БЕЛЛИНСГАУЗЕН Ф. Ф.

ДВУКРАТНЫЕ ИЗЫСКАНИЯ

В ЮЖНОМ

ЛЕДОВИТОМ ОКЕАНЕ И

ПЛАВАНИЕ ВОКРУГ СВЕТА

12 мая. Переменные ветры, штили и дожди кончились 12-го числа в 6 часов утра, и задул NO северный пасадный ветр. Мы тогда находились в широте 5°30' северной. Средина промежутка между северным и южным пасадными ветрами, или линия равновесия температуры воздуха обоих полушарий, была в широте северной 4°40'. Самый больший жар в тени ныне [457] на обратном пути при проходе экваторной полосы не превосходил 24,5°, что случилось во время безветрия 11 мая в 4 часа пополудни. Шлюпы были тогда в широте 5° северной.

Со времени наступившего пасадного северо-восточного ветра мы шли полным бейдевиндом к северу, склоняясь несколько к западу, более и менее сообразно ветру, который обыкновенно по нескольку румбов заходил или отходил.

19 мая. В полдень 19-го были в широте 12°8'20" северной, долготе 31°13'38" западной; склонение компаса найдено 12° западное.

23 мая. По мере приближения нашего в большие широты ветр начал отходить, так что 23-го в полдень в широте 18°12' N ветр уже дул NOtO.

25 и 26 мая. 25-го в полдень мы находились в широте 21°28' 56" северной, долготе 36°19'51" западной; 26-[го] — в широте 23°10'14", долготе 36°24'34". Сии два дня солнце проходило близ зенита, но жар в тени не превышал 20,5°; причиною сему — прохлаждающие пассадные ветры и множество облаков, которые не допускают солнечные лучи сильно нагревать земную атмосферу.

27 мая. Вступив в северную широту 24°38' и западную долготу 36°50', мы уже были в той полосе Атлантического океана, поверхность коей на тысячу миль покрыта морским растением, которое на спутников Колумба в 1492 г. навело великий страх, и пространство сие названо Травяным морем ²⁴⁸. Растение состоит из больших и малых отдельных кустов. Самые большие, нами из воды вынутые, были полтора фута в диаметре; сучья в средине соединены без малейшего знака корня; от стеблей идут ветви с продолговатыми листьями и множеством небольших круглых ягод, коих внутренность пуста; все растение и ягоды цвета зеленоватого.

Путешествователи и натуралисты разных мнений о сих растениях; некоторые полагают, согласно с господином Гумбольдтом, что трава сия растет на подводных камнях и мелях и, оторванная рыбами и моллюсками, всплывает на поверхность моря; другие заключают, что она приносима течением из Мексиканского залива. Я полагаю, что ни первое, ни последнее мнение неосновательны: мнение г-на Гумбольдта — потому, что трава находится на таком месте, где глубина моря простирается более нежели на триста сажен; на таковой глубине, как известно, всякая растительность исчезает; и невероятно, чтоб моллюски и рыбы отделяли беспрерывно, в течение нескольких столетий и на одном и том же месте такое множество травы, которое занимает пространство на тысячу миль. Судя по свежести кустов, я не могу согласиться с мнением, что трава приносима течением из Мексиканского залива, ибо путь сей составляет [458] три тысячи миль, самые же близкие берега — острова Зеленого мыса и Азорские — в расстоянии восемьсот сорок и тысячу пятьдесят миль. Хотя около сих островов мы встречали таковую траву, но в весьма малом количестве, и, вероятно, она по временам бывает заносима из так называемого Травяного моря.

Не находя у самых свежих кустов ни малейшего признака отломка корневого стебля, я заключаю, что трава сия, вероятно, может произрастать на поверхности моря, не имея сообщения со дном морским, и что воды океана в сем месте имеют свойства питать траву, которая составляет звено в общей цепи перехода из постоянно растущей в плавающую растущую траву.

