ГЕОРГИЙ ГЕМИСТ ПЛИФОН

РЕЧИ О РЕФОРМАХ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Среди византийских писателей, историков и философов последнего века существования империи особое место занимает Георгий Гемист Плифон, перевод двух речей которого мы публикуем в этом томе “Византийского Временника".

Биографические сведения о Плифоне крайне скудны. Мы не знаем точно ни года его рождения, ни года смерти. Известно лишь, что он только на несколько лет пережил падение Константинополя. Однако, исходя из встречающегося у Георгия Трапезунтского указания, что Плифон жил почти сто лет, дату его рождения относят обычно к 1355 г. ¹ Известно, что в юности ему пришлось провести несколько лет в турецком плену в Адрианополе, обращенном в это время в резиденцию султана.

В дальнейшем Плифон переехал в Мистру, где усиленно занимался литературой и философией. В это время им были написаны некоторые трактаты на религиозные темы, исторические, географические и астрономические произведения. Наиболее известным из этих ранних произведений Плифона является его “История Греции после битвы при Мантинее". К 1415 г. относятся его докладные записки императору Мануилу II Палеологу (1391-1425) и его сыну деспоту Феодору Палеологу Младшему о положении в Пелопоннесе, в которых намечен широкий план социально-политических реформ, имевших целью спасение империи.

Когда император Иоанн VIII Палеолог (1425-1448) в начале своего царствования прибыл в Морею, он советовался с Плифоном о важном [387] политическом деле того времени — о церковной унии. Как это видно из письма Георгия Схолария к экзарху Иосифу, к этому времени была уже закончена основная работа Плифона о законах. ² В 1437 г. он был назначен сопровождать императора Иоанна VIII Палеолога на Флорентийский собор, где решался вопрос о церковной унии. На соборе Плифон был включен в избранную из греков комиссию шести, которая должна была подготавливать материалы для диспутов. Свое пребывание во Флоренции Плифон широко использовал для установления связей с деятелями литературы, науки и искусства. Там он познакомился е Косьмой Медичи и в частых беседах разъяснял ему основные положения платоновской философии, тогда еще не известной в Италии. По просьбе многих лиц, в том числе и самого Медичи, Плифон составил тогда свой небольшой трактат о различии между аристотелевской и платоновской философией — “peri wn AristotelhV proV Platwna diajeretai". ³ Этот трактат вызвал новую вспышку борьбы между аристотелизмом и платонизмом.

После собора Плифон вернулся в Пелопоннес, где занял в Мистре судейскую должность. Обязанности судьи он исполнял до конца своих дней. Год смерти Плифона, как выше сказано, точно не установлен. На основании ряда соображений издатель текста произведения Плифона о законах К. Александр относит его кончину ко времени между 1450 и 1456 гг. Один из почитателей Плифона Малатеста в 1475 г. извлек его останки из могилы в Мистре и перенес их в Римини. ⁴

Важнейшее произведение Плифона — это трактат “Законы" (Nomoi), где он изложил свои религиозно-философские и политические взгляды. Против идей Плифона, отраженных в этом произведении, выступил Георгий Схоларий, будущий патриарх Геннадий. Геннадий говорил впоследствии, что он вступил в эту борьбу скорее ради защиты религии, чем из любви к Аристотелю. ⁵ В письме к экзарху Иосифу Геннадий рассказывает, что после смерти Плифона его книга попала в руки правителей Пелопоннеса, которые и передали ее Геннадию. Сперва он хотел сохранить те главы, которые касались физики, логики и т. п., но, прочтя книгу заново, он пришел к убеждению, что ни одна часть этого сочинения не должна избежать цензуры, так как все оно пронизано язычеством, и греховность сквозит в каждом слове. ⁶ Признанный языческим, труд Плифона был сожжен, за исключением нескольких листов, сохраненных в качестве вещественных доказательств.

Письмо Геннадия к экзарху Иосифу носило официальный характер. Это видно из того, что оно кончается предписанием всем, кому попадет в руки книга Плифона, сжечь ее; те же, кто ее спрячет, будут подвергнуты отлучению от церкви. ⁷

Во вступлении к этому сочинению Плифон говорит, что эта книга трактует “О законах и о лучшем государственном устройстве, о котором думали люди и к которому и порознь, и сообща (kai idia  kai koinh) стремились, добиваясь, чтобы человечество могло вести, насколько это возможно, прекраснейшую, счастливейшую жизнь". ⁸ Однако как раз те листы трактата, которые касаются устройства идеального [388] государства, стали жертвой огня. Но мысли Плифона о государственном устройстве, к счастью, сохранились в двух его речах о положении в Пелопоннесе. Эти речи Плифона являются одним из ценнейших памятников по истории социально-политических идей в Византии XV в.

