не требуют, кроме раковин, сбираемых ими по берегам в малую воду, и что, переходя с одного места на другое сухим путем, иногда чрез леса и горы, они не могли бы брать с собою деревянных своих лодок и должны бы были [162] бросить вещь, на сделание коей надлежало бы употребить им много трудов и времени, то изобретение травяных плотов, на составление коих потребно только несколько часов и кои притом употребляются случайно и редко и оставить их ничего не стоит, нельзя назвать презрительным. То же можно сказать и о шалашах их, сделанных из прутьев, о коих вышепомянутые путешественники говорят с презрением и относят на счет слабоумия народа, их употребляющего. Но шалаши сии делаются на несколько дней только в таком климате, который большую часть года позволяет жить под открытым небом, ибо здесь больших холодов никогда не бывает; весьма редко случается, что в одном генваре месяце замерзают лужи и земля покрывается инеем, и то на самое короткое время. Термометр почти никогда не опускается ниже точки замерзания; одни дожди лишь, бывающие в декабре, генваре и феврале месяцах, могут беспокоить жителей. Климат здесь столь умерен, что бобы, горох, салат, капуста и прочая зелень круглый год с поля не сходят; когда одни растения поспевают, другие всходят. Впрочем, индейцы сии делают вещи, которые и в Европе заслужили бы похвалу; я имею в моем собрании редкостей много вещей их работы, например корзинки, сплетенные из кореньев и травы столь плотно и твердо, что воды не пропускают, и в коих посредством разгоряченных каменьев варят они себе пищу; шляпы их, сделанные из тех же материалов и часто украшенные раковинами; те и другие из сих вещей сделаны не только прочно, но и весьма красиво. Головные же их наряды, из перьев составленные, можно сказать, даже сделаны со вкусом. Если народ имеет способность к выдумкам в безделицах, то, верно, мог бы сделать и полезные изобретения, когда бы необходимость привела его к тому, но природа, щедро снабжая калифорнцев всем, что для физического продовольствия человека может быть нужно, избавила их от хлопот выдумывать способы для своего существования. Итак, кажется, я не без причины осмелился быть другого мнения с знаменитыми путешественниками, о коих выше упомянуто, насчет природных способностей калифорнских индейцев. Мнение мое подтверждают также и сами индейцы, живущие в миссиях; многие из них скоро научаются разным мастерствам у миссионеров, например в миссии Св. Карла каменная (Испанцы для строения употребляют здесь камень, из земли доставаемый; слои его лежат неглубоко; цвета он светло-желтого и сначала немного тверже глины, но на воздухе скоро твердеет и делается крепок) церковь построена [163] индейцами, плотничная и столярная работа ими же произведена, даже есть там и резьба на дереве их работы, стены штукатурили и расписывали индейцы же. Правда, что мастерство их принадлежит к самому низкому разбору в своем роде, но и наставники их, отцы-миссионеры, не из лучших художников, а если бы они учились у хороших мастеров, то, вероятно, не уступили бы европейцам. В той же миссии мы нашли музыкантов и певчих, кои играли и пели на слух, не имея никакого понятия о нотах, но не хуже многих скрипачей, забавляющих наших областных полубояр!

Главное обилие Калифорнии состоит в земляных произведениях; она может производить всякого рода хлеб, в Европе употребляемый, и теперь производит в большом изобилии пшеницу, маис, ячмень, горох и бобы двух или трех родов.

