Груз английского транспортного судна.

(Из записок В. М. Головнина.)

Во время пребывания нашего на Мысе Доброй Надежды стояло в тамошнем порте транспортное судно, шедшее в Новую Голландию с преступницами. На нем были также пасажирами Английской Морской Капитан Porteus и два Офицера, определенные на находящийся там военной шлюп. Мне удалось познакомиться с ними и с командиром того транспорта. В продолжение нашего знакомства узнал я от них, каким образом отправляются и содержатся нещастные, в ссылку осужденные. Человеколюбивые и сострадательные попечения Английского Правительства о облегчении тяжкой участи преступников, обративших на себя гнев законов, [130] заставили меня поместить в моем Журнале краткое о сем предмете замечание.

В Ботанической залив ссылают большею частию за воровство и разбои, а иногда и за другие преступления. Для перевозки из Англии в Новую Голландию всегда почти нанимают купеческое транспортное судно, и сажают на него для караула несколько солдат. Преступников и преступниц отправляют на разных судах; а никогда вместе не мешают. Судно, о котором я здесь говорю, называлось Спик (Speake) по имени своего хозяина; оно шло для китовой ловли, к берегам Новой Зеландии, и Правлением нанято по пути доставить в Новую Голландию сто в сылку осужденных преступниц, и 24 солдат для тамошнего гарнизона с женами, у коих 29 ребят. За перевоз всех их, Правление хозяевам платит 4000 фунтов стерлингов, но содержат пасажиров сих на щет казны; только командир судна повинен платить штрафу в казну по 1500 фунтов стерлингов за каждую преступницу, которая бежит. Не смотря на это, [131] их содержат очень свободно и позволяют прохаживаться на верху, когда только им угодно; при береге в пищу им дают, в день по фунту свежего мяса, довольно белого хлеба, чай, сахар и один раз в неделю виноградное вино. Не смотря на свое состояние, сии нещастные не покидают и в ссылке гнусных своих ремесел. Г. Рикорд, с некоторыми другими нашими Офицерами, ездил на помянутой транспорт; гребцы нашей шлюпки из любопытства взошли на верх; ссылочные госпожи тотчас их окружили и по видимому слишком близко. Один из Англичан просил наших Офицеров велеть гребцам остерегаться потому, что по известному характеру сих дам, они имеют против них дурное намерение, и конечно хотят, что нибудь украсть из карманов, смотря по возможности. Мичман Р......в взял на себя предостеречь их от сей беды, но вместо того, чтобы чистым Руским языком громко велеть им быть осторожнее, шепнул на ухо, как будто бы барыни разумели по Руски. Он сделал, как [132] говорится, с просту, а матрозы услышав, что их карманы в опасности, также с просту вдруг за них схватились. — Нежной пол, увидев сие движение, и совершенно понимая причину оного, тотчас вменил себе это в жестокую обиду: все пустились бранить Г. Р.....ва — надлежало Г. Рикорду, знавшему Английской язык, успокоить их. Подойдя к ним учтиво, он ласковым разговором смягчил их неудовольствие; они его окружили, говорили приветливо и совершенно позабыли нанесенное им неосновательным подозрением огорчение; но когда пришел он в каюту, и хватился платка, то не нашел уже его в кармане; они успели его выта- щить. Он очень смеялся сему происшествию, и вместо того, чтобы сожалеть о платке, был напротив весьма доволен таким уроком.

На том же самом судне Спике возвращался из Англии в свое Отечество сын одного владетеля Ново-Зеландского. Владетель сей есть Король Северной части Новой Зеландии. Королевство его жителями [133] называется Пуна, а Англичанами: Bay of Islands. — Имя его Топаги; он весьма ласков и доброхотен к Европейцам, а потому Англичане стараются сделать ему всякое добро: научили его разным мастерствам, снабдили инструментами, построили ему дом и сделали разные подарки. Сын его, о котором здесь идет речь, именем Метарай, по желанию отца своего, жил, для учения несколько времени между Англичанами в Новой Голландии, откуда на китоловном судне привезли его в Англию; он пробыл в Лондоне 12 месяцев, а ныне возвращался домой. Нам хотелось познакомиться с Его Зеландским Высочеством, и для того, мы позвали его к себе обедать вместе с лекарем, бывшим пасажиром на том же транспорте. Они у нас были, и мы их угостили так хорошо, как могли, только не салютовали Принцу. Лекарь, Г. Макмелин, человек скромной, учтивой, умной и, как кажется, сведущий в науках своего звания. Принц 18 лет от роду, малого роста и статен; оклад лица имеет [134] Европейской, цвет темнолиловой, без всяких узоров на лице, сделанных для украшения по обычаю диких народов; волосы черные, прямые и весьма короткие, в ушах диры, как у наших женщин, для серег; он жив и весел, разумеет по Английски почти все, в обыкновенном разговоре встречающееся, но говорит очень неправильно, а произносит и того хуже; кланяется и оказывает другие учтивости по Европейски, одет также; вино пить умеет по Английски, и по количеству, которое он выпил, без приметного над ним действия, кажется, что он не новичек в семь роде Европейского препровождения времени; ест все, что ни подадут и много, а особливо любит сладкое. За столом он много с нами разговаривал и отвечал на наши вопросы. Он нам сказал, что у отца его 15 жен, детей много, и числа их не знает, а с ним от одной матери 3 сына и 2 дочери. Лекарь сказывал, что мать его была сама владетельная особа, что земли ее Топиги завоевал и на ней женился, и что Метарай сам имеет [135] уже двух жен, к которым очень привязан. Отец его, при отправлении, дал ему подробное наставление, чем заниматься между Европейцами, и что стараться перенять у них. Он нам показался с немалыми природными дарованиями: многие из его замечаний не показывали, чтобы он был дикой из Новой Зеландии, без всякого образования. Вот некоторые анекдоты о Принце Метарае.

