ГОЛОВНИН В. М.

ЗАМЕЧАНИЯ РУССКОГО О МЫСЕ ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ

(Окончание)

Бури и погода

(Это небольшой отрывок из последней главы Замечаний г. Головнина: Географическое положение Мыса Доброй Надежды, заливы и рейды, моря его окружающие, ветра, погода и течения и все прочее, относящееся к мореплаванию. Из нее выпущено здесь все, что собственно относится к морскому делу. В особом сочинении о путешествия г. Головнина (которое, как полагать должно скоро будет напечатано) сия глава, равно как и первые, будет помещена вполне.)

Столовый залив есть первая пристань и главный порт колонии Мыса Доброй Надежды, но получил сие преимущество не по качествам, какие должен иметь примoрский порт, а потоку, что при оном лежит Капштат, главное место колонии. Все суда военные и купеческие, имеющие дело до колонии, или надобность в ее пособиях, должны по необходимости приходить в здешнюю пристань, сколь она ни опасна. Открытое положение сего залива для всех ветров, дующих из [220] северо-западной четверти горизонта прямо с оного, делает здешний рейд чрезвычайно опасным, а нередко и гибельным для кораблей в зимние месяцы, когда северо-западные ветра здесь господствуют и часто дуют с невероятной силой. Остров Робен, находящийся пред отверстием залива, почти на средине между обоими его берегами служит весьма маловажной защитой стоящим там судам. Здешний рейд опасен не в одни только зимние месяцы; нередко были примеры, что в летнее время при восстававших от северо-запада бурях, суда погибали подле самого города. В 1799 году английский линейный корабль Скипетр (Sceptre) стоявший летом в Столовом заливе, в ноябре 5-го, по случаю празднуемого англичанами торжества, в час по полудни палил салют, а к 10 часам вечера того же дня едва обломки корабельных членов приметны были на берегах залива. На нем погибло более 350 человек, и в том числе капитан и почти все офицеры, а спаслось только около пятидесяти. С ним погибли в одно время [221] датский пятидесятипушечный корабль Ольнбур и восемь купеческих судов. Дольше жившие здесь морские чиновники уверяли меня, что редкий год проходит, чтоб у них не было в ноябре месяце по крайней мере одного шторма.

Юго-восточные ветра, в летние месяцы в здешних морях владычествующие, не могут быть гибельны для судов, стоящих на Капштатском рейде, потому что пред ветром у них чистое море, но причиняют великий вред мачтам, стеньгам и т. п. Шквалы или порывы, низвергающиеся с вершины Столовой горы, иногда дуют с такой силой, что срывают корабли с якорей и уносят в море; часто такие ветра продолжаются по два и по три дня. Стремление их невероятно! Я сам видел, как они выломили с корнями два больших дуба в губернаторском саду: на площадях и улицах валяющиеся камешки поднимаются ими и несутся с такой скоростью, как простая пыль при обыкновенных сильных ветрах. Жители, при юго-восточных бурях, закрывают ставни [222] у окон, обращенных к ветру; но это не защищает их от тонкой пыли, которая сквозь самые малейшие скважины пробираясь в комнаты, покрывает слоями пол, стены, мебель, платья и проч. и даже набивается в сундуки, закрытые и замкнутые, сквозь ключевые отверстия! Трудно мне было этому поверить, если б я не испытал сего над собственным моим платьем, которое было заперто в деревянном сундуке, обитом кожей.