Мысль о необходимости широких реформ государственного и общественного устройства родилась у 'Плифона в условиях тяжелой внешнеполитической обстановки начала XV в., когда самое существование Византийской империи было поставлено под угрозу. ⁹ В письме к Мануилу II Палеологу ¹⁰ Плифон прямо называл политику императора в Пелопоннесе неправильной, утверждая, что она не только не способна использовать внешние средства для защиты от турок, но и игнорирует необходимость укрепить государство посредством прочной внутренней организации. Предваряя то, о чем он впоследствии будет говорить в речах о положении в Пелопоннесе, Плифон указывал в письме что в первую очередь должно быть создано народное войско. В 1415 г. император прибыл в Пелопоннес.¹¹ Все население полуострова было привлечено к строительным работам для укрепления перешейка. ¹²

В это время как раз и была написана речь Плифона к императору Мануилу, которая начинается пространными рассуждениями о значении Пелопоннеса; автор называет его важнейшей областью Византийской империи. По мнению Плифона, пелопоннесское население является древнейшим и самым чистым типом греческого народа. Плифон доходит до утверждения, что “с того времени, как помнят люди, эту страну населяли только греки, и никакие другие народы здесь никогда не жили". По его словам, даже “пришельцы, временно завладевшие этими местами,... ничего не изменили, так как греки постоянно владели этой страной и никогда ее не покидали" (гл. 2). Далее Плифон излагает преимущества географического положения Пелопоннеса. По своей естественной безопасности, — говорит Плифон, — “ни одна страна не может иметь лучшие условия", предоставляя “населяющим ее возможности, не имея больших вооружений, отражать всякие вторжения ... Через всю страну тянутся сплошные горные цепи, подобные естественным крепостям, вследствие чего враги, даже если бы им удалось захватить [находящиеся внутри] равнины, не могли бы овладеть всей страной" (гл. 4). Эти особенности истории и географии Пелопоннеса должны были доказать Палеологам необходимость обратить особое внимание на его устройство (гл. 5).

Нечего и говорить, что рассуждения о неизменности этнографического состава населения Пелопоннеса лишены всяких оснований. Если современная наука и не принимает положения И. Ф. Фалльмерайера о полной славянизации Пелопоннеса и исчезновении там греческого [389] населения, то во всяком случае нет никакого сомнения в том, что в VI-VIII вв. славяне заселили почти всю Грецию, в том числе Пелопоннес. ¹² Славяне оказали глубокое влияние на формы общественного устройства Византийской империи. Сейчас излишне повторять прочно вошедшие в науку положения о том, что славяне своим общинно-родовым строем “омолодили" Византию, ускорили процесс ее феодализации, внесли в ее жизнь важные изменения. Плифон в своих построениях исходил из представлений о неизменном и стабильном общественном строе пелопоннесских греков, которые, по его мнению, к XV в. оставались такими же, какими они были в классическую эпоху античной Греции. Нужно вообще заметить, что идеализация классической древности заходит у Плифона так далеко, что он в своих речах о проектах социально-политических реформ не упоминает ни одним словом о тысячелетней истории Византийской империи. ¹³ Для Плифона, например, враждебные действия турок, угрожавших существованию империи, являются лишь формой мести за покорение их далеких предков, которых он называет паропамисадами, живших на территории Афганистана и завоеванных Александром Македонским на его пути в Индию. ¹⁴

Свое обращение к императору Мануилу II Плифон писал, когда турки-османы, самые жестокие ассимиляторы, калечившие сотни лет балканские народы, ¹⁵ прочно укрепились на Балканском полуострове и все теснее сжимали кольцо вокруг Византийской империи. Поэтому одно из первых мест в предложениях Плифона по переустройству общества и государства занимают проекты реформ, относящихся к преобразованию военного устройства Византии.