Прогуливаясь на берегу с Г. Рикордом, нашел он медной герб с солдатской сумы. Блеск сей вещи привлек его внимание. Взяв оную, сказал он Г. Рикорду: “Невероятно, чтобы потерявший эту штуку, сам же бы и нашел ее; следовательно не почтется воровством, естьли я ее возму.” Сделав сие замечание, положил он герб в карман.

В Англии представляли его Королю и Королевской Фамилии. Он рассказывает, что Король говорит очень скоро, и что он понимать его не мог; также заметил он, что между Принцессами, дочерьми Королевскими, была одна косая. В Лондоне [136] возили его в театры, в Воксал и проч. но обо всех таких увеселительных местах он нам рассказывал мало, и казалось, что они немного его занимали.

Лекарь разумеет немного язык их народа, и потому Принц всегда с ним начинал говорить на своем языке. Лекарь сказал ему, что никто из нас его не понимает и что он должен говорить по Английски: но так как из всех наших Офицеров, только Г. Рикорд и я знали Английской язык, то Принц на своем же языке отвечал Лекарю: “что пользы в том, когда сидящие за столом не разумеют говорить Юропа?” Под сим названием разумел он Английской язык, которой они называют Европейским.

В каюте, где мы обедали, под палубою, сделаны были щиты столярной работы; доски были так искусно склеены, что под краскою казалось, будто всякой щит сделан из одной доски. Он скоро заметил необыкновенную ширину досок и спросил: где растут такие толстые деревья? [137] Когда мы ему растолковали, что щиты сделаны из многих а не из одной доски, то он весьма изумился и с видом недоверчивости старался собственными глазами в том увериться.

Я показал ему морскую карту, на которой назначены Мыс Доброй Надежды, Новая Голландия и Новая Зеландия. Он тотчас провел тракт, коим они должны идти, показав на Порт Джексон и на остров Норфолк, к которым им надобно было прежде зайти, и на Залив Островов (Bay of islands); а когда я ему означил наш путь к Камчатке, то он заметил, что Россия (принимая, без сомнения, Камчатку за всю Россию) далее от Англии нежели Новая Зеландия; но услышав от нас, что из Англии в Россию можно на корабле прийти в неделю, он меня спросил: “для чего же вы нейдете туда чрез Англию? это было бы ближе.”

Мы также показали ему изображения в полной рост мущин Новой Зеландии. Он сказал, что они непохожи, говоря на своем языке: тего-тего. Он был в этом [138] прав, потому, что эти портреты сняты были с жителей другого края сей земли, с которыми его земляки никогда не видятся; однакож, увидя изображение женщины, которая была представлена нагая, он со торопливостию подвинул вдруг картину к себе, и долго смотрел на нее очень пристально. У Г. Рикорда были свирелка и воронка его народа, и лишь только положили их на стол, как он вдруг с нетерпением схватил первую и начал играть.

Язык Отечества сего Принца отрывист, и состоит из коротких слов, которыя выговариваются скоро, но для слуха он непротивен, даже некоторые слова произносятся приятно: на пример тего: дурно, непохоже, несправедливо; эти — эти: так и сяк, мало по малу; вай: вода, пута: дира... По словам Г-на Макмелина, их язык чрезвычайно недостаточен и множество вещей означается, одним словом: это общий недостаток всех языков диких народов. До прихода к ним Европейцев, они только и знали из рода четвероногих животных, одну собаку, которая на их [139] языке называется каратаги, и потому теперь всех животных сего класса, Европейцами к ним завезенных, они называют одним именем, различая таким об- разом: собака с рогами, бык или корова; собака с четырьмя ушами, баран или овца; вонючая собака, козел или коза.

Король Английской пожаловал сего Принца Кавалером ордена, учрежденного, или лучше сказать выдуманного нарочно для диких владельцев, и названного орденом дружества. Знаки его состоят в голубой ленте и в серебряной звезде, на которой изображены две золотые руки, схватившиеся одна за другую. Отцу его посланы от Короля богатая шапка и мантия вместо короны и порфиры; сверх того отправлено множество разных полезных подарков, состоящих в мастерских инструментах, одежде и пр. Все они укладены в ящиках, на которых надписано: Королю Топаги от Короля Георга — Сына его также весьма щедро одарили в Англии (Чрез несколько времени, по прибытии моем в Камчатку, узнал я от бывших там Американских купцев, что Метарай худо отплатил Англичанам за их гостеприимство. Он заманил к берегу своего владения два Английские китоловные судна, овладел ими, истребил весь экипаж, а находившихся на судах женщин взял в неволю. Чрез несколько времени после того появилось у берега третье Английское судно. Две из захваченных Метараем женщин (которых он увозил, ожидая Европейцев, во внутренность острова) успели уйти из плена, бросились в море, доплыли до судна, и известили бывших на нем об участи их соотечественников, и о погибели, ожидающей их самих на берегу. Соч.)