Нельзя вообразить ужаснее и величественнее той картины, какую можно видеть здесь при зимних северо-западных штормах, которые обыкновенно сопровождаемы бывают молнией и громом. Ревущий ветер, потрясающий здания и производящий беспрестанный стук в окнах и дверях, прерываемый только сильными громовыми ударами, рассыпающимися над самой головой, частая и яркая молния, освещающая на несколько секунд все окрестности, и в ужасной тьме вдруг представляющая взору зрителя волнующееся и кипящее у берегов море, стоящие на рейде [223] большой опасности корабли и вершины оных гор, окружающих Капштат, глубокая тишина и бездействие во всем городе — все это вселяет в сердце какой то необыкновенный священный трепет, и в тоже время, представляя природу во всем ее грозном величии, производить в сем некое тайное удовольствие! Случившаяся при мне в Капштате жестокая буря никогда не изгладится из моей памяти, но и не имею сил сообщить словами другими то, что, чувствовал, смотря на сию величественную картину природы!

Зимними месяцами на Мысе Доброй Надежды считаются последняя половина апреля, май, июнь, июль, август и половина или и весь сентябрь: в это время здешнее, тихое море подвержено бывает частым штормам, и потому Голландская Ост-Индская компания установила, чтоб корабли ее с половины апреля до половины сентября переходили в Симонсов залив. Черные тучи, сгущающиеся на горизонте, в северо-западной его четверти и поднимающиеся мало помалу, суть непременные и вернейшие [224] признаки приближающейся бури. Тогда все стоящие здесь суда начинают приготовляться к отвращению бед, которыми она угрожает. В летние месяцы, когда вершина Столовой горы вдруг покроется белым облаком, которое постепенно начнет опускаться к низу по крутой стороне горы (Выше сказано, что подле самой Столовой горы есть другая высокая гора, называемая дьявольской, когда первую из них перед бурей облако станет покрывать, то английские матросы говорят, что черту на стол накрывают, а голландцы замечают, что он сбирается в гости, и ему приготовляют парик. Всякий молодец на свой образец! Англичанам нравится сытной обед, а голландцам хорошо причесанной парик!), тогда должно непременно ожидать сильного шторма.

По причине опасности сего рейда бывший здесь командиром пред нашим прибытием английский контр-адмирал Стерлинг хотел установить, чтоб военные суда во весь год сюда не приходили, а для исправления своих надобностей, останавливались в Симонсовом заливе. Я спрашивал у многих сведущих голландцев, что бы могло быть причиной выбора [225] такого дурного и опасного залива для главного порта, и почему первые основатели колонии не предпочли сему месту Фалш-бая. По самой вероятной догадке, основатели сии не знали о существовании Симонсова залива и нашли оный спустя 30 лет по основании Капштата, когда уже многие здания с великими издержками были там построены. В начале основания колонии отправили было сухим путем отряд для отыскания удобной пристани, где бы можно было построит город. Посланные возвратились чрез шесть недель, не приметив Симонсова залива, и донесли о невозможности далее продолжать изыскания, по причине трудности пути и множества встречающихся львов и тигров (Прежде сего в окрестностях Капштата было много сих опасных животных, и Правление наложило особенную подать под именем налога львов и тигров, который употребляем был для истребления оных. Ныне львов здесь вовсе нет, а тигры попадаются, редко. Все они ушли далее внутрь колонии).

Зимние месяцы отличаются на Мысе Доброй Надежды частыми сильными дождями, пасмурностью, туманом и грозою, а [226] летние чистым ясным небом и прохладным воздухом, но это не без исключения: зимою случаются хорошие дни, и летом бывают грозы, но не столь сильные как зимой. Сильные северо-западные ветра никогда не бывают без дождя или пасмурности, и очень редко без грозы. Гром всегда бывает жестокий и продолжительный, и почти беспрестанно гремит над самой головой. Лишь только послышится издали гром, то суда должны готовиться на случай удара. При нас здесь ни разу не случалось подобного несчастия; но очень часто близко этого было; на корабле Резонабле мы несколько раз видел молнию, спускающуюся по громовым отводам, которые всегда на нем пред грозою поднимались; однажды последовал удар, когда еще поднимали цепь, от чего ранило двух человек. Сент Эльмский огонь часто был виден на носах реев близь стоящих судов, и также на нашем шлюпе.