На протяжении многих веков система стратиотских участков являлась основой обороноспособности империи. Однако уже при Комнинах сделаны были большие шаги в сторону вытеснения стратиотского войска наемниками. К концу XIII — началу XIV в. система воинских участков была почти полностью разрушена. Смертельный удар этой системе нанесло полувековое господство латинских феодалов. Несмотря на некоторые меры, принимаемые византийским правительством для восстановления и укрепления стратиотских участков, эта система в эпоху Палеологов терпит окончательное крушение. Однако память о ней была жива в умах передовых людей Византии. Понятно поэтому враждебное отношение к распространению системы наемных войск, которое мы встречаем у Плифона. В обращении к императору Мануилу Плифон (гл. 9) упоминает о проекте нового налога с целью содержания армии наемников для охраны истмийских крепостей. Мы не знаем, [390] о каком проекте идет речь, так как другие источники не сохранили об этом никаких сведений. Плифон выражает резко отрицательное отношение к этому проекту, говоря, что ему кажутся смешными попытки спастись от внешней опасности путем найма чужеземных войск. По его мнению, большая, основная часть армии должна состоять из местных уроженцев, а не из чужеземцев, так как последние из спасителей и стражей часто превращаются в противников. ¹⁶ Наемники не смогут отразить опасности, и тогда правительству снова придется обратиться к местным жителям, обремененным одновременно и военной службой и налогами и поэтому совершенно разоренным и не имеющим уже возможности вооружиться на свои средства. ¹⁷

Предложения Плифона о военном устройстве тесно связаны с его планами реформ в области налогового обложения, о чем мы будем говорить ниже. В речи к деспоту Феодору Плифон предлагает (гл. 23) все население разделить на два разряда — на облагаемых налогами и на обязанных военной службой, в зависимости от того, к какому занятию люди имеют большую склонность. Человек не может,— говорит в другом месте Плифон, — в одно и то же время нести военную службу и питать себя и других. Ведь войско не всегда имеет добычу, достаточную для всех воинов, вследствие чего им приходится тратить многое, взятое из дому, а это могло бы быть использовано государством. ¹⁸

Поэтому Плифон предлагает, чтобы воины были совсем освобождены от налогового обложения. ¹⁹ Граждане, обремененные налогами и обязанные, кроме этого, военной службой, в случаях призыва уклоняются от несения службы, а из являющихся, — говорит Плифон, — большинство приходит невооруженными. ²⁰ Те, кто остается в войсках, — продолжает он, — заняты мыслями о хозяйстве и о необходимости уплаты налогов. Поэтому, учитывая серьезность внешнеполитической опасности, нужно заранее заняться решительными преобразованиями, ибо нельзя проводить их тогда, когда беда уже разразилась. ²¹

В тех областях, где не все граждане способны нести военную службу, по мнению Плифона, следовало разделить население на две группы — воинов, свободных от налогов, и илотов, обязанных уплатой податей. В других областях, где большинство населения окажется способным к военной службе, его следует разделить на две группы уже по другому принципу. Здесь эти группы должны были чередоваться, т. е. по очереди то работать на земле, то нести военную службу. Таким образом, между ними будет возможно распределить и заботу о своем хозяйстве, и охрану государства. ²²

Плифон стоит на вполне реальной почве, когда он предлагает заботиться главным образом о сухопутных войсках. ²³ Действительно, давно уже прошли времена, когда Византия, имея мощный флот, могла соперничать с другими государствами в борьбе за господство на море. Сейчас, говорит Плифон в обращении к деспоту Пелопоннеса Феодору, речь идет об империи, которая потеряла почти все свои владения и сохранила лишь два города во Фракии, часть Пелопоннеса и, кроме [391] того то там, то здесь какой-нибудь островок". ²⁴ Понятным поэтому становится предложение Плифона сосредоточить внимание на создании сухопутной армии, способной к борьбе против врагов, угрожавших империи. Каждому пешему воину Плифон советует дать одного илота, всаднику — двух. Следовательно, каждый воин будет пользоваться плодами хозяйства илота, защищая в свою очередь земли и скот крестьян.

Какова же сущность реформ Плифона ? Прежде чем выяснить это, необходимо сделать одно общее замечание. Плифон был ученым мечтателем, ²⁵ который верил в могущество инициативы мудрого правителя, способного проникнуться сознанием необходимости переустройства социально-политических отношений и провести в жизнь выдвинутый философом план реформ. Эта надежда на мудрого правителя наиболее ярко выражена Плифоном в конце его речи к императору Мануилу. Теперь, — говорит Плифон, — все зависит от высочайшего решения императора. Если император примет это мудрое решение, то оно будет проведено в жизнь. ²⁶ Эту же мысль Плифон проводит и в своем обращении к деспоту Пелопоннеса Феодору. “Если бы тебе, нашему правителю, — говорит Плифон, — ...бог внушил желание провести в жизнь великое и прекрасное, ... то было бы не трудно осуществить все это, и наше спасение не было бы безнадежным.. . Если бы ты пожелал провести в жизнь нечто великое и прекрасное, то ты не легко нашел бы что-нибудь более великое и прекрасное, чем спасение народа и укрепление государства. Это укрепление не может состоять не в чем ином, как во введении надлежащего государственного устройства". ²⁷