Урожай против посева в большой части миссий бывает в необыкновенной и в Европе неслыханной соразмерности, что можно видеть и в моей статистической таблице. Лаперуз говорит, что здесь урожай пшеницы, маису, ячменя и гороху бывает противу посева в средние годы более 70 и 80 крат и вообще от 60 до 100 в двух крайностях, но это, конечно, в одном каком-нибудь месте случилось необыкновенно и редко. Таблица покажет лучше плодородие земли при каждой миссии. Ванкувер же пишет, что в миссии Св. Карла обыкновенный урожай пшеницы сам-двадцать пять и сам-тридцать, и это правда. Впрочем, нет сомнения, что урожай хлеба мог бы здесь быть еще значительнее нынешнего, если бы земледельцы лучше знали свое дело; ибо, судя по сельским их работам, которые мне случилось видеть, надобно полагать, что и в поле они не искуснее возделывают и обсеевают землю и такие же простые орудия употребляют, как и в гумне, например, я видел в миссии Св. Карла, что индейцы с поля, отстоявшего верстах в 1 1/2 или 2-х от миссии, таскали снопы на носилках и на дороге, когда им хотелось отдохнуть, бросали оные несколько раз и садились на них, отчего, конечно, многие зерна выпадали из колосьев. Между тем при миссии находится много лошадей и рогатого скота, и если бы на телегах или на вьючных животных возить хлеб, то работа шла бы успешнее и не изнуряла бы земледельцев. Молотят они хлеб простыми палками толщиною с обыкновенную трость, а длиною около сажени; такой способ весьма недостаточен, и большое количество зерен остается и пропадает в колосьях. Молоченый хлеб индейцы носят в житницы в одеялах, которые им служат вместо нижнего платья. Калифорнские индейцы ходят нагие с повязкой по [164] поясу, но крещеным из них миссионеры велят носить одежду, что им весьма не нравится, и даже самое это принуждение заставляет многих из них отвергать христианскую веру. Чтобы платье их было сколько можно простее и свободнее, миссионеры заставляют их носить одну рубашку, а около пояса до пяток повязывать кругом тела наподобие юбки шерстяное одеяло собственной их грубой работы; сей наряд есть общий мужчинам и женщинам. Вообще говоря, нельзя без крайнего удивления и некоторой досады смотреть на здешних испанцев: леность и нерадение их простираются до неизъяснимой степени. Здесь есть реки, быстрые ручьи и почти всегда дуют свежие ветры, но они не имеют ни водяных, ни ветряных мельниц. Самый высокий механизм их по сей части состоит в том, что из двух жерновов, один на другой положенных, нижний лежит неподвижно, а верхний посредством одного лошака или лошади медленно вертится. Вообще же муки, можно сказать, не мелют, а растирают зерна руками; какова должна быть работа? Европейцу трудно поверить, какие фуры здесь употребляются: колеса оных сколочены из толстых, тяжеловесных досок, приделанных одна к другой столь нерадиво и грубо, что в расстоянии 100 сажен можно видеть изгибы, неровности и даже почти углами выдавшиеся выпуклости обвода колеса; затем в такие фуры, с тяжестью из 15 или 20 пудов состоящие, впрягают по четыре и по шести быков.

Пенька и лен произрастают в изобилии и качеством превосходны, но здесь некому пользоваться сим сокровищем.

Огородная зелень и овощи родятся в непонятном количестве: разных родов капуста, салат, лук, чеснок, тыквы, картофель, морковь и некоторые другие, но репы и свеклы в Монтерее нет, а огурцов не найдешь и во всей Калифорнии; и это, как кажется, происходит от беспечности миссионеров.

Плоды, коими Калифорния изобилует, суть: яблоки, груши, персики, виноград, арбузы, дыни. В миссии Св. Карла не созревают ни дыни, ни арбузы, ни виноград, ибо здесь почти беспрестанный туман носится над берегами. Напротив того, на другой стороне залива, в миссии Санта-Круц, отстоящей от первой только в 50 верстах, всегда ясное небо и как хлеб, так и все овощи родятся несравненно в большем количестве. Но для кораблей нет там хорошего якорного места и гребным судам к берегу приставать весьма трудно. Табак также родится, только здесь не умеют приготовлять его. Деревья лимонные и [165] апельсинные здесь есть, но плоды их не созревают по причине частых туманов.

Оливковых и лавровых дерев много, но за ними ходить старания не прилагают. Вино делают только в одной миссии Св. Михаила; я отведывал его у губернатора: оно весьма невкусно, но могло бы доставлять хороший уксус.