Я уже упомянул, что она состоит из отдельных кустов, но местами волнением моря, ветрами и течением соединена в немалые плотины. Круглые раки держатся в кустах и нередко переплывают морем из одного куста или плота в другой.

30 мая. Проходя Травяное море при тихих переменных восточных ветрах, мы 30-го числа мая в полдень были в широте 27°43'56" северной, долготе 37°30'50" западной.

1 июня. В полдень 1 июня, находясь в широте 28°51', долготе 37°35'8", бросили лот, но на двухсот семидесяти саженях глубины дна не достали; обыкновенная тарелка, опущенная в море, скрывалась от зрения на глубине двадцати четырех сажен. Тихий ветр от О перешел к SO и SW, дул попеременно из сих румбов, также тихий; за кормою шлюпа летал один погодовестник.

3 июня. С 3 июня ветр от SW установился, и мы легли на NO.

В продолжение плавания от Рио-Жанейро почти ежедневно видели летучих рыб, последняя показалась в широте 30°40'; тогда же и ветр задул от NW, и мы продолжали курс на NO.

5 июня. С 27 мая до полудня 5 июня шли Травяным морем, так называемом португальцами и испанцами (mar de Zargasso); трава беспрерывно встречалась нам отдельными кустами и небольшими плотами или полями. Во время сего плавания мы не могли достать дна на глубине от двухсот до двухсот семидесяти сажен. Июня 5-го в полдень находились в широте 32°18'20", долготе 33°54'31".

7 июня. 7-го встретилось с нами первое судно, оно было из Соединенных Американских Штатов, идущее к SW; после сего часто таковые суда встречались. Ввечеру ветр зашел чрез N к NO, согнал нас с настоящего курса, и мы должны были идти в SO четверти, ожидая хорошего ветра.

8 июня. С утра 8-го числа ветр задул от О, совершенно противный, мы поворотили к северу. В полдень находились в широте 35°9'34", долготе 28°14'7". [459]

9 июня. С полудня 9-го числа ветр опять отходил чрез N к NW, с сего времени мы держали на NO1/2O, имея ходу четыре и пять миль.

10 июня. 10-го в полдень с салинга усмотрели берег острова Св. Марии ²⁴⁹. В 4 часа открылись строения. Остров сей к югу имеет высокий берег, самое большее возвышение, которое к северу постепенно снижается, находится от южного мыса на одной трети длины острова. Южный берег горист. Юго-восточный мыс Св. Марии, по нашим хронометрам, в долготе 25°5' W.

От острова Св. Марии, при западных ветрах, мы направили путь прямо в Лиссабон, и по мере приближения к европейским берегам, более и более встречали судов, идущих по разным направлениям.

14 июня. Ввечеру 14 июня встретили португальский купеческий бриг «Марию»; от капитана узнали, что при отбытии его из Лиссабона, 8 дней тому назад, король еще не прибыл и что судно сие эскадры королевской под штандартом не встречало.

Ночью море было усеяно светящими морскими животными; они прозрачны, цилиндрообразны, длиною в два с половиной и в два дюйма, плавают, соединенные одно с другим в параллельном положении, составляя таким образом род ленты, длина коей нередко в аршин.

16 июня. Приближаясь к берегу, мы приуготовили якоря; ввечеру по хронометрам находились от западного берега Европы в ста девяти милях.

17 июня. Следующего утра, когда рассвело, впереди нас открылись горы мыса Рок. Мы все с большим вниманием рассматривали первый представившийся взорам нашим европейский берег, который увидели после толь долговременного отсутствия.

В начале второго часа пополудни выехал на лодке к нам навстречу лоцман, и мы приняли на шлюп «Восток». Крайне удивились, когда от него услышали, что королевская эскадра еще не пришла и о прибытии короля еще нет никакого известия; мы заключили, что, вероятно, эскадра остановилась на время при Азорских островах.