Реформам государственного устройства Плифон придает большое значение, считая их основным условием для поднятия благосостояния населения и процветания страны. Это свое убеждение он подкрепляет многими примерами из истории древней Греции и Рима. Плифон напоминает, что лакедемоняне лишь тогда получили гегемонию над греками, когда Ликург установил у них образцовое законодательство. Причину же поражения лакедемонян и утери ими гегемонии он видит в их отходе от установленного Ликургом государственного устройства. Возвышение Рима он также объясняет его образцовым государственным устройством, а его ослабление — ухудшением форм государственности. Приводя ряд других примеров (возвышение арабов, славян), он делает общий вывод, что народы находятся в хорошем или плохом положении в зависимости от хорошего или плохого государственного устройства. Поэтому, — говорит он, — нет никаких других средств и путей для того, чтобы из теперешнего тяжелого положения притти к лучшему, кроме преобразования государственного устройства.

В разработанной Плифоном системе государственного устройства мы находим многие элементы, почерпнутые им ий арсенала идей платоновской “Политии". Деление общества на разряды, предложенное Плифоном, весьма напоминает соответствующие идеи “Политии" Платона. ²⁸ К первому разряду Плифон относит тех, кто сам работает, — непосредственных производителей. Второй разряд—это люди, предоставляющие работникам telh, т. е. инвентарь и скот,—иначе говоря,— [392] средства производства. Третий разряд состоит из людей, обеспечивающих всем гражданам безопасность и защиту. ²⁹ В речи к деспоту Феодору (гл. 8) Плифон уточняет предлагаемое им деление на разряды. Первым, самым необходимым и наиболее многочисленным разрядом (prwton men kai anagkaiwtatoV meroV kai genoV kai pleston) являются производители (to autourgikon), т. е. земледельцы, скотоводы и все те кто собственными трудами добывают плоды земли (ek ghV porizomenwn karpoiV). Ко второму разряду Плифон относит ремесленников и купцов. Ремесленники доставляют производителям предметы, необходимые им в их повседневной жизни. Купцы посредством обмена устраняют несоответствие в распределении необходимых населению товаров, вывозя их из областей, где имеются излишки, в области, где ощущается их недостаток. Сюда же относятся и мелкие торговцы (kaphloi), в отличие от крупных купцов (emporoi), перепродающие непосредственно отдельным потребителям сельскохозяйственные продукты и предметы ремесленного производства. Кроме этих двух разрядов имеется еще особая группа правителей (to arcikon julon), в функции которых входит охрана всего государства. В состав этого разряда входят местные правители, судьи, другие чиновники и воины, возглавляемые императором.

Плифон требует резкого разделения функций людей, относящихся к различным разрядам общества. Владельцы, ремесленники, купцы — все они должны были выполнять лишь свои функции,. не вмешиваясь в чужие дела. Особенно подробно он останавливается на “правителях", которым, по его мнению, должно быть чуждо все, что не связано с управлением. Как крупная, так и мелкая торговля должны быть совершенно запрещены лицам, входящим в их число. И воины должны быть отделены от остального народа, как и вообще охраняющие от охраняемых. ³⁰ Когда кто-нибудь из торговцев привлекается к управлению, то он, если только окажется способным, должен целиком отказаться от торговли, в противном случае его следует освободить от обязанностей государственного служащего. ³¹ Доказывая необходимость подобного разграничения функций, Плифон прибегает к образному сравнению: “Ведь мы не пользуемся ослами для работы, исполняемой благородными конями, как и благородными конями для работы ослов. Я думаю, что и не всеми лошадьми мы пользуемся для одной и той же цели, но некоторыми пользуемся для военных целей, некоторыми же — для перевозки тяжестей. Гораздо важнее и среди людей произвести подобное разделение, а не смешивать их".

Разделение функций отдельных классов населения, которое мы встречаем в схеме Плифона, получает дальнейшее развитие в предлагаемой им налоговой системе. Все виды налогов Плифон разделяет на три группы. ³² К первой группе он относит государственные повинности,которые он объединяет общим названием aggareia, ко второй — денежные налоги и к третьей — подати натурой. Повинности, по мнению Плифона, являются самым тяжелым видом налогов.. И действительно, из других источников мы знаем, каким тяжелым бременем ложились эти повинности по строительству укреплений (kastroktisia), собственно aggareia, т. е. ямская повинность, военный постой, повинность по строи тельству судов (katergoktisia). Все повинности, как правильно отмечает [393] Плифон, тяжело отзывались на крестьянстве, отрывая крестьян от сельскохозяйственных работ, зачастую в самое горячее время, что гибельно отражалось на их хозяйстве. Денежные налоги также являются тяжелыми, по мнению Плифона, так как они взимаются многими сборщиками и собираются частями несколько раз в течение года. Яркое представление о бремени денежных налогов дает хотя бы известный praktikon (руководство) по сбору налогов Константина Пергамена, сборщика податей Фессалоникской фемы, относящийся к началу XIV в. ³³ К тому же податное население Византийской империи подвергалось насилиям и злоупотреблениям со стороны огромной массы чиновников, среди которых большинство принадлежало к финансовому ведомству. Это и имеет в виду Плифон, отмечая, что налоги собираются многочисленными сборщиками (upo pollwn eiprattomenoV).