В строевом лесе лучших родов Калифорния не имеет недостатка, и притом растет он не на неприступных горах, но в равнинах и близ морского берега, а особливо около залива Св. Франциска, который есть самый превосходный порт во всей Калифорнии и один из лучших в целом свете. На берегах сего залива Ванкувер видел деревья так называемого американского дуба, имевшие 2 сажени в окружности, но далее внутри области есть деревья сего рода гораздо толще. В Калифорнии кроме дубу растет клен, ильма, разного роду еловый лес, береза, осина, вяз и множество разного рода мелкого леса, годного только на дрова.

Из диких животных четвероногие, кои могут быть полезны жителям, доставляя им пищу или другие потребности в домашнем быту, суть: олени, козы, зайцы, кролики, медведи, волки, лисицы и яврашки. Сии животные, а также и дикие кошки водятся в пребольшом числе; равным образом рогатого скота и лошадей в диком состоянии весьма много. Они подходят иногда так близко к миссиям, что быков индейцы убивают для пищи, а жеребят испанцы ловят и приучают к езде. Мы сами видели стада их в лесу, когда ездили из Монтерея в миссию Св. Карла. Больших дворовых собак испанской породы весьма много, и кажется, без проводника страшно приблизиться к миссии, но они так смирны, что никогда не нападают на людей.

Домашнего или ручного скота при миссиях весьма много, как то видеть можно в статистической таблице, но птиц дворовых мало, да и тех не во всех миссиях держат; некоторые только из миссионеров имеют индеек, кур, гусей и уток.

В лесах много разных родов хищных и других птиц, из коих немногие годны для употребления в пищу, из сих последних калифорнские перепелки (Лаперуз называет их куропатками) водятся в непонятном множестве. В лесу подле самого селения они обитают стаями, состоящими иногда из двух и трех сот птиц; они весьма вкусны и ловить их нетрудно: для меня в один день два мальчика поймали двадцать живых птиц. [166]

Из водяных птиц водятся разного рода дикие утки, кулики и множество других родов, а особливо на озерах, которых в Калифорнии весьма много и некоторые из них очень обширны. Озера сии как дичиною, так и рыбою изобилуют. Сверх того, и реки, впадающие в море, чрезвычайно обильны рыбою, которая и при морских берегах ловится у каменьев. В бытность нашу в Монтерее мы всякий день, когда ветр и погода позволяли, отправляли к мысу Пинос четырех алеут, бывших у нас для отвоза в крепость Росс, на рыбную ловлю, и они с рассвета до полудня удами столько ловили рыбы, что иногда сверх нашего собственного продовольствия мы могли уделять испанцам, которые чрезвычайно любят сию пищу, но не могут преодолеть лености своей, которая, кажется, из привычки вошла к ним в природу. Можно ли себе представить, чтоб в главном селении и порте области, куда часто заходят иностранные суда, находились только один вполовину сгнивший бот и другая вовсе к употреблению негодная лодка? Первый служит парадною шлюпкою губернатору, следовательно, на рыбную ловлю послан быть не может. Бот сей часто ломало волнением у берега, потому что на нем не было дрека (Маленький шлюпочный якорь фунтов в 15 или 20 весом), а испанцы не умели сделать такой мудреной вещи. Важный недостаток сей отвратил я, подарив губернатору дрек, которых мы имели более, нежели нам нужно было.

Доселе я говорил только о таких произведениях, которые почему-либо полезны могут быть жителям в домашнем их хозяйстве, но теперь упомяну о тех предметах, коими область может производить весьма выгодную внешнюю торговлю. Главнейшие из них суть: морские бобры и морские коты. Животные сии во множестве водятся по всему западному берегу Новой Калифорнии, а особливо в обширном заливе Св. Франциска. Надобно знать, что морских бобров и котов только найти можно между северными широтами 28 и 60° вдоль западного берега Америки.