Шлюпы входили большим фарватером, при ветре WtS. В 4 часа прошли между крепостями С.-Жульен и Бужио. В половине шестого часа сильное течение из реки Таго подвигало нас назад, невзирая, что паруса были наполнены; по сей причине положили якорь, но вскоре задул свежий ветр, и мы, приподняв якорь, пошли вперед. По приближении к башне Белем, выстроенной на небольшой крепости, нам кричали в рупор на португальском языке разные вопросы, и лоцман ответствовал, что российский военный фрегат идет из [460] Рио-Жанейро; потом нам кричали, чтобы положили якорь, и мы, прошед башню Белем, бросили якорь на глубине одиннадцать с половиной сажен, имея грунт серый песок.

Я послал офицера в крепость Белем уведомить, откуда мы идем и что не имеем больных и заразы. Между тем, из любопытства, приехали к нам разные чиновники с берега, в том числе начальник Белемской крепости и наш генеральный консул статский советник Борелли, которые лично нашли всех, состоящих на шлюпах, в желаемом здоровье. Доставленное нами известие, что король уже в пути и отправился десятью днями прежде нас из Рио-Жанейро, было для прибывших к нам известие совершенно новое. Сего же вечера сии чиновники, взяв от нас записку о состоянии и здоровье всех служащих на шлюпах, объявили, что мы можем ездить на берег, когда и куда угодно. Вместе с господином Борелли отправился в Лиссабон посланник барон Тейль.

18 июня. Следующего утра в 8 часов, по поднятии кормового флага, шлюп «Восток» салютовал Белемской крепости, и нам ответствовано выстрел за выстрел; вскоре после сего мы снялись с якоря, подошли ближе к городу и опять положили якорь на глубине двадцати с половиной сажен, имея грунт ил с мелким песком.

Сего же дня приехал на шлюп «Восток» офицер с английского 44-пушечного фрегата «Лифии» от капитана Дункена, поздравить нас с благополучным окончанием путешествия и предложить свои пособия в чем нужно. Потом был у нас морской министр Франциск Максимилиан Де-Зайза и помощник капитана над портом; они также объявили свою готовность на всякое нам пособие из лиссабонского адмиралтейства; но мы ни в чем не имели надобности, и я благодарил их за изъявленное благоприязненное расположение.

По прибытии в Лиссабон мы тотчас принялись за вытягивание вант и всего стоячего такелажа, поспешали налить бочки свежею водою, в чем нам способствовал начальник адмиралтейства; мы крайне желали скорее быть в совершенной готовности продолжать путь в Россию.

Доставленное нами известие о скором прибытии короля произвело великую деятельность в кортесах ²⁵⁰; немедленно взяли меры, чтобы королевская эскадра не могла иметь никакого сообщения с берегом. Объявлено, чтобы когда король вступит на берег, все кричали: «да здравствуют кортесы, да здравствует конституционный король!» Ежели же кто осмелится кричать что-либо противное, тот будет почитаем возмутителем общего спокойствия и тишины и взят под стражу.

21 июня. Рано поутру показалась пред входом в Лиссабон эскадра португальская. Королевский штандарт, поднятый на [461] грот-брам-стеньге корабля «Иоанна VI», известил о присутствии короля на эскадре; множество лодок, наполненых людьми разного состояния, отправились из Лиссабона навстречу, в том числе на парадной барже некоторые из членов кортесов.

В 11 часов корабль, на коем находился король, приближился к крепости С.-Жульен; тогда с португальских военных судов салютовали из всех орудий. Несколько спустя, когда корабль остановился на якоре против Белемского монастыря, все португальские военные суда вновь салютовали. На шлюпах служители поставлены были по реям и салютовали королевско-португальскому штандарту. После сего португальские военные суда еще в 4 и 7 часов вечера салютовали также из всех орудий. Многие члены кортесов, прибывшие поздравить короля, остались на ночь на его корабле, дабы не допустить к нему никого из городских жителей.