Самым легким и справедливым Плифон считает установление взноса определенной части натуральных продуктов. Этот вид налога он считает наименее обременительным, так как он должен взиматься одним сборщиком и одновременно со сбором урожая. Наименее обременительным этот вид налога является, по мнению Плифона, и потому, что каждый плательщик вносит его в зависимости от мощности своего хозяйства. Поэтому Плифон предлагает перевести все налоги на эту форму обложения, самую легкую для плательщиков и самую выгодную для государства. Однако Плифон обнаруживает непонимание общественных отношений своего времени. В поздневизантийское время, как и повсюду в средневековой Европе, процесс замены взносов натурой и барщинных повинностей денежными налогами зашел уже слишком далеко, чтобы его можно было приостановить, повернув вспять развитие общественно-экономических отношений подобными проектами. Ясна поэтому ошибочность выводов некоторых исследователей, пытающихся речи мечтателя, целиком погруженного в воспоминания о “золотом веке" античной Греции, использовать, как заслуживающий серьезного отношения источник. Неудивительно, что такие исследователи, которые ставят знак равенства между античными реминесценциями и актовым материалом и считают, что они в одинаковой степени дают основание для обобщений, приходят к ошибочному выводу, будто проект Плифона свидетельствует о наличии тенденций к развитию натуральной ренты. ³⁴

Налоги, как мы уже видели, уплачивал лишь один разряд населения — непосредственные производители. Это предложение Плифон обосновывает тем, что все их нужды удовлетворяются двумя другими разрядами: правители и воины обеспечивают им порядок и безопасность, ремесленники и купцы доставляют орудия производства и предметы потребления. Людей, вносящих налоги, Плифон называет илотами. ³⁵ Однако илоты Плифона — совсем не илоты древней Спарты. ³⁶ Наоборот, мы уже отмечали, что земледельцам Плифон приписывает первостепенное значение в государстве. Он называет их (илотов) всеобщими кормильцами, требует, чтобы с них не взыскивалось налогов [394] больше, Чем установлено по закону, чтобы они не привлекались ни к каким другим повинностям и чтобы с ними обращались как можно лучше и справедливее.

После уборки урожая, по проекту Плифона, производится подсчет полученных сельскохозяйственных продуктов. В первую очередь должны быть восстановлены затраты земледельцев на семена, скотоводов — на пополнение поголовья. После этого все учтенные продукты должны быть разделены на три части, из которых одна идет непосредственным производителям, вторая — собственникам средств производства и третья — государству. Те, кто обрабатывает землю своими средствами производства, получают две трети полученного дохода. Третью часть они отдают государству и тем, кто охраняет порядок и безопасность.

В своих проектах переустройства общественных отношений Плифон исходит из “естественного права", исключающего частную собственность на землю. Вся земля, — говорит Плифон, — как это дано природой, должна быть общей для всех на ней живущих, и никто не имеет права превращать ее в личную собственность. ³⁷ Каждый желающий может, где он хочет, возделывать почву, выращивать плоды и строить жилища. Однако он может распоряжаться тем или иным участком лишь до тех пор, пока обрабатывает его своим трудом. Как только он бросает работу, земля, которую он обрабатывал, переходит в распоряжение государства, которое передает ее другим непосредственным производителям. От своего предложения Плифон ожидает большого подъема производительных сил, ибо земли не будут лежать бесплодными, если каждому будет предоставлена возможность с одинаковым правом обрабатывать землю, где он пожелает. И отдельным лицам, и обществу, — говорит Плифон, — это принесет лишь пользу. ³⁸