Изданное в свет третье путешествие капитана Кука («A voyage to the Pacific ocean... undertaken by command of his majesty, for making discoveries in the Northern hemisphere: performed under the direction of captains Cook, Clerke and Gore, in the years 1776, 1777, 1778, 1779 and 1780». Vol. II, London, 1785. — Ред) показало испанскому правительству, что в Калифорнии много бобров и что в Китае они дорого ценятся. Прежде испанцам это не было известно, и потому Лаперуз нашел здесь испанского комиссионера, присланного от [167] правительства основать в Калифорнии бобровые промыслы, которые хотели обратить исключительно в пользу или монополию коронную. Бывший тогда губернатор уверял Лаперуза, что он может ежегодно сбирать по 20 тысяч бобровых кож, и если бы в Китае расходилось оных 30 тысяч, то он мог бы и сие число получить, сделав два или три заселения к северу от залива Св. Франциска. Но г-н губернатор ошибался и ошибся, ибо для промыслу бобров мало того, чтоб их много у берегов какой области водилось, еще нужно уметь их добывать; для сего потребны смелость на воде, чрезвычайное проворство, ловкость, сноровка и охота к сему упражнению, то есть все именно те качества, каких ни испанцы, ни калифорнские их индейцы вовсе не имеют. Наша Американская компания, если бы имела право промышлять у здешних берегов, могла бы в год добыть тысяч двадцать бобров, но и то в первые только два или три года. Она обладает алеутами — таким народом, которому ничто в свете не может принести большего удовольствия, как гоняться за бобрами. При виде сего животного на море алеут глаз с него не спускает и весь дрожит, как охотничья собака при виде зверя. С самой юности привыкают они к сему трудному и для неопытных охотников опасному промыслу. Почти в то же время, когда мы находились в Монтерее, компанейский корабль «Кутузов» был в миссии Санта-Круц, где он для своих колоний купил хлеб; на нем находились четыре человека алеут. Люди сии на двух своих лодках, промышляя притом с величайшею осторожностью, чтобы испанцы не могли приметить, убили в две недели 72 бобра, из коих 20 в одну ночь. Это такое число, какого испанцы не добыли бы в целый год. После алеуты сии были у меня; они ездили в такое место на рыбную ловлю, где испанцы всегда могли их видеть, и потому я строго запретил им бить бобров, но они не утерпели и однажды убили большую самку и двух бобренков, а третьего привезли живого; он жил у нас несколько дней, питаясь мясом и рыбою. Когда, бывало, один алеут увидит бобра, которые часто около нас плавали, то немедленно призовет своих товарищей, и они смотрят на него с таким видом, который явно показывает страсть их к сему промыслу. Алеут, едущий в своей лодке, утерпеть не может, чтоб не бросить стрелы во что бы то ни было, что попадется ему на воде: в морское животное, в рыбу, в птицу или в клочок носящейся травы. Впрочем, и испанцы могли бы пользоваться сими промыслами, если бы у них правление здесь было основано на других правилах. [168]

Морские коты также водятся здесь во множестве; главное их пристанище в каменистых островах, называемых Фаральонес (От испанского слова Farallon, означающего небольшой каменный островершинный остров), кои лежат пред входом в залив Св. Франциска. Известно, что шкуры сих животных продаются выгодно в Китае, куда и бобры должны быть также отправляемы. На тех же островах много и сивучей, кои доставляют пищу нашим промышленникам и кожи для обтяжки их лодок. Киты у здешних берегов также водятся, и Монтерейский залив часто бывает, так сказать, наполнен ими; по местному положению в нем весьма удобно завести китовые промыслы.

Главный торг сим товаром должен быть производим с Китаем, и поелику корабля нельзя же нагрузить бобрами и котами, то строевой и мачтовый лес, весьма дорогими ценами продающийся в Кантоне, мог бы отправляться вместо балласту.

Воловьи кожи и сало также могли бы составить важную часть здешней торговли. Статистическая таблица показывает, что число рогатого скота так велико в Калифорнии, что товаров сих всякий год можно заготовлять превеликое количество без препятствия размножению животных. Бычачьи кожи, сало, пшеницу и бобы отправляют и ныне отсюда в Перу. Даже в нашу бытность одно испанское судно нагрузилось оными для Лимы, но в таком незначительном количестве, что едва ли сии перевозы можно назвать торговлею.