22 июня. По восхождении солнца опять началась салютация и продолжалась во весь день, как накануне. Около полудня король съехал на берег на придворной барже; его провожали до пятисот разных гребных судов, в числе коих на некоторых придворных судах были члены кортесов. Когда король проезжал мимо шлюпов, мы стреляли из всех орудий, служители стояли по реям. Королевская баржа пристала у городской пристани; площадь и крыши всех ближних домов были наполнены зрителями. При появлении короля на берегу и при проезде его в церковь, в собрание кортесов и во дворец, весь народ приветствовал его, как было приказано кортесами, а жители махали белыми платками из окошек в домах.

Король присягал в церкви новому постановлению, а потом в доме кортесов подписал приуготовленную кортесами конституцию и тогда уже отправился во дворец. Королева с принцами и принцессами съехала на берег не прежде следующего утра и принята с должною почестью. Многие чиновники, прибывшие с королем из Бразилии, оставлены на корабле под строгим присмотром. Все сие происходило по принятым мерам и распоряжению кортесов. В продолжение переездов короля и его семейства в Лиссабон, мы не съезжали на берег.

24 июня. С утра господа Завадовский, Лазарев и еще некоторые из офицеров отправились смотреть лиссабонский водопровод, о котором г-н Завадовский сказывал мне следующим образом: «Прибывши к водопроводу, мы увидели прекрасное здание из дикого камня, весьма тщательно устроенное на протяжении четырех верст; оно состоит из четырехугольных колонн, соединенных арками, на коих проведен канал, совершенно закрытый со всех сторон, кроме тех мест, где для пропущения воздуха чрез каждые десять сажен сделана [462] решетка, а на расстоянии каждых ста саженей возвышаются небольшие башенки, в которые входят для осмотра канала, где вода протекает. Сии башенки всегда заперты; по обеим сторонам канала сделаны дороги в сажень шириною; на наружных сторонах, для безопасности проходящих, сделана каменная стена в три фута высоты, толщиною в два фута. В тех местах, где долина имеет самое большее углубление, и проведен водопровод, вышиною более двухсот футов. Сие полезное здание, без всякого сомнения, служит лучшим памятником тому, кто оное соорудил».

26 июня. Между посетившими нас в воскресенье 26-[го] был португальской службы полковник г-н Франсини; португальцы почитают его в числе ученых; он мне подарил своего сочинения карту и описание португальских берегов. Шлюпы уже были готовы к отправлению, и потому сего же утра приезжали проститься с нами посланник наш барон Тейль, генеральный консул Борелли и советник посольства г-н Бородовицын. Барон Тейль благодарил всех гг. офицеров за их благоприязнь, пожелал видеть служителей, их также благодарил, и просил меня отдать от него каждому унтер-офицеру по десяти, а рядовому по пяти талеров. Сверх сего на оба шлюпа прислал множество разной зелени, фруктов, пятнадцать сыров и виноградного вина, коего было достаточно на три дня. При отъезде посланника ему отдана была почесть согласно морскому уставу.

По весьма краткому нашему пребыванию в Лиссабоне, я ничего не упоминаю о сем уже известном городе.

28 июня. В 8 часов утра мы снялись с якоря в намерении итти прямо в Россию. Проходя мимо стоящего под вице-адмиральским флагом португальского корабля (на котором под надзором находились многие чиновники, коих члены кортеса по личным видам считали опасными), мы салютовали из девяти пушек, на что с корабля ответствовано выстрел за выстрел.