Взгляды Плифона на политическое устройство отличаются крайней умеренностью. Плифон различает три формы государственного устройства — монархию, олигархию и демократию. От последней он не ожидает ничего хорошего, так как, по его мнению, народ якобы не может разумно решать государственные дела. Причину этого Плифон видит в том, что среди народа имеется много необразованных людей, вследствие чего невозможно достигнуть взаимного понимания и согласованных действий на благо всего общества. ³⁹ Он склоняется к мнению “наиболее здраво рассуждающих людей", по которому лучшей формой правления является монархия. К монархии он советует добавить нечто вроде государственного совета. В состав совета должно входить умеренное количество наиболее образованных людей, которые в своей деятельности руководствовались бы исключительно общим благом. Советники не должны принадлежать ни к слишком богатым, ни к неимущим гражданам. Первыми будет владеть лишь страсть к наживе, а вторые — станут думать только о том, как удовлетворить свои потребности. Стремлением к общему благу могут руководствоваться лишь люди среднего состояния, из числа которых Плифон и рекомендует вербовать советников.

Плифон останавливается и на некоторых экономических вопросах. Сюда в первую очередь нужно отнести его предложения относительно регулирования ввоза и вывоза. Его цель — обеспечить население страны товарами местного происхождения и сделать государство независимым от ввоза чужеземных товаров. Доказывая возможность обходиться [395] товарами местного производства, Плифон особенно протестует против ввоза чужеземных одежд, наносящего огромный вред государству. В стране, — говорит он, — имеется достаточно сырья — шерсти, льна, хлопка и др., чтобы сделать совершенно ненужным ввоз готовых изделий из-за Атлантического “моря" и обеспечить собственное производство одежды в размерах, которые могли бы удовлетворить потребности населения.

Все ввозимые товары Плифон подразделяет на два вида. Ввоз одних товаров он считает выгодным для государства, других — вредным. Он протестует против того, чтобы предоставлять ввоз и вывоз товаров исключительно игре торговых интересов купцов и требует, чтобы внешняя торговля регулировалась государством. ⁴⁰ Товары, ввоз которых он считает полезным, следует освободить от пошлин. В речи к деспоту Феодору Плифон объясняет, что лишь железо, оружие и некоторые другие весьма нужные товары должны быть при ввозе освобождены от пошлин.

Вывоз товаров, которые полезно оставить в стране, следует допускать лишь. при обложении их высокими пошлинами. Он обращает также внимание и на то, что установление подобных налогов увеличит государственные средства, которые можно будет направить на усиление обороноспособности страны в ее борьбе против внешних врагов.

В этой же связи Плифон протестует против роскоши, принявшей широкие размеры в кругах византийской аристократии. Сильный царственный орел, — говорит он, — вовсе не имеет пестрой окраски и не блещет золотыми перьями, а павлин, менее всего могущественный, пестро разукрашен.

Плифон рассматривает также проблему денежного обращения. Если первые Палеологи еще поддерживали стоимость монеты на удовлетворительном уровне, то, начиная с XIV в., ухудшение качества монеты было настолько значительным, что византийские золотые монеты, некогда всюду признававшиеся, потеряли всякий кредит. ⁴¹ Порча монеты, столь опасная, но легко дававшая большие денежные средства, так распространилась в эпоху Палеологов, что философ XV в. Гемист Плифон рекомендует возвратиться к первобытному обмену для торговых сделок. И действительно, Плифон обнаруживает полное непонимание процессов развития общественных и экономических отношений своего времени, ибо он не может ничего предложить для оздоровления обращения, кроме совершенно нереального проекта перехода к натуральному обмену.

Следует отметить, наконец, резкие высказывания Плифона против монашества. Известно, какую роль играло в Византии церковно-монастырское землевладение. В эпоху, когда жил и творил Плифон, класс феодалов, интересы которого проводились в жизнь византийским [396] правительством, был уже не в состоянии ставить преграды росту богатств церквей и монастырей.

Плифон требует, чтобы тем, кто, как они говорят, ведут духовный образ жизни (toiV dei jilosojein men jaskousi), было бы решительно запрещено пользоваться какой-либо долей государственного богатства. Монахи, по мнению Плифона, свободны от всяких общественных обязанностей, они поклоняются богу лишь ради собственного спасения Поэтому, — говорит он, — никто не должен допускать, чтобы награждение этой чрезмерной богобоязненности считалось бы богоугодным делом Мало этого, Плифон считает, что государству приносят огромный вред раздачи государственного имущества людям, которые не несут никаких обязанностей по отношению к государству и ведут образ жизни бездельников и трутней (arghn kai khjhnwdh exin sjisin autoiV kataskeuazontaV) ⁴² не испытывая никакого стыда. Расходы государства на монастыре приносят большой вред укреплению государственной безопасности Если, — говорит Плифон, — всех доходов государства едва хватает на издержки по общей безопасности, то что же останется на государственные нужды, если придется кормить такой рой трутней (smhnoV khjhnwn). ⁴³

В своем введении к изданию речей Плифона А. Эллиссен говорит что Плифон в осторожных выражениях рисует монашество, как паразитическое растение в государстве. ⁴⁴ Однако нападки Плифона на монашество отнюдь нельзя назвать “робкими", ⁴⁵ ибо, если бы они были такими, то они не вызвали бы суровых гонений церковников.