Калифорния могла бы снабдить хлебом и соленым мясом всю нашу Восточную Сибирь. Пуд ржаной муки в Охотске стоит ныне около 10 руб., а в Камчатке — дороже; мясо говяжье бывает там не всегда и продается в Камчатке от 14 до 18 руб. пуд, а в Охотске — от 7 до 8 руб. В Калифорнии же лучшая пшеница стоит на наши деньги около 3 руб. пуд, а пуд мяса с посоленьем обойдется в 3 или 4 руб.; да если положить на провоз самую высокую цену — 2 руб. с пуда до Камчатки и 2 1/2 руб. до Охотска — и барыша хозяину корабля 20 процентов, то в Камчатке и Охотске все сие может продаваться гораздо дешевле. Корабль может, отправясь из Камчатки весною, осенью возвратиться или, осенью отправившись, весною приходить обратно. Кроме сих главных потребностей он может привозить из Калифорнии, покупая там за весьма дешевую цену, ячмень, маис, бобы, горох и даже некоторые плоды, а также сыр, который здесь делают очень хорошо. [179]

Новая Калифорния имеет четыре порта, безопасные для судов во всякое время года и находящиеся в удобном расстоянии один от другого по всему пространству берегов ее. Оные суть: Св. Франциска, Монтерей, Св. Варвары и Св. Диего. Залив Св. Франциска есть один из превосходнейших портов в свете, вход в него безопасен. Имея в ширину менее 2 верст и будучи подвержен сильному стремлению прилива и отлива (В самом проходе течение стремится со скоростью 8, 10 и даже иногда 12 верст в час), он позволяет малыми средствами укрепить его, так что неприятельские суда не легко могут пройти оными; а если не пожалеть некоторого иждивения, то можно его сделать почти неприступным. Пространство порта и берега, покрытое во многих местах строевым лесом, дает способы к кораблестроению. Можно основать в разных местах верфи и строить все суда, потребные для области, ибо прочие порты ее такой удобности для сего не имеют. Здесь бы надлежало быть главному областному городу, и Ванкувер не без причины называет место сие ключом Калифорнии.

Ныне у испанцев ничего этого нет и управление их находится в самом жалком, презрительном состоянии. Если взглянуть на места, занятые испанцами за 200 или за 300 лет пред сим, и сравнить их с теми, коими завладели они в исходе протекшего века, то нельзя подумать, чтоб они принадлежали одному и тому же народу. В первых находятся огромные каменные строения и укрепления, не уступающие европейским, а в последних даже жилища чиновников походят на хижины. Например, в Монтерее, главном месте Верхней Калифорнии, пресидия (Все свои селения в Америке, имеющие вид укрепленного места и в коих находится гарнизон, хотя бы он, впрочем, состоял из десятка солдат или менее, испанцы называют пресидиями (Presidio)) их есть не что иное, как четвероугольное строение вышиною не более полуторы сажени, построенное из вышепомянутого мягкого камня и имеющее в длину около 150, а в ширину около 120 сажен. В средине его находится пространный двор с выходом посредством одних ворот и двух калиток. Снаружи окон нет, а внутри всего здания идет галерея, и в одной стороне построена небольшая церковь. В сей на тюрьму похожей казарме живут губернатор, комендант пресидии, все офицеры и солдаты; тут же арсенал, магазины и мелочные лавочки. Укрепление порта состоит в земляной насыпи, между двумя рядами невысоких свай кое-как наваленной, с оставленными промежутками вместо [170] амбразур, из коих высунуты 8 или 10 пушек. Сия крепость, подобная обыкновенному полевому редуту, стоит на высоком месте, откуда хорошие батареи могли бы совершенно защищать рейд и препятствовать высадке, ибо прибой морской или бурун в сем заливе только и позволяет безопасно приставать к берегу, находящемуся в расстоянии ближе пушечных выстрелов от сей высокости. Невзирая на свое бессилие, здешние испанцы хотят уверить приходящих к ним иностранцев, что они в состоянии дать порядочный отпор, если бы кто дерзнул покуситься сделать на них нападение. Для сего они употребляют разные хитрости. Всего забавнее маневр, который делают они, когда приходят к ним иностранные суда. Едва судно покажется, как сигнальный пост, на высокой горе расположенный, дает уже знать о сем губернатору, и гарнизон, за исключением больных и в отсутствии находящихся, из каких-нибудь двух или трех десятков состоящий, сберется в пресидию и приготовится; а от пресидии до крепости дорога лежит подле самого берега, против коего становятся суда. Коль скоро идущее судно приблизится к якорному месту, то вся рать пустится во всю конскую прыть к крепости, и не вместе, а порознь, делая вид, как будто это последние, бывшие на других постах, скачут соединиться с главным корпусом. Надобно знать, что в Калифорнии весь гарнизон состоит из конных солдат. Все они, прискакав, прячутся за укрепление; между тем как на пришедшем судне с мачт не только всех их пересчитать легко, но посредством зрительной трубы можно видеть одежду каждого из воинов и усмотреть, какое оружие они имеют. В нашу бытность здесь два или три раза они забавляли нас таким маневром.