Когда прошли Белемскую башню, ветр вначале заштилел, а потом дул тихий противный, но мы, пользуясь попутным течением, вылавировывали, а местами дрейфовали успешно. В час пополудни вышли из мелей при устье реки Таго. На сем пути вслед за нами великобританский королевской службы капитан Дункен прислал некоторые бумаги и просил доставить оные в Англию; поручение сие я желал исполнить, тем более, что в продолжение нашего пребывания в Лиссабоне с сим достойным человеком познакомился и был весьма доволен его искреннею приязнью, я не хотел останавливаться в Англии, но полагал бумаги доставить по пути на первую военную брантвахту, охраняющую английские берега. [463]

6 июля. От самого выхода из реки Таго до 6 июля мы имели северные и северо-западные противные ветры, которые отдаляли нас от берегов к западу. 6 июля ветр задул от северо-запада и мы пошли к Английскому каналу. В полдень находились в широте 42°4' северной, долготе 15°36' западной; склонение компаса было 21°31' западное.

7 июля. Ввечеру догнал нас английский фрегат «Лифия» под начальством капитана Дункена, хотя тремя днями позже нас вышел, но имел благополучные ветры и был в ходу лучше наших шлюпов. Я отослал к нему депеши, которые взял для доставления статс-секретарю в Англию; мы оба ложились в дрейф; после некоторых взаимных приветствий простились, наполнили паруса, и темнота следующей ночи нас разлучила.

9 июля. Находясь в широте северной 47°30', видели погодовестников, летающих около шлюпов; мы их встречали повсюду, и в самых больших широтах южного полушария и в полосе между поворотными кругами; теперь встретили и в северном полушарии близ Английского канала.

10 июля. В 9 часов вечера 10-[го] с фор-марса-рея усмотрели огонь Лизардского маяка и при западном ветре взяли курс в параллель южных берегов Англии.

11 июля. Когда рассвело, увидели восемь судов в разном направлении. В 7 часов утра встретил нас лавирующий лоцманский бот; сии боты обыкновенно держатся при входе в канал, чтоб быть в готовности вести суда каналом, за что должно платить до Довера по двадцати фунтов стерлингов за каждое судно; я не счел за нужное брать лоцмана при благополучном ветре. Другой таковой же бот подошел к шлюпу «Мирному», который также не взял лоцмана.

12 июля. В 10 часов утра, находясь у Довера, мы взяли лоцманов, чтобы нас провели узкостями. В 10 часов вечера, прошед оные, увидели Галоперский маяк, легли в дрейф и отпустили лоцманов, заплатив каждому пятнадцать фунтов стерлингов. Канал между Англией и Францией беспрерывно покрыт разной величины судами, в разных направлениях идущими, и зрение мореплавателя всегда приятно занято. При благополучном ветре, с порывами и дождем, мы продолжали путь к Шкагерраку.

15 и 17 июля. В 5 часов пополудни прошли маяк Шкаген. Назавтра 17-го у Кол маяка, взяв лоцмана, в 2 часа пополудни прошли мимо Эльсинора. Салют производится выстрел за выстрел. На Эльсинорском рейде, в числе прочих судов, стоял на якоре транспорт «Урал», шел к городу Архангельску. В 6 часов сего же вечера положили якорь на Копенгагенском рейде, по северную сторону Мидельгрунта, на глубине десяти сажен. [464]

18 июля. Мы остановились на якоре единственно для того, чтоб переждать темноту. Немедля послали гребные суда в Копенгаген купить свежей говядины и зелени для служителей и следующего утра опять вступили под паруса. Балтийское море прошли при благополучном ветре, и с нами ничего примечания достойного не случилось.

24 июля. В 6 часов утра 24 июля достигли Кронштадта, салютовали крепости и стали на якорь на самом том месте, с которого отправились в путь.

Отсутствие наше продолжалось 751 день; из сего числа дней мы в разных местах стояли на якоре 224, под парусами находились 527 дней; в сложности прошли всего 86 475 верст ²⁵¹; пространство сие в 2 1/4 раза более больших кругов на земном шаре.

В продолжение плавания нашего обретено двадцать девять островов, в том числе в южном холодном поясе два, в южном умеренном — восемь, а девятнадцать — в жарком поясе; обретена одна коральная мель с лагуном.

Комментарии

248. Саргассово море.

249. В группе Азорских островов.

250. Парламент.

251. 49 860 миль.