Возникает еще один вопрос: какое влияние оказали идеи Плифона на современное ему общество? Создал ли он сколько-нибудь значительную школу своих последователей? Философские идеи Плифона вряд ли могли найти большой круг сторонников. Его планы в области социально-политического устройства также не овладели умами византийцев XV в. Однако мы знаем из указаний Матвея Камариота, написавшего две речи против атеиста Плифона, что последнему удалось создать секту своих приверженцев. В одной из своих речей он прямо говорит, что имеются те или другие лица, “зараженные плифоновской чумой" (einai tinaV kai allouV touV meteskhtotaV thV plhJwnikhV lumhV). ⁴⁶ Из высказываний Харитонима и других современников также видно, что Плифон создал кружок своих сторонников в Мистре. ⁴⁷ В другом месте своей речи Камариот снова рассказывает о сторонниках Плифона. Называя Плифона безбожником, восстановителем отвратительного язычества, он говорит, что Плифон, спрятав свою доктрину из лицемерия, живет жизнью зайца (to de legomenon lagw bion ezh), открываясь только своим сторонникам, храня книги, чтобы они были опубликованы после его смерти, книги, предназначенные для того, чтобы и после смерти Плифона не переставать губить человеческий род (ina mhd apojanwn goun pausaito to twn anjrwpwn lumainesJai genoV). Мы знаем, наконец, что Михаил Апостолий в письме к Плифону изъявлял желание вступить в число членов основанного им тайного сообщества. ⁴⁸ Это сообщество, [397] однако было весьма немногочисленно и распалось вскоре после смерти Плифона как об этом говорил Иероним в речи, посвященной памяти Плифона.

Стремясь сделать свой скромный вклад в разработку истории поздней Византии, автор этих строк работает над анализом памятников византийской литературы XIII-XV вв. Предлагаемая читателю краткая характеристика речей Плифона о реформах имеет целью привлечь внимание византинистов к исследованию византийского города и, следовательно, к решению вопроса об истоках гуманизма в Византии. Этот вопрос запутанный буржуазными историками, может быть правильно решен лишь советскими учеными, вооруженными единственно научным марксистско-ленинским методом исследования.

Автор этих строк будет считать эту задачу выполненной, если сделанный им перевод направит новые силы византинистов на изучение важнейших проблем истории византийской культуры и продвинет решение сложной проблемы о ее характере в поздней Византии, а также издавна ведущегося, но до сих пор не решенного спора о взаимоотношениях византийской культуры XIII-XV веков и культуры Запада этого периода.

Комментарии

1. С. Alexandra in; Plethon. Traite des lois, Paris, 1855, p. XL, n. 2.

2. С. Alexandre. Ук. соч., стр. 412-413.

3. Изд. J. P. Migne. Patrologia graeca, t. CLX, col. 889-934.

4. С. Alexandre. Ук. соч., стр. LXXXVIII.

5. Письмо Геннадия к Марку Эфесскому. С. Аlехаndrе. Ук соч., стр 288-291

6. С. Alexandre. Ук. соч., стр. 438.

7. Там же, стр. 440.

8. Там же, стр. 16.

9. Ср. F. Schultze. Geschichte der Philosophiе der Renaissance. Bd. I. Georgios Gemistos Plethon und seine reformatorisehen Bestrebungen, Jena, 1874, S. 39.

10. Там же, стр. 41. Это письмо напечатано впервые у J. Мuellеr. Byzantinische Analekten. Sitzungsberichte der phil.-hist. Klasse d. Akad. d. Wiss., Wien, Bd. IX, 1852, S. 400 ff. S G. Phrantzes, ed. I. Вekker, Bonn, 1838, p. 96; I, 35, p. 107.

11. Об укреплении императором Мануилом Коринфского перешейка Дука совсем не упоминает, а Халкокондял сообщает лишь очень кратко (Chalcocondyles, rec. I. Bekker, Bonn, 1843, р. 183 sq., cf. p. 216). Гораздо подробнее известие франдэи в первой книге, где он рассказывает, что император через 26 дней после своего прибытия в гавань Кенхреа, именно 8 апреля 1415 г., приказал очистить перешеек и на всем протяжении от одного моря к другому возвести стены с 153 укреплениями на известном расстоянии друг от друга (G. Phrantzes. I. 33, ed. Bonn).