Весь доход, получаемый королем испанским в сей области, кажется, только и состоит в одних мольбах, кои миссионеры и окрещенные индейцы по три раза в день о здравии и благоденствии его величества к богу воссылают, за что, однако ж, он должен платить пиастрами, ибо каждый миссионер получает на свое содержание по 400 пиастров в год. Губернаторское жалованье состоит из 3 тысяч пиастров; коменданту дается 1200; прочим офицерам по сравнению и каждому рядовому положено на свое и лошади его содержание 17 пиастров в месяц, коих, однако ж, они уже за шесть лет не получали. В бытность здесь Лаперуза губернатор получал жалованья 4 тысячи пиастров, за тем он управлял двумя областями. Помощник же его — только 450, но, может быть, он был низшего ранга, нежели нынешний. Рядовые получали по 217 пиастров в год на пищу, платье, на покупку лошади, содержание ее [171] и проч.; ныне получают они почти то же, хотя цена на некоторые припасы увеличилась, например тогда хорошая лошадь стоила 8 пиастров, ныне — 10, 12 и 15; бык — 5 пиастров, ныне — 6, но говядина им достается даром, ибо всякую субботу посылают отряд ловить дикий рогатый скот и мясо делят по артелям на всю неделю.

В казну достаются изредка безделицы от пошлин, ибо есть постановление, что в случае прибытия иностранного судна по какой-либо неизбежной надобности, как-то: имея нужду в починке, по недостатку в съестных припасах и проч., за требуемые им пособия дозволено брать, в уплату товары, взыскивая по 22 процента. Но такой ужасный налог заставляет корабельщиков прибегать к миссионерам, которые пособляют им сбывать свои товары за чистые деньги без всякой пошлины.

В заключение сей главы я замечу, что, хотя некоторые путешественники и похваляют учреждение миссий в Калифорнии и правила, коими отцы-миссионеры руководствуются в управлении новообращенною в христианство своею паствою, считая индейцев за несмысленных детей, но я думаю, что при другом правлении Калифорния скоро сделалась бы значащею, просвещенною и даже богатою областью. О сем предмете я буду говорить пространнее в замечаниях моих о компанейской крепости Росс, на берегу Нового Альбиона основанной, где также приложу некоторые замечания о природных жителях Калифорнии. Я здесь их пропустил, потому что сии предметы по разным обстоятельствам имеют связь с нашим заведением в сей стране и с правами, по коим Американская компания заняла помянутое место.

Комментарии

76 Территория Верхней, или Новой, Калифорнии входит сейчас в состав США (штат Калифорния). Старая Калифорния принадлежит Мексике. Она расположена на полуострове и делится на штат Северная Нижняя Калифорния и территорию Южная Нижняя Калифорния. — Б. С.