12. См. Е. Э. Липшиц. Византийское крестьянство и славянская колонизация. “Византийский сборник", М.-Л., 1945, стр. 137 сл.

По вопросу об оценке трудов Фалльмерайера см. А. В. Мишулин. Древние славяне и судьбы Восточноримской империи. “Вестник Древней истории", 1(6), М., 1939, стр. 294. См. также перечень источников и использованной литературы в статье Б. Т. Горянова. Славянские поселения VI в. и их общественный строй. Там же, стр. 308-318; оценка трудов В. Г. Васильевского по этому же вопросу Дана в труде акад. Б. Д. Грекова. История древних славян и Руси в работах акад. В. Г. Васильевского. Там яе, стр. 338-351. См. также вступительную статью Н. В. Пигулевской к “Сборнику документов по социально-экономической истории Византии", М., 1951, а также вступительные статьи к разделам этого же сборника Н. В. Пигулевской, Е. Э. Липшиц, М. В. Левченко и Б, Т. Горянова.

13. J. Ph. Fallmerayer. Geschichte der Halbinsel Morea waеhrend des Mittelalters, II. Theil, Stuttgart u. Tuebingen, 1836, S. 313-314.

14. Речь к деспоту Феодору, гл. 2.

15. См. И. В. Сталин. Соч., т. 11, стр. 347.

16. Речь к деспоту Феодору, гл. 10.

17. Речь к императору Мануилу, гл. 10.

18. Там же, гл. 8.

19. Там же, гл. 11.

20. Там же, гл. 7.

21. Там же, гл. 8.

22. Там же, гл. 14.

23. Там же, гл. 11,

24. Речь к деспоту Феодору, гл. 20.

25. Ср. J. Ph. Fallmerayer. Ук. соч., стр. 317.

26. Речь к императору Мануилу, гл. 25.

27. Речь к деспоту Феодору, гл. 21.

28. Н. F. Тоzеr. A Byzantine Reformer. “The Journal of Hellenic Studies", VII (1886), p. 370.

29. Речь к императору Мануилу, гл. 12".

30. Речь к деспоту Феодору, гл. 10.

31. Там же, гл. 24.

32. Там же, гл. 12.

33. L. Petit et W. Regel. Actes de l'Athos, III. Actes d'Esphigmenou. “Византийский Временник", т. XII, 1906. Приложение, стр. XV-XVII. Перевод его — “Cборник документов по социально-экономической истории Византии". М.-Л. 1951, стр. 270-271. Анализ — Б. Т. Горянов. “Византийское крестьянство при Палеологах". “Византийский Временник", т. III, 1950, стр. 44-45.

34. А. П. Каждан. Аграрные отношения в Византии XIII-XIV вв. М., 1952, стр. 120.

35. Речь к императору Мануилу, гл. 13.

36. Н. Е. Tozer. У к. соч., стр. 372.

37. Речь к императору Мануилу, гл. 18,

38. Там же, гл. 19.

39. Речь к деспоту Феодору, гл. 7.

40. Речь к императору Мануилу, гл. 23. Повторяем неоднократно высказывавшуюся вами точку зрения, что в Византии не создались условия для развития капиталистических отношения. Тем более не могло быть и не было никакой «греческой буржуазной прослойки», как это указывал М. А. Заборов (см. “Византийский Временник", т. IV, 1951, стр. 270). Речи Плифона могли лишь отражать настроения византийских феодалов, которые страдали от полного вытеснения к XV веку собственно-византийских товаров с рынков целиком захватившими в свои руки всю внешнюю и почти всю внутреннюю торговлю на Балканском полуострове итальянскими купцами.

41. A. Andreades. De la monnaie et de la puissance d'achat metaux precieux dans I'Empire byzantine, “Byzantion", I, 1924, p. 78.

42. Речь к императору Мануилу, гл. 16.

43. Там же, гл. 17.

44. А. Еllissen. Ук. соч., стр. 26.

45. А. П. Каждан. Ук. соч., стр. 183.

46. Matthaei Camariotae. Orationes duae contra Plethonem de Fato, ed-H. S. Reimariis, Bataviae Lugdunensis, 1721, p. 4.

47. F. Schultze. Ук. соч.. стр. 53.

48. С. Alexandre. Ук. соч., стр. 370.

Текст воспроизведен по изданию: Георгий Гемист Плифон. Речи о реформах // Византийский временник, Том 6 (31). 1953